Весь мир окрашен в желтый

Наша тишина

– Лина…

– Ал…

Она ждала…

Она меня ждала…

– Я спешил к тебе.

– Я знаю.

– Прости… Прости меня…

– Ничего, ничего…

Она встала и обняла меня. Я чувствовал, как мое плечо постепенно намокает от ее слез.

Это была вторая женщина в моей жизни, которая видела мои слезы. Первая – мама. Вторая – Айлина.

– Поезд задерживался…

– Знаю… Все в порядке, Ал… Ты со мной… ты со мной…

Я мог слышать ее голос… Живой голос. Я видел ее не во сне, а наяву. В реальности Айлина была другой. Это уже точно была именно Айлина, а не Майя.

Здесь, в реальности, она еще прекрасней.

Наконец-то я могу прикоснуться к рукам, к ее лицу – живому лицу, а не плоду воображения.

– Морфей больше не позволит нам встречаться во снах,– сказал я ей.

– Да?.. Я… Мы… мы что-нибудь придумаем.

– Ты замерзла.

Она ничего не сказала. Конечно, она замерзла.

– Что дальше?– спросила она.

– Твои руки… Они совсем холодные.

Я взял ее руки в свои, нагнулся и стал дуть в них. Лина внимательно изучала мое лицо.

– Ал…

– Да?

– Ты совсем другой.

– Неужели?

И она кивнула.

Я тоже для нее другой.

– Мне нравиться,– потом добавила она.

Я был рад.

Я был счастлив.

Мое сердце так сильно билось, что было готово выпрыгнуть наружу. Мое сознание было готово взорваться в эту же секунду!

Меня охватывала неописуемая эйфория от того, что она рядом, что я вижу ее, могу прикоснуться.

– Согрелась?– спросил я.

– Да, немного… Спасибо. С тобой мне гораздо теплее.

Ее голос… Он волшебный. Я слышу его…

Это сон?

Я все еще еду?

Я просто сплю у себя дома, а завтра мне нужное выехать навстречу к ней?

Нет. Я уже здесь. Она стоит передо мной сейчас – живая и настоящая…

Она существует.

– Здесь слишком холодно,– сказал я, – нужно идти.

– Ты прав, пошли ко мне?

– На улице сильный снег, ты…

– Уверена. Да. Я хочу этого. Холодно мне не будет. С тобой не будет…

Она волшебная.

Мы вышли вместе из здания вокзала. Я держал ее за руку, чтобы согреть. Вторую руку Лина держала у себя в кармане. Мы вышли на улицу – мело сильно. Эта снежная пустыня не прекращалась и здесь, но вдали был виден свет – там город. Мы идем туда.

Шаг за шагом мы преодолевали эту страшную ледяную пустыню. Снег бил нам в лицо. Но такого холода, который почувствовал бы каждый из нас в одиночестве, сейчас не чувствовал – мы были вместе и нам было тепло.

Здесь нас никто не мог ни видеть, ни слышать. В этой заброшенной людьми пустыни, мы оказались словно во сне, сюжет которого придумывали сами. Но нет, сюжет нам придумывала жизнь.

Все белое, мело, рвало, летало… Мы ни для кого не существовали. Мы были отделены от этого мира, но в то же время были его частью.

У природы нет плохой погоды. И для нас эта метель стала палящим солнцем в жаркий июльский день.

– Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что ты здесь,– сказала Лина,– и что ты – это, правда, ты…

– Мне тоже не верится в происходящее. Мы наконец увидели друг друга после всего того, через что вместе прошли…

– Во снах.

– Да, во снах.

– Но как? Как так получилось?

Мы остановились. Она смотрела мне в глаза очень внимательно.

У нее красивые глаза – голубые.

– Это все игрушки Сёрфера,– ответил я.

– Какого Сёрфера?

– Не знаю…

А потом… потом она прикоснулась своими губами к моим. Они были холодными. Я почувствовал это всего лишь на одно мгновение, а затем все прекратилось. Я так и не успел ничего запомнить, но этот миг… он изменил всю мою жизнь.

Потом мы продолжили наш путь до города. Улицы были пустынны. Никого не было. Только мы шли по заснеженным тротуарам, минуя дома и дороги.

– Большой город,– осмотрелся я.

Здесь было слишком много магазинов, салонов красоты, булочных и ломбардов.

– Не слишком, если в нем погулять,– ответила Лина,– здесь я живу с самого детства. Освоиться несложно.

– Как твои родители? Они за тебя беспокоятся?

– Нет,– она посмотрела куда-то в сторону.

– Почему?

– Я с ними не живу уже два года. Съехала.

– Тебе же еще не было восемнадцати.

– Знаю. Поругались мы с ними, но они знали, что я – девочка самостоятельная – и не сильно переживали. Я давно с ними не общалась.

– Это плохо…

– Ничего особенного. Родители, как родители. Птенец рано или поздно должен вылететь из гнезда.