Власть Маргариты. Любовь из прошлого

Глава 3

***

Мы приехали в какой-то Крокас-Сити-Холл – новый комплекс, в котором я еще не была, но очень популярный в настоящее время, о чем мне по дороге объяснил Александр. Моя рука покоилась на его предплечье, и нас почетно вели трое вампиров. Я кожей ощущала их страх перед моим спутником. Они боялись его, и это вполне было оправдано. В отличие от меня, эти вампиры дорожили своим бессмертием, и каждый знал, что для Первородного их жизни не стоят никакой цены. Любое его недовольство могло накликать беду, и смерть тут могла быть лучшей из кар. И, кажется, Александр сейчас как раз был недоволен тем, что кто-то сломал все его планы касательно меня.

Сложив два плюс два, я резко остановилась, чем вызвала удивление Александра.

– В чем дело? – спросил он меня.

Вот теперь я начала испытывать страх, причем совсем не за себя. За Юлиана.

– Что это за вечеринка? Кто ее организовал?

– Серафим по моей просьбе, – ответил он.

– Зачем?

– Вопрос впустую. Тебе осталось пройти несколько шагов, и ты все узнаешь.

– Что ты намерен сделать с Юлианом? – спросила я напрямую, настаивая на разговоре.

Черты лица Александра стали жестче, и я даже не поняла от чего именно.

– Наказать, – ответил он, начиная тянуть меня в зал, где нас уже ждали. – И даже не говори мне ничего.

Ох, нет! Только не это! Почему же я сразу об этом не подумала! Вот теперь-то страх за любимого встал колом поперек горла.

– Подожди! – воскликнула я, начиная упираться и хватая Александра за ворот рубашки в желании остановить его.

Александр резко развернулся ко мне, и жесткие пальцы впились в мой подбородок, поднимая к нему лицо.

– Я сказал – ничего мне не говорить. Мы сейчас войдем в зал, и все будет так, как я скажу.

Жестко обхватив мое предплечье, Александр втащил меня в зал. В его же недовольстве у меня не осталось никаких сомнений.

Все в зале, включая наших женщин и оборотней, опустились на одно колено в знак своего почтения. И ото всех вампиров несло страхом. Музыка стала тише на пол тона. Мы прошли к центральной стене зала, где стояло большое кожаное кресло, возле которого на колене стоял Серафим. И мне как-то дико было видеть Главу Города в подобной позе.

– Спасибо, Серафим, ты все сделал так, как я просил. Тебе зачтется.

Серафим поднял глаза и посмотрел на Александра. Как всегда беспристрастный взгляд с темно-серой пеленой внутри него.

– Благодарю, – произнес он.

Александр подвел меня к креслу и оставил возле него. Я на колени опускаться не стала, когда другие еще не торопились подниматься. Развернувшись, Первородный встал лицом к присутствующим, засунув руки в карманы брюк. Он стоял, и, как царь, свысока оглядывал своих подданных. Я посмотрела на Серафима, начиная ощущать чувство вины за то, что накликала на него неприятности в лице этого Первородного. Город был его территорией, и он, кажется, ею уже не правил, потому что на сцене появился некто главнее него.

«Прости» – сказала я в его сознание.

Серафим поднял на меня глаза, и сквозь привычное безразличие я увидела нечто похожее на тоску. Его рука, лежащая на согнутом колене, сжалась в кулак. Словно что-то почуяв, а наверняка так и было, Александр обернулся к нам, и Серафим снова опустил глаза в пол. Взгляд Александра остановился на мне, долгий и внимательный, после чего он снова повернулся к толпе.

– Я не буду говорить пустые слова приветствия, а перейду сразу к делу, – начал Александр. – Никто из вас до этого не знал, что один из Первородных, живет где-то рядом, и вы существовали спокойно, относительно тех рамок, в которые мы всех поставили несколько лет назад. И так бы и оставалось до сих пор, если бы не произошли некие события, которые вывели меня из себя. Насколько многие знают, мы считаем потомков недостойными носить наше проклятье, поэтому мне нет дела до жизни каждого из вас. И на благо каждого, это безразличие дает шанс с ним жить, иначе, по нашей воле, других бы вампиров не существовало. И все что мы требуем за нашу щедрость – это уважение и исполнение. Но вчера ночью я узнал, что кто-то покусился на то, что принадлежало мне… Инга? – позвал он мать Юлиана.

В толпе кто-то поднялся с колен. Это и была Инга. Она прошла вперед, шурша подолом платья, и опустилась на колени перед Александром.

– Да, отец.

Отец? Он ее отец? – удивлялась я еще одному потрясению.

– Скажи, зачем ты это сделала?

– Из ревности, разве не очевидно? Ты прекрасно знаешь, как я тебя любила. Я сожалею. Что мне нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение?

Ее голос был относительно ровен, но вот по щекам телки тонкие полоски алых слез.

«А что она сделала?» – спросила я Александра, чувствуя, что меня это касается непосредственно.

– Инга, скажи, что ты сделала?

Она замялась, но взяв себя в руки, ответила:

– Я хотела забрать у тебя твою игрушку.

– Маргариту, – уточнил он.

– Да.

– Почему именно ее, почему не пыталась забрать других?

– Мне показалось, что она для тебя важнее, чем были другие.

– И что ты сделала?

Инга опустила лицо и закрыла на секунду глаза.

– Я подослала к ней Юлиана, чтобы он ее лишил жизни.

– И что сделал Юлиан?

– Он сделал ее своей дочерью.

– Почему?

– Она привлекла его внимание.

– Верно, он забрал мою Маргариту… себе.

Я вздрогнула от того, каким тоном были произнесены эти слова, и начала лихорадочно искать глазами Юлиана.

– Так почему же вы с ним оставили ее в живых, прекрасно зная, как отреагирую я, если узнаю об этом обмане? Юлиан, ответь мне сам на этот вопрос.

– По-моему, любовь не требует еще каких-то причин для объяснения тех поступков, которые из-за нее совершаются, – ответил Юлиан, и мой взгляд переметнулся на голос.

Юлиан стоял поодаль от нас, среди других вампиров.

– Любовь – нет, а вот предательство… требует. Рискованно, ты не находишь?

– Я был готов идти на этот риск.

Какая-то короткая минута молчания показалась мне куда длиннее. И я с настороженностью наблюдала, каким долгим взглядом Александр одарил Юлиана, прежде чем обратить внимание на свою дочь.

– Инга, теперь объясни мне ты.

– Юлиан не дал мне ее уничтожить. Когда же я узнала, что ты снова впал в забвение, то решила пока оставить все как есть. До лучшего момента.

– И ты думала, что я сплю до сих пор.

– Прости… Что ты хочешь от меня за прощение? – снова спросила она. – Прости все, что угодно.

– Ты не на Совете, Инга, где можешь что-то выторговать. Ты на Суде… так что тебе остается только… терпеть, – ответил он ей.

Инга вздрогнула и задышала чаще, в страхе поднимая на него глаза.

– Нет, пожалуйста… – взмолила она, перед тем как вспыхнуть факелом.

Ее крик разошелся по залу, отдаваясь о стены эхом. Но это пламя тут же погасло, и Инга начала как будто медленно тлеть, падая на четвереньки и кашляя пеплом. Александр не хотел ее убивать, поэтому выбрал пытку на медленном огне. Меня передернуло от этой картины, стоило представить, какие муки она сейчас испытывает. Тем временем, Александр невозмутимо развернулся и прошел к креслу, заняв на нем свое почетное место наблюдателя.

«Что ты делаешь?» – спросила я его, стоя рядом.

«Наказываю, разве это не очевидно?»

«Перестань» – попросила я.

«Хочешь на ее место?»

Я прикусила язык, не сомневаясь, что он на это способен. Кожа Инги медленно тлела, выгорая до мяса, а ее кровь закипала и пенилась, стекая лужей под обожженным телом.

«Никто не смеет переходить мне дорогу безнаказанно», – добавил он, и позади Инги вспыхнуло еще одно пламя.

Это был Юлиан. Я перестала дышать и в ужасе бросилась к Александру, падая на колени у его ног.

– Пожалуйста, не надо, перестань, только не его, – молила я, ощущая, как по щекам побежали слезы.

Он перевел на меня ленивый взгляд. За моей спиной раздался еще один женский крик. Это была подруга Юлиана.

«Разве, ты не злишься на него за то, что он с тобой сделал?»

«Злюсь. Но это слишком, прекрати…»

«Тогда предложи мне взамен что-нибудь стоящее».

«Чего ты хочешь? У меня же ничего нет, я могу только предложить саму себя».

«Ты и так принадлежишь мне».

«Тогда чего ты хочешь?!» – вопила я, сжимая в кулаках ткань его брюк.

Александр наклонился ко мне, провел рукой по щеке и по губам, размазывая кровь слез.

«Подари мне свой поцелуй… сейчас».

Не раздумывая, я вцепилась губами в его рот. Александр ответил, начиная меня жадно захватывать и облизывать. Если он хотел от меня именно этого, то я готова была дать, лишь бы он оставил в покое тех, кого я любила. Подавшись вперед, я заставила его опереться спиной о спинку кресла, а сама залезла на его колени, задрав юбку. Странно было ждать от Первородного каких-то эмоций, но они были, и эти эмоции плясали на моих губах касанием его языка и губ. Раз он это просил, значит, чего-то хотел, и я решила пойти дальше.

«Отпусти их» – молила я, сидя на нем и крепко обнимая за шею, так что пальцы задевали короткие волосы.

«Чем меньше ты будешь отвлекаться на них, тем больше я буду отвлекаться на тебя» – было мне вопиющим ответом.

«Ты что, хочешь заняться со мной сексом у всех на глазах?»

«Ты очень проницательна, моя Маргарита».

Я в ужасе отпрянула от Александра, заглядывая в его глаза. В них клубилось темно-зеленое пламя, такое, какое можно увидеть в глазах мужчины, страстно желающего женщину.

«Я не буду этого делать» – ответила я, не уверенная, что стоит такое произносить.

«Тогда отойди и не мешай мне заниматься тем, что мне может принести не меньшее удовольствие. У меня большой список тех, кто заслужил наказания».

«Кто еще?»

«Все, кто тебя касался».

«Что? Кто все? Ян… Серафим, мои сыновья?..»

«Именно».

«Нет, ты этого не сделаешь», – решительно произнесла я, начиная злиться.

Моя рука сжалась в кулак, и лишь каким-то чудом я удержалась от того, чтобы не врезать ему по лицу. Взглянув на мою руку, он улыбнулся.

«Как ты поняла, это все зависит от тебя».

«Ты подлый, наглый, самодовольный тиран!»

«Я могу быть и хуже, поверь. Так каков твой выбор?»

«Почему ты хочешь меня так унизить? Почему здесь и сейчас?»

«Потому что я хочу этого здесь и сейчас».

«И чтобы моим любимым было больно это видеть, не так ли?»

«Мне кажется, это меньшая мера из тех наказаний, которые я предпочитаю. Этот вечер для них лишь начало».

«Что это значит?»

«Не спеши забегать вперед, решай вопросы по мере их поступления».

«Нет, я на это не согласна. Если я сейчас занимаюсь с тобой сексом, то ты оставляешь их в покое».

«Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. Но если ты сейчас выполнишь мое желание, это для них будет большим плюсом, как и для тебя. Обещаю».

Я глухо зашипела, рыкнув от досады, и повернула голову. Юлиан уже не дымился, и его кожа медленно восстанавливалась. У Инги тоже. Смертная женщина Юлиана тряслась над ним, вытирая со своих щек слезы. Никто так и не поднимался с колен, потому что Александр еще никому этого не позволил. Музыка продолжала играть, в остальном же стояла тишина. И тут я увидела Яна. Он стоял, как и все, приклонив колено, но вместо страха в нем была ярость, с которой он смотрел на нас. Это был волчий взгляд с янтарным пламенем животного огня. И что-то мне подсказывало, что он не будет просто так стоять и смотреть.

Я развернулась к Александру. Он ждал. Я глубоко вдохнула и подняла голову вверх. На этом моя гордость заставила меня остановиться. Я просто не могла пойти дальше. Негодование и отчаяние во мне кипели, хотя секс при посторонних не был для меня впервые. Взять хотя бы первый раз с Яном… Ах, вот оно в чем было еще дело. Александр наверняка прочитал это все по моей крови, и теперь знал, на что я способна. Это была провокация, либо проверка. И, кроме того, об этом просил Александр, и одна мысль о сексе с ним бросала меня в водоворот эмоций, от ненависти к нему за обстоятельства – до предвкушения. Для меня это не было чем-то, что можно было сделать с безразличием. Это было тем, что затрагивало во мне много личного. Я же все-таки его когда-то любила, безумно, невероятно, искренне, когда-то в прошлой жизни, и все-таки, я еще не разобралась с тем, что из этого прошлого во мне осталось. А осталось достаточно, чтобы я остро реагировала на нашу близость.

Устав от ожидания, Александр подался вперед.

«Я не люблю повторять дважды, дорогая моя Маргариты, и я говорил тебе об этом. Твое время истекло».

За моей спиной разнеслось шипение, и снова крики. Инстинктивно я отпрянула от Александра с коротким криком «нет». А когда развернулась, то увидела уже горящих не только Ингу с Юлианом, но и Лео…

– Прекрати! – в голос закричала я Александру, сжимая пальцы.

Но тут снова повторилось шипение, только уже откуда-то сверху, и с потолка полился дождь. Это сработал датчик пожарной сигнализации. И, казалось бы, в этом не было ничего страшного, подумаешь – сработал сигнал. Только вот, мне в нос ударил запах чеснока, мгновенно раздирая глотку, а вода, попадая на кожу, начинала пузыриться и пениться, разъедая кислотой.

Вот теперь закричала и я, вторя голосам других и пытаясь как-то прикрыть руками лицо. Вампиры заметались, пытаясь найти выход или укрытие. В дикой спешке подлетая вверх, они сталкивались друг с другом, и особо вспыльчивые, пугливые и молодые, затевали драку, потому что им правил инстинкт самосохранения. Более зрелые стали пытаться это прекратить, но их численность была недостаточной, потому что большинство из них спешно и трусливо покидали помещение. Многие оборотни растерялись до того, что старались лишь не попадаться на дороге вампиров, но не у всех это получалось. Кто-то из них начинал обрастать шерстью.

За какое-то одно мгновение зародился чистейший хаос. Крики, метания, брызги воды и крови, глухие удары, и полная неразбериха.

Неожиданно я заметила, что на меня летела парочка сцепившихся вампиров. Не успевая среагировать, я приготовилась к столкновению. Вот кроме чеснока на коже, и уже под ней, мне не хватало только этого. Но тут меня дернула чья-то рука, и вампиры пролетели мимо. Этот рывок был таким резким, что хрустнули кости, и я влетела в каменное тело Александра, которого чеснок не щадил так же, как и всех, но только не как все, он будто его и не замечал. Подхватив за предплечье, он потянул меня в сторону пустующей небольшой сцены, которая была позади нас, и втолкнул в нишу.

– Стой здесь, – произнес он, а сам остался рядом, повернувшись лицом к залу, чтобы видеть все происходящее.

Попадая на него, чесночная вода мгновенно разъедала кожу. Его уже розовая рубашка начинала наливаться краснотой, впитывая кровь. Несколько капель скатились со лба на кончик носа, с которого уже падала алая капля. Александр смахивал воду рукой, и кожа мгновенно начинала восстанавливаться, быстрее, чем я когда-либо видела, пока на нее снова не попадала вода. Меня это впечатлило, но восхищаться было не время. Перед глазами все мелькало, и мимо носились вампиры в поисках выхода. Стояли крики и рев. Дышать я перестала вовсе, но если сделала бы хоть вдох, то кроме чеснока ощутила бы запах крови, которая сочилась из ран. И кровь уже была повсюду.

А Александр просто стоял и смотрел на это, без каких либо эмоций на обожженном лице. И что это могло значить? Он наслаждался этим или что?

«Что ты стоишь? Сделай же что-нибудь!» – не выдержала я.

«Серафим сейчас отключит сигнализацию», – безразлично ответил он.

«Ох, простите, мистер Первородный, я забыла, что вам нет никакого дела до ваших потомков».

Зеленые глаза повернулись ко мне, и добра в них не было ни грамма.

«Посмотри на этот скот и скажи мне, ради чего я должен проявлять о нем заботу?»

С его словами упали последние капли чесночного дождя, и суета начала постепенно утихать. Хотя в зале остались немногие, и это были те, кто так и не смог с собой совладать или в панике найти выход.

«И это ваши защитники?» – спросил он, махнув рукой в сторону троих волков, которые дрались с несколькими вампирами.

Да, происходящее выглядело не лучшим образом. Казалось, будто сцепились смертельные враги, хотя в действительности оборотни должны были нас защищать. Но тут в эту кучу прыгнул каштановый волк с янтарным огнем в глазах. Ян! Он грозно рычал и скалился, расталкивая дерущихся друг от друга мощными ударами лап, причем доставалось от него и волкам, которые со скулежом отбегали прочь.

Прекратив драку и убедившись, что никто не собирается ее возобновлять, Ян повернул морду в нашу сторону и пошел к нам, медленно переставляя лапы. Даже по сравнению с другими волками он казался огромным, и при каждом шаге было видно, как перекатываются его напряженные мышцы спины. И этот воинственно настроенный хищник остановился в двух метрах от Александра.

Вспоминая всю мощь Яна, его дикость, вкус его крови, во мне мгновенно обострился такой голод, что рот наполнился слюной, причем его крови мне захотелось именно тем способом, которым он был готов мне когда-то дать, и это – через секс.

– Смело, – подметил Александр, складывая на груди руки, а его губы искривились в ухмылке.

Янтарные глаза посмотрели на меня, но я так и не поняла, что было в этом волчьем взгляде. Повернувшись обратно к Александру, Ян оскалился, обнажая острые зубы. Выйдя из голодного оцепенения, я, наконец, осознала, к чему тут все идет, а именно – к очередной драке. И что-то мне подсказывало, что я наперед знаю победителя.

– Не надо, – попросила я Александра, встав перед его лицом, и загородив им друг друга.

Левая бровь вампира в удивлении поползла вверх. Позади прокатилось рычание.

– Ян, – услышала я голос Серафима. – Ты мне нужен.

И тут Александр неожиданно рассмеялся. Его, кажется, вообще забавляла вся ситуация. Но это не мешало ему еще и бесноваться. Наклонившись к моему лицу, он произнес:

«Я чувствую, как ты его хочешь, и меня это злит, а я не советую меня злить».

Я недовольно нахмурилась:

«Это мое дело, кого хотеть, а кого нет».

– Я предупредил, – вкрадчиво вслух ответил он.

Тут в пору было топнуть ногой и зайтись в истерике, если бы не понимание, что это все будет совершенно бесполезным и смешным для окружающих занятием. Только эгоистичный Первородный мог себе позволить такую наглость, чтобы запрещать что-то мне, когда у самого имелась жена. И кто? Смертная! Нет, вы только подумайте!

Рука Александра снова обхватила мое предплечье, и он повел меня к выходу, по пути обращаясь к Яну:

– Не расстраивайся, у тебя еще будет такая возможность.

Ян продолжал рычать, но оставался на месте, а рядом с ним уже был Серафим, который будто совершенно отказывался смотреть в нашу сторону. Он просто стоял, не обращая внимание на то, что у него из-под носа уводят его дочь. Чувствовал ли он себя так, будто я его предала? И что вообще могло быть скрыто за пеленой его серых глаз, в которые мне удалось заглянуть сегодня лишь однажды?

Что же до меня, то мне сложно было кого-то судить… сложно судить всех, кроме Александра. Но идти против Первородного довольно глупое занятие, если не подходить к нему с особой осторожностью. И это все с учетом того, что я совершенно не заслуживала, чтобы мне помогали.

Свою судьбу я решила сама, поэтому самой мне теперь из нее и… выпутываться.