Глава 8. Станция.
Скафандр сбоил, но работал, что давало надежду справиться с ополченцами достаточно быстро, ведь, судя по всем данным, их техника уступала нашей на несколько уровней, а значит, их боевые скафандры должны выйти из строя. Моё ощущение жизни даёт мне преимущество, поэтому я появляюсь из-за угла коридора в самый неожиданный момент для всех. Освещение не работает, коридор подсвечивается редкими аварийными светильниками, которые не вышли из строя при электромагнитном импульсе. Два десятка человек, пятеро из которых застряли в боевых скафандрах, не в состоянии выбраться из них, а остальные пытаются реанимировать своё оружие и заставить работать скафандры. Им повезло, что наш сектор не подвергся разгерметизации, иначе большая часть из них этого не пережила бы.
Спокойно иду в их сторону, не трогая оружие и выбирая, кто станет донором для меня, нужен скафандр, который смогу реанимировать, иначе смысла убивать их нет. Вариант находится, и владелец об этом сообщает всем, посмеиваясь над другими, что они — неудачники. Его скафандр действительно заработал, и он стал первой целью, которая получает выстрел из игольника прямо в лицо. К счастью, конструкция игольника простая, и там есть вариант использования при отказе электроники, поэтому делаю ещё несколько выстрелов, парализуя остальных, а затем выхватываю десантный нож и начинаю убивать практически не сопротивляющихся людей. У двоих из них оказываются игольники, но против боевого скафандра они бессмысленны, тем более модели у них явно гражданские. Приходится убить их всех, оставив одного для допроса, после чего снимаю нужный мне скафандр и переодеваюсь, стараясь успеть до появления новых противников. В свой скафандр запихиваю парня, скафандром которого я воспользовался, чтобы не вызывать лишних подозрений.
Пленника утаскиваю в ближайший технический туннель и приступаю к допросу, первым делом стараясь выяснить особенности местного устройства общества. Нейросеть позволяет правильно формулировать вопросы, чередуя их, чтобы не вызвать подозрения у допрашиваемого, также анализируя его манеру говорить, непонятные фразы и сложный акцент. Легализоваться на станции будет не так просто, как многим может показаться, наличие правильных документов и занесение в базу данных не поможет, если ты говоришь на непонятном для местных наречии, не знаешь особенностей быта, специфических названий уровней, предметов и разных бытовых моментов. Уверен, что без нейросети я бы не справился и мне оставался только один шанс, это попробовать отсидеться в технических коридорах. На самом деле после отражения штурма начнётся тотальная зачистка уровней, и всех подозрительных людей будут подвергать допросу, а уровни будут сканироваться специальными приборами обнаружения биологических объектов. Спрятаться от такого практически нереально, поэтому мне остаётся только один путь, попытаться легализовать себя, используя полученную информацию. Но для этого нужно уничтожить резервную копию баз знаний, что сделать будет очень непросто. Стандартная процедура при взломе искинов станции и баз данных позволит выявить все нестыковки, а уже это будет означать полный провал миссии. Попадать к местной службе безопасности на допрос я желанием не горел, особенно, после нанесения такого урона станции и уничтожения их лаборатории. Двадцать минут опроса обогатили меня целым арсеналом знаний, специфическими словечками и довольно простым акцентом. Вот только после допроса у меня возникли проблемы, я не знал, что мне делать с пленным, убить его рука не поднималась, а оставлять в живых его нельзя. Тут мне пришла идея воспользоваться своими новыми возможностями, подчинив себе ментально или даже внушив, что я — его знакомый, что позволит упростить легализацию. Морально подавленного человека удалось без больших проблем подчинить своей воле и сделать ему внушение. Он сам начал рассказывать, как мы познакомились, общих знакомых, из тех, кого уже нет в живых. Мне даже не пришлось делать сильное внушение, лишь подправить его память, где я выступал его спасителем, помогшим спрятаться, когда на его отряд напали диверсанты противника. Ради легенды прострелил ему ногу из винтовки, а также заставил выстрелить его в меня, стерев последние события из его памяти, заменив мешаниной образов из паники, страха и перестрелки с невидимыми нападающими.
Закинув его руку себе на плечо, мы отправились в сторону медицинского пункта, по легенде, я — техник, который занимается ремонтом старой техники в уничтоженном секторе станции.
С помощью своего нового «друга» без проблем преодолел несколько постов с большим количеством солдат и ополчения, которые держали оборону. На каждом из них нас проверяли по базе данных, и мой идентификатор показывал, что я есть в базе данных местных. С одной стороны, это успокаивало, а вот с другой, требовало решить проблему со старой базой данных, которую могут обновить. Пока они ещё не поняли, что главный искин взломан нашими диверсантами, но так будет недолго, и нужно поторопиться с выполнением этого задания. Мне предстоит уничтожить одну из них, остальные резервные базы данных должны уничтожить другие диверсанты. В госпитале нас разделили, меня быстро осмотрели, наложив временную медицинскую повязку, и отправили на сборный пункт, откуда распределяли выживших и после восстановления в госпитале. До моей цели я добраться не успел, да и после регистрации в базе данных госпиталя пытаться сбежать значит засветить свои данные, а они были лучшими из предоставленных мне. На сборном пункте меня встретила команда из пяти человек, которые занимались проверкой данных и выявлением шпионов. Получасовой допрос на камеру, где каждое слово и действие анализирует специальный искин, я выдержал спокойно, отвечая на вопросы с подначкой, указывая, кого знаю и с кем дружу. Конечно, отвечал я всегда с небольшими огрехами, якобы забывал часть фактов из своей жизни, но всегда поправлялся после уточняющих вопросов. Тут мне пришлось самому включить все свои способности, а пару раз применить ментальные, выискивая ответы в памяти сотрудника Службы Безопасности. При этом у них всех стояли ментальные блоки на считывание памяти и подчинение, подключённые к их нейросети, но установлены они были неполноценно, да и сами нейросети были не новые, а сменили как минимум несколько владельцев. Вероятно, самих нейросетей на станции не производили, а их запас давно закончился, поэтому они переставляли нейросети с умерших сотрудников, если у таких удавалось её снять. Вообще, по правилам такая технология была запрещена в Содружестве, но использовалась на чёрном рынке, минусом являлось то, что устанавливалась сеть с настройками на предыдущего человека, и она плохо адаптировалась под нового. Именно поэтому мне удалось получить доступ к памяти двух сотрудников, которые поделились со мной нужной мне информацией. При этом в голову я им не лез, а вызывал потребность вспомнить ответ на вопрос, который они сами мне и задавали. В целом, проверку я прошёл на отлично, но обольщаться не стоило, если не удастся устранить хранилища данных мои усилия будут бессмысленны. Как только они произведут откат системы на месяц назад, мои данные и данные загруженных сотрудников, которые не существуют, сразу станут видны.
— Вольнонаёмник Пашков, вы признаны годным к службе, и согласно вашей специализации вас направят в ремонтный цех починки дроидов. Не понимаю, кто вас приписал к сектору внешней обороны, но ваши способности сейчас требуются именно там. У нас большое количество повреждённых дроидов, и нужно как можно быстрее их вернуть в строй. Хоть атаку и удалось отбить, но возможен повторный штурм, поэтому поспешите к новому месту службы, вы должны там быть через двадцать минут, в противном случае вас объявят в розыск, и вы попадёте в штрафной полк, — озвучил мне приказ лейтенант СБ.
— Слушаюсь, сэр, — ответил я на местный манер и, получив приказ на свой ручной искин, отправился к новому несению службы.
Двадцати минут, которые мне дал лейтенант, хватит только на дорогу, без отклонений от маршрута, и это было неприятным открытием, ведь мне нужно выполнить задание по уничтожению архивного хранилища баз данных. До ремонтного ангара добрался точно в срок, успев минута в минуту, даже пришлось бежать последние триста метров. Там меня быстро зарегистрировали и поставили чинить сломанного штурмового дроида, у которого отсутствовала часть манипуляторов. Время на раскачку и знакомство с остальными мне не дали, поставив отдельно в ограниченный жёлтыми линиями ремонтный сектор. Рядом располагались десятки таких же секторов, где трудились другие ремонтники, и вид у них был сосредоточенный и уставший. Уровень ремонтных баз данных, которые были закачены в выданный мне ремонтный сканер, были довольно скудными и явно уступали моим базам знаний. Часть из них были в виде ручных инструкций, сделанных довольно коряво, но в принципе позволяющие произвести ремонт.
Дальше я втянулся в работу, стараясь не показывать большие темпы ремонта, чтобы не выделяться среди остальных, а сам, разделив сознание, хотя я уже давно работал сразу на двух уровнях, искал возможность выполнить своё задание. Единственное, что я мог сейчас предпринять, это использовать дроида для диверсии, но сделать это нужно очень осторожно, не привлекая к себе внимание. Через пять часов непрерывной работы нам объявили по местной сети:
— Нападение на станцию полностью отбито, высадившийся десант практически полностью уничтожен. Сейчас наши союзники занимаются уничтожением флота противника в нашей системе. Но просьба — не расслабляться и продолжить выполнение поставленных задач. На станции остались группы диверсантов, поэтому необходимо проявить бдительность и обо всех подозрительных личностях сразу докладывать ближайшему сотруднику Службы Безопасности. Отличительной чертой чужаков является сильный акцент, незнание местных обычаев и современное вооружение, включая скафандры более высокого класса.
Такое объявление передали несколько раз, и многие при этом повеселели, радуясь, что скоро всё это закончится и они смогут вернуться к прежнему образу жизни, ну и радовались тому, что смогли пережить это нападение, выжив при этом.
Мастер, ходивший между ремонтных зон, заставил всех вернуться к работе, сообщив, что перерыв на завтрак будет через час, там мы и сможем пообщаться, а сейчас нам требуется выполнять свою работу.
Ещё час занимался неторопливым ремонтом третьего по счёту дроида, решив, как буду выполнять поставленную задачу. На очереди у меня будет как раз ремонтный дроид, который должен восстанавливать станцию, вот его и собирался использовать в качестве моего тайного оружия. Если дроида засекут со взрывчаткой, его обязательно остановят, но способов, как устроить взрыв, существует очень много. Взять те же блоки питания, которыми снабжают большую часть боевых дроидов, они часто выходят из строя и требуют замены, только вот они не очень устойчивы и могут взорваться. Поэтому они располагаются во внешних секциях, которые отстреливает в случае возникновения такой угрозы. Дроида с такими блоками никто не станет останавливать, поэтому буду утраивать диверсию прямо в нужном мне секторе. Мой искин нейросети рассчитал необходимое количество и место, куда их необходимо разместить, где они вызовут цепную реакцию и должны вывезти из строя резервный блок памяти. Сейчас его как раз ремонтировали после сильного всплеска электромагнитного излучения, и появление ещё одного дроида там не вызовет подозрений. Единственное, что я сделал, так это поменял метку, которая должна смениться после того, как дроид покинет мастерскую. Для системы контроля это должно выглядеть, как будто он сломался, но через время он заработает с другой меткой и отправится выполнять моё задание.
Через час я отправился на завтрак вместе с остальными ремонтниками и постарался усесться за стол с самой шумной компанией, анализируя все разговоры, чтобы расширить свои познания по местным особенностям и традициям. Пищевой синтезатор оказался самым дрянным, второго поколения, таким у нас кормили заключённых и провинившихся солдат в дисциплинарной роте, но местные не жаловались, да и вообще, уровень техники у них был очень низким, а следы многократных ремонтов говорили о непростом положении на станции. В разговорах за столом убедился в этом и даже принял небольшое участие, где знал, что отвечать, дабы не выделяться среди остальных. После завтрака отправились продолжать свою работу, которая, судя по намёкам сотрудников СБ, продолжится ещё несколько дней, после которых нас должны будут вернуть к месту постоянной работы.
Ещё через пять часов нас накормили обедом и отправили спать в небольшой барак, расположенный прямо рядом с мастерской, при этом выставили охрану в виде двух солдат, запретив покидать территорию до особого распоряжения, пока не закончится зачистка станции от проникших диверсантов.
Шесть дней я занимался ремонтом поломанных дроидов, а под конец и разного оборудования, которое стаскивали в мастерскую со всей станции, при этом мы были не единственный ремонтный цех, где нас работало около сотни человек, другие цеха были также загружены работой и работали непрерывно. Нам выделяли восемь часов на сон, что, конечно, сказывалось на результативности, которая уже на второй день сильно упала. Мои знания позволяли ремонтировать технику очень эффективно, но я придерживался методов, которые применяли местные, а именно разбирали самые поломанные в качестве доноров, ремонтируя заменой блоков и узлов.
На второй день работы мой план осуществился, как и планы других диверсионных групп, все дополнительные хранилища баз данных были уничтожены, как и некоторые узловые секции станции. К сожалению, большую часть диверсантов удалось уничтожить в процессе поимки диверсантов, что объявили по общей галосети — аналога местного видеовещания. Работая, удалось раскидать несколько видеокамер, подключив их к нейросети, что дало дополнительный поток информации, которую он анализировал. Честно сказать, без нейросети меня уже давно бы схватили и отправили дышать вакуумом, как это показательно сделали с двумя сотнями пойманных десантников, предварительно их жёстко допросили, а потом выкинули в открытый космос, изъяв предварительно из них нейросети. Казнь была показательной и очень обрадовала работников, ну а я радовался вместе со всеми, улыбаясь, как дурак, от огромного количества эндорфинов, насытивших мою кровь по приказу моей нейросети. На шестой день произошёл взрыв главного и вспомогательного реакторов станции, что сразу сказалось на работе всей станции. Не знаю, кто на самом деле стал виновником этого, хотя местные ведущие видеоканалов и утверждали, что это диверсия, но среди ремонтников были совершенно другие разговоры. Судя по всему, главный реактор уже давно выработал весь свой ресурс и должен уже давно был поломаться, но усилиями ремонтных бригад неоднократно возвращался к работе, а вот штурм станции и последующие мощные взрывы, да ещё и с использованием электромагнитных импульсов, окончательно доломали его.
Нас сразу перевели на шестичасовой рабочий день, а всё оставшееся время мы сидели безвылазно в своих общих бараках на тридцать человек. Температура на станции начала снижаться, большую часть освещения отключили, а настроение работников резко ухудшилось. Все стали нервными и раздражительными, даже сотрудники СБ стали постоянно цепляться к нам, находя разные недочёты. Судя по всему, станция доживает свои последние дни, и, что предпримет её руководство, никто не знает. Поговаривают про помощь союзников, которые помогли атаковать флот вторжения, но условия переговоров с ними упорно замалчивались. На этом фоне, поиски диверсантов сократились, все ожидали, что последует за этим. Если бы не атака на станцию, то была возможность справиться с ремонтом самостоятельно и подготовиться к отключению реакторов, но после нападения многие секции были разрушены, возникли сильнейшие перегрузки энергетической системы станции, что привело к полному разрушению энергетических установок. Возможно, тут приложили руку и мои соотечественники, проведя диверсию, но сейчас это уже не имело серьёзного значения. Станция оказалась обречена, и, вероятнее всего, будет переселение к другому анклаву, который примет жителей на жёстких условиях. Постепенно начали готовиться к эвакуации, и нас стали привлекать к оценке работоспособности оборудования, которое будут вывозить в первую очередь. Начались нудные дни жёсткой экономии и непрерывной работы практически без сна. Временно к станции пришвартовали несколько кораблей, которые и запитывали станцию по резервной схеме.