Андрей Смирнов ВЛАСТЬ ВОЛШЕБСТВА

1

Монастырь располагался у подножия высоких каменистых холмов, носивших название Селкетехтар, След Селкет. Чтобы понять причину такого наименования, следовало подняться на высоту птичьего полета или даже еще выше, в подбрюшье темных грозовых туч, непроницаемой пеленой скрывавших небо Хеллаэна. Слабо фосфоресцирующий воздух, отблески молний, а может быть даже — несколько лучей солнца, показавшегося на западе на пару часов только для того, чтобы, даже не поднявшись над горизонтом, снова опуститься вниз, уступив эту землю власти вечной ночи — все эти неверные и слабые источники света, пусть не сразу и не без труда, позволяли разглядеть причудливую форму Селке техтар, отдаленно похожего на след исполинской кошачьей лапы. Холмы служили лишь окантовкой огромной впадины, оставленной, по преданию, когда-то ходившим по Хеллаэну чудовищным божеством. Те времена давно прошли, и низвергнутая в Преисподнюю женщина-скорпион Селкет ныне казалась таким же мифическим персонажем, как и сами Истинные Боги, которым она когда-то противостояла, однако память осталась — в легендах, в именах и названиях, в духе всего этого сумрачного и непокорного мира.

Группу неброских домов, составлявших единый архитектурный комплекс, Дэвид Брендом обозвал «монастырем», потому что увиденное немного напомнило ему земные византийские постройки — крепенькие, с круглыми крышами, восточные средневековые церкви и монашеские общежития. Ассоциация, основанная на некотором внешнем сходстве, укреплялась еще и теми сведениями, которыми он располагал об этом месте: внутренний уклад тех, кто жил здесь, судя по скупой информации, выуженной в ИИП, без сомнения, имел общие черты с монастырским...

В числе материалов о «монастыре» в ИИП — помимо краткого описания условий приема и общежития, а также пары невыразительных изображений — также имелся Склепок того места, которое желающим познакомиться с монастырем поближе предлагалось использовать в качестве телепортационной точки. Иного варианта прибытия не предусматривалось: тем, кто не был способен создавать волшебные пути, ненавязчиво намекали, что ловить им в монастыре — нечего. Дэвид материализовался на пустом пятачке в сотне метров от железных ворот, к которым вела тропка, то и дело перемежаемая грубыми каменными ступеньками. Поднявшись наверх, он увидел, что ворота приоткрыты, и вошел во двор. Но прежде, чем сделать это, он оглянулся, ощутив пульсацию энергий за своей спиной. На площадке, которую он покинул, из межпространственного туннеля вышел человек средних лет, принадлежавший, судя по одежде, предметам с Тальдеарами и высокому уровню Дара, к хелла-энской аристократии. Так же как и Дэвид несколькими минутами ранее, он, оглядевшись по сторонам, стал подниматься по тропинке к воротам.

Внутри обнаружились еще несколько посетителей и парочка призрачных существ, наколдованных, по видимости, специально для того, чтобы провожать гостей к единственному входу в здание. Внешний, самый первый, двор был пуст, если не считать декоративных кустов и карликовых деревьев.

Толкнув непримечательную дверь, к которой его сопроводил один из призраков, Дэвид вошел в холл. Внутри здания маршрут не отличался особым разнообразием — единственная лестница впереди, поднявшись по которой, Дэвид увидел широкий коридор, а в его конце еще одну дверь — деревянную, двустворчатую, высотой в два человеческих роста. Вдоль стен располагались скамейки, и приблизительно треть из них была занята посетителями. Еще несколько человек стояли между скамьями, прислонившись к стенам, иные, скучая, разгуливали по проходу. Кто-то оглянулся в сторону Дэвида, но без особого интереса.

«Очевидно, это здесь...» — подумал землянин.

Не успел он усесться на одну из скамеечек, как перед ним материализовался новый призрак — человекоподобное существо с колыхающимися световыми лучами, вырастающими из лопаток.

— Пожалуйста, сообщите ваше имя, — доброжелательно-безразличным голосом произнесло бестелесное создание.

— Дэвид Брендом.

— Ваш родной мир?

— Земля Т-1158А.

— Цель вашего визита?

Дэвид пожал плечами. Дурацкий вопрос. Учитывая время его появления, а также то, что «монастырь» позволял знать о себе внешнему миру, цель визита была очевидна. Но призрак терпеливо ждал и мог прождать ответа еще очень долго, так уж он был устроен. Приходилось играть по правилам, даже если они казались бессмысленными.

— Я прочел о Небесной Обители в ИИП, — сказал Дэвид. — Меня заинтересовало то, что вы предлагаете. И вот я здесь.

— Вы хотите пройти обучение? — уточнил призрак.

— Совершенно верно.

— Благодарю вас за ответы, — все тем же бездушным голосом автомата или идеального, целиком растворившегося в выполняемой функции служителя продолжило существо. — Пожалуйста, оставайтесь на месте. Вам сообщат, когда мастер Рий-ок сможет принять вас

Дэвид механически кивнул, хотя его согласия не требовалось — призрак уже растворялся в воздухе. Через несколько секунд землянин услышал шаги с той стороны, откуда недавно пришел сам, и оглянулся, уже зная, что увидит. Да, так и есть — это был тот самый человек, которого он видел на телепортационной площадке. Настороженно поглядев на остальных посетителей монастыря, он пересек пустую часть коридора и громко спросил:

— Здесь приемная?

— Садитесь... — посоветовал кто-то.

Стоило новоприбывшему опуститься скамью, как перед ним образовался точно такой же призрак, с которым чуть ранее разговаривал Дэвид. Точно такой же — или тот же самый? Поди разбери...

«Вот интересно, — подумал Дэвид, — на что реагирует заклинание, присылающее этих существ? На соприкосновение сиденья с новой задницей?..»

—Пожалуйста, сообщите ваше имя.

Человек что-то пробурчал в ответ. Призрак задал те же самые вопросы, что и Дэвиду, попросил посетителя подождать и исчез.

Дэвид подумал: «Будет общий прием? Или же загадочный мастер Рийок каждого из нас станет тестировать лично?»

Его сомнения разрешились через минуту. Появился еще один призрак — а может быть, все тот же. На этот раз он возник напротив двустворчатой двери и провозгласил:

— Господин Шиаран из Сокриджа, мастер Рийок готов принять вас.

Один из ожидающих быстро поднялся, пересек коридор, открыл дверь и вошел в приемную.

«Значит, индивидуальная беседа с каждым, — подумал Дэвид. — Что ж, логично...»

Землянин откинулся назад, прислонился спиной к каменной стене и полузакрыл глаза. Ожидание будет долгим — перед ним мастеру Рийоку предстоит принять еще человек двадцать пять. В какой форме будет проходить собеседование? Долго ли оно продлится? Ограничено ли число поступающих? Если да, по каким критериям ведется отбор?..

Дэвид почувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Он слишком устал за последние месяцы, ему требовался отдых, но расслабляться было нельзя. Он должен попасть в Небесную Обитель любой ценой. Но если его примут, это будет только начало. Обучение займет несколько лет, и очень сомнительно, что оно будет легким. Но каким бы ни был этот путь, какие бы препятствия не вставали на нем, Дэвид должен пройти его до конца. У него не было выбора.

Его почти не интересовала сила, которую здесь сулили, — сила слишком великая, и казавшаяся поэтому чем-то нереальным, обманкой, завлекалочкой для жадных идиотов. По своей воле он никогда бы не пришел сюда. Он провел за пределами Земли не один день... уже даже не один год... и весь его опыт, интуиция, да и самая банальная логика в один голос твердили: предлагаемое здесь не может быть не чем иным, кроме обмана. Но он знал, знал из источника, которому был вынужден доверять, что в этом обмане заключалась правда... хотя до конца поверить в это он не мог даже сейчас. То, что предлагала Обитель, было невозможным. Никто не мог исполнить те обещания, которые они давали. И все же...

И все же ему предстоит на собственной шкуре выяснить, что в предлагаемом правда, а что ложь. Он не видел другого выхода. Он не мог жить без Идэль. Все стало бессмысленным и тусклым; волшебство, которое прежде манило его своими чудесами и тайнами, потеряло всякую привлекательность, еда сделалась безвкусной, а жизнь — пустой. Каждую ночь он видел ее во сне. Он отдал бы все, чтобы вернуть ее, свою принцессу... И вот, вполне возможно, что ему придется отдать все — и не на словах, а на деле — даже не за возвращение, а за одну только надежду на это.

Эта надежда была единственным, в чем еще сохранился смысл и что могло дать какую-то цель в его обессмысленном, обесцеленном мире.

Память возвратила Дэвиду воспоминания двухмесячной давности...


* * *

...Когда он изложил свою просьбу, выражение лица леди Марионель, Говорящей-с-Мертвыми, не изменилось. Ни сострадания, ни гнева. Марионель не уничтожила его за дерзость, однако и к горю смертного Обладающая Силой осталась безучастна.

— Дэвид, — произнесла она. — Ты хочешь, чтобы я нарушила закон?

Дэвид бессильно смотрел на нее, не зная, что сказать. Ее ответ казался просто набором звуков. Какой еще закон?.. Ему не было дела до законов. Да и вообще, в Хеллаэне некромантию практиковал едва ли не каждый третий.

Прежде чем он открыл рот, чтобы ответить хоть что-то, Марионель снова заговорила — так, как будто бы он уже успел выразить вслух свое недоумение. В каком-то смысле так оно и было, ибо для Обладающей его мысли, если она только желала этого, были столь же ясны, как и слова. Амулет, который носил Дэвид, защищал его от псиоников, использующих заклинания или применяющих для чтения мыслей собственные врожденные способности, но он не мог уберечь своего носителя от Силы.

— Я говорю не о законах общества и не о законах этого мира, — терпеливо объяснила Марионель. — Даже если бы в Хеллаэне и существовал закон, запрещающий возвращать мертвых к жизни, неужели ты думаешь, что хоть кто-нибудь из Обладающих стал бы ограничивать свои действия законами смертных? Нет-нет, я говорю совсем о другом.

— О чем же? — недоуменно спросил Дэвид.

Марионель посмотрела на него — и он не смог понять, улыбнулась ли она, или же ему только показалось, что она улыбнулась.

— Ты ведь знаешь, кто мой сюзерен.

Это был не вопрос, а утверждение. Конечно, он знал. Дэвид видел того, в чьей свите состояла Марионель, всего лишь один раз, но забыть этот «один раз» едва ли когда-нибудь сможет. Перед глазами встала намертво отпечатавшаяся в памяти картина: жуткий всадник на демоническом коне, само воплощение ужасающей нечеловеческой мощи, вонзает заточенный, как меч, крюк, в грудь Роле-га кен Апрея, извлекает на свет истекающую чернотой духовную сущность чародея и поглощает ее чернотой, сочащейся из его собственной груди, словно хищный богомол, раздирающий на части пойманное насекомое...

Дэвид кивнул и ничего не сказал, понимая, что она просто хочет напомнить ему о том, кому служит, но не понимая еще, зачем.

— Смерть и жизнь, — продолжала Марионель, — уравновешивают друг друга. В Сущем есть великое изобилие жизни, достоянно порождающей все новые и новые формы. Не будь смерти, все миры в скором времени переполнились бы существами и стали бы задыхаться от своего изобилия. Из-за тесноты свобода каждого отдельного существа со временем лишь умалялась бы, страдания же их все более и более возрастали б. И этим мучениям и этой несвободе не было бы конца, потому что не было бы и смерти, милосердно освобождающей страдающее существо от того, что причиняет страдание. Обитатели Сущего ненавидят смерть, боятся ее и проклинают, но они не знают и не желают задумываться о том, что, не будь смерти, много более страшными проклятиями они проклинали бы жизнь, и эти проклятия были бесконечны, как и сами мучения в мирах, превращенных в бурлящие котлы беспрестанно плодящихся, но неумирающих тел. Смерть уравновешивает жизнь, благодаря ей вы можете наслаждаться жизнью; хотя вы и боитесь того, что ваше существование прекратится, но благодаря тому, что есть прекращение, вы можете любить само существование. Исток и условие вашей любви к жизни и привязанности к ней — в смерти.

Это равновесие поддерживается богами и Обладающими Силой. Если бы ты мог воспринимать мир так, как воспринимаю его я, то увидел бы, как сплетаются Силы, образуя известный тебе порядок вещей, определяя по своему произволу и по взаимной договоренности то, что вы называете «законами природы». Вся ваша магия, Искусство, которым вы так кичитесь, есть не более чем знание о текущем балансе, установленном Силами; мы движемся, вы, смертные создания, лишь используете наше движение подобно тому, как крошечный жучок, севший на воротник, использует идущего человека для того, чтобы переместиться куда-либо. Обычно мы не замечаем вас, но если вы становитесь слишком назойливыми — мы отгоняем вас или давим, в зависимости от обстоятельств и настроения. Ты не ведешь счета раздавленным насекомым, и я не считаю существ, которые уже никогда более не смогут побеспокоить меня. Я трачу время, объясняя тебе столь очевидные всякому хеллаэнцу вещи лишь потому, что мы вместе участвовали в поимке лорда Ролега, и ты проявил определенную самоотверженность, ударив Ролега в тот момент, когда он обгладывал мою магическую сущность. Ты отвлек его и тем самым сократил время моего последующего восстановления; я помню об этом и не стану поступать с тобой так, как мы обычно поступаем с людьми, воображающими, будто Силы мира существуют лишь для того, чтобы выполнять их глупые желания. Но ты должен понимать, что есть закон. Этот закон — воля моего сюзерена, и состоит она в том, чтобы смерть следовала за жизнью, так же как воля Янталиты-Жизнедарительницы состоит в том, чтобы умершее после пребывания в Стране Мертвых возвращалось к существованию, рождаясь заново в какой-либо новой форме. Таков путь, установленный для подобных тебе: вы умираете, потому что вам свойственно рождаться, и рождаетесь, потому что вам свойственно умирать.

...Дэвид опустил взгляд. Ощущение беспомощности усилилось, он подумал, что зря пришел сюда. Она не человек. Хотя они и находятся рядом, но существуют при этом в разных мирах, в разных реальностях, действуют в разной системе координат. Обладающим Силой нет дела до бед и несчастий смертных. Их беспокоят более глобальные задачи — поддержание вселенского экобалланса, например. Что можно сказать существу, которое воспринимает тебя примерно так же, как ты сам воспринимаешь водомерку или майского жука? Человеку нет дела до их бед и несчастий...

— Мы способны сострадать, Дэвид, — произнесла Марионель, и ему показалось, что в ее голосе, как и в начале беседы, опять промелькнуло какое-то живое чувство, — мы намного более к этому способны, чем вы. Тебе не жаль жука лишь потому что это существо не похоже на тебя, устроено иначе и живет жизнью, о которой ты не имеешь никакого понятия. Ты не способен отождествить себя с ним и поэтому раздавишь без колебаний; в ином же человеке ты увидишь подобного себе и поэтому без нужды не станешь причинять вред. Ты хороший человек, Дэвид, ведь многие из вашего народа не способны отождествиться даже с себе подобными — безусловно, в этом ты превосходишь их. Но для Обладающих нет тех, с кем мы не могли бы отождествиться. Ты и какой-нибудь зверь, стихиаль, насекомое, демон — вы равны передо мной, ваши чувства и мысли я могу знать, если захочу этого, так же ясно и отчетливо, как знаю свои собственные и намного более отчетливо и ясно, чем вы сами знаете их. Но хотя Обладающие способны сострадать, мы не имеем жалости, чужое страдание не является тем, что определяет наши поступки, не становится причиной наших действий. Единственная причина действий Обладающих — в нас самих. Сейчас ты думаешь, что я бездушная сука, раз не желаю помогать тебе — да, ты думаешь именно так; но я знаю, что твоя боль скоро утихнет — если не в этой жизни, то в следующей. Не стоит цепляться за то, что ты потерял, лучше радуйся тому, что у тебя ес?ть. Ты плачешь не по Идэль — с ней не случилось ничего дурного, она лишь сделала еще один шаг по тому пути, которым идут все — ты плачешь по себе. У тебя отняли нечто тебе дорогое, и ты, как ребенок, готов на все, лишь бы вернуть любимую игрушку.

Дэвид дернулся, как от пощечины. Он почувствовал, как в нем вскипает ненависть. Да как она смеет?..

— Я любил ее, — процедил землянин.

— Что такое любовь? — спросила Марионель. — Скажи мне, что это: страстное желание обладать кем-либо или же стремление сделать счастливым другого?

— Второе.

— Тогда не стоит жалеть о том, что она умерла. Ведь ты не знаешь, какой дорогой проследовала ее душа и в какой форме она вновь возродится. Быть может, в новой форме она будет более счастлива, чем была с тобой, ты не думал об этом?

Дэвид слышал, что она говорит, и понимал смысл ее слов — но сказанное оставалось чуждым. Он не мог... не хотел это принимать.

— Она нужна мне, — произнес он тихо. — Я не могу без нее.

— Видишь? — спросила Марионель. — Ты хочешь обладать предметом любви. В этом все дело. Хочешь обладать, а что хорошо для самого «предмета» — тебя заботит во вторую или в десятую очередь...

— Нет! Я уверен, что она хотела бы вернуться ко мне... Ну как вы не понимаете?!. Мы были счастливы. Нам больше никто не был нужен.

— Не думал ли ты, что ваше счастье продлится вечно? В реальности, где ты живешь, ничто не вечно. Цена счастья — страдание, которое смертный испытывает, утрачивая его. А утратит он его обязательно, рано или поздно.

— Может быть, — Дэвид отвел взгляд, — но не так рано. Ее убили в день нашей свадьбы, у меня на глазах. Другие живут вместе целую жизнь — им легче смириться с ее окончанием...

— Значит, — усмехнулась Марионель, — ты предпочел бы, чтобы Идэль сначала надоела тебе, надоела бы смертельно, превратившись в ворчливую старуху — и лишь затем ты согласился бы с ней расстаться?

Дэвид почувствовал, что опять закипает, и мысленно досчитал до десяти, заставляя себя успокоиться.

— Не знаю, — сказал он просто. — Может быть, и так. А может, было бы иначе. Я не знаю. Нам не дали шанса это проверить.

— У тебя еще все впереди. Сейчас ты поглощен болью, но пройдет время, и боль притупится, а потом иссякнет. Так всегда бывает, поверь мне.

— Я не хочу жить без нее.

— И ты думаешь, что порядок вещей должен быть нарушен только потому, что ты что-то хочешь или чего-то не хочешь?

— Да бросьте, — отмахнулся Дэвид. — Вы говорите о «порядке вещей» так как если бы это и в самом деле была бы какая-то сверхценность. Но если воскрешение мертвых противоречит вашему «порядку вещей», то Темные Земли — это одно сплошное нарушение порядка, попирание его всеми мыслимыми и немыслимыми способами... Здесь в каждом городе есть куча фирм — чуть ли не на каждой улице можно найти такую — где за соответствующую плату могут извлечь покойника из Страны Мертвых и облечь его в новое тело.

— И почему бы тогда тебе не обратиться в одну из этих фирм? — иронично поинтересовалась Марионель.

— Я уже говорил, в самом начале, почему: высокорожденные Кильбрена после смерти идут не обычными путями, а особенными...

— Да, я помню, — перебила Марионель. — Но если ваши, человеческие предприятия уже не могут удовлетворить твои непомерные запросы и ты теперь обращаешь ко мне, то как же при этом у тебя еще достает наглости возмущаться тем, что я не веду себя так, как ведут себя люди в ваших коммерческих организациях?

— Простите. Я не возмущаюсь. Я просто указываю на тот факт, что в Хеллаэне «порядок вещей» нарушают все, кому не лень, сплошь и рядом. И поэтому, мне кажется, ничего страшного не произойдет, если тихонечко и аккуратно нарушить его еще разок, вот и все.

Марионель некоторое время молча рассматривала землянина с таким выражением, с каким человек, долгое время наблюдавший за майскими жуками, ползающими в стеклянной банке и совсем уже заскучавший, станет смотреть на жука, который вдруг выкинет нечто не совсем для жуков типичное.

— То есть ты, — Марионель решила расставить все точки над «i», — всерьез предлагаешь мне пойти против своего сюзерена, нарушить закон, существование которого поддерживает в том числе и моя собственная Сила, ради того лишь, чтобы выполнить твою прихоть?

— Ну, я вижу все это несколько иначе...

— О, в этом я не сомневаюсь.

— ...и это не прихоть. Если дорогого человека отняли бы у вас, неужели вы сами не стали бы пытаться вернуть его?

— Да, вероятно, я попыталась бы его вернуть, — согласилась Марионель, — но я бы не стала обманывать себя и окружающих, утверждая, что это желание — нечто большее, чем моя прихоть.

— Что ж, называйте как хотите.

— А теперь ответь мне на вопрос: чего ради одна из Сил мира должна выполнять твою прихоть, мальчик?

— Не должна, — он понимал, что нет аргументов, которые могли бы переубедить ее. По крайней мере у него — нет. Но продолжал говорить, цепляясь за угасающую надежду. — Не должна. Но вы могли бы сделать это.

— Зачем?

— Чтобы два человека были счастливы.

— Один. — Говорящая-с-Мертвыми была неумолима. — Ты. Да и то — лишь на какое-то время. А потом — кто знает, что будет? Человеческое сердце переменчиво. Ты разлюбишь ее или она превратится в мегеру, и ты проклянешь тот день, когда она воскресла.

— Такого никогда не произойдет.

— Ты знаешь будущее?

— Нет. Но не нужно быть ясновидцем, чтобы это знать.

— Созерцая миры, плывущие в потоках Силы, я наблюдала и более удивительные превращения.

— Но вы тоже не можете знать, что будет, — возразил Дэвид. — Я верю в то, что буду любить ее всегда, и верю, что и она чувствует так же, а вы... почему вы верите в противоположное?

— Потому что мы уже выяснили, что для тебя ее интересы стоят на втором или даже на десятом месте, — усмехнулась Марионель. — А на первом — стоит твое собственное страстное желание обладать тем, чем ты хочешь обладать. Не делай такое капризное лицо, милый Дэвид, это не нравоучение. Я ведь не порицаю тебя за то, кто ты есть. Твой эгоизм местами довольно-таки мил и уж во всяком случае забавен. Но, поскольку твоя «любовь» почти целиком проистекает от страстного желания обладать предметом, который привлек тебя, рано или поздно ты с той же непоколебимой уверенностью будешь говорить совершенно противоположное тому, что говоришь сейчас. Это вполне реально, и мои законные сомнения в устойчивости твоей веры проистекают от того, что ты не способен отличить себя-настоящего от желания, которое владеет тобой.

— Способен, уверяю вас.

— Нет, не способен. Да что там — ты даже не понимаешь, о чем я говорю. Ты слишком поглощен собой, своим так называемым «горем», чтобы понять.

— Если и было в моей жизни что-то настоящее, то это она. Все остальное... иные миры, магия, могущество... все, к чему я раньше стремился, по сравнению с ней — просто мусор. Я все бы отдал, чтобы ее вернуть.

— Если ее возвращение так нужно тебе, а не ей, — спросила Марионель, — не лучше ли что-нибудь сделать со своей страстной тягой к приглянувшейся вещи, чем ценой неимоверных усилий добывать эту самую вещь только лишь затем, чтобы одно всепоглощающее желание через некоторое время сменилось каким-нибудь другим?

— Подождите, подождите... — Дэвид слегка растерялся. — Вы все так перевернули. Про «страстное желание» это вы придумали! Я говорил совсем о другом. И вообще, почему вы думаете, что ее воскрешение нужно только мне? Я уверен, что...

— Я уже говорила тебе, почему, — в голосе Марионель появились жесткие нотки. — И если ты слишком глуп, чтобы понять сразу, то я не настолько терпелива, чтобы повторять тебе одно и то же раз за разом, до тех пор, пока не дойдет.

— Тогда почему бы вам не спросить у нее самой, хочет она вернуться ко мне или нет? — выпалил Дэвид. На каком-то уровне он осознавал, что разговаривать в таком тоне с Обладающей не стоит, но уже не мог остановиться. — Вы ведь Говорящая-с-Мертвымк. Вот и спросите у нее. Или ваш титул — пустой звук?


* * *

...Дэвид покачал головой, вспомнив эту часть беседы. Удивительно, что Марионель его не убила. Он явно ляпнул лишнее, а она даже не поставила его на место... Похоже, и в самом деле существовал какой-то лимит хорошего отношения, возникший у нее к землянину еще с тех пор, когда он выгадал несколько драгоценных секунд в башне лорда Шай-кела, вынудив Ролега прекратить расчленять Го-ворящую-с-Мертвыми и переключиться на него самого. До тех пор, пока лимит не превышен, Марионель закрывала глаза на его неподобающее поведение, но как только Рубикон будет перейден — чао бабмина, сорри... Она ведь предупреждала, что не занимается подсчетом «насекомых», которые назойливо лезли в ее жизнь и которых ей приходилось давить, демонстрируя, что именно она думает об их требовательных просьбах исполнить те или другие насекомьи желания. Предупреждала, но он не внял. Точнее внял, но забылся. Сначала мысленно назвал ее бездушной сукой — и это сразу после того, как она продемонстрировала свое умение отвечать на его мысли, а не на слова! Затем — поставил под сомнение ее право носить свой колдовской титул, читай — усомнился в ее Силе. До большего идиотизма додуматься было бы сложно, даже если специально поставить перед собой такую задачу. Но он оказался «на высоте», как всегда. Если изначально у него и был какой-то лимит хорошего отношения, то на этом он весь и вышел.

Призрак, появившийся перед дверью в приемную, объявил имя очередного соискателя. Поднялся мужчина лет сорока. Дэвид проводил его взглядом. Размышления землянина о том, существуют ли ограничения при наборе в Небесную Обитель, прервались звуком открывающейся двери приемной. Это было что-то новенькое, поскольку первый вошедший, господин Шиаран из Со-криджа, назад в коридор, где ждали своей очереди соискатели, так и не вернулся.

Вышедший из приемной мужчина казался угрюмым. Ни слова не говоря, он захлопнул за собой дверь и быстро двинулся по направлению к лестнице.

— Отказали... — негромко прокомментировал кто-то.

Следующей была девушка из нимрианской аристократической семьи. Ей тоже отказали. Дэвид начал беспокоиться. В ИИП была выложена предельно общая информация о Школе, рамки для поступления установлены достаточно широкие, но, вероятно, существовали еще какие-то критерии отбора, о которых соискателям не сообщали. Возьмут ли его? На это можно было только надеяться.

Аристократ средних лет, последовавший за девушкой, в общий коридор не вернулся — равно как и горожанка, которая вошла в приемную после него. На душе у Дэвида спокойнее не стало, но по крайней мере он перестал терзаться сомнениями и предположениями. Принцип, по которому производился отбор, все равно не понять. Может быть, это выяснится позже... если, конечно, его примут.

На протяжении всего времени ожидания в коридоре то и дело появлялись новые лица. Воспользовавшись телепортационной площадкой, разные люди поднимались к монастырю и присоединялись к тем, кто находился в коридоре перед приемной. Здесь были только люди — никаких альвов или демонов. Пришли два оборотня, но обоим отказали.

В скором времени должна была настать очередь Дэвида. Его мысли блуждали, то возвращаясь в прошлое, то устремляясь в будущее. Он плохо представлял, что будет делать, если ему откажут. Он не хотел даже думать о подобном развитии событий — ничего хорошего такие мысли не несли. Были еще кое-какие воспоминания, к которым он категорически не хотел возвращаться — и все равно, раз за разом, блуждая в собственном уме, он приходил к ним. Память о жене, погибшей в день свадьбы, убитой самым бесчестным и бессмысленным образом, убитой ни за что, убитой потому что он, Дэвид, струсил и не добил Кантора тогда, когда мог это сделать — эта память горела, как огромная, еще незарубцевавшаяся, рана. Он не хотел обращать внимание внутрь себя — внутри не было ничего, кроме боли — и поэтому старался сосредоточиваться на том, что его окружало: разглядывал стены, сидящих на скамьях людей, собственные руки, дверь приемной, призраков, поднимающихся по лестнице новичков... Просто смотрел, ни о чем не думая. Но в какой-то момент что-то вывело его из состояния бездумного полусна. Лицо молодого человека, только что поднявшегося по лестнице, показалось ему знакомым. Несколько секунд Дэвид пялился на него, пытаясь понять, где и при каких обстоятельствах видел раньше. Юноша заметил его взгляд, посмотрел с холодным недоумением, но почти сразу выражение его лица переменилось — он узнал Дэвида. Удивился, легко улыбнулся, сделал следующий шаг, уже определенно направляясь к землянину — все одновременно. И тут Дэвид тоже его узнал, как будто встала на место последняя деталь головоломки, и оставалось только поражаться, почему он не узнал новоприбывшего сразу, как только увидел. Они ведь учились вместе в Академии, вместе слушали курс прикладной ритуалистики у незабвенного Дильберга кен Аунблана. За одной партой, правда, не сидели, но этот юноша из благородного хел-лаэнского рода один раз вступился за Дэвида, окруженного стайкой шакалов с Кантором во главе, — вступился и, вероятно, спас землянину жизнь. Только вот стоило ли спасать?.. Дэвид отогнал эту идиотскую мысль и, поднявшись, крепко пожал руку Эдвину кен Гержету.

— Не ожидал увидеть тебя здесь. — Покачал головой Эдвин.

— Представь себе, я тоже. Сели на скамью.

— Я думал, ты еще несколько лет проведешь в стенах Академии, — сказал Дэвид.

— Я сдал экзамен по боевой магии и стихиали-стике за третий курс, — ответил Эдвин. — Все остальное было... менее интересно. Системную нужно было еще зубрить, как минимум, полтора года. Ты себе представить не можешь, что такое системная магия на третьем курсе...

— Очень сложно?

— Не то слово. Это не для меня. Кроме фанатов классики, за системную на третьем и четвертом никто не берется. Чтобы там хоть что-то понять, нужно параллельно изучать еще кучу дисциплин — диалекты Искаженного, высшую математику, еще какую-то лабуду... В астрологию всерьез и надолго углубиться... Возни много, а толку мало. Так что я решил все это бросить... по крайней мере, пока. А ты? Полгода назад ты, кажется, уже вполне определился со своим будущим: оставил учебу, помахал нам всем ручкой и отбыл в Кильбрен. Я думал, в метрополии мы больше тебя не увидим. Дэвид горько вздохнул.

— Я тоже так думал.

— Изменились жизненные планы?

— Да что планы... Жизнь изменилась.

— Как и ты сам.

— О чем ты?

— Ну... — Эдвин окинул собеседника внимательным взглядом. — Хотя твой амулет и генерирует поле, несколько затмевающее свечение гэемона, все же перемены не скрыть. Тебя и не узнать. Совсем иной уровень Дара. И сам гэемон структурирован... — Эдвин задумался, не зная, какое слово тут лучше подобрать, — нормально, а не так убого, как раньше.

— А, ты об этом. — Дэвид махнул рукой, как бы показывая, что о такой ерунде и говорить не стоит. — Да, я изменился.

— И поэтому приехал обратно?

— Нет, не поэтому. Идэль погибла. — Когда землянин произносил это, как будто что-то перехватило ему горло, и он был вынужден на некоторое время замолчать, чтобы взять себя в руки. — Без нее в Кильбрене мне делать нечего.

— Сочувствую, — сказал Эдвин. — А про Обитель эту откуда узнал?

Секунду или две Дэвид колебался. Ему хотелось сказать правду, но стоило ли это делать здесь и сейчас? Разговоры желающих поступить в Небесную Обитель могли и прослушиваться.

— Совершенно случайно, — соврал он. — Натолкнулся на объявление в ИИП, почитал что пишут, удивился, начал искать информацию в сети, удивился еще больше — похоже, они не врут, и на самом деле дают то, что обещают... Ну и вот я здесь.

— А, понятно... — потянул Эдвин. — Ну вот и я примерно так же.


* * *

...Он пожалел о своих словах в ту же секунду, как только произнес их. Не стоило с ней так говорить. Давно, еще во время учебы, Дэвид прочел в какой-то книжечке, посвященной исследованию психологии богов и лордов, что пренебрежительное отношение к их Силе зачастую воспринимается означенными субъектами не просто как хамство, а как некий метафизический наезд, инициатора которого они усматривают не столько в смертном, забывшем о вежливости, сколько в каких-то иных Силах, которые как бы стоят за спиной несчастного смертного и побуждают его нести околесицу. Смертный в этом случае им видится этаким структурным элементом «метафизического наезда», деталькой вражеского механизма, запущенного лордом-недругом для того, чтобы ограничить присутствие Силы оскорбляемого в явленном мире. Короче говоря, автор книжки советовал тщательно фильтровать базар при разговоре с Обладающими. Хотя они сами в большинстве случаев выражались просто и понятно, как бы подталкивая смертного к равноправному общению, о равноправии стоило забыть сразу и больше никогда не вспоминать. Также автор советовал забыть о легендах и мифах, в которых смертному удавалось благодаря хитрости или удачному стечению обстоятельств вынудить Обладающего совершить то, что ему, смертному, нужно. Если такие случаи и происходили (в чем автор прочитанной Дэвидом книжки сильно сомневался), на каждый такой случай приходилось десять тысяч других, когда лорд избавлялся от возникшей проблемы самым простым способом и спокойно жил себе дальше.

По счастью, Марионель предпочла проигнорировать его последнюю реплику.

— Я не слышу ее голоса среди мертвых, — ответила она спокойно. — Ты уверен, что Идэль умерла?

— Что?.. — Дэвид потряс головой. Буквальный смысл вопроса казался слишком нелепым, и поначалу он подумал, что Марионель спрашивает о чем-то ином, на что-то намекает, хотя он и не в состоянии понять намека... и лишь через несколько секунд, не в силах представить никакого глубинного смысла, который мог бы содержаться в такой простой фразе, он уверился в том, что Марионель спрашивает об этом — и ни о чем другом.

— Более чем уверен, — сказал землянин. — Она умерла у меня на руках. Рассыпалась в прах.

— Я вижу ее образ в тебе, — объяснила Марионель. — В твоих мыслях и чувствах. Но я не ощущаю присутствия той, к которой относится этот образ, во владениях моего сюзерена.

— Как такое может быть? Вы хотите сказать, что ее душа находится где-то еще? Или что она уже успела родиться в каком-то новом теле?

— Нет. Страну Мертвых не покидают так быстро. Если она умерла и если по пути вниз ее душа не была похищена, она должна быть у нас. Но иногда бывает и так, что даже я не в состоянии услышать голос новой души, бесцельно бродящей по Долинам Теней или мечущейся по Долинам Ужаса, или пребывающей в покое в Садах Отдохновения... Это может быть связано с необычными обстоятельствами смерти, оставившими на душе свой отпечаток или же в случае, когда душа повреждена настолько, что образ, созданный ранее, уже никак не сопоставить с изменившимся первообразом...

— Так и есть. — Дэвид посмотрел в пол. — Она была убита Предметом Силы... полностью разрушена... Мне сказали, что такие вещи известны в Хеллаэне. Это Оружие Ненависти, осколок Силы низвергнутого лорда.

— Да, конечно, я слышала о Сагарусе и его игрушках, — кивнула Марионель. — Это был могучий лорд, который щедро разбрасывал свою Силу. И то, что твоя жена была убита оружием, представляющем собой, по сути, лишь принявшую видимую форму частицу Силы, безусловно, могло стать причиной, из-за которой я не слышу голоса Идэль. Вероятно, от нее осталось слишком мало, чтобы можно было сопоставить голос остатка с голосом того ее образа, который ты носишь в своей собственной душе. Видишь? Нет Идэль, которую ты любил, это все уже в прошлом; ты гонишься за миражом, который создал сам. Остановись. Ничто уже не будет так, как прежде.

— Госпожа, — Дэвид, как и в начале беседы, вновь опустился на колено, — я не могу убедить вас; мои доводы для вас ничего не значат, мне не по силам спорить с Обладающей. Я лишь прошу, умоляю вас сжалиться над моей бедой и проявить снисхождение. Ведь вам ничего не стоит пойти мне навстречу, уверен, если вы захотите, вы легко отыщите Идэль во владениях своего сюзерена. Одна душа — это такая малость. Разве я прошу о многом?

— Ты глух к моим словам, — печально констатировала Марионель.

Дэвид внутренне с ней согласился. Разум — слуга воли, а его воля и чувства были обращены на одну-единственную цель. Разум нужен лишь для того, чтобы изыскивать пути к достижению цели, но саму цель ставит не он, а нечто более глубокое в человеке...

— Хорошо, — сказала Марионель, — я окажу тебе кое-какую помощь. Сама я не стану помогать тебе в занятии, которое считаю бессмысленным и бесполезным, но ты, если хочешь, можешь и дальше идти по пути в никуда, который ты для себя выбрал. Я пыталась остановить тебя, обратить внимание на причины, которые порождают твои неуемные желания, но ты не хочешь ничего знать о причинах, тебе важны ощущения, на которые ты наклеил всеоправдывающий и всеискупляющий ярлык «любовь», ты порабощен своими ощущениями и переживаниями и с отвращением смотришь на все, что способно освободить тебя от этого. Хорошо. Если ты хочешь узнать, каким путем и куда проследовала ее душа после разрушения тела и гэемона, тебе нужен тот, кто знает дороги мертвых также хорошо, как и себя самого, ибо его магия соответствует этим дорогам — проистекает от них и образует их. Я говорю о Кирульте, Проводнике Мертвых. Ты, вероятно, и раньше слышал об этом божестве, состоящем на службе у моего сюзерена. Кирульт довольно стар. Прежде он был Обладающим Силой, и не самым последним — еще в те времена, когда мирозданием правили Истинные Боги и все, что есть, подчинялось им. Кирульт возгордился и покусился на то, что ему не принадлежало, в результате он был подчинен одним из Истинных, его прежняя Сила — отнята, вырвана из него, а взамен дана другая. Так он стал младшим божеством и долгое время служил Богу Мертвых — до тех пор, пока Боги не сгинули, и место Бога Мертвых не занял мой сюзерен. Кирульт по-прежнему следит за путями умерших и ведет тех, кто узнал вкус смерти, в Долины Теней и в другие места нашей Страны. Не так давно я узнала, что Кирульт ищет человека, которому хочет поручить некое дело, что способен выполнить лишь смертный, но не бог и не лорд. Возможно, он еще не нашел эмиссара, и если желаешь, я сведу тебя с ним... Если ты сможешь с ним договориться — то как знать, может быть, тебе и удастся получить желаемое.

— Да, — Дэвид поклонился. — Я был бы признателен вам, госпожа, если бы вы помогли мне встретиться и поговорить с Проводником Мертвых.


* * *

...Мастер Рийок оказался человеком среднего роста с рельефным лицом — выступающие скулы, впалые щеки, нос картошкой, широкие губы, глубоко посаженные глаза... Все неровности лица выделены чуть больше, чем надо. Рийока нельзя было назвать красивым, вдобавок он был абсолютно лыс. Общее впечатление смягчала лишь доброжелательная улыбка — если бы не она, Рийок казался бы уродливым, но улыбка делала его почти обаятельным.

— Прошу вас, садитесь, — он показал на деревянное кресло перед собой. Дэвид так и сделал.

Обстановка в комнате была нарочито небогатой: грубо сколоченная мебель, на окнах нет занавесок, каменный пол, два жестких кресла и столик между ними.

Одеждой Рийоку служил некий гибрид кимоно и широкого халата — темно-золотистая ткань расшита затейливыми узорами... по большей части выцветшими от времени.

В его энергетическом поле не было ничего слишком необычного — если не считать только чистоту и упорядоченность жизненных энергий. Среди стихий, и это было видно, доминировал Свет — весь гэемон будто был пронизан мягим золотисто-белым сиянием. Дар посильнее, чем у Дэвида, но тоже — ничего особо выдающегося.

В третий раз за утро у Дэвида поинтересовались, откуда он узнал о Небесной Школе. Его третий ответ ничем не отличался от двух предыдущих. Его попросили в двух словах рассказать о том, кто он, откуда, где учился и так далее. Наученный горьким кильбренийским опытом — а именно, историей с «дедулей Ксейдзаном», — Дэвид по возможности старался избегать каких бы то ни было деталей. Упомянул, что учился у Лэйкила кен Ап-рея и в Академии.

— Насколько тесно вы связаны с семьей кен Апреев? — поинтересовался Рийок.

— Нисколько не связан.

— Вы поддерживаете контакты с ними?

— Нет.

— Почему?

Дэвид на секунду задумался. Поскольку излагать все перипетии отношений со своим первым учителем он не собирался, в своем ответе землянин не солгал, но изложил правду таким образом, что впечатление, создаваемое его ответом, было очень далеко от действительных причин разрыва с нимрианским графом.

— Свое обещание Лэйкил выполнил и минимум необходимых знаний о волшебстве я получил. Больше он ничем мне не был обязан.

Рийок слушал, благожелательно покачивая головой, и продолжал улыбаться. Вообще, казалось, что улыбка приклеена к его губам. Здание, в котором они находились, имело свою магическую ауру, в самой комнате Дэвид заметил несколько заклинаний не совсем типичной конструкции — либо они создавались на основе неизвестной Дэвиду версии Искаженного Наречья, при том версии, весьма далекой от общеупотребительной, либо, что более вероятно, тут была задействована какая-то разновидность Высшей Магии. Дэвид был готов поручиться, что среди заклинаний тут имеется и «детектор лжи», настроенный так, чтобы игнорировать искажающий эффект защитных оболочек, которые генерировались амулетами пришедших на собеседование. Прямо лгать нельзя было ни в коем случае. Но это не страшно — в Кильбрене его обучили лгать так, чтобы сказанное формально было правдой, а вот смысл, который вкладывал в свои слова говорящий, и смысл, который доходил до слушающего, кардинально различались бы.

— Почему вы покинули Академию?

— Рано или поздно мне пришлось бы это сделать — я небогат.

— Чем вы занимались в Кильбрене?

— Я собирался жениться, кроме того, я продолжал изучать магию — отчасти, самостоятельно, отчасти — с помощью других людей.

— Каких?

— Моей невесты, ее дяди, и еще одного наемного чародея...

В самом деле, почему бы и не поставить прохождение Рунного Круга с помощью Идэль, уроки по созданию волшебных дорог и вводные лекции по астрологии и бинарным порталам, прочитанные Керамаром, в один ряд? Разве не подпадает все это под одну и ту же категорию — «изучение магии»? О прохождении Кильбренийского Тертшаура Дэвид рассказывать не собирался.

— Почему вы уехали из Кильбрена?

— С женой произошло несчастье. — Дэвид отвел взгляд. — А без нее мне там нечего было делать.

Рийок молчал некоторое время, рассматривая Дэвида.

— Вы служите кому-нибудь? Связаны с кем-либо обязательствами вассала или сюзерена?

— Нет, никому не служу. Ни с кем не связан.

— Как вы относитесь к богам? Вы поклоняетесь кому-нибудь?

— В общем, нет. Отношусь... — Дэвид пожал плечами. — Ну, нормально отношусь. Как и все. Мне они не мешают.

Улыбка Рийока стала чуточку шире.

— Считаете ли вы, что мир был бы лучше без богов и религий? Я имею в виду не только этот мир, а мироздание в целом.

— Нет, я думаю, это обеднило бы мир.

— Как вы относитесь к выполнению ритуальных предписаний, связанных с богами и Обладающими силой?

— Не понял вопроса, — признался Дэвид.

— Многие из богов и Обладающих связаны с процессами, которые затрагивают всех — с рождением, браком, войной, смертью, систематизацией знаний и прочим. В большинстве культур так или иначе взаимодействуют с богами и Обладающими при совершении этих действий — молятся им, воздают почитание, хотя бы самое формальное, и так далее...

— Эээ... Могу поучаствовать, если надо.

— Понятно. Спасибо. А для чего вы пришли в Обитель? Что вы надеетесь здесь обрести?

— Ту власть и силу, которую, как говорят, вы можете дать людям.

— Чем вы готовы заплатить за это?

— Не знаю, — Дэвид опять пожал плечами. — Я думал, это вы мне скажете.

— Обучение у нас бесплатное, — известил его Рийок. — Мы не являемся организацией, которая хочет расшириться, захватить власть, войти в число сильных мира сего. Скорее, мы... думаю, правильнее называть нас братством. Вместе с тем, на период обучения от вас потребуют беспрекословного послушания, о личной свободе и развлечениях вам придется забыть. Устав предусматривает полное отсутствие сексуальных контактов, ограничение в пище, ежедневные напряженные тренировки. Жить вам придется здесь, общение с вашими друзьями, родственниками и знакомыми, не принадлежащими к Обители, будет сведено к минимуму. Вы готовы к таким условиям?

Дэвид кивнул.

— Да. Готов.

— Подумайте еще раз, — посоветовал мастер Рийок. — Пути назад не будет. Мы не можем допустить, чтобы знания, которые мы даем, попали в руки людей, одержимых низменными желаниями и привязанностями. В случае нарушения устава вы будете подвергаться наказаниям, в случае постоянных и злонамеренных нарушений — лишитесь жизни.

— Хорошо... — вздохнул Дэвид, хотя ничего хорошего он не услышал. — Хорошо, я согласен.

— Если вы уверены в своем решении, — произнес Рийок. — Пройдите в эту дверь.

Он показал на дверь слева, за своей спиной.

— Если же вы не уверены, вам лучше покинуть Обитель сразу, прямо сейчас. — Он показал на противоположную дверь, находившуюся справа от него, за спиной Дэвида.

Дэвид встал и направился к... к той двери, к которой должен был направиться. Выбор был сделан задолго до прихода в монастырь. Сколько лет ему придется носить то ярмо, которое он собирался на себя нацепить? Что останется от него к концу этого срока? И останется ли вообще хоть что-то?

Не было смысла гадать — так или иначе, ему предстоит это выяснить.


* * *

...Проводник Мертвых оказался похож на грас-дира, крылатого хеллаэнского демона, но был как минимум в полтора раза крупнее. При более внимательном рассмотрении сходство терялось, становилось ясным, что это не просто демон. У Дэвида Кирульт вызвал ассоциации с Анубисом, египетским богом смерти. Темно-серая кожа, совершенно лишенная волос, атлетический торс, длинные сильные пальцы с когтями, то ли собачья, то ли шакалья голова — также совершено безволосая. Темные кожистые крылья за спиной. Атрибуты — крюк и кнут, на конце кнута — петля. Все тело Кирульта лучилось мощью, он казался сгустком недоброй и враждебной Силы.

Дэвид сам вызвал его в безлюдных землях Хеллаэна. Марионель отказалась участвовать в каких бы то ни было переговорах. Она полагала, что Дэвид совершает глупость, затевая все это в тщетной попытке вернуть потерянное счастье и не собиралась способствовать ему более необходимого. Она показала Дэвиду ритуал вызова — бесцеремонно вложила необходимые знания прямо ему в голову прежде, чем он сумел воспротивиться и настоять на нормальной форме обучения, предполагавшей наличие посредника между учителем и учеником в виде произносимых или начертанных слов. Она сказала, что сообщит Кирульту о том, что нашелся человек, готовый послужить Проводнику Мертвых, и Дэвид должен будет назвать ее имя, когда станет взывать к Проводнику. По этому признаку бог смерти узнает его и, придя на вызов, не станет разрывать на части наглеца, посмевшего его побеспокоить.

— Как твое имя? — проговорил Кирульт. Его голос был низок ц тяжел, словно земля над крышкой гроба.

Дэвид назвался. Проводник Мертвых кивнул.

— Да. То имя, которое назвала Марионель. Тебе что-то нужно. И ты знаешь, что кое-что нужно мне.

— Я не знаю что именно вам нужно, господин. Палец с острым когтем показал на Дэвида.

— Сначала я хочу услышать твою просьбу.

— Моя жена погибла. Я хочу воскресить ее. Она была высокорожденной, уроженицей Кильбрена, и дорогу, на которую она вступила после смерти, невозможно обнаружить обычными способами. Она была убита с помощью Предмета Силы — Арбалета Ненависти, созданного Сага-русом, — и это, вероятно, столь сильно повредило ее, что даже Говорящая-с-Мертвыми не смогла услышать ее голос.

— Как ее звали и как давно она умерла?

— Идэль. Месяц тому назад.

Кирульт некоторое время молчал. Он казался погруженным в себя.

— Да, я знаю ее, — сказал он наконец. — Принцесса Идэль, дочь Налли и Глойда из клана Кион.

— Где она сейчас?! — воскликнул Дэвид. Шакальи губы растянулись в жуткой ухмылке, демонстрируя два ряда острых зубов.

— А вот тебе это пока знать необязательно.

— В Стране Мертвых?

— Всякая душа рано или поздно попадает к нам.

— Что ж, в таком случае я бы хотел услышать ваши условия, — тихо сказал Дэвид.

— О, они совсем необременительны. Ты и сам приобретешь немало, выполняя их. Недавно в Хеллаэне появилась одна магическая школа, выпускники которой приобретают весьма... своеобразные способности. Я хочу, чтобы ты узнал, откуда проистекает их сила и как она действует, как она приобретается, какие преимущества и какие слабые стороны есть у ее адептов.

— А в чем заключается эта сила? — спросил Дэвид.

— Вот это тебе и предстоит выяснить, — ответил Кирульт.

— Нет, я имею в виду — вы же знаете о ней что-то, из-за чего она вас так интересует. Укажите мне, что именно я должен искать. И где.

— Центр этой организации расположен в горах Селкетехтар и называется Небесной Обителью.

Подробности выяснишь сам. Попасть туда может только человек. Ни бог, ни посланник бога, ни Обладающий, ни стихиаль, ни демон. Лишь человек.

— Хорошо, — сказал Дэвид. — Если я это сделаю, вы вернете из Страны Мертвых мою жену?

— Я не занимаюсь воскрешением мертвых, — ответило божество смерти. — Это противно моей природе. Но я позволю тебе забрать любую душу из Страны Мертвых, по твоему выбору.

— Мне не нужна любая, — возразил Дэвид. — Мне нужна Идэль.

— Я проведу тебя к ней, — пообещал Проводник.


* * *

...Выяснение подробностей не заняло много времени. Информация о Небесной Школе обнаружилась в ИИП — Искусственном Информационном Поле нимриано-хеллаэнской метрополии, своеобразном «магическом интернете», огромной свалке самой разнообразной информации. О Школе писали и горожане, и аристократы. Отзывов и сообщений было сравнительно немного, но, почитав, что пишут, Дэвид поначалу решил, что это какой-то прикол. Или подстава. И похоже, что те, кто оставляли комменты к сообщениям о Школе, думали так же.

Сама официальная страничка сей таинственной организации выглядела весьма скромно. Карта с указанием местоположения «монастыря», сообщение о днях приема (прием производился два раза в году), рекламное сообщение самого общего характера «мы научим вас редким магическим техникам, дисциплине и самоконтролю, поможем упорядочить свою жизнь, развить свои способности» и бла-бла-бла, Склепок места портальной площадки недалеко от ворот, предупреждение об ограничениях приема (только люди и только с Даром уровня Ильт-фар — не выше и не ниже), предупреждение о жестких ограничениях на время обучения, и — маленькое примечание внизу:

Выпускной экзамен считается успешно сданным в том случае, если выпускник Школы убьет Обладающего Силой.


Загрузка...