Возрождение тьмы

По мотивам Толкиена, как дань любви этому гениальному автору, создавшему один из лучших волшебных миров. Иногда мне нравится мечтать о Возрождении тьмы. О том, что эта тьма может быть не слишком ужасной.

– А всё-таки дочь Мирэллы явно эльфийской породы! - с торжеством заявила тощая и злая кумушка, облокотившись о забор. - Хотя по самой Мирэлле этого не видно. Ну ни капельки эльфийской крови, хоть разрежь её на кусочки. Значит, девушка удалась в отца! - делилась она с соседкой, стоявшей рядом. - Вот что значит работать в трактире, - с хриплым смешком добавила она.

"А ты, когда злишься, Фиррэта, очень напоминаешь орков", - про себя подумала её невольная слушательница, милая толстушка, отличавшаяся добродушным нравом, но согласно закивала, потакая своей более богатой соседке, с которой не хотела ссориться.

– Нет, я понимаю, как-то надо на хлеб зарабатывать, муж-то ведь её бросил! Если он конечно был, этот муж… - с притворным участием продолжала сухощавая женщина. В её голосе появились нотки наигранного сочувствия. - Конечно, работа в трактире и не сложная вовсе. Хотя и хозяин трактира из Коротышек. Женщина оглянулась по сторонам, проверяя, не подслушивает ли их кто. - Нет, я ничего не имею против карликов. Мы их никогда не презирали - они всегда были нашими добрыми соседями. Всегда нам помогали, если что. Да и мы им тоже. Легенды говорят, что карлики появились, когда великий Чёрный чародей проклял несколько деревень. И жители этих поселений, отказавшиеся ему служить, начали рожать карликов. А карлики - тоже карликов. И расплодился этот подлый народишка по всей земле нашей. Приятно, что нас, чистокровных людей - гораздо больше. Нет, соседушка, ты только представь себе этот ужас - везде одни карлики! Да орки с эльфами в мгновение ока наши земли захватят, хоть и делают вид, что границ наших придерживаются. Я эльфов имею в виду, конечно! Оркам-то закон не писан. И наш великий король им не указ, хоть и с эльфами в родстве. Поэтому-то эльфы ещё делают вид, что уважают нас, людей. И карликов. Вот за что их уважать, я не понимаю! Как Верховный бог не плюются с небес на землю, видя такую мерзкую пакость?

Вдалеке показался старик-коротышка с корзиной в руках. Женщины низко поклонились, обменявшись со стариком дружественными приветствиями и пожеланиями доброго урожая.

– Нет, я против карликов ничего не имею, - продолжала Фиррэта, - они всё-таки сродни нам, людям. И выглядят как люди. И за орков их принять нельзя ни в коем случае… И не светятся они в темноте, как эти ужасные эльфы! Как только наш трактирщик их пускает, пусть даже и за золото? Даром, что он сам - коротышка. Но ведь человеческого же рода! Но… - женщина задумалась. Толстушка изо всех сил старалась не расхохотаться, давила улыбку, неумолимо раздвигающую уголки её пухленьких губ. Она пыталась сохранить серьёзное выражение лица.

"Так-так, моя дорогая Фиррэта, интересно, до чего же ты всё-таки договоришься?" - подумала она.

– Но все мы пострадали в своё время от Чёрного властелина, жестокого и могущественного колдуна. И эльфы нам в те времена очень сильно помогли. Иначе армия прихлебателей чёрного колдуна - орков и других монстров - давно бы стёрла весь наш человеческий род. Так что я ничего не имею против эльфов - ты не подумай, что я их не люблю - это неправда! Но! - сухая женщина торжествующе подняла указательный палец, причём на её лице нарисовалось победоносное выражение, - всё-таки не должны люди и эльфы между собой размножаться! Где это видано? Это всё равно, что скрещивать нас и карликов. Или людей с орками - боги нас упаси! Не положено это! - упрямо заявила женщина, в полной уверенности своей правоты. - Обычно ведь такого не случается - эльфы ведь нами брезгуют. Нет, чтобы не говорил наш король про братство и равенство… Ну не могу я представить, что эльфы, карлики и мы, люди - самая чистая раса - когда-нибудь сможем окончательно помириться. Про орков я вообще молчу. Каждый из нас думает про других какие-то гадости. Не доверяет. Оно и правильно - только зазеваешься - как уже границы сдвинуты, и людям жить негде. Так что не одобряю я поведение Мирэллы. Якшаться со всякими эльфами… Да ещё и детей от них заводить! Позор! Просто отвратительно! Какой пример она подаёт нашим дочерям и внучкам! Кони должны от коней рожать, а не на ослов засматриваться!

– Не забывай, моя дорогая, что наш драгоценный король - пусть годы его будут бесконечны - тоже в родстве с эльфами! - произнесла Тина, когда Фирэтта остановилась перевести дух. Так что иметь в своих жилах эльфийскую кровь - отнюдь не преступление! Только случается это крайне редко. Ну, признайся - ты ей просто завидуешь? Ведь дочка Мирэллы - красавица.

– Может, и наш возлюбленный король её родной брат? - злобно хохотнула та, хватаясь за забор, чтобы не упасть от смеха, сотрясавшего её тощую фигурку, как ураган - травинку. - Так почему наша бедная Мирэлла не идёт ко двору? Может, и наняли бы её за свиньями смотреть… чтобы столь близкое родство уважить. Говорят, и я этому верю, что Мирэлла сама любит пивка выпить, за счёт постояльцев, разумеется. Да и мужа у неё нет - смотреть за её поведением некому, - ехидно намекнула она, приподняв одну бровь. В данный момент Фиррэта напоминала если не орка, то старого, истощённого дракона. Только хвоста и крыльев не хватало. - Не удивлюсь, если она и ночует с некоторыми из тех, кто останавливается, и явно не брезгует ни гномом, ни карликом, лишь бы заплатили побольше. Какой стыд! А ведь когда-то, три века назад, останавливался в нашем трактире "Танцующий дракон" сам король Альтаир - предок нашего славного короля, который взял в жёны элфийскую принцессу Аэлевру! Тогда у людей были другие нравы!

– В те времена он ещё не был коронован и действительно мог заночевать в нашем трактире. Хотя в каждом пристойном городке имеется трактир, где будто бы останавливался король Альтаир, - вскользь заявила Тина. - И каждый городок ссылается на "Историю великой битвы". Хотя то, что будущий король почтил своим присутствием трактир - не делает его монастырём! Мирэлла - взрослая женщина, и может делать всё, что захочет.

– Да? - Фирэтта недобро прищурилась. - С нашими же мужьями? Они ведь тоже любят ходить в наш трактир, выпить пива… и пообщаться с этой… шлюхой! - буквально выплюнула последнее слово уже давно немолодая женщина.

– Не смей её так называть! - взорвалась Тина. - Можно подумать, что Мирэлла - единственная свободная женщина в нашем городке! Если твой покойный супруг часто оставлял тебя в одиночестве по вечерам, то Мирэлла в этом не виновата.

Обе спорщицы тяжело дышали, словно только что подрались, а не просто поспорили. Ссора каким-то образом затихла сама собой, как огонь, в котором сгорело всё, что могло гореть.

– А дочка Мирэллы кормит и поит несчастных, которые не имеют крыши над головой за свои деньги, - первой отдышавшись, с нажимом продолжила Тина. И не смей клеветать на Мирэллу, распуская о ней гадкие сплетни! Никто никогда не видел, что бы она ночевала с кем-нибудь из постояльцев!

Глаза обычно добродушной толстушки засияли таким гневом, что даже драконоподобная гадина замолкла, сообразив, что перегнула палку. Да и Тина решила, что перестаралась, напомнив соседке про неверного мужа.

– Да ладно тебе злиться! - Фирэтта легко коснулась плеча соседки. - Заходи лучше к нам вечерком. Я приготовлю свой фирменный пирог с вишнями - ты же его так любишь. А дочка Мирэллы действительно похожа на эльфов. И мамочка её без мужа нагуляла. Фирэтта уже беззлобно пожала плечами:

– Где это видано, что бы эльфы на людях женились! Только с великим королём Альтаиром это произошло. Да и во всех ста томах "Великой битвы" описано всего несколько подобных случаев, больше похожих на легенды. Возможно, по меркам некоторых, - Фирэтта бросила косой взгляд на Тину, - забеременеть от эльфа является несказанной удачей. Для меня же, порядочной женщины строгих нравов это - прелюбодеяние! И грех, так как боги, когда ещё ходили по земле, не позволяли расам смешиваться! Недаром у потомков людей и эльфов - я даже не хочу думать про потомков карликов и людей - жизнь была несчастной и жалкой. Существует лишь одно исключение - наш драгоценный король Лайонелл Альтаирский! И его королевские предки, естественно.

Женщины снова замолчали.

– Странной выросла эта девушка: любит слушать легенды и сказки и песни под лютню поёт - заметь, сама сочиняет! - женщина выставила тощий указательный палец и наставительно помахала им перед носом Тины. - Нормальные, порядочные девушки такими вещами не интересуются! Они шьют, вышивают, любят сажать цветы в саду, учатся вкусно готовить. А если и поют, то только за работой, а не когда им вздумается. Сама Мирэлла как-то во всеуслышание жаловалась на дочь, говоря, что та кормит всяких бродяг. За хорошую сказку или легенду девушка бесплатно наливает кому угодно лучшее пиво и кормит, а иногда и ночевать оставляет в своём доме разных проходимцев. Да кто её замуж возьмёт после этого? Вот моя милая доченька давно уже просватана! О, здравствуй, здравствуй, Варна! Как твои дела? - лицо Фиррэты внезапно стало приторно-любезным. Она поклонилась неторопливо идущей по пыльной дороге молодой, стройной девушке в светло-зелёном платье с непроницаемым лицом, по выражению которого нельзя было догадаться, услышала та что-нибудь из их беседы или нет. Толстушка Тина улыбнулась с искренней симпатией, подошла к девушке и обняла её:

– Ну, как ты? Как мать? Она, я слышала, приболела? Так ты сама в трактире работаешь, бедняжка?

– О, Варна, привет! Как ты? Почему к нам не заходишь? - перебила её выбежавшая в сад симпатичная, худощавая девушка, бросаясь на шею подруге. - А мама сегодня приготовила пирог с вишнями. Мама, ты же приглашаешь Варну? - девушка уставилась на мать умоляющим взором карих глаз.

– Конечно, - Фиррэта с трудом изображала радушие.

– Спасибо за приглашение, но я придти не смогу. У меня мать простудилась. Я не должна её оставлять без присмотра, - ответила Варна, сдержанно улыбаясь.

Женщины невольно уставились на молодую девушку. Фиррэта, несмотря на злые и обидные слова, которые только что высказала, не могла ни сравнить Варну со своей дочерью, Ивгой. Возможно, зависть и была одной из причин неприязни. Варна была невысокого роста, очень хрупкой, но отличалась красотой, которая у многих вызывала подозрение, что девушка в родстве с эльфами. Длинные золотистые волосы, как отблеск солнца, большие изумрудные глаза, чистая кожа фарфоровой белизны, правильные черты лица, навевавшие воспоминания о хрупких, точёных волнами раковинах. Ивга же была просто хорошенькой девушкой, она и в подмётки не годилась красавице Варне. Однако милая девушка, в отличие от матери, относилась к Варне с искренним дружелюбием.

Варна поклонилась, поправила висевшую на руке корзиночку и ушла торопливым шагом.

– Ишь, гордая какая! - с возмущением проговорила Фиррэта, когда Варна скрылась за поворотом. - Даже в гости зайти не хочет.

– Возможно, если бы её приглашали искренне, она бы и пошла, - тихо произнесла Тина. - Спасибо за приглашение, но я тоже не могу сегодня к тебе зайти. Устала. И чувствую себя ужасно. Сегодня был такой солнцепёк! - быстро распрощавшись, толстушка ускорила шаг и догнала Варну.

Та стояла возле перекосившейся калитки своего маленького домика - почти такого же крошечного, как домики карликов, - и плакала, прижавшись спиной к стволу дикой яблони.

– Ты всё слышала? - обречённого произнесла толстушка, становясь рядом и опуская взгляд. - А я даже не могу тебе сказать, что подслушивать - это нехорошо. То, что говорила о твоей маме Фирэтта, мне и самой было гадко выслушивать. Представляю, каково сейчас тебе!

– Я вовсе не хотела подслушивать, я просто проходила мимо. Но услышав что вы говорите обо мне, я не могла идти дальше. Пришлось затаиться. Но вы говорили так долго, что я не смогла дождаться конца вашей увлекательной беседы! - с горечью произнесла девушка. - Меня мама ждёт… больная, между прочим, и голодная! Я несу ей обед из таверны, - девушка помахала корзинкой. - Наш хозяин удивительно добр к нам.

– Прости, детка, - женщина невольно покраснела, - но ты знаешь: я тебе не враг.

– Но и не подруга, - девушка глянула на неё с враждебностью:

– С нами вообще никто не хочет знаться! Потому что мы бедные. Да из-за мамы тоже, конечно.

Варна невольно вспомнила, как много раз она была вынуждена буквально тащить свою мать домой, пьяную из-за бесчисленных стаканчиков пива или эля, которыми ещё красивую женщину угощали разные мужчины. Да и ни для кого не было секретом, что Миррэла предпочитала проводить ночи с красивыми незнакомцами, иногда даже не даром. Мать часто хвалилась драгоценными вещицами, подаренными после подобных "весёлых" ночей, а на упрёки дочери начинала жалобно плакать и упрекать её в том, что она не желает выгодно выйти замуж, обрекая их на полуголодную жизнь. Этим она всегда затыкала ей рот, так как замуж Варна действительно не спешила, и вот-вот должна была достигнуть возраста "старой девы", после которого женихи переставали засылать сватов.

Варна тяжко вздохнула:

– Я уже по улице спокойно пройти не могу, что бы кто-нибудь мне вслед не захихикал, или не проклянул. Кроме карликов, конечно, они в наши дела не лезут. И то спасибо, - с горечью добавила она. - Но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок! Почти все женщины запрещают мне общаться с их дочерьми: мол, плохой пример подаю!

– Они просто завидуют твоей красоте, - заметила Тина. Уж она-то знала, как успокоить девушку!

– Да, - лицо Варны мгновенно просветлело, - красота - это единственное моё достояние. Лицо девушки стало мечтательным:

– Хоть бы разочек повидать моих сородичей-эльфов! Только увидеть… на миг! Больше я ничего не прошу. В наш трактир они почему-то не заглядывают. А ведь все судачат о том, что моя мать познакомилась с моим отцом-эльфом как раз в нашем трактире! Но судьба не хочет подарить мне единственную радость - ведь я больше ничего не прошу!

– Сейчас я принесу лекарственные травы для твой мамы, - решительно заявила Тина. - И что-то вкусненькое. Мой пирог с яблоками, я думаю, ничуть не хуже пирога с вишнями. Как ты считаешь?

Угрюмое лицо Варны медленно расплылось в улыбке:

– Я думаю - даже лучше!

Тина быстро сбегала за пирогом, и они вместе вошли в пропахший пылью и сыростью дом, обстановка которого была проста до убогости.

– Дочка, это ты? Где ты шляешься? - раздался неприятный, скрипучий голос Миррэлы. - У меня температура поднялась, голова раскалывается, а единственная дочь где-то ходит!

Увидев входящую в комнату Тину, женщина немного смутилась.

– Извини, твоя дочь опоздала, потому что заговорилась со мной, - выручила она девушку. - А я, кстати, пирог принесла. И лечебные травы для тебя.

– Я сейчас приготовлю чай с вашими травами, - быстро произнесла девушка, радуясь, что буря миновала. Она вскоре вернулась, неся на подносе три больших чашки.

– Доченька, достань-ка из шкафчика бутылочку лучшего эльфийского вина, - с гордостью попросила женщина. - Нам есть что отпраздновать! - таинственным тоном заявила она, её серые глаза засветились, как два факела.

Варна с укоризненным видом посмотрела на мать, но не посмела возразить и принесла полупустую бутылку. Женщина жадно схватила её, прищурилась и посмотрела сквозь неё на свет:

– Интересно, когда я успела столько выпить? Или это ты отпила? - с подозрением уставилась она на дочь. - Наверное, встаёшь по ночам, когда я засну, и хлещешь мои лучшие вина! А мне их, между прочим, твой отец подарил! Ну… или не твой отец. Знала бы я, от кого тебя родила, давно бы сплавила папочке!

Варна сильно побледнела, будто её ударили по лицу. Она зашаталась, схватившись тонкими пальцами за спинку стула, чтобы не упасть в обморок. Её глаза внезапно зажглись гневом, она сжала стул ещё сильнее, так, что побелели костяшки пальцев, словно примерялась, как удобнее всего размножить материнскую голову. Варна с трудом взяла себя в руки, отпила чая с ароматом земляничных и смородиновых листьев. Мирэлла неохотно поставила бутылку на стол.

– Варна, принеси нам три бокала - уж не помню, кто мне их подарил. Кажется, из свиты короля… да, да, помню! Наш великий король - Лайонелл Альтаирский - повелитель Гурона и его окрестностей, когда-то проезжал мимо нашего трактира. Жаль, самого короля я так и не увидела, - он остановился в доме мэра. Но один красавец из его личной охраны был так любезен, что подарил мне эти бокалы, - приговаривала Миррэла, пока Варна доставала бокалы из шкафчика с рассохшимися дверцами, торопливо мыла их водой из кувшина и вытирала относительно чистым полотенцем. Тина с состраданием поглядывала на готовую расплакаться девушку.

"И почему у скверных матерей такие замечательные дети?" - с завистью подумала она. Сама Тина, несмотря на долгие годы счастливого замужества за лесорубом, детьми так и не обзавелась. Она с удовольствием забрала бы приветливую, добрую и такую красивую девушку к себе. Женщина уже несколько раз осторожно предлагала ей ненадолго к ним переехать, но Варна не могла бросить мать, которая под предлогом нескончаемых болезней и слабости нещадно эксплуатировала девушку. - Давай же, наливай, наливай! - торопливо приговаривала женщина, чьи руки начали трястись. Варна разлила вино по бокалам. - Налей мне побольше, - властно приказала женщина, наклоняя рукой горлышко бутылки. - А то отмерила, как птичке. Ведь сегодня такой день! Лицо женщины, ещё хранившее следы былой красоты, но испорченное ранними морщинами, синяками под глазами и жестоким, эгоистическим выражением, вдруг расплылось в довольной усмешке:

– Я, дорогая соседка, выхожу замуж!

Варна уронила бутылку, но успела подхватить её на лету, ухитрившись не пролить ни капли. Она с облегчением воздохнула - за вино её мать точно прибила бы! За лучшее эльфийское - тем более! - А почему я об этом не знаю? - медленно заговорила она, стараясь прийти в себя.

Тина молчала, с тревогой ожидая ответа. Улыбка Миррэлы напомнила ей оскал хищника.

– А почему ты должна была знать про мою помолвку заранее? Это ведь мои дела, а не твои! Да и кто возьмёт тебя замуж? И так уже по всему городу ходят слухи…нехорошие слухи. Что ты привечаешь незнакомых мужчин и проводишь с ними ночи. Сказочников всяких, - лицо женщины стало ещё противнее. - Знаем мы эти сказки… слыхали. Сначала сказки рассказывают, потом песни поют, а затем незаконные дети на свет появляются!

Краска бросилась в лицо Варны, она залпом осушила свой бокал, с грохотом поставив его на стол, едва не разбив вдребезги. - Ведь так было с тобой, мама? Это из-за тебя меня ни в одном порядочном семействе не принимают! И слухи ходят как раз не обо мне, а о тебе! - закричала Варна, заливаясь слезами. Она закрыла лицо руками. Мать испытала угрызение совести:

– Прости меня, Варна. Просто эта нищета вконец меня доконала, поэтому я и стала такой противной… Но скоро этому придёт конец: я выйду замуж за хорошего человека, купца, между прочим! Он побывал и в Гуроне, и в других отдаленных местах! Даже с эльфами торгует, а они не каждому человеку доверяют! Скоро наша жизнь наладится, доченька. Она неуклюже погладила её по руке, привстав с кресла-качалки.

– Кто же ваш жених, дорогая? - заинтересованно спросила Тина. Во время подобных стычек она предпочитала молчать, чтобы не накалять обстановку, - а потом утешала несчастную Варну.

– Господин Джон Вэльнус, он недавно поселился в нашем городке, - с гордостью заявила Миррэла. - Он иногда - очень редко - любит выпивать кружечку нашего лучшего эля! Мы с ним и познакомились в трактире.

В дверь раздался стук, затем - шарканье ног в прихожей. В комнату бесцеремонно вошёл довольно высокий мужчина с небольшим брюшком. В одной руке он держал букет полевых цветов, в другой - перевязанный цветной бумагой пакет.

– Здравствуй, дорогая! Ты почему-то не хотела приглашать меня к себе: я понимаю, что ты живёшь бедно, но это меня не смущает. Я узнал где твой дом у трактирщика. Он покупает у меня эльфийские наряды для своих семи дочерей со скидкой - и ни в чём не может мне отказать! - довольно хохотнул он. Мужчина был, в общем, симпатичный, хорошо одет и держался с достоинством. Неожиданно его взгляд упал на Варну. Джон уставился на неё и пялился непривычно долго, будто окаменев. - Вот это да! - наконец заговорил он. - Эльфийская красавица в столь бедной хижине, в компании двух женщин из человеческого рода! Как вы здесь оказались, госпожа? - он поклонился, осторожно положил букет и подарок на стол и склонился к руке девушки, запечатлев почтительный поцелуй. Его взгляд выражал высшую степень восхищения - просто дикий восторг. - Кто вы, красавица? Каким чудом вы оказались тут? Или вы мне мерещитесь? Да нет, я вроде бы сегодня ничего не пил, только чай.

Варна решительно, но бережно отобрала у него свою руку, которую он не хотел выпускать. - Я вовсе не эльф, господин Вэльнус, ваши глаза обманули вас.

– Это моя дочь, - с явным неудовольствием произнесла Миррэла. Мужчина спохватился, с трудом отвёл взгляд от Варны и умиленно заговорил с женщиной про будущую свадьбу. Однако его взгляды постоянно возвращались к Варне, преследовали её, чтобы она не делала.

– Варна, проводи Тину, - приказала мать злым голосом.

– Да-да, конечно, - девушка вскочила с радостью.

На улицах Пригорья уже наступила ночь. В избушках и домиках коротышек зажглись огни. Некоторые из них торопливо возвращались из лесу или с озера, где плавали на небольших плотах, что до сих пор считалось в Пригорье занятием, недостойным состоятельных карликов - этим занимались только бедные, добывая рыбу или раков на продажу. Они вежливо и радостно приветствовали девушку, которую прозвали прекрасной эльфийкой за её красоту. Девушка прижалась спиной к покосившемуся забору их скудного садика, где она выращивала сортовые розы на продажу, и заплакала.

Тина даже не стала её утешать, так как не находила обнадёживающих слов, она только похлопала её по плечу, прижав к себе:

– Ты знаешь, что всегда можешь пожить у нас. Мы с мужем будем только рады.

Девушка кивнула и осталась стоять, пока единственная подруга неспешной ходой не дошла до своего маленького домика и не помахала ей рукой с порога, ярко освещённого привязанным к дверной арке фонарём. Женщину прямо на пороге, скорчившись в неудобной позе, поджидал муж. Он обнял Тину, и они вместе вошли в дом. Эта сцена невольно вызвала новый поток горьких слёз из её глаз. - О, Этулин! - тихо прошептала она, поднимая голову и обращаясь к ярко горевшей эльфийской звезде. - Ну почему, почему я не эльф? Капли эльфийской крови только мучают меня, вызывая неведомые желания, странную тоску о былом!

Она стояла так долго, что и сама уже не различала своего тела во тьме. Внезапно ей на плечо легла чья-то тяжёлая рука. Она ощутила устойчивый запах пива - кто-то другой дыхнул ей прямо в лицо. Её схватили за волосы, за руки, зажали рот и повлекли под фонарь Тины. Девушка с тоской смотрела на окно соседки, до которого почти можно было дотянуться. Под фонарём она разглядела обидчиков: на неё с изумлением уставились три подвыпивших мужика. Она сразу поняла, что судьба столкнула её с разбойниками: к их поясам были приторочены мечи, волосы грязные, от несвежей одежды несло, как от куска тухлого мяса, - ошибиться сложно. Чувствовалось, что они не мылись долгое время, да и скорее всего, не любили это занятие. Грубая ладонь одного из них провела ей по лицу. - Вот, я же говорил, что в этой дыре, в забытом богами Пригорье, живёт настоящая эльфийская красавица! Попробуйте теперь называть меня лгуном и выдумщиком!

Варна дрожала под хищными взглядами заросших физиономий.

– Да, ты прав, друг Билл! Её волосы сияют во тьме, - почти благоговейно проговорил худощавый мужчина, хромавший на левую ногу. Варну охватила бешеная ярость, она бы с удовольствием сделала б его хромым и на другую ногу. А также слепым и безруким. Как и остальных разбойников.

На их шеях висели чёрные платки, которые разбойники наверняка надевали на лица, когда нападали на одиноких путников в лесу.

Третий пощупал её волосы:

– Да, у моей старухи таких нет! И что будем с ней делать?

– Как что? - мужчина, державший её за плечи, непристойно хохотнул:

– В кусты! А потом перережем горлышко, чтоб она нас не выдала! Не хватало ещё, что бы воины короля напали на наш след!

– Труп надо будет спрятать, - спокойно заговорил один из них, когда они поволокли девушку к дороге. - Если её тело найдут… нас будут искать ещё охотнее! Одно дело - несколько убитых карликов - к тому же мы их хорошенько схоронили в болотах и оврагах! А другое - самая известная красавица Пригорья! Учитывая, что у её мамаши многочисленные знакомства с королевскими дружинниками… Вой поднимется до самого неба. Стоит ли овчинка выделки? Может, просто украдём девушку? Все подумают, что она удрала с кем-то из воинов, - предложил он товарищам. - К тому же, убивать подобную красавицу… у меня рука не поднимется! Она может согревать нас долгими, одинокими ночами, - хмыкнул он.

Варна внезапно укусила за руку незнакомца, зажимавшего ей рот. Затем сильно ударила ниже пояса второго, стоявшего прямо перед ней. Она нагнулась к упавшему и молниеносно выхватив у него из-за пояса острый меч, вонзила в живот тому, кто стоял ближе. Она дралась ожесточённо, выплёскивая всю накопившуюся за этот день, нет, за всю несчастливую жизнь, злость. Только когда все три разбойника валялись на земле - два ещё живых, один мёртвым, - она громко позвала на помощь.

Первыми к ней подбежали Тина с мужем. Огромный дровосек держал в руках свой массивный топор. Он остался рядом с девушкой, следя, что бы разбойники не очнулись раньше времени - те, которые могли очнуться, пока жена бегала за стражниками.

… С этого дня на Варну стали смотреть с ещё большей опаской. "Это невероятно, что бы одна тощая девушка, ни разу не державшая в руках меч, смогла справиться с тремя разбойниками!" - приговаривали люди. Карлики же славили храбрую и такую красивую девушку. Для матери же последней каплей стала не битва, а ухаживание её жениха за Варной. Он ходил за ней, как привязанный, совершенно забыв, что собирался жениться на её матери. Миррэль полностью обезумела, написала письмо каким-то далёким родственникам, которые никогда не видели Варны, и торжественно вручила дочери их ответ:

– Вот, тебе больше нельзя оставаться в Пригорье после этой возмутительной истории! Она бросает тень на моё доброе имя! Порядочные девушки не ходят по ночам на улицу, на порядочных девушек не нападают разбойники! Кстати, одного из них ты убила…

– Знаю, - невозмутимо отвечала Варна. Никто не знал, что стоила ей эта невозмутимость, когда в душе была ночь. - Может, мне у него прощение попросить? Я защищала свою честь и доброе имя! Или я уже не имею на это права? Наши соседи ведут себя так, словно это я была разбойником и напала на невинную девушку! Я с удовольствием уйду отсюда, мама! Мне опротивел этот сонный городок.

– Бери письмо, сумку - я собрала тебе припасов и денег - и уходи! - Миррэль помолчала, сжимая кулаки, глядя на свою единственную дочь с отвращением:

– Я надеюсь, что никогда тебя больше не увижу! Как я жалею, что ты у меня родилась! Лучше б я тебя никогда не рожала, и никогда не встречалась с твоим отцом! Ты такая же неблагодарная тварь, как и он. Во всяком случае, с эльфами я больше не якшаюсь. Как хорошо, что в нашем городке они не появляются. Но за свой единственный грех я наказана - моя дочь отбила у меня мужчину! И я теперь останусь одна… беспомощная, жалкая, нищая. Это кара, боги наказали меня! - она изо всех сил ударила кулаком себя в грудь.

Варна холодно, равнодушно глядела на неё, как настоящий эльф на человека. С отстраненностью высшего существа. Она забрала сумку, лежащую на пороге, закуталась в длинный плащ. - Прощай, мама, - тихонько произнесла она, уходя лёгкой поступью, не оставляющей следов в пыли. Танцующей поступью эльфов. Её длинные золотистые волосы развевались на ветру, как паруса корабля, отплывающего за море.

Возле трактира её встретил сам трактирщик: страшно сконфуженный карлик Барлиман. В огромных ладонях он держал небольшой мешочек. Он молча сунул его ей в руки, неловко поцеловал в щёку:

– Удачи тебе, красавица! И быстро умчался обратно в "Танцующий дракон". Девушка раскрыла мешочек и увидела в нём фляжку с лучшим элем, эльфийские спички, небольшой острый нож в чехле - в лесу пригодится - и несколько золотых и серебряных монет. Мать же дала горсть медяков. Не успела девушка спрятать подарок, как к ней из трактира вылетел запыхавшийся Джон Вэльнус. Он тяжело дышал, с волнением уставившись на спокойное, ледяное лицо Варны.

– Ты не должна… не можешь вот так просто уйти! Уйти в никуда! И куда ты отправишься? Пути до городов безлюдны и дики. Они опасны! Разбойники, орки, прочая нечисть. А ты - прости, что я так откровенен, - уже немолодой мужчина заглянул в ледяные глаза девушки с робостью неопытного паренька, - всего лишь молодая, хрупкая девушка! Я понимаю, - он тяжело вздохнул, - я слишком стар для тебя. Но может… я могу купить для тебя домик. Барлиман охотно возьмёт тебя обратно. Через некоторое время история с разбойниками забудется, твоя мать, - он покраснел, - тоже успокоится. Я ведь отказался из-за женитьбы не только ради тебя, Варна… я узнал о… не слишком приличном поведении твоей матушки, прости за откровенность. Так что твоей вины в нашем расставании нет. Он краснел и бледнел, переминаясь с ноги на ногу. Девушке даже стало неловко за него. Смотреть, как хорошо одетый, уверенный в себе мужчина теряет дар речи, запинается и постоянно опускает глаза к земле, - было не слишком приятно. Варна гордилась своей красотой - это было единственным светлым моментом в её жизни - но не желала доводить мужчин до такого ужасающего состояния. Она ненавидела рабство в любом виде. - Конечно, если бы ты когда-нибудь могла полюбить меня, - заискивающе, с робкой надеждой, произнёс он. - Я бы ждал вечность! - напыщенно воскликнул Джон.

– У нас с вами нет вечности, - с тоской ответила Варна, опуская голову. В её изумрудных глазах засверкали две слезинки, как драгоценные алмазы на солнце. - Мы ведь не эльфы. А я хочу провести свою жизнь так, чтобы не было мучительно больно потом. Я и так слишком много лет потратила на мать, обслуживая её. Варна сжала губы. После стычки с разбойниками она ощущала в себе какой-то внутренний протест против любого насилия. - Так что у меня своя дорога… пусть даже не слишком безопасная. Она пожала плечами:

– А какой путь бывает полностью безопасным? Ведь на меня напали в моём любимом городке, прямо на улице, перед моим домом! Может быть, в лесу будет безопаснее.

"И эльфов увижу… возможно", - с горящей в груди надеждой подумала она. Но не открыла ему своих сокровенных мыслей.

– Я почему-то был уверен, что вы всё-таки уйдёте, - вдруг снова перешёл на официальный тон поникший мужчина. - И прошу о последнем одолжении, возьмите! - он поспешно, покраснев, протянул ей вынутый из-за пазухи кошель. - Нет, нет, нет! И не вздумайте отказываться! Иначе я перережу себе горло собственным кинжалом, а он тупой, так что будет больно! - мягко улыбнулся мужчина. - Прошу вас! Я сочту за честь, если вы примете мой подарок.

Мужчина умоляюще глядел в её глаза, пока Варна не решилась, и не протянула красивую белоснежную руку. - Спасибо, - прошептала она. - Впервые беру милостыню.

– Это не милостыня, это дар от горячо любящего вас человека! - горячо возразил он, искренне глядя ей в глаза. - К тому же я чувствую себя виноватым: ведь это из-за меня матушка выгнала вас из дому. Так вы принимаете мой подарок?

– Да, я ведь уже его взяла, - отозвалась смущённая Варна, пряча кошелёк в мешок, притороченный за спину, куда раньше отправила подарок Барлимана.

– Так это так… деньги… а я говорю про подарок. Эй, неси сюда! - обратился он к гному, успешно делавшему вид, что он просто вышел покурить у входа в таверну. Гном быстро спрятал трубку и поспешно схватил лежащий возле его ног небольшой свёрток. Осторожно размотав синюю ткань, он продемонстрировал девушке отлично сработанный кожаный пояс с прикрепленным к нему мечом в серебряных ножнах. Рукоять меча была украшена жемчугом и отливала синевой знаменитой гномьей стали. Варна просто потеряла дар речи, изумлённо дотрагиваясь до этого великолепия. - Чистая работа, - заметил гном, ревниво наблюдавший за её движениями и мимикой. - Сам ковал! Для друга почему бы ни постараться? Ведь для деревенских дурачков обычно сойдёт и простая, грубая ковка. Они не отличают простой меч от ВЕЛИКОГО меча! Хотя… ладно, что уж там лукавить, - гном погрустнел. - Не моя эта работа. В Могильнике достал, чуть жизнью не поплатился. Правда, эти вещи считают нехорошими, проклятыми. Но… я вот недавно с ярмарки вернулся, из Городка-на-Холме, по дороге встретил очень милую пару: двух сбежавших из дому карликов! Влюблённая пара. Так я им серебряное ожерелье на свадьбу подарил - оттуда же. Вроде ничего плохого с ними не сталось, правда, я их на следующее утро и покинул - на ярмарку спешил. Странно, но я только этот меч и нашёл, обычно в Могильниках полно оружия… их же, царей этих, в старину с оружием всегда хоронили. Но сейчас… словно корова языком слизала! Одни украшения - и на том спасибо! А пояс - его я действительно сам делал.

– Очень красиво! - искренне восхитилась Варна, плохо понимая сбивчивые объяснения гнома. Она была не слишком суеверна, и нечисть из Могильников ей по ночам не снилась, в отличие от некоторых других особо впечатлительных существ. Особенно тех, чьи дома как раз смотрели своими окнами на эти самые Могильники. - Но я не могу принять ещё и этот подарок! К тому же - я не владею оружием.

– Ну, те три разбойника на своей шкуре почувствовали, как ты им не владеешь, - усмехнулся в поседевшие усы Джон Вэльнус. - Бери, подарки я назад не принимаю. Хочешь, на землю кинь, хочешь - себе возьми. Но я уже к нему не притронусь. Он бережно взял её руки в свои и поцеловал. - Береги себя! - проникновенно глядя в её прекрасные глаза, попросил он. - Да сохранят тебя добрые боги! - он удалился быстрым шагом, чтобы она не передумала и не отдала ему подарки.

– Помочь? - гном ловко приладил пояс на её талию и застегнул. - Вот так, - одобрительно заметил он, разглядывая девушку с разных сторон. - Пряжка - из чистейшего золота, на нём герб моего рода, уж не побрезгуйте, о прекрасная из Дивного народа! Трор, сын Тарна, к вашим услугам! - гном низко поклонился. - Разумеется, Джон сообщил мне, для кого готовит сюрприз, так что я уж расстарался!

Варна молча обняла гнома, отчего тот едва язык не проглотил, кивнула, и со слезами на глазах последовала к выходу из города. Варну охватило ужасное ощущение потери, горло словно сдавила сильная, безжалостная рука.

Она вышла, провожаемая изумлёнными взорами стражников, которые караулили ворота.

Вскоре девушка свернула с обычной торговой тропы и вошла в заколдованный Чёрный лес.

Лес и Могильники, щерившиеся страшными зубцами стен, словно острыми зубами хищника - вот что наводило панический ужас не только на горожан Пригорья, но и на всех остальных, даже тех, кто не прочёл ни одного тома "Великой битвы", и из принципа не слушал страшных легенд. Одного взгляда на эти "достопримечательности" хватало, чтобы эльфы, люди, карлики и даже орки старались оказаться как можно дальше, переходя с неспешного шага на паническое бегство.

"Если я доживу до конца этого пути, то я действительно сильная!" - подумала Варна, стараясь держать себя в руках и не поддаваться страху. На душе было тяжко и гадостно. Даже страх перед Могильниками не мог пересилить внутренней боли, которую причинила ей мать и знакомые люди, осудившие её за убийство разбойника и другие "мерзкие поступки", которые сами же и выдумали.

Она шла по осеннему, уже холодному лесу, стараясь не оглядываться на городок, где она выросла, на возделанные поля, кипы сена, на крыши двухэтажных домиков, где так мирно и спокойно жилось. Кольца дыма, выходившего из труб, почему-то вызвали новые потоки слёз.

Она сошла с дороги и углубилась в лес. Чёрный лес, где когда-то странствовал великий карлик Бирмс, а теперь его призрак, по слухам, насылал страшные чары на путников, поэтому все, даже разбойники, предпочитали широкий и вполне безопасный от чар тракт - торговый путь. Но Варна больше боялась разбойников, чем неведомых зверей и призраков Чёрного леса. К тому же, в своё время Бирмс очень постарался, уничтожив почти всех громадных, говорящих пауков, - самых страшных обитателей леса. Остались только злые деревья, которые смыкались над головами ищущих через лес, и в лесу было темно и сумрачно, духота наполняла эти своеобразные туннели из старых веток, сплетенных друг с другом, как ладони врагов, умерщвленных в разгар битвы. Где-то всё ещё продолжал свою злобную жизнь Старый Дуб, управляющий всеми деревьями леса. Но добрый лесной чародей, Том, запретил старому дереву безобразничать. И теперь Дуб просто злился, насылая чары на путников, но не смея топить их в водах Хрустальной реки или заживо хоронить под внезапно обрушившимся деревьями, которые раньше очень даже просто могли свалиться на голову несчастным путешественников.

Но это не значит, что Чёрный лес стал полностью безопасным. Просто опасностей стало намного меньше.

Варну грела мысль, что где-то в этом лесу до сих пор живут тёмные эльфы - в их царство когда-то проник Бирмс с волшебным кольцом, дающим власть над миром. Кольцом, когда-то украденным у Чёрного колдуна. Правда, управлять миром - и кольцом - мог только сам колдун, что делало волшебную игрушку совершенно бесполезным куском золота для остальных. К тому же вреднючее кольцо так и норовило вернуться обратно к своему владельцу, притягивая всех злых существ на расстоянии десяти километров. Так что передвигаться с кольцом в кармане было сущим безумием и очень эффективным способом самоубийства. Однако карлик Бирмс это сделал, что и помогло другим, более сильным рыцарям и волшебникам уничтожить злобного чародея.

Но мир и покой не настали, как обещали древние легенды. Просто злые и добрые (по людским меркам) боги устроили временное перемирие, чтобы отдышаться перед новой схваткой. А время для богов течёт гораздо медленнее…

Варна знала эту легенду: как-то в трактире останавливался потомок карлика Бирмса, который достиг вершины карьеры, став царским советником. Карлик Грим Бирмский и поведал ей, чуть ли не дословно, предания "Великой битвы". Варна изумилась, воочию увидев, что кто-то смог заучить на память все сто томов. Но для Грима это являлось делом чести и родовой гордости. В его семье - которая до сих пор жила при дворе - существовало предание, что каждый представитель клана просто обязан выучивать все сто томов на память, или всё их богатство и власть мгновенно испарятся… Как некоторые эльфийские драгоценности, которые прекрасны только ночью, а днём превращаются в корни деревьев и сухие древесные сучья. А драгоценные алмазы становятся обычными камешками. Эльфы всегда заготавливали поддельные копии своих сокровищ на случай кражи и войн.

Варна очнулась от воспоминаний, и подумала, что уже успела углубиться в Чёрный лес… но, оказалось, что она каким-то образом сделала круг, и снова вышла на Могильники, будто они притянули девушку - как по слухам они притягивают одиноких путников.

Ей стало страшно, когда она очнулась от своих грустных дум и увидела зловещие серые стены прямо перед собой. Вечерняя прохлада превратилась в ледяной холод, какую-то не излившуюся тоску, тихой мелодией врезавшуюся в мозг.

Скорбь охватила её, чужая тоска, тоска по жизни, по солнцу. Злоба, ярость, ненависть к живым. Она ощутила это так ясно, словно прочла свои собственные мысли.

Чужая сила заставила её приблизиться и коснуться ледяной, серой, как густой туман, стены. Случайно посмотрев на свою руку, Варна увидела, что она сияет, почти как эльфийская звезда.

"Значит, во мне действительно есть эльфийская кровь!" - с восторженной радостью подумала она. Счастье, переполнившее душу, на миг приостановило действие чар Злых духов, поджидавших её. Духов неуспокоенных древних королей, чьи руки постоянно омывались чьей-то кровью. Даже смерть не смогла принести им покоя. Даже после гибели они жаждали чужой крови. Раньше подданные приносили им кровавые жертвы, возле зловещих могил. А потом, когда эти народы вымерли и древние обычаи забылись, души умерших королей научились сами добывать себе кровавые жертвы, которые продлевали им их Послежизнь.

Но, ощутив, что добыча почему-то не идёт к нему, Дух сам вышел наружу, сотканный из серебристо-серого тумана. Серый призрак воина в доспехах, сверкающих серебром и золотом. Он занёс над ней меч с алмазом, блистающим на рукояти.

– О, Этулин! Светлая королева, прекраснейшая из богинь, защити меня! - громко воскликнула Варна, падая, как подкошенная. Ей удалось упасть на колени, а не ничком на землю, хотя её давила к земле чужая, сильная воля. Девушка последним усилием вытащила из ножен меч - он засиял - и ткнула в грудь призраку.

Призрак завыл и исчез - каким-то образом клинок сумел воздействовать на бестелесное, но от этого не менее опасное существо. Если в Духах древних королей и были какие-то положительные стороны, то они заключались в том, что Призраки никогда не покидали свои могилы и не расхаживали по окрестностям. Было приятно, что они не шлялись ночами по местным барам. А то ночной жизни в городке пришёл бы конец. Конечно, приятно и почётно иметь за своими стенами такую надёжную защиту границ, как старинные могильники, отпугивающих возможных захватчиков не хуже драконов, но совсем неприятно, когда древние потусторонние твари вмешиваются в твою личную жизнь.

"Меч, выкованный для борьбы со злом", - сделала вывод Варна, падая в обморок. "Гуронский клинок, или меч, выкованный эльфами!"

Судьба работала сверхурочно - меч оказался волшебным!

Она так и лежала, как мертвая, живая лишь по счастливой случайности, прекрасная, как лунный свет, освещаемая собственным слабым сиянием и светочем меча, прижатого к груди.

Варна очнулась только утром и сразу же побежала прочь от гиблого места. Её удивляло, как она не погибла в Могильниках. Она быстро бежала по вороху золотисто-бронзовых листьев, покрывших землю, как цветастый ковёр.

Внезапно Варна провалилась в глубокую яму и ощутила, что упала на что-то или на кого-то. На чужую теплоту, словно грудью на тлевшие под спудом угли. Варна начала снимать листья с того, на ком она очутилась, дрожа от ужаса. Богатое воображение рисовало зловещие картины: спящий дракон, умирающий рыцарь, орк, или, на худой конец, какой-нибудь дикий зверь.

Сначала она увидела… голову. Прекрасную голову с сомкнутыми губами и закрытыми глазами. Затем из-под убранных листьев показалось тело.

Сердце Варны чуть не разорвалось от восторга и ужаса. Подобного накала эмоций она не ощущала никогда в жизни. Она рыдала, не сознавая этого, долго рыдала на груди прекраснейшего в мире существа. Плакала и молотила кулачками по груди застывшего, как мраморная статуя, создания. Существа, на лице которого застыл глубокий, нечеловеческий покой и глубочайшее страдание. Сквозь пелену слез, Варна разглядела черты спящей - или мёртвой - молодой женщины с чёрными, как сама ночь, волосами, белоснежной, как утро, кожей. Губы алели, а длинные ресницы казались крыльями мрачных птиц.

Она никогда не видела подобной красоты, даже во сне, даже в своих фантазиях, уходящих далеко от мира.

"Она замёрзла в лесу… умерла. Или… жива?"

Безумная надежда придала смысл её движениям, - она попыталась растолкать её, кричала что-то ей в уши, толкала в грудь, затем, не выдержав громадного одиночества, нахлынувшего на неё, подобного тому, как если бы она узрела божество, но мёртвое, - она изо всех сил ударил спящую по лицу. Красный отпечаток её ладони показалось ей святотатством, к тому же, спящей (или мёртвой?) красавице пошло бы абсолютно всё, даже раны и увечья. Даже разрезанная на куски, она сохраняла б своё совершенство, как бесценная статуя в обломках.

Присмотревшись, Варна увидела, как грудь женщины поднимается и опадает, а значит - она жива, она дышит!

Охваченная отчаяньем и безумьем, Варна выхватила кинжал и устремила его в грудь женщины.

– Проснись, или засни навеки! - крикнула она, не помня себя, ощущая только биение собственного сердца - и вонзая клинок. Но… клинок отскочил от груди спящей, словно она была в кольчуге.

Долго, очень долго, практически до вечера, Варна тормошила её, эту странную спящую богиню. Кричала, пока не охрипла, пыталась нанести раны кинжалом, избить, но… бесполезно.

Спящая была неуязвима и словно смеялась над ней, издевалась своим цепенящим равнодушием.

Наконец Варна поняла, что спящая окутана мощными чарами, защищавшими её во время сна. На голове у неё была корона из белого золота, украшенная брильянтами и сапфирами, на пальцах и шее - бесчисленные украшения. Но Варна не осмелилась взять себе хоть одно колечко. Это было бы святотатством, надругательством над спящим телом. Она, поглощенная скорбью - ещё ужаснее - чем в Могильнике, выбралась из ямы, долго сидела на корточках, любуясь самым совершенным в этом мире лицом, а потом снова закидала её жёлтыми листьями, с чувством глубокой печали, будто засыпала землёй свежую могилу.

Она уходила с тоской, охваченная печалью и безумием. Ей чудилось, что всё, что было в её жизни прекрасного и сладостного, умерло. Надежда на лучшее покинула девушку, будто она погрузилась во мрак подземной пещеры, где собиралась заживо себя похоронить.

Ведь самой большой её гордостью, самым большим счастьем, утешением в горькой жизни были сказки… и красота. Благодаря своей истинно эльфийской красоте она чувствовала себя не такой, как все. Особенной. Сказочно прекрасной, как героини любимых легенд. Но… она никогда бы не смогла соперничать с красавицей, спавшей в глубокой яме в волшебном лесу.

Увидев берег реки Хрустальной, заросший камышами и лилиями, она вместе со всеми своими пожитками, не долго думая, от отчаянья кинулась в воду. Но в этом месте река была слишком мелкой. Варна встала на четвереньки, чтобы отыскать место поглубже, для более удачного утопления… когда увидела сверкающее под водой колечко. Она равнодушно накрыла его ладонью, уверенная, что при ближайшем рассмотрении "кольцо" окажется обычной ракушкой или камешком, сверкающим под солнцем. Но… кольцо оказалось настоящим: золотым, сияющим. Она надела его на средний палец правой руки. Ей даже показалось, что оно сжалось, приняв размер её тонкого пальчика.

Но ей было не до кольца - она промокла, все её съестные припасы тоже. К тому же солнце скрылось за тяжелыми осенними тучами. Подул резкий, ледяной ветер, обжигающий холодом промокшее тело. Мокрая одежда повисла мёртвым грузом, отчего она замёрзла ещё сильнее.

Выходя из воды, Варна заметила идущую к ней прекрасную женщину в зелёном платье, с длинными золотистыми волосами. Она была красива, но не могла сравниться с лежащей в яме красавицей.

"Богиня… и её служанка", - почему-то подумалось ей. Варна мелко дрожала, её зубы стучали от холода, губы посинели. Топиться расхотелось.

– Следуй за мной, девушка, - произнесла незнакомка приятным, нечеловечески мелодичным голосом, словно с ней разговаривала сама река. - Не бойся, я - дочь реки, Берилла, и жена доброго лесного волшебника Тома, хозяина этих мест. Красавица вгляделась в неё пристальнее. - Кажется, тебе срочно надо выпить горячего чая и немедленно переодеться, иначе ты простудишься, - заботливо добавила она. - Идём же скорее! - поманила Берилла белоснежною рукою.

Варна поднялись с ней на холм, с холма заметила мрачные Могильники, вздрогнула, отвернулась, и увидела уютный деревянный домик с открытыми ставнями и дверями. Ветер играл золотыми и серебряными занавесками.

Она вошла следом за хозяйкой, вспомнив про вежливость, низко поклонилась ей. На деревянном столике стояли свечи в массивных подсвечниках из малахита. Стол был накрыт для ужина. Пахло свежим мёдом, чаем из неведомых трав. Берилла провела девушку в баню, где та вымылась, зачёрпывая золотым ковшиком из двух больших кувшинов с горячей и холодной водой. Купание освежило её, придало сил, словно она отдыхала целую неделю. Помывшись, она обнаружила возле купальни мягкие, тёплые тапочки и длинное голубое платье. Она переоделась, вытерла волосы мягким полотенцем, и, встряхивая длинными влажными волосами, с улыбкой вошла в зал. За столом, весело болтая ногами в ботинках, сидел сам хозяин, Том. Легенды описывали старого колдуна, получившего бессмертие от богов, за что он поклялся охранять здешний лес и реку, как высокого мужчину обычного телосложения с густой белой бородой и загорелой кожей. Так он и выглядел: совершенно обычно. Но что-то такое таилось в его чёрных глазах, часто улыбающемся лице, сохранившее морщинки-смешинки… То, что с первой же минуты ясно говорило всем, что он - великий маг. Варна ощутила его чары. Рядом с ним весь мир менялся.

Варна низко поклонилась и ему, ощущая восторг, ведь перед ней живьём сидел один из персонажей её любимых легенд! К тому же, казавшийся ей одним из самых симпатичных персонажей.

– Приветствую тебя, о, великий, - произнесла она немного напыщенно, дрожащим от волнения голосом.

– Когда это я стал великим? - заулыбался хозяин. - Давненько я новых газет не читал, может и пропустил эту сногсшибательную новость. Какое мне звание присудили? А может, и орден? - он хмыкнул. А я приветствую тебя, прекрасная дева из рода Дивных. Он встал и взял её за руку: - Какая удачная смесь! Человеческая кровь и эльфийская, опалившая тебя пламенем великих источников, рождающих серебряный свет и золотое пламя, которые всегда освещают наш мир днём и ночью. Легенды говорят, что эльфы - потомки богов Луны и Солнца, а также самой прекрасной звёзды. Это ведь одна семья! Луна и Солнце - породили звёзды. Среди них самой прекрасной была богиня Этулин. Она, в свою очередь, сотворила эльфов, подобных ей по красоте. Поэтому волосы эльфов сияют во тьме, как и твои кудри, - его голубые глаза, казалось, впивались прямо в её душу. - Твои дальние, очень дальние предки были прекрасны и мудры, они были великие в своём роду. Даже капля подобной крови придаёт невероятную красоту и мудрость человеческому созданию, которым ты являешься.

Эти слова пролились бальзамом на израненную душу девушки. Затем он и вставшая из-за стола Берилла взяли её за руки и торжественно усадили на деревянное кресло за стол. Варна ела самые вкусные в жизни яства, запивая их вроде бы простой родниковой водой, но пьянящей лучше вина. Ей стало весело и хорошо, а главное - спокойно.

– Опасно купаться в начале октября, - весело усмехнулся Том, и его алое, будто яблочко, лицо оживили веселые смеховые морщинки. - Что вы так яростно искали в глубине наших вод? Рыбу или жабу? А может, красивую лилию, чтобы украсить ваши дивные волосы?

Варна покраснела, опустив голову:

– Я пыталась утопиться, - мрачно пояснила она.

– Зачем? - искренне удивился Том. - Жизнь - прекрасна и удивительна. Какие несчастья заставили столь прекрасную деву стремиться в ледяные воды? Разве что несчастная любовь.

Варна сбивчиво рассказала обо всём, вновь ощутив сумасшедшее биение сердца, разрывающееся от страдания.

Том помрачнел, его супруга тоже. - Хочешь, я расскажу тебе легенду, Варна? Она прекрасная и грустная. О предке нашего короля, Альтаире, победившего Тёмного чародея, вздумавшего сравниться с богами и покорить себе весь мир.

Его супругой стала дочь эльфийского короля, Аэлевра, чья красота не уступала прославленной красоте богинь… Она поклялась, что погибнет вместе с ним, разделит смертную судьбу супруга. После смерти великого короля, смерти, час которой он выбрал сам, чтобы не встретить кончину сморщенным стариком… она, его прекрасная жена, самая прекрасная даже среди эльфов, равная богиням, долгие годы бродила по лесам, хотя её не встречал ни один из смертных, ни один из Дивного народа. А потом она заснула… на десять тысяч лет. И, возможно, проснётся, когда придёт конец этому миру, ибо наш мир не вечен! И дело даже не в том, что всякие разные чёрные маги постоянно хотят стать бессмертными, сравняться с богами, или, на худой конец, абсолютной власти. Может быть, её прекрасные глаза ещё раз увидят небо и солнце. А может, только луну и звёзды. Кто знает… ведь это просто легенда. А ты могла заснуть возле Могильников обманным сном, навеянным Призраком, жаждущим живой крови. Возможно, Дух хотел наслать на тебя такую тяжкую скорбь, чтобы ты себя убила… Кто знает? - лукаво добавил он, закуривая трубку. - Скоро придёт время, когда Могильники оживут… И семена древних кровей взойдут. Не всегда вырастает то, что садишь. Особенно, если дело не касается растений. Тяжко быть храбрым и мудрым тому, кто почти не имеет для этого сил и возможностей, подаренных кровью. Быть может, в твоей крови сохранилась лишь память о величии древних. Однажды тебе придётся стать сильной, стать мудрой… и выбрать сторону, на которую ты станешь. А выбор будет нелёгким. Трудно отличить свои тайные мысли от внушений Зла. К сожалению, Зло ни исчезает до конца, только затаивается - это ведь бог, а боги вечны! А потом пробуждаются всходы в сердцах людей… гномов и эльфов, и карликов, конечно же, ведь они тоже люди.

Варна слушала его, как зачарованная, даже забыв про еду.

– А впрочем, о чём это я? Опять стариковскую блажь несу. Он снова хитро прищурился: - Тебе, гостья, пора спать. Ты слишком устала за последние дни. Спи, в моём доме отдохнёт твои душа и тело. Спи, и не бойся ночных теней. В окна моего дома заглядывает только ветер, звёздный блеск и солнечные лучи. Злу не пробраться сюда, ибо мне дана над ним власть… но только в пределах моего царства!

Берилла взяла свечу, Варне показалось, что её пальцы прозрачны, хрупки, как тончайший фарфор, и сквозь них пробивается свет. Прекрасная хозяйка провела её в комнату, где Варна заснула так спокойно и крепко, как никогда.

Она поняла, что попала в обитель богов. Только эти боги жили на земле, а не в далёких небесных замках. И эти боги не стремились к поклонению и чужим молитвам. Они охраняли Чёрный лес, Могильники и Хрустальную реку, дающую жизнь Пригорью и многим другим селениям.

И их могущество было ограниченно, так как они не были верховными божествами, вершащими судьбы мира. Но они могли ей помочь, в этом она была уверена!

– Эй, Том, принимай-ка гостей! - раздался властный, неизмеримо прекрасный голос, и кто-то постучал в дверь. - Волшебник, ты, никак, спишь? Разве забыл, что мы собираемся у тебя каждые три года?

– Как же, забудешь вас, - деланно сердитым голосом заговорил Том, вскакивая и открывая ворота. Он уже давно не спал, сидя на скамейке возле дверей и ожидая давних знакомцев. - Вечно приходите спозаранку, спать не даёте! Жена, буди гостью, нечего ей завтрак просыпать! Потому что, если я знаю своих новых гостей - а я их знаю очень давно - нас ожидает великолепный пир!

Варна и сама встала спозаранку, и с удовольствием слушала пение птиц, улыбаясь. Безумие покинуло её, она ощутила освобождение и обновление, как сломанное дерево, пустившее новые побеги весной. Она быстро вскочила, и вскоре к ней торопливо вошла Берилла, уже свежая, умытая и одетая в изумрудное платье с золотым поясом. На её плече сверкала сапфировая брошь. В нежных ручках хозяйка держала белое платье редкостной красоты, расшитое брильянтами и жемчугом. К нему прилагались беленькие туфельки.

– Ты уже встала? Одевайся скорее, к нам дорогие гости пришли!

– А я… не помешаю? - внезапно смутилась девушка, пока Берилла - богиня реки - помогала ей надевать роскошное платье. - Это платье… оно так прекрасно. Его пристало носить принцессе, а не мне, - с грустью заметила Варна. - И это я должна служить тебе, а не наоборот!

– Оно тебе очень идёт. К тому же мы… мы любим помогать страждущим. Тем, кто потерял себя, - богиня улыбнулась ей не менее лукаво, чем Том, многие века успешно маскирующийся под обычного мага. - А требовать кого-то нам служить… Не в наших обычаях! Запомни раз и навсегда: это мы помогаем несчастным, а не наоборот! - Берилла усадила девушку перед зеркалом, взяла золотой гребень и начала расчесывать её волосы. При каждом прикосновении белых ручек к густым волосам, они начинали сиять, как лунные лучи. Берилла что-то шептала, прикасаясь к ним. - А если бы ты могла помешать нашей беседе, тебя бы не приглашали к завтраку, ты просто проспала бы до обеда… Неужели ты думаешь, что случайно появилась в нашем домике? - лукаво улыбнулась красавица. - Всё было предопределено. Уж мне-то не услышать лёгкой поступи Судьбы! Очень загадочная богиня - иногда кажется, что она ничего не делает, - а она поспевает всюду!

Через распахнутые двери вошли трое: прекрасный эльф, принц Лесных эльфов, гном, - не из самых высокородных, но из самых мудрых, одних из тех, кто считал эльфов и людей друзьями, а не соперниками. И принц Гуронской империи, правнук самого Альтаира и эльфийской принцессы Аэлевры. Красотой он не уступал эльфу, более того, в его лице и жестах, а также в глазах, присутствовало величие незаурядного существа. Волосы принца лучились золотом, а глаза сияли, как брильянты. Корону заменял обруч из белого золота, так любимого эльфами, украшенный фигуркой орла, распростёршего крылья.

Девушка застыла, онемев от изумления. Ей вдруг показалось, что она попала в какую-то древнюю и прекрасную легенду.

– Приветствуем прекрасную хозяйку и не менее прелестную гостью, - поклонились они. Самый низкий поклон отвесил гном, отсалютовав боевым топором. Принц поцеловал дамам ручки, сначала Берилле, затем Варне. Она покраснела, склонившись в низком поклоне. Он пропустил её впереди себя, не спуская глаз с красавицы. Эльф, напротив, очень долго и недоверчиво разглядывал её, хмуря светлые брови. Он положил в угол свой лук и колчан со стрелами.

– Что же ты, друг эльф, так медленно передвигаешься, словно месяц питался одним хлебом без соли? - с добродушной насмешкой спросил гном. - Кстати, красавица, позволь представится: Треор, сын Тлоина, гном из Приморского королевства. Не обращай внимания на название: море от нас далековато, хвала богам. Меня вечно укачивает. Это эльфы любят, когда много воды. Нам же, гномам, и горных речушек достаточно, - он добродушно заулыбался.

– Меня зовут Варна, - прошептала она еле слышно, чувствуя себя как во сне. - Я просто… бедная девушка, дочь трактирщицы, своего отца не знаю, но полагаю, что он был эльфом.

– В вас есть эльфийская кровь, - безапелляционно заявил эльф, с мрачным видом входя в зал и садясь поближе к принцу. - Как я понял из ваших слов - по отцовской линии… Кто ваш отец? - с явным любопытством спросил он, скрещивая пальцы, на которых сверкнули драгоценные перстни. - Я ещё не встречал человеческой девы с подобной красотой. Правда, встречаются и земные девы, без малейшей примеси наших кровей, которые также хороши, как и наши красавицы. Помню, была одна принцесса при дворе короля Альтаира, человеческой расы, но красотой своей затмевала утреннюю зарю. На лице эльфа появилось мечтательное выражение. - Но она давно умерла. Вот единственный недостаток земных дев - они слишком быстро стареют… и умирают.

– Спасибо за комплимент, - щёки Варны вспыхнули ярким румянцем. - У моей матери был большой выбор… мужей. К счастью, моим отцом стал эльф, жаль, что она не записывала имена своих многочисленных… поклонников, - немного резко ответила она. - Так что имя моего отца я вам не назову - я и сама его не знаю.

– Извини, - лицо эльфа смягчилось. - Я был бестактен. Просто подобные союзы встречаются так редко! На самом деле. Позволь представиться: Эльве, из народа Эльфов Лунного Света. - Просто… ты меня изумила. Смею заметить, приятно изумила! Человеческая душа в эльфийской оболочке! Давно такого не видано!

– Давайте-ка лучше садиться за стол, - приказал Том.

Гости поспешно доставали припасы из многочисленных сумок, снятых со спин усталых коней, знаменитых вороных скакунов. Том и Берилла опустошали собственные кладовые.

– Том, дорогой друг, ты же знаешь, наша беседа будет долгой… и важной, - гном скосил глаза на девушку. - Не спорю, леди прекрасна, но стоит ли таким очаровательным ушкам слушать про наши проблемы?

– Стоит, Треор, - властно заявил Том. - С этого мига судьба леди Варны связана с вашими судьбами… и с будущим нашего мира. Прозвучало слишком торжественно… и нереально. Так, по крайней мере, показалось измученной девушке.

– А может, я всё-таки пойду? - тихонько спросила она, чувствующая себя очень неловко в такой знатной компании, порываясь встать со стула. Но Берилла придержала её за пояс. - Сиди и слушай, - тихо, но властно приказала она ей. И девушка повиновалась.

– Итак, - эльф помрачнел, - Зло растёт. Зло, оставленное нам в наследство Чёрным колдуном. Зло его души. Конечно, тут дело напрямую касается богов зла…

– Да, силы зла - это страшно. Но мы можем им противостоять! - поднял указательный палец Том. - Ведь все высшие боги несут нам - и сотворённому ими миру - только добро! А бог Зла - один. Правда, он сотворил Смерть и Хаос. А также мелких божков: Болезнь и Страдание.

– Какая разница? Не забывай про договор, согласно которому боги напрямую не могут сражаться между собой. Здесь, в этом мире. Зато они могут нас искушать, - мрачно продолжал эльф. - А люди, - прошу прощения у дамы, - достаточно слабы и легко поддаются Злу. Как и карлики и… гномы. Всё потому, что бояться Смерти, Болезни и Страдания. А мы, эльфы, оставшиеся эльфы, может быть, не так мудры, как Перворожденные, но тоже чувствуем очередной приход Зла на нашу многострадальную землю! Мы, единственные из всех живущих - кроме богов - наделены бессмертием.

– Да ну?! - язвительно поинтересовался Треор, хмурясь всё больше. - Так было раньше. Когда-то, давным-давно. Да, ваш век долго, очень долог… Но и вас можно убить. Хотя Болезни вы неподвластны, Смерть и Страдание пугают и вас. Так что выбирай выражения, эльф, когда выделяешь свой род из всех остальных жителей этого мира. Мы, громы, тоже долгожители… хотя, быть может, не так прелестны, как вы… По вашим меркам, естественно.

– Прости, друг, - проговорил Эльве. - Ваш век тоже очень долог.

– Вот так Зло и действует, - вполголоса заметил Том. - Через наши слабые места. Нашу гордыню. Ведь так легко спутать гордыню с гордостью! Но сейчас, насколько я в курсе последних событий - Зло растёт и собирается воплотиться… И ваши раздоры могут стоить многих жизней, - покачал Том. - Так и будет. И вы ничего не сможете сделать.

– И зачем же мы тут собрались? - насмешливо и горько поинтересовался Треор, хлопнув по дубовому столу своей мощной ладонью. Его кружка подскочила и выплеснула своё содержимое ему на колени. Варна едва успела закрыть рот ладошкой, чтобы не разразиться неуместным истерическим хохотом. Гном вскочил и потянулся за салфеткой, которую ему быстро протянула Берилла.

– Пока мы не можем ничего сделать, - спокойно поправил его Том, подчеркнув слово "пока". - Но можем обсудить. И должным образом подготовиться. Вы будете знать… чего следует бояться. С какой стороны ждать беды. Хотя может и это вас не спасёт, кто знает? Я не предсказатель будущего… Зато я видел прошлое с начала сотворения мира, задолго до прихода Дивных. И всех остальных. Я видел богов… И, вы знаете, что было самым ужасным?

– Что? - с горящими глазами прошептала Варна, забыв про застенчивость и робость.

– А то… что я так и не распознал бога Зла. Видишь ли, боги мне не представились. Но, разумеется, когда Зло начало творить свои чёрные дела, верховный бог Гэллард сообщил мне о нём. И, опять же, не продемонстрировал его воочию. Я это о том, что иногда так трудно распознать зло… Особенно в красивой оболочке.

– Вторыми сотворёнными существами всё-таки были гномы, - с гордостью заявил Треор, выпятив грудь. - Нас сотворил сам Бэрхард, бог земли. Поэтому-то мы так любит углубляться в её неведомые глубины.

– Хорошо, хорошо, мы собрались не для того, чтобы выяснять, кто самый великий и могучий, - примирительно заметил принц. - Вопрос в том: с какой стороны нам ждать беды? С Севера, Юга, Запада, Востока? Откуда придёт беда для Гурона - ибо он сейчас центр всех человеческих поселений?

– Ты только про Гурон и беспокоишься, - ревниво фыркнул гном.

– Конечно, ведь это моё королевство, - спокойно заметил принц. - Но судьба эльфов и гномов, а также милых карликов мне не безразлична! Когда нам собирать войска, Том? Когда будет очередная "Великая битва"?

Тот задумчиво окунул длинную бороду в кружку. - Не знаю. Я говорю, что чувствую, что чувствуете все вы, но каждый по-своему: грядёт беда. Старое, давно забытое зло ищет возможность воплотиться. И…я не знаю в кого. Ведь ты же знаешь, Эльве, что, когда могущественные смертные становятся чародеями, то имеют возможности и силы, чтобы попросить у бога Зла силы. Так поступил Чёрный властелин, став, по сути, заместителем бога Зла на земле. А тогда, когда Чёрный колдун Моргульт был уничтожен… Его сила покинула его… но не покинула земные пределы. И эта сила… она не может существовать сама по себе, ей нужен носитель - живое существо. Но это должен быть маг, иначе он просто не сможет контролировать силу. Точнее, - Том нахмурился ещё больше, став мрачнее грозовой тучи, - Сила не сможет контролировать его. Так что сила должна выбрать, и я чувствую, что скоро этот выбор произойдёт. Но кого Тёмная сила выберет - я не знаю.

– Действительно, кого? - развёл руками эльф. - Чёрный маг погиб, его соратники тоже были уничтожены ещё моим славным предком. Вся его мерзкая армия, состоящая из тёмных колдунов, орков и простых негодяев, разбойников, например, тоже была уничтожена и рассеяна по земле.

– Да, его смерть описана в девяносто девятом томе "Великой битвы", - заметил принц. - Её копия есть в нашей библиотеке. Да и у эльфов имеется. Думаю, свидетельству местных летописцев следует верить. А иных кандидатов на роль Тёмного властелина нет. Поубивали. Мои предки постарались.

– Что ж, будем просто ждать, - сострив злую гримасу, заметил гном. - Ведь именно это ты хотел предложить нам, а Том?

– Именно, - серьёзно заявил тот. - И никто не сможет сказать, когда время настанет. Но новый враг начнёт собирать войска, рано или поздно, и, конечно, покушаться на Гурон. А не заметить этого ты, принц, не сможешь, - с мрачной иронией заметил он. - А я, если что-то замечу, дам знак, хотя это мне и не по нраву. Но, так как в мире кроме меня почитай и не осталось мудрых, древних существ… Придётся взять на себя эту неприятную обязанность. А теперь, друзья, давайте петь и пить! Пусть радость и веселье вновь придут в мой дом! - громко и весело заявил он.

… Трое знатных путников вскоре распрощались с Томом и Бериллой. Девушка пошла за ними, ухватила принца за руку: - Пожалуйста, возьмите меня с собой! - взмолилась она.

– Что ж, девушке с такой красотой и эльфийской кровью всегда найдётся место при дворе, - вслух решил он. - Садись на моего коня - я сделаю тебя придворной дамой.

Варна ехала на коне, с тихой грустью прощаясь с лесом. Она понимала, что принц никогда не полюбит её, простую дочку трактирщицы. Зато она полюбила его и ждала случая отдать за него жизнь.

– Что, друг, невесту себе везёшь? - усмехнулся эльф.

– Ты же знаешь, я женюсь только тогда, когда встречу копию моей прабабушки, Аэлевры, - холодно ответил тот.

– Неужели даже прекрасной эльфийской девы тебе было бы мало? - продолжал шутить Эльве.

– Конечно мало! Только та, которая будет копией Аэлевры и станет моей женой! Или я останусь холостым! - твёрдо произнес принц.

Чёрный цветок

Этот цветок расцвёл в Лорине, самом прекрасном эльфийском поселении, где тёмные и светлые эльфы жили в мире. Обычно они не то чтобы враждовали, но в основном старались держаться друг от друга подальше. Цветок вырос не по воле великой богине плодородия, Ялинны, жены бога земли Бэрхарда, а по воле тёмной силы, исказивший первоначальную сущность цветка. Цветок был огромным и походил на обломок чёрного камня. Эльфийская семья с изумлением наблюдала за произрастанием цветка и с нетерпением ожидала, когда лепестки откроются.

Эльфы - и светлые и тёмные - чуяли в нём что-то недоброе, и старательно обходили его, росшего на самой границы Лорина возле водопада. Только молодая эльфийская семья, пока ещё не дождавшаяся детей, полюбила этот цветок, хотя и тревожно ожидала раскрытия лепестков.

Неведомая сила заставила их пересадить цветок в укромное место, чтобы про него забыли остальные лоринские эльфы, самые мудрые и прекрасные из всех эльфов, если не считать Лесного племени. Лесные эльфы были советниками самого короля Альтаира и продолжали пользоваться уважением всего королевского рода.

Та же сила приказала им поливать цветок.

И однажды лепестки раскрылись, и супруги Края и Эймос, стоя рядышком и держась за руки, увидели прекрасную девочку - младенца. Когда младенец раскрыл свои чёрные глаза, - чёрные, как подземный мрак пещер, или беззвёздная ночь, - они полюбили её навсегда. Девочка родилась из цветка ночью, и в эту ночь тучи скрывали звёзды. Девочка видела только сияние эльфов, стоявших рядом и водопада, всегда блиставшего по ночам, словно белое пламя.

Девочка закричала, закрывая лицо ладошками, словно сияние воды эльфийских вод могло её ослепить. Обычно только нечистые души не выносили отсвета водопада. Белое сияние воды слепило врагов, которые пытались напасть на эльфийское поселение. Но супруги, попавшие под власть её чар, закутали девочку в плащ и ушли из Лорина, плача от разлуки с прекрасными деревьями с золотыми цветами, семя которых было пожаловано эльфам, как великий дар, богиней плодородия. Но скорбь не могла их остановить.

Они поселились поблизости людской деревушки на границе Гурона. Через полгода эльфийскую семью вырезали неведомо откуда взявшиеся орки. Девочку взяла на воспитание бездетная женщина, хозяйка местного трактира, самая богатая в деревне.

Девочке, обладавшей непривычной для людей красотой, дали имя Лукреция Светозарная, так как её приняли за чистокровного тёмного эльфа.

Она не была эльфом, не была она и человеком или одной из богинь, она была той силой, которая жаждала воплотиться. Но Моргульт и его приспешники были уничтожены, и Сила приняла образ девочки-эльфа. Она должна была смущать умы своей красотой, а также проникать в суть и мысли всех, даже эльфов. Она была не Злом, а силой Зла. Светозарная должна была служить своему повелителю, - человеческого, эльфийского, или гномовского рода, но сперва ей требовалось найти его. Проникнуть в его мысли и душу, склонить ко злу. Дать ему могущество. Стать разящим мечом в его руках, магическим посохом. Она должна была кому-то служить… и ещё - она исполняла чужие ожидания.

Фроло Брендиак родился таким любопытным карликом, что на него начали коситься даже члены его многочисленного семейства, где он был четырнадцатым и последним ребёнком. Семья Фроло была состоятельной: им принадлежала уютная избушка в Городке-на-Холме, аккурат возле праздничного дерева мэллорна, три века назад привезённого эльфийской армией из Лорина, преследовавшей остатки армии Чёрного властелина. Карлики присоединились к эльфийской армии, хотя обычно старались держаться подальше от Чёрного колдуна, навсегда проклявшего их маленьким ростом. А когда воины вернулись, некоторые эльфы пришли в городок вместе с ними. Те, кто был ранен в битвах или просто ослаб от многочисленных сражений и охоты за приспешниками Чёрного колдуна. Когда же эльфов вылечили, и они покинули городок, некоторые дети карликов родились с золотистыми волосами. Не желающие ссориться с эльфами карлики - особенно в чьих семьях рожали незамужние или вдовые женщины - тотчас же пояснили странный, не свойственный людям цвет волос - благословлением добрых богов. Такие детки отличались красотой, а их золотистые волосы слабо светились по ночам.

Предком Фроло стала одна из таких золотоволосых красавиц. Она же, пользуясь своим очарованием, выбрала одного из самых богатых карликов, и с тех пор его семья стала состоятельной.

Круглые окошки его комнаты выходили на прекрасное дерево с золотыми цветами и серебряной корой. Часто вечерами он, крадучись, пробирался к дереву и гладил его гладкий ствол, нюхал аромат цветков, дурманивший голову мечтами о далёких странствиях. У маленького карлика из глаз капали слезинки, а душа разрывалась от невыразимого счастья.

Фроло никому не выдавал своего секрета, зная, что не склонные к романтике сородичи над ним только посмеются. Карлики тоже любили своё знаменитое дерево, поглазеть на которое съезжались из многих краёв. Но какого-то особого восторга не испытывали, привыкнув к нему, как к небу и солнцу. К тому же таких восторженных типов вполголоса называли незаконными эльфийскими крошками. Поэтому каждый, у кого в роду хоть кто-то когда-то имел золотистые волосы, отчаянно старался казаться прагматичным и нудным, делая вид, что совершенно ничего не унаследовал от эльфов.

Фроло не был любимчиком в семье, несмотря на то, что родился младшим. Во-первых, он был рыжим, что для карлика было непозволительно; был он маленький, даже для карлика и щуплый. Только глаза у него были красивы - голубые, как озеро.

Его считали тихим и незаметным. Фроло любил притворяться таким, а потом удирать в лес и даже учиться плавать, хотя никто про его подвиг не знал, кроме подружки - прелестной златовласой Фиалки, тоже происходящей из славного, почитаемого рода.

Прощальный дар златовласого эльфа, который слишком долго лечился в городке! Но Фиалка, напротив, гордилась цветом своих волос и капельками эльфийской крови.

Ещё совсем маленьким Фроло вместе с бесшабашной Фиалкой вместе убегали в лес. Там он учился плавать, а Фиалка читала ему те самые знаменитые тома "Великой битвы". Однажды её семья обнаружила пропажу одной из драгоценных книг, и не менее драгоценной девочки. Начался переполох, потому что в четвёртую эпоху, которую называли Мирной, любое незначительно происшествие могло сойти за трагедию. Их вопли донеслись до семьи Брендиаков, живущих по соседству.

Одновременно семья Фроло обнаружила пропажу малыша. Когда дети вернулись, им попало за все их отлучки, и больше всего - за раритетные книги, которые были самым ценным семейным достоянием. Однако дети продолжали периодически убегать, упорно прихватывая с собой книжку в алом переплёте.

Так и случилось, что с самого детства маленький Фроло начал мечтать об эльфах, о великих рыцарях прошлого, о знаменитых колдунах, даже о гномах, добывающих железно, золото и серебро в своих подземных дворцах.

Но больше всего Фроло мечтал о великом кольце Всевластия. О самом совершенном изделии Чёрного мага, в которое, по слухам, он вложил часть свой силы, которую подарил ему бог Зла.

Иногда во сне он видел гору Запретную, которая представлялась ему до сих пор грозящим миру чёрным пальцем. Он видел огненные потоки лавы, золотые и кровавые, и содрогался, просыпаясь от собственного крика. Возле этой горы произошла последняя и самая важная сцена великой битвы. Карлики, эльфы и люди загнали Моргульта на вершину этой горы. Отступать ему было некуда. Волшебную силу он использовать не мог - несколько могущественных белых магов и эльфов, также сведущих в магии, нейтрализовали все его заклинания, ослабляя его. Тогда Моргульт снял своё кольцо с пальца и кинул в лаву, куда потом кинулся и сам с жутким криком: "Я ещё вернусь!"

Иногда карлик брал одно из золотых колец своей матери и воображал, что оно волшебное. Фроло любил играть в лесу, надевая обручальное кольцо матери. А Фиалка делала вид, что он стал невидимым, растеряно протирала глаза и бегала вокруг карлика, словно он внезапно исчез. Но даже в играх он никогда не осмеливался назвать себя Чёрным властелином.

Когда они подросли, Фиалка полюбила новые игры, где Фроло изображал великого короля Гурона, Альтаира, а она была Аэлеврой, прекраснейшей эльфийской девой. Других друзей у них практически и не было. Обществу шумных карликов они предпочитали друг друга и свои выдуманные игры. Да другие карлики и не стали бы с ними играть. Тем более что самый главный забияка компании их ровесников, Шин, как-то застукал Фроло, когда тот обнимался с эльфийским деревом. С тех пор он не преставал осыпать его злыми насмешками, в основном желая понравится красивой и богатой Фиалке. Шин осмеивал и низенький рост Фроло, называя его червивым грибом, и его огненно-рыжую шевелюру, сравнивая их с гнилыми осенними листьями. А вместе с Шинном начинали смеяться и другие карлики. Особенно те, кто побаивался мощных кулаков Шина. Ради Фроло Фиалка редко общалась с ними, упорно избегая Шина.

"Всё равно я на тебе женюсь!" - как-то закричал ей вслед обиженный Шин. "Твои родители ни за что не выдадут тебя замуж за этого дурачка, да ещё и коротышку! У меня одна нога больше, чем он весь!"

Фиалка, презрительно отвернувшись, задрала подбородок и прошла к себе в сад, захлопнув калитку прямо перед его носом. "В одном его мизинце больше ума, чем в твоей голове, Шин!" - гордо добавила она.

… Шин и Фроло посватались к ней одновременно.

– Ну-ка, молодые люди, заходите, - степенно пригласил их Фрон, отец Фиалки. Он курил изящную трубку, украшенную серебром и жемчугом.

Шин отодвинул плечом Фроло и прошёл первым, заняв самое уютное кресло возле стола, словно уже был хозяином их дома. Фроло скромно ступил за ним, краснея и бледнея. У него похолодели руки - он был уверен в отказе. Фроло робко сел в другое кресло, подальше от Шина. Обернулся - и сердце его затрепетало - он увидел серые глаза Фиалки, которая выглядывала в приотворённую дверь.

– Парни вы хорошие, - продолжал карлик, - хотя я и не одобряю, господни Фроло, вашу склонность к пустым фантазиям и безделью! Картошку копать нужно, Фроло, а не мечтать! Табак выращивать! Я переговорил с вашей семьёй, господин Фроло, - тяжёлый взгляд неприветливых карих глаз пригвоздил его к земле. - И, хотя я был склонен выбрать вас женихом моей дочери… Ваша семья считает, что вам ещё рано женится. Так что, господни Шин, Фиалка ваша!

– Нет, папочка, - вскричала она, вбегая в комнату с заплаканными глазами - Я люблю Фроло, а он - меня!

– Ах ты, противная девчонка, как ты посмела подслушивать! Твои глупые фантазии не изменят моего решения: пора тебе взрослеть, детка. Отец Шина содержит трактир, их домик самый большой в нашем городке, семья уважаемая. Что ещё нужно для счастья?

– А чем плоха семья Фроло? - наступала на отца взбешённая девушка. Её серые глаза горели, как факелы. Она сжимала руки в кулачки. - Они тоже состоятельны и уважаемы! К тому же, Фроло Брендиак, в отличие от Шина, не глупец!

– Пожалуйста, господни Фроло, уходите, вы расстраиваете мою дочь! - брови Фрона сдвинулись. - Это от вас она набралась вольнодумства?

Слова прозвучали приказом. Карлик понурился и ушёл, едва передвигая ноги. Шин с нескрываемой издёвкой смотрел ему в спину, нагло раскачиваясь в кресле. Фиалка, рыдая, выбежала из комнаты, пробежав мимо него, как живой укор. Но что он мог сделать? Драться с её отцом и Шином на радость соседям?

… Вечером Фроло тихонько сложил свои вещи в торбу, добавил немного картошки, сыра и флягу с вином. А также вложил трубку чёрного дерева, инструктированную мелким жемчугом, особую гордость старшего брата, Бэйзила, получившего её из рук лесных эльфов за работу, в добавлению к плате. Решительно забрал из отцовского тайника меч, грубо сработанный кузнецом, с не менее уродливыми ножнами. Этот кинжал недвусмысленно доказывал, что и мистер Пэн не был чужд рыцарской романтики, так как сражаться он, конечно, не умел, а мечом воспользовался только раз, когда разбежались свиньи, проломав сгнивший засов дверцы свинарника.

Пэн, на радость детям, гонялся за хрюкающими тварями, время от времени лупил их мечом плашмя по жирным спинкам, отчего свинки разбегались ещё резвее. Если б его жена, Магда, не притащила полное ведро помоев и не вылила в корыто, он бы их только поразгонял.

"Видишь, какой я герой!" - гордо произнёс тогда его отец с толстеньким брюшком, когда свинки прибежали к любимой еде в свинарнике, а старшие братья и сестра Фрола осторожно закрыли за ними ворота.

Также он прихватил из того же тайника чёрный плащ с серебряной застёжкой - отец с гордостью говорил, что плащ гномовский, что какой-то гном пропил его в трактире, поспорив, что перепьёт знаменитого Тунка, а он его выкупил у того же Тунка, который часто подобным образом развлекался с приезжими. Правда, рассказывая эту басню, Пэн забывал, что посторонним вход в городок был запрещён указом их драгоценного мэра. Карлики не любили связываться с людьми, с эльфами и гномами, хотя, конечно же, торговали с ними. Но только на ярмарках. В городок пускали только карликов. Возможно карлики боялись за добродетель своих дочек и жён, невольно вспоминая о том, каким образом некоторые потомки обзавелись золотистыми волосами. Фроло подозревал, что отец сам сшил этот плащ по образу и подобию гномовских походных плащей.

Фроло высыпал из копилки несколько серебряных, одну золотую и кучку медных монеток - подарки сердобольных родственников на его дни рождения.

Даже не оставив прощального письма, он открыл круглое окошечко и неловко вывалился наружу вместе с торбой, из-за которой он чуть не застрял в этом окне.

Потом Фроло не оглядываясь, подошёл к дереву:

– Прощай, прекрасное дерево! Я ухожу навсегда!

– Без меня?

Из листвы выпрыгнула Фиалка с похожей сумкой, завёрнутая в почти такой же гномовский плащ, только подороже, тёмно-синего цветка, с золотой застёжкой у горла.

Золотистое сияние дерева, соперничавшее с луной, выглядывающей из-под быстро бегущих облаков, придало тонким чертам круглого личика и большим серым глазам нечто эльфийское, чистое и прекрасное. - Я с тобой! - решительно заявила она, вздёрнув маленький подбородочек. - Даже если не возьмёшь, я сама за тобой увяжусь, как злой дух… то есть, тень.

Он на некоторое время остолбенел, уставившись на неё с молчаливым восхищением, затем, опомнившись, покачал головой.

– Нет, дорогая моя Фиалка, ты не сможешь жить в лесу! Дикие звери, орки, тролли… Ночная сырость, пауки, крысы, змеи… А твоя избушка очень тёплая и уютная.

– И замужество с ненавистным Шином, отчего-то вообразившем себя мужчиной, - хмыкнула побледневшая, но решительная девушка. - Лучше лес с троллями и крысами! К тому же… ты ведь меня защитишь?

Фроло только покачал головой, уже жалея, что в играх настолько убедительно разыгрывал храброго воина. Воин? Да его любой орк шутя одолеет, не говоря уже о людях или гномах! Хотя зачем его жалкое имущество людям и гномам? На эти несколько монет позарился бы только вконец обнищавший разбойник. К тому же люди редко проходили мимо Городка-на-Холме, и гномы тоже. Они ведь знали, что в городок их всё равно не пустят.

– Фиалка, я тебя очень люблю… больше жизни.

Лицо девушки расплылось в счастливой улыбке, он поперхнулся и покраснел. - Но я не имею права рисковать твоей жизнью!

– Каждый сам выбирает свой путь, - тихонько отозвалась она, закутываясь в плащ и ёжась от первых осенних холодов. - Я свой выбор сделала… полагаю, ты тоже. Поспешим, пока нас не хватились!

Они дошли до границы городка, где стражник мирно похрапывал на сторожевой вышке возле зажженного фонаря. Спутники осторожно прокрались к деревянным дверям с железным засовом, отперли их и беззвучно просочились наружу, в чужой, суровый, полный неожиданностей мир.

– Спрячься! - прошептал Фроло, улыбаясь. Фиалка послушно скрылась за деревом.

– Эй ты, горе-охранник! - повысив голос, закричал он, стуча в дверь.

Карлик Сэмис вздрогнул и чуть не выпустил из рук меч. - Двери-то закрой!

Пока Сэмис приходил в себя, они шмыгнули на дорогу, ведущую в неведомые дали.

Река расстилалась чёрной лентой, сверкающей под лунным светом. Тьма и сырой, промозглый туман, превращали деревья в страшных чудовищ. Фиалка прижалась к нему.

– Куда дальше? - спросил у неё карлик.

– Куда глаза глядят… а лучше всего в Пригорье, да и дорога туда ведёт. У нас ведь есть немного денег - я тоже прихватил пару золотых монет… купим пони.

– А дальше? - настойчиво, с тоской спрашивал Фроло. На его душе скреблись кошки, может быть, страшные призраки, созданные луной, туманом и ночью, навевали унынье и страх. А может, одиночество, всегда подстерегающее путника на пустынной ночной дороге.

– Что-нибудь придумаем, - твёрдо отозвалась Фиалка. Её глаза бесстрашно глядели во тьму, хотя рука дрожала в его тёплой, сильной ладони. - В лесу с голоду не умрём: грибов насобираем, я маленький котелок взяла и эльфийские спички.

– Я тоже спички взял и сеть для ловли рыбы.

– Вот видишь! Я и лук взяла со стрелами, ты же помнишь: мы оба неплохо стреляем. На кого-нибудь поохотимся, - безмятежно отозвалась она. Для неё это было настоящее приключение. Она была не из тех, которые испугаются первой же холодной ночи или волка. Недаром девушка гордилась своими эльфийскими корнями!

– Ты настоящая героиня, сказочная принцесса! - с восхищением произнёс он, заметно приободрившись. Да и волновался карлик больше за неё, чем за себя. - Красивая и смелая!

Они взялись за руки, и пошли по дороге, укутанной тенями…

Когда путники устали, Фроло нашёл уютную полянку, посреди которой рос старый дуб. Ему не хотелось привлекать внимание тех, кто будет идти по ночной дороге, но выбора не было, пришлось развести костёр. Ночь выдалась на диво холодной. Собрав сухие ветки, он чиркнул спичкой, и вскоре они грелись у костра. Фроло выудил из сумки взятые из дому припасы. Ему даже нравилась мысль немного облегчить сумку, тяжёлую, будто он вынес в ней все богатства своей избы. С каждым шагом сумка тяжелела, будто была заколдованной. Да и не привык Фроло таскать тяжести - его с детства считали слабосильным и не давали поднимать даже пустое ведро.

Он накормил Фиалку самой вкусной едой: орехами, мёдом, белым хлебом - а потом поел сам.

От дороги их отделял густой кустарник и Фроло надеялся, что он скроет их вместе с костром от возможных путешественников. Хотя Фроло и не верил, что кто-то будет пробираться по тракту среди ночи. Он почти успокоился, но вдруг вспомнил про ночных тварей, которые обожают ночные прогулки и не откажутся подзакусить двумя карликами. Добрая память припоминала историю с троллями, вычитанную из "Великой битвы", как карлик Бирмс в одиночку прошёл весь Чёрный лес. Почему-то вспомнились злые духи Могильников, дикие кабаны, волки и на закуску - большие хищные кошки с очень острыми зубами. А также орки с Моргультом.

"Хорошенький способ заснуть: пересчитывать перед сном нечисть!" - с иронией подумал трясущийся от страха малыш. Он вынул меч из ножен и с отвращением на него посмотрел: в лучшем случае, плохо заточенный меч мог сгодиться как дубина.

От костра остались алые угли, напомнившие Фроло глаза дракона и лаву.

Карлик с беспокойством глянул на Фиалку: "Не терзают ли её ночные кошмары?" Но она спала, прижавшись к нему.

"Ничего, - пытался подбодрить себя карлик, - поживём в Пригорье, зачем дальше-то двигаться? Или нам так уж срочно Могильники понадобились или Чёрный лес, где Бирмс сразился с пауками? Я работу найду, может, в трактире "Танцующий дракон… ". А потом мы там домик купим, поженимся. Затем нашим семьям напишем… попозже, когда успокоятся и соскучатся".

И тут кусты раздвинулись, и к угасающему костру и засыпающему Фроло вышел кто-то, с ног до головы закутанный в плащ.

Сперва Фроло принял его за видение сна.

– Злой дух! - прошептал он в ужасе.

– Где? - пришелец с не меньшим страхом оглянулся по сторонам. - Ах, это вы про меня… Нет, я не призрак, а вполне порядочный гном! - незнакомец вежливо поклонился и швырнул в угли пучок сухих веток, лежащий рядом. Затем снял капюшоном и ещё раз поклонился:

– Простите за вторжение, я не хотел вас пугать. Но я озяб, хотел костёр разжечь, и тут увидел ваш.

Фиалка мгновенно проснулась, выхватила у окаменевшего от неожиданности карлика меч и выставила лезвием вперёд:

– Кто ты, отвечай!

Ещё один поклон:

– Трой, сын Трая, гном из Приморского королевства.

Разгоревшийся огонь осветил молодое, безбородое лицо совсем юного гнома, его золотую цепь на груди и увесистый мешок за плечами. - У меня есть эльфийский чай, такого вы ещё не пробовали! Из сушёных листьев эльфийского дерева. Секретный рецепт эльфов, высший сорт! Только не прогоняйте меня: одному в лесу страшно, даже если ты и гном с топором, - он указал на мощный боевой топор, висевший на поясе. - И даже не так страшно, как скучно.

Разглядев их при свете костра, он неудержимо расхохотался:

– Карлики! Нет, детки карликов! Вы заблудились в лесу?

Фиалка медленно опустила меч, но положила его рядом с рукой.

– Не бойтесь, я не злодей, да и детей не обижаю.

– Разве можно заблудиться возле дороги? - насмешливо произнесла девушка, пока гном доставал из мешка припасы и воду в большой фляге. - И мы вовсе не дети! Да и вы, позволю себе заметить, не старик, даже бороды у вас ещё нет!

– Сейчас поужинаем, - примирительно заметил гном, дружелюбно улыбаясь.

– А мы уже ужинали, - заговорил Фроло, сердясь на себя за испуг. "Надо же, принять достопочтенного гнома за зловещего призрака!"

– А когда это карлики отказывались поужинать второй раз? - рассмеялся Трой. - Хоть вы и маленькие, но аппетит у вашего народа… Прямо как у моего. На ярмарках я часто вашего брата вижу.

– А куда вы идёте? - совсем осмелела Фиалка, с жадностью разглядывая впервые в жизни увиденного гнома.

– На ярмарку, кое-что продам. Лицо гнома погрустнело:

– У меня отец болен. Хочу у эльфов лекарство купить, а это дорого. Да и страшно: лесные эльфы живут рядом с Чёрным лесом, поди, угадай, куда попадешь? Хорошо, если к эльфам, а не к Могильникам. Карту хорошую купить надо…

Карлики поняли, что гному хочется излить душу, а кому лучше всего исповедаться, как ни первым встречным незнакомцам? Да и сон с них слетел при виде настоящего гнома! На ярмарки, где бывали и гномы, и эльфы их ещё не брали, считая малышами. Гном, ночью, вместе с ними у костра! Такое не каждый день случается! Можно и не поспать. Да и видел он наверняка больше, чем они за всю жизнь. И рассказать явно хочет.

Вскоре чай был готов. Изящный гномовский чайничек, подвешенный над костром, закипел. Гость разлил чай в три железных кружки. Чай оказался действительно эльфийским: бодрил и навевал сладкие грёзы, улучшал настроение и согревал в холодную ночь. Фроло и гном развязали сумки и поделились припасами. - Что это? - изумилась Фиалка, с восторгом откусывая кусочек тонкого печенья. - Как вкусно!

– Эльфийские галеты, - с гордостью заметил гном. - Великая и прекрасная Галана, - ну, вы её не знаете, эта такая эльфийская королева с золотыми волосами, - отплывая за море, оставила много полезных рецептов для эльфов. Конечно, у Высших они получились бы лучше… Но… чем богаты, тем и рады! Придают сил, защищают от зла. И вообще - полезная вещь в дороге! - хвалился гном. - Но ими могут торговать только эльфы. У них патент, подтверждённый королём Лайонеллом.

– А чем ты торгуешь? - осведомился Фроло с любопытством.

– Сейчас - драгоценностями из Могильников.

Фиалка и Фроло вздрогнули от невольного ужаса.

– Как?! Ты не боишься ходить в Могильники? - с восторженным ужасом спросила она. - Да ты храбрец!

Гном с деланной небрежностью пожал мощными плечами:

– А что делать? Мой отец, - лицо гнома помрачнело, - полез туда, куда лезть не следовало… о драконьих сокровищах мечтал. Домечтался. Не знаю, что с ним случилось - он не говорит - но с тех пор у него приступы, и он слаб, как котёнок.

– Драконы ведь и проклянуть могут, - продемонстрировал свою осведомлённость Фроло.

Гном кивнул, тяжело дыша:

– Да, их проклятья - хуже некуда! Проще самому повеситься, иначе несчастья будут сыпаться на тебя со всех сторон, да и здоровье таять, как снег на солнце. Вот и мой отец, когда вернулся - бледный, с пустыми руками, - надумал в старый рудник залезть. Ходили слухи, что там ещё осталось драгоценное белое золото, так любимое эльфами. Эльфы ведь умеют драконьи проклятия снимать - это все знают! А за белое золото они нам, конечно же, помогли бы. И мой отец вместе с матерью полезли в самую глубь. Мать ни за что не хотела оставлять его одного… Трой отвернулся, быстро утерев слёзы. - Но ничего не добыли. Попали под обвал. Мама, - его голос задрожал, - погибла. А папа… умом ещё больше тронулся. Больше не может в горах работать, и вообще ковать ничего не может… руки трясутся. По ночам кричит: "Зло, зло просыпается!" Будто подземного демона увидел. Остался я - один кормилец. Работал подручным у других гномов, кузнецом. Отец запретил в горы лезть, тем более, в старый рудник, который снова открылся, хоть и считался проклятым. Что поделать - цена белого золота возросла. Вот и пришлось в Могильники залезть. В мирное время на оружии многого не заработаешь, зато драгоценности в цене! Да я и не очень рисковал, вы не думайте… Меня Том спасал… Потом ему это надоело, и он прогнал меня, сказав, что сам из меня призрака сделает, если я снова сунусь в Могильники. А я уже много кое-чего насобирал. Продам, может отца вылечу.

Фиалка с материнской нежностью утешила гнома, Фроло тоже постарался развеять печаль Троя. Тот, наконец, повеселел.

– Вы хорошие, добрые карлики. Хочу сделать вам подарок.

Он полез во внутренний карман куртки.

– Нет, мы что-нибудь купим… если денег хватит, - заявил Фроло. Фиалка согласно кивнула. Они с жадным изумлением глянули на ворох драгоценных украшений на протянутой ладони гнома. В свете костра они сияли, как звёзды.

Они долго рассматривали золотые и серебряные кольца, браслеты, цепочки. Фроло сперва заворожили украшения, принадлежащие давно умершим королям и принцессам, но отчего-то он очень быстро к ним охладел. Даже прикасаясь к ним, он ощущал могильный холод.

Гном достал небольшое круглое зеркальце и держал его, пока Фиалка примеряла украшения, затаив дыхание. Она казалась себе прекрасной, как никогда. Больше всего ей понравилось массивное ожерелье из серебра, украшенное чёрными жемчужинами.

– Можно мне это? - нерешительно попросила она, поглаживая чёрные жемчужины.

– Да пожалуйста! - заявил гном, пряча остальные драгоценности в потайной карман.

– Сколько с нас? - спросил Фроло, запуская руку в сумку.

– И слышать ничего не хочу! Это такие пустяки! - замахал гном ладонями.

Фиалка достала из своего кошелька золотую монету и почти насильно всунула в руку Троя:

– Бери, любой труд должен быть оплачен, а ты рисковал жизнью!

… Наутро они расстались. Вскоре путники достигли Пригорья, где Фроло сразу же получил работу в переполненном трактире, где всегда не хватало слуг. Они сняли небольшой домик. Но в первую же ночь Фиалка исчезла. Фроло сперва подумал, что она отправилась домой, но не мог в это поверить. Сердце подсказывало ему, что Фиалка его любит! Его мучил страх, предчувствие страшной беды, невосполнимой утраты. Он с отрядом добровольцев прочесали границу Пригорья, но не нашёл любимую. Тогда Фроло в отчаянии пошёл в Могильники… и обнаружил там Фиалку, без чувств лежащую возле одной из каменных стен древней могилы. Она была жива, но еле дышала.

– Я чувствовала, что меня тянет к Могильнику неведомая сила, чей-то зов, - рассказывала она по пути назад, прижимаясь к Фроло. - Я ходила во сне, изо всех сил сопротивляясь, но не смогла перебороть эту жуткую силу. Очнулась я возле стены, напротив меня стоял серый призрак и тянул ко мне ужасные руки. Я сняла с шеи то самое ожерелье из Могильника и швырнула в него. Он схватил его, хотел схватить и меня, но уже начало светать, и он исчез с диким воплем. А потом меня нашёл ты.

… С этого дня Фиалка заболела. Ей стало так плохо, что Фроло вынужден был вернуться в Городок-на-Холме. Почему-то ему казалось, что родной край исцелит её. Отец Фиалки, Фрон, позволил им пожениться. Фиалке действительно стало лучше. Они прожили вместе счастливый год, но осенью следующего года она умерла.

"Исполни свою мечту, Фроло! Обязательно исполни!" - прошептала она на прощанье, сжимая руку мужа. "Путешествуй и заслужи бессмертную славу!"

После похорон Фроло долго раздумывал над своей несчастливой судьбой. Ему хотелось убить себя, чтобы быть рядом с любимой. Его собственная семья показалась ему чужой, да и другие карлики толковали, что это он погубил прекрасную Фиалку, заставив её шляться по лесам. Про Могильник он рассказал только Фрону, иначе его бы просто выгнали из города.

Он старался не попадаться на глаза другим людям, уходя гулять только по ночам, в основном, рядом с любимым деревом. Он не мог выносить укоризненных взоров, шепотков, раздававшихся за его спиной. В трактире, стоило ему сесть за стол, как все остальные карлики начинали судачить, показывать на него пальцами.

Наконец он принял решение. Карлик снова собрал вещи, на этот раз попрощался со своей семьёй. Когда он закончил обниматься с братьями и сестрой, к ним в дом вдруг зашёл Фрон. Фроло долго глядел ему в глаза, не зная, за чем он пришёл, но готов был вынести от тестя всё, что угодно - даже смерть.

– Я знаю, ты думаешь, что я считаю тебя виновным в смерти дочери, - начал тот тяжёлым басом, тяжело опускаясь на заботливо пододвинутый Магдой стул. Семья Фроло вежливо ушла, прикрыв за собой дверь. Возможно, дело было не только в вежливости, они ожидали, что эти двое сейчас начнут смертный бой и не желали учувствовать в опасной драке с применением оружия и тяжёлых предметов обстановки. Глаза плотного, уже немолодого мужчины налились слезами. - Да, первое время я ненавидел тебя, Фроло! Я подумывал о том, что бы убить тебя! Но… я осознал, что виноват не меньше твоего. Мне следовало предвидеть ваш побег, зная характер дочери. Я не должен был принуждать её выходить замуж за Шина. Он изо всех сил ударил кулаком по столу. - Но сделанного не исправишь, к сожалению, хотя я бы всё отдал за такую возможность. Фиалки больше нет с нами, и я знаю, Фроло, что ты скорбишь не меньше, чем я. Я догадывался, что ты захочешь уйти. В добрый путь!

Он встал. Они кинулись друг другу в объятия, залившись слезами. - Мужчинам не пристало рыдать, но… девочка этого стоила, - пролепетал Фрон. - Я рад, что мы расстаёмся друзьями. Мы всё-таки родственники.

Он побрёл к выходу, шатаясь:

– Да, совсем забыл: я ведь принёс тебе кое-что в дорогу. Так, пустячок, на память про меня и Фиалку. Вот, - карлик добыл из сумки, висевшей на плече, большой сверток и протянул ему трясущимися руками. - Прощай! Может ещё и свидимся. Хотя… я, может быть, не доживу. В моей жизни больше нет смысла.

Чувство вины снова овладело карликом. Он поместил сверток в свою походную сумку, даже не глянув, что там. Ушёл он днём, чтобы все видели, что Фроло Брендиак покидает Городок-на-Холме.

– Скатертью дорога! - прошипел кто-то ему вслед. Даже стражник на сторожевой вышке сделал вид, что его не заметил, упорно разглядывая облака.

Фроло ещё ниже опустил голову и постарался побыстрее скрыться в лесу. Когда усталые ноги отказались его нести, он свалился на траву и развернулся сверток. Долго Фроло разглядывал неожиданные дары, не веря своими глазам, а потом залился слезами нежности и благодарности - Фрон одарил его одной из книг "Великой битвы", - его любимым последним томом, серебряной кольчугой своего предка, Брэда, участвовавшего в этой же битве, и его же острым мечом! В их краях Брэд слыл настоящим героем, он был среди тех, кто загнал чёрного колдуна на самую высокую гору и был награжден самим королём Альтаиром и его прекрасной женой-эльфийкой. Затем его много раз выбирали губернатором родного городка, пока ему это не надоело, и он возжаждал покоя. Но до сих пор его имя чтилось всеми карликами. Брэд был из первых поколений карликов, лично превращённый великим чёрным магом. Именно благодаря ему проклятый Моргультом Городок-на-холме и Пригорье не были уничтожены армией тьмы. Брэд с небольшим отрядом остался защищать границу родных земель, а все остальные по его плану, вместе с детьми и жёнами умчались в чёрный лес, за Могильники. Дорогу им показывал сам Том, чтобы защитить людей от злых духов и прочей нечисти. Правда, надо отдать должной этой нечисти - она была сама по себе, и в армию Моргульта не входила. Так и случилось, что армия тьмы дотла сожгла пустое Пригорье и опустевший Городок-на-Холме.

Конечно, после Великой битвы возникли другие проблемы. Опять же, свежепревращённые в карликов люди начали рожать карликов. В Пригорье же иногда селились настоящие люди, но они редко выходили замуж или женились на карликах. В общем, они стали изгоями. Но тут уж Брэд не был виноват.

Гурон показался Варне ещё прекраснее, чем она мечтала: фонтаны, бьющие в небо на площадях, улицы, мощёные белым мрамором, створки ворот, выкованные из серебра и белой стали. Вокруг - множество счастливых людей, гномов, встречались и эльфы. Три расы прекрасно ладили между собой, это было видно с первого взгляда.

Варна соскочила с коня раньше принца и подбежала к очень красивому золотистому дереву, светящемуся, как солнце и луна, но мягким, не опаляющим глаза, свечением. Она с восхищением уставилась на него. - Это ведь дерево эльфов! Я помню, они вырастили его в Гуроне, где и поклялись хранить мир с людьми, карликами и гномами, стоя рядом с королём Альтаиром и прекрасной Аэлеврой в день их свадьбы! А рядом с ними находились самые знатные гномы - короли своих подземных королевств. Её взгляд стал отсутствующим. - Наверняка это было прекрасно! Начало новой эпохи всеобщего мира, терпимости… Новой жизни. После столетий страха перед Чёрным колдуном, который прожил четыреста лет, чтобы успеть всем как следует насолить. - О, древо, хранящее мир в Гуроне, дай мне силы! - прошептала она еле слышно, с почтением касаясь тёплой коры сияющего древа. В её раненом сердце боролась скорбь с неизмеримым счастьем. По дороге, видя красоту и величие Лайонелла Альтаирского, она всё больше влюблялась в него. Кроме того, что его предками были сам Альтаир и Аэлевра, в его роду было принято сочетаться узами с эльфами. Кровь знатнейших, мудрых и сильных, полных величия рыцарей и кровь прекрасных эльфов одарили его совершенством.

Но она отчетливо, до боли, осознавала, что он рождён не для неё.

Вскоре к ним подбежала молодая, красивая девушка. Изысканность одежды и серебряный венец на челе выдавали в ней принцессу, единственную сестру Лайонелла, Бэллу. Её волосы были чернее воронова крыла, а глаза - серыми. Увидев её, Варна вздрогнула, так как Бэлла больше всех напоминала ей Аэлевру, увиденную в яме, или призрак её. Но девушка была далеко не так прекрасна. Её венец принцессы, также как и у брата, был украшен распростёртыми орлиными крыльями. Тонкую, хрупкую фигуру облегало серое платье эльфийской работы, напоминающее туманную дымку.

Она низко склонилась перед братом, а потом с радостным визгом повисла у него на шее.

– Тише, тише, задушишь, - смеялись, Лайонелл освободился от объятий сестры. - Позволь представить тебе Варну, она - очень добрая и милая девушка. Можешь сделать мне одолжение?

– Всё, что угодно! - улыбнулась Бэлла, окидывая оценивающим взглядом Варну. Та потупилась, вспомнив, что белое платье, подаренное Бериллой, в пути испачкалось и измялось.

– Возьми Варну в свою свиту. Она достойна стать придворной дамой! Ведь в её венах течёт эльфийская кровь.

Глаза Бэллы, ощупывающие девушку, потеплели:

– Да, я вижу. Конечно, я буду рада! А ты согласна?

Варну душили слёзы благодарности: ни о чём подобном она и мечтать не смела!

– Конечно, ваше высочество, - прошептала она, кланяясь.

– Пойдём, тебе надо переодеться, - Бэлла потянула её за собой. - А заодно хорошо поесть и отдохнуть. Мой братик совершенно забывает про нормальную еду и роскошь, когда уезжает на охоту.

Варна поняла, что Бэлла ничего не знает о союзе Трёх и решила ничего не рассказывать ей об этом, рассудив, что это не её тайна.

Через мгновение молодые, учтивые, проворные служанки помогли ей помыться в мраморной купальне, и принесли удивительной красоты белое платье, очень похожее на подарок Бериллы, а также украшения из золота с брильянтами и жемчужинами зеленоватого оттенка, под цвет её глаз. Ей на грудь самая юная служанка прикрепила серебряную брошь с изумрудом. - Знак Короля, - прошептала смуглая брюнетка с благоговением, - его носят все придворные дамы, число которых семь. Такова традиция.

– Да, семь - волшебное число, - улыбнулась Варна, любуясь на себя в зеркало. - Потому что в свите короля Альтаира было семь верных друзей: он сам, три мага, три Высших эльфа. Каждый из них был предводителем своего народа.

Девушки закивали, с ещё большим уважением разглядывая красавицу.

– Да, вы правы, госпожа. И теперь наш народ очень дружен с гномами и с эльфами… Особенно с теми, кто поселился в нашем лесу, - ответила красивая блондинка. Впервые Варна так ясно осознавала свою красоту - эта девушка, несмотря на поистине редкую прелесть, не могла сравниться с ней! Бальзам на раненую душу.

"Если бы не Том, не Берилла, я бы сошла с ума!" - подумала она с признательностью. - А эти эльфы, - девушка изо всех сил сдержалась, чтобы не показать свои истинные мысли, - они… я как-то смогу их увидеть? - почти умоляюще добавила она. Её била дрожь, сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Конечно, госпожа, - заявила смуглянка, улыбаясь. - Они часто бывают при нашем дворе, особенно после смерти нашего короля и королевы, - голос девушки погрустнел. - Их извела страшная и странная болезнь… Вот в такие моменты и жалеешь, что великий маг-целитель, Арнуир, покинул наш мир! - невольно вырвалось у неё. - Ведь он когда-то излечил рану короля Альтаира, нанесённую самим Чёрным магом. А потом спас от смерти отравленную королевой Бирной эльфийскую принцессу Аэлевру. Вы помните историю: королева Бирна сперва была на стороне светлых сил, а потом позавидовала сказочной красоте Аэлевры и решила сгубить прекрасную деву. Но яд оказался бессильным перед добрыми чарами прекрасной эльфийской принцессы! Ну, и великий чародей вовремя подоспел.

Служанка явно углубилась в воспоминания, впрочем, она была только рада узнать что-то новое.

– После победы над чёрным колдуном и великолепной свадьбы короля Альтаира и Аэлевры жизнь нашего царства и других народов стала почти сказочной. Однако после смерти родителей принц Лайонелл Альтаирский тоже правит просто великолепно. Мы ни в чём не знаем нужды. Девушка потупилась:

– Прости, госпожа, за излишнюю болтливость, это мой природный недостаток. Она покраснела, опустив руки, как напроказивший ребёнок. Варна каким-то образом осознала, что этот жест, и на первый взгляд бесхитростные речи, всего лишь маска. Маска хорошенькой служаночки, которая пытается влезть в доверие, стать главной служанкой, а потом, быть может, и подругой новой госпожи. Варна изучала её наклонённый затылок, украшенный эльфийской тонкой тканью, лёгким платочком, напоминающим серебристую гладь озера.

– А как же исцеляющие руки настоящего короля? - с любопытством поинтересовалась Варна, решив, что они со служанкой могут плодотворно сработаться: той явно нужно подольститься к новой госпоже, а ей - правдивые сплетни. Почему-то ей казалось, что Том не просто так представил её принцу и уговорил его взять её с собой. К тому же - Берилла спасла её от замерзания на октябрьском ветру после неудачной попытки утопиться. Варна привыкла платить свои долги. Долг матери она уже выплатила, и с лихвой, служа ей девятнадцать лет, а теперь пришёл черед защитить принца Лайонелла Альтаирского.

Только защитить от чего? От кого?

Вот это ей и предстояло выяснить. А для этого вполне годилась эта служаночка.

При мысли о прекрасном, как Высший эльф, принце её сердце снова заколотилось, ещё быстрее, чем при мысли о лесных эльфах. - Ведь руки принца Лайонелла должны были исцелить его родителей.

Смуглая девочка приподнялась на цыпочки, задышала ей прямо в ухо тёплым, прерывистым дыханием:

– Его высочество почти вылечил отца с матерью, но…

– Но? - Варна лёгким жестом отослала других служанок. Они даже не обиделись, явно привыкнув к выходкам смуглой девочки, явно пользовавшейся привилегией, как наглая проныра.

– Но великие боги отвернулись от наших господ, - с непритворной грустью сообщила девочка, худенькая, как эльф. - Их отравили.

– Что?! - Варне показалось, что она ослышалась. Она отшатнулась от девочки. - А… отравители были наказаны?

– Яд был найден у главного лекаря королевства, Белинды Оурэлл. Её признали виновной и казнили.

Варна впилась внимательным взором в искажённое лицо девочки:

– Значит, именно Белинда убила короля с королевой?

– Не знаю, - девочка посмотрела на неё почти с ненавистью. - Говорили, - казалось, эти сведения кто-то вытаскивает из её рта раскалёнными клещами, настолько неохотно она делилась ими, - что она принадлежит к Ордену Тьмы.

– Орден Тьмы? - Варду охватило настоящее любопытство, смешанное со страхом - по сердцу словно скреблись хищники. - Что это?

– А вы разве не знаете? - ореховые глаза девочки недоумённо, широко распахнулись. - Это Орден, служащий давно отошедшей тьме: Богу зла, Смерти и Чёрному колдуну, естественно. Глаза служанки заблестели злым светом. - Но Белинда… я знаю, что она была невиновна! Яд ей просто подсунули! - с горячностью добавила девочка.

– Разве ты знаешь что-то, чего не знают королевские судьи? - с некоторой насмешкой заметила Варна, специально подначивая служанку. Ей хотелось знать всё.

– Не знаю, - девочка поникла, - но я чувствую! Ведь Белинда Оурэлл - моя мать. Если б её не убили, я бы теперь училась на лекаря. Зато теперь я служанка. Тоже прибыльная должность, если задуматься и всё взвесить. Бесцветный тон девочки не давал понять, что на самом деле она чувствует, но Варна догадалась. Обида, кровная, тайная, жаждущая когда-нибудь вырваться наружу.

"Вот я и нашла первого врага, за которым нужно следить", - бесстрастно подумала Варна. - Как тебя зовут, девочка? - с непроницаемым выражением спросила она у неё.

– Истукея Оурэлл, - хмуро сдвинув бровки, заявила она.

– С этого дня, Истукея, ты будешь моей главной служанкой.

– Благодарю вас, госпожа! - лицо Истукеи просветлело. - Клянусь вам в верности!

– Объясни мне, что я должна делать теперь? - уточнила Варна.

– Сейчас вы можете отдыхать, прогуляться по дворцу и его окрестностям.

– Госпожу требует принцесса, - бросила вбежавшая служанка с очень надменным лицом. Она была одета почти так же богато, как Варна, а презрительный изгиб губ показывал, что к ней она относиться как к голодранке из глухой деревушки, сохраняя видимость покорности и вежливости.