Ветер Стихий 6

Глава 13

Этой ночью Чха-Ун не спалось. Она чувствовала себя немного подавленно и виновато. Химере не давало покоя ощущение, что она подвела хозяина. Где это видано, чтобы телохранители убегали от опасности, спасая свои жизни, а господин оставался прикрывать их отход? Всё должно было завершиться иначе. С точностью до наоборот. Впрочем, что сейчас об этом рассуждать? Оправдания нужны только слабакам.

Чха-Ун безмерно гордилась хозяином, вернувшимся не только живым, но и с победой. Да ещё одержав верх в той битве, в которой проиграла эта несносная Акаша. Судя по поведению последней, случайным оговоркам, настроению и наказанию, что та получила в спальне господина, откуда доносились какие-то странные, подозрительные крики, почему-то вызывающие у лахры не радость, а смущение, хозяин зачем-то ещё и спас её. Наверное, на него в тот момент нашло помешательство, вызванное новой рабыней. Захотел показать своё благородство. Точно. По-другому и быть не могло.

Убедив себя в этом, ответственная Чха-Ун, чтобы успокоить совесть, привычно вышла на ночной обход дома. Проверяя всё ли в порядке. Не крадутся ли в тенях чужаки, что уже один раз едва не добрались до хозяина, обойдя и охрану, и телохранителей и, стыдно признать, даже лахр. Отчего она испытывала приступы неконтролируемой злости, сожалея, что не может убить их ещё раз. Какая польза от сторожевых псов, если мимо них спокойно шастают нарушители? Лахра боялась подвести хозяина ещё раз, разочаровать, поэтому взяла за правило делать обходы территории.

Услышав подозрительный шорох, химера мгновенно замерла. Насторожившись, повела ушами, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Кажется, кто-то крадётся по коридору со стороны кладовой. Если бы не её повышенная, звериная чувствительность, то не обнаружила бы этого.

Пригнувшись, тоже крадучись, на цыпочках, быстро переместилась к углу. Выждав несколько секунд, больше не слыша подозрительных звуков, осторожно выглянула из-за угла. Столкнувшись с в точности повторившим её действия тигром, держащим в пасти здоровенный, копчёный окорок. У них даже выражение морды и лица одинаково менялись, переходя от изумления, испуга, смущения до злости.

— Ррррр, — тихо, чтобы никого не потревожить, друг на друга зарычали, обнажая клыки.

— Верни на место, — шёпотом приказала Чха-Ун полосатому грабителю хозяйской кладовой.

Непонятно откуда взявшийся тигр высокомерно фыркнул, не собираясь расставаться с добычей. Ещё и раздражённо дёрнул хвостом, наглец. Кто его сюда только пустил? Неужели господин Амир? Вечно он разное зверьё домой тащит. Это потому, что у него доброе, отзывчивое сердце и мягкий характер. Вот и пользуются этим все, кому не лень. Кругом одни обманщики да ворьё. Никому нельзя верить, только хозяину.

Чха-Ун уже собиралась приступить к разъяснению, кто в этом доме главный, как оба вновь настороженно замерли. Одновременно повернув головы, пристально всмотрелись в длинную тень, отбрасываемую от тумбочки, стоявшей возле ближайшего окна.

Немного подождав, не заметив изменений обстановки, оба вернулись к продолжению противостояния. Тигр, чудовищно расширив пасть, в один приём заглотил окорок, а Чха-Ун, медленно вынула из ножен тяжёлый нож. Внезапно, химера стремительным броском, с разворота метнула его в подозрительную тень, а полосатый вор выстрелил туда же энергетическим снарядом. Выпустив его из пасти, чем немало удивил лахру. Впрочем, сейчас не время отвлекаться на эту мелочь.

Через внушительную дыру, переходящую с пола на стену, появившуюся на месте тумбочки, можно было увидеть улицу. Снова прислушавшись к своим ощущениям, оба бросились бежать по коридору, догоняя юркую тень, что начала метаться от одного укрытия к другому. Пытаясь не дать этой хитрой «мышке» сбежать, азартные охотники принялись лупить по ней чем придётся. Кулаки лахры с лёгкостью пробивали пол, оставляя в нём новые дыры, разламывали деревянные брусья, ломали стены. Тигр не отставал, мешаясь у неё под ногами. Пытаясь опередить химеру, разжигая в ней чувство соперничества. Чха-Ун не собиралась делиться с этим ночным обжорой похвалой хозяина. От одной только воображаемой картины, как он гладит её по голове, хвалит и кормит, у химеры значительно поднялась температура тела. Поэтому без страха отпихивала наглого тигра. Рычала на него, перепрыгивала, дёргала за хвост, точно так же мешая сопернику вырвать у неё из рук победу.

На поднявшийся грохот из своей комнаты выскочила перепуганная кукольница из Шаль-Шади. В одной ночной рубахе. Подумав, что началась война.

— Что происходит? — спросила у Чха-Ун, узнав личную химеру господина Амира.

— Здесь дух — шпион. Лови его, — приказала химера, указывая пальцем на тень.

Действуя на рефлексах и адреналине, дерра Апар немедленно пустила в ход свою родовую силу, которой уже давно незаметно покрыла весь дом. В указанном месте доски пола с треском принялись скручиваться в спирали. Почувствовав, как что-то коснулось её сигнальной нити, кукольница нанесла туда сильный удар стихийной техникой, сразу подумав о пугающих её до дрожи невидимках. Стремительно разрастающиеся корни гигантского дерева разодрали этот угол дома в клочья. А увлёкшийся преследованием тигр добавил к ним огоньку, приняв это за продолжение веселой игры, к которой очень скоро присоединилась целая толпа желающих отличиться и заслужить награду.

Не став устраивать разбирательства ночью, на эмоциях, утром прошёлся по следам «великой» охоты. Осматривая впечатляющие разрушения, с трудом сдерживая гнев, поинтересовался у толпы виновато отводящих глаза сопровождающих.

— Вы за кем гонялись? За стадом диких быков? И как? Сколько поймали? Не слышу, — потребовал ответа леденящим голосом.

— Простите, господин, нам не удалось схватить шпиона, — с сожалением сообщил начальник охраны.

Наивно полагая, что провинился только этим.

— Как он хоть выглядел? — продолжил расследование.

В ответ, тишина. Лишь растерянные переглядывания виновников этого собрания.

— Кто-нибудь, наконец, расскажет, что здесь произошло? С чего всё началось? Кто разрушил виллу?

— С неё, — сразу множество рук указало на испуганно сжавшуюся Чха-Ун.

Вокруг которой тут же образовалось свободное пространство.

— Хозяин, всё началось с тигра, — дрогнувшим голосом сообщила жалобно выглядящая химера.

— Какого ещё тигра? — не понял.

Далее мне поведали потрясающую историю охоты на неуловимую теневую «мышь». И как все охотно предлагали свою помощь в этом нелёгком деле, без раздумий применяя разрушительные способности. Реагируя на команды, вроде: «Она там! Левее. На лестницу побежала. Стреляй! Да не в меня же!» У меня просто не нашлось слов. Для них. Только предположения, кто мог послужить виновником этого переполоха. Самое смешное, не причинив нам никакого вреда. Сами с этим успешно справились. Да ещё вовремя исчезнувший тигр, которого никто не мог найти. Задаваясь одинаковыми вопросами, откуда он тут взялся? Какого чёрта Пакура решила устроить ночной перекус? Она что, голодает? А для кого ещё её дух-хранитель тащил этот несчастный окорок, за который теперь придётся отдать кучу золота, потраченного на ремонт. Нашла кого отправить на кухню. Кстати, где она сама?

Оглядев толпу бравых мышеловов, как один изображавших — «Рауфик ни у чём не виноуват», Пакуры среди них не обнаружил. Отправив всех заниматься уборкой, пошёл искать проблемную кошатницу. Мысленно перебирая, что бы такого сделать, чтобы не только успокоиться, но и кое-кого щёлкнуть по любопытному носу.

Оставив охрану снаружи, вошёл в комнату заклинательницы лавы. Поставил барьер от подслушивания. Невыспавшаяся женщина мрачно сидела на кровати, поджав под себя ноги. Явно меня дожидалась. Предчувствуя, что ничего хорошего ей эта встреча не принесёт. С решимостью драться до последнего, если придётся, но своего глупого хранителя не отдавать. Похвальная преданность.

Молча разглядывал её несколько минут, нервируя, заставляя чувствовать себя очень неуютно, после чего спросил.

— Что можешь сказать в своё оправдание? Надеюсь, не нужно объяснять, почему оправдания?

— Он больше не будет так делать, — хмуро пообещала.

— В смысле, брать окорок? То есть, в следующий раз придёт за колбасой? — удивлённо предположил.

— Нет.

— За хлебом, — выдвинул следующее предположение.

— Нет.

— А. За вином, — догадался. — Нужно же будет всё это ещё запить. Хлеб. Колбасу. Окорок.

— Нет! — вспылив, повысила голос. — Ты ведь специально меня провоцируешь? — проявила подозрительность.

— Нет. Как ты могла такое подумать?

Плотно сжав губы, Пакура несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула через нос, успокаиваясь.

— Давай договоримся. Чего ты хочешь? — спросила напрямик.

— Тебя.

— Хочешь трахать, трахай, но не засирай мне мозг, — довольно равнодушно отнеслась к такой возможности.

— Ты забывала добавить слово — пожалуйста. Будешь себя так вести и дальше, не дождёшься меня в своей постели. И потом, я достаточно жаден, чтобы желать всего и сразу, а не по частям и не в лучшем виде.

— Что значит, всего? — потребовала установить чёткие рамки моих требований.

— Всего — это всего. Но, только хорошего. Любви. Верности. Уважения. Понимания. Без ненависти, страха или презрения. В ответ, тоже готов поделиться всем, что есть у меня. Даже оставить тебе моего духа! Мурзика. Куда уж больше.

— Это мой дух! — разозлилась Пакура, теряя, с трудом обретённое, хладнокровие.

Открывая свои настоящие чувства и мысли.

— Я так и сказал, — кивнул с невинным видом.

Немного подумав, «сверля» меня злым взглядом, заклинательница лавы усмехнулась.

— Думаешь, это так просто? Достаточно пожелать и всё исполнится?

— Нет, конечно, — настала моя очередь насмешливо фыркать. — Если бы это было так, меня бы здесь не было. Я лишь предлагаю одну из возможных дорог и свою поддержку. Как далеко мы сможем по ней пройти вместе, одному огненному древу известно. Однако, если ничего не делать, со временем станет только хуже. Вернуться — нельзя. Стоять на месте — нельзя. Долго прятать голову под одеялом — нельзя. И что остаётся? Чтобы жить, нам, дари, необходимо постоянно куда-то двигаться. Заметь, я не пытаюсь тебе лгать. Говорю открыто и прямо то, что думаю. Поэтому не жди удара в спину, подлости или коварства, — убедительным тоном продолжил обрабатывать свою будущую последовательницу.

— И это ты говоришь после того, как заставил меня подписать тот договор? — недоверчиво изумилась, не веря ни одному слову.

— Женщина, не придирайся к мелочам. Подумай о другом. Все мы даём клятвы. Рано или поздно. Ты свою дала чуть раньше, только и всего. Зато, теперь я могу тебе доверять.

— А я тебе не могу, — убеждённо заявила Пакура.

— Почему?! — оскорблённо возмутился, не видя для этого ни одной причины. — Смотри, я до сих пор ничего не сделал, чтобы тебя перевели из касты воинов в касту рабов. Ведь обратного пути уже не будет. Ты до сих пор, пусть и беглая, разыскиваемая, но истинная дашун. Так оставайся ею. Я не против. Храни традиции предков и честь воинов Сатар. Также я не стал выдавать тебя твоим врагам. Позволил укрыться в этом доме. Кормлю. Пою. Подвергая себя опасности… по ночам. Разве это нас не сближает?

— Как-то не очень, — задумчиво ответила Пакура, уже не столь агрессивно.

— А если предоставлю тебе не только кров и еду, но и начну платить деньги? Скажем, один золотой в декаду, — взволнованно предложил, демонстративно опасаясь, что запросит большего.

Усиливая нажим. Со всех сторон окружая её своей «заботой», не давая вырваться из моей крепкой хватки. Пакура невольно рассмеялась, поражённая моей наглостью и простодушием.

— Да знаешь ли ты, сколько мне платили за услуги? За одно только согласие рассмотреть их предложения.

— Хорошо. Уговорила. Два динара, — изобразил сожалением и смирение. — Но, корм для тигра покупаешь сама.

Незаметно перевёл её из позиции отрицания, в торг, закладывая третий камень в фундамент наших будущих отношений. Не видя особой альтернативы, Пакура торговалась за свою жизнь как заправский торговец, а не воин. Выжала все соки. Чуть до истерики не довела. Дважды! Едва не охрип, убеждая иметь совесть и не иметь меня. Напоминая, что я тут главный, вообще-то. Только через сорок минут открыл двери её комнаты и велел позвать слуг. Намереваясь отыграться за ту пытку, через которую она меня провела. Слуги быстро принесли лёгкие, воздушные, полупрозрачные одеяния танцовщицы, чёрного цвета. С головным платком, вуалью, горой украшений и браслетов.

— Это… что…, — посмотрела на этот соблазнительный наряд, как арахнофоб на корзину ядовитых пауков.

— А чем ещё это может быть? Глупый вопрос. Твоя новая одежда.

— Я… это… не одену! — категорически отвергла просьбу переодеться в приготовленный для неё наряд.

— Оденешь. Конечно, оденешь, — широко улыбнулся акульей улыбкой. — Не забыла, что ты одна из самых разыскиваемых преступников Шаль-Аман? Ты, правда, хочешь со своей запоминающейся внешностью в открытую показаться на его улицах? Так соскучилась по Вечной тюрьме? Так что не капризничай и надевай этот наряд. В нём тебя никто не опознает. И ещё. Постарайся не демонстрировать родовых умений. Кроме того, сменим имя. Теперь тебя буду звать Лейла.

С чем поздравил. Также сообщил, что в награду, для проверки надёжности этого прикрытия, собираюсь взять её с собой в поездку к знакомому торговцу. Поэтому должна вести себя так, чтобы мне не было стыдно показаться с ней на улицах. Не вызывая подозрений. Не опозорив господина. Во всех смыслах, большая часть из которых пока ускользала от понимания Пакуры.

Я верил, что с таким характером, она, как смелый воин и могущественный заклинатель, уже вдоволь насидевшись в тюрьме, не выдержит длительного бездействия. Изоляция для неё, как пытка. Пакура больше всего желала добиться свободы. Самореализации. Поэтому, даже мысль о смене одной клетки на другую, сразу же выводила её из себя. Не удивительно, что предложение прогуляться по городу было воспринято более чем положительно. Немного примиряя с уготованной ей ролью. Глядишь, постепенно к этому привыкнет. Начнёт видеть плюсы, а не выискивать минусы. Если в цирке дрессируют тигров, то я взялся за более сложную задачу. За дрессировку дрессировщицы. Посмотрим, что из этого получится. Готов поспорить, она у меня через месяц по команде будет прыгать не только сквозь горящий обруч.

Ещё что-то подсказывало, что у Джары сына Джары я сегодня встречу любопытного хитреца Кадима с его неизменной спутницей. Так и произошло. Все мои страдания были окуплены сторицей, когда две Лейлы встретились. Я ведь специально одел Пакуру в точно такой же наряд, как и на ней. По росту и комплекции женщины похожи. Более того, демонстративно сравнив их взглядом, с задумчивым видом объявил, что моя «Лейла», несомненно, лучше. В разы. А вот над поиском горшкоголового голема мне ещё придётся поработать.

Ох, с каким «восторгом» и «дружелюбием» Лейла встретила «близняшку», после того как справилась с потрясением. Этого не передать словами. Сразу догадавшись, на что я намекаю и за что ей предстояло расплачиваться. Даже не знаю, кого хотела убить сильнее. Ведь не только она, но и остальные тоже умели читать между строк.

Кадим догадался, что его рабыня сильно облажалась. Джара, что конкурент сделал глупость, из-за которой между нами наметился разлад. Пакура, что у неё появилась замена и недоброжелатели, о которых только сейчас узнала.

Инстинктивно почувствовав в свой адрес скрытую угрозу, ответила тем же. Учитывая, кем она являлась и на что способна, окружающие на том же подсознательном уровне ощутили, что по уровню опасности «подделка», действительно, намного лучше «оригинала». Её чудовищная аура и жажда крови, мягко говоря, заставляла присутсвующих нервничать. Напрягаться каждый раз, когда Пакура обращала на них свой взор. Молчаливо предупреждая, что не стоит относиться к ней легкомысленно. В лавке Джары только один дурак был на это способен — я.

— Знаете, а вот сейчас было обидно, — пожаловался Кадим на очередное сравнение.

— Уж тебе ли обижаться, друг мой? У тебя же всё есть. И даже то, чего нет у меня. Нет, чтобы порадоваться чужому счастью. Зависть, знаешь ли, разрушительное чувство, — интонациями выдел отдельные слова.

— Что поделать, дари несовершенны, — грустно вздохнул торговец. — Мы не можем управлять нашими мыслями, но, можем контролировать действия. Что намного важнее. Я очень рад, что вы наконец-то исполнили свою давнюю мечту и больше не будете пытаться лишить меня красавицы Лейлы. Лица которой, друг мой, ты так и не увидел. Поэтому эти сравнения, несколько однобоки. Однако, признаю, аура твоей… танцовщицы более пугающая. Что столь прекрасным цветам пустыни не всегда идёт на благо. Ведь их искусство должно расслаблять, веселить зрителей, а не заставлять… опорожнять кишечники, — рассмеялся Кадим, сводя всё в шутку.

Польстив Пакуре. Хитрый торговец вложил в свой ответ сразу несколько уровней скрытого смысла. Заставляя уже меня завидовать умению играть словами.

— Впрочем, что-то я здесь задержался. Мне ведь уже пора идти. Если разговоры с друзьями ещё могут подождать, то покупатели терпением не отличаются. И очень зря. Ведь этим они упускают выгоду. Хотя, тогда бы они уже звались не покупателями, а торговцами, — вновь непринуждённо рассмеялся. — Зачем мне ещё больше соперников в борьбе за их кошельки. Почему не напомнила об этом, — осуждающе обратился к Лейле. — Совсем стала забывчивой и ленивой. Вот продам тебя и куплю другую рабыню. Порасторопнее. Господин, Джара, — поклонился нам, прощаясь. — Если у меня будет время, я как-нибудь загляну к вам в гости. С кувшином холодного вина. Продолжим увлекательный разговор о танцовщицах, будоражащий воображение каждого мужчины. Не возражаете? — с любопытством перевёл на меня взгляд.

— Ты же знаешь. Я всегда рад… бесплатному кувшину хорошего вина с доставкой на дом, — ответно, дружелюбно улыбнулся.

На этом, бросив последний взгляд на список товаров, который я передал Джаре, Кадим с Лейлой ушли. Женщины напоследок обменялись вежливыми кивками, скрывая от нас взгляды. От души посмеявшись, пообещав сделать скидку, радостный Джара немедленно подарил мне кувшинчик вина. Попросил заходить почаще и радовать его подобными сценами, за которые он даже готов доплачивать.

После этой поездки оставалось только ждать новостей. Надеюсь, хороших. Сидеть дома. Заниматься ремеслом, чтобы не маяться от скуки, не страдать в тревожном ожидании, не портить нервы окружающим. Есть, спать, опять есть, опять спать. Общаться с вольными или невольными гостями виллы. Дальше от меня уже мало что зависело. К сожалению, нельзя всё сделать в одиночку. Чаще всего нам приходится полагаться на других. Я очень рассчитывал, что Руин успеют управиться к сроку, иначе у меня возникнут серьёзные проблемы.

Нельзя начинать переговоры с бахи Аман, нося в себе их духа хранителя. Им ничего не стоит провести проверку, заподозрив меня в причастности к исчезновению Наа'Ларан. Что произойдёт после того, как я эту проверку провалю, лучше даже не представлять. Явно ничего хорошего. В первую очередь для меня.

Ещё одной проблемой стала невозможность затягивать ожидания этих переговоров до бесконечности. С каждым днём шансы на то, что знать Шаль-Аман и дальше будет пребывать в неведение относительно личности таинственного жильца виллы Пяти пальм жёлтых песков испарялись, как роса в пустыне. Нельзя же считать всех вокруг идиотами и слепцами. Кто-то что-то видел, слышал, подумал, узнал, поделился, поговорил с родственниками, подсмотрел, осознал, да мало ли чего ещё сделал. Важен не процесс, а результат. У каждого уважающего себя большого рода работала семейная разведка. Именно работала, а не круглыми сутками спала́. Да и я уже успел изрядно нашуметь, примелькаться, оставить следов.

Как ни странно, я на них большой надежды не возлагал, несколько недооценив значимость своего предложения, первыми на контакт вышли кундар из рода Ракеш. Продемонстрировали потрясающую оперативность. Им потребовался всего один день, чтобы разыскать Аюни. Вот что значит, правильная мотивация. Уж не знаю, сделали ли они это сами или с помощью Манджу. Правда, на этом хорошие новости закончились.

Моя автокукла, в качестве подарка, досталась какому-то напыщенному засранцу из рода бахи Аман. Продавать её он категорически отказался. Возможностей надавить на одного из любимых племянников старейшины правящего рода у них не имелось. Не говоря уже о возможности выкрасть Аюни из хорошо охраняемых покоев золотого дворца, что находился в центре небесного острова. Доступ туда имели только члены рода Аман. Барьеры и охранные массивы были настроены таким образом, что попасть туда без родового браслета не представлялось возможным. Что подало мне одну интересную идею.

Вызвав Акашу, поинтересовался, она только внешность умеет менять или ей подвластна и полная трансформация тела?

— А вы с какой целью интересуетесь, господин? — несколько обескураженно уточнила чёрная женщина.

Посмотрев на меня не так, как обычно.

— Хочу узнать, можешь ли ты превратиться в какое-нибудь животное? — сказал то, о чём думал.

Помолчав, демонесса с подозрительными интонациями сказала.

— Не знала, что вы увлекаетесь этим. Вы не подумайте, господин, я не возражаю. И уж тем более, не осуждаю. Даже нахожу это…, — воодушевлённо принялась убеждать в широте своих взглядов.

— Ты слишком много говоришь. Чем, этим? — нахмурился, перебил её.

Предчувствуя, что ответ мне не понравится. Как знал. Зря я это спросил.

— Повышенной любовью к животным. Овечкам, кобылицам, ослицам…

— Молчать! — рявкнул, побагровев от прилива крови и нехватки воздуха.

Перебил во второй раз, чего сильно не любил делать. Даже слушать не хочу, что она себе представила.

— Я… Да… Как только… Женщина, не буди во мне палача наших отношений, — не сразу подобрал подходящие слова. — Вторую порку проведёт Чха-Ун, не проявляя вежливости. Сможешь ли ты обратиться в птицу? А потом в парня, по словесному описанию. Да или нет? И без дальнейших рассуждений, что я с ними намереваюсь сделать.

Акаша хотела что-то сказать, но, посмотрев в мои пылающие праведным гневом глаза, поняла, что тогда точно её выгоню и обращусь к кому-нибудь другому. Мало того, что накажу, поскольку у любого терпения есть предел, так ещё и лишу возможной награды. Передумав, уважительно кивнула.

— Да, господин. Мне это подвластно. Готова исполнить любой кап… приказ.

Дав время сказать ещё какую-нибудь глупость и не дождавшись её, немного успокоился. Выдал золотой браслет рода Аман, снятый с любвеобильного парня из Лунного сада. Колбочку с кровью, обладающей родословной Наа'Ларан, которую попросил не оставлять где попало. Лучше, даже не открывать. Объяснил, что от неё требуется. Куда нужно попасть и что сделать. За кого себя выдать. Помог подобрать правильную внешность, корректируя её в режиме реального времени, будто работал в графическом редакторе. Просил нос сделать поуже, брови опустить ниже, глаза чуть-чуть сдвинуть и прочее в том же духе.

— Справишься, можешь просить чего хочешь. Но в пределах разумного. Моего разумного и уместного, — сразу уточнил, чтобы не раскатывала губу.

А то она как раз из тех, кто может это сделать сразу во всех смыслах.

— Отправляешься ночью. Нельзя, чтобы парня одновременно видели в двух местах.