Властелин Морморы

Серебристые сухие травы, свежие белые астры, угольно-черные ветки дерева кьорр с крупными белоснежными ягодами. Есть их нельзя, вернее, не стоит. Они не ядовитые, но твердые, как камень, и горькие, как полынь. Зато красивые. Очень.

Каждое утро Триша собирает букет. Это самое важное дело, самая неотложная работа. И, между прочим, трудная. Кофе варить, коржики печь, обед сочинять куда как проще.

Вчерашние гости еще спят, но скоро, надо думать, проснутся, так что придется кормить их завтраком, развлекать разговорами, а это тоже нелегкая работа для Триши, она больше слушать любит, чем говорить. Но сегодня придется расстараться. Такие гости славные, хорошо, если им тут понравится, может побудут подольше, или вовсе поселятся во флигеле, в саду. А что, сами же говорили, что им пока негде жить. Вернее, они толком не знают, чего хотят – значит тут им самое место.

– Хорошего утра! – говорит сероглазая женщина. – Какой у вас букет, однако…

Ме-ла-мо-ри – вот как ее зовут. Гляди-ка, удалось запомнить.

– Утро и правда хорошее, – смущенно подтверждает Триша. – А букет еще надо закончить… Сейчас сварю кофе, если вы проснулись. Вы не думайте, пока светит солнце, все бесплатно, только вечером надо платить за кофе историями. Это Франк такие порядки завел. Ему так удобно, он по утрам обычно другими делами занят, или вовсе спит…

Сероглазая Меламори улыбается, кивает и щурится от удовольствия, потому что ее спутник тоже появляется на пороге и обнимает ее за талию. Триша краем глаза наблюдает за гостями и думает, что скорее могла бы принять их за сестру и брата, чем за любовников. Что-то такое в них есть одинаковое, хотя лица не похожи совершенно. И ведут себя немножко как заговорщики – ну, то есть, видно, что у них много-много своих секретов, таких особенных секретов-на-двоих, по сравнению с которыми все остальное не очень важно. Ну вот, например, он вполне мог бы знать всех мальчишек, с которыми она целовалась, и по-братски прикрывать ее от строгих родителей, а с нее сталось бы каждую ночь подглядывать в его сны, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы быть рядом, когда приснится настоящий, смертельно опасный кошмар. И если им вдруг случится бегать наперегонки, он скорее всего чуть-чуть поддастся, пропустит ее вперед, даст выиграть, а она все поймет и жутко разозлится, но виду не покажет, чтобы не разбить ему сердце.

Вовсе не обязательно дела обстоят именно так, но эти двое в первую очередь – сообщники, а уже потом – все остальное, и это позволяет им чувствовать себя как дома везде, где можно оставаться вместе. Триша не может сформулировать лучше, потому что в любом человеческом языке слишком много лишних, необязательных слов и всегда не хватает нужных, но ей кажется, что она очень-очень хорошо все понимает про эту парочку. То есть не все-все-превсе, конечно, но самое главное. Не зря все-таки она столько лет кошкой была: кошки разбираются в людях куда лучше, чем другие люди. Даже бывшие кошки.

Триша добавляет в букет последнюю веточку, отступает на шаг, несколько секунд критически осматривает дело своих рук – ага, получилось! – и ставит на огонь три большие утренние джезвы. Можно завтракать.

У гостей вроде бы хорошее настроение, Трише легко и приятно сидеть с ними за одним столом, но Макс улыбается рассеянно, крошит над тарелкой имбирную булочку, вместо того, чтобы есть, делает глоток тришиного кофе, перепутав чашки, и тогда сероглазая женщина спрашивает: «Ты нервничаешь из-за Джуффина?» – а он, чуть помедлив, обезоруживающе разводит руками и говорит: «А вот знаешь, кажется, да».

С этого момента Триша начинает погибать от любопытства: что же это за Джуффин, если такой удивительный гость из-за него нервничает? Она и сама уже немного нервничает, как ребенок, которому обещали показать хорошее, интересное, но очень страшное кино.

Дважды она приступала с расспросами к Франку. Сперва когда гости отправились в город прогуляться, а он наконец появился за стойкой, благоухающий чужими ветрами и звездами, усталый, но довольный, как сытый зверь. И еще раз, уже после того, как увидела гостей в конце улицы, они возвращались в «Кофейную гущу», взявшись за руки, как заблудившиеся в лесу дети, незаметно для себя повзрослевшие во время странствий. «Скоро увидим, – невозмутимо отвечал Франк, – мне и самому интересно», – но Триша подозревала, что он знает гораздо больше, но не рассказывает – не из вредности даже и не потому, что это тайна, а просто лень ему объяснять.

С Франком в этом смысле непросто иметь дело.

– Ты лучше думай, чем мы будем гостей кормить, – напомнил ей Франк. – Ночь-то впереди длинная.

Триша ахнула, схватилась за голову: «Я же ничего не успеваю!» – бросилась в погреб за копченым медом, травяным маслом и сушеными цветами, но в конце концов все закончилось хорошо: Франк пообещал сварить свой фирменный кровяной суп на дождевой воде, и немедленно взялся за дело, а гости сами вызвались помогать, резать цветы и фрукты для салата, так что Трише только и оставалось усесться на самый высокий табурет и командовать приготовлениями, чувствуя себя не хозяйкой кофейни, а сказочным генералом.

В сумерках, когда солнце уже опустилось за горизонт, а лиловое молоко ночи тонкими струйками потекло по тротуарам, парадная дверь «Кофейной гущи» тихо скрипнула, отворяясь. Франк удивленно нахмурился, Триша сразу поняла, почему: шагов-то не было слышно, никаких, а сероглазая Меламори с гордостью объяснила: «У шефа совершенно бесшумная походка». Макс вроде бы бровью не повел, как сидел спиной ко входу, так и не дал себе труда обернуться, рассеянная улыбка по-прежнему блуждала по его лицу, но Триша заметила, что он подобрался, как кот перед прыжком. Видно, что сам еще не решил, что будет делать: нападать, или удирать, или просто на месте останется, но приготовился ко всему.

Дверь наконец допела свою песню, распахнулась настежь, и в кофейню вошел высокий пожилой господин в костюме столь роскошном и экзотическом (затейливый тюрбан, длинный серебристый плащ, мягкие остроносые узорчатые сапожки ручной работы), что впечатлительная Триша чуть было за карандашом и блокнотом не бросилась: зарисовать такую красоту на память, а то ведь потом не вспомнишь деталей, известное же дело. Но вовремя передумала: гость небось надолго задержится, а самое интересное пропускать – нет дураков!

Впрочем, увидев хищное, красивое лицо гостя, Триша тут же и думать забыла о его костюме. Неужели у людей бывают такие вот раскосые глаза, светлые, как пасмурное небо? Или свой брат оборотень пожаловал? Таких гостей в «Кофейной гуще» еще никогда не было, вот и Франк глядит с нескрываемым интересом, головой качает уважительно. Дескать, ну дела!

– Я не ошибся адресом, – гость начал фразу с вопросительной интонацией, а закончил уже как утверждение: сам все, вернее, всех увидел и понял, что с адресом полный порядок.

– В приглашении не был указан номер дома, – объясняет он. – Конечно, я мог воспользоваться этой открыткой, как проводником и просто дать ей перетащить меня на ваш порог, для того она и предназначена, но я привык совершать такие путешествия самостоятельно. Это и познавательно, и приятно.

Гость говорит громко и как бы для всех, но видно, что обращается он большей частью к Франку, отвечая на его невысказанный вопрос. А потом он переходит на заговорщический шепот, который, однако, отлично слышен всем присутствующим:

– Сэр Макс, если ты не бросишься мне на шею, вот прямо сейчас, ты просто лопнешь. Я же вижу, что тебе хочется. И мне, между прочим, тоже. Но сейчас твой ход.

«Да, пожалуй».

Триша так и не поняла, сказал это Макс, или просто подумал, а он уже пересек кофейню, замер у порога, внимательно вглядываясь в лицо нового гостя и вдруг махнул рукой, расслабился и заключил незнакомца в объятия. Ненадолго, зато от души; Трише даже стало немного жаль красивого костюма, но тот оказался из хорошей ткани, совсем не измялся.

– Надо же, сэр Джуффин Халли собственной персоной, да еще и в маске Доброго Дядюшки, не наваждение какое-нибудь дурацкое. Честно говоря, до вчерашнего вечера, пока Франк не сунул мне под нос свои пригласительные открытки, я думал: что-что, а это уж точно невозможно, – говорит Макс.

Гость снисходительно пожимает плечами. Дескать, не преувеличивай.

– Тоже мне великое чудо. Между прочим, никто не мешал тебе навестить меня в Ехо. Я же просил леди Меламори передать: теперь тебе можно все. Не сомневаюсь, что она это сделала. Мир наш уже настолько крепок, что не рухнет ни от твоего присутствия, ни даже от твоих возможных разочарований. Краткий курс древней истории, который я прочитал тебе в Тихом Городе, можешь забыть за ненадобностью[1]. Теперь это просто очень страшная легенда. Юных послушников Ордена Семилистника пугать – в самый раз, а нам с тобой ни к чему.

– Ага, как же. Боюсь, вы недооценили – то ли меня, то ли древнюю историю. Я один раз попробовал к вам наведаться…

– Это как? Ты был в Ехо?

– Ну да, был. Секунд двадцать, не больше. Кстати, не дайте умереть от любопытства: как вы объяснили себе и Его Величеству исчезновение крыши Мохнатого Дома?

– Да, честно говоря, никак. Очевидной магией там не пахло, продолжения не последовало, поэтому Король отдал приказ построить новую крышу и забыл о происшествии. Ну и я тоже забыл, не до нее было. Хочешь сказать, это твоя работа?

– Ну да. Было дело, раскатал губу: а вдруг действительно можно вернуться в Ехо, да и жить себе, как ни в чем не бывало? Если уж вы неофициальные приглашения передаете через знакомых девушек… Отправился на разведку: распахнул первую попавшуюся дверь, да и шагнул прямехонько на последний этаж Мохнатого Дома, в башню, это же мое любимое помещение, и вид на город оттуда самый замечательный. Счастье, что не кинулся сразу любоваться панорамой. Сперва поднял глаза к потолку, и он тут же стал таять. У меня, к сожалению, очень тяжелый взгляд – с некоторых пор. Хорошо хоть я быстро сообразил, в чем дело, поэтому без жертв обошлось, только крыша успела исчезнуть. Я спешно зажмурился, шмыгнул в Хумгат[2], как мышь в норку, оттуда домой и в Ехо больше не возвращался. Красивый город, жалко стирать его с лица земли… Так что тут вы крепко промахнулись. Меня к Ехо на пушечный выстрел подпускать нельзя. И, боюсь, другие города Мира для меня тоже закрыты. Во всяком случае, не хочу рисковать.

– Ничего себе новость! Мне и в голову не приходило, что такое может быть, – хмурится Джуффин. – Надо будет разобраться. Очень любопытно… Ты погоди, я подыщу какое-нибудь разоренное войной селение, которого не жалко, попробуешь еще раз.

– Делать мне больше нехрен, такие эксперименты устраивать, – ворчит Макс. Но, в общем, уже видно, что уговорить его будет не очень трудно.

Триша только теперь поняла, что стоит как дурочка с открытым ртом – вместо того, чтобы варить гостям кофе. Хорошая хозяйка, нечего сказать! Впрочем не одна она такая, тут даже Франк немного растерялся, а Макс и новый гость разглядывают друг друга так, словно перед каждым не человек с двумя руками, двумя ногами и головой, а чудище неведомое тысячехвостое. И только сероглазая Меламори взирает на происходящее с царственной снисходительностью. Дескать, подумаешь, великое дело. Ну, Джуффин. Я его на службе изо дня в день столько лет видела, рассказывала же вам вчера, как он в меня подушкой запустил, зато потом бутербродом поделился, а вы переполошились, смешные люди.

Как только Триша принялась греметь посудой, обстановка в кофейне разрядилась. Она всегда чувствовала, что это как-то связано: когда в помещении начинают готовить, присутствующие вдруг успокаиваются и расслабляются, почти поневоле. Вот и сейчас так вышло. В общем, и раньше никто не собирался затевать ссору, но воздух звенел от напряжения, а теперь – ну просто семейная вечеринка, не то дети из летнего лагеря вернулись, не то отец из кругосветного путешествия, не то призрак прадеда из фамильного склепа зашел на огонек. Все вдруг засияли улыбками и заговорили одновременно и очень дружелюбно.

– Франк, – говорит Макс, – это сэр Джуффин Халли. Ты вчера смеялся над нами: дескать, самые лучшие люди выдуманные, – так вот, этот джентльмен в свое время утверждал, будто сочинил меня, от макушки до пяток, со всеми потрохами, прикинь. Значит этому Городу он приходится кем-то вроде дедушки, а тебе чуть ли не кумом, так, что ли?..

– Когда тебе надоест натужно шутить на эту тему, можешь начинать рассказывать своим приятелям, что это ты выдумал меня, – говорит Джуффин. – Я не обижусь. Кстати о твоих выдумках, любопытное тут у вас местечко. Сколько видел разных Миров, но ничего похожего мне пока не попадалось…

– Сейчас мне надерут уши за то, что до сих пор не вернулась на службу, – почти мечтательно говорит Меламори, а нарядный гость поворачивается к ней, ухмыляется и грозит длинным тонким пальцем: дескать, с тобой мы еще разберемся, юная леди.

– Давайте-ка пить кофе, – говорит мудрый Франк, потому что видит: Триша уже снимает с плиты четыре джезвы и ставит на их место новую партию. Чего-чего, а кофе им сегодня понадобится много. Даром, что ужин готов, с ужином спешить нельзя, пусть ждет своего часа.

Они наконец рассаживаются. Новый гость получает место во главе стола – ясно почему. Без истории его отсюда не отпустят, будь он хоть тысячу раз грозный колдун. «Впрочем, не такой уж он и грозный, – думает Триша. – Не в том смысле, что могущества ему не хватает, просто вряд ли этот человек станет тут кому-то «грозить», больно ему надо…»

– М-да, это не совсем камра, – ухмыляется Джуффин, нюхая кофе. – Впрочем, кто бы сомневался, сэр Макс, что месть твоя будет ужасна. Заманил, понимаешь, в гости беспомощного старика и ну его ядами пичкать.

Франк уязвлен. Не всерьез, конечно, но партию свою, будьте уверены, отыграет как следует. Еще никому никогда в голову не приходило высказываться о фирменном напитке «Кофейной гущи» иначе, как в самых почтительных выражениях.

– А вы сначала попробуйте, – говорит Триша. – Вдруг вам понравится?

Она сама удивляется собственной смелости, но если эти двое, Джуффин и Франк, начнут сейчас выяснять отношения, это на сколько же отложится история? Небось на целый час…

– Спасибо за совет, моя хорошая, – неожиданно ласково отзывается гость. Подносит чашку к губам, пробует, примирительно заключает: – На самом деле я, конечно, шутил. Это отличный напиток. Просто я привык к другому. Что ж, все к лучшему, привычки следует менять, хотя бы время от времени… Как тебя зовут? Этот величайший колдун всех времен, злодей, каких мало, редкостный растяпа, великолепный сэр Макс нас так и не познакомил.

– Триша. Я… – и она смущенно умолкает, не понимая, что тут можно добавить.

– Ты кошка Франка, да?

– Обычно эту фразу произношу я, – улыбается Франк. Кажется, ему очень приятно, что Джуффин сам все про них понял и сказал. – А гости думают, я шучу.

– Балбесы потому что ваши гости, – добродушно объясняет Джуффин. – Сэр Макс, не смотри на меня с такой укоризной. Когда я отправляюсь в незнакомый дом с дружеским визитом, я надеваю самую приветливую из своих масок. Это просто жест вежливости. По досадному совпадению, именно эта маска обожает над всеми посмеиваться; впрочем, делает это весьма добродушно, как видишь. Ну что ты как маленький? Не первый же день меня знаешь.

– Просто подзабыл некоторые детали, – вздыхает Макс. – Давно все было.

– Тоже мне давно. «Давно» – это тысячу лет назад и больше. А не какие-то несчастные четыре года.

– Кстати о событиях давних и недавних дней, – вкрадчиво говорит Франк. – Если уж вы убедились, что мы угощаем вас… скажем так, не совсем ядом, – Триша чувствует, как он упивается собственным сарказмом, – имейте в виду: у меня плохие новости. За это угощение надо платить.

– Тоже мне плохие новости, – отмахивается Джуффин. – Я не нищий и не скупец. – Он смотрит на Франка с нескрываемым любопытством: – Хотел бы я знать, какие монеты тут у вас в ходу? Интересные должны быть монетки.

– Так, ничего особенного. Истории. Разные правдивые истории, которые вы прежде никому не рассказывали, во всяком случае, не с начала до конца. Не сомневаюсь, вы великий богач и сможете оплатить счет в моем заведении.

– Что ж, пожалуй, – соглашается Джуффин. – Оно и кстати: давненько я никому ничего не рассказывал.

Триша заранее предвкушает его историю и только что вслух не мурлычет от удовольствия.

– Только имейте в виду, ваша грешная открытка настигла меня в конце длинного, хлопотного дня. Я как раз собирался не то завтракать, не то все-таки ужинать. Короче говоря, пожрать впервые за день. Поэтому давайте я и обед оплачу заодно. Угощаю всех присутствующих: специально выберу самую длинную и нудную историю. Договорились?

– Ну, положим, еда у нас всегда за счет заведения, – говорит Франк.

– Ладно, тогда будем считать вторую половину моей длинной истории тоже своего рода угощением. Но пока я чего-нибудь не съем, рта не раскрою.

Вместо ответа Триша ставит перед ним самую глубокую тарелку, на дне которой нарисованы синие рыбы и золотые драконы. Франк торжествено водружает в центре стола котел со своим фирменным супом, в другой руке у него поднос с салатами, он как-то справляется с этой грудой еды, жонглирует посудой, как бродячий циркач, еще и ложки раздает всем присутствующим, и говорит Трише:

– А ты пока давай-ка принеси часы. Чего мы ждем?

«Чего мы ждем, чего мы ждем, и правда, чего мы ждем?!» – восхищенно бормочет Триша, обшаривая комод в поисках волшебной вещицы.

– Песочные часы тут что надо, – говорит Макс Джуффину. – Вам понравятся.

– Не сомневаюсь.

Триша отдает часы Франку, тот ставит их на стол. Синяя струя льется, дрожит, шуршит, но количество песка в чашах остается неизменным. Гость восхищенно цокает языком.

– Поняли, как они работают? – уважительно спрашивает Франк.

– По крайней мере догадываюсь. Теперь у нас тут свое время, а за стенами этого дома – другое, так? Мы можем часами за столом сидеть, но если к вам вот сейчас придет клиент и станет в дверь стучать, ему покажется, что прошло всего пару секунд, да?

– Вообще ни одной, – улыбается Франк.

– Ну да, ну да… Я слышал о таких вещицах, – кивает Джуффин. – Но никогда не видел; впрочем, не сомневался, что они где-нибудь, как-нибудь, да существуют…

– Вы ешьте, – говорит Триша. – Суп-то не за порогом, а здесь, так что остынет, как миленький, если не поторопиться.

Гость улыбается ей, кивает, ест вроде бы неторопливо, но все равно получается быстро: стук, стук ложкой, и опустошил тарелку.

– Вкусно однако, – говорит. – Добавка не помешает. А потом уж отработаю ваше угощение, будьте покойны.

Сероглазая Меламори тоже наворачивает суп с завидным аппетитом, а Франк, как всегда, больше вид делает, за компанию. Триша за него не беспокоится: он-то с утра сыт, небось опять на птиц охотился. Не в Городе, конечно, а в иной какой-нибудь, больше подходящей для охоты реальности. Макс задумчиво возится с салатом, не столько ест, сколько разбирает его на составные части: оранжевые соцветия – отдельно, зелень – отдельно, так и растут разноцветные холмики по краям тарелки. «Вот интересно, – думает Триша, – чем он будет заниматься, когда доведет эту работу до конца?..» Новый гость, надо полагать, тоже задается этим вопросом, косится на максову тарелку с любопытством и сочувствием.

– Потом, – ласково говорит им обоим Макс, – я снова все это перемешаю. И начну сначала. Спасибо за внимание.

Триша улыбается, Джуффин укоризненно качает головой.

– Да, я знаю, что нам тут не очень нужны слоны, поэтому делать их из каждой случайно под руку попавшей мухи крайне нежелательно, – соглашается Макс. – Тем не менее, этого слона я пожалуй доделаю, если уж начал. С вашего позволения, сэр.

– Не знаешь, как теперь со мной быть? – спрашивает Джуффин. – Не хочу навязывать свое мнение, но имей в виду: со мной можно просто дружить. Практика показывает, что друг из меня куда лучше, чем опекун, или, тем более, начальник. Еще из меня обычно получается очень неплохой враг, но тебе не светит, ни при каких обстоятельствах. И не мечтай.

– Когда это я был мечтателем?.. – ухмыляется Макс. – Да нет, все в порядке. С удовольствием узнаю, какой из вас получается друг. Просто мне всегда нужно время, чтобы привыкнуть к новым обстоятельствам, вы же знаете.

– Да-да, как же. Тебе вечно требуется пропасть времени на всякую ерунду. Иногда целых полчаса. Ничего, привыкнешь. Еще и на «ты» перейдешь, рано или поздно. Вот послушаешь сейчас историю о том, какой я был молодой и глупый всего каких-нибудь несчастных сто лет назад, и все как рукой снимет.

– Насчет глупости не уверен, но стариком вас и сейчас назвать трудно, – вмешивается Франк. – Хотя иллюзия ничего, качественная. Заслуживает уважения.

– Благодарю, я старался, – галантно кланяется Джуффин. И поворачивается к Трише: – Не гляди на меня так, милая, а то у меня одежда задымится от твоих ожиданий. Сейчас начну рассказывать. Вот еще полтарелки этого вашего роскошного супа, и… Верь мне!

И ведь действительно. В два счета покончив с супом, гость набивает трубку, пробует кофе – сперва из вежливости, потом делает еще глоток, с заметным интересом, и еще один, с видимым удовольствием. А закурив, приступает к рассказу, как и обещал.