Вопреки. Том 5

Глава

15

Звук:

BANKS – Waiting Game

Rihanna feat. Jay-Z & E.S. Posthumus – Run This Town

Rob Dougan – Born Yesterday [instrumental]

О природе страха так много было сотрясания воздуха и марания бумаги, что даже лень вспоминать. Всегда я относилась к этому чувству несколько иначе, чем многие, но теперь и вовсе всё изменилось.

Да. Я боролась со своими страхами. Каждый Божий день. Уделяла этому больше времени, чем люди за всю жизнь: во время еды, во время тренировок, в бою и даже во сне, но я мыслила… примитивно.

Страх. Это не твёрдая субстанция. Нельзя его убить, но можно изменить объект страха, только само это чувство будет перетекать, просачиваясь в потайные уголки сознания, видоизменяясь и увеличиваясь в размерах. Привыкнув ежедневно побеждать страхи, вырабатывается иммунитет к внешним раздражителям, но по сути все мы всё равно беззащитны, ведь самые жуткие вещи и процессы происходят внутри, в самых закромах души.

Чего боится человек, наделённый властью? Потерять эту власть.

Я была Лимбо, потом стала женой Герцога, но всегда я была Квинтэссенцией, которая имела власть над процессами, которая сопротивлялась вопреки всему. Эту власть я потеряла: я не могу даже спросить человека разрешения воздействовать на его волю, ведь почти никто меня не видит.

Я шла за своей целью, вопреки встречному ветру и прочим преградам. А потом разучилась ходить.

Сгибала спины людей одним лишь своим видом. Теперь они меня не видят.

Всё вышеперечисленное вызывает у меня отчаяние, но в действительности пугает одно – неизвестность.

Зависнув между жизнью и смертью, между магией и человеческим существованием, я стала призраком, которому нужно питаться магией, чтобы остаться в живых, а люди нужны, чтобы не забывать, как это: быть человеком.

«Господи, снова она в прострации» – подумал Эван, вытаскивая меня из пучины моих мыслей, – «Глаз не оторвать, какая красивая…»

Он ни разу не сказал вслух ничего подобного, но думает об этом часто. Часто наблюдает за мной, задаёт сам себе миллиарды вопросов… он хороший парень, но вся эта романтика меня лишь печалит, ведь мне она не нужна.

…Нужна, но не с ним.

«Не могу понять, она потолстела чтоли?» – я резко посмотрела на него и, кажется, не рассчитала свою энергию, ведь он поежился и вжался в кресло, – «И что я сделал? Хоть раз бы улыбнулась. Не по злому, ни чему-то пространному, не Милки, а мне. Посмотрела бы на меня и улыбнулась, потому что рада мне…»

Я ему рада. Честно.

Относительно всего, что со мной происходит, он – дар Божий. Он и Милки никого мне не заменили, ведь те, кого любят, незаменимы. Эван и Милки нашли в моей жизни после смерти своё место: один мурча на моих коленях, второй где-то рядом, просто смотря на меня.

«Толстушка, ну улыбнись мне, пожалуйста».

– «Толстушка»!? – рыкнула я грозно.

Всё-таки жизнь и смерть под властью самолюбия. В данном случае моего: женского.

«Как она узнала!?»

– Идиот! – снова рявкнула я, – Подумай ещё, но ради Бога по тише, пока я тебе шею не свернула!

«Твою мать. Я попал».

– Я не толстая, Эван, а беременная!

– Твою мать! Я попал.

– Ты повторяешься!

– Но ведь я и вправду попал! – хлопает глазами и смотрит на мой живот, – От… меня?

Он точно доиграется…

– Господи, да я даже объяснять тебе не хочу, как делаются дети! Одно тебе проясню: у нас ничего не было и быть не может, поэтому я беременна не от тебя.

– От мужа?

– И это первая твоя верная догадка за сегодняшний вечер, бинго, мой бесценный друг!

«Друг!» – подумал он и нелепо улыбнулся, – «Меня со школы так никто не называл».

И тут я просто замолчала и выдохнула.

Мне всегда попадаются именно такие люди: заблудшие, потерянные, неприкаянные. Я и сама вечно хожу по дебрям, а по пути нахожу их, чтобы, наверно, взять за руку и вывести из чащи, где они потерялись в своих страхах.

Так было с Арти.

С Бальтазаром, Дрейком, Марком, Алексом, Кронком, Лесли и Алакеном.

Так было с Винсентом.

Господи, я не могу думать о последнем. Момент, когда я допущу мысль, что он не выжил после Арчера – будет катастрофой, поэтому нужно гнать эти навязчивые идеи поганой метлой. На свою беду я помню мир без Винсента Блэквелла, и не готова прожить в таком аду хотя бы день, но это уже другая тема и нужно скорее бежать от неё, чтобы не сойти с ума.

Заблудшие души – тема более безобидная, хотя…?

Куда я завела их всех?

– Милки… – на автомате шепчу я, но мой мягкий комок урчащей шерсти уже греет мне колени.

Эван тоже садится рядом и очень осторожно накрывает мои плечи пледом.

– Эван, – зову тихо, – Почему в твоих мыслях такой пессимизм?

– Не знаю… – улыбнулся он, – Не верю я в себя. Ну, хоть убей, нет у меня ощущения, что мне уготовано что-то великое.

– Главное ведь стремиться. Бороться.

– Я борюсь.

Борется. За меня, но не за себя. Смотрю на него, пока он читает мне свою подборку, а потом он забавно хмурится и сбивается:

– Алиса, а что за «чёрная смерть»? Чума что ли?

– Ну… близко. Скорее магическая чума.

– И как она с тобой связанна?

– Мм… – вздыхаю я, не зная с чего начать, – Вообрази, что ты наливаешь грязную воду в стакан и пьёшь. Ощущения?

– Гадость…

– А если долгое время пить?

– Так и заболеть можно!

– И умереть можно, и вряд ли это будет быстро и безболезненно. Так вот… если воду прогнать через фильтры, но на выходе будет очень чистая, но тем не менее живая вода. Такую хочется пить много, от таких сил больше, мысли чище.

– А куда девается осадок?

Умница.

– Вот именно, – киваю я ему, – Грязь где-то копится, и суть в том, что её очень сложно уничтожать.

– Но есть ведь способ? У природы всё в балансе.

– Конечно. Для этого у фильтра есть функция нейтрализации грязи. Но перегружать этот механизм нельзя, иначе он выйдет из строя как вся техника. Бывает такое, что возникает очень большая угроза чистоте, переводя в область магии, это называется демоном. Такие существа генерируют «грязь», питаются, живут ею.

– Тут говорится, что для того, чтобы стать демоном, нужно умереть.

– Так и есть.

– И что… ты? – он замялся и заглянул мне в глаза, кладя руку на моё плечо очень осторожно.

– Не знаю, наверно, – ответила честно, – Скорее всего я мертва.

– Как это? Ты же живая.

– Я не знаю, Эван.

– Но почему ты всё ещё как живая?

– Я борюсь…

– За ребёнка?

– И за него тоже.

Задумался. Я тоже замолчала и положила руку на живот, который ещё никак не выпирает. Сложно сказать есть ли внутри жизнь, но я очень надеюсь, что малыш унаследовал упорство отца, который никогда не сдавался: ни на секунду, даже когда казалось, что всё потеряно.

– Та и как всё же это всё связанно с тобой?

Эван отвлёк меня от мыслей, и я серьёзно посмотрела на него:

– Эван, я и есть фильтр.

Сильно выпучил глаза и убрал руку с моего плеча:

– Так вот что значит «механизм выйдет из строя»? То есть из существа, которое чистит магию, ты можешь превратиться в того, кто магию загрязняет?

Не думала об этом. Думала о том, как выжила, как оказалась в прошлом, но не о том, что будет первично.

– Могу.

– А это можно предотвратить?

– Сложный вопрос, – вздыхаю очень тяжело, – Жизнь демона – это выбор.

– Ты ведь умная, ты ведь не сделаешь такой глупый выбор?

– Ты плохо понимаешь мою природу. Я и раньше сталкивалась с перегрузкой от магии, но сейчас всё куда хуже. По сути я ведь без тебя лишь приведение, слышу мысли десятков людей, пылю из-за любой мелочи, а магия лишает рассудка. Будь вокруг безопасно, я бы продержалась дольше, но на меня охотятся, и поверь, те, кто приходили за мной в тот посёлок – вернуться.

– Ты мне расскажешь кто это?

Какой же он любопытный!

– Это… я не знаю.

Соврала. Я всё прекрасно знаю, потому что думала об этом очень долго.

Вот как это было:

В том посёлке на меня свалилось навязчивое дежавю, но дело было не в картинке, не в звуках, а в… запахах. Я слабо соображала, но прекрасно знала, что так или иначе мой организм сталкивался с подобной угрозой, возможно даже не раз.

Попав в клинику, я каждую свободную минуту посвящала воспоминаниям и, по глупости, – пыталась рыться в тех призрачных закоулках памяти предыдущих жизней, но всё было словно в тумане. Я чувствовала: я близко, но времени становилось всё меньше. Я и мой малыш могли в любую секунду подвергнуться нападению, а незнание врага в лицо делало меня слабой, поэтому я фильтровала всё, что переживала через призму жизни в Ординарисе, ведь именно здесь меня посетило дежавю. Избирательно проживала каждую секунду именно в этом мире, и, может это было не самым верным решением, но одно воспоминание меня смутило…

Это было в Малайзии, точнее… случилось это совсем недавно. Сейчас конец апреля и именно в это время я переместилась из Форта Браска к Винсенту, чтобы попросить помощи, но он был немного занят. Сцена на бензоколонке, гонка на мотоцикле, потом офис высотки, где какой-то Ли Ви Хун был помехой для…

Боже… Винсент тогда так страстно, но тем не менее сдержанно, меня целовал, гладил с чувством моё тело, шептал еле слышно какие-то вещи, настраивая меня на взлом компьютера, в котором я в итоге нашла список поставок ингредиентов для лекарств.

Только ведь это было то, что я искала, но нашла я куда больше. Тогда я даже не задавалась вопросами, что это за информация, а зря. Помимо поставок зелий, был ещё очень немаленький список имён. Будь на моём месте человек, который не имел в жизни одного важного опыта (об этом позже), то имена в списке Ли Ви Хуна показались бы немного странными, но ничего не говорящими, однако теперь я вижу в них куда больше нитей, ведущих в Сакраль.

Дело в том, что имена всех людей, которые показал мне тогда компьютер, были связаны одной приставкой в конце «Кир», а, насколько я помню слова моего почившего друга Бальтазара, такой приставкой обладали все жители острова Убуд.

Эмигранты. Это был список эмигрантов за многие годы, и суть была в том, что этот, как я надеялась, погибший народ, укоренялся в немагическом мире долгие-долгие годы.

Меня будто пробил ток от одной мысли, что «мудрость» Убуда не погрузилась на дно океана, когда Винсент Блэквелл осуществлял свою кару. Охота на Квинтэссенцию, кристаллы, питающие целые посёлки и острова – всё это выжило вместе с эмигрантами. Я красочно вспомнила свои «островные каникулы», вспомнила тот ужас, что испытала от воздействия зловоний, парализующих меня, те обряды островитян и их сахарные улыбки с маниакальным взглядом.

Мне стало дурно.

– Ты дрожишь. – тихо прошептал Эван, – Холодно?

Нет. Страшно.

Страшно, что раньше мне было нечего терять, я не боялась умереть. Теперь боюсь… боюсь потерять ребёнка Винсента, и это сквозит каким-то неприятным чувством, будто я не выполню задание Хозяина, а ведь внутри меня человек. Человек из моей плоти и крови, ребёнок мужчины, дороже которого для меня нет и не было на свете.

Ударяю со всей силы по клавишам рояля, пальцы бегают как остервенелые. Это недобрая, беспокойная и очень зловещая мелодия выскакивает из-под пальцев, открывая меня с новой стороны.

За мной придут жители Убуда. Они ищут меня, а хуже того, что я поняла систему, по которой они обжились в Ординарисе.

Паладины Алекса Вуарно – это они. Всё стало очевидно до боли, ведь система питания острова как две капли воды схожа с системой обнаружения магии, которой пользуется Алекс. Раньше я думала, что принцип тот же, что и в Сакрале: есть Мордвин, питающий систему, есть Хранитель, которой этой системой управляет, но в Ординарисе нет Мордвина – в этом суть.

Есть другой, альтернативный, источник питания, но это более совершенная система, которая обнаруживает магию с точностью. Вспоминаю лимиты магии, которые выдаются эмигрантам, они контролируются кристаллом Силы. Соответственно есть определённый механизм, который всё это блюдёт, а нарушения предсказывает с точностью до километра, ведь Алекс Вуарно когда-то появился в офисе Ли Ви Хуна, нарушая наши интимные игры с Винсентом.

Ещё воспоминание: Алистер Вон Райн, который устроил Алекса Хранителем Ординариса. Вот, кто играет в этом деле ключевую роль, но, к сожалению, я ничего не знаю о том, какая эта роль.

В миг я понимаю, что Ординарис для меня ещё опасней, нежели Сакраль. С трудом нахожу в памяти текст потерянного куска предсказания Эдамана Вон Райна, из-за которого заварилась вся каша. В нём ключ, в нём суть. Если бы я помнила его хоть немного, то могла бы предсказать комбинации врага, но никак не могу воспроизвести текст хотя бы на десятую часть. В любом случае, есть один постулат в политике: о чём бы ни шла речь, речь всегда идёт о деньгах. Переводим на язык Сакраля и получаем: суть всегда в ресурсах, а их не так много: человеческие и энергетические. Алистеру, как и всем Вон Райнам, всегда было нужно лишь обладание энергией, безоговорочное и безграничное. Я отчётливо помню свою реакцию на этот кусок предсказания: меня колотило от гнева и обиды. Именно я нужна была этой идиотской семейке с самого начала.

Зачем?

– Боже, ну как же всё просто… – зачем-то сказала я вслух, а Эван посмотрел на меня вопрошающе. Пришлось договаривать вслух, – Как я и сказала: я – фильтр. Благодаря мне, магия становится чистой. Всё, что необходимо, это спровоцировать энергетический кризис, а для этого нужно просто хорошенько загрязнить всё Некромантией, подвергнув мир панике. Что дальше? Немного развязать руки бушующей толпе, которая низвергнет Суверена, который наверняка запретит использование испорченной энергией, что сразу подорвёт его авторитет. Когда Суверена свергнут, из-за кулис появятся те, у кого будет способ выйти из этого кризиса, а для этого всего-то и надо, что починить и подчинить себе испорченный фильтр.

– Мало, что понял, но…

– Схема-то элементарная.

– Только ведь для этого нужно как-то тебя найти…

– Вряд ли это проблема, учитывая, что мир априори заполнен теми, кто знает мои слабые места. Меня не так-то сложно выследить, учитывая, что сил у меня мало, а контроль уже сложно достижим.

– И всё равно я не понимаю, как тебя можно подчинить!

Для этого была придумана схема, где моим Хозяином становится Некромант. Только план сорвался, когда Артемис исправил контракт при помощи смеси крови Винсента и Эндрю (ведь Энди кровный сын Элайджи) – это обмануло магию, но лишь отодвинуло план, ведь кто-кто, а вот Эндрю Блэквелл всегда входил во все планы Вон Райнов, об этом я помню из будущего, которого не будет. Тогда Алистер манипулировал мной как раз этим маленьким неожиданным для меня человеком, к которому я привязалась как к родному сыну.

Следующим звеном цепи является моё воспоминание о Сьюзен, которая курировала мою беременность. Ведь не зря всё так совпало, внутри меня не простой ребенок и не зря Вон Райны поставили надо мной Повивального Жреца, ведь это не просто ребенок, а прямой наследник Винсента Блэквелла. Что это значит? То, что после смерти отца, мой ребёнок станет моим новым Хозяином.

Власть Лимбо.

Как же всё, чёрт подери просто!

У меня стойкое ощущение, что я попала в какую-то компьютерную игру с охотой на ведьм, а одна единственная ведьма – я. Да что за идиотизм?

Осталось только меня найти, выбить из колеи, добиться от меня потери контроля, а я всегда должна быть на чеку. Всегда. Разве это возможно?

Алиса, не будь дурой! Нет такой опасности, которую бы нельзя было уничтожить. Есть слабость, тупость и лень, остальное – решаемо. Всё проще, чем кажется, по крайней мере сам алгоритм элементарен: есть очень продуманная и сложная система с очевидно существующим центром питания. Я уязвима перед этой системой, как никто другой, ведь знания Убуда отталкиваются от порабощения Квинтэссенции, поэтому нужно всего на всего устранить их источник питания.

Да, я всё ещё буду уязвима, но уже не на столько, ведь отслеживать меня будет невозможно. Осталось лишь найти этот странный источник питания и всё будет проще.

А теперь, Алиса, подумай, как найти то, чего не знаешь, сохранив человечность и ребёнка. Выйди я за порог, буду как лань в чистом поле под дулом дробовика. Эван – единственный, кто может мне помочь в этой ситуации.

Мысли выстроились в очень слаженную цепь действий, которая соответствовала логике, но не соответствовала моим возможностям. Я – прирождённый хищник. Обычно я сама садилась на хвост своей цели, но теперь всё изменилось. Мне сложно сдерживать магию, сложно делать следующий шаг, а паладины имеют преимущество, обладая оружием против меня.

Я загнана в угол.

Пальцы зависли над клавишами, которые незаметно стали горячими. Я вздохнула и обернулась вокруг, ощущая себя несколько иначе, чем всё время после смерти: сильнее, увереннее, но тому была причина.

Зал отдыха для больных больше не был таким шумным, больше не было улыбок на лицах больных, которых перекачали лекарствами, не было даже санитаров, кружащих вокруг особо буйными. Были люди, лежащие на полу, мучащиеся от слёз и мук, они хватались за головы и утыкались в подушки лицами.

Их мучил страх и отчаяние.

Причина была во мне, ведь я чувствовала себя сильнее от их мук, мне было до крайности комфортно и даже дышать было легче, будто грудь перестали сковывать путы.

А ведь я знаю, что это такое. Помимо того, что вокруг меня только что была огромная вспышка магии, та магия была… грязной. И она придала мне сил.

Это не было глотком свежести, как бывает от Квинтэссенции, да и зачем разоряться на предисловия и оправдания, когда я прекрасно понимаю, что только что использовала Некромантию.

Как это и положено демону.

Винсенту бы это не понравилось.

Я не знаю, что будет завтра, не знаю вообще будет ли это «завтра» и будет ли оно именно завтра, честно, вряд ли я действительно понимаю где я в данный момент, но одно мне не забыть:

Меня зовут Алиса, и ничто меня не сломает.

С этой фразы начиналась моя история в Сакрале, но то было интуитивно, неосознанно. Отныне я уже никогда не повторю прежних ошибок, и могу объяснить почему: какой бы неизвестной ни была неизвестность, с какой бы высоты я не рухнула на землю, у меня всегда хватит сил поднять глаза и посмотреть в лицо страху.

Меня ничто не сломает, потому что это значило бы впасть в кромешную тьму. Потушить свет Квинтэссенции? Я открою самый большой секрет Вселенной: Путеводную Звезду тоже что-то ведёт. У неё есть цель – маленькое витиеватое крылышко света на сердце, которое, казалось бы, пульсирует словно огонёк, и кто-то, может, свяжет это с биением сердца, с чакрами и магическим притоком, а я скажу иначе: сердце – механизм, запускающий функцию маяка от моего Крылышка, которое тянется к другому такому.

Чтобы взлететь.