Витязь специального назначения. В гостях хорошо, а дома нету…

Глава 4. «…Если есть там соловьи, все разбойники…»

Слава, грустно подперев ладонью щёку, смотрел в окно. Настроение было, как говаривал Борисыч, хреновато-задумчивое. Погода тоже не радовала. Какая-то серая хмарь, дождя нет, но и солнышко не шибко-то балует. Сама по себе жизнь в деревне его не угнетала. – деревенский он и по рождению и по жизни. Труд крестьянский был делом насквозь привычным. Хоть и времена другие и места, – дальше некуда (шутка сказать – другое измерение), а вилы, они и в Африке вилы.

Лето подошло к концу, в Грушевке началось время заготовок. Уже скошены хлеба, убраны репища, отлущили горох. С огородов убрана последняя морковь да редька, уложены и перестелены соломой румяные зимние яблоки. Наносили бабы да девки красные из лесу ягоду малину, сизую чернику, голубику с дымчатым налётом, не прошли и мимо боровой бруснички и алой клюковки. Насушена для пирогов клубника, земляника отварена в меду.

В погребах уже ждали своего часа кадушки с солёными рыжиками, исходили смородно-укропным духом крепкие груздочки. Бочки с квашеной капустой спущены сюда совсем недавно. – будут зимой и щи наваристые и, при случае, есть чем привести в порядок голову после праздничных возлияний.

Начиналось время охоты и рыбалки. Тоже ничего нового, разве что вместо привычной «тулки» двенадцатого калибра самострел, так кто им в детстве не баловался? А уж рыбалка здесь… Мужики сбивались в ватагу, всем гамузом начинали заготовку рыбы на всю деревню. Под большим навесом у дощатых столов ставили бочки и прямо из реки рыба потрошилась и укладывалась. По мере наполнения их развозили по домам на телегах. Мелочёвку, присолив, развешивали вялиться под крышей навеса. – будет зимой и наваристая юшка. И, что характерно, никакого тебе рыбнадзора.

Тихо плещет в берег речная вода и мысли Славкины текут столь же неторопливо. Женщина ему попалась душевная, вдова молодая Милолика. Намучилась без мужика, сапоги самому снять не даёт, ложку до рта донести. Ночами в кровати вся отдаётся, без остатка, так и стремится вся навстречу, как подсолнух на солнышко. Всё-таки в древности женщины были лучше. Испортила их эта, как её… эмансипация.

Хотя извечная женская слабость на передок и здесь не в диковинку. Вот Васькина Любава. Всем баба хороша – и работящая и заботливая, одна беда – слово «нет» как в детстве не выучила…. Славка крякнул. Тоже оскоромился, чего уж там. Ваське как обычно – только шары залить, рождённый пить… всем известно.

Клим глянул в окно – солнечный свет ещё отливал красным, по деревне заперекликались петухи. То там, то тут стукали воротца, выгоняли хозяйки своих бурёнок, ночек и рыжух навстречу звуку рожка, на котором задорно наяривал седой дедок в холщовой рубахе с висящей через плечо торбой в небрежно накинутом кожушке, таком же древнем, как и хозяин.

Выходящие из дворов коровы мычанием приветствовали своего повелителя – огромного быка с мощными рогами, которого бестрепетно вёл за кованое кольцо в носу белобрысый семилетний пастушонок. Бугай признавал только его, благосклонно терпя разве что ещё деда-пастуха. Весьма известен он был и далеко за пределами веси.