Вовочка, приключения продолжаются

Глава 27

Интерлюдия.

Деревенская свадьба, как много различий в традициях и обычаях, в зависимости от расположения в разных регионах страны. Да чего об разных регионах говорить, они отличаются даже в двух рядом расположенных сёлах. Так в селе Тарасовка, свадьба проходила во дворе дома хозяина, а танцы на улице.

Вот отгремел первый день свадьбы и по сговору между родителями молодых, загрузили на телегу приданное невесты, притом кумушки каждую вещь просмотрели, прощупали, и поехали, на восьми подводах, ближайшие родственники невесты и прибывшие на свадьбу родственники жениха в село Васильково, аж за десять километров, продолжать свадьбу уже у жениха.

Подвезли молодых и сопровождающих к сельскому клубу, там под песни и частушки выгрузили приданное, опять все вещи были проинспектированы кумушками уже села Васильково и сгружены на специальный подиум на сцене, видимо для осмотра опоздавшими женщинами села. Музыкальная группа из двух гармонистов и барабанщика вовсю наяривала, то народные плясовые, то модные мелодии типа вальса, танго или любимые песни, Эдиты Пьехи, Маи Кристалинской, Валерия Ободзинского, Марка Бернеса, Леонида Утесова.

(https://www.youtube.com/watch?v=MF_StHXmOs8)

Молодёжь на танцы собралась со всего села, то тут, то там вроде начинались конфликты, но практически сразу прекращались. В самом клубе начиная от сцены и почти до дверей, в три ряда были расположены столы, на сцене ещё три стола, сдвинутые вместе и накрытые узорчатой скатертью. Столы где-то под вечер начали заставляться блюдами с различной холодной закуской. Одна из помогающих девиц попыталась выставить на стол бутылки с самогоном, но была одёрнута хозяйкой.

— Оксана, ты чего? Совсем что ли с головой не дружишь? Заноси назад в кладовку и запри дверь. Как подойдут гости тогда и выставим, а то половина исчезнет, а я не готова поить всю шелупонь села!

— Извините тётя Ефросинья, я не подумала….

— Эх, учить вас и учить,… Вот раньше, молодёжь постоянно советовалась….

В это время музыканты заиграли марш, видимо прибывали приглашённые. В клуб заскочили молодые, разгоряченные после танца. Стали возле стола с нехитрой закуской и выстроенных вряд сто граммовых гранёных стаканчиков. Туда же подтянулась и мать жениха, а вот видимо и отец, правда красный нос выдавал, что на грудь он уже взял прилично.

— Фрося, гости идут у тебя всё готово?

— Горе ты моё, опять наклюкался!

— Да не,… так чуть-чуть….

— Какоё чуть-чуть?! От тебя разит как от бочки! А ведь тебе всю ночь надо продержаться! Я же тебе говорила, пригубил и поставил на стол….

— Да нельзя же так, это же неуважение! Меня люди не поймут!

— Ага! Тогда будешь воду пить, она по цвету похожа, никто не поймёт!

— Да как ты….

В клуб степенно зашла видимо целая семья. Впереди дед с бабкой. У деда на пиджаке иконостас, в том числе и орден Красного Знамени и три Георгия. На улице морозец, да и в клубе не жарко а он в пиджаке. Сзади, молодая девчушка, всё пыталась набросить на плечи деда пальто.

— Деда, ну деда! Простудишься….

— Оксана, потерпи, вот поприветствуем хозяев и молодых, и оденусь.

— Ах, какая внимательная и сердобольная у тебя внучка растёт дед Тарас!

Высказалась хозяйка. А хозяин поднёс деду заполненный стаканчик. Сам пытался взять второй, но хозяйка вручила рюмочку где-то в тридцать грамм. Он горестно повздыхал, но чокнулся с дедом и выпил. Взял печенье, занюхать. Удивлённо уставился на жену.

Дед улыбнулся.

— Василь, ты не обижайся на хозяйку, она о тебе беспокоится. Ведь тебе со всеми приглашёнными придется выпить.

— Да, ладно рюмка меньше, но не во….

Получив мощный удар локтем, замолчал. А дед, похихикивая, пошел к столам. Женщины из семьи деда поздоровались с хозяевами, поговорив немного с хозяйкой, прошли за дедом. Мужская часть сами подхватили по стаканчику, пожелали молодым счастья и выпили, крякнув, до дна. Затем и они подтянулись за остальными.

Опять заиграл марш. Новые гости зашли, с шутками и прибаутками поздоровались с хозяевами и молодыми, выпили по стопочке. Один хозяин, смотрел на это веселье и явно чем-то был огорчён.

— Фроська! Я больше пить не буду, а то у меня в животе от такого количества воды лягушки заведутся. Я уж потерплю до стола.

— А как же уважение?…

— Люди поймут! Они же меня знают! А уж за столом!..

— А там из этой же рюмки пить будешь! Но изредка будет самогон.

— Фрося! Ну, нельзя же так! Наш Ванька же женится! Надо отметить!

— Имей совесть! Ты Вася уже неделю отмечаешь, а свадьба должна быть не только с молодыми, но и с их родителями. А ты если продолжишь, упьешься в вусмерть, так что не возникай!

Наконец все гости пришли, расселись за столами. За столом на сцене сидят молодые, посажёные, родители жениха и невесты и с краю две женщины, явно еврейской наружности. Посажёный отец провозгласил первый тост и загудела свадьба.

Молодая наставляет жениха.

— Ванька, закусывай, закусывай, а то плохо станет. Бери вон тот кусочек, пожирнее.

— Машка, да я закусываю, но не люблю я жирного, лучше передай тот куриный окорочок. Я ужас как их люблю, а эти в духовке томились. Вкуснятина…. Ну можно и холодца попробовать, передай хрен. Холодец с хреном изумительно идёт особенно под сто грамм. Ага, вот и тост…. А чего горько не кричат?… Вот так!

Гости хором, правда, немного не впопад.

— Горько молодым! Горько! Горько!.. Один, два,… восемнадцать…. Ванька завершай, самогон выдыхается!.. Вот уже сладкий! Ух! Хорошо пошла!

Две кумушки, одна из села жениха, а вторая из села невесты зацепились языками. То одно то второе, то вспоминание прошлых свадеб, то похорон, пока та из села невесты не поинтересовалась.

— А что за жидовки за столом молодых? Неужели родственницы и с какой стороны, деда или бабки жениха?

— Эти еврейки, очень уважаемые люди. Одна из них целительница, лечит запойных. После неё они почти не пьют. Правда тяжело мужиков к ней на приём записать, очередь на полгода, так и сложно их убедить. Только то, что все-таки можно изредка пригубить и помогает мужиков уговорить на лечение.

— Ух, ты! Надо и моего как-то записать. Вон даже на свадьбу не смог поехать, пьяный в дупель, второй день, а он не отошёл! А вторая что?

— Тсс-ст…. Она на нас смотрит…. Вторая, это Анна Абрамовна, миротворец, белая волшебница. Хозяева её специально наняли, аж за сто рублей. Потерпи немного, сейчас увидишь.

— Вот же дурят людей! Получается, они не просто на халяву жрут, им за это ещё и платят!

— Тихо…. Она продолжает на нас смотреть. Прекрати думать про неё плохо, а то у тебя свадьба сейчас закончиться. О, смотри, Колян Мошковец уже бутылку уговорил и пытается у соседей забрать. Видишь, до этого шёл нормально, теперь пошатнулся, его осторожно довели до стула. Он сел и голову на стол уронил…. Дарья! Поверни голову Кольки на бок! Он же в салате задохнётся! Без мужа останешься!

— А что это?… Как это?

— Я же тебе говорила — МИРОТВОРЕЦ! Когда она присутствует, все бузотёры, задиры, скандалисты, драчуны прекращают свою деятельность или отключаются как Колька.

— Вот это сила! Эх, почему у меня такой нет, я бы своего сразу бы успокоила, как шелковый бы стал!

Конец интерлюдии

…………….

Несколько минут назад, по приглашению Хоны я переместился к ней. Тут свадьба шла полным ходом, стаканы прямо мелькали. Люди пытались нагнать хорошее настроение, особенно мужчины, пока жёны заняты разговорами. Анна Абрамовна виртуозно осаживала желающих поскандалить, притом чувствовалось, что это ей нравиться. Правда она иногда бросала странные взгляды, на некоторых улыбающихся гостей женского пола.

Хона обратила внимание на эти взгляды и поспешила объяснить.

— «Вовочка, мы сюда ехали на пригородном поезде. Мест практически не было. Нам как приглашённым организовали два места, а тут в проходе остановилась семья с девочкой пяти или шести лет. Анна предложила ей пойти к тёте на ручки, ну малышка согласилась, мать поблагодарила и поезд двинулся.

В дороге скучно, вот Анна и вспомнила, что до замужества поработала несколько лет в школе, учительницей начальных классов и решила поиграть с девочкой в слова. Она называла условия, слово из четырёх букв, первая буква «м». Девочка говорит — «мама» и так далее. Вот задумала Анна, как я поняла слово «хор» и даёт условие, слово из трёх букв первая буква «х».

Девочка застеснялась, покраснела и заявляет, что не будет говорить это слово. Анна решила, что девочка слова не знает и решила подсказать, что он бывает и маленьким и большим, и он поёт. Девочка в удивлении воскликнула — «Он, что ещё и поёт?!»

Вагон, который прислушивался, грохнул со смеху. Вот тогда до Анны и дошло, о чём они беседовали. Видимо вспоминая об этом некоторые попутчицы, смотря на Анну, улыбаются, естественно, Анна, от таких улыбок, злится.»

Услышав историю и меня подвинуло на хи-хи.

Развеселившись, переместился в своё тело. Рядом сидел Черныш и вылизывался. Чаще всего он этим занимался при плохом настроении.

— Черныш, ты чего?

— «Эти люди совершают глупости, а я виноват!»

— Не понял? Ты расскажи, что случилось?

— «Помнишь ту головку, что я закинул на орбиту?… Грохнулась она, а меня обвиняют, что я не уследил. А как следить? Я не знаю. Ты сам говорил, что не специалист я в этой области. Вот подумал, что видимо необходимо ставить на головку какую-то энергетическую метку, и нужно точно знать график спуска, до какой высоты она просто падает, а с какой уже более менее плавный спуск.»

— Так чего ты им не высказался, кто это там тебя обвинял?

— «Королёв! Я пытался!.. А он меня и не слушал! Высказал мне всё что думает и что примут меры.»

— И ты стерпел?

— «Я его послал! Сказал, что пока меня не позовёт Хрущёв, я не появлюсь!»

— Ну, ты уж чересчур. Ведь можно было и без мата….

— «Вовочка, ты чего? Представляешь? Он сказал, что я зря получаю зарплату и должен скомпенсировать стоимость этой головки! А они,… они даже за первую не рассчитались! Из тонны я получил только двадцать килограмм рыбы! Вот пусть за первую полностью рассчитаются, а потом я подумаю, помогать им дальше или нет. Что за люди!?… Чуть не забыл надо с Хоной договориться на переработку девятьсот восьмидесяти килограмм.»

— Черныш, погоди! Так что, тебя больше не приглашали?

— «Пять раз!.. Три раза пытался Королёв, потом два раза Курчатов. Ну, к Курчатову я перешёл на второй раз, но только сознанием…. Он взывал к моей совести! Представляешь? Я… и совесть?… А ведь точно,… я у вас набрался!.. Хм-м… Хотя,… я всё ему рассказал! Оказывается, этот Королёв, очень интересно врёт, во всём оказались мы с Курчатовым виноваты. Притом все события так интересно перекрутил, вроде и правда мы виноваты, а как присмотришься врака на враке! Нет! Я так не играю!»

— Так я не понял и до чего вы договорились?

— «Как первоначально сказал Королёву, если я нужен пусть обращается к Хрущёву!»

…………

— «Вовочка! Там тётю Хону и Анну Абрамовну видимо будут бить….»

— Вика, где там?

— «Я… я не знаю…хнык….»

— Вика не плачь! Мы им поможем,… а кто?

— «Твой знакомый, который Кислякова бил….»

— Погоди,… Панкратов что ли? Так он же отстранен….

— «А он их в другое место отвёл и сказал, что они задержаны за мошенничество. Он так на них кричал, угрожал,… я испугалась и перешла к тебе. Помоги, пожалуйста….»

— Я помогу, но как их умудрились задержать, особенно Анну Абрамовну?

— «А он показал какую-то красную книжечку и сказал, что о их художествах хорошо известно в КГБ, что бы они не дёргались, а то их пристрелят. Вот они и не дёргались. Завезли их непонятно куда, какой-то подвал и этот начал кричать, что бы они признались. Я очень испугалась.»

Причём тут КГБ? Это не их сфера, да и Панкратова вытурили с понижением в звании. Возможно какая-то игра, но не верится. Что-то Панкратов мутит. Надо заглянуть.

В самом деле, подвал. В середине Хона с Анной, последний их собеседник, с пистолетом в руках валится возле входа. Ещё три у стенки напротив, в том числе Панкратов.

— «Анна ты их случайно не убила?»

— Этих, нет, но вот того у входа не уверена, когда он выхватил пистолет, у меня фактически слетело ограничение по энергии. Так что не знаю…

— «Ладно, тётя Хона подойди к двери.»

В это время с треском и молнией появился Черныш.

— «Кто тут на моего компаньона наехал! Ну, я вас всех!»

— «Анна не спеши! Это наш!»

— Какой наш! Это дьявольское отродье! Сейчас нам капут….

— «Сама ты отродье!..»

— А ну заткнитесь!

Молодец Хона. Вот это командирский голос!

Я просканировал лежащего…. Живой,… правда жизненной энергии всего десять процентов, хотя постепенно растёт, но очень медленно. Это даже хорошо, подольше будет в отключке, на всякий случай перевожу организм в глубокий сон.

— «Тётя Хона теперь к Панкратову.»

— Ты что его знаешь?

— «Приходилось с ним работать, правда, он об этом не знал, да и человеком более нормальным был.»

— А который, этот что в центре? Вроде в его документе что-то такое было…. Я честно, сильно испугалась! Это же КГБ!..

— «Не вериться! Его из КГБ турнули, видимо перевели в сексоты. Подойди поближе, дотронься до головы. Мне не хочется переходить к нему. Его мысленный фон пованивает….»

— «А я что говорил! От некоторых прямо разит крысой!»

— «Черныш не мешай!»

Так и что мы имеем? Оказывается этот деятель узнал про Хону и Анну и решил реабилитироваться в конторе. Кто-то сболтнул, что в КГБ занимаются экстрасенсорикой, но пока особых успехов нет. Вот и решил он Хону с Анной сдать, учитывая, что на обеих он открыл дела. Собрал Панкратов материала много. Притом, всё началось с жалобы жены второго пациента Хоны. Она нажаловалась, что Хона заставила её сдать в аренду гараж, без оплаты, а её муж сам перестал пить. Хона тут не причём, она мошенница! Хм-м,… вот тебе и знакомые!

Один из лежащих у стенки реальный лейтенант КГБ, они вместе с Панкратовым одно время работали. Он и научил его методам работы, правда никогда не переусердствовал и в случае с Кисляковым, фактически не был замешан. Материал, собранный Панкратовым его заинтересовал, но сначала решил поговорить с задержанными, по методу двух полицейских.

Он должен был сыграть хорошего, но Панкратов так здорово сыграл плохого, что Анна поверила и… всё! Он не успел. Остальные были милиционерами в гражданке, сержанты, их уболтал Панкратов. Как же секретная операция КГБ и их непременно заметят и поощрят! Вот как у парня на входе пистолет оказался, непонятно.

И что теперь делать?… Вроде материалы КГБист в контору не сдал, он не был уверен и боялся оконфузиться. Ага, вот на стуле портфель.

— «Тётя Хона открой вон тот портфельчик.»

В портфеле были две папки и несколько писем. Хона удивлённо прочла на одной свою фамилию на второй Анны. Естественно, что женское любопытство неистребимо. Она отдала вторую папку подруге, а сама открыла и вчиталась в свою. На первом листе и споткнулась.

— Вот же шлеперка! Зол дайнэ соним ойслинкен зэйерэ фис вэн зэй вэлн танцн аф дайн кейвэр. (Чтоб твои враги вывихнули ноги, танцуя на твоей могиле.) Я на этого шлимазла угробила кучу энергии, пришлось два дня с ним работать, уж очень у него был запущенный случай и что в благодарность!? Вовочка и что теперь?

— Информация о вас никуда не ушла. Папочки унесём с собой и уничтожим. Ну а информацию у них в мозгах подотру, до момента как о вас узнали. Милиционерам на день. Лейтенанту КГБ на неделю, ну а Панкратову на месяц, заодно и про Кислякова забудет. Интересно же будет на его допросе, по поводу превышения служебных полномочий и избиения задержанного…. Черныш! Перенеси тётю Хону и Анну Абрамовну к Хоне домой. Координаты подсмотри у неё…»

— «Без сопливых обойдусь!..»

ШШААХ! И мы оказались в гостиной Хоны. ППУХ! И обе папки загорелись.

— Вовка ты дурак! Чуть пожар не устроил.

Хона выхватила и папку Анны, выбежала в коридор, открыла дверь и закинула их в ванну. Ну, что поделать, перенервничал. Боль то у Хоны я отключил сразу, как она ухватилась за папку Анны, сейчас увеличив регенерацию, залечил ожоги.

— «Необходимо хорошо покушать, вещества для регенерации из воздуха не возникают. Да и стресс снять!»

Все закивали, соглашаясь. Особенно в этом выделялся Черныш.