Ветер гасит пламя

Пролог

Для учёного человека заря и сумерки – одно и то же. Слово меняется только от того, идёт ли речь о вечернем или утреннем времени, смысл всегда одинаков. А вот для поэта разница всё-таки есть.

Рассветом надо любоваться посреди безбрежного поля, в начале лета. Розовый, лёгкий, игристый предвестник дня. Счастливый блеск утра, пылающая синяя даль. Радостный пересвист птиц, громко восхваляющих солнце, торжество света. А может быть и наоборот, рассвет мрачный и мертвенно-бледный, если первые утренние часы окажутся дождливыми. Но каким день будет дальше: счастливым или печальным, весёлым или грустным – рассвет этого не знает и не скажет. Лишь пообещает, что всё это будет. Восход – прелюдия нового дня. Восход – это радостный посланец весны, который остаётся с тобой все месяцы года.

Иное дело – закат в конце августа. Особенно когда находишься в библиотеке усадьбы Кингасси, и смотришь через огромное окно-витраж, где изображён Последний день мира, когда ангелы Единого будут сражаться с ночными демонами. В воздухе чуть заметно пахнет пылью от тысяч книг, расположившихся на полках шкафов... Закат ничего не скажет, ничего не пообещает. Это завершение всех дел, итог прошедшей главы жизни. Едва начинают играть густые краски западного багрянца, тяжёлый от зерна колос склоняется к земле, усталый крестьянин приостанавливает свой шаг на тропинке, рыбак придерживает лодку, а охотник, сидя у бледного в вечерних сумерках огня, прищуривает глаза. И все они заворожённо и с тревогой смотрят, как уходит за горизонт светило, как облака, сверкавшие и прозрачные днём, теперь становятся резкими и тёмными.

Горизонт расцветает сначала золотом, потом цветами киновари и наконец спелой вишней. Внезапно последний луч солнца забирает все цвета с собой, мир становится серым и бесцветным, небо тонет в океане пустоты. Приходит ночь. В конце лета она уже совсем чёрная, первый вестник скорого дыхания осени и грядущей зимы. И наступит ли для тебя новый рассвет и новая весна, никогда не узнаешь. Потому-то и смотреть закат лучше здесь, где тебя окружает мудрость тех, кто давно обратился в тлен, но чья мысль пережила краткий миг бренного существования. Среди теней, про которые будут помнить даже тысячи закатов спустя.

Ислуин досмотрел заход солнца до последнего мига, когда громады облаков затерялись в потемневшем небе, а за окном всё смешалось, укрытое густым слоем чёрной краски, и лишь тогда включил лампу. Небольшое пятно света не могло осветить огромную залу целиком, но для единственного читателя его было вполне достаточно. Всё равно лежавший на столе фолиант так и остался открытым на первой странице. Экземпляр старинный и дорогой, да и сам по себе очень интересный. Прежний лорд Кингасси собрал в своей резиденции много редкостей. И пусть для старика главной была цена, в его коллекции попадались настоящие жемчужины. Например, как эта – «Атлас Рудных гор», причём самое последнее издание типографии Академии Киарната, отпечатанное незадолго до Исхода и Третьей войны.

Магистр невидящим взглядом уставился на буквы и подумал, что и в его жизни закончилась очередная глава. Когда он встретил Лейтис на улицах Бархеда, потом признал дочерью… Тогда казалось – всё это игра пополам с самым простым способом решить бытовые проблемы, не отвлекаясь от главной цели. Правы были и шаманы Сарнэ-Турома, и жрецы Эбрилла, когда говорили ему, что в жизни нет ничего выше, прекраснее и важнее семьи. А он по молодости не слушал, смеялся в ответ на наставления. В какой день Лейтис и в самом деле стала для него дочерью не только по закону и по крови, но и в душе? Не упомнить. Зато до сих пор внутри звенит каждый миг свадьбы, трепет и гордость отца, выдающего свою дочь замуж… Неделя счастья не за себя – за Лейтис. Сегодня утром пришёл закат. Гонец донёс весть с южных границ. Пришли Ночь и Тьма, бесчисленные полчища орков затопили окраины Империи. И настанет ли когда-нибудь новый рассвет – никому не известно.

Негромко скрипнула дверь. Ислуин повернулся. Неожиданный гость светильника с собой не взял, но острое зрение мага позволило узнать человека в тех крохах света, которые давала настольная лампа. Раттрей. Магистр немедленно заставил себя собраться. Наверняка у Хранящего покой тоже на сердце скребут кошки, но он слишком скрытен, даже с самым доверенным человеком не станет делиться наболевшим, лишь бы облегчить себе душу. А о том, где хочет провести вечер, Ислуин не говорил, к тому же библиотека не самое любимое его место. Значит, глава Тайной канцелярии искал специально и хочет поговорить наедине, ведь утром они уже виделись.

Раттрей подошёл к столу, посмотрел на книгу и усмехнулся уголком рта.

– Интересный выбор. Вижу, вы задумались о том же.

Ислуин пожал плечами: мол, полагайте как хотите. Не объяснять же, что книгу про обычаи и повседневную жизнь гномов он вытащил из шкафа случайно. Пусть лучше виконт считает – собеседнику уже известно многое. Тогда и сам он скажет больше, чем хотел поначалу. Ислуин, хоть и доверял Раттрею, пешкой в его руках становиться не собирался. Тем временем Хранящий покой перелистнул несколько страниц и остановился на карте.

– Стервятники начали кружить вокруг льва раньше, чем он издох.

Ислуин проследил за взглядом виконта – тот смотрел на северную часть Рудного хребта, точнее, на полосу земли между горами и океаном – и покачал головой:

– Спорные земли. Я понимаю ваши опасения. Но не думаю, что падишах рискнёт ввязаться в спор насчёт Яванского порта. Шафтолу Второй хоть и постарел с тех пор, как я был в тех краях последний раз, но власть в своих руках держит по-прежнему крепко. Неудачный заговор визиря Уштура в прошлом году это вполне доказывает. Шафтолу отправил на плаху вместе с визирем двух своих сыновей, но кланы их матерей даже не пикнули. А если воевать с Империей… Сам падишах армию уже не поведёт, значит, придётся отправлять кого-то из сыновей. Вернувшись, тот запросто подвинет отца на престоле. Сначала в сторону, а потом и в усыпальницу. Нет, воевать сейчас никто в Шахрисабзсе не рискнёт.

Глава 1. Дипломатические танцы

Рудный хребет, Ставангр – столица Подгорной республики. Сентябрь, год 499 от сошествия Единого.

Сентябрьский лес сиял разноцветьем божественно-чарующих осенних красок: лиловых, золотых, багряных и желтеюще-зелёных листьев. Они пестрели на высоких стройных деревах, выстилали багрянцем и золотым дорогу. Не пугало даже то, что небо, ещё час назад ясное, внезапно померкло, солнце скрыли тучи. И всё вокруг умолкло, от пересвиста птиц до шебуршения лесных мышей, ожидая, как вот-вот начнётся мелкий и холодный осенний дождик, превращая неширокую лесную дорогу в глиняное месиво. Этард, которого направили как представителя Яванского отделения министерства иностранных дел присоединиться к посольству в Подгорную республику, с каждой минутой нервничал всё сильнее.

В такую погоду хотелось сидеть под крышей, но никак не тащиться по лесу в компании четырёх хмурых неразговорчивых мужиков и двух телег. Но задерживаться ему было никак нельзя. Поскольку вторая главная дорога Республика – Империя спускалась в порт Яван, то любое посольство на обсуждение условий торговли обязательно включало хоть одного сотрудника из Явана. Но так как в этот раз дипломатический повод был мелкий и посольство не сильно важное, да и по большому счёту чистая формальность – требовалось подписать бумаги именно на территории гномов – то и запросили из Явана какую-нибудь молодую мелкую сошку, поучаствовать для галочки. Вот только это в масштабе столицы «ничего важного» и «для проформы», а для молодого парня из провинции такая поездка – шанс на карьеру.

Опаздывать нельзя, вот Этард и тащился сейчас по глинистой лесной осенней дороге и со скоростью телеги, хотя конь у него был неплохой. Год назад он мчался бы по имперскому тракту, но с началом войны проснулись лихие люди, начали сбиваться в шайки. Одинокому путнику нынче не очень безопасно. И какая радость покойнику с того, что за убийство имперского чиновника лиходеев обязательно найдут и повесят? Почти всю дорогу Этард добирался с крупным караваном, но вчера вечером в гостинице купец-хозяин получил с гонцом письмо от своего партнёра из столицы, после которого неожиданно повеселел и радостно всем заявил, дескать, неплохо бы каравану задержаться на недельку, дать после долгого пути роздых людям и животным.

Как назло из тех, кто ночевал в гостинице, по тракту ехать собирались одни лишь местные торговцы. Ну попросит Этард присоединиться, ну проедет с ними заодно десяток километров до следующей деревни – а потом снова искать, договариваться? Хорошо хоть нынешние спутники удачно подвернулись. Мастеровые, которых ему порекомендовал хозяин постоялого двора, решили везти товар коротким путём через лес, надумав рискнуть – если дорогу развезёт, то телеги увязнут, зато если не будет дождя, то они срежут огромный кусок тракта. Впрочем, места ждали глухие, и ещё один вооружённый человек, тем более точно не разбойник и с рекомендациями, никогда не помешает. Этарда это устраивало, пускай и придётся ехать до полной темноты, чтобы добраться до постоялого двора, а не ночевать в лесу. Зато он уже завтра окажется достаточно близко от столицы и возле пересечения с Морским трактом. Дальше дорога станет настолько плотно забита путниками и телегами, что даже одинокий всадник сможет ехать, ничего не опасаясь.

Солнце потянулось к закату, вечерний лес всё глубже прятался в тени, ветки, будто руки, тянулись к путникам из темноты. Этард как раз подумал, что выскочи сейчас на дорогу какая-нибудь нечисть или с десяток, разбойников, и будет совсем как в романах, которые обожала его тётушка. Разве что девицы кроткой и томной рядом нет… В этот момент тени и впрямь сгустились в несколько фигур, возникших поперёк дороги словно из ниоткуда. Мысль ещё бежала по нервам, собираясь в чёткое понимание – напали, а рука уже потянулась к оружию. Пусть короткий клинок у него был больше как символ статуса, и владел им Этард паршиво, но и сдаваться просто так не собирался.

– Свиток и меч, Тайная канцелярия, – громко сказал один из всадников. И показал знак, на котором тоже горели магически подтверждённые свиток и меч, символ Хранящих покой. – Этард, интересы государства требуют, чтобы вы проехали с нами. Вы не обвиняемый, но свидетель.

Парень побледнел, так и не убирая ладонь с рукояти меча, словно ища поддержки, обернулся к спутникам. Но кудлатый мужик, с которым они сговаривались о совместной дороге, тоже достал знак Тайной канцелярии. Этард побледнел ещё сильнее, руки безвольно упали вдоль тела. Ждали и охотились именно за ним, и сопротивляться нет смысла, особенно посреди глухого леса. Но раз не потребовали отдать оружие, то всё не так уж и плохо… наверное? Этард промямлил какие-то слова формального согласия, и последовал за Хранящими покой вглубь леса.

Ислуин наблюдал сцену задержания Этарда со стороны, и остался доволен. Не откровенный трус, но и не боец. В дополнение с характеристикой из Явана «старательный, исполнительный, но звёзд с неба не хватает», парень идеально затеряется в свите посла. Вместе с Хранящими покой магистр незаметно сопровождал и присматривался к парню всю последнюю неделю. Нужно было не просто скопировать внешность, но и подделать пластику движений, поведение в тех или иных ситуациях. Они вместе со специалистами из ведомства Раттрея продумали ряд мелких неприятностей и случайных встреч, которые затем подстроили Этарду по дороге. И сейчас реакция парня почти совпала со сложившимися представлениями Ислуина. Вплоть до того, какой именно гримасой Этард отреагирует на Хранящих покой, и насколько испугается. В Яване до сих пор сильны традиции Шахрисабзса, почти наверняка с парня кто-то из начальства в обмен за перспективное назначение потребовал услугу. Передать какую-то тайну из тех, доступ к которым разрешён лишь для государственных чиновников. Или доставить в столицу нечто не очень легальное. Не сильно запрещённое вроде проклятий или наркотиков, иначе парень отказался бы, никакое назначение не стоит головы – а так, на грани закона. Даже в обычной ситуации на разовое нарушение подчинённые Раттрея, скорее всего, посмотрели бы сквозь пальцы. Просто сохранили в личном деле, чтобы, если в будущем понадобится, гарантировать лояльность и сотрудничество с Тайной канцелярией. Эти обязательства Хранящие покой всё равно проверят, но без лишней спешки. Тем более Ислуина на время поездки в Рудные горы столичные обещания Этарда не волнуют.

Глава 2. Первая красавица гор

Рудный хребет, Ставангр – столица подгорной республики. Октябрь, год 499 от сошествия Единого.

Стол небольшой уютной трапезной был заставлен тарелками пустыми и тарелками с разнообразнейшими блюдами и закусками. Ислуин поковырялся в очередном паштете, отодвинул недоеденный кулинарный изыск в сторону, и с грустью подумал, что это блюдо, кажется, на сегодня станет для него последним. Не просто так за столом у гномов принято не сидеть, а располагаться полулёжа. А ещё из Подгорной страны он наверняка уедет растолстевшим. Жаль, у него нет второго желудка… Старший горный мастер в благодарность за разоблачение заговора не только предложил высокочтимому гостю пожить в одном из своих особняков, но и прислал одного из своих личных поваров. Вдобавок от личины Этарда пришлось избавляться: это над словами человека, пусть и Голоса императора, спорили бы долго – верить или нет, настоящему эльфу Совет горных мастеров поверил намного быстрее. И готовил теперь повар именно с учётом особенностей расы эльфов, с немалой гордостью достав из архивов все особенности готовки для гостей из Великого леса. В итоге, хотя магистр никогда не считал себя чревоугодником, вот уже который день из-за стола поднимался, перекатываясь, как тюлень на льду.

Ислуин потянулся, снял ноги с приставленной к креслу скамеечки, встал босыми ступнями на пол, не в первый раз подумав, насколько гномы знают толк в комфорте. Никакой магии, простые трубки с горячей водой, которые идут под плиткой. Но как приятно вставать босыми ступнями и не чувствовать малейшего холода. Особняки Ставангра полны множеством удобных мелочей, о которых люди даже не задумываются. И если он всё-таки когда-нибудь надумает обзавестись в этом мире постоянным домом, строить пригласит обязательно гномов.

Впрочем, пока и так хорошо. Можно наконец-то позволить себе отдохнуть и расслабиться, а то последние три недели выдались сумасшедшие. И дело было не в одном разоблачении заговора Горного мастера Маргейра и скандале с высылкой посла Торгового совета Бадахоса. Заодно на Ислуина свалились проблемы чистки внутри имперского посольства. Если с послом и старшим магом всё было ясно и понятно с самого начала – предателей сняли с должности и в качестве жеста доброй воли выдали гномам за попытку вмешательства в дела Подгорной республики, то остальные сообщники затаились. Конечно, большую часть дел удалось переложить на главу дипломатической миссии, с которой магистр сюда и приехал. Мужик увидел возможность стать не только временным замещающим, но остаться на должности посла в Подгорной республике насовсем, вот и принялся за дело с удвоенными силами – иногда его рвение вообще приходилось остужать. Всё равно слишком многие вопросы имел право решать исключительно Голос императора, включая некоторые соглашения с Советом горных мастеров, чтобы ни у кого больше не возникло даже мысли повторить попытку Маргейра. Но все дела вроде бы закончились, и через несколько дней можно спокойно отправляться в Турнейг.

Ислуин как раз надумал окончательно выбраться из-за стола, ополоснуться в бассейне и прогуляться по рынку, когда зазвонил колокольчик. От прислуги магистр отказался, поэтому на входных дверях в дом в первый же день поставили механическое устройство, которое сообщало в спальню и столовую, если кто-то пришёл.

Сейчас хотелось послать визитёра подальше, так как Ислуин был почти уверен, кто это мог быть – но нельзя. Посланцы Старшего горного мастера никогда не наносили визита без уведомления, в высшем обществе гномов такое вообще считалось неприличным. Временный посол Империи уже заглядывал, и все вопросы на сегодня и завтра они решили. Значит, оставался единственный вариант. Проситель от бывшего посла. По местным законам, пока суд не признал осуждённого виновным, обвиняемый мог распоряжаться своим имуществом и деньгами. Снятый с должности чиновник сейчас этим вовсю пользовался, одну за другой посылая с курьером униженные записки о милосердии и прощении. И каждый раз приходилось писать ответ… Шэт бы побрал местный этикет.

Ислуин нацепил на лицо дежурную маску равнодушия, нажал на устройство, отпиравшее входную дверь, и принялся ждать. Внутри дома дверей гномы почти не ставили, а те, что есть, держали запертыми. Посетитель не заблудится.

Несколько минут спустя в трапезной появился… Тот самый карманник, который помогал с расследованием. Хадльберг. Увидев выражение лица хозяина, вошедший усмехнулся. Сделал вежливый поклон и спросил:

– Позволите ли войти, домин? Для делового разговора.

Ислуин удержал на лице маску раздражения, но внутренне насторожился. Поведение гостя не соответствовало образу, сложившемуся из первоначального знакомства. Говорит уверенно, на деликатесы смотрит… расслабленно. Словно не только видел не раз, но и многое пробовал. Не чувствуется в госте и напряжения от общения нижестоящего с важной персоной. Ощущение – будь в тунике карманы, парень засунул бы туда руки и присвистывая ждал бы ответа. Да и выглядит сегодня гость… Ислуин мысленно ругнулся. Нечасто его так изящно обводили вокруг пальца. Парень старше, это взрослый гном. И щетина нормальной бороды уже заметно как пробивается. Просто сложения щупловатого, в мать пошёл, ростом же в отца-гнома. Побриться, подобрать нужную одежду – запросто сойдёт за излишне высокого сопляка. И наверняка опыт в шпионских делах. Магистр не горожанин, Хадльберга оценивал и по внешности, и по пластике движений, и по поведению – всё равно подвоха не учуял.

– Присаживайтесь, домин Хадльберг. Будьте гостем у моего стола.

Парень сел-полулёг возле стола напротив, пододвинул к себе кусок запечённой утки и принялся аккуратно резать его ножом, придерживая вилкой. Тоже на уличного карманника совсем не похоже. Неторопливо доел, вытер губы лежавшим рядом на столе специальным полотенцем. Потом посмотрел на хозяина и заговорил: