Война Вихря

Глава 4 Ловушка не сработала

Когда Сэм сконцентрировалась, почувствовала и захватила энергию бури, она поняла, что это все-таки буря, пусть и необычная. При всей своей неопытности, Сэм чувствовала, что обладает некой властью. Все бури подчинялись своим собственным внутренним правилам. Но внутренние правила этой бури было трудно найти в бурлящих массах энергии. Эта буря была словно живым существом, она выплевывала частички материи и энергии, соединялась с тем, что встречала, и изменяла это вроде бы совершенно случайно, а на деле математически точно.

Невозможно было захватить сердцевину этой бури и вести или направлять ее. Она была непостижима, блестящая, шипящая, своенравная масса. Сэм довольно быстро поняла, что хитрость в том, чтобы управлять бурей через ее края, формировать ее, подбирая мириады хлыстообразных ручейков энергии, струящихся из бури, и мысленно удерживая их, как поводья дикой лошади.

И она была не одна, кто-то еще деловито разыскивал и схватывал эти хлыстообразные энергетические поводья. Сэм ощущала ту, другую, и наблюдала за тем, что ей уже удалось сделать.

Сила другой была в холодной ненависти. Ярость Сэм, менее управляемая, была не менее сильной. Сэм решительно потянулась к энергетическим поводьям и начала мысленную борьбу за контроль над ними.

Какое-то время казалось, что борьба идет на равных. Но между Сэм и Принцессой Бурь было одно серьезное различие, и оно не имело отношения ни к будущему ребенку, ни к опыту, ни к близости бури.

Если бы Сэм не остановила бурю, та поглотила бы и ее, и всех остальных, беспомощных и незащищенных. Принцессе Бурь ничто не угрожало, она была далеко на севере в своем куполе. Инстинкт самосохранения давал Сэм некоторое преимущество.

Один за другим, с трудом, она выцарапывала усики Ветра Перемен из хватких рук Принцессы Бурь и собирала их у себя. Первые дались нелегко: Принцесса Бурь старалась провести своего врага, отдавая ей внезапно несколько поводьев и захватывая в этот момент другие, чтобы прочно удержать их. Но на эту удочку Сэм попалась только раз. Медленно, но неумолимо, все острее чувствуя свою силу и удовлетворение от этого, Сэм добивалась полного контроля. Клиттихорн просчитался, он сам слишком боялся Ветра Перемен, слишком верил в его могущество.

Посылать бурю, чтобы погубить Принцессу Бурь, – ну что за нелепость!

Сэм почувствовала, что контроль другой ослабел и затем угас, и быстро подобрала оставшиеся энергетические поводки.

Теперь у нее был полный контроль над Ветром Перемен. Она ликовала. Она сделала это! Она победила Принцессу Бурь и Клиттихорна и была теперь владычицей того единственного, чего в Акахларе боялись все!

Это было божественное ощущение, но что, черт возьми, ей делать теперь?

Надо избавиться от Ветра, отправить его куда-нибудь. Чтобы убить бурю, надо растратить ее ярость.

Они находились довольно близко к нулю, но нуль противодействовал бурям из миров, это сохраняло Акахлар.

Значит, средина. Это должна быть средина. Где-то здесь были горы, горы, которые могли рассеять бурю, но Сэм не знала, где они и как их найти.

Средины не идеально круглые, но близки к этому. Она на восточной границе, значит, надо отправить ветер на запад или на северо-запад. Она поискала воздушные течения, нашла их и начала «привязывать» к ним верхние усики управляющих энергий бури. Она связывала их, а буря по-прежнему оставалась на месте. Тогда она начала лихорадочно соединять все поводки, что у нее были, в беспорядочные пучки, и наступил момент, когда буря тяжело стронулась с места. Сэм прекрасно понимала, что это был самый рискованный момент. Ведь единственная возможность отослать бурю – это отпустить ее, а Сэм вовсе не была уверена, что буря не повернет круто назад, опять на нее. Однако надо было рискнуть.

Она отпустила поводья. Огромная тяжесть свалилась с нее и стала поспешно удаляться.

Сэм стояла по щиколотку в грязи под ветром и проливным дождем в кромешной тьме и смеялась, протягивая руки к небесам.

Она не чувствовала ни усталости, ни истощения. Энергия бури переполняла ее. Ум работал с кристальной ясностью. Она была уверена в себе, как никогда в жизни.

Но она знала и другое: им не удалось убить ее, но они точно знали, где она. Ветер Перемен не мог коснуться ее, теперь она это знала. Но пуля или меч угрожали ей по-прежнему.

Сэм вспомнила, что акхарцы всегда уничтожают жертв Ветра Перемен. Значит, ковантийская армия прибудет сюда, как только рассветет. Благодаря ей поместье Абрейзисов уцелело, так что здесь будет просто идеальный плацдарм для солдат, которые двинутся в опустошенные Ветром Перемен области. А среди солдат скорее всего будут и ищейки Клиттихорна.

Ветер и дождь быстро стихали, великая буря уносилась вдаль.

– Эй! – крикнула Сэм. – Отзовитесь! Есть кто живой?

В ответ раздались вопли около дюжины голосов.

– Все, кто меня слышит, заткнитесь и идите ко мне! – Она повторяла это снова и снова.

– Сахма! Это ты? – услышала Сэм голос Пати.

– Да! Сюда! Все сюда, надо собраться вместе и подумать, что делать дальше.

Одна за другой, промокшие, по уши в грязи, уцелевшие девушки добрались до Сэм. Почти все они были из Больных Ям – беременным было не под силу никуда бежать.

Дождь прекратился, только изморось висела в воздухе, дул легкий ветерок.

Девять из пятнадцати девушек, что были в Больных Ямах, включая Сэм, были здесь. Появились несколько человек из других групп, но Сэм отправила их искать, не уцелел ли кто-нибудь еще.

Про себя она подумала, сколько из этих несчастных надеялись, хотя бы краткое мгновение, что страшная буря разом покончит и с ними, и с их проблемами.

– Разве никто не приедет за нами? – спросила Мида, ни к кому в особенности не обращаясь. – Не могут же они оставить нас гнить здесь, в грязи, в темноте.

– Могут и оставят, – заверила ее Сэм. – Я видела такое и раньше. Они не вылезут из своих убежищ, пока не будут совершенно уверены, что Ветер Перемен пронесся. Первым делом они окружат это место и будут ждать, пока подойдут войска. Они знают, что многие застряли здесь, но не знают, как близко подошла буря и что она тут натворила. В этой чертовой темноте ничего не видно. Нет смысла двигаться куда-то сейчас. Мерзкая будет ночка, но пока мы ничего не можем сделать.

Сэм подумала, где могла быть сейчас Кира? Может, остановилась на привал? А что, если Крим теперь отрезан? Что, если буря перерезала дороги между ними и столицей, и никому не пробраться по ним в течение нескольких дней? А что, если Киру затянуло в бурю?

– Интересно, что они сделают с нами? – вслух подумала Пати. – У меня большое искушение идти прямо к нулю, как рассветет.

– Да? И далеко ты, по-твоему, уйдешь? До границы, возможно, лиг десять, да еще тридцать или сорок лиг до той стороны нуля. Кроме того, все дороги будут тщательно патрулироваться. И не забывай: на пути Ветра Перемен жило много людей, и те, кто остался жив, больше не люди. Мы должны действовать разумно.

– Шутишь? – насмешливо спросила Мида. – Не больно-то нас станут спрашивать. Мы будем сидеть здесь, потому что больше идти некуда, а когда наступит день, мы будем делать то, что нам велят. Так принято, и все тут. Я один раз сделала что-то не по правилам, вот и оказалась с пузом. Правила созданы богами. Нельзя идти против них, будет только хуже.

Они опять заспорили. Сэм сначала слушала их, слегка ошеломленная, а потом подумала, что пора кончать эти разглагольствования.

– Стойте! Я не знаю, долго ли еще до рассвета, но здесь полно лужаек. Давайте переберемся туда, где поудобнее. Не торчать же всю ночь в гнилом навозе.

Они нашли местечко, где росла довольно густая трава и где валялось не так уж много обломков.

– Постарайтесь поспать, – сказала Сэм. – Ночь была адская.

На какое-то время воцарилась тишина, а потом все опять начали перешептываться. Сэм было все равно, о чем они говорили. Она отошла немного в сторону и села на траву, всматриваясь в темноту.

Уж она-то не собиралась дожидаться, пока что-нибудь решат мужчины. В этом безумном мире все больше всего боялись того, что, оказалось, вообще не представляло для нее опасности. Она может призывать обычные бури и использовать их силу как оружие. Что бы ни случилось, она больше не была беззащитной.

Принцесса Бурь до сих пор бесила ее. Если они двойники, значит, и мозгов у них одинаковое количество. Как могла принцесса не понимать, что Клиттихорн использует ее. Может, она была под действием каких-нибудь чар, но вроде не похоже.

Может, она ненавидит так сильно, что ей безразлично, даже если она знает истинную цену Клиттихорну?

Боже мой! Уж не расценивала ли она свои отношения с Рогатым как сделку с дьяволом? Может, она была готова продать душу злу, Т9лько чтобы с его помощью дать выход своей ненависти?

Как бы там ни было, теперь Сэм знала, что Принцесса Бурь – враг. Бесполезно пытаться договориться с ней. Может, поэтому и Булеан так твердо стоял против нее и Рогача, несмотря на то что сам относился к акхарцам с их системой без всякого восторга.

Или же Булеан ненавидел Клиттихорна так сильно, что сохранил бы акхарскую власть и систему навсегда, лишь бы осуществить собственную месть?

Черт, хотела бы она это знать.

Сэм, возможно, решилась бы уйти еще до рассвета, если бы представляла себе направление. Хорошо бы хоть немного оторваться от преследователей, которых наверняка пошлют по ее следам. Но риск был велик. Она могла угодить в Кованти или туда, где поработал Ветер Перемен.

Да и сил у нее меньше, чем когда она укрепляла мускулы, занимаясь бегом и поднятием тяжестей. Что касается Крима, она была бы рада дать ему знать о себе, если бы могла, но, видно, Криму придется поискать ее.

Кто-то подошел к ней в темноте. Похоже, Пати, судя по миниатюрности фигуры.

– Не спится? – спросила Сэм.

– Нет. Я и так не могу много спать, а на траве так неудобно! Мы немного… э… потолковали.

– Я слышала.

– О тебе.

– В чем дело? – нахмурилась Сэм.

– Понимаешь, мы были как раз сзади тебя, не больше чем в двух ладонях (ладонь равнялась приблизительно шести футам). Все были в панике, перепуганы до смерти, а ты очень спокойная. Ты велела нам сесть, а сама пошла к буре. Мы ясно видели тебя сначала в свете молний, а потом – когда ты начала светиться.

Сэм была ошарашена.

– Я светилась?

– Ага. Болотный огонь – так мы зовем это дома. Зеленый свет, который просто пришел с неба. Ты стояла, встречая бурю, и что-то бормотала, и вздыхала, и иногда махала руками, как будто отталкивала от нас этот Ветер Перемен.

– Пати, ты же знаешь, что никто, даже самые великие колдуны, не может ничего сделать с Ветром Перемен.

– Так нам всем говорили. Но там, дома, у слизняков, есть сумасшедшая богиня, которую они называют Королевой Грохота. Они делают ее изображения и поклоняются ей. И они верят, что она однажды вернется, чтобы отомстить, и сметет колдунов Ветром Перемен, а все расы, что перейдут на ее сторону, будут поставлены над акхарцами. Квису говорит, что у ящериц в Долимаку есть почти такая же легенда, только в ней говорится о том, что наступит конец господству мужчин. А еще говорят, что эта королева правит божественным двором, где только женщины, и рожает дочерей без мужчин.

– Все это не совсем так, – ответила Сэм, стараясь не очень распространяться. – Есть женщина, имеющая власть над бурями, она из крестьянского рода. Но, кроме этой власти, она ничем не отличается от любого другого. Забудь ты эту богиню и всю непорочную чепуху. Злой волшебник захватил ее и использует, чтобы сбросить других акхарских магов и самому править вместо них.

– Я так и думала, что ты скажешь что-нибудь вроде этого. Но ты не такая, как мы. Мы заметили. И то, как ты приказывала. Вроде как парень или кто-то из высших. И нет никого, кто не боялся бы Ветра Перемен, а ты не испугалась. Что ты там плетешь про богиню бури и злого чародея! Никто из нас слыхом не слыхивал ни о чем подобном. Скажи лучше, кто ты, Сахма?

Сэм вздохнула:

– Трудно объяснить. Но я человек, ты должна мне верить. Не богиня, не принцесса, не колдунья. Меня зовут Сузама Бодэ, я из Тубикосы.

– Значит, ты замужем?

– Вроде того. Бодэ – художница и алхимик. Она находила хорошеньких юных девушек вроде тебя, которые бежали из дому, и превращала их в живые произведения искусства. А они потом продавали себя. Так поступают не только с женщинами, но и с мужчинами, даже с детьми. Их превращают в игрушки для тех, кто может позволить себе всякие прихоти. Ну а тех, кто недостаточно хорош собой, превращают в рабов и заставляют делать всю грязную работу.

– Но ты-то не была никакой рабыней.

– Не была. Только, пожалуй, случайно. Просто так случилось, что Бодэ проглотила сильное любовное зелье и увидела меня первой, когда пришла в себя. Поэтому я говорю, что как бы замужем. Бодэ защищала меня и мою подругу, из которой сделала куртизанку высшего класса. Так мы и жили. Я ничего не знала о бурях и планах злого колдуна. Но другой акхарский маг обнаружил, что я вроде как двойник той, рожденной с властью над бурями. И этот маг приказал мне добраться до него. Но на наш караван напали. Большинство людей убили, а меня захватили и изнасиловали.

Сэм вдруг сообразила, что ее слушает не одна Пати. Какого черта? Теперь, если она не склонит их на свою сторону, они могут выдать ее на следующий же день и такой ценой, возможно, даже избавиться от своих страданий.

– Значит, они убили твоего мужа и подругу? А как ты очутилась здесь?

– Нет, моя половина и моя подруга до сих пор живы. По крайней мере были живы, когда я в последний раз получила известие от них. Нас спасли моя подруга и отец двух девочек из нашего каравана, которых тоже взяли в плен. Только он был тяжело ранен, а потом бандиты добили его. Нас продолжали преследовать, и мы потеряли друг друга. С тех пор я их не видела. Потом я работала сборщицей на плантациях. Там мне дали такое снадобье, что я потеряла память. Но волшебник, которому я нужна, послал своего наемника, чтобы вытащить меня и доставить к чародеям, которые помогли мне все вспомнить. Мы дошли сюда, но оказалось, что Кованти – на стороне злого колдуна. Его боятся и рассчитывают, что если выдадут меня, то вроде как откупятся. Поэтому выйти отсюда для меня не так-то просто. Но тот наемник, который сопровождал меня, он сам навигатор. Он должен был появиться здесь и предложить доставить домой девушек, которым с ним по дороге. Я бы и пошла с ними, просто как одна из многих. Никаких документов, никаких неприятностей. Теперь же, если он и не был поглощен Ветром Перемен, он будет отрезан от этих мест, неизвестно, надолго ли. Ждать его я не могу. Мои враги знают, что я именно здесь. Они придут за мной.

Ее слушали как завороженные.

Из темноты раздался голос Квису:

– Ты сбежала от них, несмотря ни на что, и думаешь, что снова сумеешь их обставить?

– Конечно. Теперь-то я набралась опыта. Меня не так легко обмануть или запугать.

– Но… женщина, беременная, одна…

– Куда делись ваши мозги? Мида в одном права: система установлена мужчинами для мужчин. Мы, возможно, не такие сильные, как они, но разве лошади скачут верхом на людях? Главное, что мы не глупее мужчин.

На мгновение девушки притихли, а потом Пати сказала мягко:

– Возьми нас с собой, когда пойдешь. Если мозги – это единственное, что имеет значение, то чем больше мозгов, тем лучше.

– Я бы хотела, если бы только могла. Но у всех вас гораздо больший срок беременности, а я такая толстуха, что не очень заметно, что жду ребенка. Меня, может, и пропустят, но не целый же воз, да еще беременных. А что делать, когда вам придет время рожать? Я сейчас и сама не знаю, куда пойду и доберусь ли туда. Постарайтесь немного отдохнуть. И помните, моя жизнь зависит от того, не выдадите ли вы меня завтра. Тот злодей со своими сторонниками задумал уничтожить Акахлар. Возможно, я не смогу ничего сделать, но, пока я жива, я буду стараться помешать ему. Никто другой этого сделать не сможет.

Они, не отвечая, медленно двинулись прочь, к своей лужайке.

Только Пати задержалась около Сэм, подождала, пока отойдут подальше, а потом тихонько спросила:

– Ведь Бодэ это девушка, правда?

– Почему ты так решила?

– Я неученая, но я не дура. Бодэ – женское имя, а вместо него ты один раз употребила слово, которым никто не называет своих мужей. В твоем рассказе все совпадает с историей богини. И у нее был ребенок – от изнасилования. Все совпадает.

– Ты очень сообразительная, – ответила Сэм. – Но забудь ты про богиню. Тебе неприятно, что я замужем за женщиной?

– Уж кому-кому, а мне это неприятно быть не может. Я… э… ну, это… Я люблю тебя, Сахма. Сэм даже рассердилась.

– Пати, мы только днем познакомились! И, могу поспорить, ты увлекалась многими парнями.

– Двумя, когда была ребенком, – согласилась Пати, – но это совсем не то. Когда мы встретились у реки, я не могла глаз от тебя оторвать, а когда ты помогала мне подняться, такая сильная, я чувствовала, как вся дрожу. Когда приближался Ветер Перемен, я пришла, чтобы быть с тобой. А ты спасла нас всех и остановила Ветер, и ты совсем не испугалась. Я никогда никого так не любила, Сахма, только я не знаю, что мне делать. А когда поняла про Бодэ и про все остальное, я не могла скрывать, как полюбила тебя!

– Пати, ты еще просто ребенок, и у тебя это такая же влюбленность, как и прежние. Да еще ты напугалась вечером, а во время беременности все мы бываем не очень-то уравновешенными.

Пати взяла руку Сэм и положила на свой огромный живот.

– Никто с таким животиком не остается ребенком. Но иногда мне кажется, я такая маленькая, беспомощная, потерянная, и тогда мне очень нужен кто-то. Ты наверняка хоть изредка, а чувствуешь то же самое, и потом это будет еще сильнее, хочешь ты этого или нет. Тебе тоже будет нужен кто-то, кто тебя поймет и поможет. И потом, кто будет принимать твоего ребенка? Я помогала, когда появились на свет мои брат и сестра. Это, знаешь ли, в одиночку не делается.

Сэм чувствовала, что от этой девочки исходит некая мудрость, и ей это совсем не нравилось.

– Послушай, утро вечера мудренее. Посмотрим, может, я и попробую взять с собой тебя и других, если кто захочет рискнуть. Но пока я никакой возможности не вижу.

– Может, мы что-нибудь придумаем, – радостно отозвалась Пати. – Женщины всегда перехитряют мужчин!

Пати прижалась к ней, и Сэм удалось наконец задремать. Сон был чуткий и неспокойный: она опять видела себя распластанной на камнях, жуткий отсвет пламени костра на скалах, омерзительных бандитов, которые набрасываются на нее снова и снова… Этот кошмар ей никогда не удавалось прогнать. Но на этот раз она видела еще другое, не известное ей место. Оно было погружено во тьму, и только маленькая лампочка светилась внутри, отбрасывая на стену рогатую тень.

– Нет, – резко возразил Рогатый. – Не надо впутывать сюда бюрократическую волокиту. Незачем Гротагу знать правду. Он хоть и дурак, но дурак осторожный.

– Ну, у нас есть несколько человек на восточной границе, и они собираются двинуться к землям Абрейзисов, как только рассветет. Но граница закрыта на вход. Еще есть по крайней мере две дюжины подходящих парней в Домане, но им потребуется день, чтобы дойти до границы и пересечь нуль.

– Нет. Если их и впустят, к тому времени там уже будет армия. Пусть встанут лагерем в нуле и пикетируют переходы через границу. В нуле нет ни гражданских властей, ни армии. Никаких свидетелей. Она ждет ребенка и, вероятно, замаскирована под женщин клана Абрейзисов.

– Что же, прикажете убивать всех беременных женщин, которые попытаются пересечь нуль?

– Не собираюсь вдаваться в детали, но учти: больше удобного случая у нас не будет. Если она ускользнет, ты и твои люди пожалеют, что тебе не хватило сообразительности или жестокости.

Сэм проснулась и села, вся в поту.

На рассвете стало видно, какие разрушения принесла буря, – на месте лагеря остались одни развалины.

Были и погибшие, и раненые. Кого-то, видимо, раздавило в укрытиях или ударило летящими обломками, а кого-то, может, и затоптали во время паники.

К северу от лагеря, где накануне тянулись покатые холмы, покрытые виноградниками, теперь лежала безбрежная жуткая равнина, на которой фиолетовые травы поднимались из блестящей оранжевой грязи. Тут и там из земли вырывался пар, и время от времени высоко в воздух били струи воды.

Разбросанные повсюду, стояли рощицы невероятных деревьев, очень похожих на огромные сосны, с гигантскими красными и желтыми шарообразными плодами, а может, цветами.

Никаких признаков людей не было. Они жили за виноградниками, за разрушенной теперь дорогой. По правде говоря, у Сэм не было ни малейшего желания увидеть, чем они стали. Но если они были способны понимать, что их ждет, они все ушли к нулю, не дожидаясь, когда сюда доберется армия.

В поместье приводили в порядок территорию, свозили туда раненых, убирали тела погибших. Женщины бродили по развалинам в поисках своих вещей.

Потом они искупались в реке. Им принесли еду и одежду. Но вот расчесок и щеток явно не хватало, и каждая, казалось, прошла через сотни рук.

К полудню стали прибывать войска. Они должны были оцепить этот район, задетый Ветром Перемен, и разработать план его очистки от жертв Ветра. Солдаты обращали мало внимания на сборщиц, разве что некоторые строили глазки девушкам.

К полудню появилось и гражданское начальство. Пронесся слух, что всех девушек постараются поскорее отправить по домам. Сэм надеялась, что ей удастся добраться до Махтри. Если Крим уцелел, несомненно, он в первую очередь заглянул бы туда. Но если бы первая партия отправлялась в места, о которых она и слыхом не слыхивала, она поехала бы и туда. На траве поставили столы, за каждым из них уселся клерк, чтобы записывать имена и место назначения.

Всех незамужних беременных женщин собрали вместе. Ночной кошмар по-прежнему стоял перед глазами Сэм. Она подумывала, не удастся ли как-нибудь украсть лошадь.

Но прежде чем она успела что-либо предпринять, из толпы, которая сгрудилась вокруг столов для регистрации, вышел один из клерков и направился к ним. В руках у него был блокнот и ручка, но никаких документов.

– Так, заткнитесь и слушайте, – сказал он бесцеремонно. – Вам очень повезло. Во-первых, Ветер Перемен в последний момент резко изменил направление и ушел от вас. Во-вторых, я могу кое-кого из вас осчастливить. Мы хотели бы вывезти отсюда всех как можно скорее и отправить по домам, но у нас не хватает навигаторов и лоцманов. Вы шлюхи, вы опозорили ваши семьи и весь клан Абрейзисов. Да, заткнитесь! А то вы не знаете, что это именно так!

Вчера сюда прибыл член клана, чтобы решить кое-что насчет вас. Оставаться надолго он не может и не хочет, так что особо разговаривать нам некогда. Они кипели от возмущения, но слушали молча.

– Так вот, есть колония, называется Найяб. Вряд ли вы о ней слышали. Не лучшее место в мире, но там есть компания, управляемая Абрейзисами. Она была открыта пару лет назад. Работали там осужденные. Теперь колония начинает приносить доход, и рабочим предложено освобождение, если они останутся там и будут продолжать работать. Они не видели женщин по меньшей мере два года. Мы решили, что неплохо бы создать там постоянное колониальное поселение. И предлагаем отправить вас туда, а не домой. Есть вопросы?

– Э… сэр, вы хотите послать нас к преступникам? К парням, которые несколько лет не видели женщин?

– Они освобождены досрочно и как бы сосланы туда. Думаю, девицы вроде вас должны чувствовать себя как рыба в воде, когда вокруг окажется двадцать изголодавшихся по любви мужчин. Мы рассчитываем, что со временем население там увеличится. Эти двадцать со своими семьями просто должны положить начало.

– Представитель компании хочет, чтобы туда поехали двадцать женщин?

– Хотеть-то он хочет, но, к сожалению, в его распоряжении только его собственный фургон с припасами. Все другое реквизировано, и всем, кроме местных жителей, приказано убираться отсюда, да поскорее. Мы можем взять лишь пятерых. Запишем тех, кто еще хотел бы поехать, но обещать сейчас ничего не можем.

Женщины молчали. "По четыре мужа у каждой" – это не так уж вдохновляло. Ясно было, что придется быть не просто супругой, но еще и вести хозяйство, и делать всю тяжелую работу. Те, кто предлагал им такое, хорошо знали, что ждет их дома.

– Э… что за преступления они совершили? – спросил кто-то

– Какая тебе разница? Ты едешь домой и становишься рабыней. Или едешь туда и остаешься свободной. Они добровольно согласились на пожизненную ссылку, так что скорее всего иначе их бы повесили. Мы не можем никого из вас заставить ехать туда, но решать надо сейчас же. Лорд Абрейзис в курсе дела, он поможет оформить все бумаги.

Ночное видение все еще стояло перед глазами Сэм, она отчаянно пыталась все взвесить.

Беда в том, что скорее всего это поселение располагалось вдали от мест пересечения колоний и средины. Сможет ли Крим найти ее, сможет ли она сбежать из такой глуши? Если тот парень, что будет их сопровождать, такого же невысокого мнения о них, как клерк, и считает их беспомощными ничтожествами, им, может, удастся одолеть его и захватить фургон. Сопровождающего она могла бы испепелить молнией. Фургон, нарги, припасы и, вероятно, только одна дорога – не заблудишься на обратном пути. И она вырвалась бы отсюда уже сегодня.

– Я поеду, – громко сказала Сэм. Клерк кивнул:

– Встань сюда. Кто еще?

– Я, я тоже! – выкрикнула Пати. Клерк заколебался, когда увидел, какая она крошечная, но она, сразу заметив это, добавила:

– Я еще и акушерка.

Клерк вздохнул:

– Ладно. Иди к толстухе. Еще трое.

– Я поеду, – заявила прелестная, хорошо сложенная девушка лет шестнадцати-семнадцати. Она умудрилась остаться очень хорошенькой, хотя была уже на шестом, если не больше, месяце беременности. – Я знала мужчин с тремя женами. Иметь четырех мужей, наверное, куда интереснее.

– Уверен, уж тебе-то успех обеспечен, – заметил клерк.

– Я тоже. – Квису присоединилась к ним.

– Ну и еще кто-нибудь!

– Я. – Невысокая коренастая девушка лет пятнадцати-шестнадцати с торчащими зубами робко шагнула к ним.

– На сегодня все. Остальные ждите и регистрируйтесь для отправки на родину. Если заинтересовались нашим предложением, предупредите клерка. Если будут возможности, мы вас известим. А вы, пятеро, следуйте за мной.

Сэм прошептала:

– Соглашайтесь со всем, пока мы не выберемся отсюда окончательно.

Их посадили в фургон и привезли к помещичьей усадьбе, затем повели по узкой мраморной лестнице, что шла снаружи здания, вниз, в полуподвал. Все, кроме Сэм, испытывали чуть ли не благоговейный страх при виде такого великолепия. Такого большого дома им видеть никогда не приходилось. Их провели в какую-то комнату вроде приемной, с удобными креслами, и велели сесть.

– Желательно, чтобы вы выехали в течение часа, – сказал клерк, – так что с формальностями, надеюсь, мы покончим быстро.

Сэм испугалась. Она чувствовала себя в ловушке, совершенно беззащитной перед ищейками Рогатого. Что эти тянут, если сами говорят, что торопятся?

Появился клерк, указал на Пати и сказал:

– Ты. Иди со мной.

Маленькая девушка вздрогнула, дверь закрылась. Прошли томительные, бесконечные пять минут. Дверь снова открылась, клерк указал на сексуальную девушку. Да что же там происходит?

Снова открылась дверь, и клерк вызвал ее.

Сэм вошла.

Внутри не было ни вооруженных бандитов, ни военных. Это был кабинет мага, вероятно, главного в клане, и сам он был тут, довольно молодой, с эспаньолкой, в голубой мантии.

"Проклятие! Еще один Паседо!" – подумала она, судорожно озираясь в поисках выхода. Колдун заметил ее реакцию и просто взмахнул рукой. Страх и тревога внезапно улетучились, ее охватило чувство покоя и благополучия.

– Не волнуйся, дитя, это займет всего минутку. – Голос у колдуна был похож на успокаивающий голос семейного доктора, который собирается сделать вам укол. – Присядь сюда, дай мне руку. Левую, пожалуйста.

На горелке варилось что-то с отвратительным запахом. Маг вытащил из вонючего варева предмет, подбросил его несколько раз на ладони, затем подул на него. Это было тонкое золотое кольцо, похожее на обручальное, но с четырьмя разноцветными камешками. Маг надел колечко на безымянный палец Сэм.

Мгновенно она почувствовала себя как-то странно, по-другому. Нет, она же помнила, она знала, кто она и где, но что-то изменилось. Она ясно понимала, что кольцо содержит заклинание или даже комбинацию заклинаний, что, если его снять, заклинания перестанут действовать.

Беда была в том, что у нее не было ни малейшего желания снимать кольцо. Ей было хорошо, она чувствовала себя счастливой и даже была возбуждена тем, что ей предстояло. Она помнила все о Ветре Перемен и Принцессе Бурь, о Клиттихорне, но почему-то все это стало не важно. Впервые она ясно поняла, что, должно быть, чувствовала Бодэ, когда выпила свое любовное зелье.

Перевернулось и ее представление о себе. Она была беспомощной беременной женщиной. Она хотела родить ребенка и иметь дом, хотела, чтобы кто-то заботился о ней, хотела быть просто женой и матерью. Несколькими мгновениями раньше мысль о муже, о том, что можно желать мужчину, нуждаться в нем, показалась бы ей нелепой. А теперь она чувствовала возбуждение при мысли, что у нее будет муж, да не один.

Колдун помог ей подняться.

– Иди к остальным, ждите в фургоне.

Она вышла в заднюю дверь и увидела высокого бородатого мужчину рядом с закрытым фургоном. Он помог ей подняться по лесенке. Это было приятно. В фургоне уже сидела Пати и другая девушка. Пати подняла глаза на Сэм и улыбнулась.

– Все изменилось, правда? – спросила она. Ее голос звучал мягче и нежнее, чем прежде.

– Да, – ответила Сэм. И ее собственный низкий голос показался ей женственнее и сексуальнее. – Как странно!

Булеан, Верховный Волшебник Масалура, пребывал в царственной растерянности.

– Что ты имеешь в виду, ты потерял ее?

Голос Крима холодно прозвучал из светящегося зеленого кристалла:

– Я потерял ее, это конец. В Кованти все силы ада вдруг вырвались на свободу. Видимо, Клиттихорн каким-то образом узнал, где она была, и узнал точно. Они наслали тот Ветер Перемен в надежде накрыть ее.

– Но им это не удалось. Уже потом у меня были точные энергетические показания, что она жива и не изменена. Затем, очень резко, показания прекратились. Холод. Будто ее больше не существует. Это не Ветер Перемен, но что, черт возьми?

– Понятия не имею, – отозвался Крим. – Это не люди Клиттихорна. Они все сейчас тут, чтобы схватить ее, когда она попытается выйти из Кованти. Если бы кому-нибудь это удалось, новость распространилась бы повсюду с молниеносной быстротой.

Булеан задумался на мгновение.

– Я до сих пор получаю кое-какие показания, означающие, что ее неродившийся ребенок, новая Принцесса Бурь, – цела, но эти показания такие слабые и неясные, что я не могу определить точно местонахождение, не считая того, что она еще находится в каком-то из сотен возможных миров Кованти. Значит, она не убита, не изменена, но что-то нарушило математическое совершенство, делавшее ее Принцессой Бурь. Крим, ты не должен был оставлять ее.

– А что мне было делать? У них на всех пограничных постах портреты растолстевшей Принцессы Бурь. Мне казалось, что мы придумали самый легкий и надежный путь. Но после этого проклятущего Ветра Перемен было объявлено военное положение в ближайшей от Абрейзисов области, и сотня бандитов Клиттихорна по обе стороны границы, не говоря уж о колониальных войсках, кинулись искать ее. Единственно, что хорошо, – они тоже не могут ее найти.

– Ладно, раз я ощущаю ребенка в ее чреве, значит, чары, которыми опутали Сэм, не настолько сложны, чтобы я не смог снять их в мгновение ока. Но сначала надо найти ее. Ты можешь этим заняться?

– Обойти место, где похозяйничал Ветер Перемен, нетрудно, но войска используют поместья Абрейзисов как восточный плацдарм для своих операций в тех районах, которые изменены Ветром. Попробую войти туда с юга, если смогу, и, может быть, получу какие-нибудь сведения о ней. Но там такая неразбериха, меня могут и не впустить.

Булеан вздохнул:

– Ладно, делай, что сможешь. Если сможешь выяснить, куда ее отправили, прекрасно, но если не получится, не теряй попусту времени.

– Ну уж по колониям рыскать точно бесполезно, не имея ни малейшего представления, где она. Главные поселения, даже акхарские, расположены далеко от пересечения миров, чтобы их обойти, потребовался бы не один год.

– Если не сможешь узнать ничего определенного, причем быстро, то и не пытайся. Есть еще один путь. Чарли и Бодэ по-прежнему направляются сюда.

– Но та другая девушка – они ее раскусили. И несомненно, она не имеет силы.

– Я думал не о Чарли. Та сумасшедшая художница зарегистрировала свой брак с Сэм в Тубикосе. При этом было применено заклинание соединения, я заметил это, когда мы лечили Сэм после того, как вытащили ее от Паседо. Только смерть или Ветер Перемен могли бы уничтожить его. Этих двоих связывает тонкая нить магической энергии. Если бы у меня была Бодэ, я мог бы использовать эту нить, чтобы найти Сэм. Они только вчера вышли из Кованти, следи за ними. Я знаю, что они пошли через Лед ом, оттуда тебе и придется начать поиски. Когда догонишь их, извести меня, и я их здесь встречу.

– Разве с ними нет мага? Почему ты не можешь связаться с ними через него? Булеан хмыкнул:

– Дорион? Намерения у него хорошие, но он неумеха, да еще и растяпа. Потому мы и послали его с ними. В крайнем случае – невелика потеря. До сих пор особо и не требовалось поддерживать с ним связь. Откровенно говоря, я не думал, что им удастся уйти так далеко и до сих пор уцелеть. Теперь они наша единственная надежда найти Сэм. Часы бегут, сынок. Исчезновение Сэм и внезапное полное восстановление силы Принцессы Бурь Клиттихорн не сможет не заметить, но он так же, как я, получит доказательства, что ребенок по-прежнему существует. Он отправит самого Дьявола вдогонку за Бодэ, когда поймет, что это его единственная надежда. А хуже всего то, что они-то уверены, что за ними больше не охотятся. – Маг щелкнул пальцами. – Погоди минутку! Возможно, есть все же способ предостеречь их, хотя я и не уверен, что от этого будет толк. Во всяком случае, я попробую. А ты уж постарайся догнать Бодэ прежде, чем они ее поймают. Крим вздохнул:

– Черт побери, они едут в самое плотное скопление повстанцев во всем Акахларе, сам черт их ведет.

– Постарайся, Крим! – откликнулся Булеан. – Боюсь, иначе и в аду будет не страшнее, чем в Акахларе.