Власть королев

Глава девятая

Волусия гордо возвышалась на своей золотой колеснице, которая, в свою очередь, стояла на палубе её золотого, сверкавшего на солнце, судна. Оно медленно несло её вниз по каналу, пока Волусия стояла раскрыв руки, принимая обожание своего народа. Тысячи людей выходили на улицы и спешили к берегам канала, выкрикивая со всех сторон её имя.

Плывя по узким каналам, пересекающим весь город, Волусия практически могла протянуть руку и дотронуться до своих подданных, громко восхвалявших её, выкрикивавших ей приветствия, и бросавших в воздух разноцветный серпантин, усыпая её путь. Это было самым большим проявлением уважения, на который был способен её народ. Таким образом они принимали возвратившегося героя.

«Да здравствует Волусия! Да здравствует Волусия!» – скандировала толпа на каждой улице, где она проплывала по пути в свой роскошный город с золочёными домами и мостовыми.

Волусия откинулась назад и наслаждалась, взбудораженная тем, что она одолела Ромулуса, расправилась с Верховным правителем Империи и уничтожила его личное войско. Она чувствовала единение со своим народом, ведь ему передалось её воодушевление. Никогда она ещё не испытывала таких сильных чувств, за исключением того дня, когда убила свою мать.

Волусия подняла взгляд на свой великолепный город, вход в который обрамляли две величественные колонны, отливавшие золотым и зелёным в солнечных лучах. Она любовалась бесконечной вереницей зданий, воздвигнутых во времена её предков, на которых запечатлелись следы прошедших столетий. Сверкающие безукоризненной чистотой улицы заполняли тысячи людей и многочисленная охрана, занявшая посты на каждом углу идеально прорубленного канала, соединявшего все важные точки города. На пешеходных мостиках били копытами запряжённые в золотые колесницы лошади, на людях в колесницах были надеты их лучшие шелка и украшения. Во всём городе объявили праздник и все вышли поприветствовать её, прокричать её имя в этот священный день. Она для них была больше, чем лидер. Она была богиней.

Ещё более знаменательным было то, что этот день совпал с народным празднованием Дня Огней, в который поклоняются семи богам солнца. Волусия, как глава города, торжественно открывала праздничные мероприятия, и сейчас, когда она плыла, за её спиной, затмевая день, полыхали два огромных золотых факела, готовых зажечь Большой фонтан.

Люди следовали за ней, бежали по улицам наперегонки с её лодкой. Она знала, что они будут сопровождать её до самого центрального из семи кругов города, где она сойдёт на землю и зажжёт фонтаны, что послужит знаком к началу празднества и жертвоприношений. Это был славный день, для её города и её народа, день восхваления четырнадцати богов, которые, по преданию, окружили город, чтобы охранять четырнадцать входов в него от нежданных гостей. Её люди молились им, и сегодня, как и в другие дни, их благодарность была заслуженной.

В этом году её подданных ожидал сюрприз: Волусия добавила к сонму пятнадцатое божество впервые за все века со дня основания города. И этим божеством была она сама. Волусия водрузила величественную золотую статую самой себя в центре семи кругов и переименовала это день своим именем, объявила его своим праздником. Когда со статуи снимут покрывало и весь её народ впервые её увидит, они поймут, что Волусия была больше, чем её мать, больше, чем лидер, больше, чем смертный человек. Она была богиней, и заслуживала ежедневного поклонения. Они станут молиться ей и кланяться ей также, как и остальным – или так, или заплатят своей кровью.

Волусия улыбнулась сама себе, когда её лодка подплыла ближе к центру города. Она не могла дождаться, чтобы посмотреть на выражения их лиц, когда она заставит их поклоняться ей наравне с четырнадцатью богами. Они ещё не знали этого, но однажды она низвергнет всех остальных богов, одного за другим, пока не останется единственной.

Волусия возбужденно оглянулась через плечо и увидела за собой бесконечную череду судов, следовавших за ней с живыми быками, козами и баранами, шумными и беспокойными от яркого солнца, приготовленными к принесению в жертву богам. Она зарежет лучшего и самого крупного из них у своей статуи.

Лодка Волусии наконец-то вошла в канал, ведущий к семи золотым кругам, каждый больше другого, которые представляли собой золотые площадки, опоясанные водой. Её лодка подплывала всё ближе и ближе к центру мимо каждого из четырнадцати богов, и сердце Волусии билось в предвкушении. Каждая статуя бога возвышалась над ними на двадцать футов, каждая сверкала золотом. В самом центре, на площадке, которая всегда оставалась пустой для жертвоприношений и конгрегаций, теперь стоял новый золотой пьедестал, на котором стояла пятидесятифутовая конструкция, накрытая куском белого шёлка. Волусия улыбалась: она одна из всех знала, что скрывалось под тканью.

Когда они достигли центральной площадки, лодка остановилась, и слуги поспешили помочь Волусии спуститься с неё. Она смотрела, как рядом пришвартовалось ещё одно судно, и двенадцать мужчин сняли оттуда самого большого быка, которого она когда-либо видела, и подвели к Волусии. У каждого из мужчин в руках было по крепкой верёвке, и они вели зверя очень осторожно. Это был особенный бык, выращенный в Нижних провинциях: ярко-красного окраса, пятнадцати футов в высоту. Сгусток силы и ярости. Он сопротивлялся, но мужчины усмиряли его и продолжали вести к статуе.

Волусия услышала звук вынимаемого из ножен меча и, обернувшись, увидела Аксана, её личного наёмного убийцу, который стоял рядом с ней, держа церемониальный меч в руках. Аксан был самым преданным из всех её людей, готовым убить кого угодна по кивку её головы. Помимо этого, у него были садистские наклонности, за что он ей и нравился, и чем много раз заслуживал её уважение. Он был одним из немногих людей, кому она позволяла держаться к себе так близко.

Аксан смотрел ей в ответ. У него было впалое, изрытое оспой лицо, а из-под густых чёрных волос виднелись рожки.

Волусия приняла у него длинный церемониальный меч с шестифутовым лезвием, и крепко сжала рукоять обеими руками. Люди притихли, когда она высоко замахнулась и изо всех сил обрушила меч на шею быка.

Лезвие, невероятно острое и тонкое, как пергамент, прошло насквозь, и Волусия удовлетворённо усмехнулась услышав звук металла, вонзающегося в плоть, почувствовала, как он пробивает себе путь, и ощутила брызги крови на своём лице. Кровь лилась во все стороны, стекаясь в лужу у её ног. Обезглавленный бык несколько раз дёрнулся и упал к подножию всё ещё укрытой статуи. Брызжущая кровь покрывала пятнами и шёлк, и золото, и в толпе прокатился крик ликования.

«Прекрасный знак, моя госпожа», – сказал, наклонившись к ней, Аксан.

Начались церемонии. Повсюду затрубили трубы и сотни животных начали резать со всех сторон от Волусии. Это будет долгий день резни, насилия, чревоугодия и пьянства – а за ним ещё несколько таких же. Волусия непременно ко всем присоединится, возьмет себе вина, и перережет горло паре горожан, принеся их в жертву своим идолам. Она предвкушала долгий день жестокости и садизма.

Оставалось сделать всего одну вещь.

Толпа замолчала, когда Волусия поднялась на пьедестал к подножию своей статуи и повернулась лицом к своему народу. С другой стороны туда карабкался Кулиан – другой доверенный советник – тёмный колдун, одетый в черную мантию с капюшоном, с сияющими зелёными глазами на бородавчатом лице. Это он помог ей устроить убийство собственной матери. И это Кулиан посоветовал ей построить монумент самой себе.

Люди не отрывали от неё глаз в мёртвой тишине. Она ждала, нагнетая драматичность момента.

«Великий народ Волусии!» – громогласно произнесла она. «Я дарю вам статую вашего новейшего и величайшего бога!»

Изящным жестом она сорвала шёлковую простыню, и толпа ахнула.

«Ваша новая богиня, пятнадцатая богиня, Волусия!» – провозгласил Кулиан.

Люди смотрели на статую с удивлением и ужасом. Волусия, запрокинув голову, рассматривала сияющую золотом статую вдвое выше всех прочих, совершенную копию себя. Она нервничала в ожидании реакции людей. Столетиями никто не решался добавить нового бога, и сейчас она делала ставку на то, что их любовь к ней достаточно сильна, чтобы это принять. Ей нужна была не просто их любовь, но поклонение.

К её огромному удовлетворению её подданные вдруг, все как один, опустили головы, кланяясь новому идолу.

«Волусия», – нараспев говорили они снова и снова. «Волусия. Волусия».

Волусия стояла, раскинув руки, глубоко вдыхая, наслаждаясь моментом. Такого преклонения было бы достаточно любому человеку. Любому вождю. Любому богу.

Но ей всё ещё было мало.

Волусия прошла под увенчанными аркой воротами к своему замку, пересекла галерею со стофутовыми мраморными колоннами, и направилась дальше через украшенные цветами залы, где выстроились вытянутые по струнке солдаты Империи с золотыми копьями в руках. Их шеренгам не было видно конца. Волусия шла медленно, постукивая золотыми каблуками своих ботинок по мраморному полу, сопровождаемая колдуном Кулианом, наёмным убийцей Аксаном и главнокомандующим армии Соку.

«Моя госпожа, мне необходимо с вами поговорить», – сказал Соку. Он весь день пытался пробиться к ней для разговора, но она игнорировала его, не проявляя интереса к его опасениям и чрезмерной, как ей казалось, зацикленности на реальности. Она жила в собственной реальности, и собиралась поговорить с ним в удобное для себя время.

Волусия не сбавила шаг и направилась ко в ходу в другой коридор, который был отгорожен занавесом из длинных нитей изумрудных бус. В мгновение ока солдаты подбежали и раздвинули бусы в стороны, позволяя ей пройти.

Чем дальше она шла, тем тише становились доносившиеся снаружи звуки гуляний и священных церемоний. У неё был длинный день, за который она успела вдоволь выпить, попировать и дать выход своей жестокости, и теперь Волусии нужно было время, чтобы прийти в себя. Она восстановит силы и вернётся на ещё один круг.

Волусия вошла в свои помпезные покои, тёмные гнетущие о того, что их освещало всего несколько факелов. Больше всего света давал одинокий луч зелёного света, бравший начало из отверстия в стофутовой высоты потолке, и выхватывавший из мрака один-единственный предмет в центре комнаты.

Изумрудное копьё.

Волусия приблизилась к нему с благоговейным трепетом. Сотни лет оно находилось на эом самом месте, указывая точно на источник света. И древко, и наконечник были сделаны из изумруда, и сверкали, нацеленные прямо в небо, будто бросая вызов богам. Это была священная реликвия её народа, которая, как они верили, обеспечивала существование всего города. Волусия завороженно стояла перед ней, глядя как пылинки кружатся в луче зелёного света.

«Моя госпожа», – мягко обратился к ней Соку, и его слова разнеслись эхом в царившей тишине. «Разрешите мне сказать».

«Разрешаю», – ответила она.

«Моя госпожа, вы убили правителя Империи. Естественно, слух об этом уже распространился. Армии прямо сейчас готовятся выступить на Волусию. Огромные армии, от которых нам ни за что не защититься. Нам стоит подготовиться. Какова ваша стратегия?»

«Стратегия?», – переспросила Волусия, по-прежнему не глядя на него, раздражённая разговором.

«Как вы собираетесь заключить мир?», – настаивал он. «На каких условиях сдадитесь?»

Она повернулась к нему и смерила холодным взглядом.

«Мира не будет, – сказала она, – до тех пор, пока они сами не сдадутся и не присягнут мне на верность».

Соку смотрел на неё в страхе.

«Но, госпожа, на каждого нашего солдата приходится сотня врагов», – сказал он. «Нам не выдержать оборону».

Она повернулась обратно к копью, а он, в отчаянии, сделал к ней ещё один шаг.

«Моя Императрица», – не прекращал он. «Вы одержали выдающуюся победу, когда захватили материнский трон. Народ её не любил, а вас – напротив. Они вам поклоняются. Никто не будет с вами откровенен. Но мне придётся. Вы окружаете себя людьми, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Которые вас боятся. Но я скажу вам правду, опишу реальное положение дел. Империя окружит нас. И нам не выстоять. Ни от нас, ни от города, не останется ничего. Вам нужно действовать. Вы должны заключить перемирие. Заплатите любую цену, которую они попросят. Пока нас всех не убили».

Волусия улыбнулась, изучая копьё.

«Ты знаешь, что они говорили о моей матери?» – спросила она.

Соку беспомощно посмотрел на неё и покачал головой.

Они говорили, что она была Избранной. Что её нельзя победить. Что она никогда не умрёт. И знаешь, почему? Потому что шесть веков к ряду никто не мог поднять это копьё. А она в одиночку пришла и подняла его одной рукой. И убила им своего отца, заняв его трон».

Волусия обернулась к нему, и глаза её горели от воспоминаний о той истории.

«Они говорили, что копьё можно поднять лишь раз. И только Избранный способен на это. Они говорили, что мать проживёт тысячу веков, что трон Волусии будет её навечно. И знаешь, что произошло? Я сама подняла это копьё и убила им свою мать»,

Она сделала глубокий вдох.

«О чём тебе это говорит, генерал?»

Он посмотрел на неё в растерянности и покачал головой, теряясь в догадках.

«Мы либо живём в тени чужих легенд, – сказала Волусия, – либо создаём свои собственные».

Она наклонилась к нему с гримасой ярости на лице.

«Когда я разрушу всю Империю, – сказала она, – когда весь мир упадёт передо мной на колени, когда не останется ни одного человека, не знающего и не кричащего моё имя, тогда ты увидишь, что я единственная истинная повелительница, и что я единственная истинная богиня. Я Избранная. Потому что я сама себя избрала».