Волк 9: Лихие 90-е

Глава 19

Снаружи милиции тоже было немало. Среди дорогих машин гостей сорванного мероприятия стояли два автобуса с надписью «ОМОН», серые уазики с синей полоской, на которой было написано «Милиция», служебные шестёрки и одна чёрная Волга с выключенной мигалкой.

Но нет ни одного автозака, значит, массовых арестов не планировалось или всех, кого нужно, собирались паковать в уазики.

— Вам туда, — показал на Волгу опер, который сопровождал меня, и сам открыл в ней дверь, но не для того, чтобы я сел, а чтобы со мной поговорил пассажир, сидящий внутри.

Не особо мне хотелось говорить с этим седым мужиком, но у Славы большие проблемы и так легко его не вытащить. С дурью он не связывался никогда, да и любому ясно, что травка не его и тот пакетик ему подкинули. Причём сработали грубо, только для того, чтобы выдвинуть мне условия. А что со Славой будет дальше, зависит от того, как мы договоримся.

Вот только зря они так сделали, ведь с каждым таким шагом они сами закапывают себя всё глубже. Но и этот генерал опасный, стоит ему сказать всего одно слово, и меня закроют по какому-нибудь поводу, а из СИЗО я уже могу и не выйти живым. Ну а то, что он меня туда легко засадит без лишней волокиты, я не сомневался, у генерала для этого достаточно влияния.

Горбань в своё время пожадничал, вредный хапуга решил заполучить лично себе акции и машину, поэтому дал мне время до утра, что его и погубило. Клюнет ли на это генерал, если я буду хитрить?

Увидим. Сейчас одной ночью не обойтись, надо минимум неделю или того больше. Буду её выбивать. А как его напугать, ведь он-то явно понимает, что я не смогу сорвать открытие комбината и как-то помешать им ограбить его. Значит, надо пугать деньгами, вернее, тем, что кто-то более влиятельный их у него отберёт, если не я. Вот только кто? Я начал очень быстро придумывать и отметать варианты…

Генерал Горностаев, а это мог быть только он, смотрел на меня усталым взглядом. Лицо красное, под глазами огромные мешки. Одет он был в серый генеральский китель и брюки с широкими красными лампасами.

— Ты, значит, Волков? — сипло спросил он. — Слушай сюда, значит, Волков, говорю один раз…

— Товарищ генерал, давно хотел с вами познакомиться, — прервал его я, начиная следовать своему плану. — Мне вас только показывали, но лично мы с вами не говорили. Хотелось бы обсудить дела.

— Какие дела? — не привыкший к тому, что его перебивают, Горностаев сбился с мысли и свирепо на меня посмотрел.

— Ну так мы раньше охраняли комбинат там, а вы здесь. Почти коллеги.

— И к чему ты…

— Мы же деловые люди, товарищ генерал, — я наклонился к машине ближе. — Холдинг здесь, комбинат там. Здесь Питер, большой город, вы здесь главный, но территория комбината для вас неизведанная, там много всяких проблем со стороны местных. Вот я и хотел обсудить взаимовыгодные условия…

— Ты меня не перебивай! — вспылил он и сжал кулаки. — Тебе один раз говорю! И без твоих этих угроз, как ты запуск комбината сорвёшь и производством остановишь. Не сорвёшь, не сможешь, ты меня этим на понт не возьмёшь. Завтра организовываешь мне встречу с Вишневскими, и чтобы на ней они не вы***сь и делали то, что им говорят. Они тебя послушают. Подумай, как это лучше сделать… а что тебе думалось сегодня получше, эту ночь ты проведёшь…

— На комбинат наехал губернатор, — сказал я, выдумывая на ходу, и генерал тут же замолчал. — Прознал про какие-то инвестиции, захотел их отнять. И перед ним сейчас большая дилемма. С одной стороны, работающий комбинат — это плюс ему перед выборами, мол, безработицу сокращает, да и меньше будет деньги в Москве клянчить. С другой — эти деньги-то, с инвестиций, ему в карман могут пойти, а не в бюджет, да и особняк в Греции сам себя не построит. Я только начал над этим работать, нашёл как на него повлиять, чтобы он не лез к нам до самых выборов, но тут такое началось в Питере, сами знаете. Так что всё на паузе.

— И чё ты предлагаешь?

Клюнул! Точно клюнул, даже взгляд изменился. С одной стороны, он мне не доверяет, с другой — риск потерять деньги очень большой, ведь губернатор на другом конце страны цель для питерского генерала почти недосягаемая. Ладно бы он работал в министерстве, а так… он даже вряд ли знает, кто сейчас в Читинской области губернатор.

Если буду продолжать в том же духе, придётся генералу согласиться со мной и отвалить на время. Даже несколько дней может нам хватить, чтобы отбиться от него.

— Чтобы что-то предлагать, — я нагло сел к нему в машину. — Мне нужно быть уверенным в завтрашнем дне. А какая может быть уверенность, если меня здесь закрыть могут, а против моих людей уже дело шьют? Да и старые договорённости уйти могут, пока я не в Чите, а в Питере.

— Не Питер, а Петербург, — поправил меня генерал. — Понаедут тут.

— Я там много кого знаю, — продолжил я. — Из политиков, из его замов, из братвы, даже с местным смотрящим встречался. И они все меня знают. Отбиться-то смогу, есть у меня варианты на такой случай, я готовился, но… — я сделал паузу. — Какой мне смысл заниматься этим, если Вишневские сдадут холдинг вам, и контракт со мной разорвут, и всё остальные договорённости исчезнут? Мне нужны гарантии, а вы, как я слышал, деловой человек. Да и действовать надо сразу, а не потом, или упустим время.

— И сколько надо времени?

— Думаю, хватит недели, — я сделал вид, будто глубоко задумался. — Его сейчас Вишневские морозят обещаниями, он ждёт запуска, а то бы уже натравил налоговую полицию и ментов, или вообще, обратился бы в прокуратуру и суд, чтобы пересмотреть итоги приватизации. Пока он сидит, но скоро начнёт подозревать неладное. Но если вы меня закроете… потом его оттуда даже пушками не выбить, он из этого комбината все соки выпьет.

— Хитришь ты, Волков… короче, — генерал закатил глаза к потолку, глубоко задумавшись. — Лети к себе в Читу, узнай, что и как, подтяни кого надо, подсказывай что и как. Потом, как вернёшься, снова всё обсудим, как с этим быть, и с Вишневскими встретимся, им на комбинате делать больше нечего. И я тебе гарантирую, что с тобой будут работать и дальше, все контракты останутся в силе. Но только если вопрос с местными властями будет улажен.

— И проценты? — спросил я, играя свою роль. — Я хочу ещё на два процента больше, Вишневские дают мало.

Если я уж выставляю из себя такого хитрого дельца, то и про это должен спрашивать в первую очередь, а не про Славу, или генерал заподозрит неладное.

— Обсудим по факту сделанного, — он кивнул, даже не спрашивая сколько это. Конечно же, он думает, что платить не придётся.

— А что мой человек?

— Твой человек, Волков, с травкой попался. И вот пока ты не вернёшься, он в СИЗО посидит. А потом, кто знает, может, там и не травка была, а вообще какая-нибудь там петрушка или укроп, — генерал хохотнул. — А пока за работу. Раз уж ты такой полезный, докажи это на деле.

Вот же хитрый гад, но ничего, на удочку клюнул, никого больше не арестовал, а Славку я вытащу и так. Главное, что генерал дал мне время, даже не подозревая, что только сам себя закопал. Правда, когда он поймёт, что я никуда не улетел и ничего не делаю, то снова натравит на меня своих людей, а следить за мной будут. Ничего, напустим им пыли в глаза.

Славу уже вели в уазик со скованными руками. Когда его садили в машину, невозмутимый парень мне подмигнул. Уверен на все сто процентов, что я его вытащу, даже не переживает по этому поводу. Я и вытащу в ближайшие дни.

Итого, задержали двоих, Славу и депутата Мещерякова. Омоновцы покидали здание, машины уезжали, а генерал свалил отсюда в числе первых. Приехала ещё одна чёрная Волга, но кто в ней, я пока не видел.

— Вот мой номер, — незнакомый мне молодой мент в мундире с погонами капитана протянул мне визитку. — Товарищ генерал желает знать обо всём, что происходит на комбинате и в Чите, поэтому каждый день звоните мне и докладывайте, а ещё…

— Э-э-э, я чёт не понял, — раздался чей-то рассерженный голос. — Вы, это, на каком основании его задержали?

Молодой мент испуганно вздрогнул, а рядом с нами остановился один из моих недавних питерских знакомых. Подполковник ФСБ Григорьев так злобно смотрел на капитана, будто собирался забить его собственным удостоверением, которое достал.

— Но я… — молодой капитан смутился. — Но я…

— Вы, это, нас совсем не боитесь? — продолжил Григорьев. — На каком основании вы его задержали? Вы мне операцию срываете!

— Он не задержан! — наконец ответил капитан. — Мы его уже отпускаем.

— Отпускаете? — Григорьев удивился. — Ну ладно, тогда забили.

И чего ему надо? Денег ждёт? Вполне может быть, деньги он любит. Но как-то быстро Григорьев заявился, будто знал заранее про облаву. Мог бы и предупредить обо всём, хотя так он наверняка надеялся выторговать побольше.

Капитан отошёл и вскоре уехал, а Григорьев вздохнул.

— Вот если вытащишь моего человека, — тихо сказал я. — Буду благодарен.

— Он с травкой попался, а у меня не настолько длинные руки. Да и это, разговора про него не шло. Про тебя говорили.

— С кем?

— Скоро узнаешь. Я это, одно не пойму, почему тебя генерал в Кресты не отправил?

— А откуда ты знаешь, что меня должны были туда отправить?

— Ты задаёшь много вопросов, Волков. Как тебя Ремезов терпит, ума не приложу.

— Мы с Серёгой давно и плодотворно работаем, — я усмехнулся. — И всё получается. И всё же, кто это решил мне помочь? Я уж думал, что ты сам решил мне помочь, по доброй воле, как я вашей службе раньше помогал.

— Это, Волков, говоришь много, — Григорьев закурил. — Но смотри, вон там рядом с твоей тачкой человек, вот он с тобой встретиться хочет. Он меня и попросил тебя вытащить… правда, ты почему-то в Кресты не уехал, и даже не хочешь поделиться со своим другом, почему так вышло.

— Ну веди, — я кивнул.

Нет уж, этого я своим другом не назову, слишком хитрый и жадный человек. Зато понятно, что он не сам обо мне печётся. Тогда кто?

Я не знал этого человека. Высокий и плечистый кавказец с бородкой внимательно осматривал мой Мерседес. Пару раз он постучал по стеклу, но вытер отпечатки платком. А дорогой у него костюмчик.

— Это стекло не выдержит, — сказал он с лёгким и отчётливым акцентом, показав на заднее левое окно. — Новое, но лопнет сразу.

— Почему?

— Знаю, откуда это сняли. На другой машине такой же модели вся партия бронестёкол была бракованной. С автомата все пробили, а вот парочку стёкол не задели, их вам и поставили. Скажите им, Максим Михайлович, пусть заменят, выпишут из Германии другие, качественные.

Он заметил Григорьева и махнул ему рукой.

— Всё потом, занят сейчас.

— Созвонимся тогда завтра, — пробурчал Григорьев и пошёл к своей Волге.

— Ну и кто вы? — спросил я у кавказца.

— Меня зовут Ахмед Дженготов, вот моя визитка, — он протянул мне карточку. На ней только фамилия и номер. — Хотел вам помочь с милицией, но вы каким-то образом и сами справились. Я удивлён.

— Работаете на Мещерякова?

Он закивал, но взгляд хитрый. Врёт же, потому что тогда бы он первым делом вытащил депутата, а не меня.

— Тут смотрите, какая должна была быть ситуация, — он достал из кармана пиджака большой жёлтый портсигар и протянул мне, я замотал головой. — Объясню сразу, чтобы вы понимали, кто есть кто. Генерал хотел посадить вас в камеру в СИЗО, в знаменитые Кресты, он бы это устроил быстро. И вот там…

— Кто-то должен был меня уговорить с ним сотрудничать? — спросил я.

— Именно, причём своеобразными методами, не ставя никого лишнего в курс, — Ахмед прикурил от встроенной в портсигар зажигалки. Он курил дорогие сигариллы, а не обычные сигареты. — Сам бы генерал никак не замарался, а вот в камере сидели люди его компаньона. Всё схвачено.

— Кто его компаньон? Петруха? А то я про него давно не слышал.

— Да, — Ахмед усмехнулся и заулыбался, будто услышал смешную шутку. — Петруха же он сейчас, да, точно. Будто никто про него не знает. Вы же слышали, что на зоне у него было прозвище «Веник»?

— Веник? А что это так?

— Авторитетом он там не был, но стремился стать вором. Завёл нужные знакомства, но в те времена ещё была нужна подходящая статья из Уголовного Кодекса. Вот он украл ценностей, получил статью в 85-м году, и его уже хотел короновать Захар. О Захаре вы должны были слышать, он из ваших краёв.

— Слышал.

— Не вышло, Петруха оказался в колонии и накосячил. Там сидел вор по прозвищу Эдик, он за тот косяк заставил Петруху подметать пол в хате, — Ахмед засмеялся. — Эдик в итоге короновать его не дал, и на зоне Петруху прозвали Веником. О звании вора с тех пор он забыл.

— Вот чего Эдик и Захар друг друга невзлюбили, — сказал я, внимательно изучая Ахмеда взглядом. Кто это вообще такой?

Я никогда не слышал о нём, зато вспомнил кое-что другое. Веник, да, кажется это прозвище упоминалось в бумагах старого чекиста Револьда. Надо полистать их получше, я же взял кое-что с собой. Сама эта история ничего не даст, но вот то, что Веник там как-то упоминался в архиве старого кгбшника, может помочь.

— Сейчас времена другие, кому какое дело, кого как на зоне звали? На воле Петруха авторитет. Но если он вернётся за решётку, прозвище вспомнят сразу. На зоне такое не скрыть.

— Ну и будет он там мужиком, — я пожал плечами. — Какая разница?

— Да, никакой, — Ахмед притворно вздохнул. — Но вы как-то уговорили генерала, потому что вряд ли отдали ему свой бизнес добровольно.

— Какой в этом интерес у вас? — спросил я.

— Такой, что генерал многое на себя взял и перешёл все границы, многие люди им недовольны. Так что если потребуется помощь с ним, звоните смело, подскажем.

Хорошо, что я «договорился» с Горностаевым. А то Григорьев вытащил бы меня по указке Ахмеда, и я бы остался им должен. Но пока я не понимаю, в чём их интерес и кто это такие, пользоваться их помощью опасно. А то вместо генерала получишь проблемы кого-то ещё более неприятного.

Ахмед махнул мне рукой на прощание и ушёл к стоящему в отдалении чёрному БМВ, за руль которого сел сам. Ну а я наконец увидел Женю и Дениса, которых никто не задержал. А вот если бы я не загрузил генерала, он бы закрыл нас всех.

— Славку отмажу, — пообещал я. — Найду ему самого вредного и дорогого адвоката во всём городе, чтобы он там всем крови попил. Пожалеют, что связались. Он им все нарушения найдёт и припомнит.

— Ты-то сможешь Славяна вытащить, — Женя огляделся и наклонился ко мне, чтобы спросить шёпотом: — Волк, вот тот, с кем ты говорил, кто он?

— Какой-то Ахмед. А до этого говорил с чекистом, Григорьевым, ты же его вроде не видел раньше.

— Они там вместе были, в стороне, когда тебя увели. И этот Ахмед дал чекисту конверт.

— Понял, — я кивнул. — Деньги Григорьев любит. Но на всякий случай мобилам пока не верим, вдруг он будет слушать. Ладно, за дело, у нас времени мало.

На следующее утро

В холдинге нам выделили отдельный кабинет, со свежим ремонтом и даже последним писком моды — пластиковыми окнами. До нашего Новозаводска такие ещё не докатились, ведь все эти окна стоили очень дорого, их привозили из Германии, а в стране такие ещё пока не делали.

Ещё был кондиционер, но его я не включал, сегодня и так было прохладно. На столе стоял компьютер с пузатым монитором, на котором светилась заставка Windows 95, но мне он сегодня был пока не нужен, понадобится только этот стационарный телефон с радиотрубкой. А пока же я разбирал ксерокопии, привезённые с собой.

Разумеется, оригинал архива покойного чекиста Револьда я хранил в тайном месте, он очень ценен, хотя большая его часть мне не пригодится. Часть бумаг пришла в негодность, ещё очень много дел посвящены давно умершим людям. Но со всего, что мог, я сделал ксерокопии и планировал перегнать всё сканером в электронный вид. Ведь никогда не знаешь, что из этого и когда может пригодиться.

Револьд не работал в УКГБ по Ленинградской области, я узнавал это у Ремезова, он работал в основном по Сибири и Дальнему Востоку. Зато многие из знаменитых и не очень ленинградских воров в законе побывали в наших краях, и педантичный Револьд заводил на некоторых из них дела.

Всё взять с собой я не мог, бумаг было слишком много, взял только самое важное на живых. А на всё остальное я сделал выписку, чтобы знать, на кого у меня есть данные. Эту выписку я и изучал.

Часть из фигурантов этого архива мертвы, а на Петруху своего дела вообще не было. Но раньше я не знал что у него было прозвище «Веник», и вот оно-то в общем списке всех дел было. Он там упомянут как Петька Веник, без фамилии.

Я позвонил в Новозаводск Артёму Васильеву, чтобы порыскал в тайнике и поискал это дело. Артём тогда был с нами, когда мы нашли архив, поэтому был в курсе этих дел. Через два часа Артём прислал мне факс. Бумаг мало, видно плохо, заглавный лист совсем нечитаемый, фотографии в деле не было вообще, но годы отсидки совпадали, да и эта история с веником вкратце была записана химическим карандашом на смятом листе. Кгбшник хотел это использовать, но не успел.

Полистал, думая, что из этого ещё может пригодиться. Надо сделать ещё копий, чтобы у него не было соблазна меня завалить. При необходимости отправим бумаги тем авторитетам, кто тогда сидел на этой зоне. Ох, как они обрадуются, узнав, кто на самом деле на них стучал.

Но это только один из вариантов. Ясно, что кто-то хочет подгадить генералу чужими руками, вот и послал нам этого Ахмеда. Да, чтобы справиться с Горностаевым, придётся пользоваться всем, что есть, но надо стараться не влипнуть в другую проблему, побольше.

Время раннее, но в кабинете со мной собрались те, кому мог доверять, а это Женя и Денис Машуков. Больше звать некого, Слава в СИЗО, Лёня в больнице, а холдинг я буду посвящать во все дела ровно настолько, насколько нужно. Ещё бы кого-нибудь пригласить из Новозаводска, а то нас маловато. И надо созвониться с Ремезовым, обсудить, к кому из его знакомых здесь можно прийти, ведь Григорьеву доверять что-то важное нельзя.

Женя играл ручкой, о чём-то думая про себя, и мне пришлось спрашивать его два раза, пока он ответил.

— Так что Лёня говорил вчера вечером? Ты же к нему успел вчера попасть?

— А, точно, башка не варит, из-за Славы этого, — он потёр лоб. — Да, десять минут поговорил, пока меня не выгнали медсёстры. Он побазарил с тем своим знакомым и выяснил, что тот его знакомый и опер Шевцов тебя обсуждали. Что дело какое-то мутное, и что генерал мутит такое не в первый раз. Дальше не разговорил, но сказал, что можно додавить в следующий. Говорит, менты честные, — Женя хмыкнул. — И им это не нравится. Хотя мне в это не верится, что честные.

— Понял, — я задумался. — Надо у Шевцова самого спрашивать, а не через кого-то. Но мне он не скажет, тебе, Женя, тоже ничего не выдаст, а Лёня не ходит.

— Мне с ним поговорить? — предложил Машуков. — Но я ведь тоже его не знаю.

— Смотри, — я поднялся и подошёл к окну посмотреть на город. Вид старинных зданий успокаивал и давал сосредоточиться. — Езжай к Лёне в больницу, возьми с собой того журналиста Апрельского. Обсудите, вместе подумайте, как всё это провернуть и разговорить, хотя бы намёки. Через того знакомого Лёни или как-то ещё. Подумайте.

— Понял.

— Займись этим. Выяснить бы, что там было раньше — нам полезно, пригодится против генерала. Что угодно подойдёт.

— Ладно, постараюсь.

— Спасибо, Денис, выручишь. Я бы сам поехал, но мне ещё много с кем надо сегодня поговорить. Если генерал сообразит, что я не собираюсь лететь в Читу, он меня сразу закроет, но вам надо оставаться на воле и быть в курсе моих планов.

— Понятно, — Машуков кивнул.

— Машину бери, охрану тоже, я договорюсь. Женя, — я посмотрел на него. — Тоже бери машину с водителем и езжай к Елагину с Мишаней. Напомни, о чём вчера говорили, пусть подтвердят, и может они чего знают любопытного про Кравцова и Тренера, а то про Тренера мы до сих пор ничего важного не знаем. А я…

У меня зазвонил сотовый, и я ответил сразу.

— С вами хочет поговорить Артём Иванович, — прощебетал девичий голосок в трубке.

— Кто такой Артём Иванович?

— Артём Иванович Мещеряков. Вам удобно сейчас?

— Да.

И откуда взяли мой номер? Впрочем, вряд ли это проблема для помощника депутата. Соединили с ним меньше чем за минуту.

— Доброго утречка, Максим Михайлович, — услышал я въедливый голос Мещерякова. — Слышал, вас этот негодяй тоже хотел вчера задержать.

— Да, едва пронесло.

— Ох, он у меня ещё попляшет, — пообещал он. — А вы, кстати, сегодня не сможете ко мне подъехать на обед? У меня офис на Сенной площади. А то вчера нас прервали.

— Вполне бы смог. Обсудили бы там всякие китайские напитки, бурятские буузы и всё остальное.

— Договорились, — ответил он, просмеявшись.

Но знаю, ради чего он меня зовёт, и это не забайкальская кухня. Вряд ли ему понравилось, как его задержали, и это тоже надо использовать. Но сначала другое. Я положил мобильник на стол и взял трубку радиотелефона.

— Павел Андреевич, доброго утра, — сказал я, набрав внутренний номер. — Есть пара пожеланий для работы.

— Слушаю вас очень внимательно, Максим Михайлович, — отозвался он бодрым голосом. Надо же, ещё нет и восьми утра по местному времени, а он уже на работе.

— На сегодня мне понадобится охрана для меня и моих людей, и машины для каждого. А ещё надо самого вредного, противного и дорогого адвоката у вас в городе. Такого, который никого не боится и может вытащить человека из СИЗО, даже если его туда засадил генерал.

— Ну, есть такой, — ответил он после недолгого раздумья. — Отправлю к нему человека. Вы насчёт вашего Вячеслава?

— Да. И ещё, организуйте мне стрелку с Петрухой на сегодня до обеда, и охраны туда нужно побольше. Передайте ему привет от Эдика.

— Хм… ладно, будет вам встреча.

— И главное… я сейчас вам продиктую номер. Хозяина номера зовут Ахмед. Хотелось бы знать, кто это такой на самом деле, и почему он вчера хотел мне помочь.

— Хм… посмотрим… отправлю людей заниматься.

Я положил трубку и уселся в кресло. Номер ещё пробью в ФСБ, когда поговорю с Ремезовым, но тут придётся связаться с ним так, чтобы его питерские коллеги нас не прослушали. Может, Павел Андреевич разузнает всё об этом Ахмеде раньше.

— Ну ты, Волк, всем поручений надавал, кхе, — Женя поднялся и накинул пиджак.

— Надо поработать. У нас, — я оглядел всех. — У нас уже почти всё на руках, надо только этим воспользоваться и связать всё воедино, пока есть время. Тогда у нас получится.