Висзерия. Окрик судьбы

Глава 1. Наемник, любовник и банкир

Сормит Занавер шагал по узкой, извилистой тропинке, по бокам которой распластались кустарники с острыми иглами на ветвях. Оранжевая облепиха насыщала своим запахом влажный воздух. Когда он дошел до места, где заканчиваются заросли, узкая тропинка растворилась в песчаном пляже.

— Хм… вот и старый причал. Странно, вроде бы тут договаривались.

Нахмурившись, он провел кончиками пальцев по линиям шрамов на рыжей голове. Его глубоко посаженные зеленые глаза осматривали заброшенный причал. Вокруг не было ни души.

Ступив с узкой тропинки на пляж, не торопясь он побрел к озеру, которое называлось Звездное. Высокие кожаные сапоги зарывались в золотистый песок, который вскоре стал темно-коричневого цвета. Дойдя до озера, Сормит остановился и, не отрывая взгляда от горизонта, присев на корточки, опустил пальцы в воду. Несмотря на то, что припекали лучи яркого солнца, прозрачная вода, омывавшая множество мелких прибрежных камушков, была холодной. Поднявшись, он стряхнул мокрые руки и обтер их о штаны. Из внутреннего кармана рубахи достал кусочек потертой бумаги. Убедившись в двух вещах, а именно: старый причал и полдень — вновь огляделся по сторонам, но никто так и не появился. Маленькие волны, чайки, что гуляли по берегу и кружились в небе — это все, что нарушало тишину.

Потянувшись, он прыгнул на большой камень, что лежал в воде у берега. Удержав равновесие, чтобы не плюхнуться в воду, сел на него. Достав из нагрудной сумки мешочек с табаком синедымки и свою любимую трубку, забил табачную камеру и приготовился закурить. Но справа, за дугой берега и зарослями камышей, услышал сначала голоса, а затем и звук бьющихся об воду весел.

— Славненько, вот и покурил. — Раздраженно выдохнув, он закрыл крышечкой чашу трубки, которую так и не успел зажечь, и убрал ее обратно в нагрудную сумку.

Наконец из-за камышей показалась средних размеров лодка. На ее борту были трое: двое гребли, а тот, что был между ними, показал пальцем на него. Подплыв к причалу, тот мужчина, что сидел на средней банке лодки, крикнул:

— Сормит?! Это вы?!

— Сормит Занавер, — буркнул себе под нос дверг.

Обычно он не был занудой, но среди расы двергов есть устоявшийся обычай: дело в том, что в дань уважения они использовали с именем свое прадетчество, то есть имя прадеда. Дверг, не знавший или не носивший прадетчество, был неуважаем и становился даже изгоем среди этой расы. Поэтому все дверги, включая бастардов, которые не знали ни отца, ни мать, не говоря уже о прадеде, придумывали себе прадетчество, дабы не выделяться.

Сормит не торопясь встал с камня, поправил двуручный топор за спиной и спрыгнул на влажный берег. Неспешной походкой он направился к лодке, что покачивалась у причала.

— Он меня раздражает… — проворчал темноволосый эльф, что греб на задней банке.

— Тише, Аэр’лонн, — сказал темнокожий человек, что перекрикивался с Сормитом.

— Мы припозднились. Думается мне, он тоже раздражен.

— Нахрен он нам вообще сдался? — держа черенки весел, буркнул лысый мужик, сидевший в носовой части лодки. — Не думаю, что от этого коротышки будет много пользы нам.

— Шеф высокого мнения о нем. Это один из лучших наемников в Разноместе.

Скрипя старыми досками под ногами, Сормит Занавер подошел к лодке и внимательно оглядел присутствующих: лысого светлокожего мужичка в грязной майке с татуировками на предплечьях и шее, темнокожего парня, носившего длинное белое одеяние и тюрбан, а также темноволосого эльфа в белой рубахе, разрез которой оголял грудь.

— Приветствую Сормит, эм… Занавар? — встав, спросил темнокожий человек.

— Занавер, Сормит Занавер, — спускаясь в лодку, ответил дверг.

— Хех, на самом деле я даже собой горжусь, что ваше имя вообще запомнил. Меня зовут Муфас, это Кринден и Аэр’лонн.

— Ага, я не вижу товара, — усаживаясь рядом с темнокожим человеком, сказал Сормит.

— Так под банкой, на которой мы сидим, — ответил Муфас. — Как говорится, долой с лишних глаз, а? — улыбнулся он.

Сормит широко раздвинул ноги, тем самым потеснив темнокожего человека, и достал из нагрудной сумки забитую трубку. Неспешно прикурив, затянулся синедымкой и посмотрел в глаза эльфу, который вместе с Кринденом начали грести, уводя лодку все дальше от заброшенного причала.

— Я думал, товара будет значительно больше, — выдохнув голубой дымок, заметил Сормит.

— Это пробная партия для новых клиентов шефа, — ответил Муфас.

— И Соломон опасается, что из-за этой мелочи могут быть проблемы?

— Хозяин — барин, мы лишь выполняем его поручение.

— Хех… — Ухмыляясь, Сормит покачал головой.

Муфас кашлянул и попытался сесть так, чтобы ветер не сдувал голубой дымок в его лицо. Эльф Аэр’лонн даже не пытался скрыть свою неприязнь к Сормиту, они не раз сталкивались взглядами и упорно смотрели друг другу в глаза. Заметив это, Муфас попытался разрядить обстановку:

— Сормит Занавер, известно ли вам, почему это прекраснейшее озеро называется Звездное?

— Ну попробуй удивить…

— Легенда гласит, что много веков назад, задолго до того, как появилось государство Разномест и входящие в него города Темносвод и Созвезд, что сейчас делят между собой это озеро, некий путник, путешествуя, наткнулся на него. Его поразила красота этого озера. Он весь день гулял вдоль берега, а вечером разбил ночлег прямо на пляже. Ночью же его разбудил явившийся к нему дух здешних мест и предложил заключить пари. Суть в том, чтобы путник отгадал, где сейчас ночной небосвод, украшенный тысячами звезд, а где — всего лишь его отражение в воде. Если отгадает, дух обещал наградить его неслыханными богатствами, если же промахнется с ответом, он будет вынужден остаться здесь навсегда.

Сормит с интересом слушал Муфаса, забыв про кислую мину Аэр’лонна.

— Путник согласился. В глазах потемнело, а когда зрение к нему вернулось, он обнаружил себя повисшим в воздухе между озером и звездным полотном, которые выглядели совершенно одинаково. Казалось бы простая задача обернулась хитрой уловкой. Путник понадеялся на удачу и сказал, что под ним находится озеро, а над ним ночной небосвод. Дух рассмеялся и растаял. Исчез и путник. А вот на ночном небосводе и в его отражении в озере появилось на одну звезду больше.

— Херня все эти ваши легенды. Никогда не верил ни в одну из них. — Сормит стряхнул трубку над водой и вернул ее в нагрудную сумку. — Это все сказки бездельников, которые пытаются добавить разным местам мистичности и романтизма.

— Как знать, мой друг, как знать… — обаятельно улыбнулся Муфас. — Говорят, если ночью в мертвый штиль подойти к озеру и прислушаться, можно услышать, как голоса с мольбой взывают о свободе.

— Мне довелось бывать на берегу ночного Звездного во время штиля, и кроме раздражающего писка москитов я ни хрена не слышал. — Сормит кашлянул в кулак.

Минут через двадцать они увидели объект на горизонте, а еще через некоторое время уже подплывали к нему. Этим объектом был небольшой корабль, на палубе которого у борта стояли четыре фигуры, и еще двое были на корме.

— Друзья, будьте начеку, — спокойным голосом сказал Муфас. — Все-таки мы их не знаем.

Сормит не был удивлен. Он уже пять лет работал наемником для сопровождения, защиты и разного рода встреч, где понадобились бы его навыки и сила. Он знал, что его нанимают не для простого присутствия и добродушных разговоров, не за красивую темно-рыжую ухоженную бороду, а за крепкие ручищи и тяжелый топор, который в случае чего вонзится в грудь врагов и замышляющих худо неприятелей. Несмотря на невысокий рост — обычно дверги по плечи людям, а эльфам и вовсе смотрели в грудь, — эта раса очень крепкая, с мощными шеями, которых обычно не видно из-за их бород. Сормит Занавер был не просто крепким двергом, но и довольно ловким, смышленым бойцом. Поэтому слух о его качественных услугах быстро разнесся по близлежащим городам и деревушкам, заработав ему хорошую репутацию наемника.

— Приветствую, друзья! — улыбчиво сказал Муфас, когда лодка достаточно подплыла к кораблю.

— Вы из банды Соломона? Из Созвезда? — без всяких любезностей спросил светлокожий человек в черном плаще, находившийся на корме.

Сормит еще раз убедился, что помимо него, на корабле присутствовало еще пятеро человек. Все они были светлокожие и выглядели, как банальные бандиты в татуировках и легких безрукавках. Так же он отметил, что они были напряжены и стояли у борта так, будто что-то замышляли. Дверг выматерился про себя и посмотрел на ногти. Он всегда это делал, когда чувствовал, что скоро они будут в крови. И зачем он нанялся на это дело посередине Звездного? Будь эта встреча где-нибудь на земле, он бы уже точно смог распланировать свои цели. Но сейчас он на лодке дрейфует возле корабля. Черноволосый эльф с луком — да, но лысый Кринден с каким-то нелепым мечом, а Муфас и вовсе безоружен. Если у людей на корабле дальнобойное оружие, шансов нет.

Кринден кинул веревку на палубу корабля и один из людей поймал ее.

«Вот это я вляпался», — подумал Сормит, не отрывая взгляда от пока еще чистых ногтей.

— Конечно! А кого еще вы ожидаете увидеть здесь, посреди озера? — как всегда добродушно говорил Муфас. — Как и договаривались, мы доставили пробный тов…

— Давай! — крикнул человек в черном плаще с кормы корабля.

Двое людей подняли над бортом арбалеты.

— Мать-перемать… — выдавил Кринден, поднимая руки.

Черноволосый эльф схватил лук, но было поздно, воздух сотряс свист. Первый болт вошел ему в шею и с багровым фонтаном крови вылетел из нее. Второй угодил в грудь лысому человеку, заставив того перекинуться через борт лодки.

Не зная зачем, скорее всего, по профессиональной привычке, Сормит Занавер выхватил со спины двуручный топор. Все было, как во сне. Время словно замедлилось. Он услышал голос Муфасы: «Приготовься», но не понимал к чему. Пока те двое, вооруженные арбалетами, перезаряжали их, произошло то, чего Сормит никак не ожидал. Ноги оторвались от дна лодки; какой-то неведомой силой его швырнуло на палубу корабля, и он приземлился прямо за их спинами, упав на ноги и левую руку, чтобы удержать равновесие. Правой рукой он по-прежнему держал тяжелый топор. Едва ли кто-нибудь из людей или эльфов смогли бы удержать такое орудие одной рукой, но он дверг, злой дверг, который еще секунды назад был готов распрощаться с жизнью. Резко поднявшись, он уверенно направился в сторону атаковавших. Двое из них бежали на него с мечами, еще один спускался с кормы по лестнице, держа булаву. Сормита волновало только то, как ему увернуться от болтов арбалетчиков, которые наверняка уже перезарядили их, но удача была на его стороне…

— Сначала колдун! — орал человек в плаще с кормы корабля.

Арбалетчики, что целились в Сормита, вновь отвернулись от него в сторону лодки. Ему только это и было нужно.

Он замахнулся топором и опустил его на ключицу первому, затем с хрустом вырвав тяжелое орудие, замахнулся вновь, и лезвие топора прошло сквозь шею второго. В небо ударил багровой фонтан. Когда два безжизненных тела рухнули на палубу, дверг повернулся к тому третьему, что держал булаву. Яркая вспышка фиолетового света ударила в боковое зрение, а после один из арбалетчиков перелетел через всю палубу и плюхнулся куда-то в воду. Бандит с булавой замер и неуверенно выкинул ее за борт. Дверг кивнул ему и переключился на оставшегося арбалетчика, который нервно натягивал болт и смотрел в его сторону. Оценив ситуацию, Сормит сделал то, что хотел сделать еще в самом начале, когда был на лодке. Он нарисовал в воздухе над головой дугу и отпустил топор. Бандит с арбалетом даже не успел навести прицел, топор прилетел ему в зубы. На палубу корабля рухнуло третье безжизненное тело.

— Убей его! — в истерике орал человек в плаще. — Он безоружен, давай, Глеб!

Но парень даже не пошевелился. Он поднял руки и, отойдя в сторону, освободил двергу путь на корму. Сормит, тяжело дыша, подошел к трупу арбалетчика и выдернул топор из его черепа. На деревянную палубу посыпались зубы. Затем он направился на корму. Человек в плаще стал пятиться.

— Стой! Я человек господина Валдара! Он найдет тебя! Он… он… не прощает убийства своих людей.

— Плевать я хотел на твоего Валдара, — спокойно сказал дверг.

— Послушай, умоляю! — Пятясь, он уперся в деревянные перила. — Оставь мне жизнь, ведь я хотел оставить ее тебе. — Человек в плаще словно растекся по ним.

— Ага… рассказывай. Когда ссышь — скажешь, что угодно. — Сормит Занавер подошел к нему и надавил концом топора на грудь.

— Я клянусь! Мы не убили бы тебя, но в своих интересах! Мне нужно было, чтобы ты доставил послание Соломону!

— Какое еще, нахрен, послание? — Дверг сильнее надавил топором.

— Чтобы Соломон не совался со своим товаром по северную сторону берега Звездного, — дрожащим голосом выдавил он. — Темносвод принадлежит Валдару.

— Вот как… ну что ж… тогда я тоже оставлю жизнь. Но только одну. Так же, как ты и планировал. По крайней мере, это ведь справедливо, — сказал Сормит Занавер, убирая конец топора с груди. — И тот парнишка — как ты говоришь? Глеб? — первый на нее претендовал. — Ухмыляясь подытожив, он резко занес над головой топор. — Да ладно?! Ты серьезно?! Обоссался?! Ну и дела… — брезгливо попятился дверг. — Я же пошутил, дурень. Живите уж вдвоем. Глеб, выкинь оставшиеся оружие за борт, — скомандовал Сормит.

Человек в плаще сполз по перилам и сел в собственную лужу.

Дверг подошел к борту корабля и посмотрел в лодку. На дне, заполненном кровью, по разные стороны лежали два тела. Серые, стеклянные глаза эльфа смотрели в небо; руки по-прежнему сжимали лук, тетиву которого он так и не успел натянуть. Второе тело со стоном и хрипотцой в голосе обратилось к нему:

— Ну ты все там? Закончил? — простонал Муфас. Из его груди торчал болт от арбалета. Белое одеяние обагрилось, а тюрбан, слетевший с его головы, наполовину утонул в луже крови.

— Ты как? Протянешь? — расстроился от увиденного дверг. Он прекрасно знал, что такая рана не совместима с жизнью. Но все же этот темнокожий человек был колдуном или чародеем, или магом. В общем, Сормит не видел разницы.

— Послушай, — прохрипел Муфас, — обыщи корабль в поисках чего-нибудь ценного. Сомневаюсь, что они привезли обещанное золото за пробный товар, но мало ли. Забери весь товар под банкой и верни все шефу. Расскажи обо всем Соломону.

Обдумывая слова Муфасы, Сормит внимательно слушал его.

— Ты хороший боец, Сормит… Сормит… Занавер… — почти шепотом сказал Муфас. Его глаза закрылись, а тело обмякло.

***

— Не могу мириться с мыслью, что мне придется тебя отпустить. Эти две недели перевернули мою жизнь с ног на голову или наоборот — с головы на ноги. Давай сбежим. Давай останемся здесь, в этом лесу.

— Дани, глупенький. Ты же знаешь, как я желаю того же. Но я не могу. Папенька ждет меня и, если я сбегу, пострадают невинные эльфы.

Он смотрел на нее не моргая, его сердце разрывалось на тысячу частиц. Оно было полно тоски и отчаяния. Хоть они и знакомы всего две недели, ему казалось, что он знает ее всю жизнь. Казалось, что они просто когда-то были разлучены, но теперь вновь обрели друг друга. Что это было? Прошлая жизнь? Может, судьба? Он не знал ответа, но знал, что вот-вот вновь ее потеряет. Он явно не готов к этому.

Эти необычайно красивые волосы цвета синей ночи. Милый носик, кончик которого слегка задран кверху. Белая нежная кожа. Густые черные ресницы и большие серые глаза. Пьянящий запах лилий и сандала. Рианэсс была мечтой, которой суждено сбыться.

— О чем ты думаешь? — шепотом спросила эльфийка.

— Я ждал тебя всю свою жизнь, а ты, не успев появиться, исчезаешь.

— Ты говоришь так, будто это навсегда. Ты пугаешь меня.

— Если бы я только допустил мысль, что это навсегда, в эту же секунду лишил бы себя способности дышать.

— Замолчи, дурак.

— Умоляю, давай сбежим.

— Я никогда бы не смогла так поступить с папой. Мне нужно вернуться домой. Я наследница империи, он возлагает на меня большие надежды, и я никогда не подведу его. Наше расставание не будет долгим. Ты же знаешь, как много для меня значишь. — Рианэсс положила голову на зеленую траву и посмотрела в небо.

— Но когда? Когда мы вновь увидимся? Когда я смогу тебя прижать к себе?

— Я не знаю, Дани. Моя учеба подошла к концу. Но при первой же возможности я вернусь к тебе. Мы же справимся? — Она вновь повернула голову набок и посмотрела на него.

— Нэсс, я на все готов ради тебя. — Данноэ’саэвэль попытался улыбнуться. — Ну конечно, мы справимся. — Теперь он повернул голову и посмотрел в голубое небо.

Она взяла его за руку, и, скрестив пальцы, они молча лежали у старого дуба. Взаимно переживая о неизбежном расставании, погрузились в свои мысли. Впрочем, мысли у них были едины: они желали, чтобы время замерло.

— Никогда бы не подумал, что полюблю дочку самого эльфийского императора, — прервал тишину он.

— Дани, не называй его эльфийским императором, — нахмурила брови Рианэсс.

— Извини, не хотел тебя задеть… Просто в Разноместе все его так называют.

— Он император Элист’Авена. Наша империя состоит не только из эльфов, но также из фавлов и гномов.

— Как думаешь, есть ли у меня шанс ему понравиться? Одобрит ли он?

— Хоть ты и с Разноместа, но ты эльф. А это уже полдела. Придет время, и я познакомлю вас. Ему придется тебя принять ради меня.

Они снова замолчали. Теплый ветерок гулял по кронам деревьев, приводя в движение тысячи зеленых листьев. Хоть ночи были еще довольно прохладными, весна заняла свой природный трон.

— Как же я мечтаю, чтобы ты увидел Величайший Мост. Ты даже не представляешь, насколько он прекрасен. Я так хочу увидеть твои эмоции, — улыбнулась эльфийка, говоря о гигантских размеров мосте из белого мрамора, что связывал два континента между собой.

— Я наслышан, но никогда не доводилось видеть его.

— Мы это исправим.

Данноэ’саэвэль улыбнулся и обнял Рианэсс. Они слились в долгом поцелуе. Она гладила его спину, знакомя с такой нежностью, которой он и не знал до нее. Нет, конечно, ему доводилось получать ласку от десяток девушек и даже женщин. Воздыхательниц у него было хоть отбавляй. Смазливое лицо, широкие плечи, стройная фигура делали свое дело. Однако было что-то в прикосновениях Рианэсс, чего не могла ему подарить ни одна из них.

Одной ладонью эльф гладил ее щеку, а другой нежно водил по внешней стороне бедра. Он безумно ее хотел. Хотел так, как никогда и никого. Но эта тема уже была пройдена еще в первую ночь их знакомства. Она принцесса целой империи. И только через год, на свое двадцатилетие, она окунется в священное озеро эльфов. Озеро, которое благословит ее как наследницу престола. Поддаться слабости сейчас означает лишить ее всего этого. На чашах весов стояло действительно многое, если не все: ее наследство и отношения с отцом, императором — Еа’нвентом.

Этот поцелуй мог перейти с нежного в страстный, но не перешел. Данноэ’саэвэль неохотно отпрянул от ее губ и снова завалился на спину, скрестив пальцы рук под затылком.

— И чему же научили тебя в Разноместе? — Он попытался отвлечься, чтобы не терять силу воли.

— Много чему. Разномест действительно удивительное место. Что ты знаешь про историю своего государства?

— Ты не поверишь, практически ничего.

— Как же так? — искренне удивилась она.

— А я ждал всю жизнь, чтобы ты мне рассказала. Я с удовольствием послушаю.

— Ну… это будет долго.

— Я только и мечтаю — слушать твой голос вечность. Всегда.

— Ты сам напросился. — Эльфийка легонько толкнула его. — Двести пятьдесят восемь лет назад, в триста двенадцатом году по всеобщему календарю, землей, на которой сейчас расположено твое государство, не владела в полной мере ни одна из рас. Все дело в том, что на плодородные земли положили глаз поселения двергов, что жили на Бескрайних Высотах, в горах, что на западе, и тогда еще королевство, а ныне империя Элист’Авен, что располагалась на востоке, на соседнем континенте, которые связывает между собой Величайший Мост. — Эльфийка мастерски пародировала своего учителя истории, не забывая при этом забавно кривляться. — Две расы, не собиравшиеся делить богатые земли, вступили в войну, которая растянулась на целых восемь лет. Несмотря на то, что она была вялотекущей и в ней одерживала победу то одна, то другая раса, за столько лет ряды воюющих двергов и эльфов заметно поубавились. Это пагубно сказалось на них, когда в триста двадцатом году с северного моря на кораблях прибыли светлокожие люди, которые включились в борьбу за эти земли.

Данноэ’саэвэль искренне старался внимательно слушать ее, но мысли, что она вот-вот уедет, не отпускали. Ему оставалось лишь наслаждаться ее голосом.

— Несчетное количество людей со свежими силами быстро потеснили выдохшихся от восьмилетней войны двергов обратно в горы, а эльфов на восток. Казалось, что победитель, обладающий этими землями, нашелся, но благодаря тому, что дверги и эльфы заключили союз против чужеземцев, им удалось оттеснить людей обратно к морю, — продолжала она. — Не успел союз двух рас закрепиться на отвоеванных землях, как в триста двадцать третьем году с юга объявилась новая раса, представителями которой были темнокожие люди. Союз двергов и эльфов, имевших печальный опыт знакомства с их светлокожими собратьями, встретил незваных гостей — сталью и кровью. Темнокожие люди довольно быстро были повержены, но, как впоследствии оказалось, это была меньшая их часть, которая лишь исследовала новые земли. Вскоре темнокожие люди вернулись гораздо большим числом, восседая на боевых слонах. Они припомнили негостеприимным хозяевам их деяния, а потом и вовсе стали закрепляться на завоеванных землях.

— Как ты все это запомнила?

— Данноэ’саэвэль, не нарушайте дисциплину. — Рианэсс снова шутя толкнула его. — С северного моря корабли доставили подкрепление светлокожих людей, что позволило им от обороны вновь перейти в контратаку, в то время как с юга темнокожие люди захватывали одни земли за другими. Дверги и эльфы оказались между молотом и наковальней. Под сильнейшим натиском они недолго смогли воевать на два фронта, и через год их союз распался. Разбитые, обессиленные многолетними битвами дверги окончательно вернулись домой на Бескрайние Высоты. Эльфы также отступили на восток, но, разбившись на небольшие группы, вели партизанскую деятельность против людей обеих рас. Наконец, когда дверги и эльфы перестали оказывать интенсивное сопротивление, чужеземцы с северного моря и захватчики с юга встретились лицом к лицу. И пусть и те, и другие были людьми, а единственная их разница была в цвете кожи, оставшись наедине, опьяненные победами и успешными военными кампаниями, они вцепились друг другу в глотки. Земли, за которые уже пролилось достаточно крови, вновь напились ею. Люди, жестоко истребляя друг друга в четырехлетней войне, которую впоследствии историки назовут «Людской войной», несли большие потери.

— Я и представить не мог, что за эти земли пролилось столько крови. — Рианэсс удалось заинтересовать своего возлюбленного. — Но кто победил? И почему в Разноместе живут все расы?

— В триста двадцать восьмом году генерал армии светлокожих людей Констант втайне от своих правителей устроил встречу с генералом темнокожих людей, чье имя было Абдул. Устав от многолетней войны и столь многочисленных потерь, на этой встрече они взаимно решили отречься от своих правителей и создать общее государство. — Эльфийка сама увлеклась рассказом, поэтому больше не пародировала своего учителя. — Прекрасно понимая, что прежние правители не позволят им этого сделать, они нуждались в мощной армии. Констант и Абдул инициировали новую встречу. На нее были приглашены представители двергов и эльфов. Люди предложили создать государство, в котором бы правили четыре правителя-представителя каждой из рас: светлокожих и темнокожих людей, эльфов и двергов. Поселения двергов с Бескрайних Высот одобрили эту идею и, проголосовав, избрали правителя-представителя союзного государства дверга — Гладура Фуруса. Эльфы же взяли время все обдумать.

— Неловко вышло, да? — улыбнулся Данноэ’саэвэль.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну мы с тобой эльфы…

— Слушай дальше и не отвлекай. Как оказалось впоследствии, эльфы даже не собирались ничего обдумывать. Тогдашний лидер эльфийских партизан, чье имя было Врьен’мис, готовил покушение на Константа, Абдула и Гладура Фуруса на планировавшейся третьей и итоговой встрече. Эльфы считали, что, ликвидировав их, они положат конец многолетней войне. Но этим планам не суждено было сбыться, ибо эльфийский офицер по имени Зив’даль не разделял этого мнения. В ночь перед итоговой встречей, склонив на свою сторону других эльфов, он вероломно обезглавил Врьен’миса. На следующий день, представив его голову представителям других рас, он рассказал об несостоявшемся коварном плане. Зив’даль отрекся от империи Элист’Авен и дал согласие на союзное государство, став правителем со стороны эльфов. Четыре расы создали единое государство, во главе которого были Констант от светлокожих людей, Абдул от темнокожих людей, Гладур Фурус от двергов и Зив’даль от эльфов. Так и появился Разномест.

— А как на это отреагировали правители светлокожих, темнокожих людей и эльфов?

— Прости, милый, но это я тебе расскажу в следующий раз. — Она нежно поцеловала его в нос. — Мне пора…

Его сердце замерло, а голова закружилась. Он так боялся услышать эти слова. Поднявшись, помог встать и ей. Крепко прижал ее и, зарывшись в волосы цвета синей ночи, глубоко вдыхал нотки лилий и сандала.

— Я безумно люблю тебя. Ты лучшее, что могло со мной произойти. Я буду смертельно скучать. — Он поцеловал ее в лоб.

— А я тебя люблю, Дани… Я буду считать дни до нашей встречи. — Приложив ладони к его щекам, она встала на носочки и посмотрела в его голубые глаза.

Под руку они вышли на опушку леса, где щипал траву конь Сэрвилат. Данноэ’саэвэль помог забраться на него Рианэсс и ловко вскочил сам. Сев позади нее, вновь зарылся носом в ее волосы.

Они отправились в столицу Разноместа, где он и познакомился с ней на карнавале в честь праздника Гармонии две недели назад.

Праздник Гармонии — это праздник мира и дружбы всех рас. Он ежегодно праздновался крупным карнавалом на шестидесятый день весны. На этот праздник со всего мира стекались люди, дверги, эльфы, гномы, представители других рас и даже немногочисленные орки. На улицах Разноместа были танцы, шатры с вкусной едой, мелкие фокусники, циркачи, продавцы товара со всего мира и многое другое. В этот день все носили маски дружбы: люди клеили себе остроконечные уши или густые бороды; светлокожие люди красили лицо плодами шокобобов, чтобы придать оттенку лица темный цвет; темнокожие люди, в свою очередь, осветляли лица кокосовой, пищевой присыпкой; дверги надевали обувь на высокой платформе; эльфы прятали длинные уши.

Столица Разноместа была огромна и в этот праздник украшалась, как никогда. Это был главный праздник. И это неспроста. Государство Разномест было, пожалуй, единственным местом, где множество рас жили в гармонии и дружбе. Несмотря на то, что цена за это была заплачена сполна. Кровью всех рас.

— Ну вот мы и добрались… — печально выдохнул Данноэ’саэвэль, подъехав к большой арке города.

— Дальше я сама, Дани. Нельзя, чтобы эльфы отца нас видели… — с грустью в голосе ответила Рианэсс.

Он неохотно слез с коня и, подав руку Рианэсс, помог спуститься.

— А ты уверена, что твои подруги не проболтаются о нас? Я переживаю, что твой отец узнает раньше положенного времени, и это сильно испортит нам все планы.

— Фирадейя точно не проболтается, она моя лучшая подруга. Что насчет Виэллы и Ниссемии, они хоть и те еще болтушки, но прекрасно понимают, как это важно для меня и сколько невинных эльфов отца могут от этого пострадать. Поэтому не стоит волноваться.

— Не могу не волноваться…

Глазами, полными грусти, они смотрели на арку и на суетливое движение толпы — жителей и гостей столицы, что проходили через нее.

— Я буду очень скучать по тебе… — влажными глазами она посмотрела на него.

— Нэсс, не надо слез… мне и самому обидно. — Он нежно поднял ее подбородок и впился в ее губы. В поцелуе Рианэсс повисла у него на шее.

— Давай обменяемся чем-нибудь? — не выпускав ее из объятий, спросил Данноэ’саэвэль.

— Зачем? — улыбнулась Рианэсс.

— Я бы хотел обладать чем-то общим с тобой, что-то, что напоминало бы мне о тебе.

— Знаешь, у меня нет ничего подходящего с собой, — пожала плечами эльфийка, — но мы всегда можем смотреть с тобой на луну. Она одна над нами. Когда ты будешь смотреть на нее, ты будешь знать, что я тоже смотрю на нее.

— Одна луна, — улыбаясь сказал он, глядя в серые глаза Рианэсс.

— Одна луна. — Она потерлась носиком об его нос. — Люблю…

— А я тебя…

Она еще раз поцеловала его и затем, пятясь, не отводя от него серых глаз, развернулась и пошла в сторону арки.

Невыносимая душевная боль подкатила к горлу. Он с замиранием сердца ждал, пока она не растворилась в скоплении проходящих внутрь столицы. Хотелось жутко напиться. Медленно, взяв коня за уздцы, он побрел в сторону другой арки, главной и самой крупной. Ему нужно было вернуть коня в конюшню семьи его друга.

***

— Милок посмотри на себя. Ага… выглядишь ты нездорово. Уставший какой-то. Тебе бы на Бескрайние Высоты, там воздух чистый, еда полезная. Быстро тебя откормят, — раздражающе-скрипучим голосом надоедала старуха-двергарка. — Глядишь и невесту себе там сыщешь. Я вот познакомилась там с моим ныне покойным супругом Заралом Вертуном. Скотина та еще… ага. Напьется настоек своих и давай приключений на задницу искать. Танцевал он, правда, как сам дьявол. Наверное, этим и зацепил меня, падлюка этакая. Это у вас тут в Разноместе рас, что бобов в двергарской каше. А у меня выбора-то и не было. На Бескрайних Высотах одни дверги, вот я и вышла замуж за дверга.

Бакар старался добродушно улыбаться и делать вид, что ему очень интересно слушать болтовню надоедливой старухи. На вид ему было около двадцати. Смуглая кожа, две небольшие залысины на лбу, но густые, короткие черные волосы. Он уже четыре года работал в центральном банке столицы Разноместа, который принадлежал двум братьям гномам. Нельзя сказать, что он любил свою работу, несмотря на то, что даже его влиятельным родителям пришлось приложить усилия и задействовать связи, чтобы он сюда попал. Его четыре поколения жили тут, в Разноместе, с самого его основания. Темнокожий человек Абдул, один из основателей, был хорошим другом предку Бакара и даже сам прадед — Аскар был третьим темнокожим правителем Разноместа. По закону четыре правителя, что являются представителями одной из четырех рас, не могут передать власть кому-либо из родственников. Поэтому при жизни они выбирают себе преемника, который после смерти займет их место. Вот так когда-то темнокожий человек Арзас, что был вторым по счету правителем Разноместа после Абдула, выбрал прадеда Бакара. Благодаря этому его семья являлась одной из самых влиятельных и хорошо обеспеченных по сей день.

— Ты вообще меня слушаешь?! — Старуха ударила его по коленке своей тростью.

— А?! Что? Конечно… ну конечно, я вас слушаю, — потирал колено Бакар. Судя по пульсирующей боли, у двергарки была довольно весомая трость.

— Ну так я и говорю… Вот у нас на Бескрайних Высотах соблюдают и чтят скромность и порядочность, ага. А здесь в Разноместе? Тьфу. Сплошной разврат. Ага. Кругом одни бордели да таверны. Срам можно прям в окнах видеть. Вот мой ныне покойный муж Зарал Вертун не посещал сие места. Хотя он тот еще скотиняка был. Да и нет у нас там борделей. А если бы и были, он все равно бы не посещал их. Любил он меня, черт плешивый. Поэтому он туда бы не ногой. Кстати, одной ногой, ага. Вторую ему откусил ящер-скалополз, будь он неладен, змеюка окаянная. Этот мой напился, что собственного прадетчества не помнил. Ничего ему ладного в голову не пришло, как сделать настойку из этой твари склизкой, ага. — Старуха, соглашаясь со своими словами, кивала. — Там на Бескрайних Высотах, змеюк, ящеров, да и других тварей не счесть. Воздух там-то почище будет, о то-то и зверюг там немерено, не то что в Разноместе. Они же все чувствуют, в отличии от молодых двергов, которые тянутся к Разноместу ради срама, монет и выпивки.

Бакар пытался держать равновесие головой над рабочим столом и не уснуть. Сейчас он четко понимал, что ненавидит эту работу.

«Серьезно? Какого хрена я все это слушаю? Я банковский работник или нянька-сиделка старухам?» — размышлял он. А старуха все болтала и болтала. С темы, где воздух чище, она перешла на тему, почему он чище, затем она стала анализировать, как все это влияет на деторождаемость, после начала говорить, что из-за межрасовых браков деторождаемость падает. Почему он не проводил бабулю, сославшись, например, на занятость? Все просто: у него и так последнее время натянутые отношения с начальством из-за частых опозданий, ошибок в документах и невыходов на работу по разным причинам. Вот и приходится ему слушать очередную безумную историю про одноногого супруга старухи, в которого ударила молния, когда он пытался добыть яиц с гнезда, что были на крыше их дома. Судя по всему, бабуля не собиралась открыть счет в банке или обменять валюту.

Он не боялся потерять эту работу, но боялся подвести родителей, которые делают все, чтобы их чадо состоялось.

Бакар же больше всего на свете любил стрелять из лука и делал это не хуже эльфов. Он много времени проводил у частного преподавателя стрельбы — эльфа Фанэр’вилла. Упражняясь с двенадцати лет, стал одним из лучших стрелков во всем Разноместе. Выигрывал все турниры и состязания по стрельбе. В финале каждого соревнования оставались Бакар и какой-нибудь эльф, и Бакар всегда занимал первое место. Сначала эльфы недооценивали его, затем были раздражены, так как наивно полагали, что они лучшие в этом деле. Но со временем смирились, и Бакар даже прослыл легендой среди них. Слухи о его навыках и таланте доходили даже до империи Элист’Авен.

У Бакара был высококачественный лук из золотого дерева, которое растет только по ту сторону Величайшего Моста, который ему подарили на двадцатилетие родители. На окрашенном в черный цвет луке красовались золотые эльфийские руны, перевод которых гласил: летящая стрела не отвлекается на пейзаж. Он очень любил и ценил этот лук. Тот был довольно легким, но очень прочным.

Вот и сейчас Бакар думал о нем. Думал, что нужно попасть на эльфийский рынок, что находится в провинциальном городке Стэлла’Фарта, принадлежавшем империи Элист’Авен, который, благо, соседствовал с Разноместом и располагался перед Величайшим Мостом, а не за ним. В этом небольшом городке жили в основном эльфы и гномы. Там можно встретить много отличного товара со всей империи. Бакар покупал первоклассные стрелы с фиолетовым оперением только там, у пожилого гнома, который всегда оставлял запас для своего постоянного клиента.

Внезапно с мыслей о стрелах, словно с белых облаков, он упал в свое рабочее кресло с раздражающей старухой напротив. Чтобы еще раз не получить тростью или того хуже — жалобу начальству, он снова сделал заинтересованный взгляд и с удивлением обнаружил, что старуха спит и бубнит уже себе что-то под нос.

— Мадам… мадам проснитесь… — Он тщетно пытался ее разбудить. — Чем я могу вам помочь? — Бакар легонько коснулся ее плеча.

Старуха вздрогнула и уставилась на него.

— Эм… я не буду это покупать.

— Покупать что? — удивился он.

— Мне это не интересно. — Суетливо встав, облокотившись на трость, старуха поковыляла к выходу. У выхода из банка к ней подошел эльф.

Бакар, надув щеки, ртом выпускал воздух и сползал под стол. Он остановился лишь тогда, когда осталась видна только голова.

Над перегородкой с соседней кабинкой внезапно появилась голова светлокожего человека.

— Я успел уже троих обслужить, пока ты возился с этой старухой, — выпендривался он.

— Отвали, Никон. Я посмотрел бы на тебя, если бы эта старуха досталась тебе, — оставаясь в том же положении, ответил Бакар.

— Слушай, она что-то говорит Давалонну и на тебя показывает тростью, — сказал блондин, глядя в дальний конец зала.

— Серьезно? — Бакар сразу вылез из-под стола и сел ровно.

— Чую, сегодня твой последний рабочий день.

Бакар проводил взглядом старуху, которой любезно открыл дверь эльф, который после направился к нему. Блондинистая голова над перегородкой так же внезапно исчезла, как и появилась.

— Бакар, в конце рабочего дня зайди ко мне в кабинет, — сказал эльф и ретировался.

— Как скажете, господин Даваллон, — вскочив с кресла, рассеянно сказал ему вслед Бакар.

***

Улочки и дома столицы Разноместа накрылись красно-оранжевой вуалью. Повеяло приближающейся ночной прохладой. Самый большой рынок во всей Висзерии закрылся. Закрылись и другие заведения: центральный банк «Два брата, много злата», храмы разных вероисповеданий, цирковые арены и другие преимущественно дневные места. Улицы постепенно пустели. Зато пришло время для таких заведений, как бордели, которых в Разноместе было немало, бойцовские клубы и, конечно же, немереное количество таверн. Хоть еще было не так темно, последние уже били золотым светом из окон, так и маня к себе, словно мотыльков, любителей выпить, набить животы, поиграть в азартные игры, поспорить и даже помахать кулаками.

Таверна «Три Клевера», разместившаяся почти в центре Разноместа, пользовалась довольно хорошей репутацией, как далеко не самое дешевое заведение. В ней ты точно не встретишь «синяков» — тех, кто не просыхает. Тут не было кулачных боев; а кому так хотелось помахать кулаками, тут же оказывались снаружи благодаря крепким вышибалам. Таверна эта выделялась изысканной кухней и качественным пойлом. Пиво варили прямо там и подавали в фирменных деревянных кружках, на которых красовались вырезанные три листа клевера. Кулачным боям в данной таверне предпочитали азартные игры.

Особенностью места было то, чего больше не было ни в одной таверне. А именно два зала. Первый — «синий», был гораздо больше второго зала и назывался так потому что в нем можно было курить. Так как самый популярный табак синедымка, отсюда и произошло название зала. Второй зал был почти вдвое меньше и носил название «безымянный». В нем не курили, и это было единственное отличие между ними.

В углу безымянного зала за круглым столом сидели трое. Несмотря на то, что один из них безумно любил синедымку, у второго от большого количества дыма в первом зале слезились глаза. Слезились так, что первый, который курил тот самый табак, любил называть его аллергическую реакцию «течешь, как сучка».

Тот, что сидел у стенки, был крепким двергом с ухоженной рыжей бородой, глубоко посаженными зелеными глазами и волосами не больше трех миллиметров. Ему было под тридцать. Одет он был простенько: не заправленная белая рубаха, штаны мутно-зеленого цвета и черные ботинки. Второй, что не переносил много дыма и разместился между первым и третьим, сидел в углу. У него была смуглая кожа, темные короткие волосы с двумя небольшими залысинами от лба к макушке и карие глаза. Выглядел он моложе всех. Носил дорогой белый кафтан с длинными рукавами и золотой вышивкой вдоль пуговиц, пояса и рукавов, а также золотым бархатным поясом; белые брюки и кожаные сандалии. Третий был стройным, широкоплечим эльфом с насыщенно-голубым цветом глаз, волосы которого были зачесаны назад и крепились брошью. Он был облачен в слегка потрепанный стеганый дублет коричневого цвета, такие же кожаные брюки и невысокие сапоги.

— Терпеть не могу этот зал, — досадно заметил дверг. — А ты не пробовал лечить это?

— Это не болезнь, Сормит. Болезнь — это привычка курить это дерьмо вонючее.

— Поговори еще мне тут… говорилка не выросла. — Дверг поставил на стол кружку с тремя листами, заставив белую пену подпрыгнуть.

— Хочешь проверить?

— Пхахах, я-то могу! — засмеялся тот. — Эй, Дан! Ты что такой кислый? Не могу тебя таким лицезреть!

Эльф и вправду отрешенно смотрел в окно.

— Эй, Дан-болван, — не унимался дверг.

— Оставь его, Сорм, — покачал головой Бакар. — Ты же знаешь, что Рианэсс сегодня уехала обратно в Элист’Авен.

— Ой, какие мы нежные, — паясничал дверг. — Можно подумать… Меня вот сегодня едва ли не порешали из арбалета. И ничего… сижу, пью пиво, ем раков и не жалуюсь.

— Эх… у меня тоже сегодня неладный день был, — поник смуглый юноша. — Меня уволили…

— Дельфины-насильники! Ты вообще слышал, что я только, что сказал?! Неладный день у него был…

— Да слышал, слышал… Ну ты же наемник, думаю, для тебя это привычное дело.

— Спасибо, друг. Поддержал.

— Не делай бурю в стакане.

— Буря в стакане — это то, что ты огорчишь своих маму и папу и максимум получишь по заднице, — снова кривлялся Сормит. — Дан, скажи ему! — Дверг какое-то время выждал, не отводя глаз от друга, а затем взял клешню съеденного рака и кинул тому лоб.

— Вам не понять меня, — подал признаки жизни эльф и опустошил свою кружку.

— Вот те на…

— Дан, хочешь — выговорись, — положил свою руку на его плечо Бакар.

— Парни, да вы охренели?! Меня чуть не убили сегодня. Я серьезно. А вы тут сопли размазываете. Еще чуть-чуть — и я бы кормил рыб на дне Звездного.

— Да брось, не говори такие скверные слова, — поднял брови Бакар.

— Ты прав, Сорм… извини меня. Ну, все обошлось?

— Как видишь, — допил свое пиво дверг. — Эй, налей мне еще темного! — крикнул трактирщику он.

— Мне тоже, светлое, — отодвинул пустую кружку Данноэ’саэвэль.

— И одно светлое!

— Знаете, я даже больше подавлен не из-за ее отъезда, хоть для меня это смерти подобно. Меня больше волнует… — задумался эльф. — Вот ты, Сорм. Ты заработал хорошую репутацию наемника. Тебя уважают, ты хорошо зарабатываешь. Ты, Бак, — перевел свой взгляд с дверга на смуглого парня эльф. — Ты работаешь в центральном, самом большом банке. Твои родители уважаемы и богаты. А чего добился я? Продал три ковра за неделю? И то работая на старого гнома.

— Вообще-то его уволили, — ковыряясь в зубах острой клешней, сказал дверг. — Если бы ты слушал нас, а не витал где-то в облаках, то знал бы. И да, кстати, на всякий случай напомню, что меня сегодня чуть не убили.

— Прости, Бак.

— Ничего, не бери в голову, — допив свое пиво, ответил Бакар.

— Да вы издеваетесь?! — воскликнул дверг. — Так, все, пока несут пиво, я пойду выйду на улицу, покурю и подумаю, какие у меня чуткие друзья.

— Я с тобой, — сказал эльф, вставая из-за стола.

— Ты же бросил. — Бакар щекой облокотился на свой кулак.

— Ой, да отстань ты от него! — Дверг встал из-за стола вслед за Данноэ’саэвэлем и накинул на плечо нагрудную сумку. — Вон, лучше раков еще закажи.

— Только давайте быстрее.

— Не ссы. Никто тебя не обидит.

Бакар закатил глаза и хлопнул ладонью по лбу.

— Пошли уже. — Эльф начал толкать друга к выходу.

Потоки свежего ночного воздуха сдули дух душной таверны. У небольшого фонтана, перед парадным входом, кто-то блевал прямо в него. Два громилы, что стояли у двери, подошли к перебравшему, окунули головой в этот же фонтан, а после вышвырнули со двора.

— Мда… — сказал Сормит, доставая из нагрудной сумки две трубки: свою любимую и запасную, которую изредка покуривал Дан, да и то когда был пьяный или грустный.

Они отошли от главного входа. Проходя мимо вышибал: крепкого дверга и не менее крепкого светлокожего человека — Сормит Занавер похвалил их, мол, нечего тут разным особям фонтаны загрязнять. На что те, ничего не ответив, вернулись на исходную позицию у двери. Отойдя метров на десять, они закурили.

— Извини, Сорм. Я рад, что все обошлось и ты невредим.

— Да ладно, брат, не извиняйся, — затянувшись, выпустил голубой дымок дверг. — Послушай, мы молоды, и надо брать от жизни все… женщин всех рас и мастей, — дьявольски заулыбался рыжебородый наемник. — Дан, мне было весело, когда мы втроем посещали дом госпожи Роталины. — Он снова затянулся. — А теперь один волк втюрился, как мальчишка, и выбился из стаи. Меня это огорчает.

— Да брось, Сорм, я в стае. Но я действительно люблю ее. Мне очень хреново, брат. Это как… как найти смысл. Как почувствовать себя цельным.

— Ой, не начинай.

— Да нет, я серьезно.

— Ладно, слушай сюда, герой-любовник. — Дверг огляделся по сторонам. — Я знаю, как помочь вам, нытикам, причем обоим.

— В смысле? — закашлял от дыма Данноэ’саэвэль.

— Прямом. Ты станешь кем-то, как ты и хотел. А наш маменькин сыночек вновь обретет работу. Сегодня в трюме одного корабля я нашел немало золота. Я не собираюсь отдавать его Соломону.

— Соломону? Кто это?

— Главарь самой большой бандитской группировки в провинциальном городке Созвезд к западу отсюда. — Дверг провел кончиками пальцев по линиям шрамов на голове. — Я сегодня должен был доставить пробный товар.

— Пробный товар?

— Не тупи, Дан-болван. Пробный товар — это проба наркотика, — снова оглянулся Сормит. — Но эти ублюдки оказались не теми, за кого себя выдавали. Они хотели убить нас и отправить ему послание, чтобы не совался со своей наркотой в Темносвод. Это тоже провинциальный городишко, только по другую сторону озера Звездное.

— Да знаю я.

— Ну вот… как я и говорил, они чуть не убили меня прям в лодке, расстреляв из арбалета. Я уже попрощался с жизнью, но ни я, ни они даже не подозревали, что с нами в лодке был колдун… эм… маг? Да короче, какой-то волшебник. Неведомой силой он подкинул меня, и я оказался за спинами бедолаг. Ну а дальше ты меня знаешь.

— Знаю, — докурил Данноэ’саэвэль.

— Из наших выжил я один. Забрал сундучок с золотом, пробный товар и их корабль. — Сормит стряхнул остаток табака на траву. — Двоих из нападавших я пощадил и на лодке отправил домой. Соломону я отдал корабль и наркотик, про золото умолчал. — Дверг стал говорить в два раза тише. — Соломон был жутко рассержен из-за убийства своего человека, точней, мага или колдуна… хм… — нахмурил рыжие брови он. — Ты понял, короче, о ком я?.. Об этом волшебнике.

— Да, да. Дальше что? — навострил слух эльф.

— Ну и Соломон заказал мне голову Валдара. Это такой же главарь бандитской группировки, только уже в Темносводе. Именно он замутил эту ловушку с пробным наркотиком.

— И ты согласился?

— А почему я должен был отказаться? Да и потом, решил, пора развиваться дальше, не стоять на месте. Хочу собрать команду из нас троих. Мы с тобой друзья с детства, оба беспризорники, предоставленные сами себе. Бакар — славный парень и наш друг. Клянусь сиськами Роталины, я люблю этого засранца. И пусть мы с тобой знаем его гораздо меньше, чем друг друга, я доверяю только вам. Вам обоим. Тем более он отличный стрелок из лука.

— Ну а я-то чем буду полезен? — пожал плечами эльф

— Мы с тобой бились в детстве на деревянных мечах. База у тебя есть. Дальше я тебя натренирую. Твои враги будут ссаться под себя, только завидев тебя.

— Да брось.

— Я серьезно. Верь мне. — Сормит убрал две трубки обратно в нагрудную сумку.

— Мне не нужна слава бандита. Так я точно не впечатлю отца Рианэсс.

— При чем тут бандит? — встав на носки, хлопнул друга ладонью по лбу дверг. — Наемник.

— Да какая разница?

— Да что ж ты такой тугой. Ты знаешь, что я не собираюсь выполнять преступные заказы. Мы будем убирать плохих парней, сопровождать важных шишек или дорогой груз, будем охранять кого-то или что-то. Так что не стоит переживать, что ты запачкаешь свои руки невинной кровью. Мы будем брать гораздо дороже, чем другие, но втроем гарантируем успешное выполнение заказа. Ни Рианэсс, ни ее батя не узнают о тебе как о преступнике, потому что мы как минимум не преступники. Они узнают о тебе как об уважаемом эльфе, который еще и при золотишке. — Дверг похлопал по плечу друга. — Послушай, Дан, Валдар действительно плохой мужик, который работает по беспределу. Пора вам с Бакаром заниматься серьезными делами, делами, на которых вы сделаете состояние и построите карьеру. Так что помоги мне уговорить нашего зануду, и наши имена прогремят на всю Висзерию.

— Ладно, убедил, я согласен. Только мы не будем убивать невинных!

— Тише ты. Клянусь.

— Хорошо. Пошли, Бакар нас уже заждался.

— Идем, пока его смуглая задница не нашла, как обычно, приключений.