Воин в пустыне

1

— Пленники сбежали! — пронеслось над лагерем.

Иставан, Гуин и близнецы прильнули к лошадиным шеям и мчались вперед без оглядки. Командный голос Амнелис, приказывавшей немедленно догнать их, смешался с испуганными воплями и лязгом металла. Командиры безуспешно пытались навести порядок.

Кони скакали во весь опор; расстояние, отделявшее их от лагеря, все увеличивалось. Беглецы больше не могли разобрать, что кричат враги. Теперь лишь слышался смутный шум, напоминавший рычание адского пса Гармара, ищущего души умерших.

Беглецы направлялись на восток. Кони едва успевали огибать валуны, в их гривах свистел утренний ветер. Рассветная Звезда, Око Дзарна, постепенно гасла, уступая место солнцу, поднимавшемуся над изломанными горами Канан. Четырем друзьям открылся путь к голой равнине и к свободе.

— Но, но! — подгонял своего коня Иставан. Он каждую минуту ожидал услышать крики преследователей и свист стрел. Ему казалось, будто в любой момент может протянуться чья-то огромная рука и схватить его.

Гуин, прижимавший к себе Ремуса, как всегда, казался спокойным. Он натянул поводья и приблизился к наемнику.

— Притормози немного, а то загонишь коня!

Иставан, ехавший впереди, обернулся к нему через плечо.

Монгаульский лагерь давно скрылся из виду. Кругом тянулась только безжизненная земля да белые камни. Увидев, что опасность миновала, наемник вздохнул с облегчением и разразился потоком ругательств.

— Клянусь черной огнедышащей свиньей Доала, я проделываю подобные вещи в последний раз! Клянусь, я…

Он внезапно замолчал, услышав, что кто-то произнес слабым голосом его имя. Это была Ринда. Она дрожала, но старалась улыбнуться сквозь слезы.

— С-спасибо тебе, Иставан. И… пожалуйста, прости меня. Я думала, что ты сбежал. Думала, что ты бросил нас. А ты, оказывается, вон что придумал… Прости меня! Я напрасно в тебе сомневалась.

— Ха, — ответил Иставан дурашливым тоном. — «Спасибо» на хлеб не намажешь. Зря я в это ввязался. Клянусь тюрбаном Дзарна, я просто болван! Я пренебрег первым правилом наемника — ничего не делать задаром. И вторым правилом — ни к кому не привязываться. Так что, ваше высочество, прежде чем благодарить, казните меня, но перед этим дайте золота!

Гуин, ехавший рядом, молчал. Из-за маски было даже непонятно, улыбается ли он. Но его желтые глаза довольно блестели. Он видел, что Иставан зарделся, словно роза.

Ринда же, еще не вышедшая из детского возраста, совсем не разбиралась в мужских повадках.

— И почему ты такой грубиян, Иставан? В моих жилах течет благородная кровь, и я не привыкла к ругательствам! — воскликнула она, пытаясь отстраниться от него, насколько позволяло седло. — Если моя благодарность ничего для тебя не стоит, то обойдусь без нее. И даже возьму свои слова обратно! Что касается денег, то их у меня нет, но если Паррос возродится, тебе воздастся сторицей.

— Ты обещаешь мне заплатить? — Иставан сделал вид, что это произвело на него впечатление. — Но только учти, мои услуги недешевы.

— Правда? И сколько же ты берешь?

— Миллион раанов.

— Губа не дура! — Ринда вспыхнула от ярости. — Собираешься нажиться на нас?

— Ну, рассчитаемся по-другому, если цена слишком высока. Сделайте меня дворянином.

— Тебя дворянином? Ни за что!

— Вот как обращаются с тем, кто спас Ринду-Провидицу и ее брата, наследного принца, от долгих пыток и публичной казни!

При упоминании об этих вещах девочка поникла и сказала:

— Ладно. Я, Ринда-Провидица, обещаю, что, когда возродится Паррос, ты станешь командовать Священными Рыцарями Хрустального Дворца.

— Не разбрасывайся обещаниями, маленькая принцесса. А то тебе потом от меня не отделаться! — усмехнулся наемник. Он почему-то готов был биться об заклад, что Паррос действительно восстанет из пепла. Но сейчас думать об этом было пока рановато. — Королевская семья Парроса всегда держит свое слово. И я, Иставан Валачский, тоже. Мое слово твердо, как кремень. Значит, я буду командиром Священных Воинов?

— Да.

— И ты будешь платить мне за службу? Не миллион, конечно, но все-таки приличную сумму?

— Естественно.

— Замечательно. — Иставан облизал губы, как кошка, налакавшаяся сладкого молока. В его глазах засветилось что-то вроде удовольствия. — Итак, — добавил он, — мы договорились о плате за нынешнее спасение. Но нам еще предстоит долгий путь через пустыню, который, возможно, займет много месяцев. А после нам придется блуждать по горам Канан, о которых ходят далеко не приятные слухи. Так вот, какова будет плата за то, что я доставлю вас целыми и невредимыми в Эарлгос или Чейронию?

— Ну, я…

— Не забывай, что ты уже назначила меня командиром Священных Воинов! — сказал Иставан, хитро улыбаясь. — В общем, скажешь, когда надумаешь. А то, может быть, и вообще не захочешь меня нанимать? Но если все же захочешь, я буду защищать вас до последнего, пока договор не будет аннулирован.

— Понятно. Только как я могу тебя нанять, если у меня нет ни своей страны, ни казны… — вздохнула Ринда.

Иставан снова облизал губы и улыбнулся:

— Я кое-что придумал! Может быть, сделаешь меня Хрустальным Герцогом, чтобы я смог сидеть во дворце рядом с вами?

Принцесса невольно расхохоталась:

— Во дворце! Понимаешь ли ты, что говоришь, Иставан Валачский? Хрустальным Герцогом может быть лишь мой регент, а если я стану королевой, то мой муж!

— Вот как? Неужели если я помогу тебе восстановить королевство, ты не захочешь выйти за меня? — ответил Иставан, так же смеясь. Потом, сделавшись неожиданно серьезным, сказал: — Вряд ли я такой уж неприятный человек.

После этого он снова развеселился и принялся хлопать себя руками по бокам.

— Останови коня, немедленно! — воскликнула Ринда. — Мне вовсе не хочется сидеть рядом с таким кретином! Я скорее предпочту общество песчаных червей. Останови коня, слышишь?

— Не валяйте вы оба дурака, — вмешался Гуин, потом то ли засмеялся, то ли зарычал.

— Я, конечно понимаю, что брак со мной — это ужасный позор для принцессы Парроса, — произнес Иставан. — Ведь я всего лишь сын бедного рыбака из Валачии, то есть никто. Я родился в грязи и с четырех лет рос на поле битвы. Не думай, что я не разбираюсь в жизни! Прошу прощения за нанесенное вам оскорбление, принцесса, но запомните — я рожден в рубашке, и деревенский гадатель сказал мне, что когда-нибудь я стану королем, причем получу свое королевство от Сверкающей Госпожи!

— Об этом ты нам еще не говорил, — заметила Ринда.

— Так сейчас говорю! И в то утро, когда я стану королем, вспомни о предложенной тебе чести и о том, как ты швырнула ее мне в лицо!

— Я никогда…

— Да прекратите же вы, а то кто-нибудь из вас свалится с коня! — прикрикнул на них Гуин. — Стыдись, Иставан! Она же еще совсем ребенок!

Солнце уже взошло. В пустыне наступил очередной знойный день. Небо сделалось бледно-фиолетовым со светлыми полосами последних нитей ангельских волос, плывших из ниоткуда в никуда.

Унылый пейзаж напомнил принцессе кое о чем, и, забыв про спор, она вновь обернулась к наемнику.

— Суни! Что случилось с Суни? Ты… ты ее не съел?

— Больно нужно! — огрызнулся Иставан. — Эту тощую вонючую обезьяну? Она куда-то умчалась сломя голову, едва увидев вас связанными. Думаю, ничего с ней тут не сделается. Вот неблагодарная! Я всегда ожидал от нее подобной выходки.

— Суни… убежала? — произнесла Ринда потрясенно. Она сильно привязалась к своей маленькой мохнатой подружке, встреченной в камере Стафолосской крепости. Что бы ни происходило, с ней было как-то спокойнее. Какие бы еще тяготы ни послал им Дзарн, больше всего хотелось прижаться к ней и видеть ее мордочку.

Принцесса тяжко вздохнула и отвернулась от наемника. Ее фиолетовые глаза наполнились грустью, брови печально сдвинулись. Она долго молчала, прислушиваясь к мерному цокоту копыт.

Тишина царила до тех пор, пока Гуин вдруг не воскликнул:

— Смотрите!

Обернувшись туда, куда он указывал, путники увидели облако пыли, поднимавшееся на западе.

— Они нас догоняют, — процедил Иставан и негромко выругался.

Гуин кивнул.

— Было бы удивительно, если бы этого не случилось. Все шло слишком хорошо.

Пыльное облако росло прямо на глазах, а лошади беглецов заметно устали. Хотя близнецы весили совсем немного, позади была сумасшедшая скачка. А пока Иставан пререкался с Риндой, скорость заметно упала.

На некоторое время повисло молчание, потом Иставан произнес:

— Что будем делать, Гуин?

— У тебя есть какие-то предложения? — откликнулся тот.

— Прятаться нужно! Если некуда бежать, а силы неравные, ничего другого не остается.

— Прятаться… — эхом отозвался Гуин, как будто одобряя эту мысль. — И как долго, по-твоему?

— Ничего не выйдет! — воскликнул Ремус. — Они будут искать нас до тех пор, пока не найдут. К тому же у них, в отличие от нас, полно провизии. Словом, им остается лишь подождать.

— А тебя не спрашивают, мальчишка, — огрызнулся Иставан. — Ты можешь предложить что-нибудь получше, человек-леопард?

— Не могу… — ответил тот с досадой.

— Так что же тогда?

— Ты считаешь, что ни бежать, ни сражаться мы не можем, но я не согласен.

— Ты собираешься драться с ними? — Иставан деланно рассмеялся. — Ха! Клянусь огненным мечом Руаха, ты с ума сошел!

Наемник плюнул и обернулся назад, вглядываясь в приближающееся облако.

— Ты их видишь? Они там все? — спросил Гуин.

— Конечно, вижу. Мои глаза способны разглядеть пичужку на вершине дерева, находящегося в тысяче тадов от меня! Их около двух сотен. Красные всадники под предводительством белых.

Гуин как будто взвешивал шансы в уме.

— Да, почти все войско, — сказал Иставан.

— Плохи дела, — произнес Гуин медленно. — Но мы сделаем все, что в наших силах. Кажется, ты не слишком хорошо знаешь эти края.

— Ни на грош, — признался наемник. — И не страдаю от этого.

— На востоке отсюда находятся горы Канан, о которых говорится в древних легендах.

— Это я знаю.

— Нам не успеть добраться до этих гор, но деревня племени Раку, о которой говорила Суни, не так далеко. Она объяснила мне, что это селение лежит «там, где Собачья Голова с твой палец».

— Что, во имя Доала, это может означать?

— Ты видишь вон ту гору слева? Это священный пик Ферус, высочайший среди Канан. Семы считают, что он похож на собачью голову, поэтому так и называют его.

Иставан поглядел на Гуина с сомнением.

— Отсюда видна лишь половина головы, — продолжал тот, указывая на гору. — Закрой один глаз и посмотри на свой палец. Деревня Раку находится там, где гора будет казаться с твой палец.

Он обернулся и поглядел на преследователей. Они были уже так близко, что отчетливо виднелись отдельные всадники.

— Вам придется скакать втроем на одной лошади, и как можно быстрее, — сказал Гуин.

— Как? — воскликнул Иставан растерянно. Его темные глаза округлились. — Что это ты задумал?

— И еще — у меня отобрали меч, поэтому ты отдашь мне свой.

— Постой-ка, — пробормотал Иставан.

— Что ты собираешься делать, Гуин? — воскликнула Ринда.

— Не волнуйся, у меня свой подход к людям, — невесело рассмеялся тот. — Вот что, дети, возможно, Носферус и вправду мой родной дом. И я собираюсь проверить, насколько знаю его.

— Гуин, я не могу позволить тебе этого! Мы не примем такой жертвы… — начала было принцесса.

— Перестань. Я сделаю то, что собираюсь, — отрезал Гуин.

Он поднял Ремуса в воздух и бросил Иставану. Тот вовремя подхватил принца и посадил к себе на седло.

— Гуин, нет! — крикнули близнецы хором.

Тот, не обращая на них внимания, протянул руку к наемнику. Иставан достал свой меч и кинул ему. Человек-леопард подхватил его на лету своей могучей рукой.

— Может быть, передумаешь? — спросил Иставан.

— Да не волнуйтесь вы. Увидимся в деревне Суни. — Гуин снова засмеялся и издал яростный вой, от которого близнецы поежились.

Теперь враги были видны уже совсем отчетливо. Ясно слышался звон оружия и мерная дробь копыт. Ветер доносил крики:

— Эй! Вот они! Держи!

— Скачите! Сейчас же! — заорал Гуин и взмахнул мечом. — Встретимся в деревне Раку.

— Ладно, в деревне Раку! Там, где Собачья Голова высотой в палец! — откликнулся Иставан, пришпоривая коня.

Ринда схватила наемника за ногу, пытаясь остановить:

— Нет, мы не можем бросить его!

— Держись, малышка! Мы отправляемся!

— До них не больше трех тадов! Увидимся скоро! — крикнул Гуин на прощание, развернул коня и погнал его в галоп.

Отважный воин поскакал навстречу приближающимся всадникам. Уже вскоре послышались их крики:

— Эй ты, стоять!

— Стоять, или стреляем!

В воздухе просвистели сотни арбалетных стрел. Гуин натянул одной рукой поводья, а другой схватился за меч.

— Ни с места, человек-леопард!

— Сопротивление бесполезно!

Гуин обращал на эти крики не больше внимания, чем на падающие с неба ангельские волосы. Он быстро огляделся по сторонам: нужно было отыскать гнездо песчаных червей или многожоров, чтобы заставить их напасть на всадников. Но ничего не обнаружив, он решил пустить в дело меч и окинул взглядом надвигающиеся на него сотни воинов.

— Гуин! — раздался позади него детский голос, сопровождавшийся топотом копыт.

— Дурачье! Зачем вы вернулись? — откликнулся он. Его глаза вспыхнули яростью.

— Плохи дела! Посмотри-ка! — крикнул Иставан и указал на восток, туда, куда они собирались бежать. Дети сжались перед ним на седле и с тревогой глядели на человека-леопарда.

Глаза Гуина сузились, ярость, горевшая в них минуту назад, пропала. На востоке, на фоне гор поднималось еще одно облако пыли.

— Нас взяли в клещи, — выдохнул Иставан.

Гуин испустил тяжкий стон.

В нем звучало почти что отчаяние.

2

Два пыльных облака постепенно смыкались вокруг четверых друзей, словно гигантские челюсти.

— Гуин, нам конец, — прошептала Ринда слабым голосом. Ее глаза наполнились слезами. — Они догнали нас, и теперь нам уже не вырваться. Остается надеяться лишь на то, что эти монгаульские черти обладают хоть каким-то понятием о чести и наша смерть будет легкой. В любом случае, мы с Ремусом не забудем, как ты решил пожертвовать собой, Гуин, и как сражался за нас. И ты, Иставан… — Она обернулась к наемнику, и его глаза, встретившись с ее взглядом, расширились от удивления. — Спасибо тебе. Спасибо, что помог нам бежать. Теперь ты один из нас можешь спастись. Разыщи наших, во что бы то ни стало, и расскажи им обо всем!

Наемник, не ожидавший такого излияния чувств, моргнул и промямлил, что сделал вдвое меньше, чем было в его силах.

— Не теряйте надежды! — оборвал его человек-леопард. — Я же говорил вам, наследники трона, — нужно сражаться до последнего! Бейтесь, даже если не можете поднять меч!

— Н-но… — выдавил Ремус.

— Постойте! — воскликнул Иставан. В его голосе звучало какое-то странное напряжение. — Это облако какое-то не такое!

— Что? — удивилась Ринда.

— Они… это…

Тут им показалось, что наемник лишился рассудка. Он откинулся назад и весь затрясся от смеха.

— Иставан! — воскликнула Ринда, укоризненно сузив глаза.

— Ах-ха-ха! Теперь я понял! Как раз вовремя! — выкрикивал наемник, колотя по седлу кулаками.

— Хо! — неожиданно воскликнул Гуин так же радостно.

— Что такое? — начала принцесса.

— Суни! — воскликнул Гуин. — Езжай, Иставан! Езжай на восток. Только на всякий случай пригнитесь пониже, а то в вас могут попасть из арбалетов.

— Держитесь крепче, ребята! — крикнул наемник, пришпоривая коня.

— Но при чем тут Суни? Что происходит? — допытывалась Ринда, все еще ничего не понимая.

Иставан снова развернул своего коня, и они помчались к облаку, приближавшемуся с востока.

— Суни привела свое племя, чтобы спасти нас! — крикнул наемник. — Эта маленькая обезьянка пришла нам на помощь, хотя и не слишком быстро! Мы чуть было не попали в пасть к многожору!

— Суни! — воскликнула Ринда и зарыдала.

Дикари были уже довольно близко, и принцесса наклонилась вперед, чтобы их получше разглядеть. Они были почти вдвое ниже гохрцев. Иставан придержал коня, чтобы тот не налетел по инерции на союзников.

Семы были не слишком искусными, но яростными воинами. Их лица покрывала красная боевая раскраска, а за спиной виднелись колчаны с ядовитыми стрелами и луки с тетивами из лозы. Тела прикрывали наряды из шкур, а головные уборы состояли из перьев каких-то редких птиц.

Впереди шагала или даже почти бежала знакомая маленькая фигурка.

— Суни! — воскликнула Ринда, спрыгнув с коня, чтобы кинуться ей навстречу. Неловко приземлилась и упала на колени, но тут же поднялась и побежала, не замечая, что ноги вязнут в песке.

— Рииинда! — откликнулась маленькая дикарка. По ее обезьяньей мордочке побежали слезы.

— Суни! — Девочки обнялись, не замечая монгаульских стрел, падающих вокруг них на песок.

Они всхлипывали и повторяли имена друг друга, не в силах даже перевести дыхания. Девочки принадлежали к разным народам и к разным сословиям и даже не знали общего языка. Но здесь, в песках Носферуса, они поняли, насколько сильна их дружба.

— Суни! Моя дорогая малышка Суни! Ты настоящий друг! — повторяла принцесса, а слезы все бежали по ее лицу.

— Алура, алуфех эмииру, аллу елаату! — лепетала та возбужденно, указывая на низкорослое войско позади нее.

Иставан и Ремус спрыгнули с седла и побежали к семам. А лошадь обессиленно повалилась на песок.

— Один, два, три… Кажется, их около сотни плюс мы с Гуином против армии Монгаула. Похоже, наши шансы возрастают, черт возьми! — произнес Иставан.

— Благородная госпожа! — раздалось неожиданно.

Ринда встрепенулась и огляделась.

Суни отстранилась и, улыбаясь, указала на одного из своих соплеменников. Беглецы с первого взгляда поняли, что перед ними вождь. Это он разговаривал по-человечески, причем акцент был почти незаметен.

— В благодарность за спасение дочери нашего племени мы поможем вам в битве и приглашаем вас в свою деревню.

— Я… я не знаю, что и сказать, — выдавила принцесса.

— Я Лото, верховный вождь племени Раку. Вижу, вы устали. Пожалуйста, спрячьтесь за нашими спинами.

Ринда удивлялась тому, что он так хорошо говорит на языке Срединных Земель. Она опустилась на одно колено, чтобы поприветствовать вождя, как было принято при ее родном дворе, и взяла его за мохнатую руку.

— Я Ринда-Провидица из королевского дома Парроса. Это мой брат Ремус, наследный принц. А это наш друг Иставан Валачский.

— Не время разводить дворцовые церемонии перед обезьянами! — воскликнул наемник, не в силах сдержаться. — Клянусь раздвоенным мечом Сиреноса, человек-леопард уже сражается в одиночку с сотнями монгаульцев!

Ринда вспомнила, где находится, и огляделась по сторонам. За спиною у них разыгрывалась яростная битва. Принцесса слишком увлеклась встречей с Суни и не заметила, что Гуин уже начал сражение. Рыча, словно дикий зверь, и воздев меч над головой, он двинулся в одиночку против целого войска.

Враги встречали его удивленными возгласами.

Они толком не знали, что делать с одиноким, но грозным воином, мчавшимся прямо на них, и невольно расступались перед ним. Наконец Астриас махнул красным командирским флагом, приказывая выровнять строй и напасть на Гуина.

Тот вмиг заработал мечом, круша всадников направо и налево.

— Не стрелять! Нужно взять его живым! — крикнул Астриас. Он пришпорил коня и сам кинулся к Гуину. Командира выводило из себя то, что нельзя сражаться по-настоящему. Но приказы дочки герцога были недвусмысленными. Если бы с ними специально не отправили белых воинов Сайма и Фелдрика, он бы тут же приказал прикончить человека-леопарда, а после придумал бы какое-нибудь оправдание.

— Смелее, смелее! Он же совсем один! — кричал Астриас, подгоняя своих растерявшихся воинов.

Но хотя Гуин и был один, сражался он за десятерых. Красные доспехи заливала красная кровь. А человек-леопард, рычавший по-звериному, напоминал звероголового бога Сиреноса, поющего боевую песню и танцующего кровавый танец, чтобы поглотить их души. Всадники валились с коней на землю, и никому не хотелось попасть под следующий удар.

Астриас все больше распалялся, видя страх своих подчиненных:

— Эй вы! Что на вас нашло? Мы же настоящие воины, а он совсем один! Окружайте его и валите на землю!

Но прежде чем он договорил, появился еще один противник. Его забрало было опущено, и воины не могли понять, кто это.

— Я прикрою тебя с тыла! — крикнул он Гуину, потом ударом короткого меча свалил одного из врагов наземь. Ловкий, словно пантера, он спрыгнул с коня, выхватил у убитого длинный меч, снова вскочил в седло и кинулся на помощь товарищу.

— Гуин! Ты цел? — крикнул этот неожиданно появившийся союзник.

— А ты?

Они вдвоем врезались в сплошную стену всадников, проворно орудуя мечами.

— Мы впервые сражаемся вместе!

— Ага!

Хотя эти двое сильно проигрывали в числе, они почти сразу же рассеяли ряды врагов. Те перегруппировались и стали надвигаться на отважных воинов, будто живой прибой на скалистый берег.

И тут, словно буря, с криками налетела толпа дикарей.

— Это семы! — воскликнул кто-то из отряда Астриаса.

— Откуда они взялись? — подхватил другой.

По рядам гохрцев пробежала новая волна страха. Астриас больше не мог сдерживаться.

— За Монгаул! — заорал он во все горло и, огрев своего коня плеткой, кинулся в гущу сражения. Саим и Фелдрик, находившиеся рядом с ним, не успели его остановить.

Две силы сшиблись, будто два песчаных червя, борющихся за территорию. Но едва это произошло, красного червя, словно муравьи, облепила туча семов.

Они бегали между лошадей и пускали отравленные стрелы туда, где доспехи не закрывали тела воинов. Раненые с громкими криками валились наземь. Как только они оказывались внизу, дикари приканчивали их ножами и топорами.

Правда, и кавалерия не осталась в долгу. Множество обезьяньих голов взлетело в воздух. Замахиваясь сверху, всадники одним ударом разрубали дикарей пополам. Но те быстро освоились и придумали свою тактику боя. Один из семов взбирался другому на плечи, цепляясь за лошадь. По их спинам взбирались еще двое и сверху прыгали на всадника. От такого трюка не защищали ни меч, ни доспехи.

Огненная колесница Руаха была уже высоко в небе. Казалось, вся пустыня обагрилась кровью. Эхо разносило боевые кличи воинов и взвизгивания семов.

— Аллу, алурах! Альфетто!

— Йии, йии, йии!

— За Монгаул! За Монгаул!

— Руби их!

Красные воины отступили под напором дикарей. Двое белых всадников стали переговариваться шепотом.

— Фелдрик, они сомнут нас, — произнес Саим.

— Да, под предводительством этих двоих они вскоре одолеют нас.

— Ты видел, как дерется человек-леопард?

— Как же не видеть! И тот, в черном. Если не ошибаюсь, на нем гохрская форма, хотя и без герба.

— Может быть, местный житель? Или изменник? В любом случае нам не поздоровится.

Фелдрик не успел ответить сразу — совсем неподалеку от него семы прорвали линию фронта, и пришлось отбиваться.

— Изменник или нет, но Амнелис была права — дикари заодно с парросскими близнецами!

— Это крайне нежелательно для Монгаула, — откликнулся Саим.

— Еще бы! — Фелдрик отмахнулся мечом от очередного сема. — Мы должны возвращаться и предупредить нашу госпожу.

— А как же Астриас?

— Возможно, в наших руках судьба Монгаула! Нельзя терять ни минуты!

Они оба кивнули, потом повернули коней и поскакали галопом туда, откуда приехали.

В пылу битвы один лишь Гуин заметил двух удирающих белых всадников. Он взревел и кинулся вдогонку. Несколько красных воинов преградили ему путь, но он с легкостью разбросал их в стороны.

— Наемник! Их нельзя упускать! Они приведут подкрепление!

Иставан крикнул в ответ что-то неразборчивое и поскакал вслед за Гуином. Красные воины встали у него на пути. Понимая, что так ему не угнаться за беглецами, он поднялся на стременах и метнул свой меч, словно дротик, как делали гохрцы.

Бросок оказался точным. Широкое лезвие глубоко вонзилось в конский бок. Лошадь повалилась наземь, сбросив Сайма, шлем которого раскололся об острые камни. Подоспевший наемник быстро прикончил его.

Гуину повезло меньше. На пути у него оказалось еще несколько красных воинов, и стало ясно, что через них уже не прорваться. Оставалось только вернуться к битве.

Фелдрик скакал не оглядываясь и даже не видел ужасный конец своего товарища. Нахлестывая коня, он вскоре скрылся в облаке пыли, направляясь к укреплениям, вероятно, уже построенным у реки.

— Эй, ты! — услышал Иставан чей-то голос. — А теперь повернись ко мне! — Судя по голосу, это был воин его возраста. Темные волосы и глаза цвета оникса, видневшиеся из-под забрала, казались почти такими же, как у самого наемника. Всадник пришпорил коня и встал между Иставаном и удиравшим Фелдриком.

— С дороги, ублюдок! — заорал наемник, кидаясь на него.

— Я Астриас, командир красных воинов. Назови свое имя, ты, носящий гохрские доспехи, но сражающийся за семов! Надеюсь, ты простой разбойник, а не изменник империи!

«Астриас? Красный Лев Гохры?» — пронеслось в голове у наемника, но он глядел на противника из-под забрала совершенно спокойно. Если бы не цвет доспехов, это было бы точь-в-точь его отражение. Будь они одеты одинаково и будь их забрала подняты, воины казались бы близнецами.

И все же противник кое-чем отличался от Иставана — дворянским происхождением и преданностью своей стране. Наемник глядел на него с усмешкой и думал, что тот ему совсем не нравится.

— Не сносить тебе головы, Астриас! — крикнул Иставан, забыв о Фелдрике, и двинулся к противнику, сжимая меч.

Молодой командир мрачно ухмыльнулся. Их клинки скрестились, и во все стороны полетели синие искры. Последовал еще один удар, и еще…

После третьего выпада кровь начала отливать от лица Иставана. Он давно усвоил, что уцелеть на поле боя можно лишь избегая поединков с противником, которого заведомо не сможешь одолеть. Неизвестно, сколько ему удастся продержаться против врага, которого наверняка с раннего детства тренировали лучшие учителя. Хотя оба были равны по силе и обладали одинаковой волей к победе, становилось ясно, что перевес на стороне классической школы боевых искусств.

Бывший пират чувствовал, что его долгим приключениям скоро настанет конец. Он уже выдохся. Рука с трудом держала меч, и каждый новый удар болью отдавался в плече.

— Не стоило замахиваться на голову Альвонского Льва! — крикнул Астриас торжествующе, чувствуя, что победа уже у него в руках. Он даже не глядел на то, что творилось на поле битвы. Дикари почти окружили красных воинов и постепенно уничтожали их. Но, несмотря на все свои военные успехи, Астриас был всего лишь двадцатилетним юнцом, которого больше всего волновали собственные выигрыши в поединках. На войне молодость далеко не всегда бывает преимуществом.

— Назови свое имя, трус! — повторил Астриас. — Мой меч не хочет рубить безымянного вояку, возомнившего себя ровней дворянину!

За долгие годы службы Иставан уяснил, что дворянская спесь и мнимое благородство стоят не больше, чем меч без клинка. Если хочешь выжить, нужно полагаться на реальные силы. И он закричал во все горло:

— ГУИН! ГУИН!

В это время человек-леопард был в самой гуще врагов, число которых неумолимо сокращалось. Услышав зов, он тут же кинулся на помощь наемнику.

— Трус! Это же был честный поединок! — закричал Астриас, увидев приближающегося нового противника.

Теперь расстановка сил переменилась. Звероголовый воин пришелся молодому командиру не по зубам. Уже после второго удара меч вылетел из его руки, и гохрец свалился на землю. Гуин склонился над побежденным, уперев клинок в горло.

— Давай же, прикончи меня! — прошипел Астриас сквозь зубы. Его лицо пылало от стыда. — Прикончи меня!

Гуин, не мигая, смотрел ему в глаза.

— Демоническое отродье! Из-за тебя в Гохре начался сущий ад, так убей же и меня! — крикнул Астриас в отчаянии.

Иставан посоветовал человеку-леопарду исполнить это желание. Но тот не двигался.

— Я Гуин, — произнес он резким голосом. — У меня есть послание для твоей госпожи, которая сражается и командует, как мужчина. Покиньте землю Носферуса, или я буду воевать против Монгаула до бесконечности.

После этого Гуин отвел меч в сторону и помог Астриасу подняться на ноги. Тот глядел на него растерянно. Не верилось, что победитель дарует ему жизнь. Хотя молодой командир не получил ни единой царапины, в его глазах читалась боль. Он потер руками шею и на нетвердых ногах направился к своему коню.

Астриас слабым голосом отдал приказ к отступлению. Уцелевшие всадники снова выстроились и двинулись по направлению к реке. Из двухсот воинов, вступивших в битву, в живых осталось лишь пятьдесят.

3

Это поражение Астриас будет помнить до конца своих дней.

Он родился в благородной семье и с тех пор, как в пятнадцать лет выехал на поле битвы, одерживал победу за победой, поэтому прослыл героем, молодым Львом Гохры. Ему должен был достаться от отца графский титул и должность губернатора Торуса. И вот теперь его вместе со всем отрядом разбила толпа обезьяноподобных дикарей.

Лицо Астриаса, едва видневшееся сквозь забрало, было бледным, словно пергамент. Он сжал зубы и несколько раз ударил кулаком по седлу. Проиграть семам! Воинская честь была запятнана навсегда.

Красные всадники улепетывали на полной скорости. Дикари могли бы их добить, но не стали, подчинившись Гуину. Конечно, они прежде всего слушались своего вождя, но человек-леопард казался им божеством, внезапно спустившимся на землю. При звуках его голоса обезьянолюди невольно пятились.

— Зачем ты их остановил, Гуин? — спросил Иставан, довольный тем, что битва окончена. — Я хотел преподать монгаулам хороший урок. Мы могли бы выставить голову дворянского щенка на копье посреди песков. Теперь он будет убегать всякий раз, как только увидит нас плечом к плечу.

Гуин отрицательно покачал головой.

— Почему? — спросил Иставан.

— Астриас из благородной семьи. Он фаворит самого герцога Влада. Его отец, Мальке Астриас, губернатор Торуса, правая рука герцога. Поэтому месть за смерть молодого командира была бы слишком ужасной.

— Хм, это верно, — согласился наемник, все еще расстроенный тем, что мало насолил Монгаулу. — Постой-ка, а откуда тебе известно о Торусе больше моего?

Он остановился и с подозрением поглядел на леопардову голову. Гуин промолчал.

Песок пропитался кровью погибших. Пробираясь между поверженными телами, к Гуину спешил Лото, а за ним — близнецы. Несмотря на маленький рост, вождь производил сильное впечатление, особенно в головном уборе из перьев.

Приблизившись к Гуину и Иставану, он низко поклонился. Его глаза светились признательностью и изумлением.

— Храбрые воины! — произнес вождь серьезным тоном. — Сюда, в эту пустыню, вас прислал бог Альфетто. Луки и стрелы Раку принадлежат вам.

Несколько младших вождей выстроились у него за спиной, поклонились и сказали:

— Рийаад.

— Это означает «леопард» на нашем языке, — объяснил Лото. — Ты сын бога Альфетто.

— Вот как? Он утверждает, что ты сын обезьяньего бога? — переспросил Иставан.

— Я Гуин, — произнес тот просто. — Спасибо, что спасли нас.

— Нет, нет, Рийаад, — махнул рукой Лото. — Это мы должны благодарить тебя за спасение моей внучки.

— Суни?

— Да, она четвертая из моих внуков. Суни отправилась за травами, необходимыми нам для ритуалов, но черный демон, явившийся из-за реки, схватил ее и увез. Черный демон сдирает с нас кожу и пьет нашу кровь.

— Вам больше нечего его бояться. Гуин расправился с демоном Стафолосской Заставы! — воскликнула Ринда с гордостью. Она крепко сжимала руку маленькой подружки.

Лото покачал головой:

— Может быть, черный демон и исчез, но теперь появилось множество красных демонов. Что им понадобилось в наших краях?

— Ваше племя не принимало участие в разгроме Стафолосской крепости? — спросил Гуин.

Лото снова покачал головой.

— Раку — мирное племя. Верховные вожди племен Карои и Гуро звали нас с собой, но мы отказались. Если демоны приходят, мы стараемся просто избегать их. Нельзя остановить убийства, превратившись в демонов.

— Стафолосская крепость разрушена, — сказал Гуин. — Там погибло много людей и семов.

— Племя Раку радо принять тебя и твоих друзей, великий воин Рийаад. Вы можете остаться в нашей деревне столько, сколько пожелаете.

Иставан хотел было что-то сказать, но не решился, перехватив взгляд Гуина.

— Вы цените мир и стараетесь избежать войны, — произнес тот, обращаясь ко всем вождям. — Это хорошо, нет, это просто замечательно. Но кажется, миру пришел конец. Во время битвы двое белых воинов пытались сбежать, чтобы позвать подкрепление. Мы остановили одного, но второй все-таки удрал. Если не ошибаюсь, он направляется к Альвонской Заставе. Оттуда может выступить против вашего народа новое войско.

Лото обернулся и перевел эти слова младшим вождям. В их глазах появилась тревога.

— Здесь собрались все воины Раку? — спросил Гуин.

— Нет, конечно, — ответил Лото с гордостью, неожиданной для того, кто считает себя сторонником мира. — Раку — самое большое племя среди семов. Наши женщины сражаются плечом к плечу с мужчинами. Лишь старики и дети не участвуют в войне. Мы можем выставить две тысячи воинов.

После этих слов он перешел на родной язык, который понимал Гуин, и добавил:

— Столько же, сколько ножек у червеглота.

Гуин глубоко задумался. Его друзья стояли молча, словно дети, ожидающие родительского решения.

— Рийаад, — произнес Лото, шагнув вперед. — По-моему, не слишком мудро дальше оставаться здесь, где пролилось много крови. На ее запах потянутся многожоры, песчаные пиявки, пустынные муравьи и кое-кто похуже.

— Ах да… я совсем забыл. — Гунн встряхнул головой, будто пробудившись от сна, и повернулся к близнецам: — Тогда нужно уходить.

— Мы отправляемся в деревню Суни! — воскликнула Ринда.

— Да, вы отправляетесь туда.

— А ты? — Она поглядела на Гуина растерянно. — Разве ты не идешь с нами?

— Меня заботит оставшийся в живых белый воин, — ответил тот мягко и повернулся к Лото: — Можно попросить у тебя пятьдесят бойцов? Мне нужны помощники. Мы проследим за тем, что происходит у реки, и скоро вернемся в деревню.

— Как пожелаешь, великий воин Рийаад. Бери всех, кого нужно, — ответил вождь с поклоном и указал в сторону своего войска.

— Я прошу также, чтобы ты отвел детей в свою деревню, верховный вождь Лото, — добавил Гуин, так же низко кланяясь.

— Как это? — взвилась Ринда. — Не можешь же ты нас оставить?

— Я ведь сказал — скоро вернусь. Мы идем всего лишь на разведку, — ответил человек-леопард успокаивающим тоном и положил свою сильную руку ей на плечо.

Ринда покачала головой, но не нашла что возразить. Все-таки она слишком натерпелась за эти дни.

— Но уж я-то иду с тобой, а, Гуин? — спросил Иставан. — Я не понимаю язык этих бешеных обезьян. Мне все кажется, что они облизываются, глядя на меня.

Гуин посмотрел на него с сомнением, но после кивнул. Потом повернулся к семам и заговорил на их языке:

— Кто из вас хочет отправиться со мной, чтобы проследить за красными демонами?

Пятьдесят молодых дикарей выступило вперед. Среди них не было раненых, а битва лишь раззадорила их. Эти воины казались такими бодрыми, будто только что встали после долгого сна в родной деревне.

— Они в твоем распоряжении, Рийаад, — сказал Лото.

— Спасибо, — кивнул Гуин и снова повторил: — Мы скоро вернемся.

— Зажарьте к нашему приходу черного кабана, — добавил Иставан. — Или хотя бы песчаную пиявку.

Лото растерянно поглядел на него.

Человек-леопард с наемником выбрали из валявшихся на земле мечей два наименее иссеченных. Потом поймали двух уцелевших лошадей, проверили их седла и сбрую. Семы, собиравшиеся вместе с ними на разведку, взяли у тех, кто возвращался в деревню, побольше ядовитых стрел.

Но как только все собрались в путь, Ринда подскочила к Гуину и схватила его коня за поводья.

— Пожалуйста возьми меня с собой!

— Не могу!

— Ну пожалуйста! Умоляю тебя!

— Нет, малышка. Ты обладаешь настоящим боевым духом, которому могли бы позавидовать многие мужчины. Но у тебя тело маленькой девочки. Еще совсем маленькой девочки. Ступай вместе с Суни в деревню и отдохни.

— Гуин, мне только что было откровение, очень зловещее. Если ты не возьмешь меня с собой, может случиться беда. Не худшая, конечно, но все же беда. Мои глаза способны видеть в тумане грядущего. Я смогу разглядеть ловушки и предупредить тебя! Видение было таким четким… и мне стало страшно за тебя.

Гуин глубоко задумался. В душе у принцессы появилась было надежда, но человек-леопард махнул рукой и сказал:

— Нет. Ты должна идти в деревню. — Его голос был мягким, но решительным. — Ты сказала, что может случиться не самое худшее? Тогда положись на мою силу, удачу и те странные воспоминания, которые возникают в моей голове будто из ниоткуда. Пока все это при мне, я смогу выкрутиться из любой переделки. Не бойся, маленькая принцесса. Мы скоро снова будем вместе.

— Понимаю, — кивнула Ринда печально, хотя по глазам было видно, что ничего она не понимает. Конечно, Гуин что-то задумал. Вот только что? Через мгновение девочка подняла глаза и снова посмотрела на него. — Тогда я должна рассказать тебе, что узнала. Пожалуйста, слушай внимательно. Будь одинаково осторожен по пути туда и обратно. Опасайся невидимого больше, чем видимого. Удача лежит внутри неудачи, но если хочешь до нее добраться, прокладывай собственную тропу.

— И это все? — спросил человек-леопард.

— Да, все.

— Это похоже скорее на пословицы, чем на пророчества, — заметил Иставан с улыбкой.

Гуин сжал плечо Ринды.

— Ты тоже будь осторожна.

На душе у девочки по-прежнему было неспокойно, однако она улыбнулась и благословила его. Потом подошла к Суни.

Пора было отправляться. Гуин и Иставан поехали на запад во главе пятидесяти семов, а близнецы вместе с остальными направились к деревне.

В середине отряда Лото шли раненые, опиравшиеся на плечи своих соплеменников. Тех, чьи раны были наиболее тяжелыми, несли на носилках из связанных тетивами луков. А тех, кто больше никогда не смог бы сражаться, оставили на поле битвы. Таков был закон пустыни. Эта земля была совсем не плодородной, и пищи на всех не хватало. Семьи не смогли бы содержать калек. Но долго мучиться несчастным не приходилось. Обитатели Носферуса быстро расправлялись с ними.

Ринда поежилась. Она горячо полюбила Суни и была рада попасть в ее деревню, но никак не могла привыкнуть к жестоким обычаям дикарей. «Спасибо звездам, что я не родилась в пустынном племени!» — подумала она.

Когда семы двинулись домой, солнце стояло высоко, и сухой ветер начал разносить с поля боя запах крови. От стонов раненых и лошадиного ржания было тоскливо на душе. С неба начали опускаться на лица и тут же таять ангельские волосы, навевавшие мечту о первом снеге.

Дикари, шагавшие впереди, неожиданно остановились. Они замахали оружием и стали выкрикивать имя своего бога. Гуин и его спутники обернулись назад и увидели, что на поле битвы появилась из-под песка огромная тварь со страшными клыками.

— Рийолаат, — пробормотал сем, стоявший рядом с человеком-леопардом, указывая на многожора, пожиравшего павших воинов. И вдруг чудовище исчезло так же внезапно, как и появилось.

Через мгновение рядом распахнулась яма, и пасть пустыни поглотила троих убитых дикарей.

— Лалу, — сказал все тот же сем.

Пустыня начала очищать себя от трупов. К наступлению ночи не останется ни одного из них. А когда Руах появится на следующее утро, поле битвы снова будет покрывать чистый песок да редкие камни. Никто и не догадается, что еще вчера здесь шел кровавый бой.

Лото приказал двигаться быстрее. Ведь как только чистильщики пустыни покончат с мертвецами, им понадобится новая пища.

Оглянувшись через плечо в последний раз, Ринда увидела Гуина, едущего во главе своего войска, гордого воина, направляющегося навстречу очередной победе. Но вскоре он уже растворился в песках пустыни, словно мираж.

Гуин ни разу не обернулся. За его спиной челюсти многожора перемалывали кости и с чавканьем пожирали плоть. У обычного человека от этих звуков волосы встали бы дыбом. Но человек-леопард не обращал на них никакого внимания.

— У нас совсем немного времени, — произнес он. — Нужно торопиться.

Гуин направил своего коня на запад, к реке, в сторону Альвонской Заставы, к вражескому генералу, от которого сбежал утром.

Поначалу Иставан сомневался, что дикари поспеют за ними. Но вскоре понял, что опасения напрасны — пятьдесят низкорослых воинов спокойно шагали за двумя всадниками, причем совсем не проваливались в песок.

Через некоторое время Гуин приказал остановиться. Семы тут же замерли на месте.

— Что там? — спросил наемник. Гуин указал на просвет между скалами.

— Это остатки отряда Астриаса.

— Неужели они здесь? Тогда нужно поскорее покончить с ними.

— Не торопись, — прорычал человек-леопард. — Нас всего пятьдесят, а остальные далеко. Не забывай об этом. Нужно обойти их стороной.

Иставан пробурчал что-то неразборчивое, потом его лицо посветлело.

— Послушай, Гуин…

— Что?

— Как забавно — всего несколько часов назад мы в страхе удирали от монгаулов, а с нами было всего два клинка да наше сокровище — сироты. А теперь мы охотимся за ними, и ты ведешь свой собственный элитный отряд, как прирожденный полководец.

— Ну, я удирал не в страхе.

— Согласен. Но бьюсь об заклад, что в своем Рандоче или Аурре, или где бы ты ни жил, ты был королем или хотя бы генералом. Готов поспорить на рубашку, в которой родился.

Гуин не ответил.

Стараясь не попасть на глаза воинам Астриаса, они стали пробираться между скал. Семы легко прыгали с камня на камень, окуривая себя парами травяного отвара, предохранявшего от змей, песчаных пиявок, а также хищных лишайников.

Вскоре отряд оказался на холме, откуда можно было оглядеть земли, простиравшиеся к западу. Остатки сил красных воинов продвигались к Альвонской Заставе. Они совсем не походили на гордых рыцарей, еще утром преследовавших беглецов. Их лошади были утомлены, доспехи помяты. Раненые вскрикивали каждый раз, как только под ноги коням попадались крупные камни.

— До реки осталось совсем немного. Совсем немного! — крикнул Астриас, пытаясь ободрить своих людей.

Во рту у него давно пересохло, стоны раненых выводили его из себя, но он упрямо ехал вперед. Ему было двадцать лет, и поражение, которое он потерпел от дикарей, оказалось первым в его жизни. Его гордости был нанесен сокрушительный удар. Он сам нуждался в ободрении, но все же, сжав зубы, продолжал путь и следил за тем, чтобы воины не сцепились друг с другом. Один раз Астриасу пришлось остановиться, чтобы напоить из своей фляжки тяжело раненного бойца. Хотя командир был опозорен, в нем по-прежнему жил молодой гохрский дух, двигавший им тогда, когда отказывало все остальное.

На счастье побежденных, дикари не бросились в погоню. И если не начнется еще одна, непредвиденная битва, оставшиеся воины уцелеют. По пути не попадалось ни многожоров, ни песчаных червей. Может быть, ему благоволил бог семов Альфетто, гигантская песчаная пиявка. Но Астриас не видел, что враги движутся за ними прямо по пятам.

Некоторые воины, лишившись перевязей, просто держали мечи трясущимися руками. Когда кони ступали по камням, оружие раздражающе громко звенело. Этим звукам вторили стоны раненых и плеск последних остатков воды в почти опустевших флягах. Потемневшие лица всадников покрывал песок и запекшаяся кровь.

Один из раненых повалился на шею лошади и уронил свой шлем. Увидев это, Астриас вернулся, подобрал шлем и вернул ему.

Потом пришлось поднимать еще один шлем. И вдруг раздался чей-то слабый голос:

— К-командир…

Это был Поллак, его помощник, напряженно всматривавшийся в окружающий пейзаж.

— Что это такое? — спросил он.

Астриас тоже пригляделся, но увидел лишь какую-то смутную дымку. Подняв забрало и сняв перчатку, протер глаза. Они запылали огнем, но все же стали видеть яснее.

— Командир, — снова прошептал Поллак. Кажется, в его голосе звучали радостные нотки.

— Стойте! Стойте! — крикнул Астриас, облизав пересохшие, потрескавшиеся губы. Его сердце забилось учащенно. Он не верил своим глазам. Должно быть, это мираж. Юноша моргнул, но видение не исчезло.

— Поллак, вперед. Вернетесь и доложите об увиденном.

— Будет сделано! — воскликнул тот и с неожиданной силой хлестнул коня плетью.

Глядя ему вслед, Астриас глубоко вздохнул. Стыд и ярость мгновенно исчезли, уступив место радости и сладкому вкусу надежды. Его тело наполнялось энергией, лицо засветилось. Когда Поллак исчез из виду, командир стукнул кулаком по седлу.

— Звероголовое чудовище, изменник в черных доспехах, пустынные обезьяны, слушайте меня! Удача отвернулась от вас! И стране дикарей пришел конец!

4

Конечно, Гуин и его спутники ясно разглядели с вершины холма то, что Астриас и Поллак сначала приняли за мираж. Прежде всего им бросилась в глаза сверкающая лента реки и стена поднятой в воздух пыли.

Вскоре ветер переменился, и пыль развеялась.

— Ложитесь, немедленно! — приказал Гуин, соскакивая с коня. Семам не нужно было повторять дважды — они в мгновение ока распластались среди камней. Кое-кто даже успел достать стрелу из колчана.

— Нет! Не стрелять! — прошипел человек-леопард на их языке. — Лежите и не двигайтесь. Если на вас надето что-нибудь блестящее — спрячьте это.

Иставан заставил лошадей лечь и опустился рядом. Вскоре он сообразил, что его черные доспехи на белом холме видны издалека. Наемник изо всех сил вжался в землю и подполз к Гуину.

— Это то, о чем я думаю?

Тот молча кивнул и глухо зарычал.

— Доал бы все это побрал! — выругался наемник.

Все взоры обратились к долине. Открывшееся им было намного ужаснее того, что они ожидали увидеть. Как будто вся монгаульская армия переправилась через реку и обосновалась на краю пустыни. Их лагерь протянулся на целый тад от берега.

Иставан сразу же определил, что там больше десяти тысяч человек. Солнце блестело на доспехах, высоких шлемах и оружии.

— Там в центре отряд белых, — сказал наемник. — Справа — весь оставшийся гарнизон Альвонской Заставы. А слева — синие, должно быть, подкрепление из Тауридского замка. Не удивлюсь, если ими командует сам граф Марус. Ну а тыл защищают черные воины с Талосской Заставы.

Гуин кивнул, внимательно слушая.

— По-моему, это первая часть большой экспедиции из Торуса, — продолжал Иставан с кажущимся спокойствием, но его голос все-таки дрожал. — Сейчас здесь десять-пятнадцать тысяч человек. Примерно пять тысяч арбалетчиков, три тысячи пехотинцев и добрых пять тысяч кавалерии. Видишь, как они выстроились? Это монгаульское пятицветное построение. Правда, одного цвета не хватает, но они поведут свою классическую компасную атаку — одна сила с севера, другая с запада, третья с юга, четвертая с востока. Ты знаешь, почему монгаулы красят доспехи именно таким образом? Во-первых, для того, чтобы не принять своих за чужих в бою, а во-вторых, для того, чтобы генерал видел, куда посылать подкрепление.

— Должно быть, они обрадуются, увидев отряд Астриаса, — кивнул Гуин. Его голос стал задумчивым. — А та воительница и есть их генерал?

— Конечно. Видишь белых воинов? А их вымпелы? Те, что на флангах, принадлежат гохрскому герцогу. А тот, что в центре, — его дочери.

— И эта девушка собирается вести армию по пустыне, чтобы завоевать ее камни и песок, чтобы поработить ее племена, как мирные, так и агрессивные, — произнес Гуин таким тоном, будто считал Амнелис безумной.

— Монгаульский генерал — одна из крупнейших фигур в армии, — сказал Иставан. — Единственный сын герцога Миал родился хилым и немощным. Поговаривают, что Амнелис унаследует отцовский трон. На этот случай у нее даже есть накладные усы! — Он усмехнулся. — Кажется, у Монгаула та же проблема, что и у Парроса!

— О чем это ты?

— Как о чем? Принцесса куда мужественнее принца. — Наемник зажал себе рот, чтобы не расхохотаться во весь голос.

Человек-леопард покачал головой.

— Что касается Ринды и Ремуса, то, по-моему, тебя вводят в заблуждение шелковистые волосы и мягкий характер принца. Ты не замечаешь дракона, дремлющего у него внутри. Я знаю, что этот мальчик будет… — Гуин внезапно замолчал, заметив перемены во вражеском войске, потом спокойно произнес: — Армия двинулась.

Зрелище было фантастичным. Монгаульское войско напоминало огромный цветок с разноцветными лепестками.

Каждый из этих лепестков имел треугольную форму. Впереди шли арбалетчики, за ними пехотинцы, а потом кавалерия. Они двигались без остановок и казались единым живым организмом. Этим движением руководили нити, бегущие откуда-то из центра. Белые воины управляли флангами, как будто кукловоды. И хотя Амнелис не было видно, она, несомненно, находилась в самой середине, окруженная верными воинами и трепещущими флагами.

— Доал бы их забрал! — выругался Иставан. — Как они смогли собрать целую армию за такой короткий срок? Подобные походы планируются целыми месяцами!

— Может быть, так и было, — возразил Гуин. — Возможно, наше появление только подстегнуло их. В любом случае, похоже, что монгаулы давно собирались поработить семов и лагонов сразу же после завоевания Парроса. Скорее всего, их подтолкнули к этому другие герцоги, собирающиеся захватить Монгаул, когда он ослабнет из-за долгой войны.

Он задумался на мгновение и продолжал:

— После нашей стычки с отрядом Астриаса худшие опасения монгаулов подтвердились — парросские близнецы вступили в союз с семами!

— Точно, — кивнул наемник. — И перед нами наверняка не вся армия. Не удивлюсь, если вскоре появятся еще десятки тысяч солдат. Должно быть, они уже в пути.

— Вот что, — сказал Гуин. — Мы не должны приводить их прямо к деревне Раку. Против такой силы она не выстоит и одной ночи, падет, пока песок в часах пересыплется всего раз.

Он обернулся к семам и кратко объяснил им ситуацию. Вожак отряда, которого звали Сиба, спросил, что это значит.

— Нужно возвращаться в деревню и готовиться к битве, — ответил Гуин. — Иначе в ближайшие дни весь Носферус будет в руках Монгаула.

— Ты думаешь, горстка обезьян сможет выстоять против отборных войск? — вмешался Иставан. — Если так, то ты просто спятил!

Гуин пристально посмотрел на него и спокойно ответил:

— Нам известны планы врагов, но они об этом не знают. Вот в чем наше преимущество. К тому же они не знают точного местонахождения деревни. Монгаулы могут двигаться лишь днем. А деревня затеряна в долине, и отыскать ее довольно трудно. Так что у нас остается на подготовку пять или шесть дней.

— С чего ты взял, человек-леопард? — пробормотал Иставан мрачно. — Откуда тебе известно местонахождение деревни, в которой ты ни разу не был?

— Ничего я не знаю, — ответил Гуин. — Я просто делаю выводы, глядя на эту землю.

— Дело твое, Рийаад, — вздохнул наемник. — Мне все равно, будем ли мы готовить дикарей к бегству или к защите, но давай же что-то делать, во имя Доала!

Гуин кивнул, повернулся к семам и начал отдавать приказания. Отряд стал готовиться к отправлению. Тем временем войска все продвигались по равнине со странной грацией гигантской амебы. Угол левого фланга оказался под тем холмом, на котором притаились беглецы.

Семы кивнули своему предводителю и молча поднялись. Иставан покачал головой и тоже начал медленно подниматься, но его кожаный сапог неожиданно заскользил на крутом склоне. Он вскрикнул и едва успел схватиться за руку Гуина. Вниз обрушился целый поток песка.

Монгаульский воин, проезжавший внизу, услышал шум и задрал голову вверх. Он долго простоял так, вглядываясь в склон холма, потом стал указывать на него своим товарищам. Гуин и Иставан, выглянувшие из своего укрытия, увидели, как он поскакал в центр войска докладывать о случившемся.

Неизвестно, кто отдал приказ, но только вскоре вся армия вдруг остановилась, как будто натянулись невидимые поводья. Значит, кто-то из командования отнесся к сообщению очень серьезно. Гуин увидел, что вымпелы командиров двинулись к центру. Значит, созывалось совещание.

— Теперь им известно, что мы здесь, — сказал человек-леопард мрачно. — Генерал обязательно пошлет сюда кого-нибудь.

Иставан огляделся по сторонам. Семы смотрели на него осуждающе.

— Уходим, — объявил Гуин и кинулся к лошади. Наемник последовал его примеру. — Двинемся на север. Если отправимся на восток сейчас, то приведем их прямо к деревне. Изменим направление, только когда поймем, что нас не преследуют.

— Айи! — ответили семы негромко, и отряд сорвался с места.

Гуин и Иставан пришпорили коней, и низкорослые дикари едва поспевали за ними.

Никто не оглядывался назад. А синие воины тем временем направились к холму.

— Туда!

— На вершину!

Уже в третий раз за несколько дней человек-леопард и наемник слышали у себя за спиной крики гохрцев.

Друзья пустили коней в галоп. Теперь они отвечали не только за собственную жизнь, но и за всю деревню Раку. Даже Гуин изо всех сил пришпоривал коня, а пятьдесят семов бежали со всех ног. Их путь лежал туда, где возвышались заснеженные пики гор Ашгарн.

— Скорее, Раку, скорее!

— Рийаад! Аиии! Рийаад!

Песок скрипел под множеством босых ног. Оглянувшись назад, Иставан как будто понял, что семы говорят на своем странном языке:

— О песчаный бог, дающий жизнь и взрастивший нас! Мы вверяем тебе свою жизнь. Танцуй, песчаный бог! Поднимись и загороди нас от глаз демонов, ослепи их. Спаси народ Носферуса от ярости людей и лошадей.

Внезапно до них донеслись крики воинов и в воздухе просвистели стрелы. Трое семов, бежавших позади, как будто наткнулись на что-то и упали.

— Рийаад!

Сиба поднял лук и стрелу, показывая, что собирается остановиться и принять бой.

— Нет, нужно бежать! — крикнул Гуин, подгоняя коня. — Если убить одного или двух, это ничего не даст.

— Гуллах! Эмииру! — воскликнул Сиба с яростью, но подчинился. Ведь все племя клялось в верности Гуину.

Семы, выросшие в этих краях, имели большое преимущество перед монгаулами. Гохрские кони, как и всадники, были закованы в броню, поэтому их копыта глубоко проваливались в мягкий песок. Расстояние между войском и беглецами все увеличивалось. Монгаулы ругались, хлестали лошадей плетками и в бессильной ярости стреляли из арбалетов. Но больше ни одна стрела не достигла цели.

Всадники, отправленные на разведку, быстро достигли того места, где недавно видели беглецов, но нашли лишь тела трех подстреленных семов и, подобрав их, вернулись к основным силам. Вскоре поднялся сильный ветер, тут же заровнявший следы, по которым гохрцы могли выследить свою добычу.

Пустыня вновь погрузилась в сумерки. Ветер погнал с гор Ашгарн пряди ангельских волос. Воины тяжело вздыхали в ожидании жуткой ночи.

Беглецы скакали галопом, пока песок в часах не пересыпался трижды, и только потом Гуин позволил своему отряду замедлить шаг. Голоса преследователей и свист стрел больше не были слышны, и можно было перевести дыхание.

— Мы потеряли троих, — доложил Сиба.

«Надеюсь, они погибли на месте, иначе эти демоны будут их пытать», — подумал Гуин, а вслух сказал:

— Пора поменять направление. Если даже придется идти ночью, нужно как можно быстрее предупредить племя о вторжении монгаулов. Дорого каждое мгновение.

— Я понимаю, Рийаад. Мы не устали. Можем бежать ночью, — ответил Сиба.

— Бежать не надо. Достаточно быстрого шага.

Они направились на восток, с облегчением подставив спины солнцу. Оно превратилось в огромный рыжий диск, спускавшийся за горизонт. Казалось, будто это злой глаз Доала, наблюдающего за своими владениями.

Дорога пошла вниз, делаясь все уже. Вскоре путники оказались между двумя невысокими утесами.

— Клянусь Дзарном, — пробормотал Гуин, отмахиваясь от шелковистых нитей, — сегодня многовато ангельских волос.

— Может быть, у них тут место для свиданий, — проворчал Иставан. С тех пор как его неосторожное движение привлекло внимание преследователей, он пребывал в мрачном настроении.

Гуин не ответил. Огляделся по сторонам и глухо зарычал.

Утесы все продолжали подниматься, и стало ясно, что отряд оказался в ущелье. Уже почти совсем стемнело. С неба опускалось все больше и больше ангельских волос Семы совершенно спокойно относились к белой субстанции, таявшей на их лицах, и безмолвно стряхивали ее мохнатыми руками. Но Гуин почему-то сильно волновался.

— Сиба! — позвал он резким голосом.

— Да, Рийаад.

— Ты уверен, что это правильный путь?

— Да, он ведет к деревне Раку.

— Но посмотри — тропинка становится все уже и уже! — воскликнул Гуин обеспокоенно.

Иставан удивленно поглядел на него. Впервые за все время их знакомства человек-леопард выказывал страх.

Внезапно весь отряд остановился. Перед ним открылась кошмарная картина, которая могла возникнуть лишь в сознании сумасшедшего художника.

Тропинка резко обрывалась, выводя к огромному озеру, светившемуся синевато-белым светом!

От страха и отвращения у всех отнялись языки. Ведь перед ними простиралась не водная гладь, а тысячи, нет, сотни тысяч копошащихся студенистых тварей. Это были идохи, заполнявшие целую долину.

Крики застряли в глотках путников. Они почувствовали, как их тела холодеют. Воины стояли и смотрели, не в силах двинуться ни назад, ни вперед.

И тут озеро пришло в движение. Рой идохов заметил их. Он был явно рассержен.