Война

Глава тринадцатая Потоп

Маршал Эдвард Рыдз-Смиглы смотрел на указ президента Польской республики о назначении его главнокомандующим вооруженными силами республики. Что же, пришло время выйти из тени! Надоело соблюдать весьма условную конспирацию. Тем не менее, маршал был уверен, что, если сами приготовления к войне скрыть от вражеской разведки было практически невозможно, то вот направление ударов армии удалось скрыть. Есть много косвенных признаков, по которым любой толковый аналитик скажет, что война приближается, а еще были осуществлены сознательные утечки агентам Веймарской республики, которых раскрыли еще года три назад и вот держали как раз на случай необходимости дезинформации. Руководство контрразведки не зря ело свой хлеб, намазывая его толстым слоем сливочного масла и позволяя себе даже черной икоркой его присыпать. Похожую игру они вели и с агентами Коминтерна (Теодор Фургальский, начальник Второго отдела Генерального штаба считал, что агенты Коминтерна и СССР — суть одно и тоже). Надо сказать, что Второй отдел Генерального штаба объединял как разведку, так и контрразведку. Офензива (разведка) Польши благодаря большому количеству этнических поляков в Советском Союзе имела весьма точное представление о военном потенциале СССР, структуре Красной армии, ее возможностях. А вот контрразведка (дефензива) занималась операцией прикрытия начала вторжения в Германию.

Рыдз-Смиглы решил, что переезд в военное министерство подождет. Из подаренного правительством имения в пригороде Варшавы при его официальном выходе в отставку было не менее удобно руководить военными действиями. Пока он пребывал в госпитале, в особняк провели линии связи, сделав его этаким импровизированным командным пунктом, из которого маршал мог связаться с самыми важными военными ведомствами и отдельными частями. Фактически, в его распоряжении была своя небольшая телефонная станция, дублирующая ее радиостанция с пунктом шифрования, телеграфная линия, в общем, оснастили по максимуму, не жалея средств. Учитывая наличие еще и собственного медицинского пункта (личный врач и несколько медсестер), зачем ему было отсюда двигаться?

Адъютант маршала принес проект приказа № 1. О переходе войска Польского под его начало. Вычитал, как всегда, очень внимательно. Поправил одну из фраз, которая ему не понравилась слишком обтекаемой формулировкой. Следующим документом был приказ № 2 — о приведении армии в боевую готовность с завтрашнего дня. Потом проект ультиматума Германии. И приказ № 3. О начале войны с Германией. Прочитав эти документ, Эдвард понял, что его кое-что не устраивает. И это кое-что необходимо было обязательно устранить. Поэтому позвонил в Генеральный штаб и вызвал к себе его начальника самым срочным образом. Вацлава Стахевича на месте не оказалось, и передав приказ срочно к нему явиться, маршал пребывал в паршивом настроении. Тем не менее, совершенно неожиданно, бригадный генерал появился в его приемной, оказалось, он выехал к маршалу, правда, в целях конспирации, никого об этом не поставил в известность. Стахевич спланировал операцию захвата Данцига, был выдвиженцем Рыдз-Смиглы и как только маршал (тогда еще генерал) пришёл в себя, назначен начальником Генерального штаба, получив звание бригадного генерала только неделю назад. До этого он руководил, пребывая в чине полковника.

— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил маршал, как только они обменялись приветствиями. Под «всем этим» Рыдз-Смиглы имел ввиду те проекты приказов, которые лежали на его столе.

— Считаю, все приказы составлены грамотно, но мне кажется, что предъявлять ультиматум — это излишняя роскошь. Мы даем противнику фору по времени. Немцы даже в сегодняшнем состоянии — противник непростой. Да, нам будет противостоять полицейские части и ополчение, но я бы и этого небольшого преимущества им не давал бы.

— Вот как? — вроде бы и вопрос задал, но по тону маршала было видно, что ответ Стахевича пришелся ему по вкусу.

— Я подготовил иной вариант приказа № 3. Вот он.

Рыдз-Смиглы устроился в любимом кресле и стал внимательно вычитывать проект приказа.

— Как я понял, тут ни слова об ультиматуме? — прочитав, он поднял взгляд и уставился на своего подчиненного.

— Так точно, мой маршал! Вместо этого мы пошлём немцам уведомление о начале боевых действий, которые назовём не войной, а ограниченной полицейской операцией с привлечением армейских формирований. Цель — поиск и наказание виновных в террористическом убийстве маршала Пилсудского. И еще. Мы начнём операцию шестнадцатого в восемь утра. В семь часов наш посол в Берлине потребует срочной встречи с министром иностранных дел Германии. В восемь плюс-минут полчаса он должен уведомить правительство Веймарской республики о начале нашей операции. Вот проект этого уведомления.

Эдвард внимательно вычитал новый документ, удовлетворенно кивнул головой.

— Получается, что поэтому в приказе для наших войск нет слова «война», а используется термин «военные действия», «боевая операция»?

— Так точно, мой маршал.

— Хорошо! Я доволен! Мы должны потопом пройтись по Германии. Пусть наши союзники и хотят умерить наши аппетиты, но вы же знаете, если будет возможность взять по максимуму — надо это делать. Значит так, начинаем с демонстрации похода на Берлин. Основной удар по Силезии и Восточной Пруссии. Но надо быть готовым поддержать группу «Висла», если их наступление на Берлин будет протекать удачно.

— В таком случае мы планируем перебросить часть дивизий групп Полесье и Вильно. И замещать их на этих направлениях мобилизованными контингентами. По первому приказу мы можем отправить две пехотные дивизии с подкреплением двух кавалерийских бригад и двух бронебатальонов. Думаю, на первом этапе этого хватит, чтобы обеспечить фланги наступающей группировки. Эти части кадровые и доведены до полного штата военного времени. Для их переброски зарезервированы мощности железнодорожного транспорта.

— Хорошо! Но будьте готовы усилить эту группировку вдвое! Всё может случиться. А если мы войдем в Берлин, то и будем диктовать условия. Не только Берлину, но и Гамбургу.

Гинденбург своей резиденцией выбрал именно Гамбург, не так давно покорившийся белогвардейским силам. Официально этот город был объявлен временной столицей Третьего Рейха.

Когда Стахевич ушёл, маршал вызвал к себе начальника Второго отдела Генерального штаба полковника Фургальского. А пока тот добирался до его резиденции, Эдвард стал просматривать оперативную карту с планом нападения на Веймарскую республику. Значит, основные силы сосредоточены против Восточной Пруссии. Это три ударные группировки. В районе границы Литвы — армия Нарев[20], под командованием бригадного генерала Чеслава Млот-Фьялковского, будет действовать на Растенбург. На границе с Восточной Пруссией, в направлении на Варшаву сосредоточена армия «Модлин» под началом бригадного генерала Эмиля Крукович-Пшеджемирского, они тоже будут наносить удар на Растенбург, окружая пограничные отряды немцев. Самая мощная, третья армия «Поморье» под командованием дивизионного генерала Владислава Бортновского будет прикрывать границу с Померанией, удар нанесут двумя группами на Алленштейн. Потом обе группировки пойдут на штурм Кенигсберга. На этом захват Восточной Пруссии закончится. При воплощении программы «Максимум» планируется переброска сил в состав армии «Поморье» и удар на Померанию. С целью захвата Ростока. Армия «Познань» будет имитировать атаку на Берлин. Но дивизионный генерал Тадеуш Кутшеба вояка амбициозный и смелый. Маршал надеялся, что тот сумеет добиться тактического успеха, который перейдёт в стратегическое наступление. Захватом Силезии займётся армия «Краков», ею командовать был назначен бригадный генерал Антони Шиллинг. Армиями «Краков» и «Познань» сосредоточена армия «Лодзь» дивизионного генерала Юлиуша Руммеля. Она будет играть вспомогательную роль, обеспечивая связь между двумя главными атакующими группами. Просмотрел список резервных групп, армии «Полесье», которая охраняла границу с СССР, армии «Карпаты» — небольшой группировки, охраняющей границу с Чехословакией.

С огромным удовлетворением маршал Эдвард Рыдз-Смиглы подписал карту, фактически, утвердив планы Генерального штаба. Еще раз просмотрел расчетную ведомость. При официально объявленном увеличении вооруженных сил Польши до четырехсот двадцати тысяч человек, сейчас в неё было призвано шестьсот шестьдесят три тысячи за счет скрытой мобилизации. Более чем двукратное увеличение Войска Польского (фактически армия Польши не превышала трехсот тысяч) радовало маршала и наполняло уверенностью в грядущих победах[21]. Такому войску Веймарская республика ничего противопоставить не могла. Да и Советы были не страшны. Поэтому «Ржечь Посполита от можа до можа» из далекой мечты маршала постепенно превращалась в вероятно исполнимую реальность. Впрочем, его аппетиты сдерживали союзники. В первую очередь, Франция, в меньшей степени Британия. Так что приходилось лавировать, притворяться, играть в провинциала, недалекого сельского родственника. Но скоро, очень скоро эта ситуация кардинально измениться. И гарантией этому служила беседа с американским посланником, который передал, что в случае удачного завершения этой войны Польша получит крупные кредиты на создание мощной военной промышленности, без которой поход на Восток нечего даже планировать. Да, сейчас поляки воевали, опираясь на поставки союзников по Антанте, поэтому те и имели право решающего голоса при принятии решений. Ведь, стоит им только обрубить поставки боеприпасов — и Войско Польское окажется на голодной пайке. И о захватах земель придётся забыть, как о несбыточном сне!

Полковник Теодор Фургальский был отстранен от должности начальника Второго отдела Генерального штаба при временно назначенным военным министром Венява-Длогушовском. Что-то они между собой не поделили. Или же это были интриги подчинённых полковника, что в Генштабе было в порядке вещей? Но маршал Рызд-Смиглы вернул Теодора на свое место, потому что считал его профессионалом своего дела и в преддверии войны менять начальника разведки/контрразведки (оба этих подразделения были в составе Второго отдела) огромная глупость. И полковник платил маршалу главным — своей преданностью.

— Что скажете пан полковник, насколько вы уверены, что наши планы не стали известны нашим противникам?

— Со стороны нашей армии режимы секретности и дезинформации соблюдаются в должной мере. — выверенный ответ всё-таки показался маршалу неоднозначным, поэтому он уточнил:

— Вас что-то смущает, пан Теодор?

— Меня смущает то, что наши союзники слишком хорошо осведомлены о наших планах. Это плохо. Очевидно плохо. Я не уверен, что из этих источников ничего не сможет попасть врагу.

— Но ты же знаешь, что мы далеко не все подробности наших планов даем на ознакомление союзникам. Кое-что держим в запасе для себя. Наша главная проблема в том, что мы нашу экономику не переводили на военные рельсы. Хотя свой потенциал наращиваем. Но если по стрелковому вооружению мы можем укомплектовать порядка двух миллионов человек, то тяжелое вооружение и бронетехника у нас производится в катастрофически недостаточных количествах. Я не говорю про танки. Чуть лучше ситуация с самолетами. Но резкое увеличение нашего воздушного флота и подвижных соединений произошла за счет помощи Франции, а Британия и США помогли укрепить наш флот. Главное — мы зависим от поставок боеприпасов. Как показали расчеты, снарядов нам хватит на месяц интенсивных боев. Мы покупаем их где только возможно. Но больше всего опять-таки может дать Франция. И без ее поддержки снарядный голод будет неизбежностью. Именно поэтому мы приняли коррективы плана ведения кампании, на котором настаивали представители Парижа.

— Мне это понятно. А вот роль агента Британии как-то совершенно неясна. По нашим данным он несколько раз встречался с представителем Вашингтона и уговаривал его поумерить наши аппетиты. Правда, не слишком успешно.

— Это еще как посмотреть. Мы рассчитывали на больший кредит от американцев и на более серьезные поставки артиллерии и даже танков.

— Нам что, отказали?

— Пока только корабли и необходимые компоненты морских вооружений. И мы считаем, что могут серьезно поднять процентную ставку по кредиту, если у нас дела не заладятся.

— Тем более нам необходимо захватить как можно больше, чтобы на мирных переговорах было что отдавать, в качестве компромисса.

— Вы правы, полковник. Но сейчас меня интересует, как продвигается работа над кодами к «Энигме»?

— Мы уверенно читаем порядка шестидесяти процентов сообщений немцев. Чтобы выйти на полную дешифровку нам не помешало бы иметь у себя хотя бы один рабочий экземпляр этой машины. Расшифровку обеспечивают данные, которые мы получаем из Франции. К сожалению, мы не смогли вычислить, кто из работников немецкого штаба поставляет галлам информацию. Очень может быть, что мы получаем далеко не всё.

— Вы настолько не доверяете союзникам? — Вежливо поинтересовался Рыдз-Смиглы.

— У меня работа такая — никому не доверять. — Фургальский оставался совершенно серьезным.

— Это ваша профессиональная обязанность, полковник. Хорошо! Я просил приготовить мне списки предприятий, которые будут представлять для нас стратегический интерес. Вы приготовили его?

— Конечно.

Полковник передал маршалу папку с несколькими страницами машинописного текста.

— Хм… весьма подробно, весьма. Я вижу, что вы учли и дальние перспективы, включили в свои списки и центральную Пруссию с Померанией, это было ожидаемо. Но вот Тешинская область Чехословакии и Литва…

— Дело в том, мой маршал, что мы проанализировали возможности СССР помочь Германии, например, вооружениями и продовольствием. Остается чехословацкий коридор и ввод советских войск в Восточную Пруссию через Литву, как один из вариантов противодействия.

— Вы считаете, что это необходимо учитывать, как вариант развития событий? — маршал Рыдз-Смиглы постучал костяшками пальцев по столешнице. В предоставленном ему плане военных действий были предусмотрены и такие варианты развития событий. Но этого как-то не хотелось. Хотя, кто его знает. Соблазн прихватить промышленно развитый Тешинский край был очень велик. Тем более, там было достаточно много поляков. И Литва, страна в которой были сильны позиции немцев и большевиков, как сосед, Варшаве не нравилась.

Ну что же, сегодня должен был быть очень длинный рабочий день. Вечером маршал встретился по очереди с представителями Франции и Великобритании. Пришлось им гарантировать, что похода на Берлин не будет, только отвлекающий маневр. Но взамен удалось добиться принципиального согласия на поглощение (в случае необходимости) Тешинской области и большей части Литвы. И только после этих консультаций главнокомандующий Войска Польского подписал приказ № 3 в новой редакции. Начало войны было назначено на восемь часов утра шестнадцатого февраля тридцать четвертого года.