Вода Канли, Кровь сардаукара (рассказы)

Введение

«Дюна». Битва за Арракин. На стороне Харконненов в сражении тайно принимают участие императорские гвардейцы — сардаукары. Для одного из них, башара Хопати Колоны, это уже не первое столкновение с Домом Атрейдесов...

От авторов

Когда мы писали романы о Вселенной Дюны, у нас возникали идеи о небольших зарисовках или кратких сценах. Одной из таких идей, возвращавшихся снова и снова, было исследование темы сардаукаров — безжалостных и наводящих страх военных подразделениях на службе у Императорского Дома. В романе «Дюна» сардаукары играют ключевую роль в поражении герцога Лето и падении Дома Атрейдесов. Они нападают на город Арракин, но скрывают своё вероломное участие, облачившись в униформу Харконненов.

Очевидно, это идёт вразрез с военным кодексом, глубоко связанным с понятиями чести и верности. Как могли сардаукары, с их традициями чести и преданности Империи, оказаться на службе у омерзительного барона Харконнена? Как могли они поддержать такое ничем не спровоцированное, подлое нападение? Мы захотели углубиться в прошлое одного из этих персонажей, рассказать, как он вообще стал сардаукаром и во что верил.

События этого рассказа происходят во время Битвы за Арракин, одного из ключевых событий романа «Дюна». Знаменитый кодекс чести Дома Атрейдесов сталкивается в нашей истории с честью сардаукара. В великом романе Фрэнка Герберта башар-полковник сардаукаров появляется в одной короткой сцене, когда высказывает своё недовольство барону и напоминает ему, что император потребовал чистой, без мучений, смерти для герцога Лето.

По нашему мнению, «Кровь сардаукаров» — самодостаточный увлекательный рассказ, который в то же время обогащает классические события «Дюны».

Кровь сардаукара История Дюны

В Арракине уже полыхал огонь сражения, нарушая тишину и безмятежность ночи.

У него было имя, но его суть — мундир и братство сардаукаров, непобедимых элитных частей императора Шаддама IV. Правда, сейчас это был фальшивый мундир, скрывавший истинную принадлежность подразделения. И суть башар-полковника Хопати Колоны не принимала этого — ни этой ночи, ни этого задания. Однако есть приказ, а он — сардаукар.

Арракин, крупнейший город пустынной планеты Арракис, являлся резиденцией Атрейдесов, назначенных недавно управлять планетой и обеспечивать жизненно необходимое для Империи производство пряности. А ещё это была ловушка.

Хопати находился в бронированной десантной шлюпке. Она вылетела из висящего на орбите громадного хайлайнера Гильдии и была приписана к секретному ударному соединению Харконненов, усиленному имперскими войсками.

Во время снижения он наблюдал за воздушной бомбардировкой трущоб и складов Арракина, уже вызвавшей первые волны хаоса и разрушающей систему обороны Атрейдесов. Там, внизу, в клубах пыли и пламени взрывались видавшие виды, обветренные здания. Транспортник жёстко приземлился среди свежих развалин, и из открывшегося бокового люка извергся затянутый в мундиры отряд. Высадка людей, ведомых башар-полковником, прошла быстро и слаженно.

Бегущие по улицам переодетые сардаукары были вооружены огнестрельным оружием и гранатомётами. Харконнены любили массовые убийства с большой дистанции. Но у Хопати и его людей также были и клинки, так как они предпочитали более тесный бой.

Он на бегу поднял руку, обтянутую чёрной перчаткой:

— Подавляйте любое сопротивление, но не распыляйтесь. Наша цель — Резиденция. Промедлим, и герцог Лето Атрейдес развернёт масштабную оборону.

Рядом усмехнулся один из его людей. Он даже не запыхался, пока они бегали вокруг повреждённого граундкара.

— Герцог зря потратит время.

— Постоянно имеем с такими дело,— добавил второй, вскидывая винтовку и целясь во тьму узкого переулка, где Хопати заметил лишь несколько сжавшихся фигур, не представлявших угрозы.

— Уверенность в себе — это хорошо, только не надо недооценивать герцога,— жёстко ответил им башар.

Он вдохнул химический запах дыма, тянувшегося от бомбовых разрывов. Воздух был настолько ломок и сух, что казалось, будто с каждым вдохом гортань натирают песком.

Арракис — адское место. Приезжие, работавшие здесь по собственному желанию, получали неимоверные заработки. Остальные жители застряли на этой планете либо потому, что им больше некуда было ехать, либо у них не было возможности улететь. Хопати терпеть не мог их вечный жалобный скулёж. Этот мир даже сравнить нельзя с выжженной взрывами пустыней Салусы Секундус — имперской планеты-тюрьмы, которую сардаукары считали своим домом.

Впереди возвышалось величественное и массивное здание арракинской Резиденции, напоминавшее, скорее, освещённую и ощетинившуюся крепость, чем дворец богатого правителя планеты. Толстые стены образовывали в плане прямоугольник, мрачная архитектура отражала десятилетия правления Харконненов на Арракисе. Барон и его предшественники не были замечены ни в стремлении к прекрасному, ни в покровительстве искусствам.

Хорошо освещённая Резиденция располагалась недалеко от Барьерной Стены — гряды высоких скал, защищающих город от опасностей открытой пустыни. Мигали огни светового ограждения, и новые фонари загорались при звуках боевой тревоги. Гвардия Атрейдесов уже пыталась укрепить оборонительные сооружения, повреждённые после первого налёта воздушного десанта.

Башар-полковник знал: противник не выстоит против этой хорошо скоординированной подлой атаки. Ландсраад может сколько угодно вопить и рассуждать о вероломных действиях барона, но Хопати прекрасно понимал, что в имперской политике есть место предательству. Он сам это пережил. Роль императора в перевороте скроют, любое упоминание об участии сардаукаров сотрут. Тех членов Ландсраада, кто станет упорно протестовать против несправедливого обращения с их любимым герцогом, купят или убьют.

Принимая во внимание истинное число смертоносных частей, устремившихся в город, исход сражения был предрешён. Два легиона сардаукаров высадились на пустынную планету: один полный легион из десяти бригад обрушился на Арракин, второй, рассредоточившись, занял Карфаг и другие города. Очень скоро они подавят любое сопротивление Атрейдесов и поставят на их место лояльных Харконненам администраторов и вооружённых миротворцев.

Отряды приблизились к Резиденции, засыпая её снарядами, сокрушая любое организованное сопротивление. Хопати возмущало, что пришлось облачиться в харконненовскую форму, но его тренированный глаз безошибочно выделял подчинённых по их движениям. На службе Империи они стали лучшими из солдат, лучшими из людей. Они были элитой, наводящими страх сардаукарами, беззаветно верными падишаху-императору, настолько же привязанными к Трону, насколько Сукские врачи связаны нерушимым, на уровне рефлексов, имперским кондиционированием. Никакой фальшивый мундир не сможет этого скрыть от внимательного глаза.

Находившийся рядом лейтенант вставил в ухо коммуникатор и ухмыльнулся:

— Щиты Резиденции отключены. Предатель сделал свою работу.

— Принято. Можем заходить,— скомандовал Хопати, кладя руку на кинжал, свой боевой нож. Ему не терпелось столкнуться с гвардейцами Атрейдесов.— Убивайте всех, но на счёт герцога у нас особый приказ.

— Его и барон захочет заполучить,— сказал лейтенант.

— Захочет. И, скорее всего, получит, — ответил Хопати.— Но император чётко дал мне понять: герцог Лето должен умереть чисто, без мучений. Я лично за этим прослежу. Думаю, из-за взаимной ненависти этих Великих Домов барону... будет трудно подчиниться инструкциям.

Барон Владимир Харконнен был весьма мерзким типом — не столько из-за своей неимоверной тучности, сколько из-за развратных педофильских наклонностей, злобного характера и полного отсутствия чести. Вспоминая барона, Хопати чувствовал себя в харконненовском мундире словно вывалянным в грязи. И политика Арракиса, монополия на производство пряности, отталкивающий нрав самого барона уходили на второй план.

Они бежали к главным воротам Резиденции. Башар увидел, как шеренга атрейдесовских гвардейцев сомкнулась и приготовилась к драке. Сардаукары Хопати, издав боевой рёв, бросились вперёд, не обращая внимания на продолжавшие рваться в городе снаряды.

Когда-то башар ненавидел герцогов Атрейдесов даже больше, чем барона. Сейчас он не был в этом уверен.

Почти двадцать лет назад Хопати Колона оказался в зеркальной ситуации. Ему было всего четырнадцать, когда его благородная семья — Дом Колона — стала жертвой измены Ландсраада и борьбы за власть герцога Паулуса Атрейдеса, отца Лето, желавшего усилить влияние и увеличить благосостояние Дома Атрейдесов.

Родителями Хопати были граф и графиня Колона — наследственные правители планеты Борхис. В семье было восемь сыновей: пятеро были старше Хопати и двое — младше. Более тысячи лет Дом Колона являлся членом Ландсраада. Это были верные и ничем не примечательные граждане Империи. Борхис — планета маленькая, с неплохим климатом. Её богатств хватало, чтобы быть приятным местом для жизни. Но это не делало планету сильной и защищённой.

Уже ребёнком Хопати знал своё будущее: однажды он станет управляющим одного из регионов во владениях своего Великого Дома, человеком, которому придётся разбираться в тонкостях работы государственного аппарата и в умении руководить, но которому вряд ли доведётся сталкиваться с большими трудностями.

Всё изменилось, когда граф Колона и герцог Атрейдес поссорились на заседании Ландсраада. Как раз были внесены изменения в законы Империи, которые — так уж вышло — поставили Дом Колона в невыгодное положение, а Паулус крепко ухватился за благоприятную возможность. На заседании отец Хопати подал апелляцию и ожидал, когда медлительная судебная система разродится наконец решением.

И никто не ожидал, что Дом Атрейдесов нанесёт открытый удар.

Появление боевых кораблей в ночном небе оказалось полной неожиданностью, и щиты имения графов не были включены. Мать Хопати и его старший брат были убиты, даже не поняв, что происходит. Вечером они предавались мечтам на открытой башенке, наблюдая за звёздами. Шальной снаряд угодил в крышу дома и убил графиню и наследника. Не готовый к сражению, граф собрал остальных членов семьи и увёл их в холмы. Они ушли ни с чем — кроме одежды, у них с собой почти ничего не было. В это время охрана имения сражалась с интервентами Атрейдесами, давая время графу и его выжившим сыновьям скрыться.

Отец Хопати выглядел бледным, злым и решительным.

— Однажды мы сразимся,— пообещал он мальчикам, когда они бежали по заброшенным тропам.— Но борьба будет долгой. А сейчас мы не готовы к битве.

До того дня в жизни Хопати был только мир. Все конфликты были политическими, вроде споров на заседаниях Ландсраада или местных трений между звероводами и ткачами. До Агрессии Атрейдесов (так назвал это нападение отец) самыми страшными происшествиями, с которыми сталкивался мальчик, были разразившаяся не в сезон ледяная буря, посеявшая масштабные разрушения, и наводнения, смывавшие с лица земли стоявшие у реки деревеньки. В юности Хопати никогда не участвовал в реальном сражении. Правда, его обучали фехтовать и биться врукопашную с силовым щитом, но это больше походило на бальные танцы, чем на смертельный поединок. Наивный и не обращавший внимания на опасности, Хопати был слишком юн и не видел реальной угрозы в лице герцога Атрейдеса, пока не случилось то позорное и подлое нападение.

Позже, когда граф привёл их в спрятанное в холмах укрытие, Хопати с изумлением увидел, что их отец был готов к происшедшему. За несколько лет до атаки он построил в укромном месте секретное укрепление и сделал там запасы пищи и оружия. Старшие братья Хопати узнали об этом убежище раньше. Их обучали на случай маловероятного нападения. Но Хопати был подростком, и считалось, что для этой информации он ещё молод.

Сейчас, когда многолетние суровые тренировки и упорная служба пропитали его до мозга костей, башар-полковник был очень расстроен, что его отец не устроил больше оборонительных сооружений у дворца и не был готов к прямому нападению. Но ему казалось забавным, что теперь уже сами Атрейдесы подверглись такой же неожиданной ночной атаке...

Много месяцев выжившие члены Дома Колона скрывались в холмах и совершали регулярные партизанские вылазки против Атрейдесов, которые увешали весь Борхис своими чёрно-зелёными знамёнами. Герцог Паулус от имени императора Эльруда IX управлял планетой, но сам редко показывался в новых владениях. Через посредников граф Колона продолжал подавать жалобы в Ландсраад, а сопротивлению удалось заручиться некоторой поддержкой населения, по большей части вызванной симпатией к погибшим графине и её старшему сыну и стремлением отомстить за них, чем желанием возврата золотого времени Дома Колона. При оккупации повседневная жизнь жителей Борхиса почти не изменилась.

Сам Хопати тоже участвовал в нескольких партизанских рейдах, которые показались ему приключением. А в защищённом укреплении его отец продолжал плевать ядом и ненавистью в сторону вероломного герцога Паулуса.

После многих месяцев травли герцог — или это был император? — загнал их в угол. Укрытие в холмах нашли с помощью шпиона или предателя. Военные ворвались в укрепление — свирепые бойцы в знакомых и ненавидимых атрейдесовских мундирах. Они вышибли задраенные люки, разыскали тайники с оружием, наблюдательные точки и вспомогательные командные пункты. Партизаны были обречены.

Лучше и свирепее солдат, чем эти люди в форме Атрейдесов, Хопати никогда до тех пор в своей жизни не видел. Они не знали пощады. Взмахом меча один из них обезглавил графа прежде, чем тот успел включить свой индивидуальный щит. Четыре старших брата также были убиты на глазах у Хопати. Сам он, вооружённый двумя ножами, дрался, защищая младших братьев, Телсо и Кема, у которых были небольшие мечи. Они готовились к смерти.

Башар-полковник, сразивший графа, повернулся к мальчикам, поднял меч и рассмеялся:

— Вы невероятно храбры, парни. И довольно юны. Не хотите ли научиться кое-чему более эффективному и действенному? Или вы желаете бессмысленно загубить свои жизни ради бесполезной мести?

Хопати был очень напуган и не знал, что ответить. Пока он колебался, башар ударил мечом. Мальчик не сдвинулся с места, понимая, что находится на волоске от смерти. Но удар был точным и всего лишь выбил ножи из рук Хопати. Драться больше было нечем. Остались только боль в запястьях и онемение в пальцах.

Позже Хопати узнал, что подразделение состояло из сардаукаров, переодетых в форму Атрейдесов. Кто-то хотел, чтобы в уничтожении Дома Колона обвинили герцога Паулуса.

Башар-полковник, стальной человек по имени Хортан, доставил Хопати, Телсо и Кема на имперскую планету-тюрьму, где их, последних членов мятежного дома, приговорили к забвению. Хортан отправил детей в гнетущий тюремный комплекс, но дал им последний шанс избежать пыток и казни и выжить. В первый же месяц трагически погиб младший из братьев, восьмилетний Кем. Хопати не видел его несколько дней, пока однажды вечером окровавленное и истерзанное тело не швырнули на землю перед их камерой — хрупкая, едва живая игрушка, отданная — к ярости и омерзению Хопати — на потеху заключённым.

Хопати и задиристому двенадцатилетнему Телсо удалось завоевать среди узников некоторое положение. Хопати был физически крепок, ловок в движениях и нашёл довольно эффективное применение своим длинным пальцам, выкалывая глаза любому, кто пытался приблизиться к нему и к единственному оставшемуся у него брату.

Оба мальчика прошли своё первое испытание, и башар-полковник Хортан забрал их из лабиринтов тюремного комплекса. Братья подумали, что они спасены, но в действительности их жизнь стала намного хуже.

Салуса Секундус — это словно покрытая волдырями, ветреная планета, тысячу лет назад опустошённая одним отступническим Домом, который сжёг её в пламени ядерного оружия. Её считали одной из худших планет Империи, очень подходящей для наказания глупцов, осмелившихся совершить преступление против императора. В тоже время, тюрьма была лишь одним из предназначений Салусы. Её смертельно опасная окружающая среда являлась учебно-испытательным полигоном, готовящим самых свирепых и безжалостных бойцов в известной вселенной — Императорских сардаукаров.

Учитывая мизерное количество выживавших, посвящение в ряды этого элитарного братства являлось не столько обучением, сколько медленной, мучительной казнью. В самом начале жуткого испытания к новобранцам, полным решимости или напуганным, выстроившимся на расположенном посреди голой пустыни учебном полигоне, обратился башар-полковник Хортан:

— Давным-давно, во времена правления принца Рафаэля Коррино, благородный Дом Сардаукаров был осуждён по делу о заговоре против короны. Членов Дома приговорили к высылке на Салусу Секундус, где, как ожидалось, они все и умрут. — Он сурово оглядел трясущихся новобранцев и продолжил: — Но оставшиеся в живых стали самыми крутыми бойцами в истории.

Принц Рафаэль дал им шанс реабилитироваться. Он завербовал выживших узников для участия в безнадёжной военной операции, и они помогли принцу сохранить власть. С тех пор величайшие бойцы на службе у императора называют себя сардаукарами. Это не только потомки благородного Дома Сардаукаров; это все заключённые, доказавшие, что они достойны этого звания, выпускники школы выживания Салусы Секундус.

Пристальный взгляд Хортана колол, как клинок.

— А вы достойны быть сардаукарами? — спросил он, оглядывая новобранцев, стоявших перед ним под палящим солнцем.— Вы готовы выживать?

Все, и Хопати в том числе, одобрительно закричали и дали клятвы. Но потом большая часть новобранцев погибла во время обучения. Братья же прошли этот этап. Хортан забрал мальчиков, последних представителей Великого Дома, и научил их сражаться и выживать. Выглядело это так: башар вручал им необходимые инструменты, а сам старался убить учеников.

Во время одного из таких испытаний Хопати и Телсо бросили одних и беззащитных в жарком оплавленном ущелье. Им нужно было найти укрытие от раскалённых бурь и отбиваться от стай кровожадных хищников; при этом ничего, кроме камней, у них не было. Они выжили, и в награду им выдали ножи и снова отправили сражаться со зверями, которых на этот раз было больше в разы. Телсо два года справлялся с такими испытаниями, становясь сильнее и суровее, но во время групповых учений был убит укусом ядовитого пресмыкающегося. В свои годы он ещё не был мужчиной, но умер он как настоящий мужчина.

Хопати остался последним представителем Дома Колона. Сейчас он был мало похож на того розовощёкого подростка, прятавшегося вместе с графом в холмах. И всё из-за ненавистного герцога Атрейдеса.

Но вскоре даже семья Хопати оказалась погребена под шрамами, волдырями и латами. Башар-полковник Хортан присвоил ему звание лейтенанта сардаукаров, и это достижение значило для юноши больше, чем вся его родословная.

Его семьёй стали сардаукары...

Перед арракинской Резиденцией, словно зловещие дымящиеся свечи, горели высокие финиковые пальмы. На этой выжженной, пустынной планете вообще не должно быть деревьев, но герцог Лето с какой-то целью высадил пальмы там, где все могли их видеть. Может, выставлял напоказ своё богатство и обилие воды? Или давал людям символ надежды?

Но что бы он там себе не думал, сегодня его планы и мечты умрут вместе с ним. После того как щиты предательски отключили изнутри, Резиденция стала уязвимой для нападения извне. Башар-полковник повёл свои силы на шеренгу ожесточённых атрейдесовских солдат. Из всех видов оружия Хопати предпочитал кинжал — длинный, слегка искривлённый нож, тщательно отбалансированный. Это был личный клинок, требовавший большей искусности, чем длинный меч, и позволявший наносить удары с расстояния вытянутой руки.

Облачённый в фальшивую харконненовскую униформу, Хопати столкнулся с капитаном-атрейдесовцем. Это был очень загорелый человек с тремя витиеватыми металлическими значками на груди, скорее всего, наградами за службу или орденами за храбрость. Фуражка капитана съехала набок, когда он со своими людьми в спешке выбегал из казармы держать отчаянную оборону.

Видя, насколько сильно удивлены атрейдесовцы, башар-полковник нащупал ещё одну слабость, которую раньше не принимал во внимание. Честь Атрейдесов стала легендарной, а приверженность герцога Лето главным принципам этой чести сделала его героем в Ландсрааде. Другие благородные дома очень уважали, почитали и даже любили герцога, и этого было достаточно, чтобы пугать и раздражать императора Шаддама IV. Но такая твёрдая приверженность правилам чести являлась слабым местом Атрейдесов. Несмотря на всю подозрительность и на все меры предосторожности, они не уделили достаточно внимания той возможности, что их собственный человек может выдать их с потрохами.

Предатель находился среди них и был очень близок к герцогу.

Индивидуальный щит окружил Хопати успокаивающим жужжанием, и он с кинжалом набросился на капитана Атрейдесов. Противник защищался более длинным мечом. Щиты заискрились, когда бойцы врезались друг в друга. Мерцающий хольцмановский барьер замедлял и отклонял любой резкий выпад и превращал отчаянную битву в медленный танец осторожно отражаемых клинков, уклонений от острия, от рубящих ударов, от уколов.

— Харконненовская мразь! — прорычал капитан.

Хопати холодно улыбнулся:

— Ты понятия не имеешь, с кем сейчас бьёшься.

Башара оскорбило, что его посчитали членом мерзкого Дома, но это являлось частью плана. И хотя Хопати знал, что убьёт этого человека, раскрыть ему обмана он не мог. У сардаукаров свой кодекс чести.

К удивлению Хопати капитану удалось рассечь ему руку кончиком меча. Башар предвкушал, как встретится в бою с одним из прославленных защитников Дома Атрейдесов — с воином-трубадуром Гурни Халлеком, с мастером меча Дунканом Айдахо или даже со старым ментатом, мастером убийств Туфиром Хаватом. Но сейчас ему противостоял простой капитан гвардейцев. Тёплая кровь стекала по серому рукаву харконненовского мундира, и Хопати был очень зол на себя. Не должен безымянный капитан наносить ран сардаукару.

Увидев пятно крови и почувствовав шанс на победу, атрейдесовец рванулся вперёд:

— За герцога!

Хопати подставил кинжал, отклоняя лезвие своего воодушевившегося соперника. Этот выпад мог бы стать смертельным, если бы не был заблокирован индивидуальным щитом. Контратака Хопати была более расчётливой. Он плавно провёл остриё своего кинжала сквозь щит противника и воткнул его в тело, медленно, но неуклонно проталкивая клинок между рёбер капитана, всё глубже вонзая его в левую сторону грудной клетки.

— За герцога,— прошептал Хопати, когда мёртвый капитан рухнул к его ногам.

Остальные сардаукары тоже расправились со своими противниками, усеяв мёртвыми атрейдесовскими солдатами прилегающую к Резиденции территорию. Первые ряды нападавших уже прорвались внутрь и прочёсывали коридоры. Хопати допускал, что герцог Лето уже усмирён и захвачен, а его наложница и сын убиты. Барон не станет сдерживать свои извращённые мстительные желания, но у башара был приказ императора и он должен вмешаться.

Хопати оценил верность атрейдесовских войск. Далеко не каждая благородная семья может похвастаться такой преданностью — уж точно не барон Харконнен! Башар видел причины такой верности и даже понимал их. Он по личному опыту знал, что герцог Лето — весьма неординарный политический лидер.

Непросто было выступить против этого аристократа.

Хопати мысленно вернулся на несколько лет назад, во времена, когда его положение было значительно ниже...

На Салусе Секундус его жизнь была сурова и строго регламентирована. Добившись чина лейтенанта, Хопати Колона получил новую форму и приступил к выполнению своих обязанностей офицера. Затем, после нескольких лет такой карьеры, последовало новое назначение: это был вызов похлеще самых опасных упражнений на выживание, с которыми он сталкивался.

Его направили на Кайтайн, прямо в Императорский Дворец, на службу в элитной гвардии императора.

На Борхисе молодой лейтенант воспитывался как сын благородного семейства, но сейчас обнаружил, что он чужой в этом обществе. Аристократы с их махинациями и интригами были не менее опасны, чем салусанские ядовитые пресмыкающиеся. Хопати носил казённую одежду, хорошо питался, жил в удобной квартире, но ни на секунду не давал притупиться лезвию осторожности и ожесточённости. Его жизнь, верность, сила и навыки были положены на алтарь служения падишаху-императору, человеку, который прежде был лишь символом, именем, к которому взывал башар-полковник Хортан, воспитывая новобранцев.

Император Шаддам IV взошёл на трон после смерти своего отца, Эльруда IX. Сейчас это был человек средних лет. У него были рыжеватые волосы, напомаженные и утончённо пахнущие, нос с горбинкой, пронзительные глубокие глаза и тонкие губы, которые никогда не трогала улыбка. Император любил окружать себя сардаукарами и получал удовольствие от проводимых на главной площади военных парадов. Стоя у окна дворцовой башенки, он наслаждался чётко поставленным спектаклем с безопасного расстояния, без риска пересечься с собственными придворными.

У Хопати не было друзей среди сардаукаров. Его учили не допускать никаких личных слабостей. Служба шла своим чередом. Жизнь во дворце не была наполнена постоянной борьбой за выживание, поэтому у Хопати было время — слишком много времени — подумать о своей погибшей семье, об уничтожении благодаря интригам герцога Паулуса Атрейдеса своего благородного Дома... Он вспоминал, как на прятавшихся в холмах бойцов сопротивления налетели переодетые в фальшивую атрейдесовскую форму сардаукары... Он вспоминал и не мог понять, каким образом могли совпасть цели герцога Паулуса и старого императора Эльруда IX.

Хопати не жалел, что стал тем, кто он есть,— совершенным человеком, несравненным бойцом,— но злость на Атрейдесов кипела у него внутри. Его не опечалила весть о смерти герцога Паулуса, пронзённого на корриде рогами обезумевшего салусанского быка. Было лишь немного обидно, что так и не подвернулся случай убить герцога лично...

Через несколько лет, заматерев на императорской службе и имея за плечами не одну успешно осуществлённую рискованную операцию по усилению власти Шаддама, Хопати дежурил в громадном тронном зале. Он стоял на посту по стойке смирно, как вдруг был шокирован и сбит с толку появившимся перед троном Золотого Льва просителем.

Это был герцог Лето собственной персоной.

Темноволосый человек с серыми глазами и ястребиными чертами лица, чем-то похожий на Шаддама. Он излучал уверенность, прекрасно вжившись в свою роль после смерти герцога Паулуса. Одетый в цивильный костюм с гербом Атрейдесов на пиджаке, он, держась по-военному прямо, вошёл в тронный зал и зашагал по полированным каменным плитам в сопровождении молодого человека. Это был телохранитель герцога, объявленный как мастер меча Дункан Айдахо. Гвардейцы-сардаукары немедленно стали оценивать потенциальную угрозу от этого человека, но Хопати сосредоточил своё внимание на Лето.

Наследник Дома, свергнувшего его семью, убившего графа и графиню Колона и всех братьев Хопати. Лето Атрейдес, правивший Борхисом как второстепенным владением и забиравший доход с него в свою казну на Каладане. Хопати не сомневался, что герцог Лето столь же коварен, как и его отец.

Подходя к трону, вырезанному из цельного блока хагальского хрусталя, Лето не обратил ни малейшего внимания на гвардейцев-сардаукаров. Он поклонился Шаддаму вежливо и почтительно, но без подобострастия.

— Рад видеть вас снова, дорогой кузен,— сказал Лето.— Прошло некоторое время с тех пор, как я в последний раз был по делам на Кайтайне.

Хопати прищурился и почувствовал, как бушуют его эмоции, как возвращаются мысли о смерти и мести. Он был ревностным сардаукаром, но ещё он был последним сыном павшего Дома Колона.

Шаддам раздражённо всплеснул руками, хотя Лето уже выпрямился после поклона.

— И я всегда рад видеть вас, кузен.— Хопати отметил, что в голосе императора не было ни теплоты, ни радушия.— Вы приезжаете сюда не слишком часто, и это хороший знак. Значит, ваше правление проходит гладко и без проблем. Хотел бы я сказать то же самое о других аристократах Ландсраада.

Лето улыбнулся:

— Возможно, я просто доволен своим феодом на Каладане и не одержим желанием расширить власть и влияние Дома Атрейдесов.

— Хотел бы я сказать то же самое о других аристократах Ландсраада,— повторил Шаддам и вдруг холодно приподнял брови.— Но ведь Дому Атрейдесов принадлежит не только Каладан. Вы также управляете планетой Борхис. Я получаю свою десятину с обоих миров. По крайней мере, так мне докладывает казначей.

Обуреваемый яростью, Хопати не смел пошевелиться, не мог извлечь оружие и напасть на Лето Атрейдеса перед всем двором. Однако, будучи императорским сардаукаром, он мог беспрепятственно перемещаться по дворцу. У него были союзники, которые безоговорочно последуют его указаниям. Хопати мог найти способ похитить Лето, допросить его и, в конце концов, убить. Уравновесит ли это чаши весов для Дома Колона? Герцог Паулус уже мёртв, но внезапная смерть Лето могла бы оплатить все долги.

Герцог посерьёзнел. Рядом с ним стоял настороженный Дункан Айдахо. Преданность мастера меча не вызывала сомнений. Дункана Айдахо нельзя недооценивать, но Хопати был уверен, что сможет одолеть его. Даже если предположить, что их силы и умения равны, у Хопати имелись дополнительные рычаги — жажда мести и фактор неожиданности. Мастер меча не знал о тёмном пятне в истории Атрейдесов.

— Да, Борхис — подчинённое владение Дома Атрейдесов,— проговорил Лето.— Раньше этой планетой вполне успешно управлял Дом Колона, но мой отец принял контроль над нею на себя.— Его голос стал твёрже: — И способ, каким это было сделано, всегда вызывал у меня недоумение. Меня это очень беспокоит.

Хопати напрягся, но не пошевелился и не показал эмоций. Император приподнял брови, демонстрируя слабый интерес.

— Я уже представил ходатайство Ландсрааду, — продолжал Лето.— Это весьма необычно, но совершенно законно, поэтому я не вижу причин, по которым моё прошение могли бы отклонить. Сюда я явился, чтобы в порядке вежливости проинформировать вас об этом.

Шаддам нахмурился, демонстрируя возросшее в нём напряжение:

— Почему вам это кажется важным?

— Я пришёл к убеждению, что наша администрация на Борхисе не легитимна. Мне всегда казалось странным, что отец пошёл на такие нетипичные действия в отношении такой необычной цели. До того Дом Атрейдесов никогда не стремился совершать экспансий за пределы Каладана. Так почему Борхис? Отец крайне редко заговаривал на эту тему. И мои вопросы, когда я их задавал, по-настоящему его расстраивали. Однажды он сказал мне, что это пятно никогда не смыть.

Хопати похолодел. Он держал руки по швам, а его ладони медленно и незаметно сжались в кулаки. Сама мысль, что Лето Атрейдес произносит имя семьи Колона, казалась кощунственной, но слова герцога заставили Хопати задуматься. Он стал наблюдать за реакцией Шаддама, за тем, как он сидел на троне, озадаченный и заинтригованный.

— Что за чепуха! Борхис дарован Дому Атрейдесов по праву завоевания после того, как ваш отец отреагировал на постановление суда. Согласно имевшимся материалам, Дом Колона готовил предательство после обвинений в присвоении средств из императорской казны,— сказал Шаддам и посмотрел на свои пальцы, словно подумывал после встречи сделать маникюр.— Но это было много лет назад. Разве Борхис не приносит дохода? Может, население доставляет проблемы и провоцирует беспорядки?

— Нет, сир. Ни то, ни другое.

Шаддам поджал губы, всё больше беспокоясь. Хопати молча слушал, хотя тысячи вопросов рвались наружу у него из груди.

Лето продолжил:

— Я наставляю своего сына Пауля в искусстве править людьми. В связи с этим я изучал записи моего отца и наткнулся на некоторые тревожные документы. Полагаю, что операция на Борхисе была инициирована вовсе не герцогом Паулусом. Он лишь обеспечивал политическое прикрытие для императора Эльруда.

Лето сделал паузу, чтобы Шаддам осознал сказанное. Затем продолжил:

— Огромные активы Дома Колона были поглощены императорской казной, но при этом имя Эльруда вообще нигде не упоминается. За содействие планам императора и за молчание моего отца Дом Атрейдесов получил солидное вознаграждение.

Лето посмотрел на застывшего на своём троне Шаддама, понизил тон и, впустив в голос дружеские нотки, сказал кузену:

— Я знаю, что вы не испытывали большой любви к своему отцу, сир. Вы ничего не знали о незаконной схеме, направленной на уничтожение представителя Ландсраада, но вряд ли эта новость стала для вас полной неожиданностью.

У Хопати перехватило дыхание. «Что делает этот Атрейдес?»

— Я прибыл на Кайтайн исправить ситуацию,— сказал Лето.

Дункан Айдахо взглянул на своего герцога, и полное удовлетворение, чуть ли не наслаждение, отразилось на его лице.

Шаддам помрачнел.

— Исправить? И как же?

Лето отрешённо провёл рукой по своим длинным тёмным волосам.

— Я уже обратился к Совету Ландсраада и раскрыл детали этого вопиющего заговора. Жертвой такой захватнической схемы мог стать любой благородный Дом, и все аристократы облегчённо вздохнули, поняв, что гнев вашего отца обрушился не на них.— Лето выпрямился.— Хотя все известные члены Дома Колона — граф, графиня и их сыновья — мертвы, всё же остались дальние родственники, которые могут претендовать на статус законных наследников. Я предлагаю вернуть Борхис под их опеку.

Шаддам привстал на своём хрустальном троне:

— Зачем вы это сделали?! Это бросает тень на моё правление!

— Не на ваше, сир. На правление вашего отца, а он давно мёртв. Я знаю, дорогой кузен, что вы хотели бы совершить справедливый жест. Просто жест. В Ландсрааде моё решение встретили аплодисментами, и я думаю, что сейчас идёт голосование. Скоро мы узнаем результат.

На плотно сжатых губах Дункана Айдахо появилась лёгкая улыбка. Хопати не верил своим ушам.

Потрясённый Шаддам не мог вымолвить ни слова. Лето продолжал:

— Мой отец вбил мне в голову, что честь — это самое важное, что есть у человека. Я не знаю, почему он согласился взять на себя вину в ситуации с Домом Колона, но я хочу подать достойный пример своему сыну. Это будет благородный поступок. Если Атрейдесы не смогут идти честным путём, значит, мой Дом уподобится кораблю Гильдии без навигатора.

Император не мог остановить Лето. Делу уже был дан ход, оно уже получило публичную огласку. Если Шаддам станет препятствовать голосованию в Ландсрааде, то это будет выглядеть как заинтересованное вмешательство, как будто он причастен к тому, что совершил Эльруд.

«Ловкий ход,— подумал Хопати,— который значительно усилит позиции Лето в Ландсрааде. Его полюбят за это».

Не найдя контраргументов, император нетерпеливо отослал Лето. Тот снова поклонился и покинул зал, сопровождаемый своим верным мастером меча.

Не в состоянии поверить в услышанное и переварить его, Хопати Колона наблюдал, как уходят два Атрейдеса. Он был застигнут врасплох и теперь задумался об истинных мотивах императора Эльруда IX. До сих пор Хопати во всём обвинял Паулуса Атрейдеса. Но что если покойный герцог и вправду был лишь прикрытием? Что если его принудили к сотрудничеству?

А Лето?.. Молодой герцог мог бы продолжать молчать. Но он сделал шаг вперёд, хотя ему было что терять, а взамен он не получал ничего.

Кроме доброго имени.

Хопати решил, что придётся всё переосмыслить. Пожалуй, ему понравился этот герцог.

То было много лет назад.

Теперь же, выполняя приказ, башар-полковник разослал своих бойцов по всей Резиденции герцога Лето. Сражение продолжалось, и многие его люди — сардаукары! — полегли в рукопашной. Как такое возможно?!

Атрейдесы действительно оказались яростными и решительными противниками, доблестными воинами. Туфир Хават стальной хваткой управлял войсками Резиденции, и если бы Харконнены атаковали только своими силами, Атрейдесы, вероятно, выстояли бы. Но против них были сардаукары.

К этому времени поблизости уже приземлился личный корабль барона Харконнена, который он использовал в качестве штаба, координирующего операции на Арракисе. Как только башар-полковник Колона захватил Резиденцию, он сразу доложил об этом барону и настоятельно потребовал следовать приказу императора по поводу смерти Лето. Сейчас Хопати получал противоречивые донесения: то ли герцог Лето уже схвачен, то ли убит в бою.

Во внутреннем дворе Резиденции солдаты перетаскивали тела в форме Атрейдесов и укладывали их на вымощенный камнем тротуар, а бои по всему периметру ещё продолжались. Во время штурма Хопати лично убил двенадцать бойцов.

Ночь пылала пожарами. Военная авиация барражировала небо, лавируя в лабиринте дымовых столбов. С окраин города доносились звуки канонады — там крошила скалы Барьерной Стены развёрнутая Харконненами архаичная артиллерия. Применение столь древнего оружия в нынешнее время стало полной неожиданностью. К этому не был готов никто. Огнём накрыли войска Атрейдесов, отступившие под прикрытие скал. Монотонные залпы напоминали навязчивый барабанный бой траурной процессии.

Бойцы, прочёсывавшие Резиденцию и уничтожавшие всё, на чём был герб с ястребом Атрейдесов, были настоящими солдатами Харконненов. Хопати было наплевать на них. Он и его сардаукары безоговорочно исполняли их приказы. Но события сегодняшнего вечера с новой силой напомнили ему о падении Дома Колона. Такой пируэт судьбы выглядел оправданным и уместным — отличный способ уравновесить чаши весов справедливости... Но нужно ли уравновешивать эти весы? Ведь герцог Лето оплатил свой счёт без принуждения, потому что это было правильно и честно.

Хопати — офицер сардаукаров, однако никто не помнит его имени. Теперь уже нельзя встать, раскрыть себя и предъявить права на собственность Колона на Борхисе. Этот путь давным-давно отрезан, но Хопати и не хотел его. Он был доволен, зная, что его родственникам вернули принадлежащие им по праву владения. Теперь он — сардаукар, а остальное не имеет значения. Хопати следует приказам падишаха-императора, но в своих поступках также руководствуется и личным кодексом чести.

В дальней части Резиденции, где располагалась открытая посадочная площадка со сторожевыми башнями и небольшим ангаром, послышались крики и лязг металла. Хопати увидел яростную битву: одинокий человек в форме Атрейдесов сражался с тремя настоящими харконненовскими бойцами и двумя переодетыми сардаукарами. И он оказывал упорное сопротивление! Хопати побежал вперёд и увидел, что другие сардаукары с интересом наблюдают за боем. Они стояли, вооружённые самым разным оружием, от больших гранатомётов до маленьких ножей, и не сомневались в поражении одинокого бойца, но были впечатлены его храбростью и мастерством. А безвыходность ситуации сделала его навыки даже ещё острее.

Хопати узнал одинокого воина: мастер меча Дункан Айдахо, твёрдо следующий этическому кодексу герцога. Точно контролируемыми ударами он преодолел индивидуальный щит ближайшего харконненовского бойца и вспорол ему живот, затем отскочил. Кинжалом в другой руке он ударил сардаукара в почку — летальная рана. Сардаукар споткнулся, не в силах поверить, что только что пропустил смертельный удар.

Айдахо мастерски расправился с двумя оставшимися харконненовскими солдатами и отбросил второго сардаукара, затем бросился к орнитоптеру Харконненов, стоявшему на посадочной площадке. Ходовые огни машины были ещё включены, двигатели работали.

Хопати и остальные находившиеся поблизости сардаукары перестали просто наблюдать и перешли к действиям. Быстро бегущий Айдахо, оставивший своих жертв позади, превратился в размытый силуэт. Он нырнул в кабину и, даже не закрывая плазового люка, взвинтил обороты и перевёл шарнирно-сочленённые крылья в маховый режим.

Один из сардаукаров подбежал к орнитоптеру раньше Хопати, как раз тогда, когда аппарат оторвался от земли. Он кончиками пальцев ухватился за стойку шасси, провисел несколько секунд на взлетающем топтере, но затем упал на землю с высоты нескольких метров. Сардаукары заполнили посадочную площадку, однако Айдахо уже взял машину под контроль. Он поднялся повыше и, набирая скорость, по дуге рванул прочь.

Хопати выхватил крупнокалиберный гранатомёт у одного из своих подчинённых:

— Дай-ка сюда!

Не удастся, как он хотел, сразиться с атрейдесовским мастером меча врукопашную, но сбить воздушную машину Хопати всё ещё мог. От разрывного снаряда не уйдёт даже самый быстроходный топтер. Башар вскинул оружие на плечо, активировал силовой модуль и прицелился.

К утру от Дома Атрейдесов не останется ничего. Не больше, чем осталось от Дома Колона, когда сардаукары нагрянули в холмы и перебили партизан.

Айдахо вилял в воздухе, выполняя манёвры уклонения, но Хопати знал, что сможет сбить топтер. Он получил приказ. Правда, Айдахо был лишь мастером меча Дома Атрейдесов, но всё равно являлся одной из приоритетных целей.

Не дело Хопати судить, вероломное это нападение на Атрейдесов или нет. Пусть Лето и реабилитировался, давным-давно вернув Дому Колона его владения, но слишком много других факторов были приведены в действие. Хопати уже ничем не мог помочь герцогу.

Он перемещал ствол гранатомёта, ловя орнитоптер в центр прицела. Оружие готово, цель в пределах видимости.

Он получил приказ.

Он замкнул контакт зажигания и выпустил снаряд. Граната, со свистом рассекая атмосферу, понеслась в направлении летящего топтера.

Башар-полковник Хопати Колона знал, чего ждёт от него в этой ночной операции император Шаддам, но детали исполнения приказа были... как бы это сказать... неконкретными. Хопати — командир сардаукаров.

И он намеренно промахнулся.

Разрывной снаряд со свистом пронёсся по своей траектории и сдетонировал, немного не долетев до машины Дункана Айдахо. Бойцы Хопати уставились на своего командира, а орнитоптер улетал прочь, пронзая расцвеченные разрывами небеса. Лишь только Айдахо исчез в клубах дыма, скрылись из виду и ходовые огни воздушной машины.

Хопати вернул гранатомёт подчинённому, который смотрел на него с немым удивлением. Но кодекс чести есть не только у Атрейдесов, но и у сардаукаров.

Сделав знак своим людям, облачённым в харконненовскую форму, башар-полковник повёл их в Резиденцию, на последнюю встречу с герцогом Лето Атрейдесом.