Вопреки приказу

Система планеты Урал. Через полтора часа

Сообщение о том, что в систему вошла вторая эскадра, Ломакин воспринял без эмоций. Во-первых, он очень устал, сражение с превосходящими силами противника вымотало его донельзя. Все же маневры, перегрузки, а главное, чудовищный груз ответственности за своих людей, корабли и судьбу планеты. Ну а во-вторых, он давно уже мысленно настроился, что судьба подкинет ему что-нибудь эдакое. Слишком уж гладко прошла операция, и по закону всемирного свинства просто не могло получиться так, чтобы судьба не подкинула напоследок какую-нибудь гадость.

Зато нет худа без добра – его невозмутимый вид произвел на подчиненных успокаивающее впечатление. Очень важный момент, поскольку трем их кораблям теперь предстояло идти навстречу новой группе вероятного противника, о которой не было пока известно ничего, даже численности. Остальные корабли уральцев все еще пребывали на орбите родной планеты, и посылать их означало терять столь необходимое сейчас время. Так что пришлось разворачиваться и ложиться на новый курс, молясь, чтобы неизвестные корабли, на сей раз вышедшие из гиперпространства внутри системы, оказались не более совершенными, чем те, кого успел потрепать «Каспий». Об идеальном варианте – том, что это окажутся свои, идущие на помощь, – никто всерьез даже не думал.

Естественно, пессимисты оказались правы. Вторая эскадра оказалась такой же сборной солянкой, что и первая. С одним исключением. Три четверти ее состава были представлены громоздкими и неуклюжими на вид десантными кораблями. Эти гиганты, каждый вдвое больше линкора, не отличались ни ходовыми качествами, ни вооружением. Драться вместо них будут другие. Зато на защите – броне и силовых полях – не экономили.

Все правильно. Их задача пройти сквозь огонь орбитальных крепостей и планетарных батарей. Проломиться через строй перехватчиков. Форсировать плотную атмосферу и, делая все это, умудриться сохранить в целости и сохранности прячущуюся до поры в трюмах кораблей пехоту. Правда, стоит умолчать, в каких условиях располагались солдаты, иначе велик риск заработать клаустрофобию до конца жизни. Каждый транспорт нес не менее дивизии полного состава с тяжелым вооружением, и здесь их было аж шестьдесят. Более чем достаточно, чтобы завоевать планету – там попросту не готовы к столь масштабному вторжению.

Остальные корабли были, очевидно, эскортом, призванным оградить десант от назойливого внимания тех, кому по должности положено эти транспорты потрошить. Соответственно, кораблей здесь было меньше, чем в ударной эскадре, да и класс их пониже. Всего один линкор неопознанной пока серии, три крейсера, эсминцы, корветы, фрегаты… Словом, «Каспию» с его расстрелянным боезапасом за глаза. Растопчут и пойдут дальше.

Ломакин в драку лезть и не собирался. У него была задача определиться с ситуацией, и он ее честно выполнил. Сигнал на планету ушел, и пожилой каперанг развернул свой крейсер домой. На этом теоретически все и должно было закончиться. Сохранивший ход «Каспий» легко отрывался от противника, вздумай тот его преследовать, но враг, кем бы он ни был, похоже, даже не разглядел визитера. Оставалось лишь сдать вахту, отправиться в каюту и вздремнуть наконец, но… именно в этот момент все и произошло.

Вопль в эфире был такой, что, казалось, звездолет содрогнулся. Игра воображения, конечно, однако сработал он не хуже, чем колокола громкого боя. Еще через пять минут удалось прояснить ситуацию, и от того всем резко поплохело.

Когда-то давно, еще на заре освоения системы, колонисты сделали трудный, но правильный выбор. Новая планета, чистая, с еще непожеванной экологией… Загрязнять ее выхлопами промышленности – преступление. А с другой стороны, жить-то хочется, причем как можно лучше. И близость к природе качества этой самой жизни отнюдь не гарантирует. Требовалось что-то решать, и быстро, пока еще функционирует взятая с Земли техника, а реакторы корабля не сдохли и не выработали ресурс и топливо.

К счастью, прибывшие на планету колонисты были людьми мужественными, а главное, умевшими принимать решения. Впервые собранный Верховный Совет принял тогда непростое и компромиссное решение. На поверхности Урала располагался минимум производств, гарантирующий выживание людей как вида в любой ситуации, а все остальное выводилось в космос. И заработали фабрики вначале в поясе астероидов, хиленьком, но богатом на металлы. Позже появились базы и рудники на лунах нескольких соседних планет, и даже на их поверхности. Это не только позволило сохранить собственную экологию, но и обеспечило в дальнейшем бурный промышленный взлет. Сейчас кое-где в поясе астероидов были целые города, некоторые на семь-восемь тысяч человек – рабочих и членов их семей – меняющихся раз в полгода. И сигнал бедствия исходил как раз с одного из таких космических поселений.

Те, кто вторгся в систему, шли на не самых лучших кораблях, однако это не значило, что они плохие военные. Обе эскадры отправили корабли дальнего дозора, резко расширившие зону охвата средств обнаружения. Правда, для боевого корабля вроде «Каспия» это проблемой не стало, зато расположенный в поясе астероидов город-завод разведчики противника обнаружили легко.

Оно и неудивительно – конструкция имела в поперечнике более двадцати километров и совершенно не маскировалась. Более того, напичканная автоматикой, она здорово «фонила» во всех радиодиапазонах, и теперь к ней направлялась мобильная группа из трех крейсеров и пяти эсминцев в сопровождении одного из десантных кораблей. Все правильно, стремятся или захватить богатый трофей, или хотя бы уничтожить его, тем самым нанося ущерб врагу. Да и пленные, разбирающиеся в оборудовании завода, не помешают. И теперь город панически орал, вызывая помощь, которой просто неоткуда было взяться, и одновременно в условиях жесточайшего цейтнота по времени пытаясь организовать эвакуацию.

Расклады были ясны для Ломакина сразу, без какого-либо анализа. Серьезным оборонительным вооружением космический завод не располагает. От пиратов, конечно, отбился бы, но против эскадры ловить нечего. Полицейские катера не разбегутся, не струсят. В конце концов, семьи тех, кто на них летает, за их спиной, а это стимулирует на подвиг. Полицейские создадут завесу и попытаются остановить атакующих, вот только много ли они смогут? Эти внутрисистемные корабли, не имеющие гиперпривода, при сравнительно малых размерах и несерьезной массе обладали вооружением корвета. Все вместе, пожалуй, отбились бы даже от пары эсминцев вроде тех, что сюда приперлись, но драться с целой эскадрой… Нет, это несерьезно. Даже если корабли с людьми успеют отойти – а шансы на это были неплохие – их все равно догонят. Грузопассажирские лоханки особыми ходовыми качествами похвастаться не могли, и вряд ли полицейские смогут задержать противника на время, позволяющее беглецам оторваться.

Что же, капитан первого ранга Ломакин был нелюбимым начальством наглецом и алкоголиком. И гением тактики со стратегией не был. Вдобавок, он совершенно не имел представления о том, когда стоит говорить, а о чем лучше промолчать. Зато он очень хорошо понимал, когда и, главное, как надо умирать. Замешательство его длилось какие-то секунды, а потом руки легли на пульт, и приказы, четкие и ясные, дошли до каждого члена экипажа. И, подчиняясь им, старый крейсер с уверенной неспешностью развернулся, чтобы начать свою последнюю атаку.

Три призрачные тени обрушились на противника с кормовых углов. Там, по всем расчетам, могли быть только свои, и потому наблюдатели постов контроля пространства опасность профукали совершенно позорным образом. Впрочем, если учесть, что кроме удачной позиции для атаки на стороне Ломакина имелись системы маскировки, на поколение превосходящие вражескую аппаратуру, вина их не столь и велика. Крейсер и оба фрегата обрушились на врага, как смерч. Их создатели, защищая корабли от радаров, не пренебрегли и оптической маскировкой, от чего звездолеты казались размытыми и практически неразличимыми на фоне космоса тенями. Реагировать противник, конечно, начал, но в тот момент было уже слишком поздно.

Даже поврежденный и расстрелявший боезапас, «Каспий» отнюдь не был безобиден. Артиллерия-то никуда не испарилась, а две потерянные в прошлом бою орудийные башни погоды не делали. Тем более, они работали в кормовой полусфере, а носовые башни остались в целости и сохранности. И потому первый залп уральцев оказался страшен.

В качестве цели каперанг выбрал крейсер, немного отставший от основной группы. Больно уж тот хорошо вписывался в прицел. Вдобавок, эсминцы ушли вперед, и оказать поддержку атакованному кораблю было просто некому. И «Каспий» практически невозбранно прошелся по нему вначале лазерами и плазмой, а спустя несколько секунд, приблизившись, еще и аннигиляторами ближнего боя. С закономерным результатом.

Вначале разлетелись вдребезги огромные, старомодные отражатели маршевых двигателей. Эти архаичные конструкции, размерами вдвое превосходящие те, что были установлены на «Каспии», представляли собой отличные мишени и раскололись, будто зеркала, по которым с чувством врезали молотком. Теоретически бой можно было считать уже выигранным, огромный корабль моментально потерял управление, и несогласованная работа уцелевших двигателей раскрутила усеченный конус его корпуса, словно городошную биту. В такой ситуации он не мог ни уклониться от атаки, ни толком ответить из собственных орудий, и «Каспий» расстрелял его, как мишень. К тому времени, когда на дистанцию залпа вышли фрегаты, вражеский крейсер напоминал решето, из пробоин которого вперемешку с облаками воздуха и обломками сыпались люди. Кто в скафандрах, а кто и без. Сами виноваты, цинично подумал Ломакин. Ибо нечего нарушать устав, даже если имеешь подавляющий перевес. Неизбежные в космосе случайности еще никто не отменял… Впрочем, фрегаты добавили огоньку и сожгли и тех, кто был в скафандрах, и тех, кто не успел их надеть.

Это была ошибка их командиров. Впрочем, чего взять с мальчишек, до сегодняшнего дня ни разу не участвовавших в бою? Они и так сделали больше, чем можно было ожидать, и не их вина, что действовали согласно ранее утвержденной диспозиции. Просто опыта не хватило понять, что крейсер уже не жилец, и надо работать по следующим целям. В результате, крейсер-то они добили, но время, а с ним и эффект внезапности, были упущены. Противник живо сообразил, что расклады изменились, и принялся с похвальной быстротой разворачиваться навстречу новой угрозе. И с этого момента началось соревнование в огневой мощи, которое уральская эскадра закономерно проигрывала.

Через полчаса все было кончено. «Каспий» спалил еще один крейсер и сильно поцарапал эсминец, но остальные корабли противника, не отвлекаясь на фрегаты, сосредоточенным огнем разнесли его вдребезги. С дистанции, на которую корабли в тот момент сблизились, это было несложно. Теоретически оставался еще шанс, пользуясь преимуществом в динамике разгона, проскочить, но проблема боя на курсах, близких к параллельному, в большом времени огневого контакта, и крейсер попросту не успел оторваться.

Артиллеристы врага оказались хорошими профессионалами, шанса отплатить так нагадившему им кораблю не упустили, и дальше «Каспий» плыл уже мертвой радиоактивной грудой. В этой братской могиле нашли свой последний приют капитан первого ранга Ломакин, чье тело навсегда вплавилось в изуродованный пластик скафандра, его помощник, до конца управлявший кораблем из резервной рубки, только-только закончивший училище лейтенант Шольц, для которого это был первый боевой поход, не дотянувший до пенсии две недели кок по прозвищу Бульон, и еще две сотни человек, до конца остававшихся на своих постах…

Но дело свое эти люди сделали. Эскадра противника из-за маневров потеряла скорость, и корабли с беженцами успели оторваться. Следом за ними ушли и полицейские корабли, экипажи которых грамотно оценили свои шансы в заварухе. Впрочем, это не было бегством. Отступая, полицейские успели не только разрядить по врагу свои ракетные установки, но и, вдобавок, правильно выбрать цель. Уже поврежденный «Каспием» эсминец не выдержал сосредоточенного залпа и под ударами термоядерных ракет превратился в раскаленное облако. Защита погасла буквально на втором попадании, остальные же разорвали и без того покалеченный корабль на атомы.

Фрегаты тоже не остались в стороне, но им повезло меньше. Расправившись с флагманом уральцев, противник грамотно оценил степень угрозы, которую представлял каждый из противников, и сосредоточил огонь на фрегатах. В результате тот из них, что в прошлый раз талантливо изображал жертву, сейчас и впрямь едва-едва уполз с разорванным по всей длине бортом, потеряв треть экипажа. Его систершип отделался парой плюх и шикарным пробоем защиты, после чего его командир трезво оценил свои шансы нанести врагу урон и тоже отступил.

Наверное, тот, кто командовал потрепанной группой вражеских кораблей, был взбешен. Иначе как объяснить, что, не имея возможности догнать беглецов, он тупо расстрелял космический завод, несмотря на то, что как раз его-то можно было попытаться захватить. Тем не менее, орудия его кораблей разбили оставленный персоналом ценный приз на куски. Впрочем, это уже ничего не решало.

Поле боя осталось за противником, и позже многие диванные теоретики ругали Ломакина за проигранный бой и потерю корабля. Те, кто выжил благодаря его самоубийственной атаке, так не считали и даже, случалось, били морды любителям попрыгать на чужих костях, но все это будет потом. А сейчас планета стягивала к себе все силы, подобно щупальцам готовящегося к схватке спрута, и на ее верфях и заводах кипела работа. Время, подаренное живым погибшими космонавтами, надо было использовать с толком.