Волшебники Сенчурии

Глава 11

Поцеловать или убить.

Редферн вспомнил эту фразу, которой он обещал себе, что ответит любой встречной силе согласно тому, как она с ним поступит.

Ну, так что же ему теперь делать?

Он чертовски хорошо знал, что ему делать, задолго до того, как позволил заманить себя в эту странную пещеру с ее сталактитами, мрачными закоулками и ощутимым дуновением зла. Тьма, казалось, сдавливала тело. Лучи фонариков прорезали канальцы света толщиной с карандаш в массиве окружающей тьмы. О да, сказал себе Скоби Редферн, с содроганием соскальзывая в ледяной подземный поток, он знал, что должен был сделать. Он должен был схватить Вал в охапку и велеть ей разыскать новую узловую точку, чтобы переправить их в другое, более ласковое измерение. Своих друзей она тоже могла взять с собой. Если бы он настоял, они могли бы сейчас быть в Нью-Йорке, ели бы сочный бифштекс с полным гарниром и пили из чашек дымящийся кофе... Рот Скоби наполнился слюной, и он был вынужден сплюнуть и выругаться.

— Тихо, Скоби! — Вал неласково толкнула его под ребра.

Вместо этого они полностью снарядились и были доставлены к узловой точке, к Вратам внутри города Волшебников, и Вал перенесла их сквозь эти Врата — Тони, Нили, себя самое и Редферна. И теперь они находятся в ином мире и крадутся сквозь насыщенную ужасом цепочку пещер в поисках еще одних Врат, ведущих в следующий мир.

— Далеко еще? — свистящим шепотом спросил Тони.

— Я уже чувствую их впереди. Помалкивай. Вивасьян говорил, что здесь... водятся... всякие твари... Нили хрипло пробормотала что-то про жабьи потроха. Среди Волшебников не было своих Проводников — эта мутация не проявлялась среди представителей их расы, и они ее не очень-то и приветствовали. Вал их просто поразила. Однако Вивасьян сказал: «В мире под названием Нарангон, жители которого старые и непримиримые враги Инфальгона, есть оружие, способное уничтожать боевые машины. Нам о нем известно, но ни один торговец никогда его нам не предлагал. Теперь это оружие нам необходимо».

— Мы близко, — прошептала Вал.

Они прокрались вокруг огромного валуна, отломившегося, должно быть, от потолка давным-давно. Оказавшись по другую сторону валуна, более или менее освещенного их фонариками и пятнами фосфоресцирующего мха, они остановились. Все сбились кучкой поближе к камню, между тем, как Вал поворачивалась вокруг себя, напрягая чутье. Ее закрытые глаза и отрешенное лицо завораживали Редферна.

Они попали в эту пещеру из подвала замка Волшебников, и искали теперь следующие Врата, чтобы продолжить свой мрачный путь сквозь измерения.

Позади них послышался звук — что-то как бы ползло по перекатывающейся гальке.

Тони повел фонариком. Нили помянула жабьи гляделки и выхватила лучевое оружие. Редферн почувствовал, как подступает к горлу содержимое желудка и тоже извлек оружие, стреляющее зеленым лучом. Вал стояла по-прежнему, разыскивая в невещественной среде следующую узловую точку. Над ними внезапно нависло чешуйчатое тело гигантской змеи. Клинообразная голова уставилась на них, постреливая длинным языком. В свете фонариков блестели четыре длинных клыка, торчащих из окаймленного черной полоской рта. Огромная голова рептилии покачивалась вперед и назад, глаза отсвечивали желтым светом. Свитое в чешуйчатые кольца тело заструилось вперед. Холодный блеск чешуй завораживал, так же, как ярость, горевшая в желтых глазах.

— Клянусь благим Арланом! — дрожащим голосом прошептал Тони.

Свирепая клинообразная голова метнулась вперед. Голова была не меньше малолитражки, огромная пасть могла бы поглотить человека в один присест. Редферн испытал потрясение, представив на миг руки и ноги Вал, торчащие, словно палочки, по обе стороны этой плоской пасти. Нили выстрелила. Бледно-зеленый луч прошил чешую и кожу. Из разодранной плоти вдруг проглянули кости. В воздухе вился дым. Пещера наполнилась запахом горелого мяса. Редферн тоже начал стрелять. Голова змеи отделилась от тела и рухнула рядом с ними.

Но теперь она подпрыгивала, плясала и билась уже без тела. Словно мяч, она ускакала в темноту пещеры. Тело же неистовствовало. Чешуйчатые петли свивались и развивались, метались и бились. Камни размалывались в порошок. Летела пыль. Наконец отвратительное живое бревно дернулось и обмякло. Дрожь раз-другой сотрясла его бока и змея наконец умерла.

— Что за чудовище! — одобрительно сказала Нили. — Хотела бы я прихватить с собой его голову. Вал открыла глаза.

— Идем дальше, — сказала она, даже не посмотрев на змею.

Бесшумно, непрерывно оглядываясь вокруг продвигались они вперед через валуны, гравий и сланец, пока не достигли ложа маленького ручья.

— Здесь, — просто сказала Вал.

Все встали рядом, обхватили друг друга руками, держа оружие наготове и Вал велела приготовиться к перемещению. Без суеты, лишь слегка содрогнувшись, они перешли в иной мир.

Крошечный, едва сочащийся ручеек пещеры мгновенно превратился в широкую реку, быстро несущую вперед коричневые воды. По всей длине течения крутились и вертелись в водоворотах бревна и мусор. Люди стояли на осыпающемся берегу, под опутанными лианами деревьями, которые клонились, грозя рухнуть в поток. Землю размывало и уносило целыми кусищами. Одно из деревьев у них на глазах накренилось и упало со всплеском, подняв облако брызг.

— Паводок, — сообщила Нили, словно делясь важной информацией. Она настороженно оглядывалась вокруг.

— Куда теперь, Вал? — спросил Редферн.

— Я немного растеряна, — призналась та. — Все здесь такое... новое...

Скоби вынужден был себе напомнить, что ремесло Проводника для Вал столь же ново и странно, как и для него, а вероятнее, даже более. При всем том она отважная девочка. Вал будет покрепче даже, чем Нили с ее грубой храбростью. Она, так сказать, из хорошего волокна крепкой вязки.

— Вивасьян знает дорогу, Вал, — напомнил Редферн с небрежной уверенностью, надеясь, что Вал не поймет, какое это притворство. — Где должны быть следующие Врата, про которые он рассказывал?

— По-моему, до Нарангона осталось еще одно измерение...

От берега вновь откололся целый пласт земли, словно отхваченный ковшом экскаватора. Группа путешественников по измерениям подалась назад. Редферн проверил, надежно ли закрыты их тяжелые рюкзаки и удобно ли закреплено оружие, включая длинный инфальгонский меч, который он сохранил, а потом мрачно сказал Вал:

— Ну ладно. Пошли к этим следующим Вратам.

Несколькими ярдами выше по течению Вал кивнула.

— Здесь.

Они вновь совершили переход все той же компактной группой. Вновь, несмотря на весь предыдущий опыт, Редферн не смог не поразиться странности перешагивания из одного мира в другой, этого проникновения сквозь барьеры и стены, невидимые, однако более прочные, чем берилловая сталь, этого сознания, что вокруг него одновременно находятся знакомые улицы Нью-Йорка, копи Ируниума, город Волшебников Сенчурии, и кто знает, сколько еще из бессчетного множества измерений? Они возникли в очередном новом мире посреди буйства липнущих к рукам паутинок. Ветер колыхал вокруг них дрожащие ленты, свитки и вымпелы из шелка и газа, швырял их в глаза и лица, обвивал вокруг ног, заносил в рты. Четверо путешественников оступались на мягкой, колышущейся почве. Запах жасмина наполнял воздух, а вокруг вились удушающие потоки паутины. Редферн мог бы поклясться, что он слышит «Императорский концерт» Бетховена, звучащий на заднем плане, и сладкозвучные ноты фортепиано взвиваются в такт с колеблющейся и колышущейся массой окруживших их паутинок и ленточек. Он обнажил инфальгонский меч и рассек перед собой паутину. Остальные сделали то же самое ножами. Тотчас вокруг них сомкнулись новые нити, принесенные этим непрекращавшимся ветерком. Путешественники обнаружили, что вынуждены непрерывно разрезать и разматывать с себя эти паутинные путы.

— Куда теперь, Вал?

Редферн заметил, что кричит, не понимая сам, почему. Должно быть, густота, давящая насыщенность воздуха парящими волокнами, текучие узоры тени и света, испускаемого невидимым небом, гулкое биение музыки и коварный, вселяющий апатию аромат, все вместе подталкивали его к определенной реакции — и Скоби Редферн машинально отреагировал, как всегда реагировал на попытки себя подталкивать.

— Вот сюда. Недалеко...

Все пробивались следом за Вал, отпихивая от себя кольца и ленты разноцветного серпантина, отдирая липкие нити от волос и лиц. Казалось, продвижение заняло целую вечность. Затем Вал остановилась, напрягая чутье.

— Здесь... Мне так кажется...

Редферн ей посочувствовал. Он был не в силах представить себе это немыслимое иное чувство, позволяющее Проводникам находить невидимые координаты входов и выходов из миров по обе стороны от узловой точки, зато он отлично понимал, как трудно решить, где ты, черт возьми, находишься в таком безумном мире, как этот мир паутины и парящих лент. Он ласково коснулся руки Вал и та ответила ему быстрой признательной улыбкой.

— Ладно, Вал. Давайте-ка сойдемся поближе. — Нили свирепо взмахнула ножом, рассекая липкие шелковинки частыми широкими ударами. — Этот мир все равно как... Оказалось, по мнению Нили этот мир имел известное сходство с жабьими потрохами.

Начали они в подвале замка Волшебников Сенчурии, а значит, вполне могли, как вынужден был нехотя рассудить Скоби Редферн, оказаться в очередном мире глубоко под землей и быть заживо погребенными, не успев вовсе ничего предпринять. Каждый раз, когда они безопасно справлялись с переходом, Редферна пронзало чувство облегчения. На этот раз они упали на восемнадцать дюймов и приземлились на холодный кафельный пол.

Редферн открыл глаза.

Перед ними была древняя старуха, неразборчиво что-то бормочущая в смертельном испуге. Потертое платье висело на ней, как на вешалке, а завитые волосы напоминали проволоку. Старуха воздевала костлявые руки, словно бы отгоняя дьявола. Редферн не сомневался, что они выглядят странно — сплошь опутанные паутинными шарфами, в новой белой одежде, порванной в змеиной пещере и вымазанной в грязи на речном берегу, с оружием наготове и с мрачными, беспощадными лицами. И все это не говоря уж о том, что они только что появились перед этой женщиной прямо из воздуха. Путешественники постарались успокоить старуху и она, по-прежнему считая, что они то ли дьяволы, то ли вестники от Золотого Рангавицаха, рассказала им, где находится торговый квартал города. Вал сладко улыбнулась ей на прощанье.

— Не бойтесь, ибо, клянусь Арланом, мы не причиним вам вреда. Когда вернемся, мы принесем вам подарок. Чего бы вы больше всего хотели?

Дубленое морщинистое лицо старухи еще сильней сморщилось от удовольствия, а в глазах появилось выражение, напоминающее о маленькой девочке, которой она была когда-то. Старуха возбужденно пристукнула метелкой.

— Я хочу новые вставные зубы! — откровенно заявила она.

— Из этих проклятущих все верхние повываливались, так что я много лет уже не пробовала сладких орехов! Редферну казалось, благодаря спрятанному в волосах переводчику, будто старуха говорит с ним на совершенно понятном языке. Вивасьян сообщил, что этот переводчик является последней моделью и бесконечно превосходит старые образцы с ручной настройкой. Услышав последние слова он разразился веселым смехом.

Они вышли в нарангонский город, питая больше надежд на будущее, чем когда-либо с тех пор, как покинули Сенчурию.

— Вивасьян говорил, что путь, которым мы прошли — это путь напрямик, отправившись по которому мы срезаем много измерений, — заметила Нили, шагая вперед. Она обрезала подол своего платья намного выше колен и теперь ее крепкие ноги свободно мелькали на солнце. — Он говорил, этот путь слишком опасен...

— Но по долгому пути вкруговую нам бы пришлось пройти куда больше измерений, — ответила Вал. — И очень длинные участки пути от одних Врат до других. И вышли бы мы сюда очень далеко от города через какое-то измерение, которое он, по-моему, назвал Шарнавой.

— Большая часть риска пришлась на твою долю, Вал, — сказал Тони.

Он в последнее время становился все молчаливей, тогда как Нили расцветала. Редферн догадывался, что на долю юноши выпали все треволнения, связанные с ожиданием появления на свет новой личности.

Они шли по проспектам, окруженным низкими, широкими домами с желтыми крышами, белыми стенами и красными дверями, немногочисленные и сплошь зарешеченные окна которых указывали на культуру, направленную внутрь жилища, использующую внутренние дворы. Светило солнце, хоть и не столь горячее здесь, как в Сенчурии. Люди проходили мимо них, не уделяя второго взгляда, несмотря на всю экзотичность облика путешественников. Улицы заполняло большое количество транспорта, запряженного лошадьми и диковинными конопатыми животными, а также электрических автомобильчиков на толстых надувных шинах, скиммеров и аппаратов на воздушной подушке. Множество культур беспорядочно смешивалось здесь, так же, как и в Сенчурии. Широкие улицы и площади наполняло живое трепетание деятельности, целенаправленное движение.

— Под вывеской с арбалетом на улице Ножевщиков, — припомнил Редферн адрес, который им дал Вивасьян. Найти улицу Ножевщиков оказалось легко, она была всего в двух кварталов от того места, где они спросили дорогу, а дом под вывеской с арбалетом располагался точно посередине улицы — большой белый трехэтажный дом с желтой крышей, хмурый, с глухими стенами. Это и была цель их пути.

Густо позолоченный арбалет висел прямо над дверью. На звонок вышел человек с бросающимся в глаза брюшком и бородой, который впустил их в прихожую. Там они должны были ждать, пока за ними пришлют. Редферн чувствовал себя, как банковский клерк, ожидающий вызова к президенту, и это чувство ему не понравилось.

Когда их наконец допустили внутрь, люди, перед которыми путешественники предстали — главным среди них был некто с твердым лицом, в алом бархатном облачении, поведение которого, вкупе с многочисленными золотыми цепочками, не оставляло сомнений, что он считает себя на голову выше кого бы то ни было — объяснили причину такого с ними обращения. Они проникли в Нарангон не через аккредитованный Портал. Явившись неправильным путем, они напугали старую женщину. Следовало заплатить определенные взносы, пошлины, подорожные... Редферну показалось, что с ними шутят. Нарангонский посредник, бюрократ по имени Нарумбль Четвертый, с кислым видом указал, что дела и шутки несовместимы. Редферн тотчас же понял, что бюрократа можно будет провести: ни один дурак никогда не делал более дурацкого высказывания.

Междумерная торговля была привычна для нарангонцев. Многие измерения оставались для них закрытыми, будучи собственностью других народов или торговыми зонами прочих великих рас, таких, как порвоны, сликоттеры, замахи, однако и нарангонцы тоже были великой расой.

— Как инфальгоны? — спросил Редферн с обезоруживающей наивностью.

С тем же успехом он мог взорвать в комнате бомбу-вонючку. Вал первая уловила опасные признаки и поспешила снять напряжение, чреватое неминуемым взрывом, объяснив причины их появления здесь. Когда Нарумбль Четвертый узнал, что они хотят выменять оружие для сражения с инфальгонами, манеры его сразу изменились. Он враз превратился в бизнесмена, которому предстоит сделка, доставляющая к тому же личное удовольствие — словно карфагенянин, продающий слона наемнику, которому предстоит военная экспедиция против Рима.

— Стало быть, эта злинкская требуха напала на Сенчурию?

Они самая гнусная форма жизни, какую мы знаем: извращенная, неотесанная, нездоровая... — Нарумбль Четвертый прервался, лицо его покрылось красными пятнами, многочисленные подбородки дрожали, все тело сотрясалось от гнева и омерзения. — Только порвоны еще хуже, чем инфальгоны! Редферн показал толстяку свой меч.

— Мы уже разбили орду летающих зомби. Дайте нам оружие, и мы довершим дело, — эта фраза всегда приходилась кстати.

— Дайте? — Нарумбль Четвертый тотчас придержал лошадей.

— Мы осуществляем поставки лишь при условии оплаты, — он с содроганием посмотрел на трофейный меч. Вот теперь, обеспокоенно подумал Редферн, будет самое сложное.

— Нам нужно то, что называют Паракватическим Негативным Когератором...

— ПНС! Немыслимо! Они используются исключительно в нарангонских вооруженных силах.

— Мы об этом слышали. Но нам нужен панеко, и нужен крайне. Инфальгонские боевые машины уже сейчас, в эту самую минуту, НА ТОМ САМОМ МЕСТЕ, ГДЕ МЫ СТОИМ надвигаются на Сенчурию!

Нарангонцы с глупыми улыбками принялись оглядываться вокруг, потрясенные, при всей своей привычности к междумерным связям, осознанием того, что происходит ПРЯМО ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС за невидимыми стенами.

— Мы также слыхали, — продолжал Редферн, подпуская в голос немного железа, — что вы всегда домогались от Сенчурии одной вещи. Так вот... — он позволил последним словам повиснуть в воздухе.

Нарумбль Четвертый задрожал. Возбуждение его достигло такой степени, что стало отталкивающим.

— Вы хотите сказать... процесс омоложения? Вы хотите обменять его на панеко?

— Ваше измерение и Сенчурия ведут торговлю многие годы, как прямо, так и через посредников. Теперь Сенчурия нуждается в вашей помощи и то, в чем вам прежде отказывали, может быть предоставлено. Нам нужно четыре панеко. Что вы на это скажете?

— Это большое... важное... Городской Совет!.. Консультации... я должен сообщить высочайшему... — бормотал Нарумбль.

— Поторопитесь. Времени немного. Ах да, и когда будете консультироваться, можете предложить своему правительству выслать армию, чтобы помочь нам в войне против Инфальгона. Нарумбль, поспешая вон, бросил на него сердитый высокомерный взгляд.

— Мы предоставим необходимую военную помощь, — бросил он с таким видом, будто это само собой разумелось. И вышел.

— Странно, однако же, — заметил Редферн. — Я вот о чем говорю: те, кто живет вокруг них в других измерениях, для этих людей важнее, чем живущие в нескольких сотнях миль на этой самой планете. Вместо географических открытий и расселения получаются междумерные контакты, торговля... и войны.

— Хотел бы я, чтоб они поторопились, — нервно сказал Тони. Нили на него шикнула.

Когда, наконец, Нарумбль вернулся, он привел с собой других, выше него стоящих в чиновничьей иерархии людей со строгими официальными лицами, которые пожелали иметь полный отчет о деле, прежде чем они войдут с этим делом к высочайшему. Редферн объяснил, что у них в рюкзаках находятся все необходимые части, чтобы начать возведение зала омолаживания, но напоследок предупредил:

— Все рюкзаки снабжены взрывателями. Пока мы не получим четыре панеко, вы не получите сенчурианского омолаживателя. Снова им пришлось ждать, и на этот раз ожидание начинало раздражать Редферна. Тони уже нетерпеливо расхаживал из угла в угол, измученный и рассеянный, и мелочно огрызался на грубоватые утешения Нили.

— Что они затевают? — восклицал он. — Галт... Галт остался в Сенчурии. Может быть, он уже мертв. Ради блаженного Арлана, ПОСКОРЕЕ! — злобно закричал он, обращаясь к бесстрастным стенам.

— Удивляюсь, что ты еще заботишься о Гал... — начал было Редферн, но Вал шикнула на него и склонилась к его уху.

— Тони ничего не знает про Галта. Пусть сохранит свои иллюзии, ладно, Скоби?.. Пожалуйста!

Редферн вспомнил закрывающуюся дверь в башню и вытолкнутую наружу Вал и мрачно кивнул.

— Тони пусть. Но я намерен перекинуться с Галтом парой слов, когда мы вернемся.

Наконец Нарумбль с высокими чиновниками вернулись, на сей раз вместе с еще более крупными чинами, которые тряслись под грузом своих золотых цепей и меховых шапок. Высочайший согласился. Он был уже в преклонном возрасте: сумей он снова стать юношей, чего только нельзя было бы достигнуть! Все старцы, собравшиеся в комнате, сочувственно захихикали, мысленно сами себя поздравляя. Нарумбль бросил на изящную фигурку Вал взгляд, полный забытого огня. Редферн засмеялся и погрузился в детали сделки.

Сенчурийские рюкзаки передали из рук в руки и выгрузили из них детали. Все элементы конструкции были на месте, вплоть до последней мелочи. Взамен им вручили четыре Паракватических Негативных Когератора. Редферн взял один из них в руки.

— Это оно и есть? — с сомнением спросил он.

Оружие выглядело, как детский пластмассовый водяной пистолет с несколькими уже более серьезного вида штучками сбоку. Редферн повел стволом и старцы, без сомнения, уже размышляющие о радостях предстоящего омоложения, бросились прочь от дула.

— Не касайся спускового крючка! — взвизгнул Нарумбль Четвертый. Редферн мог держать пари, что тот подсчитывает про себя, Нарумблем под каким номером он теперь станет.

— Разумеется.

Панеко работало, всасывая в себя связывающую энергию и нарушая таким образом связи между молекулами мишени. Просто, точно и смертоносно — Редферн ощутил, как в его мозг закрадывается темная подземная дрожь от ужаса перед силой, которую он держал в руках.

— Ну, значит, это оно и есть, — подытожил он, чувствуя острейшее облегчение.

— Вам, по всей видимости, не мешало бы подкрепиться... — и Нарумбль Четвертый нарумблил прочь. Путешественники согласились принять всего несколько плоских крошащихся лепешек, да по бокалу сухого вина. Они торопились возвратиться в Сенчурию, отчаянно торопились, сознавая свою ответственность и расстояние — не географическое, но междумерное — которое предстояло преодолеть.

— Послушайте, — осведомился Редферн, заглатывая последнюю крошку, — не могли бы вы одолжить нам какой-нибудь транспорт, чтобы мы могли преодолеть пространство, разделяющее Врата в следующем измерении? Я не слишком уверен... — он бросил взгляд на Вал.

Та покачала головой.

— Нет времени на длинный обходной путь. Мы вернемся тем же путем, как пришли.

Один из коллег Нарумбля заметил:

— В Шарнавое вам бы пришлось совершить очень дальний полет на грифах, потом перебраться в измерение под названием Огайо, а оттуда долго ехать автомобилем в другую часть этого измерения, называемую Манхеттен, а потом еще измерения три или четыре до Сенчурии.

Редферну показалось, будто комната вокруг него закружилась. Он почувствовал, как краска заливает ему щеки, лоб, шею. В ушах у него послышался громкий гул. Земля!

Он мог бы шагнуть прямо из этого мира в такое место, откуда его доставят в Огайо, уйти прочь от всех ужасов, с которыми вынужден сталкиваться.

Он мог бы взять Вал... Она должна пойти, чтобы переправлять его через измерения...

Конечно же, он не может уйти, потому что она не захочет. Она будет ему цитировать Арлана и говорить о Волшебниках, а он кивнет и согласится, и они вернутся. Но Земля, Земля...

Редферн решил ничего не говорить. Он сам принял решение, ему и возиться со своими сетованиями, а не Вал, Нили или Томи.

Он сунул супернаучное достижение в кобуру и повесил кобуру на пояс.

Остальные трое повторили эти же действия. Лепешки помогли заморить червячка, а вино, хоть и измучило глотку вяжущим вкусом, зато согрело и укрепило. Редферн ласково посмотрел на Вал. Нили любовно поглаживала панеко в кобуре, словно мать — новорожденного ребенка. Тони с полуулыбкой смотрел на Нили.

Ну что ж, отличные у него товарищи. Они пройдут. Должны пройти, не только ради Сенчурии и Галта с остальными, но также ради душевного спокойствия Вал и Тони. Они вышли из комнаты, угодив в суматоху снующих туда-сюда людей. К ним приближался какой-то шум, несколько человек пробежало бегом, оглядываясь через плечо на источник суматохи.

Необъяснимая, почти колдовская тревога заставила Редферна задрожать.

К ним по кафельному полу катилась толпа чиновников и мелких лизоблюдов, обходя похожие на папоротники растения в шарообразных горшках, и все направлялись к четверым путешественникам и сопровождавшим их бюрократам. Послышался громкий голос, полный абсолютной властности, звонкий хрустальный голос со слащавыми обертонами, вселяющими еще большую панику:

— Но ведь вы, конечно, ни на секунду не поверили, будто они принесли с собой сенчурийский процесс омоложения? Ах вы, свора мямлей! В любом случае, подобных процессов существует множество. Я не допущу, чтобы это оружие отдали Волшебникам! — женский голос стал раздраженней и пронзительней. — Я могу дать вам большее, чем вы просите: подлинный эликсир жизни!

В ответ что-то протестующе скулил и бормотал мужской голос.

Невидимая женщина беспощадно отмела в сторону все возражения.

— Вы же высоко цените торговлю со мной! Я желаю, чтобы Волшебники Сенчурии были уничтожены — сами они и их город! Мне дела нет до инфальгонов — но я хочу, чтобы Волшебников уничтожили!

Слова женщины разили Редферна, словно вонзающиеся в сердце ледяные осколки.

— Вы меня знаете и знаете мою силу! Отошлите прочь этих болванов — без всякого оружия. Я желаю видеть, как Волшебники будут полностью уничтожены, сломлены, сокрушены, и все их друзья вместе с ними!