Военная клятва

Глава 10

Я уронила вещи, забыв закричать от шока.

Кир лежал без движения, по-прежнему находясь без сознания, привязанный к кровати, беспомощный. Ифтен повернулся ко мне и засмеялся, пряча кинжал в ножны.

— Подумала, я решил стать главным, убив его?

Я кивнула.

Ифтен рассмеялся, резко и жестоко.

— Зачем совершать то, что элементали сделают за меня, а?

Я сделала шаг вперёд — гнев пересилил страх.

— Он не умрёт.

— Но ты не можешь знать наверняка, маленький целитель? — поиздевался он надо мной. — Ты претендуешь на власть исцелять всех.

— Я никогда ничего подобного не говорила, Ифтен.

Я подошла ближе к кровати, бросив косой взгляд на Кира и убедившись, что он не пострадал. Но я не могла надолго оторвать глаза от Ифтена. Ох, где же Айсдра?

Ифтен скрестил руки на груди.

— С его последним вздохом изменится твой статус, ксианка. Ты станешь ничем. Я же должен буду вернуть армию на Равнины и отчитаться о его неудачи. А с приходом весны я выиграю поединки и вернусь в эту долину в качестве военачальника и…

— Кир не умрёт. Оставь нас.

Я почти решилась кричать, чтобы привлечь внимание. Но что подумают о сжавшемся от страха трофее? Я стиснула зубы.

Ифтен раскрыл руки, как будто предлагая мир.

— Это ты должна нас оставить. Уезжай, возвращайся к своему народу. Всё будет, как было. — Его голос был ровным и уверенным, как будто он предлагал дружеский совет. — Незачем подвергать себя опасности. Незачем подвергаться нападениям, как на рынке. Незачем противостоять старейшинам и воинам-жрецам.

Его лицо изменилось, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не попятиться.

— Уходи, ксианка. Предупреди свой народ об армии, которая придёт весной грабить и…

Что-то сломило страх в моей душе. Я подошла к Ифтену быстрыми шагами, яростно подняла кулак и закричала на пределе лёгких:

— Будь ты проклят, брэгнект. Да не примет небо твоё дыхание!

У Ифтена расширились глаза, и перехватило дыхание. Его рука легла на рукоять меча.

Я кинула на него свирепый взгляд, сделала ещё один шаг вперёд и стукнула кулаком по лицу.

— Да осядет земля под твоими ногами.

Снаружи кто-то ахнул, но это меня не остановило.

— Да не примет огонь твоё тепло, и иссохнет вода в твоей руке.

Ифтен не достал меч. Его лицо побледнело. Он быстро отступил назад и вывалился в общий зал, направляясь к главному выходу. Пока он отступал за полог, я шла прямо на него.

— Да отринут тебя элементали и саму твою суть!

Маркус и Жоден стояли снаружи с глазами как блюдца. Остальные же в пределах слышимости в ужасе повернули к нам лица. Я просто продолжила прожигать Ифтена глазами и сделала ещё один шаг, тыкая пальцем в его грудь.

— Да сгниют твои яйца, как фрукты на солнце, а мужское достоинство увянет на корню!

Я плюнула в землю перед ступнёй Ифтена и без лишних слов ушла обратно в палатку.

К тому времени как Маркус и Жоден вошли в палатку, я спокойно сидела возле Кира, обтирая его грудь водой, к которой добавила травы.

Первым тихо заговорил Маркус:

— Трофей? Откуда ты узнала такое проклятие?

— Услышала от кого-то? — предположил Жоден.

— Как? Когда? Никто бы не смог произнести подобного в её присутствии без моего ведома. И никто бы не смог так выругаться в этой армии, чтобы я про это не прознал.

— Я сама его придумала, — спокойно ответила я. — Он стоял такой напыщенный, пустословил об элементалях и хвастался тем, что собирается сотворить со мной, что я просто вышла из себя.

— Сильное проклятие, трофей, — с ноткой гордости произнёс Маркус.

— Мне всё равно, главное, чтобы он держался подальше от меня и Кира.

— Этого не бойся, Лара, — сухо добавил Жоден.

— МАРКУС!

Дикий окрик вырвал меня из крепкого сна.

Кир сорвал один из ремней и свободной рукой сражался с человеком, которого сам же и звал. Я подошла и пощупала лоб Кира. Маркус рычал от усилия, делая всё возможное, чтобы удержать свободную руку Кира.

— Нам нужна помощь! — крикнула я.

— Помогите ему, уроды! Он горит, о Небо, он горит! — кричал Кир, натягивая мышцы шеи от напряжения.

— Они точно вас слышали, — пробормотал Маркус, придавливая руку Кира к кровати.

— Кир, это Лара. Всё в порядке…

Кир напряг ремень вокруг второго запястья. Он опять закричал, зовя невидимую помощь.

— Воды! Облейте его водой, несите вёдра… — Кир расслабился на минуту и застонал, как будто в печали. — Ухо, его ухо.

Я взглянула на Маркуса и поняла, какие события переживает сейчас Кир.

Голос Кира стих от утробного рыка:

— Будь ты вечно проклят в снегах, воин-жрец. Он будет жить, и я буду бороться с тобой до последнего вздоха, слышишь меня? — Он запрокинул голову на спинку кровати. — Исцели его сейчас же, иначе я убью тебя.

— Вот значит, как всё было? — прошептала я.

— Не знаю, трофей. Я ничего не помню из того времени, — мрачно произнёс Маркус. — Где эти дураки?

Он посмотрел на вход, потом обратно на меня и прорычал:

— Не зацикливайся на этом. Он позвал меня из снегов. Я ответил. Больше нечего обсуждать.

— Бойся того дня, когда Кира из рода Кошек назовут повелителем войны, — провыл Кир.

Прест, Айсдра и, к моему удивлению, Рэйф ввалились в шатёр. Айсдра бросилась помогать Маркусу. На слове «повелетель войны» все дёрнулись от удивления, но лишь на мгновение. Маркус кинулся к Киру и прижал пальцы к его губам.

— Военачальник, враг рядом. Молчи.

Остальные обменялись обеспокоенными взглядами. Я открыла рот, чтобы расспросить их, но Маркус перехватил мой взгляд и покачал головой, прижимая палец к губам. Я с трудом подавила любопытство.

— Рэйф, ты достаточно оправился, чтобы быть на ногах? — спросила я.

— Достаточно, трофей, — слабо улыбнулся он. — Кажется, я не так сильно заболел, как остальные. Меня даже не понадобилось купать в озере.

Я нахмурилась, рассматривая его. Он потерял вес, под глазами появились мешки. Уверена, он слишком перетруждал себя, но сейчас мне нужно было побеспокоиться о другом.

Кир замолчал, всё ещё находясь в плену лихорадки. Остальные начали заново его привязывать к кровати, но я их остановила.

— Прест, зови Гила. Пора.

Я последовала за ними вниз к берегу. Луна освещала нам путь.

Гид, Прест, Маркус и Айсдра несли Кира, который вырывался из их рук. Маркус настоял связать Кира, чтобы отнести его к воде, и оказался прав. Они опустили его на берег, чтобы самим раздеться. Когда же они снова подняли его, я последовала за ними прямо в воду, стискивая зубы от холода.

Я поддерживала его голову, выливая воду на лоб. Его бронзовая кожа выглядела такой бледной, а волосы тёмными. Он не открыл глаза, но приоткрыл губы, и я влила воды в его рот, вспомнив, какой сладкой она казалась, когда я сама была в таком же положении. Остальные проводили тот же ритуал очищения, что я слышала тогда в бреду.

Я опустилась на колени и прошептала его имя на ухо. Лёгкий поворот головой, и я поняла, что привлекла его внимание.

— Борись, любимый. Помни, что ты мой военачальник, Кир из рода Кошек. Ты мой, и я твоя. Борись за нас, огонь моего сердца.

Кир моргнул, но не подал другого знака.

Его опускали и поднимали, позволяя воде и лёгкому ветерку сбить жар тела, доводя до состояния, когда он начал дрожать от холода. Затем мы отнесли его обратно в палатку. Рэйф уже поджидал нас, согрев кровать с помощью камней.Он разрезал кинжалом путы Кира, остальные собрали высохшую ткань.

Обтерев Кира, мы укрыли его тёплыми одеялами и напоили бульоном. Он выглядел таким бледным, таким неподвижным. Моё сердце было готово выскочить из груди, хотя его пульс уверенно бился под моими пальцами.

К моему удивлению, Кир открыл глаза, как только мы уложили его на кровать. Они были поддёрнуты пеленой из-за дрёмы. Он шевельнул пальцами, и я взяла его за руку. Она была такой холодной, что я села на кровать и постаралась её растереть.

— Снимите мокрую одежду и поспите хоть немного, — подошёл ко мне Маркус и положил руки на мои плечи. — Я отослал остальных отдыхать.

— Тебе сон нужен больше чем мне, Маркус. Я переоденусь и буду дежурить первой.

Маркус вздохнул, но не стал спорить.

Сон скольких больных я охраняла за всю свою жизнь? Больше, чем могу сосчитать или запомнить. Однако в этот раз всё было по-другому.

Эльн учил меня, что хороший целитель остаётся бесстрастным. Непредвзятым. Я старалась следовать его учению и вылечила большую часть своих пациентов.

Но с отцом всё было по-другому.

Как и с Киром.

Болезнь отца протекала долго и медленно, а смерть стала освобождением. Но Кир был сильным воином в расцвете сил, и мои эмоции сменялись от отчаяния к надежде и обратно. Я сделала всё, что знала, чтобы спасти его, и теперь его жизнь лежала в руках Богини. Я могла лишь сидеть и наблюдать за ним, чувствуя каждый его вдох, словно собственный. Прошли часы, Кир всё ещё спал, жар не возвращался. В палатке тускло горел свет, жаровни давали тепло.

Маркус свернулся калачиком на тюфяке в изножье кровати. Я постоянно проверяла, что он спокойно спит, а на его изрезанном шрамами лбу не выступил пот. Благодаря ему всё нужное было у меня под рукой, в том числе кувшин каваджа, густого точно тина. Оставалось только ждать и наблюдать.

Наблюдать и переживать.

Что произойдёт, если Кир умрёт?

Что будет со мной? Остальные пообещали вернуть меня домой, в безопасный замок в городе Водопадов. После угроз Ифтена я прекрасно понимала, что мечта Кира об объединении наших народов умрёт вместе с ним.

Но, Богиня, прости меня, я беспокоилась не о судьбе нашего народа. Смерть Кира разобьёт моё сердце. Оно исчахнет. Теперь я понимала боль Айсдры и освобождение, которое она искала.

Я покраснела, стыдясь свой прошлой просьбы. Жрецы Бога, Повелителя Солнца, осуждают самоубийство. Но моя собственная боль открыла мне истину: как только Кир испустит последний вдох, я смогу наложить на себя руки.

Прошёл ещё час, но Кир дышал ровно. Я возблагодарила Богиню за каждый его вдох.

Я пыталась вспомнить, что Кир рассказал мне о гармонии элементов в теле, в ночь, когда утешил меня после того, как Ксиманд сжёг мои книги. Кожа Кира всё ещё казалась холодной, но, возможно, мне это чудилось из-за страха. Я держала его правую руку в своих ладонях и начала гладить её, медленно двигаться по каждому пальцу, проводить кончиками ногтей по его ладони. Я попыталась вспомнить, что именно говорил мне тогда Кир.

— Дыхание сделано из воздуха и расположено в правой руке, — прошептала я, продолжая свои действия, пока тепло не вернулось в его руку.

Затем я взяла его за левую ладонь и повторила то же самое, пока кожа не стала тёплой и розовой.

— Душа сделана из огня и расположена в левой руке.

Кир, казалось, задышал легче. Я засунула его руки под одеяло и потянулась к изножью согреть кончики пальцев.

— Плоть сделана из земли и расположена в левой…

— Нет... неправильно.

Голос был слабый, но я подняла голову и увидела голубые глаза Кира, смотрящие на меня.

— Кир?

Я запрыгнула к нему на кровать и сжала его лицо в ладонях. Мои волосы рассыпались вокруг нас. Щетина защекотала пальцы, но не чувствовалась ни следа жара. Я улыбнулась и позвала:

— Кир?

Его губы изогнулись в едва заметную улыбку.

— Кир, — нежно прошептала я. Моё сердце было полно радости. Худшее позади. Мой военачальник выживет.

Кир слабо улыбнулся и, повернув голову, коснулся губами моей ладони. Тихо выдохнув, он провалился в сон.

На обе наши культуры распространяется универсальная истина, что из людей меча выходят худшие пациенты. Они, кажется, всегда ожидают, что их тело исцелится за секунду. Но всему нужно время, и спешкой тут только навредишь.

Грудь Кира была большой и мускулистой. Потребовалось больше сил и более длительные процедуры, чтобы очистить его лёгкие от воды. Только если крепкие воины били его по спине, он свешивался с края кровати и откашливался. У меня не хватило бы силёнок им помочь, но я была единственной, кто мог заставить Кира пройти через всё это. В какой-то момент процедур Кир крутанулся и уставился на Гила.

— Ты слишком сильно этим наслаждаешься.

— Кир, — прицыкнула я, и он развернулся обратно, позволив Гилу продолжить.

— Я? Наслаждаюсь битьём своего военачальника и оказанием ему помощи? — жизнерадостно уточнил Гил, надавливая большими пальцами на спину Киру. — Я не осмелюсь, военачальник.

Кир закашлялся и прочистил горло.

— Повторишь перед Небесами?

— Похоже мы закончили на этот раз. — Гил с улыбкой попятился в сторону выхода. — Меня ещё ждёт много работы и забота о пациентах.

Он выскочил из палатки, схватив свою сумку за ремень.

Я фыркнула со смеха.

Кир приподнялся на локтях и одарил меня своим лучшим взглядом, но я покачала головой.

— О нет, мой военачальник. Кажется, кто-то просил, чтобы я никогда не скрывала своих чувств. Честность есть честность.

Кир был ужасным пациентом. Ноющим как ребёнок и капризным как старик: ему нужно было и то и это, и почему он сам не мог встать с кровати? Мы пытались отвлечь его заботой о Мире или поручить небольшие дела, к примеру, заточить мечи, но его сил не хватало даже на это. Разум Кира выздоровел, но тело ещё не восстановилось.

Когда же Маркус выбежал из палатки, угрожая задушить Кира во сне, я поняла, что пришло время для отчаянных мер. Я принялась читать длинные пассажи из «Эпопеи Ксайсона».

Эпопея описывала боевые сражения второго короля Кси и была самой унылой исторической книгой на свете. Но Кир свернулся под одеялом, слушая с глубоким вниманием, пока я бубнила о военных делах, манёврах и стратегиях.

— На рассвете король Ксайсон оседлал своего боевого жеребца Великое сердце и… — я осеклась, кое-что вспомнив. Лошадиные имена. Великое сердце.

— Вы даёте имена своим лошадям? — поразился Кир.

Я закатила глаза и продолжила чтение, но вскоре была готова рыдать от скуки. Больше чтения вслух я выдержать не могла.

Однако был ещё один способ занять военачальника.

— Это настольная игра.

— Шахматы?

— Да. — Я поставила перед ним доску и села на край кровати. Кир лежал на боку и с внимательным видом рассматривал игровое поле. Я взяла одну из фигурок и принялась объяснять: — Это король. Самая высокая фигура на доске. Он двигается на одну клетку в любом направлении.

Кир изучил деревянную фигурку.

— Здесь два короля.

— Да. Твой и мой. — Я указала на их места на доске. — Они начинают отсюда.

— Всегда?

— Да.

Кир рыкнул:

— Значит война.

Я кивнула и потянулась за следующей фигуркой.

— Самые маленькие фигуры — пешки. Они размещаются здесь, образуя линию.

Кир потянулся помочь мне расставить маленькие чёрные и белые речные камушки, которые я собрала. Чёрные для него, белые для себя.

Я медленно показала ему все фигуры, назвала их названия, ходы и важность. Рассказала про доску и цвета. Проблема началась, когда мы добрались до епископа. Я постаралась объяснить его роль в церкви, но ответом мне стал лишь мрачный взгляд сомнения.

— Значит это воины-жрецы.

Я представила лицо архиепископа Дризена в татуировках и лишилась дара речи.

— Не совсем.

— Но ведь эти епископы защищают своего короля? Свой народ?

— Да, конечно. — Я прикусила губу, задумавшись, как бы сказать по-другому. — Ну некоторых больше волнует их статус, чем люди, но хорошие…

— Да, — кивнул Кир. — Один в один воины-жрецы.

Его голос был полон презрения, и он с силой сжал камень в ладони.

Я потянулась и коснулась его кулака, нежно забирая фигурку из пальцев.

— Ты их ненавидишь? Из-за Маркуса?

Он сжал челюсть и помолчал перед ответом:

— Дело не только в Маркусе, хотя одного его случая было бы достаточно. Я хочу увидеть их сломленных и уничтоженных.

— Кир. — Я столь многого не понимала. — Если они настолько могущественны, как ты говоришь…

Он натянуто улыбнулся и покачал головой.

— В другой день, Лара. А вот эта фигурка, замок. Замки ведь не ходят, — нахмурился Кир. — Почему же они ходят?

— Это ведь просто игра, — вздохнула я, смирившись со сменой темы.

— Тогда стоило назвать их как-то по-другому? — пристально посмотрел на меня Кир.

— Чья это игра, а? Давай ещё раз пройдёмся по ходам.

С его памятью это не заняло много времени. Кир расставил фигуры и выжидающе посмотрел на меня.

— Практика — лучший учитель, — сказала я и передвинула одну из центральных пешек.

Кир внимательно посмотрел на доску, поднял бровь, и его глаза засияли впервые со времени болезни. Отец научил меня шахматам давным-давно, и мы разыграли множество партий, пока он болел. Я играла по-честному. Обычно выигрывал папа, так как он обладал феноменальной способностью удерживать в голове все возможные ходы. Я понимала, что как только Кир поймёт стратегию, мне его никогда не побить. Лучше наслаждаться, пока не поздно.

Кир осторожно сделал первый ход. Я передвинула другую фигурку и увидела, что Кир совершил классическую ошибку начинающего.

Через несколько шагов партия была окончена.

— Шах и мат.

— Что? — Кир нахмурил брови, рассматривая фигурки. — Где я ошибся?

Я встала.

— Когда поймёшь, крикни, и мы разыграем ещё одну партию.

Он забормотал что-то под нос, а я вышла из палатки.

Я была обречена.

Большую часть дня Кир потратил на изучение основ. Я уходила по делам в кладовую и возвращалась, когда меня звал Кир, делала ход, улыбалась и оставляла его созерцать доску. Бесконечность возможных ходов приводило его в расстройство. Но как только он научился избегать базовых ошибок, то начал с детским ликованием «съедать» мои фигуры и прятать их в смятую постель, посмеиваясь над моим ожидаемым поражением. Следующее утро я едва избегала сдачи короля. Мне ещё не объявили мат, но это стало лишь вопросом времени.

Кир собирался с силами, но всё равно оставался ещё слаб. Он смог дойти до уборной самостоятельно, но затем я уговорила его вернуться в кровать. Кир немного поспорил, а затем тяжело опёрся о Маркуса.

Но он шёл на поправку, и я согласилась, что он достаточно окреп для встречи с командирами. Им же не терпелось прийти и озвучить доклады своему военачальнику. Киру нужно было всё увидеть и услышать, а командирам нужно было подтверждение, что он жив.

Я почувствовала, как бремя командования покинуло моё плечи, когда как все набились в спальне, даже исхудавшая и ослабевшая, но готовая участвовать в собрании Сэл. Ифтен занял место подле кровати Кира и постоянно бросал нервные взгляды в моём направлении.

Ни у кого не было сил на долгую беседу, поэтому все были кратки. Кир внимательно слушал, задавал вопросы, пару раз даже довольно фыркнул. Самый долгий доклад был у Йерса. Йерс заговорил, а взгляд Кира начал путешествовал по комнате, прежде чем снова остановился на Йерсе. Я заметила промелькнувшее в них удивление. Видимо, отсутствие Жодена было замечено.

Я воспряла духом, когда под испытывающим взглядом старших Гил уверенно сообщил, что число заболевших резко пошло на спад. Как сильно бы я ни гордилась Гилом, я всё же испытала чувство облегчения и вины. Облегчения, что все почти закончилось. Вины, что так много погибло, но у меня остался мой военачальник.

Доклад Гила вселил во всех надежду. Кир дал Сэл разрешение направить охотничьи отряды дальше в область и решил несколько других вопросов, прежде чем его силы стали ослабевать. Не только он, но и все остальные устали. Командиры быстро ушли с Ифтеном во главе.

Кир потянулся за шахматами, но я отняла у него доску.

— Спи, Кир.

Он театрально вздохнул, но вздох сменился на зевоту.

Маркус поставил передо мной поджаренный хлеб, гарт и кавадж. Как бы я ни устала от этих продуктов во время марша, сейчас они стали долгожданным разнообразием в череде одинаковых супов и тушёных блюд. Айсдра и Гил присоединились к нам в кладовой, и мы все поели в тишине.

Лишь после того как наелись досыта, заговорил Гил.

— Трофей, до меня дошли слухи, будто бы Ифтен утверждает, что ксианцы специально нас заразили.

Айсдра пробормотала что-то под нос, и Маркус бросил на неё предостерегающий взгляд.

— Осторожнее, воин. Ифтен второй, он отвоевал своё положение в поединках. В два раза больше тебя ростом и лучший воин.

Я напряглась, удивившись, что Маркус говорит подобное без символа, но Айсдра лишь пожала плечами. Маркус нахмурился и было открыл рот для колкого замечания, но на улице раздался шум. Айсдра воспользовалась моментом:

— Это Пислиа принесла Миру.

Она вышла из палатки.

Я посмотрела ей вслед, но Маркус покачал головой.

— Малой, ну ты хоть меня послушай?

Гил кивнул.

— Я буду держаться от него подальше. — Гил тоже встал, забирая свою сумку. — Возможно, нам и не понадобится столько лекарства от жара. Может быть, у Сэл найдётся воск, и мы запечатаем бутыли, трофей.

Я кивнула.

— Докладывай о новых заболевших, Гил. Мы должны переждать сорок дней.

Он кивнул с серьёзным видом.

— Я помню, трофей. Сорок дней.

Шум на улице стал громче. Сильнее всего слышался голос Айсдры, полный гнева. Мы все встали и вышли. Айсдра кричала на Пислиу, молоденькую девушку со светлой кожей и серьёзным взглядом.

— Айсдра, я всё правильно сделала. Она должна быть помечена!

— Ты не имела права принимать подобные решения без одобрения трофея! — возмущалась Айсдра, уперев руки в бока.

Между ними лежала Мира в корзинке и махала своими ручонками, играя с широкой лентой с колокольчиками. Я сделала шаг, наклонилась посмотреть и резко выдохнула.

Тату. Богиня дорогая, татуировка.

Маркус и Гил встали рядом, любуясь улыбающейся девочкой с двумя крошечными татуировками на предплечьях. Признаюсь, я сорвалась на крик:

— ВЫ КЛЕЙМИТЕ МЛАДЕНЦЕВ?!

Все уставились на меня в ужасе, но Пислиа ответила:

— Силы земные, нет! Трофей, я…

— Это краска. — Маркус опустился на колено и протянул палец, который Мила с радостью схватила. Он вытянул её ручку и показал, что две крошечные параллельные линии на розовой коже нарисованы. Теперь я вспомнила, что Айсдра про них рассказывала. Присмотревшись, я поняла, что линии похожи на тонкие листочки ивы.

— Рука мастера, — добавил Маркус, впечатленный работой.

Пислиа довольно улыбнулась.

— Спасибо.

Айсдра не унималась:

— Ты не имела права, воин. Трофей не выбирала узор.

Пислиа смутилась.

— Нет? Но я подумала… — Она указала на моё предплечье, и я поняла, что она по ошибке приняла мои шрамы за знак племени. — Я подумала, что это знак Кси.

Айсдра начала рассказывать Пислие, насколько та глупа, а я стояла в шоке. Я не могла обвинять эту девочку, я понимала её замешательство. Шрамы на руке остались у меня после нападения ксиан в лагере огненных. Как иронично, что теперь их считают символом моего племени.

Мира махала колокольчиками, булькая от смеха, а Айсдра и Пислиа никак не могли уняться.

Я прикрыла рот рукой, но плечи всё равно затряслись от смеха.

Все с тревогой посмотрели на меня, и Пислиа поспешила меня заверить:

— Трофей, простите. Краска сойдёт.

— Годков так через пять, — добавил Гил.

Это было последней каплей. Я так сильно расхохоталась, что кажется обмочила трусики.

После того как ребята забрали малышку, на меня накатила волна усталости. Это не избежало внимания Маркуса.

— В кровать. Вашество спит, и вы тоже поспите — Он окинул меня долгим взглядом. — Вы же можете спать в главной палатке, да?

— Я не хочу беспокоить Кира, Маркус. — Я уставилась на кавадж. — Я посплю здесь.

Он нахмурился, собирая тарелки. Я пожала плечами и повертела край туники.

— Что-то не так, трофей?

Пришла моя очередь вздыхать.

— Мне совестно, Маркус. Почему я не додумалась, что у них вода в лёгких? Если бы я поняла это в деревне, то, возможно, они были бы живы и ничего бы этого не произошло.

— Неужели вы думаете, что Айсдра не корит себя за то, что не предложила Эпору подобную процедуру? Если бы она только постучала ему по спине, может, он бы не умер. Никто не знает пути ветра, Лара. Ты только сойдёшь с ума, пытаясь предугадать будущее и обдумывая все «если бы».

Мне пришлось улыбнуться.

— Ты говоришь как Эльн.

— Мудрый человек.

Маркус усмехнулся и поднял гору грязных тарелок. Я понаблюдала за его действиями, но остановила, когда он направился на выход.

— Маркус? А Айсдра?..

Он вздохнул и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Она дала обещание, Лара, а Айсдра не из тех, кто бездумно отказывается от своих слов. — Он посмотрел на вход в шатёр. — Но разрушение уз очень болезненно.

— Так было с тобой?

Он повернулся ко мне, и тарелки в его руках задрожали.

— Откуда ты знаешь?

Я сделала шаг назад, испугавшись его неожиданного гнева.

— Один человек сказал…

— Не твоё дело или чьё-либо ещё. Никогда не заговаривай об этом при мне, — выплюнул Маркус и ушёл.

Я уставилась на вход, сбитая с толку неожиданной переменой. Внезапно на меня накатила такая усталость, что я обмякла. Нам всем сейчас не хватало терпения и сил.

Моё внимание привлёк чей-то голос, и я вышла из палатки, только чтобы услышать, как меня зовёт Кир. Богиня помоги, он должен оставаться в постели.

Я подошла к палатке и увидела Рэйфа и Преста, стоящих на страже. Кир снова прокричал моё имя. Я посмотрела на них и улыбнулась.

— Никто не желает научиться одной игре?

Конечно, я недооценила их феноменальную память. Точнее не совсем память. Мне и в голову не могло прийти, что они могут вести игру в уме, не имея доски перед глазами.

Рэйф и Прест обрадовались шахматам, как утка воде. Они живо научились ходам от Кира и приступили к игре. Это поможет Рэйфу не надорвать силы. Я беспокоилась, что он встал на стражу, не полностью выздоровев. Конечно, сидение и убивание времени за шахматами не так хорошо, как сон, но приходится мириться с чем есть.

К счастью, Маркус тоже заинтересовался игрой и начал задавать вопросы про ходы и фигуры. Я проверила, что они ходят правильно, и оставила их наедине. Я думала убить двух зайцев одним выстрелом, так как Киру было теперь с кем играть, и он вместе с Маркусом могли отдохнуть за игрой. Но Маркус называл свои ходы Киру, не отрываясь от работы.

Игра заняла их на большую часть дня. Я регулярно приходило проведать Кира, но всё было хорошо, за исключением терзавшего меня странного чувства. Казалось, Кир и Рэйф о чём-то беспокоились, но мне не говорили, хотя казалось, Рэйф вот-вот задаст мне вопрос, но отчего-то передумывает в последнюю минуту. Кира же просто что-то раздражало.

В конце концов, когда Рэйф посмотрел на меня странным взглядом где-то в десятый раз, я не выдержала:

— Рэйф, ты хочешь меня о чём-то спросить?

Рэйф выпрямился и бросил умоляющий взгляд на Преста. Тот лишь пожал плечами.

— Трофей, некоторые воины волнуются.

— Волнуются? — нахмурилась я.

Может, у них осложнения, о которых мне не сказали.

— Да, — кивнул Рэйф. — Особенно мужчины.

Мужчины? Я задумалась ненадолго, и тут до меня дошло. Ну конечно. Их мужчины не привыкли к болезням и их проявлениям. Я прикрыла рот ладонью, стараясь скрыть улыбку, думая о Рэйфе и его четырёх «няньках». Только взяв себя в руки, я заговорила серьёзным тоном:

— Рэйф.

— Трофей?

— Рэйф, иногда, при некоторых болезнях у мужчин могут возникать проблемы: затяжные эффекты, которые могут их беспокоить.

Рэйф был весь внимание.

— Проблемы?

Он чуть опустил взгляд, но затем снова посмотрел мне в глаза.

— Проблемы, — уверено сказала я. — Бывает их… тела… работают не так как в прошлом. Но это пройдёт, как только вернутся все силы.

— Во как. — Рэйф задумался. — Я могу об этом рассказать?

— Конечно.

Он встал уйти, и я подняла ладонь.

— И, пожалуйста, передай, что они могут обращаться ко мне с подобными… проблемами.

Он замер.

— Вы уверены? Вас сложно понять, трофей, у вас такие странные обычаи. Никто не желает смущать вас, чтобы не прогневать военачальника.

— Я стесняюсь своего тела, Рэйф. Но не тел своих пациентов. У меня есть символ. Я знаю, что это значит. Скажи им его использовать.

— Обязательно, трофей.

Я посмотрела, как он уходит поделиться со всеми вестями, а затем повернулась и окинула взглядом палатку. Кажется, мне надо перекинуться парой слов с одним очень капризным и очень обеспокоенным военачальником.

— Это называется ничьёй.

Кир и Прест уставились на меня. Я молча посмотрела на доску.

— Когда ни один из игроков не может объявить второму мат, это называется ничьёй. В игре нет победителя.

— Но победитель всегда есть, — объявил Кир.

— И проигравший, — согласился с ним Прест.

Я закатила глаза.

— Не всегда. Кир, ты вот не одержал чистую победу над Кси.

Он по-мальчишески улыбнулся.

— Но я получил свой трофей, разве нет?

Я покраснела. К счастью, Прест продолжил изучать доску.

— Здесь нет фигурки трофея, — пробурчал он.

Каким-то образом они определили всем фигурам пол. Им не понравилось, что королева единственная женская фигура на доске. Не знаю, как они распределили роли, но они остались довольны. Теперь оба пристально смотрели на оставшиеся фигуры. В конце концов, Кир откинул спину.

— Без военного трофея, предлагаю перегруппировать наши войска и встретиться в бою ещё раз.

Прест кивнул, и они принялись расставлять фигуры на исходные позиции.

Я хотела было заспорить, но захлопнула рот. Подозреваю, что к тому времени, как мы вернёмся в Кси, правила этой игры изменятся до неузнаваемости.

В шатёр вошёл Ортис, нагнув голову, чтобы не стукнуться о потолок.

— Бумаги из города Водопадов, военачальник.

Мы оба подняли взгляд и увидели кипу писем в его руке. Он вывалил их на кровать в ноги Кира.

— Обменялись ими на расстоянии, как было приказано.

Я подняла взгляд. Ортис улыбнулся и кивнул.

— Я отправлю ваши бумаги тем же способом, трофей.

— Спасибо, Ортис.

Прест встал, когда вошёл Ортис, убрал доску подальше с кровати и откланялся. Я начала перебирать письма, ища знакомый почерк. Большая часть была официальными посланиями от совета, но я нашла одно письмо от Эльна, Озара и ещё одно письмо от Симуса.

Я замерла, уставившись на восковую печать, чувствуя, как трещит плотная бумага в моих руках. Не знаю, хочу ли знать их содержание. Они могли принести мне весть о эпедемии и её последствиях. Я подняла голову и, увидев терпеливый взгляд Кира, сломала сургуч с письма Озара.

Лара,

Всё хорошо, дражайшая девочка. В письмах Эльна и совета ты узнаешь подробности, но эпидемия нас миновала. Благодаря твоему предупреждению мы заперли ворота и поместили заболевших в карантин. Эльн был поражён переменам в болезни, но уверен, большее ты сможешь узнать из его письма. Не знаю, погиб ли кто в дальних поместьях и деревнях, но у нас всё хорошо. Отправь весточку о себе так скоро, как только можешь.

В замке всё хорошо. Увы, ты навязала мне одного Симуса из рода Ястребов.

Не будем брать во внимание, что он щеголяет из своих покоев до минеральныхванн голый, как ощипанная курица, улыбаясь и приветствуя всех кого не лень задорной улыбкой.

Не будем брать во внимание, что он устраивает с Уорреном тренировки в большом зале, перепрыгивая со стола на стол с мечами в одной руке и кувшинами в другой, сражаясь, смеясь и проклиная другу друга, заставляя дам падать в обморок и оставляя следы обуви на столах.

Не будем брать во внимание, что половина лордов хочет его убить, а вторая подружиться. Все дамы, кажется, в восторге от него, включая мою жену, премного благодарен.

О нет, хуже всего то, что Симус закрутил роман с хозяйкой красилен Мэйвис, и теперь звуки их страсти слышны ночью на весь замок.

Согласно своей традиции Симус не делает ничего плохого, точнее именно это хозяйка красилен Мэйвис сообщила мне, Уоррену и архиепископу. А если мы побеспокоим её впредь, то она объяснила нам в недвусмысленных выражениях, что она взрослая особа, мастер над торговыми гильдиями, и её поведение не нашего ума дело. Также она добавила, что не только вы готовы идти на жертвы ради её гильдии. Архиепископ так и вцепился в священный символ.

Думаю, хозяйку красилен интересуют только тряпки, в которых Симус вышагивает, точно павлин. Я пытался объяснить ему, но он лишь улыбнулся свой фирменной улыбкой и заметил, что не против «быть использованным».

Весь двор и совет погряз в скандалах. Все ходят ко мне и жалуются, получая наивысшее удовольствие в размусоливании каждой пикантной подробности.

Дерст идёт на поправку и медленно набирается сил. Однако Эльн не уверен, что он когда-нибудь полностью поправится. Думаю, его здоровью больше вредит накопленная ненависть, которая гложет его изнутри, чем сама рана. Он объявил всех огненных ответственными за его рануи гибель сына. Так что Дерст прочно в стане тех, кто желает убить Симуса Ястреба и всех огненных, которых можно достать. И хотя он не встаёт с кровати, он провоцируетпроблемы с другими феодалами. И хотя его предупреждали, он выходит из себя каждый раз, стоит ему услышать об огненных. Я бы отослал его в фамильное поместье, но предпочитаю держать перед глазами. В официальных письмах изложено больше подробностей, Лара. Отправь весточку о себе так скоро, как только можешь. Мы до смерти о тебе беспокоимся.

Твой наместник, Озар

Моя госпожа просит добавить две строчки. Она посылает тебе свою любовь и наилучшие пожелания и интересуется, не беременны ли ты. Напиши ей, как только сможешь.

О.

Я упала обратно на кровать, смеясь от восторга и представляя, как Симус сеет хаос при дворе Кси.

Я вернулась в кладовую, после того как прочла письмо Симуса Киру вместе с остальными письмами из города Водопадов. Эльн поделился своим беспокойством по поводу заболевания и его тяжести, но не придумал иных способов лечения. Я была рада, что уже отправила ему описание нашего лечение. Но больше всего меня успокоило, что Потница не дошла до города. Прошли бы месяцы, прежде чем мы узнали обо всех последствиях.

Доклады совета были сухие, но Кир выслушал их с интересом, поэтому я прочитала их вслух. Я ушла от него, взяв твёрдое обещание, что он обязательно поспит.

Пришло время убраться и переставить всё в кладовой. Гил уже давно не докладывал о новых больных, и я молилась, что болезнь ушла.

Набрав корзинку грязных банок и склянок, я вынесла их на улицу и села на бревно. Солнце ещё не до конца село, и я хотела воспользоваться этим преимуществом. Айсдра была неподалёку, следила за стиркой. Рэйф и Прест сидели у шатра и, кажется, играли в шахматы.

Я с головой ушла в своё рутинное занятие, выставляя чистые склянки сохнуть на куске ткани, как подошёл Гил и сел рядом со мной, уронив сумку на колени. Лямка упала с плеча. Я улыбнулась, заметив каким усталым он выглядел.

— У тебя такой усталый вид, Гил. Давай я принесу тебе каваджа.

Он тихонько вздохнул.

— Я уже пил, трофей. — Он повернул лицо и посмотрел на закат. — Я просто очень устал.

— Гил?

Не сказав больше ни слова, он уронил сумку и повалился на меня. Я прижала пальцы к его тёплому лбу и позвала на помощь.