Волею..

Глава 13. Обсуждение и первый заработок

Через два часа я подошел к тому зданию, где нам делали документы, и там было не так много людей: Арт, Леся, Хода, Бара и Дан.

— Ребят, вы где ходили? Мы вас по всему городу искали! — окликнул их я, — пошли, поедим, заодно обсудим будущую кооперацию.

— Куда идем? — спросил подошедший Сер.

— В “Винный”, а ты где был?

— О, хорошее место, воров там не жалуют правда, но я и не вор. А ходил в трущобы, там обычно воры-бандиты собираются, *б их. Ну и не прогодал.

— Ага, а ножей не присмотрел?

— Да не, в квартал оружейников не ходил, да и не пойду сегодня.

— Твое дело.

Мы тем временем подошли к нужному повороту, а из под таблички смотрел в толпу Арт. По моему он уж слишком бледный, и даже без синевы. Или это из-за света?

— Все тут? — спросил я у Арта.

— Не, Наса пошла за… Чер.

— Тогда подождем, пока закажем поесть.

Все расселись по четверо за столы в одной части зала, даже выгнали со своего стола одного веселого гнома, хотя тот даже не противился, а даже умудрился полапать разносчицу. Чудо, а не гном, с такой ловкостью ему бы в циркачи. Кстати, интересная мысль…

— Так, нас сейчас двадцать два, кому пиво? — спросил я у всех. Поднялось семь рук.

— Трактирщик, Двадцать две миски каши, семь пива и пятнадцать компота.

— Три минуты! — В ответ проорал трактирщик Санэс.

Через три минуты все ели горячую кашу с фрикадельками, а компот был уже яблочный.

— Так, я надеюсь, что вы все, или почти все, выбрали оружие, узнали на него цену, и готовы взять деньги и купить, — и тут зашли Наса и Чер.

— Что я пропустила? — с порога радостно сказала Наса.

— Ты оружие выбрала? — повторил для нее я.

— Ой да, только его на заказ сделают.

— Надеюсь ты понимаешь, что на заказ дороже, чем готовый?

— Да, но катан тут просто так не делают.

— Так значит катана… — начал давить на неразумную, — тогда, за каждую зазубрину, за каждую засечку на режущей кромке, ты будешь отдавать золотой от своей доли в общую кучу. Договорились?

— Ну… Ладно, — скривилась Наса

— Сколько стоить будет? — сказал я со вздохом.

— 26 золотых.

— … мне щит на заказ обошелся в 18. Хорошо что я вам деньги не отдал.

— ЗНАЕШЬ, ЩИТ НЕ КЛИНОК, КОТОРЫЙ БУДЕТ РЕЗАТЬ ПРОТИВНИКА НА КУСКИ…

— Нет, это щит, который этот клинок сломает. И катана не сможет порезать человеку в кольчуге даже руку. Еще цена зависит от материала, тебе могли втюхать катану из плохенького железа, при этом сказать, что для этой катаны сплав делал сам глава клана Дубоног, и ты даже поспорить с ним не сможешь, ибо ты не знаешь, что это за клан и чем занимается.

— … Ладно, поняла, про металл не спросила.

— И вообще катана в наших условиях — не лучшее оружие, лучше возьми хороший палаш, он полезней будет. Или саблю.

— Ох, да иди ты.

— Ладно, кто еще чего присмотрел?

— Я себе решил шестопер взять, — сказал Дрей, — обычная сталь, 7 золотых.

— Ага, на, — протянул ему руку с семью монетами.

— Я решила взять тесаки из гун… Гунок… — начала Кара.

— Гуноского сплава.

— Ага. 8 монет.

***

Кроме Сера еще остались в раздумьях Крот, Лекс, Дан и Хода.

— Так, второй вопрос: пока у нас есть деньги, кто хочет срочно переодеться?

Руки подняли десять девченок и Арт.

— Значит присмотрите одежду, я либо здесь, либо в “молотке и чешуйке”. Кстати, отдайте медные вещи мне. И Када, поищи походные сумки и спальные мешки. Можете идти, встретимся вечером.

Все разошлись, в “Винном” остались только я, Гола и Сер. Я же подошел к гному, который сидел у стойки и с улыбкой пил пиво.

— Хэй, добрый господин, что празднуешь?

— Сестра младшая родила, сейчас новоиспеченного папашу жду, — Ответил улыбающийся гном.

— Пива. Это надо отметить, — отдал я трактирщику положенные 7 меди, получив прохладную кружку с пенной шапкой, — за новую жизнь в этом мире.

Хм, а пиво здесь не такое уж и противное. Да, приходилось мне пробывать, но это… Определенно, понимаю гномов.

— Я смотрю, — повернулся ко мне гном, — ты тут впервые, да?

— Да, а что?

— Ничего, просто приятно видеть разумного, который может просто порадоваться чужому счастью.

— Согласен. Кстати, может убьем время, пока твой свояк идет? Я одну игру знаю…

— Э-э-э, не, обнесешь меня сейчас, знаю вас.

— Да не, первый раз без денег. Трактирщик, есть стакан стеклянный?

— Да. Чего в него?

— Пива, без пены, нам нужна ровная поверхность.

— Зачем нам стеклянный стакан с пивом, еще и без пены?

— Сейчас расскажу, — усмехнулся я, доставая привычным жестом кошель с медью, — так, игру я назвал “Бухой естествоиспытатель”, играем так: берем монету, — я взял медяшку, — и опускаем ребром ее в стакан.

— И зачем? Надо теперь ее оттуда достать?

— Нет, мы по очереди бросаем монеты в стакан, тот у кого прольется — выпивает все из стакана и отдает монеты другому.

— Ага, кажется понял. Давай попробуем.

Динь. Монета коснулась дна. Дон. Другая попала туда же.

Первый стакан выпил я, но не отдал монеты, а во второй стакан все уже бросали свои монеты.

Динь, дон, динь дон, динь, дон. Этот стакан выпил уже гном, а я стал на семь медях богаче.

— Трактирщик, дай чего покрепче, только не водки, — сказал гном. Теперь мы играли с вином, темновато-красным.

Снова зазвеели монеты, и до седьмого стакана я выпил лишь один, первый стакан пива. На этом моменте пришел Арт, попросил 13 серебра на штаны, но я его послал, сказав, чтоб искал дешевле.

Гном же, пока я отвлекался, сдвинул стакан так, что когда я бросил монету, она коснулась стенки стакана, таким образом этот стакан я выпил.

— Хе, друг, хороша игра, да пойду я, вон п-паня сегодняшний, притопал.

— Да, дружище, хорошо поиграли, — ответил я. Таки не берет еще вино. Ну и хорошо, значит и в карты может смогу сыграть.

— Хей, бард, спой про любовь что ли, а то весь день играешь да играешь, — донесся из зала низкий женский голос. Явно гномиха.

И тут он запел…

Петь про любовь, это так нечестно,

Ведь столько песен ей посвещено,

Но увы, о любви и будет эта песня,

И пусть мой слушатель взгустнет…

Он пел, а в зале стало заметно тише, лишь в углу с игроками, куда я и собирался, были слышны отчетливые звуки.

Жил Он не бедно, жил Он в достаток,

Работал как стоило всем,

Но не было в жизни Его части малой,

Не было женщин при Нем.

Я решил сначала послушать песню, а потом пойти играть, До того не хотелось прерывать эту песнь.

Мать Его рано погибла,

В набеге бандитов лихих.

Отец искал ответы в стакане,

Но ни разу не находил.

Лишен Он был ласки женской,

Хоть отец Его строг и не был.

Он рос коренастый и жесткий,

Но в городе добряком Он слыл.

Интересно, очень интересно.

Она не была недотрогой,

И воспитана весьма,

Не был Ее наряд богатый,

Но красив был всегда.

Тут ко мне подошли девчонки, я дал им золотой на всех, сказал чтоб брали походные костюмы. А бард все продолжал…

Ласкова была Она, как цветок,

Историй много знала

Ее флейта была как манок,

Птиц и зверей призывала.

Был голос Ее, как патока,

Тягуч и сладок.

Не спускала с сада ока

Коим и король любоваться падок.

Такова работа Ее была,

Садовницей работала Она.

Неплохо, но уже второй раз рифмуются глаголы. Что же дальше? Хотя бард, видно, решил передохнуть. Ладно, пойду, присоединюсь к игрокам.

— Здоровья, во что играем?

— Дурак Осерматский, умеешь?

— Давайте разок без ставок, я разберусь.

— Ладно, Сдавай по шесть, обясним, — мне дали карты с римскими цифрами, но в остальном такие же, как и на земле. Осерматский дурак на деле оказался обычным переводным, поэтому я пару раундов проиграл, затем начал собирать деньги.

— Пятишки — козыря, — сказал один из гномов — игроков. Вместо привычных нам мастей тут пятишки — пятиугольники, Глаза — думайте сами, трехи — треугольники, ножи — ножи.

— Тройка.

— Один, — а мне везет, все четыре однерки у меня. Для начала бросаю тройку ножей, отбил, сволочь. Выдал другому пятерку глаз, у меня как раз пятерка есть. Но походу она мне понадобится потом, он ее передал. Стоп, четвертый ушел! Ладно, передаю. Отбил все. Неплохое начало…

… Давай, золотишко, в нашу общую казну, я на тебя доспех куплю. Тем временем бард уже поет середину песни, остальное я прослушал.

…И говорит Он Ей нежно:

“ И будет сей цветок нашей знаком любви, —

Указав на розу ее сада, —

Пусть иссохнут его лепестки

Приняли они иной смысл при нем,

Тем самым он клятву принял,

Душу его связал с цветком.