Волчья Империя

Глава 7 Северянин

В маленький городок Подвязье они прилетели на рассвете. Большую часть дороги Серега спал, вернее пытался поспать. Выбора у него все равно не было, если не в вертолете, то тогда уж точно весь следующий день пройдет без сна. Постоянная тряска и неудобная для сна поза сделали свое дело. Теперь у него болели все части тела, казалось, он чувствует каждую косточку в своем организме, а сам он словно побывал между жерновов мельницы. Выжил, но к строевой службе непригоден. Оставалось только удивляться, откуда в Лехе Шустрике только силы берутся. Работает он столько же, нагрузки те же, быть может даже и больше, а вон сидит напротив бодрый и веселый, словно всю ночь на перине с молодухой провел.

Вертолет опустился за городом на маленькой взлетно-посадочной площадке, пребывавшей в запустении. Когда ее строили, никто и подумать не мог, что князь лично почтит их крохотный захудалый городок визитом. А вот как судьба повернулась.

Первыми борт вертолета покинул отряд в десять человек из Волчьей гвардии, особого подразделения, отвечающего непосредственно за охрану князя. Возглавлял его полковник Дверич, сурового вида дядька с большими усами и чуть припухлыми глазами, отчего казалось, что он все последнее время предавался беспробудному пьянству. Однако полковник Дверич никогда не пил и был очень надежным офицером, отлично себя зарекомендовавшим за двенадцать лет беспорочной службы.

Серега выбрался из вертолета вслед за Лехом, и обнаружил, что их встречают. На взлетно – посадочной площадке стояли три бронированных внедорожника класса «Витязь», возле которых застыли статуями четверо господ, одинаковых с виду. Они были одеты во все темно-серое: камзолы с вышитыми справа гербами Тайной службы Нортейна, вотчины Леха Шустрика, высокие черные сапоги, из которых выглядывали аккуратные брюки, на головах плотно сидели черные меховые шапки. По случаю прибытия князя надели парадную форму, которую, вероятно, до этого даже из сундуков не доставали.

Серега усмехнулся в бороду да пожурил Леха:

– Твои-то, молодцы, вырядились, как на парад.

– Не каждый день их работу лично князь оценивать прилетает. Так что у них сегодня по-любому праздник, – ответил Лех.

Они проследовали к черному внедорожнику в центре. Гвардеец открыл перед ними задние двери, и Серега с Лехом разместились в машине. Место рядом с водителем занял один из Тайных.

– Как долго нам ехать? – поинтересовался Серега у Леха.

Шустрик переадресовал этот вопрос своему подчиненному, и тотчас получил отчеканенный ответ:

– Полчаса.

– Это хорошо, а вас, голубчик, как простите зовут? – спросил ласково, по-отечески Одинцов у Тайного.

Тот заметно смутился, но все же совладал с собой и ответил:

– Миклош Рубин, с вашего позволения.

– Так вот, Миклош, спросить вас хочу. Как поживает Рыцарь Севера, есть ли какие-то изменения в его самочувствии?

– Никак нет. Самочувствие дрянь. Лежит, сам на себя не похож, – отрапортовал Тайный.

– Да не тянитесь вы так, не на докладе. Кто занимался допросом Северянина?

– За него… так я и отвечал за допрос… – растаял Миклош Рубен, он больше не походил на живого робота, – сначала у нас все хорошо шло. Пока мы разобрались, что к чему, вроде все нормально. Потом он нам картинки показывать стал, живые такие, и все в них узнаваемо.

– Что вам показывал северянин? – поинтересовался Серега.

– Да все больше непонятно, – признался Миклош.

– Это, простите полюбопытствовать, как так получилось. Только что сказали, что узнаваемо, а теперь непонятно?

– Это как раз просто. Он транслировал нам в разум вереницу картинок. Вот каждая картинка сама по себе понятна, а если попытаться связать их воедино, глупость несусветная получается, в которой ни смысла ни совести нет.

– Попробуйте припомнить, что там было?

– Леса в снегу, люди с оружием, много людей с оружием. Потом космос, звезды, корабли летят, затем какие-то огурцы, только как бы из железа. Потом и вовсе что-то непонятное. Только он это, батюшка князь, только вначале показывал, потом, видно, понял, что мы ничего не понимаем, и решил сделать нам попонятнее. Вот тогда он и выдал ряд картинок, в которых мы разобрались. Он сам из Стужи, это слово как бы само у нас в голове зародилось, когда он показывал свою родину. Дома все больше двух-трехэтажные, из дерева, охраняются. Потом его призвали куда-то в центр, он долго ехал на каком-то летательном аппарате, вроде и самолет не самолет, и на вертолет не похож. Но летает быстро. Его встретили в большом каменном городе, какая-то женщина в белых одеждах, она приказала ему найти что-то. Тут непонятно. Мы сами не поняли. Вроде как камень какой-то, только не камень, а будто живое существо. И находится этот предмет на Проклятых землях, вот тут как раз понятно, это они так наши земли называют. В поход он отправился не один. Было еще три человека, если их можно людьми называть, но вроде ничем особо не отличаются. Как я понял, один из них погиб при переходе. Их земли накрывает нечто вроде защитного купола. Со вторым мы так и не разобрались. Он и сам не знает, где второй.

– Итак, их отправили искать некий артефакт непонятного происхождения. Это ясно. Что он хотел от нас? – спросил Лех Шустрик.

– Вроде как помощи. Он все время показывал нам изображение этого предмета, но нам он незнаком. Где его искать? Непонятно. Тогда он начал собираться, хотел уйти. Вот тут я его и задержал. Вернее, это было сделано по-моему приказу. Он до этого несколько дней жил у нас в избе, под присмотром, но мог свободно перемещаться. А тут мы его надежно заперли, чтобы не исчез.

Лех Шустрик покачал осуждающе головой, но Миклош Рубин не хотел признавать за собой ошибки.

– А что вы мне прикажете делать? Вот ушел бы он незнамо куда? А вы потом спросили бы у меня, где, мол, пришелец с Севера? Почему не уследил? И что я вам на то скажу? Вот так-то. Считаю, что все правильно сделал. Тем более мы его в карцер не сажали, ничего такого не делали. Он свободно передвигался по избе, только за двери не мог выйти без нашего присмотра. Он пытался уйти, тогда мы ему четко объяснили, что нельзя. Кто же мог подумать, что он после этого так распереживается, что заболеет, а теперь вот и вовсе не встает. Лежит все время, ни с кем не разговаривает. В одну точку смотрит. Словно решил нам назло взять да помереть. Сам бледный, не ест. До этого он питался, у него маленькие такие баночки серебристого цвета с собой.

– Вот это как раз интересно, – задумчиво произнес Лех Шустрик. – Он что, решил жизнь самоубийством покончить? Глупо это как-то.

– Скорее всего, у него что-то типа программы самоликвидации сработало. Его задержали, он не может исполнить свою задачу, и организм сам выходит из игры, – поделился соображением Серега.

– Очень может быть, очень может, – покачал головой Шустрик. – Ладно, с этим на месте разберемся. Врачам Северянина показывали?

– Первым делом сразу вызвали. Он теперь под постоянным их наблюдением находится.

– И что они говорят?

– А они ничего почти и не говорят. Сами, кажись, не понимают, что с ним происходит. Вроде как затухает наш пришелец. Словно свечка, которая почти прогорела.

Больше Сергей ни о чем не спрашивал. Остаток пути они провели молча. Каждый о своем думал. Одинцов не мог избавиться от мысли, что с Северяниным все вышло как-то неуклюже. У них под боком огромная закрытая территория, на которой неизвестно что происходит, и явился от них посланец, а они его загубили. Как ни крути, а очень неаккуратно получается. Как бы им в результате новых врагов не нажить. Тут еще со старыми не все ясно, не хотелось бы оказаться между молотом и наковальней. К тому же эта Стужа весьма пугала Одинцова. С ихорами хотя бы все понятно, космические завоеватели. А кто такие северяне? Что от них можно ждать? Как у них получается общаться при помощи мыслеобразов?

За окном совсем рассвело. Солнце поднималось над по-осеннему разноцветным лесом, который окружал городок, когда они подъехали к одному из крайних домов, внешне ничем не примечательному. Деревенская изба, обнесенная высоким металлическим забором, такими все Подвязье застроено.

Перед воротами машины остановились, дождались, пока им откроют, после чего заехали внутрь. Выгрузка из транспорта повторилась. Сперва на разведку территории отправились волчьи гвардейцы, после чего полковник Дверич дал добро на выход. Мол, все в порядке, территория чистая.

– Помнишь, было время, когда мы без оглядки замки брали на одном дыхании. А теперь сиди в безопасности за броней и не высовывайся, – посетовал Серега, выбираясь из машины.

– В былые времена я мог и четверть выкушать без ущерба для здоровья, а теперь все больше для видимости, – сокрушенно вздохнул Лех. – Что поделать? Время идет, мы тоже на месте не стоим.

Оказавшись на свежем воздухе, Лех Шустрик распорядился, обращаясь к Миклошу Рубину:

– Распорядитесь накрыть для нас завтрак. Полковник Дверич, проконтролируйте. А мы пока взглянем на гостя одним глазом.

Миклош тотчас передал приказ одному из своих ребят, к которому тотчас прикрепили трех гвардейцев для оказания посильной помощи.

Сам же Миклош повел князя и Леха Шустрика в дом, где содержался Северянин.

Они переступили порог избы и оказались в сумраке. Миклош засуетился и включил свет, по пути задел обо что-то, тотчас отозвавшееся звоном и грохотом, выругался бранно и зашипел от досады, вспомнив, кто рядом с ним.

Они оказались в тесном коридоре, вешалки с одеждой на стенах, по центру стояла табуретка, на которой громоздился большой пустой стального цвета таз, который и спихнул Миклош. Что здесь делал таз, похоже, было непонятно даже самому Миклошу. На шум из комнаты выглянул молодой парень, один из тайных агентов, увидел попавшего в ловушку начальника, побледнел и выругался.

– Ох ты ж, епрст.

И тут же попал под гневную, но справедливую руку.

– Немедленно навести порядок. Чтобы ничего лишнего. Проверю, найду, расстреляю на месте за халатность при исполнении особо ответственного задания.

Агент еще больше сбледнул лицом, но, не пытаясь оправдаться, бросился ликвидировать последствия вылазки начальства.

– Почему у вас на сверхважном объекте бардак творится? – тут же спросил Лех Шустрик.

– Так парень молодой еще. Недавно из учебки. К нам направили. Мы, чтобы внимания не привлекать, не афишируем особо, кто здесь находится. Он, наверное, над кем-то из своих пошутить удумал, безмозглый, – попытался оправдать парня Миклош.

– Безмозглых на задании такого уровня быть не должно. Немедленно убрать, – распорядился Лех Шустрик.

– Выполним, – заверил его Миклош Рубин.

Они прошли коридором и оказались в большой светлой комнате, в дальнем углу которой стояла большая кровать с железными набалдашниками на спинке и в изголовье. На ней неподвижно под ворохом одеял лежал человек с осунувшимся лицом и широко-распахнутыми, смотрящими в потолок глазами.

– Он наш язык понимает? – спросил Одинцов шепотом.

Миклош склонился к уху князя и произнес:

– Все как есть разумеет, только сказать ничего не может.

Серега приблизился к больному. Ему тут же услужливо поставили кресло, в которое он и сел возле изголовья. С другой стороны кровати примостился на табурет Лех Шустрик. Другого кресла для него во всем доме найти не смогли. И это обстоятельство очень сильно смущало Миклоша Рубина.

Сергей всмотрелся в изможденное лицо пришельца. Вроде человек как человек, но чувствовалось в нем что-то запредельное, чужое. Если, конечно, встретишь такого на улице, в толпе, то ничего не заподозришь, пройдешь мимо, а вот если где один на один в темном переулке, то сразу в одночасье поверишь в похищение людей инопланетянами. У него были большие миндалевидные глаза темно-зеленого цвета с длинными, словно искусственными ресницами, подернутыми сединой. Когда-то красивые, они выглядели двумя черными провалами на белом полотне лица. Высокий открытый лоб, покрытый густой вязью еле видимых татуировок, какой-то растительный орнамент, похожий на морозные узоры на стекле. Длинные черные волосы с проседью, разметанные по подушке. Тонкие искривленные в усмешке губы, словно чужак видел что-то такое, о чем никто кроме него не догадывался, но это истинное знание способно изменить мир.

– Я князь Волк, – представился Сергей своим титулом, – управитель этих земель. Вы искали помощи, но вместо этого нашли узилище. Я прилетел, чтобы исправить это. Чем мы можем помочь вам? Скажите, и мы будем думать и решать? Люди, с которыми вы общались, не вправе были принимать какое-либо решение, они ждали меня. Боялись вас потерять, из-за этого задержали вас. Приношу вам глубочайшие извинения.

Сергей умолк, ожидая ответа или хоть какой-либо реакции от северянина. Но ее не последовало. Такое чувство, что он пребывал в состоянии блаженного сна, очень похожего на кому.

Лех подозвал к себе находящегося в комнате медика и о чем-то зашептал ему на ухо. Врач принялся шепотом рассказывать о состоянии пациента. Ничего утешительного Серега не услышал. Если необъяснимый процесс в организме северянина будет продолжаться, то к наступлению вечера он прекратит жизнедеятельность. Остановить его умирания они никак не могут, потому что не понимают причин. А раз неизвестно, почему это происходит, значит не ясно, с чем они борются.

Серега отвлекся на доклад врача и не заметил изменение в положении больного. Северянин перевел взгляд и сосредоточился на Одинцове. Он несколько раз моргнул, привыкая к своему пробудившемуся состоянию, выпростал из-под одеяла руку и дотронулся до запястья Одинцова.

Серега почувствовал, словно через него пропустили молнию, одновременно с этим он увидел, будто во вспышках фейерверков несколько причудливых картинок. Одна напоминала рождение новой звезды, большой взрыв. Другая показывала плачущего ребенка.

От неожиданности Серега дернулся, и контакт разорвался. Волчьи гвардейцы, застывшие на пороге комнаты, встрепенулись, но Лех остановил их взмахом руки, показывая, что ситуация под контролем.

Рука северянина упала на кровать, он часто-часто заморгал, попытался еще раз коснуться Сереги, только сил уже не хватало. Тогда Одинцов сам взял его руку в свою, показывая, что готов к разговору.

Сперва ничего не происходило. Человек Стужи то ли решал для себя стоит ли вновь пытаться наладить диалог, то ли просто с силами собирался. Сергей не торопил его, сейчас главное было не спугнуть чужака, иначе все можно потерять. И наконец ладони Сергея согрелись, словно из тела пришельца потекла к нему энергия.

В ту же минуту Одинцов растворился в видении, подаренном ему северянином.

Сергей оказался на заснеженной опушке леса. Вокруг, насколько хватало зрения, простирался густой еловый лес, укрытый толстой шубой снега, от ног Одинцова начиналась снежная поляна, уходящая резко в обрыв и простиравшаяся до замерзшего большого озера. На его берегу высилась большая каменная крепость, выглядевшая безжизненно.

– Не обращай внимания на это место. Это всего лишь декорации. Это не так важно, как может показаться. Не думай, что ты видишь истинное лицо Стужи. Это не так, – прозвучал позади него молодой звучный голос.

Одинцов резко обернулся, но позади него было пусто. Он вновь посмотрел на поле и увидел в нескольких шагах от себя северянина. Вероятно, таким он был, пока не пересек незримую границу и не вышел к людям. Высокий, стройный, закованный в серебряные латы, только внешне похожие на рыцарские, но предназначены они были хранить тело не от мечей и копий, а от куда более страшного и сокрушительного оружия, на плечи наброшен стального цвета плащ с меховым подбоем. Голову покрывал шлем с поднятым забралом.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросил, насторожившись, Сергей.

– Я витязь Стужи. Ты можешь звать меня Ник Хав. Я очень рад, что могу поговорить с тобой, князь, напрямую. Быть может, мы сможем тогда достигнуть взаимопонимания, – учтиво представился северянин.

– Мы достигнем всего, если я буду больше знать о вас и больше вас понимать, – несколько резко высказался Сергей. – Что такое Стужа? Почему вы себя так называете? Кто вы такие?

– Очень много вопросов. И очень мало времени на ответы. Боюсь, что если я буду все объяснять, мне не хватит оставшейся жизни той оболочки, которую вы заключили под стражу.

– Да. Ты умираешь. Мы пытаемся тебя спасти, но у нас ничего не получается. Как мы можем тебе помочь? – спросил встревоженно Сергей.

– Никак. Срок годности моей оболочки подходит к концу. Мне должно было хватить времени, чтобы найти Рачхии, так называемые Полюса Силы, но когда твои люди заключили меня под стражу, они оборвали мою связь со Стужей, тем самым сократив срок годности моей оболочки. И этот процесс необратим. К исходу этого дня в вашей системе координат моя оболочка распадется, а я окажусь на свободе. И это печально, потому что придется все начинать заново. Создавать оболочку и выходить к вам. Но так распорядилась, судьба. Мы ничего поделать не можем.

Ник Хав развел руками.

– Что это Рачхии? И за каким чертом они вам понадобились? – не сдержался и все-таки выругался Сергей.

– Ты вряд ли сможешь понять это сейчас, – сказал печально северянин.

– Так ты попытайся мне объяснить. Можешь начать с того, кто вы такие, – сурово заявил Одинцов.

– Я уже говорил, это долгая история. Но когда-то мы были людьми. И жили вместе со всеми на этой планете. Пока не появились ихоры, так их, кажется, зовут. Сопротивляться их вторжению мы не могли. Но и идти вместе с остальным стадом тоже. И тогда был запущен эксперимент под названием Стужа. Мы потомки тех людей, которые работали над этим экспериментом. Только мы не люди в привычном понимании этого слова.

– Что значит не люди? Кто же, черт меня дери, тогда вы такие? – удивленно воскликнул Серега.

– Мне будет сложно тебе это объяснить… – замялся Ник Хав.

– Да что ты все заладил, сложно да сложно. Ты уж говори, как есть, – начал сердиться Одинцов.

– Потому что твой понятийный аппарат слишком неподготовлен для общения со мной. Если я буду называть все своими именами, многое ты не поймешь. Сейчас я общаюсь с тобой. Завеса Стужи не позволяет нам общаться напрямую. И поэтому мы вынуждены были создать оболочку для меня, чтобы я мог встретиться с вами и поговорить. Мы, Люди Стужи, не имеем тел, по крайней мере в привычном вам понимании. Мы не питаемся мясом и растениями, не пьем молоко, воду и прочие напитки. Мы живем повсюду и нигде, но ареал нашего обитания ограничен Завесой Стужи, чтобы покинуть ее, мы должны создать оболочку. Это очень неудобно. Ваш мир несовершенен.

– Ну, уж какой есть, зато наш, – обиделся на северянина Одинцов. – Я слышал байку, что вы христиане. Такими являлись нашим людям? С большими крестами. У нас ходят легенды об обрядах, которые вы совершали на глазах наших людей.

– Давно это было. Пожалуй, мы единственные из этого мира сохранили истинную веру, только и она сильно претерпела изменения. В каком-то смысле мы стали совершеннее, и ближе к Творцу. Те же обряды, которые могли лице-зреть люди Проклятых земель, это попытка проповеди истинной веры. Когда-то Люди Стужи считали, что мы должны приобщить Проклятых к служению Истинному Богу. Но с тех пор многое изменилось. Теперь Снежная Королева считает, что это неверный путь.

– Снежная Королева? – удивился Серега.

– Она управляет Стужей. Она наша королева, мать и единое целое. Это сложно объяснить. Я бы не стал вдаваться в подробности, это долго объяснять.

– И что же теперь вам от нас нужно? – вконец запутавшись в хитросплетении мыслей северянина, спросил раздраженно Одинцов.

– Проклятые земли слишком долго находились под властью ихоров. Вы утратили контроль над своей судьбой. Сейчас вы прогнали ихоров, мы видели это. Мы радовались вместе с вами, но ваш триумф недолог. Скоро они вернутся. И тогда уже непокорных рабов загонят обратно в стойла. Мы не хотим этого, потому что ваш дом это еще и наш дом. И ихоры вряд ли будут разбираться, кто прав, кто виноват. Когда-то мы создали Стужу и устранились. Теперь мы не можем отсиживаться за высоким забором. Но и сражаться с ихорами напрямую мы не можем. Зато в наших силах создать такой забор, который они преодолеть не смогут, – с каменным выражением лица заявил Ник Хав.