Ветры перемен

Чтобы мы не помнили

Проблема Джона Хиса заключалась в том, что он был середнячком. И не имел никаких оснований в этом сомневаться. А кроме того, он чувствовал, что его тайна известна Сьюзен, и это было хуже всего.

Значит, он не оставит следа в мире, никогда не поднимется на самую вершину «Квантум фармасьютикалз», где он работал в качестве одного из младших менеджеров.

Даже если он поменяет место работы, из него не выйдет ничего путного.

Джон вздохнул. Через две недели состоится их свадьба, и ради Сьюзен ему очень хотелось иметь перспективы продвижения по службе. Ведь когда любишь, ужасно хочется, чтобы глаза суженой всегда сияли радостью.

Однако нельзя не отметить: для молодого человека его возраста женитьба являлась статистической нормой — для середнячка.

Сьюзен Коллинз с любовью смотрела на Джона. Почему бы и нет? Симпатичный, неглупый, надежный и достаточно пылкий. И пусть он не поражал окружающих блистательным интеллектом, зато его действия отличались предсказуемостью — Джон был просто не в состоянии совершить какой-нибудь эксцентричный поступок.

Сьюзен похлопала по подушке, которую положила на кресло ему под голову, и протянула Джону выпивку. Только убедившись в том, что он крепко держит бокал, Сьюзен отпустила его.

— Я заранее тренируюсь за тобой ухаживать, Джонни. Хочу быть хорошей женой.

Джон сделал глоток.

— Это я должен все время стараться, Сью. Ты ведь зарабатываешь больше меня.

— Когда мы поженимся, все пойдет в один карман. Фирма «Джонни и Сью» — у нас будет общая книга учета доходов и расходов.

— Но вести ее придется тебе, — уныло проговорил Джон. — Я все время буду делать ошибки.

— Только потому, что ты в этом так уверен, — решительно возразила Сьюзен. — Когда придут твои друзья?

— Кажется, мы договорились на девять. А может быть, на девять тридцать. К тому же вряд ли можно назвать их моими друзьями. Просто ребята из научной лаборатории «Квантума».

— А ты уверен, что они не рассчитывают на ужин?

— Они сказали, что придут после обеда. Тут у меня сомнений нет: это деловой визит.

Сьюзен лукаво на него посмотрела:

— Ты не говорил об этом раньше.

— Чего не говорил?

— Что они придут по делу. Ты уверен?

Джон смутился. Всякий раз, когда он пытался что-нибудь вспомнить наверняка, его охватывали сомнения.

— Они так сказали, насколько я помню.

Сьюзен одарила его веселым и деланно возмущенным взглядом. Так смотрят на милого щенка, который не понимает, что у него ужасно грязные лапы.

— Если бы ты и в самом деле думал всякий раз, когда говоришь: «Я думаю», тебя бы не посещали постоянно сомнения. Неужели ты не понимаешь, что их визит не может быть деловым? В противном случае они бы пригласили тебя в свой офис.

— Дело секретное, — ответил Джон. — Они не хотят, чтобы нас видели вместе в «Квантуме». И даже на моей квартире.

— Почему же они выбрали мою квартиру?

— Ну, я им сам предложил. Мне хотелось, чтобы ты была рядом. Тогда им придется иметь дело с фирмой «Джонни и Сью», не так ли?

— Посмотрим, почему они темнят, — сказала Сьюзен. — Они намекали на что-нибудь?

— Нет, но если мы их выслушаем, хуже ведь не будет. Возможно, в результате мне удастся улучшить свое положение в «Квантуме».

— А почему они выбрали именно тебя? — поинтересовалась Сьюзен.

Джон явно расстроился:

— А почему бы и нет?

— Мне представляется, что для служащего, занимающего твою должность, не требуется такого уровня секретности и что…

В этот момент загудел домофон. Сьюзен пошла ответить и через несколько секунд вернулась:

— Идут.

Двое гостей стояли у двери. Одним из них был Борис Купфер, с которым Джон уже говорил — крупный, нервный человек, на подбородке которого явственно проступала синева. Второго посетителя звали Дэвид Андерсон, он был чуть ниже ростом и держался более уверенно. Его зоркие, внимательные глаза ничего не упускали.

— Сьюзен, — неуверенно начал Джон, так и не закрывший входную дверь. — Это мои коллеги, о которых я тебе говорил. Борис… — он понял, что забыл фамилию, и замолчал.

— Борис Купфер, — угрюмо подсказал крупный мужчина, позвякивая мелочью в карманах. — А это Дэвид Андерсон. Очень любезно с вашей стороны, мисс…

— Сьюзен Коллинз.

— Очень любезно с вашей стороны предоставить мистеру Хису возможность провести здесь частную встречу. Мы просим прощения за то, что отнимаем у вас время, и если бы вы оставили нас ненадолго, мы были бы вам признательны еще больше.

Сьюзен мрачно посмотрела на него:

— Вы предпочитаете, чтобы я пошла в кино, или вас удовлетворит, если я удалюсь в соседнюю комнату?

— Если бы вы навестили подругу…

— Нет, — твердо сказала Сьюзен.

— Вы, конечно же, можете делать все, что вам заблагорассудится. Возможно, посещение кинотеатра…

— Когда я говорю «нет», — строго заявила Сьюзен, — это означает «нет». Я никуда не уйду. Я желаю знать, чего вы хотите от Джона.

Купфер, казалось, пришел в страшное замешательство. Он с надеждой посмотрел на Андерсона, а потом сказал:

— Дело строго конфиденциальное. Надеюсь, мистер Хис вам все объяснил.

— Я объяснил, — неуверенно пролепетал Джон. — Сьюзен понимает…

— Сьюзен, — вмешалась девушка, — не понимает и никогда не поймет, почему она должна уйти. Это моя квартира, к тому же мы с Джоном через две недели поженимся — ровно через две недели. Мы — единая фирма «Джонни и Сью», и вам придется иметь дело с ней.

— Борис, молодая женщина права, — впервые заговорил Андерсон. У него был удивительно глубокий и завораживающий голос. — Как будущая жена мистера Хиса, она, естественно, имеет право выслушать наши предложения, так что было бы ошибкой исключить ее из разговора. Более того, если бы она решила уйти, я бы сам попросил ее остаться, ведь наши переговоры касаются и Сьюзен.

— Ну что ж, друзья мои, — сказала Сьюзен, — выпьете чего-нибудь? Как только я принесу бокалы, можем начать.

Гости сели и сделали по паре осторожных глотков. Наконец Купфер заговорил:

— Хис, я не думаю, что вам известны подробности научных изысканий, которые ведет химическая лаборатория «Квантума» — например, изучение химикатов, воздействующих на мозг.

— Ни в малейшей степени, — неуверенно ответил Джон.

— А вы и не должны ничего знать, — успокоил его Андерсон.

— Дело обстоит следующим образом, — начал Купфер, бросив беспокойный взгляд на Сьюзен.

— Нет никакой необходимости вдаваться в технические подробности, — вмешался Андерсон, голос которого звучал едва слышно.

Купфер слегка покраснел.

— Да, опуская детали… «Квантум фармасьютикалз» работает с химическими соединениями, воздействующими на мозг — мы пытаемся сделать работу мозга более эффективной.

— Должно быть, это очень сложные исследования, — хладнокровно заявила Сьюзен.

— Да, — кивнул Купфер. — Мозг млекопитающих обладает сотнями разнообразных молекулярных характеристик, которые моделируют активность мозга, включая аспекты, определяющие интеллект. Наши исследования самым строжайшим образом засекречены, именно поэтому Андерсон и не хочет, чтобы я вдавался в технические подробности. Однако кое-что я могу сказать. Мы зашли в тупик с экспериментами на животных. Перед нами непреодолимая стена. Нужно выяснить, как реагирует на наш препарат человек.

— Тогда почему же вы этого не сделали? — спросила Сьюзен. — Что вас останавливает?

— Мы боимся общественного мнения в случае, если нас постигнет неудача!

— Тогда призовите добровольцев.

— Не поможет. «Квантум фармасьютикалз» понесет колоссальные убытки, если разразится публичный скандал.

Сьюзен насмешливо посмотрела на гостей:

— Значит, вы работаете на свой страх и риск?

Андерсон поднял руку, останавливая Купфера.

— Молодая женщина, — негромко проговорил он, — разрешите мне кое-что объяснить вам, чтобы прекратить бесполезное словесное фехтование. Если мы добьемся успеха, то заработаем огромные деньги. Если нас постигнет неудача, «Квантум фармасьютикалз» моментально откажется от Купфера и от меня — наша карьера будет загублена навсегда. Если вы спросите меня, почему мы готовы пойти на это, то ответ будет таким: мы считаем, что риска практически не существует. Мы имеем серьезные основания рассчитывать на успех и совершенно убеждены, что не нанесем вреда тому, кто согласится принять участие в эксперименте. Корпорация не может рисковать, но мы уверены в удачном исходе. А теперь, Купфер, продолжайте!

— У нас есть препарат, влияющий на память. Он дал положительные результаты во время экспериментов с животными. Их способность к обучению невероятно возрастает. Препарат должен оказывать аналогичное воздействие на человека.

— Звучит довольно привлекательно, — сказал Джон.

— Так оно и есть, — согласился Купфер. — Память человека не нужно улучшать. Все наши исследования показывают, что мозг способен запомнить любую информацию, причем практически в неограниченных количествах. Проблема заключается в том, чтобы вытащить ее на поверхность, когда в этом возникает необходимость. Сколько раз бывало, что какое-то имя вертится у вас на кончике языка, но вы никак не можете произнести его? Сколько раз вы пытались вспомнить то, что наверняка знали, а два часа спустя, когда вы и думать об этом забыли, искомые сведения вдруг всплывали в вашем мозгу? Я правильно все излагаю, Дэвид?

— Абсолютно, — подтвердил Андерсон. — Обращение к памяти, по нашему мнению, затруднено из-за того, что мозг млекопитающего создал слишком мощную записывающую систему. Сохраняется такая огромная база данных, что ее очень трудно использовать и быстро сделать выбор, чтобы обеспечить соответствующую реакцию. Таким образом, воспоминания тормозятся для того, чтобы гарантировать извлечение из запасников памяти именно того факта, который требуется, и не вытащить при этом множество совершенно бесполезных в данной ситуации воспоминаний. В мозгу есть вещество, которое работает как ингибитор — замедлитель памяти, и нам удалось создать химикат, который его нейтрализует. Мы назвали его деингибитор; исследования и эксперименты показали, что он не дает никаких вредных побочных эффектов.

Сьюзен рассмеялась:

— Мне все ясно, Джонни. Джентльмены, вы можете быть свободны. Сначала вы заявляете, что торможение воспоминаний позволяет млекопитающим реагировать на окружающую действительность более эффективно. Потом вы говорите, будто деингибитор не имеет никаких вредных побочных воздействий. Не сомневаюсь, ваш препарат сделает реакции млекопитающего еще менее эффективными, а может быть, вообще лишит его способности реагировать на что-либо. И вы намерены испробовать деингибитор на Джонни, чтобы посмотреть, впадет он в кататонический ступор или нет.

Андерсон поднялся на ноги, его тонкие губы дрожали. Он сделал несколько быстрых шагов в одну сторону, потом вернулся обратно. Когда он снова уселся на стул, его лицо озаряла спокойная улыбка.

— Во-первых, мисс Коллинз, это вопрос дозировки. Мы уже говорили вам, что у всех животных, подвергшихся эксперименту, существенно улучшилась способность к обучению. Естественно, мы не пытались полностью уничтожить ингибитор; мы просто частично компенсировали его воздействие. Во-вторых, у нас есть основания считать, что человеческий мозг может выдержать полную компенсацию ингибитора. Ведь он гораздо больше, чем у любого из животных, на которых мы проводили эксперименты — всем известно, что человек способен к абстрактному мышлению. Мозг человека сконструирован для идеального воспроизведения имеющейся информации, но слепые силы эволюции не сумели уничтожить ингибитор, который унаследован нами от низших животных.

— Вы уверены? — спросил Джон.

— Вы не можете быть уверены, — холодно заявила Сьюзен.

— Сами мы не сомневаемся, — ответил Купфер, — однако нам необходимы доказательства, чтобы убедить остальных. Вот почему нужно испытать деингибитор на человеке.

— На Джоне, — мрачно проговорила Сьюзен.

— Да.

— Что возвращает нас, — не унималась Сьюзен, — к ключевому вопросу: почему вы выбрали Джона?

— Ну, — медленно проговорил Купфер, — нам нужен человек, чьи шансы на успех будут максимальными. Кроме того, результат должен быть наглядным. Мы не хотим связываться с теми, чьи умственные способности существенно ниже нормы — в этом случае придется дать слишком большую дозу деингибитора. Не стоит иметь дело и с очень способными людьми, поскольку эффект заметить будет трудно. Для нашего эксперимента требуется человек со средними способностями. Нам повезло, в нашем распоряжении имеется описание физических и психологических характеристик всех работников «Квантума». Так вот, мистер Хис идеально нам подходит.

— Середняк по всем параметрам? — спросила Сьюзен.

Джон вздрогнул, услышав ее слова: и в самом деле, Сьюзен раскрыла его самый сокровенный секрет!

— Да ладно вам, — пробормотал он.

Не обращая внимания на Джона, Купфер ответил Сьюзен:

— Да.

— И он станет другим, если примет ваше лекарство?

Губы Андерсона растянулись в очередной холодной улыбке.

— Верно. Он больше не будет середняком. Тут есть над чем поразмыслить — особенно раз вы в ближайшее время собираетесь пожениться. Не забывайте о фирме «Джонни и Сью», как вы изволили выразиться. Если ничего не изменится, я не думаю, что вашу фирму ждет успех в «Квантум фармасьютикалз», мисс Коллинз: хотя Хис хороший и надежный работник, он, как вы и сами прекрасно знаете, обладает весьма средними способностями. Однако если он подвергнется воздействию деингибитора, ваш будущий супруг станет выдающейся личностью и сделает головокружительную карьеру. Подумайте, как это скажется на фирме «Джонни и Сью».

— А что фирма может потерять? — мрачно спросила Сьюзен.

— Мне трудно себе представить, что вы что-нибудь потеряете, ответил Андерсон. — Мы дадим ему разумную дозу — завтра, в воскресенье. В нашем распоряжении будет целый этаж; мы сможем наблюдать за Джоном в течение нескольких часов. Наверняка все пройдет хорошо. Если бы я рассказал вам о бесконечных экспериментах, когда мы самым тщательным образом исследовали все побочные эффекты…

— На животных. — Сьюзен не отступала ни на дюйм.

— Я уже принял решение, Сью, — резко сказал Джон. — Мне до смерти надоело быть середняком. Я готов рискнуть, если есть шанс навсегда с этим покончить.

— Джонни, — остановила его Сьюзен, — не торопись.

— Я думаю о фирме, Сью. И хочу сделать свой взнос.

— Отлично. Но подумайте еще, — сказал Андерсон, — Мы оставим два экземпляра нашего контракта, прочитайте его не спеша и решите, следует подписать его или нет. Мы заедем за вами завтра, чтобы отвезти в лабораторию.

Гости улыбнулись на прощание и ушли.

Джон в волнении прочитал контракт и поднял на Сьюзен глаза:

— Ты считаешь, что я не должен соглашаться, не так ли, Сью?

— Да, меня это беспокоит.

— Послушай, если у меня появится шанс перестать быть середняком…

— А что в этом плохого? — спросила Сьюзен. — За свою короткую жизнь я встречала столько дураков и психов, что с удовольствием свяжу судьбу с таким симпатичным, спокойным парнем, как ты, Джонни. На самом деле я тоже середняк.

— Это ты середняк? С такой внешностью? С такой фигурой?

Сьюзен с определенным удовольствием посмотрела на себя в зеркало.

— Ну, тогда я просто самая средняя великолепная девушка, заявила она.

Инъекцию сделали в восемь утра, в воскресенье, менее чем через двенадцать часов после того, как Джон получил предложение принять участие в эксперименте. На тело Джона в нескольких местах были прикреплены датчики, и Сьюзен самым внимательным образом наблюдала за своим женихом.

— Пожалуйста, Хис, расслабьтесь. Все идет хорошо, но ваше волнение увеличивает число сердечных сокращений и поднимает давление, из-за чего нам трудно следить за процессом.

— А как я могу расслабиться? — пробормотал Джон.

— Настолько трудно следить за процессом, — резко вмешалась Сьюзен, — что вы не знаете, что происходит?

— Нет-нет, — возразил Андерсон. — Борис ведь сказал, что все идет хорошо — так оно и есть. Просто животным мы перед инъекцией всегда давали транквилизаторы, но в данном случае мы посчитали, что лучше обойтись без них. А значит, следует ожидать роста напряженности. Постарайтесь дышать медленно и спокойно, и все будет в порядке.

Только к полудню они решили, что можно снять датчики.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Андерсон.

— Немного нервничаю, — ответил Джон, — в остальном все нормально.

— Голова не болит?

— Нет. Но я хотел бы сходить в туалет — иначе трудно расслабиться.

— Конечно.

— Я не заметил, чтобы с моей памятью произошло что-нибудь особенное, — нахмурившись, заявил Джон, выходя из ванной.

— Потребуется некоторое время. Деингибитор начинает действовать не сразу, — ответил Андерсон.

Было уже почти двенадцать вечера, когда Сьюзен прервала затянувшееся молчание — оба смотрели в телевизор, но мало что понимали из происходящего на экране.

— Ты должен остаться у меня на ночь, я не хочу, чтобы ты был один. Кто знает, что с тобой может произойти.

— Я ничего не чувствую, — мрачно проговорил Джон. — Никаких изменений.

— Меня это вполне устраивает, — успокоила его Сьюзен. — У тебя что-нибудь болит, есть необычные ощущения?

— Да нет, все в норме.

— Лучше бы мы не соглашались.

— Ради фирмы, — сказал Джон, слабо улыбнувшись. — Ради фирмы стоило рискнуть.

Джон спал плохо и проснулся вовремя, но в отвратительном настроении. Впрочем, на работу он не опоздал. Начиналась новая неделя.

К одиннадцати часам мрачное настроение Джона привлекло внимание его непосредственного начальника, Майкла Росса. Росс, плотный чернобровый мужчина, был похож на портового грузчика. Джону шеф не слишком нравился, хотя он и поддерживал с ним приличные отношения.

— Куда подевалась твоя обычная веселость, Хис? Твои шутки? Заразительный смех? — спросил Росс басом.

Казалось, ему и в разговоре хотелось походить на грузчика.

— Чувствую себя паршиво, — ответил Джон, не поднимая взгляда.

— Похмелье?

— Нет, сэр, — холодно ответил Джон.

— Ну, тогда приободрись. Вряд ли тебе удастся завести кучу друзей, если ты все время будешь корчить мрачные рожи!

Больше всего на свете Джону хотелось завыть. Даже в самые лучшие времена выступления Росса утомляли его, а сейчас и вовсе было тошно.

И тут, как нарочно, Джон почувствовал отвратительный запах сигар, которые курил Джеймс Арнольд Прескотт — глава отдела продаж.

Тот вошел в комнату, посмотрел по сторонам и спросил:

— Майк, когда и что мы продали Ровею прошлой весной? Возникла какая-то дурацкая проблема, похоже, в наш компьютер вкралась ошибка.

Вопрос относился не к Джону, однако он спокойно ответил:

— Сорок два флакона РСАР. Четырнадцатого апреля, входящий номер Р-20543, пять процентов скидки. Срок оплаты — один месяц. Окончательный расчет — 8 мая.

Казалось, все, кто находился в комнате, услышали эти слова. Во всяком случае, глаза присутствующих обратились на Джона.

— Откуда, черт возьми, вы можете это знать? — осведомился Прескотт.

Джон удивленно посмотрел на Прескотта:

— Просто запомнил.

— Значит, запомнили? Ну так повторите!

Джон, слегка заикаясь, повторил, а Прескотт наклонился и, тяжело дыша — ему мешал солидный животик — записал сведения на листок бумаги. Джон постарался незаметно отмахнуться от дыма сигары.

— Росс, проверь эти данные по своему компьютеру. — Прескотт повернулся к Джону: — Я не люблю дурацких шуток. Что бы вы сделали, если бы я, не проверяя ваши слова, воспользовался этой информацией?

— Ничего бы не сделал, поскольку я правильно все сказал, ответил Джон, чувствуя, что становится центром всеобщего внимания.

Росс отдал Прескотту распечатку. Тот посмотрел на нее и спросил:

— Это из компьютера?

— Да, мистер Прескотт.

Прескотт еще раз взглянул на листки, а потом кивнул в сторону Джона:

— А он кто такой? Еще один компьютер? Этот тип не ошибся.

Джон сделал неудачную попытку улыбнуться, но Прескотт что-то пробурчал себе под нос и удалился, оставив за собой удушливый запах сигарного дыма.

— Это еще что за фокусы, Хис? — поинтересовался Росс. — Ты случайно узнал, что его интересует, и посмотрел заранее, чтобы оказать услугу?

— Нет, сэр, — ответил Джон, к которому вернулась уверенность. — Я просто вспомнил. У меня хорошая память на подобные вещи.

— И все эти годы ты скрывал от нас свои способности? Никто здесь и не подозревал, что за твоим самым обычным лбом прячется такая потрясающая память.

— А какой смысл было ее демонстрировать, мистер Росс? Теперь, когда все об этом узнали, что я выиграл?

Тут Джон был совершенно прав. Росс свирепо посмотрел на него и отвернулся.

Джон был так взволнован, когда они со Сьюзен зашли вечером в небольшой ресторанчик пообедать, что даже не мог связно говорить. Однако Сьюзен проявила терпение, она внимательно выслушала своего жениха и постаралась его успокоить.

— Знаешь, ты мог вспомнить совершенно случайно, — сказала она. Само по себе это еще ничего не доказывает, Джонни.

— Да ты что, с ума сошла? — Он понизил голос, когда Сьюзен сердито замахала на него руками и быстро огляделась по сторонам. Тогда Джон повторил шепотом: — Ты с ума сошла. Неужели ты думаешь, что речь идет только об этом? По-моему, я могу повторить все, что когда-либо слышал. Тут дело в том, чтобы… просто вспомнить. Например, всего Шекспира — наизусть.

— Быть или не быть.

На лице Джона появилась презрительная гримаса.

— Не надо шуток. А, ладно, не имеет значения. Дело в том, что, если ты прочитаешь какую-нибудь строку, я смогу продолжить хоть до конца пьесы. Я много читал Шекспира в колледже, а потом и для себя — и теперь могу тебе все продекламировать. Я уже пробовал. Словно река течет! Полагаю, что сумею процитировать любую книгу или статью в газете, которую когда-либо читал, или телевизионное шоу, которое смотрел — слово за словом, сцену за сценой.

— Ну и зачем тебе это? — спросила Сьюзен.

— Я не держу это постоянно в голове. Ты же не думаешь… подожди, давай закажем…

Через пять минут Джон сказал:

— Ты же не думаешь… Господи, я не забыл, на чем остановился! Разве это не удивительно?.. Ты не думаешь, что я все время плаваю в море из строк Шекспира. Нужны усилия, чтобы интересующие меня сведения всплыли в памяти, не очень большие, но все-таки усилия.

— А как это происходит?

— Не знаю. Как ты поднимаешь руку? Какие приказы отдаешь своим мускулам? Ты просто хочешь, чтобы рука поднялась, и она поднимается. Так вот, я могу вспомнить все, что когда-либо читал или видел, стоит лишь захотеть. Я не знаю, как это происходит!

Принесли первое блюдо, и Джон быстро с ним расправился.

Сьюзен без особого энтузиазма тыкала вилкой в свои грибы.

— Звучит впечатляюще.

— Впечатляюще? Да я обзавелся самой замечательной игрушкой на свете! Мой собственный мозг. Послушай, я могу правильно написать любое слово — совершенно уверен, что не сделаю при этом ни одной орфографической ошибки.

— Потому что помнишь все словари и учебники, которые читал?

Джон бросил на Сьюзен быстрый взгляд:

— Только не надо иронии, Сью.

— Но я вовсе…

Он жестом заставил ее замолчать.

— Я никогда не читал словари ради развлечения. Но я помню слова и предложения из разных книг, где они были написаны правильно.

— Не будь так в этом уверен. Ты видел множество слов, написанных с самыми разными ошибками, да и неудачных фраз читал немало.

— Но это были исключения. Гораздо чаще я сталкивался с литературным английским. Это перевешивает случайные ошибки. Более того, мне кажется, что я прогрессирую с каждой минутой, даже сейчас, когда сижу здесь.

— И тебя это не беспокоит. А что, если…

— Что, если я стану слишком умным? Объясни мне, как можно проиграть из-за того, что ты стал слишком умным?

— Я только хотела сказать, — холодно ответила Сьюзен, — что то, о чем ты говоришь, вовсе не свидетельствует об уме. Просто ты научился вспоминать.

— Ничего себе «просто»! Если я буду все помнить, то смогу безошибочно пользоваться английским, если буду держать в голове множество фактов, разве это не произведет соответствующего впечатления? А что вообще такое ум? Тебе не кажется, что ты начинаешь немного завидовать, Сью?

— Нет, — ответила она еще более холодным голосом. — Я всегда могу сделать такую же инъекцию, если мне приспичит.

Джон положил вилку на стол:

— Ты со мной так не поступишь.

— Я и не собираюсь, но что, если мне захочется?

— Неужели ты воспользуешься своей информированностью, чтобы лишить меня преимуществ?

— Каких преимуществ?

Принесли основное блюдо, и на некоторое время Джон замолчал.

Потом он заговорил шепотом:

— Которыми я буду обладать в самом ближайшем будущем. Сверхчеловек!.. Нас никогда не будет очень много. Ты же слышала, что сказал Купфер. Некоторые слишком глупы, чтобы стать такими, как я. Другие слишком умны, чтобы сильно измениться. А я — как раз то, что надо!

— Полный середняк. — Сьюзен состроила гримаску.

— Когда-то я им был. Со временем появятся и другие сверхлюди. Их будет совсем немного. Однако я первый оставлю свой след в истории человечества. Все для нашей фирмы, ты же знаешь. Для нас!

После этого он надолго замолчал.

Сьюзен грустно ела в полнейшей тишине.

Джон провел несколько дней, систематизируя воспоминания. Это было похоже на составление огромного справочника. Постепенно к нему возвращалось все, что произошло с ним за шесть лет его работы в «Квантум фармасьютикалз», все, что он слышал или читал в документах и докладных записках.

Без особого труда он отделил несущественное — эти сведения отправились в специальный «ящик» с рекомендацией «хранить до востребования», теперь они не будут ему мешать при анализе других данных. Остальные события он расположил в определенном порядке, чтобы получалась некая естественная прогрессия.

Затем Джон стал вспоминать слухи, сплетни — злобные и смешные, фразы и заявления на различных совещаниях, на которые он в свое время не обратил ни малейшего внимания. То, что не соответствовало построенной в его голове структуре, он отбрасывал как лишнее, не представляющее интереса. То, что подходило, занимало положенное место, сразу превращаясь в факт.

Постепенно конструкция, выстроенная Джоном, становилась все более осмысленной, и тем легче ему было пристраивать к ней все новые и новые факты.

Во вторник рядом со столом Джона остановился Росс:

— Я хочу, чтобы ты немедленно зашел ко мне в кабинет, если твои ноги не откажутся доставить тебя туда.

Джон неохотно встал.

— А это обязательно? Я занят.

— Да, ты кажешься занятым. — Росс посмотрел на пустой стол Джона, на котором в данный момент стояла лишь фотография улыбающейся Сьюзен. — Ты занят с начала недели. Ты спросил, обязательно ли тебе заходить в мой кабинет. Для меня — нет, но для тебя — жизненно важно. Вот дверь, ведущая ко мне. А вот дверь, в которую ты можешь выйти отсюда навсегда. Выбери одно или другое — и побыстрее.

Джон кивнул и не торопясь последовал за Россом. Росс устроился за своим столом, но Джону сесть не предложил. Он пристально посмотрел на своего подчиненного, а потом заявил:

— Что, черт возьми, с тобой происходит в последнее время, Хис? Ты что, не знаешь, чем должен заниматься?

— Насколько мне известно, я выполняю свою работу, — ответил Джон. — Порученный мне отчет попал на ваш стол на семь дней раньше срока. Сомневаюсь, что вы будете им недовольны.

— Ты сомневаешься, да? А у меня есть твое разрешение на недовольство, после того как я посоветуюсь со своей совестью? Или я приговорен к тому, чтобы каждый раз делать у тебя соответствующий запрос?

— Судя по всему, вы неправильно меня поняли, мистер Росс. Я сомневаюсь, что у вас будут _рациональные_ претензии к моему отчету. Что же до других, то меня они совершенно не волнуют.

Росс резко встал:

— Послушай, молокосос, если я решу тебя уволить, ты эту новость даже не услышишь. Я и говорить ничего не буду. Ты выйдешь через эту дверь головой вперед, а я помогу тебе набрать достаточное ускорение, чтобы твое тело не останавливалось до самого выхода. Постарайся удержать эту несложную мысль в своем крошечном мозгу, а язык — за зубами своего слишком большого рта. Сейчас не стоит вопрос о том, сделал ты свою работу или нет. Откуда у тебя право давать всем указания?

Джон ничего не ответил.

— Ну?! — взревел Росс.

— Вы ведь велели «держать язык за зубами моего слишком большого рта».

Росс побагровел.

— Однако тебе придется отвечать на мои вопросы.

— Я никому не давал указаний, — спокойно проговорил Джон.

— Здесь нет ни одного человека, которого ты бы не поправил хотя бы один раз. Ты через голову Виллоуби начал вести переговоры с ТМП; ты влез в компьютерные файлы, пользуясь допуском Бронштейна, и один только Бог знает, что еще ты натворил за последние два дня и о чем мне пока не доложили. Ты не даешь нашему отделу спокойно работать. Немедленно прекрати соваться куда не следует! Если с этого момента не установится спокойная погода, жди торнадо.

— Если я и вторгался в чужие дела, то только ради пользы дела, ответил Джон. — Из-за ошибки Виллоуби был нарушен федеральный закон, и «Квантум фармасьютикалз» мог понести серьезные потери. Об этом я не раз сообщал в докладных записках, прочитать которые вам было недосуг. Что касается Бронштейна, то он попросту игнорирует общие указания, что привело к проведению никому не нужных тестов, которые обошлись компании в пятьдесят тысяч. Я легко мог бы проделать эту работу самостоятельно, только чтобы проверить, насколько хорошо помню ту ситуацию.

Росс все больше терял самообладание.

— Хис, — прошипел он, — ты узурпируешь мои функции. Поэтому еще до обеда ты сложишь свои личные вещи, навсегда покинешь «Квантум фармасьютикалз» и больше никогда сюда не вернешься. А я с большим удовольствием помогу тебе набрать высокую скорость при помощи своего колена. Официальная бумага об увольнении будет у тебя в руках, или я забью ее тебе прямо в глотку еще до того, как ты соберешься. Так что поторопись!

— Не пытайтесь меня запугать, Росс, — не торопясь проговорил Джон. — Ваша некомпетентность привела к тому, что компания уже потеряла четверть миллиона долларов, и вам об этом хорошо известно.

Наступила короткая пауза. Росс сник на глазах.

— О чем ты говоришь? — осторожно спросил он.

— «Квантум фармасьютикалз» участвовала в борьбе за Нитли и упустила его из-за того, что некая информация, которой вы располагали, так и не попала в Совет директоров. Вы или забыли о ней, или посчитали ее малосущественной — в любом случае вы не соответствуете занимаемой должности. Либо вы некомпетентны, либо продались соперничающей фирме.

— Ты спятил!

— Пусть даже мне не поверят — вся информация содержится в компьютере, надо только знать, где ее искать. Более того, у меня есть распечатки, которые окажутся в руках нужных людей через две минуты после того, как я покину здание компании.

— Если это и так, — теперь речь давалась Россу с трудом, — ты не можешь быть уверен на сто процентов. Глупая попытка шантажа посредством клеветы.

— Вам прекрасно известно, что это не клевета. А если вы сомневаетесь, что я располагаю необходимой информацией, то я вам расскажу: меморандум, о котором идет речь, был уничтожен, но его легко восстановить, воспользовавшись имеющимися в наличии данными. Вам придется объяснить его отсутствие, и всем станет ясно, что вы совершенно сознательно уничтожили важный документ. Вы знаете, что я не блефую.

— Но это же шантаж.

— Почему? Я не выдвигаю никаких требований и не угрожаю вам. Просто объясняю, что стану делать. Естественно, если меня заставят уволиться, я вынужден буду поделиться некоторыми своими соображениями, вы меня понимаете?

Росс ничего не сказал.

— Вы все еще требуете моего увольнения? — хладнокровно спросил Джон.

— Выйди вон из моего кабинета.

— Так я уволен или нет?

— Нет, ты продолжаешь здесь работать. — По лицу Росса можно было изучать разновидности ненависти.

Сьюзен организовала обед у себя на квартире, потратив на это немало сил. Никогда еще — по собственному мнению — она не выглядела такой привлекательной. Наступил очень важный момент: ей было необходимо тронуть сердце Джона, чтоб отвлечь его от постоянных размышлений.

— В конце концов, — сказала она с наигранной веселостью, — мы празднуем последние девять дней нашей одинокой жизни.

— Мы празднуем нечто гораздо большее, — проговорил с мрачной улыбкой Джон. — Прошло всего четыре дня с тех пор, как мне сделали инъекцию деингибитора, а я уже поставил Росса на место. Он больше никогда не станет меня беспокоить.

— Похоже, мы по-разному смотрим на некоторые вещи, — печально произнесла Сьюзен. — Расскажи мне подробно, о чем вы говорили.

Джон быстро и без колебаний передал слово в слово свой разговор с Россом.

Сьюзен слушала с каменным выражением лица, она явно не разделяла триумфа, звучащего в голосе жениха.

— А как ты узнал об ошибке Росса?

— Тут нет никакого секрета, Сью, — ответил Джон. — Очень многие вещи кажутся секретными, потому что люди о них забывают. Если ты в состоянии вспомнить каждое замечание, каждый комментарий, каждое случайное слово, а потом рассмотреть их в комбинации, то поймешь, что люди сами выдают свои секреты. Ты улавливаешь намеки, которые в наш век всеобщей компьютеризации быстро приводят тебя к соответствующим документам. Совсем нетрудно. Мне, по крайней мере, вполне по силам. Я сумел это проделать с Россом и справлюсь с любым человеком, с которым меня сведет судьба.

— И вызовешь ярость.

— Росс и в самом деле рассвирепел. Тут ты можешь не сомневаться.

— Но был ли твой поступок разумным?

— А что он может мне сделать? Росс у меня в руках.

— У него достаточно влияния в верхних эшелонах…

— Не надолго. Я назначил совещание на завтра. В два часа. Будет присутствовать старина Прескотт со своими вонючими сигарами — между делом я разорву Росса на куски.

— Тебе не кажется, что ты торопишься?

— Тороплюсь? Я еще даже не начинал. Прескотт — только первый этап. Как и «Квантум фармасьютикалз».

— И все равно не следует форсировать события. Тебе необходим человек, который бы тобой руководил. Тебе нужно…

— Мне ничего не нужно. С тем, что у меня есть, — Джон постучал пальцем по виску, — меня никто и ничто не остановит.

— Ну ладно, давай не будем сейчас об этом говорить. Нам следует обсудить совсем другое.

— Что?

— Собственные планы. Через девять дней свадьба. Несомненно, — тут в голосе Сьюзен появилась ирония, — ты не забыл, что через девять дней у нас свадьба?

— Я помню об этом, — недовольно ответил Джон, — но в данный момент мне необходимо реорганизовать «Квантум фармасьютикалз». На самом деле я всерьез подумываю о том, чтобы перенести свадьбу до тех пор, пока я не наведу в компании порядок.

— Да? И когда же это будет?

— Трудно сказать. Долго ждать не придется, учитывая скорость, с которой развиваются события. Полагаю, месяц или два. Если только, тут у него в голосе появился сарказм, — ты не считаешь, что я тороплюсь.

— А ты не собирался по этому поводу посоветоваться со мной? Сьюзен тяжело дышала.

Джон приподнял брови:

— Разве есть необходимость? Не слышу аргументов. Сама видишь, что происходит. Нельзя останавливаться и терять набранную скорость. Послушай, ты знаешь, что я математический гений? Я могу умножать и делить так же быстро, как компьютер: когда-то я немного интересовался арифметикой, а теперь могу вспомнить все ответы. Я прочитал таблицу квадратных корней, и в моих силах…

— Боже мой! — вскричала Сьюзен. — Ты как дитя с новой игрушкой! У тебя потеряна перспектива. Способность мгновенно вспоминать все по собственному желанию хороша только для фокусов. Она не даст тебе дополнительного ума или таланта, ни единой унции, не говоря уже об умении делать выводы или о здравом смысле. Ты опасен, как ребенок с гранатой. За тобой должен приглядывать тот, кто способен реально оценивать окружающий мир.

Джон нахмурился:

— В самом деле? По-моему, все идет отлично и я получаю все, чего захочу.

— Вот как? А ведь меня ты тоже хочешь, верно?

— О чем ты?

— Ну давай, Джонни! Ты ведь хочешь меня. Так протяни руку и возьми. Используй свою замечательную способность помнить все. Вспомни, кто я такая, что собой представляю, тепло наших отношений… Вспомни все!

Джон, на лице которого появилось неуверенное выражение, протянул руки к Сьюзен. Она отстранилась от него.

— Но ты меня не получишь. Потому что, когда я в твоих объятиях, ты должен не помнить обо мне, а любить меня. Твоя проблема заключается в том, что у тебя не хватило здравого смысла это сделать и недостает ума, чтобы правильно определить приоритеты. Вот, возьми кольцо и уходи отсюда, или я тресну тебя чем-нибудь тяжелым.

Он протянул руку и взял обручальное кольцо.

— Сьюзен…

— Я же сказала, уходи. С этого момента фирма «Джонни и Сью» прекращает свое существование.

Ее лицо пылало гневом, и Джон, покорно повернувшись, ушел.

Когда на следующее утро Джон пришел в «Квантум фармасьютикалз», его уже поджидал Андерсон, на лице которого ясно читалось нетерпение.

— Мистер Хис, — с улыбкой сказал он, поднимаясь навстречу.

— Что вы хотите? — поинтересовался Джон.

— Надеюсь, нас здесь никто не услышит?

— Насколько мне известно, подслушивающих устройств тут нет.

— Послезавтра вы должны прийти к нам для осмотра. В воскресенье. Вы помните?

— Конечно, помню. Я не способен что-нибудь забыть. Однако я могу изменить свои намерения. Зачем мне осмотр?

— Для вашей же пользы, сэр. Не вызывает сомнения, что Купфер и я удачно подобрали дозу, все складывается просто великолепно. На самом деле мы не хотим ждать до воскресенья. Если бы вы зашли к нам сегодня, прямо сейчас, это имело бы большое значение для нас, «Квантума» и, конечно, для всего человечества.

— Вам следовало крепче за меня держаться, когда у вас была такая возможность, — решительно проговорил Джон. — Вы отправили меня на работу, где я должен был действовать без вашей помощи — вы проводили эксперимент в полевых условиях, и вам многое удалось узнать. А для меня это был дополнительный риск, но вас это не слишком беспокоило, не так ли?

— Мистер Хис, мы думали об этом. Мы…

— Не надо! Я помню каждое слово, которое было произнесено вами или Купфером в прошлое воскресенье, и мне совершенно ясно, что вас тогда беспокоило. Поэтому, раз уж рисковать пришлось мне, то и выгоду из эксперимента должен извлечь я. Больше я не собираюсь играть роль биохимического урода, который получил выдающиеся способности благодаря одной инъекции. У меня нет никакого желания, чтобы рядом со мной оказались другие люди с подобными способностями. В данный момент я владею монополией и собираюсь использовать ее до конца. Когда буду готов — и никак не раньше — стану с вами сотрудничать ради будущего всего человечества. Но запомните: я сам решу, когда наступит этот момент. Поэтому не звоните мне, я вас найду.

Андерсону удалось улыбнуться.

— Интересно, мистер Хис, каким образом вы сможете помешать нам сделать заявление для прессы? Те, кто имел с вами дело в течение последней недели, подтвердят наши слова.

— Вы так думаете? Послушайте, Андерсон, послушайте внимательно и уберите с лица вашу дурацкую ухмылку. Она меня раздражает. Я уже говорил вам, что помню каждое слово, которое было произнесено вами и Купфером. Каждый нюанс, каждое выражение лица, каждый взгляд, которым вы обменялись. Это очень о многом говорит. Я понял достаточно, чтобы навести кое-какие справки об отпусках по болезни, которые за последнее время брали работники компании. И мне очень многое стало ясно. Похоже, я далеко не первый служащий «Квантум фармасьютикалз», испытавший на себе действие деингибитора.

Теперь улыбка и в самом деле исчезла с лица Андерсона.

— Чепуха!

— Вы знаете, что это не так, и должны понимать — я легко смогу доказать свою правоту. Мне известны имена людей, с которыми вы имели дело — могу напомнить вам, что среди них была одна женщина — и названия больниц, где их лечили, даже фальшивые истории болезней, которыми вы их снабдили. Поскольку вы не предупредили меня о возможных последствиях, когда использовали в качестве четвертого подопытного кролика на двух ногах, я вам ничего не должен, кроме разве что нескольких лет тюремного заключения.

— Я не собираюсь с вами спорить, — вздохнул Андерсон. — Однако кое-что я вам скажу. Воздействие деингибитора прекратится, Хис. Вам не удастся сохранить свою идеальную память навсегда. И тогда вы придете к нам — и получите следующую инъекцию на наших условиях.

— Чушь, — усмехнулся Джон. — Неужели вы думаете, что я не изучил ваших отчетов, во всяком случае тех, что не были засекречены? У меня есть вполне определенные подозрения относительно того, что вы засекретили. В некоторых случаях воздействие деингибитора продолжается дольше, чем в других. И чем удачнее проходит эксперимент, тем длиннее оказывается промежуток. В моем варианте результат получился просто великолепным, а значит, я еще долго буду обладать потрясающими способностями. К тому моменту, когда действие деингибитора закончится — если это вообще когда-нибудь произойдет — я буду занимать такое положение, что отказ сотрудничать со мной приведет вас к катастрофе. Даже и не думайте об этом.

— Вы неблагодарный…

— Не морочьте мне голову, — устало сказал Джон. — Я не желаю выслушивать ваши истерики. Уходите, у меня много работы.

Когда Андерсон покинул комнату, на его лице появилось разочарование и страх.

Было два часа тридцать минут, когда Джон вошел в кабинет Прескотта — на сей раз его не слишком беспокоил сигарный дым. Пройдет совсем немного времени, и Прескотту придется выбирать между сигарами и своим местом.

Вместе с Прескоттом в кабинете находились Арнольд Глак и Льюис Рэндалл — Джон с мрачным удовлетворением отметил, что для встречи с ним собрались все три руководителя подразделений.

Прескотт положил сигару на край пепельницы и сказал:

— Росс просил дать вам полчаса, больше я просто не могу. Вы тот самый человек, который обладает исключительной памятью?

— Меня зовут Джон Хис, сэр, и я собираюсь представить на ваше рассмотрение схему рационализации компании; мы начнем по-настоящему использовать возможности компьютеров; наша компания будет готова к дальнейшей модернизации по мере улучшения технологий.

Трое директоров переглянулись.

Глак, чье загорелое лицо было испещрено множеством морщин, спросил:

— Вы эксперт по менеджменту?

— Мне этого не требуется, сэр. Я проработал здесь шесть лет и помню все операции, которые проходили через меня. Мне очевидно, что схема управления малоэффективна. Нетрудно заметить узкие места и придумать способы их устранения. Если вы меня послушаете, я вам все быстро объясню. Вы сразу поймете.

Рэндалл, которого молодили рыжие волосы и веснушки, иронически осведомился:

— Надеюсь, это будет совсем нетрудно, потому что у нас возникают проблемы со сложными концепциями.

— У вас не возникнет никаких проблем, — заверил его Джон.

— А у вас осталась двадцать одна минута и ни секундой больше, заявил Прескотт, посмотрев на часы.

— Я закончу раньше, — заверил их Джон. — Я начертил диаграммы и могу говорить быстро.

Он уложился в пятнадцать минут — его ни разу не прервали.

Наконец Глак заговорил, холодно глядя на Джона своими маленькими глазами:

— Если вас послушать, так мы можем уволить половину персонала.

— Больше половины, — спокойно уточнил Джон, — и от этого компания станет работать только эффективнее. Профсоюз помешает нам уволить рядовых служащих, впрочем, всегда можно найти способ от них избавиться. А с управляющими расстаться не проблема. Пожилые уйдут на пенсию, остальным — если они достаточно молоды — придется подыскать себе другую работу. Прежде всего мы должны думать о «Квантум фармасьютикалз».

Прескотт, до этого момента сохранявший зловещее молчание, выпустил кольцо вонючего дыма.

— Такие кардинальные изменения следует производить только после тщательной проверки. То, что на бумаге выглядит вполне логично, часто разбивается о реальные трудности, да и человеческий фактор нельзя не учитывать.

— Прескотт, если вы не начнете реорганизацию в течение ближайшей недели, а меня не поставят во главе проекта, я подам в отставку. Меня с удовольствием возьмут в меньшую фирму, где будет гораздо легче внедрить в жизнь новые идеи. Начав дело с небольшой группой управляющих, я смогу, не нанимая новых людей, во много раз увеличить оборот фирмы — и через год «Квантум фармасьютикалз» будет на грани банкротства. Я получу от этого немалое удовольствие. Так что подумайте как следует, прежде чем принимать окончательное решение. Мои полчаса истекли. До свидания.

И Джон Хис ушел.

Прескотт задумчиво смотрел ему вслед. Он явно пытался просчитать варианты.

— Похоже, — наконец заговорил он, — Хис досконально знает, как мы функционируем, и собирается реализовать свои намерения. Нам нельзя его упускать.

— То есть, по-твоему, следует принять его план? — с ужасом спросил Рэндалл.

— Я этого не говорил. Вы оба можете идти. И помните: никто не должен узнать о нашем разговоре.

— У меня такое чувство, — пробормотал Глак, — что если мы немедленно не предпримем каких-то решительных действий, то через месяц окажемся на улице без средств к существованию.

— Весьма вероятно, — кивнул Прескотт, — поэтому мы кое-что сделаем.

— Что?

— Вам лучше оставаться в неведении. Предоставьте это мне. А сейчас забудьте обо всем и хорошенько отдохните. Веселых выходных.

Когда они ушли, Прескотт немного посидел, терзая зубами потухшую сигару. Потом потянулся к телефону и набрал номер.

— Говорит Прескотт. Я хочу, чтобы в понедельник, с самого утра, вы зашли ко мне в кабинет. Первым делом. Вы меня поняли?

Андерсон выглядел слегка взъерошенным, он плохо провел субботу и воскресенье. Прескотт, настроение у которого было и того хуже, злобно проговорил:

— Ты и Купфер опять взялись за свое?

— Давайте не будем об этом, мистер Прескотт, — тихо сказал Андерсон. — Вы помните, мы договорились соблюдать конфиденциальность, когда речь идет о некоторых видах исследований. Мы ставим на карту свою карьеру, в случае удачи становимся богатыми людьми, а «Квантум фармасьютикалз» делит с нами успех, ничем при этом не рискуя.

— Однако вам удвоили жалованье, гарантировав, что все дополнительные выплаты пострадавшим берет на себя «Квантум фармасьютикалз», не забывайте! Вы ведь возились с этим типом, Джоном Хисом, не так ли? Ну, признавайтесь. Тут невозможно ошибиться. Лично я ни секунды не сомневаюсь.

— Да.

— И у вас хватило ума спустить на нас этого… этого… тарантула.

— Мы и представить себе не могли, что так получится. После того как он хорошо перенес инъекцию и не впал в шок, мы поняли, что у нас возникает замечательная возможность провести настоящие полевые испытания препарата. Мы рассчитывали, что через пару дней действие деингибитора прекратится.

— Если бы вы поставили меня в известность, я бы понял, что происходит, как только этот ублюдок без малейших колебаний выдал мне сведения из компьютера, сообщив детали, которые он никак не должен был знать. Ладно, теперь, по крайней мере, известно, чего ждать. Он шантажирует нас, требуя, чтобы компания была немедленно реорганизована — но мы не можем на это пойти. Отпускать его тоже никак нельзя.

— Весьма возможно, что его план совсем неплох, если учесть способности Хиса к воспроизведению информации и синтезу, — предположил Андерсон.

— Неважно. Ублюдок хочет получить мою должность, и один только Бог знает, чью еще. Нам необходимо от него избавиться.

— Что вы хотите этим сказать? Он имеет колоссальное значение для нашего проекта.

— Забудьте о нем. Это самая настоящая катастрофа. Вы создали супер-Гитлера.

— Эффект не будет долговечным, — тихо проговорил Андерсон.

— Да? И когда этот кошмар кончится?

— В данный момент не могу дать точного ответа.

— А я не могу рисковать. Мы должны покончить с ним самое позднее к завтрашнему вечеру. Ждать больше нельзя.

Джон находился в отличном настроении. Теперь Росс всячески избегал его, а когда по необходимости был вынужден с ним говорить, то делал это крайне корректно. Произошли кардинальные изменения, в результате которых Джон стал негласным начальником отдела.

Он не мог не признать, что ему это нравится, и наслаждался новыми возможностями. Поток перемен подхватил его и нес с удивительной скоростью. Прошло всего девять дней с того момента, как Купфер ввел ему свой препарат, и с тех пор Джон непрерывно продвигался вперед.

Ну а с глупой выходкой Сьюзен можно разобраться чуть позже. Когда она увидит, каких высот он достигнет за следующие девять дней… за девяносто…

Джон поднял глаза. Возле его стола стоял Росс, дожидаясь, когда он обратит на него внимание, и даже побаиваясь прочистить горло. Хис повернулся на своем кресле, вытянул вперед ноги и расслабился.

— Ну, Росс? — небрежно бросил он.

— Я бы хотел, чтобы вы зашли в мой кабинет, Хис, — осторожно проговорил Росс. — Случилось нечто важное, я полагаю, что только вы сможете справиться с возникшей проблемой.

Джон медленно поднялся на ноги:

— Да? Что произошло?

Росс выразительно обвел взглядом комнату, где расположилось еще пять человек. Потом посмотрел в сторону своего кабинета и жестом предложил Хису туда войти.

Джон заколебался, но сказались долгие годы работы под началом Росса, и он по привычке последовал за ним.

Росс вежливо пропустил его вперед, вошел вслед, незаметно закрыл дверь на замок и так и остался стоять перед ней. Вперед из-за книжного шкафа сразу же выступил Андерсон.

— Что все это значит? — резко спросил Джон.

— Ничего особенного, Хис. — Вежливая улыбка Росса превратилась в волчий оскал. — Мы просто хотим немного помочь тебе. Скоро ты снова станешь нормальным. И не вздумай шевелиться.

В руке Андерсона в мгновение ока появился шприц.

— Пожалуйста, Хис, не сопротивляйтесь. Мы не намерены причинить вам никакого вреда.

— Если я закричу… — начал Джон.

— Если ты издашь хоть звук, — заявил Росс, — я так заверну тебе руку за спину, что у тебя глаза на лоб вылезут. Мне бы этого очень хотелось, так что давай, кричи.

— У меня есть материалы на вас обоих, они спрятаны в надежном месте. Если со мной что-нибудь случится…

— Мистер Хис, — вмешался Андерсон, — с вами ничего не случится. Наоборот: исчезнут все последствия того, что произошло с вами в воскресенье. Вы окажетесь в том самом месте, где находились раньше. Так было бы в любом случае, но мы слегка ускорим процесс.

— Поэтому я буду тебя держать, Хис, — сказал Росс, — а ты не шевелись, иначе получишь слишком большую дозу — и забудешь все на свете.

Хис отступил на шаг назад, он начал задыхаться.

— Так вот что вы задумали. Решили таким способом избавиться от всех неприятностей. Чтобы я забыл о вас, об этой информации и месте ее хранения. Но…

— Мы не сделаем вам ничего плохого, Хис, — заверил его Андерсон.

Лоб Джона покрылся потом. Казалось, его разбил паралич.

— Я потеряю память! — хрипло пробормотал он.

Только человек, помнящий все, что с ним когда-либо произошло, мог испытывать такой ужас.

— Значит, ты и это тоже забудешь, не так ли? — усмехнулся Росс. Ну, не тяни, Андерсон.

— Что ж, — угрюмо пробормотал Андерсон. — Я уничтожу результаты очень удачного эксперимента.

Он приподнял вялую руку Хиса и приготовил шприц.

Раздался стук в дверь, и послышался звонкий голос:

— Джон!

Андерсон замер со шприцом в руке, вопросительно глядя на Росса. Тот, быстро посмотрев на дверь, нетерпеливо повернулся к Андерсону:

— Давай, док, делай свое дело!

— Джонни, — снова послышался тот же голос, — я знаю, что ты здесь. Я вызвала полицию. Они скоро приедут.

— Делай укол. Она лжет, — свирепо зашептал Росс. — К тому моменту, когда они появятся, все будет кончено. Никто ничего не сможет доказать.

Но Андерсон отчаянно затряс головой:

— Это его невеста. Она знает о нашем эксперименте. Она при нем присутствовала.

— Ну и болван же ты!

Снова послышался стук в дверь и раздался сдавленный голос:

— Отпустите меня. У них мой… пустите!

— Без нее он бы не согласился участвовать в эксперименте, сказал Андерсон. — Да вы посмотрите на него — нам ничего и не нужно делать.

Джон, стоявший в углу, сполз на пол, его глаза закатились, он впал в транс.

— Парень смертельно испугался, — сказал Андерсон. — Шок такой силы может и в обычной ситуации отрицательно повлиять на память. Я думаю, что действие деингибитора прекратилось. Пусть она войдет, и я с ней поговорю.

Побледневшая Сьюзен сидела, положив руки на плечи своего бывшего жениха.

— Что здесь произошло?

— Вы помните инъекцию…

— Да, да. Что случилось?

— Он должен был прийти к нам позавчера, в воскресенье, для тщательного обследования. Однако Хис не пришел. Мы забеспокоились, к тому же начальство было удивлено поведением вашего жениха. Он стал агрессивным, раздражительным, у него возникла мания величия возможно, вы это тоже заметили. Я вижу, вы больше не носите кольцо.

— Мы… поссорились, — призналась Сьюзен.

— Тогда вы меня должны понимать. Он был… ну, как если бы Хис представлял собой механизм, мотор которого перегрелся от перегрузок. Сегодня утром мы решили, что Хису необходима помощь. Мы уговорили его зайти сюда, заперли дверь и…

— Сделали ему какой-то укол, пока я кричала и стучала в дверь.

— Вовсе нет, — возразил Андерсон. — Мы хотели дать ему успокаивающее, но было уже поздно. У него наступил полный упадок сил. Вы можете проверить тело — ведь вы невеста Хиса — и убедиться, что на нем нет следов от укола.

— Обязательно это сделаю, — пообещала Сьюзен. — А что с ним будет теперь?

— Я уверен, что он поправится. И снова станет самим собой.

— Полным середняком?

— Он лишится своей исключительной памяти. Но ведь десять дней назад ваш жених не обладал подобными способностями. Естественно, фирма предоставит ему неограниченный отпуск с сохранением содержания. Если потребуется медицинское обслуживание, все счета будут нами оплачены. А как только Джон пожелает, он сможет сразу же вернуться к работе.

— Да? Ну, я бы хотела получить все соответствующие документы еще до конца сегодняшнего дня, в противном случае мне придется завтра же обратиться к адвокату.

— Но, мисс Коллинз, — возразил Андерсон, — вы же знаете: мистер Хис добровольно согласился на эксперимент. И вы его поддержали.

— Полагаю, — холодно ответила Сьюзен, — вы понимаете, что нам не сообщили всей информации. Вряд ли настоящее расследование доставит вам удовольствие. Так что позаботьтесь о том, чтобы ваши словесные обещания были облечены в письменную форму.

— Тогда вам придется подписать бумаги, что вы не будете иметь к нам претензий, если с вашим женихом что-нибудь случится.

— Возможно. Но сначала я должна разобраться в том, что же с ним все-таки произошло. Ты можешь идти, Джонни?

Джон кивнул и хрипло проговорил:

— Да, Сью.

— Тогда пошли отсюда.

Только после того как Джон прикончил омлет и влил в себя чашку черного кофе, Сьюзен согласилась с ним разговаривать.

— Никак не могу понять, как ты там оказалась? — недоуменно спросил он.

— Тебя устроит, если я скажу, что дело в женской интуиции?

— Лучше сказать — во всем виноват мозг Сьюзен.

— Ладно. Пусть будет так! После того как я вернула тебе кольцо, меня разбирала ужасная злость, и я себя жалела. Однако вскоре возникло ощущение жестокой потери, потому что, хотя это и странно для такой обычной особы, как я, но я к тебе даже слишком хорошо отношусь.

— Прости меня, Сью, — смиренно сказал Джон.

— Вот это правильно! Если ты смог даже меня, бедняжку, которая так тебя любит, довести до состояния ярости, могу себе представить, что чувствовали твои коллеги! И чем больше я об этом думала, тем сильнее опасалась, что им захочется с тобой покончить. Нет, пойми меня правильно. Я готова признать, что ты заслуживаешь смерти, но только от моих рук. Никому другому я это сделать не позволю. Ты не звонил мне…

— Я знаю, Сью. У меня были грандиозные планы и совсем не хватало времени…

— Тебе необходимо было все закончить за две недели, дурацкая твоя башка!.. Сегодня утром я почувствовала, что больше не могу терпеть. Пришла к тебе в офис, и оказалось, что тебя держат за закрытой дверью.

Джон содрогнулся:

— Никогда бы не подумал, что буду с радостью слушать твои крики и стук, но именно так все и было. Ты остановила их.

— Ты уже можешь говорить о том, что произошло?

— Думаю, да. Со мной все в порядке.

— Так что же они собирались сделать?

— Они хотели уничтожить действие деингибитора. Возможно, Андерсон намеревался дать мне слишком большую дозу, чтобы я совсем потерял память.

— Почему?

— Потому что я их всех прижал. Мог уничтожить любого из них да и всю компанию тоже.

— Ты действительно мог?

— Легко.

— Но они так и не сделали тебе укола, верно? Или Андерсон опять солгал?

— Он не успел.

— С тобой все в порядке?

— Я не стал полным идиотом, чего они, возможно, добивались.

— Ну, мне бы не хотелось быть похожей на викторианскую девицу, но, надеюсь, ты запомнил этот урок.

— Да, я понял, что ты была права, если тебя интересует именно это.

— Тогда послушай короткую лекцию, чтобы ты снова все не забыл. Ты слишком торопился, действовал открыто, не обращал внимания на возможное сопротивление коллег и начальства. Ты все помнил — и решил, что память заменяет разум. Если бы у тебя был кто-то по-настоящему умный и он руководил бы тобой…

— Ты мне нужна, Сью.

— Ну, теперь я у тебя есть, Джонни.

— Что будем делать, Сью?

— Во-первых, получим бумагу от «Квантума», учитывая, что с тобой все в порядке, подпишем то, что они хотят. Во-вторых, в воскресенье поженимся, как и планировали ранее. В-третьих, посмотрим… Джонни?

— Да?

— Ты действительно в порядке?

— Лучше и быть не может, Сью. Теперь, когда мы вместе, все будет хорошо.

Свадьба получилась достаточно скромной. Они решили не приглашать много гостей. Из «Квантума», к примеру, не было никого: Сьюзен уверенно заявила, что звать коллег не следует.

Сосед Сьюзен принес видеокамеру, чтобы заснять церемонию. Джон считал, что это уж слишком, но Сьюзен хотелось, и он не стал возражать.

Однако в последний момент сосед, состроив трагическую гримасу, заявил:

— Эту проклятую штуку заклинило. Я думал, что она работает. Придется позвонить. — Он торопливо направился к телефонной будке.

Джон подошел и с любопытством посмотрел на камеру. Рядом лежал буклет с инструкциями. Он взял его и, не торопясь, полистал. Потом посмотрел по сторонам — все были заняты своими делами, никто не обращал на него внимания.

Джон осторожно отодвинул в сторону боковую панель и заглянул внутрь. Затем отвернулся и некоторое время задумчиво смотрел на противоположную стену. Он продолжал смотреть в стену, когда его правая рука метнулась к камере и что-то там быстро поправила. Джон защелкнул панель и закрыл футляр.

Через некоторое время вернулся сосед, на лице которого было написано огорчение:

— Пойди разберись в этих дурацких инструкциях. — Он взял в руки камеру и наморщил лоб: — Хм-м, все в порядке. Можно снимать… И как я этого не заметил?

— Вы можете поцеловать невесту, — милостиво разрешил священник.

Джон немедленно обнял Сьюзен за плечи и с энтузиазмом исполнил его указание.

— Ты починил камеру, — едва слышно прошептала Сьюзен. — Почему?

— Я хотел, чтобы на нашей свадьбе все прошло удачно, — так же чуть слышно попытался оправдаться Джон.

— Ты хотел покрасоваться.

Они отодвинулись, глядя друг на друга повлажневшими от нахлынувших чувств глазами, а потом снова обнялись, и немногочисленные гости восторженно завопили.

— Если ты еще раз так поступишь, я заживо сдеру с тебя кожу, прошептала Сьюзен. — Пока о твоих способностях не знают, никто не сможет остановить тебя. Если будешь меня слушаться, мы это сделаем меньше чем за год.

— Да, дорогая, — смиренно ответил Джон.