ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ХОЛТУНБИМ
Глава 1
ЗАВТРАК В БИМСТРЕНЕ
Ничто не кончено, пока не кончено – а может быть, не кончено и тогда.
Ничто не кончено, пока не кончено – а может быть, не кончено и тогда.
Джейсон Куллинан, одетый в одни только потертые домотканые приютские джинсы, склонился над стоящим на подзеркальнике тазом для умывания и принялся тереть щеки. Этим утром вода была просто-таки ледяной.
Обтирая лицо теплым, пахнущим свежестью полотенцем – в императорском сане есть несомненные преимущества, подумалось ему, – Джейсон коснулся подбородка. Подбородок был колючим – а ведь он только позавчера брился. Юноша отбросил полотенце и взялся было за бритву с костяной ручкой, но, взглянув на себя в мутное зеркало, решил, что легкая небритость делает его старше.
Отдаленный смешок прозвучал в его голове.
«Принятая ответственность помогает росту бород».
Джейсон не улыбнулся.
«Твой отец засмеялся бы».
«Возможно».
Но он – не отец. Джейсон взглянул в зеркало. Из тусклого стекла – имперские стеклоделы недотягивали даже до приютского уровня, который в общем-то тоже был весьма средним – на него из-под копны каштановых волос в упор смотрели карие глаза. Позавчера У'Лен сказала, что он чем дальше – тем больше становится похож на императора. Есть в его взгляде что-то этакое, сказала она.
«Я ничего „этакого“ не вижу, – подумал он. – Ну, глаза. Ну, карие. Ну, смотрят…» Он обозрел себя в зеркале и покачал головой. Нет в нем ничего «этакого». Он не великан, каким был Карл Куллинан, подбородок Джейсона вовсе не столь решителен и тверд, как у его отца, да и отцовой абсолютной уверенности в себе в его повадке как-то не замечалось.
Он пожал плечами. Возможно, сам он и не видит, как изменился, зато видят все остальные. С его возвращением в Бимстрен многое изменилось. Его покои на третьем этаже замкового донжона стали, казалось, меньше. Да и весь замок как-то усох, пока его не было, хотя объяснить внятно, почему так кажется, Джейсон бы не смог.
Пальцы Джейсона коснулись шеи. Привычное ощущение кожаного шнурка с маленьким кристалликом-амулетом успокаивало. Дело было не в том, что он скрывал Джейсона от магического взгляда – в Бимстрене прятаться не так уж и нужно, а если здесь кто-то и придет по его душу, так на это есть гвардия, – нет, покой дарила его привычность. Кожа и кристалл не менялись.
«Тебя ждут. Спускайся скорей».
«Иду».
Прихватив с бюро свежую тунику, положенную там Элларой далеко за полночь, он натянул ее через голову и прошлепал босиком по ковру к двери, где давеча оставил сапоги. Задержался взглядом на метках-царапинах, поднимающихся вверх по темному от времени дубовому косяку – от кучки где-то на уровне его груди и до той, что была почти вровень с его взглядом. И еще две – совсем рядом, чуть выше.
Он прижался пятками вплотную к стене, приложил пальцы к косяку, потом повернулся – и увидел, что разница действительно есть: пальцы были в добром полудюйме над прежней отметкой.
Джейсон вытащил из ножен у пояса нож и отметил достижение.
Джейсон в семнадцать… Юноша выпрямился во весь рост.
«То ли будет в восемнадцать… Кстати, завтрак тебя уже ждет, а через час у тебя тренировка с Тэннети».
«Тренировка? Сегодня?» – Он сел на кровать и принялся натягивать сапоги. Через несколько дней он отбывает в Приют и Энделл. Если до сего дня он не стал лучше стрелять и драться – пара дней вряд ли что-то изменит.
«Чепуха. Твое мастерство с каждым днем растет, пусть и понемногу. Так что занимайся понемногу каждый день».
Справедливо. Сейчас он владеет мечом почти так же, как владел его отец…
«Но и этого порой бывает недостаточно – вспомни-ка… Ты должен привыкнуть решать проблемы мозгами, а не боем, Джейсон. Даже будь ты таким же мастером клинка, как Карл, – а это не так».
И это тоже верно.
Джейсон побежал вниз.
В прежние дни завтрак в Бимстрене проходил по принципу «прибежал-перекусил-убежал», хотя матушка всегда повторяла, что завтрак – главная еда дня, а У'Лен следила, чтобы он съедал все до конца, а не просто перехватывал на бегу пару-тройку кусков. Впрочем, для У'Лен, как говаривал отец, любое слово матушки – что заповедь Господня.
Что бы это ни значило. Еще один вопрос, который он никогда не сможет задать отцу.
Но сейчас – не прежние дни. Слишком многое переменилось в Бимстрене с тех пор, как вернувшийся Джейсон принес сюда весть о смерти Карла Куллинана. Матушка и Брен Адахан старались спрятаться за этикетом, скрыть за тщательным соблюдением церемоний, что смысл их жизнь потерян.
Мертв.
Когда Джейсон вошел – трапезная притихла. Юноша быстро поклонился дюжине собравшихся в зале людей, прошел во главу стола и сел в свое кресло – будто всю жизнь там и сидел.
– Прошу всех сесть, – произнес он. Матушка еще не спускалась, но за время ожидания все успеют рассесться.
Дория Перлштейн уже сидела; она не придерживалась придворных манер. Она приветственно улыбнулась ему от середины стола.
Джейсон улыбнулся в ответ. Как же все странно… Он знал – ей столько же лет, сколько отцу и маме, но, утратив свое воплощение целительницы Длани, она утратила также и все внешние признаки прожитых в нем лет. Впрочем, не до конца: глаза ее не были глазами двадцатилетней девчонки. То были глаза взрослой, много пережившей женщины.
– С утречком, Джейсон. – Тэннети заняла место справа от него. Повернув стул так, чтобы видеть всех собравшихся, сухощавая воительница с привычной подозрительностью обозрела застолье единственным глазом и, решив, что покуда тут убивать некого, откинулась на спинку.
Дробь каблучков, улыбка, брошенное всем «доброе утро» – сестра Джейсона Эйя влетела в залу, легко порхнула в кресло на противоположном конце стола и принялась протирать заспанные глаза; потом собрала волосы и стянула их узлом на затылке, сотворив некое подобие «конского хвоста». Одета она была в узкие кожаные штаны и свободную складчатую рубаху, белую до невероятия.
– Ездила верхом? – спросил Джейсон.
Эйя кивнула, потянулась за булочкой, макнула ее в мед и откусила добрый кусок.
– Катаюсь впрок – и намерена накататься надолго. – В Приюте Эйя была учительницей, и на обожаемую верховую езду ей никогда не хватало времени.
«Скажи ей, пусть лучше следит, что ест. По-моему, она начинает набирать вес».
«Ты этого не думаешь».
Эйя хмыкнула – Эллегон, должно быть, передал ей этот обмен мнениями – и повернулась к Брену Адахану, который, как всегда, устроился с ней рядом у конца стола.
– Мой маленький братец, кажется, считает, что я становлюсь старой и толстой. Дерзнешь поспорить с Наследником?
Брен Адахан медленно наклонил голову.
– В данном случае – да.
– Тебе видней, Брен, но пересядь сюда. Нужно кое-что обсудить перед советом. – Джейсон кивнул ему и указал на стул рядом с собой.
Тонкие губы холтунского барона раздраженно скривились, потом лицо его утратило выражение – и еще через миг на нем возникла легкая благодушная улыбка. Он кивнул, шепнул несколько слов на ушко Джейсоновой приемной сестре и, задумчиво почесывая небольшой порез на кончике решительного подбородка, пересел, куда показал Джейсон. Десятидневье назад Адахан сбрил бороду и теперь вынужден был бриться по два раза в день.
Джейсон старался скрыть, что Брен Адахан ему не по нутру. Возможно, дело в том, что Брен всего на какой-то десяток лет старше, а держится так, словно успел уже и мудрости набраться и всеобщее уважение заслужить.
«Несправедливо. Он и так слишком мало времени проводит с Эйей».
«Мне нужно кое о чем с ним поговорить. И хорошо бы успеть решить все за завтраком», – подумал в ответ Джейсон, прекрасно сознавая, что лжет самому себе. Пускай это правда – но причина-то не в этом. Джейсону просто не нравилось, как Брен Адахан смотрит на его сестру – словно хочет…
«А он и хочет. Людям это всегда нравится. И это совершенно естественно – Эллара доказала тебе это позапрошлой ночью. Твоя сестра старше тебя больше чем на десять лет и знает, что делает. И она намерена уступить ему – разумеется, на своих условиях. Так что оставь их в покое».
Джейсон покраснел. Эллара?.. То, что одна из фрейлин по ночам проскальзывает в его спальню, должно было быть тайной. Он не хотел, чтобы об этом сплетничали.
«Успокойся; я умею хранить секреты. Но отказываться от нее только потому, что я посвящен, глупо. Я читаю твои мысли с того времени, как ты родился. Если хочешь остаться один – просто попроси меня отключиться. Так всегда поступал твой отец».
«Я не хочу это обсуждать».
Раздался приглушенный смешок. Джейсон не был уверен – услышал он его ушами или лишь разумом. Брен Адахан тронул его за руку.
– Что с тобой?
– А? – Он тряхнул головой, приходя в себя. – Нет, ничего. Я просто говорил с Эллегоном.
Брен Адахан кивнул и взглянул вдоль стола – на два пустых места в дальнем его конце. Одно принадлежало Данагару, который только что вернулся из Нифиэна, где пытался выяснить, кто стоит за Кернатской резней. Хотя ничего толком он не узнал, путешествие его было куда более долгим и изматывающим, чем рассчитывал Карл Куллинан. Выглядел он так, будто потерял самое малое двадцать фунтов.
По настоянию Томена Джейсон поселил Данагара в комнате в главной башне и приказал спать подольше…
«И поправляться поскорей».
А вот то, что опаздывает Томен Фурнаэль, странно. Джейсона так и подмывало попросить Эллегона просветить его, но…
«Но это неправильно. Твой отец всегда запрещал мнепросвечивать родственников и друзей, и теперь я понимаю, насколько верными были его ощущения – по крайней мере вэтом случае. Или прижми Томена и заставь рассказать, в чем дело, или подожди, пока он расскажет сам».
Джейсон кивнул. С этим можно и подождать; сейчас есть еще одна проблема, еще одно подозрительно пустое кресло: матушкино.
Брен Адахан перехватил его взгляд.
– Уже поздно. Тебе стоит послать за ней.
Джейсон помотал головой.
– Нет. Мы начнем без нее. – Он повысил голос: – У'Лен, можно подавать.
Первый поднос У'Лен вынесла сама: вперевалочку подойдя к столу, толстуха водрузила поднос между Джейсоном и Бреном Адаханом и навалила Джейсону на тарелку гору овсяных оладий и кусок ветчины размером с кулак.
Джейсон спрятал улыбку.
– Мне столько не съесть, – заметил он.
– Съешь, и еще как. Если хочешь, можешь считать это обедом. Завтра ты уезжаешь, и я не желаю, чтобы, когда тебя убьют, в голове у тебя были мысли только о мерзкой походной жратве. Когда тебе отстрелят твою глупую башку, это случится не потому, что ты был слишком голоден, чтобы думать. Моей вины в этом, во всяком случае, не будет. – Она ухватила соусник с медом и щедро полила им оладьи – словно заливала водой огонь.
– Ступай и оставь меня в покое, – пробурчал Джейсон.
– Заткнись и ешь.
Он любил старую ворчунью – она приглядывала за ним, сколько он себя помнил, – но ни один из них не признался бы в этом прилюдно. У'Лен это бы не понравилось.
– Я уйду, когда ты начнешь есть. – Она скрестила руки на огромной груди. – Давай, начинай.
Он схватил вилку и кинулся в бой.
Остальные последовали его примеру; зал наполнился знакомым постукиванием приборов и шорохом негромких фраз, которыми обменивались за едой люди.
«Я начинаю тревожиться о маме. Пожалуйста, передай: «Все, кроме тебя, уже завтракают».
«Не хочу. В ее мыслях нет радости… Ладно, сейчас». – Мысленный голос смолк.
«В чем дело?»
«Не хочу говорить».
– В чем дело?!
Тэннети оттолкнулась от стола, потащила из кобуры кремневый пистолет… – но Дория остановила ее, коснувшись свободной руки.
Все уставились на него.
Юноша успокаивающе кивнул:
– Простите. Я просто говорю с Эллегоном.
«Пожалуйста». – В глубине души он знал, что скажет дракон.
«Она не у себя. Она в мастерской, склонилась на табурете и плачет. Опять. Она мне не ответит».
Он начал выбираться из-за стола, но заметил, что все глаза снова обращены на него.
Повисло долгое молчание; наконец Брен Адахан нарушил его.
– Прошу простить меня: совсем забыл сказать, что вчера вечером говорил с твоей матушкой. Она сказала, что ей надо кое-что сделать, так что она либо проспит завтрак, либо перенесет работу на раннее утро – тогда встанет и сразу пойдет в мастерскую.
«Он говорит: «Эту ложь я должен был тебе сказать. А теперь возвращайся к своим обязанностям – мы ведь договорились на этот счет».
– Договорились, – прошептал он.
«Тогда держи слово».
– В таком случае, – проговорил Джейсон Куллинан, – давайте все сядем и закончим завтрак.
Тэннети поместила пистолет обратно в кобуру, а себя – на стул, потом подцепила кусок ветчины и начала есть, словно ничего и не было.
Джейсон почувствовал благодарность. Он пытался управляться с проблемами, но порой казалось, что он не в состоянии управиться даже с самой их малостью. Завтрак прошел в молчании: трапезной явно недоставало раскатистого голоса Карла Куллинана.
Глава 2
АНДРЕА КУЛЛИНАН
Просторно Вдове из Виндзора,
Полмира считают за ней
И весь мир целиком добывая штыком.
Мы мостим ей ковер из костей.
(Сброд мой милый! Из наших костей!)
Не зарясь на Вдовьи лабазы,
Перечить Вдове не берись.
По углам, по щелям впору лезть королям.
Если только Вдова скажет «Брысь!»
(Сброд мой милый! Нас шлют с этим «Брысь!»).
Главное различие между Карлом и мной в том, что я слишком заботлив, чтобы оставить свою жену вдовой. Полагаю, мне придется жить вечно.
Просторно Вдове из Виндзора,
Полмира считают за ней
И весь мир целиком добывая штыком.
Мы мостим ей ковер из костей.
(Сброд мой милый! Из наших костей!)
Не зарясь на Вдовьи лабазы,
Перечить Вдове не берись.
По углам, по щелям впору лезть королям.
Если только Вдова скажет «Брысь!»
(Сброд мой милый! Нас шлют с этим «Брысь!»).
Главное различие между Карлом и мной в том, что я слишком заботлив, чтобы оставить свою жену вдовой. Полагаю, мне придется жить вечно.
Щурясь на ясное утреннее солнышко, Джейсон миновал отсалютовавших ему часовых и вышел на залитый светом двор. День был хорош, небо…
Это еще что?
– Кетол? Дарайн?..
Почему они на часах?
Опустив кремневый карабин к ноге, рыжеволосый Кетол добродушно осклабился.
– Доброго утра, государь.
Великан Дарайн отбросил со лба упавшую прядь и тоже приветливо улыбнулся; его великанская пятерня неторопливо скребла то ли окончание подбородка, то ли начало шеи. Воин был сложен, как медведь.
– Доброго утра, государь, – эхом повторил он.
– Что вы двое делаете на часах?
Кетол повел плечами.
– Да вот прогневили генерала прошлой ночью. – Высокий, ширококостный, он сжимал ружье рукой с выступающими, как орехи, костяшками.
– Чем это?
– Это все моя вина, государь. – На сей раз плечами пожал Дарайн. – Перебрал вчера вечером пива. Ну, и слегка подрался – в казарме.
Джейсон взглянул повнимательней. Левый глаз Кетола украшал огромный фонарь, костяшки левой руки Дарайна были содраны в кровь.
– Из-за чего?
Снова пожатие плеч.
– Да из-за одной городской шлюшки. Пироджиль в нее втюрился, а Лориаль начал его подначивать…
– Лориаль?
– Он из новичков, из Тирнаэля, – принялся объяснять Кетол. – Он и его три братца появились как раз перед тем, как императору и нам в Эвенор идти. Ну, сперва Пиро кинулся на Лориаля, а потом его братцы – на меня, когда я попробовал их растащить… – Он улыбнулся во весь рот. – Ну, да, называл я их свинячьими детьми и сукиными сынами – так это ж чтоб успокоились… А Дарайн всего-то и сделал, что пошвырял двоих на пол и придержал, пока мы с Пиро выясняли отношения с другой парочкой – по-честному, двое на двое.
– Ранены?
– Не так, чтоб очень. – Дарайн опять пожал плечами. – Пироджилю пару зубов вышибли, и лекарь сказал – ребро у него треснуло. Самое мерзкое – это что ему врезали по уху; Лориаль ему здорово съездил. А вот противнику Кетола повезло, что лекарь прибежал быстро – не то петь бы ему тенором. У моей парочки слегка побиты головы. Паукан приживил Пиро зубы, а остальное оставил как есть. Отбывать наказание будут все – не одни мы.
Джейсон кивнул. Валеран читал ему длинные лекции о казарменной дисциплине. То, что сделал Гаравар, было, во-первых, экономно, во-вторых – действенно: использовать немного волшебства, чтобы залечить по-настоящему серьезные раны, а остальные, в назидание, оставить саднить. Лучше запомнится. Но в каждом правиле есть исключения. Кетол, Дарайн и Пироджиль были спутниками его отца в последнем походе. – Я поговорю с Гараваром…
«Даже когда ты в короне, Джейсон, – ворвался в его мысли ровный голос Эллегона, – лучше тебе найти причину посерьезнее, чтобы приказывать Гаравару».
Джейсон кашлянул, прикрывая заминку, хоть и не был уверен, что это у него выйдет.
«Но…»
«Вот тебе и „но“. А теперь – иди к матери».
– Ладно, пока, – сказал солдатам Джейсон, понимая, что его промах вряд ли от них укрылся.
«Не укрылся, разумеется. Они поняли, что ты собирался сунуть нос в Гараваров монастырь. Но болтать об этом они не станут».
Джейсон сошел с дорожки и побежал по траве. День обещался хороший. С запада дул легкий ветерок, над головой в голубом небе парили чуть видные облачка.
Трава, колыхаясь под ветерком, щекотала щиколотки. Джейсон всей грудью вдохнул густой запах свежескошенного луга.
Так всегда бывает в дни мира. У людей появляется время и настроение думать о, к примеру, красоте газонов. И следить за ними. Даже у императорской власти есть границы: в мирное время можно запросто приказать, чтобы никто, кроме садовников, не топтал траву – но попробуй найди садовника в дни войны!
Юноша обогнул стену донжона и сошел с лужайки на камни плаца. С теплых камней навстречу ему поднялась громадная треугольная голова.
– Привет, Эллегон, – проговорил Джейсон, подходя к зверю. Отец говорил – Эллегон размером с автобус «грейхаунд», что для Джейсона всегда было загадкой. Автобус – это такая машина, но разве грейхаунд – не порода собак?..
Эллегон был огромен. Джейсон не мог себе представить пса такого размера.
«Доброе утро, Джейсон», – отозвался дракон.
С глубоким ворчанием он подобрал под себя сперва передние лапы, потом задние, поднялся и потянулся, трепеща кожистыми крыльями. Из ноздрей размером с небольшую тарелку взметнулись пар и дым.
Распахнулась пасть, явив взору частокол зубов в локоть величиной – и обдав Джейсона невыносимой вонью гнилого мяса и тухлой рыбы. Эллегон не был разборчив в еде.
Юношу замутило.
«Дыши в сторону, пожалуйста».
«Прости». – Заскрипев чешуей, Эллегон повернул массивную голову и дохнул огнем; вонь пропала.
Джейсон никогда не мог понять, почему другие боятся Эллегона. Это было то же самое, что бояться мечей Тэннети. Вселенная делилась на два сорта людей, и одни люди боялись других.
«Они просто боятся, что их съедят. Люди не любят меня, потому что я знаю слишком многое».
«И слишком во многое лезешь». Одно дело – не дать Джейсону выставить себя дураком перед Кетолом и Дарайном, и совсем другое – лезть в… личные дела.
«Повторяю: я этого не хотел», – сказал дракон, хотя Джейсон мог бы поклясться, что слышал приглушенное мысленное ворчание: «Вылитый отец. Слишком часто думает тем, что у него промеж ног, а не тем, что промеж ушей».
«А еще ты слишком много ешь… Ладно, идем к ней».
До северного угла было всего-то пара сотен метров – только пересечь плац, так что взлетать Эллегон не стал.
Джейсон шел быстро, дракон вперевалочку двигался следом.
Обычно люди стараются держаться подальше от работающих магов, и это вполне разумно. Мастерская Андреа Куллинан находилась в самом дальнем углу двора – а если бы не соображения безопасности, ее вообще стоило бы вынести в междустенье или даже за пределы Бимстрена.
Однако с безопасностью приходилось считаться – матушкина бимстренская мастерская, сколько себя помнил Джейсон, находилась в небольшом низком каменном домике в северном углу внутреннего двора.
Джейсон постучал в дверь. Никакого ответа.
– Мам, это я. Джейсон.
Ничего.
«Может, попробовать мне?»
«Нет. Лучше все же я сам».
Рука юноши на ручке дрожала.
Одной из главных заповедей, вынесенных им из детства, было – не мешать матушке, когда она работает. Это было одно из немногих правил, за нарушение которых грозила порка. Матушка так же не любила его пороть, как он не любил бывать выпоротым. Она говорила, что «не отвлекать мага» значит то же самое, что на Той Стороне – «не отвлекать водителя». Знать бы еще, что это такое…
В том-то и трудность в общении с пришедшими с Той Стороны – будь то родители, Уолтер Словотский или Дория Перлштейн: они вечно поминают вещи, понятные только лишь им одним. И дело не во всех этих машинах, самолетах и микроволновках (а кстати, что это? Доски, чтоб кататься на низкой волне?), а в том, что они слишком часто понимают и воспринимают все не так, как обычные люди.
Однако, хоть Джейсон и не понял сравнения, урок был затвержен накрепко и укоренился где-то на уровне подкорки. А потому решиться юноше было весьма трудно. Он знал, что на самом деле она не делает сейчас ничего опасного – Эллегон предупредил бы его.
«Правильно мыслишь».
И все же его рука дрожала. Проклиная предательски трясущиеся пальцы, он сжал ручку, медленно приоткрыл тяжелую дубовую дверь, скользнул внутрь и прикрыл дверь за собой.
– Мам?..
Он невольно принюхался. Внутри каменного дома было темно и влажно, пахло странно – и все же знакомо. Слабый запах, который он не мог бы в точности опознать, хоть и узнал густой, тягучий аромат маррима и резкий оттенок сожженных горошинок перца. Больше всего это напоминало запах старого пота.
Комната освещалась лишь светом, сочащимся из щели меж потолком и стеной. Виден был только узкий вход, где стоял Джейсон, и темный зал впереди. Занавески из черного газа скрывали остальное.
– Матушка?..
Джейсон двинулся сквозь занавески – сухие на ощупь, они льнули к лицу и рукам, будто влажные. Его передергивало, но он продолжал идти.
– Мама?..
За последними занавесками горела лампа – но так слабо, что Джейсон едва разглядел тусклый свет. Он откинул завесу – и увидел фигуру матери: склонясь над рабочим столом, она что-то лихорадочно писала, перо в ее пальцах тряслось и подрагивало. Над ее головой висел масляный светильник, справа на столе в кольцах медного змея покоился хрустальный глобус. Голова змея лежала на северном полюсе – тварь задумчиво озирала мир. Слева от матери стояла грубая глиняная фигурка человека со скрещенными на груди руками. На левой руке статуи было лишь два пальца.
Фигурка была еще влажной; позади нее лежал кусок глины и с полдюжины небольших ножей, какие-то палочки, лопатки и другие инструменты ваятеля.
– Мам, – сказал Джейсон, – перестань.
Она не ответила, а продолжала писать.
– Перестань, – повторил он.
Она будто не слышала.
– Так. Считаю до десяти – а потом отбираю у тебя перо.
Она замотала головой – взметнулись и опали спутанные черные пряди.
– Нет. Я уже близко; почти рядом. Может быть, я смогу…
Хрустальный шар посветлел.
– Видишь!
– Это ничего не значит, если только ты не сможешь увидеть его. А ты этого не сможешь, потому что он мертв.
– Ты не видел тела. – Хрустальный шар разгорался все ярче…
И вдруг потух. Комната снова погрузилась во мрак, освещенный лишь масляной лампой.
– Нет! – Она ударила кулаком по столу, потом повернулась лицом к сыну.
Он содрогнулся – хорошо, что лишь внутренне. Глаза ее были красны, веки набухли от недосыпа и слез, глубокие морщины избороздили щеки.
– Мам… – Джейсон взял ее руки в свои, на миг поразившись – как слабо она сопротивляется. – Прошу тебя. Мы – все мы – видели взрыв. Уолтер и Ахира остались там. Он не мог пережить взрыва, но если бы пережил – эта парочка уже привезла бы его сюда.
Что с Уолтером Словотским и гномом – по-прежнему оставалось тайной. Они не давали о себе знать – ни слова, ни знака. До Холтунбима им за это время, ясное дело, не добраться – но вот до Эвенора они добраться могли бы уже вполне, даже если бы плыли на мелских каноэ или, избрав путь по суше, переходили горы.
Так где же они? Вопрос важен, ибо они живы. Отец же – мертв.
– И все же я не отступлюсь. Пока не обнаружу тела – или не увижу его.
Но его разнесло на клочки, подумал Джейсон. Он не мог сказать этого – сказать своей матери, вдове своего отца.
– Твое заклятие не сможет распознать… того, что от него осталось. Оставь это, матушка, переоденься, отдохни и умойся. Вечером совет, и ты… – Он не договорил.
И ты должна выглядеть живой, собирался сказать он. Но он не мог заставить себя произнести это вслух. Порой бывает правильней недоговорить.
– Матушка… Ты же знаешь – он мертв. Есть еще одно доказательство – то, которое неизвестно другим.
– Да? – Голос ее, обычно – теплое контральто, дрожал и похрипывал.
– Папа любил тебя. Будь он жив – ничто не удержало бы его вдали от тебя.
Ее нижняя губа дрогнула.
– Он мне ни словечка не передал. На прощание…
– Ему это было не нужно. Он все сказал Тэннети. – Глаза Джейсона наполнили слезы. – Что он мог просить нас передать тебе? Что он любил тебя? Матушка, неужели ты не знала этого?
Она отвернулась. Плечи ее тряслись.
«Прошу тебя. Джейсон прав. Мы должны жить дальше, Андреа. Все мы».
Не сразу, но она перестала плакать, задышала ровней. Глубокий прерывистый вздох – и она обернулась. Вытерла лицо рукавом.
– Просто позвольте мне попытаться еще. Пожалуйста.
– Нет. Есть дела, которые необходимо сделать, а тебе надо привести себя…
На миг на губах ее мелькнула прежняя улыбка.
– В надлежащий вид? Не выглядеть старой ведьмой?
Чуть-чуть оттолкнув сына, она повела перед собой руками и пробормотала слова, которые забылись, едва будучи произнесены.
Она изменилась.
Морщины на ее щеках разгладились, глаза высохли, мешки под ними исчезли. Спутанные, немытые волосы засияли ровным чистым блеском; изможденное тело помолодело, грудь поднялась, спина распрямилась – и вот уже она точно такая же, какою была всегда.
– Я так и думала, что ты делаешь именно это, – раздался из мрака спокойный голос Дории Перлштейн. Она отбросила занавес и встала рядом с Джейсоном. – Носишь личину.
Впервые Дория не выглядела младше матери – нет, она казалась старше Андреа. Казалась не согбенной годами, но придавленной бременем знаний.
– Сними ее, Андреа, – потребовала Дория, сглотнув слюну. – Или это сделаю я.
Потеряв свою сущность целительницы, Дория вместе с ней потеряла и возможность восполнять заклинания. Все, что остались ей – и все, что у нее будут отныне и впредь, – это те, что у нее в голове. Разумеется, сколько их и какие они – оставалось тайной. Но они были невосполнимы.
– А какой смысл? – возразила Андреа. Голос ее, низкий и мелодичный, будто пришел из Джейсонова детства. – Личина помогает не хуже других средств, а может – и лучше.
– Чушь. Она не делает тебя здоровой – просто дает возможность здоровой выглядеть, так это на самом деле или нет. И все. Все равно что косметику наложить – помнишь еще?
– Терпеть не могу косметику. У меня на нее жуткая аллергия.
Дория снова улыбнулась.
– Даже и не будь ее у тебя, все равно злоупотреблять этим глупо. Это ничего не дает – только раскрашивает. – Она взяла Андреа за руку. – Снимай ее – сейчас же. Можно надеть личину, если нужно, но лишь чтобы выглядеть хуже. Никогда не скрывай, что с тобой происходит. Джейсон, возьми ее за другую руку.
Он сделал, что сказано – рука казалась округлой и полной, но вот мать прошептала тут же истаявшие в воздухе слова… … и рука словно усохла.
– Ты обманывала и себя, и нас всех. – Дория цокнула языком. – От тебя же остались кожа да кости. Попробуем снова наполнить их плотью – идет?
Андреа слабо усмехнулась.
– Считаешь себя специалисткой?
Ответная улыбка Дории была твердой.
– Я должна была стать домашним врачом, помнишь? Лелеяла материнские инстинкты, как говаривал Уолтер, когда ему надоедало выслушивать мамочкины советы… Ну, а сейчас мамочка нужна тебе. На самом деле с тобой ничего страшного – ничего такого, чему не могли бы помочь хорошее питание, упражнения и отдых. А сюда дорогу забудь, поняла?
– Нет! – вспыхнула Андреа. – Я должна хотя бы пытаться. Должна отыскать его, если он жив, если…
Дория вздохнула.
– Он мертв, Андреа. Постарайся принять это… Пойдем завтракать. А потом – посмотрим, кто из нас способен гулять дольше. Потом – спать, а потом – опять еда и прогулки. – Она опять улыбнулась. – Пока ты на самом деле не станешь такой, какой делала тебя личина.
– Ты забыла, – покачал головой Джейсон. – Сегодня вечером – совет.
Дория зыркнула на него:
– Значит, вести его придется вам с Томеном. А твоя мать отправится в постель. Ясно?
«У меня два послания. Одно – от твоей матери: «Я спущусь на совет; не волнуйся». И она намерена это сделать. Второе – от Дории: «Черта с два она спустится. Черта с два я ее пущу. Действуй так, словно никого, кроме тебя, нет». Но она не уверена в своих словах».
«А что скажешь ты?»
«На сей раз я на стороне Дории. Нам давно пора выяснить, можете ли вы с Томеном управляться одни. Вот мы это и выясним – сегодня на совете».
Глава 3
ПЕРЕД СОВЕТОМ БАРОНОВ
Пускай за нас заговорят мечи.
Я всегда считал, что переговоры выше битв. Но в списке моих любимых занятий они лишь на третьем месте.
Пускай за нас заговорят мечи.
Я всегда считал, что переговоры выше битв. Но в списке моих любимых занятий они лишь на третьем месте.
Джейсон Куллинан в одиночестве сидел в Большом зале Бимстренского замка и оглядывал его так, будто видел впервые.
Так оно и было – в определенном смысле. Отсюда он не видел его никогда. Он должен был сидеть за столом на месте Отца – но со времени возвращения Джейсона парадных обедов в замке не было.
Джейсон подошел к длинному дубовому столу, сел на свое собственное – прежнее – место по левую руку от места Отца, пробежал пальцами по темной истертой, исцарапанной столешнице. Потер небольшую выбоинку – все, что осталось от основательного пореза. Прорезь эту прокорябал когда-то сам Джейсон во время донельзя скучного официального обеда – пока отец не заметил, чем он занят. Отец мягко, как всегда, отобрал у него нож и вздохнул – с глубоким разочарованием. Другой отец выпорол бы сынка, но Карл Куллинан считал это неправильным.
Тот, кто сделал жестокость своей профессией, не должен быть жесток со своими, говорил он.
Вот и тогда – Карл Куллинан просто вздохнул и, вдруг словно бы постарев, отпустил всех, кроме Джейсона. Они вместе отправились к столяру, взяли напильник, шкурку, щетки и лак. Так же вместе они загладили порез, залакировали его, потом вымыли и отнесли назад инструменты. И все это время Карл выглядел старым и будто потерпевшим поражение.
Джейсон предпочел бы, чтобы его выпороли.
Отец Микина порол того постоянно.
Джейсон тряхнул головой. Это ему еще предстоит – встретиться лицом к лицу с Микином и со всем отрядом Даэррина. Теперь он мог это сделать. Да, он бежал, как трус, но потом выследил и убил Армина, как его отец убил Арминова отца.
Сколько всего оставалось несделанным – а тут еще этот чертов совет!
Я не знаю, как с этим справляться. Что ж – надо будет научиться… Но то, что он вообще должен учиться этому, неправильно само по себе.
«Просто ужасно! Такая страшная несправедливость… Я не знаю большей несправедливости за всю историю мироздания».
За дальним окном полыхнуло пламя. Джейсон прошел туда, распахнул створки и боком уселся на подоконник. Внизу стоял Эллегон; крылья его трепетали. Вверху подмигивала звездами ночь, вдали водили свои странные огнистые хороводы огоньки фей.
Джейсон усмехнулся.
«Ты намекаешь, что я слишком жалею себя?»
«Намекаю? Нет. Заявляю, объявляю, провозглашаю, декларирую и возвещаю – да». – Дракон опустил голову и отхватил кусок в добрых полчеловека от того, что еще недавно было быком.
«Думаю, для этого ты нам и нужен – не для того чтобы прореживать стада».
Дракон загадочно усмехнулся – но ответ его был серьезен.
«Я скоро вернусь. Лучше мне сделать вечерний облет до того, как начнется совет».
Не прошло и пары минут, как Джейсон услышал позади звук. Он обернулся – и увидел Томена Фурнаэля. Тот шел к нему по багряному ковру, взгляд его не упускал ничего. Ростом он был вровень с Джейсоном, но старше на пять лет – и это прибавляло ему значительности. Работа сделала его грудь и плечи мускулистыми. Аккуратно подстриженная черная борода закрывала половину лица, в ней, как и в темных волосах, уже серебрилась седина: в роду Фурнаэлей седели рано.
Костюм Томена, как всегда элегантный, подчеркивал его положение барона и регента. Алая туника, ниспадая по плечам, узко сходилась к талии. Окаймленная черной кожей по подолу и бокам, на груди она была украшена витой серебряной цепью. Короткий черный плащ, с небрежным изяществом наброшенный на левое плечо, почти скрывал руку. Мелкие перламутровые горошинки тянулись вдоль швов черных лосин. Широконосые, тоже черные, сапоги были из лучшей кожи.
Из общего стиля выбивалась только обвивающая бедра Томена простая широкая перевязь, на которой слева – как раз под рукой – висел шнур с кинжальной рукоятью, а справа была привешена кобура с кремневым пистолетом.
– Джейсон, что ты тут делаешь?
– Жду. Полагаю; я должен появляться тут первым?
Томен покачал головой:
– Нет – ты появляешься тут последним. Все должны уже сидеть здесь и ждать тебя – ждать, пока не придет время твоего выхода. Потом они все стоят – а ты не спеша проходишь к своему месту. – Он хмыкнул. – Не мешает напомнить, кто в доме хозяин.
– А кто хозяин?
– Ты, разумеется. И будешь им – если не забудешь время от времени напоминать об этом. – Томен ткнул пальцем вниз, на газонокосильщиков, охраняющих лужайку. – На это тоже наплюй. Пускай остальные держатся от лужка подальше – к тебе это не относится.
Джейсон никогда не видел отца Томена, но Отец всегда высоко ценил и его, и Раффа, и однажды сказал, что трое Фурнаэлей – прекрасный довод против заявления Тома Пэйна, что благородство не наследуется.
– Ты уверен?
– Со мной можешь не изображать Куллинана. Верь мне. Или – если не веришь – найди себе другого регента, а меня отпусти в зал суда или лучше в мое баронство. – Сказано это было вроде бы шутливо, но с серьезным подтекстом. Уголки губ Томена приподнялись. – Я, разумеется, шучу. Сейчас тебе не найти никого другого, кто болел бы за дело так же, как я. Все блюдут прежде всего собственный интерес, кроме, возможно, Брена и Гаравара, а старина Гар полагает, что лучший способ разрешения любых проблем – беглый огонь. Брен был бы хорош… но другие бимские бароны не потерпят регента-холта.
– А ты – потерпишь?
Томен кивнул:
– Если это будет Брен – да. Он любил твоего отца почти так же, как его любил – и люблю – я. – Он поманил Джейсона. – Пошли. Уйдем отсюда прежде, чем они начнут собираться. Надо как-то убить время… чем бы ты хотел заняться?
– Я хотел бы поговорить о том, что тревожит тебя последние дни.
Что бы это могло быть? Матушка держалась отстраненно с самого возвращения Джейсона из Мелавэя, а то, что вернулся Данагар, было поводом вздохнуть с облегчением – не поводом для заботы. Но государственные дела в последние дни, казалось, навалились на Фурнаэля уж слишком сильно.
– Есть одно дельце… – Томен куснул губу. – Можно мне подумать еще немного? Оно… слегка запутанно – хочу попробовать понять, что и как можно сделать.
Джейсон пожал плечами.
– Ладно. Завтра?
– Думаю, раньше. Я выступлю на совете.
– Может, стоит все обсудить до того?
Томен покачал головой:
– Навряд ли. Ну а теперь – чем все-таки ты хочешь заняться?
Джейсон улыбнулся. Возможно, он и не разбирался в политике так хорошо, как Томен, но кое-что ему удавалось лучше.
– Боем на двух клинках. До трех уколов или до пяти? Выбирай.
Томен Фурнаэль кивнул:
– Добрая мысль: выпустить хоть часть той энергии, которой обычно ты кипишь.
– Отец всегда повторял: когда говоришь по-английски, не заканчивай предложение сказуемым.
– Уолтер Словотский всегда повторял что-то вроде: «О'кей, а теперь давай-ка спустим тот пар, которым ты, олух царя небесного, просто кипишь».
Они заставили дежурного инженера открыть арсенал и, пока Томен снимал тунику и подбирал маски и тренировочные клинки, Джейсон с огнивом обошел зал, зажигая лампу за лампой, пока подвал с низким потолком не залил мерцающий желтоватый свет. Попрыгав сперва на одной, потом на другой ноге, он стянул сапоги, отбросил их и принял у Томена стальную плетеную маску и два «клинка». Маска была подобием корзины, подбитой изнутри, чтобы защитить голову. Первый клинок был затупленной рапирой – ее острие прикрывал шарик размером в два Джейсонова ногтя, второй – коротким деревянным кинжалом.
Положив оружие, Джейсон повесил тунику на крюк и принялся разминаться – пошевелил спиной, повел плечами. Нацепил на голову маску, поднял оружие и сделал несколько пробных выпадов – ноги у него все еще гудели после тренировки с Тэннети. Но этой истине научил его еще Валеран: урок только тогда запоминается навеки, когда загоняешь себя до смерти.
Томен тоже надел маску, быстро отсалютовал и встал в боевую стойку: рапира в правой руке, тренировочный кинжал – в опущенной левой.
– Правила сабельные?
– Конечно. Сабля всегда с кинжалом.
– Разумеется.
Джейсон сделал медленный вдох, так же выдохнул и дважды повторил упражнение. Это помогало сосредоточиться.
Он был готов. Отсалютовав, он встал в ту же позицию, что и Томен, – и продолжал стоять, чуть шевеля клинком, пока Томен, свистнув кончиком рапиры у самого его лица, не бросился в классическую верхнюю атаку. Джейсон отскочил – и сталь зазвенела о сталь, когда он отбросил рапиру Томена; не успел барон отступить, как Джейсон, сделав ответный выпад, слегка коснулся его груди.
– Один-ноль, – сказал юноша. – Дурная привычка, Томен; избавься от нее – не то она поможет кому-нибудь избавиться от тебя.
– Ты это о чем? – Томен парировал – отступил – Джейсон провел нижнюю атаку – клинки схлестнулись, звякнули – и Томен размочил счет, уколов Джейсона в правую руку.
– Один-один, – отметил Джейсон. – Ты прекрасно знаешь, о чем я: твоя первая атака всегда слишком проста, и, пока ты выясняешь, насколько противник быстр, он успевает нанести первый удар.
– Тебе это не нравится?
– Валеран пустил бы тебе кровь за такое. Это…
Джейсон атаковал, но Томен легко ответил, остановив финт Джейсона. Юноша отступил.
– … правило игры. В настоящем бою тебя проколют насквозь, пока ты выясняешь, насколько хорошо твой враг владеет оружием.
– Но это просто игра, – улыбнулся Томен. – Драться по-настоящему мне не придется: я из неприкасаемого высшего класса, не забыл? Все, что должен делать я, – восседать на судейской скамье или на баронском троне. Или еще…
Они снова сошлись; на сей раз Джейсон начал с быстрого режущего удара, и теперь уже Томену пришлось отбивать и отвечать. Джейсон выставил левую руку – встретить удар, но Томен отступил на два шага и начал новую атаку.
Джейсон едва успел в защиту; рапиры свистели в воздухе.
Высокий блок, обвод, ответный удар, отскок… и не забывать, что в твоей левой руке – кинжал.
Прямая верхняя атака Томена напоролась на выпад Джейсона. Оба попытались парировать, но рывок был слишком силен. Они столкнулись, Джейсон попытался пнуть Томена в колено, но промахнулся, потерял равновесие, и, пока приходил в себя, Томен успел дважды легонько кольнуть его в грудь.
– Считай как один. Два-один. Продолжим?..
– Конечно. – Джейсон резко отбил клинок Томена и провел удар в голову, но Томен отступил на шаг, перехватил Джейсонову рапиру, закрутил ее и вывернул из пальцев Джейсона, оставив его открытым – юноша не успел даже перехватить кинжал.
Томен ударил – этот удар вспорол бы Джейсона от плеча до пояса, – отступил и отдал салют.
– Три-один. Победа моя.
Джейсон отсалютовал в ответ.
– Реванш?
Томен покачал головой:
– Нет. У нас времени – только вымыться и одеться. Нас наверняка уже ждут.
Томен Фурнаэль старался скрыть это, но был страшно доволен собой. Джейсон просто-таки читал его мысли: может, отец и врезал ему когда-то по яйцам, но будь он проклят, если не справится с сыном.
Джейсон тоже мог бы гордиться собой – если б проиграть Томену Фурнаэлю не оказалось настолько легко.
Черт возьми, но Томен действительно был мастером!
Глава 4
СОВЕТ БАРОНОВ
Целью созыва Совета баронов было принудить бимскую знать покориться моей власти. Останутся ли после этого их головы у них на плечах – зависит от меня и от их поведения.
Холты – дело иное. Их не призывают на совет – и вовсе не из-за «недоверия» и всякой подобной чепухи, а потому, что они и без того под контролем Империи. Имперский военный наместник может сначала повесить холтунского барона, а уж потом объяснять мне, почему он так поступил.
Когда мы начнем возвращать холтам гражданское правление, их баронам тоже придется бывать на Совете. Это удвоит число советников. И вчетверо увеличит время, уходящее на дебаты.
Хотел бы я знать – неужто Британский Парламент начинался так же?
Целью созыва Совета баронов было принудить бимскую знать покориться моей власти. Останутся ли после этого их головы у них на плечах – зависит от меня и от их поведения.
Холты – дело иное. Их не призывают на совет – и вовсе не из-за «недоверия» и всякой подобной чепухи, а потому, что они и без того под контролем Империи. Имперский военный наместник может сначала повесить холтунского барона, а уж потом объяснять мне, почему он так поступил.
Когда мы начнем возвращать холтам гражданское правление, их баронам тоже придется бывать на Совете. Это удвоит число советников. И вчетверо увеличит время, уходящее на дебаты.
Хотел бы я знать – неужто Британский Парламент начинался так же?
Джейсон стоял перед главным залом и ждал – пока не решил, что выждал достаточно.
Он остановился в дверях рядом с гвардейцем-глашатаем – невысоким громкоголосым капралом по имени Нартхам – и только тут подумал, как тот объявит о нем. Он совершенно забыл обговорить это загодя. Появление Томена Нартхам предварил громовым: «Томен, барон Фурнаэль, регент». Томен присутствовал здесь как регент и нобиль, а не как судья – но как же объявят Джейсона?
Нартхам трижды ударил в пол рукоятью бердыша. Внимание всех обратилось к нему.
– Дамы и господа – Наследник!
Стараясь ступать неторопливо и плавно, Джейсон двинулся по ковру. Ему было не по себе. Томен объяснил ему, что и как – но все равно тут все было иначе, чем он представлял.
На миг Джейсон приостановился у конца стола. Кресло матушки. Стоящая рядом Дория едва заметно кивнула и поднесла к лицу сложенные ладони: «спит».
Хорошо. Глаза Эйи – она стояла рядом со своим местом – блестели, а спину она держала чуть прямее обычного. «Я меняла тебе пеленки, Джейсон. Признавать тебя властителем? Не дождешься».
– Добрый вечер, – проговорил юноша, заняв место – свое место – во главе стола. Он постарался, чтобы голос его прозвучал ровно. – Прошу садиться. У нас много работы.
Бимские бароны, все с личными советниками, сидели за столом слева; бароны-холты, все, кроме одного, в сопровождении военных губернаторов, устроились справа.
Вильмар, барон Нерахан, был один – словно чтобы напомнить всем присутствующим, что он, единственный из холтских баронов, освобожден от прямого имперского надзора. Подтянутый, крепко сбитый, он скованно опустился в кресло, потом разгладил складчатый перед кипенно-белой туники, благовоспитанно сложил ладони на коленях и повернулся – на лице его блуждало выражение расслабленного интереса к миру, но глаза под кустистыми бровями не упускали ничего.
Стоять осталась лишь Тэннети – она сделала шаг назад и прислонилась к стене. Одетая, как всегда, в мужскую кожаную тунику и потертые леггинсы, она держала руки на поясе, словно чтобы напомнить всем, что при ней вместо предписываемого этикетом короткого меча не раз отведавший крови палаш, охотничий нож работы Негеры и два заряженных пистолета.
Томен наклонился и прошептал прямо Джейсону в ухо:
– Я попросил дракона быть поблизости на всякий случай, однако он еще не вернулся. Лучше нам сперва заняться делами попроще. Но начать тебе следует с вопроса о твоей матушке. – Томен кивнул секретарю собрания, плотному инженеру, как-то неуместно выглядевшему за конторкой близ дальнего конца стола совета. Рыжебородый здоровяк, он явно с большим удовольствием занялся бы производством пороха.
Томен слегка кивнул.
– С него и начну. – Джейсон поднялся. Томен все очень хорошо объяснил: начинать совет он должен стоя. Возвышаясь над баронами, подавляя их, давая им понять, что глава – он. Даже если на самом деле это не так. А это не так и есть.
– Рад видеть вас всех на совете. Нам сегодня надо многое обсудить, так что я воздержусь от долгих речей о том, как нам не хватает моего отца, и сразу перейду к делу. Вопрос первый: отсутствие моей матери. Она проработала всю ночь, и ей было приказано несколько дней – вплоть до моего отъезда – отдыхать и не заниматься ничем.
Ответом был негромкий шумок. Заговорил Томен.
– Мы знаем, что всем вам хотелось бы лично засвидетельствовать императрице свое почтение, так что я распорядился, чтобы всем вам отвели в замке покои – дабы вы могли задержаться на несколько дней.
Брен Адахан тряхнул головой.
– Возможно, остальные и могут остаться, но нам с Ранэллой необходимо вернуться в Адахан – это касается Фурнаэля и Малого Питтсбурга. Производство падает, и нам нужно выяснить, в чем тут дело. По отчетам, похоже, это из-за адаханского сырья, но…
Императору, даже мнимому, должно повиноваться.
– Ранэлла может разобраться сама. Ты сделаешь то, что велено, – сказал Джейсон.
В зале заметно похолодало. Брен Адахан говорил запросто – он не был готов к тому, что Джейсон нанесет удар.
– Прошу прощения, государь, – произнес он. – Вы совершенно правы. Я поступлю в точности как сказано. Я просто неловко выразился, желая проинформировать вас и регента о проблемах, возникших в моем баронстве и баронстве Фурнаэль… Разумеется, губернатор Ранэлла разберется во всем сама. – Брен склонил голову – быть может, чуть ниже, чем следовало, потом выпрямился. Лицо его окаменело.
Томен на миг возвел глаза к потолку, остальные зашевелились.
За окнами взревело пламя.
«Добрый всем вечер», – заявил о своем прибытии Эллегон, приземляясь во внутреннем дворе. Кожистые крылья трепетали в воздухе, пока дракон аккуратно их складывал.
«И тебе, олух царя небесного, тоже доброго вечера. – Обертоны мысленного голоса подсказали Джейсону, что Эллегон обращается лично к нему. – Похоже, я все-таки опоздал».
«О чем это ты? И что тебя задержало?»
«Ничего страшного. Просто увидел отрядец: ехали позже, чем стоило бы, так что пришлось приземлиться за холмиком и прослушать их. Они чисты».
Осторожность дракона была обоснованна. С того времени, как во время Холтун-Бимской войны его подстрелили, любые приезжие незнакомцы вызывали у дракона подозрения. Эллегон предпочитал скрываться где-нибудь и подслушивать их, а не парить над их головами и рисковать снова получить смазанную «драконьим роком» стрелу-убийцу.
Собрание в ожидании смотрело на Джейсона.
– Так, – сказал он. – На чем мы остановились?
«Ты собирался извиниться перед Бреном Адаханом. Мы остановились на этом. Давай, Джейсон».
«Но…»
«Не спорь, просто повторяй за мной: „Мои извинения, барон Адахан…“
– Мои извинения, барон Адахан…
«Вы должны меня простить…»
– Вы должны меня простить…
«… ибо, как всем известно, я новичок в делах правления и, боюсь, они испортили мой характер». А теперь – постарайся искательно улыбнуться».
– Я… на самом-то деле новичок в делах правления и, боюсь, слегка сорвался.
Он постарался искательно улыбнуться – но не был уверен, что у него вышло. Обычно искательно улыбались ему.
Сработало, подумал он, увидев, как Брен Адахан довольно откинулся на спинку кресла.
«Нет, не сработало. Сработало то, что я только что передал ему лично – и от твоего имени: «Прости меня, дурака. По-настоящему я извинюсь позже; может, после совета выпьем втроем – ты, Эйя и я?»
– Следующий вопрос, – сказал Томен, – касается планируемого отсутствия Наследника.
– Да будет мне позволено… – Арикен, седовласый барон Кратаэля, подался вперед и, когда Томен кивнул, продолжал: – Поднятый вопрос весьма важен. Этот… отъезд, о котором мы наслышаны… – Скрипучий старческий голос на секунду замолчал. – Я… со всем моим уважением, поверьте, со всем уважением… высказываюсь против, и позволю себе спросить – как вообще можно думать об отъезде куда-либо в такие… трудные времена.
Пока вы… не приняли корону – и всю полноту ответственности, – вам не стоило бы покидать империю даже на самое… краткое время. – Старик тяжело осел в кресле, он задыхался, морщинистое лицо горело. – И… мне хотелось бы видеть вас – хоть изредка, время от времени.
«Можно ли что-нибудь для него сделать?»
«Есть у тебя лекарство от старости?»
Сделать ничего было нельзя – ни для барона, ни в сложившейся ситуации. Баронство Кратаэль в дни войны было захвачено холтами, и барон был безоглядно предан Карлу Куллинану – своему спасителю – и его наследнику. Покуда старик мог разумно управлять баронством, было бы несправедливым вынуждать его отречься от правления в пользу сына.
Аррифеж, гибкий, как рапира, барон Арондэль, мотнул головой.
– Если он намерен уехать – пусть лучше сделает это сейчас. По крайней мере…
– По крайней мере он не бросает империю, как сделал его отец? Ты это хотел сказать, барон Арондэль? – вставил барон Нерахан.
Жестокость холта была известна; беспокойным внимательным взглядом небольших карих глаз, острым носом и встопорщенными усами он напоминал Джейсону крысу. В годы войны его обвиняли в совершении немыслимых по жестокости деяний.
«Но с тех пор, как говаривал твой отец, он перековался в бойскаута. И хоть он и нападает на Арондэля по-прежнему – делает он это как твой союзник. Так что тебе стоит обойтись с ним мягко».
– Ты это хотел сказать? – повторил Нерахан. – Ты заявляешь, что император бросил нас?
– Если больше ни у кого не хватает храбрости заявить это – это заявлю я! – Тирнаэль грохнул о стол кулаком. – Да! – Рука Тэннети опустилась на пистолет, но барон только фыркнул. Упрямо выставив подбородок, Листар Тирнаэль вскинул голову, отбрасывая с глаз непокорную прядь. – Он бросил нас. Его место было здесь, с нами. Он был императором.
– Барон, – произнес Томен голосом, вмиг пресекшим растекшийся было гул. Он пожевал губами, побарабанил по истертому от времени столу. – Решение принимал он – не ты и не я. И он заплатил за это решение – заплатил сполна, и сделал все, что мог, чтобы нам с тобой платить не пришлось. Так давай оставим это.
Тирнаэль не был склонен оставлять вопрос открытым.
– Из этого можно извлечь урок, и я…
– Барон, пожалуйста, – прервал его Брен Адахан. – Регент прав. Ради страны – оставь это.
Нерахан кивнул. Арондэль нахмурился.
– К тому же, – продолжал Томен Фурнаэль, – что до предполагаемой поездки Наследника в Приют – у меня есть новости, которые могут изменить ваше к ней отношение. Но прежде нам надо обсудить кое-что еще.
Тирнаэль умолк – заметно озабоченный. Но заговорил Кевалун – военный губернатор Ирулахана. Видно, что-то в словах Томена насторожило его.
– Новости, барон? – с нажимом переспросил он. Кевалуна можно запросто принять за ровесника, подумалось Джейсону, так молодо он выглядит – но такой ошибки он не сделает. Генералу под пятьдесят – его сыну уже почти тридцать, и есть еще дочка – весьма симпатичное, надо сказать, создание шестнадцати лет.
«Вздыхай о ком хочешь – но сейчас слушай».
– Новости, генерал. В свое время мы к ним вернемся. Но прежде, чем обсуждать проблемы Приюта и вопрос о поездке Наследника, давайте займемся другими вопросами. Их у нас еще много.
Первым вопросом было ускорение вывода имперских войск из баронства Нерахан и возврат баронства к гражданскому правлению. По мнению Нерахана, процесс этот шел слишком медленно. Холты считали, что передача власти затягивается, а бимцы – что с этим делом не стоит спешить.
После этого встал вопрос о собственности: Ранэлла и Брен Адахан подняли яростный спор о сталелитейном заводике в Малом Питтсбурге; Томен устранился от решения, отговорившись личной заинтересованностью: завод, хоть и построенный близ границы с Адаханом, стоял все же на земле Фурнаэлей.
Поладить, как ни странно, удалось на договоре о распределении доходов.
«На самом деле – ничего странного. Кинжалы Томена – выкованные из собственной новой стали – расходятся по всем баронствам. Качество у них отличное, почти как из Приюта. Обещание поделиться доходом от этой кормушки – а не похоже, что ей придет конец – стоит кое-каких вложений».
С этой проблемы обсуждение плавно перешло к железной дороге. Хотя в вопросе о необходимости расширения производства стали все бароны были едины, таким же единым фронтом они все – за исключением Томена и Брена Адахана – выступили против безумных трат, которых требовало, как заявил барон Дерахан, «подозрительное порождение сомнительной инженерной магии».
Ранэлла взглянула на Джейсона. Некрасивая толстуха, с руками, вечно исцарапанными и покрытыми пятнами ожогов от неудавшихся опытов.
«Она ждет от тебя поддержки. Томен считает – она права, но говорит – бароны не намерены уступать».
Джейсон поднялся.
– А мне вот идея о железной дороге по душе, – проговорил он. – Тракты связали воедино Холтун и Бим – а ведь железная дорога может сделать больше.
– Да, да, да! – Альберт, барон Ирулахан, отмахнулся от очевидного. – Но все это подразумевает огромные траты – десятки тысяч марок только для начала. Когда эти вложения окупятся?
До сих пор генерал Гаравар молчал; теперь он пошевелился.
– Немедленно, если мы станем строить правильно. – Он кивнул помощнику, тот подал карту. – Я долго над этим думал, – продолжал он, расстилая на столе план – обычную карту Холтуна, Бима и окружающих стран. – Ранэлла хочет провести первую ветку вот здесь – связать Бимстрен и Малый Пит-са-бург. – Он запнулся на непривычном английском слове. – Разумно, конечно: Бимстрен – столица. Но я говорю: проложим ее вот сюда – от Бимстрена к Кернату.
Кернат. Зал примолк. Вопрос о Кернатской резне до сих пор оставался открытым, хотя Данагару и не удалось найти веских доказательств вины Нифиэна – или чьей-то еще. Была ли это попытка Работорговой гильдии развязать в Срединных Княжествах новую войну? Или князь Пуджер Нифиэнский выяснял, как сильно надо пнуть империю, чтобы получить ответный пинок?
– А смысл? – Тирнаэль приподнял бровь.
– Сейчас путь от Бимстрена до Керната занимает четыре дня – ну, может быть, три, если гнать лошадей. Устают люди, устают кони – дать врагу достойный отпор они способны лишь день спустя. Железная дорога сократит время пути до одного дня, а кони и люди прибудут отдохнувшими, способными сразу идти в бой.
Проложите дорогу сюда – и я за день смогу перебросить в Тирнаэль всю Дворцовую гвардию плюс пушки и обеспечить как вторжение в Нифиэн, так и ответ на любой удар. – Генерал помолчал, давая собранию переварить сказанное. – Отведите ветки, пронизайте ими страну – и мы сможем не только быстрей и лучше торговать друг с другом, не только доставлять сталь и зерно из одного конца Империи в другой, но и быстро перебрасывать войска туда, где они нужны.
– И все же это… огромная куча денег, – поморщился барон Кратаэль. – Нужно ведь и землю расчистить, и в моем баронстве – тоже. Какова будет компенсация?
И собрание углубилось в обсуждение прав проезда по чужой земле. Прецедент в этом вопросе был создан давно – когда престол объявил об отчуждении земель в Холтуне и Биме под строительство военных дорог. Владелец земли всегда получал возмещение – но точный его размер так никогда и не был установлен.
Карл Куллинан, возможно, сказал бы что-нибудь вроде «Кчерту прецеденты – просто выясним приемлемую сумму и разберемся со всем».
Ранэлла взглянула на Джейсона.
– Вы позволите?.. Предлагаю компромисс: я построю небольшую показательную ветку от Бимстрена – скажем, на расстояние полудневной скачки верхом. Местные фермеры смогут пользоваться дорогой, чтобы доставлять товары на рынок, а мы оценим, насколько она удобна для переброски войск.
Джейсон понимал, что должен что-то сказать, но что он мог сказать? Гаравар и Ранэлла привели уже все мыслимые доводы; Джейсону оставалось только стукнуть кулаком по столу, а это было бы глупо.
Инициативу перехватил Томен.
– С одобрения Наследника – инженеру Ранэлле поручается построить демонстрационный путь.
«Будь так добр – кивни».
Джейсон кивнул:
– Разумеется, я одобряю.
Томен заглянул в лежащий перед ним листок.
– Следующий вопрос: барон Нерахан просит разрешения на вооружение своих солдат ружьями – и на обучение их оными ружьями пользоваться. Барон Нерахан, тебе слово.
Нерахан поднялся и произнес прочувствованную речь. Джейсон был бы поражен глубиной его чувств – не скажи ему Эллегон, что Нерахан рассчитывает получить отказ на свое прошение и просто готовит почву для грядущей, успешной просьбы. Джейсон поразился – человек так упрашивал дать ему то, что он изначально не надеялся получить.
Атаку бимцев на прошение Нерахана начал – что никого не удивило – Арондэль. Остальные бароны возражали больше по привычке. За одним исключением.
После всех поднялся Томен Фурнаэль.
– Я говорю сейчас не как судья либо регент, а как простой член совета. – Говоря, он ходил по залу. – В мире принялись за работу непонятные – и опасные – силы. Я говорю не только о нифиэнской проблеме, хотя так или иначе, а скоро нам предстоит с ней столкнуться. И не только о дошедших до меня слухах о странностях вокруг Фэйри.
«Что за странности? Я ничего не слышал».
«У Томена источники лучше, чем у тебя. Впрочем, нет. Источники у него те же, но слушает он их иначе. Внимательней. Он трудится куда больше, чем кое-кто из моих знакомых».
Джейсон не стал углубляться в намеки.
«Так что за новости?»
«Их немного. Ну… вокруг Эвенора происходят странные убийства. Сведения неверны, но поговаривают о найденных половинах шести коней – задние половины были откусаны, – об убитых людях, о тварях, летающих, как драконы, и о других тварях, бегающих, которых можно разглядеть, только если смотреть на них искоса. – Дракон мысленно пожал плечами. – Другой вопрос – насколько всему этому можно доверять. Подобные слухи абсолютно ложны в одной половине случаев, и наполовину ложны – во второй».
Томен продолжал говорить:
– … и частью этого плана является возвращение как можно большей части Холтуна под руку баронов – чем скорей, тем лучше. Я понимаю, большинство из нас не склонны доверять барону Нерахану, но я призываю вас оценить последствия этого недоверия – равно ему и любому из холтских баронов.
Барон Тирнаэль кивнул.
– Учитывая сказанное – я предпочел бы начать с Адахана, а не с Нерахана. – Брен Адахан скупо улыбнулся. – Барон Адахан не раз делом доказывал верность короне, и его… связь с семьей общеизвестна.
Теперь пришел черед натянуто улыбаться Эйе.
– И что же это за связь, барон? – Тон ее был обманчиво легок, но Джейсон знал: внутренне она сжалась.
«Как всегда: вы, Куллинаны, не любите обсуждать свои… м-м-м… дела прилюдно».
Тирнаэль улыбнулся.
– Вас постоянно видят с ним вместе, госпожа. Не будь вы рады его обществу, этого бы не было. И если барон Адахан еще не попросил вашей руки – я рекомендовал бы Наследнику немедленно отобрать у него баронство и передать землю под руку… меньшего глупца.
– Я не глупец, – ухмыльнулся Брен Адахан.
– Тогда – мои извинения.
Это успокоило Эйю – но не Брена Адахана.
– Я не хотел бы отменять надзора за Адаханом… пока что. Во-первых, военное правление – хорошая причина держать приличный имперский гарнизон близ Питтсбурга, чтобы защитить его, если придет нужда. Во-вторых, я хотел бы обучаться у Инженера – а, будучи в Адахане, я не могу заниматься у него. «Чтобы учиться у мудреца, иди к мудрецу» – я намерен продолжить обучение в Приюте.
На миг он взглянул на Эйю – и тут же отвел глаза. Она кивнула:
– Подумайте, что в будущем может значить для Холтуна барон-инженер.
У Тирнаэля дернулась щека.
– Я понял.
– Ну и отлично. – Томен склонил голову, предваряя высказывание Тирнаэля. – Итак, следующий вопрос – многим из вас он придется столь же не по вкусу, как и мне. – Он вытащил лист бумаги. – Мы получили – с купцом из Приюта – письмо от Лу Рикетти. Инженер пишет о продаже ружей и пороха в Терранджи.
Глава 5
СЕРЕБРЯНАЯ КОРОНА
Дружба – прочь, любовь – долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу – дорога.
Я человек простой. Мне всего-то и нужно – отдыхать за двоих, пить за троих и спать с женщинами за четверых.
Дружба – прочь, любовь – долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу – дорога.
Я человек простой. Мне всего-то и нужно – отдыхать за двоих, пить за троих и спать с женщинами за четверых.
– Большая часть этого письма – личная, – продолжал в повисшей тишине Томен. – Что до остального – я прочту выдержку.
«Прибыла из Терранджи леди Дара, чтобы снова обсудить, как она выражается, „статус Варнатской долины“. Я не уверен, что статус этот все еще важен для них, хоть она и предложила мне договор, по которому нам гарантируется суверенитет Приюта и сохранение нашего в нем правления плюс весьма крупные поставки металлов (включая серебро, золото и ртуть!) и самоцветов: она привезла с собой – в дар – шкатулку ограненных промышленных алмазов. Камни отменные.
Как бы там ни было – разведка доносит, что отношения между Терранджи и Мелрудом накаляются.
Мы, со своей стороны, по этому договору должны поставить некоторое количество ружей и пороха и непременно раскрыть секрет, как этот порох производить.
Учитывая открытие Ранэллы, мысль эта кажется мне не такой плохой – если, конечно, плата будет достойной. Пока же – работа над сам-знаешь-чем продвигается; однако сделать другое сам-знаешь-что может оказаться сложней, особенно когда дело коснется проблемы, с которой, поторопившись, столкнулись бриты».
Пока Томен читал, Ранэлла хмурилась, даже приоткрыла рот, чтобы возразить, но Брен Адахан, покачав головой, тронул ее за руку, и она откинулась назад.
«Как бы там ни было – не мог бы ты потратить пару десятидневий и оседлать Драконский экспресс, чтобы мы могли все обсудить? Эльфов я пока что спровадил, но им это не слишком понравилось, а мне не понравилось, что это не понравилось им. Я предпочитаю жить с соседями в мире.
К тому же мне нужен Эллегон. Это касается безопасности: у нас несколько новичков, которых он не просвечивал, так что либо он сделает это в ближайшее время, либо нам с Тэрраленом придется что-то изобретать. Не считая того, что пауканы просто не умеют видеть так глубоко, как Эллегон, Тэррален обожает халтурить, и я попросту не доверяю ему.
К тому же нам с тобой стоило бы обсудить проблему торговли – в плане безопасности. Это происходило постепенно – но вот позавчера один ученик ткнул меня носом в то, что английский стал языком торговцев там, где с Приютом постоянно ведут дела, и пользуются им все шире…»
Томен опустил письмо и взглянул на Ранэллу.
– Ты ничего нам не объяснишь? О каком открытии речь? И что это за «сам-знаешь-что»?
– Нет, – отрезала она. – Это – производственные секреты. Я не вправе разглашать их, если только по приказу самого Инженера.
Томен кивнул:
– Понятно. И все же – это нечто, о чем знают и императрица, и Дория Перлштейн. Не возражаешь, если мы спросим их?
Ранэлла пожала плечами.
– Спрашивайте.
Тэннети, поглаживая пистолет, взглянула на Джейсона – будто спрашивала, кого ей застрелить.
Джейсон пожал плечами, потом сделал успокаивающий жест – чтобы она не решила, что пожатие плеч означает разрешение стрелять.
Он пытался понять, в чем загвоздка. Это как-то связано с тайной производства пороха, возможно, пороха другого – работоргового, но ведь секрет получения пороха известен лишь потусторонникам да самым избранным инженерам… Конечно, кое-что знали и другие – даже Джейсону было, например, известно, что для пороха нужна грязь из дальних необитаемых пещер, тех, что Рикетти почему-то называл Мышиными, но весь процесс был и оставался тайной за семью печатями.
Арикен Кратаэль прочистил горло.
– Не хочешь ли ты сказать, бургомистр, что обязательства перед этим приютским мэром для тебя важней обязательств перед короной?..
Вопрос породил бурю: кто-то из баронов громко высказывал Ранэлле неодобрение, кто-то – в их числе Брен Адахан, – срывая голос, защищал ее…
«Тебе стоит вмешаться или Ранэлле придется плохо».
«Но что мне сказать?»
«Попробуй заявить, что это – дополнительная причина для твоей поездки в Приют – и в Эндэлл тоже».
Оно так и есть. Джейсон поднялся.
– Позвольте мне… – начал он.
Голоса поумолкли – но не до конца.
Бэнг!..
Тэннети опустила дымящийся ствол, с интересом поглядывая вверх – на аккуратную дыру в потолочной балке.
– Промах – увы. Старею. – Она вытащила из-за пояса второй пистолет и, ни на кого не глядя, принялась заряжать его. – Наследник хотел что-то сказать – или мне показалось?..
На лестнице загремели шаги, и в комнату ворвались четверо стражей: двое с пистолетами, один – с саблей, а последний – с пикой.
Тэннети ухмыльнулась.
– Хорошая реакция, парни. Проверка окончена; возвращайтесь на пост.
Томен кивком и взмахом перчатки отпустил их. Страж у дверей прикрыл рот, пряча за ладонью улыбку. Эйя своей не прятала.
– Не люблю, когда палят в помещении – даже чтобы предупредить, – проворчал Терумель Дерахан.
Дымок от выстрела расползался по залу – а с ним и запах гари и серы.
Тэннети убрала пустой пистолет и взялась за второй.
– Я тоже не люблю, – согласилась она. – Но что поделать? Когда Карл отсек твоему папаше голову – это было предупреждение. Его наследникам. Учти это.
«Эллегон…»
«Я стараюсь заставить ее замолчать – не выходит. Тэннети совершенно неуправляема – сам знаешь».
«Я займусь этим».
Тэннети не унималась.
– Видишь пятно на ковре? Это…
Джейсон сглотнул и попытался придать голосу строгость.
– Тэннети, замолчи. Сейчас же.
– … все, что осталось от твоего папочки. И…
– Молчать!
Ее взгляд на долгий миг впился в его.
Во рту у него стало кисло. Неужто она не сдастся?
Уголком глаза Джейсон видел – Брен Адахан и Эйя потихоньку отодвигают кресла, но не рискнул отвести взгляд.
– Опусти пистолет, Тэннети. Немедленно.
Во дворе взметнулось пламя. Дракон взревел.
«Опусти пистолет».
Джейсон не обернулся. Он не отводил глаз от Тэннети.
– Я сказал!..
Пробормотав проклятие, Тэннети разрядила пистолет и сунула в кобуру.
– Рявкаешь ты – ну прямо как он, – заметила она. – Только на меня он никогда не рявкал – когда я прикрывала его. Что ж, может, мы и увидим, как ты идешь по его стопам. И вполне может быть – увидим скоро.
С этим она повернулась и вышла из зала. А Джейсон вдруг понял, что ноги его не держат; он тяжело сел.
– Прошу прощения, господа. Тэннети была предана моему отцу и тоскует по нему. Особо приношу извинения вам, барон Дерахан. Хотя вызов был брошен вашим отцом, моему стоило дать ему возможность одуматься.
Дерахан не смягчился.
«С чего бы ему? Ты только что дал понять, что его отец был болваном, бросив тот вызов. Так оно, разумеется, и было, но поминать об этом не стоило. А теперь сиди – и пусть Томен сменит тему».
– В любом случае, – говорил уже Томен, – это означает, что Наследник должен отправиться в Приют – вместе с Эллегоном и, возможно, с кем-то еще. Ясно, что со стороны Инженера было бы глупо раскрывать эльфам тайну пороха, чем бы они Приюту ни заплатили. А так как император мертв…
– … то лучшим послом буду я, – подхватил Джейсон.
«Улыбнись и повторяй за мной…»
Джейсон улыбнулся.
«Или вы думаете, что найдете кого-нибудь лучше?»
– Или вы думаете, что найдете кого-нибудь лучше?
– У меня предложение, – хмыкнул Брен Адахан. – Те, кто считает себя лучше Джейсона, отправляются побеседовать с Тэннети.
– Точно подмечено. – Барон Нерахан задумчиво пожевал губами. – Порох – сокровище, которым Приют и империя владеют совместно. Он ценен для нас всех – но лишь пока остается тайной. Возможно, Наследник сумеет отговорить Лу Рикетти от этого шага.
– Да-да, – вмешался барон Хиваэль, – но второе путешествие? Оно-то зачем?
«Затем, что так мне велел Уолтер Словотский», – чуть было не ответил Джейсон.
Но на самом деле это было не совсем так. Уолтер сказал – попросить Эллегона как можно скорей переправить Киру и детей в Холтунбим. Принимать в этом участие он Джейсона не просил.
Однако Джейсон считал себя обязанным заняться этим; он чувствовал себя не вправе препоручать это кому-то другому. Хотя бы потому, что надо будет сообщить Кире и девочкам, что их отец и Ахира до сих пор не вернулись. Возложить это на другого Джейсон просто не мог.
– Затем, что я дал слово сделать это, – проговорил он. И это было правдой, хоть и не полной. Он обещал себе совершить еще один поход, прежде чем воссядет на трон князя Бима – и императора Холтунбима.
Джейсон поднялся. В ближнем конце зала, на небольшом подиуме, стоял покрытый богатой резьбой трон князей Бимских, а рядом – запертый, окованный металлом ларец. Сняв с пояса бронзовый ключ, юноша открыл шкатулку и достал простой серебряный обруч. Красоту отполированного до зеркального блеска металла подчеркивали усеивающие корону рубины, бриллианты и изумруды.
– Воины клянутся на мечах. Я поклялся на ней, – сказал он и добавил негромко: – Что совершу этот поход, прежде чем возложу на голову ее, а на плечи – весь груз ответственности. Кто здесь хочет сделать меня лжецом?
К его удивлению, ропот стих. Томен одобрительно кивнул. Когда собрание подошло к концу, Джейсон повернулся к Томену.
«Передай: „Ну, как я?“
Томен нахмурился.
«Он говорит, не слишком. Одобрение относилось ко мне. Но в общем-то не так уж ты и плох – для новичка».
Джексон убрал корону в ларец и выглянул во двор.
«И, полагаю, я должен быть польщен твоим мнением – хочу я того или нет?»
«Правильно полагаешь». Дракон устраивался на ночь: вытянул шею, положил морду на землю, а лапы по-кошачьи подобрал под себя. «Но мнение не мое – Томена. Я же думаю: он наполовину прав. На первую половину».
Что ж, по крайней мере было решено, что Джейсон летит. Оставалось только подобрать отряд. Лучше всего обсудить это с Тэннети: в таких делах она разбирается куда лучше, чем он. Даже если она на него зла.
Интерлюдия
ЛАЭРАН И МЕРТВЕЦЫ
Не сердись, если другие не таковы, как ты бы хотел: ты ведь и сам не таков, как хочется им.
Не сердись, если другие не таковы, как ты бы хотел: ты ведь и сам не таков, как хочется им.
С Киррика прилетел ветер, пронесся над Домом гильдии и загонами, от которых – странное дело – ничем не пахло. От рабских бараков всегда несло испражнениями, страхом, а порой и смертью.
На горячих камнях двора Дома гильдии в Эрифейле собралось с дюжину человек – и все они пахли ужасом.
От двух одетых в лохмотья мужчин и девочки пахло не только страхом: в эрифских подвалах мыться негде. Болваны: не умеют обращаться с товаром. Сбежать они не могли – да и куда им было бежать?
Троица была не только скована за пояса, лодыжки и горло, но и окружена полудюжиной солдат в полном вооружении. Князь Эрифейла постарался.
Эрифейл – всего в паре дней от блистательного Пандатавэя.
– Выход был сзади, – сказал стражник. – Кто-то вытащил из стены доски. Но сбежать им в конце концов не удалось.
Лаэран не обратил на него внимания. Дурак – думает, если беглых рабов удалось поймать, это не поражение. Но дело-то не в этих мелочах. Это – Эрифейл. Не означает ли это, что на очереди – Пандатавэй? Возможно, и нет. Слишком очевидный ход. Значит, следующим все же может оказаться Пандатавэй – если те решат, что Гильдия сочла это невозможным. Возможно, возможно, возможно…
Лаэран вздохнул. Еще в ученичестве он понял, что, если не знаешь, как решать задачу целиком, имеет смысл решить для начала часть ее. Пока думаешь над остальным.
Девочка хныкала и стонала. Лаэран осмотрел ее ошейник. Работа не гильдейская. Гильдейские ошейники подбивали золотом не только ради цены. Золото не трет.
Металл этих ошейников был шершав, как наждак, он должен был спустить с ее шеи кожу. По знаку Лаэрана двое его людей умело зажали девочку, чтобы дать ему возможность осмотреть ее повнимательней. Он провел под ошейником пальцем – на пальце остались кровь и гной.
– Болваны, – сказал он. Потом: – Ключ.
Сержант хотел было воспротивиться, но пожал плечами и достал из кошеля ключ. Лаэран быстро отомкнул ошейник и швырнул его в грязь.
Рана воспалена и гноится.
Умники. Как будто единственный способ обращения с рабами – кандалы и побои. Девчонке двенадцать, ну, может, тринадцать. Круглые глаза и острый подбородок выдавали в ней островитянку с Разодранного архипелага – с Климосиана или Бирсоси. Через пару лет она станет весьма привлекательной, и куда лучше воспитывать ее добротой, а не кнутом – если не рассчитывать превратить ее в покрытую шрамами рабочую лошадку.
Опытными пальцами он коснулся лба девочки – жар, разумеется, – потом пробежался по всему ее телу. Хм… возможно, ждать придется меньше, чем несколько лет.
Лаэран повернулся к Келимону.
– Отведи эту троицу на корабль. Немного целительного бальзама на шеи должно хватить, но осмотрите их хорошенько: ей может понадобиться и больше. – Он обернулся к сержанту. – Они – собственность Работорговой гильдии; всех их схватили как беглецов.
Однако большая часть – то есть почти дюжина рабов (Лаэран специально поднял списки, чтобы это выяснить) – сбежала, прихватив с собой всех коней и все деньги из здешнего Дома гильдии.
Но эти трое больше ничего не могли рассказать ему. Все, что они видели, – гнома, который помог им выбраться через заднее окно барака.
Стражник покачал головой:
– Девчонкой, думается мне, заинтересовался Карайл – владетель замка.
– Тогда он должен был озаботиться, чтобы ее хорошо содержали, – сквозь зубы процедил Лаэран. – Она не продается. Уводи их, Келимон, мы забираем их в Пандатавэй.
В обычной ситуации Лаэран воспринял бы замечание солдата как повод начать торг. Но если Карайл специально довел девчонку до такого состояния, чтобы сбить цену, ему должно преподать урок. Кроме того, вся эта солдатня безумно раздражала Лаэрана. Он был достаточно честен, чтобы признаться себе, что именно раздражение было истинной причиной его отказа Карайлу, а вовсе не желание проучить владетеля и даже не то, что, как он подозревал, теплая ванна, лекарства и пара десятидневий доброго, но строгого обращения сделают из девчонки настоящую жемчужину – и позволят соответственно взвинтить за нее цену.
Одетые в серое маг и его ученик стояли поодаль; бородатые лица их были совершенно бесстрастны. Ученик выглядел портретом своего наставника в молодые годы; Лаэран мог бы предсказать, где на его лице пролягут морщины, мелкая сеточка которых уже сейчас окружала глаза.
– Так я открываю? – вопросил маг. – Или будем стоять на солнце весь день?
Лаэран подошел к двери. Как и прежде, на ней были эти чудные аглицкие значки и рисунки-подписи – меч, нож и топор, – но последние слова были на эрендра.
Воин жив, утверждали они.
И дальше: Не открывайте эту дверь. За ней – сюрприз для работорговцев. Оставьте подарок им.
Лаэран взглянул на мага и стражей.
– Слушаетесь Карла Куллинана? – спросил он. – А может, еще и служите ему?
Один из стражников что-то проворчал.
– Ну? – рявкнул Лаэран. – Говори – и покончим с этим.
– Князь Эрифа порядком потратился, чтобы предоставить вам все это, – сказал стражник. – И сделал он это в знак уважения к вашей гильдии, а не потому, что сотрудничает с Карлом Куллинаном.
Лаэран кивнул:
– Звучит разумно. Мои извинения. – Он коснулся ладонью шершавого дерева двери, но она не открылась. Он нажал сильнее, потом – еще сильней. Ничего: дверь даже не дрогнула.
Он перешел к закрытому ставнями окну, просунул пальцы в щель между ставнями и потянул.
И снова – ничего: охранительное заклятие запечатало дом в том виде, как его оставили убийцы.
Лаэран вздохнул. Довольно. Пора уже что-то делать.
– Снимайте заклятие, – велел он.
Маг подступил к двери и легонько коснулся ее пальцем; ноготь на пальце был сломан. При этом с губ его слетели три слова – и развеялись, не оставшись ни в памяти, ни на устах.
Освобожденный ставень распахнулся сразу – и настежь, Лаэран едва успел увернуться, чтобы не получить по носу. От удара о стену руки невольно потянулись к мечам.
Вытащив меч, Лаэран встал сбоку от окна, просунул клинок внутрь и осторожно покрутил.
Ничего не произошло.
Один из стражников шагнул вперед.
– Не понимаю, чего мы медлим. – Он сделал еще шаг и рванул дверь.
Лаэран прыгнул, ухватил солдата за пояс и толкнул вбок – как раз, когда дверь отворилась.
Твап!
В плечо стражника впился оперенный болт. Тяжеловес выронил оружие и завопил.
Лаэран легко перекатился на ноги и отряхнулся.
– Отнесите его к Паукам, – посоветовал он стражникам. – Ничего интересного тут уже не будет.
Лаэран вошел внутрь. Все так, как он думал: одним из убитых был Давиран. Когда-то они вместе учились; Дави был одним из немногих друзей Лаэрана.
А теперь умница Дави сидел в кресле, бледный, с горлом, перерезанным от уха до уха.
В бараке не было ничего живого. На полу лежало еще одно тело, еще один мертвец сидел в другом кресле и еще один был привязан вниз головой к притолоке рабской клети. Стрелял не живой человек: арбалет прибили к дверям туалета как раз против входа и натянули веревку так, чтобы открытие двери спускало курок.
Встав на колени, Лаэран осмотрел труп под столом. Правая рука сломана, грудь размозжена – скорей всего он умер мгновенно.
Тут пахло гномом, Ахирой, а перерезанное горло Дави говорило об Уолтере Словотском.
А бедняга, подвешенный вверх тормашками к клети, указывал на Карла Куллинана. Лаэран подержал ладонь на обломке сулицы, торчащем из груди мертвеца.
Он почти видел чудовище, привязавшее гильдейца головой вниз, а потом, примерившись, пронзившее его насквозь.
Эти трое должны умереть – единственный вывод, который может быть сделан из всего этого.
Лаэран вытащил нож и осмотрел лезвие. Возможно ли разрезать человека на десять тысяч кусков, чтобы он при этом не умер?.. Армин был прав: Куллинан слишком опасен, чтобы оставлять ему жизнь. Он должен умереть. И его друзья – с ним.
Лаэран перечел приколотый к двери пергамент.
«Воин жив, говоришь ты? Так будет недолго, Карл Куллинан. Недолго, чудовище, так и знай».
Лаэран сорвал пергамент с двери и изодрал в клочки.
Глава 6
ТЭННЕТИ
Кодекс самурая заключается в жизни, соответствующей положению, в верности господину – если он у него есть, в преданности друзьям и понимании, что долг – превыше всего.
Есть существенная разница между верным другом и преданным вассалом. Что до меня – я предпочту быть первым; вассалы слишком часто играют в ящик.
Кодекс самурая заключается в жизни, соответствующей положению, в верности господину – если он у него есть, в преданности друзьям и понимании, что долг – превыше всего.
Есть существенная разница между верным другом и преданным вассалом. Что до меня – я предпочту быть первым; вассалы слишком часто играют в ящик.
– Входи, – сказала она.
Ее комната – каморка в подвале донжона – скупо освещалась мерцающей лампой, установленной в нише на уровне глаз. Было холодно, пахло сыростью и прелой землей. Но Тэннети это ничуть не трогало: скрестив ноги, она сидела на смятой постели и внимательно изучала лезвие охотничьего ножа. Тень скрывала ее лицо, пряча повязку на пустом глазу.
– И как? – спросила она. – Ты дал им себя отговорить?
– Что ты хочешь сказать? Что я не хочу ехать?
Она ехидно ухмыльнулась.
– Горазд ты понимать очевидное.
Откуда-то из темноты она извлекла оселок, поплевала на него и принялась медленными, равномерными ударами выглаживать кромку.
Джейсону очень не понравилось ее обвинение, но чем на него ответить – он не знал.
– По-моему, в Мелавэе я кое-что доказал, – проговорил он, и, едва слова слетели с губ, понял, что сморозил глупость.
Тэннети смерила его равнодушным взглядом.
– Доказал, что умеешь обращаться с ружьем. Выстрел был хорош и вовремя – отдаю тебе должное. Но это не доказывает, что ты можешь заменить его, малыш. Ты сидишь на его месте и ожидаешь, что все станут смотреть на тебя так, словно ты – это он… – Она снова плюнула на камень и продолжала точить лезвие. – Ну так ты – не он. По крайней мере – не для меня.
– Тэннети, я…
Внезапно она бросилась на него – без малейшего предупреждения, прыгнув прямо с постели.
– Стража! – выкрикнул Джейсон, перехватывая ее занесенную для удара руку и пытаясь ударить ее по колену.
Захватив его ногу своей, она провела подсечку – и всей тяжестью рухнула ему на грудь; одна ее рука оказалась зажатой под ним.
В свете лампы блеснул кончик ножа, опустился… – и замер в дюйме от Джейсонова глаза.
– Твой отец остановил бы меня, Джейсон. Ты не так быстр, как он, не так храбр, правитель куда худший…
На ее голову с глухим звуком обрушился ружейный приклад. Уголком глаза Джейсон заметил огромную руку, ухватившую Тэннети за талию. Другая рука – поменьше – схватила ее за волосы и вздернула в воздух, не ослабив хватки даже после придушенного вскрика боли. Она попыталась отбиться свободной рукой, но руку перехватили.
– Держи ее, Дарайн! – Кетол выпустил ее волосы и наклонился помочь Джейсону встать.
Тэннети попыталась вывернуться, лягнуть стражника в пах – но Дарайн, с изяществом и быстротой, неожиданными для человека его роста и веса, перехватил удар.
Он вцепился в нее, как мастиф в крысу, потом тряхнул ее руку – раз, другой, – пока нож не выпал. Тогда Дарайн развернул ее к себе и ударил под дых.
Задохнувшись, она согнулась – и упала бы, если б Дарайн не подхватил ее и не опустил наземь. Встав на колени с ней рядом, одной рукой удерживая за спиной ее руки, он другой вытащил нож и вскинул взгляд на Джейсона – того поддерживал Кетол.
– Сделаешь это сам, государь, или сделать мне? – Массивные плечи шевельнулись под кожаной безрукавкой. – Мне без разницы.
Джейсон с трудом сел.
– Уймитесь, вы все…
Тэннети зарычала – звук, куда более подходящий для звериной, чем для человеческой глотки.
– Я просто проверяла его, просто проверяла, – выговорила она, но слова прозвучали угрозой, а не мольбой.
– Дай ей встать, Дарайн, – велел Джейсон. Он выпрямился, во рту было солоно. Уголок губ кровоточил. Юноша не помнил как, но должно быть, он разорвался в драке.
Дарайн оглянулся на Кетола. Тот пожал плечами, словно говоря: «Его воля». Великан неохотно выпустил Тэннети и поднялся – но кинжала не спрятал.
– Я бы не хватался за нож, Тэннети, – чуть смущенно заметил он, словно поймал себя на наставлении вроде «не забудь потеплей одеться». – Выброси эту дурь из головы.
Она кивнула, подошла к краю постели и взобралась на нее, ощупывая ладонью голову. В мерцающем свете лампы она выглядела старой и какой-то помятой.
– Я слушаю.
– По-моему, ты уже достаточно его испытала. – Кетол снял с изголовья пояс с пистолетами и повесил себе на плечо. – Ну, господин, что делать будем?
– Я пришел посоветоваться с ней, кого взять с собой в Приют и дальше – в Энделл. – Джейсон показал рукой куда-то. – Мы поспорили, готов я или нет к походу, – и она попыталась доказать, что права.
Губы Кетола скривились в усмешке. Он недоверчиво хмыкнул.
– Со всем моим уважением, господин, поэтому ты и звал на помощь? Хочешь сказать – она нападала в шутку? – Он повернулся к Дарайну. – Что скажешь?
Тот нахмурился.
– Не нравится мне все это. Я бы свел ее к генералу.
Кетол фыркнул.
– После того как он велел нашим мерзким рожам сгинуть с его глаз? Может, хватит и капитана Гартэ?
– После покушения на Наследника?
– Что делать – решаю я! – рявкнул Джейсон.
Дарайн немного подумал, потом кивнул:
– Да, господин. Мы доложим генералу после твоего отъезда. Ты ведь не возьмешь ее с собой? Коли собака укусила раз – укусит и другой.
Тэннети помотала головой.
– Ошибаешься. Я отправляюсь с ним. Я свое дело знаю.
– И в чем оно – угрожать наследнику? – Кетол повел плечами. – Кто станет присматривать за тобой?
Тэннети снова тряхнула головой, потом передумала спорить.
– Если мы хотим везти еще и какой-то груз, отряд должен быть небольшим, – сказала она. – Нам ведь еще везти из Энделла жену и дочек Словотского – помнишь? Брен Адахан и Эйя летят в Приют – значит, мы можем взять с собой еще троих. Джейсон, я и еще трое. Я думала о Гартэ, Тевене и, может быть, Данагаре – если он в силах путешествовать, но… – Судорога боли исказила ее лицо, единственный глаз зажмурился, из него выкатилась слезинка.
– Капрал и два генеральских сына? Капитан Гартэ подходит, а насчет остальных – у меня идея получше. – Кетол глянул на Джейсона. – Что скажешь, если остальными тремя будем я, Дарайн и Пироджиль? Только тебе придется потолковать с генералом, чтобы нас не наказывали, а Пиро подлечили.
Джейсону это не составило бы никакого труда.
– Вместо Пироджиля – я, – заявила Тэннети. – Вы меня или берете, или убиваете. Карл велел мне присматривать за тобой, Джейсон. – Подчеркнуто медленно она поднялась с постели и подошла к нему. Дарайн быстро глянул на Джейсона, Кетол же не отрывал от глаз от Тэннети – а та расстегнула кобуру, не торопясь, осторожно вытащила пистолет и рукоятью вперед протянула его юноше.
– Взведи, – произнесла она.
Дарайн приподнял бровь. Кетол, пожав плечами, кивнул.
Джейсон взвел оружие, держа его – как учили – стволом вверх.
– Опусти, наставь на меня, – все так же медленно она потянулась и стала опускать его руку, пока дуло не уперлось ей под подбородок, холодя сталью кожу.
– Или доверяй мне – или застрели, здесь и сейчас. – Она произнесла это так, словно ей совершенно все равно.
– Решать тебе, господин, – сказал Дарайн. – Твой отец ценил Тэннети очень высоко, но я не знаю – рискнешь ли ты дать ей укусить еще раз. Укусив раз…
– Ты это уже говорил, – заметил Джейсон.
– Да, говорил. И что?
Джейсон кивком указал на дверь.
– Оставьте нас на пару минут, – велел он, не отводя пистолета. Неужто она и впрямь думает, что может опередить пулю?
– Мы – сразу за дверью, – сказал Дарайн. Они с Кетолом подхватили ружья и вышли.
– Что ты посоветовала бы моему отцу, Тэннети? – спросил он.
Она не колебалась – ни мгновения.
– Я бы велела ему стрелять. Ты не можешь доверять мне – после того как я едва не убила тебя.
– Даже если я знаю, что больше ты этого не сделаешь?
– Ты не знаешь. Не можешь знать. Я и сама не знаю. Твой отец не дал бы мне второго шанса.
Джейсон кивнул:
– Быть может, ты и права. – Он отвел пистолет, разрядил и подал ей. – Но, как ты любезно напомнила мне, я – не отец. – Он отвернулся от нее и вышел из комнаты, ощущая себя полностью и абсолютно незащищенным.
Глава 7
ПРОЩАНИЯ
Мне никогда не нравилось, как прощаются кошки – неблагодарные твари просто поворачиваются хвостом и удаляются, не издав ни звука. Это не по мне. Мы, люди, отлично умеем прощаться.
Мне никогда не нравилось, как прощаются кошки – неблагодарные твари просто поворачиваются хвостом и удаляются, не издав ни звука. Это не по мне. Мы, люди, отлично умеем прощаться.
Эйя провела его в спальню.
– Будь поласковей с матушкой, – шепнула она. – Она плоха.
Дория была уже там: сидела, поджав ноги, в большом – не по росту – кресле у окна, устроив на коленях доску и письменный набор. Когда вошли Эйя и Джейсон, она положила доску с набором на стол и направилась к ним.
Андреа Куллинан спала; лицо ее казалось чуть моложе, чуть менее изможденным, чем когда Джейсон видел ее в мастерской. Дыхание ее на миг участилось, веки затрепетали, но когда Джейсон уже думал, что мать вот-вот проснется, она повернулась на другой бок и зарылась поглубже в подушку.
– С ней ничего страшного – просто она слишком долго пряталась за магией, – прошептала Дория. – Считай, что она лечится от наркомании – картина та же. – Она отвела их к гардеробной – достаточно далеко, чтобы шепот не достигал постели, но достаточно близко, чтобы видеть Андреа.
– Наркомания?..
Дория наморщила лоб.
– Ну, от пьянства. Считай – она пьяница, старающаяся отказаться от пьянства. Беда в том, что совсем отказаться от магии она не сможет, но ей придется сократить ее применение до тех пределов, которые не причинят ей вреда.
Эйя помотала головой.
– Но она точно поправится?
Дория ответила не сразу.
– Я уже не та, кем была, но…
– Но ты по-прежнему видишь суть вещей, – твердо договорила Эйя. И добавила, когда Дория собралась возразить: – Так сказала Андреа.
– Может, и так, – проговорила та, – но… – Пожав плечами, она сменила тему. – Как бы там ни было, я не хочу, чтобы на нее свалились новые потрясения – только не сейчас. Когда она здорова, она куда крепче телом и духом, чем большинство людей, однако…
– Откуда тебе знать? Снова это твое «чутье»? – скептически ухмыльнулся Джейсон. Восстав в Мелавэе против Великой Правящей Матери, Дория потеряла силу целительницы Длани. Джейсон был благодарен ей – ведь восстала она, чтобы спасти его, Джейсона, жизнь, но это не мешало ему видеть, кем она стала.
Лицо Дории окаменело.
– Оттуда, что когда нас обеих многажды изнасиловали, – спокойно, ровно, почти механически произнесла она, – она оправилась после того, что ввергло меня в кататонию. Она смогла пережить это и – довольно быстро – начать нормальную сексуальную жизнь с твоим отцом. Это требует такой силы воли, которой ты, мальчик мой, боюсь, не обладаешь. – В шепоте ее зазвучала буря, но после мгновенной борьбы она совладала с собой. – Однако сейчас она не в лучшей форме, поэтому вам обоим придется изобразить из этого похода увеселительную прогулку перед свадьбой и началом разных серьезных дел…
– Дория? – Сонный голос Андреа оборвался зевком. – Что та… о, Джейсон, Эйя! – Она села и, улыбаясь, протянула им руки.
Бодрствующая, она выглядела ужасно. Глаза припухли и покраснели, в уголках губ и век таились трещинки. Джейсон взял ее руку в свои. Ладонь была сухой и горячей, кожа – пергаментной, как у старухи. Но ведь матушка не может постареть…
Андреа улыбнулась.
– Присматривайте друг за другом, хорошо? И будьте осторожны.
… или все-таки может?.. Джейсон пожал плечами.
– Да пустяки это все. Подумаешь – полетать на драконе, привезти кое-кого… Сущие пустяки.
И почему это собственные слова кажутся ему неискренними? Ведь так оно и есть: ну, отлучится он на несколько дней из Бимстрена, подумаешь!..
Андреа, похоже, не услышала его.
– Я столько лет не видела Джейни! Она, должно быть, уже такая же большая, как ты. А о малышке Дории Андреа вообще знаю только из писем Уолтера и Киры… – Она улыбнулась Дории. – Хоть и заметила, что на первом месте стоишь ты.
– Ну еще бы – назови они ее «Андреа Дориа»…
– Не продолжай!
– … вырос бы сущий кошмар!
Две женщины с Той Стороны захихикали, как девчонки. С чего – Джейсон не понял и развел руками, встретив любопытный взгляд Эйи, потом пожал плечами, словно говоря, что и сам ничего не понимает.
Но смех был заразен – и вскоре Джейсон и Эйя тоже смеялись.
Смех облегчает прощание.
Дория перехватила их в приемной.
– Она не в лучшей форме. Она слишком долго притворялась здоровой – а это страшная ловушка. Поэтому я хочу, чтоб она отдыхала, а не тревожилась. И еще я хочу, чтобы вы оба вернулись, когда намечено. Поняли?
Эйя обняла ее:
– Поняли, тетя Дория.
Джейсон кивнул:
– Я буду скучать по тебе.
Она закусила губу и улыбнулась.
– Я тоже, малыш. Береги себя.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ