Во имя порядка. Кузница судеб

Глава 4. На передовой северного фронта

Спустя неделю. Лагерь легиона

– Итак, таким образом сбежали, а затем, питаясь ягодами и охотясь на всякую живность, выбрались на нас? – смутился крупный мужчина, на котором алая тога, поверх которой меховой плащ, гневно продолжив. – Вы прошли весь Шепчущий лес в обносках. Вы хотите, чтобы я в это поверил?

– Да… мессир дознаватель. Всё так и было, – осмотревшись внутри светлой палатки, ответил он.

Перед Маттоми лишь деревянный стол, к которому привязаны его руки. Светло-красного цвета «стены» палатки слабо развивались под движениями ветра. Перед ним высокий, крепкий и широкоплечий мужик. Его отличительные черты – короткая военная стрижка, грубых черт лицо и суровый взгляд голубых очей.

– Ты меня за дурака держишь? Ты мне говоришь, что вы спокойно прошли через зону, которая кишмя кишит мертвецами, врагами и нечистью. Да и жрать там нечего. Ты что мне за хрень несёшь? Да повязали тебя ещё и с ватиром!

– Нет, мессир. Вы посмотрите на меня, – Маттоми мотнул головой, показывая на испачканную домотканую рубаху. – Вы хотите сказать, что я вражеский агент? Да ещё и приковылявший с обессиленной темной аэтерна? Да я же вам говорю – мы нахлебались зелий невидимости и шли. А наше питание составили крайне полезные коренья и то, что удалось зарубить. Знаете, мясо гнойного жука особенно вкусно после костерка, а если добавить ещё и лунную морковь, так вообще пальчики оближешь! – сыронизировал Маттоми, чествуя, что идея податься легиону была ошибочной.

– И вот, что же с тобой делать?

– Накормить и отпустить, – Маттоми обратился к галереям памяти, как он, Фариам и ватир пробирались сквозь лес.

Едва ли его отпустят воспоминания, как он спасал девушку от восставших мертвецов, окруживших её в чащобе, и сам не забудет, как Фариам и ватир сошлись с огромным монстром, сшитым из разных кусков полоти и орудующим тяжеловесной дубиной. Вместе они пили из одной бутылки зелья невидимости, он добывал ингредиенты для нового магического варева, а аэтерна делала снадобья, которые помогали им выжить. Он же для неё сделал одеяло из шкур волков, чтобы она не мёрзла. Путь через лес не был лёгким, он заставил их голодать и испытывать страшный холод, но они выжили… действуя вместе и помогая друг другу. Навечно в его памяти останется её улыбка, когда он смог притащить жирного кроля, чьё мясо было намного приятнее жёсткой волчатины. Он знал, что улыбка аэтерна из расы «тёмных» слишком дорогого стоит. Всё закончилось тем, что легион сам на них вышел – они налетели прямо на патруль, который недолго думая повязал их и отправил на допросы.

– Зачем вы всё в это ввязались? – потерев ладони, спросил воин. – Разве какому-то охотнику есть дело до политических дел? Действительно, ваша история слишком фантастична.

– Из-за отца. Я ему должен… должен помочь, поэтому я и пошёл на это долбанное собрание! – вскрикнул Маттоми, подавляя образы и картины прошлого, принёсшие, самобичевание, боль и стыд…

«Отец… прости», – извинился мысленно охотник, чувствуя горечь вины.

Сам же воин перед Маттоми уже битый час расспрашивает его как всё произошло. Слишком фантастический рассказ получался, и охотник сам это понимал. Целые сутки он уже как пленник – конечности, кожу терзает мороз. На дворе уже зима и Солнечный берег с частью северных земель укутались в снега, пока в остальной части страны стало предельно холодно. Его единственное желание – чтобы это всё быстрее окончилось. Запасться как будто горят от колких хомутов, живот крутит и сводит, а от каменного лица дознавателя тошнит.

Внезапно вход в палатку распахнулся и туда прошёл человек, несущий на себе регалии офицера – поверх тоги с меховым плащом увесистый медальон, с изображением орла с опущенными крыльями.

– Господин легат, – встал дознаватель.

– Сиди, – махнул офицер и холодно посмотрев на пленника, прильнул к уху воина, став ему шептать.

– Хорошо, – кивнул легионер и поднялся, обратившись к пленнику. – Для тебя сегодня отличный день. За тебя договорились. Да и за твоих чудаковатых друзей тоже.

Он подошёл к Маттоми и резким движением сдёрнул кинжал с пояса, направив его к запястьям. Хомуты разлетелись на куски. Наконец-то охотник ощутил долгожданную свободу, а само чувство освобождения разлилось по телу приливной волной теплоты и счастья. Вольно выдохнув, он только собирался уставиться «потолок» палатки, как его подхватили за руку и повели к выходу.

– Пойдёмте. С вами хотят поговорить.

Маттоми встал, ощутив приятную боль в ногах. Он искренне рад тому, что его мышцы вновь заработали после нескольких часов дознания. Быстро поспешив прочь, он прорвался через палатку, на встречу «прекрасному» утру в сердце Шепчущего леса. Его взгляд уставился в сиренево-синее небо, наполненное густыми едко-фиолетовыми облаками, слегка отражающими свет встающего солнца. Он безотрадно встретил разбитое мозаикой из-за тысяч искривлённых сухих ветвей небо, не несущие в себе не единой толики радости наступающего дня.

– Ох, как же тут… живописно.

Вдохнув тяжёлого, отравленного спорами воздуха4, охотник пошёл за легионером, углубляясь в витиеватые улочки между сотнями палаток. Осмотревшись, он узрел пару высоких худосочных мужчин, чей устрашающий вид лишь усиливается от длинного кафтана в пол и белой маски с длинной носом-дыхательной трубкой. Они встали на небольшом возвышении и внимательно наблюдали за каждым. Маттоми вздрогнул, когда его взгляд коснулся со взором безжизненно-чёрных стеклянных окуляров маски.

– Кто это?

– Местные… врачи. Они следят за тем, чтобы солдаты не болели… точнее отсеивают заболевших. А это их пост. Там за ними «лечебница» – клетка, в которой содержат больных.

– Прекрасно.

Множество солдат – везде и всюду. Маттоми немного смущает, что он оказался посреди лагеря, набитого воинами до краёв, как муравейник муравьями. Его взгляду предстают и палатки цвета алого, и светлого, и зелёного; парень теряется в знамёнах – изумрудная лилия, чаша на фоне двух скрещенных клинков, орёл Союза, шестерни на пару с молотами, геральдический ястреб и есть даже пурпурное сердце, пронзённое стрелами. И всюду воины – преимущественно легионеры, снующие полусгорбленные между палатками. Кто-то бежит по задачам, гоняемый приказами старших, другие несут что-то, третьи убирают территорию, четвёртые на малых импровизированных плацах отрабатывают приёмы. Под свинцово-сиреневым небом, окружённые иссохшим серым лесом, набитым монстрами, воины устроили огромнейший лагерь. К картине удрученности добавляет постоянный кашель воинов, их ржавая местами кольчуга, незаживающие ссадины на лицах, да и сами лики, давящие на душу отягощённостью. Ухом он прильнул к солдатским историям, от которых повеяло холодом:

– Слышал новость? Сэдрик умер.

– Как так приключился? Я только вчера с ним общался. Он хвастался, что кинжал добыл у врага.

– Патруль с ними отправился на север. Они наткнулись на укреплённый пост в каких-то руинах. Там они нашли какой-то странный кубок, но он оказался собственностью местного некроманта. Выжило лишь двое из двадцати…

– Ужас.

Он повернулся в сторону, и наткнулся на мрачную картину, где солдат пытался соскрести с миски куски примёрзшей каши. К нему подсел ещё один воин и они заговорили:

– Наш друг вчера слёг в лазарет.

– Что случилось с ним?

– Во время разведки боем он надышался споров этих проклятых грибов. Слышь, говорят, что в лазарете нет уже места для раненных и больных. Я смотрю ты пытаешься… поесть?

– Да. Нашему центросу не поставили еду, – миска со звоном полетела под ноги солдату. – В последнее время совсем плохо с пищей. Хлеб с плесенью, едим третий день пшеницу на воде.

Пройдя ещё пару метров по узкой дорожке между палатками, Маттоми услышал ещё один примечательный разговор, между солдатами в красных камзолах:

– Опять Компания зажмотила деньги. У меня меч скоро сломается, махать будет нечем.

– Говорят, что жалование выплатят лишь в половину.

– Пора увольняться со службы.

Обстановка действительно удручающая. Охотник здесь видит картину, полностью не соответствующую тому, что рассказывают в Арке и других частях страны. Там везде и всюду глаголют о скорой победе, среди роскошных улиц, с красивых мраморных балконов, политики вещают, что Эндерал вскоре сокрушит Железное Королевство… здесь же он зрит реальность.

– Какие войска тут сосредоточены? – спросил Маттоми.

– Здесь много кто собран. Если ты наш, то скоро узнаешь всё.

Они обошли не один десяток палаток, прежде чем Маттоми увидел центр всего лагеря. Море разноцветной ткани словно обмывало старую крепость Святого ордена, в которой ныне устроил себе штаб Первый легион. Стены, вторящие цветом небу, смыкались на массивных круглых бастионных башнях, образуя овал, идеально полумесячной стороной обращённый к дороге. Маттоми увидел, что чем ближе к центру коалиционного войска, то тем роскошнее и просторнее палатки, больше походящие на шатры, между которыми расхаживают воины в лучшей экипировке. Здесь запах гнили и смрада отступил перед ароматами жаренной пищи и калёного железа. Ухо всё меньше слышит звуки стенаний, переговоры отчаяния, а больше внимает звону кузнечных молотов и трезвону металла.

Легионер подвёл парня к деревянному частоколу, обложенному мешками и ощетинившемуся кольями. На трёхметровой стене из брёвен, призванной соединить два куска каменного вала, стоят арбалетчики, в готовности защитить пост. Они прошли сквозь распахнутые ворота – только и стоило показать лист пропуска.

Внутри, пройдя за могучие стены, он увидел просторное расчищенное поле, уставленное стойками с оружием, манекенами с участками для тренировки, внутренними деревянными башнями. Куда ни посмотри – солдаты, с широкими овальными щитами, увенчанные гребневыми шлемами, в позолоченной кольчуге, ступают по внутреннему двору. Маттоми приметил, что таких немного, но выглядят они намного лучше и вооружены качественнее. Флаги и стяги с двуглавым золотым орлом сливаются фоновой пурпурной расцветкой с сиренево-тёмным небом.

«Интересно, сколько они сюда пригнали людей и сколько потеряли?», – прокралась мысль в голову охотника, когда он взглянул на свалку гробов у стены.

С удивлением он взглянул и на воинов в атлетических доспехах, но облачённых в разные цвета поддоспешной ткани. Синий, алый и светлый превалировали в выборе хранителей, отображая их приверженность тому или иному пути. Осмотревшись, он увидел здесь и солдат в светлом латном доспехе, с геральдическим изображением золотой чаши, на фоне солнца. Многие, проходящие мимо них люди отдавали лёгкие поклоны, или же чурались их.

Далее его путь продолжился в невысокую башню, поставленную посреди Кроссватча. Она была окружена чредой приземистых строений, уходивших вглубь, под землю и вместе с башней образующей единую систему помещений. Поднявшись по ступеням и минуя стражу, проверившую документы, он оказался на первом этаже, где всё заставлено столами. На крышках он заметил плесень, гниение, а пергамент, с которым работали люди, пестрел следами влажности. Маттоми удивился стойкости штабных бюрократов – они с утра до глубокой ночи проверяли документы, заполняли формуляры, контролировали поток бумаг, писали рапорта и составляли приказы. Целый рой сгорбленных над столами людей корпел над тем, чтобы работа армии не застопорилась о «военный порядок», больше походивший на беспорядок.

«Истинное поле боя бюрократии и армейского наплевательства», – подумал Маттоми.

Вскоре Маттоми уже стоял на коврике напротив высокого легионера, укутанного в пурпурный плащ, поверх чёрной мантии.

– Разрешите, – с поклоном вошёл дознаватель.

– Да. Проходи. И сразу можешь быть свободен, – властно сказал мужчина.

Пройдя по двум этажам, он оказался у главы всего собрания. На груди ярко сияет золотой герб страны. Радость и улыбку вызвало у Маттоми не холодно-официозное лицо воина, а сгорбленная фигура, полностью покрытая чёрной мантией с широким большим капюшоном.

– Шэх, как же я тебя видеть! – радостно крикнул Маттоми, подняв руки. – А я уж думал, что ты меня бросил!

– Я был весьма удивлён, когда какого-то пленника заинтересовали представители Гильдии охотников, – легионер посмотрел в сторону книжных шкафов и даже сделал шаг от своего роскошного резного стола, с зеркально-полированной крышкой. – И что пришёл ко мне… этот ур…

– Я прошу его не оскорблять! – повысил голос Маттоми, прервав человека, но заметив краем глаз, как шелохнулись воины «Палатина гвард» у клумб с цветами у входа, он с нотками извинения в голосе заговорил. – Прошу простить меня окаянного, но это мой… друг и я не хочу слышать, то как про него скверно говорят.

– Арп, – закончил фразу мужчина с худосочным лицом, презрительным взором голубых очей осмотрев охотника.

– Вы же говорили, что он вам не более чем товарищ, или напарник, – из-за спины вышел мужчина с округлым лицом, наголо побритый и подстриженный, и несущий на себе груз долга вместе с тяжестью углецветного латного готического доспеха.

– Сигизмунд, смотрю и вы здесь. Вы натёрли голову маслом… а я уж подумал, что это меня тут слепит – лысина или свет вашей праведности.

– Какой вы остряк. Вам нужно было тогда за серебро и богохульство челюсть подправить.

– Тише, господин Маттмаэль Тирон, – ехидно улыбнулся префект. – В конце концов, перед вами инквизитор, а вы простой охотник из Гильдии, да и родом из Речного.

– Вы кто? Меня вы знаете, а вас я кажется не припомню… вроде как. Могу ли я знать, с кем имею по истине великую честь общаться?

– Я – комендант гарнизона и командующий первой сводной армией – военный префект Жак де Даль'Аглен.

– Ах, я вспомнил вас. Интересно, как повернулась судьба, не так ли? Ещё вчера полковник третьего эндеральского полка, что стоял в Речном, а сегодня уже заправляете целой армией. Как так вышло, если половина хранителей со вторым сигилом были разжалованы? – обвинительно спросил Маттоми, чуть наклонившись.

– Скажем так – за то, что я в своё время помог оборонному совету выиграть одну войну, он, когда стал Союзом, помог мне занять положение получше. Можете об этом расспросить Фриджидиэна.

– И где же я оказался… господин Префект?

– Добро пожаловать в первую сводную армию северного фронта, – бровадно проговорил префект и завершил движение, оказавшись у украшенного растительным орнаментом шкафа, со скрипом отворив дверцы и достав пару листов, зажатых книгами. – В её состав вошли остатки Первого легиона, Штурмовой бригады прорыва Порохового Утёса, а также полнокровное войско рыцарей фогвилльских, шесть братств Святого ордена, ополчение Церкви Единого, ну и отряды звёздников и тёмных аэтерна.

– Ух, – Маттоми продрог, от того, что ощутил всё отчаяние положение Эндеральского Союза – в обороне целая солянка, которая призвана удержать несметные войска Железного Королевства, ибо других воинов просто нет и в тоже время он знает, что ещё пара недель и войско охватит трепет от пребывания в этом мрачном месте.

– Не думаю, что вы лгали моему дознавателю, когда говорили. Мы получили известия от разведки, что горная тюрьма Железного Королевства ослабела из-за восстания, которое они подавили. Так же сообщают о возможной гибели начальника тюрьмы.

– Он был крепким орешком, – ехидно улыбнулся Маттоми. – Он не устоял. Его подвёл практически такой же шкафчик, как и у вас.

– Только вот ещё добрые десять лет он был хранителем Алкиром Даль’Мараком, верным другом Джорека Бартра. А до недавнего момента особо приближённый к королю.

– Вот это дела. Слышал, Шэх – оказывается я прикончил особу… особо приближённые к монаршему трону.

– Прелестно-с, – прошипел арп. – Надеюсь, нам за это заплатят по достоинству.

– Подождите с деньгами. Заведите тех двоих, – приказал глава армии, филигранно махнув рукой.

Легионеры спустя пар мгновений ввели двоих. Первая это пепельнокожая девушка, облачённая в такой «наряд», что и сам парень. Второй же это высокий ватир, которого прикрывает всего пара кусков ткани. Недовольное выражение отточенного лица Фариам стало провозвестником её довито-резкой речи:

– «Податься легиону. В Кроссватче нас примут», – процитировала Фариам. – Тьфу, у тебя действительно нет мозга!

– Р-р-р-р-а-а-а-а-а! – поддержал её ватир громким рычанием.

– Тёмная аэтерна и ватир. Вот это компания! – воскликнул Жак, разведя руками. – Вы же знаете, что полагается врагам Союза. Ладно ещё с аэтерна, но что касается ватира, – комендант осуждающе покачал головой. – Он из войска «железной короны», а значит наказание ему – смерть.

– Не-е-т! – прокричала Фаримам, дёрнувшись, но так и не смогла податься из крепкой хватки легионера, взгляд её рубиново-алых глаз едва не прожёг Жака. – Он нам помог спастись! Он крушил вместе с нами врагов вашего Союза!

– Заткнись отродья проклятья! – недовольно крикнул префект, чуть подавшись вперёд.

– Белокожие варвары! – дёрнулась Фариам. – Вы не видите ничего дальше собственных прихотей и жестоких идей. Вы хотите отправить его на смерть только потом что он когда-то служил «Короне»… потому что хотел жить в мире, где его не преследуют, как дикого зверя!

Маттоми эти слова заставили задуматься. Ватиры всегда были свирепыми зверолюдьми, которые без жалости грабили и убивали, но он не помнит и того дня, когда Святой орден не охотился бы за ними, как за зверьём. У охотников было особо почётным принести голову ватира, а в залах Храма солнца новобранцы внимали историям славы древних героев, которые врезали племена и стоянки ватиров с кровавой жестокостью. Неудивительно, что эти монстры стали одними из первых, кто встал под знамёна Железного Королевства, ведомые древней ненавистью к людям Эндерала.

«Отношение рождает отношение», – подмял Маттоми об этой ситуации.

– Что ж, может быть вас всех отправить на казнь? – усмехнулся Жак и охотник узрел в его очах оттенки безумия, отражение наслаждения насыщения властью, оказавшейся в его руках.

– Не думаю, что это будет доброе решение, сын мой, – раздался глубокий мужской голос и Маттоми в нём ловил сил и державность, взращённую годами.

Легионеры отступили, и в зал прошёл высокого роста мужчина, на котором как будто сияет неестественным светом светлое одеяние в пол. Через плечо был перекинут широкий орарь, плавно ложащийся на рифлёный позолоченный нагрудник.

– Господин Первосвященник, – чуть поклонились все присутствующие.

Сам Маттоми ощутил удивительное чувство воодушевления, стелящееся вокруг. Широкое лицо добродушное и отпущенная борода только усиливали образ мудрого старца, который опираясь на посох встал перед охотником, будто бы закрывая его от префекта.

– Вы предлагаете убить ни в чём неповинный народ? Они обратили оружие и души свои против врага, так почему же вы поступаете, как истинный безбожник?

– Владыко, вы многого не знаете. Вы…

– Я был тогда на заседании и видел, этого мужа и зрел, как он сражался против мирада. Почем вы обращаете злобу против темной аэтерна, которая бежала из той проклятой тюрьмы? Зачем вы обращаете жестокость и гнев против ватира, который обратил руцы свои супротив сторонников инфернальных сил? Неужто мудрость вас оставила и Единый от вас отвёл свою спасительно чашу, – Первосвященник коснулся символа церкви на груди, отлитого из чистого серебра. – Да дарует вам Господь лучший совет.

– Что вы предлагаете, вкладка? – спросил Жак, вернувшись к своему столу и заняв вновь трон. – Вы ведь уже ознакомились с ситуацией и понимаете, то я не мог просто так их отпустить. Да, они бежали из тюрьмы, но вот… ладно ещё Маттоми, но вот эта Фариам, – Жак словил на себе неодобрительный взгляд девушки. – Тёмная аэтерна, которая явилась незнамо зачем, а про ватира я вообще молчу.

– В сей день, когда страна нуждается в героях, чтоб исправить ошибки прошлого, вы отвергаете столь искусных воинов как они. В момент, когда нужно показать милость, вы показываете первобытную злобу. Вы поступаете наспех, опираясь на предчувствия, лишённые божественного благословения, ибо ставите во главе деяний не Его заветы, а собственную злобу и даже страх, – Первосвященник указал посохом в грудь префекта и тот слегка дрогнул.

В зале коменданта наступила во истину гробовая тишина, прерываемая лишь редким, но громким сопением Шэха. Жак слегка покачал головой и аккуратно взялся за переливающийся внутренним светом графин с вином и приступил к делу, столь любимому во времена бытности полковником. Рядом стоящий бокал за миг наполнился гранатово-насыщенной пенистой жидкостью. Маттоми ощутил прелестный запах, напоминающий аромат вина «Ланси».

– Хорошо, что вы предлагаете? – спросил легионер и коснулся губами прекрасного напитка, смакуя всю его сладость.

Первосвященник не стал отвечать прямо. Маттоми заметил в его взгляде строгость и прямоту намерений, удивительную крепость духа. Он сделал уверенный шаг навстречу охотнику и оглядев того с ног до головы, тепло спросил:

– Скажи, сын мой, что тебя привело на то заседание? Я видел тебя среди прочих других и лицезрел подвиг в битве с мирадом.

– Я не думаю, что это… лучшее время и место, – тихо произнёс Маттоми, встречая внезапно нахлынувший груз стыда, но почему-то ем кажется, то именно сейчас слова об этом могут спасти его положение, способный переломить бесчеловечности дух префекта.

– Говори, ибо сейчас не время для тайн, – напирает Первосвященник.

Его взгляд столкнулся о молчаливые взоры всех присутствующих. Ему показалось, что каждый присутствующий ждёт страстной драматичной речи от него, пламенной истории из жизни. Тяжесть взглядов заставила парня дрожащими губами начать говорить:

– Отец… ради него я здесь. Ему нужны деньги на лечение, он страшно болен, а апотекарии требуют за лекарство не менее десяти тысяч эндеральских медяков.

– Это же то за лекарство такое?

– Неважно… всё началось с того, то я решил пойти и надраться в зюзю после диагноза местного апотекария. Не знаю, то вело меня тогда… просто хотелось отдохнуть и найти работу, – голос Маттоми стал бедственнее, руки вспотели и в ногах появилась дрожь. – Я… я… год тому назад было трудное время. Святой орден особо не заботился о нас, денег еле-еле хватало на еду. Мой отец слёг с лесной лихорадкой5. А мне тогда предложили сыграть. Сначала на десять медяков, а потом на сотню… мне просто начало везти, – в конце речи усмехнулся Маттоми, – и я решил сыграть по-крупному. У меня в собственности было старое родовое поместье, ценой в семь тысяч медяков. Я надеялся, что смогу выиграть, что смогу и отца спасти и заработать на безбедную жизнь. Папа отдал мне его, переписал. Он сказал – «сынок, ты достаточно взрослый… так владей им мудро». Всего одна победа… всего одна… и я бы всё закрыл.

– И ты поставил родовое поместье на кон в игре?

– Я не знал, то творю! Просто не ведал. Азарт, надежда и гнев – они пьянят не хуже вина, – Маттоми опрокинул лицо в шероховатые ладони, в груди возникло неприятное колкое чувство, такое ощущение, как будто в ней поселилась ехидна.

Память могла бы и выдать образы того вечера, рассказать охотнику о том, что было, но чувство стыда настолько сильное и пламенное, что любой образ пред очами моментально сжигается совестью. Но несмотря ни на что память напомнила, как он, совсем немного выпив, встретился с игроками в карты, которые предложили всего пару партий за десяток медных монет.

«Почему бы и нет», – подумал охотник, садясь за карты… чувствуя отчаяние из-за невозможности приобрести лекарство для отца. Он думал, что благодаря этому сможет отблагодарить мать и отца, благодаря которым он хоть что-то представлял в обществе, из-за усердия которых он стал сносным охотником и торговцем. Деньги от игры он надеялся пустить на то самое треклятое снадобье.

Не забудет он, как они стали повышать ставки и по-видимому специально проигрывать, что он ставил больше и больше. Остро ощущается та секунда, когда ему предложили сыграть по-крупному, и он сделал роковую ставку.

«Что могло случиться? Они же проигрывали… они не могли выиграть. Как я так мог оплошаться?». – вспомнил парень и терзавшие его в тот момент мысли… пришедшие с диким осознанием собственного стыда и омерзительности поступка.

Игра в карты превратилась в «парад» чувств столь мерзких, что несчастному Маттоми захотелось буквально умереть. Игроки, после победы, заставили его подписать договор на передачу имущества на основании «соглашения на пари», которое он лихо расписал перед тем, как сел за карты. И Маттоми не мог не согласиться с поражением. Дрожащей рукой, словно пьяный, он поставил на веленевой бумаге пару чёрточек, подтверждая кабальную сделку. Несмотря на то, что Святой орден порицал азартные игры, считая их греховными делами, но относился к договорам и соглашениям весьма серьёзно и отступление от исполнения соглашения как минимум могло сулить драку, которая за него закончится жизненно опасными увечьями, а в худшем… явились бы исполнители Святого ордена, возглавляемые хранителем и выполнили бы условия договора силой оружия.

Он не мог забыть, как подошёл на следующий день к постели больного отца, как долго сомневался и мялся, как со слезами рассказал ему о проступке и как он молча отвернулся к стене. Память приводит и отрывки того, как он дал клятву искупить вину. Перед всеми высшими силами, перед отцом он дал обет, что сначала найдёт лекарство, а затем и выкупит поместье.

Из памяти парня вырвали слова коменданта гарнизона, предтечей которых стало журчание вина графина:

– Охотник, ищущий искупления за пьянку, которая поставила его семью на край голодного существования, странная тёмная аэтерна, не весть откуда появившаяся, и ватир, который провалил задание и оказался в тюрьме, – язвительно обозначил Префект, допивая вино. – Вот эта компания во истину пригодная для этого захолустья. Прям находка.

На миг предстала улыбка отца пред мысленным взором парня. Он вспомнил, как Аларит улыбнулся ему в тот момент, когда Маттоми подстрелил своего первого оленя. Отец и сын вышли на охоту, где мальчик показал всё, что усвоил заботливо переданное отцом. Это ещё больнее укололо его сердце, ибо затем мысль испытала его целой вереницей болезненных чувств, вызванных памятью о том, как родитель вернулся с сине-багровыми пятнами из леса… одним из признаков лихорадки. А затем наступили мучительные дни бесплотного поиска спасения, папа увядал с каждой неделей, пока совсем не смог передвигаться. Охота и торговля легли на плечи Маттоми, который делал всё ради родителей. Уэлисса, мать его, как могла работала на полях, принося весь возможный урожай. Святой орден строго требовал, чтобы все излишки, которые соберут крестьяне, отдавались в казну верных последователей дела Мальфаса. Циркуляры с холодным бессердечием определили, сколько нужно крестьянам для жизни, а забрать всё остальное – преступление против «святой» теократии.

Его охота, попытка вырвать жизнь отца из рук смерти – это компиляция случайности, когда была подхвачена болезнь, и её скоротечности, жестокости Святого ордена в исполнении норм и его попустительства на азартные игры. В конце концов это исполнение долга, суть которого исправить грехи прошлого… ради отца.

– Фариам, а каков ваш путь? Тоже есть история драмы? – спросил Жак, опустошая второй бокал.

– Нет, – фыркнула девушка. – Вам какое дело до моей истории? Я же – порождение демонов, с проклятой кровью! Убить меня – вот что бы сделали ваши собратья по расе.

– Эндеральцы? – улыбнулся Жак. – Само собой! Большинство из нас вас бы гнало как последовательницу чёрных сил. Но мне интересно, что могло привести вашего брата сюда.

В ответ Префект услышал лишь молчание, испытывая на себе недоброжелательный взгляд Фариам. Впрочем, и ему нет особого дела до неё, и он переключается на скорейшее разрешение этой проблемы:

– Итак, я услышал историю, и что мне теперь делать с ним, а Первосвященник?

– Он, – Первосвященник указал на Маттоми, – готов искупить грехи прошлого, готов встать на путь исправления. Ему только нужна достойная опора и шанс. В конце концов легион просто нуждается в новобранцах.

– Что!? Ты мне предлагаешь взять в армию ещё вчерашних лишенцев?

– У них же есть достоинства, – сурово настаивает Первосвященник. – В конце концов, сейчас не время разбрасываться людьми.

– Да… твои документы, ты… хоть знаешь, что попало в твои руки?

– По-видимому билет на свободу и лояльность армии, – сыронизировал Маттоми.

– Ты даже не представляешь, что тебе удалось добыть, Маттоми, – Жак положил на стул кипу листов, бережно её расправляя. – Это карта с расположением войск врага. Если её рассмотреть внимательно, то можно увидеть, что Железное Королевство сняло практически все силы с северо-востока, оставив внушительный гарнизон в монастыре Вестгард. И они готовятся к сокрушительному наступлению.

– И сколько врагов идут к вам?

– Я не буду скрывать… смысл? Противник, судя по данным, сосредоточил ударный кулак в тридцать тысяч воинов. В лагере… всего пять тысяч. Если они прорвутся, то перед ними откроются просторы Сердцеземья, населённые фермерами и крестьянами. Что смогут сделать простые люди против поборников Железного Королевства?

Посыл Жака подхватил и грозно твердящий Первосвященник:

– Мы – последний оплот пред наступающей тьмой. Мы – единственные, кто сможет сдержать наступление врага, если оно начнётся. Если этот лагерь падёт, то в опасности окажется Арк, Златоброд и даже Речное!

Маттоми не мог не оставить эти слова без чуткого внимания. Отец нуждается в помощи, но что он сможет сделать, если он умрёт, если родителей убьют, а родовое поместье сожгут дотла? Ничего он не сможет сделать, и сейчас есть шанс отплатить родителям за заботу – защитой их от сторонников зла, считающих себя проявлением добра.

– В конце концов, легион может щедро заплатить, за подписанный контракт, – поднадавил Префект, зная, что ему нужен сейчас любой воин, да и особенно такие, что смогли поднять бунт в тюрьме и убить опасного врага.

«Думаю… это будет лучший выход из этой ситуации», – стал размышлять Маттоми, сложив руки на груди. – «Или контракт, или от меня могут избавиться, как от бродяги, заблудшего незнамо куда». Это давит на него и заставляет нехотя сделать выбор между войной и устрашающей неопределённостью:

– Вы принимаете в армию? Где записаться в войска? – спросил Маттоми. – Если есть возможность заработать, если есть шанс получить деньги за нашу работу, то я согласен, – Маттоми обратил лицо к арпу. – Шэхкац, ты же со мной? Дело Гильдии подождёт, пока мы будем спасать страну… ради денег, конечно.

– Да-с. Я-с тобой, – чуть поклонился арп.

– В таком случае – я как Префект и командующий армией, предлагаю вам вступить в ряды легиона. У нас осталось не так много подразделений, в которых ты сможешь начать службу.

– А что касается денег? – спросил Маттоми.

– Хватит, чтобы вы могли исцелить отца. Бюджет этой кампании исчисляется миллионами медяков, так что и вам перепадёт достаточно, – Префект поднялся с кресла и встал напротив приведённых; его лицо обрело странную хладность, несмотря на алость щёк от вина, а голос выразил строгость. – Фариам, готовы ли встать под знамёна Первого легиона? Я понимаю, что вам это не… приятно, но мы готовы вам предложить помимо денег положение в иерархии, которое способно обеспечить защиту. Вы сможете… достигнуть целей, которых придерживаетесь, – проникновенно произнёс Жак, и Маттоми чутко уловил – Префект знает больше, чем он.

– Вы… предлагаете… мне… вступить в армию после того, как я побывала у вас в плену? И чтобы я, из рода тёмных аэтерна, встала на службу людям… вам, которые ничтожны и хрупки, да и считающие нас демоническими отродьями.

– Да, – холодно ответил Жак, скрестив руки на груди. – Мне нужен каждый воин. И даже ватир сойдёт с арпом.

– В каком же вы отчаянии. Неужто наследство армий коронной земли Мальфаса настолько жалкое зрелище!

– Мы – наследники не просто Единой Армии Эндерала, а тех самых пехотных полков Аркской стражи, которые нескончаемые года несли неусыпную службу на нашей земле. И мы столкнулись с врагом, который тысячелетия вынашивал планы захвата Эндерала, таясь в тёмных норах континента. Мы столкнулись с мощью того существа, которое существовало от начала цивилизации и пришло сюда с колоссальными войсками. Мы выдержали удар десятикратно превосходящих сил у Фогвилля. И мы всё ещё живы… Фариам.

– Я не вижу смысла бороться за Эндерал. Не моя страна… не мои родичи гибнут. Мне глубоко плевать, – покачала головой девушка, тронувшись чёрного смольного волоса.

– В таком случае я вынужден буду выдать вас посольству ваших собратьев. Раз вы столь высокого мнения о них, то я вам предлагаю возвратиться к ним.

– Хорошо, – скрипя зубами согласилась аэтерна. – За такую цену я готова пойти на службу к вам.

– Арп, ватир, тёмная аэтерна и человек. Вот это пополнение для легиона… но, впрочем, какое время, такие и меры мы примем для нашей защиты, – Жак кивнул и снова вернулся за стол; его рука коснулась красной книги и отвернула обложку.

Краем глаза Маттоми увидел линованную бумагу, где всё чёркано-перечёркано карандашом. Целые листы наименований и неизвестных названий, которые перечёркнуты целыми абзацами.

– Что ж, у меня есть свободные места. Глупо вас использовать, как обычных пехотинцев для общевойскового боя. У меня практически нет ничего, чтобы могло вам подойти. Есть конечно возможность вас определить в сводную особую когорту. Да, в принципе так и сделаем, – с этими словами Префект сделал пару отметок в книге.

– А есть возможность присоединиться к другим силам? – спросил Маттоми.

– Не думаю, что рыцари Маркизата, Святой орден или кто-либо другой вас готов будет принять. У них бойцов полно, денег мало, а вот у нас ситуация иная… кроме денег, конечно. Но чем заплатить мы вам найдём.

– Что ж, в таком случае мы с вами, – кивнул Маттоми.

– Хорошо… очень отлично. В таком случае, все вы свободны. Можете идти, получить всё положенное и готовиться к первому заданию. И не забудьте забрать аванс в таком случае, – распорядился Префект и махнул рукой.

Своё словно внёс и Первосвященник:

– Сигизмунд, мой верный инквизитор, в бытности не менее ревностным хранителем отправится с вами. Это будет благословением Церкви на вашу службу.

Сказав это, предводитель Церкви решил покинуть залу. Маттоми же задумался… столь интересное отношение Префекта к Фариам, и всё говорит о том, что он знает о ней больше, нежели остальные. Удивительная настойчивость Первосвященника, который явно преследует цели иные, чем легион. Во всяком случае – выбор сделан и теперь предстоит охотнику стать легионером.

– Вот, – встал с бумажками Префект. – Всё готово. Вам осталось подписать контракты, и вы официально присоединитесь к нашим войскам.

Маттоми не особо долго противился. Перо в его пальцах оставило филигранную подпись, и он особо даже не рассматривал текст соглашения. Он знал, что перед ними не шельма с кабальными сделками, а представитель государства… которое, впрочем, было не лучше игроков в карты в стремлении одурачить.

– Чудно, – улыбнулся Жак, собирая четыре контракта, и дивясь тому, как ватир смог удержать перо и не порвать тонкую бумагу. – Теперь вы солдаты на службе Сената и должны помнить о своих обязанность пред страной. А вас, Фариам… не смогут больше беспокоить «призраки прошлого».

– Что за «призраки»?

– Неважно, – грозно произнёс Жак. – Теперь идите к квартирмейстеру. Пусть он вам выдаст форму и оружие. После чего отправляйтесь в расположение когорты и готовьтесь к операции.

Закончив, их отпустили. Маттоми направился прочь из главной башни, а за ним трое его спутников. Сигизмунд не стал идти с ними, сказав, что отправиться сразу в расположение сводной когорты. Во дворе охотника ждала всё такая же серость – вокруг все так же рутинно исполняли обязанности – офицеры руководили жизнью лагеря с холодным на грани истощения рассудком, сержанты сурово вели занятия, караульные подобно молчаливым тёмным изваяниям застыли на постах, патрульные понуро бродили по лагерю, да и остальные воины были заняты повседневными задами. В пределах серых стен, повседневно-надоевшая деятельность, под свинцово-тёмным небом морально изматывала не хуже, чем длинный переход тело.

Вышедший легионер махнул им рукой, и они направились за ним, прочь из центральной части Кроссватча, погружаясь в глубь многопалаточного лагеря.

– Шэх, как же ты нашёл меня? – спросил охотник, посматривая на сгорбленную чёрную фигуру арпа, отлично вписывающуюся в здешний пейзаж.

– Связис-с. Гильдия-с с помощью сети информаторов-с выяснила, куда летел мирад-с. А потом-с дело техники-с. Старшина позволил-с тебя искать-с.

– Хорошо. Спасибо тебе огромное. Без твоей помощи я бы сгнил в здешнем лагере, а теперь мы солдаты.

– Не совсем, – произнёс легионер, укутанный в алый плащ. – Члены сводной особой когорты имеют статус… как бы вам объяснить… капралов что ли.

– Этот класс воинов был в аркской армии старого образца, – обозначил Маттоми. – Сейчас… да нет его.

– Я не знаю как их назвать. Но они наголову выше обычных легионеров, вроде меня. Впрочем, вы всё сами увидите.

– Старшина-с сказал. Что ты это заслужил-с, – из-под чёрной мантии появилась серая волдырчатая бледная когтистая лапа, сжимающая мешок с монетами. Тут же его подхватил Маттоми, весело подкинув.

– Спасибо. Это очень выручит меня, – обрадовался Маттоми, чувствуя серебро в руках и вспомнил часть тюрьмы. – А те арпы… из лабораторий. Что ты можешь о них сказать?

– Проклятые существа-с! Не наша плоть и кровь-с!

Разговор мог продолжиться и дальше, но из пейзажа серости послышался возглас неприязни и ксенофобии:

– Ублюдки!

– Что тёмные аэтерна, что ватиры, что арпы – все они сучьи отродья! – раздался глас поддержки от одного из слуг Маркизата – это воин в зелено-алом табарде с геральдической лилией на груди.

– Заткнулись, суки! – фыркнул легионер, резко обернувшись. – Занимайтесь своими делами!

– Ты нам не указ! – поддерживают его сотоварищи по войску. – Это земля отдана нам и неча на ней здесь делать!

Легионер смолчал, продолжив идти к краю лагерю, проходя сквозь ряды зелёных палаток. Маттоми понимает истоки злобы, но не оправдывает её. Арпы и ватиры тысячелетия были врагами всех цивилизованных народов. Они разоряли сёла, вырезали всех подчистую, грабили караваны – сеяли смерть с разрушением, принося горе. Люди и аэтерна не остались в долгу и проводили очистительные походы, сотнями убивая зверолюдей и арпов. Противостояние длиной в долгие годы породило и отношение между расами, Светорождённым оставалось лишь всё это привести в форму буквы закона.

Они обошли множество палаток и участков, прежде чем в каком-то кривом закоулке посреди моря шатров группа вышла к невысоким деревянным ограждениям, похожим на кривой забор. Там их встретили легионеры, выставленные в охранение. Пройдя за него, они вошли в небольшой участок, где всё уставлено слегка покосившимися алыми палатками, среди которых сновали не только воины легиона. Тут Маттоми приметил и латников вместе с панцирными воинами Баронства, и нескольких златодоспешных аэтерна, вместе с стрелками Ост-Эндеральской, вооружённых пороховым оружием.

Они прошли в расположение когорты, где встали под знамёна подразделения – двуглавого орла, сжимающего два меча. Обстановка в лагере всё особо не отличалась от остального Кроссватча – посреди всеобщей серости сверкали начищаемые клинки, воины патрулировали по кривым узким «улочкам» местность, кто-то выполнял задачи, а кто-то потерялся от них. Услышав пару похабных шуток, Маттоми тряхнул головой, стараясь как можно быстрее их забыть.

Их путь окончился в довольно просторной палатке, где в гуще ящиков и плетённых коробов за столиком стоял черноволосый полноватый парень, делающий какие-то записи в толстенной книге.

– Привет. Мне нужна экипировка для новых легионеров, – сходу сказал воин, их приведший и кинул пару листьев. – Вот накладная на них. Посмотри на подпись и печать… сам префект дал!

– Ага, вижу, – взял пожелтевший листок парень и вложил в книгу. – Форма стандартная. Два стрелка, один воин и один… маг что ли? – удивлённо посмотрел на тёмную аэтерна квартирмейстер. – Но ладно. Что по классу?

– Деханы6.

– Хорошо, сейчас найдём что-нибудь из второй категории. Первой-то у меня и не осталось.

Парнишка активно полез в коробы, став рыться среди кучи разной экипировки. Через пару минут Маттоми надышался запахами пота, старых нитей и ржавчины, а на нескольких столиках валялось то, что можно было собрать за месяцы службы будучи использованным.

– Вот то, что мы сейчас можем предложить, – сказал парень.

Возле Маттоми легла выцветшая туника светло-красного цвета, штопанная и местами надорванная. Рядом с ней брякнула кольчужная броня и охотнику даже не пришлось напрягать зрение, чтобы увидеть пару рассекновений колец, новые вставки более светлые, нежели остальное полотно. Короткий зазубренный меч, лишь едва превосходящий по длине кинжалы. Особо в глаза бросилась и ржавчина на поножах, грубые швы на крепких алых штанах и перчатках. Железный аккуратный шлем – разве только он блестел новизной и начищенностью.

У его товарищей обстановка не лучше. Фариам запуталась в чёрно-алой мантии, сдавленной кожаным панцирем. Ватир не мог надеть на себя панциря – мешали рога, а предложенный шлем явно не влезет на козлиную морду. Арп же даже не стал мерить предложенное парнем, ибо комплект стрелка состоял из рванья и хлама ещё хуже, чем у Маттоми.

– Снабжение у нас дурное. Логистические цепи не налажены. Да и практически все ресурсы идут на обеспечение ламетонов Второго легиона, – стал оправдываться квартирмейстер.

– Это же… какой-то мусор! – крикнул Маттоми. – Вы хотите, чтобы мы такое надели!? Вы в курсе, что с такой помойкой вы войны не выиграете.

– У меня другого нет. Это единственное, что сейчас легион может предложить бесплатно, – квартирмейстер хитро улыбнулся. – Но если вы пожертвуете пару монет в фонд имущественного обеспечения, то я может и подыщу, что получше.

– Ах ты крохобор долбанный! – крикнул Маттоми, чувствуя укол жажды справедливости… да и не может он сейчас отдать деньги за экипировку – лекарство для отца само себя не купит, но с другой стороны не в домотканой рубахе ему же идти в бой.

– Согласна! – крикнула Фариам и протянула парню пару рубинов, зловеще перелившихся внутренним сиянием.

– Ты где их прятала? – удивился Маттоми.

– Неважно. Есть места.

– Хорошо, сейчас я найду, что можно вам найти получше, – быстро схватил их квартирмейстер и ушёл в тень между ящиками, деловито приговаривая. – Так, где там были мои запасники.

Маттоми не мог не вспомнить о том, что творилось в своё время в аркской армии времён Святого ордена. Если то, что предстало пред ним следствие чудовищного положения легиона, его масштабных потерь и невозможности выстроить цепь поставок, проявившихся в одном из отдалённых подразделений, то в полках аркской стражи это была естественная картина. Он видел молодых воинов в одежде трёхдесятилетней давности, воины сражались перекованными полуржавыми мечами и топорами, тетивы луков частенько лопались из-за старости. Первый комплект могли выдать и бесплатно, но вот за остальные в случае повреждения в бою приходилось доплачивать. Частенько солдаты тратили жалование не в «Серебряном облаке», главном борделе страны, а у мастеров молота и наковальни, которые творили настоящие чудеса кузнечного дела, «реанимируя» старые доспехи и продлевая им жизнь на пару лет вперёд… одновременно и спасая жизни парней и девушек. Святому ордену не было особо дела до обеспечения, а Советник Тручессы по тылу, часто просиживал штаны в дорогих пивных, время от времени сочиняя небылицы о том, что всё в армии прекрасно, показывая в пример столичный полк. А дальше Орден мало интересовался состоянием войск, ограничиваясь отчётами, прошедшими цензуру. Когда же Велисарий показал всему Эндералу, что можно в кратчайшие сроки общими усилиями переоснастить арию и противопоставить её «западному орлу», одной из лучших армий мира, было слишком поздно – от полков стражи практически ничего не осталось, но злые языки в Храме солнца не уставали шипеть, называя Флава предателем. В конце концов Маттоми посмеялся, вспомнив, что именно Единой Эндеральской Армии и союзным силам удалось разбить два громадных корпуса неримской армии и отстоять независимость страны… одновременно сыграв гениальную политическую игру и сместить Святой орден.

Перед Маттоми на этот раз оказалась новая кольчуга, вместе со свеженькой алой тогой, блестящим шлемом. Поножи и перчатки так же говорили о том, что совершенно недавно они вышли из-под руки мастера.

– Вот это разговор! – потёр ладони Маттоми, смотря за тем, как Фариам помогала затянуть ватиру на спине сплошной панцирь, сверкающий пятнами масла.

– Ты это, не обессуй. Я – единственный квартирмейстер на всю первую цинтрию, и поэтому… у меня уже привычка, навык, выработанный месяцами войны.

Маттоми ничего не ответил, понимая, что значат реалии долгого противостояния и что это одно лишь малых проявлений бедствия. Он более чем уверен, что где-то в тёмных закромах лагеря есть и подпольные игры, и пьянство, и наркомания, вместе с сектами, обещающими спасение за одни лишь ритуалы.

– Вот, – произнёс квартермейстер, положив на стол перед охотником оружие, сильно стянутое тетивой, исполненное красивой волной, и покрытое растительным орнаментом; мужчина, коснувшись дерева ощутил удивительный прилив сил и вдохновение, а распорядитель имущества заговорил. – Это лук «листвяного танцора», как мне рассказывал один путешественник.

– Что за путник?

– Да из Нерима, судя по его рассказу. Какой-то хранитель Святого ордена, который был отправлен в задание по ту сторону фронту.

Осмотревшись, Маттоми был рад… теперь они хоть похожи на воинов. Фариам облачена в чёрно-красную мантию, покрытую удивительными завитками, а торс защищён усиленным черностальными вставками кожаными корсетом. Рядом стоящий с ней ватир защищён крепким нагрудником, а в лапах опасностью веет обоюдоострая массивная секира. Шэхкац же так же защитил себя тогой и кольчугой… теперь он выглядит несколько нелепо в облачении легионного стрелка, но и ныне он не охотник, а воин легиона. Это намного лучше, чем нежели они бы сражались за свои средства, и в абсолютной степени добрее, если б их пытался снабдить Святой орден времён полной власти.

– Хорошо. Теперь пойдёмте в подразделение, – махнул легионер и повёл их прочь из палат квартирмейстера.

Спустя пять минут они уже стояли за проходом главного расположения когорты, где разместился основной контингент подразделения. С первым шагом Маттоми почувствовал смешанные и плотные запахи пота, человеческого мускуса и немытого тела, вместе со слабыми ароматами мыла. Центральный проход, длинной в метров пятьдесят, покрыт деревянным настилом, а двухъярусные кровати расставлены по бокам, сжимая его подобием «леса». В «стенах» бардово-тёмной палатки царил томный полумрак, рассеиваемый лишь лучами света из малых оконцев и единичных фонарей, подвешенных под сводами палатки.

Маттоми эта картина оказалась весьма знакомой. Он в своё время отслужил два года в полку, стоявшим в Речном и участвовал в многих компаниях последнего времени, против множества бандитов и мятежников. Вся армейская обстановка и сейчас она вызвала приятную ностальгию. Он вспомнил и чудаковатость, тяжесть первых дней, и доблесть товарищей, и несправедливость командиров, и радость побед. Помнит он и молодого лейтенанта – Джаэля Саргомира, который был командиром их отряда и заместителем командира роты. Именно под его командованием они одержали победу в битве у Раздвоенных башен, уничтожив «Гельмехенскую ересь»7 в её логове.

Напряжённую обстановку «сгустили» вышедшие воины, на которых простенькая одежда – тога да штаны, а вся экипировка разложена по табуреткам и возле них, что у кроватей. Кто-то же продолжил лежать, не обращая особого внимания на пришедших.

Вперёд к ним вышел крупный высокорослый мужчина. Его белый торс был отражением идеала мышечного рельефа – упруг, рельефен и накачен, ноги заключены в сверкающие латные поножи. Его грубое, немного неровное лицо полнится недоброжелательностью, а басовитый голос выдал грубость и еле заметное пренебрежение:

– Добро пожаловать в доблестную первую сводную когорту!

В полной тишине, не понимая, что сказать, остались они стоять, лишь переглядываясь с воякой. Он был огромен, но даже такой воин блек по сравнению с массивностью ватира, который встал напротив военного и заглянул прямо ему в глаза. У Маттоми возникло такое ощущение, что вот-вот они схватятся. Его подкрепляли и вышедшие к ним воины и взявшие в полукруг.

– Располагайтесь, – сказал приведший их легионер и развернувшись, покинул четверых, оставив их в напряжённой атмосфере.

«Нет, не будут они месить друг другу морды», – подумал Маттоми и сделал шаг вперёд, аккуратно одной рукой оттесняя ватира и протягивая другую для пожатия:

– Я – Маттмаэль. Новый стрелок в когорте.

– Я – Аннкрат, предводитель отряда фогвилльского, – в крепкое рукопожатие заключил ладонь охотника воин, и тут же недоброжелательно посмотрел на арпа. – Я понимаю ватира в армии можно использовать, а вот это сморщенное убожество куда деть?

– Поверь, это лучший лучник из всех, кого видел мир, – настаивает Маттоми, разжав ладонь. – И ещё – он мой… друг, так что прошу вежлевее.

– И когда человек и арп могли сдружиться?

– Вместе охотились на таких монстров и тварей, которых вы и не видели, – гордо заявил Маттоми. – Вместе мы истребили стаи костоломов у Арка, уничтожили чёрных волков, перебили гнойных жуков под Дюнным и подарили вечный покой чёрному мираду.

– Ха! Тогда мы вам рады, – хлопнул по плечу Аннкрат Маттоми и повёл внутрь расположения когорты.

За пару минут остальные трое разбрелись по всей палатке, став располагаться в ней и готовиться к дальнейшим действиям. Маттоми, присев на кривую табуретку, стал общаться с Аннкратом:

– Фогвилльские? Почему вы так зовётесь?

– Мы – наняты и посланы Маркизатом Фогвилль, и пускай Железное Королевство контролирует город, вскоре мы выбьем его оттуда и отдадим законному владельцу, земля которому принадлежит ему по праву, – Аннкрат вытащил большой кинжал и провёл пальцами по лезвию. – Нас наняли для этого, и в составе Когорты мы выполним это… как видит первая армия это.

– А где сам Даль’Теорн?

– Маркиз расположил свою ставку на юге, в роскошном просторном лагере. С ним армия, которая вскоре подойдёт сюда.

– Интересно… Ты сам откуда?

– Родился и вырос в Нериме, в маленьком городке вблизи Эрофина, но месяц тому назад перебрался в Эндерал ради денег. Попал в войско маркиза и заработал немало на фронтах. А потом он нас перевёл в помощь легиону, – пояснил Аннкрат и обратился куда-то в сторону. – Эй, посыльный, отправься к командиру третей роты Компании. Он должен мне накладные передать.

Маттоми глубоко вдохнул, чувствуя неприятное чувство скованности, хоть вокруг и стоит тишина. Но внезапно залетевший в палатку воин развеял её:

– Прибыл инспектор войск Фриджидиэн из Арка!

– Что это значит? – удивился Маттоми.

– Скоро пребудет и Велисарий, – хмуро отметил Аннкрат, поднявшись с табуретки. – Когорта, встать! Подъём, мужики, у нас есть работа.

Пока внутри когорты понеслась деятельность, Шэхкац отстранился. Цепким взглядом он нашёл Фариам, пытающую скрыться во тьме углом. Её угольно-чёрная мантия как раз помогала словно укутаться в тени. Пока мужики активно наводили порядок, грубой силой где выступил ватир, арп аккуратно подкрался отстранившейся девушке и схватил её за руку. Прикосновение холодной мерзкой дланью заставило её вздрогнуть и повернуться, меж изящных эбонитовых пальцев заиграли искры заклятья, в глазах же вспыхнул огонь злобы.

– Что ты творишь!? – крикнула она. – Ты совсем ума лишился или у тебя итак было немного!?

– Тише-с! – прошипел арп и от его грозного вида она попятилась назад, уткнувшись в подоконник.

– Что тебе нужно арп?

– Что-то-с тут не чисто-с. Тёмная этерна-с бегущая-с родного мира. Она появляется-с аккурат перед-с появлением своих-с родичей-с-соплеменников. И просит-с убежища. Странно-с.

Фариам поняла, что даже если такое существо пред ней додумалось, что её действия, как минимум подозрительны, то и Маттоми с префектом давно поняли, что она темнит. Она очень сильно не хотела бы рассказывать историю своей жизни и сейчас не станет, ограничившись надменной фразой:

– Не тебе, убогому существу знать об этом.

– Тогда беспокойся-с за безопасность-с спины, – фыркнул Шэх и развернулся.

Фариам, гордая и презирающая остальные расы Вина, всё же понимает, что сейчас не стоит ссориться с хоть какими-то, но союзниками. Если завтра битва, то возможно от него будет зависеть её жизнь. Желание существование в один момент берёт верх над остальными чувствами и идеями, отчего рождается целая речь, с вкраплённым отчаянием:

– Стой. Это… это тайна. Очень личная. Скорее даже… семейная. Ничего такого, чтобы вам могло навредить. Пойми, маленький серый уродец, это касается моей семьи, веры и свободы. И… я бы не хотела этим делиться.

– Не думаю-с, что это правда.

– Мир медленно пожирает хаос! – возмутилась Фариам. – Аркт выступил на поле боя не просто так, он явно преследует какие-то эпические цели. За ним идут не только наёмники, но и фанатики Либры, вместе с сектантами всех возможных мастей. И сейчас не время, чтобы не доверять.

– У меня-с есть друг. Не хочу-с, что он пострадал из-за твоих интриг-с, – простая душа раскрыла мотивы этого разговора.

– Он не пострадает. Могу обещать.

Их речь прервали. В палатку прошёл чуть выше среднего роста парень, облачённый в чёрное кожаное пальто, с отличительными знаками старшего офицера войск – двуглавый орёл в лавровом венке. Черносмольный волос аккуратно ложился на плечи, а едва полноватого лица смотрели полные жизни нефритовые глаза. Его появление ввергло в ступор всех присутствующих.

– Смирно! – крикнул Аннкрат и подошёл к офицеру, приложив правую руку к сердцу, сжатую ладонью в кулак.

– Виват, легионер! – поприветствовал того офицер.

– Виват, господин инспектор! Командир первой сводной когорты Аннкрат ля Грезель!

– Инспектор легионов – Фриджижиэн из Арка! – представился офицер и крикнул. – Вольно! – после чего, влившись в состав офицеров подразделения, и ступая с ними, бодро сказал. – Пойдёмте, посмотрим, как вы тут живёте.