Ворон с ключом

День 1. 18:40

Он задвинул дверь до щелчка магнитного замка и, не разуваясь, прошел к старому, еще целиком материальному экрану, такой же клавиатуре и, несуразному в этой убогой комнате, новому процессору с неоново-синей системой охлаждения и блоком «жидкой памяти». Провел рукой по каждому его изгибу, по каждому прямому углу: на пальцах оставалась серая комковатая пыль.

– Вот я и снова дома, а? – Гриша улыбнулся, щелкнул тройником: пустил питание. – Как же я все-таки рад, что ты мой, пусть даже в, по сути, не-моей квартире с не-моей мебелью и не-моим холодильником, посреди всего этого ты – мой…

Он повторил это процессору еще три раза, прижался к нему ухом: внутри гудела тихая, будничная жизнь. Вязко текла жидкость по стеклянным трубам. Наконец, Гриша сел за пыльный стол, повернул колесико вентилятора на максимум, – воздух в его отсутствие застоялся, душил, – и отбил по клаве привычный пароль. Компьютер его, конечно, узнал и пустил в себя.

– Хороший мальчик.

Гриша достал ампулу из кармана куртки: он так и не рассмотрел ее толком. Да и некогда было – на улице лучше таким не светить. А между тем ампула была самой обычной, он бы даже сказал, заурядной: почти прозрачное стекло, бесцветная жидкость, в дно вшит чип с информацией по хранению, транспортировке, лицензионное соглашение об обязанностях и отсутствии прав у каждой из сторон… Скука. Гриша выдвинул ящик стола, вытащил пачку шприцов в пластике, открыл, отломил наконечник ампулы двумя пальцами, надел иглу на кончик шприца…

– Так, Гриш, спокойно, ну… хуже все равно вряд ли будет, – он сухо рассмеялся, хотя и врал. Хуже могло быть, конечно, могло. Всегда может быть хуже.

…но Гриша научился не думать об этом: вдохнул, выдохнул, унял тремор. Опустил резиновый поршень, вобрал жидкость, выдавил пузырь воздуха… и положил уже готовый шприц рядом, на стол.

Он не мог.

– Да черт!

Он грязно, на ломанном китайском, выругался, ударил побелевшими кулаками по столу… нет, не ударил, замер в миллиметре: стол ведь был тоже в аренду. И начал разговаривать с собой – это его успокаивало:

– Так, Гриш, спокойно… ты же хотел этого, а? Ты отдал за это кучу бабла… Да уж, если Лина, а Лина, конечно, узнает, то слова начнет свое «мы могли бы жить как люди, если бы ты не спускал все деньги на»… что она еще там обычно говорит?

Он поставил локти на стол, опустил лоб на ладони. Его руки были прохладными, это тоже успокаивало. Закрыл глаза.

– А, да: «ты же работаешь в таком хорошем месте… я сама по новостям видела: что не прорыв, то твой ЗАСЛОН, а ты…» А что – я? Ну, если подумать? Я, может, потому и нуждаюсь в «сайке», что работаю там, где что не день – то прорыв… Я ведь не глуп. Я ведь не отдам все, на что способен, каким-то яйцеголовым из корпорации. Нет, нет, ни за что не отдам… во всяком уж случае не все, а?

Дыхание его, наконец, стало ровным. Вот она, волшебная формула, к которой он из раза в раз приходил: «я не отдам им все». Не отдаст. Ведь он лучше этого, ведь он и сам по себе чего-то да стоит, верно? И все-таки с каждым разом паника от вида шприца подступала все ближе к горлу. Потому что…

– В шприце – жижа, в жиже – ретро-вирус, эндонуклеазы, лигазы, всякая биологическая дребедень, в них – еще одна модификация, в модификации – может, смерть Кощея… – протараторил он, снова закрыв глаза.

Главное – понимать. Всегда главное – понимать. Он же, все-таки, ученый или, как говорил Ландау, «работник науки». Впрочем, он много чего говорил.

– …хоть бы не смерть, – тихо и медленно сказал он.

Но все-таки он не взял шприц. Пока что не взял. Он открыл вкладку, вбил туда знакомый ему до оскомины адрес: «https://sci-hub.ru »и увидел такую же знакомку надпись:

«Набранный вами адрес страницы не доступен или не существует». Рядом, конечно, был нарисован растерянный и немного злой, с раскрытыми для полета крыльями ворон. Под его ногами лежал черный ключ.

– Ну, конечно, недоступен, – улыбнулся сам себе Гриша. – А что если все-таки попробовать… ну, вдруг был какой-то технический сбой? Кодирование доступа в ДНК вообще сомнительная технология, хотя и защищающая от дураков, а поэтому не исключено, что… например, условия хранения…

Пусть он и знал, что, конечно, ошибки никакой не было. Но и убедиться в этом лишним не будет. Так что Гриша выдвинул ящик стола, достал скальпель, пластиковые баночки, похожие на аптечные капли для глаз, баночку спирта, вату, выдвинул из процессора отсек ввода «жидкой памяти» – прозрачную пластину с углублением. Она отдаленно напоминала рисунок камеры Горяева из школьного учебника, однако была, конечно, куда более сложной штукой.

– Ну, что ж…

Гриша выдохнул, протер палец левой руки, провел по нему лезвием скальпеля, выдавил на пластину темно-алую кровь, прижал пальцем кусок ваты, капнул поверх крови из одного пузырька, другого… Эритроциты собрались тромбом, осели по краям красным ободом, а в камере посередине осталась только бесцветная жидкость. И процессор, мерно жужжа, проглотил ее вместе с отсеком.

И он уставился воспаленными, пожелтевшими глазами на экран, ожидая, когда же хоть что-нибудь изменится. Но ничего не происходило. Только ключ, кажется, чуть поалел по краям. Гриша усмехнулся: конечно, ошибки все-таки не было. Код снова сменили, потому как умные дядечки из Совета Ученых снова обнаружили и устранили предыдущий. Грише всегда казалось странным, что это происходило более-менее с одной периодичностью: раз в три месяца или вроде того. Может, те же члены Совета и продавали эти «новые коды» через третьих лиц, а когда прибыль заканчивалась – меняли код…

Скорей всего, как-то так и было. Но от этой догадки, пусть даже она и была верной, не было никакого проку. Совсем никакого. И Гриша с шумом выдохнул, вытянул руку, нащупал нужную вену и вогнал длинную иглу шприца.

– Ых-хч!..

Это было больно. Каждый раз. Мгновенно участилось дыхание, пульс… Он вынул иглу, приложил ватку и сжал ее сгибом локтя, согнулся, зажмурив глаза.

– Ничего-ничего, Григорий, скоро это пройдет, Григорий, вот перепишется хотя бы часть клеток – и все, и снова будет у тебя доступ, Григорий… давай, держись…