Властью Песочных Часов

2. ПРОВЕРКА

Спустя мгновение дверная панель стала полупрозрачной.

— Да? — раздался мягкий женский голос.

Нортону совершенно не было видно лица незнакомки; конечно, стекло позволяло смотреть только в одном направлении.

— Гм-м… меня прислал Гавейн.

Вот идиотское положение!

Дверь скользнула в сторону, и Нортон увидел женщину, стоявшую в дверном проеме. Волосы ее, как и глаза, имели медовый оттенок. Она была изумительно сложена, лицо умное и привлекательное… Самое прелестное создание из всех, кого ему доводилось встречать!

Орлин изучающе смотрела на посетителя. Ее глаза лучились.

— О, я боялась, что в один прекрасный день это случится, — промолвила она.

— Это была не моя идея, — ответил Нортон. — Я пойду.

— Нет, — возразила она. — Вы не виноваты! Просто я не готова.

— Поскольку я не подхожу, то не буду больше вам надоедать. — Нортон чувствовал себя неловко, жалел, что пришел сюда, а кроме того, он привык иметь дело с женщинами совершенно иного сорта и понятия не имел, как следует вести себя с такими.

— Нет, подождите, — быстро сказала Орлин. — Я имела в виду не… Садитесь, пожалуйста. Выпейте чаю.

— Спасибо, это не обязательно. Я вторгся без приглашения. Все происходящее…

Он отвернулся и замолчал.

Гавейн находился прямо позади него — раскинул руки, отрезая путь к отступлению. Нортону не хотелось уходить сквозь призрак.

Орлин поднялась и взяла его за руку. Прикосновение девушки было легким, нежным и совершенно уместным; у него тут же возник мысленный образ фарфоровой статуэтки, невообразимо изящной, прекрасной и холодной.

— Пожалуйста, — повторила она.

— Он задумал все это, — сказал Нортон, указывая на Гавейна.

— Вам не следует так говорить, — произнесла Орлин. Голос ее звучал слегка раздраженно. — Не следует оправдываться.

— Нет, следует! Он ваш муж! Я просто не могу… Даже если бы я отвечал вашим требованиям, все равно так не годится…

— Мой муж мертв, — сказала она.

— Я знаю. Именно поэтому… — Нортон пожал плечами, смущенный своими чувствами, желая снова очутиться в лесу. — Как вы можете смотреть ему в лицо?..

— Я? — вспыхнула Орлин. Она относилась к тому типу женщин, которые в гневе столь же хороши, как и в счастливых обстоятельствах. — А как вы, мужчины, можете рассказывать все друг другу и использовать смерть великого воина, чтобы попытаться… попытаться!..

— Но он меня попросил! — воскликнул Нортон. — Гавейн сам привел меня сюда! Спросите его! Он вам скажет!

Орлин посмотрела Нортону в лицо, потом обиженно отвернулась. Он чувствовал себя монстром, который только что оторвал крылышки дюжине прекрасных бабочек.

— Она не может видеть меня, — сказал Гавейн. — И не может слышать меня. Я вам говорил. Она по-настоящему в меня не верит.

Нортон был потрясен.

— То есть она думает, что все это просто махинация, чтобы воспользоваться?..

— Я говорил вам, что вы должны представиться сами, — напомнил ему призрак. — Она готова принять вас, не тяните, а то испортите все дело.

Нортон снова повернулся к Орлин:

— Вы действительно не можете ни видеть, ни слышать Гавейна?

— Конечно, нет, — ответила девушка. Лицо ее по-прежнему было обиженным.

— Мне знаком только его портрет. — Она жестом указала на заключенный в раму портрет Гавейна.

Нортон повернулся, чтобы лучше разглядеть. Это был Гавейн, одетый в доспехи, с нарисованным на щите драконом. Отважный борец с чудовищами.

— Все это неправильно, — покачал головой Нортон. — Мне кажется, я оскорбил вас, Орлин. Я не понял… ситуации. Я прошу прощения и ухожу.

— О, вы не должны уходить! — протестующе воскликнула девушка. — Мне в самом деле безразлично, что привело вас сюда. Вы так ярко светитесь! Я никогда не ожидала увидеть…

— Я свечусь?

— Сила ее магии, — донесся голос Гавейна. — Предназначенный ей человек светится. Вы светитесь, все в порядке.

— Трудно объяснить… — сказала Орлин. — Это не означает, что человек мне нравится. Просто объективно он… — Она беспомощно развела руками.

— Кажется, я понял, — произнес Нортон. Когда он увидел, как она прекрасна, то подумал, что будет отвергнут; теперь он был не в состоянии отказаться от предложенного, хотя сложившееся положение по-прежнему вызывало у него беспокойство. — Наверное, я все-таки выпью чаю.

Он снова шагнул в комнату.

Орлин закрыла за ним дверь, к облегчению гостя оставив призрак за порогом. Нортон сел в удобное кресло, в то время как девушка поспешно вышла в небольшую кухню, чтобы приготовить чай.

Проблема состояла в том, что она была слишком прелестна, слишком хороша собой. У Нортона возникло такое чувство, словно своим прикосновением он может ограбить ее. Это не женщина на одну ночь, и было бы преступлением обращаться с ней подобным образом. В особенности если учесть, что она не подозревала об активном участии во всем этом призрака. Она думала, что он, Нортон, просто из тех мужчин, которые пользуются в своих интересах положением вдовы. Ну, не совсем вдовы. Но это-то его и беспокоило.

Все плохо. За исключением одного: она видела, что от гостя исходит сияние. Орлин не обязана принимать его. Она могла велеть ему уйти, и он бы ушел. Почему она сочла, что он подходит? Обладает ли она настоящей магией, или это предлог для знакомства? Она казалась идеальной женщиной, однако внешность часто бывает обманчивой. Особенно если в деле замешан призрак.

Орлин принесла чай в старинном чайнике. Время было совсем не для чаепития, но какое значение сейчас имело время? Требовалось лишь занять руки и глаза — чтобы чувствовать себя свободнее. Нортон подозревал, что в этом и заключается истинное назначение чаепития.

Но в перерывах между глотками необходимо вести светскую беседу. Как долго они смогут откладывать главный предмет разговора?

В отчаянии водя взглядом по комнате, Нортон заметил большую книгу, толстый фолиант с огромным количеством иллюстраций и практически без текста — в современных богатых домах не принято много читать.

Нортон потянулся за книгой.

— О, это путеводитель по головоломкам в картинках, — быстро сказала Орлин. — Технология искусства магии. Я плохо разбираюсь в головоломках. Я с большим трудом понимаю их.

— А я головоломки люблю.

Нортон открыл книгу. На первой картинке был изображен участок городского парка, деревья казались почти живыми.

Почти? Нортон видел, как трепещут на ветру их листья. Это была движущаяся трехмерная картинка; вглядываясь в задний план, читателю приходилось смещать фокус зрения. Нортон слышал о таких книгах с голографическими иллюстрациями, но ему не доводилось прежде держать их в руках.

Он ткнул для пробы указательным пальцем в картинку, и поверхность страницы пропала с глаз. Его палец проник за пределы этой поверхности, не встречая никакого сопротивления. Он испуганно отдернул руку.

— Это окно в парк, — пояснила Орлин. — Вы можете выбраться через него, если сумеете пролезть.

Впечатляющая магия!

Нортон перевернул страницу. Дальше был изображен нижний транспортный центр с лентами эскалаторов, ведущих к передатчикам материи. Люди сходили с лент, вставляли свои жетоны в щели передатчиков и двигались к местам назначения. Большие часы на стене показывали текущее время и дату; это была настоящая жизнь!

Нортон подумал, что если бы он смог каким-нибудь образом втиснуться в эту картинку, то сумел бы затем выбраться через окно в другой город или на другую планету. Нет, у него не было необходимого жетона и не было денег, чтобы купить его. Жаль, ведь он любил исследовать неизведанное, и появись у него когда-нибудь возможность отправиться в межпланетное путешествие…

Он перевернул страницу. На следующей картинке-окне была изображена другая планета: ярко горящая солнечная сторона поверхности Меркурия. Она была такой яркой, что от листа, казалось, исходил жар. Нортон коснулся пальцем ближайшего обожженного солнцем камня и тут же отдернул руку — камень был горячим!

— Вы сказали, это просто путеводитель по загадкам? — спросил ошеломленный Нортон.

Орлин грациозно поднялась с места и пошла по направлению к шкафу. Платье ее при этом зашуршало, и Нортон только сейчас обратил внимание на одежду девушки. Свободное золотисто-рыжее платье было скорее удобным, чем нарядным, но оно удивительно шло ей. Правда, Нортон подозревал, что она выглядит восхитительно во всем, что бы ни надела.

Орлин поднесла коробку.

— Это составная картинка-загадка, — объяснила она, отодвинула в сторону чайник и чашки и поставила коробку на стол.

Нортон снял крышку. Коробка была наполнена яркими плоскими фрагментами, которые действительно очень походили на кусочки составной картинки-загадки, но они были полны жизни. Движущиеся изображения?

Он взял один из фрагментов и, прищурясь, посмотрел на него. Достаточно отчетливо были видны несколько листочков дерева. Они по-настоящему трепетали, словно бы на ветру. Это была деталь первого рисунка книги.

— Но в этой книге множество сцен, — сказал Нортон.

Орлин прикоснулась к кнопке, расположенной на стенке коробки. Неожиданно изображение на фрагменте, который держал в руках Нортон, изменилось. Теперь это была часть стены подземной транспортной станции. Он посмотрел на остальные кусочки, лежащие в коробке, и увидел на одном из них изображение станционных часов. Минутная стрелка показывала такое же время, как и на часах Нортона. Это был не просто фрагмент игры — часы шли точно.

— Здесь находятся все сцены, — сказала Орлин. — Надо только выбрать какую-нибудь по желанию или поменять ее в середине игры. Существует еще одна кнопка, с помощью которой можно изменять очертания фрагментов так, чтобы они не казались слишком знакомыми. Это очень увлекательное занятие, в особенности когда законченная головоломка достаточно большая, чтобы через нее мог шагнуть и войти в сцену живой человек.

— Наука и магия сливаются быстрее, чем я думал! — воскликнул пораженный Нортон.

— Да, они всегда в значительной степени были одним и тем же, — заметила Орлин. — Когда-то Теория Поля объединила пять основных сил, включая магию…

— Похоже, я потратил слишком много времени в девственной природе!

— Девственная природа тоже хороша, — сказала Орлин. — Мы не должны жертвовать старыми ценностями ради новых.

Нортон по-новому взглянул на нее.

— Вам нравится девственная природа? — Он вспомнил замечание Гавейна по поводу ее влечения к животным.

— О да! В поместье есть парк; я часто хожу туда. Почему-то там мне менее одиноко, чем в городе.

Какое она вызывала восхищение!.. Но Нортон все еще не был уверен. Он не обладал способностью судить о людях по магическому свечению.

— Давайте составим эту головоломку, — предложил Нортон. — Картинку парка.

— Давайте! — улыбнувшись, с радостью согласилась Орлин.

Это звучало обнадеживающе. Она хотела, чтобы он остался. В противном случае она не согласилась бы на подобное предложение — игра может занять не один день. А он хотел остаться. Не обязательно для того, чтобы выполнить просьбу призрака, а для того, чтобы выяснить возможность этого. Идея Гавейна в известной степени уже не казалась ему такой безрассудной.

Они кропотливо трудились над головоломкой, сначала сортируя фрагменты парка по цвету, затем выстраивая кусочки в ряд, чтобы получить края картинки. Нортон не был новичком в этом деле, правда, ранее ему приходилось сталкиваться лишь со старыми картинками-загадками. Эта была новая разновидность магической картинки, но основной принцип подбора фрагментов остался прежним. Картинка была похожа на рассказ с правилами построения, которые зависели от развития сюжета.

Оказалось, что Орлин хорошо определяет цвет и очертания фрагментов и способна помещать их в нужное место. Она сказала, что ей помогает магия; нужные фрагменты начинали светиться. Нортон ничего этого не видел, но точность, с которой Орлин выбирала отдельные детали из огромной груды, заставляла поверить в это. Им хорошо работалось вместе.

Нортон взглянул на часы и обнаружил, что пролетело уже три часа. Они закончили кайму и большую часть лесной тропинки и сейчас трудились над двумя деревьями, но впереди предстояла еще долгая работа. Легкость, с которой они заполнили края и проложили тропинку, была обманчива; плотная одноцветная масса остального пространства картинки заполнялась гораздо медленнее.

— Наверное, лучше сделать перерыв, — сказал Нортон.

— Да. Позвольте предложить вам пижаму. — Они оба поняли, что он остается здесь на неопределенное время. Это безмолвное соглашение было достигнуто, когда головоломка начала приобретать контуры. Детали соглашения, как и сама головоломка, остались в самом зачаточном состоянии.

Нортон обычно не пользовался пижамой, но он не стал спорить. Он был гостем этого поместья, и здесь нельзя было завалиться спать в своей одежде.

— Пижаму? У вас есть здесь мужская одежда?

— Это пижама Гавейна, — мягко сказала Орлин. — У вас почти тот же размер, и я уверена, он бы не возражал, чтобы вы ею воспользовались.

Несомненно так. Нортон подавил дурные предчувствия и взял пижаму.

Орлин показала ему хорошо обставленную комнату, отделенную от ее собственной; их взаимоотношения не развились до критического периода. Нортон с первого взгляда определил, что она не относится к женщинам на одну ночь. Он вдруг перестал быть лихим соблазнителем. Как бы там ни было, он пройдет весь путь.

Нортон почувствовал, что устал; день действительно оказался очень длинным. Он разделся, шагнул в ультразвуковой душ, вышел оттуда сухим и чистым. Затем облачился в пижаму Гавейна. Нортону стало неприятно при мысли о некоем символизме этого действия. Пижама сидела на нем мешковато.

Он лег в постель и осознал, что попал не в обычную ночлежку, к которой привык. Это было ложе из маслянистой губки. Под воздействием его веса масло выдавливалось, но не тотчас, а постепенно; это скорее походило на погружение в жирную грязь. Воистину грязь была превосходным материалом, как это инстинктивно чувствуют дети, несмотря на сильное давление со стороны матерей. Она достаточно плотная, чтобы не дать утонуть, и в то же время достаточно податливая, чтобы обеспечить свободу действия. Не говоря уж о том, что в ней можно упоительно барахтаться, комком грязи славно залепить в приятеля, и вообще это замечательная краска для разрисовки всего тела. Конечно, эта постель не была грязью, ею нельзя было брызгаться, но ощущение было похожим. Нортон с удовольствием погрузился в ложе, ощущая, как оно обволакивает его.

— Ну, как успехи? — услышал он голос.

Нортон раздраженно открыл глаза. Около кровати ожидающе стоял призрак Гавейна.

— Я почти забыл о вас, — сказал Нортон.

— А я, конечно, о вас не забыл! — ответил призрак. — Прошло три часа — вы произвели моего отпрыска?

— Какого дьявола вы здесь делаете? — спросил Нортон. — Я думал, вы не можете войти в это жилище.

— Вы неправильно поняли. Я не могу зайти в комнату, где находится моя жена, и она не может напрямую воспринимать меня, где бы мы ни находились. Но я могу в ее отсутствие войти в свой дом. Я часто это делаю.

— Она отсутствует? Я думал, что она в своей спальне.

— Да, так оно и есть. Она отсутствует в этой комнате, — внес ясность Гавейн. — Если она войдет, я вынужден буду исчезнуть. Я просто шагну сквозь стену.

Нортон подумал еще кое о чем.

— Я слышал, что увидеть призрака — к смерти. Вот почему люди не любят встречаться с ними! Из этого следует, что я умру?

— Да, можно так сказать, — рассмеялся Гавейн. — Конечно, вы умрете — наверное, лет через пятьдесят. Каждый человек умирает. Но то, что вы увидели меня, ни на йоту не приблизит вашу кончину, если, конечно, вы не умрете от страха. — Он прикоснулся к уголкам губ и растянул их в гротескной гримасе. Так как он был бестелесным, то мог растянуть рот шире лица. — Я не тот тип призрака. Вот Молли Мэлоун из Кильваро — она и в самом деле прекрасный призрак! Не будь я женат…

— Ладно, теперь о том, что касается вашего вопроса, — отрывисто сказал Нортон. — У меня не было никаких интимных отношений с Орлин. Она необычная женщина, как и вы — необычный призрак. И я не могу гарантировать ни то, что у меня будут с ней отношения этого рода, ни того, когда это произойдет.

— Ну вот что, парень! — негодующе сказал Гавейн. — Ты пользуешься гостеприимством моего поместья. Ты находишься здесь для того, чтобы выполнить задание.

— Я считал, что нахожусь здесь для того, чтобы оказать тебе услугу.

— Это одно и то же. Сделав свое дело, ты покинешь поместье. Правда, сначала я научу тебя, как убивать драконов.

— Да, но Орлин не дракон! Она действительно славная женщина, совершенно не склонная к авантюрам. Если она решит, что не желает этой услуги, я не собираюсь брать ее силой.

— Как ты думаешь, для чего она находится здесь? — спросил Гавейн. — Она такой же гость моего поместья!

— Она же твоя жена! — закричал Нортон. — Она имеет полное право находиться здесь!

— Нет — если не произведет наследника! Послушай, Нортон, я нахожусь в безвыходном положении, пока не получу истинного наследника. Она должна как можно скорее родить его.

— Ладно, почему ты тогда не женился на какой-нибудь шлюхе, готовой раскинуть ноги перед любым мужчиной? Почему навязался этой славной девушке?

— Я уже говорил тебе, — запальчиво отвечал призрак. — Существуют нормы, которые надо соблюдать. У нашей семьи благородная родословная.

— У меня тоже есть нормы, которые я должен соблюдать. И у твоей жены…

— Так или иначе, ее выбрал не я, а моя семья. Они…

Не договорив фразы, призрак исчез. Нортон удивленно обвел взглядом комнату и увидел в дверном проеме Орлин.

— У вас все в порядке, Нортон? — встревоженно спросила она. — Я услыхала, что вы кричите…

Она не могла слышать призрака! Ему не следовало забывать это. Что она могла слышать? Нортон почувствовал, что его шею и щеки начала медленно заливать краска.

— Я… я думаю, вы не поверите, если я скажу вам, что разговаривал с призраком?

— Мне, право, не хотелось бы…

— Ну тогда считайте, что это был страшный сон, Сожалею, что побеспокоил вас.

Орлин посмотрела на него с сомнением:

— Вы такой хороший человек. Вы в самом деле страдаете от…

Нортон засмеялся, это получилось у него очень искренне.

— Откуда вам знать, что я хороший человек? Я самый обычный человек, может быть, и до обычного не дорос — мне всегда не везло в жизни, я ничего не добился. Не то что вы.

— О нет! Я ничего собой не представляю! — протестующее воскликнула она.

— Вы светитесь!

Нортон изучающе посмотрел на нее. На Орлин был бело-розовый пеньюар, волосы цвета меда рассыпались по плечам. В ней сквозило что-то необычайно притягательное, и дело было не в ее красоте или чувственности. Но Нортон подавил в себе влечение и вместо этого решил бросить ей вызов.

— Вы не верите, что я могу видеть призрака, однако предлагаете мне поверить, что вы видите сияние? А это в сущности одно и то же.

Орлин с трудом улыбнулась:

— Я так не считаю. Ко мне приходило так много мужчин с рассказами о том, что они видели привидение моего мужа, хотя я знаю — это просто грубая мужская игра. Мне хотелось бы верить, что вы другой.

Почему-то Нортон чувствовал себя довольно неважно.

— Я видел призрака, но это не обязательно означает, что я согласен с тем, что он сказал.

— Я вижу сияние, — сказала Орлин. — Но я не… — Она улыбнулась. — Спокойной ночи, Нортон.

— Спокойной ночи, Орлин.

Она вышла и закрыла за собой дверь.

Снова появился Гавейн.

— Я вижу проблему, — сказал он. — Никто из вас не является убийцей дракона; вам просто не по нраву приступать к делу незамедлительно. Но если она сказала, что ты светишься, значит, она приняла тебя. Теперь это вопрос времени. Все, что от тебя требуется, — это оставаться здесь и…

— И быть на содержании у женщины, — закончил Нортон. — Я считаю, что такое предложение трудно принять.

— Это мое поместье, черт подери! — выругался Гавейн. — Здесь все принадлежит мне. Орлин не наследница; наследником может быть только сын, которого она родит. Она знает это.

— А, предположим, будет дочь?

— Что? — Призрак казался озадаченным.

Нортон начал осознавать тот факт, что цель Гавейна совершенно не совпадала с желанием Орлин. Он хотел сохранить поместье; она хотела пристойного человеческого положения. Он хотел сына, чтобы тот стал продолжателем его рода; его не интересовал сын как личность. Она же наверняка хотела хорошего ребенка, который был бы радостью ее самой и семьи Гавейна, всего мира, честью рода. Его заботили деньги и власть, ее — достоинство и любовь. Она предпочла бы иметь привлекательную, умную и ласковую девочку, похожую на нее, в то время как Гавейн счел бы оскорблением появление кого-либо, кроме крепкого отважного парня — такого, как он сам. Симпатии Нортона склонялись к женской точке зрения.

Но он находился здесь по велению призрака, и точка зрения Гавейна имела преимущество.

— Я постараюсь выполнить то, что тебе надо. Но я не буду торопить события. Не потому, что я хочу попользоваться твоим поместьем, а в силу убеждения, что твоя жена лучше, чем ты о ней думаешь. Я хочу выбрать правильный путь.

— Я хочу того же, — сказал Гавейн, и в голосе его сквозила обида. — Я хочу, чтобы мой сын был лучше всех.

Нортон ничего не сказал на это. Когда он пытался понять действующие здесь силы, ему не становилось легче. Впрочем, остаться здесь — лучший способ узнать Орлин и, когда представится благоприятная возможность, сделать то, о чем просит призрак. И в то же время все надо сделать как Можно быстрей, пока он не слишком привяжется к ней. Насколько все было бы легче, будь она авантюристкой или шлюхой!

Нортон закрыл глаза, и Гавейн больше не заговаривал с ним. Вскоре он уснул, погруженный в комфорт постели, словно в грязевую ванну.

Ему снилось, что он снова у окна-головоломки, пытается сложить разрозненные фрагменты. Когда он пристально смотрел на нее, определяя контуры, они вдруг начали изменяться, приобретая очертание обнаженной женщины — у этой женщины были волосы цвета меда и такие же груди. В смущении он пытался отвести взгляд от этой невыразимой прелести. Он делал это не от того, что ему не хотелось смотреть на такое тело; он боялся совершить насилие над скромностью Орлин.

Но очертание тела увеличилось до натуральных размеров, превратясь в живую женщину, обнаженную и нестерпимо желанную. Нортон попытался положить ее на место — ведь его руки все еще находились на картинке, обхватывая женщину, — но обнаружил, что его тянет по направлению к ней. Вот-вот он выпадет через картинку в мир головоломки… Что с ним тогда будет? Он в отчаянии оттолкнул ее, и она упала на пол и разбилась на тысячи кусков, и он знал, что осколки эти уже никогда не собрать вместе, как ни старайся он подобрать их друг к другу.

Нортон проснулся… Рядом с ним находилась Орлин. Она села на кровать, обняла его за плечи. Сквозь свою пижаму и ее пеньюар он чувствовал прижавшиеся к нему теплые груди.

— Проснитесь, проснитесь, Нортон, все в порядке! — успокаивала она его.

Если бы во сне кричал ее ребенок, она успокаивала бы его так же.

— Я проснулся, — сказал Нортон. — Вам не надо… вам не следует находиться здесь.

— Я не могу позволить, чтобы вы страдали, — сказала Орлин. — Это снова был призрак?

— Нет, на этот раз нет. Просто плохой сон. Боюсь, что я — не слишком хорошая компания.

— Вы так ярко светились!

Нортон закашлялся.

— Это ложное свечение! Мне снились вы… что я разрушил вас, сам того не желая.

— Нет, свечение не ложное, — настойчиво сказала Орлин. — Я знаю, что вы созданы для меня. В самом деле, не будь я замужем… — Она расстроенно прервала себя. — О, я не должна говорить такие вещи!

— Думаю, мне не следует больше оставаться здесь, — сказал Нортон. — Вы такая славная… Я не хочу быть орудием… источником неприятностей для вас.

— Вы и не станете источником неприятностей, — уверенно сказала Орлин. — Я знаю.

Она верила в свое свечение. Но у Нортона стоял перед глазами его сон. В прошлые времена люди, которых считали здравомыслящими, с пренебрежением относились к снам, как к простым видениям внутренних событий, однако недавние исследования подтвердили их магические свойства. Нортон не был уверен, что его сон пророческий, но он не хотел испытывать судьбу.

— И все же, я думаю, будет лучше, если я уйду.

— О, Нортон, пожалуйста, не делайте этого! — воскликнула Орлин. — Так трудно все время находиться одной! Вы первый честный человек. Я сделаю все, что вы хотите…

— Орлин, я не пытаюсь принудить вас! Я пытаюсь защитить вас. Может быть, от самого себя. И лучшее, что я могу сделать, — это оставить вас.

— Уже утро, — неожиданно сказала она. — Пойду приготовлю завтрак.

— Спасибо. А потом я уйду.

Орлин встала и поспешно вышла из комнаты. Нортон поднялся, воспользовался различными приспособлениями в ванной комнате… и обнаружил отсутствие своей одежды. Очевидно, Орлин забрала ее, чтобы почистить. Идеальная домашняя хозяйка!

— Что же теперь делать? — задал он себе риторический вопрос.

— Воспользуйтесь моей одеждой, — ответил на вопрос Гавейн. — Она будет вам как раз впору. Я более мускулистый, но фигуры у нас похожи.

Нортон понял, что у него нет иного выхода. С помощью призрака он надел на себя брюки, рубашку, комнатные туфли и роскошный халат. Вся одежда была из прекрасного материала и великолепно сшита; все вещи были помечены маленькой фигуркой вышитого золотом дракона.

— Да, вы действительно богаты, — пробормотал Нортон.

— Определенно, — согласился Гавейн. — Я не вхожу в список пятисот богатейших людей, но являлся кандидатом. Если бы я прожил дольше… — Призрак замолчал, вид у него стал задумчивый. — Мой сын не будет испытывать недостатка ни в чем. Если он захочет, то сможет купить себе сенаторское место. Я понимаю, что политика более выгодное дело, чем убийство драконов.

— Тем лучше для вашего ребенка, — коротко сказал Нортон. — Я не уверен, что приму участие в его появлении на свет.

— Орлин не позволит вам уйти, — предостерег его призрак. — Она знает, что вы именно тот, кто нужен.

— Как она может не дать мне уйти?

Гавейн поджал губы.

— Вам следовало бы немного разбираться в уловках женщин!

Нортон ринулся вон из комнаты.

Завтрак был готов: свежие ярко-зеленые оладьи из грибов с венерианской фермы и настоящий пчелиный мед. Это впечатляло. Нортон вынужден был улыбнуться и успокоился. Он присоединился к Орлин, сидящей за столом.

Трогательная семейная картина. Он никогда не был семейным человеком, но сейчас это казалось ему довольно приятным. Орлин очень шел ее зеленый домашний халат, волосы были связаны сзади алой лентой. Зеленый халат, волосы цвета меда — и на столе мед и зеленые оладьи. Она сделала это бессознательно? Но лента…

Алая?

— Есть старая песня про алые ленты…

— Да, — кивнула Орлин. — Вы сможете услышать ее после завтрака.

— У вас есть запись?

— Нет, — таинственно улыбнулась Орлин.

После завтрака она показала ему другую комнату. Здесь стоял роскошный рояль. Орлин села за рояль и заиграла. Играла она чудесно.

— Откуда у вас такой талант? — спросил пораженный Нортон, когда звуки умолкли.

— Это не талант. Я упражнялась с шести лет, а особенно много играла с тех пор, как вышла замуж. Это помогает скоротать время; когда я играю, я не чувствую себя такой одинокой. Как бы там ни было, умение играть необходимо дебютанткам.

— Вы были дебютанткой? Как вы попали… в такое положение?

— Вышла замуж за призрака? Это устроила моя семья, но я не возражала. Семья Гавейна имеет большие связи, и я тоже хочу для своего ребенка самого лучшего. Лучшей партии мне было не найти.

— Но выйти замуж за мертвеца!

— Призрак не многого требует от девушки. Я отношусь к этому как к раннему вдовству, однако без чувства потери. Я никогда не знала его живым.

— Но… вы должны…

— Я всегда хотела иметь семью. Останься он живым, было бы то же самое.

— Если бы он был жив, вы бы знали, что получаете. А так…

— Я знаю, — сказала девушка. — А так у меня есть выбор. Я могу выбрать лучшего отца для моего ребенка, не задумываясь о его богатстве или происхождении.

— Свечение? По правде говоря, я сомневаюсь…

Орлин состроила прелестную гримасу:

— Вы доказываете существование призрака, а я доказываю, что существует свечение.

На самом деле Нортон верил, что она видит свечение; он заметил его, когда трудился над головоломкой. Но он помнил и свой кошмарный сон. Эти два явления — ее позитивное зрение и его негативное — могли уравнять друг друга, поставив будущее под серьезное сомнение.

— Почему вы просто не отдадите мне мою одежду, чтобы я имел возможность уйти? Тогда никто из нас не должен будет ничего доказывать.

— Вы в самом деле хотите уйти?

— Нет, но так будет лучше.

— А еще говорят о женской логике!

Нортон невольно улыбнулся:

— Я пытаюсь поступить правильно, по своему разумению, хотя признаю, что не могу сейчас объяснить, чего именно я боюсь. Слишком сильно полюбить вас, чтобы… Вряд ли я здесь нахожусь именно для этого.

— Полюбить слишком сильно, чтобы… Что?

— Чтобы потом уйти.

Орлин некоторое время молча смотрела на него, и Нортон испугался, что говорил слишком откровенно. Она замужем за призраком; что она знает об интимных отношениях между женщиной и мужчиной?

— Вы должны будете уйти?

— Конечно! Я здесь только для…

— Но потребуется некоторое время, чтобы убедиться, что дело сделано.

Нортон не подумал об этом.

— Вы бы хотели, чтобы я остался… после?

— Думаю, да.

— Вы так уверены во мне? Ведь вы едва меня знаете?

— Свечение не лжет.

— Тогда нам лучше обменяться нашими доказательствами.

Это было действительным оправданием для того, чтобы изменить свое решение. Орлин победила его, не прилагая усилий.

— Мне, вообще-то, не нужны доказательства, — сказала она. — Слишком многие утверждают, что видели призрака. Я только высказываю свою точку зрения.

— Боюсь, что мне требуются доказательства, чтобы найти себе оправдание, — вздохнул Нортон. — Призрак Гавейна попросил меня прийти сюда, и я хочу, чтобы вы поверили в это. Это важно для меня, это доказывает, что я не самозванец. Мне нет дела до того, насколько сильно мое свечение; я пришел сюда только по его просьбе.

— Но как вы объясните, что только вы можете видеть призрака?

— Другие тоже видят, можете у них спросить.

— Нет, я знаю, что все они рассказывают одинаковые истории, чтобы подразнить меня. Считается, что женщины такие легковерные!

Нортон задумался.

— Хорошо. Раз это поместье Гавейна, он должен быть хорошо знаком с каждой его мелочью. Он может рассказать мне такое, что я не смогу узнать больше ни от кого. Задайте мне какой-нибудь вопрос, ответ на который может знать только Гавейн.

Орлин нахмурилась:

— Вы настаиваете на этом, Нортон?

— Настаиваю. Я должен доказать вам, что именно он повинен в моем появлении здесь. Не хочу, чтобы вы верили мне на слово.

Девушка задумалась, склонив голову набок. Длинные локоны упали ей на лицо. Нортон подумал, что это сделало ее еще более привлекательной.

— Я тоже не все здесь знаю, как и вы. Хорошо, пусть он перечислит предметы, находящиеся в… — она обвела взглядом комнату, — в этом сундуке. — Орлин показала на стоявший рядом с роялем богато украшенный сундук.

— Я спрошу у него, — согласился Нортон. — Но чтобы поговорить с ним, мне надо выйти в другую комнату. Гавейн утверждает, что не может находиться в одном помещении с вами.

— Я сомневаюсь, что он находится со мной в одном мире!

— По-видимому, чтобы говорить с вами обоими, я должен стоять в дверном проеме. Вы согласны?

— Как хотите. — Очевидно, она полагала, что из этого ничего не выйдет.

Нортон направился к дверному проему между двумя комнатами. Орлин осталась стоять около рояля.

— Эй, Гавейн! — позвал Нортон. — Ты появишься? — Он опасался, что призрак поставит его в затруднительное положение, уклонившись от испытания.

Но Гавейн неожиданно возник перед его взглядом.

— Отличная мысль, Нортон! Я буду счастлив доказать ей свое существование!

— Будьте так любезны. Орлин, он здесь. Спрашивайте.

— Вы его видите? — спросила Орлин, поднимаясь с места и приближаясь к дверному проему.

— Да, но не надо входить в другую комнату, а то он исчезнет.

Она остановилась у дверного проема.

— Я не вижу его.

— Но он видит вас, — сказал Нортон.

— Даже когда вы не смотрите?

— Конечно, — сказал Гавейн.

— Он сказал, да, — сообщил Нортон.

— Очень хорошо. Тогда давайте попробуем вот что: вы закроете глаза и отвернетесь от меня, а он пусть скажет вам, что я делаю.

— Хорошо. — Нортон стал лицом к призраку и закрыл глаза.

— Она держит правую руку над головой, — сказал Гавейн.

— Он говорит, что вы держите правую руку над головой.

— Теперь она пишет в воздухе, я не могу прочесть, что именно, потому что вижу это в зеркальном отражении.

Нортон передал сказанное.

— О, — испуганно сказала Орлин.

— Хорошо, теперь она повернулась, — сказал призрак. — Теперь я могу читать через ее плечо. ЭТО НЕЛЕПО.

— Это нелепо, — повторил Нортон.

Орлин молчала, но он слышал шорох.

— Послушайте! — воскликнул Гавейн. — Она раздевается!

— Что она делает? — теперь пришла очередь испугаться Нортону.

— Великий дракон! — воскликнул призрак. — Как жаль, что я не живой! Я не представлял, что она так сложена!

— Он говорит, что вы раздеваетесь, — сказал Нортон. — И что у вас великолепная фигура.

— О, она поспешно одевается, — с сожалением произнес Гавейн. — Хотел бы я быть на вашем месте!

— Он говорит…

— Я догадываюсь! — перебила Нортона Орлин.

— Да, но он ваш муж, — сказал Нортон. — И поскольку он не может находиться с вами в одной комнате, у него до этого времени не было возможности увидеть…

— Это грубое замечание, — сказала Орлин. — Что находится в сундуке около рояля?

Нортон опустил руки; он бессознательно поднял их, чтобы прикрыть свои закрытые глаза.

— Гавейн, скажи нам…

Призрак пожал плечами:

— По правде говоря, я не помню. Я большую часть времени отсутствовал, убивал драконов. За домом следила экономка.

— Он сказал, что не помнит, — передал Нортон.

— Так я и думала!

— Но я могу проверить, — сказал Гавейн. — Пусть она выйдет из комнаты, и я проверю содержимое.

— Он говорит, что может проверить это сейчас, если вы выйдете в другую комнату, — сказал Нортон.

Орлин прошла мимо Нортона и вышла. Призрак тут же исчез и появился в освобожденной ею комнате, затем подошел к сундуку и погрузил руки в полированное дерево.

— Представьте себе, — весело воскликнул он, — это мои старые трофеи! Лучший убитый в году дракон и тому подобные штуки. Это должно быть во всей красе выставлено на камине!

Нортон передал все сказанное.

— Вот как? Я хочу посмотреть! — воскликнула Орлин.

Девушка вернулась в комнату, меняясь местами с призраком, и попыталась поднять крышку сундука. Та не сдвинулась с места.

— Он заперт!

— Ключ в моей спальне, — сказал Гавейн, — в левом ящике комода, если только дура горничная не переложила его в другое место.

Нортон передал сказанное Орлин, которая тут же принесла ключ и отперла сундук. Внутри находились трофеи, как и было описано.

— Это правда! — сказала она. — Вы не могли этого знать, Нортон! Я не знала этого! Если только прошлой ночью вы не взяли ключ и не… Но нет, сундук никто не трогал.

— Спросите еще что-нибудь, — предложил Нортон. — Я уверен, что мы сможем удовлетворить вас.

— Я попробую другое, — решила Орлин. — Как зовут сестру Гавейна?

— У меня нет сестры, — ответил Гавейн.

— Он сказал, что у него нет…

— Каково девичье имя его матери?

— Тримбли.

— Тримбли, — сказал Нортон.

— Когда она вышла замуж?

— Четырнадцатого июня, — сказал Гавейн. — В три тридцать пополудни, на церемонии не было посторонних. Их венчал преподобный отец Ломбард. На свадебном пироге был изображен дракон, стоящий на задних лапах и выдыхающий столб «огненной воды». Все гости упились этой водой, включая и моего отца; он нализался до потери сознания, и моя мать первую неделю медового месяца не разговаривала с ним. Я имел счастье быть зачатым в это время!

Нортон подробно повторил все.

Орлин капитулировала:

— Вы видите призрака! Теперь я допускаю это! Ладно, настал мой черед доказать существование сияния.

— Просто сияния? — спросил Нортон. — Я освещаю полумрак?

— Нет, это не такое сияние. Это… Вы слышали о людях, которые способны словно превращать других в животных? Они пожимают руку встречному, и тот чувствует свою руку как бы придатком животного, на которого он больше всего походит — волчьей лапой, плавником акулы или чешуей змеи Но все это не на самом деле, а фигурально. Животные вовсе не такие плохие. Пользуясь этой магией, можно определить свойства характера другого человека, узнать, порочен ли он, жаден или труслив. Мне о том же говорит некое видение. Я могу определить, кто идеальный спутник для меня или кого-либо другого. Я вижу светящуюся ауру. Нужно лишь настроиться на определенного человека, а затем рассматривать других как бы через его сознание. Вы меня понимаете?

— Боюсь, что нет, — покачал головой Нортон. — Только я не представляю собой ничего особенного; существует множество гораздо более достойных кандидатов на брак.

— Но вы не кандидат на брак. Вы…

— Не имеет значения, кто я! Я начинаю понимать ваше намерение. Вам в самом деле нужен мужчина, который не останется с вами надолго.

— Который не намерен жениться. Большинство из тех, кто приходил, не многого стоят. Вы не такой. Конечно, будь я не замужем и пожелай вступить в брак, мое положение было бы другим. Мне понадобился бы не только хороший любовник, но и хороший кормилец семьи. Тогда, может быть, вашего свечения было бы недостаточно.

— Уверен, что я не подошел бы! Я банкрот!

— Поэтому надо определенным образом настроиться. Когда я впервые увидела вас, вы светились так ярко, что я поняла: вот кто мне нужен. Но я не была готова. А вдруг в настройку вкралась ошибка, подумала я. Конечно, я знала, что мне следует делать, но все произошло так внезапно. Я поняла: жизнь моя изменилась, пришло время зачать наследника. Теперь я свыклась с этой мыслью. Видимо, часы, проведенные над головоломкой, помогли мне, и скоро…

— Почему бы нам не выйти на улицу — вы покажете мне свечение на других, — предложил Нортон.

— Хорошо. Я только переоденусь. — Девушка поспешила в спальню.

Снова появился Гавейн.

— Делаешь успехи! — с удовлетворением сказал призрак. — Я имел возможность слышать вас сквозь стену. Это не всегда получается.

— Проклятье, ты смотришь на наше общение только под одним углом зрения.

— Конечно. Для этого вы оба и находитесь здесь, не так ли? Для того, чтобы произвести мне наследника?

— Не знаю. Если я решусь на это, то боюсь, что оставлю после себя не только семя.

— Только не впадай в сентиментальность, — сказал Гавейн. — У тебя наверняка было не меньше женщин, чем у меня! Относись к этому как к убийству очередного дракона.

— Она не дракон!

— Не знаю, не знаю. Женщины и драконы… По-моему, два сапога пара.

— Ты не любишь ее?

— Конечно, нет! Я мертв!

— Я мог бы полюбить ее. Не хочу причинить ей боль.

— И не причиняй! Дай ей то, что она хочет, — сына!

— Мне снилось, что я погубил ее. Меня это тревожит.

— Ты не сможешь причинить ей боль, если уйдешь сразу после того, как все будет сделано.

— Некоторые мучаются еще больше, когда их оставляют, — пробормотал Нортон.

— Не беспокойся, за ней будет великолепный уход, денег у меня хватит.

— Я имею в виду не физические страдания. Она молодая, полная жизни девушка. Не думаю, что она может отдать себя мужчине, не отдаваясь при этом всецело. Она…

Нортон замолк, так как Гавейн исчез. В дверях стояла Орлин в наимоднейшей зеленой юбке, под стать которой были подобраны жакет и туфли. Волосы были схвачены сзади зелеными заколками. Почему-то весь этот зеленый цвет наряда напомнил Нортону утренние оладьи, сцену парка в головоломке и саму по себе девственную природу.

— Снова призрак? — спросила Орлин.

Нортон смущенно кивнул:

— У него только одно на уме.

— А у вас нет? — вскинула она голову.

— Меня волнует вред, который я могу причинить другим.

— Это оттого, что вы так ярко светитесь.

Нортон пожал плечами:

— Может быть. Но не исключено, что я хочу больше, чем имею право хотеть.

Орлин прикоснулась к его руке:

— Я уже говорила вам, Нортон, что вам не придется уходить после того, как все будет сделано.

— Думаю, что придется. Вы замужем.

Она так пристально смотрела на него, что Нортон занервничал.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Я мысленно представляю вас на месте мужа, чтобы сравнить свечение.

— Не делайте этого! Я не ваш… никогда не смогу быть вашим…

— Странно, — сказала Орлин. — Такого раньше никогда не случалось.

— Чего не случалось?

— Свечение как бы расщепляется. Часть его остается очень яркой, а другая часть тусклая. Словно вы в одно и то же время и очень хороший муж, и не очень хороший.

— Как это может быть?

— Затрудняюсь ответить. Видите ли, свечение не отражает характер как таковой. Оно включает в себя личность в целом, ситуацию в целом. Показывает, насколько хорош человек, насколько он предан, насколько успешно обеспечивает семью, насколько удачлив… Свечение безупречного мужчины может находиться в плохом состоянии из-за того, что через пять лет с ним произойдет несчастный случай и он станет калекой. Свечение потускнеет вовсе не по его вине.

Нортон почувствовал озноб.

— Со мной может произойти несчастный случай?

— Нет, не думаю. Возможно, это значит, что вы могли бы стать идеальным мужем, но этого не случится, так как я не могу выйти за вас. Вы слишком хороши для этого задания — слишком подходите мне. Поэтому вы страдаете.

— Слишком подхожу! — скептически воскликнул Нортон.

— Я не уверена, — быстро сказала Орлин. — Это только предположение. Я не понимаю всех аспектов свечения. Просто вижу его яркость.

— Ладно, довольно рассматривать меня как… как что-то невозможное. Пора идти.

— Конечно. — Девушка взяла его под руку, и они вышли на улицу.

Лента транспортера быстро доставила их к ближайшему на этом уровне торговому центру, где покупатели сновали взад и вперед точно так же, как это делали все посетители подобных заведений на протяжении тысячелетий. Так было на рынках Древнего Вавилона и средневековых городов. Тем не менее лавки с течением времени претерпели некоторые изменения. Товары воспроизводились топографически с большой точностью, предельно близко к оригиналу; каждый был снабжен ярлыком с ценой. Стоило покупателю коснуться изображения, как выбранный товар доставляли ему домой прямо со склада, а с его счета, определяемого по отпечаткам пальцев, списывалась соответствующая сумма. Конечно, так приобретались только стандартные товары. Если возникала необходимость в индивидуальном подборе вещей, использовались другие способы торговли. Продукты питания в стандартных упаковках не требовали какой-либо проверки, а некоторые виды одежды нуждались в примерке. Специальные примерочные кабины позволяли примерить платье с помощью голографического изображения, хотя при этом все равно приходилось раздеваться.

Они остановились у палатки с мороженым, где голограмма повара стояла у таблицы с изображением тысячи образцов этого лакомства различного вида и вкуса. Орлин коснулась панели с выбранным сортом — конечно же, с медовым вкусом, и в приемный контейнер выпали два стаканчика. Счет Гавейна уменьшился. Нортон, естественно, не мог сделать заказ — у него не было счета. А поговорка того времени гласила: «Кто потерял свой счет, того не берут в расчет».

Орлин заметила книгу из серии массовых изданий, которая показалась ей интересной, и снова прикоснулась к голограмме. Через мгновение книга была для нее отпечатана — исторический роман, где действие происходило в пленительные времена, когда люди не верили ни в магию, ни в науку и вели разгульную жизнь. Орлин положила книгу в сумочку.

Они сели на скамейку и принялись лизать мороженое, наблюдая за прохожими. Орлин вызывала у каждого проходящего свечение.

Проблема состоит в том, объясняла она Нортону, что пригодность человека в качестве партнера зависит от второго члена пары. Поэтому она могла получить несколько истолкований одного и того же свечения.

Нортон был заинтригован, однако у него оставались сомнения, действительно ли воспринимаемое ею свечение было магическим. Ему хотелось проверить это на нескольких случаях, но он не чувствовал себя вправе подходить к незнакомым людям и задавать им нескромные вопросы о личной жизни. Орлин наверняка воспринимает свечение, но насколько точно его интерпретирует?

Затем, совсем неожиданно, он получил доказательство.

Орлин вызвала свечение у пожилой пары, которая проходила рука об руку мимо их скамейки. По всей видимости, они до сих пор питали сильную привязанность друг к другу. Мужчина и женщина были хорошо одеты и привлекательны для своего возраста. И все же Орлин вызвала поразительно разные свечения. Свечение женщины было сильным; она почти идеально подходила для своего мужа. Но у него свечение отсутствовало. Точнее, оно оказалось отрицательным: это была темная тень.

— Он абсолютно не подходит ей! — прошептала Орлин.

— Не могу в это поверить! — запротестовал Нортон. — Посмотрите, как они привязаны друг к другу! Даже если у него есть любовница на стороне, он добр к этой женщине, заботится о ней, и она довольна.

— Свечение отсутствует, — настаивала Орлин. — Он не подходит ей!

— Это просто чепуха!

Они замолчали, так как пожилая пара приближалась. Старики сели на скамейку рядом с Нортоном и Орлин. Нортон хотел заговорить с ними, чтобы разрешить возникшее противоречие, но не решался.

— Просто немного устал, — сказал мужчина.

— Я понимаю, — согласилась с ним женщина.

Вдруг мужчина упал со скамейки.

Нортон вскочил, чтобы помочь — он кое-что знал о первой помощи. Но, посмотрев на застывшее лицо мужчины, он понял, что тот мертв.

— Реанимационный блок! — крикнул Нортон.

Из ближайшей стены вырвалась машина и подъехала к мужчине.

Потребовалась минута, чтобы подтвердить диагноз Нортона.

— Объект неисправен. Восстановлению не подлежит, — проклацала машина.

Прибыла карета «скорой помощи», в нее погрузили тело; туда же села вдова. Все случилось так быстро, что многие покупатели даже не поняли, что произошло. Это входило в задачу «скорой помощи»: люди не любят делать покупки в тех местах, где случается смерть. Да и понятно — иногда остаются мстительные призраки.

— Как ужасно! — с дрожью в голосе сказала Орлин. — Лучше нам уйти.

— Конечно, конечно. — Они направились к движущейся ленте.

Когда транспортер вез их к дому, Нортон понял, что означало свечение. Мужчина был плохим партнером для женщины не из-за своих недостатков или неверности, а из-за того, что скоро собирался ее покинуть и тем самым причинить ей горе. Поэтому свечение не вовсе отсутствовало, а было черным. Свечение знало обо всем заранее.

Нортон был вынужден признать свечение; это — законная магия. А значит, он должен принять вердикт Орлин: Нортон подходил для нее. Но как быть с его сном, из которого следовало, что он причинит ей вред — может быть, как тот мужчина, которого они только что видели. Чему же верить?

— Ваше свечение колеблется, — пробормотала Орлин. — Вы хотите покинуть меня?

— Не знаю, как правильно поступить, — виновато сказал Нортон.

Она крепко сжала его руку:

— О Нортон, пожалуйста! Я не смогу остаться ночью одна после того, что сейчас видела!

Нортон понял, что девушка никогда не сталкивалась с жестокостью или смертью, поэтому не готова к встрече с ними. Неудивительно, что она так дрожит. Сейчас самое неподходящее время, чтобы оставить ее.

Они зашли в дом.

Когда за ними закрылась дверь, Орлин повернулась к Нортону, обхватила его руками, уткнулась головой в его плечо и разрыдалась. Она вполне хорошо контролировала себя на людях, но теперь дала себе волю. Нортон держал ее; больше ничего нельзя было сделать. Он всегда с радостью помогал людям и не мог отказать Орлин, не поддержать ее. Или, спрашивал он себя, он просто ищет оправдания?

Спустя некоторое время Орлин успокоилась. Она высвободилась из его объятий и пошла в ванную привести себя в порядок.

— Я теперь никогда не буду есть мороженое, — сказала девушка, вновь появившись в комнате.

Мороженое. Виновник в силу ассоциации. Она ела его непосредственно перед трагедией. Нелогичная связь, но вполне понятная с эмоциональной точки зрения. Он и сам сейчас не испытывал особого желания съесть мороженое. Или посетить торговый центр.

— Вы ссорились? — спросил Гавейн, неожиданно появляясь перед глазами. — Я слышал, как она плакала.

— Ты что, не видел? — раздраженно спросил Нортон.

— Нет. Вас не было видно из другой комнаты. Я могу ходить сквозь стены, но не могу видеть сквозь них. Мне оставалось только слушать какие-то приглушенные звуки.

— Мы не ссорились.

— А что произошло?

— Какое тебе до этого дело?

— Послушай, смертный, мне есть до этого дело! — отпарировал Гавейн. — Это мое поместье, и она моя жена!

— Жена, которую ты никогда не видел при жизни и не любишь сейчас.

— Да, но я призрак! Что толку любить ее?

В словах Гавейна был резон. Это облегчало жизнь Нортону. Как бы он ни поступил с Орлин, это не оскорбит чувства призрака.

— Мы видели, как умер один мужчина. Это потрясло ее.

— Я видел много смертей, — сказал Гавейн. — Я сам мертвец.

— Теперь я, пожалуй, понимаю, почему ей так трудно поверить в вас. Она не любит смерть и не хочет находиться с ней рядом.

— Ей следовало подумать об этом, прежде чем выходить за меня замуж!

— Это не в полной мере ее выбор. В той же степени это и ваш выбор. Мужчины обычно женятся из-за сексуального влечения, женщины же выходят замуж, стремясь обрести уверенность в будущем. Такова природа человека, и такова наша экономика. Если бы женщины сами зарабатывали деньги, они могли бы выходить замуж по другим соображениям, а если бы у мужчин не было лучшего способа обеспечить свою безопасность, как с помощью женщин, то они так бы и делали. Я уверен, она вышла бы замуж за живого мужчину, будь это осуществимо.

— Но не вышла! И теперь перед ней стоит задача — как и перед тобой. Я не хочу ждать целую вечность. Скажи ей, что не останешься, если она не отдастся сейчас же, сегодня. Она, конечно же, согласится, потому что боится одиночества.

— Я не сделаю ничего подобного! — возмущенно воскликнул Нортон. — Она не кусок мяса!

— Ее дело — дать мне наследника! Она сейчас в таком состоянии, что с ней можно сделать что угодно; ты сумеешь выполнить свою задачу буквально в течение следующего часа, если…

— Послушай, Гавейн! Я никогда в жизни не оказывал давления на женщин! И никогда не воспользуюсь создавшейся ситуацией!

— Нет, ты просто будешь сидеть здесь без конца, пользуясь моим поместьем!

— К дьяволу твое поместье! — завопил Нортон. — Это ты обратился ко мне с просьбой! Я не собирался извлекать из этого выгоду!

— Так сделай то, для чего пришел сюда, и уходи! — заорал в ответ Призрак.

— Я уйду прямо сейчас, если это доставит тебе удовольствие! Ищи другого, кто оказал бы тебе эту услугу!

Призрак пошел на попятную:

— Я уже предупреждал, что она разборчива. Она выбрала тебя.

— Совершенно не уверен. Во всяком случае, это будет именно ее выбор, а не твой и не мой.

Призрак снова исчез. В дверном проеме стояла одетая в серый халат Орлин.

— Опять Гавейн?

Нортон кивнул в ответ.

— Мне не следовало позволять ему провоцировать меня.

— Я думаю, у него есть на это свои соображения. Он хочет наследника.

— Да. Но он пренебрегает при этом правилами, принятыми в обществе.

Орлин шагнула ближе.

— Нортон, должна признаться, что сначала, несмотря на вашу ауру, у меня были подозрения. Вы светились, но в вас не было энтузиазма, и призрак… — Она пожала плечами. — Но я наблюдала за вашим свечением, когда вы с ним разговаривали. Оно мерцало в соответствии с вашей реакцией. Конечно, это не детектор лжи, однако свечение не подвластно вашему контролю, так что оно подсказывало мне, что вы чувствовали на самом деле. Когда вы только что говорили о своем уходе, оно уменьшилось. Вы были искренни.

— Да, я не обманщик, — уныло согласился Нортон. — Гавейн хочет, чтобы я действовал как нанятый жеребец и, сделав дело, тут же ушел. Пока я не видел вас, мне казалось, что я справлюсь с этой задачей. Но теперь это невозможно.

— Я знаю, — тихо проговорила Орлин. — Вы поступаете правильно.

— Да. А это означает, что мне следует уйти прямо сейчас.

— Нет! — воскликнула Орлин. — Пожалуйста, Нортон, не уходите! Я говорила вам, что не вынесу…

— Но завтра вы все равно останетесь одна, если я буду действовать, как того хочет Гавейн.

— Гавейн идиот, — резко сказала Орлин. — Он не знает самого важного в этом деле. Сегодня я не могу забеременеть даже при искусственном оплодотворении. Сегодня неподходящий день месяца. Да и будь он подходящим, нет никакой гарантии, что беременность наступит с первого раза. Единственный выход — продолжать попытки до тех пор, пока соответствующие тесты не подтвердят беременность, а это может занять несколько месяцев.

— Конечно, вы правы, — развел руками Нортон. — Я такой же глупец, как и он.

— Ну так сообщите ему это немедленно, — сказала Орлин. — Его настойчивость только все затягивает. Даю вам две минуты.

— Но тогда я должен буду остаться на…

— Несколько месяцев, — закончила фразу Орлин. — Вы возражаете?

— Нет! — воскликнул Нортон. Он сам удивился охватившему его чувству.

— Тогда скажите ему это. Он перестанет приставать к вам, и мы обретем покой. — Она развернулась и вышла из комнаты.

Снова появился Гавейн.

— Я все слышал. Мегера права. Ну да ладно. Я предприму путешествие вокруг света. Ты останешься здесь, пока не будет полной уверенности.

— А как насчет того, что я буду пользоваться вашим поместьем?

— Это было сказано в гневе. Приношу свои извинения. Я хочу, чтобы ты остался. Договорились?

— Да, — вздохнул Нортон.

— Но сначала я научу тебя убивать драконов.

— Такова была предполагаемая плата, — сказал Нортон. — Но мы не думали, что это займет так много времени. Давай вместо этого считать платой мое проживание и столование здесь.

Гавейн улыбнулся, махнул рукой и исчез.

В комнату вернулась Орлин.

— Все в порядке?

— Да. Гавейн согласился. Он ушел.

— Вы уверены?

— Ну, я не могу быть уверен. Но он сказал, что отправляется в кругосветное путешествие — видимо, понял, что скорее достигнет своей цели, если на некоторое время исчезнет.

— Да. Я никогда не была в восторге от мысли, что он будет наблюдать за нами. В конце концов…

— Он не может находиться с вами в одной комнате и не может видеть сквозь стены. Так что если вы закроете…

— Это какое-то утешение, — сказала Орлин. — Я… мне не следует говорить такое… Может быть, вы хотите заняться этим сейчас?

Именно этого приглашения ожидал Нортон. И сам удивился, когда отклонил его.

— В этом нет смысла. Ведь сегодня неподходящий день…

— Вы не хотите… заняться этим просто для развлечения?

Нортон заколебался.

— С любой другой женщиной, похожей на вас, я был бы рад заняться этим. Что и делал — прежде. Но сейчас это не развлечение. Это дело. Я не могу найти другое оправдание.

— Почему?

Нортон уставился в пол:

— Я никогда не смогу жениться на вас.

— Вы хотите слишком многого.

— Да, видимо, так. Я никогда раньше не задумывался над этим, однако теперь…

Орлин прошлась по комнате.

— Мне кажется, это то, что отвращало меня от других приходивших мужчин. Их свечение и в самом деле было очень слабым, но будь у кого-нибудь из них и сильное свечение, оно не понравилось бы мне — ведь они хотели только секса, за который не нужно платить. Я не проститутка, а будь я ею, то не отдавалась бы мужчинам без платы. Не могу сойтись с мужчиной, если он равнодушен ко мне.

— Но мужчина, который к вам неравнодушен, не захочет близости на таких условиях.

— Послушайте, — неожиданно сказала Орлин, — множество мужчин сохраняют одну и ту же любовницу, успев сменить несколько жен: ведь именно любовницу любят по-настоящему. Освященные законом отношения не столь уж важны. Может быть, вам вообще не следует уходить от меня?

— Я путешественник. Никогда не остаюсь надолго в одном месте.

— А если женщина захочет путешествовать вместе с вами?

— Пока ни одна не захотела. И вы ведь привязаны к своему поместью.

— Нет. Я должна лишь дать жизнь наследнику этого поместья, а потом смогу путешествовать с кем захочу.

Какое счастье!

— Мы и дня не знаем друг друга.

— Конечно, из этого может ничего не получиться, — быстро сказала Орлин.

— Просто мне кажется, что вы способны любить меня, если захотите. Я знаю, что способна полюбить вас.

— Да пребудет со мной милость Господня, — медленно произнес Нортон. — Я хочу любить вас.

Орлин протянула Нортону какой-то предмет:

— Примите это в знак нашей незаконной, но возможной в будущем любви.

Это было кольцо в форме зеленой змейки. Голова змейки была слегка приподнята, заменяя собой драгоценный камень. Глаза сияли — очевидно, это были алмазы.

— Но у меня нет ничего, что я мог бы дать вам в ответ!

— Нет, есть. Дайте мне самого себя.

Это имело определенный смысл. Она, как замужняя женщина, не могла по-настоящему отдать себя ему. Но он мог это сделать. У нее был мертвый муж; сейчас она хотела живого мужчину. Мужчину, который был бы к ней неравнодушен.

Нортон взял кольцо и надел его на средний палец левой руки. Кольцо оказалось впору, словно было сделано для него.

— А теперь… — произнесла Орлин.

— В этом очень мало логики, — предупредил он.

— Я знаю. Делай со мной, что хочешь.

Нортон засмеялся. Он взял Орлин на руки и понес в гостиную. Поцеловав, посадил ее рядом с головоломкой.

— Женщина, я хочу картинку!

— Как прикажете, господин! — засмеялась Орлин.

Они склонились над головоломкой.