Тёмная бирюза 2. Восход Чёрного Солнца.

Пролог. Странники медной тропы.

По бескрайней медной тропе, что тянется на многие километры в неведомые земли уснувшего под покровом холода мира, в кромешной тишине, где годами не жили звуки, раздавался едва слышный цокот черных когтей белоснежного зверя.

Ростом с небольшую лису или собаку, с густым снежным мехом и гибкой звериной фигурой, напоминавшей большую белку с четырьмя длинными кроличьими ушами. Он мог бы показаться красивым, если бы не растянувшиеся в неестественно широкой улыбке острые зубы с торчащими мелкими клыками. Внутри пасти они помещались плохо. Словно вставная челюсть на пару размеров больше задуманного природой, она оголяла десна.

Глаза зверя тоже казались странными. В светлом и темном оттенке вишневого там сейчас сплеталась спираль, заменяя собой зрачок. Впрочем, смотрели спирали глаз все равно в разные стороны.

Стук когтей по медной поверхности уходящего во тьму монорельса отражался от сводов огромной пещеры. Где-то далеко внизу тянулось чернеющее во тьме море без волн. Слишком большое для озера, но почти не посещаемое никем из разумных. Застывшее в безвременьи и вечном молчании посреди пустоты.

Неожиданно под лапу попало нечто прохладное и скользкое, и лишь изобразив чудеса ловкости, зверь не свалился вниз. Послышался далекий-далекий всплеск. Зверь удивленно оглядел лапу левым глазом, правым продолжая смотреть по сторонам.

Вниз посыпались светящиеся ошметки мха. Люминорис – так назывался паразит, не брезговавший почти никаким материалом. В зависимости от этого, он имел разные цвета и свойства. Или же наоборот, разные сорта паразитического мха росли в разных условиях. Точного ответа разумный зверь не знал.

Медный люминорис был голубоватым и слегка светился. Но в мрачной пещере источников света было немного, потому лазурные пятна были отчетливо видны с того места, где находился зверь. Правый его глаз как раз бегал от одного клочка лазури к другому.

Бежать дальше на прежней скорости было бы рискованно, а особой спешки не было. Зверь бежал потому, что хотел бежать, хотел напрячь мышцы и почувствовать на лице легкий ветерок. Над морем Тишины не бывает ветров, как и в нем самом не бывает течений.

Белоснежная белка медленно посеменила дальше, стараясь избегать светящихся участков.

Мох-паразит рос медленно. Порой для создания новой колонии требовался не один десяток лет, и помимо вкусного материала нуждался и в некоторых иных вещах, вроде влаги. Иными словами, наличие на медной тропе обильно разросшегося мха означало близость берега.

Вскоре из тьмы выползли на глаза зверю и другие признаки близкой земли. Появились зубья сталактитов и сталагмитов, словно скалы, росших с потолка и из-под морских вод. Глаза забегали независимо друг от друга, выцепляя, словно вспышки запечатленных за секунды образов величия мира воды и камня.

Медный монорельс начал изгибаться. Огибая парочку особенно больших сталагмитов, он свернул влево, на восток от прежнего курса. Нить пути заходила вглубь сосредоточия каменных колонн. По правую руку вскоре выросли каменные стены пещер. Внутри были прорезаны многочисленные хода тоннелей, свисали бессветные растения и несколько слабо подсвеченных пещерных грибов, облюбовавших вертикальные стены.

Очередной шаг зараженного хаосом сиин утонул в пустоте. Под лапой не оказалось ничего – обросшая мхом медная лента грустно свисала вниз, превращаясь в сплошной комок светившей лазурью люминориса.

Если бы не вынудивший замедлиться мох-паразит, на прежней скорости он точно рухнул бы вниз, не успев затормозить. Туда, куда сейчас летели кусочки сбитых когтями голубатых крупиц света.

С другой стороны, если бы не заросли мха, тормозить бы и не потребовалось. Последний метр зависшего в воздухе медного пути был полностью покрыт лазурным ковром и каждый шаг вызывал небольшой звездопад светящихся искорок. Зверь много раз видел, как мох живет на металлических изделиях, но это был первый случай на его памяти, когда он видел его таким сильным, способным полностью поглотить металл.

Вторая часть медной ленты вороньего монорельса была где-то далеко впереди. Она горела такой же лазурной полосой, изогнувшейся вниз, не в силах удержать свой вес. Зверь сел, обернувшись пушистым беличьим хвостом и приподнял передние лапки. В этот момент сходство с фигурой грызущей орехи белки стало особенно сильным. Но только на один крошечный момент, пока четыре длинных уха не приподнялись над головой зверя буквой Х. Чуткие уши сиин мелко задрожали, ловя каждый мельчайший отголосок звука.

Но море Тишины не ответило зверю. Даже усиленный слух, во много раз превосходящий способности большинства живых существ этого мира и доступный с рождения каждому представителю его вида, равно как и усиленный нюх, ничего не смог учуять впереди.

Просидев так еще с пол минуты, зверь наконец-то затих. Длинные уши успокоились и медленно прижались к голове и плечам. Спиралевидные глаза вновь забегали во все стороны, постепенно замедляясь и наконец замирая в нормальном, естественном положении, смотря в одну точку.

А затем произошло нечто, что заставило бы стороннего наблюдателя, незнакомого с древней расой младших зверян сиин, открыть от изумления рот и взяться за оружие. Так, на всякий случай, ибо на подземных тропах почти все живое может оказаться опасным.

За считанные доли секунды тело животного преобразилось, вытягиваясь ввысь. Грива белой шерсти с белоснежными ушами скрылись под всклокоченными темно-бирюзовыми волосами парня лет семнадцати в вишневом пончо с бирюзовыми растительными узорами. Впрочем, так мог бы сказать человек, у сиин же совершенно иные мерила возраста и внешнего вида.

В правой руке у парня появился флакон с грязно-синим зельем. Вытащив корковую пробку из стограммовой стеклянной емкости, он в один глоток осушил её, запрокинув голову вверх.

Ставший нормальным левый глаз засиял бирюзовой радужкой, правый же упорно не желал терять темно-вишневую спираль, покрывавшую все глазное яблоко. Сиин яростно принялся его тереть и моргать, пока с большой неохотой глаз не начал походить на человеческий. Узор из двух оттенков вишни свернулся в подобие привычного глаза, и тогда парень вновь внимательно всмотрелся в расстилавшуюся перед ним тьму.

1. Сияющий берег.

Звук льющейся мелодии хаани разносился по Подземью, отталкиваясь от его каменных клыков и стремительно несся в сторону покрытого лазурью берега. Волшебный мох-паразит превратил заурядную свалку, в которую обратились за долгие годы устройства ворон, в удивительное место. Свет лазури от крошечных существ создавал удивительно сильное сияние.

Прыгая между металлическими листами и покрытыми мхом медными балками, отражаясь от того, что еще не поглотила природа, звук лиир осторожно прошелся вокруг свалки, заставил едва слышно завибрировать медную мембрану напоминавшего гонг остатка вороньей машины и юркнул в один из скрытых за всем этим тоннелей.

Почувствовался нежный запах растений и сырости. Нос наполнили ароматы грибов, разжигая аппетит. И что-то еще. В этом месте звук слегка изменился – запнувшись о схватившую медную пластину лапу, нота умолкла, а ее сестры испуганно разлетелись дальше по тоннелям, прыгая в одним им ведомые мелкие трещины, щели и лазы.

А затем из аудиального транса меня вывел крик.

Я сразу же обернулся в сторону одиноко едущей вагонетки. Похоже, бывшее божество наконец очнулась. Но к чему шум?

Убрав хаани под слово силы, я обратился в зверя и быстрыми шагами направился к союзникам.

Спрыгнув с монорельса на крышу вагона, я вновь сменил облик, цепко ухватил руками медное перекрытие и юркнул внутрь. Сари действительно пришла в себя и сейчас смотрела на ворона, а теперь и на меня, с обидой и осуждением.

- Сай, минут через десять хода будет обрыв, - начал я с главного, поняв, что никакой непосредственной угрозы поблизости нет.

- Это не честно! – снова привлекла внимание к себе архонка.

- Мы-то тут при чем? – хмуро фыркнул Сайрис, принявшийся колдовать у механизма.

- Хорошо. Может, расскажешь, в чем дело? – настроение после музыкальной медитации было прекрасным, и я был не прочь немного пообщаться.

- Артефакты! – без раздумий принялась жаловаться Саринфа. – Все мои артефакты бесполезны!

Я перевел взгляд на один из валявшихся на полу латунных браслетов:

Улучшенный охранный браслет мастера молний. Эпическое.

Материал: латунь.

Эффект: 12/12 восстанавливаемых зарядов заклинания «силовой щит».

Весь энергетический урон может быть переобразован в заклинание «цепная молния»

Требования: ловец молний 14 или первый ранг синхронизации со стихией воздух.

Амулет эфирного странника. Эпическое.

Материал: флюорит, медь.

Эффект: повышает сопротивление нематериальным воздействиям вдвое.

с шансом в 20% вы полностью игнорируете любой нематериальный тип урона.

Требования: второй ранг синхронизации с призрачной магией.

И таких еще около пяти штук, валявшихся мертвым грузом вокруг бывшего божества. Причина страданий Сари стала ясна, но боюсь, здесь я солидарен с Сайрисом.

- Мора предупреждала, что твой уровень опустится до единицы, и ты станешь почти беспомощна.

- Я видела требования, - фыркнула архонка. – Но я и раньше не была ни призрачным магом, ни пилигримом, и все отлично работало!

Я перевел взгляд на предмет, о котором говорила девушка.

Фонарь незримого пламени. Легендарное.

Материал: черный орихалк

Эффект: позволяет видеть иначе

Требования: жрец / вестник / пилигрим

- Забытые боги, - восхитился я легендарным предметом. – А что значит – видеть иначе?

- Забавная штука, и впрямь, на кой черт она? - вмешался ворон. Вагонетка благополучно остановилась за несколько метров до края, на случай обрушения еще одной части монорельса под люминорисным мхом.

- Красивая вещь. Выбросить как-то жалко, - заметил я с ноткой грусти. – Я бы такое поставил дома. Можно насыпать внутрь земли и посадить каменный цветок.

Артефакт напоминал ручной фонарь, удобную тару, специально предназначенную для массивной масляной лампы внутри. Сиин изредка использовали такие, пока их окончательно не вытеснили вороньи механизмы. Четыре грани из черного металла, что показался мне местами изъеденным ржавчиной, но если рассмотреть чуть лучше – становится видно, что это скорее некая естественная текстура этого материала. Сами же стенки были сделаны из крепкого прозрачного камня.

Я попробовал поднять светильник и едва не повалился на землю вместе с ним от неожиданности, когда вагонетка принялась со скрипом тормозить, врезаясь в первые пятна светящегося мха.

- Какой нахрен цветок, Лин? Я эту штуку на изи загоню барыге. Коллекционеры вагон бабла отсыпят. Снарядимся как боги, еще и на чай останется.

- Я тебе дам цветок! Никаких барыг! Никакого чая! Это мои вещи!

- Да ладно? - плотоядно ухмыльнулся будущий ворон. – Ну одевай, раз твои. Или хоть в инвентарь запихни, а то это мой вагон, и ты тут мусоришь.

- Вредина! - обиженно отвернулась архонка. – Я же тебе кучу артефактов подарила…

- Ну дык я уже сказал «спасибо», - пожал плечами ворон, но я уже достаточно путешествую в его обществе, чтобы уловить веселые искорки в его глазах. Никто не собирается грабить Сари, да и до города мы ее проводим. А вот дальше она, наверное, пойдет своей дорогой.

Сайрис при всей своей темной натуре не опускался до грабежа. Но вот плавно привести девушку к мысли о распродаже артефактов с его помощью – вполне.

Не хотел бы я сейчас оказаться на ее месте. Первый уровень получают новорожденные сиин. Иметь почти всемогущество и в одночасье стать уязвимым смертным, во много раз более слабым и беззащитным даже от таких, как мы с вороном. Хотя по меркам Подземья мы оба – букашки. Как теперь и Саринфа.

К слову об этом. Слово силы по-прежнему молчало на счет статуса архонки. Ни имени, ни класса – ничего. Просто некая неопределенная сущность первого уровня.

2. Тернистый путь вверх 1/2

Сияние сошло на нет, едва мы вошли в узкую щель, скрытую за лохмотьями свисавшей лазури. Этот ход был самым уединенным, он редко пересекался с другими пещерными тропами и еще реже сливался с ними. Никаких существ там я не обнаружил. Вроде бы. Нельзя быть полностью уверенным на таком отдалении.

Земля внутри хода была мягкой, словно состояла из высохшего торфа. Было одно удовольствие чувствовать ее под лапами после холодного металла. Даже на берегу царствовали разрозненные куски меди, ставшие домом для многих колоний мха-паразита.

Янтарные, чайные и молочные цвета. Порой – бурые и оранжевые. Растительность была и тут, но теперь она не давила своим количеством, а лишь изредка разбавляла тени Подземья свечением.

Сайрис снял воронью маску, и мы с архонкой последовали его примеру.

Переход в узком тоннеле был ужасным местом для боя. Больное тело монстра вряд ли является для него проблемой. Если тварь здесь живет, то ей здесь определенно уютно. А вот мы втроем едва ли сможем вести бой в тесном пространстве. Рейлин разве что метать можно, а стрелять из триспа через плечо – слишком большой риск попасть в союзника.

Совсем иное дело – уединенный природный альков, резко расширявшийся короткий участок пути, где растительность чувствовала себя лучше. Во встреченном нами, и думаю, что во всех, было отверстие, через далекий потолок выводившее на лазурный берег. По яркому голубому сиянию его нельзя было спутать ни с чем.

- А вот теперь, Лин, никакой музыки, если не хочешь стать им, - тут ворон картинно указал на незамеченное мной ранее.

У моих ног находился скелет разумного, через которого пробивались чахлые побеги лазурных цветов. Ткань за многие годы истлела, но на лице была надета очень примечательная медная маска, ныне покрытая толстым слоем люминориса.

Я решил лишний раз перестраховаться после такого напутствия, и присел, поджав под себя лапы. Пришло время немного потрясти ушками.

- Ну что? - нетерпеливо спросил ворон. – У меня дурное предчувствие.

- И оно тебя не обманывает друг Сайрис. Нас почуяли - я слышу шум шагов вдали. Сюда приближается нечто большое.

- Одна из тех тварей?

- Да. Думаю, стоит устроить засаду.

- Засаду? Сам же говоришь, нас уже обнаружили, а тут даже не спрячешься. Хотя приготовить ловушку – вариант..

- Я ничего не слышу – зачем-то поведала архонка.

- Он ступает очень тихо как для такой туши, - пояснил я бывшему божеству. - С учетом торфа у нас под ногами, враг должен считать себя бесшумным. Такое вряд ли способен услышать кто-то кроме сиин. А значит – он считает, что застанет нас в расплох.

С другой стороны, а не задумается ли монстр, почему наши шаги вдруг в одночасье стихли?

Нет, не подумает.

Пещерную тишину разорвал в клочья рев зверя. Тяжелый, низкий, полный первобытной звериной ярости боевой клич, говоривший о враге сразу две важные вещи. У противника практически нет интеллекта. Но нам это ни капельки не поможет.

Я ошибся. Неизвестному монстру плевать на бесшумность. Сайрис и Рин встали рядом друг с другом, готовые встретить врага сдвоенным выстрелом триспа.

Тум. Тум.

Две белесые вспышки и два крошечных трезубца впились в бурую шерсть твари.

Пещерное чудовище, уровень 95.

Не смотря на неоригинальное название, монстр был опасным и очень сильным. Квадратная фигура казалась сгорбленной от нужды постоянно пригибаться в тоннелях. Но это отнюдь не мешало его лапам с тремя длинными когтями-лезвиями на каждом.

Полностью покрытая густой коричневой шерстью в тон земле туша была соткана из жира и мышц, и весила столько, что даже Саю с его десяткой в силе такое не снилось.

Первый паралич не прошел. Оба выстрела, хоть и попали в цель, даже не замедлили монстра. Если у него иммунитет, остается полагаться только на пустоту Сайриса. Перезарядка. Слишком долго! Юркнув в форме зверя между ангелом и демоном, я оказался перед противником, используя инерцию бега для удара рейлин с разворота.

Тварь взвыла. Я подпрыгнул, оттолкнулся от массивного живота и едва успел уйти от цепких когтей чудовища.

- Уаррр! – вновь завыл зверь.

- Пригнись! – зарычал ворон потусторонним двоящимся голосом.

Прозвенел звук выстрела, и крошечная молния со шлейфом из вязкого темно-лилового пламени вошла глубоко в плоть монстра, минуя крепкую, словно кольчуга, шерсть.

- Есть! – рыкнул Сайрис от избытка чувств.

- Да падут путы скорби, и познаешь ты радость.

Я услышал это самым краешком уха. Бабушка Айрэ всегда говорила мне, что абсолютно все недооценивают слух сиин.

Ворон застыл, упиваясь еще не случившейся победой, теряя из видимости архонку, что небрежным шагом обогнула его, наставила свой трисп в глаз монстру и нажала на медный рычаг. Тум. Брызнула кровь. С противным чавканьем медь вошла в тело чудовища.

- Прости, - вновь услышал я то, чего не должен был и что не предназначалось для моих ушей.

Паралич от вороньего метателя молний увеличился. Сари извлекла из-под слова силы короткий и тонкий, лишенный гарды медный клинок. Оружие точечно вошло в раненый глаз обездвиженного чудовища, прекращая разом его агонию.

По телу пробежал холодок. Тогда, в самом начале моего пути, когда я влез в храм безбожников над Геотермой – сколько раз меня могли вот так вот парализовать и делать потом что угодно?

Фигуру архонки окутало солнечное сияние и уровень разом прыгнул до пятого. Говорят, великий отец не любит, когда кто-то разом получает силу, ради которой другие вынуждены упорно трудиться день ото дня, потому прыгнуть за раз на целых пять уровней – это отличный результат, даже для подъема с самого низа. А сколько тут еще таких монстров? Если они ходят в одиночку, то…

Додумать мысль я не успел. Из тьмы вылетел еще один собрат первой твари, только теперь это был огромный матерый зверь с налитыми кровью глазами и выдающейся челюстью, вдвое большей от мозга.

2. Тернистый путь вверх 2/2

Сари потребовалось целых три зелья, чтобы прийти в себя. Рана оказалась серьезнее, чем я думал.

Не теряя бдительности, я принялся вслушиваться в тишину тоннелей, чтобы избежать новых неприятностей. Сороковой уровень, говорите? Это оказалось быстрее, чем я думал. Быстрее, чем любой из моих знакомых. Сумасшедший прогресс, о котором я и мечтать не смел, выходя из Геотермы.

В дальнейшем с каждым шагом становиться сильнее будет все сложней. Но теперь я уже не был уверен в том, что-то, каким сильным ты являешься в глазах великого отца, отражает нашу реальную силу. Ту же пустоту, хаос и демонологию можно использовать, чтобы обойти пределы своих возможностей. Завалил бы этого монстра Сайрис в одиночку? С пустотой – наверняка да. Справился бы с врагом я без силы хаоса, внезапно отрастившей мне руку в бою? Не знаю. Сомнительно, если честно.

- Где..? Ворон..? – Саринфа была жива, но выглядела, словно собралась к Мортис.

Мне почему-то захотелось пошутить в стиле друга, что-то бессмысленное и пошлое, но я сдержался. Из моих уст такой юмор все равно будет смотреться глупо.

- Белка сказала мне спросить у тебя, какого хрена тут творится.

Саринфа мигом пришла в себя, но выдавить из себя слово не получилось.

- Это результат твоих действий, Сари. Не делай так больше.

- Как? – спросил вместо девушки Сайрис.

- Я была беспечна – побежала добивать раненого тобой монстра и не заметила появления второго.

- А-аа. Да забей, легко отделалась. Действуй в следующий раз по плану и не высовывайся. Мгновенная карма сама все уже сделала.

Архонка правильно поняла мой намек. Я не стану пока ее выдавать. Но подобные игры во время боя должны быть под запретом вне зависимости от ситуации вне его.

- Меня тоже бесит этот мрачный бородатый тип, но в бою он поопытней нас обоих, - добавил я.

- К слову, - миролюбиво заметил Сай. – Я думал, мы и так уговорились, что мы будем прокачивать тебя и опыт за бой – твой. Мне за паралич перепадут крохи.

Девушка смутилась. В тихих водах плавает гидра, - так говорится в народе сиин. Ворон понял, что произошло, но решил на первый раз спустить бывшему божеству это с рук. В этот момент мне было очень за него обидно – что бы не вытворяла архонка, он вынужден будет ей потакать, иначе лишится лекарства от пустоты.

Что ж, в моих силах сделать все, чтобы мы не столкнулись с монстрами, или хотя бы были готовы к этому.

Усталость начинала сковывать мышцы. Однообразные переходы тоннелей и каплевидных островков под куполом с окном в лазурь Подземья тянулись уже несколько километров. Странные шорохи и возникавший то и дело непонятный шум заставляли постоянно держаться настороже. Где-то совсем далеко, на грани слышимости, мог находится новый противник.

Но повстречались нам вовсе не враги. Очередная каплевидная пещера посреди узкого землянисто-каменного лаза вместо грибов и растений приветствовала нас белевшими в свете кристаллов костями, вперемешку с медью и люминорисом.

Сейчас уже сложно было отличить где и чьи останки – чудовища переломили их и неплохо погрызли, после чего оставили тут единой неопознаваемой кучей. Но по обилию меди не сложно было догадаться, кем были несчастные.

- Любопытно. Этим путем вроде как не пользовались тысячи лет, но этим ребятам явно меньше. Хотя, я не эксперт. Кто-нибудь знает, сколько лет разлагаются кости?

Мы с Рин промолчали.

- Ух. Лет тридцать, не больше. Вот это неожиданность. – продолжил копаться в останках ворон, выуживая сломанный и покрытый люминорисом трисп. Отсоединив часть оружия, он продемонстрировал его архонке, тоже разбиравшейся в технологиях сорамин.

- Батарея? Что с ней? – не поняла девушка, вызвав разочарование на лице ворона.

- Технологии ворон несовершенны. Находясь в устройстве, они полностью разряжаются в течении пятидесяти лет, если не использовать устройство. Здесь чуть меньше половины.

- Ну, откуда мне знать, в моем присутствии они вообще раньше не разряжались.

- Ну-да, ну-да, - покачал головой Сайрис, вставая и отряхивая темную ткань от костей и земли. Батарея спряталась в его кармане, разломанный и покрытый люминорисом трисп же ворон бросил обратно.

Мой же взгляд зацепился за место падения. По сердцу скользнули грязные когти пещерной крысы. Я наклонился и приподнял свой трофей. Несколько затертых и разломанных трубочек, когда-то бережно перевязанных толстой бирюзовой нитью.

- Это боевой отряд Геотермы, - заключил я. – Ворон-командир и два рейнджера.

Демонстрировать безнадежно разбитый инструмент я не собирался, но Рин сама вдруг его выхватила у меня из рук и принялась изучать:

- Пан флейта?

- Мирис, - поправил я архонку, вырывая останки чьей-то души из рук Рин.

- Эй, эй, ты чего? – она даже оступила на шаг, будто я чем-то ее напугал.

- Сиин верят, что наши души живут в наших инструментах. Уничтожить инструмент – значит прервать историю минимум одного из нас, а возможно и его предков, если мирис передавался по наследству.

- Не заморачивайся, - махнул рукой Сай, выводя Рин из транса, в который она впала, пытаясь понять все сказанное.

Чудовище нам повстречалось еще раз, позволив архонке поднять уровень до семи. Еще один, или скорее два – после сегодняшних подвигов, и она получит первое великое благословение отца – на основную характеристику. Каким бывшее божество хочет стать? Сильнее? Умнее? Мудрее?

Прошла вечность, прежде чем янтарные переходы с редкой лазурной порослью стали перерастать в совсем уж узкие лазы, где Сайрису пришлось пригибаться, а мне – радоваться отсутствию чудовищ на нашем пути.

Стало заметно теплее, а под ногами появилась вода. Ее приятный сердцу бирюзовый оттенок радовал душу усталого путника, но останавливаться на привал мы и там единогласно не стали. Сари заметно проигрывала нам в выносливости. Едва ли она у нее выше семи. Но вот воля точно не меньше десятки – только благодаря ей девушка продолжала идти вперед, наплевав на нужды своего организма.

3. Дети камней 1/2

Никто не знает, откуда взялся Доминион. На самом деле, у города, что лежит перед нами, даже имени нет. Доминионом его называют, или городом башен, нынешние его обитатели. Как же его нарекли основатели знает, возможно, лишь одно существо на планете.

У каждого места в Мельхиоре есть свои имена и история, но только не у Доминиона. Хотя сам факт отсутствия истории – уже сам по себе является историей. Никто не видел строителей города и не застал его рассвета. Он появился уже как руины с исходом бога-чудовища из ниоткуда.

И не было в этом городе ни единого обитателя, покуда сам его владыка не изменил это. Судьба города неразрывно связана с его главой, что зовет себя Ректор, а свой домен в центре города с самой высокой, тянущейся бесконечно вверх и вниз башни – великой Хрустальной Академией. Он - единственное из ныне живущих в Мельхиоре существ, которым известна истина об этом месте.

Никто не знает настоящего имени ректора. Для простых смертных он – древний старик человеческой расы, но едва ли кто-либо верит в то, что это существо – действительно человек. Ходят слухи, что он, подобно неназываемому богу-чудовищу, является врагом демиургов, а потому лишился своего имени. Сила его столь велика, что превосходит даже великих стражей.

Но в отличии от абсолютного зла, великий хозяин Доминиона не желает лихого разумным. Напротив, собрав вокруг себя и воплотив в ритуале призванные из иных миров души, он готов обучать их и любого, кто пожелает учиться. Для каждого аспекта стихии и каждого пути развития в сердце Доминиона, в академии Хрустальной Башни любой может найти себе учителя по избранной специальности. Демонология и некромантия, светлое целительство и техники инквизиции, а также стрелки, воры и маги всех видов – любой, кто в состоянии сдерживать свою силу и не нести вред другим без причины, может найти здесь наставника.

Единственной преградой для желающих вступить, является признание мира. Имя, данное великим отцом Мельхиором, что по древнему договору дает силу привязывать душу к камням возрождения, позволяя павшим в бою снова оживать в невредимом теле.

Со времен основания Академии прошла почти тысяча лет. Различные древние существа Мельхиора, порождения света и тьмы, некогда заключившие здесь союз в борьбе против бога-чудовища, теперь собирают силы вокруг Ректора Хрустальной Башни.

Цель владыки Доминиона не является тайной, хоть и мало кто понимает истинный ее смысл. Любимые дети демиургов, пленники из мира-темницы – вот как называет своего врага архимаг на хрустальном троне. Воплощенные в тела разумных души иномирцев, что несут за собой погибель и разрушение.

Те, чья душа была призвана в Доминионе, должны учиться и тренироваться, готовиться, чтобы однажды вступить бой с иномирцами. Они должны обрести имя и встать на путь учения Доминиона. Лучшие из таких сами возвысились до учителей, получив ранг Магистра и обретя собственный домен, один из районов руин великого города, чтобы использовать его по своему усмотрению под вассалитетом великого Ректора.

Допустимо все, что не несет вред другим малым доменам города, где магистр становится законом и смыслом. Поощряется все, что способно нанести удар убийцам, захватчикам и живодерам из ужасающего и пожирающего самое себя мира-темницы.

Вот что такое Доминион.

Условная ночь прошла спокойно и без происшествий. Ни одна опасная тварь не приблизилась к нашему лагерю. Разве что один кипящий слизень подошел слишком близко, но я не стал поднимать шум, а существо вскоре и само удалилось по своим делам. Эти стихийные порождения обычно интересовались нами, лишь когда мы оказывались прямо у них перед.. мм.. телом.

Условное утро наступило, фактически, вечером. Хотя в Подземье все это не так уж и важно. Наступило с крика Сайриса – ворона вновь преследовали наведенные проклятой стихией ночные кошмары. Затем его едва не вырвало, а руки без наставлений мозга полезли в инвентарь за черным дымом, когда быстро сообразившая в чем суть проблемы Рин, применила свою молитву.

Не сразу, но друг пришел в себя, и мы продолжили путь по все больше извивавшимся каменным тропам. Вода в лужицах оказалась питьевой, очень чистой и с легким привкусом серы. В списке лучших источников эта вода оказалась бы среди тройки лидеров. Растительности было немного – в основном мох и пещерные травы. Пара видов грибов, один из которых давал тусклое зеленоватое сияние. Оба, увы, несъедобны – они больше напоминали камни, чем грибы.

Затем мы пересекли небольшое озерцо. Камни в нем скромно жались друг к дружке. Нарастая у берега, они не желали касаться воды. Стены пещеры перестали быть стенами – это был лес сросшихся колонн сталагнатов. Тонких, едва ли с мое запястье, но создававших непроходимый лес, уходивший в кромешную тьму Подземья.

Здесь мы втроем жались к стене, старательно пытаясь не рухнуть вниз и не намочить одежду с экипировкой. Повсюду постоянно что-то шумело и капало, расходясь кругами по гладкой воде. Сама же вода из-за глубины казалась не просто бирюзовой, а той самой идеальной темной бирюзой, цветом сиин.

Так мы провели еще один цикл пути. В легкой расслабленности и разговаривая обо всем подряд. У Сайриса были истории о мире из его прошлой жизни. Описанное им походило на мир воронов в эпоху их расцвета. Во всяком случае, подобные вороньему монорельсу механизмы там были. Но о своей иной, прежней жизни, ворон не помнил совсем ничего.

У Саринфы история оказалась, впрочем, еще скучнее. Она осознала себя уже в крепости, так что ничего о том, как живут архоны, я не узнал.

- Слушай, Сай, - лучшим способом скоротать время является познание нового, верно? – А что это за пленники мира-темницы, которых ты упоминал в своей легенде? Нечто связанное с бездушным богом?

- Нет, - охотно поддержал тему ворон. – Это вроде как совсем другая легенда. Вообще, сам город, Ректор, его враги и цели – кажутся будто бы вырванными из чужой истории и насильно влепленными сюда. Все за пределами Доминиона плевать хотели на мир-темницу и войну Ректора. Мельхиор живет прошлым, не зря из живых и действующих богов здесь осталась только старушка Смерть.