Воительница: Под полной Луной

— Я слышу его молот, когда сражаюсь. Я слышу свое имя во вспышках молний, когда они сотрясают небо.

— И куда бог грома приведет тебя в этой жизни?

Хофунд пожал плечами.

— Не знаю, как дальше, но пока он привёл меня в Далр, где я встретил воительницу Хервёр.

Я рассмеялась.

— Я не воительница.

Хофунд не сдержал улыбки.

— И все же ты носишь это, — сказал он, указывая на мои топоры. — Там, где другие дамы носили бы драгоценные камни и амулеты, украшающие столь восхитительное синее платье.

— Это Хугин и Мунин, — погладила я древки топоров.

— В честь воронов Всеотца?

Я кивнула.

— Мыслящий и помнящий. Отличный способ умереть.

Я криво ухмыльнулась.

— О чём ты будешь завтра молиться? — поинтересовался Хофунд.

«О правде».

— Это касается лишь меня и Одина. А ты?

— Я надеюсь этой весной отправиться с Лейфом в плаванье и буду молиться об успехе в наших начинаниях.

— И всё?

— Возможно, ещё я попрошу, чтобы нас сопровождала и берегла от напастей дева-воительница с топорами-близнецами, — добавил он.

— Я думала, ты действительно пришёл молиться Одину, — усмехнулась я, поворачиваясь к божеству, — а ты пришёл поиздеваться.

— Я пришёл проверить, куда делась Хервёр, а по пути случайно встретил Одина.

— Ты серьезно?

— Кто бы в здравом уме не погнался за такой красивой девушкой в голубом платье?

— Если тебе просто хочется погоняться за красивыми вещами, то там, в зале, полно красавиц-рабынь, — едко процедила я. Он же не решил, что я из тех девушек, с которыми можно кувыркаться в поле за лесом?!

Хофунд выглядел смущенным и даже немного обиженным, а я почему-то была рада увидеть это выражение на его лице.

— Я не ищу ничего подобного, — пробормотал он и спустя несколько секунд добавил: — Моя мать была вёльвой.

Была.

Я молчала, ожидая продолжения.

— Она сказала мне, что я узнаю женщину, на которой мне суждено жениться, как только увижу ее — и будет она в голубом платье. Когда наш корабль прибыл в Далр сегодня утром, я увидел тебя. Только тебя. Представь себе мое удивление, когда я узнал, что ты — двоюродная сестра Лейфа, о которой он рассказывает с большой любовью.

Суждено жениться? Мой разум, переполненный пророчествами гидьи, думал о чём угодно, кроме брака.

— С чего ты взял, что я хочу замуж?

Хофунд легко улыбнулся.

— Я ничего не знаю о твоих желаниях. Но я точно знаю, что моя мать никогда не ошибалась.

Внутри меня скрутился тугой узел. Возможно ли такое? Нет. Ярл пообещал мне, что я никогда не выйду замуж, что он никогда не позволит мне смешать мою проклятую кровь и продолжить проклятый род. Он скорее убьет меня. И он не лгал. Его глаза вылезали из орбит, когда он так говорил, а вена на лбу пульсировала от гнева. И нелепо предполагать, что он станет делать для кого-то исключения — даже для Хофунда, сына конунга.

Я никогда не смогла бы выйти за него замуж. В лучшем случае, могла бы сбежать из этого места. В лучшем случае, найти битву, в которой достойно бы умерла. Но завоевать принца, надев голубое платье, — не такую судьбу уготовили мне боги.

И всё же… Его мать была вёльвой.

— Твоя мать… пусть она пирует в Вальхалле, где, несомненно, покоится ее дух, но я не уверена, что смогу принять ее пророчество.

— Разве ты не веришь в судьбу, Хервёр?

Ветер дул с холма, принося с собой снежинки. Откуда-то из глубины леса донеслось карканье ворона.

Я сделала глубокий вдох и выдохнула облачко пара.

— Твои слова льстят мне, но ты ничего не знаешь обо мне, и не важно, какое платье на мне надето. Спроси ярла, чего, по его мнению, я стою. Такая жизнь мне не предназначена. Ты очень скоро узнаешь правду, и мне жаль, что я потревожила твои мысли Спокойной ночи, Хофунд, — прошептала я, повернулась и пошла обратно в деревню.

Даже если бы в словах Хофунда была доля правды, я прекрасно знала, чем это всё закончится. Я была дочерью проклятого человека, мертвеца, раба, насильника… Я даже не знала, что из этого правда. Я была никем. Ничем.

В моем видении — было ли это видением? — Фрейя сказала правду. Пустые строки моей судьбы… Пройдет совсем немного времени, прежде чем Хофунд узнает об этом.

Неважно, как сильно Лейф любил меня, это было правдой. Было бы лучше, если бы Хофунд узнал об этом сейчас, прежде чем ему в голову пришли любые романтические идеи.

И только пробираясь по замерзшему полю обратно в деревню, когда налетевший ветер растрепал подол моего синего платья, я поняла, кто заставил меня его надеть.

Эйдис.

Я её убью.

Глава 12

Этой ночью мне снова снился сон.

Дым разъедал нос, пока я шла через пылающую деревню.

Я обернулась и увидела, как огромный мужчина замахнулся топором на Лейфа. Мой двоюродный брат блокировал своего противника и нанес тому удар мечом. Лицо Лейфа тут же забрызгали грязь и кровь.

Повернувшись, я направилась вниз по узкой тропинке, которая вела к дереву, росшему на холме сразу за деревней. Языки пламени мерцали на крышах, дым поднимался высокими столбами. Жители деревни кричали и в ужасе разбегались.

Я не останавливалась.

Два ворона, сидевшие на верхушке высокого дерева, закаркали, когда я подошла ближе. Скользкими от крови ладонями я крепко сжимала древки своих топоров.

На дереве вниз головой висел Один.

Я упала на колени.

— Отец, — прошептала я.

Но стоило ему открыть глаза, и я поняла, что на меня смотрит не Всеотец.

Вместо этого мой взгляд встретился с мужчиной с ярко-рыжими волосами и глазами янтарного цвета.

— Хервёр. Дочь моя. Ты будешь владеть мечом двергов.

— Кто ты? И кто я?

— Правда сама тебя найдёт.

Вороны с громким карканьем слетели с дерева.

Их оглушающие крики вырвали меня из сна. Я метнулась в сторону, падая с кровати.

— О, похоже, тебе снится неплохая драка, — сонно сказала Эйдис, лежавшая рядом со мной в постели.

Вздохнув, я заползла обратно на свою половину и села на краешек. В голове у меня стучало, а плечо болело в том месте, где ударилась об пол.

Я закрыла глаза и попыталась вспомнить мужчину из сна. У него были длинные рыжие волосы. Его тело было покрыто татуировками. Он выглядел как сплошь состоящий из мускулов воин из легенд. И глаза у него были цвета янтаря.

— Хервёр, — дёрнула меня за рукав Эйдис, — ложись спать.

Вздохнув, свернулась калачиком, и Эйдис обняла меня.

Я поморщилась.

— От тебя пахнет потом… и Лейфом.

— Да, — мечтательно произнесла она. — Похоже, он ничего не забыл без тренировок. А теперь оставь меня в покое и дай немного отдохнуть. Благодаря твоему двоюродному братцу ближайшее время я буду ходить, словно сутками напролёт на быке скакала. Я устала.

— А что скажет Локи, когда узнает, что к тебе наведывается Лейф?

Эйдис хихикнула.

— Это сад Локи, но иногда его может поливать и другой садовник.

Я покачала головой.

— Лучше расскажи о себе. Сын конунга уже признался тебе в любви?

— Признался, но пока не в любви. И скоро он узнает, кем меня считают в этой семье. И синее платье тут не поможет.

— Отлично, — рассмеялась вёльва.

— Отлично для кого?

— Хервёр, — Эйдис села на кровати, разбросав волосы по плечам. — Ты уже успела всё испортить?

— Что испортить?

— Свою судьбу.

— Судьбу? Я — проклятая дочь проклятого отца. Бельмо на глазу своей семьи. И мне точно не предначертана свадьба с сыном конунга.

Эйдис схватила меня за здоровое плечо и сильно встряхнула.

— Хервёр, — сказала она с ноткой редкой серьезности в голосе. — Не отвергай шанс, который кладут к твоим ногам боги. Неужели ты думаешь, что ярл когда-нибудь позволит тебе отправиться в набеги с мужчинами? Неужели ты думаешь, что он позволит тебе делать то, что ты хочешь? Ты в этом доме ещё большая рабыня, чем я. Но если ты завоюешь сердце Хофунда, у тебя может появиться шанс прожить жизнь так, как сама пожелаешь!

— Ты права: я ещё большая рабыня, чем ты. Но в одном ты ошибаешься.

— И в чём же?

— Когда конунг Гудмунд узнает, что я — дочь некого мёртвого ублюдка, или раба, или насильника — да неважно, какую историю расскажет ему дедушка! — он поищет жену для своего единственного сына в другом месте.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Знаю. Так зачем давать кому-то из нас надежду? — сказала я и поднялась. — А теперь вставай. Плевать, болят ли у тебя ноги после Лейфа, но солнце уже взошло, и нам нужно подготовиться к предстоящему дню. Боги взывают к нам.

* * *

Выбравшись из постели, я обнаружила, что тётя Аста уже проснулась. Под глазами у нее были темные круги, и она казалась более раздражительной, чем обычно. Очевидно, близнецы не давали ей уснуть, и, тем не менее, одета она была в свое лучшее платье. Ее рабыни гонялись за мальчиками, пытаясь умыть им лица и одеть в чистую одежду.

Как и всегда, за Астой следовала стайка кошек. Домашние животные Асты — кошки размером почти с маленькую собачку — постоянно присутствовали в нашей жизни. Но по какой-то причине ни одно из ее созданий никогда не привязывалось ко мне.

Аста появилась в нашей комнате как раз в тот момент, когда Эйдис закончила одевать маму. Я заметила, как Аста посмотрела на свою сестру, и в ее глазах вспыхнула ревность. Пусть её золотистые локоны теперь были усеяны серебристыми прядями, но моя мать была намного красивее своей сестры. Если Свафа была светловолосой со светлыми глазами, то Аста стала невысокой и круглолицей, с темными волосами и слишком длинным носом. Но все равно Аста была хорошенькой, даже с огромными глазами навыкате и тяжёлыми нависающими веками. Она пошла в дедушку, а моя мать пошла в бабушку.

Лейф, похоже, унаследовал внешность от Асты. И Кальдер, и близнецы выросли блондинами с бледной кожей, а Аста и мама были совсем не похожи друг на друга.

Мелочная ревность Асты должна была быть ниже ее достоинства, но всё было наоборот. Много раз эта ревность распространялась и на меня, потому что моя внешность была зеркальным отражением внешности моей матери, пусть это не принесло мне никакой пользы.

Одетая в самое красивое зеленое платье, моя мама выглядела как королева.

Свафа улыбнулась Асте.

— Прекрасно выглядишь, Аста.

Аста закатила глаза и зыркнула на меня исподлобья.

— Сними уже свои топоры.

— Если они тебе не нравятся, подойди и сними их сама, — ответила я.

Аста раздраженно вздохнула.

— Ярл будет недоволен.

— А когда ярл вообще был мной доволен?

Аста повернулась к Эйдис, оглядывая ее с головы до ног.

— Что это на ней? — каждое её слово было пропитано ядом.

Я посмотрела на Эйдис, которая была одета в простое серое платье.

— Эйдис, похоже Аста мечтает одолжить твой шикарный наряд, — хмыкнула я, раздражённая сварливостью своей тёти.

— Я не про этот мешок для зерна, а про украшение в её волосах. Откуда оно у тебя?

Я бросила взгляд на дубовый лист в волосах Эйдис и меня осенило, почему Аста спросила о нём.

Даже Аста была в курсе отношений между Эйдис и Лейфом, но предпочитала игнорировать их, как нечто несущественное и несерьёзное. Но если бы Лейф вдруг захотел превратить эту связь в нечто большее, Аста никогда бы не дала своего соизволения. Так что неудивительно, что она так разозлилась, решив, что украшение Эйдис подарил Лейф.

— Его выиграла я. Вчера. Для Эйдис.

— И отдала такую драгоценность своей рабыне?!

— Можешь забрать себе. Сразу после того, как заберёшь мои топоры.

Аста разочарованно фыркнула.

— Отведи свою мать в залу. И не пропадай сегодня, — сказала она, повернулась и зашагала прочь, на ходу крича на своих близнецов, а ее кошки следовали за ней по пятам.

— Она решила, что это подарок Лейфа, — повернулась я к Эйдис.

— Ну естественно.

— Вот завистливая… Будем надеяться, что она не решит её украсть.

Эйдис пожала плечами и приколола мне на грудь серебряную брошь с изображением ворона.

— Это уже не имеет значения. Её погибель не за горами, и не важно, что она решит сделать сейчас.

Я сжала ладонь Эйдис.

— Что ты сказала?

Вёльва замерла, помолчала и смущённо посмотрела не меня.

— Не знаю. А что я сказала?

— Ты сказала, что погибель Асты не за горами. Что ты имела в виду?

Эйдис покачала головой и прищурилась.

— Я… я не знаю.

Я нахмурилась. Эйдис не лгала, я была уверена. Она была невероятной озорницей и часто скрывала всю правду ради забавы, но никогда открыто не лгала… по крайней мере, мне. Иногда именно так складывались ее видения.

Я не сводила с Эйдис глаз.

— Когда ты была маленькой, у тебя была кукла, сделанная из соломы?

Эйдис отшатнулась, словно я влепила ей пощёчину.

— Маленькая кукла с куском красной ткани вместо платья? — продолжила я.

— Боги говорят с нами, — задумчиво протянула Эйдис. — На зимнем блоте, под волчьей луной… Боги говорят.

— И чего боги от нас хотят? — прошептала я.

— Это знают лишь они.

Я нахмурилась.

— Да, это волчья луна. Полная луна, — рассеянно произнесла моя мать.

Мы с Эйдис повернулись к ней.

Аста медленно затягивала шнуровку на рукаве.

— Мама?

— Все называют её волчьей, но почему так? Потому что волки воют лишь на полную луну. Так было, и так будет. И ты, Хервёр, тоже родилась под полной луной. И волки выли и скулили тогда до самого утра. Казалось, и сама луна начинала выть вместе с ними. Я помню…

Я посмотрела на Эйдис.

— Она помнит, — улыбнулась пророчица.

Порывшись в своей сумке, я вытащила маленький мешочек, который там припрятала, пересекла комнату и подошла к матери. Достав амулет в виде желудя, я осторожно надела его маме на шею.

— Что это? — спросила она, теребя маленький янтарный жёлудь.

— Подарок на день рождения, — ответила я.

Мама нахмурилась.

— Скоро твой день рождения.

— Да, — кивнула я.

С годами мне стало совершенно ясно, что ярл никогда не станет отмечать моё рождение. И на мою мать, которая чаще всего не ориентировалась ни в месте, ни во времени, нельзя было положиться в таких вещах.

И я стала отмечать прошедшие годы, даря ей что-нибудь и не ожидая подарка для себя.

— Он очень красивый, — сказала мама, поглаживая амулет. — Янтарь. Как твои глаза, — сказала мама, протягивая руку, чтобы коснуться моего лица. — Я помню, как завывали волки. Я думала, они съедят нас живьем, — произнесла она и вздрогнула.

Ее взгляд стал отстраненным, потемневшим. Она встрепенулась, будто почти что-то вспомнила, затем покачала головой и, повернувшись, улыбнулась Эйдис.

— Я этот лист ещё не видела, — указала она на заколку в волосах рабыни. — У тебя сегодня тоже день рождения, как и у меня?

— О, нет. Это мне подарил Локи.

— Ох, как мило. Ну что, идём? Уже время ужинать, — произнесла мама и вышла из комнаты, не дожидаясь нас.

Я вцепилась зубами в сжатый кулак, глядя ей в спину.

— Хервёр, — мягко позвала меня Эйдис.

— Забудь, — покачала я головой. — Идём.

— Хервёр, — снова произнесла Эйдис.

Я подняла на неё глаза.

— Не будь так упряма, поговори с Хофундом.

Я снова покачала головой и отправилась в залу.

Помещение было заполнено людьми. Мать и Аста заняли места на возвышении рядом с Гудрун. Конунг Гудмунд сидел рядом с дедушкой, остальные ярлы неподалеку. За длинными столами расселись остальные мужчины, которые ели, пили и веселились.

Я заметила Лейфа в толпе. Он сидел со своими старыми друзьями и Хофундом. Стоило мне посмотреть на них, как Хофунд поднял на меня глаза и приподнял свой рог с элем в приветственном жесте. Я коротко кивнула ему и еще раз оглядела комнату. Кальдер сидел со своими братьями за столом в углу. Вечно хмурый Эгил и притворно-веселый Эйлиф разговаривали с братом, и Эйлиф хлопал Кальдера по спине. При виде этого у меня кровь заледенела в жилах. Что-то здесь было не так. И хотя Горм молчал, я знала, что суть дела лежит где-то между младшими сыновьями ярла Ньяла.

Я пробиралась через комнату, смешиваясь с толпой и прислушиваясь к обрывкам разговоров. Люди обсуждали набеги, красивых женщин, богов и… Горма.

Заметив Торстена, личного охранника дедушки, я подошла к нему. Какая-то часть меня почувствовала укол вины за судьбу Горма. Если бы я предала свою семью, я могла бы спасти этого человека. Но я не смогла.

У меня не получится изменить судьбу, которую уготовили ему боги, но я сдержу слово, данное осуждённому.

— Хервёр, — вежливо кивнул мне Торстен.

— Торстен, я хочу знать, что стало с семьёй Горма.

— С семьёй Горма? — удивлённо вскинул брови мужчина.

— Да. С его женой и детьми.

Торстен покачал головой.

— Понятия не имею.

— Не лги мне. Тебя послали на его ферму. Что было дальше?

— Это вести не для юной девы, — нахмурился охранник.

— Только благодаря этой юной деве ты сейчас жив. Говори.

Он вздохнул.

— Мы захватили их ферму. Семья попыталась спрятаться в сарае, но сарай сожгли.

— Внутри были женщины и дети?

— Я же говорил, что эти вести не для юной…

— И никто не выжил? Ни один?

— Только младшая дочь, девчушка ещё…

— Где она сейчас?

Торстен вздохнул.

— Ее привезли обратно вместе со скотом с фермы. Я не знаю, Хервёр. Она была с животными, когда я видел её в последний раз. Ярлу сказали, что она жива, но он не отдавал никаких приказов.

Значит, ребёнка он тоже приговорит к смерти.

— А земли Горма? Что с ними?

— Они перешли во владение ярла. Он пошлет кого-нибудь присматривать за фермой и продолжать вести дела. Так всегда и происходит.

— Да неужели?

Торстен нахмурился.

— Так всегда происходит здесь.

Во взгляде, который Торстен бросил на меня, я прочитала понимание. Я не могла винить дедушку за то, что он хочет отомстить Горму, но убивать жену и детей? Они были невинны даже в глазах богов, и их кровь запятнала руки ярла.

Больше ничего не сказав, я склонила голову в знак благодарности Торстену и пошла дальше, обдумывая его слова. Я двинулась сквозь толпу, отыскивая местечко неподалеку от Кальдера и его братьев. Взяв рог с элем, я прислонилась к столбу и прислушалась к разговору.

— Он не пойдет с нами в набег. В душе он трус, — жестоко упрекнул брата Эгил.

— Конечно, он привык орудовать членом, а не мечом, — поддержал Эгила Эйлиф. — Сколько у тебя уже в Далре бастардов?

Кальдер пожал плечами.

— Кто считает? Я беру то, что мне нравится. Женщины Далра знают, кто будет ярлом, и их ноги раздвигаются при одной только мысли об этом. В чем здесь моя вина? Кроме того, ты просто завидуешь, потому что можешь произвести на свет только дочерей, — возразил Кальдер Эйлифу, затем повернулся к Эгилу. — И ты извергаешь яд только потому, что так и не простил меня за то, что я забрал у тебя Асту.

Услышав это, Эгил вскочил из-за стола с перекошенным от ярости лицом, и его табурет опрокинулся назад.

— Ты ничего у меня не забрал. Ярл украл то, что принадлежало мне. Это не имело к тебе никакого отношения, — яростно сказал он и с трясущимися руками вышел из зала.

Эйлиф посмотрел в спину уходящему брату и пожал плечами.

— Ты поступаешь неправильно, напоминая ему об этом, брат. Что касается моих дочерей, то их, конечно, слишком много. С другой стороны, их очень много, а значит, можно много сторговать, — сказал Эйлиф, стукнув своим рогом с элем по рогу Кальдера.

Мужчины захохотали.

Кальдер вздохнул и пожал плечами.

— Я не трус. Я нужен ярлу здесь. Я не могу участвовать в походе. Ты же знаешь: случились неприятности, и я должен остаться и быть настороже.

— Лейф вернулся. Оставь его разбираться с делами ярла. Нам рассказывали о богатом городе на востоке, прям ждущем, когда его разграбят. Идём с нами и обогатимся, брат, — сказал Эйлиф. — Заслужи себе имя делами, а не только по праву рождения.

— Я подумаю, — буркнул Кальдер.

— Тогда сходи спроси разрешения у Асты, — сказал Эйлиф со смешком. — У твоей жены и то яйца больше. Может быть, Аста со своими кошками пойдёт с нами в поход вместо тебя?

Кальдер побагровел от унижения.

Я посмотрела на Эйлифа. Он внимательно наблюдал за Кальдером, пока тот осушал рог эля. Я чувствовала, как мое сердце громко колотится в груди.

Комментарий об Эгиле и Асте удивил меня. Неужели между ними было что-то в прошлом? Почему я никогда не слышала об этом? Если всё было так, то враждебность по отношению к Кальдеру была вполне объяснима. И ещё это объясняло то, почему Эгил так и не женился.

Я нахмурилась. Разговор казался чем-то большим, чем просто позерством. Эгил и Эйлиф что-то замышляли. Этим людям нельзя было доверять; даже собственному брату они не сказали правду.

Я бросила взгляд на Лейфа.

Мой двоюродный брат общался с людьми за столом, а сидевший рядом Хофунд, к моему удивлению, не спускал с меня глаз.

Поймав мой взгляд, он легко улыбнулся.

На ум пришли слова Эйдис. Она была права в том, что ярл не позволил бы мне быть той, кем я захочу, и жить так, как я захочу. Но я не была подходящей невестой для сына конунга, а быть чьей-либо шлюхой у меня желания не было.

Я кивнула Хофунду, затем повернулась, поймала взгляд Эйдис и жестом велела ей принести мой плащ.

Я могла бы остаться в зале и пировать. Или могла бы спокойно сидеть и наблюдать, как у меня на глазах замышляется предательство. Или могла бы сидеть с Лейфом и слушать, как он планирует набеги, в которые я никогда не смогу пойти. Или я могла бы сидеть рядом с сыном конунга и мечтать о проведённой с ним ночи. Но ничто из этого не грело мне душу. Ничто в этом зале не было моим.

Я перевела взгляд на мать. Ее золотистые волосы сияли в свете пламени; она была живым воплощением красоты и сидела, поигрывая амулетом в виде желудя. На её губах играла задумчивая улыбка. Она не обращала внимания на суматоху вокруг себя, просто улыбалась собственным мыслям, куда бы они ее ни завели.

Я одним глотком допила эль и отставила рог.

Вернулась Эйдис, тоже накинувшая на плечи плащ.

— Знаешь, внутри немного теплее, чем снаружи, — сказала она, протягивая мне мой.

— Возможно, Локи хочет, чтобы я выиграла тебе ещё один амулет.

— Или, возможно, Хервёр чувствует себя подавленной и пытается сбежать от своей судьбы… утаскивая меня за собой.

— Некоторые хозяева отрезают рабыням языки, когда те слишком много болтают.

— Слава богам, мои хозяева — не такие жестокие варвары, — она подмигнула мне и направилась на улицу.

Глава 13

Оказавшись на улице, я развернулась в сторону загонов для животных и конюшен.

— И куда мы направляемся?

— Я дала слово мертвецу. И сдержу его.

— О, прелестно. Мне не терпится увидеть, какие неприятности это нам принесет. Ты же знаешь, что торг с мертвецами вряд ли приведет к хорошим результатам.

— Я уже проклята, а ты рабыня. Насколько хуже могут стать дела?

Воздух вокруг стойл был пропитан запахом свиного помета и шерсти животных. Работники фермы ухаживали за этим местом, сгребая навоз и кормя скот.

— О, свежее зимнее утро, — сказала Эйдис, деланно принюхиваясь, и быстро прикрыла нос рукой.

Я покачала головой.

— Ну же, леди Эйдис, не будьте такой надменной, — сказала я и повернулась к одному из работавших там парней. — Эй, ты! — окликнула я его.

Мальчик, который был занят раздачей зерна, остановился и посмотрел на меня.

— Леди Хервёр, — удивленно произнес он. — Ч-что вам нужно? Ярл… Неужели он…

— Ярл ни в чем не нуждается. Мне сказали, что сюда привезли домашний скот с фермы Горма.

Мальчишка кивнул.

— Две овцы, четыре коровы, пять коз, утки и куры. Все строго учтены, леди Хервёр.

— Не сомневаюсь. А ещё мне сказали, что вместе с ними привезли девочку.

Эйдис повернулась и посмотрела на меня.

Мальчик застыл.

— Ты знаешь, кого я имею в виду?

— Я…

— Ну?

— Да, леди Хервёр.

— Где она? — спросила я.

— Там, — сказал мальчик, указывая пальцем на загон. — С козами.

— Как ее зовут? — спросила я.

— Хильда.

Я кивнула, приподняла подол своего платья и прошла мимо сарая к загону для коз.

— И что мы делаем? — спросила Эйдис.

— А кто из нас вёльва? Подумай, как следует.

Когда мы подошли к загону для коз, я никого не увидела. Только когда Эйдис подошла к краю загона, чтобы погладить животных, все из которых пришли посмотреть, нет ли у нее чего-нибудь поесть, я заметила смятый, грязный клубок в задней части стойла около стены.

Маленькая девочка, которой было не больше пяти лет, цеплялась за такого же маленького козленка, словно от этого зависела ее жизнь. У нее были растрепанные светлые волосы, грязная одежда и поразительно голубые глаза.

Она уставилась на меня с выражением ужаса на лице. Я обогнула загон и опёрлась на участок стены рядом с тем местом, где скорчилась девочка.

Эйдис щебетала рядом с козами, гладя их по голове и играя с их ушами. Она зачерпнула немного зерна из ближайшего корыта и начала кормить животных, деланно сетуя на их бескультурность. Коза, за которую держалась девочка, изо всех сил пыталась освободиться и не пропустить своей порции еды.

— Похоже, она голодна, — сказала я.

— Нет. Она хочет остаться со мной.

— Конечно, хочет. И, тем не менее, она всё равно голодна. Тебе следует отпустить её поесть.

Девочка перевела взгляд с меня на козу и спустя долгое мгновение отпустила маленькое создание на свободу. Та поспешила присоединиться к остальным, запрыгнув на спину более крупной козы, чтобы подобраться поближе к Эйдис и ее зерну.

Я улыбнулась.

— Это ты её этому научила?

Девчушка покачала головой.

— Тебя зовут Хильда, не так ли?

Она подтянула ноги к груди и уставилась на коз, ничего не ответив.

— Ты знаешь, кто я?

Она покачала головой.

— Меня зовут Хервёр. Видишь, мое имя, так же, как и твоё, начинается на букву Х.

Девочка подняла на меня глаза.

Я кивнула.

— А это Эйдис, — сказала я, указывая на пророчицу. — Ваши козы очень голодны. Может, и ты сама проголодалась?

Девочка не ответила.

— Ты можешь пойти со мной и Эйдис. Я отведу тебя в большой зал, найду тебе что-нибудь поесть.

— Нет.

— Ты разве не голодна?

— Голодна. Но я жду своих маму и папу. Они скоро придут за мной.

Неужели ей никто не сказал? Разве она не знала? Я медленно и глубоко втянула воздух сквозь зубы.

— Нет. Они не придут.

Я посмотрела вниз на ребенка. Она сидела, уставившись на коз, ее глаза блестели от непролитых слёз.

— Думаю, тебе следует пойти со мной. Давай мы с Эйдис найдем тебе что-нибудь теплое из одежды. И немного еды.

— Мои козы…

— Мальчик присмотрит за ними.

Маленькая девочка подняла на меня глаза.

— Хервёр?

— Что, милая?

— Мои мать и отец… Они не вернутся?

— Нет.

— И что мне делать?

— Пойдем со мной. Я помогу тебе. Но ты должна кое-что пообещать.

— Что?

— Если кто-нибудь спросит, ты должна сказать людям, что тебя зовут Хилли. Ты сможешь это сделать?

— Мой отец называл меня Хилли.

— Тогда это все упростит.

Я протянула ей руку. Медленно, с трудом девочка поднялась из грязи. Я наклонилась и подняла её. Под всей этой грязью скрывалось очень милое создание.

— Хилли, ты знаешь, как зовут твоего отца?

Она кивнула.

— Папочка.

Я улыбнулась.

— А мать?

— Мамочка, — сказала она, и ее нижняя губа задрожала. — Хервёр, ты уверена, что они не придут?

— Уверена.

Выражение ужасной печали промелькнуло на лице девочки, и она уткнулась головой мне в плечо. Я нежно похлопала ее по спине и жестами показала Эйдис, что пора уходить.

Не сказав больше ни слова, я направилась обратно в дом, но вместо того, чтобы идти к парадному входу, я обошла строение и двинулась к входу для прислуги.

— Теперь я всё поняла, — просто сказала Эйдис.

— Я не допущу, чтобы ребенок умер на холоде из-за того, что мужчины строят заговоры и меряются силами.

Эйдис кивнула.

— Конечно, нет. Видимо, боги хотят, чтобы всё было именно так.

Вернувшись в главный дом, Эйдис быстро поспешила за тазом для умывания и свежим постельным бельем для маленькой девочки. Каким-то образом нам удалось незаметно пронести ребенка в спальню, которую я делила с матерью.

Дочь Горма молчала, пока Эйдис непринужденно болтала о козах, лошадях и утятах, приводя Хилли в порядок. Истории Эйдис всегда околдовывают слушателей. Ребенка убаюкала мирная тишина.

Как только Хилли переоделась, Эйдис принесла блюдо с едой для малышки. Девочка ела с аппетитом, не произнося ни слова и глядя в огонь.

— Что теперь? — спросила Эйдис.

— Кому ты доверяешь из других слуг?

Эйдис нахмурилась.

— На кухне работает старая Ода.

Ода жила в доме ярла столько, сколько я себя помнила, и она всегда была добра ко мне.

— Попроси ее, от моего имени, найти что-нибудь для ребенка.

— Она слишком мала.

— Мала. Но у нас лишь два варианта: попробовать спасти её или оставить в загоне с козами, и тогда к середине зимы она умрёт.

— Чей это ребенок? — спросила Эйдис.

— Горма.

Эйдис удивленно вскинула брови.

— Никто никогда не должен об этом узнать.

— Ты скажешь, что Хервёр купила её у торговца, который пришел на ярмарку. Это самая простая и правдоподобная ложь, в которую поверят остальные.

Эйдис уставилась на ребенка.

— Ты хорошо всё придумала, Хервёр. Боги отплатят тебе за доброту.

Я вздохнула.

— Не похоже, что они спешат расплатиться со мной. Ты поговоришь с Одой?

Эйдис кивнула.

— Спасибо, — сказала я ей.

После того как Эйдис ушла, я подошла к огню и села рядом с маленькой девочкой.

Она повернулась и оглядела комнату вокруг себя.

— Это дом ярла? — спросила малышка.

Я кивнула.

— Ты здесь живёшь? — уточнила она.

— Да. Я внучка ярла.

— Этот дом просто огромен.

— Так и есть. А ты бы хотела здесь жить? И помогать женщинам на кухне?

— Я умею резать овощи.

— Хорошо. Нам нужен тот, кто умеет резать овощи.

— Могу я увидеть своих коз?

— Может быть, чуть попозже. А пока будет лучше, если ты останешься в доме и будешь помогать.

Девочка снова встретилась со мной взглядом.

— Я не знаю, куда делась моя семья.

— Они с асами.

Она повернулась и снова посмотрела на огонь.

— Ясно.

— Я обещала кое-кому, что присмотрю за тобой. Если тебе что-нибудь понадобится, если ты испугаешься, если кто-нибудь тебя побеспокоит, ты должна прийти ко мне. Ты запомнила?

Она кивнула и снова принялась за еду.

Некоторое время спустя Эйдис вернулась со старой Одой, которая выглядела раздраженной.

— Не время подбирать бродяжек, Хервёр. На кухне нет ни пяди свободного места, чтобы ей было, где спать. И она слишком маленькая, чтобы работать.

— Она умеет нарезать овощи. А спать она может здесь.

— С тобой и твоей матерью? — удивленно спросила Ода.

Я кивнула.

— Пришлите ее сюда в конце вечера.

Ода вздохнула.

— Хорошо, Хервёр. Пойдём, девочка. Приступим к работе. Как тебя зовут?

Малышка посмотрела на меня.

Я кивнула ей.

— Хилли.

— Ладно, тогда идём, Хилли. У меня есть репа, которую нужно нарезать, — сказала она и, взяв девочку за руку, она вывела ребенка из комнаты. Девчушка оглянулась на меня через плечо, слегка улыбнувшись, а затем исчезла в коридоре главного дома.

Я вздохнула.

Эйдис хлопнула в ладоши.

— Отлично. Тогда возвращаемся в зал? Лейф и Хофунд…

Я подняла наши плащи и передала один из них Эйдис.

— Но на улице холодно, — заныла вёльва.

— Жалуйся богам, а не мне. Мы с тобой собираемся поискать лодку.

— Лодку?! — воскликнула Эйдис. — Хервёр… Почему из всех леди в этой стране я попала в услужение именно к той, которая меньше всего похожа на леди?!

— Я приму это за комплимент.

— Так и задумывалось.

Я рассмеялась.

— Да ладно тебе. Идём.

Глава 14

— Почему мы собираемся смотреть на корабли? — спросила Эйдис, кажется, в сотый раз.

— Я хочу посмотреть, кто здесь есть.

— А я решила, что ты хочешь сбежать.

— Хочу. Готова украсть со мной корабль и уплыть?

— Не сегодня.

— Что ж, по крайней мере, ты оставила мне надежду на будущее.

Петляя по оживленным деревенским улицам, мы обнаружили, что сонный Далр на самом деле не спит. Торговцы съезжались со всей округи, продавая свои товары прямо на улице. Блот приманил их, как крупа рыбу.

Мы с Эйдис вернулись к водам фьорда. Каждое место вдоль пристани было заставлено кораблями. Бухта была полна судов, между которыми едва хватало места для весел.

— Как утки в пруду, — фыркнула Эйдис.

Я заметила Дага — самого талантливого судостроителя города. Он весело смеялся, разговаривая с торговцем.

Я посмотрела на один из кораблей, пришвартованных неподалеку. Это было новое судно. Даг строил его всю осень в надежде получить за него хорошую цену от одного из приезжих ярлов или даже от нашего. Но до сих пор они с дедушкой не пришли к соглашению о цене, к большому неудовольствию обоих.

Обойдя его незамеченной, я проскользнула на корабль, Эйдис запрыгнула следом за мной.

— В последний раз, когда я была на корабле, он привёз меня сюда, — сказала Эйдис.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я могла оказаться в худшем месте и с худшими людьми.

— Ты помнишь что-нибудь из того, что было раньше? — поинтересовалась я.

— Соломенную куклу, — ответила она с вымученной улыбкой. Я редко спрашивала её о прошлом. Я знала, что это причиняло ей боль. Её слишком рано отняли у всего и у всех, кого она любила.

— Ты помнишь свою мать? Своего отца? — спросила я, дотрагиваясь до высокой мачты и подняв голову к небу.

— И да, и нет. Я не могу сказать, воспоминания ли это или плод моего воображения. Я помню темноволосых мужчину и женщину. Но я не помню их имен. Я не помню ничего, кроме своего собственного имени, снега, саней с лошадьми и этой куклы. Как ты узнала о ней?

— Может, теперь я такая же вёльва, как и ты?

Эйдис рассмеялась.

— Боги будут трепетать от страха, ведь ты выведаешь все их секреты.

— Во имя Одина, что ты там делаешь? — послышался голос Дага.

Я повернулась и обнаружила, что он изучает нас с Эйдис с озадаченным выражением лица.

— Хервёр, — покачал он головой. — Ты, как и всегда, путаешься под ногами.

— Сколько человек нужно, чтобы управлять таким кораблем? — поинтересовалась я.

Даг погладил свою длинную, заплетенную в косички бороду.

— На нём может идти только небольшая команда, но чтобы преодолеть большое расстояние, нужно минимум двадцать четыре мужчины. А лучше — тридцать.

— А сколько женщин? — уточнила Эйдис с озорной улыбкой на лице.

Даг усмехнулся.

Я прошла на нос корабля и встала у мачты.

— Я хочу, чтобы ты пригласил меня сюда, — сказала я Дагу. — После блота. Хочу, чтобы ты показал мне, как управлять парусом.

— И тогда ярл покажет мне, как надевать петлю на шею. Нет, Хервёр.

— Я заплачу тебе.

— Нет.

— Крыша твоего дома нуждается в ремонте. Я видела, как ты латал её после снежной бури. Я заплачу тебе достаточно, чтобы ты смог её починить.

Даг уставился на меня, скрестив руки на груди.

— Нет. Как бы мне ни хотелось сказать «да», я должен сказать тебе «нет».

— И в чем же ты ей отказываешь? — раздался чей-то голос.

Я обернулась и увидела Лейфа и стоящего рядом с ним Хофунда.

— Лейф, — Даг почтительно склонил голову. — Добро пожаловать домой. Ты же знаешь Хервёр, она всегда придумывает что-то, неподобающее леди. Теперь она хочет отправиться в плавание

— Конечно, хочет, — кивнул Лейф.

— Даг не берёт меня с собой, — сказала я своему двоюродному брату.

— Почему нет? — спросил Лейф у корабельщика.

Мужчина развел руками, как будто ответ был очевиден.

Лейф нахмурился и встретился со мной взглядом.

— Я возьму тебя с собой, — произнес он.

— Обещай мне, — потребовала я.

— Обещаю.

Хофунд переводил взгляд с моего двоюродного брата на меня и обратно.

— Что ж, раз с этим покончено, мы можем идти, — сказала Эйдис, спускаясь с корабля на пристань, и Хофунд протянул руку, чтобы поддержать ее. — Спасибо, — вежливо поблагодарила она.

Хофунд молча кивнул.

Эйдис повернулась ко мне и нахмурилась.

Я вздохнула и подошла ближе к остальным.

— Хервёр… — начал Даг извиняющимся голосом.

Я покачала головой.

— Ничего не говори. Я всё понимаю, — сказала я, кладя руку ему на плечо.

Он тяжело вздохнул и кивнул.

Я повернулась к Лейфу.

— Хофунд предложил пойти и посмотреть игры. Дедушка становится с каждой минутой всё более раздражительным, так что мне показалось, что сейчас самое время уйти.

— И кем он недоволен на этот раз?

— Как обычно, всеми. Но моим отцом в особенности.

— Почему?

— Потому что отец хочет этой весной отправиться в поход с моими дядями.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, обдумывая услышанное.

— Не нужно сейчас ничего говорить, Хервёр. Даже я понимаю, что предложение моего отца слишком странно. Давай пока отложим этот разговор и посмотрим, что за празднества сегодня устраиваются, — сказал Лейф и притянул Эйдис поближе к себе, сжимая чуть ниже спины, пока они спускались с пирса. И хотя этот жест был игривым и для посторонних казался лишь выражением похоти, я услышала, как он прошептал провидице:

— Тебе не холодно? Принести ещё один плащ потеплее?

Эйдис покачала головой и поцеловала его в щеку.

Мы с Хофундом последовали за ними и двинулись через оживленную деревню обратно к полю, где проходили все игры.

— Помнишь последний девятилетний блот? — поинтересовался Хофунд.

— Чуть-чуть. Помню, что народу была куча, и можно было легко потеряться в толпе.

— Похоже, тебе нравится теряться. Растворяться в тени. Забавно наблюдать за тобой. В одно мгновение ты здесь, а в следующее тебя уже нет. Я решил превратить это в игру, чтобы посмотреть, смогу ли я тебя вычислить, но ты часто оказываешься слишком быстра для меня.

— Можно многое узнать, будучи невидимым.

— А почему, думаешь, я за тобой наблюдаю? — улыбнулся он, и я тоже не смогла сдержать смешок.

— И что же ты узнал?

— Что ты чужая в своей семье.

Это была правда, но произнесённая вслух она жалила не хуже кинжала.

— Мне нет места в доме ярла, — ответила я, стараясь, чтобы голос не выдал ни единой эмоции.

— И ещё в Далре есть какая-то тайна. Загадка, которую ты пытаешься разгадать.

— В ночь перед вашим приездом какие-то люди ворвались в общую залу и попытались убить мою семью. Я хочу знать, почему, и кто за этим стоял.

— Лейф говорил об этом. Но ещё он упомянул то, что ты старательно обходишь стороной.

— И что же?

— Что зачинщиков остановила именно ты.

— Я сделала то, что должна была.

— И сделала это отменно. Лейф сказал, что ты спасла всю семью. Боги будут довольны такой воительницей, как ты — женщиной, которая защищает близких ей людей. Но есть кое-что, чего я не понимаю. Почему твой дедушка не принимает твой выбор и не даёт сражаться? Уверен, боги будут рады такому подарку. Я видел в Далре дев-воительниц, значит, это не запрещено.

— Да, здесь живут девы-воительницы, но зовут их не Хервёр.

— И что же не так с твоим именем?

— Этот вопрос тебе лучше задать самому ярлу.

Хофунд нахмурился.

— Хервёр, твой отец… Он..?

Вот мы и добрались до вопроса, который мог всё разрушить.

— Мой отец… — начала я, но нас перебила обернувшаяся через плечо Эйдис.

— Хервёр, смотри, там Ирса, — сказала она, указывая на одну из проходящих игр, но в её взгляде я увидела предупреждение.

На поле вокруг нас шло множество соревнований. Кто-то из мальчиков позвал Лейфа присоединиться к их игре в кнаттлейкр, но он отмахнулся.

Ирса сражалась против воина-великана. Выставив щит перед собой, она изучала своего противника. Я знала этот ход. У этого мужчины не было ни единого шанса.

Он вскинул топор, но Ирса действовала мгновенно. Она ударила мужчину краем щита, и я услышала, как хрустнули кости его носа.

Толпа сочувственно загудела.

Мужчина зашатался и выронил топор, когда из его носа брызнула кровь. Зазвучал горн, и мужчина, руководивший игрой, зааплодировал.

Ирса выиграла этот бой.

— Кто рискнёт бросить вызов нашей победительнице? — прогрохотал он.

— Я! — крикнула я в ответ.

Ирса повернулась на звук голоса и, заметив меня, ухмыльнулась.

Оставив позади Хофунда и его вопрос, который так и остался без ответа, я бросилась вперёд, чтобы бросить вызов своей учительнице.

Глава 15

Стянув плащ, я протянула его Эйдис.

— Не забудь, что у тебя дыра на полплеча, — прошептала она.

— А у Ирсы больная нога. Мы равны.

— Тот, чья кровь прольётся первой, проиграет. Но никаких смертей. Да примет Тор жертву вашей крови! — провозгласил мужчина-распорядитель.

— Смотри, девочка, испачкаешь свое красивое платьице, — сказала Ирса, оглядывая меня с ног до головы.

— Только если упаду на задницу, а я этого не планирую.

Ирса фыркнула.

— Посмотрим.

Я сняла с пояса один из своих топоров, выставила перед собой щит и приготовилась.

— Начали! — крикнул распорядитель игры.

Ирса бросилась на меня, сильно размахивая топором. Я ненавидела, когда она так делала. Бросила в неё свой щит, сильно удивив, и отскочила в сторону, схватив другой щит, лежавший поблизости. Защищаясь, я снова повернулась к ней лицом.

Седовласая воительница рассмеялась.

Толпа за моей спиной возликовала, включая Лейфа, Эйдис и Хофунда.

Ирса пинком отбросила щит в сторону, и я заметила, как гримаса боли исказила её лицо. Должно быть, её нога разболелась после спуска с горы. С моей стороны было несправедливо использовать ее травму против нее самой. Кроме того, если остальные еще не заметили, я не хотела ее выдавать.

Ирса усмехнулась, откинув прилипшие к мокрому лбу волосы, и снова бросилась на меня. Я уклонилась вправо, но она предвидела это движение.

Её топор ударил по моему щиту. В этот же момент она сильно толкнула меня, заставив отшатнуться назад. Я отбросила щит и вытащила из-за пояса второй топор, покрутила оружием и двинулась на соперницу.

Я замахнулась. Ирса блокировала удар. Я потянулась, схватила её за руку и притянула к себе, но она вывернула руку, разрывая хватку, и отскочила в сторону, уронив при этом свой щит.

Я рассмеялась и бросилась на неё.

Ирса атаковала, но я встретила ее удар собственными топорами, блокировав его. Я почувствовала, как сила столкновения нашего оружия болью отдалась в моём плече, но заставила себя не обращать на это внимания.

Это был прием, который мы отрабатывали сотни раз, и на освоение которого ушли недели. Мы начинали тренироваться с деревянными мечами и топорами. Я покидала пещеру Ирсы с большей кучей синяков и порезов, чем мне хотелось признавать.

Ирса наклонилась ко мне.

— Неплохо, — прошептала она. — Но ты кое о чём забыла.

Мгновение спустя я почувствовала, как она ударила меня ногой. Я ахнула, чувствуя, как ноги перестают меня держать. Топоры выпали у меня из рук, а я сильно ударилась о землю. Мгновение спустя я уже лежала на земле, уставившись в небо. Ухмыляясь, надо мной склонилась Ирса.

— Ай-яй-яй, — зацокала она языком. — Вот ты всё-таки и упала на задницу.

— Но я не ранена, — усмехнулась я в ответ и, молниеносно вытащив брошь из ворота платья, царапнула ладонь Ирсы.

Распорядительно игры громко провозгласил:

— Хервёр пролила кровь соперника! У нас есть победитель.

Посмеиваясь, Ирса повесила свой топор обратно на пояс и протянула мне руку, помогая подняться, и при этом оперлась на левую ногу. Я была права: правая нога у воительницы болела.

— Для победителя, — сказал распорядитель игры, протягивая мне хлеб, испеченный в форме Мьёльнира. Ухмыляясь, я передала его Ирсе, которая склонила передо мной голову и сунула кругляш в свою сумку.

— Ты молодец, — Лейф от души хлопнул меня по спине.

Я благодарно кивнула.

— Теперь она вся в грязи, — нахмурившись, сказала Эйдис Ирсе, быстро стряхивая грязь и листья с моей одежды.

Ирса закатила глаза, но промолчала.

Я хмыкнула про себя. Ирса и Эйдис хорошо знали друг друга, но их темпераменты не совпадали. Ирса была слишком неприветлива и сдержанна для проказницы Эйдис. А Эйдис, в свою очередь, находила Ирсу слишком суровой.

— Ярл идёт! Ярл идёт! — крикнул кто-то.

Эйдис накинула мне на плечи плащ, чтобы прикрыть испачканное грязью платье.

Я проследила за взглядами остальных. Дедушка и конунг Гудмунд возглавляли шествие, ярл Туве и остальные члены семейства следовали за ними. Где-то среди колонны мелькнули золотистые волосы моей матери.

— Ты отлично сражалась, — повернулся ко мне Хофунд, оглядел с ног до головы и внезапно коснулся моей щеки.

Я отшатнулась и сделала шаг назад.

— Ты испачкалась, вот здесь, — сказал он, протягивая руку, чтобы стереть пятно с моего лица.

— Спасибо, — буркнула я, пытаясь сама стереть грязь.

Меня захлестнули смешанные эмоции. Я не хотела ничего чувствовать к этому красивому мужчине. Здесь меня не ждало ничего, кроме разочарования и разбитого сердца. И всё же…

Когда ярл приблизился к нам, я обернулась, чтобы поговорить с Ирсой, но оказалось, что она уже ушла.

— Куда она делась? — спросила я шёпотом у Эйдис.

Вёльва пожала плечами.

— Сын мой, — позвал конунг Гудмунд, улыбаясь Хофунду. — Как проходят игры?

— Тор будет рад видеть, какие сильные воины соревнуются во славу его имени, — ответил Хофунд.

— Очень хорошо, очень хорошо. Ах, милая Хервёр. Как прелестно расцветают розами твои щёки на морозных ветрах, — произнёс конунг, улыбаясь мне. — С волосами, как у Сиф, точь-в-точь как у твоей матери. Хервёр — красивая девушка, не правда ли, сын мой?

Я неловко улыбнулась.

Стоявший рядом с ним дедушка окинул меня ледяным взглядом.

— Ты прав, отец, — кивнул Хофунд.

— Идём, ярл Бьяртмар, посмотрим, сможем ли мы метнуть топор так же хорошо, как молодёжь, — предложил конунг, указывая на загон в конце поля.

— Сначала выпьем мёда, — хмыкнул дедушка, указывая на торговца.

— Ты прав. Идём! — согласился конунг, и процессия двинулась дальше.

Аста на мгновение остановилась.

— Где твой отец? — спросила она Лейфа с обеспокоенным выражением на лице.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Лейф.

Аста повернулась ко мне и кинула взглядом с ног до головы.

— У тебя грязь в волосах, — прошипела она, но мгновение спустя Хакон и Хальгер отделились от группы и побежали к продавцу сыра.

— Сы-ы-ы-ыр! — закричали они в один голос.

Выругавшись, Аста побежала за ними.

Нахмурившись, я окинула взглядом свои свисавшие по плечам золотистые локоны. Она была права: к моим косам прилипла грязь.

Рядом со мной остановилась мама, отвлечённая чем-то, видимым лишь ею.

— Мам?

Звук моего голоса вернул её в реальность.

— Хервёр, — сказала она с улыбкой, потянувшись, чтобы взять меня за руку, и указала куда-то через мое плечо.

Я оглянулась и увидела Ирсу, сидящую у костра на краю поля. Она пила из кружки и ела хлеб, который я выиграла.

— Я знаю ту женщину? — спросила она у меня.

Я перевела взгляд с мамы на Ирсу.

— Нет. Думаю, нет.

— По крайней мере, насколько тебе известно, — шепнула мне Эйдис.

Лейф глянул на провидицу.

— Кто она? — поинтересовалась мама.

— Её зовут Ирса.

Мать смотрела на Ирсу так долго, что воительница, наконец, подняла глаза. Но стоило ей увидеть, что мы смотрим на нее, как она нахмурилась и отвернулась.

— Свафа! — Гудрун, жена дедушки, позвала мою маму и помахала ей рукой.

— Почему бы тебе не пойти с ней, — мягко предложила я.

— Хорошо, — кивнула она, поцеловала меня в щеку и пошла к остальным.

Я нахмурилась.

Стоявший рядом со мной Хофунд смотрел вслед уходящей маме.

— Она не всегда была такой, — сказала я ему. По какой-то причине мне захотелось, чтоб он знал, что моя мать на самом деле не слабоумная. — Она провалилась под лед в ночь, когда я родилась… по крайней мере, так мне говорили. Все думали, что она умрет, однако боги сохранили ей жизнь, но отняли разум и память. Теперь она просто… плывет по этому миру — то ли человек, то ли призрак.

— А твой отец? — поинтересовался Хофунд.

— В кои-то веки дедушка прав, — громко объявил Лейф и добавил со смехом: — Самое время выпить. Идёмте! Угощаю всех медовухой!

Мы повернулись к палаткам, но я заколебалась и вновь повернулась к Ирсе, чтобы предложить ей присоединиться.

Но она уже ушла.

Глава 16

Мы провели день, бродя среди соревнующихся, пируя и общаясь с собравшимися на блот людьми. Больше я Ирсу не видела.

Однако к полудню пришло время собираться в главном доме, чтобы подготовиться к церемонии. Многие люди уже отправились в рощу, чтобы принести молитвы богам, однако сами обряды в эту ночь не начинались до прибытия ярла и его семьи.

Прежде чем солнце скрылось за горизонтом, жрецы прибыли в зал. Последний блот состоялся девять лет назад, и я была ещё ребёнком, поэтому не очень хорошо запомнила обряд.

Но я запомнила жрецов.

Одетые в чёрное, с лицами, раскрашенными смесью туши, крови и меловой белой пасты, с нарисованными на лбу рунами, они явно принадлежали не этому миру.

Эйвинд, дедушкин скальд, увел Лейфа, Кальдера и ярла готовиться. Как ярл Далра, дедушка был духовным центром нашей общины. Именно он должен был призвать богов сегодня вечером.

Аста присоединилась к нам с матерью в нашей комнате. Три гидьи пришли из рощи, чтобы навестить нас.

Одна из женщин, самая старшая, велела Эйдис подбросить дров в костер. Пламя обжигало так сильно, что я вспотела.

После того как комната была нагрета, для нас приготовили ванны. По указанию гидьи рабы отправились за водой из фьорда. Пока мы ждали их возвращения, женщины варили для нас отвары, которые нам потом следовало выпить. Они пахли травами и были на вкус как тот самый напиток, который Фрейя дала мне в моем странном видении.

Когда рабы вернулись, они вылили ледяную воду в наши ванны для купания. Пока Эйдис помогала мне войти в воду, все мое тело дрожало. Вода была такой холодной, что я испугалась, как бы у меня не остановилось сердце, но я взяла себя в руки и промолчала.

У меня кружилась голова от трав, которые жгла жрица, и землистого запаха варева. В одном углу комнаты гидья стучала в барабан и что-то тихо напевала. Другая жрица ухаживала за Астой, рисуя кровью руны на обнаженной плоти.

С помощью Эйдис я вымыла свои длинные волосы и заплела их в косу. Эйдис помогла мне выбраться из ванны, но стоило мне подняться, как я покачнулась. Мой разум словно пытался меня покинуть.

Эйдис пристально на меня посмотрела.

— Не уносись пока слишком далеко к богам, — прошептала она.

После того, как я вытерлась, ко мне подошла жрица, которая разрисовывала Асту.

Я взглянула на свою тетю, которую уже облачали в белый халат. Она пристально разглядывала меня, беззастенчиво смотря на мое обнаженное тело.

— На что ты так смотришь, Аста? — услышала я голос матери, которая не спускала глаз с сестры.

— Никуда я не смотрю, — огрызнулась Аста.

— Ещё как смотришь. Ты смотришь на Хервёр. Завидуешь ей?

— Завидую? Кому?! Приблуде от раба? Было бы чему завидовать! — фыркнула Аста и отвернулась.

Я посмотрела на нахмурившуюся маму.

— Ты не права! — неожиданно разозлилась мама. На моей памяти она никогда не злилась. — Хервёр — не дочь раба!

Аста закатила глаза.

— Ну конечно. Свафа — умница. Свафа — красавица, равная златовласой Сиф. Свафа — сладкоголосая. Папина любимица. И куда тебя завела твоя красота?!

Разъяренная мама бросилась к Асте и влепила пощечину, размазав написанные на лице руны.

Я бросила взгляд на жриц, но они молчали и продолжали делать свою работу.

Аста ахнула.

— Ты не права, — холодно повторила мама.

На глаза Асты навернулись слёзы.

— Да неужели? Тогда кто отец Хервёр? Почему ты нам не говоришь?!

— Я…, - начала мама, и взгляд её внезапно стал отсутствующим.

Аста рассмеялась.

— Ты мне больше нравилась, когда была в здравом уме. По крайней мере, тогда ты могла дать отпор, а сейчас… Словно драться с чучелом, которое не может ответить. Ты бесполезна.

Во мне вскипела ярость. Не раздумывая, я двинулась к Асте. Но когда она увидела, что я приближаюсь, и отступила назад, было уже слишком поздно. Я схватила её за шею, прижала к стене и легонько сдавила.

— Ещё одно подобное слово, тётя, и в жертву богам сегодня принесут тебя.

— Ты не посмеешь, — прохрипела Аста.

— Ещё как посмею, — сказала я, наклоняясь, чтобы удержать её испуганный взгляд. — Мне нечего терять, и боги с радостью примут твой злобный язык в качестве подношения. Кстати… А может мне и не придется тебя убивать. Эйдис, подай нож. Дай мне вырезать этот поганый язык.

Я сильнее сжала ее шею, и глаза Асты выпучились. Но мои глаза сыграли со мной злую шутку, заставив увидеть ее по-другому — маленькую, ревнивую девочку с чересчур большим носом, вечно находящуюся в тени своей прекрасной старшей сестры.

— Хервёр, — лицо Асты побагровело. — Прошу тебя. Прошу…

Я тяжело вздохнула и отпустила тётю.

Задыхаясь, Аста бросилась прочь от меня, прижимая руки к горлу, и села на краешек маминой кровати, пытаясь отдышаться.

— Достаточно. Идём, — сказала Эйдис, уводя меня из комнаты. — Ты сможешь отрезать ей язык позже, если у нее хватит наглости снова его высунуть.

Я подошла к маме.

— Ты в порядке?

Она кивнула, но в глазах её стояли слёзы.

— Хервёр, — прошептала она. — Я хочу вспомнить. Действительно хочу. Я просто… не могу. Но в глубине души я знаю, что твой отец был хорошим человеком.

Я взяла маму за руку и прижалась лбом к её лбу.

— Конечно, он был хорошим. Иначе ты бы его не полюбила.

Мама кивнула и вернулась к очагу.

Моя голова была тяжелой и кружилась, а сердце бешено колотилось в груди. Мной овладела убийственная ярость. Мне потребовались все мои силы, чтобы не придушить сегодня свою тётушку.

Я закрыла глаза, стараясь успокоиться и мечтая, чтобы сердце перестало бешено колотиться. Гидья, тем временем, вернулась и продолжила готовить меня к ритуалу.

Аста не проронила больше ни слова. Мать сидела у огня, глядя на языки пламени, и непролитые слезы застилали ее глаза. Что бы ни знала мать, что бы она ни помнила о моем отце, это было заперто внутри её памяти. Мне всегда казалось, что она способна дойти до пропасти воспоминаний, а потом… она отшатывалась обратно.

Только обрывки прошлого время от времени всплывали на поверхность. В остальном она стала похожа на тихое озеро, гладь которого спокойна и ничем не примечательна, но глубоко под водой скрыты страшные секреты.

Как только гидья закончила разрисовывать меня рунами, Эйдис натянула на меня простой белый халат, а я надела туфли. Когда мы втроем были готовы, жрицы повели нас в зал.

Там уже ждали ярл, Кальдер и Лейф. Другая гидья стояла рядом с Гудрун, которая была подготовлена точно так же, как и мы. Младших мальчиков Асты нигде не было видно.

У меня закружилась голова, а тело стало легким. Это было то же самое ощущение, которое я испытывала, когда выпивала слишком много медовухи. Я была пьяна, но дело было не в алкоголе.

Жрецы, размеренно ударяющие в барабаны, направились к дверям, и мы вышли из чересчур жаркого главного дома на прохладный ночной воздух.

Я вздрогнула, и Эйдис сжала мою ладонь.

— Ты, рождённая под волчьей луной, почувствуешь эту ночь гораздо сильнее, чем другие. Один будет говорить с тобой. Тор попытается заняться с тобой любовью. Локи уже вовсю устраивает пакости. Сегодня вечером ты почти узнала имя своего отца. Я снова и снова просила Локи раскрыть нам этот секрет, и однажды он так и сделает. Однажды, когда знание сожжет мир дотла, он откроет правду. Но сегодня вечером ты должна просто слушать.

— Я верю во Всеотца.

— Один, Один. Всегда только Один. Неужели остальные боги недостаточно хороши для Хервёр? — усмехнулась Эйдис.

— У меня нет отца, лишь Один. Он и есть мой отец, и однажды я стану его валькирией. А Локи, пожалуй, оставлю тебе.

Эйдис захохотала.

— А Тора?

— Пусть Тор услышит молитвы Хофунда и даст сыну конунга то, что тот ищет. Но это буду не я.

— Поживём — увидим.

Глава 17

Мы направились из дома через деревню к роще. Ярл Бьяртмар и Гудрун шли впереди, Кальдер и Аста следовали за ними. Лейф шёл за родителями, а мы с мамой и Эйдис замыкали шествие.

Мой двоюродный брат оглянулся на меня. У него был такой же отсутствующий взгляд, как и у остальных. Что бы ни дали нам жрецы, это пробудило внутри нас самые глубинные силы. Лейф потянулся к Эйдис и жестом попросил вёльву взять его за руку. Сначала она заколебалась, но затем решила подойти ближе.

Мы направились к роще.

Путь освещали высокие факелы. Толпа притихла, когда мы проходили мимо. Единственными звуками, которые можно было услышать, были барабанный бой и пение жрецов. Мы направились к фигуре Одина у входа в рощу. Там нас уже ждали конунг Гудмунд, Хофунд, ярл Туве, ярл Ньял и их семьи, включая Эгила и Эйлифа. У конунга и его сына на лбу были нарисованы руны. Конунг Гудмунд склонил голову перед дедушкой.

Я отыскала глазами Хофунда.

Мы не сводили друг с друга взгляд.

В моей груди шевельнулось чувство, в котором я не хотела признаваться даже себе самой.

Дедушка поднял руки и повернулся лицом к толпе. Воцарилась полная тишина.

— Мы начнем обряд с того, что поблагодарим Одина за его многочисленные благословения. Всеотец, продолжай присматривать за Далром. Сегодня вечером мы приготовили для тебя много жертв. И ещё мы возносим хвалу Тору. Благослови наши набеги этой весной!

Ярд Бьяртмар махнул рукой, и жрец, державший в руках металлический щит, громко ударил по нему молотом.

По полю разнесся громкий звон. Он был громче, глубже и резче, чем звон колокола. Я ощутила отклик глубоко в своей груди. Снова и снова мужчина бил молотом, пытаясь приковать к нам взор Тора.

— Хвала Одину! Хвала Тору! Здесь, у ног Всеотца, конунг Гудмунд принесет сегодня вечером первую жертву, — крикнул дедушка.

Конунг выступил вперёд, подав знак своим слугам.

Дом Гудмунда, по-видимому, был тесно связан с богом грома. Как и Хофунд, конунг носил на шее большой амулет в форме Мьёльнира.

Козел заблеял, когда его вывели вперед. Один из жрецов держал животное за рога, а другой подставлял под животное миску. Конунг сделал шаг вперед. Достав из-за пояса нож, он перерезал животному горло, и крики создания заглушило кровавое бульканье. Кровь собрали в чашу, которую жрец вручил конунгу вместе с веткой Ока Гримнира.

Окунув листья в кровь, он обошел собравшихся, окропив всех священной кровью. Я закрыла глаза и прислушалась к биению своего сердца.

Один. Всеотец. Ты слышишь меня? Направь моё будущее подальше от этого места. Забери меня отсюда. Тор, ударь своим молотом и призови меня на битву.

Жрец бил своим молотом по металлическому щиту снова и снова, и резкий звук разносился по полю и достигал ушей богов.

Я почувствовала, как капли крови брызнули на мое тело и лицо, стоило конунгу подойти ближе. Я открыла глаза, но мое зрение затуманилось, пламя и люди вокруг меня то появлялись, то исчезали.

Завершив окропление собравшихся, конунг вернулся к статуе Одина и облил резную фигуру оставшейся кровью.

Один из жрецов кивнул дедушке, и мы направились к роще и Оку Гримнира; остальные ярлы и их семьи двинулись за нами. Я взглянула на Эйдис, которая держалась поближе к Лейфу. У нее было странное выражение лица, ее зрачки расширились и взгляд остекленел, стоило ей ступить в рощу. Видение. Но о чём?

Пока мы пробирались к Оку Гримнира, я слышала блеяние коз и тихое ржание лошадей, которых привели для принесения в жертву. Но стоило мне взглянуть на Око Гримнира, меня пробрала дрожь.

Людей переместили. Горм и остальные заговорщики были подвешены к веткам дерева за ноги. Я молилась, чтобы у старой Оды хватило здравого смысла оставить маленькую Хильду — Хилли — сегодня вечером на кухне.

Обернувшись, я уставилась на Эгила и Эйлифа. Они смотрели на мужчин, которые вскоре станут даром богам, но выражения их лиц ничего не выдавали.

Шествие остановилось. Жрецы громко били в барабаны и пели. Их голоса эхом разносились по лесу. Я закрыла глаза. Несмотря на порывы морозного зимнего воздуха, мне стало жарко. Желудок скрутило, к горлу подкатил ком, и я пошатнулась.

К моему вящему удивлению, поддержал меня не Лейф, к которому я неосознанно протянула руку.

Хофунд.

Обхватив меня рукой за талию, он придвинулся ближе, защищая и помогая.

И на этот раз я не отстранилась.

Дедушка подошел к пруду перед древом. Окружающие воду статуи отбрасывали длинные тени в свете костра. Казалось, что сами боги стояли среди нас и наблюдали.

— В этот день, когда луна поднимается высоко в небе, мы просим богов благословить все наши начинания. В мире и в битвах пусть Один дарует нам мудрость. Пусть Бальдер прольет на нас свой славный свет. Пусть Фрейр благословит земли, которые мы будем засевать этим летом. И пусть Тор дарует нам славу в набегах и сражениях. Сегодня вечером мы совершим эти подношения вам, ваны и асы, чтобы вы могли благословлять нас в грядущие годы. Берегите наши земли. Присмотрите за нашими семьями. И воздайте нам славу, чтобы мы могли воссесть рядом с вами в Вальхалле, где мы поведаем о наших деяниях. Придите же, позвольте нам принести наши подношения!

После этого жрецы начали подводить животных к водоёму и одному за другим перерезать им горло; кровь ручьём стекала в воду. Я наблюдала, как чернильная жидкость растекалась по поверхности заводи и разносилась по водам фьорда, меняя цвет в свете пламени и луны.

После этого жрецы подошли к мужчинам, подвешенным на ветвях тиса. Один из раскрашенных готи сделал знак дедушке присоединиться.

Я обернулась и обвела глазами толпу, вглядываясь в лица стоявших рядом со мной. Семья Горма была мертва. Но что насчёт остальных? Что будет с теми, кто станет наблюдать, как их любимых приносят в жертву богам? Обрадуются ли они, узнав, что кровь тех, кого они любили, будет пролита в честь Одина, Бальдера и Тора, или они будут кипеть от ярости?

Я знала, что чувствовала бы я. Я бы почтила память тех, кого потеряла, но после этого все мои мысли занимала бы лишь месть тем, кто отнял у меня близких.

Мой взгляд остановился, когда я заметила в толпе лицо Хамнера Одноухого. Он наблюдал за происходящим с выражением подавленной ярости на лице. Если бы я была одним из тех, кто наблюдал, как приносят в жертву дорогого мне человека, я бы выглядела точно так же.

Все взгляды были прикованы к висящим мужчинам, и все ждали, затаив дыхание.

Я посмотрела на Хофунда, на лице которого смешались разные эмоции. В его взгляде я увидела и жалость, и уважение. Его лицо, словно зеркало, отражало волнения моего сердца.

— Один Всеотец, эти люди выступили против своего ярла, попытались свергнуть лидера, который любил их как отец — как я люблю всех в Далре. Как отец, я обязан защищать всех вас. Когда растут сорняки, их нужно выкорчевывать. Там, где появляется болезнь, она должна быть уничтожена. Сегодня вечером мы освободим этих людей от позора, который они навлекли на свои семьи, на своего ярла и на богов. Этой ночью эти люди принесут свои жизни в жертву богам. И благодаря их жертве пусть Один смилостивиться и примет их в Вальхалле. А если нет, то пусть они обретут покой. Всё в руках Всеотца. Но, как милосердный отец, я предлагаю этим людям шанс на загробную жизнь, наполненную славой, тогда как по праву я мог бы скормить этих вероломных перебежчиков своим собакам. Пусть Один примет их жертву! — воззвал дедушка.

Дедушка взял Горма за волосы. Мужчина открыл глаза, но не произнёс ни звука. Дедушка что-то тихо сказал ему, а мгновение спустя провел лезвием по горлу мужчины.

— Пусть его кровь напитает Око Гримнира, семя Иггдрасиля, и пусть боги примут эту жертву. Ликуйте, ибо обрели они загробную жизнь! — призвал дедушка.

И толпа возликовала.

Я огляделась вокруг. На краю поляны, прислонившись к высокому дубу, стояла Ирса. Ее руки были скрещены на груди, и она наблюдала за происходящим со смешанным выражением презрения и почтения на лице.

Одному за другим дедушка перерезал горло повешенным. Всего их было девять, и кровь их пропитала землю, когда они покидали этот мир в качестве жертвы богам.

Когда всё закончилось, дедушка громко провозгласил:

— Люди Далра, приносите богам жертвы, какие пожелаете. Пируйте и пейте. Ваш ярл и боги позаботились обо всех.

Люди зааплодировали. Теперь, после завершения обряда, начинался настоящий праздник. На кострах в поле уже жарилось мясо. Легкий ветерок доносил запах дыма. По приказу ярла на вертелах томились олени, коровы и свиньи — достаточно, чтобы накормить целое поселение.

Это был грандиозный пир. Но от запаха готовящегося мяса, смешанного с запахом мокрой земли, трав, сожженных жрецами, снега и крови, у меня скрутило живот и закружилась голова.

— Хервёр, — прошептал Хофунд. — Идём со мной.

Взяв меня за руку, сын конунга повел меня к заводи, где остальные уже бросали в воду подношения богам. Я видела, как люди опускали в воду ценные безделушки из слоновой кости и серебра, монеты и многое другое.

Хофунд снял амулет Мьёльнир со своей шеи, прошептал что-то себе под нос и, поцеловав молот, бросил его в заводь, не спуская с меня глаз.

Рядом с нами к пруду подошли Кальдер с Астой, дедушка и семья ярла Туве.

Я глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула и покачнулась, глядя в воду, но Хофунд меня поддержал.

Я вытащила маленький нож, который прятала в ботинке и, схватив косу, переброшенную через левое плечо, отрезала прядь волос. Я подняла ее перед лицом и посмотрела на фигуру Одина, стоящую возле бассейна.

Всеотец. Направь меня к участи, которую ты мне обещал. Направь меня к моей судьбе.

Перед глазами всё поплыло.

На мгновение деревянный идол сменился человеком. Он держал высокий посох, на каждом плече у него было по ворону, а на голове — кривая остроконечная шляпа.

Хервёр.

Дочь моя.

Правда сама тебя найдёт.

Я моргнула.

Человек превратился обратно в кусок дерева.

Я бросила косу в воду и повернулась к Хофунду, протянувшему мне руку. Я вложила свою ладонь в его, и он повел меня прочь от пруда обратно к полям, где собирались остальные.

Оглянувшись, я увидела, как мать опустилась на колени и бросила в воду камень, на котором до этого начертила несколько рун. Она коснулась рукой поверхности окрашенной кровью воды, затем приложила кончики пальцев ко лбу. Позади нее терпеливо ждали Лейф и Эйдис. Эйдис встретилась со мной взглядом и кивнула, словно говоря, что я могу идти, и она сама присмотрит за мамой. Я еще раз оглядела толпу в поисках Ирсы, но её уже нигде не было.

Когда мы повернулись, чтобы уйти, по лесу пронесся холодный ветер. И в этом дуновении я услышала знакомый шепот:

Хервёр.

Дочь моя.

Правда сама тебя найдёт.

Глава 18

На выходе из леса я споткнулась и чуть не упала.

— Хервёр! — Хофунд аккуратно придержал меня за талию.

— Прости. Это всё…

— Блот. И отвар, который дали тебе жрецы. Я всё понимаю. Идём, тебе надо поесть, станет легче.

Мы двинулись в сторону долины. Куда бы я ни посмотрела, повсюду горели костры. Воздух был наполнен барабанным боем и песнопениями. Люди ели, пили и возносили молитвы. А немного дальше, в тенях деревьев, я заметила пару, которая по-своему дарила подношение Фрейе, богине любви и плодородия. Женщина громко кричала от удовольствия, и стоны её эхом возносились к небесам.

— Боги играют с нами, словно мы деревянные фигурки на шахматной доске. Но через нас исполняют они свою волю, — сказал Хофунд.

— Ты возносил молитву Тору?

Он кивнул.

— И о чём же ты просил бога грома?

— Это касается лишь меня и Тора, — хитро усмехнулся Хофунд и аккуратно коснулся моей остриженной косы. — Теперь у тебя одна коса длиннее другой.

Я пожала плечами.

— Эйдис всё переплетёт.

— Или…

— Или? — вскинула я брови.

— Можешь срезать и вторую, и отдать её мне.

— Зачем она тебе?

— Буду надевать перед битвой, как амулет.

Он мягко погладил меня по щеке и пробежался пальцами по распустившимся волосам.

Я замерла. Сильное желание, которого я раньше никогда не испытывала, заставило меня вздрогнуть. Хофунд положил руку мне на бедро и притянул ближе к себе. Между нашими лицами осталось пару сантиметров, и он прошептал:

— Так ты подаришь мне прядь своих волос?

— Да, — выдохнула я.

— Будет слишком нагло просить тебя ещё и о поцелуе?

— Нагло.

— Но не слишком?

Мои глаза встретились с его, и я промолчала. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, и в то же время знала, что для нас обоих это не закончится ничем, кроме душевной боли. Я желала его и ненавидела себя за это желание. Но когда он наклонился ко мне, прижавшись своими мягкими губами к моим, я не отстранилась.

Меня не первый раз кто-то по-настоящему целовал. Но когда я ощутила, как его тело прижимается к моему, вдохнула аромат кедра и меда, которые окружали его, и попробовала сладко-солёный привкус его губ, мой разум словно взорвался.

Когда он узнает, что я незаконнорождённая, он меня бросит.

Когда он узнает, что я проклята.

Когда он узнает, что я — никто.

Когда он узнает…

Но не в эту минуту.

Дрожащими руками я нежно погладила его по спине, ощущая упругие мышцы, и меня захлестнуло желание, которого я никогда раньше не испытывала.

— Хервёр, — прошептал он мне на ухо. — С того момента, как я увидел тебя, — тебя и твое голубое платье, — я знал, что ты будешь моей. Плыви со мной. Сражайся со мной. Будь со мной.

Я сделала шаг назад.

— Я не могу.

Хофунд нахмурился в недоумении.

— Почему?

Я покачала головой. Когда он узнает, когда он узнает… Может, лучше, если он услышит всё от меня? И прямо сейчас?

— Ярл никогда этого не позволит, а твой отец его поддержит, стоит ему узнать…

— Узнать что?

— Что я — незаконнорождённая. Я… я даже не знаю, кто мой отец. С моей матерью случилось что-то ужасное. Сам видишь, какая она. Она даже не помнит моего отца. Ходят слухи, что ее изнасиловал раб или что похуже. Я — результат того ужаса, что погубил мою мать. Я проклята и совсем не подхожу сыну конунга.

Хофунд покачал головой.

— Рабы становятся свободными людьми, бастарды становятся ярлами, конунги становятся рабами. Мы сами вершим свою судьбу. Твоя кровь не имеет значения.

— И тем не менее, конунг на это не согласится.

— Если ты не знаешь своего отца, то почему доверяешь лишь злобным сплетням? А вдруг твой отец был одним из богов?

— Не сочиняй небылиц.

— Почему ты веришь сразу в худшее, а не в лучшее?

— Мой дедушка уверяет всех, что я проклята. Возможно, он единственный, кто знает, кем на самом деле был мой отец. И по моему опыту, тьма в этом мире встречается куда чаще, чем свет.

— Однако солнце и луна одинаково важны для неба.

— Ты говоришь, как скальд.

Хофунд вновь коснулся моей косы и вытащил нож из-за пояса. Я не остановила его. Я приказала себе оставаться неподвижной, пока он отрезáл прядь моих волос. Поднеся ее к носу, он глубоко вдохнул.

— Моя мать была вёльвой. Ее видения никогда не лгали. Я найду способ освободить тебя от цепей, которые связывают тебя. А если не смогу, значит, я всё равно тебя недостоин.

Глава 19

Надвигалась ночь. Долина была полна огней, радостных криков, музыки и веселья. Но во всём этом была какая-то странность. Мое тело ощущало себя наполовину отделенным от самого себя.

Кем была та Хервёр, подарившая прядь своих волос мужчине, который теперь носил их на запястье как браслет для обручения? Кем была та Хервёр, чье сердце наполнялось светом и надеждой каждый раз, когда ее взгляд останавливался на это воине, преданном Тору?

Мы с Хофундом ели и пили, наблюдая за сражениями воинов, перебрасывающихся шутками, пока из темноты не появилась взволнованная Эйдис.

— Хервёр, — прошептала она, — твоя мать исчезла. Не знаю, куда.

У меня внутри всё скрутилось в тугой узел.

— Где ты видела её в последний раз?

— Рядом с Оком Гримнира, а потом она просто испарилась.

— Где Лейф?

— Уже ищет её.

Отставив в сторону эль, мы с Хофундом присоединились к Лейфу и Эйдис и направились обратно к Оку Гримнира. Мое сердце бешено колотилось. Моя мать могла быть где угодно. А вдруг кто-нибудь добрался до нее? Мы все еще не знали наверняка, кто стоял за нападением на поселение. Кто-то мог похитить маму. Или, что еще хуже, она могла просто заблудиться в лесу.

Возле великого древа мы нашли Лейфа, разговаривающего с жрецом. Многие люди ещё были там, вознося свои молитвы, но мамы нигде не было видно.

— Он её не видел, — сказал Лейф, кивая на жреца. — Мы с Эйдис посмотрим на той стороне холма.

— А мы поищем там, — указала я в сторону, куда ходила в своём видении.

Хофунд последовал за мной.

— Она часто пропадает?

— Она не нарочно.

Несколько лет назад мама решила искупаться в середине зимы. Она выбралась на берег далеко от деревни и чуть не замерзла насмерть, прежде чем мы нашли ее. Потребовались все целительские способности жрецов, чтобы она не лишилась пальцев на руках и ногах.

После того случая начали ходить разговоры о том, что она делала нечто подобное давным-давно, когда я была еще девочкой. И в тот раз ее спас какой-то житель деревни.

Однако на этот раз у меня появилась идея, куда могли увести ее боги.

— Сюда, — махнула я Хофунду.

Идя по следам из моего видения, мы с Хофундом пересекли холм и спустились в долину. Я шла вдоль ручья, пока не увидела свет в окне дома, спрятанного глубоко в лесу.

Недалеко от него, рядом с ручьем, лежал в воде камень, на вершине которого был разведён небольшой костер. Там я заметила мать и жрицу, Фрейю. И ещё, к моему удивлению, рядом с матерью сидела Ирса.

Стоило нам приблизиться, как мама подняла глаза.

— Хервёр? — Кто-то нарисовал кровью свежую руну у нее на лбу.

Я старалась не злиться. Мама и понятия не имела, как сильно нас напугала.

— Мам, ты заставила нас поволноваться.

— Ой, прости. Я была здесь, с Ирсой. Ты знаешь Ирсу?

Я посмотрела на Ирсу, которая старалась не встречаться со мной взглядом.

— Знаю. А ты?

— Конечно, и очень хорошо. Ирса — моя самая близкая подруга в деревне. Она не смогла отправиться со мной в долгое путешествие из-за болезни её отца.

Я уставилась на Ирсу. Воительница каким-то образом забыла упомянуть, что моя мать была ее «близкой подругой».

— Ирса, — жёстко начала я, но воительница жестом приказала мне замолчать. Вместо этого она наклонила голову в сторону Фрейи, которая смотрела на луну.

Глаза жрицы закатились так, что остались видны только склеры. Она что-то напевала и раскачивалась, водя окровавленными руками над чашей.

— Она говорит с богами, — прошептал Хофунд.

Ирса жестом приказала мне не вмешиваться и повернулась к матери.

— Свафа, а что случилось в том долгом путешествии, куда я не смогла отправиться с тобой? Где ты была?

— В великом зале Уппсалы. Меня там обожали.

— Не сомневаюсь, — слегка улыбнулась Ирса. — А где ты встретила отца Хервёр?

— Там же, при дворе конунга Ингви.

— Конунга Ингви? — прошептала я.

Я и раньше слышала имя этого шведского конунга, но никогда не слышала, чтобы дедушка упоминал о каком-либо визите в Уппсалу. Только теперь, когда мама назвала его имя, я вспомнила, как Аста в гневе бросила, что маме в своё время была предоставлена прекрасная возможность, но она её упустила.

Я взглянула на Хофунда, который выглядел не менее удивленным.

— И что там произошло? — не отступала Ирса. — Что случилось при дворе конунга Ингви?

— Я…, - начала мама, и на её лице появилось огорчённое выражение.

Сидящая рядом Фрейя начала яростно раскачиваться, шепча всё быстрее и быстрее.

— Что там случилось? — повторила с нажимом Ирса.

— Я была беременна. Мы ждали, Ингеборг и я. Мы ждали. Потом… он пришел. Он сказал нам. Луна была полной. Выли волки. А потом — только темные волны и лед. И он… он…, - мама с каждой секунд тревожилась всё сильнее и потом воскликнула: — Он умер!

Её всхлипывания эхом разнеслись в ночи.

Фрейя очнулась от транса.

Я бросилась к испуганной матери.

— Мам, мамочка, — прошептала я, сжимая её руки своими. — Всё в порядке.

— Луна была полной, — повторила она, пристально глядя на меня дикими глазами, и погладила меня по лицу. — Волки в лесу выли, — прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.

— Всё в порядке, всё закончилось, — бормотала я.

Мама сделала глубокий вдох и огляделась вокруг.

— Где мы? — шёпотом поинтересовалась она.

— В Далре. Сегодня блот, — напомнила я.

— Ах, да, — кивнула она и перевела взгляд с Фреи на Ирсу. Она безмятежно улыбнулась воительнице без единого признака узнавания. — Здравствуй. А ты кто?

Ирса вскочила и со злости швырнула горящее полено в заводь, а затем скрылась за деревьями, не попрощавшись. Нахмурившись, я смотрела ей вслед. Скоро Ирсе придется ответить на мои вопросы. Но не сегодня.

— Свафа, леди Свафа! — услышали мы голос бежавшей от холма Эйдис. Ее платье задралось до колен, но стоило ей нас увидеть, как её лицо озарило облегчение.

С противоположной стороны холма показался Лейф.

— С ней всё хорошо? Я слышала крики, — произнесла Эйдис.

Я кивнула.

— Од, что случилось? — обратилась мама к Эйдис.

Я повернулась к жрице.

— Кто дал тебе право так с ней поступать?!

Фрейя нахмурилась.

— Свафа много раз ходила этим путем в юности. Она сама нашла здесь Ирсу и меня, и это не было совпадением. Мы втроем…когда-то мы были лучшими подругами. Ирса и я надеялись…мы хотели узнать, что стало с девушкой, которую мы когда-то знали и любили.

Я пристально посмотрела на жрицу.

— Твои усилия принесли лишь боль.

— Нет, не только. Теперь мы знаем кое-что новое.

Конунг Ингви.

— И какой с этого прок? Идём, мам, пора возвращаться домой.

— Конечно, — закивала мама.

— Хервёр, — позвала Фрейя. — Разве ты не видишь? Она любила его. Твоё зачатие не стало для неё травмой или горем. Она любила его, но он умер.

Я уставилась на жрицу. Она была права. Мою мать никто не держал в плену и не насиловал.

И всё же, я ненавидела то, что Фрейя притащила ее сюда и использовала древнюю магию, чтобы добиться ответов. И еще больше я ненавидела то, что Ирса лгала мне все эти годы.

Я крепко сжала мамину ладонь.

— Я отведу её обратно, — сказала я Хофунду.

Он кивнул.

— Я иду с вами.

— И мы, — кивнул Лейф на стоящую рядом Эйдис.

— А куда мы идём? — поинтересовалась мама.

— Домой.

— Аста украла мои сапожки.

— Нет, мам, никто ничего не крал. Они на тебе.

— Правда? — она посмотрела на свои ноги. — А как я их вернула?

Моё сердце болезненно сжалось, и у меня не хватило духу настаивать на своём.

Когда мы добрались до дома, Лейф и Эйдис повели маму внутрь.

Хофунд коснулся ладонью моей щеки.

— Ты в порядке?

Я кивнула, но это было ложью. Казалось, вся жизнь перевернулась с ног на голову, но я не хотела, чтобы он знал об этом. Здесь поработали боги. Я не могла понять, чего они хотели от меня, от всех нас. Но я все равно чувствовала, как они двигают нами, как пешками.

— Когда вы отплываете?

— Послезавтра. Мой отец уладит с ярлами последние вопросы, и мы уходим. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной.

Я нахмурилась.

— Хофунд…

— Я не слепой и вижу, как обстоят дела в Далре. Лейф сказал достаточно. Моего отца не станут беспокоить вопросы твоего происхождения. Для нас это не имеет значения, особенно в свете… того, что я чувствую к тебе.

— Ты меня не знаешь.

— Я знаю достаточно, чтобы понять, что хочу узнать ещё больше. И я знаю достаточно, чтобы понять, что это место не для тебя. Пойдем со мной. Будь мой воительницей, сражайся рядом со мной. Давай просто будем вместе. А потом, может быть, и больше. Если твое сердце этого хочет.

Я хотела уехать отсюда. Я хотела жить своей жизнью. Я никогда не предполагала, что мои мечты могут сбыться, потому что дедушка кучу раз говорил мне, что я буду жить и умру служанкой в его доме. Почему я должна верить чему-то другому?

Однако Один предопределил мне великую судьбу.

— Разве ты не хочешь отправиться со мной? — игриво прошептал Хофунд, приподнимая мой подбородок.

— Боюсь, мне не позволено выбирать.

— Посмотрим. — Хофунд пристально посмотрел мне в глаза, наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

Мои ноги словно стали ватными. Я сделала глубокий вдох, уловив насыщенный аромат кедра, исходящий от его волос, почувствовала прикосновение его бороды к своей коже.

Этого не может быть. Я была проклятой девушкой. Дедушка знал обо мне что-то, что убивало всё моё будущее. Мне нужно было беречь свое сердце, потому что достаточно скоро Хофунд уйдет, и любая ложная надежда уйдет вместе с ним.

Наконец, выдохнув, он отстранился и прижался своим лбом к моему. Мы стояли так долгое время. Наконец, он прошептал:

— Я поговорю со своим отцом.

— Это ничем не поможет. Спокойной ночи, Хофунд, — прошептала я и вернулась в дом.

Я вернулась в комнату, которую делила с мамой, и обнаружила, что она сидит на краю кровати. Она только что стерла последнюю из рун, которые украшали ее лицо.

Эйдис не было. Судя по звукам сдавленного смеха, доносящимся из комнаты Лейфа рядом с нашей, в ближайшее время она точно не вернётся.

— Хервёр, — улыбнулась мне мать. — Правда, красивая свадьба вышла?

Я тяжело вздохнула.

— Да.

Я еще раз напомнила себе, что это не её вина. Она не виновата, что у нее помутился рассудок. Я подошла к огню. Налив немного воды в миску, взяла мокрую тряпку и начала стирать руны со своей кожи. Но стоило мне убрать знаки, нарисованные жрицами, как меня обуяло раздражение. Я обернулась и посмотрела на мать.

— Мам, ты действительно была в Уппсале?

— В Уппсале? О, там есть прекрасный величественный храм.

Я вскочила; сердце гулко колотилось в груди.

— Это там ты встретила моего отца?

Свафа не ответила.

— Мама!

— Что такое, милая? — сонно спросила она.

— Ты встретила моего отца в Уппсале, при дворе конунга Ингви?

— Кого?

— Конунга Ингви.

— Я не знаю никого с таким именем. Может, ты имела в виду Гудмунда. Конунг Гудмунд сейчас здесь, и мне кажется, ты нравишься его сыну.

— Мам, кем был мой отец? — прошептала я. — Почему ты не можешь вспомнить?

Свафа ничего не ответила и молча смотрела на меня.

Разозлившись, я повернулась и пнула миску с водой в огонь. Пламя зашипело, но не погасло. Вздохнув, я села на пол перед угасающим очагом и заставила себя не плакать. Ни за что. В конце концов, всё это не имеет значения. Может быть, она всё забыла, потому что ей было слишком больно. Зачем мне вообще заставлять ее вспоминать, через какие страдания она прошла?

— Хе… Хервёр, — послышался голос от двери.

Я обернулась и увидела Хилли.

— Хилли, — я поднялась с пола. Очевидно, она заметила мой приступ гнева, потому что сейчас неуверенно топталась на пороге.

Я ласково улыбнулась девочке.

— На кухне закончила?

Она кивнула.

— Кто это? — поинтересовалась мама.

— Хилли, новая служанка. Она будет жить с нами; может спать на тюфяке Эйдис — Эйдис все равно там никогда не спит.

— Особенно, когда из похода возвращается Лейф, — хихикнула мама.

Я не сдержала улыбки.

— Входи, Хилли. Все хорошо. Смотри, какая у нас большая кровать! — Я взяла девочку за руку и отвела ее к широкому тюфяку у стены.

— Эта кровать только для меня?

Я кивнула.

— Да. И однажды ты станешь отличной служанкой. Но сначала нужно научиться помогать на кухне.

— Хорошо, — кивнула девочка и забралась на кровать. Я уложила ее, подоткнув одеяло. Она выглядела такой маленькой.

— Тебе что-нибудь нужно?

Хилли ненадолго задумалась.

— Могу я завтра увидеть своих коз?

— Уверена, я смогу это устроить.

— Тогда хорошо, — прошептала она и свернулась калачиком.

Я взглянула на маму, которая смотрела на меня с улыбкой.

— Хервёр, — прошептала малышка.

— Что?

— Спасибо, что привела меня в дом. На улице было очень холодно.

— Я знаю, — я наклонилась и поцеловала её в лоб. — Я знаю.

Я с трудом сглотнула и постаралась не дать слезам выплеснуться наружу. Я отошла от Хилли и вернулась к маме на кровать. Взяв её за руку, я посмотрела в ее голубые глаза.

— Я люблю тебя, — сказала я ей.

Она нежно улыбнулась и коснулась того места, где Хофунд обрезал мою косу.

— И я тоже тебя люблю, — прошептала она. — Тебя и твои янтарные глаза.

Я поцеловала ее в щеку и легла. Закрыв глаза, я попыталась заглушить рвущуюся наружу боль.

Какую бы судьбу Один не планировал для меня, ему лучше поторопиться, иначе моя жизнь разлетится на осколки, как выброшенный на скалы корабль.

Глава 20

На следующее утро вставала я медленно; сон давил на меня тяжелым грузом. Как и всегда, я шла через горящую деревню и снова поднялась на холм, где на дереве висел Один. Но на этот помимо Одина там висели ещё двенадцать человек, включая мужчину с поразительно рыжими волосами, которого я видела в своем видении раньше. Моя мать сидела у подножия древа и сладким голосом напевала «Прорицание вёльвы²».

Когда я открыла рот, чтобы окликнуть её, меня прервало карканье воронов Одина, сидевших высоко на ветвях.

«Хервёр, Хервёр, — прокаркали они. — Правда сама тебя найдёт».

Я вздрогнула, когда остатки сна покинули меня. Голова была тяжёлой и неподъёмной.

Эйдис и мама уже проснулись и шумно болтали ни о чем, пока Эйдис готовила маму к предстоящему дню. После завершения обряда все скоро вернутся на свои земли и фермы.

— Вот и всё, леди Свафа, — подытожила Эйдис. — Волосы заплетены, платье надето. Вы готовы!

— Спасибо, Эйдис.

Вёльва повернулась ко мне.

— Пора просыпаться, Хервёр. Лейф хотел тебя видеть.

— Зачем? Ради всего святого, у меня голова раскалывается!

— Варево, которым вас опоили жрецы, слишком развязало тебе язык. Да и не только тебе…

— О чём ты?

Эйдис рассмеялась.

— Думаешь, Хервёр — единственная, кто может заставить мужчину признаться ей в любви?

Я взглянула на Эйдис. Неужели у неё с моим кузеном что-то сдвинулось с мёртвой точки? Но ведь Аста этого никогда не допустит. Лейф был её драгоценным мальчиком — слишком хорошим для любой женщины, тем более, для Эйдис.

Иногда я задавалась вопросом, заботилась ли Аста вообще о своих близнецах. В основном, они, казалось, выводили ее из себя. И дедушка не сделал бы Эйдис свободной женщиной только назло Лейфу.

— Что скажет Локи, когда узнает, что Лейф в тебя влюблён?

— А кто сказал, что речь о Лейфе? — хитро ухмыльнулась вёльва.

Я закатила глаза и посмотрела на кроватку в углу.

— А где Хилли?

— Встала рано. За ней пришла старая Ода. Похоже, малышка ей по душе, так что Хилли уже пристроена на кухне. А теперь одевайся, — сказала Эйдис, бросая мне голубое платье.

— Снова голубое?

— Пока не подействует магия пророчества.

Покачав головой, я встала и натянула одежду. Когда с приготовлениями было покончены, мы вышли в главный зал. Дедушка, Гудрун, ярл Туве и его сын пировали. Ярл Ньял, Кальдер, Эгил и Эйлиф отсутствовали, равно как конунг Гудмунд, Хофунд и Лейф.

— Пойду разузнаю, куда делись Лейф и Хофунд, — прошептала Эйдис и оставила меня, когда я устроилась рядом с Эриком, старшим сыном ярла Туве.

Слуга налил мне кружку эля. Эрик положил мне на тарелку ломтик хлеба, затем поставил передо мной блюдо с мясом и сыром.

— Да восславятся боги, Хервёр. Блот прошёл на славу. Скол! — сказал он, поднимая свой рог.

— Скол! — подняла я кружку в ответном жесте.

Я наблюдала за мужчиной краем глаза.

Его светлые локоны были заплетены в длинную косу, которая спускалась по спине. Татуировки покрывали все руки. На левой щеке виднелся шрам после глубокого пореза.

Со времени его приезда я не обращала на него особого внимания, но от моего взора не ускользнуло, что он был тихим и наблюдательным человеком. Его взгляд метнулся к отцу, который слушал, как дедушка без умолку говорит. Выражение лица ярла Туве было выражением человека, который терпит — из последних сил — человека, которого предпочел бы избегать. Я хорошо знала это выражение — с моего лица оно редко сходило.

— Ярла Ньяла сегодня здесь нет, — сказала я, указывая на мужчин. Ни для кого не было секретом, что между ярлом Туве и ярлом Ньялом давно пробежала кошка. Только мой дедушка поддерживал между мужчинами хрупкий мир.

Эрик с отвращением хмыкнул.

— Ушёл ещё на рассвете, вместе с сыновьями и всеми своими людьми.

— Со всеми сыновьями?

Эрик кивнул.

— Куда?

— Домой, надо полагать, — пожал Эрик плечами.

— Ты не похож на человека, который полагается на слухи и удачи.

Мужчина усмехнулся из-за края рога.

— Я послал за ними своего человека на случай, если они захотят сделать остановку в пути.

— Разумно.

Он благодарно склонил голову.

Я посмотрела в сторону главного стола. Там же сидела и Аста, но взгляд её был рассеянным. Близнецы как сумасшедшие носились по залу, но она не обращала на них внимания. Ее мысли были заняты чем-то другим. Беспокоилась за Кальдера?

— Что думаешь о конунге Гудмунде? — спросила я Эрика.

Мужчина некоторое время молчал, удивлённый моим интересом.

— Он — мудрый человек.

— Разве есть качество лучше для правителя?

Эрик фыркнул от смеха.

— Сила. Дальновидность. Немного хитрости. — Он повернулся на скамье и посмотрел на меня. — Люди, которых принесли в жертву… Говорят, эти люди напали на ваш дом.

— Слухами земля полниться.

— А ещё говорят, что дом и семью спасла юная воительница по имени Хервёр, пока вся стража видела сладкие сны.

Я уставилась на Эрика, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Вот как?

— Люди многое говорят об этой воительнице… и об этом доме. Ты знаешь мужчин, которые пытались вас убить?

— Мятежники из местных, вот и всё.

— Точно?

— А разве нет?

Посмеиваясь, Эрик покачал головой и коснулся краем своего рога моей кружки.

— За силу, дальновидность и хитрость, — подмигнул он мне и снова вернулся к еде.

Я снова переключила свое внимание на ярлов. Оба старики. Ярл Туве сильно прихрамывал, и его лицо было опухшим и красным. Подлость деда была единственным, что удерживало его от смерти. А отсутствующий отец Кальдера, ярл Ньял, был ещё древнее их. Он всегда выглядел так, словно один порыв сильного ветра — и его не станет. Скоро все трое будут мертвы. Что тогда?

Я поставила кружку с элем, наклонилась к Эрику и прошептала:

— Они были на просто мятежниками.

— Знаю.

— Что ещё ты слышал?

— Достаточно, чтобы знать, что воительница Далра должна держать свои топоры при себе и быть достаточно мудрой, чтобы не спускать глаз со всех врагов своего деда… и союзников.

— Со всех? — вскинула я брови.

Он хохотнул.

— Ну, может и не со всех… По крайней мере, пока не заметишь что-то такое, что заставит тебя передумать, — хитро подмигнул он мне.

Я закатила глаза и подняла кружку.

— Скол!

— Скол! — повторил он и рассмеялся.

Вскоре после этого появилась Эйдис; в руках она держала мой плащ. На ней уже была накидка, и нос у нее покраснел от холода.

— Идём, — сказала она.

— Куда?

— Увидишь.

Я слегка улыбнулась Эрику. Он склонил на прощание голову, и мы с Эйдис направились к выходу из зала. Вёльва счастливо улыбалась, ведя меня к причалу.

Эрик был прав. Что-то затевалось. Корабли ярла Ньяла пропали. Убедили ли братья Кальдера отправиться его с ними? Какой цели это могло послужить, если только они не планировали убить его?

Я нахмурилась.

— О чём ты беспокоишься? — спросила Эйдис.

— Корабли ярла Ньяла исчезли. Как и сам ярл с сыновьями.

— Опять ты со своими заговорами! Хервёр, нельзя быть такой серьёзной!

— Если бы я не была такой серьёзной, ты была бы уже мертва.

— О нет, Хервёр, не ты спасла мне жизнь, а Локи. Знаешь, однажды…

— …ты зачнёшь от него ребёнка. Да, Эйдис, я знаю. Если, конечно, Лейф его не опередит.

Эйдис рассмеялась, но промолчала.

Мы направились вниз по пирсу. Там я заметил конунга Гудмунда, который стоял на пирсе и разговаривал с корабельщиком Дагом. На борту корабля, на который мы с Эйдис смотрели накануне, стояли Лейф, Хофунд и несколько старых друзей Лейфа.

— Хервёр! — помахал мне рукой заметивший нас Лейф.

Хофунд нашёл меня взглядом и улыбнулся.

Двое мужчин спустились в палубы на пирс и подошли к нам с Эйдис.

— Что происходит? — спросила я Лейфа.

Тот повернулся к Хофунду.

— Мой отец купил это судно у вашего корабельщика, — сказал Хофунд. — Дизайн отличается от наших кораблей. Отец хочет забрать его с собой, чтобы наши судостроители смогли разобраться, как было сделано это судно. Оно длиннее, чем наши корабли, а доски соединены вместе незнакомым нам способом.

— Мы выведем эту красавицу во фьорд. Идём, — сказал Лейф, жестом приглашая нас с Эйдис подняться на борт.

Я заколебалась.

— Ты уверен?

Лейф посмотрел на меня с озадаченным выражением лица.

— А почему нет?

Он очень хорошо знал, почему нет. Если дедушка решит, что я пытаюсь сбежать или хотя бы просто думаю об этом… Я хмуро посмотрела на двоюродного брата.

— Идём! — отмахнулся Лейф.

Хофунд усмехнулся.

— Я тоже настаиваю.

Предвкушение взяло верх над моими переживаниями, и я кивнула. Хофунд протянул мне руку и помог подняться на борт, Лейф проделал то же самое с Эйдис.

— Возможно, ты захочешь занять место вон там, — предложил Хофунд, указывая на нос корабля.

— Пытаешь убрать меня подальше?

Он рассмеялся.

— Конечно, нет. Оттуда открывается самый лучший вид.

Мы с Эйдис подошли к носу корабля, который был вырезан в виде лошади, пляшущей в воде, брыкающейся передними копытами, и с рыбьим хвостом на нижней половине туловища.

— Давайте помолимся матерям Хеймдалля, чтобы они не позволили нам утонуть, — сказала Эйдис, хватаясь за край борта. — Девять матерей, берегите этот корабль, когда мы будем идти по вашим волнам.

— Ты что, Эйдис, молишься? — крикнул Ивар, один из парней на палубе. — Неужели ты боишься воды?

— Не боюсь. Но обратиться к богиням никогда не помешает.

— Ради чего?

— Ради того, чтобы одна из них забрала тебя к себе, если ты не закроешь свой рот, — ухмыльнулась вёльва.

— Продолжай в том же духе, и я тебе покажу, на что ещё может быть способен мой рот, — самодовольно прокричал парнишка, за что быстро получил подзатыльник от Лейфа. — Эй, за что?! — завопил Ивар.

— Следи за манерами, это корабль конунга, — рыкнул Лейф.

Все захихикали.

Фроде отвязал корабль, и мгновение спустя мы оттолкнулись от причала.

Хофунд поднял руку, помахав своему отцу, который ответил тем же жестом. Когда он заметил меня, на его лице промелькнула улыбка. Я тоже помахала ему, но живот скрутило от беспокойства. Я совершала ужасную ошибку. Дедушка будет в ярости, когда поймёт, что здесь затевается.

Но что, если конунг Гудмунд переубедит деда, и тот разрешит мне присоединится к их плаванию? Что тогда произойдет?

Мой взгляд метнулся к Хофунду, который сидел на борту корабля, глядя на фьорд. Зимний ветер развевал за спиной его волосы.

Грудь стянуло узлом. Я никогда не позволяла себе испытывать какие-либо чувства к мужчине. Но что-то в Хофунде будоражило мое воображение. Но рядом с этими незнакомыми чувствами таился страх.

Я повернулась, держась за мачту, и посмотрела на воду. Волны плескались о корпус, обдавая меня брызгами ледяной воды. Было холодно. Лед покрывал берег. Корабль легко прошёл между двумя ледяными глыбами, выступающими из воды, и только после этого Хофунд приказал развернуть парус.

Желтая ткань с тихим шелестом натянулась. Мгновение спустя с гор подул сильный ветер, и парус, поймав порыв, потянул корабль вперед.

Хофунд и Лейф радостно закричали, когда корабль поплыл к выходу из фьорда, направляясь к морю.

Я прижалась щекой к носу корабля.

— Один. Всеотец. Даруй мне судьбу, о которой шептал так много раз. Я готова.

Хервёр.

Хервёр.

Правда сама тебя найдёт.

Глава 21

Мы проплыли вдоль всего побережья, пока Хофунд и Лейф проверяли корабль. Он оказался таким же прочным, как они и надеялись. Пока они осматривали судно, я смотрела на проплывающую мимо землю. Я наблюдала, как мы проходили мимо домов, приютившихся вдоль берега, и бухточек, которые вели к более крупным фермам.

Удостоверившись, что судно так хорошо, как утверждал Даг и надеялся конунг, они снова развернули корабль и поплыли обратно в Далр.

Когда мы вошли во фьорд, мои глаза устремились к горам. Невидимая, высоко над всеми нами, я чувствовала на себе её пристальный взгляд. Со скального уступа у пещеры Ирсы хорошо просматривался вход во фьорд. Наблюдала ли она сейчас? Скоро я нанесу визит воительнице, и, похоже, пора ей ответить на несколько вопросов.

Устроившись поудобнее, я наблюдала за работой Хофунда.

— Он прекрасный человек, — прошептала мне Эйдис. — Ты же и сама видишь. А между ног у него кое-что вообще как у медведя, и он определённо заставит тебя стонать его имя.

— Эйдис! — шикнула я на вёльву.

— Так всегда бывает с теми, кто поклоняется богу грома.

— А у тебя, смотрю, в этом деле немалый опыт?

Ухмыльнувшись, Эйдис пожала плечами. Она уставилась на Хофунда, и ее глаза остекленели.

— У него будут сильные сыновья. Сильные, но не все из них будут добрые. — Она вздрогнула, словно увидела что-то пугающее.

— Эйдис?

Она покачала головой.

— Ничего страшного.

Я нахмурилась, глядя на нее. Я знала Эйдис, и это «ничего», несомненно, было «чем-то».

Когда корабль снова прибыл к причалу, я с удивлением увидела, что вместе с конунгом нас ждёт дедушка. Оба мужчины улыбались, беседуя с Дагом. Дед бросил на корабль мимолетный взгляд, но, увидев меня, снова повернулся и уставился на меня с ненавистью в глазах.

Я отвернулась и снова посмотрела на воду.

Прошу, Один. Умоляю. Забери меня из этого ужасного места.

Мужчины завели корабль в порт и привязали к столбам.

Радостно смеясь, конунг Гудмунд подошел к кораблю. Хофунд сошел с палубы и встретил своего отца, который похлопал сына по плечу.

— Она крепкая, отец. И так же хорошо сложена, как и выглядит, — доложил Хофунд.

— Очень хорошо. Очень, очень хорошо, — улыбнулся конунг.

Когда остальные мужчины высадились, Лейф подошел ко мне и посмотрел через плечо на деда. Тот не спускал с нас хмурого взгляда.

— Ничего не говори. Просто возвращайтесь с Эйдис домой. Я поговорю с дедом и объясню всё Хофунду.

— Спасибо, братец, — кивнула я.

Он улыбнулся мне.

— Я обещал тебе. Дал слово. Я когда-нибудь отказывался от своих обещаний?

Я покачала головой.

Лейф помог нам с Эйдис сойти с корабля. Ярл Бьяртмар наблюдал за нами краем глаза, пока конунг Гудмунд и Хофунд разговаривали с Дагом.

Эйдис взяла меня за руку, и мы направились к деревне. Я не оглядывалась, зная, какая ненависть прожигает мне спину. Я привыкла к этому. Неудивительно, что я так мало времени проводила в зале, занимаясь ткачеством и «женской» работой, как это называл дед. Зачем оставаться там, где само мое существование напоминало о его ненависти? Нет. Лучше уж заблудиться в лесу. Лучше потеряться где угодно.

— Идём! — потянула меня за руку Эйдис.

— Куда?

— Подальше от бури, — ответила она со смехом. — К тому же, мне нужно выполнить одно поручение.

Эйдис привела меня к дому семьи, которую я знала только понаслышке, и постучала в дверь.

— Что мы здесь делаем? — поинтересовалась я шёпотом.

Спустя мгновение к двери подошла пожилая женщина.

— Эйдис, — сказала старушка, улыбаясь, и перевела взгляд на меня. — И Хервёр, — добавила она со смущением в голосе.

— Хервёр пришла посмотреть на ребенка, — сказала Эйдис и потянула меня за собой в дом.

Внутри маленького небогатого дома было очень тепло. У одной стены стояла статуэтка бога Бальдера, вокруг которого горели свечи. Из глубины дома послышался тихий плач ребенка. Коза, лежавшая у огня, заблеяла, когда мы вошли.

— Я передам ей, что вы пришли, — сказала женщина Эйдис и скрылась в дальней части дома.

— Эйдис? — прошептала я.

Вёльва приложила палец к губам.

Через несколько минут женщина появилась снова и пригласила нас следовать за ней. Обогнув перегородку, мы обнаружили молодую девушку, лежащую в постели рядом с ребенком.

Я узнала её. Она продавала яйца на рынке. И судя по запаху в доме, курятник был где-то недалеко.

Девушка улыбнулась Эйдис.

— Эйдис… Спасибо, что пришла, — сказала она ей, а затем повернулась ко мне. — И Хервёр. Какой сюрприз. Я прошу Эйдис увидеть будущее моего ребенка. Ты же не против, Хервёр?

Я бросила на Эйдис косой взгляд. Чем она занималась, когда была вне моего поля зрения?

— Конечно, нет.

Эйдис подошла к краю кровати и подняла младенца.

— Ох, какой ты крепенький, — рассмеялась она.

— Определённо больше, чем был при родах его отец, — кивнула старуха. — Настоящий здоровяк.

— Во славу Одина, — прошептала я.

Женщина кивнула.

— Как вы его назвали? — поинтересовалась Эйдис.

— Бальдрик, — ответила молодая мать.

— Что ж, дай мне взглянуть на тебя, Бальдрик, — сказала Эйдис, осторожно держа ребенка на коленях. Развернув пеленки, она провела рукой по гладкому животу младенца и осторожно прикоснулась к пуповине, которая ещё не успела отвалиться.

Стоило ей так сделать, как хнычущий ребёнок затих.

— Посмотри на меня, Бальдрик, — прошептала Эйдис крошечному младенцу. Смочив пальцы языком, вёльва еще раз прикоснулась к пуповине, затем положила пальцы в рот и уставилась на ребенка, который совсем затих и внимательно наблюдал за Эйдис.

Глаза Эйдис приобрели отрешенный вид. Она смотрела в глаза ребенка, но видела всё дальше, глубже.

— Я вижу его на корабле, скользящем по солнечным волнам. Паруса корабля белые и зеленые. Я не могу разглядеть символ. На горизонте виднеется деревня. Он рад, что оказался там. Теперь он мужчина с золотистыми волосами. Он сильный и здоровый, — сказала Эйдис и покачнулась. — Да, я вижу его. Сильный воин. Сильный мужчина. Отец… Я вижу ребенка, и еще одного, и еще. Здесь, в Далре. У него хорошая жизнь…

Эйдис медленно выдохнула, на мгновение закрыла глаза и что-то прошептала себе под нос. Я не смогла разобрать ее слов, кроме прошептанного имени Локи. Через мгновение она выпрямилась, открыла глаза и посмотрела вниз на ребенка.

— У тебя хорошее имя, Бальдрик. Сильный мальчик с золотым будущим, — сказала Эйдис, а затем наклонилась и поцеловала малыша в животик.

Она улыбнулась, снова завернула ребенка и протянула его матери, но стоило девушке протянуть руки в ответ, как Эйдис тихонько всхлипнула и, действуя почти инстинктивно, потянула ребенка обратно к себе.

— Что случилось, Эйдис? — всполошилась молодая мать.

Эйдис несколько натянуто и фальшиво рассмеялась.

— Прости. Всё в порядке. Спина вдруг резко потянула, вот и все. Я же говорила, что он крепенький. Я дернулась, потому что не хотела уронить ребенка, — сказала она и снова передала ребенка матери. Но на этот раз я заметила, что она стала встречаться с девушкой взглядом.

— Ты слышишь, Бальдрик? Ты отправишься в чужие края, и у тебя будет много детей.

Зелено-белые паруса. Здесь, в Далре? Дедушкины паруса были желтыми.

— Медовухи? — предложила старуха, наливая нам с Эйдис по кружке.

— Скол! — произнесла я, поднимая кружку.

Мы с Эйдис пили, Эйдис вела легкий разговор с матерью и бабушкой, перебирая пальчики ребенка. Я сидела, наблюдая за обменом мнениями и замечая, как Эйдис больше не смотрит в лицо девушке. Через некоторое время Эйдис поднялась.

— Нам пора идти. Ты должна отдохнуть, Сигни. Хорошо поешь и поспи. Не пытайтесь вставать и работать слишком рано, — сказала Эйдис молодой матери.

— Хорошо, — кивнула девушка и покосилась на свою мать. — Спасибо, Эйдис.

Вёльва кивнула в ответ.

Старуха достала из мешочка несколько монет, запнулась, глядя на меня несколько секунд и не зная, кому же отдавать деньги.

Иногда я забывала, что Эйдис считалась моей собственностью. Я никогда не считал ее таковой, и эта мысль вызывала у меня отвращение. Всякий раз, когда мы натыкались на подобное отношение, я видела нас глазами остальных. В конце концов, я была внучкой ярла, а Эйдис — моей рабыней.

Я кивнула женщине, разрешая отдать деньги Эйдис.

— Поздравляю вас с таким сильным и здоровым мальчиком, — сказала я молодой маме.

— Благодарю вас, леди Хервёр.

Я повернулась к старухе и кивнула ей на прощание.

— Хервёр, — почтительно склонила она голову.

С этими словами мы с Эйдис покинули маленькую лачугу.

Эйдис бросила монеты в мешочек.

— И как давно ты зарабатываешь пророчествами?

— Пока остальные готовы за них платить.

— У тебя должна накопиться уже немалая сумма.

— Больше, чем леди Хервёр когда-нибудь зарабатывала.

Я усмехнулась.

— В этом я не сомневаюсь. Что ты увидела, когда посмотрела на мать ребёнка?

— Ничего.

— Не ври.

— Ничего, о чём я должна была сказать.

— То есть?

— Я видела мёртвую девушку. Её гниющий труп.

— Как скоро?

— На трупе было то же самое платье.

— Но что насчёт ребёнка? Если мать умрёт…

Эйдис пожала плечами.

— Ребенок выживет. Будущее, которое я видела для него, было ясным и определённым. Но мать… Она уже мертва. Просто еще не знает об этом.

— Хвала богам, что не наделили меня даром предвидения.

— Но они наделили тебя другими дарами, вот увидишь.

— Что ты имеешь в виду?

— Понятия не имею.

— Ненавижу, когда твоими устами говорит Локи.

— Локи смеётся.

— Правда? Не слышу.

— Здесь, в моей голове, — Эйдис постучала себя по макушке. — Он смеётся над тобой, Хервёр.

— Как грубо с его стороны.

Эйдис остановилась, и склонила голову набок, словно прислушиваясь к кому-то.

Я обернулась и посмотрела на вёльву.

Спустя несколько секунд она улыбнулась.

— Что такое?

— Локи.

— И что этот озорник прошептал тебе на этот раз?

— Он просит передать тебе: «Правда сама тебя найдёт».

Я замерла.

— Так пусть уже находит поскорее. Я готова.

Эйдис изогнула бровь, словно снова услышала голос. Ее глаза расширились, затем она кивнула и посмотрела на меня.

— Он ответил: «Как пожелаешь».

Глава 22

В тот вечер мы устроили последний пир перед тем, как конунг Гудмунд и ярл Туве отправлялись домой. Дед не упомянул о том, что ярл Ньял и его сыновья уже уехали. Все это было очень странно. Тем не менее, на пиру было оживленно, все ели, пили и веселились.

После трапезы дед удалился вместе с конунгом и ярлом Туве в свой зал заседаний. Пока мы праздновали, они углубились в беседу.

Аста изо всех сил старалась занять древнюю жену ярла Туве. Жена ярла, напротив, выглядела так, будто предпочла бы быть где-нибудь в другом месте. Я не могла ее винить. С Астой было ужасно скучно разговаривать. Как бы я ни любила Лейфа, мне было неприятно слушать, как Аста хвастается им. Она говорила только о Лейфе — или о своих кошках.

Мать, как обычно, потягивала что-то из своей кружки и смотрела в пустоту с безмятежным выражением лица. О чем она думала, если вообще о чем-то думала, когда смотрела так?

Лейф погрузился в разговор с Эриком, сыном ярла Туве. Судя по выражению его лица, что бы ни говорил ему Эрик, Лейф воспринимал это очень серьезно. Учитывая, что Эрик был человеком серьёзным, я задалась вопросом о характере их беседы. По правде говоря, Эрик мне нравился. Мне казалось, что он честный… и, возможно, немного хитрый. Но он видел, что здесь что-то не так, и был достаточно высокого мнения обо мне, чтобы поделиться своими опасениями. Я этого не забуду.

Хофунд болтал со старыми друзьями Лейфа: Фроде, Биргером и Иваром. Из того, что я слышала, Хофунд предлагал им отправиться с ним. Далр станет совсем опустевшим, когда все мужчины отправятся в поход.

А что станет со мной?

Я наполнила свой рог элем и обошла комнату, прислушиваясь к обрывкам разговоров. Было мало того, что я еще не знала. Обрывки разговоров о внезапном отъезде ярла Ньяла вызывали вопросы не только у меня.

Видимо, не мне одной эта ситуация казалась странной. Оставалось надеяться, что дедушка обратил на это внимание или что он знает что-то такое, чего не знают остальные.

Я потягивала эль, откинувшись в тень, наблюдая за смехом и разговорами остальных. И удивилась, когда почувствовала, что кто-то подошел ко мне сзади.

Обернулась и увидела Эйвинда, скальда нашего ярла.

— Что ты видишь этой ночью, Хервёр? — спросил он.

— Что вижу? Если тебе нужны пророчества, обратись к Эйдис.

Эйвинд рассмеялся.