2 Школа короля Этельреда

Даркус смотрел сквозь ажурную чугунную ограду перед входом в школу короля Этельреда. Огромное готическое здание с узкими окнами украшали каменные горгулии. Почерневшие от сажи и копоти кирпичные стены сплошь изрисованы и исписаны граффи́ти. Школьный двор напоминал тюремный дворик из какого-нибудь фильма о жизни заключённых. Старая школа Даркуса, конечно, не была идеальной, но хотя бы спортивная площадка там имелась.

Даркус надеялся, что здесь окажется, по крайней мере, лучше, чем в той школе, где он проучился три недели, пока жил в приюте. Там было совсем тяжко. Дядя Макс объяснил, что среди учебного года школу выбирать не приходится – идёшь в ту, где найдётся свободное место. А Даркус на опыте убедился, что свободные места обычно находятся в школах похуже.

Если считать старую школу, эта новая, названная в честь короля Этельреда, была третьей за пять недель.

Пять недель прошло с тех пор, как он в последний раз шёл в школу с папой.

Даркус стиснул зубы. Нельзя раскисать, впервые входя в новую школу, – все обязательно будут таращиться. «Воля и целеустремлённость!» – прошептал он слова дяди Макса, глубоко вздохнул и пошёл к воротам школы.

Перед началом урока Даркуса поставили перед классом и велели коротко рассказать о себе. Одноклассники слушали равнодушно. Высокой девочке, по имени Вирджиния Уоллес, поручили помочь новенькому освоиться. Её чёрные волосы были заплетены в восемь косичек, туго перехваченных разноцветными резиночками. На Даркуса она смотрела насупившись, явно не в восторге от поручения. Рядом с Вирджинией сидел худенький, невысокий, болезненно-бледный мальчик в больших очках и с шапкой пушистых белых волос. Даркус уселся за свободную парту позади этих двоих, и мальчик, обернувшись, протянул ему руку:

– Привет! Я – Бертольд Робертс.

Даркус промямлил своё имя, слегка растерявшись от официального рукопожатия и неожи-данно искренней улыбки мальчика.

На перемене Даркус первым выскочил из класса. Выйдя на школьный двор, он сразу увидел громадный дуб. На мощном стволе школьники перочинными ножами и циркулями нацарапали множество имён и сердечек. К дубу прислонился крепкий с виду парень с чубчиком, похожим на рог носорога. В расстёгнутом вороте рубашки виднелась толстая золотая цепь. Узел чёрного в фиолетовую полоску галстука болтался примерно на уровне пояса. Рядом толпились мальчишки помельче, безуспешно стараясь скопировать его небрежную позу.

– Ну как, ты понял, кто здесь самый бесперспективный?! – крикнул мальчик с чубом.

– Точно! Не связывайся с Эйнштейном и Страу-сихой – только зря время потратишь! – подхватил рыженький пацан с брекетами.

Мальчишки захихикали.

– Пойдём курнём? – предложил парень с чубом.

– Нет, спасибо. – И Даркус пошёл дальше.

Рыжий побежал за ним.

– Ну лады, я Робби.

– Ну лады, Робби, я Даркус.

– Да я знаю. Слушай, зря ты отказался. Дэниэл Доуи два раза не приглашает. Я тебя предупредил, потому что ты новенький.

– Спасибо, я не курю.

– Может, есть смысл начать? – ухмыльнулся Робби, показывая полный рот «железа».

– Нет, спасибо.

Робби слегка отстал.

– Вообще не пойму, с чего Дэниэл тобой интересуется. Небось всё равно про тебя неправду говорят, – сказал он Даркусу в спину.

Даркус остановился:

– Какую неправду?

– Да про папку твоего.

У Даркуса каждый мускул в теле напрягся.

– Что он помер. Правда, нет? – Робби подался вперёд, вглядываясь в лицо Даркуса.

– Он не умер.

– А тогда куда делся?

– Н-не знаю.

– Может, просто ты ему надоел? – Робби гадко засмеялся. – Не, будем считать – он помер. Может, убийство?

Даркус сжал кулаки:

– Ещё раз повторишь – я тебе врежу!

– Ой, как страшно! – Робби отскочил назад и засмеялся громче: – У Даркуса папка помер! У Даркуса папка помер!

У Даркуса как будто что-то запылало в груди. Он рванулся вперёд, но не успел как следует размахнуться, как две сильные руки схватили его повыше локтей.

– Полегче, крутой! – сказала Вирджиния, продолжая удерживать Даркуса.

– Слабак ты, и друзья твои тоже лузеры! – крикнул Робби, стараясь держаться подальше от Вирджинии. – Лузеры!

Он убежал к дереву и начал что-то бурно обсуждать с остальной компанией.

Вирджиния отпустила Даркуса:

– Ты как, в норме?

– Зачем ты меня остановила? Я бы ему!..

– Это он мне велел. – Вирджиния кивнула через плечо.

Там стоял Бертольд и часто моргал.

– Вообще-то мог бы ему спасибо сказать.

Бертольд, застенчиво улыбаясь, подошёл ближе.

– Робби – ябеда, – объяснила Вирджиния. – Ты бы всю первую неделю провёл в углу около директорского кабинета, а этот крысёныш ходил бы мимо и смеялся тебе в лицо.

– Она знает, – поддержал Бертольд тоненьким голоском. – Недели две назад она его отделала.

Вирджиния улыбнулась во весь рот, словно чеширский котище, и вдруг вытянула шею, глядя через плечо Даркуса:

– О, Робби разговаривает с клонами. Пошли отсюда, пока он группу поддержки не привёл.

– Робби любит наезжать на людей, – рассказывал Бертольд на ходу. – Вирджиния его стукнула за то, что он бросил меня в мусорный бак и не давал вылезти.

Тут Бертольд споткнулся. Даркус подхватил его под локоть, и Бертольд благодарно улыбнулся:

– Спасибо!

– Я в нашей школе любого парня отделать могу, – с вызовом сказала Вирджиния.

Даркус ей легко поверил.

– Спасибо… ну… что меня остановили.

– Не был бы ты новеньким, я бы мешать не стала, пусть бы ты ему врезал, – прорычала Вирджиния. – Гадюка этот Робби!

– Хочешь с нами вместе завтракать? – спросил Бертольд.

– Конечно хочу! Спасибо!

Бертольд и Вирджиния были так же не похожи, как джем и арахисовое масло, но в то же время было видно, что они – лучшие друзья. Они понимали друг друга без слов, то и дело один начинал говорить, а другой заканчивал предложение. У Даркуса таких друзей никогда не было. Он не умел рассказать словами, что творится у него в голове. Какая страшная пустота открылась перед ним после маминой смерти, словно бездонная пропасть. Какие ужасные кошмары снились об отце. Слушая, как Бертольд и Вирджиния поддразнивают друг друга, он невольно завидовал их дружбе.

У Вирджинии была крепко сбитая фигура, как у боксёра в весе «пера»[1], и кожа цвета корицы. Шумная, весёлая Вирджиния болтала с пулемётной скоростью. По дороге в столовую она успела рассказать Даркусу о своих братьях и сёстрах: трое старших – Дэвид, Шон и Серена, а двое младших – Кейша и Дарнелл.

– Мама говорит, у меня синдром среднего ребёнка в семье. – Вирджиния швырнула на стол коробку с завтраком и плюхнулась на стул.

– Какой-какой синдром? – спросил Даркус, усаживаясь напротив.

– Ну, когда человеку приходится стать знаменитым путешественником или совершить кругосветное плавание, чтобы его заметили.

– Она ничего не боится, – гордо сообщил Бертольд, садясь рядом с Вирджинией и доставая из рюкзака голубую пластиковую коробку с едой. – Вообще ничего и никого.

– Это я из-за братьев научилась драться. – Вирджиния набила полный рот чипсов. – Шон всё время старается меня побить и не может, – продолжала она, усыпая стол крошками.

– Жаль только, что она вести себя прилично не умеет, – заметил Бертольд, осуждающе изогнув белёсую бровь.

Бертольд был до невозможности белый, как штукатурка, и худенький, а голова казалась непропорционально большой из-за огромных очков и пушистых волос. Даркус очень скоро понял, что Бертольда не зря прозвали Эйнштейном – он был типичный ботан. Как он сам выразился, его любимое занятие было «конструировать действующие модели устройств, метающих огненные снаряды, а также изобретать различные взрывчатые смеси». Бертольд, как и Даркус, был единственным ребёнком в семье. Он жил с мамой в маленькой квартирке недалеко от школы.

– Бертольд зануда! – Вирджиния ткнула его в бок. – Всегда ругается, что я разговариваю с набитым ртом. Когда его мама на работе, он приходит к нам ужинать, и каждый раз я от него слышу одно и то же: «Только свиньи едят не закрывая рот».

Она довольно похоже изобразила писклявый голосок Бертольда.

Бертольд покраснел. Вид у него стал такой несчастный, что Даркус решил заговорить о другом:

– Твоя мама по вечерам работает?

– Она актриса, – объяснил Бертольд. – Калиста Блум. Слышал про такую?

– Э-э… Нет, извини.

– И никто не слышал. – Бертольд отламывал крохотные кусочки сэндвича и клал их в рот. – По телевизору ты её не увидишь, если только не смотришь рекламу про бестолковых офисных работников. Зато ты, может, её слышал. Она озвучивает дурацкого кролика в передаче «Базонке пора купаться».

Даркус помотал головой и вытащил из рюкзака бумажный пакет.

– Я телевизор вообще почти не смотрю.

– Мама больше в театре играет. Когда я родился, она играла в одной пьесе, и меня назвала в честь драматурга.

– Жаль, она не подумала, что тебе это жизнь сломает. Что тебя из-за такого имени в мусорные баки будут кидать! – хмыкнула Вирджиния.

Бертольд нахмурился:

– Вряд ли это из-за имени.

– А по-моему, хорошее имя. Мне нравится. – Даркус вытащил из кармана ложку и надорвал пакет. – Необычное, но красивое.

– Спасибо! – Бертольд так и просиял, а потом озадаченно посмотрел, как Даркус зачерпывает ложкой из пакета. – Что это ты ешь?

– Жареный рис. Мне его дядя Макс приготовил. Попробуй, вкусно! – Даркус протянул Бертольду ложку. – Я ему говорил, что в школу полагается брать сэндвичи, но их делать было некогда, и он мне насыпал риса в пакет.

Бертольд от риса отказался, покачав головой.

Вирджиния кашлянула:

– Так что там с твоим папой случилось?

– Вирджиния! – Бертольд стукнул её по спине и виновато посмотрел на Даркуса. – Прости, пожалуйста!

– Да ладно! – Вирджиния всплеснула руками. – Всё равно об этом все говорят. Если я не спрошу, кто-нибудь другой спросит.

– Ничего… – вздохнул Даркус. – Если я вам расскажу, может, дальше все будут к вам приставать с вопросами, а меня оставят в покое.

– Чего ты хочешь! Про тебя в газетах написали и по телевизору показывали, – заметил Бертольд. – Ты теперь, можно сказать, знаменитость.

– Это ненадолго. – Даркус уставился в стол. – Сколько можно писать о загадке без отгадки?

– Так что случилось-то? Рассказывай! – Вирджиния вся обратилась в слух.

– Нечего особенно рассказывать. Папа пошёл на работу, как обычно, а после обеда исчез. Неизвестно точно когда. Он не пришёл домой, поэтому я и догадался: что-то не в порядке.

Бертольд громко ахнул.

– И всё? Не могло же это быть просто так? – настаивала Вирджиния.

– Никто не знает, что произошло, – продолжал Даркус. – Полицейские не нашли никаких улик. Папа исчез, и больше ничего.

– Может, он у тебя шпион? – предположила Вирджиния. – И сейчас спасает страну от террористов!

Даркус покачал головой:

– Он не шпион. Он замдиректора по науке в Музее естествознания.

– Ух ты! – У Бертольда глаза загорелись. – Я люблю Музей естествознания! Ты туда часто ходишь?

Даркус кивнул:

– В каникулы.

– Лучше бы он был шпионом, – проворчала Вирджиния.

– Своему папе это скажи! – прикрикнул на неё Бертольд и, обернувшись к Даркусу, пояснил: – Он бухгалтер.

– Я просто говорю, что это объяснило бы всю историю с исчезновением, – буркнула Вирджиния.

– Пока папа не найдётся, я буду жить у дяди Макса, – сказал Даркус. – Потому и хожу в эту школу. А когда папа вернётся домой, всё станет как раньше.

– А почему ты не у мамы живёшь? – спросил Бертольд.

– Мама умерла, когда мне было семь лет. От воспаления лёгких, – тихо ответил Даркус.

– Ох! – Бертольд в расстройстве прижал руки ко рту. – Ужас какой!

– Думаешь, твой папа вернётся? – спросила Вирджиния.

– Я точно знаю. – Даркус даже выпрямился на стуле. – Говорят, он умер или сбежал, а я знаю, что это неправда. Он не собрал чемодан, не оставил записки. Из вещей ничего не пропало, и мёртвое тело не нашли, и вообще он мой папа! Я его знаю. Он бы меня не бросил вот так, ничего не сказав. – У Даркуса от волнения сел голос, и он почувствовал, что если скажет ещё хоть слово, то заплачет. Помолчав немного, он прибавил: – Не знаю, где он сейчас, но наверняка ужасно волнуется за меня.

– Конечно! – с жаром откликнулся Бертольд. – Наверняка у тебя замечательный папа.

– Есть ещё кое-что. – Даркус понизил голос. – Я знаю, что папа жив, по тому, как себя ведёт дядя Макс.

– Как это? – шёпотом спросила Вирджиния.

– Дядя Макс беспокоится и всё время думает над этой загадкой, но он совсем не грустит. Скорее злится.

– Так что на самом деле произошло, по-твоему? – всё так же тихо спросила Вирджиния.

– Я думаю, его похитили.

Даркус внимательно смотрел на лица ребят: верят ли они ему?

– Похитили?! – задохнулся Бертольд.

– Потрясающе! – Вирджиния широко раскрыла глаза. – То есть тебе-то, конечно, несладко, а всё-таки… Настоящее всамделишное похищение? Потрясающе!

– Полицейские мне не поверили. Они внесли его имя в список пропавших без вести и перестали искать. Сказали, иногда люди сами не хотят, чтобы их нашли, но…

Даркус замолчал, не решаясь рассказывать дальше.

– Но что? – спросила Вирджиния.

– Мы с дядей Максом решили начать собственное расследование, – очень серьёзно сказал Даркус. – Мы сами найдём папу!

– Я хочу помогать! – Вирджиния так и подскочила. – Мы оба поможем. Правда, Бертольд?

Она дёрнула Бертольда за рукав.

– Если ты, конечно, не против. – Бертольд строго посмотрел на Вирджинию.

– Невероятно, такое приключение! Я всю жизнь мечтала быть сыщиком! – Вирджиния выхватила из кармана школьного пиджака тетрадку для домашней работы. – Давай мы сейчас запишем твои показания, а то вдруг у тебя амнезия случится и ты всё забудешь!

Бертольд сказал:

– Вирджиния классно дерётся, но она тупая как пробка. Синдром среднего ребёнка в семье, что поделаешь…

– Ха-ха! – Вирджиния показала ему язык.

Даркус засмеялся. Так хорошо, когда тебе наконец-то верят! Глядя, как препираются Бертольд и Вирджиния, он вдруг понял, что уже очень давно не общался по-настоящему со своими ровесниками.

Пусть помогают, вреда не будет. Чем больше людей заняты поисками его папы, тем лучше.

– Ладно, – согласился Даркус, – вы приняты в команду!

– Ура! – Вирджиния взмахнула сжатым кулаком. – Ты не пожалеешь!

Бертольд встал плечом к плечу с Вирджинией.

– Мы приложим все силы, чтобы найти твоего папу.

У Даркуса непривычно потеплело в груди, и он не стал сдерживать улыбку.

– Спасибо! – сказал Даркус.

Загрузка...