Воздушная война 1936 года. Разрушение Парижа

VII

9 июля в 5 часов утра главные силы английского воздушного флота двигались с курсом 135 по направлению к французскому берегу. Между Портсмутом и островом Уайт были собраны 10 эскадрилий. Разделенные между собой пространством в 12 км, они двинулись вперед двумя отдельными колоннами. Каждая эскадрилья насчитывала в своем составе с самолетом командира 19 единиц; все боевое ядро состояло из 190 бомбардировщиков. Это количество может показаться незначительным для тех, кто думает, что в будущей войне небо буквально будет усеяно самолетами, ссылаясь на 1918 г., когда самолеты роями носились над фронтом. Действительно, с того времени военная авиация достигла мощного технического развития, но в английском флоте это развитие выразилось не в количественном увеличении, а качественном совершенствовании самолетов.

Лейтенант Винтон сидел у первого руля самолета Г-46 (Г — начальная буква «Гигант»), скользя взглядом по растянувшейся в стройном боевом порядке эскадрилье. Точное соблюдение дистанций, интервалов к высот внутри соединений вошло в плоть и кровь всех экипажей. Несмотря на бешеную скорость, с какой летели самолеты, летчики исполняли уставные правила с педантичной точностью.

Старые пилоты с опытом мировой войны считали просто невозможным движение в воздухе такой массы бомбомбардировщиков. Но английский флот состоял не из «массы» самолетов, а из расчлененных, прекрасно обученных соединений, которыми руководила единая воля командира. Во время войны 1918 г. командиры эскадрилий истребителей и бомбардировщиков командовали, примерно, так: они вылетали вперед, и каждый самолет следовал за ними, подобно тому как средневековый рыцарь-сюзерен бросался первым в схватку, и его вассалы следовали за ним. В 1936 г. все изменилось: все самолеты были связаны между собой посредством радио.

Каждый боевой самолет Г внутри эскадрильи, подобно ей, был сложным организмом, только меньшего масштаба. Каждый из девяти человек экипажа имел строго определенные обязанности. Весь экипаж объединялся волей командира в единое целое.

Закон разделения труда был здесь осуществлен с большей точностью, чем на производстве, в крупном банке, на военном корабле или в танке.

От небольшого военного корабля «Нельсон» дошли до дредноута. Самолеты 1918 г. породили мощный воздушный корабль, принятый уже два года в качестве стандарта на вооружение английского воздушного флота. Но не только в совершенной технике заключалась сила новой воздушной армады. Если бы нашелся предатель и в руки французов попали секретные чертежи тяжелых бомбардировщиков, если бы французы сумели построить точную копию этих гигантов, им не удалось бы так быстро выковать дух и волю, превращающие мертвое орудие в мощное средство борьбы.

Все это чувствовали люди, летевшие теперь в свисте моторов по воздушному океану. Этот железный порядок, эти геометрические формы были материальным выражением человеческой воли и в свою очередь служили источником новой воли и новых сил.

Из 9 человек экипажа Г-46 четверо находились на своих боевых постах. Командир самолета, капитан Краули стоял на вахте. Радист Смит сидел в своей будке, готовый к приему депеш. Винтон управлял рулем. Механик Ваде следил за многочисленными приборами, расположенными у моторов. Остальные отдыхали в гамаках, подвешенных в проходе. Волнение, которое вызывал в людях первый боевой полет, прогнало их сон, но, по строгой инструкции, на посту должна была находиться только та часть экипажа, которая была нужна в данный момент. Это вызывалось необходимостью щадить силы при работе в разреженных слоях атмосферы. При воздушном марше во время движения к цели не требовалось участия всего боевого экипажа.

Лишь тогда, когда в 5 час. 42 мин., между Феканом и Сен-Валери показался внизу французский берег, капитан Краули отдал приказ готовиться к бою.

Он прошел в кабину летчика к Винтону и крикнул ему в ухо одну из своих обычных шуток, указывая пальцем в глубинную цель. Винтов увидел внизу маленькие белые пятнышки, похожие на куски ваты. С побережья по эскадрилье стреляла батарея ПВО, но ее орудия были недостаточно дальнобойны и не могли причинить им вреда. Справа, над устьем Сены, стояла плотная завеса тумана, который постепенно рассеивался восходящим солнцем. Небо было ясно, лишь на востоке плыли легкие перистые облака.

Генерал Бреклей находился со своим боевым штабом на борту самолета Г-300. Во время войны 1914–1918 гг. генералы воздушного флота руководили своими соединениями, сидя за письменным столом в штабе. Это время прошло безвозвратно. В 1936 г. начальник английского воздушного флота командовал сам, находясь в воздухе Это стало возможным только благодаря радиосвязи между самолетами. В кабину радиста флагманского самолета беспрерывно поступали донесения разведывательных самолетов; донесения немедленно наносились на карту офицером разведывательной службы капитаном Кристи.

На ряду с отдельными разведывательными самолетами, производившими наблюдение над различными точками французской территории с определенными заданиями, марш воздушного флота совершался под прикрытием групп разведчиков, летевших далеко впереди тяжелых эскадрилий. Они обязаны были своевременно доносить о появлении противника. Это было похоже на морскую войну, в которой линейные корабли всегда охраняются мелкими крейсерами и истребителями.

Бреклей с чувством гордости летел во главе британского воздушного флота над французской территорией. Теперь должен быть решен вопрос, выдержит ли его «теория» испытание огнем. Будучи еще юным капитаном, Бреклей, понял необходимость создания мощного воздушного флота, способного вести большую самостоятельную воздушную войну против неприятельского тыла и неприятельских воздушных сил, независимо от операций сухопутных армий и морского флота. Тогда как другие лишь играли этой мыслью, Бреклей был единственным человеком, сделавшим из нее самые крайние выводы и защищавшим их со всей свойственной ему энергией. Вначале, когда он не пользовался влиянием, над безумием его взглядов смеялись. Когда затем, будучи офицером генерального штаба, он работал в отделе промышленных заказов и втихомолку шел к своей главной цели — к созданию большого самолета для бомбовой атаки и воздушного боя, ему создавали всевозможные препятствия, причем больше всего старались его же товарищи-летчики!

Закостенелые консервативные соотечественники Бреклея привыкли к традиционным типам самолетов: к истребителям, дневным бомбардировщикам, ночным бомбовозам, разведчикам. Разве мировая война не показала, что истребители решают вопрос о господстве! в воздухе над полем сражения? Разве все герои воздуха не были летчиками-истребителями? Бишон, Балл, Гюйнемер, Бельке? Оперативные сводки были полны перечислением их воздушных побед. Когда на земле близ Соммы или во Франции свирепствовали позиционные сражения, прежняя бодрая и радостная война возродилась в воздухе. Там, наверху, борьба была самоцелью. Она велась по неписанным законам спортивной вежливости. Рыцарское отношение к противнику в воздухе напоминало о давно прошедших временах средневековых турниров. На окровавленной земле жалкие тела людей сжимались грязным комом в вонючих ямах и снарядных воронках, бессильные и беспомощные против слепой ярости смертоносных механизмов. Под градом пуль, в ураганном огне, в чаду удушливых газов давно погибла слава отдельных героев. Зато в воздухе она достигла нового триумфа.

Бреклей думал иначе. Прошли те времена, когда воздушные пространства принадлежали истребителям. Жаль, конечно, что исчезают последние остатки военной романтики, но будущее и в воздухе принадлежит машинам и технике. Мощное развитие авиации после 1918 г. открыло для воздушной тактики новые пути.

Теория Бреклея заключалась в следующем:

Главная задача воздушных сил состоит в том, чтобы посредством бомбовых атак, направляемых против населения страны и ее политическо-экономических центров, сломить боеспособность противника.

Для обеспечения доставки бомб к месту назначения на дальнее расстояние нужны мощные самолеты с большой полезной нагрузкой и большим радиусом действия, снабженные всеми аэронавигационными приборами, обеспечивающими надежное управление в облаках, тумане, бурях и ночью.

Такие бомбардировщики должны и могут защищаться против неприятельских самолетов при помощи собственных боевых средств. Мощность огня и дальнобойность их пулеметов и автоматических пушек такова, что, несмотря на большую скорость и изворотливость истребителей, они не сумеют произвести ни одного выстрела.

Высоких технических качеств можно достигнуть только путем разложения общих функций по отдельным специальностям. Это разделение труда и специализация возможны только на большом самолете с экипажем из нескольких человек.

В сомкнутом строю, по правилам воздушной тактики, можно командовать только такими большими самолетами. Командование невозможно при одноместном истребителе, когда один человек должен делать все: управлять, ориентироваться, поддерживать связь, стрелять, передавать и принимать радио.

Нападение бомбардировщиков должно совершаться днем, ибо только днем можно точно прицелиться и попасть без промаха, и только днем возможен полет эскадрильи сомкнутым строем.

Во время войны 1914–1918 гг., наоборот, атаки были перенесены на ночь, хотя полет к целям и возвращение в темноте были гораздо труднее, чем днем. Но для этого имелись свои причины. Во-первых, сильно нагруженные бомбардировщики не могли подняться так высоко, чтобы уйти от огня зенитных орудий, во-вторых, днем боялись атак истребителей, и если, в виду исключения, бомбардировщики совершали иногда дневные рейды, то для прикрытия к ним прикомандировывали эскадрилью истребителей. Бреклей же утверждал, что эскадрилье хорошо вооруженных бомбардировщиков в сомкнутом ряду нечего бояться истребителей и что, наоборот, ее боевая мощь превосходит боевую мощь истребителей.

Но Бреклей был достаточно умен, чтобы выступить не сразу со своим радикальным планом, который мог привести его начальников в полное смятение. Для него это кончилось бь откомандированием в какую-нибудь австралийскую воздушную часть. Он на первое время ограничился постройкой одного большого бомбардировщика, радиус действия которого позволил совершать полеты в глубокий тыл неприятельской страны, а высотность целиком защищала от огня зенитных орудий. Постройка самолета натолкнулась на огромные конструктивные и производственные затруднения. Прошло много времени, пока Бреклей нашел в лице 26-летнего Уэллса гениального конструктора, который посвятил себя целиком его идее.

При постройке любого самолета приходится итти на компромисс. Увеличение одного качества, например скорости, происходит за счет другого — за счет полезной нагрузки и радиуса действия.

Чем больше нагрузка на поверхность (кг, полетный вес) / (кв. м, несущая поверхность) и чем меньше нагрузка на силу (кг, летный вес) / (лош. сил), тем больше скорость.

Но чем меньше нагрузка на поверхность, тем больше способность набирать высоту!

Надо было сознательно отказаться от тех или иных качеств, чтобы достигнуть самого главного: уменьшение нагрузки на силу было достигнуто путем экономии мертвого веса, увеличения мощности моторов и придания формы, обладающей лучшими аэродинамическими свойствами.

На ряду с большой летной скоростью нужно было достигнуть небольшой посадочной скорости, чтобы при посадках на малых полевых аэродромах тяжелые самолеты можно было останавливать после короткого пробега. Тут были использованы результаты опытов, которые давно уже делал Гендлей Пэйдж со складными крыльями и заслонками на концах крыльев.

Увеличение размеров дало аэродинамические преимущества: например в результате перенесения силовой установки на поверхность и придания более удачной формы фюзеляжу уменьшилось вредное сопротивление по сравнению с самолетами меньшего размера.

Это преимущество также повлияло благоприятно на поле обстрела бортового оружия.

Далее при увеличении общего размера самолета пропорционально уменьшается относительный вес необходимого оборудования: например, радиостанция необходима даже для самого маленького разведывательного самолета, но на нее приходится пропорционально больший вес. То же самое относится и к управлению, приборам, многочисленным вспомогательным инструментам, вес которых при увеличении измещения с 10 до 20 т увеличивается очень мало или совсем не увеличивается. Таким путем было достигнуто более благоприятное соотношение между полезной нагрузкой и летным весом. За счет этой полезной нагрузки можно было увеличить запас горючего, бомб и боевых припасов.

Пределы увеличения размеров были поставлены прежде всего законами воздушной тактики. Слишком большие самолеты не обладали бы достаточной маневренностью и в воздухе и на земле (старт, посадка, скрытие от неприятеля убежища). Надо было также распределить риск потерь на большее число единиц. Поэтому тип Уэллса по своим размерам отставал от типов самых крупных пассажирских и военных самолетов, существовавших 10 лет тому назад: например Дорнье (До X) — 50 т, Капрони 90 Р. В. - 40 т.

При постройке самолета такого типа и таких размеров, как хотел Бреклей, надо было перейти к легким сортам стали и дюралюминию. Но конструкция, обладающая такими блестящими летными качествами, была бы все же непригодна, если бы самолет оказался слишком сложным для ухода за ним в военное время, для переброски и производства. Быстрое серийное производство было возможно лишь при простой сборке отдельных частей.

Первой предпосылкой успеха намеченного Бреклеем к постройке 24-тонного самолета типа Г (Г — гигант) было применение в качестве двигателя дизель-мотора, работающего на тяжелых сортах горючего. Применение бензиновых моторов заранее отвергалось, как как достаточно попадания в бензиновый бак одной зажигательной пули из пулемета с истребителя, чтобы самолет взорвался. Это было бы равносильно применению пироксилина в качестве горючего или введению в зону огня противника дирижаблей, наполненных водородом!

К счастью, работы по усовершенствованию нефтяного мотора продвинулись так далеко, что теперь требовались лишь некоторые улучшения, опиравшиеся на предыдущий опыт. Нефтяной мотор имел более высокий термический коэфициент полезного действия, чем мотор с карбюратором, и вследствие этого обладал преимуществом большего радиуса действия.

Сломить упорное сопротивление английских авиационных заводов было еще труднее, чем добиться разрешения конструктивной проблемы. Они имели постоянные заказы, дававшие им хорошую прибыль, и не намеревались переключаться на строительство совершенно нового типа, что требовало бы изменения производственных методов и вложения капиталов в новое машинное оборудование. Но, задобрив твердолобых промышленников кредитами и припугнув их прекращением всех военных заказов, Бреклею удалось сломить их упорство.

Однако, когда был готов третий самолет, произошла катастрофа, грозившая совершенно уничтожить все дело Бреклея и чуть не стоившая ему жизни. Один из новых бомбардировщиков по невыясненной причине потерпел аварию. Начались тягостные запросы в парламенте, но, к счастью, сменился кабинет, и Бреклей мог продолжать свое строительство.

Лишь тогда, когда была разрешена техническая проблема и были сформированы четыре эскадрильи бомбардировщиков, майор Бреклей выступил со своей общей организационной программой создания воздушного флота для самостоятельного ведения воздушной войны. В созданном в 1918 г. английском королевском воздушном флоте существовали тогда три группы:

1. Войсковая авиация: эскадрильи для разведки, артиллерийского наблюдения и связи.

2. Авиация береговой обороны для сотрудничества с морским флотом: эскадрильи гидросамолетов, самолеты, находящиеся на авиаматках.

3. Воздушный флот, предназначенный для ведения самостоятельной воздушной войны, распадающийся на две части с двумя штабами: штаб истребительной авиации — 15 эскадрилий истребителей и штаб бомбардировщиков — 5 эскадрилий ночных и 6 эскадрилий дневных бомбардировщиков.

В качестве первого офицера генерального штаба при начальнике штаба воздушных сил майор Бреклей руководил реорганизацией воздушной обороны Великобритании. Эскадрильи дневных и ночных бомбардировщиков были укомплектованы новыми однотипными самолетами. Они образовали ядро будущего воздушного флота. Более половины 15 эскадрилий истребителей были расформированы, а их личный состав использован для формирования новых эскадрилий типа Г и разведывательных эскадрилий воздушного флота. Расходы на строительство 300 самолетов Г, из которых каждый стоил более 100 тысяч фунтов стерлингов, были так велики, что не могли быть покрыты путем увеличения прежнего бюджета воздушного флота. В связи со скверным экономическим и финансовым положением Англии нечего было и думать о таком увеличении расходов. Поэтому средства, предназначавшиеся для войсковой и береговой авиации, надо было использовать для воздушного флота, предназначенного для самостоятельной воздушной войны. Когда в армии и в морском флоте заметили, что расформировывается также войсковая авиация, раздались крики о предательстве. Желая загладить оскорбление, нанесенное флоту, Бреклей поручил флоту заняться усовершенствованием больших гидросамолетов и торпедоносцев. Для подкрепления воздушных соединений сухопутной армии в случае войны должны были быть привлечены эскадрильи резерва военно-воздушных сил. Таким путем центр тяжести воздушного вооружения в материальном отношении все более и более переносился на воздушную оборону Великобритании, получившую с 1 марта 1935 г. название «Воздушный флот».

Теперь дело Бреклея было закончено — как раз перед самой войной. И перед глазами Бреклея раскинулся… Париж!