Восхождение Примарха - 3

Глава 13

Валерий Чернышёв стоял перед сложным выбором. С одной стороны, большая часть его коллег была настроена против Державина. По правде сказать, ему и самому не особо нравился этот выскочка, постоянно попадающий в какие-то передряги. Но убивать за это?

К тому же его сын стал значительно жестче с тех пор, как начал общаться с Державиным. Это хорошо, это показатель. Но недостаточно веская причина, чтобы проголосовать против казни.

Валерий решил продумать оба варианта до какого-то логического дна.

Первый — Никиту Державина казнят. Ничего не изменится. Всё будет идти своим чередом, и он — Валерий Чернышёв, скорее всего, отдаст свою жизнь за императора в какой-нибудь из следующих заварушек. А то, что они теперь будут регулярно, он не сомневался. Разумовский — лишь первая ласточка. И надо быть дураком, чтобы не понимать этого.

А вот, если Державина оставить в живых. Тут вырисовываются достаточно интересные перспективы. Во-первых, принцесса чуть ли не прямым текстом дала понять, что Никита ей не безразличен. А это что значит? А это значит, что Никита Александрович Державин вполне может стать консорт-императором. И, если у него в друзьях будет Олег Чернышёв, то и весь род станет куда более значимым, чем сейчас.

Подземелья Москвы — это, конечно, хорошо, но нужно иметь и связи.

Он ещё некоторое время прикидывал варианты и решил, что, даже если Никиту казнят, а он проголосует за него, лично для Валерия никакой трагедии не случиться. Вся его команда, кроме Орлова, уже проголосовала против казни. Что ж, будет выглядеть, как солидарность.

Таким совершенно прагматическим образом Чернышёв пришёл к своему решению. Конечно, когда он поднялся, чтобы сказать свою речь, он говорил совершенно другое.

— Тех, кто голосует против казни, — сказал Валерий Чернышёв, поднявшись, — обвиняют в излишних эмоциях. Но я позволю себе не согласиться. Эмоции как раз заставляют выбрасывать из машины тормоза сразу после того, как они предотвратили аварию, — он осмотрел всех присутствующих. — Я против казни и за жизнь.

— Пять — шесть, — сказал я.

— Это уже ничего не значит, — шепнул мне дед, и я обратил внимание на то, что он весь сжат, словно пружина. — Сейчас, как только Орлов скажет, начинаем действовать. Ты готов?

— Да, — ответил я.

А по позам Беллы и Ван Ли я увидел, что они тоже готовы.

Затем я взглянул на человека, представившегося Магнусом. Он внимательно смотрел на меня и подбадривающе, как мне показалось, усмехался.

«Ты знаешь, — сказал мне внезапно Архос. — Мне кажется, он меня видит».

«Ого, — я растерялся. — Откуда ты знаешь».

«Чувствую».

Двумя днями раньше.

Орлов приехал в Царицыно, когда всё уже было кончено. Он специально попросил водителя не торопиться, чтобы по возможности всё произошло без него. Так оно и вышло.

Значит, нужно было идти на поклон к императору. Ну это, как раз не страшно. Все необходимые аспекты своего «похищения» он предусмотрел. Все, кто знал, что он — предатель, мертвы, кроме одного.

Михаил Николаевич с грустью посмотрел на своего водителя. Если была бы хоть минимальная возможность оставить его в живых и быть уверенным, что от него информация не утечёт в СБ. Но, к сожалению, такой уверенности не было.

— Спасибо, — сказал Орлов и создал совсем небольшой пузырёк воздуха в мозгу у водителя.

Смерть в таких случаях всегда бывала быстрой и безболезненной. Так получилось и сейчас. Придётся говорить, что бедняга работал на предателя. Но что делать, что делать. Всегда лучше пожертвовать жизнью простолюдина, чем страдать аристократу.

Сделав несколько звонков, Михаил Николаевич был примерно в курсе развернувшихся событий. Это было невероятно, но Разумовского устранил мальчишка. Никита Державин, которого он считал мёртвым вместе со всем его родом.

Поразительно, конечно. Вот только парнишке тоже грозил приговор. Не любят у нас выскочек, ой не любят.

«Так, — подумал Орлов, — доказательств моей причастности к подрыву Державиных нет, это точно. Никакие документы я, слава Стрибогу, не подписывал, никаких договоров не заключал. Разумовский мне обещал, конечно, министерское кресло и активы, но кто ж об этом теперь вспомнит? Что ж, нужно ещё раз подчистить все хвосты, если таковые найдутся. А потом…»

Он даже улыбнулся плотоядной улыбкой. И поглубже вдохнул морозный воздух.

«Не получилось тебя убить, Игорёк, и ладно. А как ты передо мной запляшешь, когда я твоего внука спасу?»

Михаил Николаевич Орлов, выступавший последним, был крайне собран и весьма серьёзен.

— Приветствую всех собравшихся, — проговорил он. — Понимаю, что мой голос может изменить ситуацию, поэтому долго и нудно драматизировать не хочу. Однако должен заметить, что все знают о длительной антипатии между нашими с Державиным родами. Логично будет предположить, какой выбор я сделаю. И, полагаю, что многие в этом зале уже всё за меня решили. Но, друзья, во-первых, позавчера я допустил серьёзный промах и дал поймать себя в ловушку. А, во-вторых, вот этот самый молодой человек, сидящий перед вами, в то же время выполнял мою, слышите это? — мою! работу.

В зале все притихли. Судя по всему, назревал неожиданный поворот, к которому никто из собравшихся готов не был.

— Игорь Всеволодович, — он перевёл пристальный взгляд на деда, а тот аж вздрогнул от неожиданности, потому что был напряжён вплоть до самой мельчайшей мышцы и самого незначительного магического канала. — Можете считать это жестом доброй воли и знаком к перемирию, в какой-то мере это так и есть. Но! Самое главное, хочу, чтобы все понимали, что я оценивал поступок не Державина, а патриота своего отечества! Я голосую против казни и за жизнь этого молодого человека!

Раздались аплодисменты, заглушившие скрежет зубов меньшей половины.

— Шесть — шесть, — сказал я довольно громко, чтобы дед услышал. — Ты говорил, что в этом случае решает император?

— С удовольствием послушаю, — так и не расслабившись ответил дед. — Но будь готов. Он может пойти на поводу у законников. Если что, сразу пригибаешься и идёшь за Ван Ли. Магии не будет, предупреждаю сразу. За дверями охрана, но Ван Ли её вынесет на раз. Абсолюты замешкаются, да и без магии мало что смогут. Будь готов, одним словом.

Когда император понял, что решение вопроса с Державиным скинули на него, он, конечно, не порадовался. Ему вообще весь этот процесс доставлял одни только неудобства. Он за него уже успел проклясть всех. И Разумовского, и Державиных, причём всех, и даже Магнуса.

Бросив взгляд на дочь, монарх заметил, как из-под её стула медленно ползут тонкие струйки дыма. Только бесконтролки ему сейчас и не хватало. Хотя вряд ли это была бесконтролка.

Он тяжело вздохнул. Народ в зале ждал его решения. Ждал терпеливо и с надеждой.

'Я практически всю свою жизнь бегаю от ответственности, — подумал император. — Не все, конечно, но какие-то судьбоносные решения мне принимать не нравится. И что из этого получается? Их за меня пытаются принять другие, но в своих личных интересах, а не в интересах империи.

Что будет, если я казню Державина? Я ополчу на себя род, который помог мне выстоять в сложнейшей битве. Я настрою против себя дочь, а, скорей всего, и обеих. Я в очередной раз уйду от ответственности, пойду на поводу у других.

Что случится, если я его отпущу? Он захватит трон? Да Сварог с ним, он же и так на него сядет рано или поздно в качестве консорт-императора, зачем ему торопить события? В меня будут плеваться ядом Шуйский и сотоварищи. Пусть плюются. Могу я себе, наконец, признаться, что я решаю убивать или нет человека, который, не задумываясь, спас мою жизнь? Могу'.

Император ещё раз тяжело вздохнул и пригнулся к микрофону.

— Не буду оригинальным, — сказал он. — Полностью поддерживаю Вадима Громова: хватит заниматься фарсом. Никита Державин и сопровождающие, кроме Игоря Всеволодовича, свободны, все остальные со мной на совещание. Да, Магнус, ты тоже пока свободен. И не скрипите зубами, пломбы нынче дорогие.

— Я не могу терпеть это беззаконие! — тут же поднялся Шуйский. — Поэтому я навсегда покидаю свой пост в собрании.

— Дайте ему кто-нибудь глобус, — сказал на это Магнус.

— Зачем? — повернулся к нему император.

— Пусть идёт с миром.

— И что это было? — император оглядел подчинённых.

Были тут одиннадцать оставшихся магов-абсолютов и Вяземский, Блок, Державин и Варвара.

— Я вот вас конкретно спрашиваю, — император указал на тех, кто голосовал за казнь Никиты. — Это что за истерия? Что за средневековье? Я вот обещаю, что буду некоторые законы теперь пересматривать.

— Предписано действовать таким образом, — проговорил Карякин, остававшийся всё столь же безмятежным. — Будут другие законы, будем действовать иначе.

— Да вы не понимаете! — взорвался монарх. — У нас до сих пор не выработана официальная версия случившегося, а вы тут кровь молодую норовите выпить. Разочаровали, право слово.

— Дык, мы и не червонец, — ответил Карякин. — Нас спросили, мы ответили.

— А кто инициировал всё это разбирательство? — спросил император. — Мне Шуйский ночью уже позвонил, говорит, непорядок, нужно срочно разбираться, а то нормы попраны, и вот-вот собор законности рухнет. Кто инициировал? Признавайтесь!

Все пожали плечами, не понимая, чего от них хотят. Но дело в том, что никто никогда и не должен был узнать инициатора этого процесса, ибо разыгран он был чётко, как по нотам.

— Значит так, — устало сказал император. — Давайте думать.

— А конкретнее? — поинтересовался Тарковский. — О чём думать?

— Кто виноват и что делать, — ответил Ярослав Иванович и не смог сдержать улыбки. — Вопросы из века в век одни и те же. Нам нужно назначить виноватого.

— Но ведь Разумовский… — начал было Еремеев.

— Так, сор из избы не выносим, — сурово сказал император. — Я из себя посмешище делать не позволю!

— Но почему посмешище? — смутился маг.

— Да потому что меня и соседи все засмеют, если узнают, что меня чуть собственный бывший безопасник не убил. Да и народ будет анекдоты слагать. Нет! — монарх прошёлся несколько раз по залу, что был сильно меньше предыдущего. — Давайте так: во всём виноваты иноагенты. Финансируемые из-за рубежа они раскачивали лодку. Нанимали всяческих анархистов и просто продажную чернь, чтобы те выполняли подрывную деятельность.

— Но ведь всё это уже было неоднократно, — сказал Громов. — Не подумает ли, народ, что мы его дурим?

— Что подумает народ, мы решим сами, — ответил на это император. — У меня этим целый отдел занимается. Это они мне говорят, чем проще и тупее, тем лучше. Проглотить легче.

— Как считает нужным, конечно, — пожал плечами Вадим Давыдович. — А откуда тогда такие жертвы и разрушения в Царицыно? Анархисты с зажигательной смесью такого не добьются.

— Не знаю, — развёл руками Ярослав Иванович. — Думайте.

— Маг-наёмник, — проговорил со своего места Карякин. — Сильный маг-наёмник из-за рубежа, увешанный артефактами.

— Вот это хорошо, — сказал император. — Как рабочая версия — очень даже ничего.

— И его проморгала вся наша безопасность с разведкой вместе? — удивился Кошкин, который как раз и отвечал за разведку. — Я в корне не согласен. Разведка должна работать, как часы. Собственно, так она и работает.

— А в каком случае могут пропустить груз без досмотра? — поинтересовался у Кошкина Еремеев. — Или такое, в принципе, исключено?

— За последние десять лет ни одного случая, — сказал Кошкин. — Но, конечно, возможность такая присутствует. Например, если нарушителем будет сильный менталист…

— Менталист, точно! — кивнул император. — Зачем выдумывать велосипед? Пусть будет менталист, только не наш, а их. А Разумовский ему противостоял до самого конца и отдал свою жизнь, защищая императора и его подданных. Как вам черновая запись?

— Вы хотите оправдать Разумовского в глазах общественности? — удивился Державин. — Мне казалось, мы должны предать забвению его имя, как минимум.

— Игорь Всеволодович, да я бы с удовольствием, дорогой мой, — проговорил император. — Только вот я же не о нём забочусь. Я о нас с вами забочусь, чтобы наша беспечность не вылезла наружу. И желательно, чтобы никогда больше не повторилась.

— Про нас что будет в официальной версии? — спросил Державин.

— Что сработали приманкой, чтобы вывести на засланного мага. Приняли удар на себя и таким образом помогли изобличить преступника. Одним словом, правду, только правду и ничего, кроме правды. Но не всю и не до конца.

— Понятно, — криво усмехнулся Державин. — С ремонтом-то хоть поможете?

— Конечно, дорогой, конечно, — ответил император, а затем обратился к собравшимся: — Давайте сейчас оставшиеся идеи соберём, а потом мой отдел связи с общественностью слепит из этого что-то удобоваримое.

В этот момент у него на телефон пришло сообщение, и он решил прочитать его вслух.

— Пришёл в себя Сергей Скуратов. Утверждает, что не помнит последние два года. То есть всю службу под началом Разумовского.

Когда я ехал домой, меня никак не отпускало чувство тревожности. Я был напряжён и никак не мог расслабиться. Беллу, как я видел, тоже иногда колотила нервная дрожь. Только Ван Ли смотрел в окно так, словно ничего не случилось.

— Не отпускает? — спросил я Беллу.

Та молча покачала головой. Затем она покрутила кольцо на пальце левой руки.

— Перепугалась я за тебя, — сказала она. — Они же тебя реально убить хотели. Повезло, что не пришлось тебя прятать.

— Поэтому теперь после всего этого я хочу отдохнуть.

— В Крым? — улыбнулась бабушка.

— Нет, — ответил я. — Пока нет. Хочу собрать весь свой курс и ещё кой-кого и закатить грандиозную пьянку.

— А где, не решил ещё? — с хитрым прищуром спросила Белла.

— Представляешь, вообще об этом пока не думал, — усмехнулся я.

— В таком случае, предлагаю рассмотреть к уничтожению мой особняк на Патриарших.

— Ого! — я был впечатлён. — Было бы круто. А ты?

— А что я? — натурально удивилась бабушка. — За юную не сойду? Да и вообще мне надо иногда пить кровь молодых парней, чтобы сохранять молодость.

Я посмотрел на неё. Она — на меня. А затем мы вместе рассмеялись удачной шутке.

Магнус сидел перед телевизором в углу своего излюбленного бара. Такой был в каждом мире, где он останавливался. И всегда там был угол с телевизором. А по телевизору, как правило, показывали новости.

— Итак, — говорил корреспондент — мужчина лет тридцати пяти, — нам наконец-то озвучили официальную версию произошедшего позавчера в усадьбе Царицыно. Организованная группа анархистов, обученная за рубежом под прикрытием зарубежных наёмных магов-абсолютов, совершила прорыв в место празднования свадьбы. Целью была императорская семья и сам отец-император. Бывший начальник службы собственной безопасности героически ценой собственной жизни…

— Наконец-то ты поумнел, приятель, — сказал Магнус и выпил поднесённую ему рюмку.