Вестник и Крымская война

Глава 20 Царьград

20 мая 1853 года. У проливов.

После того, как из Петербурга пришел приказ Азовская эскадра вышла в поход. Три крейсера вели колонну, за ними шли повелители ветров загруженные десантом из экспедиционного корпуса, замыкали строй корабли Черноморской эскадры, что уцелели в бухте Севастополя. Все броненосцы из-за плохой мореходности пошли вдоль берега, и основные силы они планировали нагнать через несколько дней. На защиту Севастополя и Керчи остались отряды комаров. Хоть противник и потерял все силы в акватории, адмиралы решили перестраховаться.

Еще на берегу командиры договорились, что объединённую эскадру возглавит адмирал Гриффит, на плечи адмирала Нахимова легла операция по десанту. Из Валахии пришли вести, что турки снялись с берега Дневы и выдвинулись к столице, так что никто не ждал легкой прогулки. Первые планы по взятию Царьграда появились еще при Екатерине, если не раньше. Ближе всего к исполнению черноморские флотоводцы подошли во времена Наполеоновских войн, а именно компании седьмого года, но тогда все закончилось обычной перестрелкой.

Османы решили не спасать остатки флота, а затопили корабли на входе в бухту Золотого Рога, заблокировав тем самым порт Царьграда и самую удобную точку для высадки.

Операция началась с атаки крепости на острове Тенедос. Под артиллерийским огнем с крейсеров к крепости пошли шлюпки вооруженные сорокопятками без противоосколочных щитков. Нахимов лично возглавил тысячу двести десантников, начав штурм. Турки не продержались и часа. После массированной бомбардировки пехота врага оказалась подавлена. Люди впервые почувствовали удар контузии в таком масштабе.

Занятие Тенедоса обеспечило базу для флота у Дарданелл. Таким образом объединённая эскадра не только нарушила подвоз припасов в турецкую столицу, но и стала угрожать всей северной части архипелага.

Высадку у берегов Константинополя назначили на двадцать первое мая. Подошедшие броненосцы встали в Дарданеллах, устроив настоящую блокаду. Адмиралы не собирались давать коалиции даже малейшего шанса на спасение турков.

Утром к скалистым берегам под покровом тумана потянулись шлюпки с десантом. Из Мариуполя пришло семь буксиров, которые на паровом ходу могли подойти к берегу, доставив тяжелые пушки.

Перед высокими скалами выступал песчаный козырек, на который русские и высадились. Дальше в ход пошли специальные гарпуны, которые цеплялись за верхушки скал. Если бы в операции участвовали обычные войска, или не дай бог, вчерашние рекруты, то Нахимов никогда бы не решился на подобное безумие, но он два года как знал солдат и их способности.

Как только морская пехота закрепила тросы, то с берега подали сигнал флоту. Несколько ламп на азбуке морзе дублировали сообщения.

Гриффит с мостика "Мариуполя" следил за ходом выполнения операции. В семь утра десант подал сигнал, и в дело вступила артиллерия. Канониры видели высокие стены, крепкие башни. Турки не таясь патрулировали стены, пользуясь факелами, в домах Царьграда люди не думали сэкономить на свете. Город продолжал жить, даже несмотря на близкое дыхание войны.

После каждого залпа крейсеров берег сотрясался, десантники с опаской переглядывались, но продолжали лезть на скалы. Когда же они забрались, то огромные дыры в стенах города освещали лучи утреннего солнца.

— Братцы, за Царя! — повел в атаку старшина десантников.

За первой волной десанта на улицы Царьграда хлынуло подкрепление, которое из Одессы перебросили броненосцы.

Подошедшее к туркам подкрепление вступило в бой с Севера, пехота прямо с похода бросалась в мясорубку, кипевшую на улицах. Если десант встречал сопротивление, засевших например в здании стрелков, то по улице подкатывали сорокопятку. Ее мощи хватало, чтобы раскалывать любое укрытие. Несколько раз десант запрашивал помощь у флота. Телефонные линии тянули прямо по земле от берега, чтобы передавать сообщения командованию без задержек. Не все шло хорошо. Один раз артиллерия накрыла не тот квадрат, впрочем, выжившие не жаловались, ну или жаловались, но по турецки никто не говорил.

Где не доставала корабельная артиллерия или не проезжали сорокопятки десантники пользовались винтовочными гранатами, которые применяли еще во времена войны на Кавказе. Егеря из числа бывших пластунов наловчились закидывать такие гранаты чуть ли не в дымоходы.

Все закончилось так же внезапно как и началось. Сперва в городе стихла стрельба, потом на корабль стали поступать отчеты. Так вышло, что Вадим и Гриффит узнали о победе раньше Нахимова. Адмирал ходил на берегу и следил за выгрузкой подкреплений и припасов. Черноморская эскадра оказалась одной из немногих, кто вообще мог высадить десант в таких условиях.

Шампанское открывали в кают компании “Мариуполя”. Нахимов и Гриффит порядком вымотались за день и могли себе позволить немного отдыха, а отмечать в полуразрушенном дворце султана было просто небезопасно. Сам правитель сбежал на север, к тому отребью, что осталось от турецкой армии, после годовалого стояния на берегах Дуная.

— Я словами не могу передать, как быстро все прошло, — поразился Павел Степанович.

— Ну, это вам не днями дежурить на море и ждать попутного ветра, — Вадим погладил лакированный подлокотник кресла, — эта малышка летает по волнам даже по сравнению с повелителями ветров.

— Вадим Борисович, вы если надумаете списать повелители ветров, то обязательно напишите, флот изыщет средства, — Нахимов оценил быстрых сухогрузов по впечатляющим заслугам.

Пусть Повелители Ветров не отличались могучим вооружением, но слухи о проказах Романова в Тихом, и Индийским океанах уже достигли империи. Пусть и в виде жёлчного ряда от пострадавших Британцев, Американцев и Голландцев.

В дверь кают компании постучались, и внутрь осторожно заглянул бледноватый радист.

— Вадим Борисович, — он пальцем расслабил воротничок, — срочный прогноз погоды.

Вадим нахмурился и взял шифровку.

— Господа, боюсь, что я не смогу с вами защитить победу.

— Защитить? — насторожился Нахимов.

— Пока у султана есть войска, он попытается отбить Царьград. Уверен, что вы разберетесь, может, даже найдете союзников для следующей цели, — ответил Вадим.

Адмирал Нахимов перевел взгляд с Вадима на Гриффита.

— Вы что-то задумали!

— Все так, ваше милость, — ответил ирландец, — Вадим Борисович уверен, что война может закончиться только, когда падут три столицы. Первая уже у нас в руках.

— Если я все правильно понял, то потребуется много кораблей снабжения и отряд намного больше.

Вадим кивнул и ответил:

— В Мариуполе уже готовы четыре корпуса, один пойдет к вам, — Вадим не спешил продолжить, подбирая слова, — пока мы кровью и потом завоёвывали победу, пробираясь через полчища врагов, в сердце нашей родины произошла измена.

Павел Степанович отставил бокал с шампанским:

— Вадим?

— Николай хочет договориться с коалицией, чтобы арестовать меня, — Вадим врал, — уже сейчас царь и новый глава третьего отделения планируют заговор, чтобы отрезать меня от корпорации и нарушить заключенный договор, свидетелем которого вы стали в Севастополе.

— Это… Как? Не может быть. Ошибка, — возразил Павел Степанович.

— Боюсь, что сообщение пришло по защищённому каналу и оно правдиво. Вам же уже доводилось общаться с близкими людьми Николая? В Петербурге многие поддерживают крепостничество.

— Но, может эти "голоса" и наговорили царю глупостей? — предположил адмирал.

Павел Степанович боролся с данной присягой и чувством справедливости. Вновь политические интриги мешали империи воплотить многолетние мечты.

— Я не собираюсь вас втягивать в эту грязь. Я лично отправлюсь в Петербург, чтобы добиться аудиенции, — Вадим повесил голову, — вот если бы только…

— Вот если бы только, что? — Нахимова ситуация тронула за живое.

Они уже сидели в Царьграде, если Николай договориться и о сдаче города, а чем черт не шутит, то адмирал не знал, что делать.

— Если бы какой-нибудь смелый и прославленный человек поставил ситуацию так, что у врага не будет выбора, кроме как капитулировать на наших условиях… Я отправляюсь немедленно и прослежу, чтобы корпус добрался до Царьграда, больше я сделать для Южного фронта не смогу, — Вадим встал, поклонился и вышел, оставив командующих в раздумьях.

В руке он сжал в комок донесения и выкинул за борт.

— Не вовремя. Все не вовремя. Как и всегда, — он улыбнулся, — смерть Живого это конечно плохо, выкрутасы Николая еще хуже…

Тут подул холодный ветер и Вадиму на руку упала снежинка.

— Ну а это вообще полный комплекс мероприятий.

Вадим сел на посыльного комара и отправился в Севастополь, откуда пошел до Мариуполя на поезде.

***

23 мая 1853 года. Мариуполь.

Личный поезд Вадима снабдили радиостанцией одним из первых. Сеть замаскированных под метеостанции радиостанций раскиданных по всей империи и далеко за ее пределами позволяла выстроить очень гибкую и быструю разведывательную сеть.

Новость о договоре Николая и Коалиции Вадим получил из разных источников и с разным количеством подробностей. Но работали и обычные газеты: Александра Сергеевича назначили исполняющим обязанности начальника Третьим отделением Его Императорского Величества, на замену почившему Месечкину. Алексея Игнатьевича не любили, но уважали, и конечно, боялись. За десять лет работы он заслужил репутацию верного пса империи, съевшего не одно революционное движение студентиков и так далее. Все ждали, как себя покажет его заместитель. Выходец из обычной семьи Кубанского казака. По столице ходили слухи, что семья полковника была настолько бедной, что отец Александра Сергеевича служил обычным пластуном.

Но больше всего газеты обсасывали новости с Балтийского фронта. Новости о падении Царьграда еще не достигли столицы. И не достигнут, пока Вадим не окажется в Петербурге. Все телеграфы Юга проходили через диспетчерский центр Мариуполя.

Следующей новость просто взбудоражила страну: коалиция собрала силы и отступила, покинув Балтику, даже ранее захваченные острова с крепостями. По информации разведки, они отправились за деньгами для Николая. Пришлось срочно связываться с Горыниным. Северная эскадра дежурила у Норвегии, готовая отправиться к Датским проливам и закрыть бутылку, но адмирала пришлось остановить. Какой смысл был топить пустые корабли? И даже тройка добронированных для зимней навигации крейсеров не смогла бы поймать и уничтожить всех, а раскрывать их, как "Мариуполь", не хотелось.

В мелких газетах смелые редакторы робко интересовались: "А разве на балтике у нас нет броненосцев и аж целого крейсера? Вроде есть, тогда почему мы дали врагу уйти? В чем замысел главного штаба?"

Вадим же отлично знал, что в генеральном штабе в полный голос так же смело спрашивали: "Да какого блять черта происходит?". Русским адмиралам не терпелось повторить подвиг Гриффита у Керчи.

Поезд остановился в городском вокзале. Вадима уже ждала пара карет с отрядом людей в сером. Захарченко ждал за городом в одном из крупных отрядов. К городу постепенно стягивали транспортные составы, а из Луганска пришла пара новых бронепоездов. Но все делали тихо, чтобы никого не спугнуть раньше времени.

Проезжая по утренним улицам, Вадим заметил несколько отрядов жандармов, которых раньше не было. Они постоянно оглядывались, изучая вывески лавочек и магазинов. Приезжие. Восстановление усадьбы Беркутовых еще даже не началось, поэтому девочки жили у бабушки с дедушкой. Пока Михаил Семенович уехал в Петербург, Елизавета Ксаверьевна осталась за главную.

Кареты остановились у ворот в поместье Воронцовых, на входе в которое дежурил отряд жандармов.

— Что-то новенькое, — пробормотал Вадим и вышел на улицу.

Он сменил военный мундир на костюм, цилиндр и длинное пальто, а в руке держал трость.

— Ваше благородие, это закрытая территория, — вышел корнет.

— Конечно закрытая, только какого черта жандармы забыли у меня дома? — возмутился Вадим.

Жандармы переглянулись с тревогой.

— Вадим Борисович? — неуверенно поинтересовался корнет.

— Беркутов, — закончил за него Вадим, — а теперь дайте пройти.

Он решил хамить, чтобы вызвать у госслужащих страх большого человека. Не всегда, но работало.

—Но вам нельзя! — возразил корнет и обернулся в поиске других отрядов жандармов, на шее он взялся за свисток, — вы же воюете в Константинополе!

— Город уже пал, вы отстали от новостей, — сказал Вадим и банально раздвинул двух крепких мужчин.

Прикрытие из серых людей потоком последовало за Вадимом в образовавшийся коридор. Корнет не выдержал и все же засвистел.

— Стойте, вам нельзя!

Вадим не оборачиваясь бросил:

— Так остановите меня!

Корнет дернулся в сторону Вадима, но один из охранников просто перегородил дорогу и открыл пальто, показав странного вида оружие: длинноствольный пистолет с прикладом в виде деревянной кобуры и встроенный коробчатый магазин на двадцать выстрелов. Новейшее изделие сына гениального оружейника Уманского — АПУ. Или же автоматический пистолет Уманского. С прикладом позволял прицельно вести огонь на триста метров, а мощная пуля гарантировала высокую убойность и пробитие.

Жандармы, которые гордились новенькими полицейскими короткоствольными револьверами, но тут почувствовали себя в проигрыше и отступили.

Вадим ворвался в поместье как бушующий ураган снося все на пути. Прислуга просто убегала от разъярённого Вадима, пока он шел на голоса дочек. Маша, Даша, Катя и Женя сидели вокруг бабушки и слушали сказку. Страшненькие тихо вышивали, пока младшие нянчили кукол, воображая себя на месте героини.

Вадим так и застыл в дверях. У него опустились плечи и с лица пропала маска напряжения. Теперь он здесь и им уже ничего не будет угрожать.

— Папа? Бабуль, папа вернулся! — первой Вадима заметила Катенька. Она не выпуская куклы из рук подбежала к Вадиму. Он подхватил дочку и закружил в воздухе.

— Вадим? — удивилась Елизавета Ксаверьевна, — ты так быстро вернулся?

— Соскучился, — ответил Вадим так, что повеяло холодом, дочки не заметили, но княгиня осторожно отложила книжку со сказками.

— Может чаю? — предложила Воронцова.

— Было бы замечательно.

Уже за столом, когда девочки наелись и пошли проказничать, бегая по дому, княгиня заговорила первой:

— Я не знаю что случилось. Два дня как в город приехали жандармы. Осмотрели дом. Гостевой, где ты остановился им не дали осмотреть твои серые, просто в какой-то день собрали вещи и уехали. Мишенька тоже много не написал. Сказал, что за внучек переживать не стоит, а "Вадим нигде не пропадет". И сдаётся мне, что с сарказмом написал.

Вадим нахмурился. В голове у него складывалась мозаика из предположений и возможных вариантов и выходило так, что Воронцов на Вадима сильно обиделся, поэтому не удержал нейтральную позицию в Петербурге и поддержал Николая.

— Я забираю дочек, — заявил Вадим, и не давая себя перебить, продолжил, — Я, больше не уверен, что здесь они в безопасности. Возможно, князь своим решением навсегда разрушил остатки семьи.

Княгиня с полными от ужаса глазами прикрыла рот, чтобы не шуметь, вдруг девочки бы услышали.

— Но как?

— Я это выясню, лично, — пообещал Вадим, — пока же, они поедут погостить в Оренбург. Распорядитесь, пожалуйста. В ближайшие месяцы, прольётся очень много крови, так что помолитесь за наши души.

С этими словами Вадим направился на улицу, чтобы раздать приказы подчиненным, которые как раз отогнали собравшихся жандармов.

Уже вечером в поместье прибыл генерал Захарченко с двумя ротами пехоты.

— Вадим Борисович, что решили? — спросил Михаил, зайдя в кабинет Воронцова, который Вадим пока занял.

— Ни привет, ни пока. Миша, ты огрубел. Тебе бы почаще выходить в люди, — усмехнулся Вадим и встал, чтобы пожать другу руку.

— Ага, выйдешь тут в люди, когда сто шестьдесят тысяч штыков копытами землю роют, как хотят в бой.

— Что же, возможно они попадут в бой намного раньше и намного ближе чем думали, — скривился Вадим и протянул Михаилу бокал с ликёром, — Николай хочет с нами поиграть. Повёлся на игры коалиции, которая пообещала щедро заплатить за мою голову.

Михаил выпил все залпом. Он уже год как постоянно общался с различными ставленниками Николая и успел составить о них не лестное мнение. Крючкотворцы и старые пни, которые даже спустя сорок лет все что могли, так это вспоминать былые заслуги.

— Война здесь? В России?

— Надеюсь, что до этого не дойдет, и нам хватит только продемонстрировать силу.

Вадим подбирал слова, чтобы показывать другу только удобную часть истории, под удобным светом. В любом случае, тот балаган, что творили Романовы нужно было остановить и ввести систему противовесов в управление, для стабильного развития страны, а не через взяточничество, шантаж и кумовство. Вся эта плесень только сжирала механизмы системы.

— Я созову офицеров. Ты уже распланировал операцию? — спокойно спросил Михаил.

За последние годы он перестал бояться войны или боя, перестал так же бросаться в них с головой, как когда-то на Кавказе. Шрамы на лице генерала, потерянный глаз, служили внешним проявлением накопленного опыта.

— Я тебя удивлю, — Вадим позволил себе грустную ухмылку.