Восхождение к власти: Начало

Глава вторая. Возмездье

Этим же вечером. Сиракузы-Сан-Флорен.

Сумерки медленно берут власть над уходящим днём. Всё больше зданий впадают в объятия ночи, укутываясь в саван мрака, превращаясь в неотделимую часть сумеречной композиции. И с каждой половиной часа в городе становится всё темнее и темнее, знаменуя, что всё скоро скроется во мраке до конца.

Но в поднебесье не зажглось ни одной звезды, ибо всё покрылось толстым слоем тяжёлых облаков, посыпающих землю снегом. Однако множество огней зажглось в самом городе, только это не огни домовых ламп, а сияние десятков тысяч костров. Нищие, больные, бездомные: всё дно общества слетается на эти костры, как ночные твари на сияние уличного фонаря.

По городу спокойно разгуливает лихой напористый ветер, вздымающий в небеса тучи лёгкого мусора и гоняющий его вдоль неубранных улиц. Но ветер не один, ибо рука об руку с ним наступает на Сиракузы-Сан-Флорен лютый мороз, идущий прямо с севера. Объединяясь в единую погодную фантасмагорию они несли лишь обморожение и смерть в хладу, если кто-нибудь не успеет найти источник тепла иль укрытие на ночь.

Погода и климат, сдвинутые адскими неконтролируемыми выбросами в природу и вконец добитые ядерными войнами, превратились в нечто неописуемое и сводящее с ума. Но большая часть промышленных выбросов виде тысяч тонн ядовитых серых облаков породили пелену над огромными частями планеты, что вызвало резкое похолодание.

Но никому не было дело до природы и погоды, ибо всех интересует только вопрос выживания в мире, ставшим воплощением адских земель. Человеческая цивилизация, существующая на остатках былого величия, копошится в этом мире подобно тому, как черви возятся в трупе великого человека, эмитируя в нём псевдо-жизнь. От начала эпохи Континентального Кризиса прошло множество лет, некоторые учёные утверждают, что целые столетия, но человечество до сих пор напоминает лишь тень самого себя.

Всё, что осталось от первозданной природы нужно искать далеко от остатков человеческой цивилизации, там, где всё осталось в недосягаемости для неё. Только там ещё можно встретить то, что назвали бы сейчас природным чудом.

Сиракузы-Сан-Флорен не стали исключением. Город, возведённый в эпоху всеобщего благоденствия, явился в какой-то момент адским кошмаром для жителей. Страна, которая раньше тут была, словно сделала далёкий прыжок назад в эпоху городов-государств, только с переложением на манеру мрачного будущего.

Новое средневековье? Ил ещё хуже – новые тёмные века? Скорее всего, человечество дошло в определённый момент истории ни столько до пика своего развития, сколько набрало ненужного мусора от прогресса и проломилось под тяжестью собственного невежества. И хвала Господу, что остатки человечества не вернулись на исходную стадию, с которой и началось развитие вида Homo Sapiens.

Как и в средневековье, тут появилась своя знать, но с ориентацией на постапокалиптическую действительность, на самын настоящие темнейшие века истории. Иначе говоря, возникли властители и пожиратели жизни, держащий мир в ежовых рукавицах. Новая элита, выжившая при глобальной катастрофе, накопившая как можно ресурсов и захватившая власть везде, где только можно было.

Главы военизированных бандитских формирований стали псевдо-рыцарством эпохи футуристического кризиса. То, что некогда звалось армией, теперь превратилось в толпу озверевших наёмников, которых ведёт титулованный командир, направляющий за деньги и ресурсы дико рычащую свору «солдат».

Обезумевшие от «идейного просвещения» исповедники новых религий предстали в невыносимой реальности как сословие «духовенства». Несущие подчас сумасбродные идей крайнего растления или ультра праведности становятся в глазах народа едва ли не героями слова и мастерами пламенного обжигающего поэтического слога. За ними идут толпы, внимают словам, лишённым смысла, тысячи, десятки и даже сотни тысяч людей.

Предприимчивые дельцы, сколотившие своё огромное состояние на том, что сначала накопили необходимые для жизни ресурсы, а потом и стали им торговать, когда нужда принимала самые дикие и отталкивающие формы, зарабатывая ещё больше. День за днём, год за годом, век за веком росло и продолжает увеличиваться капитал новых «графов» и «баронов». Передавая своё положение по наследству, целые столетние рода, как эхо из начала великого Континентального Кризиса, продолжают удерживать народ силой оружия «новых рыцарей» и душу трепещущим, прогнившим смыслом, словом.

Сиракузы-Сан-Флорен не стал исключением, из сей правила. Рынки, богатые различным количеством товаров, подпитываемые из портов, ну просто ждали того момента, когда их сгребут к рукам и они станут подчинены чёрной и жадной воле новых «графов». Чтобы торговать рынках нужно было отдавать восемьдесят процентов своего месячного дохода и десять процентов приходящего товара в казну владельца рынка. Иначе, человека постигала страшная расправа.

Городская Республика полностью потворствует такому положению дел, позволяя новой аристократии грабить и обирать горожан, называя это «экономической рукой рынка». Большинство депутатов, составивших правящую коалицию, состоящую преимущественно из праволиберальных десяти партий, погрязли в коррупции, как трубочист в саже. Городской Суд полностью прирос к карману неоаристократии и исполняет только волю полу преступной аристократической постапокалиптической буржуазии. Городское Правительство лишь молчаливо исполняет волю тех, кто платит за его работу и вообще поддерживает работоспособность его. Всё обернулось в один момент тем, что самая маленькая часть населения Сиракузы-Сан-Флорен, обладающая доступ к ресурсам и ими распоряжающаяся, обернулась для города в страшную тварь, сосущую из горожан все соки, делая население слабым и немощным.

Но и порой сами «графы» забываются, что есть те, кто смеет поднять на «благородную», отравленную жадностью и пороками кровь, руку и пустить как можно побольше прогнившей крови.

Есть люди, готовые ради возмездья за дорогих людей принести горе тем, кто возомнил себя вершителем судеб и самим судьёй…

– Все готовы? – звучит вопрос, разрывающий тишину ночи, исходящий от высокого парня, облачённого в чёрные военные штаны, уходящие под высокие сапоги, плотную кожаную куртку на заклёпках ближе к левому боку и перчатки, цвета пустоты.

Под открытым небом, посреди огромного разрушенного небоскрёба собралось шесть человек. Вокруг виднелись только остова и стен остатки былого небоскрёба. Все этажи, кроме первого, оказались развеяны по воздуху адским ударом, во время «Кризисных Войн», и сейчас лежат осколками и кусками на целых кварталах. Огромная площадка, замусоренная, припорошенная беспрестанно идущим снегом, окружённая серыми остатками стен, усеянная целыми пейзажами развалин, стала прибежищем сегодня для очага возмездия.

– Конечно, Данте. Интересно, что здесь раньше было? – вопрос был проговорен от человека, нацепившего на себя лёгкий, изодранный бронежилет поверх бесцветной ветровки, штаны, уходившие под грязные берцы.

– Яго, ты не поверишь. Я поднимал архивы. Тут раньше стояли сто этажей роскоши и помпезности. – Взял ответ высокий мужчина, в пальто и с высокой шляпой на голове. – Небоскрёб, давший работу и жильё для тысяч людей. – В голосе неожиданно зазвучали нотки скорби. – Теперь же это призрак былой эпохи. Эпохи, когда Сиракузы-Сан-Флорен были райским местом.

– Как вас пропустили в «Архивный Фонд», мастер Андрон?

– Я «первый кондотьер» и имею доступ практически ко всем архивам и библиотекам в городе. И я тебе говорю, что тут был сущий Эдем.

– Никогда не поверю, что тут раньше могло быть нечто подобное.

– Да, Яго. Помнишь, мы смотрели старые фильмы? – голос Данте проникся ностальгией по временам, которых он не застал. – Тут раньше и аэродромы были, и порты, набитые диковинными товарами, и магазины, доверху заполненные продуктами. Разве ты не помнишь те старые изображения и картины? Яго, брат мой, как ты можешь не помнить виды множества небоскрёбов до небес?

– Данте, ты так вдохновенно рассказываешь, что я только сейчас вспомнил, что забыл тот фильм и не жил в те времена, когда этот жалкий городишко был великим.

Демонстративный кашель, исходящий от одного из собравшихся, привлёк внимание, после чего послышались речи, наполненные нетерпимостью:

– Уважаемые. Мы здесь собрались для обсуждения плана атаки, а не разглагольствований о прошлом, – прозвучало негодование от низкорослого, смуглого, но коренастого арабского парня, облачённого в поношенную военную одежду, зелено-пиксельной расцветки. – Идеи есть?

– Мы же только что всё обсудили, Ахмед.

– Этот план мне не нравится. Слишком он… простой.

– Согласен, – поддержал среднего роста, так же смугловатый, выходец из северной Африки, чья семья живёт тут с «Часа Зелёного Полумесяца», – очень он негибкий.

– Ахмед, Хаджиб, может, выскажите, какой хотите план? – Яго внезапно развёл руками в сторону. – Там же погиб наш друг. Поверьте, мы готовы выслушать любые идеи.

– Давайте лучше ещё раз подсчитаем все силы, – Данте опёрся на небольшой столик, возле которого собрались люди, положив руки на свежевыпавший снег. – Сколько у того урода охраны? – Душевная злоба явно рвётся сквозь вопрос.

– Человек двести наружной охраны и ещё пятьдесят внутри особняка. – В этот раз ответил высокий мужчина, словно разодетый в броню спецназа Сиракузы-Сан-Флорен: крепкий прилегающий бронежилет, представленный крепкими пластинами, усиленный наплечниками, тёмно-синими штанами, усиленными боевыми щитками.

– Ох, – усмехнулся Андрон, – Вингардес, когда ты успел всё проверить?

– Не забывай, где я работаю. Если ты имеешь доступ только к архивам, то я получаю информацию из документов куда более серьёзных.

– Ладно. А сколько у нас?

– Как я помню, уважаемый Данте, вы привели с собой сотню… «пацанов» с района. И купили двадцать бойцов из городского спецназа. Как вы могли это забыть?

– Простите, Вингардес, всё время вылетает из головы. У меня она забита тем, как я прикончу того зажравшегося урода! – юноша хлопает по столу со всей силы и снег тут же разлетается во все стороны от парня. – Убью гниду.

Данте не прощает обид и тем более по отношению к друзьям и это знают все, кто с ним идёт на дело против одного из представителей городской неоаристократии. Его месть всегда была полна ярости и скоротечности, ибо каждый раз Данте вёл не разум, но вспыльчивый энергичный характер. Но добраться до него будет более чем трудно, ибо один из новых феодалов сидит за крепкой стеной, под стражей безжалостных наёмников и в окружении тепла и ласки.

– Тише, юноша, – поучительно завёл Андрон, направив взгляд карих глаз прямо на паренька, – гнев это, несомненно, хорошо, но включать мозги просто необходимо. Если их не включишь сейчас, вон, выключит навсегда шальная пуля.

На пару секунд повисает тишина, разгоняемая лишь тяжёлым дыханием участников собранию. Через мгновение Вингардес взял слово, чем развеял вуаль безмолвия:

– Не думаю, что нужно менять план. Но ради интереса спрошу, ребятки, что вы хотите?

– Нам нужен отвлекающий манёвр, – гордо отвечает Ахмед. – Мы можем недолгой перестрелкой связать охрану на одной части периметра, а вы в ту пору зайдёте с другой, там, где не будет охраны. И не придётся гробить технику.

– Проклятые потроха, и это он называет наш план «не гибким». – Реплика Яго едва не вызывала взрыв негодования в Ахмеде.

– Всё же, там работают хоть и не асы военного ремесла, но охрану почётного господина Абдула-Ля-Сантано не назовёшь «простой». Там есть люди, воевавшие во многих войнах, в том числе и с «Римским Престолом». Они такую уловку на раз поймут.

– А…

– А вот наш трюк, – скоротечно перебивает Андрон Хаджиба, – они точно не смогут понять. Насколько я помню, ни один наёмник из Сиракузы-Сан-Флорен не участвовал в войне против сеньории Нового Неаполя. А поэтому такой приём они и понять не смогут, не говоря о том, чтобы эффективно противодействовать.

– Я согласен. – Поддержал Данте, потерев руки. – Только нам нужно будет сначала расчистить площадку для разгона. – Указав в сторону положения ненавистного особняка, закрывшегося за серыми руинами небоскрёба, изрёк юноша. – Иначе, сила противодействия остановит наш великолепный таран.

– Не беспокойся, юноша. – Сквозь лёгкую усмешку заговорил Андрон, вглядываясь в остатки старого эскалатора. – Я позвал с собой парочку наёмничков, для разминочки, так сказать. Они сейчас чистят нам путь от всякой грязи. Так, что всё будет нормально, комфортно.

– Парни, – вынув сигарету, поднеся к ней спичку, начал Вингардес, – вы понимаете, что на всё у вас будет около получаса? – Выкинув спичку к тому, что раньше звалось входом в торговый центр, обратился с вопросом мужчина. – Надеюсь, вы осознаёте, что больше мы не продержимся там? Наша броня прекрасна, но не всемогуща, а боеприпас не бесконечен? – Вдохнув до такой степени, что пространство наполнилось треском бумаги на сигарете, Вингардес резко выдыхает синюшней дым, отчего у Данте едва начинает першить горло. – Парни, от вас зависят наши судьбы, не подведите нас.

– Ладно! – выкрикнув и тут же звонко хлопнув в ладоши, заявил о себе Андрон. – У нас есть ещё минуть на подготовку, после чего начинаем операцию «Свистопляска». – И начав махать пальцем в воздухе по кругу, мужчина разворачивается и громко кидает всем. – А теперь собираемся и по местам!

Все поспешили покинуть разрушенный небоскрёб, и только Данте остался на месте, созерцая в глубину здания. Их столик находился совсем поблизости к входу и поэтому центр остался нетронутым.

Данте делает шаг и тут же под чёрной подошвой сапога разносится звук хруста свежего снега, разносящийся по всему «призраку былого величия». Он совершенно один. Ни одной живой души, кроме юноши, оставшегося наедине с историей.

– Ну, ты скоро? – Послышалось внезапно из-за спины.

– Яго, как ты думаешь, почему этот небоскрёб разрушился? – Вопрос, интонация таит в себе скорбь, вызывавшую ухмылку неудовольствия на лице брата. – Почему он в одночасье стал пылью?

– Не знаю. Бомба попала, ракета снесла. Его уничтожило оружие – вот ответ.

– Разве? – Данте наклонился к ногам и парой движений расчищает пол от снега и тут же ему на глаза попадается потрёпанная временем кукла, выцветшая и едва похожая на игрушку, которая оказалась в окружении косточек. – Видишь?

– Что я должен видеть? – Гневно вопросил Яго.

– Кости и куклу. Это же косточки от пальцев и слишком большие для взрослого. – Данте, говоря, поднялся вместе с игрушкой в руках, – как ты думаешь, сколько тут было людей во время падения небоскрёба? – Юноша задирает голову, и на него в ответ посмотрела сама небесная бездна, без конца исторгающая отравленная снежные потоки. – А брат… а сколько детей? – Парень отверзает взгляд от небесной тверди и уставился на то, что осталось от исполинского здания, всматриваясь в остова и куски стен. – Почему всё это случилось? Почему некогда райская жизнь стала рассадником ада на земле?

– Это политика, брат. Я её никогда не понимал.

– Нет, это не политика… человеческая тупость и невежество, не иначе, – в изумрудных очах юноши тут же пробежала тень скорби. – Наши предки очень постарались, чтобы этот мир стал необитаем. Наверное, считали, что после них никого не будет. И этот небоскрёб тому подтверждение.

– Но это здание уничтожило оружие, а не жажда чего-либо. – Прозвучали железные речи Яго.

Данте отбросил игрушку в сторону и устремился к выходу, на секунду остановившись рядом с братом:

– Оружие не разрушает зданий и не убивает сотни детей. Это делают человеческие пороки и сам человек, живущий фанатизмом, потребительским или идейным… это не играет роли. А оружие лишь идеальный исполнитель, – рука Данте коснулась плеча брата и прежде чем сползти, губы Данте разверзлись, неся речь. – Мы братья, Валероны, должны быть выше этого безумия. Мы должны понимать, за что воюем и за что убиваем. Мы должны выучить урок, который не смогли осилить наши предки. – Рука Данте опустилась с братского плеча, и юноша устремился за порог разрушенной постройки.

В воздухе кружились тысячи, десятки тысяч снежинок разом, уходя в бесконечный пляс или воздушный вальс. Вокруг разрушенного небоскрёба давно сгустились глубокие сумерки, разрываемые лишь приглушённым свечением нескольких фонарей. Снег, грязь, сугробы, помойки, нищета и разруха: они повсюду и им нет конца.

Вышедший юноша завернул тут же направо и уткнулся в широченную заброшенную дорогу. Асфальт практически сполз, а сама дорога в окружении разрушенных домов и свалок, средь которых живут бездомные, выглядит особенно убого. По ней вряд ли сможет проехать хоть один нормальный автомобиль, не потеряв бампера и днища. Но вот особенная техника как раз…

На разворошенной социальным катаклизмом дороге тарахтит обширный металлический монстр. Металлическая коробка на восьми колёсах, выкрашенная в цвета ночи, или это чернота от постоянной сварки, страшно тарахтит и звук работы машинного монстра должен был разбудить половину округи. Над чёрным каркасом тихо и мирно стоит башенка, с орудием, нацеленным вперёд. Под бортом, у кабины водителя, расположился приваренный ковш, усеянный шипами и с прибитыми листами металла, эмитирующими огромные зубья. А за самой машиной расположились изумительные пейзажи голых деревьев, заваленных мусором, средь которых сидят бездомные, заворожённо наблюдая за могучей техникой.

– Интересная техника, – с удивлением замечает Данте, скрестив руки на груди. – Откуда вы достали… м-м-м… как его…

– Это БТР. – Помог Андрон. – Не помню… вроде БТР-80-А. Вообще грозная машина, хоть и прошла столько битв. – Андрон, как только смолк, тут же двинулся по направлению к БТРу, и юноша последовал прямо за ним.

– Старенький бронетранспортёр, наверное, много прожил.

– Хох, – усмешка переплелась с ностальгией, и мужчина тяжко вознёс руку и поставил ладонь на броню боевой машины, – ты не представляешь, сколько пережил он. Я его достал из своих хранилищ.

– У нас до начала операции осталась пара минут, может, расскажете о БТРе побольше?

Андрон натужно улыбнулся, словно опёрся на гроб старого друга, а не бездушного механизма, после чего даёт ответ:

– Я рядом с ним начинал свою верную службу наёмника. В бою было только две угрозы для врагов – мы, то есть команда наёмников, и он. – Андрон сжал ладонь в кулак и словно по-дружески ударяет по металлу, что аж гул разнёсся. – На службе городской республике мы с ним прослужили больше тридцати лет. В семнадцать лет впервые я встретил его и с тех пор не расставался.

– Вы словно говорите о друге, – едко подмечает Данте, облокотившись на БТР.

– Так и есть. Вместе с ним я прошёл первую войну с Римским Престолом, войну за Новый Неаполь, конфликт «Апеннинской Схизмы», нашествие «Средиземноморской Чумы», «Пожар Юга» и ещё множество боёв. Из всей нашей роты остались только двое: это я и БТР, который мне отдали в знак оплаты.

– И что это была за война, с такими потерями среди наёмников?

– Третья война с «Римским Престолом». Они тогда смогли отбить Новый Неаполь. Ох и много же тогда народу полегло. Мы были на передовой, и попали под самый молот вражеского огня. Мне пришлось тогда самому уводить машину.

– Много он пережил. – Безрадостно констатирует Данте, посматривая мельком на безжалостную машину войны.

– Конечно. Переделанный бесчисленное количество раз он теперь способен отбить ракетный залп. Пару лет назад мы установили систему активной защиты. Да орудие поменяли. Теперь там мощный энергетический пульсатор. А при желании, можно установить и компактную одноразовую рельсовую пушку, только вот мы её потеряли.

– Собраться! – Слышится крик откуда-то издали. – Начинам операцию «свистопляска» по заявке!

Данте мигом повинуется рефлексам и поворачивает голову в сторону источника звука. Его глаза фиксируют, что люди, в количестве нескольких десятков собираются в одну линию по дороге, передёргивая затворы на оружии. Всем процессом, словно дирижирует Вингардес, направляя бойцов, дирижёр направляет музыкантов при исполнении симфонии.

Четверо спецназовцев проносятся мимо и забираются в БТР, прямо за ними спешит Яго, окрикивая брата, чтобы тот поскорее забирался в машину.

Послышались отчётливые шлепки подошвы о мокроватую землю, к Данте и Андрону подбегает Вингардес и с горящим торжеством в глазах хватает юношу за плечо, празднично говоря:

– Ну, сынок, настал день… э-э-э-у, ночь, да, так точнее… В общем неважно, настала ночь твоей славы. Сегодня, сейчас ты превратишься из обычной уличной шушеры в настоящего бойца. – И подтолкнув за плечо, боец спецназа направил парнишку в БТР.

– Вингардес, с тобой всё в порядке? – вкрадчиво изрёк человек в шляпе. – Я тебя никогда таким не видел.

– Прости, Андрон. Давно мне этого не хватало. Пространство, войны, честная лобовая атака, прямо как в старые добрые времена. Мне надоела это жизнь, если всё, что я в ней делаю, так это выискиваю людей, неугодных правительству Сиракузы-Сан-Флорен и делаю так, чтобы их никто не нашёл. Н-а-д-о-е-л-о.

– Хах, ты же говорил Данте держаться, а сам как взведённый.

– Это другое. А теперь давай к тому пацану! – Подтолкнув Андрона в плечо, прокричал сквозь тарахтение БТРа воин. – Давай-давай! Я здесь сам управлюсь.

Люки закрываются, и кондотьер успел залететь в самый последний момент, заняв положенное место в машине. Как только двери затворились рация одного из бойцов спецназа, сидящего в старой ободранной и повреждённой форме, зашипела небольшая рация.

– Приём, – обратился воин к оператору.

– Это Вингардес. Все докладывают, что на местах и готовы к началу операции. Можете начинать.

– Поехали! – кричит куда-то вперёд боец, убирая рацию. – Жми, водила! Теперь наши жизни в твоих руках!

БТР тронулся. Всех сидящих в машине тут же слегка тряхнуло и стало качать. Один из бойцов тут же достаёт некое устройство, похожее на тонкий сенсорный планшет и стал водить пальцами по экрану. Так он подключился к системе управления главным оружием.

Данте полностью погрузился в собственные мысли. Каждая клеточка его тела сотрясается от одной мысли о грядущей битве, но сила воли заставляла не терять рассудок и не предаваться паники. Страх, боязнь, ощущение смерти и недюжинные волнения действительно бушуют в душе парня, заставляя время вытягиваться в один длинный, практический бесконечный, коридор. Но тут же всё уныние и ужас от смерти перекрывал сам жар, идущий из сердца. Ненависть и злоба, смешанные в гремучую смесь, вылились в одно ощущение – жажда мести. Данте несёт возмездие за друга, не просто знакомого с улицы, или товарища, а именно друга с которым он был знаком всё жизнь. Начиная с детства, они вместе выживали, отчаянно вырывая свой кусок у мира, наполненного горем и нищетой. Вместе шли в некое подобие школы и вдвоём дрались с «хозяевами» дворов. Вместе они начинали зарабатывать в мире, лишённом самого понятия «достойный заработок». Всегда, повсюду вдвоём и заканчивая последним днём, когда в последний раз пожали друг другу руки. Боль от потери, невозможность больше увидеть лицо друга и жажда крови убийцы превращаются не просто в средство от волнения, но разносятся по душе жарким пламенем, лишь раскочегаривая адскую печь ненависти.

– Убью… паскуду… – шёпотом, не слышимо из-за работы двигателя, вымолвил Данте.

Злоба и жестокость произнесённых слов была настолько сильна, что кольнула уши Андрона. Мужчина повернулся к молодому Данте, обращая свою речь, полную спокойствия и сдержанности:

– Тише, молодой человек. Будь менее… воспламеняем.

– Простите, господин кондотьер, не могу, – бросает Данте, проверяя по белым светодиодным показателям на обойме количество патрон.

– Тогда, сегодня ты погибнешь, зря, – тонкие губы наёмника разошлись в улыбке, а сам мужчина почесал щетину на подбородке. – Если не обуздаешь свой гнев, он, рано или поздно сломает тебя.

– Возможно, но не сегодня, – огрызнулся парень, яростно добавив. – Сегодня, я ещё хочу выпить за смерть одного урода.

БТР стал быстренько разгоняться, набирая слишком высокую скорость для обычного маршевого хода. Все тут же поспешили взяться за ручки, или за крепкие углы.

Данте сконцентрировался на плане. Он знает, что усадьбу, расположенную посреди ферм занимающихся выращиванием конопли, окружает три кольца обороны с тремя воротами и только четвёртые ведут на территорию поместья «Лист Дурмана». Окружённое траншеями, пулемётными точками, сторожками, противотанковыми ежами, минными полями, километрами острой колючей проволоки, миномётными гнёздами, поместье представляет собой здание, выполненное в древнеримском стиле, с красивым внутренним и внешним двором, больше напоминая помпезную виллу неприлично богатого патриция. И сквозь всю эту фантасмагорию нужно прорваться, стараясь как можно быстрее лишить головы преступника.

По БТР застрекотали нагнетающие и звонкие рикошеты. Сначала немного, но через считаные секунды огонь становится всё плотнее. Солдат с планшетом стал лихорадочно тыкать пальцами в экран. Юноше показалось, что он чувствует органами слуха необычный треск. И только потом юноша понял, что эта работа пушки.

Данте сжал ручку, за которую держится, и тут же корпус тряхануло, все подскочили и подались вперёд. Сквозь звучание выстрелов и миномётную канонаду, Данте слышит, как под колёсами скрипит и мнётся металл. Похоже, первые ворота выбиты.

Машина продолжает ехать и через секунды новый удар, и снова всех подбрасывает. После того, как вторые ворота канули в бездну, огонь стал намного плотнее. Боец, после пролома вторых ворот, словно одержимый, водит по экрану, словно его схватил приступ.

Для бойцов охраны нового феодала появление боевой машины оказалось полнейшей неожиданностью, несмотря на системы обнаружения. Похоже, что БТР оснащён стелс-технологией, сотворившей из него невидимку. Охрана отстреливается, как может, но всякая ракета взрывается на подходе, а пули не приносят пользы. Сама машина выжигает людей десятками, превращая их части тел в самый настоящий уголь. За несколько секунд бойни воздух наполнился ароматами гари и жжёного мяса. И как бы не стараются воины неофеодала, даже ураганный огонь не может остановить БТР, а тут их внезапно накрывают огнём извне периметра.

После пролома четвёртых ворот неумолимая машина въехала во внешний двор, не останавливаясь, выламывает дверь и заезжает на территорию внутреннего двора. Шум от того, что боевая машина проломила бетонную стену и выбила железные двери, встал на всю округу.

Вилла представляет собой произведение искусства, попытавшееся скопировать стиль древнеримских архитекторов, и неумолима своим великолепием, несмотря на столь варварский метод вторжения. Здание, построенное в два яруса и покрытое черепицей, облицованное мрамором, держит часть первого яруса на колоннах. Два яруса явились налётчикам огромным образом великолепия, стоявшего посреди тотальной нищеты.

Внутри богато украшенной виллы тут же наступает переполох, вся прислуга стала бегать в жалких поисках своего хозяина, а охрана спешит занять удобные позиции для боя.

БТР из пушки дал залп, и светло-жёлтый толстый луч вырывается из дула орудия, за доли секунды преодолевая расстояние. Точное попадание в щепки разносит деревянную дверь с позолотой.

Данте спешит выйти из боевой машины. Подошвы его сапог касаются расчищенной поверхности, выложенной из плиток слабо шлифованного гранита. Перед взором юноши стелется прекрасная картина внутреннего двора: клумбы рядом с бетонными стенами с холодоустойчивыми цветами, ставшими реликтом ушедших эпох; прекрасный не замёрзший прудик, резные и литые лавочки, явившиеся в прекрасном плетении и десятках узоров; из окон, неприлично украшенных орнаментом из серебра, льётся стойкий золотистый свет.

Юноша мог бы любоваться таким великолепием вечность, но толчок в плечо тут же его приводит в себя и возвращает к действительности резкий голос:

– Брат! Какого чёрта уставился?! Давай завалим гада!

Рука парня потянулась к кобуре, и его ладонь сжала металлическую рукоять. Лёгкий холодок побежал по коже, адреналин ударил в кровь и Данте одним движением вырывает оружие из-за пазухи и стремиться к разворошенному входу вместе с братом и Андроном.

– У нас на всё не более десяти минут! – во весь голос кричит мужчина. – Спецназ у БТР долго не продержится!

Тройка быстро минует внутренний двор и проникает в здание. Данте у входа успел пригнуться, прежде чем получил бы пулю в лоб. Охранник, одетый в старо-классический костюм выбежал из-за угла и окатил очередью. Двух выстрелов из револьвера Андрона хватило, что бы его раскроить ему голову.

Внутреннее убранство завораживает сознание. Золотые статуи тут и там, прекрасные картины висят на светло-красных стенах, гобелены с замысловатыми изображениями, декоративные растения и в каждом узком коридорчике по роскошной люстре, с украшениями в виде горного хрусталя: всё это лишь малая толика того, что приводит в изумление не прошеных гостей.

Гнев и злоба вскипают в юном Данте. Язык, преисполненный выразит пламенную мысль, не выдерживает:

– Проклятье, эти суки тут жируют, пока народ там дохнет от голода и нищеты!

– Тише, не выдавай наше место, – оглянувшись по сторонам длинного коридора. – Если мы хотим выжить, нужно найти третий этаж.

– Откуда знаете, что третий? – Вопросил Яго.

– Бежим, скорее!

Тройка шмыгнула в какой-то переход за секунду до того, как их накрыла лавина ураганного огня. Коридор за коридором, роскошь здания сотрясается от скоротечных перестрелок. Как только парни появлялись на каком-нибудь завороте или вновь поворачивали в коридоры, Андрон тут же находил камеру и стрелял в неё. Летящие во все стороны искры и шипение ознаменовали ослепление электронного ока на одну часть.

Пять минут тройка скитается по зданию. Они пропускают помещения, оставаясь в коридорах, ибо в больших залах не укрыться – либо они заперты, либо их внутри ждёт засада. Андрон идёт по зданию уверенно, словно точно знает путь. И вот им удалось найти лестницу, проходящую сквозь все этажи постройки.

Данте переставляет ноги по плиткам мрамора, взбираясь как можно быстрее по лестнице. Ярость и жажда мести подгоняют Данте к желанной цели. Внезапно у них на пути возникает один из охранников, готовившийся окатить всех из старенького автомата. Рука юноша всегда на взводе и реакция оказалась быстрее, чем мог бы представить себе оппонент. Рефлекс, импульс нерва, выстрел. Залп пронёсся эхом по всем этажам на лестнице. Человек, держась за шею, из которой фонтаном бьёт кровь, пал на стену и стал медленно оседать на ступеньки, ещё пытаясь выстрелить в группу. И тогда Данте снова спустил Крючок, добивая охранника прямо на месте. Кровь и мозговое вещество разукрасили и без того алую стенку.

– Опасный вы человек, Данте Валерон. – С иронией изрёк Андрон, поправляя шляпу и пальто. – Не думал, что подросток так может расправиться… слишком уж хладнокровно. Не находите?

– Убивать людей не так уж тяжело, – на словах Данте повисло ярмо мрачности. – Главное, научиться.

– Понимаю, а теперь ещё на этаж выше.

– Так мы же на третьем. – Удивился Яго. – Мы пришли уже.

– Потом всё объясню! Живее!

Тройка быстро поднялась на ещё один этаж ввысь и перед тем, как распахнуть двери, Андрон срывает гранату с ремней и кидает её прямо перед тем, как выйти на этаж, Страшный грохот пронёсся практически по всему этажу и дом едва ли не сотрясся от взрыва мощной гранаты. Наёмник распахнул двери, заходя на этаж, как истинный хозяин этих мест.

Данте, как только пересёк порог четвёртого этажа, увидел перед собой ужасную картину. Повсюду валяются изуродованные тела, на небольшом пяточке помещения разворочено всё и нет того, что сохранило бы, остатки было роскоши. Позолота с пола сдёрнута, картины разорваны в клочья, мраморные статуи разбиты на куски. На долю секунды Данте стало жаль потерянного великолепия.

Осматриваясь, парень понял, что они в каком-то небольшом помещении, где всего одна массивная двухметровая дверь из стали. Андрон подходит к этой двери и достаёт ключи. Тут же послышались звуки бренчания металла в дверной скважине.

– Заходите, гости дорогие… – указывая рукой, как будто слуга призывает войти, предлагает первыми пройти Андрон.

Небольшая комнатушка за порогом напоминает Данте небольшой личный кабинет, только богато украшенный, с большим перекосом на убежище. Толстые стены, массивная дверь, устеленными дорогими коврами пол, роскошная люстра, богатая мебель: шкафы, набитые помпезным дороги хламом, два дивана, обтянутых кожей, стол, с неимоверно фантастической компьютерной аппаратурой. Перед чёрным столом стоит он. Высокий смуглый мужчина, с аккуратно подстриженной бородкой, кареглазый, широкоплечий, облачённый в новый классический костюм: Остроносые сапоги, сильно обтягивающие голень, подминали под себя кожаные брюки, тканевое пальто цвета ночи, с широкими манжетами, как в веке семнадцатом, серая жилетка, покрывающая белоснежную рубашку.

За мужчиной буквально рыдает темноволосая субтильная смуглая женщина, облачённая в какие-то мешковатые тёмные одежды, держащая возле себя трёх маленьких детей, только научившихся ходить.

– Ну, что же вам нужно, бандиты? – с вызовом в интонации говорит мужчина. – Вы пришли за деньгами, влиянием?! – Уже кричит хозяин кабинета. – Что вам нужно!? Отвечайте!?

– Вы Абдула-Ля-Сантано? – Вопрошает Яго, передёргивая затвор на пистолете-пулемёте. – Это вы владыка этого дома?

– Да. – Коротко ответил мужчина.

– Тогда, мы пришли убить вас.

– За что? – Сложив руки на груди, осев на стол, подавленно проронил вопрос Абдула. – За что? Вы работаете на Юсуфа? – Мужчина прикладывает руку к подбородку, начиная философствовать. – Да, он всегда хотел моих богатств, и получить рынки. Жизнь такая, всегда найдётся тот, кто захочет твоей смерти. Жизнь такая…

Данте смотрит на бедную заплаканную женщину и понимает, что не может поднять пистолет и пристрелить как собаку этого проклятого Абдулу. Эта женщина, ребятки могут быть женой и детьми неофеодала. Рука Данте словно отлита из свинца, став неимоверно тяжёлой и не поднимаемой. Всего один выстрел, а сколько бесчеловечия нужно, чтобы сжать крючок.

– Данте, – вкрадчиво начал брат, – ты же говорил, что убивать легко. Так давай, отомсти!

– Не могу, это совсем другое. Не то…

– Ах, вы… мстить пришли. Ну, так назовите причину, почему я вам не угодил? – Мужчина делает полу реверанс рукой, показывая в сторону женщины с детьми. – А то вон, моя семья ждёт, почему вы хотите оставить жену и детей без мужа и отца.

В комнату тихо, словно крадучись, проходит Андрон. Ехидно улыбнувшись, мужчина обратился к Абдуле:

– Ну не нужно гнать нам здесь. Ты столько шлюх сюда вызывал, что здесь не может и пахнуть женой. – Андрон резко развернулся к заплаканной женщине. – Ты служанка же. Я тебя вспомнил. Что он тебе пообещал? Деньги? Льготы? – Мужчина усмехается и тут же указывает на выход. – Можешь брать детей своих и идти отсюда. Твоему боссу жить осталось не долго. И я тебя помню, ты вроде Айгуль. – Девушка кратко кивнула и с испуганным видом вышмыгнула из комнаты.

– Ах ты сволочь! – Взревел Абдула, с алым и искажённым от злобы лицом. – Андроний, ты точно наёмник. Сдал меня с потрохами.

– Надо было повышать цену, а не менять меня на того верзилу, который не мог быть начальником твоей охраны. Сейчас бы мял зад какой-нибудь девке по вызову, а не доживал последние секунды. Ладно, оставлю вас одних. – И перед тем, как покинуть кабинет, Андрон кидает фразу Данте. – Знаешь, парень, а убивать, тебе ещё нужно научиться.

Осталось трое: Яго, Данте и Абдула, занявший неподвижное положение тела, стараясь не схватить пулю от резкого движения. Данте поднял пистолет, с одной светящейся лампочкой на обойме, что говорит – оставался только один патрон.

– Ну, не нужно, я дам вам денег. Много денег.

– Попытка откупиться не зачтена. – Сухо, еле сдерживая гнев, констатировал Данте. – Скажи, зачем ты убил нашего друга?

– Кого?

– Фьораванти. Юноша, торговавший едой у тебя на рынке без разрешения.

– А тот пацан, который у меня отбирал выручку? – Встав на обе ноги, прямо, задал риторический вопрос Абдула. – Так за это поплатился. Он забыл, что нельзя нарушать правила рынка.

– Нужно было его убивать? – Сухой вопрос Данте вкупе с поднятым пистолетом звучит как никогда угрожающе.

– Он поплатился за то, что отбирал у меня выручку.

– Это же сущие гроши.

– Не важно. Он отбирал у меня моё! Крал из моего кармана! Запомни парень главный закон нашего мира – бери, если дают, отрывай руки, если посягают на то, что уже у тебя. Это залог выживания. – И тут неофеодал срывается, скорее всего, нервы не выдержали, и язык донёс суть мысли. – Мне плевать, сколько вас мух навозных передохнет, лишь бы я жил!

Палец Данте получил импульс и прогремел выстрел. Спустя секунду компьютерная техника и шкафы обагрились, а тело мертвеца завалилось на стол, распластавшись.

– Это был самый бессодержательный диалог в моей жизни. – Опуская дымящийся пистолет, вымолвил Данте.

– Ну, юноша, как ты себя чувствуешь? – Вопросил Андрон. – Удовлетворён местью?

– Нужно выпить. – И указав дулом пистолета на стену, из-за которой доносятся звуки интенсивного боя на улице, юноша произнёс. – Но сначала, прекратим бойню.