Виконтесса из другого мира

Глава 3

И уже по дороге начала более подробно расспрашивать Тору о состоянии наших дел.

– У нас совсем не осталось денег? Ни одного серебряника?

По записям в счетной книге, Эрмин выделял пару золотых в месяц на ведение хозяйства.

– Почему же? Осталось около тридцати серебряников, – ответила няня, задумавшись. – Мы же ещё на похороны потратились. Только на гроб целый золотой ушел, а ещё и цветы. Да и служителям Всеслышащего пришлось мзду платить…

Я нахмурилась. За отпевание? Или как здесь этот обряд называется? Тора же продолжила, погруженная в свои мысли.

– За возможность похоронить вашего брата на кладбище.

И здесь за место на погосте надо платить?

Я тихо хмыкнула и в тот же момент в висок будто гвоздь забивать начали. Я схватилась за голову, замычав от боли.

– Ой, Кати, прости меня, – взволнованно просила Тора, обняв меня за талию. – Прости дуру старую. Не надо было мне напоминать о смерти Эрмина.

Покачав головой, я ожидала пока новый пакет данных встанет на свои места, уже понимая и принимая необходимость такого медленного возвращения памяти. Если каждый более менее весомый кусочек вызывают такую боль, то чтобы со мной стало, если бы воспоминания Кати скопом в мою память ворвались.

– Я вспомнила, – прохрипела я, спустя пару минут. – Эрмин покончил с собой.

Так что заплатили мы служителям за то, чтобы его тело до склепа семейного допустили, который на освещенной земле находится. Обычно же самоубийц хоронили не на кладбище, а за её оградой со стороны леса.

Гнида он! И слабак! Сначала до разорения довел своё семейство, а после смотал удочки, повесившись в своем кабинете. Ненавижу таких эгоистов! Ненавижу! Мало того, что сам поступок отвратительный по сути, так и окружающие винят себя за это. Вот и Кати из-за чувства вины свалилась в горячке.

Выдохнула протяжно, заставляя себя успокоиться. Выпрямилась и, не слушая причитания няни, пошла дальше по коридору.

– А что у нас со съестными припасами, няня? – спросила я, входя в кабинет. – До конца месяца хватит?

– Надо посмотреть и прикинуть, – неуверенно протянула няня, отводя взгляд. Что-то мне это не нравится. Тора явно о чем-то не договаривает, но давить сейчас бесполезно.

Я оглядела кабинет главы рода, то есть теперь мой кабинет. И двинулась к громоздкому столу, стараясь не вспоминать, как здесь раскачивалось тело Эрмина. Его обнаружила Герти, горничная. И первой на её крик прибежала Кати, а следом Роланд, которого виконтесса тут же выгнала, наказав не пускать сюда Алоиса.

Отодвинув верхний ящик, обнаружила внутри печать с витиеватой буквой «А», бумагу и конверты. Чернильница и перо лежали на столе. Во втором ящике обнаружила толстый талмуд, на обложке которого ажурными буквами была сделана гравировка: «История рода де Арманди». О! Нужная вещь! Почитаем. В нижнем ящике я нашла записную книжку братца и практически пустой бутыль какого-то крепкого алкоголя. Коньяк? Виски? Не важно. На дезинфекцию пойдет.

Села в кресло, пытаясь вспомнить, где же в столе тайник находится. И боль снова прострелила в висок. Ага, надо нажать вот на эту финтифлюшку, чтобы открылась небольшая ниша в казалось бы цельном массиве столешницы. Заглянула внутрь: перстень, небольшой бархатный мешочек и записка.

«Кати, прошу, позаботься о моих сыновьях. Эрмин.»

Очаровательно! Он ещё всю ответственность за своих детей на Кати возложил. Чтобы снова не разозлиться, поспешила переключить свое внимание на перстень. А вот и первая магическая штучка, попавшая ко мне в руки. Это фамильный артефакт, то есть в руках постороннего человека это просто украшение. И именно поэтому Эрмин его не продал и не заложил. Что может это кольцо? Толком не знаю, но его носили все главы семейств. А, следовательно, теперь оно по праву моё. Я тут же загорелось идеей его примерить, но в последнюю секунду засомневалась. А вдруг артефакт как-то поймет, что в теле Кати подселенка? Но все же отбросила сомнения прочь и надела перстень на указательный палец. Тут же палец будто укололо иголкой, а в следующий момент ободок чуть нагрелся и сжался, плотно обхватив палец. Испугавшись этих метаморфоз, попробовала снять перстень, но он не сдвинулся с места ни на миллиметр. Оставив попытки снять артефакт, я с интересом принялась разглядывать его. Изумруд такой величины изумлял, как и гравировка с той же витиеватой буквой «А». Да и металл странный, серебристый. Белое золото? Платина? Не серебро же. А ещё от перстня по телу шло приятное успокаивающее тепло.

Ладно, надеюсь, в хрониках де Арманди про этот перстень будет информация. Иначе он так и останется красивым украшением. Хотя… наверняка в этом мире есть специалисты, которые смогут понять свойства артефакта.

Развязав тесемки на мешочке, я высыпала монеты на стол. Несколько крупных серебряников. Не фонтан, конечно, но хоть что-то. Засунула их обратно в кошель и, поднявшись, продолжила изучение кабинета. Так, а это что?

На одной из стен, обитой деревом, была нарисована схема. Подошла ближе: имена, стрелки. Родовое древо? Присмотревшись, поняла, что иногда род продолжался по женской линии. Причем эти женские имена, как и большинство мужских, были в золотистой рамки. Главы рода? Нет. Некоторые мужские имена были без всяких рамок, хотя от них продолжала ветвиться основная линия рода. В противовес у некоторых имен в рамке совсем не было продолжения. А если так выделяют магически одаренных членов рода? И я тут же поняла, что эта догадка верна. Взгляд тем временем опустился до последних имен. Стоп!

– А почему имя К…– начала я спрашивать вслух и тут же закашлялась. Надо перестать думать о Кати в третьем лице, а то так и спалиться недолго.– Почему мое имя не в золотистой рамочке?

Няня подошла ближе и с непонятным выражением посмотрела на меня.

– Кати, ты об этом уже спрашивала, когда вернулась из Института, – заметила Тора негромко. Я жалобно посмотрела на женщину, и она продолжила. – У тебя слишком слабый дар. Эрмин сомневался, что ты сможешь передать искру своим детям.

В душе снова поднялась волна возмущения. Что-то в этом было категорически неправильным, но пока не хватало знаний, чтобы понять, что именно.

– А я ведь даже артефакты умею заряжать, – пробормотала я, проводя пальцами по выжженным на дереве буквам моего нового имени. На самом деле отдать свои силы неодушевленному предмету не так-то легко. И даже самый простой артефакт требовал от Кати предельной сосредоточенности и полной отдачи. Но она научилась этому, чтобы впоследствии уметь отдавать эти силы своим детям, пока они растут в утробе.

– Тебя раньше это не обижало.

– Обижало, – выдохнула я. Кати это сильно задело, но она промолчала, не желая ссориться с братом сразу по приезду. – Это неправильно, – уже с напором сказала я. Кати потратила столько времени, чтобы хоть немного овладеть даром, а Эрмин все её усилия свел на «нет». Выдохнув, я с вызовом произнесла. – У меня есть дар.

Перстень резко нагрелся и на мгновение вспыхнул светом. Я в изумлении посмотрела на изумруд, не понимая, что сейчас произошло. Удивленный вздох Торы привлек мое внимание. Проследила за её взглядом и увидела рамочку вокруг своего нового имени. Неужели родовое древо тоже артефакт? Или кольцо и древо связаны?

Как бы там ни было, в душе от свершившегося разлилось приятное удовлетворение. Довольно хмыкнув, я снова оглядела кабинет и направилась к книжному шкафу. Самих книг было мало, и это удручало. Эрмин и их в большинстве продал, остались только самые дешевые экземпляры. Хотела уже поискать что-то интересное, как вспомнила про остывающую картошку. Хлопнула себя по лбу и, схватив что-то похожее на карту, вернулась к столу за хрониками и записной книжкой Эрмина. Тору попросила взять бумагу с письменными принадлежностями и бутыль. И мы вдвоем поспешили вернуться к детям.

Проверив картошку, выдохнула более свободно. Она ещё не остыла окончательно, как раз нужной температуры сейчас была. Роланд помог брату сесть за стол. Я рассказала, как нужно дышать и накрыла голову Алоиса многострадальным покрывалом, свернутым в два слоя.

– Кати, ты уверена, что это поможет? – с явным сомнением спросила няня, подозрительно поглядывая на меня. – И с чего ты вообще взяла, что пар может помочь?

– Няня, в Институте нас много чему учили, – вот и пригодилось заготовленное заранее оправдание. Причем эта отмазка пригодится на все случаи жизни. – В том числе и как ухаживать за ранеными и больными. Так что, да, я уверена.

В этот момент я заметила взгляд Роланда на мой перстень. В его глазах был такой коктейль эмоций, что я не удержалась от вопроса.

– Роланд, ты не согласен? Считаешь, что перстень должен быть твоим?

Он порывисто покачал головой и посмотрел в мои глаза.

– Нет, тетя Кати, – спокойно ответил он. – Мне отец как-то объяснил, почему перстень перейдет к тебе.

– И почему? – спросила я с легкой улыбкой. Делала вид, что проверяла его знания, но на самом деле ответ и мне был интересен. То есть я поняла, что род может продолжаться и по женской линии, но почему это так, не уловила.

– Магическая искра должна сохраняться в Родах, – заученно начал говорить Роланд. – Поэтому несколько веков назад король Волдхар законодательно закрепил наследование основных земель не по старшинству, а по наличию и величине Дара. В случае же если дар в одном поколении обнаруживался только у девочки, наследовать могла и она.

Что ж, это отличный способ привязать одаренных людей к Родине – вручить им земли Рода. Дальновидный этот король Волхар был.

Уже привычная боль ударила в висок. И я вспомнила слова одной из преподавательниц Кати. Магия вырождается в этом мире. И теперь если в двух поколениях нет одаренных потомков, род считается угасающим. Если магии нет уже в трех поколениях, то приставка «де» превращается в «дель». При этом возможность вернуть искру в род есть, если глава или его наследник женится на одаренной девушке. И выкуп за такую девушку высокий. Отчего-то вспомнились долговые расписки выписанные барону дель Соро… Но додумать мысль не дал кашель Алоиса. Погладила его по спине, не зная чем ещё облегчить его страдания.

– Няня, нагрей еще молока, – попросила я Тору. Она сразу как-то ссутулилась и пробормотала.

– Нет у нас молока.

– Как? – с недоумением посмотрела на неё. – Молоко же из деревни привозят ежедневно.

– Сегодня ничего не привозили: ни молока, ни яиц.

– А вчера? – уточнила я у женщины. Вот уж не ожидала проблем с этой стороны.

– А вчера привезли всего две крынки молока и один десяток яиц.

– И с какого момента вилланы решили самолично уменьшить объем вдвое? – сердито вопросила я.

– Да как слуги разбежались…

Интересно это просто человеческая наглость или бунт на корабле? Решили, раз Кати слегла, так и приструнить их никто не сможет? А ведь, действительно, кто бы их к порядку призвал? Племянники?

Когда же до меня окончательно дошел весь смысл ситуации, я чуть вслух не выругалась. Пришлось даже поспешно прикусить язык.

– Не стоит спешить с выводами, – сейчас я больше уговаривала себя, чем успокаивала остальных. – Возможно, они просто задержались в дороге. Или телега у них сломалась, – начала я строить предположения, заметив взгляд Роланд. Не стоит исключать и такие варианты. – Тора, а во сколько обычно привозят продукты?

– Дак с самого утра.

Сейчас ещё утро, так что все может быть. Возможно, пока мы ходили в кабинет, они и приезжали. Но, несмотря на все доводы, в душе поднималось негодование.

Как бы там не было, мне надо в деревню попасть. Только каким образом?

– А деревня далеко находится? – спросила я, задумавшись о том, одолею ли дорогу до неё. И только почувствовав ошарашенные взгляды окружающих, поняла, что спросила что-то не то. Твою матрёшку! Эту информацию Кати должна знать. В волнении сглотнула и поспешила исправиться.– То есть насколько весенняя распутица усложнила дорогу? Проедем мы на карете или пешком сподручнее будет добраться?

– Про карету надо у Тима уточнить, – пробормотала Тора и тут же встрепенулась. – Как пешком? До деревни почти шесть верст, а вас ещё шатает от слабости.

– Именно поэтому я и надеюсь на экипаж, – вполголоса прокомментировала я. Верста – это чуть больше километра, насколько я помню. Такое расстояние я не одолею сейчас. Посмотрела на младшего мальчишку и убрала покрывало, убедившись, что пара от картошки почти нет. – Всё, Алоис, теперь отдыхай. Ты – молодец! – улыбнулась и растрепала светлые кудряшки, которые от пара ещё сильнее завились.

Роланд без напоминаний подхватил Алоиса на руки и отнес в постель.

– А сказка про Шрека. – напомнил ребенок, жадно глядя на меня.

– Вечером, – пообещала я. – Сейчас у меня много дел. Роланд, побудь пока с братом. А как Мотька придет, спускайся на кухню.

По дороге на кухню прислушивалась к своему состоянию. Нет, далеко я не уйду.

– Матис, – громко позвала няня на подходе к кухне. Матис? В дверях же мы столкнулись со знакомым мальчишкой.

– Да, тетя Тора? – Мотька вопросительно посмотрел на нас.

– Из деревни никто не приезжал? – спросила я.

– Никак нет, – он грустно вздохнул.

– Иди наверх, присмотри за Алоисом, – наказала ему Тора.

– Постой, – остановила я, уже собравшегося стартовать мальчишку. – Захватишь с собой воды. Тора, есть горячая вода? Надо с малиновым вареньем её смешать.

Вдвоем быстро справились с задачей. И когда Мотька убежал, пристали к Тиму.

– Карета? Она ж тяжеленная, так что боюсь, что застрянет. Снег в некоторых местах уже стаял и грязь по колено. Не вывезет Прошка.

– А в город дорога лучше? – тут же обеспокоилась я. Тим пожал плечами.

– Ненамного.

Остается верховая езда, но с ней у меня плохо. Может, конечно, навыки Кати меня выручат. Хотя и она не часто практиковалась: в Институте езде не обучали, а по возращении в усадьбу Кати особо не выходила на улицу. И это странно. Но сейчас меня больше волнует другой вопрос.

– А если как-то облегчить карету?

– Облегчить? – Тим задумался, а после как-то по-доброму усмехнулся и направился к двери. – Пойдемте со мной, госпожа.

С улицы пахнуло прохладой и свежестью. Ярко светило солнце, пели птицы. Высунулась в открытый проем и, отметив звонкую капель, оглядела внутренний двор. В одном конце двора возле конюшни стояла громоздкая карета, которая не внушала мне никакого оптимизма. Но Тим направился в другую сторону. Уже шагнула на крыльцо и только тогда вспомнила, что я в домашних тапочках. Если без верхней одежды ещё и можно куда-то недалеко добежать, то без обуви это невозможно. Не успела я озадачиться поиском другой обуви, как Тора поставила рядом со мной огромные похожие на кирзовые сапоги. И мне на плечи накинула телогрейку.

– Простынешь же, горе ты мое, – проворчала нянечка. Поблагодарив, быстро переобулась и, приподняв подол платья, выскочила на улицу.

Догнала я Тима, когда он уже снимал засов на дверях довольно просторной постройки неясного мне назначения. Заглянув же внутрь, поняла, что это похоже на огромную кладовку.

– Амбар уже давно используется не совсем по назначению, – прокомментировал Тим. Ага, теперь это склад старых или сломанных вещей. Он указал мне на легкую повозку в углу. – Я сразу заприметил это ландо. На нем намного проще добираться по здешним дорогам. Предлагал починить, но виконт уперся, что это несолидно.

– А много времени уйдет на его починку? – боясь спугнуть удачу, тихо уточнила у Тима. У ландо отсутствовала два колеса, и я совсем не уверена, что они целые и где-то рядом валяются.

– Если разрешите колеса с кареты снять, то дело буквально на час, – уверенно заявил он.

– Даю добро, – тут же выпалила я с улыбкой.

– Да как же хозяйка поедет в открытом экипаже, ирод ты окаянный?! – возмутилась появившаяся на пороге Тора. – Не лето же на дворе! Простынет и снова сляжет.

– Брось, няня. Просто оденусь потеплее, – возразила я и погладила женщину по руке, желая успокоить.

– Во что? Теплой-то одежды у тебя нет. Али и это забыла? – спросила она, пытливо заглядывая мне в глаза.

– А я не имела в виду свою одежду, – нашлась я с ответом, игнорируя очередной приступ боли и не особо вникая в новые воспоминания. Подозрение в глазах няни сменилось на удивление. Уже намного лучше. Но на будущее надо быть осторожнее. Зима в столице намного теплее здешней, так что плащ, в котором Кати ходила в институте, здесь только с натяжкой на осень-весну пойдет. Тем временем я улыбнулась и добавила. – Пора разорять гардероб брата.

И развернувшись, направилась обратно в дом, стараясь не потерять слишком большие для моих ног сапоги.