Весна Гелликонии

8. В ОБСИДИАНЕ

Комната, в которой стояла, выпрямившись, Шей Тал, была такой старой, что даже сама хозяйка не знала, сколько ей лет. Она обставила комнату, как смогла: старые ковры, некогда принадлежащие Лойл Бри, а затем Лойланнун, скромная постель в углу, сделанная из сетки, привезенной из Борлиена (такие сетки служили защитой от крыс), письменные принадлежности на небольшом каменном столе, шкуры на полу, на которых сидели женщины. Занятия в академии были в полном разгаре.

Стены комнаты были покрыты желтоватыми лишайниками, которые за много лет расплодились по всем каменным стенам башен, в углах комнаты висела паутина, причем многочисленные хозяева паутины давно уже умерли от голода и теперь висели, запутавшись в своем творении.

Позади тринадцати женщин сидел, поджав ноги под себя, Лэйнтал Эй. Он положил подбородок на ладонь согнутой в локте руки. Его глаза были опущены. Почти все женщины преданно смотрели на Шей Тал. Ври и Амин Лим слушали ее, а относительно остальных она не была уверена.

— Наш мир очень сложный. Мы можем притворяться, что это создано Вутрой в процессе его вечной войны в небесах, но это слишком просто. Лучше нам самим подумать над моделью мира. Какое дело Вутре до этого? Мы сами ответственны за свои действия и поступки…

Она перестала вслушиваться в свои слова. Она поставила перед собой и своими слушателями вечный вопрос. Каждый человек, когда-либо живший на свете, ставил перед собою этот вопрос. И теперь она отвечала на него перед собой. Но она не была уверена в правильности ответа: действительно ли сами люди делают свою судьбу? И она не чувствовала, что имеет право учить людей.

И все же они слушали. Она знала, почему они слушают даже тогда, когда ничего не понимают. Они слушали, потому что считали ее великой колдуньей. Со времени чуда Рыбьего Озера она была изолирована от остальных людей племени поклонением и почтением. Аоз Рун теперь отделился от нее еще больше, чем раньше.

Она посмотрела в окно на окружающий мир, уже освободившийся от недавнего холода. Лишь кое-где остались еще полосы снега. На полях уже появилась зелень, а река все также несла свои мутные воды из далеких мест, где ей никогда не придется побывать. Вот это чудеса. Чудеса, которые находятся прямо за ее окном. Но все же… неужели она произвела чудо, как утверждают все?

Шей Тал замолчала на половине фразы. Она вдруг поняла, каким способом проверить свою святость.

Фагоры, которые вошли в Рыбье Озеро, обратились в лед. Это произошло из-за нее… или из-за них самих? Она вспомнила рассказы о том, что фагоры ненавидят воду. Может именно поэтому они и обратились в лед? Это можно проверить. В Олдорандо есть два старых раба-фагора. Она заставит одного из них войти в Вораль и посмотрит, что из этого будет. Так или иначе, но она должна понять.

Тринадцать женщин смотрели на нее, ожидая продолжения. Лэйнтал Эй был озадачен. Шей Тал не имела понятия, о чем она говорила сейчас. Она чувствовала, что должна немедленно провести эксперимент для успокоения собственного разума.

— Мы делали то, что нам говорили… — сказала одна из женщин, сидящих на полу. Она говорила медленно, как бы повторяя урок.

Шей Тал сидела, прислушиваясь к шагам на лестнице. Кто-то поднимался сюда. Кто бы это ни был, она была рада возможности прервать урок.

Люк открылся. Появился Аоз Рун, похожий на большого черного медведя. За ним в комнате появился Датка, который молча встал позади Аоз Руна, не глядя на Лэйнтала Эй. Тот встал и молча прислонился к холодной стене. Женщины удивленно смотрели на пришедших, нервно хихикая.

Аоз Рун, казалось, заполнил собою всю комнату. Хотя все женщины смотрели на него, он игнорировал их и обратился к Шей Тал. Та отошла к окну, но встала лицом к Аоз Руну, спиной к грязной деревне, гейзерам и зеленеющим полям, простирающимся до самого горизонта.

— Что тебе нужно здесь? — спросила она. Сердце ее забилось, когда она увидела его. Именно за это она проклинала свою новую репутацию — за то, что он больше не приходил к ней, не брал ее за руки и даже не преследовал ее. И сейчас по всему его виду было понятно, что это только формальный, а не дружественный визит.

— Я хочу, чтобы вы вернулись под защиту стен, — сказал он. — Здесь вы в опасности. Я не смогу защитить вас в случае нападения.

— Мы с Ври предпочитаем жить здесь.

— Вы находитесь под моей защитой и я должен сделать все, чтобы обеспечить эту защиту. А все остальные женщины тоже не должны бывать здесь. Если произойдет внезапное нападение, вы можете представить, что будет. Шей Тал, наша могущественная колдунья, может позаботиться о себе. А об остальных должен заботиться я. Я запрещаю женщинам приходить сюда. Это опасно. Вы понимаете?

Все отводили взгляды, кроме старой Рол Сакиль. Она сказала:

— Все это чепуха, Аоз Рун. В этой башне вполне безопасно. Шей Тал перепугала фагоров, все знают об этом. А кроме того, разве ты иногда не заходишь сюда, как, например, сейчас.

Это было сказано с усмешкой. Аоз Рун пропустил ее слова мимо ушей.

— Я говорю о нынешнем положении. Сейчас, когда погода изменилась, опасность увеличилась. Никто из вас не должен приходить сюда, иначе будут неприятности.

Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Лэйнтала Эй.

— Ты пойдешь со мной. — И он стал спускаться вниз, не попрощавшись. Лэйнтал Эй и Датка за ним. На улице он остановился, погладил бороду, посмотрел на окно башни и крикнул:

— Я все еще лорд Эмбруддока и вам лучше не забывать об этом!

Она слышала его слова, но не подошла к окну. Она осталась там, где стояла — одинокая среди женщин — и сказала достаточно громко, чтобы Аоз Рун мог услышать:

— Лорд грязного свинарника!

И только тогда, когда она услышала звуки удаляющихся шагов, она подошла к окну. Она увидела широкую спину лорда, шагающего между двумя молодыми лейтенантами к северным воротам. За ними бежал Курд — его собака. Она почти физически ощутила его одиночество.

Если бы она стала его женщиной, она конечно не потеряла бы свое положение, которое ценила достаточно высоко. Впрочем, об этом поздно думать. Между ними возникла вражда и пустоголовая кукла заняла место в его теплой постели.

— Вам лучше пойти по домам, — сказала она, глядя прямо на женщин.

Когда они пришли на главную площадь, Аоз Рун приказал Лэйнталу Эй держаться подальше от женской академии.

Лэйнтал Эй вспыхнул:

— Ты все еще держишься за старое решение, которым ты и совет запретили академию? Я надеялся, что после чуда на Рыбьем Озере ты поумнеешь. Зачем тебе выступать против женщин? Они возненавидят тебя. Самое малое, что может сделать академия, это доставить удовольствие женщинам.

— В академии женщины бездельничают. И это нарушает наше единство.

Лэйнтал Эй посмотрел на Датку, ища поддержки, но тот смотрел вниз.

— Твое поведение разделяет людей, Аоз Рун. Знание не вредило никому. Нам нужно знание.

— Знание — это медленный ад. Ты еще молод, чтобы понять это. Нам нужна дисциплина. Только благодаря ей мы выжили и выживем. Ты будешь держаться подальше от Шей Тал. Она излучает сверхъестественную силу на людей, приобретает власть над ними. Те, кто не будет работать в Олдорандо, не будут получать пищу. Так было всегда. Шей Тал и Ври бросили работу в пекарне. Посмотрим, как они будут жить.

— Они будут голодать.

Аоз Рун сдвинул брови и грозно взглянул на Лэйнтала Эй.

— Мы все будем голодать, если не будем работать. Эти женщины противопоставили себя всем, и я не потерплю, чтобы ты был с ними. Если будешь еще спорить со мной, то я ударю тебя.

Когда Аоз Рун ушел, Лэйнтал Эй схватил Датку за плечо:

— Он становится все хуже. Это его личная борьба с Шей Тал. Что ты думаешь об этом?

Датка покачал головой:

— Я не думаю. Я делаю, что мне говорят.

Лэйнтал Эй саркастически посмотрел на друга:

— И что тебе приказали делать сейчас?

— Я иду в долину. Мы убили стунжебага. — Он показал окровавленную руку.

— Я приду немного погодя.

Он пошел вдоль реки, рассеянно глядя на плещущихся в воде гусей. Он подумал, что теперь понял точки зрения Аоз Руна и Шей Тал. Чтобы жить, нужно работать вместе, но достаточно ли людям просто жить, просто работать, чтобы прокормить себя? Этот конфликт подавлял его, и он очень хотел уйти из города насовсем. И он ушел бы, если бы Ойра согласилась уйти с ним. Он чувствовал, что слишком молод, чтобы понять, как этот конфликт может разрешиться сам собою. Осмотревшись, и убедившись, что его никто не видит, он достал из кармана маленькую игрушечную собачку, подаренную ему много лет назад святым отцом, и вытянув ее вперед, залаял на гусей.

Но один человек все же слышал эту имитацию лая. Ври видела Лэйнтала Эй, но не подошла к нему, так как шла в другую сторону.

Она прошла мимо зоны горячих источников и гейзеров. Водяной пар маленькими жемчужинками покрыл ее мех.

Вода тихо журчала, пробираясь между камнями, как бы стремясь куда-то, неизвестно куда. Ври опустилась на камень и рассеянно опустила руку в источник. Горячая вода пробежала по ее пальцам, ощупала ладонь.

Ври слизнула жидкость с пальцев. Она знала этот сернистый привкус с детства. Дети часто играли тут, бегая по скользким камням и никогда не падая. Они были ловкими, как аранги.

Дети и сейчас играли тут. Более смелые бегали голыми, несмотря на холодный ветер. Они подставляли свои щуплые тела под струи воды и она стекала по их плечам, животам…

— Сейчас ударит Свистун! — крикнул кто-то из них Ври. — Берегись, а то тебя окатит с ног до головы. — Дети весело рассмеялись, представив себе это.

Ври поспешно отошла прочь. Она подумала, что каким-то образом дети наделены шестым чувством: они точно знают, когда ударит Свистун.

И вот взмыла вверх струя воды — сначала мутная, затем кристально читая. И раздался чистый звук — всегда на одной ноте и всегда точно определенной длительности. Вода поднялась на высоту трех человеческих ростов, прежде чем начать падать. Ветер нагнул водяной столб к западу и вода обрушилась прямо на камень, где минуту назад сидела Ври.

Свист прекратился и черные губы земли перестали извергать воду.

Ври махнула детям и продолжила свой путь. Она теперь знала, почему дети точно предсказывают момент выброса воды. Они бегают босыми по теплым камням, а когда приближается момент свиста, по земле пробегает трепет, дрожь. Дети ощущают напряжение земных богов, когда те напряглись до предела, чтобы извергнуть горячую жидкость.

Тропа, по которой она шла, была сделана женщинами и свиньями. Она была очень извилистая, совсем не похожая на тропы, которые пробивают охотники, потому что свиньи никогда не бегут прямо. Если идти в направлении, куда ведет тропа, то можно было бы дойти до озера Дорзин, но тропа обрывалась намного раньше. Дальше лежала пустыня, дикая и бесплодная.

Она шла и думала, почему одни стремятся вверх, к звездам, а другие гнутся к земле. Даже Свистун, и тот есть порождение двух противоборствующих сил — одна сила выбрасывает воду вверх, другая тянет ее к земле. Видимо во всем мире существуют две противоположные силы. Вот и она все время тянется к звездам, изучает их без помощи Шей Тал, запоминает их пути и пути солнц по небу.

Два человека показались впереди. Они шли навстречу ей. Она могла видеть только их ноги, колени и верхнюю часть головы. Они, согнувшись под тяжестью ноши, поднимались по склону. Она сразу узнала Опара Лима по паучьим ножкам. Люди несли куски туши стунжебага. За ними шел Датка. У него было только копье.

Датка приветливо улыбнулся ей и сошел с тропы, уступая ей дорогу и рассматривая ее своими темными глазами. Правая рука его была в крови и с острия копья стекала кровь.

— Мы убили стунжебага, — сказал он и замолчал. Как всегда Ври была смущена и довольна его малословием. Ей было приятно, что он не хвастался, как многие молодые охотники. Правда ей не очень нравилось, что он никогда не высказывает своих чувств, своих мыслей.

Ври остановилась.

— Вероятно, это большое чудовище.

— Я покажу тебе, — добавил он, — если ты позволишь.

Он повернул обратно по тропе и она пошла за ним, думая, нужно ли ей говорить что-либо. Молчать глупо, решали она. Она прекрасно понимала, что Датка хочет общения с нею. И она выпалила первое, что пришло ей в голову:

— Что ты думаешь о людях и о их месте в мире, Датка?

Не обернувшись, он ответил:

— Мы все пришли из первородного камня. — Он ответил практически не раздумывая, и не думая о том, что она хочет просветить его. Поэтому разговор сразу оборвался.

Она пожалела, что в Олдорандо нет священников. Она бы поговорила с ними. Из легенд и сказаний она знала, что когда-то и в Эмбруддоке были свои священники. Они проповедовали очень сложную религию, в которой объединились Вутра, живущие на земле и ушедшие в подземное царство. Но в один черный год, еще до правления Уолл Эйна, когда морозы были такими, что пар замерзал на губах у людей, жители города восстали и перебили всех священников. После этого жертвы были запрещены и приносились только во времена больших празднеств. Старому богу Акхе перестали поклоняться. Без сомнения именно тогда и были утеряны остатки знаний. Башня священников была отдана под свинарник. Вероятно, уже и тогда было много противников знания, раз уж свиней предпочли священникам.

Она рискнула задать еще один вопрос:

— Ты хотел бы понять мир?

— Я понимаю, — ответил он.

Он сказал это таким тоном, что она засомневалась, правильно ли поняла его. Что он хочет сказать — действительно ли он понимает, или хочет понять.

Силы, которые вздыбили горы Кзинт, исполосовали землю во всех направлениях горными складками, угодьями, расселинами. Они, как корни деревьев, распространялись во все стороны от величественного горного массива. И вот между двумя хребтами и находилось поле брассимпсов, которое играло важную роль в экономике города. Сейчас на поле царило необычное возбуждение. Женщины, оживленно переговариваясь, пасли здесь свиней и собирали плоды.

Датка показал место, где был убит стунжебаг.

Его жест был излишним. Туша громадного животного была видна издали. Аоз Рун вместе со своей собакой рассматривал его. Могучие ноги чудовища были покрыты плотной жесткой шерстью.

Группа мужчин стояла возле туши. Они переговаривались и смеялись. Гойя Хин присматривал за рабами, которые топорами разделывали тушу. Они рубили мясо на куски, которые нужно было относить в город.

Две старухи ходили вокруг с корзинами, собирая в них внутренности, имеющие губчатую структуру. Они сварят их и выделят сладкое твердое вещество — сахар. Жилы животного используют для плетения веревок и циновок, жир будет служить топливом. А из нутряного жира можно выделить рунгебель — наркотик.

Старухи обменивались колкостями с мужчинами, которые стояли в небрежных позах вокруг туши. Для стунжебага было необычным появляться так близко от человеческого жилья. Его можно было легко убить, а каждая часть туши была весьма внушительным вкладом в экономику города. Добыча была тридцати метров длиной и теперь люди смогут жить много дней.

Свиньи с визгом бегали вокруг, подбирая то, что перепадало им. Свинопасы работали внизу, внутри гигантских деревьев брассимпсов. Над землей виднелись только огромные листья этих деревьев. Сейчас эти листья колыхались, как слоновьи уши, но не от ветра, а от потоков теплого воздуха, исходящего снизу.

Здесь росли десятки брассимпсов. Эти деревья редко росли в одиночку. Почва возле каждого дерева вздыбилась и пошла трещинами, так как основная масса дерева находилась под землей. Тепло, которое излучало дерево, помогало его листьям переносить жуткие морозы, властвующие на поверхности земли.

Этим теплом пользовались и другие растения. Под листьями брассимпсов росли джассикласы, хрупкие коричнево-голубые цветы. Когда Ври остановилась, чтобы сорвать один цветок, Датка повернулся к нему:

— Я собираюсь внутрь дерева.

Она приняла это за приглашение идти с ним и последовала за ним. Раб принес корзину, полную щепок из внутренностей дерева, и бросил пищу свиньям. В течение многих столетий холода брассимпсы кормили свиней Эмбруддока.

— Вероятно и стунжебаг пришел за этим сюда, — заметила Ври. Чудовища любили брассимпсы не меньше, чем свиньи.

В дерево вела деревянная лестница. Когда Ври спускалась за Даткой, ее глаза на один момент оказались на уровне земли. Огромные коричневые листья колыхались над нею. За свиньями вдалеке виднелись люди, закутанные в меха. Они стояли над тушей убитого стунжебага. Она последний раз взглянула на небо и спустилась вниз, в дерево.

Теплый воздух ударил ей в лицо, заставляя зажмуриться. Он нес с собой сладковатый запах гнили, который одновременно и притягивал ее и внушал отвращение. Воздух приходил далеко из-под земли, так как гигантские корни брассимпсов простирались на большую глубину. С возрастом в стволе дерева образовывались пустоты, напоминающие туннели. Это были тепловоды, подающие подземное тепло к листьям на поверхности.

Эти пустоты служили убежищем и некоторым видам животных, причем некоторые из них были омерзительны.

Датка протянул руку, чтобы поддержать Ври. Она спрыгнула с лестницы и встала рядом с ним в округлой полости. Здесь работали три грязные женщины. Они поздоровались с Ври, а затем продолжили свою работу: соскабливали древесную массу со стен камеры и складывали ее в корзины.

Брассимпс напоминал по вкусу турнепс, но был более горьким. Люди ели эту массу только в крайнем случае, в дни голода. Обычно это была пища для свиней и тех животных, которые давали молоко, а из него изготавливался ратель — излюбленная выпивка жителей Олдорандо. Из камеры вела низкая галерея. По ней можно было пройти в верхние ветви дерева, листья которых росли на поверхности. Взрослые брассимпсы имели шесть ветвей. Верхние ветви обычно росли без вмешательства человека и поэтому имели множество разветвлений.

Датка показал центральную трубу, ведущую в темноту. Он шагнул туда. После минутного колебания Ври пошла за ним. Женщины прервали работу и проводили ее взглядами, в которых сквозила симпатия и одновременно насмешка. Когда она вошла в туннель, ее окружила кромешная тьма. Вечная тьма земли. Она подумала, что подобно Шей Тал, она сейчас спускается в мир призраков, чтобы получить знания.

Плотные годовые кольца на гладкой внутренней поверхности трубы использовались как ступени. Подниматься и спускаться в трубе было довольно безопасно, так как она была узкой и можно было держаться за стены и упираться спиной.

Ветер шелестел в ее ушах. Какое-то паутинообразное живое привидение коснулось ее щеки. Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

Они спустились до того места, где от главного ствола отходил второй ряд ветвей. Камера здесь была еще меньше, чем на первом этаже. Они стояли совсем близко друг к другу. Ври ощутила прикосновение тела Датки, чувствовала его запах. Что-то шевельнулось в ней.

— Видишь огни? — спросил Датка.

В его голосе было напряжение. Она отчаянно боролась с собой, стремясь подавить желание, овладевшее ею. Если бы этот молчаливый человек сейчас протянул бы ей руку, она бы упала в его объятия, сорвала бы с себя всю одежду и полностью обнаженная отдалась бы ему в этой темной подземной постели. Бесстыдные видения заполнили ее разум. Она дрожала от прорывающейся страсти.

— Я хочу вернуться наверх, — с трудом проговорила она.

— Не бойся. Смотри на огни.

Затуманенным взглядом она осмотрелась, все еще ощущая запах тела Датки. В темной дали уходящих туннелей боковых ветвей виднелись три точки света, похожие на звезды — маленькие галактики, спрятанные в дереве.

Он шевельнулся возле нее и галактики спрятались за его плечами. Он положил ей что-то в руку — маленькое, плотное. Это был свет. Звездные глаза не мигая смотрели на нее. Находясь в полном смятении, она спросила:

— Что это?

Вместо ответа — возможно он чувствовал ее желание? — Датка нежно погладил ее по щеке.

— О, Датка, — выдохнула она. Дрожь, начавшаяся в нижней части ее тела, постепенно охватила ее всю. Она не могла уже управлять собою.

— Мы возьмем его наверх. Не бойся.

Черноволосые свиньи ковырялись в земле среди листьев брассимпсов, когда они вышли на дневной свет. Мир казался ослепительно ярким, стук топоров оглушительно громким, запах джассикласов очень сильным.

Ври опустилась на землю и молча смотрела на маленькое существо, которое она держала в руках. Оно свернулось в клубок, спрятав нос в хвосте, прижав все четыре ноги к животу. Оно было неподвижно и на ощупь напоминало стекло. Ври не смогла развернуть его. Глаза животного не мигая смотрели на нее.

Ври ненавидела его, ненавидела за то, что он так нечувствителен к женщине, за то, что он принял ее дрожь за обычный страх. О, Датка! И все же она была благодарна ему, его глупости. Ведь это спасло ее от постыдного поступка. Благодарна ему, и вместе с тем она сожалела…

— Это глосси, — сказал Датка, опускаясь рядом с нею и глядя ей в лицо. — Глосси живут внутри брассимпсов, где тепло. Возьми его домой.

— Мы с Шей Тал видели таких на реке. Хоксни. Так их называют, когда они вырастают и выходят наружу. И что подумает Шей Тал, если…

— Возьми его, — повторил он. — Это подарок от меня.

— Благодарю, — промолвила она с презрением. Она встала, полностью овладев своими эмоциями.

На щеке у нее была кровь. Это Датка запачкал ее раненой рукой, когда погладил по щеке.

Рабы все еще таскали куски гигантской туши. Пришел Лэйнтал Эй и о чем-то разговаривал с Тант Эйном и Аоз Руном. Последний повелительным жестом подозвал к себе Датку. Попрощавшись с Ври, Датка пошел к лорду Эмбруддока.

Занятые мужчины не обращали на нее внимания и, прижав глосси к своей маленькой груди, Ври повернулась и пошла к видневшимся вдали башням.

А когда позади послышались торопливые шаги — кто-то нагонял ее, — она сказала себе: теперь поздно. Но это был Лэйнтал Эй.

— Я пройдусь с тобой, Ври, — сказал он беззаботно.

— А мне показалось, что у тебя неприятности с Аоз Руном.

— О, он всегда нервный после столкновения с Шей Тал. Но он действительно великий человек. Я доволен, что удалось убить стунжебага. Становится все теплее и добычи все меньше.

Дети все еще резвились в районе гейзеров. Лэйнтал Эй обрадовался, увидев глосси, и запел охотничью песню:

Глосси спят

Когда снега глубоки

А когда пойдут дожди

Выходят хоксни

Они выходят на долины,

Долины, покрытые цветами.

— Ты в хорошем настроении. Ойра была нежна к тебе?

— Ойра всегда нежна.

Затем они разошлись. Ври пошла в свою разрушенную башню и показала подарок Шей Тал. Та внимательно рассмотрела животное.

— Сейчас его еще есть нельзя. Мясо может быть ядовитым.

— Я не собираюсь есть его. Я буду держать его, пока он не проснется.

— Жизнь — серьезная вещь, моя дорогая. Мы можем остаться голодными, если Аоз Рун будет тверд и выполнит свою угрозу. — Она по своей привычке долго рассматривала Ври, не говоря ни слова. — Но мне наплевать. Мне не нужны материальные блага. Я могу быть также безжалостна к себе, как он ко мне.

— Но он… — Слова застыли на языке Ври. Она не могла произнести слова ободрения этой женщине, которая решительно продолжала:

— Сейчас у меня два намерения. Во-первых, я хочу провести эксперимент с целью подтвердить свое могущество. А во-вторых, я хочу спуститься в мир призраков и встретиться с Лойланнун. Она должна знать то, чего не знаю я. В зависимости от того, что я узнаю, я решу, покинуть ли мне Олдорандо навсегда.

— О, не уходи! Ты уверена, что поступаешь правильно? Клянусь, я пойду с тобой, если ты уйдешь.

— Посмотрим. А сейчас оставь меня одну, пожалуйста.

В полном смятении Ври поднялась в свою комнату и бросилась на постель.

— Мне нужен любовник! Вот кто мне нужен! Любовник… Моя жизнь так пуста!

Но вскоре она встала, подошла к окну и посмотрела на небо, где плыли облака и парили птицы. Нет, здесь гораздо лучше, чем в подземном мире, куда собирается Шей Тал.

Она вспомнила Лэйнтала Эй. Женщина, которая сочинила песню — если это была женщина — знала, что со временем снег покинет землю и на ней будут расти цветы и жить животные. Может, это время близится.

Из своих наблюдений она знала, что на небе происходят изменения. Звезды — это не призраки, это огни. Огни, горящие не на твердой почве, а в воздухе. И Фреир — это огромный костер, горящий в воздухе. Когда он приближается к планете, его тепло ощущается всюду. Он согревает мир.

И когда тепла будет достаточно, глосси выйдут наружу и превратятся в хоксни, как говорится в песне.

Она решила, что нужно более тщательно заняться астрономией. Звезды знают больше, чем призраки, хотя Шей Тал не соглашается с этим. Но даже такая великая женщина может ошибаться.

Она положила глосси на диван, закутала его в мех, чтобы виднелась только мордочка. Она страстно желала, чтобы животное ожило. Она шептала ему нежные слова, подбодряла его. Она хотела, чтобы животное прошло по ее комнате. Однако через несколько дней глаза глосси помутнели, жизнь ушла из них.

Ври в отчаянии поднялась на вершину башни и бросила это существо, завернутое в меха; ей казалось, что она бросает вниз своего умершего ребенка.

Страсть к самоотречению охватила Шей Тал. Все больше и больше ее слова напоминали пророчества. Хотя женщины приносили ей пищу, она предпочитала голодать, готовясь к путешествию в нижний мир. Если она и там не найдет мудрость, она уйдет насовсем из этого свинарника.

Сначала она решила сама проверить свою способность к колдовству. В нескольких милях к востоку лежало озеро Рыбье — место свершения чуда. Пока она терзалась в сомнениях относительно истинной причины случившегося, жители Олдорандо не имели сомнений. Они совершали паломничество на берег озера и смотрели на него с дрожью и страхом, смешанным с гордостью. Паломники приходили даже из Борлиена. А однажды на противоположном берегу увидели двух фагоров, которые стояли и смотрели на своих, превратившихся в ледяные изваяния собратьев.

Вскоре тепло вернулось в мир. Озеро начало таять. И то, что было жутким, стало смешным. Когда лед сошел полностью, ледяной монумент превратился в гору разлагавшейся плоти. Теперь паломники видели только плавающие по воде внутренности, гниющие и дурно пахнущие. А вскоре и само Рыбье Озеро пересохло и исчезло, как будто его и не было. И от чуда осталась только груда костей и рогов кайдавов. Но память осталась, и чудо увеличивалось в своих размерах, рассматриваемое через призму воспоминаний. Но сомнения Шей Тал остались.

Она пошла на площадь в тот час, когда теплая погода вывела всех людей на улицу и они болтали под теплым солнцем, смеялись, веселились. Раньше такое было трудно себе представить. Женщины и дочери, мужчины и сыновья, охотники и ремесленники, старые и молодые — все собрались тут, но казалось никто не хочет говорить с Шей Тал.

Лэйнтал Эй и Датка стояли с друзьями и весело смеялись. Лэйнтал Эй заметил взгляд Шей Тал и неохотно пошел к ней, когда она позвала его.

— Я хочу провести эксперимент, Лэйнтал Эй. Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем. Но если только это не ухудшит твои отношения с Аоз Руном.

— У меня с ним хорошие отношения.

Она объяснила, что эксперимент будет проводиться на реке Вораль, но сначала нужно осмотреть старый замок. И они пошли вместе через толпу. Лэйнтал Эй ничего не говорил.

— Ты стыдишься идти со мной?

— Мне всегда приятно быть с тобой, Шей Тал.

— Не нужно лицемерить. Ты считаешь, что я колдунья?

— Ты не обычная женщина. И я уважаю тебя за это.

— Ты меня любишь?

Он смутился. Вместо прямого ответа он, устремив глаза вниз, пробормотал:

— Ты для меня заменила мать, когда она умерла. Почему ты это спрашиваешь?

— Хотела бы я быть твоей матерью. Я могла бы гордиться тобой. Ведь в тебе тоже есть нечто необычное, я чувствую это. Эта необычность тебя угнетает, но она дает тебе жизнь. Не подавляй свою необычность. Культивируй ее. Такие как ты редки среди людей.

— Может, она и есть причина конфликтов?

Она коротко усмехнулась, кутаясь в мех.

— Ты же видишь, что мы живем среди жалких людей. Где-то в большом мире наверняка происходит что-то большое. Я может быть уйду из Олдорандо.

— Куда же ты пойдешь?

Она покачала головой.

— Мне кажется, что затхлая скука, которая царит здесь, когда-нибудь взорвется и рассеет нас по всему свету. Вспомни, сколько детей родилось за последний год.

Они подошли к замку. Лэйнтал Эй налег плечом на дверь и с трудом открыл ее. Они вошли и замерли. Какая-то птица металась между стен, стараясь найти выход. Она едва не наткнулась на них, но затем все-таки вылетела через дыру в крыше.

Свет проникал через щели в стенах и в его лучах плясали пылинки. Свиней уже переместили отсюда, но запах еще сохранился. Шей Тал беспокойно осматривалась, а Лэйнтал Эй стоял у двери и вспоминал, как он играл здесь, будучи ребенком. Стены были украшены рисунками, выполненными в строгой, почти аскетической манере. Время смыло большую часть рисунков. Шей Тал смотрела в ту сторону, где находился жертвенный алтарь. На нем, казалось, еще сохранилась кровь. Высоко на стене виднелось изображение Вутры.

Это был поясной портрет. На плечи бога накинут меховой плащ. В глазах, глядящих с длинного лица, светится сочувствие. Лицо нарисовано голубым — цвет неба, где живет Вутра. Жесткие белые волосы, почти грива, венчают Вутру от человека — это рога, оканчивающиеся серебряными колокольчиками.

За Вутрой толпятся другие персонажи забытой мифологии. Над правым и левым плечом Вутры находятся два светила. Беталикс изображен в виде осла с бородой. Серый и старый. Лучи света исходят из конца его копья. Фреир изображен в виде зеленой обезьяны с медальоном, висящим на шее. Копье его больше, чем копье Беталикса, и тоже излучает свет.

Она отвернулась и проговорила:

— А теперь мой эксперимент, если Гойя Хин готов.

— Ты понимаешь, чего хочешь? — Лэйнтал Эй был озадачен ее немногословием.

— Не знаю. Потом может быть пойму. Я хочу спуститься в нижний мир. Я хочу узнать у жрецов, правит ли Вутра нижним миром, как он правит небесами и землей… Слишком много несообразностей.

Тем временем Гойя Хин вывел Мика из стойла под большой башней. Гойя Хин присматривал за рабами и весь его облик говорил об этом. Мощный короткий торс с могучими руками и ногами, маленькие глазки сверкали жестокостью. Ни днем ни ночью он не расставался с кожаным кнутом. Все знали Гойя Хина и побаивались его, ибо он был скор на расправу, но медлителен в размышлениях.

— Выходи, Мик, пора тебе быть полезным, — сказал он. Голос его, как всегда, походил на низкое рычание.

Мик вырос в рабстве. Он, пожалуй, был дольше всех в рабстве. Он помнил еще предшественника Гойя Хина, еще более жестокого человека. Белая шкура его уже светилась черными волосами, лицо было в морщинах, под глазами отечные мешки.

Это был весьма смирный фагор. Ойра даже ездила верхом на нем, подгоняя похлопыванием по сутулым плечам. Гойя Хин подгонял его ударами кнута.

Сейчас именно Ойра просила своего отца дать Шей Тал фагора для ее эксперимента. Аоз Рун без колебаний согласился, так как Мик был стар.

Два человека привели фагора туда, где река Вораль делает изгиб. Здесь было глубоко. Разрушенная башня Шей Тал была совсем недалеко. Шей Тал и Лэйнтал Эй уже ждали их. Шей Тал стояла, устремив взор в глубины, как бы стремясь разгадать их тайну. Щеки ее ввалились, на лице застыло выражение решительности.

— Ну, Мик, — сказала она с вызовом, когда фагор приблизился. Она внимательно осмотрела его с головы до ног. Дряблые складки свисали с его груди и живота. Гойя Хин уже связал ему руки за спиной. Голова фагора шаталась на сутулых плечах. Когда он увидел реку, он беспокойно задвигался, издал крик страха. Превратит ли вода этого фагора в ледяную статую?

Гойя Хин насмешливо отсалютовал Шей Тал.

— Свяжи ему ноги, — приказала Шей Тал.

— Только не делайте ему больно, — попросила Ойра. — Я знаю Мика с тех пор, как была ребенком. Он всегда был смирный и покорный. Мы часто ездили на нем, да, Лэйнтал Эй?

Лэйнтал Эй шагнул вперед.

— Шей Тал не сделает ему ничего плохого, — сказал он, улыбнувшись Ойре. Она вопросительно посмотрела на него.

Привлеченные шумом, к ним подошли несколько женщин и детей и тоже встали на берегу.

Река протекала всего в нескольких дюймах от их ног. У другого берега реки, где было мельче, еще сохранился тонкий слой льда. Нависающий берег защищал его от прямого падения солнечных лучей.

Когда Гойя Хин связал ноги несчастного Мика, он подтолкнул его к воде. Мик закинул голову и дико закричал от страха.

Ойра схватила Шей Тал, умоляя ее отпустить Мика. Но фагор с шумным плеском упал в воду. Шей Тал подняла руки в повелительном жесте.

Женщины вскрикнули и подались вперед. Среди них была и Рол Сакиль. Шей Тал приказала всем отойти назад.

Она смотрела в воду и видела, как под поверхностью воды барахтается несчастный Мик. Клочья его шерсти всплыли на поверхность.

Вода оставалась водой. Фагор оставался живым.

— Вытащите его, — приказала Шей Тал.

Гойя Хин потянул за веревку. Лэйнтал Эй помог ему и вскоре голова и плечи фагора появились над водой. Он вскрикнул.

— Не топите меня!

Они вытащили его на берег и Мик упал возле ног Шей Тал и начал стонать. Она кусала нижнюю губу, глядя на реку. Магия не сработала.

— Бросьте его снова, — подсказал кто-то.

— Не нужно больше воды, а то я умру, — простонал Мик.

— Бросьте его в воду, — приказала Шей Тал.

Мик поплыл второй раз, и в третий. Но вода оставалась водой. Чуда не произошло и Шей Тал не смогла скрыть свое разочарование.

— Ну хватит, — сказала она. — Гойя Хин, отведи Мика и накорми его хорошенько.

Ойра упала на колени перед Миком. Она плакала и гладила его. Темная вода текла изо рта фагора, он натужно кашлял. Лэйнтал Эй присел рядом с Ойрой и обнял ее за плечи.

Шей Тал брезгливо отвернулась. Эксперимент показал, что фагор плюс вода вовсе не дает лед. Так что же произошло на Рыбьем Озере? Она не смогла обратить в лед реку Вораль. Эксперимент не доказал, что она колдунья. Но он и не доказал, что она не колдунья. Ведь она же обратила в лед фагоров на Рыбьем Озере, если конечно, там не были замешаны другие факторы.

Она остановилась у дверей своей башни, опершись на камень. Под пальцами она ощутила шероховатость лишайника. Пока она не найдет другого объяснения, ей придется считать себя той, кем ее считают — колдуньей.

Чем больше она голодала, тем больше уважала себя. Разумеется, как колдунья, она должна оставаться девственницей. Близость с мужчиной разрушит ее магические силы. Она закуталась в мех и стала подниматься по лестнице.

Женщины на берегу, стоящие над Миком, лежащим в луже воды, смотрели вслед Шей Тал.

— Что она хотела сделать? И зачем? — спросила старая Рол Сакиль. — И почему она не утопила этого фагора насовсем?

На следующем заседании совета поднялся Лэйнтал Эй и стал говорить, адресуясь всем собравшимся. Он сказал, что слушал лекции Шей Тал. Все знают о ее чуде на Рыбьем озере, которое спасло много жизней. Ничего, что она делает, не направлено во зло обществу. Он предложил, чтобы академия Шей Тал была бы признана и узаконена.

Аоз Рун пришел в бешенство. Датка сидел молча. Старики переглядывались между собой и тревожно перешептывались. Элин Тал рассмеялся.

— Что мы можем сделать для помощи академии? — спросил Аоз Рун.

— Замок пуст. Отдай его Шей Тал. Пусть она читает лекции каждый день в полдень, когда все отдыхают. Пусть это будет форум, где может говорить каждый. Холод ушел, люди стали свободнее. Откройте замок для академии, для всех людей, мужчин, женщин, детей.

Его слова упали в тишину. Затем поднялся Аоз Рун.

— Она не может использовать замок. Нам не нужны новые жрецы. Мы не хотим их. Мы будем держать свиней в замке.

— Замок пуст.

— Теперь там будут свиньи.

— Нехорошо ставить свиней выше общества.

Аоз Рун вышел и совет закончился. Лэйнтал Эй с пылающими щеками повернулся к Датке.

— Почему ты не поддержал меня?

Датка ухмыльнулся, подергал себя за жиденькую бороду, опустил глаза.

— Ты не можешь выиграть, если все Олдорандо не поддерживает тебя. Аоз Рун уже запретил академию. Ты напрасно тратишь силы, друг.

Когда Лэйнтал Эй выходил из башни, чувствуя отвращение ко всему миру, его за руку схватил Датнил Скар, мастер одной из гильдий.

— Ты говорил хорошо, молодой Лэйнтал Эй. Но все же Аоз Рун прав. Если и не прав, то решение его не лишено здравого смысла. Если Шей Тал будет говорить в замке, она станет жрицей, ей будут поклоняться. Мы не хотим этого. Наши предки уничтожили жрецов много поколений назад.

Лэйнтал Эй уважал Датнил Скара за ум и здравомыслие. Подавив гнев, он взглянул в лицо старика, иссеченное морщинами, и спросил:

— Почему ты это говоришь мне?

Мастер Датнил огляделся, чтобы убедиться, что никто их не слышит:

— Поклонение проистекает от невежества. Слепо верить во что-то — это признак невежества. Я уважаю попытки вдолбить факты в головы людей. И мне жаль, что ты потерпел поражение. Хотя я и не согласен с твоим предложением, я сам стал бы ходить на лекции Шей Тал, если бы она приняла меня.

Он снял свою меховую шапку и повесил на крюк в стене, покрытой лишайниками. Затем он пригладил седые волосы, откашлялся. Осмотревшись, он нервно улыбнулся. Хотя все в этой комнате было ему давно знакомо, он не мог освоить роль говорящего. Его сапоги поскрипывали, когда он переминался с ноги на ногу.

— Не бойся нас, мастер Датнил, — сказала Шей Тал.

Он уловил в ее голосе нотку нетерпения.

— Я боюсь только твоего недовольства, — ответил он и женщины, сидящие на полу, заулыбались, пряча губы под ладонями.

— Вы знаете, чем мы занимаемся в гильдиях, — сказал Датнил Скар, — потому что многие из вас работают у нас. Членство в гильдии доступно только мужчинам, потому что секреты мастерства передаются из поколения в поколение. Когда мастер умирает, главным становится его помощник, как Райнил Лайан скоро займет мое место…

— Женщина может делать все, как и любой мужчина, — сказала одна из женщин, Чема Фар. — Я работала у тебя долго, Датнил Скар. Я знаю все ваши секреты и могу делать все, если возникнет необходимость.

— Да, но у нас порядок и преемственность, Чема Фар, — сказал мастер.

— Я тоже могу поддерживать порядок и отдавать приказы, — сказала Чема Фар и все рассмеялись, а затем посмотрели на Шей Тал.

— Расскажи нам о преемственности, — предложила Шей Тал. — Мы знаем, что некоторые из нас — потомки Юлия-Священника, который пришел из Панновала на озеро Дорзин. Это одна линия. А как насчет преемственности в гильдиях, мастер Датнил?

— Все члены гильдии произошли от тех, кто родился в Эмбруддоке, задолго до того, как он стал Олдорандо. Много поколений назад.

— Сколько поколений?

— Много…

— Расскажи нам, что ты знаешь об этом.

Он вытер руки о штаны.

— У нас есть записи. У каждого мастера.

— Записи?

— Да. Записи в книгах. Однако эти записи нельзя раскрывать всем.

— Почему?

— Они не хотят, чтобы женщины стали заниматься их работой и делали ее лучше.

Раздался хохот. Датнил Скар смутился и замолчал.

— Я верю, что были времена, когда сохранение тайны было необходимо, — сказала Шей Тал. — В плохие времена мы должны были сохранить тайны ремесел, чтобы выжить, несмотря на голод и нападение фагоров. Может быть в прошлом были очень плохие времена, и мы потеряли некоторые свои искусства. Мы сейчас не можем делать бумагу. А стекло у нас было. Еще и сейчас кое-где сохранились его осколки. Неужели же мы более глупы, чем наши предки? Вероятно мы живем и работаем при каком-то неблагоприятном условии, которого мы не можем понять. Это один из самых важных вопросов, о котором мы должны помнить и искать на него ответ.

Она помолчала. Никто не произнес ни слова, и это всегда злило ее. Ей нужен был хоть какой-то комментарий, чтобы продолжить мысль.

Датнил Скар сказал:

— Мать Шей, я верю, что ты говоришь правду. Ты понимаешь, что как мастер, я давал клятву никому не раскрывать секреты мастерства. Эту клятву я давал Вутре и Эмбруддоку. Но я знаю, что некогда были плохие времена и о них я сейчас не хочу говорить…

Когда он замолчал, Шей Тал подбодрила его улыбкой:

— Ты веришь, что когда-то Олдорандо был великим?

Он взглянул на нее, склонив голову:

— Я знаю, что ты называешь этот город задним двором. Но он выжил. Он живет. Это центр нашего космоса. Это, конечно, не ответ на твой вопрос. Друзья, вы нашли на севере посевы ржи и овса. Я уверен, что когда-то этот город имел прекрасно ухоженные поля, защищенные от зверей. Это были поля Эмбруддока. Тогда выращивали много разных растений. Вы возродили посев злаков. Это мудро.

Для нашего ремесла, как вы знаете, нужны дубильные вещества. А их добывали в Касе — это на северо-западе. Тогда, в те далекие времена было очень жарко. Тогда не было холода совсем.

— Времена тепла — эти легенды мы слышали от жрецов, — заметил кто-то. — Эти сказки нас не интересуют. Мы знаем, что когда-то было холоднее, чем сейчас.

— Но я уверяю вас, что когда-то, до того, как пришел холод, было жарко, — Датнил Скар медленно почесал свою седую голову. — Вы должны попытаться понять это. Много людей умерло, много лет прошло. Многое позабыто навсегда. Я знаю, что вы, женщины, уверены, что мужчины против того, чтобы вы учились. Может это и так. Но я искренне прошу вас, чтобы вы поддерживали Шей Тал несмотря на все трудности, которые могут подстерегать вас. Я мастер гильдии и знаю, как ценно знание. И если его не хранить, то оно может утечь из нашего общества, как вода исчезает между камнями.

Все женщины поднялись и проводили его вежливыми аплодисментами.

Через два дня на заходе Фреира Шей Тал беспокойно мерила шагами свою комнату в изолированной башне. И вдруг снизу донесся крик. Шей Тал сразу подумала об Аоз Руне, хотя это был и не его голос.

Она подумала, кто бы это мог бродить вне городских стен, когда уже на улице стало темно. Она высунулась в окно и в наступивших сумерках увидела темнеющую фигуру Датнила Скара.

— Заходи, друг мой! — крикнула она. Шей Тал спустилась, чтобы встретить его. Старый мастер, нервно улыбаясь, держал в руках небольшой ящик. Они уселись на пол, глядя друг на друга. Затем Шей Тал налила старику кружку рателя.

После обмена ничего не значащими фразами, он сказал:

— Я думаю, ты знаешь, что скоро мне придется покинуть пост мастера гильдии. Я стар и мое место займет мой помощник. Я обучил его всему, что знаю сам.

— Ты поэтому и пришел сюда?

Он улыбнулся, покачал головой.

— Я пришел сюда, мать Шей, потому что я, с высоты своей старости, восхищаюсь тобой, как человеком, человеком незаурядным… Я всегда служил нашему обществу, и всегда любил его. Уверен, что и ты любишь наш город, хотя вступила в оппозицию со многими мужчинами. Поэтому я хочу помочь тебе, пока я еще могу это сделать.

— Ты хороший человек, Датнил Скар. Все Олдорандо знает это. Обществу всегда нужны хорошие люди.

Он кивнул со вздохом.

— Я служил Эмбруддоку, а затем Олдорандо, каждый день своей жизни. И все же не было дня, чтобы я не подумал о том… — он замолчал, печально улыбнулся. — Я знаю, что я говорю с родственной мне душой и поэтому не скрываю от тебя, что не было дня, когда бы я не думал о том, что происходит в других местах, вдали отсюда…

Он замолчал, откашлялся, затем заговорил уже более серьезно:

— Я расскажу тебе вкратце историю.

Когда я был ребенком, на город напали фагоры, а затем был холод, болезни, голод… Многие люди умерли. Фагоры умирали тоже, хотя тогда мы этого не знали. В те времена было очень темно. Я благословляю свет, который сейчас озаряет наши жизни… фагоры после боя отступили и оставили мальчика-человека. Его звали… мне стыдно признаться, но я уже не помню его имя. Что-то вроде Криндлесхедди. Длинное имя. Раньше я помнил его, но годы заставили меня забыть его.

Криндлесхедди родился в далекой северной стране — Сиборнале. Эта страна вечного льда, говорил он. В то время я уже был помощником мастера гильдии, а он был священником, так что мы были равны по званию. Он — Криндлесхедди, или как там его звали, — был уверен, что нам живется легко. Ведь гейзеры давали нам тепло.

Мой друг принадлежал к тем колонистам, которые двинулись с севера на юг, ища теплых мест для житья. Им пришлось вступить в войну с жителями города… забыл, как он называется… Тем, кто остался жив, пришлось бежать. И они попали в плен к фагорам. Моему другу повезло: ему удалось бежать от фагоров во время битвы. Но может они просто бросили его, потому, что он был ранен.

Мы сделали все, что могли, чтобы помочь бедняге, но он умер через месяц. Я плакал от жалости. Я был тогда очень молод. И все же я завидовал ему. Он ведь успел столько повидать. Он рассказывал мне, что льды в Сиборнале переливаются разными цветами и это великолепно…

Когда мастер Датнил Скар закончил свой рассказ и присел возле Шей Тал, в комнату вошла Ври, которая поднималась наверх.

Датнил улыбнулся девушке и сказал Шей Тал:

— Не отсылай Ври. Я знаю, что она твоя главная помощница и ты доверяешь ей. Хотел бы я также доверять своему помощнику. Пусть она услышит то, что скажу я.

Он взял с пола свой деревянный ящичек.

— Я принес Главную Книгу нашей гильдии.

Шей Тал выглядела так, как будто она собирается упасть в обморок. Она знала — если это раскроется, то старого мастера сразу же убьют, без колебаний и сожаления. Она понимала, какой внутренней борьбы стоило Датнилу Скару решиться на такой поступок. Она обняла его своими тонкими руками и поцеловала в морщинистую щеку.

Ври подошла к нему и опустилась на колени. Лицо ее светилось радостью.

— Давайте посмотрим! — воскликнула она и протянула руку, забыв о правилах приличия.

Он вежливо, но твердо остановил ее руку.

— Посмотрите сначала из какого дерева сделан ящик. Это не райбарал. Посмотрите, какая прекрасная резьба, какой тонкий узор на металлических пленках. Разве могут нынешние наши кузнецы сделать такую тонкую работу?

Женщины осмотрели ящик, и наконец Датнил Скар открыл его, достал тяжелый том в прекрасном кожаном переплете с металлическими бляшками.

— Это я сделал сам. Я отремонтировал переплет. Но внутри она старая.

Страницы книги были исписаны аккуратными буквами. Но было ясно, что не одна рука писала эти строчки. Датнил Скар быстро перелистывал страницы. Даже сейчас он не хотел открывать непосвященным слишком много. Но женщины видели даты, имена, отдельные заголовки, красивые чертежи и рисунки.

Он посмотрел на них, тяжело улыбнулся.

— Это своего рода история Эмбруддока. И в каждой гильдии имеется подобная книга.

— Прошлое ушло, — сказала Ври. — Сейчас мы хотим заглянуть в будущее, а не привязывать себя к прошлому. Мы хотим идти дальше…

Она замолчала в нерешительности, уже сожалея о своем порыве, сожалея, что обратила на себя их внимание. Она смотрела в их лица и понимала, что ни старик, ни пожилая женщина никогда не согласятся с нею. Хотя между нею и Шей Тал царило согласие, все же в их подходе к разным вещам имелось различие, которое им никогда не суждено преодолеть.

— Ключ к будущему лежит в прошлом, — заметила Шей Тал мягко, но решительно. Она уже не раз говорила это своей младшей подруге. Повернувшись к старому мастеру, она сказала. — Мастер Датнил, мы очень признательны тебе за то, что ты дал нам возможность заглянуть в старинную книгу. Мы знаем, что это потребовало от тебя большого мужества. Надеемся, что когда-нибудь нам удастся просмотреть ее более внимательно. Не можешь ли ты сказать нам, сколько мастеров сменилось за время, пока писалась эта книга?

Он закрыл драгоценную книгу и стал укладывать ее в ящик. В уголках его губ показалась слюна, старые руки дрожали.

— Крысы знают все тайны Олдорандо… Я подвергаюсь большой опасности за то, что принес эту книгу сюда… Старый дурак. Послушайте, когда-то всем Кампанилатом правил великий король по имени Деннис. Он уже тогда знал, что весь мир, который фагоры называют Хрл-Бхрд Идохк, потеряет свое тепло, как теряет воду дырявое ведро. И поэтому мы и создали свои гильдии, каждая из которых свято хранила свои профессиональные тайны. Эти гильдии должны были пронести знания людей через темные годы мрака и холода, пока не вернется тепло.

Он говорил медленно, нараспев, слегка покачиваясь.

— Наши гильдии пережили темные времена, хотя иногда бывало и так, что наше искусство не было жизненно необходимым народу. Времена были трудные, жестокие… Но мы выжили…

Он замолчал и вытер рот рукавом. Шей Тал спросила, какой период времени описывается в книге.

Датнил Скар взглянул на темнеющий прямоугольник окна, как бы ища в нем ответ на вопрос.

— Я не понимаю многих значков в книге, особенно, если они касаются исчисления времени. Ты знаешь, сколько перемен претерпели наши календари. Так что сейчас нам трудно ориентироваться во времени. Эмбруддок… о, извини меня, я не имею права сообщать тебе слишком много… так вот, Эмбруддок не всегда принадлежал нам…

Он покачал головой, нервно обводя комнату взглядом. Женщины ждали, застыв в своих позах. Он снова заговорил.

— Многие люди умерли. Была эпидемия… нападения врагов… Мы надеемся, что наш нынешний лорд, — он снова боязливо обвел комнату взглядом, — будет таким же мудрым, как король Деннис. Добрый король основал наши гильдии в год 249 Перед Надиром. Мы не знаем, кто такой Надир. Но мы знаем — хотя я открываю тайну, — что в нашей гильдии за это время сменилось 68 мастеров. 68… — Он взглянул на Шей Тал.

— Шестьдесят восемь… — стараясь скрыть свое удивление, она привычным жестом закуталась в меха. — Это же много поколений, очень много…

— Да, да, это произошло в глубокой древности, — кивнул мастер Датнил, с таким видом, как будто сам пришел из этой пучины времени. — Почти сто веков назад основаны наши гильдии. Сто веков — а ночи у нас еще холодные.

Эмбруддок, лежавший среди дикой пустыни, напоминал корабль, потерпевший крушение. Он все еще служил убежищем своей команде, но плыть дальше он уже был не в состоянии.

Годы так потрепали некогда гордый величественный город, что его жители даже не понимали, что они сейчас живут в руинах дворца, который обрушился под воздействием лет, сурового климата и всеобщего невежества.

Погода постепенно улучшалась, и охотникам поневоле приходилось совершать все более далекие и далекие экспедиции в поисках добычи. Рабы возделывали поля и мечтали о свободе. Женщины оставались дома и беспокойство все больше и больше овладевало ими. Они стали очень нервными.

Шей Тал теперь стала совсем одинокой. Ври не выдержала постоянного давления своей энергии и сблизилась с Ойрой. Она говорила с девушкой о том, что рассказывал мастер Датнил, и нашла в ней благодарного слушателя. Они обе пришли к мнению, что в истории Эмбруддока содержится немало загадок, но Ойра была настроена скептически.

— Старый Датнил Скар уже немного чокнулся — так говорит мой отец, — Ойра прошлась по комнате, пародируя походку старого мастера, и воскликнула старческим голосом: — Наши гильдии столь могущественны, что мы даже не позволили королю Деннису…

Ври рассмеялась и Ойра заметила уже вполне серьезно:

— Мастера Датнила могут наказать за то, что он показал тайную книгу своей гильдии — за то, что он болтун.

— И все же он нам не дал возможности внимательно просмотреть книгу, — сказала Ври и замолчала. Затем она заговорила снова. — Если бы мы могли собрать все известные факты, подумать над ними. Шей Тал собирает их, записывает. Но из них можно получить ценную информацию. Ведь так много потеряно — мастер Датнил прав в этом. Когда наступили холода, многое, что могло гореть, было сожжено — дерево, бумага, все записи. Ты понимаешь, что мы даже не знаем, какой сейчас год? Но звезды могут нам сказать это. Календарь Лойл Бри глуп. Календари должны быть основаны на явлениях природы, а не на человеческих событиях. Люди так уязвимы… О, я сойду с ума, клянусь!

Ойра расхохоталась и шутливо ткнула Ври в бок.

— Ты одна из самых здравомыслящих людей, кого я знаю.

Они снова стали обсуждать пути звезд, сидя на голом полу. Ойра рассказала, что она видела в старом замке, когда была там с Лэйнталом Эй:

— Оба солнца изображены на фресках совсем близко друг от друга над головой Вутры.

— Каждый год оба светила сходятся вместе, — решительно заявила Ври. — В прошлом месяце они почти коснулись друг друга. А в следующем году наверное столкнутся. И что тогда будет? А может одно солнце пройдет позади другого?

— Может именно это событие мастер Датнил и называл Слепотой? Вероятно будет семь таким событий, судя по его рассказам. — Она явно испугалась и придвинулась поближе к подруге. — Это будет конец света! Мы увидим разъяренного Вутру!

Ври рассмеялась и встала с пола.

— Мир исчезнет еще не скоро. Нет, эти события будут означать начало новой эры. — Лицо ее просветлело. — Наверное именно поэтому сейчас стало теплее! Теперь я это понимаю! И чтобы понять это, мне не нужно, как Шей Тал, обращаться к призракам! Пусть приходит Великая Слепота! Я приветствую ее!

Она пустилась в диком танце по кругу.

Тем временем Шей Тал худела все больше. Пищу, которую ей приносили женщины, она не ела, и одежда буквально висела на ней.

— Голод проясняет мой разум, — говорила она, расхаживая по комнате, пока Ойра и Ври уговаривали ее поесть, а Амин Лим стояла возле стены, с жалостью глядя на изможденную женщину.

— Завтра я пойду в мир призраков. Вы трое и Рол Сакиль можете быть рядом, когда я буду доставать знания из пучины прошлого. Я достигну тех поколений, которые построили этот город, эти башни. Если понадобится, я предстану перед самим королем Деннисом.

— Как чудесно! — воскликнула Амин Лим.

Птицы влетали в открытое окно, чтобы поклевать хлеб, до которого не притронулась Шей Тал.

— Не нужно идти в прошлое, — сказала Ври. — Это путь для стариков, для ограниченных людей. Посмотри вперед, оглянись вокруг. Нет никакого смысла общаться с давно умершими.

Шей Тал была так ошарашена, что даже не нашла слов, чтобы осадить свою ученицу. Она внимательно посмотрела на нее и удивилась, увидев перед собою взрослую женщину. Лицо у нее было бледным, тени залегли под глазами. И у Ойры тоже.

— Вы обе так бледны. Вы больны?

Ври покачала головой.

— Сегодня я покажу тебе, что делаем мы с Ойрой. Когда весь мир будет спать, мы будем работать.

Вечер был ясным. Тепло покидало мир, когда Шей Тал в сопровождении двух молодых женщин поднялась на вершину полуразрушенной башни. Лучи света пробивались вверх с того места, где скрылся за горизонтом Фреир. Небо было чистым и безоблачным, и когда их глаза привыкли к темноте, они стали различать звезды на небе. В некоторых областях неба звезды были редки, а в других виднелись целыми скоплениями. Над головой из края в край тянулась полоса, такая насыщенная звездами, что казалась светлой туманностью, в которой тут и там сверкали яркие пятна.

— Это самое величественное зрелище на свете, — сказала Ойра. — Не правда ли, Шей Тал?

— В нижнем мире призраки сверкают, как звезды. Это души некогда живших. А в небе вы видите души еще не родившихся. И верхний и нижний миры подобны.

— Я вижу, что у нас противоположные точки зрения для объяснения неба, — сухо сказала Ври. — Все движения на небе подчиняются твердым законам. Все звезды движутся вокруг той яркой звезды, которую мы называем Полярной. — Она указала на звезду прямо над их головами. — С периодом в двадцать пять часов звезды делают вокруг нее полный круг, восходя на востоке и садясь на западе. Разве это не доказывает, что они — такие же солнца, только гораздо дальше?

Она показала Шей Тал звездную карту, которую они сделали с Ойрой. Там были отмечены все орбиты звезд. Шей Тал не проявила интереса. Она сказала:

— Звезды не оказывают воздействия на нашу жизнь, как призраки. Неужели вы думаете, что вам удастся с помощью звезд увеличить наш запас знаний? Вы бы лучше спали по ночам.

Ври вздохнула.

— Небо живое. Это не могила, как нижний мир. Мы с Ойрой видим движущиеся звезды, кометы. И на небе есть четыре звезды, которые движутся совсем по другому, чем остальные звезды. А одна из них пролетает очень быстро — значит она совсем близко от нас. Мы с Ойрой назвали ее Кайдав. Все это Странники, о которых мы слышим в старых песнях.

Шей Тал потеряла руки.

— Здесь холодно.

— Внизу, в мире призраков, еще холоднее.

— Придержи язык, женщина. Ты не друг академии, раз отлыниваешь от той работы, которую ты должна делать.

Лицо Шей Тал стало холодным и чужим. Она отвернулась от Ври и Ойры и быстро спустилась вниз, не сказав больше ни слова.

— О, мне придется расплачиваться за это, — сказала Ври. — Придется мне нести наказание.

— Ты слишком привязана к ней, Ври, а она слишком уверена в себе. Брось ее академию, Ври. Она боится неба, как и все люди. В этом ее слабость, хоть она и колдунья. Она подчиняет себе слабых людей, таких, как Амин Лим, которые преклоняются перед нею.

Она схватила Ври за руку и стала перечислять все глупости, которые совершала Шей Тал, хотя Ври и сама знала это.

— Жалко, что она никогда не захочет посмотреть в наш телескоп, —сказала Ври.

Этот телескоп намного продвинул вперед астрономические познания Ври. Когда Аоз Рун стал лордом, он переселился в Большую Башню и Ойра облазила ее сверху донизу, обнаружив множество старых любопытных вещей. И среди старого тряпья она нашла и телескоп. Он был очень прост по конструкции — вероятно его изготовил кто-либо из уже исчезнувшей гильдии стекольщиков. Это была простая кожаная труба с двумя линзами. Но когда Ври взглянула через него на небо, в ее душе все перевернулось. Она увидела, что быстро летящие звезды — это вполне различимые диски. Они были похожи на солнца планеты, хотя и не излучали света.

Ойра и Ври решили, что странники находятся совсем близко от их планеты. Девушки даже дали им имена: Ипокрена, Аганип и Копайз. А самая быстрая из этих близких звезд — Кайдав. И теперь они пытались найти доказательства, что это такие же миры, как и их собственный. А может, и люди живут на них.

Глядя на подругу, Ври видела только очертания отца — Аоз Руна. Оба они были полны душевных сил… Ври на мгновение — только на мгновение — подумала, как повела бы себя Ойра, очутись она наедине с мужчиной в теплой темноте брассимпса… Но затем она отогнала от себя эту бесстыдную мысль и обратила свой взор к небу.

Они оставались на вершине башни до тех пор, пока не услышали оглушительный вой Свистуна. А через несколько минут над горизонтом поднялся Кайдав и стремительно поплыл по небу.

Земная станция наблюдения — Кайдав, или Авернус — висела над Геликонией и под ней проплывал континент Кампанилат. Люди приникли к приборам, наблюдая жизнь внизу. Остальные три планеты тоже находились под постоянным и пристальным наблюдением автоматов.

На всех четырех планетах температура поднималась. Это повышение было устойчивым и постоянным. Оно производило изменения в живых организмах.

Эволюция жизни на Геликонии была усложнена рядом обстоятельств. Год планеты при ее обращении вокруг Беталикса — звезды B — составлял 480 дней — малый год. Но был еще и большой год, о котором нынешнее население Геликонии не имело понятия. Это было время обращения вокруг звезды A — Фреира.

Большой год был равен 1825 малым годам. Так как малый год равнялся 1.4 земного года, то большой год был равен 2592 земных года. За это время на планете рождалось и умирало множество поколений.

За время большого года планета описывала чудовищный эллипс. Геликония была чуть больше Земли. Ее масса составляла 1.28 земной массы. И во многих отношениях она была родственна Земле. Но эта эллиптическая орбита делала из нее как бы две разные планеты: замерзшую в апоастроне — когда она была наиболее удалена от Фреира, и чересчур жаркую, когда она была в периастроне — вблизи Фреира. И это путешествие длилось почти два тысячелетия.

С каждым малым годом Геликония все ближе подходила к Фреиру.

И на половине расстояния между высокими звездами, свершающими свой путь, и подземным миром призраков, погружающихся в пустыню мрака к первородному камню, возле постели сидели две женщины. Окна были зашторены и в комнате царил полумрак, так что узнать этих женщин было трудно. Было видно только то, что одна из них, полная и далеко не юная, а вторая тоже давно покинула пору своей молодости.

Рол Сакиль Ден склонила свою голову и участливо посмотрела на женщину, лежавшую в постели.

— Бедняжка, она была такой красивой в юности, — проговорила она. — Ей не стоило бы так мучить себя.

Другая женщина молча кивнула головой в знак согласия.

— Посмотри, какая она тощая. Пощупай ее бедра и живот. Неудивительно, что она стала колдуньей.

Рол Сакиль сама была иссохшей как мумия. Все кости и суставы ее были изъедены артритом. Она всегда ухаживала за теми, кто погружался в транс, уходил в путешествие к призракам. Теперь, когда ее дочь Дол ушла к Аоз Руну, она весь свой пыл отдала академии, всегда готовая критиковать, но редко готовая думать.

— Она такая узкая и тощая, что не могла бы родить и палку, не то, что ребенка. Женский живот — центральная часть тела женщины. Его нужно лелеять.

— У нее хватает других дел, кроме того, что рожать детей, — сказала Амин Лим.

— О, я уважаю знания, но когда страсть к знаниям преобладает над страстью к мужчине, над естественной страстью к деторождению, это неправильно.

— Не забывай, — ехидно заметила Амин Лим, — что эта страсть потухла в ней, когда твоя дочь Дол заняла ее место в постели Аоз Руна. Все знают, что она любила его. До того, как он стал лордом Эмбруддока, он был весьма приятный мужчина.

Рол Сакиль фыркнула.

— Это не причина, чтобы вовсе отказаться от мужчин. Ей нечего ждать Аоз Руна. Он никогда не придет и не постучит в ее окно. Его руки все время заняты грудями моей Дол.

Старуха знаком предложила подруге нагнуться поближе, так как она хотела сообщить ей нечто тайное. Женские головы склонились над неподвижным телом Шей Тал.

— Я научила Дол, как удерживать его возле себя. Это политика. Я могу научить и тебя, если хочешь.

— О, думаю, что Аоз Руна мне привлечь не удастся, хотя о нем вздыхают многие женщины, несмотря на его горячий характер.

Шей Тал, погруженная в транс, вздохнула. Рол Сакиль взяла ее руку и тихо проговорила доверительным тоном:

— Моя Дол рассказывает, что он ужасно кричит во сне. Я знаю, что это признак нечистой совести.

— В чем же его совесть нечиста?

— Я расскажу тебе одну историю…

В то утро я встала рано, вышла на улицу. Было очень холодно и у меня еще кружилась голова — ведь я пропустила не одну кружку рателя. И тут я наткнулась на тело человека, лежащего на земле. Я сказала себе: «А вот и еще один перепил вчера». Он лежал возле стены башни.

Она помолчала, посмотрела на Амин Лим, чтобы оценить эффект, произведенный ее словами. Амин Лим молчала, с нетерпением ожидая продолжения. Маленькие глазки Рол Сакиль спрятались в морщинах.

— Я не осуждаю тех, кто любит выпить. Я и сама не прочь. Но обойдя башню, я нашла и второе тело и подумала: А вот еще один, который упился. Я забыла о том, что видела, пока утром не услышала разговоры, что возле башни нашли Клилса и Нахкри, которые подрались пьяные и упали с башни. Их нашли лежащими рядом… — Она фыркнула.

— Все знают, где их нашли.

— О, первой увидела их я, и они лежали с противоположных сторон башни. Значит, они вовсе не подрались. Понимаешь, Амин Лим? И я сказала себе: «Кто-то столкнул двух братьев с башни. Кто бы это мог быть? Кто получил выгоду от их гибели?» Ну об этом я предоставляю судить другим. Но я сказала моей Дол: «Постарайся не подходить близко к краям башен, пока ты с Аоз Руном. Держись подальше от них, и все будет хорошо.»

Амин Лим покачала головой.

— Шей Тал не любила бы его, если бы он был таким. Шей Тал умная — она все знает и все понимает.

Рол Сакиль вскочила и стала расхаживать по комнате, тряся головой.

— Там, где дело касается мужчины, Шей Тал такая же, как и все мы. Уверяю тебя, что она не всегда думает головой, иногда в ней тоже берет верх то, что находится у нее между ног.

— О, перестань, — Амин Лим с жалостью посмотрела на свою учительницу: втайне она хотела бы, чтобы в жизни Шей Тал почаще пользовалась тем своим органом, о котором говорила Рол Сакиль. Может тогда она была бы счастливее. Шей Тал шевельнулась, вытянулась. Глаза ее казались закрытыми. Дыхание ее было еле слышно, оно прерывалось слабыми вздохами. Глядя на это лицо, Амин Лим подумала, что Шей Тал смотрит на мир призраков. Только сжатые губы ее указывали на тот ужас, который не может преодолеть никто из живых, погружающийся в мир призраков.

Амин Лим однажды сама спускалась в нижний мир, но встретившись там с призраком своего отца, решила, что этого с нее вполне достаточно. Она появится в нижнем мире только тогда, когда ее позовут туда навсегда.

— Бедняжка, бедняжка, — погладила она по голове Шей Тал. Ей очень хотелось облегчить ее путь в темных пучинах нижнего мира.

Хотя у души нет глаз, она может видеть там, где ужас заменяет зрение.

Она падала вниз, в темное пространство, более огромное, чем ночное небо. Вутра никогда не являлся сюда. Это было пространство, куда Вутра Бессмертный не имел входа. Со своим голубым лицом, высокомерным взглядом, острыми рогами, Вутра принадлежал к морозному миру, где шла вечная борьба. А подземный мир был адом, потому что Вутра не принадлежал ему. Каждая звезда, сверкающая здесь, была чьей-то смертью.

Здесь не было ничего, кроме ужаса. Каждый призрак занимал свое определенное место. Ни одна комета не вспыхивала здесь. Это было царство абсолютной энтропии, царство неизменности, вечная смерть Вселенной, о которой жизнь могла думать только с ужасом.

Как и эта душа.

Сеть октавов обвила всю землю. Октавы были похожи на тропинки, если бы они больше не напоминали стены, извивающиеся стены, разделяющие мир. И только вершины стен были видны над поверхностью земного шара. А остальная часть их была погружена в землю, покоясь основанием на первородном камне.

И вот тут, где сходились все стены октавов, скапливались призраки, тысячи, миллионы…

Душа Шей Тал спускалась вниз по своему октаву, тихо скользя между призраками. Они были похожи на мумии. Сквозь прозрачную иссохшую обвисшую кожу виднелись люминесцирующие внутренние органы. Глазницы у них были пусты, рты широко разинуты, как будто они все еще вспоминали дни, когда могли дышать воздухом. И хотя все призраки были неподвижны, душа, спускающаяся вниз, ощущала их ярость. Ярость такую сильную, какую никто из них не мог испытывать в те дни, когда они были еще живыми, когда первородный обсидиан еще не призвал их к себе.

Душа плыла между призраками. Она видела, что они висят неправильными рядами, простирающимися далеко туда, куда она не могла заплывать: в Борлиен, за моря, в Панновал, в далекий Сиборнал и даже в ледяные пустыни. Все они собрались здесь, как жуткие экспонаты страшной коллекции.

Здесь не было такого понятия, как направление. Но у души были крылья и она должна была всегда быть настороже. Призраки были только мертвой пылью, но содержали в себе столько яростной злости, что могли поглотить душу, если бы она подплыла поближе, и тогда призрак освобождался, мог подняться на поверхность земли, неся с собой ужас и болезни.

И вот душа осторожно спускалась в этот обсидиановый мир, пока не оказалась перед призраком своей матери — истлевшая кожа, висящая клочьями, кое-как скрепленные жилами пожелтевшие кости. Призрак смотрел на душу своей дочери. В костях челюстей виднелись кривые коричневые зубы. И все же в этих жутких останках можно было угадать черты некогда живого человека.

Призрак издал жалобный звук. Ведь призраки были оборотной стороной живых и они не верили, что жили на земле достаточно долго и получили после смерти то блаженство, на которое рассчитывали. И они не верили, что заслужили такое существование после смерти. Поэтому они всегда жаждали встреч с живыми душами, которым могли излить все свои жалобы, все свое горе.

— Я снова явилась пред тобой, мать, и выслушаю все твои жалобы.

— О, жестокая дочь! Ты приходишь так редко, так неохотно, очень неохотно. Я должна была бы предвидеть твою жестокость, еще когда носила тебя в своем чреве.

— Я выслушаю тебя…

— Да, выслушаешь, но неохотно, без всякого участия, как и твой отец, который ни о чем не заботился, ни о чем не думал, ничего не делал, чтобы облегчить мне жизнь, как и все мужчины. Впрочем, как и дети, которым мать нужна только для того, чтобы высасывать из нее жизнь. А мужчины? Они только требуют, всегда требуют, требуют больше, чем мы можем дать — и они никогда не удовлетворены. Вся моя жизнь была полна горем, несчастьями. И теперь, когда я умерла, я тоже не испытываю счастья. Я оказалась в ловушке… Но ты смеешься надо мною… Тебе наплевать на меня…

— Нет, нет, мама. Я сочувствую тебе.

Призрак продолжал стонать, жаловаться, поносить и своего мужа и свою дочь. Призрак извивался в каменном мешке, стараясь дотянуться до живой души.

— Мне жаль тебя, мать. Но я хочу задать тебе один вопрос, чтобы отвлечь твой разум от твоего горя. Я прошу тебя передать мой вопрос твоей матери, а она — своей и так дальше, до самых глубин. Ты должна добыть ответ на мой вопрос и тогда я смогу гордиться тобою. Я хочу понять, действительно ли существует Вутра. А если существует, то кто он, или что он такое. Ты должна передать мой вопрос самым древним призракам, которые могут знать ответ. Ответ должен быть исчерпывающим. Я хочу знать, как устроен мир. Ты понимаешь?

Ответ пришел к ней еще до того, как душа Шей Тал кончила говорить.

— Почему я должна что-то делать для тебя, после того как ты испортила мне всю жизнь? Почему я, находясь здесь, должна думать о ваших глупых проблемах?

Она снова заговорила о своих обидах, но душа прервала ее причитания.

— Ты слышала мое требование, мать. Если ты не выполнишь его, я никогда не приду к тебе сюда. И не обращусь к тебе никогда.

Призрак попытался проглотить душу, но она была на безопасном расстоянии и бездыханный рот захватил только облако пыли.

Не сказав ни слова, призрак стал передавать вопрос нижним призракам. Поднялся гул недовольства.

Душа осмотрелась. Здесь висело много призраков. Здесь были и Лойланнун и Лойл Бри и Литл Юлий. Даже Великий Юлий висел поблизости, хотя уже превратился в настоящие лохмотья. Дикая злоба, казалось, насыщала все пространство вокруг него. Призрак отца Шей Тал был тут же, но он весь съежился, боясь гнева призрака своей жены. Однако он тоже непрерывно жаловался:

— …несчастная девчонка, неблагодарная девчонка. Почему ты не родилась мальчиком? Я так хотел сына, хорошего сына, который бы продлил наш род. А теперь надо мной все смеются, смеются даже трусы, которые прятались от холодного ветра, бежали от завывания волков. Смеются потому, что я прожил жизнь с этой безгрудой бесполой ведьмой, которая родила мне тебя…

Шей Тал слышала и другие причитания, злобные, полные яда и она ждала, ждала, пока ответ поднимается снизу, переходя из одного мертвого рта в другой, просачиваясь сквозь обсидиан, как через спрессованные, кристаллизовавшиеся столетия.

— …почему мы, находящиеся во тьме вдали от солнца, должны делиться с тобою нашими тайнами? То, что раньше было знанием, давно исчезло, вытекло через дырявое дно памяти, несмотря на обещанное нам. Но и то, что осталось, тебе не понять. Ты не сможешь ничего понять, кроме наших жалоб на то, что Вутра давно оставил нас своими милостями, бросил нас. В дни, когда на землю обрушился холод и из снежной пелены вышли фагоры, бедствия обрушились на людей. Они попадали в рабство фагорам и были вынуждены поклоняться ледяным богам, которые тогда правили землей. И Вутра знал об этом, но ничего не предпринимал, чтобы помочь людям.

— Хватит! Хватит! Я не хочу больше слушать! — закричала душа, потрясенная до ужаса.

Но злобный хор продолжал говорить:

— …ты спросила сама, но тебе не устоять против истины, смертная душа. Ты все поймешь сама, когда придешь сюда насовсем. А если ты хочешь приобрести бесполезную мудрость, то тебе придется отправиться в далекий Сиборнал, где находится большое колесо. Там ты сможешь постичь истину, если она тебе так нужна…

Душа со стенаниями устремилась вверх, мимо многочисленных призраков, тянущих к ней свои костлявые руки.

Слово, полное яда слово пришло от далеких предков. Сиборнал должен стать ее целью. Сиборнал должен стать ее целью. Сиборнал и большое колесо. Призраки обманщики, они злобные и ненавидящие, но тут они, видимо, правы: Вутра давно покинул не только живых, но и мертвых.

Душа быстро летела вверх, туда, где на постели неподвижно лежало бледное женское тело.

А на земле изменения в атмосфере уже начали производить изменения и в живых организмах — в людях, фагорах, животных.

Сиборнальцы все еще мигрировали с северного континента в поисках более гостеприимной страны, где можно было безбедно жить. Жители Панновала распространялись на север, заселяя большие равнины. Благоприятная погода вызвала демографический взрыв. Людей становилось все больше, и земля, где они жили оседло, уже не могла прокормить всех. Люди были вынуждены разбредаться по земле в поисках новых мест. Только на берегах морей люди могли жить в достатке. Море обеспечивало пищей в достаточном количестве.

Фагоры тоже мигрировали. Они были любителями холода и теперь бродили в поисках холодных мест по бескрайним континентам Геликонии, вступая в бои с сынами Фреира.

Армада юного кзана Храст Ипрта, Хрл-Брахл Ипрта, медленно двигалась с высокогорья Никтрихка, повинуясь своим воздушным октавам. Кзан и его советники знали, что Фреир медленно, но неуклонно берет верх над Беталиксом и ничего хорошего фагорам не сулит. Однако знание этого не убыстряло их продвижения. Они часто останавливались, чтобы совершить набеги на примитивные протогностические племена, или на своих собратьев, если ощущали враждебность с их стороны. Ими в их походе руководила не поспешность и торопливость. Они просто знали, каково их предназначение, и двигались к нему.

Хрл-Брахл Ипрт ехал на Рукк-Ггрле и его белая птица большей частью сидела у него на плече. Иногда она взмывала вверх и острыми глазами обозревала колонну сталлунов и гиллотов, которые в основном двигались пешком. Эзхрк парил в воздухе, раскинув крылья и поводя головой из стороны в сторону. В этой местности изредка встречались племена примитивных людей — в основном мадис. Они, как только видели в воздухе белую птицу, сразу понимали, что им грозит, и старались спастись бегством. Спасались от смерти или плена.

Гордый Хрл-Брахл Ипрт, длинный череп которого был украшен маской с рогами, взглянул вверх, на свою птицу, затем снова устремил взор вперед, чтобы вовремя заметить возможную опасность. Он знал, куда они должны придти — туда, где живут сыны Фреира, убившие его отца, Великого Кзана Хрл-Трихк Храста. Великий Кзан посвятил всю свою жизнь уничтожению сынов Фреира. И вот Великий Кзан был убит сынами Эмбруддока и навсегда потерял возможность вечного покоя. Юный кзан признавал, что во времена его правления фагоры были не очень активны в деле убийства людей.

Однако решение было принято. До того, как Фреир окончательно победит Беталикс, сыны Фреира должны быть уничтожены. А затем он сам может погрузиться в вечный покой и совесть его будет чиста перед предками.

После того как Шей Тал достаточно окрепла, она, с помощью Ври, вышла на луг перед старым замком.

Двери замка были сняты и вместо них была сделана загородка. В полутьме замка виднелись хрюкающие свиньи. Аоз Рун сдержал свое слово.

Женщины прошли между свиней и остановились в грязной луже, глядя на большое изображение Вутры — с белыми волосами, звериным лицом и изогнутыми рогами.

— Это правда, — тихо проговорила она. — Призраки сказали правду. Вутра — фагор. Люди поклоняются фагору. Наша темнота и невежество еще более глубоки, чем я думала.

Но Ври с надеждой смотрела на нарисованные вокруг головы Вутры звезды.

9. В ШКУРЕ ХОКСНИ И ВНЕ ЕЕ

Некогда безрадостная пустыня начала оживать. Берега реки украсились деревьями. Влажный туман висел над ожившей землей.

Континент Кампанилат занимал территорию в четырнадцать тысяч миль длиной и пять тысяч миль шириной. Он находился в тропической зоне планеты Геликония. Пространство, занимаемое им, было так велико, что на континенте можно было зафиксировать самую высокую и самую низкую температуру планеты, самую высокую гору и самую глубокую впадину, самое тихое место и место, где вечно бушевали бури. И теперь континент возрождался к жизни. Климатические изменения пробудили и энергию земли. Землетрясения, проснувшиеся вулканы, извержения лавы… Постель гиганта трещала и скрипела под ним.

Земля покрылась буйной растительностью, которая запасала в себе столько энергии, чтобы прокормить все увеличивающиеся стада животных. Во влажном тумане носились стаи птиц. Эти изменения в климате были настолько сложны и многогранны, что ни один из живущих на планете людей не мог полностью осознать их, связать воедино все последствия. Однако люди видели их. Видели расцветающую землю, ощущали все перемены.

Люди стали здоровее, но болезни остались, жить стало легче, но не лучше. Много людей умирало, хотя много и рождалось. Пищи стало больше, но все же больше людей стало голодать. И при всех этих противоречиях жизнь текла дальше. Фреир звал людей и даже глухие слышали его зов.

Затмение, которого ждали Ври и Ойра, произошло. То, что только они во всем Эмбруддоке знали о затмении, было им приятно, хотя последствия были весьма трагическими. Обе женщины понимали, какое впечатление на людей произведет это жуткое событие. Даже Шей Тал упала на постель и закрыла глаза руками. Многие охотники попрятались по домам. У стариков произошли сердечные приступы.

А затмение было не полным.

Медленная эрозия диска Фреира началась около полудня. Час за часом длилась она, и когда оба солнца закатились за горизонт, они все еще были вместе. Не было никаких гарантий, что они появятся на следующее утро. Многие люди с ужасом наблюдали необычный закат.

— Это смерть мира! — воскликнул кто-то. — Завтра снова вернется лед!

Темнота сгустилась, и ужас все более охватывал души людей. Люди зажгли факелы, чтобы разогнать тьму. Но этого им показалось недостаточно, и вскоре вспыхнул новый деревянный дом.

И только решительное вмешательство Аоз Руна, Элин Тала и других сильных охотников предотвратило распространение безумия. Один человек погиб в огне, дом сгорел, но остальная часть ночи прошла спокойно. На следующее утро Беталикс взошел как обычно, а за ним — целенький Фреир. Все было хорошо — за исключением того, что гуси Эмбруддока перестали нестись на целую неделю.

— Что же будет в следующем году? — спросили себя Ври и Ойра. И тайно от Шей Тал они начали серьезную работу над этой проблемой.

А на Земной Станции Наблюдения это затмение было обычным событием, в котором не было ничего неожиданного и загадочного. Затмение произошло из-за того, что орбиты Звезды A и Звезды B были наклонены друг относительно друга на 9 градусов. И они должны пересекаться через каждые 644 и 1428 земных лет. Полное затмение с планеты Геликония должно наблюдаться через несколько лет.

После туманов, после затмения — наводнение. В чем причина? Этого никто не мог сказать. Вся земля к востоку от Олдорандо вплоть до Рыбьего Озера опустела, стада покинули ее, пастбища были залиты водой. Пищи не стало. Разлившийся Вораль не позволял переправиться на другой, высокий берег, где виднелись спокойно пасущиеся стада.

Аоз Рун снова доказал свое право на лидерство. Он помирился с Лэйнталом Эй и Даткой и с их помощью поднял народ на строительство моста через Вораль.

Такого еще не было на памяти людей. Досок было мало, поэтому стали пилить райбаралы, чтобы получить строительный материал. Кузнецы сделали несколько длинных пил, с помощью которых и производились работы. Две лодки, украденные у борлиенцев, были разобраны и тоже использованы для строительства. Целую неделю город был наполнен опилками, стружкой, которая уплывала по течению реки. Пальцы всех людей были в занозах. Наконец, тяжелые балки были уложены на место. Рабы стояли по горло в воде, связанные для безопасности между собой. По счастью, никто не погиб.

Медленно мост рождался к жизни. Первый настил был унесен бурей. Работа началась снова. Люди напрягли все силы, укладывая в воду тяжелые плахи. Над общим беспорядком возвышалась могучая фигура в косматой черной шкуре — Аоз Рун. Он кричал, ругался, отчаянно жестикулировал, руководил работами. Отдыхая после работы за кружками рателя, люди с уважением говорили о нем, называя «настоящим дьяволом».

Работа продвигалась. Люди радовались. Мост шириной в четыре доски имел перила с одной стороны. Многие женщины отказывались ходить по нему. Им не нравилось, что в щелях между досками видна темная, быстро несущаяся вода. Однако доступ к западным долинам был обеспечен. Охота там была прекрасная, и голод отступил. Аоз Рун имел право гордиться собой.

С приходом лета Беталикс и Фреир разделились. Они восходили и заходили в разное время. Дни стали длиннее, ночи — короче. И при таком избытке света все бурно произрастало.

Понемногу увеличивалась и академия. Во время героического строительства моста работали все. Недостаток мяса показал, насколько важно иметь запасы зерна. Горстка семян, которую Лэйнтал Эй принес Шей Тал, превратились в целое поле, где росли овес, рожь, ячмень. Поля тщательно охранялись от воров — ведь зерно это жизнь целого племени.

К этому времени многие женщины научились писать и считать. Они вели учет всех запасов. Были занесены в книги все домашние животные и птицы, каждая корзина зерна. Развитие сельского хозяйства вынудило людей заняться бухгалтерией. Теперь были заняты все.

Ври и Ойра присматривали за рабами, работающими на полях. Отсюда поверх колышущихся колосьев они могли видеть большую башню, на вершине которой стоял часовой.

Они все еще изучали звезды. Карта неба уже была настолько полной, насколько позволяли их возможности. И в основном звезды были предметом их разговоров.

— Звезды всегда в движении, как рыбы в чистой воде, — сказала Ври. — Все рыбы поворачивают одновременно, но звезды не рыбы. Интересно, что они такое и в чем плавают?

Ойра сорвала травинку, поднесла ее к носу, которым так восхищался Лэйнтал Эй, закрыла один глаз, затем другой.

— Травинка перемещается из стороны в сторону в моих глазах, хотя я знаю, что она неподвижна. Возможно, звезды тоже неподвижны, а движемся мы…

Ври выслушала это и промолчала. Затем она тихо сказала:

— Ойра, дорогая, может это и так. Может земля движется все время. Но…

— А что ты думаешь относительно солнц?

— О, они тоже не движутся… Движемся мы вокруг них. И они очень далеко от нас, как звезды.

— Но они приближаются к нам, Ври, потому что становится теплее…

Они посмотрели друг на друга, ошарашенные своим выводом. Красота и ум как бы исходили от них.

Охотники, занятые делом после того как был построен мост, не обращали внимания на небо. Долины были открыты для них. Поля были покрыты зеленой травой, по которой было приятно бежать за добычей. Везде были цветы, над которыми кружили насекомые. Добыча была богатой и доски моста были постоянно окрашены свежей кровью.

В то время, как росла репутация Аоз Рун, влияние Шей Тал падало. Женщины теперь были заняты работой — сначала на строительстве моста, а затем в сельском хозяйстве. Поэтому интеллектуальная жизнь в городе затихла. Однако это, казалось, не беспокоило Шей Тал. После своего возвращения из мира мертвых, она стремилась к уединению. Она решительно избегала Аоз Руна и ее стройную фигуру все реже могли видеть жители города. Единственный, с кем она часто общалась, был мастер Датнил.

Хотя старый мастер больше не осмелился принести ей старую книгу гильдии, он много говорил о прошлом. И Шей Тал слушала его рассказы о прежней жизни, населенной людьми с незнакомыми именами. Она подумала, что это похоже на путешествие в мир, населенный призраками. То, что казалось ей темным, для него было живым, излучало свет.

— Я знаю, что когда-то жизнь в Эмбруддоке кипела, была наполнена духовностью, а не только заботой о пище. Затем, как ты знаешь, произошла катастрофа… Когда-то существовала гильдия каменщиков, но она много лет назад исчезла.

Шей Тал слушала его и обратила внимание, что старик говорит так, как будто все еще сам живет в прошлом, прошлое для него — это настоящее. Она предположила, что он просто пересказывает ей то, что прочел в тайной книге.

— Почему столько домов построено из камня, — спросила Шей Тал. — Ведь мы знаем, что хорошо строить из дерева.

Они сидели в полутемной комнате мастера. Шей Тал расположилась на полу. Мастер Датнил сидел на каменной скамье возле стены: ему было трудно подниматься с пола. Тут же присутствовали обе его старые женщины и Райнил Лайан — его главный помощник — вполне взрослый мужчина с холеной бородой.

Старик не ответил Шей Тал. Он поднялся и сказал:

— Пойдем на воздух. Сейчас тепло и это полезно моим старым костям.

На улице старик оперся на Шей Тал и они пошли по улице, где в грязи копошились свиньи. Вокруг никого не было. Охотники ушли в западные долины, женщины работали на полях вместе с рабами. Собаки спали.

— Охотники сейчас так часто отсутствуют, — сказал Датнил, — что женщины совсем отбились от рук. Наши рабы мужчины возделывают не только наши поля, но и наших женщин. Не знаю, куда катится мир.

— Люди ведут себя в этом отношении как животные. Холод пробуждает интеллект, тепло — чувственность. — Она посмотрела вверх, где над башней кружили птицы, таскающие пищу своим птенцам.

Он похлопал ее по руке, взглянул в лицо.

— Не грусти. Ты мечтаешь отправиться в Сиборнал — и это скрашивает твою жизнь. Каждый должен иметь что-нибудь в душе.

— А что именно?

— Что-нибудь, на что можно опереться в реальной жизни. Видение, сон, надежду. Мы живем не хлебом единым — даже самые тупые из нас. В каждом есть внутренняя жизнь, которая не умирает, когда мы уходим к призракам.

— О, внутренняя жизнь… И она не может умереть от духовного голода?

Они остановились возле башни, рассматривая каменные блоки, из которых она была сложена. Несмотря на прошедшие века, башня стояла хорошо. Блоки, тщательно подогнанные друг к другу, казалось, задавали им вопрос. Как эти блоки были изготовлены? Как могли из них собрать башню, простоявшую века?

Вокруг них вились пчелы. В воздухе носились птицы. Шей Тал чувствовала, как в нее входит ощущение чего-то великого, всеохватывающего.

— Возможно, нам удастся сделать башню из глины. Глина, когда засыхает, делается очень твердой. Сначала маленькую глиняную башню, позже — каменную. Аоз Рун должен построить земляные стены вокруг Олдорандо. Сейчас город совсем без защиты. Все уходят из города. А кто будет трубить, если появится неприятель? Мы сейчас открыты для нападения.

Я читал, что некогда один ученый человек сделал модель мира в виде шара. Шар вращался и можно было увидеть на нем все страны — где находится Эмбруддок, где Сиборнал и так далее. Этот шар находится в пирамиде, где укрыт со многими другими вещами.

— Король Деннис больше чем холода боялся захватчиков, — сказала Шей Тал. — Мастер Датнил, я ничего не говорила о своих тайных мыслях. Но они мучают меня и я должна сказать… Я узнала от призраков…

Шей Тал замолчала, осознав всю тяжесть того, что собиралась сказать.

— …Эмбруддоком когда-то правили фагоры.

Немного погодя старик небрежным тоном сказал:

— Пожалуй, хватит солнца. Пойдем в башню.

По пути в свою комнату он остановился на третьем этаже. Это было помещение для собраний членов его гильдии. Здесь сильно пахло кожей. Датнил прислушался. Было тихо.

— Я хотел убедиться, что мой помощник ушел. Заходи.

Они зашли в маленькую комнату, дверь которой Датнил открыл ключом. Прежде чем закрыть за собою дверь, мастер Датнил еще раз тревожно оглянулся и прислушался. Заметив взгляд Шей Тал, он сказал:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал нас. Ты же знаешь, что мне грозит смерть, если будет известно, что я раскрываю тайны гильдии. Хотя я и стар, я хочу прожить еще немного.

Шей Тал осмотрелась вокруг, когда они оказались в маленькой комнате. Однако несмотря на все предосторожности, ни он, ни она не заметили Райнила Лайана — главного помощника мастера, который должен был занять его место, когда старый мастер уйдет в отставку. Он стоял в тени, укрывшись за деревянным столбом, поддерживающим лестницу. Райнил Лайан был осторожным, всегда ровным и почтительным человеком. И сейчас он стоял тихо, боясь шевельнуться, даже вздохнуть, чтобы эти двое не заметили его присутствия.

Когда дверь за Датнилом и Шей Тал закрылась, Райнил Лайан вышел из своего убежища и крадучись подошел к двери. Удивительно, но ни одна половица не скрипнула под его большим телом. Он приложил глаз к щели между досками, которую он расширил уже давно, чтобы наблюдать за человеком, место которого он собирался занять.

И он увидел, что Датнил Скар достал из деревянного футляра книгу гильдии и раскрыл ее перед этой женщиной. Если эта информация будет передана Аоз Руну, это будет означать смерть старого мастера и начало правления нового. Райнил Лайан стал осторожно спускаться по лестнице, двигаясь удивительно тихо.

Дрожащими пальцами старик открыл одну страницу в пухлом томе:

— Это великая тайна, которая была тяжким грузом на моих плечах многие годы, и я верю, что твои плечи не будут слишком хрупкими для нее.

В самое холодное и темное время Эмбруддок был покорен фагорами. Даже название города произошло от имени вождя фагоров — Хрл-Бхрд Идохк… Всех людей тогда загнали в пещеры и они служили фагорам, которые правили городом. Разве это не позор?

Она вспомнила бога-фагора Вутру, которому поклонялись в храме.

— Позор еще не кончился. Они правят нами. И мы поклоняемся им. Может это и делает нас даже сейчас расой рабов?

Муха вылетела из темного пыльного угла и уселась на страницы книги. Мастер Датнил Скар с внезапным страхом посмотрел на Шей Тал.

— Я не должен был показывать тебе это. Ты не должна этого знать. Вутра накажет меня за это.

— Ты веришь в Вутру несмотря ни на что?

Старик весь дрожал, как будто он уже слышал шаги за дверью, которые несли ему смерть.

— Он всегда над нами. Мы все его рабы.

Он попытался прихлопнуть муху, но она ловко увернулась и полетела куда-то по своим делам.

Охотники смотрели с изумлением на хоксни. Это они вдохнули в искусство охоты новый дух.

Фреир вызвал глосси из долгой спячки к жизни, и превратил их в хоксни. Целые стада хоксни, веселые и беззаботные, как легкий ветерок, носились по долинам. Они были без рогов и чем-то напоминали маленьких кайдавов. Бегали они так быстро, что никто не мог сравниться с ними в скорости.

У каждого хоксни по бокам тянулись две цветные полоски, причем сочетание цветов было самым разным. И стадо хоксни представляло собой красочное зрелище.

Сначала хоксни не боялись охотников.

Они галопировали среди людей, потряхивая гривами, задирая головы, показывая свои белые зубы. Охотники стояли, восхищаясь этими грациозными животными, смеялись над их забавными играми. Они полностью очаровали людей и, казалось, на них невозможно было поднять руку.

И эта игривость, это легкомыслие, это бесконечное наслаждение жизнью оказали воздействие на людей. Их теперь совсем не тянуло возвращаться в свои каменные жилища. Охотники убивали какое-нибудь животное, разжигали костер, садились вокруг него, жарили мясо и наслаждались бездельем, разговорами о женщинах, пением, пустой болтовней. А цветущие долины вокруг них наполняли воздух теплым ароматом.

И сейчас, когда появился Райнил Лайан — весьма необычно для человека из гильдии оказаться в охотничьих владениях — они сидели вокруг костра и были в весьма благодушном настроении. Но это настроение немного испортилось при появлении Райнил Лайана. Аоз Рун поднялся, отошел с ним в сторону и переговорил с ним. Когда он вернулся к костру, лицо его было угрюмо. Однако он не сказал ни Лэйнталу Эй, ни Датке о том, что узнал.

Когда на Олдорандо опускался вечер, хоксни начинали беспокоиться, вынюхивая расширенными ноздрями: не приближаются ли их враги сабр-тонги (язык-сабля).

Их враги имели яркую окраску — черный с одним из оттенков красного. Они были похожи на хоксни, но ноги у них были короче и толще, а голова круглее. Голова, посаженная на могучую шею, была их главным оружием. Сабр-тонги могли развивать очень большую скорость бега на короткой дистанции, а приблизившись к жертве сабр-тонг выбрасывал вперед свой длинный и острый, как сабля язык, который подрезал связки на ноге жертвы.

Увидев этого хищника в деле, охотники стали относиться к нему с почтением. А сабр-тонги со своей стороны относились к людям без страха, но и без вражды. Так что ни те ни другие не входили в обеденное меню друг друга.

Огонь, казалось, привлекал животных. У них появилась привычка приходить к костру по двое, по трое и лежать поблизости. Они вылизывали друг друга своими длинными белыми языками, подбирали куски мяса, которые люди кидали им. Однако они не позволяли трогать себя и глухим рычанием встречали всякую попытку погладить их. Этого рычания было достаточно, чтобы человек вспомнил, какое страшное оружие язык сабр-тонга.

В долине разрастались деревья. Под их густыми кронами охотники спали. Они жили среди этой буйно расцветающей природы, одаривающей их ароматами и новыми ощущениями. В зарослях они обнаружили диких пчел, улья которых были полны меда. А из меда уже было просто сделать битель, от которого люди пьянели и бегали друг за другом, смеясь, шутливо боролись, пели. И любопытные хоксни приходили посмотреть, что это за шум. Хоксни тоже не позволяли людям трогать себя, однако некоторые охотники, напившись бителя, гонялись за животными по долине, пока, не вымотавшись до изнеможения, не падали на мягкую траву и не засыпали.

В старые времена возвращение с охоты было праздником, удовольствием. Холод снежных долин люди меняли на тепло домов и сон в мягкой постели. Теперь все изменилось. Охота стала игрой. Теперь не нужно было напрягать все силы и в цветущих долинах было тепло.

Да и Олдорандо больше не привлекал охотников. Там сейчас было много маленьких детей, родившихся в последний год. Люди предпочитали проводить время в долине, пить битель. Им вовсе не хотелось возвращаться в мрачные прокопченные каменные мешки и выслушивать бесконечные жалобы своих женщин.

Поэтому охотники возвращались в город не так, как раньше — торжественной колонной с хвастливыми песнями. Нет, они приходили по двое или по трое, менее торжественно, почти тайно.

И такое возвращение породило новую привычку. Ведь если раньше охотники приносили добычу для всех, то теперь они приносили ее своим женщинам и те неизменно спрашивали: «А что ты принес мне?»

Этот вопрос в различных вариантах слышали все мужчины по возвращении домой. Женщины встречали их на мосту, притащив с собой всех детишек. Они терпеливо ждали своих мужей, ожидая мяса и шкур. А в это время дети забавлялись тем, что швыряли камни в гусей и уток.

Мясо было необходимостью — это была пища, жизнь. И плох был охотник, который возвращался без добычи.

Но радость в сердца женщин вселяла теперь другая добыча — шкуры, великолепные шкуры хоксни. Никогда раньше в своей бедной жизни женщины не думали о том, чтобы красиво одеваться. И теперь впервые они получили возможность менять одежду.

Никогда раньше у женщины не возникало таких желаний. Им было не до того. И никогда раньше охотнику не приходилось убивать животных не ради пищи. А теперь каждая женщина желала иметь шкуру хоксни, чтобы одеться. И желательно не одну.

Они щеголяли друг перед другом в прекрасных шкурах. В голубых, аквамариновых, вишневых. Уже появилась мода на определенный цвет. И женщины шантажировали своих мужчин разными способами. Они красили губы, они причесывались, чтобы соблазнить мужчину. Они даже стали умываться!

Хорошо выделанная шкура хоксни могла даже самую невзрачную женщину сделать элегантной. Но из нее еще нужно было сшить одежду. И в Олдорандо появилось новое ремесло — портной. Наступило то, что должно было произойти: в наступившем тепле многочисленные цветы украсили угрюмую землю и теперь женщины, как цветы, стали украшать угрюмый город. Они разоделись в одежды таких ярких цветов, о которых их матери даже не имели понятия.

А вскоре и мужчины сбросили с себя старые тяжелые дурно пахнущие меха и оделись в шкуры хоксни.

Атмосфера все сгущалась, ветер стих, от райбаралов поднимался густой пар.

Олдорандо замер в ожидании бури. Охотников не было в городе. Шей Тал сидела в своей комнате одна и что-то писала. Она уже не заботилась о своей одежде и на ней была все та же старая шкура, плохо выделанная и дурно сшитая.

В ее мозгу все еще звучали скрипучие голоса призраков. Она все еще мечтала о совершенстве и хотела отправиться в путешествие.

Когда Амин Лим и Ври поднялись к ней в комнату, Шей Тал резко взглянула на них:

— Ври, что ты думаешь о шаре как модели мира?

— Это не лишено смысла. Шар вертится вокруг своей оси. Скорее всего, это так и есть.

— Диск? Колесо? Ведь мы всегда верили, что первородный камень покоится на диске.

— Многое из того, во что мы верили, оказалось неправдой. Ты сама учила нас этому. Я уверена, что наш мир вращается вокруг солнц.

Шей Тал осталась на месте, рассматривая женщин, своих учениц. Обе они уже сбросили старые шкуры и оделись в прекрасные шкуры хоксни. Яркие полосы струились по телу Ври. Уши животных украшали плечи женщин. Несмотря на то, что Аоз Рун ограничил выдачу пищи и шкур академии, Датка преподнес драгоценную шкуру Ври. Теперь Ври была уверена в себе, излучала твердость духа.

Внезапно Шей Тал взорвалась яростью:

— Вы, глупые потаскухи! Вы предали меня! И не притворяйтесь, что это не так. Я знаю, что скрывается под вашей покорностью. Посмотрите, как вы разоделись! С таким мировоззрением мы никуда дальше не пойдем. Обстоятельства складываются так, что перед нами встают все новые сложности. Я должна идти в Сиборнал, чтобы найти там колесо, о котором говорили призраки. Может именно там находится подлинная свобода, чистая истина. А здесь только невежество и плотские страсти… Куда вы обе катитесь?

Амин Лим вскинула руки вверх, демонстрируя свою невиновность.

Она вообще была полная девушка, а сейчас была просто совсем располневшей, так как мужчина впрыснул ей свое семя. Она всем своим видом буквально молила Шей Тал о прощении и облегченно вздохнула, когда, выходя с Ври из комнаты, она заметила огонек прощения в глазах учителя.

Когда они спускались по грязной лестнице, Ври сказала:

— Она снова сегодня не в духе. Это с нею случается теперь регулярно. Бедняжка, что-то действительно гнетет ее.

— Где источник, о котором ты говорила? Я не могу идти далеко в своем положении.

— Тебе он понравится. Он сразу же за северным полем. И мы пойдем медленно. Думаю, что Ойра уже там.

Воздух сгустился настолько, что уже не мог переносить аромат цветов. Изменились даже краски. Трава казалась слишком зеленой, гуси неестественно белыми.

Они прошли сквозь рощу райбаралов. Эти деревья были приспособлены к жизни в морозном климате, и сейчас они являли собою странный контраст с новой жизнью, брызжущей вокруг.

— Даже райбаралы изменились, — заметила Ври. — Интересно, сколько времени они будут выпускать пар?

Амин Лим не знала этого, да и не интересовалась.

Ври и Ойра нашли новый теплый источник и хранили его в тайне от всех. Он находился в узкой долине и был надежно упрятан от глаз людей. К нему и вела Ври Амин Лим.

Когда они пробрались сквозь заросли и вышли на открытое место, то увидели человеческую фигурку возле источника. Амин Лим вскрикнула и прикрыла рот рукой.

Ойра стояла на берегу. Она была совсем голая. Ее влажная кожа блестела, капельки воды сверкали на маленьких грудях. Без всякого смущения она повернулась и помахала подругам. На траве лежала брошенная шкура хоксни.

— Идите сюда! Где вы пропадаете? Вода сегодня восхитительная!

Амин Лим осталась на месте, как прикованная, все еще закрывая рот рукой. Она еще никогда не видела обнаженного тела.

— Все нормально, — улыбнулась Ври, глядя на подругу. — В воде так хорошо. Я тоже разденусь. Смотри — если осмелишься.

Она подбежала к Ойре и стала сбрасывать с себя все. Да, шкуры хоксни произвели целую революцию в сознании женщин: они были предназначены для того, чтобы шить одежду, которую нужно было одевать и сбрасывать в нужный момент. Вскоре обнаженная Ври стояла рядом с Ойрой. Ее тонкая фигура контрастировала с плотным крепко сбитым телом Ойры, но обе они были красивы. Девушки весело рассмеялись.

— Иди сюда, Амин Лим, не стесняйся! Купание будет полезно твоему ребенку.

Ойра и Ври вместе прыгнули в воду, весело хохоча.

Амин Лим стояла на месте, скованная ужасом.

Они устроили себе большой праздник. Много пили, ели мясо, заедая его фруктами. Лица их все еще лоснились от жира.

Охотники все растолстели. Пищи было в изобилии. Хоксни можно было убивать, не бегая за ними. Животные все еще подходили близко к людям, несмотря на то, что в лагере нередко лежали трупы их собратьев.

Все еще одетый в свою старую черную шкуру, Аоз Рун в отдалении разговаривал с надсмотрщиком рабов Гойя Хином. Немного спустя тот повернулся и направился в сторону Олдорандо. Его широкая спина была еще долго видна.

Аоз Рун присоединился к компании. Он схватил огромную ногу, разломал ее о камень и улегся в траву с нею. Курд, его собака, начал подлизываться к нему, пока охотник не бросил один кусок в кусты, чтобы пес не мешал ему есть.

Он дружелюбно толкнул Датку ногой.

— Вот это жизнь, дружище. Живи легче, ешь побольше, пока снова не пришли холода. Клянусь первородным камнем, я не забуду это время до самой смерти.

— Чудесно, — отозвался Датка. И это было все. Он уже кончил есть и сейчас сидел, обхватив колени руками и наблюдая за стадом хоксни, которое неслось куда-то.

— Черт побери, ты все время молчишь, — воскликнул Аоз Рун добродушно, разрывая мясо своими крепкими зубами. — Поговори со мной.

Датка повернул голову к Аоз Руну:

— О чем ты говорил с Гойя Хином только что?

Губы Аоз Руна сжались.

— Это только наше дело.

— Значит, ты тоже не отвечаешь. — Датка отвернулся и стал смотреть на хоксни, которые были видны на горизонте.

Наконец, как бы почувствовав жесткий взгляд Аоз Руна своими лопатками, он сказал:

— Я думаю.

Аоз Рун швырнул обглоданную кость собаке и улегся навзничь в траву:

— Хорошо. Но неужели ты так и проведешь свою жизнь в размышлениях? О чем же ты думаешь?

— Как поймать живого хоксни.

— Ха! Зачем это тебе? Какая польза?

— Я думаю о пользе не больше, чем думал ты, когда позвал Нахкри на крышу башни.

Опустилась тяжелая тишина. Аоз Рун не сказал ни слова. Вдали послышались раскаты грома. Элин Тал принес еще бителя. Аоз Рун сердито крикнул, обращаясь ко всем:

— Где Лэйнтал Эй? Опять где-то бродит. Почему он не с нами? Вы все стали слишком ленивы и непослушны. Некоторым из вас скоро придется удивиться.

Он встал и тяжело пошел прочь. В почтительном отдалении от него бежала его собака.

Лэйнтал Эй не изучал хоксни, как его молчаливый друг. Он был занят другим.

С той ночи, четыре года назад, когда он стал свидетелем убийства Нахкри, он не находил покоя. Он должен был бы ненавидеть Аоз Руна за убийство, но он понимал, как мучается сам лорд Эмбруддока.

— Я думаю, что он считает себя под заклятием, — однажды сказала Ойра Лэйнталу Эй.

— Но ему многое можно простить за строительство моста, — ответил Лэйнтал Эй. Однако он сам ощущал вину за то, что был замешан в убийстве.

Связь между ним и прекрасной Ойрой все время усиливалась, но внезапно нарушилась в ту ночь, когда Лэйнтал Эй выпил слишком много рателя. С той поры он был с нею очень почтителен.

Кроме того, его мучила еще одна мысль:

— Если я хочу править Олдорандо, как это положено мне по праву наследования, я должен убить отца девушки, которую я люблю. Но это невозможно.

Без сомнения Ойра тоже понимала его дилемму. И она уже окончательно считала, что она принадлежит ему и только ему. Он должен был бы драться до смерти с любым мужчиной, который бы предъявил на нее свои права.

Его дикие инстинкты, врожденное чувство западни позволили видеть ему так же ясно, как и Шей Тал, что Олдорандо сейчас уязвим для атаки. Мягкая погода расслабила всех. Часовые спали на постах.

Он поднял этот вопрос перед Аоз Руном, который дал ему вполне разумный ответ.

Аоз Рун сказал, что сейчас никто, ни враги, ни друзья, не ездят далеко. Сейчас нет снега, по которому было легко передвигаться куда угодно. Сейчас все заросло деревьями и густым кустарником, через который трудно пробираться. Время набегов прошло.

А кроме того, добавил он, с тех пор, как Шей Тал совершила чудо в Рыбьем Озере, фагоры тоже прекратили набеги. Сейчас город в большей безопасности, чем когда-либо. И он протянул Лэйнталу Эй кружку с бителем.

Лэйнтал Эй не удовлетворился ответом. Дядя Нахкри тоже чувствовал себя в безопасности вплоть до того часа, как упал с башни. Всего две минуты понадобилось для того, чтобы он улегся внизу со сломанной шеей.

Когда охотники в это утро поехали в долину, Лэйнтал Эй сопровождал их только до моста. Затем он повернул назад, решив осмотреть деревню, чтобы понять, что же нужно сделать для ее защиты.

Когда он обошел деревню, первое, что бросилось ему в глаза, это пар над рекой Вораль. Стена пара находилась как раз на средней линии реки и, казалось, следует за ее течением, хотя на самом деле пар оставался на месте. Что это означает, Лэйнтал Эй не знал, но ему стало неспокойно.

Атмосфера сгущалась. Лэйнтал Эй осмотрел то, что некогда было башнями, а сейчас зарастало кустами и травой. Аоз Рун был прав в одном отношении: действительно — разросшиеся кусты были труднопроходимы.

И все же тревога не покидала его. Он видел, как кайдавы фагоров легко перепрыгивают все препятствия, проникая в самое сердце укреплений. Он видел, как охотники, нагруженные шкурами хоксни, возвращаются, спешат домой. Головы их тяжелы от выпитого бителя. И они еще успевают увидеть свои горящие дома, своих жен и детей, убитых фагорами, прежде чем сами погибнут под копытами кайдавов. Вот какие мысли формировались в его мозгу.

Он пробрался через колючие кусты.

Как ездят фагоры! Что может быть более чудесным, чем скакать на кайдаве, управлять им? Однако, как утверждают легенды, эти животные подчиняются только фагорам. Во всяком случае, никто из людей не ездил на кайдаве. Люди всегда ходят пешком… Но человек верхом на кайдаве будет равен по силе фагору.

Из этих кустов он мог видеть северные ворота, открытые и никем не охраняемые. На верхней перекладине ворот весело чирикали две птицы. Он подумал, есть ли пост у этих ворот, или же часовой просто покинул его? Гнетущая тишина и тяжелый воздух давили на него.

Но вот в поле его зрения показалась чья-то фигура. И сразу же он узнал надсмотрщика рабов Гойю Хина. За ним на веревке шел Мик.

— Тебе понравится твоя работа здесь, — услышал Лэйнтал Эй слова Гойи Хина. Тот остановился и привязал раба к дереву. Ноги фагора были уже в оковах. Гойя похлопал Мика по плечу.

Мик посмотрел на Гойю Хина:

— Мик некоторое время может просидеть здесь на солнце?

— Не просидеть. Простоять. Ты должен стоять, Мик, как тебе приказано, иначе ты знаешь, что будет с тобой. Ты должен делать то, что приказал Аоз Рун, иначе тебя ждут неприятности.

Старый фагор хмыкнул.

— Неприятности всегда вокруг нас. Вы, сыны Фреира, самая большая неприятность.

— Помолчи, а то я спущу с тебя шкуру, — беззлобно сказал Гойя Хин. — Ты будешь стоять здесь и делать то, что тебе приказано.

Он оставил фагора и потихоньку пошел обратно к башням. Мик тут же улегся на землю и скрылся с глаз Лэйнтала Эй.

Все это усилило беспокойство юноши. Он стоял, выжидая, осматриваясь, прислушиваясь. Тишину нарушало только пение птиц, которое всего несколько лет назад он считал чем-то неестественным, пугающим. Немного погодя он пожал плечами и пошел дальше.

Олдорандо остался совсем без защиты. Нет, нужно что-то предпринять, чтобы пробудить в людях чувство опасности. Над вершинами райбаралов клубился пар. Это явление он тоже не мог объяснить и оно внушало ему тревогу. Где-то вдалеке прогремел гром.

Вскоре он подошел к ручью, пробирающемуся между камнями и встал на колени, чтобы вымыть руки. Вода оказалась на удивление теплой. Он осмотрелся. Нет, здесь никогда не было горячего источника.

Земля ощутимо дрогнула. По воде прошла рябь. Птицы с криками поднялись над башнями, затем опустились снова.

Лэйнтал Эй ожидал следующего подземного толчка и в это время поблизости послышался рев Свистуна. Этот звук был знаком ему со дня рождения, но на этот раз ему показалось, что рев был дольше, чем всегда.

Лэйнтал Эй поднялся и пошел дальше вокруг Олдорандо. Продираясь сквозь густые кусты, доходившие ему до пояса, он услышал голоса. Юноша инстинктивно застыл на месте, затем, пригнувшись, стал пробираться вперед. Осторожно он выглянул из-за камня и… Он был готов ко всему, но реальность превзошла его ожидания. Перед ним открылась небольшая уютная долина, в центре которой находился небольшой бассейн. От воды поднимался пар, оседающий каплями влаги на листьях близлежащих кустов. На противоположной стороне бассейна в шкуры хоксни одевались две женщины. Одна из них была беременна. Лэйнтал Эй сразу узнал Амин Лим и Ври. А на ближнем к нему берегу бассейна спиной к нему стояла совершенно голая его обожаемая Ойра.

И когда он узнал ее, он ахнул от восхищения и прижался к камню, пожирая глазами эти прекрасные плечи, волнующий изгиб спины, нежные округлые ягодицы, стройные крепкие ноги. Он не мог дышать — так сильно было его желание.

Беталикс вырвался из-за облака, закрывающего его, и залил все землю золотом. Лучи солнца заиграли на перламутровой коже Ойры, зажгли на ней искры капель воды. Вода стекала по ее телу на камень, на котором стояла девушка. Она была похожа на каменное изваяние наяды, олицетворение души природы. Она стояла в расслабленной позе, слегка расставив ноги. Одной рукой она смахивала с ресниц воду, которая мешала ей видеть подруг, собиравшихся уходить. В Ойре была какая-то беззаботность животного, не чувствующего в данный момент взгляд хищника, но готового в любой момент к бегству.

Ее темные волосы намокли и спадали на нежные девичьи плечи.

С того места, где он был, юноша почти не видел ее лица. До этого он еще никогда не видел обнаженного тела — ни мужского, ни женского. Давние обычаи, первопричиной которых был холод, запрещали смотреть на человеческое тело. Кровь хлынула в голову юноши. Он уткнулся лицом в траву. Жилы на висках вздулись.

Когда он снова поднял голову, то увидел движение округлых ягодиц: это Ойра повернулась, чтобы помахать уходящим подругам. Теперь ему открылся совсем иной вид, который полностью околдовал его. Ойра стояла на берегу бассейна, глядя в его глубину. Теперь он видел ее гладкий плоский живот и чарующий треугольник внизу живота, покрытый нежными слегка вьющимися волосами. А в следующее мгновение она подняла руки и прыгнула в воду.

Он остался один под палящим солнцем, слыша только шум ручья, протекающего поблизости.

И затем она со смехом вынырнула из воды почти рядом с ним. Нежные груди ее блестели от воды.

— Ойра, золотая Ойра! — вырвалось у него.

Он встал.

Девушка стояла перед ним. Под ее нежной кожей на шее билась жилка. Ее темные огромные блестящие глаза были устремлены на него без тени стыда, без тени смущения. Во взгляде ее светилась животная чувственность, порожденная теплом, оживившим всю природу, в том числе и чувства людей. Юноша как будто впервые увидел красоту ее лица, обрамленного темными кудрями, изгиб ее бровей. Она смотрела на него без удивления, без страха, губы ее были полуоткрыты. Она как будто ждала, каково же будет его следующее движение, как он поступит. А затем она медленно опустила руку, прикрыв ею темный треугольник внизу живота. Это движение скорее приглашало его к действию, чем играло защитную роль. Прекрасно понимая, какое она произвела впечатление на юношу, она подсознательно пользовалась этим, возбуждая его.

Над их головами с чириканьем пролетели четыре маленькие птицы.

Лэйнтал Эй сделал несколько шагов вперед и грубо схватил ее руками, глядя ей в глаза и ощущая все ее тело. Затем он страстно прижался губами к ее губам.

Ойра освободилась из его рук, сделала шаг назад, слегка улыбнувшись и облизнув губы. Глаза ее сузились.

— Разденься. Пусть Беталикс посмотрит, как ты сделан, — сказала она.

Голос ее был наполовину насмешливым, наполовину приглашающим. Лэйнтал Эй с яростью рванул тунику, так что затрещали все ремешки и шнурки. Она полетела в кусты. Так же быстро он скинул штаны и отшвырнул их прочь ногою. С торчащим, как кол, членом, он шагнул к девушке.

Однако та увернулась от его простертых рук и слегка подтолкнула его, так что он оказался в бассейне. Теплая вода сомкнулась над ним и он торопливо вынырнул, чтобы вдохнуть воздуха.

Она наклонилась, упершись руками в колени, и смеялась над ним.

— Вымойся, прежде чем хватать меня, грязнуля-охотник!

Он плеснул водой в нее, одновременно и злясь на нее и смеясь.

Когда девушка помогла ему выбраться из воды, она была уже более податлива. Она уже сама льнула к нему. Когда они опустились на колени в траву, рука юноши сразу скользнула по животу девушки и нащупала самые интимные части ее тела. И сразу же он не выдержал напряжения и изверг семя прямо на траву.

— О, дурак, дурак! — выкрикнула она, ударяя его кулаком в грудь. Ее лицо было искажено разочарованием.

— Нет, нет, Ойра! Это ничего! Дай мне еще минутку, пожалуйста! Я люблю тебя, Ойра! Я хочу тебя, очень хочу! Иди ко мне, сейчас все снова будет в порядке.

Но Ойра уже поднялась на ноги. Горечь разочарования не оставляла ее. Несмотря на свои мольбы, Лэйнтал Эй был зол на нее, был зол на себя, на свою внезапную слабость. Он тоже вскочил на ноги.

— Черт бы тебя побрал, зачем ты такая соблазнительная!

Он обхватил ее руками, повернул и толкнул к бассейну. Она вцепилась в его волосы, шипя и царапаясь. Они вместе рухнули в воду.

Лэйнтал Эй обхватил ее под водой руками, а когда она показалась над поверхностью, поцеловал ее, сжимая ее грудь левой рукой. Он закинул на нее ногу и Ойра страстно поцеловала его, глубоко сунув язык в его рот, в то время, как его член раздвигал ее половые губы.

И они еще долго лежали тут, в этом месте, укрытом от всех любопытных взоров, и занимались любовью. Ложем им служил мягкий теплый ил на берегу бассейна, чавкающий под ними, как будто он был полон мелкими живыми существами, тоже занимающимися любовью, чтобы выразить свою радость жизни.

А потом она надела одежду из шкуры хоксни. Темно-голубые и светло-голубые полосы струились сверху вниз, то расширяясь, то сужаясь. Они подчеркивали плавные изгибы прекрасного тела девушки. Раскаты грома слышались уже ближе и чаще.

Лэйнтал Эй лежал, глядя как одевается девушка.

— Я всегда хотел тебя, — сказал он. — Все время. Твое тело — это горячий возбуждающий источник. Ты будешь моей женщиной. Мы будем приходить сюда каждый день.

Ойра не сказала ничего, но стала тихонько напевать.

Вода течет в ручейке,

Утекая прочь, как наши дни…

— Я хочу иметь тебя каждый день, Ойра. И ты ведь тоже хочешь этого?

Она взглянула на него и сказала:

— Да, да, Лэйнтал Эй. Я хочу тебя, но не могу быть твоей женщиной.

Он почувствовал, что земля затряслась под его ногами:

— Что ты имеешь в виду?

После некоторого колебания, она наклонилась к нему. Когда он тут же потянулся к ней, она отпрыгнула, спрятав выпрыгнувшие груди под тунику.

— Я люблю тебя, Лэйнтал Эй, но я не собираюсь стать твоей женщиной.

— Я всегда подозревал, что академия — это только прибежище глупых женщин, вроде Амин Лим. Теперь, когда погода стала хорошей, академия распалась. Только Ври и Шей Тал еще верны ей. И возможно, старый мастер Датнил Скар. Да, я ценю независимость Шей Тал и последую ее примеру. Шей Тал не подчинилась даже моему отцу, хотя страстно хотела его… И я буду такой, как она. Если я стану твоей собственностью, я стану ничем.

Он поднялся с земли и встал на колени.

— Нет, нет, Ойра. Ты будешь всем, всем. Ведь мы ничто друг без друга.

— На несколько недель — да.

— Чего ты ожидаешь?

— Чего я ожидаю… — Она посмотрела на него и вздохнула. Затем она пригладила свои мокрые волосы и отвернулась, глядя на молодой кустарник, на небо, на птиц. — Ты не подумай, что я так высоко ценю себя. Нет, я могу сделать так немного. Но оставшись независимой, как Шей Тал, я могу кое-чего добиться.

— Не говори так. Тебе нужен кто-то, кто будет защищать тебя, Ойра. Шей Тал, Ври — они не счастливы. Шей Тал хочет радости, разве не так? Кроме того, она стара. Я буду ухаживать за тобой и сделаю тебя счастливой. Мне больше ничего и не надо.

Она застегнула тунику на пряжки, которые, к изумлению портного, сделала сама.

— О, Лэйнтал Эй, мне так трудно. Я сама точно не знаю, чего хочу. Мне хотелось бы раствориться в этой воде и уплыть прочь вместе с нею. Я… я люблю тебя, правда, по своему. Слушай, давай договоримся.

Она прекратила возиться с одеждой и посмотрела прямо ему в глаза.

— Сделай что-нибудь великое и удивительное. Что-то грандиозное. Ты понимаешь меня, Лэйнтал Эй? Грандиозное. И тогда я твоя. Я сделаю все, что ты пожелаешь.

Он поднялся и отошел в сторону, рассматривая ее.

— Что-то великое? О чем ты? Клянусь первородным камнем, ты странная девушка, Ойра.

Она снова пригладила волосы.

— Если я скажу тебе, то это уже не будет великим. Неужели ты не понимаешь этого? К тому же я и сама точно не знаю…

Он стоял неподвижно. Лицо его ожесточилось.

— Я сказал тебе, что люблю тебя, а ты издеваешься надо мною?

— Ты сказал мне правду, надеюсь. Я тоже не солгала тебе. Но я не хотела обидеть тебя. Ты ведь только что спустил в меня свое семя… Этого я никому бы не позволила, кроме тебя. Но я правда не знаю, что можно сделать, чтобы стать великим. Сделай что-нибудь, Лэйнтал Эй. Я прошу тебя, сделай что-нибудь, пока мы еще не состарились и можем наслаждаться друг другом.

— Убить фагоров?

Она расхохоталась, грубо, язвительно, сузив глаза. В этот момент она была удивительно похожа на Аоз Руна.

— Это все, что ты можешь придумать? Убей хоть миллион.

Он стоял в замешательстве.

— Значит, ты считаешь, что стоишь миллион фагоров?

Ойра с трудом удержалась от улыбки.

— Разве ты не понимаешь, что это не для меня. Это только для тебя. Тебе нужно стать великим ради тебя самого. Мы живем в мире, который, как сказала Шей Тал, только старый задний двор. Так хотя бы прославь его, сделай его легендарным.

Земля снова задрожала.

— Черт побери, — сказал он. — Земля действительно трясется.

Они стояли, слегка оглушенные, выбитые из своего спора. Бронзовый свет распространялся с небес. Облака были похожи на пурпурные сердца с золотыми краями. Жара становилась невыносимой. Они стояли в гнетущей тишине, повернувшись спиной друг к другу.

Снова раздался странный звук и они оба повернулись к бассейну, на поверхности которого возникали и лопались желтые пузыри. Пузыри всплывали снизу и лопались, распространяя запах тухлых яиц. Пузырей становилось все больше и вот уже поверхность бассейна покрылась черным туманом.

Вскоре из бассейна вырвался фонтан жидкой грязи, забрызгавшей все вокруг — листья, траву. Юноша и девушка в страхе кинулись прочь. Она — в одежде цвета летнего неба.

Через минуту после их побега весь бассейн стал лужей черной маслянистой жидкости.

Они не успели добежать до Олдорандо, как небеса разверзлись и хлынул дождь. Они оба мгновенно промокли до нитки.

Они вбежали в большую башню и услышали наверху голоса, громче которых был голос Аоз Руна. Он уже вернулся со своими друзьями: Тант Эйном, Фаралин Фердом и Элин Талом — воинами, охотниками. С ними были их женщины, восторженно восклицающие над новыми шкурами хоксни, и Дол Сакиль, которая сидела возле окна, невзирая на хлещущий дождь. Кроме того, в комнате был и Райнил Лайан в сухой одежде. Он поглаживал свою бороду и нервно посматривал по сторонам. Он не говорил ни слова и к нему никто не обращался.

Аоз Рун бросил на свою дочь только один взгляд и тут же закричал Лэйнталу Эй:

— Опять ты опаздываешь!

— Прошу прощения. Я осматривал укрепления и…

Аоз Рун расхохотался и посмотрел на своих сторонников:

— Если он пришел в дом в таком состоянии, а одежда Ойры в беспорядке, то я знаю наверняка, что он осматривал нечто другое, чем укрепления. Не лги мне, сопляк.

Все рассмеялись. Лэйнтал Эй покраснел.

— Я не лгу. Я действительно осматривал укрепления, вернее, выявлял то, чего у нас не хватает. Нет часовых, нет охраны. Пока мы, охотники, валяемся на траве в долине и устраиваем пьянки, Олдорандо может захватить один вооруженный борлиенец. Мы ведем слишком беззаботную жизнь и ты показываешь дурной пример.

Он почувствовал, что Ойра положила руку ему на локоть, успокаивая его.

— Сейчас он совсем редко бывает здесь, — пожаловалась Дол, но ее никто не слушал.

Аоз Рун повернулся к товарищам:

— Видите, что мне приходится терпеть от моих так называемых лейтенантов. Олдорандо сейчас защищен густой непроходимой растительностью и она становится гуще с каждым днем. Ты стараешься во всех вселить тревогу, Лэйнтал Эй.

— Наоборот. Я стараюсь сделать так, чтобы не было оснований для тревоги.

Аоз Рун подошел и встал перед ним. Огромный, в черной шкуре, он буквально возвышался горой над юношей.

— Тогда веди себя смирнее. И не учи меня.

Сквозь шум дождя на улице послышались крики. Дол выглянула в окно и сказала, что кому-то плохо. Ойра подбежала к ней.

— Назад! — крикнул Аоз Рун. Однако три пожилые женщины тоже подошли к окну. В комнате стало еще темнее.

— Пойдем, посмотрим, что случилось, — сказал Тант Эйн. Он, а за ним Фаралин Ферд и Элин Тал стали спускаться вниз. Райнил Лайан остался в тени. Аоз Рун сначала хотел остановить их, затем замер в нерешительности посреди комнаты. Его видел только Лэйнтал Эй.

Юноша шагнул вперед:

— Я не выдержал, когда ты назвал меня лжецом. Однако ты должен знать, что мы несем ответственность за охрану Олдорандо.

Аоз Рун прикусил губу и не слушал его.

— Ты почерпнул эти мысли от сумасшедшей Шей Тал? — проговорил он, но было видно, что он прислушивается к крикам с улицы. Вскоре послышались и голоса мужчин. Женщины у окна оживленно переговаривались между собою.

— Идите прочь! — крикнул Аоз Рун, отталкивая Дол от окна. Курд, его огромная собака, поднял лай.

Дождь барабанил по крыше. Фигуры внизу башни казались серыми из-за водяной пыли. Два охотника подняли с земли чье-то тело, а Фаралин Ферд обхватил двух пожилых женщин и повлек их под крышу. Эти женщины были настолько охвачены горем, что они не обращали внимания, что уже совершенно промокли под дождем. Они воздевали головы к небу и вода лилась им прямо в открытые рты. Это были женщина Датнил Скара и старая вдова, тетка Фаралина Ферда.

Женщины тащили тело от северных ворот и все вымазались в грязи. Когда охотники подняли тело, всем стало видно лицо, покрытое грязью и засохшей кровью. Когда охотники понесли его, голова трупа закинулась назад. Горло трупа было перекушено кем-то.

Дол закричала и забилась. Аоз Рун перегнулся через подоконник и крикнул охотникам:

— Не тащите его в башню.

Однако охотники не подчинились ему. Они направились к ближайшему убежищу. Вода заливала их, жидкая грязь хлюпала под ногами.

Аоз Рун выругался и выбежал из комнаты, устремясь вниз по лестнице. Захваченный этой драмой, Лэйнтал Эй бросился за ним. А следом — Ойра, Дол и остальные женщины. Райнил Лайан медленно пошел за ними.

Охотники и старухи притащили тело в башню и положили на пол. Мужчины отошли в сторону, вытирая мокрые лица руками. Возле трупа немедленно образовалась лужа, в которой плавали солома и щепки. Старухи уткнулись лицами друг другу в плечи и безутешно рыдали. Хотя лицо трупа было покрыто кровью, можно было безошибочно узнать, кто это. Мастер Датнил Скар лежал мертвый перед людьми.

Жена Тант Эйна не выдержала и разразилась рыданиями, перешедшими в непрерывный вопль.

Никто не мог сомневаться в том, кто нанес эту смертельную рану. Все узнали укус фагора. Этот жуткий обычай казни, который существовал в Панновале, ввел здесь еще Юлий Великий, хотя нужда в таком наказании возникала крайне редко.

Где-то снаружи, в шуме дождя, ждал Вутра. Вутра, вечно воюющий. Лэйнтал Эй вспомнил о том, что говорила Шей Тал: Вутра — фагор. Может он действительно бог, бог-фагор. Лэйнтал Эй вспомнил, как он сегодня видел Гойю Хина, ведущего Мика к северным воротам. У него уже не было сомнения, кто виновник этой ужасной смерти. У Шей Тал появятся новые причины для скорби.

Он посмотрел на искаженные горем лица вокруг него, на спокойное лицо Райнила Лайана — и набрался мужества. Он громко выкрикнул:

— Аоз Рун, я считаю тебя убийцей этого старика.

Все глаза обратились на лорда Эмбруддока, который стоял, прижавшись спиной к стене. Лицо его было бледным. Он хрипло сказал:

— Не вздумай выступать против меня, Лэйнтал Эй! Еще одно слово и я ударю тебя.

Но Лэйнтал Эй не мог остановиться. Полный ярости, он выкрикнул:

— Это еще один твой удар против знания! Против Шей Тал!

Все вокруг зашептались. Аоз Рун сказал:

— Это справедливо. У меня есть информация, что старик позволил непосвященным взглянуть в тайную книгу гильдии. Это запрещено. И наказание за это — смерть.

— Справедливо? Разве это справедливо? Это больше похоже на убийство. Это очень похоже на убийство…

Нападение Аоз Руна было неожиданным, но ярость юноши помогла ему нанести удар, а затем его поразило как будто громом. В глазах у него потемнело, он полетел в угол и последнее, что услышал он прежде, чем потерять сознание, это крик Ойры. Затем он немного пришел в себя и услышал крики, топот ног, почувствовал удары по ребрам. Он закрыл рукой голову, чтобы ее не разбили о стену. А затем его выбросили на улицу, под дождь, и раскат грома потряс землю.

Он лежал в грязи, дождь барабанил по его лицу и он понял, что он уже не лейтенант Аоз Руна. С этого времени он изгой и ему остается только одно — уйти из города.

Дождь продолжался. Плотные тучи неслись над континентом. Грозные явления природы отодвинули в сторону все дела в Олдорандо.

Огромная армия молодого кзана Хрл-Брахл Ипрта была вынуждена прекратить свое движение и искать убежища в восточных горах.

Фагоры тоже ощущали сотрясения земли. Они были вызваны теми же причинами, что и землетрясения в Олдорандо. Далеко на севере земля испытывала громадные сейсмические давления. А когда огромные толщи льда были расплавлены горячим солнцем, грандиозные силы земли стали вырываться наружу. Земля затряслась, стала вздыбливаться.

К этому времени океан, окружающий континент, очистился ото льда на большой территории, простирающейся от экватора до тридцать пятого градуса широты к северу и югу. Циркуляция океанских вод создавала тайфуны, цунами, которые опустошали прибрежные области континентов по всей планете. Эти наводнения в сочетании с вулканической деятельностью изменяли ландшафт планеты, лицо мира.

Все эти глобальные явления изучались с Земной Станции Наблюдения, которую Ври называла Кайдав. Данные передавались на далекую Землю. Ни одна планета Галактики не наблюдалась столь интенсивно, как Геликония.

Подсчитывались стада йелков и бийелков, обитающих на северных долинах Кампанилата. Их пастбища угрожающе уменьшались.

Кайдавы же, напротив, увеличивались в числе, так как пищи для них становилось все больше.

На тропическом континенте жило два вида фагоров, оседлые — без кайдавов, и кочевые группы с кайдавами. Причем кочевали они не только потому, что могли передвигаться на кайдавах, но и потому, что было необходимо искать пастбища для них. Армия молодого кзана состояла из кочевых воинственных племен. Их поход был частью великой миграции, которая будет длиться десятилетия с востока континента на запад.

Землетрясение сбросило лавины с ледника Кхриггт, которые образовали новые долины, и по ним потекла новая река, образованная тающими льдами ледника. Эта река текла на запад.

Новая река вскоре слила свои воды с рекой Такиссой и направила свои воды на юг, в море Иглз. Воды реки очень долго были черными, так как несли в себе многие тонны горной породы, раздробленной в пыль.

Эта река заставила отдельные отряды из армии кзана направиться прямиком к Олдорандо вместо того чтобы идти на восток. И их предназначением было последнее свидание с Аоз Руном. Хотя эта задержка во времени имела малое значение для самих фагоров, она вызовет изменение социальной истории этого сектора.

На Авернусе были люди, изучающие социальную структуру Геликонии. Но были и те, кто считал свою науку самой нужной — гелиографы. Ведь прежде всего приходит свет.

Звезда B — Беталикс — относилась к классу звезд со спектральным составом G4. Она была немного меньше Солнца, а температура фотосферы 5600 градусов по Кельвину — 0.8 температуры Солнца. Ему было уже пять миллиардов лет.

Более удаленная звезда — Фреир, — вокруг которой вращался Беталикс, была белым супергигантом класса A. Радиус его был в сорок пять раз больше солнечного, масса в 14.8 раза больше солнечной, температура поверхности — 11000 градусов — почти в два раза выше солнечной.

Хотя звезда B была под постоянным наблюдением, к звезде A было приковано больше внимания, особенно теперь, когда Авернус приближался к супергиганту.

Фреиру было 10-11 миллиардов лет. Он оторвался от звездного скопления и теперь приближался к старости.

Интенсивность его излучения была громадной, хотя он никогда не был так близко к Геликонии. Да, фагоры должны были бояться его — а Ври и остальные люди радовались ему.

Ври стояла одна на вершине башни рядом с телескопом. Она ждала. Она наблюдала. Она ощущала, как ее личные чувства, жизнь, изливается подобно реке в необозримое небо. За ее неподвижностью, пассивностью было несформулированное в слова ожидание чего-то большого, каких-то перспектив, которые были недоступны несовершенной человеческой натуре.

Когда на планету опустилась темнота, она взглянула на звезды — облачность расступилась в достаточной степени, чтобы видеть чистое небо и звезды на нем.

Теперь Олдорандо был окружен зелеными массивами лесов, разрастающихся с каждым днем, как будто природа задалась целью похоронить город в буйной растительности. Некоторые из башен были уже еле видны из-за высоких деревьев.

Ври заметила в небе большую белую птицу, парившую над землей. Она восхитилась тем, что птица летит без всяких видимых усилий.

Издали донеслось пение мужчин. Охотники возвращались с охоты со шкурами хоксни и Аоз Рун намеревался устроить празднество.

Это было празднество в честь новых лейтенантов — Тант Эйна, Фаралина Ферда и Элин Тала, заменивших Датку и Лэйнтала Эй, которые были смещены и отосланы прочь.

Ври попыталась остаться равнодушной, но мысли ее постоянно возвращались к одному — к ее несбывшейся надежде — Датке. Однако в нем она не могла найти взаимопонимания. Ее настроение было созвучно опускающемуся вечеру. Беталикс уже скрылся за горизонтом, другое светило скоро последует за ним. Это было время, когда люди и животные готовятся к царствованию ночи. Это было время, когда люди готовят свечи к наступлению темноты или ложатся спать до света.

Отсюда Ври видела людей Олдорандо, возвращающихся домой. Среди них была и тощая сгорбленная фигура Шей Тал.

Она вернулась в башню вместе с Амин Лим, усталая и изможденная. Со времени убийства мастера Датнила она стала еще более одинокой. Проклятие молчания опустилось на нее. Она попыталась последовать совету мастера — проникнуть в пирамиду короля Денниса. Но несмотря на помощь рабов это ей не удалось. Люди, которые приходили посмотреть на работу, тайно или открыто издевались над нею, над тщетностью ее попыток. И с каждым взмахом лопаты лицо Шей Тал становилось все угрюмее.

Движимая жалостью и собственным одиночеством, Ври решила поговорить с Шей Тал. Колдунья осталась единственной среди женщин Олдорандо, которая все еще оставалась в старой одежде, висящей бесформенным балахоном на ее тощей фигуре. Все остальные уже ходили в хоксни.

Пораженная несчастным видом старой женщины, Ври решила дать ей совет.

— Ты сама делаешь себя несчастной, Шей Тал. В земле находится только мрак и давнее прошлое. Не стремись туда.

Шей Тал с неожиданным юмором ответила:

— Каждый находит счастье там, где ищет.

— Все твои мысли направлены вниз, под землю, — продолжала Ври. Она показала на окно. — Видишь эту белую птицу в небе. Неужели тебе не хочется парить, как она? Неужели она не возвышает твой дух? Как мне хотелось бы подняться в небо и лететь к звездам!

К удивлению Ври, Шей Тал встала и подошла к окну, чтобы посмотреть на птицу. Затем она повернулась, откинула волосы со лба и спокойно сказала:

— Ты знаешь, что это за птица?

— Знаю. И что из того?

В комнате стали сгущаться тени.

— Ты помнишь Рыбье Озеро и другие встречи с фагорами? Это же птица фагоров.

Она говорила спокойно, назидательным тоном. Ври испугалась, поняв, насколько она была поглощена своими размышлениями, что даже не обратила внимания на столь очевидный факт. Она закрыла рукой рот, переводя глаза с Шей Тал на Амин Лим и обратно.

— Снова нападение фагоров? Что же нам делать?

— Мы с лордом Эмбруддока не разговариваем друг с другом. Ври, ты должна пойти к нему и сказать, что враг у ворот, пока он пьянствует со своими приближенными. Скажи ему, что лично я не приму участия в битве, как это было когда-то. Иди и скажи ему.

Ври поспешила к Аоз Руну. Дождь начался снова. Подходя к башне, Ври услышала пение. Аоз Рун с дружками расположились в нижней комнате башни. Лица их лоснились от жира, на столе стояли сосуды с бителем. Жареный гусь был гвоздем обеда. От него исходил такой запах, что у Ври потекли слюнки. За столом, кроме Аоз Руна, сидели три новых лейтенанта с женами, новый мастер гильдии Райнил Лайан, Дол и Ойра. Последние двое обрадовались появлению Ври. Ври уже знала — Рол Сакиль гордо объявила об этом — Дол носила в своем чреве ребенка от Аоз Руна.

На столе уже горели свечи. В углах комнаты было темно и там собрались собаки. Запахи пищи смешались с запахами собачьих испражнений.

Мужчины были потные, раскрасневшиеся, хотя в комнате было довольно прохладно. По грязным стенам бежали струйки воды, с углов свисала паутина. Ври окинула это все одним взглядом, затем подошла к Аоз Руну и передала ему новости.

Хотя Аоз Рун был пьян, он сразу же вскочил на ноги. Его пес яростно залаял. Дол пнула его ногой, чтобы он замолчал. Собутыльники Аоз Руна недоуменно переглядывались, силясь понять что-либо.

Аоз Рун обошел вокруг стола, похлопывая всех по плечам.

— Тант Эйн, предупреди всех и верни охотников. Черт побери, почему у нас давно нет охраны? Поставь часовых на башни, пусть следят днем и ночью. Фаралин Ферд, займешься женщинами и детьми. Запри их всех в женской башне. Дол, Ойра, вы двое останетесь здесь. Элин Тал, у тебя громкий голос — ты будешь находиться на башне и передавать все донесения часовых.

— Райнил Лайан, ты будешь отвечать за людей из гильдий. Подготовь их.

Отдав распоряжения, он приказал приступить к выполнению, а сам стал нервно расхаживать по комнате. Затем он повернулся к Ври:

— Хорошо, женщина. Я хочу сам посмотреть на свою землю. Ваша башня самая северная. Я посмотрю оттуда. Идем. Хотя будем надеяться, что это ложная тревога.

Он быстро пошел к двери, собака бросилась за ним. Бросив последний взгляд на жареного гуся, Ври пошла за Аоз Руном. Весь город уже был наполнен криками, беготней. Дождь продолжал лить. Растительность с благодарностью принимала живительную влагу.

Ойра побежала за Аоз Руном, счастливо улыбаясь, несмотря на грозное известие. Ее серо-голубая одежда из шкуры хоксни струилась вокруг ее стройного тела.

— Мне не часто приходится видеть тебя таким озабоченным и неподготовленным, отец.

Он бросил на нее угрюмый взгляд. Ойра ощутила, насколько состарился он.

Возле башни Ври он жестом приказал дочери остаться, а сам бегом бросился наверх. Шей Тал вышла из своей комнаты, но он прошел мимо, лишь кивком поздоровавшись с нею. Она последовала за ним по лестнице, вдыхая его запах.

Аоз Рун встал возле парапета, обозревая погружающиеся в темноту окрестности. Фреир уже садился, свет его отражался от облаков в западной стороне неба. Птица все еще кружила в воздухе. Однако в той стороне не было видно никакого движения.

Шей Тал, стоя сзади, сказала:

— Пока видна только одна птица.

Он не ответил.

— И возможно фагоров нет за нею.

Не повернувшись, и не изменив своего положения, он заметил:

— Как все изменилось с того времени, как мы были детьми.

— Да. Иногда мне кажется, что это колдовство.

Когда он повернулся, на его лице явственно виднелась печаль. Он старался из всех сил скрыть ее.

— Видимо все же есть опасность. Идем и посмотрим, если хочешь.

Он решительно пошел вниз, как бы уже сожалея о своем приглашении. Курд, его собака, жалась к его ногам. Они спустились вниз, где их ждали остальные.

Вызванный криками, появился Лэйнтал Эй с копьем в руке.

Он и Аоз Рун посмотрели друг на друга. Оба не проговорили ни слова. Затем Аоз Рун вытащил меч и пошел туда, где в небе кружила белая птица.

Им пришлось пробираться сквозь густые кусты, которые сбрасывали на них накопленную воду. Женщинам пришлось хуже всего, так как они шли за мужчинами и вся вода доставалась им.

Они свернули в рощу молодых деревьев, стволы у которых были еще тоньше человеческой руки. Здесь стояла старая башня, два верхних этажа которой уже обрушились. Ее вплотную обступили заросли. А за ней, на камне, они увидели фагора верхом на кайдаве.

Над их головами кружила птица, издавая хриплые предупреждающие звуки.

Люди остановились. Женщины инстинктивно сбились в кучу, собака с рычанием прижалась к земле.

Фагор сидел на кайдаве, положив руки на луку седла. Его копье было за спиной. Фагор не был готов к встрече с врагом. Глаза фагора расширились, уши встрепенулись. Это было его единственное движение.

Дождь намочил шкуру фагора и она свисала мокрыми клочьями. Капля воды повисла на кончике рога. Кайдав тоже стоял неподвижно и только крутил головой со страшными рогами. Было видно, что он проделал тяжелый путь, так как под его кожей вырисовывались ребра, а из многочисленных царапин сочилась желтая кровь.

И вдруг внезапно все изменилось, пришло в движение. Шей Тал выскочила вперед и встала перед кайдавом. Она подняла правую руку в повелительном жесте. Фагор не шевельнулся. Но он не превратился в лед.

— Отойди, Шей Тал, — крикнула Ври, видя, что магия не сработала.

Но Шей Тал, как зачарованная, двинулась вперед, устремив свой взор на страшного врага. Спускались сумерки, тени сгущались. Это давало преимущество фагору, который прекрасно видел в темноте.

Шей Тал шаг за шагом двигалась вперед, не сводя глаз с фагора. Неподвижность чудовища была коварной. Подойдя еще ближе, Шей Тал поняла, что это самка. Тяжелые отвислые коричневые груди виднелись под свалявшейся шерстью.

— Назад, Шей Тал! — крикнул Аоз Рун. Он бросился вперед, держа наготове меч.

Наконец самка фагора двинулась. Она подняла оружие с кривым лезвием и пришпорила кайдава.

Тот ринулся вперед с необычайной скоростью. Он несся по узкой тропе, выставив острые рога. Женщины с криками нырнули в густой кустарник. Собака с лаем пыталась ухватить кайдава сбоку.

Самка фагора пригнулась в седле и попыталась поразить Аоз Руна. Тот отпрянул и почувствовал, как смертоносное оружие просвистело возле его носа. Лэйнтал Эй упер свою копье в землю, направив его в грудь кайдава, и присел, готовясь к отражению атаки.

Однако Аоз Рун ухватился за кожаный ремень поводьев и вспрыгнул на кайдава позади седока.

Сначала казалось, что он упадет с животного. Однако он перехватил левой рукой горло самки и удержался за ней, оставаясь вне досягаемости ее рогов.

Самка попыталась ударить его головой, тяжелой, как дубина. Одного удара было бы достаточно, чтобы оглушить человека. Но Аоз Рун крепко держал ее за горло.

Кайдав остановился так же мгновенно, как ринулся вперед. Он остановился всего в нескольких дюймах от копья Лэйнтала Эй. Он бешено крутил головой, стараясь достать неугомонного пса рогами. И тут Аоз Рун нанес удар мечом изо всех сил. Меч вонзился между ребрами самки.

Она резко выпрямилась и пронзительно вскрикнула. Ее кривой меч упал в кусты. Кайдав внезапно сел на задние ноги и самка вместе с Аоз Руном упали на землю. Аоз Рун чудом сумел откатиться в сторону, а самка всей тяжестью упала на топкую землю.

В небе появилась белая птица. Она пронзительно кричала, видимо намереваясь защищать свою госпожу. Она спикировала на Аоз Руна. Пес высоко прыгнул и вцепился в ее ногу. Птица била его кривым клювом, крыльями, но собака держала крепко и вскоре птица оказалась на земле. Пес переменил хватку и схватил за горло. Через мгновение мертвая птица распласталась на земле.

Самка тоже была мертва. Аоз Рун со стоном поднялся с земли.

— Клянусь первородным камнем, я слишком разжирел для такой работы, — пробормотал он. Шей Тал стояла в отдалении и плакала. Ври и Ойра осмотрели мертвую самку, заглянули в ее открытый рот, откуда сочилась желтая жидкость.

Они услышали вдали крики Тант Эйна и ответили ему. Аоз Рун пнул ногой самку, и она перекатилась на спину. Люди с любопытством рассматривали мертвого врага, его свалявшуюся шерсть, которая местами вылезала, обнажая нездоровую серую морщинистую кожу.

— Она чем-то больна, — сказала Ойра. — Поэтому она так ослабела. Держитесь от нее подальше. Пусть рабы зароют ее труп.

Но Лэйнтал Эй нагнулся над нею и смотал веревку, обмотанную вокруг талии самки. Он взглянул на Ойру:

— Ты хотела, чтобы я совершил что-то. Может, я смогу это сделать.

Веревка оказалась очень хорошей; крепкая, легкая. Гораздо лучше, чем веревки из жил стунжебага. Лэйнтал Эй намотал ее на руку.

Собака уже утомила кайдава. Громадное животное стояло, закатив глаза и не делало попыток к бегству. Лэйнтал Эй сделал петлю и набросил на шею кайдава. Затем он осторожно подошел к животному.

Аоз Рун уже оправился, вытер меч и сунул его в ножны. В это время прибыл и Тант Эйн.

— Нужно следить, но эта самка была одна. Она уже была близка к смерти. Пожалуй, можно продолжить наше празднество.

Он похлопал Тант Эйна по плечу и, не обращая внимания на Лэйнтала Эй, взглянул на Шей Тал и Ври.

— Я считаю, что мы не ссорились, что бы вы не думали, — сказал он им. — Вы хорошо сделали, что подняли тревогу. Пойдемте с нами на празднество — мои лейтенанты будут рады вам.

Шей Тал покачала головой:

— У нас с Ври другие дела.

Но Ври вспомнила запах жареного гуся. Он все еще стоял у нее в носу. Ради него она была готова даже оказаться в той гнусной грязной комнате. Она мучительно посмотрела на Шей Тал, но желудок победил. Искушение было слишком сильным.

— Я пойду, — сказал она, вспыхнув.

Лэйнтал Эй положил руку на дрожащую спину кайдава. Ойра стояла рядом. Она повернулась к отцу и холодно сказала:

— Я не пойду, останусь с Лэйнталом Эй.

— Делай, что хочешь, — ответил отец и зашагал с Тант Эйном по тропинке, и Ври, чтобы не отстать, пришлось почти бежать за ними.

Кайдав стоял, покачивая головой и искоса поглядывая на Лэйнтала Эй.

— Я приручу тебя, — сказал юноша. — Мы, я и Ойра, будем ездить на тебе по горам и долинам.

И они пошли обратно, протискиваясь через толпу соплеменников, собравшихся посмотреть на поверженного врага. Вместе они пришли в Эмбруддок, чьи башни, как изъеденные зубы, торчали вверх, освещаемые последними лучами Фреира. Они шли рука об руку, таща упирающееся животное за собой. Они шли, чтобы начать новый этап истории.

10. ДОСТИЖЕНИЯ ЛЭЙНТАЛА ЭЙ

Весь вельдт был усеян цветами, насколько мог видеть глаз человека. И дальше, дальше, куда не мог добраться человек на двух ногах. Белые, желтые, голубые, оранжевые — все они, как цветной океан, окружали необозримые пространства вокруг Олдорандо, бились волнами о его стены.

Дожди вызвали к жизни это бурное цветение. Но теперь дожди кончились, а цветы остались, простираясь до самого горизонта. И на этой цветущей равнине один участок был огорожен забором.

Лэйнтал Эй и Датка закончили работу. И теперь они смотрели на то, что им удалось сделать.

Забор получился грубый — строители были неумелые, — но зато крепкий и высокий — без единой щели. Он окружал участок площадью в один гектар.

И в середине этого загона стоял кайдав, не предпринимая никаких попыток вырваться отсюда.

Убитую самку фагора, хозяйку кайдава, по обычаю бросили там, где убили. И только через три дня Мик и еще двое рабов пришли туда, чтобы закопать труп, уже начавший разлагаться.

Кайдав меланхолично жевал траву вместе с роскошными цветами. Они свисали из его рта. Казалось, животное совершенно не ощущает вкуса пищи. Иногда кайдав поднимал высоко голову и смотрел через забор на окружающие долины, забыв о еде. Иногда он передвигался на несколько ярдов, а затем снова останавливался, приняв то же положение.

Когда его рога запутывались в густой траве или кустарнике, он одним движением головы освобождался. Кайдав был достаточно силен, чтобы прорваться сквозь забор и умчаться галопом на свободу. Но воля покинула его. Он только смотрел на свободу, раздувая ноздри.

— Если фагоры ездили на кайдаве, я тоже поеду. Ездил же я на стунжебаге, — сказал Лэйнтал Эй. Он принес таз с бителем и предложил его кайдаву. Но животное только понюхало его и отвернулось.

— Я пойду спать, — сказал Датка. Это были его первые слова за несколько часов. Он растянулся возле забора, подтянул колени к животу и закрыл глаза. Мухи кружились над ним. В попытках приручить животное и он и Лэйнтал Эй заработали только ушибы и царапины.

Лэйнтал Эй вытер лоб и сделал попытку снова приблизиться к пленнику.

Кайдав вытянул голову, направив свои рога к Лэйнталу Эй. Он издал хриплый рев и отпрыгнул в сторону. Затем кайдав прижал свои уши к основаниям рогов и пошел прочь.

Лэйнтал Эй перевел дыхание и снова двинулся вперед. С тех пор как Ойра отдалась ему в траве возле бассейна, юноша больше не мог думать ни о чем. Ее обнаженное тело постоянно стояло у него перед глазами, а обещание еще большей любви действовало на него возбуждающе. Он должен утвердить себя в ее глазах каким-либо великим поступком. Каждое утро он просыпался с мыслями об Ойре, о ее молодых крепких грудях, о том наслаждении, которое она подарила ему. Если он сумеет оседлать кайдава, Ойра будет навечно принадлежать ему.

Но кайдав продолжал сопротивляться всем его попыткам. Он стоял неподвижно, пока Лэйнтал Эй приближался к нему, но в самый последний момент прыгал в сторону и уходил, показывая через плечо острые рога.

Лэйнтал Эй предыдущую ночь проспал в загоне, вернее, не спал, а постоянно прислушивался, боясь попасть под копыта. Нет, пока кайдав не примет пищу из его рук, все будет бессмысленно. Можно будет пытаться хоть сотни раз.

Наконец Лэйнтал Эй сдался. Он оставил Датку возле загона, а сам вернулся в Олдорандо. У него созрел новый план.

Через три часа к загону приблизилась любопытная фигура — нечто, похожее на фагора. Фигура неуклюже перелезла через забор, причем клочья желтой шерсти остались на колючках и повисли на ней, как мертвые птицы.

Затем этот квази-фагор пошел к кайдаву.

Внутри шкуры было жарко и ужасно воняло. Лэйнтал Эй обмотал тряпкой лицо и закрыл нос. Он заставил двух рабов снять шкуру с трупа, уже пролежавшего три дня. Райнил Лайан и его кожевники вымочили шкуру и слегка обработали ее, чтобы снять отвратительные остатки плоти фагора. Ойра пришла вместе с ним к забору и сейчас смотрела, что же будет дальше.

Кайдав низко опустил голову и шумно вдохнул воздух. На нем все еще находилось седло погибшей самки фагора вместе со стременами. Как только Лэйнтал Эй приблизился к кайдаву, он одним прыжком вскочил в седло и обеими руками ухватился за шерсть, ожидая дальнейшего движения кайдава. Фагоры ездят без поводьев, поэтому Лэйнтал Эй из всех сил вцепился в шерсть. Уголком глаза он видел стоящих у забора Датку, Ойру и других жителей Олдорандо. Всем было любопытно посмотреть, как будут развиваться события.

Кайдав стоял неподвижно, низко опустив голову, как бы оценивая тяжесть ноши. Затем медленно выгнул шею, запрокинул голову, так что его круглые выкатившиеся глаза смогли увидеть седока. Их взгляды встретились.

Животное долго оставалось в таком положении, затем его стала бить дрожь.

Эта дрожь как будто начиналась где-то внутри, у сердца, заполняла всего кайдава и выходила наружу. Это напоминало землетрясение. Землетрясение на маленькой планете. И он все время смотрел на Лэйнтала Эй, сидевшего на нем. Лэйнтал Эй сидел неподвижно, трясясь вместе с кайдавом. Он смотрел на искаженную морду кайдава, на которой, он мог бы поклясться в этом, он видел выражение мучительной боли.

И затем он наконец пришел в движение. Он прыгнул, как распрямленная пружина. Спина его выгнулась, ноги поджались к животу. Это был тот самый легендарный прыжок кайдава, о котором люди только слышали, а некоторые и видели. Кайдав перенесся через высокий забор, даже не задев его.

Опускаясь на землю, кайдав наклонил голову, чтобы она опустилась между его ног. Удар о землю пришелся на шею кайдава, а один из его острых рогов пронзил сердце животного. Он тяжело упал на бок и дважды лягнул ногами. Лэйнтал Эй освободил ноги из стремян и растянулся в траве. И еще не поднявшись на дрожащие ноги, он уже знал, что кайдав мертв.

Юноша стянул с себя вонючую шкуру. Он раскрутил ее над головой и зашвырнул подальше. А затем он выругался и бросился в колючие кусты. Он бешено царапал себя. Все тело его нестерпимо жгло, голова горела. Еще никогда человек не понимал так ясно и неотвратимо всю несовместимость человека и фагора. И самоубийство кайдава делало этот факт неоспоримым.

Лэйнтал Эй пошел к Ойре, которая уже бежала к нему. Он видел за нею жителей Олдорандо, цветущие долины. И все это росло в его глазах, расширялось, превращалось в небо. Он поплыл к ним, поплыл к небу.

Шесть дней Лэйнтал Эй лежал в лихорадке. Тело его превратилось в раскаленный уголь. Старая Рол Сакиль втирала в него гусиный жир. Аоз Рун пришел и молча посмотрел на него. С ним была Дол, уже беременная, и он не позволил ей остаться у больного. Он вышел, задумчиво поглаживая бороду, как будто вызывая в памяти что-то.

На седьмой день Лэйнтал Эй накинул на себя шкуру хоксни и вернулся в вельдт, полный новых планов.

Забор, который он построил, уже принял вполне натуральный вид — зеленые побеги обвили его, а на пастбищах кормились стада хоксни. Незабываемое зрелище!

— Я не хочу терпеть поражение, — сказал Лэйнтал Эй Датке. — Если мы не можем ездить на кайдавах, будем ездить на хоксни. Они родственные нам души. У них ведь тоже красная кровь. Попробуем захватить хотя бы одного.

Они оба были в шкурах хоксни. Облюбовав животное, он стал подбираться к нему, продвигаясь на четвереньках. Хоксни отдыхал, но увидев людей, он поднялся и пошел не спеша прочь.

Юноши попытались накинуть лассо на него. Они бегали за ним несколько часов. Они залезали на деревья и часами сидели на ветках, держа наготове лассо. Хоксни подходили близко, однако ни один из них не приблизился настолько, чтобы его можно было поймать.

К вечеру и Лэйнтал Эй и Датка устали и потеряли терпение. Тушу кайдава, лежащую поблизости, облепили мелкие хищники — мыши и крысы. Их серая невзрачная шерсть находилась в странном контрасте с мясом золотистого цвета, которое они пожирали. Здесь же были и стервятники, рвущие мясо своими изогнутыми клювами. Затем на место пиршества прибыли и сабр-тонги, которые разогнали всех и перессорились между собой из-за лакомых кусков.

Лэйнтал Эй и Датка вошли в свой загон, обеспечивающий им относительную безопасность, немного поели и легли спать.

Датка первым проснулся утром. Он приподнялся и не поверил своим глазам.

В холодном утреннем свете — все краски только, только вернулись в мир — в сером тумане, плотным покровом висящим над землей, даже эти хоксни казались безлико-серыми. Хоксни, которые паслись внутри загона!

Он разбудил Лэйнтала Эй легким пинком. Они оба поползли к изгороди и осторожно выбрались наружу. Тут они с радостью посмотрели друг на друга, похлопали друг друга по плечам, изо всех сил стараясь не расхохотаться.

Видимо, хоксни решили укрыться здесь от сабр-тонгов. Но они не знали, что попали в еще большую опасность.

Оба юноши торопливо нарезали колючих веток, не обращая внимания на уколы, и переплели то место, сквозь которое хоксни проникли внутрь загона. Теперь в плену оказались четыре животных.

И тут Лэйнтал Эй и Датка заспорили. Датка хотел морить их голодом и не давать им воды, пока животные не ослабеют, и не будут готовы к подчинению. Лэйнтал Эй уверял, что животных, напротив, нужно кормить и задабривать, приучать к себе. И он победил в споре, все-таки его метод был позитивным.

Но перед ними еще лежал долгий путь, прежде чем им удалось оседлать животных.

Десять дней они находились круглосуточно возле загона. Посмотреть на плененных хоксни приходили все. Аоз Рун со своими лейтенантами приходил почти каждый день. Ойра сначала смотрела, но затем потеряла интерес, увидев, что хоксни решительно отвергают все попытки оседлать их. Ври приходила часто, иногда в компании с Амин Лим, которая уже держала на руках новорожденного.

Битва за одомашнивание была выиграна, когда охотники поняли, что загон нужно разделить заборами на четыре части, чтобы разделить животных. И сразу хоксни погрустнели, опустили головы, стали отказываться от пищи.

Лэйнтал Эй кормил животных хлебом, добавляя в него ратель. Сейчас рателя скопилось очень много, так как люди предпочитали рателю сладкий битель. Традиционная выпивка Эмбруддока вышла из моды. И результатом этого было то, что многие женщины выбрались из туннелей брассимпсов чтобы работать на новых хлебных полях. Так что рателя для этих четырех хоксни было предостаточно.

Даже небольшого количества, примешанного к хлебу, было достаточно, чтобы животные начинали сначала бегать, как безумные, а затем у них начиналась депрессия. И в момент депрессии Лэйнтал Эй накинул узду на шею хоксни, которого он назвал Голд. Лэйнтал Эй сел на него верхом. На минутку. При второй попытке он просидел больше. Это была победа.

Датка смог сесть на Даззлера.

— Черт побери, это приятнее, чем ездить на горящем стунжебаге, — крикнул Лэйнтал Эй, когда они ехали по загону. — Мы сможем проехать куда угодно — в Панновал, на край земли, к самому морю!

Когда они спешились и подошли друг к другу, то оба от радости смеялись, хлопая друг друга по плечам.

— Если мы въедем в Олдорандо, Ойра не сможет сопротивляться мне!

— Удивительно, что женщины могут сопротивляться, — заметил Датка.

Когда они освоили езду на хоксни в совершенстве, они поехали стремя к стремени по мосту и далее, в город. Жители радостными криками приветствовали их, как будто понимали, что в их социальной истории открыта новая страница. С этого дня старое уже не вернется.

Приблизился Аоз Рун с Элин Талом и Фаралин Фердом. Он сказал, что хоксни, по имени Грей, будет его. Лейтенанты стали ссориться из-за четвертого оставшегося животного.

— Простите, друзья, — сказал Лэйнтал Эй, — но это для Ойры.

— Ойра не будет ездить верхом, — ответил Аоз Рун. — Забудь эту мысль. Хоксни для мужчин, а не для женщин. Они предоставят нам невиданные возможности. Верхом на хоксни мы будем равны фагорам и всем остальным, кто живет на этом свете.

Он сидел на Грее, глядя вдаль. Он предвидел время, когда поскачет впереди целой армии — не нескольких воинов, а сотни, двух сотен, тысячи воинов. И все будут верхом на хоксни. Они будут наводить страх на врагов. Каждое завоевание будет делать Олдорандо сильнее, богаче. Знамена Олдорандо будут развеваться над всем миром!

Он взглянул на Лэйнтала Эй и Датку, которые сидели на хоксни, держа поводья в руках. Его лицо искривилось в улыбке.

— Вы неплохо поработали. Как лорд Эмбруддока, я назначаю вас лордами Западного Вельдта.

Он наклонился, чтобы пожать руку Лэйнтала Эй.

— Прими свой новый титул. Ты и твой молчаливый друг теперь будете нести ответственность за хоксни. Они ваши — это мой подарок. Я дам вам помощников. У вас будут не только права, но и привилегии. Я человек справедливый, вы знаете это. Я хочу, чтобы все охотники как можно скорее получили хоксни для езды.

— Я хочу, чтобы твоя дочь стала моей женщиной, Аоз Рун.

Аоз Рун почесал бороду.

— Ты работай с хоксни. Я поработаю с дочерью.

Что-то в его взгляде говорило о том, что его гнетет забота. Он понимал, что если есть у него соперник, то это не его три новых лейтенанта, а юный Лэйнтал Эй. Отдать ему Ойру значило увеличить потенциальную угрозу его положению. У него было достаточно коварства, чтобы отвлечь интересы дочери от Лэйнтала Эй и в то же время задобрить юношу обещаниями. Сейчас он думал только об одном — о тысячах вооруженных воинов верхом на хоксни.

И хотя мечты его были грандиозны, все же время для них не пришло. Оно было еще впереди, когда другие правители смогут достигнуть того, о чем он мечтал, и намного превзойти его мечты. Эта эпоха только начиналась, когда Лэйнтал Эй, Датка и Аоз Рун впервые сели верхом на хоксни.

Вдохновленный своими мечтами, Аоз Рун сбросил с себя леность, которая была вызвана теплой погодой, обилием пищи, и вновь стал человеком действия. Он заставил своих подданных делать загоны и корали, организовал мастерскую, где изготавливалась конская сбруя, седла. В качестве образца использовалась сбруя мертвой самки фагора.

Прирученные хоксни использовались в качестве приманки при охоте на оленей, и добычи стало еще больше. Несмотря на протесты, все охотники выучились ездить верхом и вскоре у каждого был свой хоксни. Время пешей охоты прошло.

Главной проблемой теперь стало зерно. Его требовалось все больше и больше. Женщины засевали новые поля, на которых работали все, даже старухи. Поля были огорожены заборами от потравы. Вскоре обнаружилось, что хоксни едят и плоды брассимпсов, что немного облегчило заботы об их прокорме. Хоксни вскоре стали использоваться и для приведения в действие мельниц и жерновов, для перевозки грузов.

Хоксни всего за несколько недель коренным образом изменили жизнь людей. Олдорандо внезапно стал совсем другим городом.

Его население вскоре очень быстро удвоилось. И у каждого мужчины был хоксни. Целые стада их паслись на ближайших лугах со спутанными ногами. Река Вораль служила им водопоем. Хоксни теперь были везде: на работе, на охоте, на прогулке, в беседах, во снах…

Прошло немного времени, и Аоз Рун решил превратить своих охотников в кавалерийский отряд. Все были в восторге. Забыты старые обычаи и запреты. Обилие мяса уничтожило страхи, а грабежи и нападения сулили еще больше мяса и еще большее благополучие. Аоз Рун разрабатывал план первого набега.

В качестве мишени он выбрал небольшой городок на юго-востоке под названием Ванлиен. Это уже была провинция Борлиен. Ванлиен стоял на берегу реки Вораль. С востока он был защищен утесами, иссеченными пещерами. Жители города с помощью дамб создали несколько маленьких озер, где они разводили рыбу — свою главную пищу. Иногда торговцы привозили сушеную рыбу в Олдорандо. Ванлиен, в котором было сотни две жителей, конечно, был больше Олдорандо, но его укрепления не шли ни в какое сравнение с каменными башнями Олдорандо.

Этот городок был легкой мишенью для внезапной атаки.

Разбойничий отряд состоял из тридцати одного человека. Они напали на рассвете, когда жители Ванлиена только вышли из своих пещер, чтобы проверить, что попалось в их сети. Хотя город и был окружен рвами, хоксни без труда перепрыгивали эти препятствия. Беззащитные мирные жители падали под ударами копий нападающих.

Через два часа Ванлиена не стало. Мужчины были перебиты, женщины изнасилованы, дома сожжены, дамбы разрушены, искусственные водохранилища пересохли. И здесь же, среди руин, было празднование этого события и Аоз Рун произнес речь, в которой восхвалял своих воинов. Никто из олдорандцев не пострадал, хотя один хоксни получил смертельную рану, напоровшись на меч.

Победа над превосходящим в числе противником была очень легкой, так как защитники города впали в панику, увидев прекрасно вооруженных воинов верхом на невиданных животных. Они стояли раскрыв рты и легко принимали смерть. Были пощажены только молодые люди обоих полов. Их заставили собрать пожитки, скот и погнали по направлению к Олдорандо. Они преодолели этот путь за день, хотя Аоз Рун со своими лейтенантами прискакал в город за один час.

Это было провозглашено великой победой Олдорандо, и уже стали раздаваться призывы к новым нападениям. Аоз Рун усилил свою хватку, и все почувствовали, что завоевания требуют жертв. После очередного удачного набега он обратился к своим подданным с речью:

— Мы сделаем Олдорандо великим городом, каким он был когда-то, как говорят легенды.

Он стоял, широко расставив ноги и раб, стоящий рядом, держал поводья его Грея.

— Сейчас мы подобны фагорам. Все нас боятся и мы становимся богаче. У нас будет все больше земли и все больше рабов, чтобы служить нам. Вскоре мы завоюем и Борлиен. Но нас мало, нам нужны еще люди. Вы, женщины, должны рожать побольше детей, которые скоро сядут в седла, и тогда мы широким потоком ринемся на дальнейшие завоевания.

Он показал на толпу пленников, которых охраняли Гойя Хин, Мик и другие.

— Эти люди будут работать на нас, как сейчас работают хоксни. Но пройдет немного времени и нам придется работать еще больше, есть меньше, но истинные герои не останавливаются перед трудностями, если хотят достигнуть свой цели. А будущее за нами!

Датка почесал ляжку и искоса посмотрел на Лэйнтала Эй, приподняв одну бровь:

— Посмотрим, что будет дальше.

Но Лэйнтал Эй был вне себя от возбуждения. Как бы он не относился к лорду Эмбруддока, он верил, что все, что говорит он — правда. Разумеется, это было совсем не то возбуждение, какое он испытывал в скачке на хоксни, чувствуя себя слившимся с этим быстроногим животным, когда ветер свистит в его ушах и земля грохочет под ногами хоксни. Ничего более чудесного он еще не испытывал никогда — за исключением одного раза, когда Ойра позволила ему оседлать себя…

Он сказал Ойре, стоящей рядом:

— Ты слышала, что сказал твой отец? Я совершил великое дело, самое великое в нашей истории. Я приручил хоксни. Ты же этого хотела? Теперь ты должна стать моей женщиной.

Но она оттолкнула его.

— От тебя пахнет хоксни, как и от моего отца. Последнее время ты говоришь только об этих глупых животных, которых можно ценить только за их шкуру. Отец говорит только о Грее, ты — только о Голде. Если бы я стала твоей женщиной, я почти не видела бы тебя. Ведь вы, мужчины, совсем чокнулись со своими хоксни — скачете на них дни и ночи. Сделай нашу жизнь лучше, а не хуже.

Женщины Олдорандо испытывали те же чувства, что и Ойра. Они испытали на себе, что несет им хокснимания. Вынужденные работать на полях, они забыли радость легкого дневного сна после обеда и сладостную тяжесть мужчины на себе ночью.

И только Шей Тал проявила живой интерес к животным. Диких хоксни теперь стало гораздо меньше. Осознав опасность, их стада теперь откочевали на новые пастбища на запад чтобы избежать плена или смерти. Первой, кто предложил устроить случку самца и самки хоксни, была Шей Тал. И результатом было появление детенышей хоксни, с детства привыкших к человеку и легко поддающихся тренировке.

Шей Тал ухаживала за детенышами, и одну из полюбившихся ей самочек она назвала Преданность. Она тщательно ухаживала за ней. Теперь она знала, что поможет ей совершить далекое путешествие в Сиборнал.

11. КОГДА УШЛА ШЕЙ ТАЛ

Время шло, солнце светило, дожди выпадали, Олдорандо расширялся. Еще до того, как его ошарашенные жители поняли, что случилось, город шагнул за реку Вораль, протянулся далеко на север, поглотил корали вельдта и плантации брассимпсов на низких холмах.

Было построено много мостов. Но ни один из них не потребовал столько героического энтузиазма при строительстве, как первый.

Образовалась новая гильдия деревообделочников, расширилась гильдия портных. И в них уже входили не только свободные люди, но и рабы, что подняло множество новых проблем.

Обрабатывались и обносились заборами все новые поля, устраивались стойла для свиней и загоны для гусей. Производство пищи катастрофически увеличивалось — ведь нужно было кормить целые стада хоксни, рабов, которые обрабатывали поля. Были построены две новые башни, в которых содержались рабы и их охранники. Башни были выстроены из глиняных блоков, а не из камня, в соответствии с рекомендациями, выработанными академией. Башни были высотой только в два этажа, а не в пять. Проливные дожди размывали глиняные стены. Жители Олдорандо не расстраивались по этому поводу, так как в этих башнях жили только рабы. Но сами рабы были обеспокоены и поэтому старались укрепить стены, подмешивая в глину солому.

За полями и новыми башнями пролегала граница, которую охраняли конные патрули Аоз Руна. Олдорандо теперь был не просто город, а военный лагерь. Никто не мог ни войти в город, ни выйти из него без соответствующего разрешения. Никто, кроме торговцев, живших в предместье под названием Паук на южной оконечности города.

Чтобы обеспечить пищей одного воина и его хоксни, шесть человек должны были трудиться на полях. Правда, урожай был хорошим. Земля родила в изобилии после долгого воздержания. Женщины и рабы много трудились, чтобы собрать урожай, а затем обмолотить его. Это была тяжелая работа. На ней были заняты все — и рабы, и женщины, и дети. Над током стояло густое облако пыли, золотистой на солнце. Было жарко и женщины работали обнаженные до пояса. Пыль ровным слоем ложилась на их тела, лица, окрашивая их в золотистый цвет.

Мимо тока проезжал отряд воинов с Аоз Руном во главе. С ним ехали Тант Эйн, Фаралин Ферд, Элин Тал. Датка и молодые воины ехали чуть сзади. Они возвращались с охоты. Добыча оказалась совсем неплохой.

Остановившись на минутку возле работающих, они стали отпускать соленые шуточки относительно женщин. Здесь же работали и жены некоторых охотников, хотя сейчас их было трудно отличить от остальных женщин. Появилась Дол. Она уже была на последних месяцах беременности. За ней шел старый фагор Мик. Рядом с нею шла Шей Тал. Ее худобу особенно подчеркивали пышные формы Дол. Увидев лорда Эмбруддока и других охотников, обе женщины остановились, переглядываясь.

— Ничего не говори Аоз Руну, — предупредила Шей Тал.

— Сейчас он добрый, — ответила Дол. — Он надеется получить от меня сына.

Она прошла вперед и встала рядом с Греем. Аоз Рун посмотрел на нее, но не сказал ничего.

Она похлопала его по колену.

— Когда-то у нас были жрецы, благословляя от имени Вутры урожай. Они благословляли новорожденных. Их призывали в случае необходимости все — и мужчины, и женщины, и богатые, и бедные, и высокопоставленные, и простой народ. Нам нужны жрецы. Ты можешь взять в плен хотя бы несколько жрецов?

— Вутра! — воскликнул Аоз Рун и сплюнул в пыль.

— Это не ответ.

Его темные брови и ресницы были припорошены золотистой пылью, когда Аоз Рун бросил тяжелый взгляд за Дол, туда, где стояла Шей Тал.

— Это она тебе говорит о жрецах? Какое тебе дело до Вутры? Великий Юлий изгнал его, как наши предки изгнали жрецов. Они просто нахлебники. Почему мы сильнее Борлиена? Потому что у нас нет жрецов. Забудь эту чепуху и не беспокой меня с ею.

— Шей Тал говорит, что призраки сердятся за то, что у нас нет жрецов. Правда, Шей Тал? — Она оглянулась на женщину, стоящую за нею, которая все еще стояла неподвижно.

— Призраки всегда сердятся, — равнодушно сказал Аоз Рун и отвернулся.

Элин Тал расхохотался. Это был большой краснолицый человек, и щеки его тряслись, когда он смеялся. Все больше и больше он сближался с Аоз Руном, и другие два лейтенанта теперь уже играли незначительную роль.

Шагнув вперед, Шей Тал сказала:

— Аоз Рун, несмотря на процветание, мы, Олдорандцы, все еще разделены. Великий Юлий не хотел этого. Жрецы могут помочь нам объединиться.

Он посмотрел на нее, затем спрыгнул с хоксни. Дол встала рядом.

— Если я заставлю тебя замолчать, будет молчать и Дол. Никто не хочет возврата жрецов. И ты их хочешь только потому, что они укрепят твои позиции в деле обучения. Но знания — это ненужная роскошь. Знания порождают нахлебников. Ты знаешь это, но ты слишком упряма, чтобы открыто признать это. Голодай сама, если хочешь, но жители Олдорандо толстеют. Мы живем все лучше без жрецов, без твоих знаний.

Шей Тал нахмурилась. Она тихо сказала:

— Я не собираюсь спорить с тобой, Аоз Рун. Но то, что ты говоришь — неправда. Мы достигли процветания частично благодаря знаниям. Мосты, башни, новые поля — это все воплощенные в жизнь идеи академии.

— Не серди меня, женщина.

Глядя в землю, она сказала:

— Я знаю, ты ненавидишь меня. Я знаю, что именно поэтому убили мастера Датнила.

— Ненавижу ссоры, постоянные ссоры! — прорычал Аоз Рун. — Мы выжили только благодаря коллективным усилиям — и это залог нашего будущего процветания.

— Но наш интеллект развивается только вследствие развития личностей, индивидуумов, — возразила Шей Тал. Лицо ее стало еще бледнее, хотя кровь прилила к щекам.

Он махнул рукой:

— Оглянись вокруг! Вспомни, что здесь было, когда ты была ребенком! Попытайся понять, что мы не смогли бы этого построить, если бы не прикладывали объединенных усилий. Зачем ты всегда поступаешь не так, как все? Почему ты не работаешь с остальными женщинами, когда даже жены моих лейтенантов трудятся вместе со всеми? Ты всегда в оппозиции, всегда чем-то недовольна.

— Ей стыдно обнажиться, как другим! — рассмеялся Элин Тал. — У нее же нет грудей!

Его замечание предназначалось для ушей Танта Эйна и Фаралина Ферда, но его слова услышали и молодые охотники, которые разразились смехом. Все, кроме Датки, который молча сидел в седле, наблюдая за разворачивающейся драмой.

Шей Тал тоже услышала слова Элин Тала. Ее глаза наполнились слезами и гневом.

— Ну хватит! Я больше не говорю с тобой и твоими подхалимами. С этих пор мне плевать на тебя, Аоз Рун. Ты в последний раз видишь меня, тупоголовый идиот. Завтра на рассвете я покину Олдорандо. Я уеду одна на своей самке Преданности. И никто никогда не увидит меня больше.

Аоз Рун поднял руку.

— Никто не может покинуть Олдорандо без моего разрешения. Ты не уйдешь отсюда, пока не вымолишь у моих ног разрешения на уход.

— Посмотрим! — рявкнула Шей Тал. Она резко повернулась и, немного сгорбившись, пошла к северным воротам.

Дол покраснела.

— Отпусти ее, Аоз Рун, пусть идет. Она стала невозможна.

— Не вмешивайся. Я сам знаю, что мне делать.

— Ты собираешься убить ее, как остальных?

Он ударил ее по лицу — правда, не очень сильно, — все еще глядя в спину удаляющейся Шей Тал.

Это был тот период ночи, когда все ложились спать, хотя Беталикс все еще висел на небе, распространяя свой тусклый свет. В комнате на самом верху большой башни собрался полный совет, состоящий из мастеров семи старых гильдий и мастеров двух недавно образовавшихся гильдий. Здесь же присутствовали сам Аоз Рун, три его лейтенанта и один из лордов Западного Вельдта — Датка. Лорд Эмбруддока председательствовал на совете, девушки обносили всех кружками с бителем.

После долгих споров Аоз Рун сказал:

— Ингсан Атрей, скажи свое мнение по этому вопросу.

Он обращался к старейшине мастеров, седобородому мастеру гильдии кузнецов, который все время молчал. Годы согнули его спину, а его редкие волосы были совсем белыми, подчеркивая ширину его лба. По этой причине этого старика считали мудрым. У него была привычка постоянно улыбаться, но глаза его, спрятанные под мохнатыми бровями, смотрели настороженно. Он и сейчас улыбнулся, сидя на расстеленных на полу шкурах, и сказал:

— Лорд, по традиции в Эмбруддоке гильдии всегда защищают женщин. Женщины — вот кто работает у нас, когда охотники уходят за добычей. Конечно, теперь времена изменились. Во время лорда Уолл Эйна все было по-другому. Но женщины всегда служили каналами для получения новых знаний. У нас нет книг, но женщины хранят в памяти легенды, сказания. Даже в дни празднеств, когда…

— У делу, Ингсан Атрей.

— Да, да, сейчас. Конечно, Шей Тал упряма, но она колдунья и ученая женщина. Она не делает зла никому. Если она уйдет, с нею уйдут и другие женщины. И это будет потеря. Мы, мастера, считаем, что ей нужно запретить уходить.

— Олдорандо не тюрьма! — крикнул Фаралин Ферд.

Аоз Рун кивнул и посмотрел вокруг.

— Я собрал совет, так как мои лейтенанты не согласны со мной. Кто еще не согласен?

Он заметил взгляд Райнила Лайана, нервно поглаживающего бороду.

— А ты мастер? Ты всегда любишь высказываться. Что скажешь ты?

— Я полагаю… — Райнил Лайан махнул рукой. — Я думаю, что Шей Тал будет трудно удержать. Она легко сможет ускользнуть. И еще… Другие женщины подумают… Мы не можем вселять в них недовольство. У нас есть и другие женщины. Например, Ври. Умная, красивая. И от нее никаких неприятностей. Если ты сможешь отказаться от своего решения, многие тебе будут благодарны…

— Хватит! — прервал его Аоз Рун. — Ты теперь мастер гильдии и тебе не к лицу словоблудие.

Больше никто не высказывался. Аоз Рун смотрел на них, но никто не хотел встречаться с ним взглядом. Все опускали лица к кружкам с бителем.

Элин Тал сказал:

— А о чем ты беспокоишься? В чем дело? Пусть идет.

— Датка! — рявкнул лорд. — Неужели мы сегодня не услышим от тебя ни слова? Ведь сегодня нет Лэйнтала Эй и говорить за тебя некому.

Датка отложил кружку и посмотрел прямо на Аоз Руна.

— Все эти споры, разговоры о принципах… к чему это? Все знают, что между тобой и Шей Тал идет постоянная война. Поэтому ты решаешь как поступить, а не мы. Сейчас у тебя есть шанс избавиться от нее. Зачем ты втягиваешь нас в это дело?

— Потому что это касается всех вас! — Аоз Рун стукнул ногой по полу. — Клянусь первородным камнем, эта женщина постоянно выступает против меня, против всех нас. Я не понимаю, зачем ей это? Какая ведьма вселилась в нее? У нее есть академия. Она считает себя наследницей таких женщин, как Лойланнун, Лойл Бри… Куда она хочет идти? Что может с ней случиться?

Речь его была дикой и бессвязной.

Никто не ответил ему. Датка сказал все. Все, что было в мыслях остальных. Самому Аоз Руну уже было нечего сказать. Совет кончился.

Когда Датка выходил из комнаты, его за руку схватил Райнил Лайан и мягко сказал:

— А ты хитер. Ведь если Шей Тал уйдет, твоя пассия возглавит академию. И тогда ей понадобится твоя поддержка.

— Я оставляю хитрость тебе, Райнил Лайан, — Датка вырвал руку. — Не попадайся мне на дороге.

Он без труда нашел Лэйнтала Эй. Датка прекрасно знал, где его найти несмотря на поздний час. В башне Шей Тал. Она укладывалась в дорогу. Многие друзья пришли попрощаться с нею. Амин Лим со своим младенцем, Ври, Лэйнтал Эй с Ойрой, другие женщины.

— Ну, каков вердикт? — сразу же спросил Лэйнтал Эй.

— Решение не принято.

— Но он не остановит Шей Тал, если та захочет уйти.

— Все зависит от того, сколько они выпьют сегодня ночью — он, Элин Тал и вся их свора вместе с этой лисой Райнил Лайаном.

— Она стара, Датка. Можем ли мы отпустить ее?

Датка по своему обыкновению пожал плечами, посмотрел на Ври и Ойру, которые стояли рядом и слушали.

— Давай уйдем с нею, пока Аоз Рун не расправился с нами. Я с удовольствием уйду отсюда, если с нами пойдут эти две женщины. Мы все вместе пойдем в Сиборнал.

Ойра воскликнула:

— Мой отец никогда не убьет вас. Все это чепуха.

Датка снова пожал плечами:

— Ты уверена, что он останется таким же, когда уйдет Шей Тал? Можем мы доверять ему?

— Все давно в прошлом. Отец счастлив с Дол и они уже не ссорятся с тех пор, как у них родился ребенок.

— Ойра, мир велик, — сказал Лэйнтал Эй. — Уйдем с Шей Тал, как предлагает Датка, и начнем все сначала. Ври, ты пойдешь с нами? Ведь после ухода Шей Тал ты будешь в одиночестве.

Обычно Ври отмалчивалась, но сейчас она твердо сказала:

— Я не могу уйти отсюда. Я признательна тебе за твое предложение, но я должна остаться, как бы ни поступила Шей Тал. Моя работа наконец-то движется к концу и вскоре я, надеюсь, смогу объявить о результатах.

— Ты все еще не можешь выносить мое присутствие? — угрюмо спросил Датка.

— О, я почти все забыла, — небрежно ответила она.

Она отвернулась, избежав пытливого взгляда Датки, и подошла к Шей Тал.

— Ты должна измерить все расстояния, Шей Тал. Пусть раб отсчитывает, сколько шагов сделает хоксни за каждый день. Ночью описывай свой путь, все детали. Узнай, как далеко находится Сиборнал. Будь поточнее в измерениях и описаниях.

Шей Тал держалась величественно среди оханья и плача, которые наполняли всю комнату. Было видно, что хотя она еще здесь, среди близких ей людей, дух ее уже далек отсюда. Она говорила мало, и то, что она говорила, звучало монотонно, невыразительно, без эмоций.

Датка, смотревший на стену, украшенную причудливым рисунком лишайника, перевел взгляд на Лэйнтала Эй, махнул ему рукой, показав на дверь. Тот покачал головой. И тогда Датка сделал характерный жест и вышел, сказав.

— Жаль, что мы не умеем приручать женщин, как хоксни.

— Он всегда очень груб, — с возмущением сказала Ойра. Она и Ври затащили Лэйнтала Эй в угол и стали шептаться с ним. Они уговаривали его, чтобы он заставил Шей Тал задержаться с уходом на день, это очень важно.

— Это невозможно. Если она решила уйти, она уйдет. Мы должны примириться с этим. Сначала вы сами не хотели уходить с нею, а теперь вы не хотите, чтобы уходила она. За стенами Олдорандо находится мир, о котором мы ничего не знаем.

— Да, да, это мир, который нужно завоевать. Я достаточно слышала о нем от отца. Дело в том, что завтра будет затмение.

— О, прошлое затмение было год назад!

— Завтра все будет по другому, — мягко заметила Ври. — Поэтому мы хотим, чтобы Шей Тал отложила свой отъезд. Если она уедет в день затмения, люди свяжут воедино эти два события. Только мы будем знать, что никакой связи между ними нет.

Лэйнтал Эй нахмурился:

— Ну и что?

Обе женщины тревожно переглянулись.

— Мы уверены, если она уйдет завтра, то может случиться самое худшее.

— Ха! Значит вы сами верите, что связь есть. Женская логика. Если есть связь, значит она будет в любом случае, разве не так?

Ойра поморщилась:

— Мужская логика! Любая отговорка, лишь бы ничего не делать!

— А вы постоянно вмешиваетесь в то, что вас не касается.

Обе женщины с презрением отошли от него и смешались с теми, кто окружал Шей Тал.

Старухи все еще говорили, вспоминая о чуде на Рыбьем Озере, о других событиях, не обращая внимания, слышит ли их Шей Тал, или нет.

Сама Шей Тал ничем не обнаруживала, слышит ли она их.

— Ты уже по горло сыта жизнью, — говорила Рол Сакиль. — Когда ты будешь в Сиборнале, ты можешь там жениться и зажить своим домом, если, конечно, мужчины там устроены также, как здесь.

— Может, они там устроены лучше, — со смехом сказал кто-то, и тут же все женщины, особенно молодые, стали оживленно обсуждать, какие усовершенствования по их мнению следовало бы внести в мужчин.

Шей Тал продолжала укладываться, даже не улыбнувшись ни разу.

Вещей у нее было немного и она собрала их в два кожаных мешка. Затем она повернулась к собравшимся и попросила их уйти, так как она хочет отдохнуть перед дорогой. Она поблагодарила всех, благословила их и сказала, что никогда их не забудет. Она поцеловала Ври в лоб. Затем она подозвала Ойру и Лэйнтала Эй.

Она стиснула руку юноши в своих тонких руках и с необыкновенной нежностью посмотрела в его глаза. Заговорила она только тогда, когда все, кроме них, покинули комнату.

— Будьте осторожны, потому что вы оба совершенно не заботитесь о себе. Ты понимаешь, Лэйнтал Эй? Я рада, что ты не боролся за власть, которая принадлежит тебе по праву наследования, потому что это принесло бы тебе только горе.

Затем она повернулась к Ойре. Лицо ее было серьезно.

— Ты дорога мне, потому что я знаю, как ты дорога Лэйнталу Эй. Советую тебе: стань его женщиной как можно быстрее. Не носи гордость, как носили я и твой отец в молодости. Это приведет только к горечи и страданиям. Мы оба поняли это слишком поздно.

Ойра сказала:

— Но ты не мученица. Ты и сейчас гордая и независимая женщина.

— Можно быть и гордым и мучеником одновременно. Сделай, как я сказала, послушай меня. Лэйнтал Эй близок мне как сын. Я люблю тебя, Ойра. Люби его не только эмоционально, но и физически. Любовь должна гореть, а не тлеть.

Она вздохнула и взглянула на свое высохшее тело, не познавшее любви. Затем она попрощалась с ними.

Беталикс опускался за горизонт. Наступала ночь.

Торговцы все чаще приходили в Олдорандо со всех стран света. С севера караваны привозили соль — очень важный и нужный продукт. С запада через вельдт регулярно приходили торговцы из Касе, которые привозили драгоценности, цветное стекло, игрушки, серебряные музыкальные инструменты, а также фрукты, сахар, сладости. Они хотели получать деньги, но в Олдорандо не было денег и торговцы принимали кожи, меха, зерно. Иногда торговцы из Касе использовали для перевозки товаров стунжебагов, но по мере того как на планете становилось теплее, этих животных становилось все меньше.

Иногда приходили торговцы и из Борлиена, хотя они давно научились бояться своих коварных северных соседей. Борлиенцы торговали металлической посудой.

С востока различными путями приходили отдельные торговцы и изредка целые караваны. Это были маленькие темнокожие люди, у которых рабами были люди мадис или фагоры. Они приносили различные украшения, которые чрезвычайно нравились женщинам Олдорандо. Ходили слухи, что некоторые женщины убегали с этими темнокожими людьми, и уж всем было доподлинно известно, что они торгуют женщинами мадис, весьма изобретательными в делах любви, чем они выгодно отличались от женщин Олдорандо. И несмотря на такую плохую репутацию, этих торговцев принимали — из-за украшений, великолепных ковров, накидок, гобеленов, каких никогда раньше не видали в Олдорандо.

И всем этим торговцам требовалось жилье. Рабы Олдорандо спешно воздвигли целый городок к югу от Олдорандо, который иронически назвали Паук. Здесь для них было все — и жилье, и места, где готовить пищу, и торговые палатки. Им было запрещено входить в сам город, но со временем число торговцев увеличивалось и некоторые из них поселились в самом городе, привнося сюда свои обычаи.

Олдорандцы тоже постигали искусство торговли. Новоявленные торговцы явились к Аоз Руну и потребовали специальных концессий, включая и изготовление денег. Эти вопросы занимали их умы в гораздо большей степени, чем любые проблемы академии, которую они считали лишь напрасной тратой времени.

Шестеро олдорандских торговцев верхом на хоксни вернулись в Олдорандо после удачной поездки. Они остановились на низких холмах, откуда им были видны башни Олдорандо. Воздух был таким спокойным, что до них доносились голоса людей из города.

— Смотрите! — воскликнул один из молодых торговцев. — Возле ворот какая-то суматоха. Может нам лучше пройти в другие ворота?

— Не фагоры ли там?

Все они всмотрелись в далекий город. Можно было разглядеть толпы мужчин и женщин, которые выбегали из города. Одни из них в нерешительности останавливались, другие продолжали бежать дальше.

— По-моему, там ничего страшного, — сказал молодой торговец и пришпорил своего хоксни. У него в городе была женщина, для которой он вез подарок. Что для него мог значить уход Шей Тал?

Вскоре на небе всплыл Беталикс, присоединившись к своему компаньону.

Холод, промозглое утро, обещающее дождь, ощущение приключений притупило все ее чувства. Она не испытывала никаких эмоций, когда, прощаясь, похлопала Ври по плечу. Ее служанка, рабыня Маиса Латра, помогла ей спуститься вниз с вещами. Возле башни стояла Амин Лим, держа за поводья хоксни и своего, и Шей Тал. Она прощалась со своим мужем и ребенком. Это, подумала Шей Тал, жертва гораздо более жуткая, чем моя. Ведь я сама хочу уйти и радуюсь этому. Но почему Амин Лим хочет идти со мной — этого я никогда не узнаю. И сердце ее потеплело, хотя она немного презирала Амин Лим.

С нею уходили четыре женщины: Маиса Латра, Амин Лим и две молодые женщины — самые примерные ее ученицы. Все они были на хоксни и их сопровождал раб Хамадранабаил, который шел пешком, ведя за собой двух хоксни, нагруженных пожитками, и двух злых собак.

Их провожала целая процессия — и мужчины и женщины. Все они прощались, отпускали шутки и давали советы.

Лэйнтал Эй и Ойра ожидали у ворот, где они могли в последний раз увидеться с Шей Тал. Они стояли совсем близко друг от друга, но избегали встречаться взглядами.

За воротами был сам Аоз Рун в своих черных мехах. Он сложил руки и опустил голову. Позади стоял Грей, которого держал Элин Тал. Вид у него был не более приветливый, чем у его лорда. За своим правителем стояло несколько угрюмых мужчин.

Когда Шей Тал приблизилась, Аоз Рун вскочил в седло и поехал, но не к ней, а параллельным курсом, так что они смогли бы сблизиться где-то далеко, возле рощи.

Но прежде чем они достигли этой точки, Аоз Рун свернул и поехал между деревьями. Амин Лим и женщины ехали вперед, изредка всхлипывая. Ни Аоз Рун, ни Шей Тал не смотрели друг на друга и даже не пытались заговорить.

Фреир спрятался за облаками и весь мир вдруг стал бесцветным.

Дорога пошла в гору, тропа сузилась, деревья плотнее обступили ее. Вскоре они выехали на болотистую поляну. Лягушки мгновенно попрыгали в воду, спрятавшись от людей. Хоксни пошли медленнее, брезгливо стряхивая с ног прилипшую мокрую траву. Мелкая вода окрасилась желтой грязью.

Когда поляна кончилась, лес стал более густым и всадники были вынуждены сблизиться. Как будто впервые заметив Аоз Руна, Шей Тал сказала ему:

— Тебе нет нужды следовать с нами.

— Я обеспечиваю безопасность вашего пути из Олдорандо. Тем самым я воздаю вам честь.

Больше ничего не было сказано. Они поехали дальше, все поднимаясь в гору. Вскоре деревья уступили место кустарнику. Отсюда уже вела ясно различимая дорога торговцев, направляющаяся к северо-востоку, в Чалсе и дальше, в Сиборнал. Как далеко был Сиборнал — не знал никто. Они перевалили вершину холма и начали спускаться. Дорога снова пошла лесом. Здесь Аоз Рун остановился и пропустил небольшой караван. Шей Тал подъехала к нему. Лицо его было строгим и сосредоточенным.

— Я рада, что ты проводил нас так далеко.

— Пусть ваш путь будет безопасным, — формально-вежливо ответил он. Он выпрямился в седле, подтянул живот. — Ты заметила, что никто не сделал попытки остановить тебя?

Голос ее смягчился.

— Мы с тобой расстаемся навсегда и никогда не увидимся вновь. Мы разрушили жизни друг другу, Аоз Рун?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Понимаешь. С самого детства мы противостояли друг другу. Скажи мне слово, друг, и я уйду. Не будь таким гордецом хоть сейчас.

Он сжал губы и посмотрел на нее молча.

— Пожалуйста, Аоз Рун, одно правдивое слово на прощание. — Она тронула шпорами свою хоксни и подъехала совсем близко: — Мы расстаемся навсегда, так скажи хоть сейчас. Ведь твои чувства ко мне сейчас такие же, как были раньше, когда мы были молодыми.

Он рассмеялся презрительно.

— Ты сошла с ума. Ты никогда ничего не понимала. Ты всегда была поглощена собою. Ни я ничего не чувствую по отношению к тебе, ни ты ко мне.

Она протянула к нему руку, но Аоз Рун отпрянул назад.

— Ложь, Аоз Рун, все ложь. Поцелуй меня, хотя бы на прощание, будь ты проклят. Я столько страдала из-за тебя. Жесты иногда красноречивее слов.

— Ерунда. Остается только то, что сказано.

Слезы брызнули у нее из глаз и потекли по дряблым щекам.

— Будь ты проклят, пусть призраки пожрут тебя!

Она повернула хоксни и поскакала прочь, через лес, чтобы догнать свой маленький караван.

Он некоторое время оставался на месте, глядя ей вслед и сжимая поводья так, что побелели костяшки его пальцев. Наконец он повернул Грея и медленно поехал прочь от Олдорандо, не обращая внимания на Элин Тала, который ждал неподалеку.

Грей мчался со страшной скоростью, подгоняемый хозяином. Деревья слились в одну сплошную стену, земля летела под ногами. Аоз Рун вскинул в воздух сжатый кулак.

— Доброго тебе путешествия, ведьма! — закричал он. Дикий смех вырвался из его горла и разнесся по окрестностям.

Земная Станция Наблюдения видела все, что происходило на планете. Все данные регистрировались и передавались на Землю. На Авернусе все были заняты работой — синтезом новых знаний.

Они отмечали не только миграцию людей, но и миграцию фагоров — черных и белых. Все передвижения трансформировались в импульсы, которые через световые годы передавались на Землю в Центральный Институт Геликонии.

Люди со станции видели планету внизу, видели начавшееся затмение, видели распространение серого некроза по океану и тропическому континенту.

На многих экранах наблюдали и другое движение: продвижение армии кзана к Олдорандо. Рассчитав какими-то внутренними часами время, он сейчас был ровно в одном годе пути от своей цели — уничтожения старого города.

Все данные в кодированном виде передавались на Землю и через много столетий ученые Земли смогут наблюдать последние акты этой трагедии.

Черные горы Молдриат с их извилистыми каньонами, каменными стенами, глубокими пещерами, остроконечными утесами, высокогорными долинами, по которым вечно несутся облака, остались позади.

Армия, разделенная на множество мелких отрядов, спустилась на равнины, населенные только мадис с их стадами да огромными стаями птиц. Фагоры, не обращая внимания на окружающее, двигались непрерывно на юго-восток, к своей цели.

Кзан Храст Ипрта, Хрл-Брахл Ипрт вел их. Месть, сжигающая их изнутри, вела их через затопленные долины на востоке от Олдорандо, хотя многие погибли при этом. Болезни и нападения беспощадных сынов Фреира значительно сократили число фагоров.

К тому же их плохо принимали отдельные племена оседлых фагоров, живших здесь. Эти фагоры не имели кайдавов, зато у них было много рабов — мадис и людей. И они отчаянно сопротивлялись вторжению на их землю других фагоров.

Хрл-Брахл Ипрт побеждал везде. Только болезни не подчинялись ему. Как только вести о приближении его армии достигали ушей коренного населения, все разбегались прочь, как разбегаются волны от брошенного в спокойную воду камня. И эти волны распространялись почти на полконтинента.

Сейчас вожди племени стояли с Хрл-Брахл Ипртом на берегу бурной реки. Вода реки была холодной как лед, ибо река, как и армия фагоров, начиналась в ледниках Никтрихка, в тысячах миль отсюда.

— Здесь мы будем стоять, пока Беталикс дважды не пересечет небо, — сказал Хрл-Брахл Ипрт. — Разведчики разъедутся во все стороны, чтобы отыскать брод. Воздушные октавы поведут их.

Он свистнул, подзывая свою белую птицу. Сделал он это машинально, так как голова его была занята совсем другими заботами. Но то, что птица повиновалась не сразу, вызвало у него раздражением. Может причиной тому была теплая погода, цветущая долина вокруг. Зеленые холмы окружали долину, как бы собирая в ней теплый воздух. Начиналось самое теплое время года. А потом снова начнутся холодные месяцы. Но насколько холодные?

Однако главная цель — месть!

Повелительным жестом он отослал свою птицу, которая взмыла вверх и, слегка помахивая крыльями, повисла в воздухе, чтобы ее повелитель смог осмотреть окрестности.

Здесь им нужно было ждать, решил кзан. Нужно было дождаться отставших. За это время кайдавы откормятся на тучных пастбищах. Знамена свернули, распрягли кайдавов, отпустив их пастись, разбили лагерь. За этим последовало принятие пищи и ритуальные действа.

Беталикс и Фреир плыли над лагерем. Кзан Храст Ипрта вошел в свой шатер, снял маску. Его длинная голова, сидящая на мощных плечах, опустилась. И все его огромное сильное тело обмякло. Путешествие утомило его.

Из-под опущенных ресниц вдоль линии носа он посмотрел на самок, четырех филлоков. Они стояли в углу шатра, почесываясь и прихорашиваясь. Они ждали его.

В дверь шатра всунул голову Эзхрк, но Хрл-Брахл Ипрт нетерпеливым жестом отослал его прочь, а затем поднял ковер и завесил входное отверстие в шатер. Затем стал снимать доспехи, ремни, не сводя взгляда с четырех самок. Он переводил взгляд с одной на другую, вдыхая их запах.

Самки беспокойно зашевелились, поправляя шерсть своей шкуры так, чтобы их груди были на виду. Орлиные перья, которыми были украшены их головы, склонились навстречу повелителю.

— Ты! — сказал он, указывая на ту самку, что стояла ближе всех к нему и источала наиболее соблазнительный запах. Остальные три самки подались назад, в самый угол шатра, а та, которую он выбрал, повернулась спиной к молодому кзану и наклонилась вперед. Он шагнул к ней и погрузил три пальца в предлагаемую ему теплую мягкую влажную плоть, а затем вытер их о вынырнувший из черной шерсти напрягшийся член. И без дальнейших церемоний он оседлал самку, навалившись на нее всей тяжестью так, что она была вынуждена опуститься на колени и опереться руками в пол. Могучими толчками он вгонял свой член в податливую плоть и самка с каждым толчком опускалась все ниже, пока не уперлась лбом в пол.

Когда все было кончено, другие самки приблизились, чтобы вылизать свою сестру. Хрл-Брахл Ипрт снова оделся и вышел из шатра. Теперь его сексуальный интерес проснется только через три недели.

Один из вождей, Иохл-Гхар Вирджик, ожидал его. Они встали друг перед другом и их взгляды встретились. Иохл-Гхар Вирджик показал на небо.

— День идет. Воздушные октавы напрягаются.

Кзан вскинул голову, несмотря на Фреир, который, как паук к своей жертве, подбирался к Беталиксу. Скоро, скоро Фреир спрячется в животе своего врага. И тогда армия выполнит свое предназначение. Она ударит и уничтожит поклонников Фреира, которые живут там, где был убит дед Хрл-Брахл Ипрта. Армия сожжет этот проклятый город и уничтожит память о нем. Эти мысли протекали в мозгу кзана, как капли воды стекают с сосулек и, падая на землю, пропитывают ее.

Позже человек-раб протрубил в рог стунжебага и маленькие фигуры его отца и прадеда предстали перед ним. Юный кзан заметил, что несмотря на все предосторожности фигуры заметно пострадали за годы путешествия. Окруженный воинами, собравшимися на берегу горной реки, Хрл-Брахл Ипрт впал в транс. Воины застыли в неподвижности, как бы превратившись в лед в воздушном море.

Его великий прадед, размером не больше снежного кролика, стоял перед ним на четвереньках — так ходили все фагоры в те далекие времена, когда Беталикс еще не был захвачен в сети паука-Фреира.

— Держи рога высоко, — сказал кролик. — Помни единство, обагри зелень травы красной кровью сынов Фреира, которые хотят всю землю сделать зеленой и уничтожить благородную белизну снега.

Затем появилась фигура его отца, который поклонился сыну и создал в его мозгу различные видения — своего рода руководство к действию.

Снова мир предстал перед его внутренним взором — три пульсирующие части. Желтые нити октав развевались как желтые ленты, обвивая и обожаемый Беталикс и паукообразный Фреир. По желтым нитям передвигалось что-то темное, похожее на лишайник.

Хрл-Брахл Ипрт поблагодарил отца за видение, хотя все это было ему давно известно. Он видел все это уже много раз. Все воины видели это. Но эти видения должны постоянно повторяться в их мозгу — ведь это краеугольный камень их великого похода. Но вот в мозгу кзана что-то ярко вспыхнуло, видение исчезло. Весь череп как будто наполнился медленно ворочающимися змеями, умирающими змеями.

И вдруг кзану стало предельно ясно, что то, что сейчас необходимо одному фагору — это необходимо всему миру. И то, что необходимо миру — крайне необходимо одному фагору.

Но вот в мозгу поплыли другие видения: воздушные октавы стали ярче и сыны Фреира падали на землю, умирая от болезней, от холода, от голода. Это время уже было. Но оно скоро придет снова. Прошлое и будущее едины в настоящем. Скоро, скоро Фреир спрячется в Беталиксе, и это будет время фагоров, время гибели сынов Фреира, время смерти тех, кто убил великого кзана Хрл-Трихк Храста.

Помни об этом. Будь отважен, будь беспощаден, не отступай ни на миг от программы, которая задана тебе многими поколениями предшественников.

Видения далекого прошлого, славного, победоносного. По покрытым блестящим льдом равнинам двигались сонмы его предков.

Помни о нас. Будь готов к будущему. Держи рога высоко.

Юный кзан медленно вышел из транса. Его белая птица уселась на левое плечо. Она ласково провела своим изогнутым клювом по его волосам и по плечу и стала выбирать насекомых из шерсти. Снова прозвучал рог. Его траурные звуки разнеслись над черной, холодной как лед водой реки.

Этот меланхолический звук можно было услышать на далеком расстоянии, где находилась группа из восьми фагоров, отделившихся от главных сил. Среди них было шесть гиллотов и два сталлуна. С ними был один старый кайдав, уже не годившийся для езды и поэтому нагруженный оружием и припасами. Несколькими днями раньше они захватили шесть мадис — мужчин и женщин, — которые вместе со своими животными направлялись к отрогам Чалсе. Животных тут же приготовили и съели.

Несчастных мадис связали и потащили за собою. Однако поэтому им пришлось двигаться медленнее и они отстали от главных сил. При этом они взяли неправильный курс, а разразившаяся буря и разлив реки отрезали их.

В эту ночь фагоры остановились на отдых среди райбаралов. Пленников привязали к одному из деревьев и они сразу же уснули, свернувшись в один тесный клубок. Фагоры тоже улеглись на спину, их птицы уселись им на грудь, положив головы на теплые шеи своих хозяев. Фагоры немедленно погрузились в сон, сон без видений и без движения, как будто они приготовились отправиться в иной мир.

Крики птиц и вопли мадис разбудили их. Мадис рвались к тем, кто взял их в неволю, но не в ярости, а в надежде получить от них защиту. Они обращались к своим врагам, умоляя их защитить от еще более страшной угрозы.

Один из райбаралов расщепился. Воздух со свистом выходил из трещин.

И в клубах пара из расщепившегося ствола появилось извивающееся тело.

— Червь Вутры! Червь Вутры! — кричали мадис, а фагоры вскочили на ноги. Один из фагоров кинулся к кайдаву и схватил копье. Огромный райбарал тридцати футов толщиной треснул с отвратительным звуком, сверху посыпались обломки сучьев и из него появился червь Вутры. Он него распространялся зловонный запах — смесь запаха гниющей рыбы и разлагающегося сыра.

Жуткое существо подняло голову, сверкающую на солнце. Оно повернулось, и ствол райбарала снова затрещал, осыпаясь и обнажая новые кольца тела червя.

Но фагоры уже были вооружены. Их предводитель отдал приказ, и два воина швырнули свои копья в чудовище.

Но червь извивался, и копья только скользнули по его шкуре, не причинив вреда. Он увидел внизу людей и нанес удар головой. И только тут фагоры увидели истинные размеры чудовища. Четыре огромных глаза, расположенные надо ртом, вокруг которого шевелились щупальца, смотрели на них. Эти щупальца извивались, ища жертву. Огромная пасть была усеяна острыми, загнутыми назад зубами.

Голова некоторое время шевелилась вверху, на высоте верхушек деревьев, а затем внезапно оказалась внизу, на уровне фагоров. Полетели копья, птицы взмыли вверх.

Странная пасть, у которой не было челюстей, схватила одного их фагоров, но тот был слишком тяжел, чтобы поднять его в воздух. Фагор завопил, когда чудовище поволокло его по земле.

— Бейте его! — крикнул предводитель, бросаясь вперед с ножом.

Но в темной слизи мозга чудовища уже созрело понимание опасности и оно решило удовлетвориться тем, что находится в пасти, и перекусило фагора, а затем голова снова взмыла вверх. С щупальцев капала желтая кровь. То, что осталось от фагора, упало на землю и застыло в неподвижности.

Видимо это был момент метаморфозы червя, ибо кольца его продолжали появляться из расщепленного ствола и, извиваясь, обвивали соседние деревья. Фагоры были охвачены смертельным ужасом. Червь разделился на два. Окровавленная голова раскачивалась над деревьями вдалеке от фагоров. Мембраны лопнули с оглушительным треском и как будто маска спала с головы: вместо одной головы появились две. Сначала новая лежала на старой, но затем новая, только что появившаяся голова поднялась. Вокруг страшной пасти зазмеились щупальца. Слизь, появившаяся после того как лопнула мембрана, мгновенно высохла и теперь старая голова оказалась мертвенно-зеленого цвета, а вторая грязно-голубого.

Обе головы поднялись и стали удаляться друг от друга с глухим ревом, как бы ненавидя друг друга.

По всему телу стали рваться мембраны, обнажая два тела — зеленоватое и тускло-голубое. Оба тела были длинные, тонкие и с крыльями. Еще одна конвульсия, подобная предсмертной судороге — и вот уже два тела отделились друг от друга и устремились в разные стороны, расправляя крылья. Они поднялись над деревьями, и белые птицы носились с хриплыми криками вокруг них.

Они уже летели, и свет Фреира отражался от их чешуи и блестящих крыльев. Одно чудовище — зеленое — было самцом, другое — тускло-голубого цвета с менее блестящими чешуйками — самкой.

Теперь крылья их били воздух более уверенно, поднимая их тела высоко в небо. Раскрытые рты втягивали воздух и со свистом выпускали его через задние отверстия. Чудовища сделали круг над поляной, глядя на пораженных фагоров, а затем полетели в противоположные стороны — самец полетел на далекий север, самка — на не менее далекий юг. Оба повиновались своим таинственным воздушным октавам, на которые они были настроены, оба даже своеобразно красивы в своем полете. Их длинные гибкие тела буквально ввинчивались в атмосферу. Змеи набирали высоту и вскоре исчезли из виду, растворясь в голубизне.

Они оба уже забыли свое прежнее существование, когда многие столетия находились во тьме земли, загнанные туда холодом.

Фагоры пришли в себя и вернулись к действительности. Они осмотрели поляну. Кайдав мирно жевал траву. Мадис исчезли. Они не упустили шанса и сбежали в лес.

Группа сбежавших мадис состояла из трех мужчин и их женщин. Старшую пару звали Катхаарнит, так как по обычаю после того как пара соединялась, и он и она носили одно имя. А если нужно было обратиться к кому-либо из них, то называли Катхаарнит-он и Катхаарнит-она.

Все шестеро были тощие и маленькие. И темнокожие. Мадис по внешнему виду мало отличались от людей. Особая форма костей черепа придавала им задумчивый вид. На руках у них было по восемь пальцев — четыре вытянуты вперед, четыре — назад, что обуславливало чрезвычайно цепкий захват. На ногах у них было тоже по восемь пальцев.

Они передвигались по лесу ровным размеренным шагом, позволяющим им бежать без отдыха много часов, если потребуется. Впереди бежали Катхаарниты, за ними следующая пара, а затем самые молодые. Дикие животные, преимущественно лани, убегали с их пути.

Они бежали на запад. Восемь недель плена, память об этих жутких неделях придавала им силы. Однако долгий бег утомил их. Вскоре они перешли на размеренный шаг, тяжело дыша ртом и носом, иногда спотыкаясь о корни деревьев.

Наконец молодая пара не выдержала и со стоном рухнула на землю. Они лежали и стонали, держась за животы. Их четыре более старших товарища видели, что уже совсем немного осталось до перевала, после которого начнется спуск и бежать будет легче. И они пошли дальше, согнувшись вперед почти до земли. Легкие их усиленно работали.

И на перевале они остановились, вдыхая чистый воздух и глядя назад, туда, где лежали их выбившиеся из сил соплеменники.

Здесь неподалеку протекала река, шум которой наполнял воздух. Вдали виднелась райбараловая роща, откуда они бежали и где остались ненавистные фагоры. За рощей виднелся лес, покрывающий склоны гор, образующих эту обширную долину, откуда они только что бежали. Деревья в лесу были в основном темно-зеленого цвета, но между ними были видны деревья с ярко-зеленой листвой. Эти деревья мадис называли каспиран. Их горькие плоды можно было есть во времена сильного голода.

Однако долина не заканчивалась лесом. За лесом вздымались каменистые утесы. Глубокие ущелья между ними служили проходами животным и людям.

Эти утесы были частью горного массива, который тянулся от горизонта к горизонту. Горные ущелья заросли густой растительностью, кое где в них сверкала вода рек, пробивающих себе дорогу через горы в долины.

Зоркие глаза мадис осматривали окрестности и то тут, то там между деревьями, в небе видели белые пятна. Птицы. Птицы фагоров. А там где эти птицы — там фагоры. С расстояния во многие мили можно было проследить путь армии Хрл-Брахл Ипрта по этим белым пятнам. Мадис не видели ни одного фагора, но можно было не сомневаться, что в густых зарослях скрывается громадное их количество. Может быть, десятки тысяч.

Мадис отдыхали и смотрели. Но вот один из них, затем другой, стали почесываться все сильнее и сильнее. И чем больше они чесались, тем сильнее становился зуд. Вскоре они уже катались по земле, будучи не в силах выдержать сильное жжение по всему телу. Тела их покрылись потом и кровью из расцарапанного тела. Мадис свернулись в клубочки и чесали, чесали себя руками и ногами.

Они царапали себя изо всех сил, но мучения их не кончались. И они не могли связать воедино причину и следствие. Они не могли понять, что бедствие, постигнувшее их, было вызвано паразитами, которые обычно кишели в шкуре фагоров, а теперь набросились на них.

Обычно эти паразиты безвредны. Правда, они вызывают у людей лихорадку и чесотку, которая может длиться не более нескольких дней. Но изменился тепловой баланс системы, и самки паразитов принесли свою дань Великому Фреиру: они отложили миллионы яиц.

И в ближайшем будущем эти малозаметные паразиты, играющие ничтожную роль в жизни планеты, переродятся в вирус, вызывающий костную лихорадку у людей, и весь мир изменится благодаря им.

Этот вирус будет наиболее активен весной, в период затмения Фреира. Каждую весну люди будут заболевать костной лихорадкой, и вряд ли будет выживать половина людей.

Пока мадис катались по земле, они не обращали внимания на то, что происходит вокруг.

Вокруг них были густые заросли кустов и из них вышли легко одетые люди в высоких сапогах, с веревками в руках.

Они набросились на мадис.

Та пара, что оставалась внизу, заметила все происходящее и убежала. Они побежали обратно к фагорам. А их все еще чешущиеся друзья были захвачены. Их короткий миг свободы закончился. На этот раз они стали собственностью людей, сами не зная, что приняли участие в незначительном эпизоде другого великого события — вторжения сиборнальцев.

Итак, они присоединились к колонизаторской армии воина-жреца Фестибариатида. Маленькие Катхаарниты и их товарищи не думали об этом. Согнувшись под тяжестью груза, наваленного им на спины, они пошли вперед, подгоняемые новыми хозяевами. Они спотыкаясь шли на юг, все еще яростно расчесывая кожу.

Пока они шли к выходу из долины, на небо выплыл Фреир. Рядом с людьми побежали вторые тени, понемногу укорачиваясь по мере того как светило приближалось к своему зениту.

Воздух дрожал от испарений. Температура поднималась. Невидимые паразиты разносились по планете, неся невидимые страшные недуги.

12. ЛОРД ОСТРОВА

Элин Тал был большим добродушным человеком, верным, преданным, привязанным, и у него абсолютно отсутствовало воображение. Он был смелый, удачливый охотник, великолепно ездил на хоксни. У него даже были некоторые рудименты интеллигентности, хотя он с недоверием относился к академии и не умел читать. Он был предан Аоз Руну и честно служил ему, не проявляя никаких амбиций.

Однако понять Аоз Руна он был неспособен. Он спешился и терпеливо ждал в отдалении, когда сможет понадобиться лорду Эмбруддока. Все, что он видел, это была спина Аоз Руна, который стоял молча, опустив голову. Лорд все еще был в своей старой медвежьей шкуре, но на плечи он накинул желтую шкуру хоксни, видимо таким странным способом он хотел высказать почтение своей уходящей колдунье. Его собака, Курд, сидела возле ног Грея.

Итак, Элин Тал терпеливо ждал, ковыряя пальцем во рту и ничего больше не делая. Мозг его ничем не был занят.

Несколько раз выругавшись, Аоз Рун ударил шпорами Грея и поехал вперед. Он сдвинул брови, оглянулся через плечо, но обратил внимания на своего преданного лейтенанта не больше, чем на собаку.

Аоз Рун резко осадил хоксни на вершине холма. Он дернул поводья так резко, что животное встало на задние ноги.

— Сука! — крикнул Аоз Рун свирепо. Его голос эхом вернулся к нему.

Затем он резко дернул поводья и понесся вперед, не думая о том, что Грей занесет его далеко от Олдорандо. Его пес и преданный лейтенант следовали за ним. Только-только наступало утро. И уже тень упала на планету. Аоз Рун взглянул вверх и увидел, что тусклый диск Беталикса уже откусил кусок Фреира. Курд завыл и прижался поближе к ногам хозяина.

Грей мчался вперед полным галопом, и Аоз Рун не останавливал его, не замедлял его бег. Он просто сопротивлялся хоксни, старающемуся сбросить его с себя. Затмение тоже подействовало на Грея.

Обеспокоенный небесными явлениями, Элин Тал скакал за Аоз Руном, стараясь подчинить себе Дрифтера, его жеребца. Они скакали, стараясь не отстать от Аоз Руна и Грея.

Когда Аоз Рун наконец усмирил Грея, его настроение улучшилось. Он рассмеялся без злобы, похлопал Грея по холке и заговорил с ним мягко, как не говорил ни с одним человеком.

Медленно, уверенно Беталикс пожирал Фреир. Укус фагора. Старые легенды вспомнились Аоз Руну — оба светила не друзья, а враги, обреченные сражаться друг с другом целую вечность.

Он отпустил поводья, предоставив животному самому выбирать свой путь. А почему нет? Он может вернуться в Олдорандо и править как прежде. Но разве будет этот город прежним, когда она ушла… ушла, сука… Дол — это глупое несчастное создание, которое не видит ничего дальше своего носа. Дома его ждет только опасность и разочарование.

Натянув поводья, Аоз Рун направил Грея в самые заросли кустов и поехал через них, не обращая внимания на то, что ветви хлещут его по лицу, а колючки впиваются в одежду. Весь мир пришел в полный разброд, и он был не в состоянии понять причины этого. Между кустами висели высохшие водоросли, но мозг его был так далеко отсюда, что он игнорировал эти свидетельства недавнего наводнения.

Нижний ободок Беталикса был окрашен серебром, когда светило продолжало втягивать в себя своего врага и компаньона. Затем и сам Беталикс укрылся за облаком, которое ветер принес с запада. Начался сильный дождь. Аоз Рун наклонил голову и продолжал ехать вперед. Шум дождя усиливался. Вутра демонстрировал свою ненависть.

Аоз Рун направил хоксни из кустов на открытое пространство, заросшее густой травой. Элин Тал медленно поехал за ним. Дождь уже хлестал изо всех сил. Глядя из-под намокших бровей, лорд Эмбруддока заметил, что вдали виднеется убежище, сложенное из каменных плит. А за ним в долине протекала река, извиваясь между камнями. Дождь был таким сильным, что сквозь водяные струи очертания убежища были видны неотчетливо, однако можно было разглядеть возле входа чьи-то фигуры.

Фигуры были неподвижны. Они смотрели. Должно быть они заметили Аоз Руна намного раньше, чем он их. Пес припал к земле и зарычал.

Не оглядываясь, Аоз Рун подозвал Элин Тала к себе.

— Чертовы фагоры, — довольно легкомысленно сказал Элин Тал.

— Они ненавидят воду, — сказал Аоз Рун. — Может, из-за дождя они не вылезут наружу. Поехали.

И он медленно поехал вперед, приказав собаке держаться рядом.

Он не оглядывался и ничем не показывал, что боится. Долина, скорее всего, непроходима. Лучше взобраться на холм. И с вершины, если конечно, фагоры пропустят их туда, они могут скакать с большой скоростью. Он был не вооружен, если не считать кинжала за поясом.

Два человека двигались вперед плечом к плечу и собака бежала сзади. Чтобы подняться на холм, им нужно было изменить курс и приблизиться к фагорам. Из-за сильного дождя было трудно разглядеть что-либо, но Аоз Руну показалось, что возле хижины стояло пять или шесть монстров. Чуть сзади лениво жевали жвачку два кайдава, которых держали за поводья рабы — скорее, всего, люди. Эти несчастные апатично смотрели на Аоз Руна и Элин Тала.

На крыше, нахохлившись, сидели две белые птицы. Еще две на земле дрались из-за кучи навоза кайдава. Пятая птица сидела в отдалении на камне и рвала когтями какое-то мелкое животное, которое ей удалось поймать.

Фагоры не двигались.

Противники были уже на расстоянии броска камня и тут Курд с яростным лаем бросился к фагорам.

Поведение собаки пробудили фагоров к действию. Они бросились вперед. Видимо, фагоры нуждались в каком-то внешнем толчке чтобы перейти к активным действиям. Их нервная система не возбуждалась, пока раздражение не превышало некой пороговой величины. Увидев, что фагоры кинулись в атаку, Аоз Рун и Элин Тал пришпорили хоксни.

Это была опасная скачка. Деревья были молодые, их рост не превышал роста человека, а крона имела форму зонтика. Мимо них нужно было скакать низко склонив голову. На земле тут и там валялись громадные камни, и хоксни легко могли поломать здесь ноги. Нужно было внимательно следить за дорогой, чтобы хоксни были в относительной безопасности.

Позади слышались звуки погони. Мимо мелькнуло копье и воткнулось в землю рядом с беглецами. Но других копий не последовало. Однако позади слышался топот кайдавов и крики фагоров. На ровном месте кайдав мог догнать хоксни, но здесь, среди низкорослых деревьев, высокорослые животные были в невыгодном положении. И все же Аоз Рун и Элин Тал не могли далеко оторваться от преследователей. И он и Элин Тал вскоре вспотели не менее своих хоксни.

Они доскакали до ручья, стекающего с холма. Аоз Рун выбрал момент, чтобы оглянуться. Два белых монстра мчались за ними. Руку они вытянули вперед, чтобы защищать лица от хлещущих веток. В свободной руке у них были копья. Пешие фагоры были далеко и ими можно было пренебречь, они не представляли угрозы.

— Фагоры не отстают, — сказал Аоз Рун. — Ну, Грей, давай!

Они снова помчались вперед.

Дождь сначала стих, затем хлынул с новой силой. Деревья окатывали всадников водой, когда те проезжали мимо. Почва стала тверже, но зато увеличилось количество камней.

Два всадника фагора уже были на расстоянии броска копья.

Натянув поводья, Аоз Рун привстал в стременах. Теперь он мог видеть поверх кроны зонтиковых деревьев. Он крикнул Элин Талу, что нужно сворачивать влево. Фагоры скрылись из виду, их закрыли громадные камни.

Всадники теперь скакали по какому-то подобию тропы. Деревья стали реже. Твердая почва постепенно перешла в жидкую грязь.

У людей вспыхнули проблески надежды, и они еще сильнее подгоняли своих хоксни. Но тут из рощи снова выскочили преследователи, и Аоз Рун выругался, взмахнув кулаком. Собака мчалась рядом с ними.

Затем дорога пошла вниз. Впереди в долине росли райбаралы. Весь ландшафт, окрашенный сеткой дождя, имел довольно унылый вид. Посреди долины текла бурная река, вышедшая из берегов. Еще дальше виднелась темная линия деревьев. Сетка дождя не давала возможности увидеть, что же находится еще дальше. Низкие тучи быстро неслись по небу, не позволяя светилам появиться на небе.

Аоз Рун провел рукой по лицу, вытирая пот и дождь. Он увидел, где можно найти спасение. Посреди реки находился остров, покрытый камнями. На нем росли деревья с черными листьями. Если бы он и Элин Тал смогли бы перебраться туда — а до острова было совсем недалеко — они были бы спасены.

Аоз Рун хрипло крикнул Элину Талу.

И тут же он заметил, что скачет один. Он оглянулся и замер от ужаса.

Слева от него скакал Дрифтер, но без седока. Животное бесцельно неслось к реке.

А позади, там, где кончались деревья с зонтичной кроной, лежал на земле Элин Тал. Два фагора уже стояли над ним. Один из них спешился. Элин Тал пнул его ногой, но фагор одним рывком поднял его на ноги. Кровавое пятно виднелось на плече Элин Тала. Видимо, рана от копья. Борьба была недолгой. Ослабевший от потери крови Элин Тал снова упал на землю и фагор наклонил голову, намереваясь нанести смертельный удар рогами.

Другой фагор не стал ждать этого удара и бросился догонять Аоз Руна с копьем наперевес.

Аоз Рун сразу же пустил Грея в галоп. Он ничем не мог помочь своему лейтенанту. Он наклонился в седле и подгонял Грея, но животное уже выбивалось из сил.

Фагор догонял его. Кайдав имел преимущество в скорости над хоксни на открытом пространстве. Аоз Рун мчался к берегу реки, и его желтый плащ развевался на ветру. Так близко! Так близко спасение! Бурлящая вода, белые камни, зеленая трава, черные листья деревьев — все это было совсем близко! Но он знал, что уже поздно. Его спина взмокла от пота. Он ждал удара копьем между лопаток.

Быстрый взгляд назад. Монстр уже совсем близко. Уже отчетливо видны напрягшиеся жилы на шее кайдава. Фагор уже готовился убить! Чудовище! Глаза его горят.

Хотя Аоз Рун был уже стар, все же реакция у него была лучше, чем у фагора.

Он внезапно натянул поводья и резко осадил Грея так, что тот повернулся вокруг оси и встал навстречу преследователю. Аоз Рун скатился с седла и бросился навстречу кайдаву.

На бегу он сорвал с себя плащ и захлестнул им руку фагора, с копьем, приготовленным для удара. Затем он резко дернул плащ.

Фагор скользнул вперед в седле. Свободной рукой он ухватился за гриву животного. Освободив плащ, Аоз Рун быстро накинул его в виде петли на шею кайдава. Один рывок — и фагор упал на землю, а его кайдав, вырвавшись, поскакал вперед.

Тошнотворный запах ударил в нос Аоз Руну. Он стоял, глядя на упавшего фагора в нерешительности. Другие фагоры уже кинулись на помощь товарищу. Грей ускакал.

Аоз Рун позвал Курда, но собака, дрожа, спряталась в траву, и не подбежала.

Пока фагор поднимался, Аоз Рун схватил копье и побежал к реке. У него еще оставался шанс добраться до острова.

Но даже не добежав до реки, он понял, что бросаться в нее очень опасно: в черной воде плыли трупы затонувших животных, огромные коряги, сучья.

Аоз Рун замешкался, колеблясь, и тут фагор настиг его.

Аоз Рун вспомнил свою битву с фагором в те далекие времена. Тот его противник был ранен. Но этот уже совсем не молод. Аоз Рун понял это, когда стаскивал его с седла. Может удастся столкнуть его в реку, пока не подоспели остальные.

Но это было не просто. Чудовище все еще обладало громадной силой. Они схватились, не желая уступать друг другу. Аоз Рун никак не мог воспользоваться копьем или ножом. Они отчаянно боролись, причем фагор все время старался ударить охотника рогами.

Аоз Рун вскрикнул от боли, когда фагор вывернул ему руку. Он выронил копье, но при этом освободилось его колено. И тогда Аоз Рун нанес сильнейший удар коленом в подбородок противника. Тот пошатнулся, отступил назад и увлек охотника в воду. Они уже стояли по колено в воде. В отчаянии Аоз Рун позвал собаку, но та отчаянно лаяла на приближающихся фагоров. Их было трое, и все они бежали к месту боя.

Сильное течение несло ствол дерева, который крутился в воде. Огромная ветка высунулась из воды, как чья-то рука, и зацепила и фагора и человека. Они оба упали и скрылись под водой. Из воды вынырнула другая ветка, на которой болтались чьи-то желтые внутренности, которые при следующем повороте дерева снова скрылись под водой.

В течение четырех часов Беталикс трудился над Фреиром, стараясь проглотить его. И наконец это ему удалось. Серый тусклый свет лег на землю. Все замерло, даже насекомые притихли.

На целых три часа Фреир исчез из мира, украденный с дневных небес.

И только к закату появился его краешек. Однако никто не мог гарантировать, что люди смогут снова увидеть его целым и невредимым. Темные тучи заполнили небо от горизонта до горизонта. И вот этот тревожный день завершился. Каждое человеческое существо в Олдорандо, будь это взрослый или ребенок, пошло спать в этот вечер в состоянии страха и тревоги.

Затем поднялся сильный ветер, принесший дождь и усиливший тревогу.

В старом городе этой ночью случились три смерти: одно самоубийство и два человека погибли в пожаре. Только сильный дождь спас город от еще больших разрушений.

Свет из одного из окон большой башни высвечивал серую пелену дождя. Он плясал на потолке комнаты, где без сна лежала на постели Ойра. За окном завывал ветер, раздувая огонь в камине. Ставни окна хлопали на ветру.

Ойра ожидала. Ее тревожили комары, которые появились недавно в Олдорандо. Вообще в мире появилось много такого, чего никто никогда не видел.

Пляшущий свет освещал потолок, трещины и грязные пятна на нем, похожие на изображение старика. Старика с длинными косматыми волосами, одетого в мантию. Она попыталась представить себе его лицо, которое было спрятано за приподнятым плечом. Человек двигался. Казалось, что он двигается, перемещается среди звезд.

Устав от игры, Ойра отвернулась и задумалась. Она думала о своем отце. Когда она снова посмотрела на потолок, то увидела, что старик смотрит на нее. Его лицо было изборождено морщинами. Сейчас он двигался быстрее, в такт с хлопаньем ставен. Он шагал через миры к ней. Все тело его светилось огнем ядовитого цвета.

Ойра приподнялась и села. Возле уха жужжал комар. Почесав голову, она взглянула на тяжело дышащую Дол.

— Что с тобой?

— Очень больно?

Ойра голая соскочила с постели, накинула плащ и подбежала к подруге, чье лицо белело в полутьме.

— Может послать за матушкой Скантиом?

— Пока не надо. Давай поговорим. — Дол протянула руку и Ойра взяла ее. — Ты хорошая подруга, Ойра. Я столько передумала, пока лежала здесь. Ты и Ври… Я знаю, что вы думаете обо мне. Вы обе хорошие, но такие разные — Ври так не уверена в себе, а ты всегда уверена…

— В нашем мире иначе нельзя…

— Я всегда так мало знала. Люди всегда так плохо относятся друг к другу. Надеюсь, что я всегда буду понимать своего ребенка. Я не понимала твоего отца, я знаю. И теперь он отомстил мне. Его нет со мной в эту ночь…

Снова стукнул ставень. Дол сжалась. Ойра положила руку ей на живот.

— Я уверена, что он не ушел с Шей Тал, если ты боишься этого.

Дол приподнялась на локте, отвернула лицо в сторону.

— Мои мысли гораздо мучительнее для меня, чем боль. Я знаю, что совершенно не стою его. И все же я сказала да, а она сказала нет. Я всегда говорила ему да, и все же его сейчас нет здесь… Я думаю, что он никогда не любил меня.

Внезапно она разрыдалась, и слезы брызнули из ее глаз. Ойра заметила их, когда Дол повернулась к ней и спрятала лицо у нее на груди.

Снова стукнул ставень под завывание ветра.

— Давай пошлю рабыню за Скантиом, — предложила Ойра. Скантиом выполняла обязанности повивальной бабки в городе.

— Пока не надо, не надо, — сказала Дол. Постепенно слезы ее высохли и она глубоко вздохнула. — Времени достаточно. Времени достаточно для всего.

Ойра поднялась, закуталась в плащ, подошла к окну и закрепила ставень. Сырой ветер с силой ударил ей в лицо. Она с благодарностью глубоко вдохнула его. С улицы до ее ушей донеслись крики гусей.

— Но почему я должна оставаться одна? — спросила она в темноту ночи.

Горький запах дыма дохнул ей в лицо. Догорающий дом находился совсем рядом — напоминая о дневном безумии.

Когда она вернулась, Дол сидела и вытирала мокрое лицо.

— Сходи за Скантиом, Ойра. Будущий лорд Эмбруддока хочет появиться на свет.

Ойра поцеловала ее в щеку. Обе женщины были бледны.

— Он скоро вернется. Мужчины — они такие беспечные.

Она выбежала из комнаты, окликая рабыню.

Ветер, который ударил в лицо Ойры, проделал далекий путь. И еще более далекий путь предстоял ему. Он должен был просвистеть среди каменных утесов Кзинта. А родился он в пустынных просторах моря, которое будущие мореплаватели назовут Ардент. Ветер двигался вдоль экватора, набирая влагу и скорость, пока не наткнулся на Восточный Щит Кампанилата, Никтрихк, где он разделился на два ветра. Северный воздушный поток прорычал над заливом Чалсе и истощил себя, ослабив весенние холода Сиборнала. Южный ветер пролетел над высокогорьем Валлгос, над морем Сцимитар, над морем Иглз, прорычал над громадной пустыней, которая некогда была великой страной Борлиен, вздохнул над Олдорандо, заставив стучать ставни в комнате Ойры. А затем он продолжил свой путь, не задерживаясь тут и не услышав первых криков сына Аоз Руна.

Этот теплый ветер нес с собой птиц, насекомых, семена, споры, микроорганизмы. Он пролетел над Олдорандо за несколько минут и тут же был забыт всеми и тем не менее он сыграл свою роль в том, что должно было здесь произойти.

Пролетая, он принес тепло человеку, сидящему на дереве в весьма неудобном положении. Дерево находилось на острове посреди бурного потока, который являлся частью реки Такисса. Человек повредил одну ногу и теперь мучился от боли.

Под деревом скорчился самец-фагор. Может быть, он ждал возможности для нападения. Но во всяком случае он был неподвижен, как каменная статуя. Лишь уши его двигались, засекая малейший звук. Его птица сидела на ветвях дерева, в достаточном отдалении от человека.

И человек и фагор были выброшены на берег острова полу-утонувшими. Человек сразу же нашел для себя место, где мог чувствовать себя в безопасности — ведь он был ранен. И сейчас, когда подул теплый ветер, он сидел на дереве.

Этот ветер был чересчур теплым для фагора. Он шевельнулся и быстро пошел между камнями, которые составляли значительную часть острова.

Его птица некоторое время смотрела на хозяина, склонив голову, затем полетела за ним.

Человек задумался. Если бы убить эту птицу… это была бы победа, да и еды хватило бы на некоторое время.

Но сейчас перед Аоз Руном стояла более важная проблема, чем голод. Во-первых, нужно победить фагора. Через густую листву он мог видеть из своего убежища берег реки. Там стояли четыре фагора. Их белые птицы либо сидели на плечах хозяев, либо медленно и лениво парили в воздухе над ними. Один из фагоров держал поводья кайдава. Они стояли уже несколько часов без движения, глядя на остров.

Держась в отдалении от них, сидел Курд, его собака. Иногда она жалобно подвывала, иногда заливалась злобным лаем.

Прикусив губу от боли, Аоз Рун попытался продвинуться по своей ветке так, чтобы увидеть уходящего врага. Тот шел медленно. Так как остров был мал, то Аоз Рун предположил, что фагор сделает круг и вернется обратно. Если бы Аоз Рун был в хорошей форме, он непременно устроил бы фагору неприятный сюрприз — западню.

Он посмотрел на небо. Фреир как бы продирался сквозь переплетения сучьев. Он, после вчерашнего, был снова цел и полон сил. Беталикс затерялся где-то в облаках. Аоз Рун хотел поспать немного, но не осмеливался. Вероятно, фагор ощущал то же самое.

Скорее всего, фагор сейчас устраивает ему западню. Аоз Рун едва удержался от искушения спрыгнуть с дерева и разведать обстановку. Но искушение было сильнее его. Он некоторое время собирался с силами.

Двигаться было трудно. Его черная шуба намокла и была очень тяжелой. Но главная проблема — это его левая нога. Она сильно распухла и ужасно болела. Колено не сгибалось совершенно. Тем не менее он с трудом скользнул вниз по дереву и тяжело упал на землю. Он лежал со стонами, будучи не в силах подняться, ожидая, что в любое мгновение на него может кинуться фагор и убьет его.

Фагоры на противоположном берегу увидели его движение и теперь кричали что-то своему товарищу, но их голоса заглушались ревом бегущей воды. Курд тоже завывал, добавляя свою долю в этот шум.

Аоз Рун поднялся на ноги. У края воды он нашел сук, опершись на который, он мог двигаться. Страх, боль, холод бурлили в нем и он чуть не терял сознание. Он чувствовал, что его плоть тяжело обвисла на нем, однако жизнь еще теплилась в его некогда могучем теле. Он осмотрелся вокруг в отчаянии, ожидая нападения фагора. Однако врага не было видно.

— Я убью тебя, монстр, чего бы мне это не стоило… Ведь я лорд Эмбруддока…

Он двигался вперед шаг за шагом, прячась за грудами камней, чтобы фагоры с другого берега не видели его. Над рекой, по которой неслись сучья, стволы деревьев, трупы животных, клубился туман. Весь остров был не более двенадцати метров шириной. Он был похож на спину огромного затонувшего чудовища.

Как раненый медведь, Аоз Рун брел вперед, прижимаясь к воде, чтобы оставить как можно большее пространство между собою и местом возможного нападения.

Из густых зарослей внезапно выскочил стаг и бросился в воду. Вскоре из-под воды показалась его красно-коричневая голова с тремя рогами. Могучее животное, преодолевая мощь реки, описывающей вокруг острова широкую дугу, поплыло на другую сторону. Однако течение относило его все дальше и дальше и вскоре Аоз Рун потерял его из виду.

Немного погодя, перебираясь через сваленное дерево, Аоз Рун снова увидел белую птицу.

Она наблюдала за ним, сидя на крыше грубой каменной хижины. Стены хижины, сложенные из камня, заросли лишайником и это строение казалось творением природы, а не разума. Аоз Рун стал обходить хижину, предполагая, что фагор находится внутри.

Сразу за хижиной остров обрывался. Здесь бурлила вода и через несколько метров водного пространства остров начинался снова, как корабль, несущий на своей спине бесполезный груз камней и плывущий неизвестно куда. Разделяющий два острова поток был не более, чем полуметровой глубины. Там Аоз Рун смог бы найти безопасное убежище. Ведь фагоры ненавидели воду и вряд ли его противник смог бы перебраться туда.

Холодная как лед вода стиснула ноги Аоз Руна, как зубы аллигатора. С трудом он перебрался на другой остров и тут же упал на землю. Затем, преодолевая боль, он повернулся, чтобы посмотреть на хижину. Его враг был наверняка там, такой же большой и измученный, как и он сам.

Аоз Рун потащился по острову, осматривая его. По дороге он срезал ножом две толстые палки. Затем, держа их в руке, он снова переправился на первый остров. При этом он не спускал глаз с двери хижины.

Когда он приближался к хижине, он почувствовал, как птица фагора пикирует на него, стараясь ударить клювом в висок. Аоз Рун отбивался от птицы палками и ножом. Ему удалось ударить птицу ножом, и она отлетела в сторону, уселась на сук. Перья ее окрасились кровью.

Аоз Рун подошел к хижине и быстро запер дверь хижины, подперев ее палками. Дверь сразу же начала сотрясаться от ударов изнутри. Фагор старался вырваться наружу. Но палки держали хорошо.

Аоз Рун хотел отправиться обратно, но тут взгляд его упал на птицу. Она переступала с ноги на ногу. Кровь лилась из раны на груди. Аоз Рун высоко поднял над головой свой импровизированный костыль и с силой опустил его на голову птицы. Та была мертва.

Взяв ее подмышку, Аоз Рун снова переправился через поток.

Там он лег на землю и попытался с помощью растираний вернуть жизнь своей ноге. Боль изнуряла его. Фагор все еще рвался из хижины. Рано или поздно одна из палок не выдержит, но пока фагор был выключен из игры, и лорд Эмбруддока был доволен собой.

Волоча за собой птицу, Аоз Рун забрался в щель между двумя лежащими деревьями, чтобы обезопасить себя. Слабость накатывала на него волнами. Он уснул, спрятав лицо в еще теплые перья птицы.

Холод и онемение всего тела разбудили его, вырвали из тяжелого сна. Фреир висел в нижней части западного неба, утопая в золотистом тумане. Повернувшись в своем укрытии, он смог увидеть берег реки. Фагоры все еще ждали там. А за ними, на склоне холма, было место, где погиб Элин Тал. А над этим холмом висел траурный Беталикс. Признаков Курда нигде не было. Собака либо убежала, либо ее убили фагоры.

Нога болела уже меньше. Он выбрался из своей щели, встал.

На другом берегу потока в нескольких метрах от Аоз Руна стоял фагор. За ним была хижина, дверь которой была все еще заперта. Он выбрался из хижины, разобрав камни на крыше.

Фыркнув, фагор повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую. Кончики его рогов сверкнули на солнце, когда он сделал это загадочное движение. Вид у него был довольно жалкий, шерсть слиплась от недавнего пребывания в реке.

Как только Аоз Рун поднялся во весь рост, он стал представлять собой хорошую мишень. Фагор швырнул грубое копье. Аоз Рун был слишком удивлен, слишком скован, чтобы увернуться, но импровизированное копье пролетело мимо. Это была одна из палок, которой Аоз Рун подпер дверь хижины. Видимо, у фагора болела рука, иначе бы он не промахнулся.

Аоз Рун сжал кулак. Скоро стемнеет. Инстинкт подсказывал ему, что необходимо разжечь костер. Он занялся сбором топлива, благодаря Вутру, что он почувствовал себя лучше, сильнее, но тем не менее он понимал, что болен. Может быть, это голод, сказал он себе. Но пища была рядом, только нужно разжечь костер.

Собрав сухие сучья, он нашел укромное место среди камней, начал быстро вращать сухую палочку между ладонями. Дерево обуглилось. Чудо свершилось, появились язычки пламени. Морщины на грубом лице Аоз Руна разгладились, когда он смотрел на разгорающийся огонек. Фагор стоял неподвижно и смотрел, ждал.

— Сын Фреира, ты сотворил тепло! — крикнул он.

Аоз Рун видел только силуэт своего противника на фоне золота западного неба.

— Да, я сотворил тепло и теперь намереваюсь поджарить и съесть твою птицу!

— Дай и мне немного!

— Через день или два наводнение кончится. Тогда мы оба сможем пойти по домам. А пока ты останешься там, где ты есть.

Фагор говорил с сильным акцентом и Аоз Рун сначала ничего не понял из его слов. Он присел возле костра и изредка поглядывал туда, где темный силуэт его противника постепенно размывался во тьме опускающегося вечера.

— Ты, Сын Фреира, болен и умрешь этой ночью.

— Болен? Да, я болен, но я все же лорд Эмбруддока.

Аоз Рун позвал Курда, но ответа не было. В наступившей темноте уже невозможно было разглядеть группу фагоров на том берегу. Весь мир погружался в ночь, все предметы превращались в свои тени.

Ему вдруг показалось, что фагор пригнулся, готовясь перепрыгнуть через водную преграду, разделявшую их.

Он погрозил кулаком:

— Ты живи в своем мире, я буду жить в своем.

Даже такая короткая фраза изнурила его. Он поднес руки к глазам и застонал от слабости.

Фагор долго не отвечал, как бы собираясь с мыслями. Наконец он произнес:

— Мы живем в одном и том же мире, и поэтому мы должны сражаться.

Эти слова достигли ушей Аоз Руна, но он не мог понять их смысл. Он помнил только что он кричал Шей Тал о том, что выжить они смогут только в том случае, если будут едины. Он поискал ее глазами и не нашел. Это типично для нее: отсутствовать в тот момент, когда она больше всего нужна ему.

Повернувшись к костру, он подбросил в него сучьев и занялся кровавым делом — начал разделывать птицу. Он отрезал одну ногу и насадил ее на острый сук. Затем он протянул сук к огню и тут же почувствовал, как огонь, сжигающий его кожу, отозвался жгучей болью в костях. Весь его скелет, казалось, был охвачен огнем. Страшная боль пронизывала все его тело. От одной мысли о еде его начинало тошнить.

Он вскочил на ноги, побежал к воде, бросился в нее и начал бегать по мелководью, разбрасывая брызги. Он кричал от боли. Ему казалось, что река застыла, а остров превратился в лодку, плывущую по водной глади. Лодка плыла, и он не мог управлять ею. Лодка плыла, погружаясь в огромную пещеру тьмы.

Но вот жерло пещеры сомкнулось, поглотив его.

— У тебя костная лихорадка, — сказал фагор. Его звали Ямм-Бхрмар. Он не был воином. Он и его друзья были мирными лесными жителями. Их кайдавов похитили. Когда среди них появились два сына Фреира, они просто подчинились древнему долгу — и в результате этого Ямм-Бхрмар оказался в таком затруднительном положении.

Лесные жители мигрировали на запад, повинуясь своим воздушным октавам. На пути они встретили соплеменников, которые сообщили им, что надвигается великая армия, которая уничтожает все и всех на своем пути. Встревоженные лесные жители продолжали свою миграцию в поисках более холодных мест, и, в конце концов, воздушные октавы привели их в эту долину, где их и застигло наводнение. Они были вынуждены повернуть обратно. Страх и смятение овладели ими.

Фагор стоял неподвижно у края воды, ожидая смерти своего смертельного врага Фреира. Его исчезновение во тьму принесло фагору облегчение. Он замерз и стал массировать раненую руку. С благодарностью он встречал ночь.

В отдалении лежал в камнях его враг. Теперь от него можно не ждать неприятностей. Все-таки ему было жаль этих Сынов Фреира. Все они обязательно заболевали в присутствии фагоров. Но это была справедливость, высшая справедливость. Ямм-Бхрмар ждал, сидя неподвижно, физически ощущая текущее время.

— Ты болен и умрешь! — снова крикнул он. Однако он и сам был болен. Он поднялся, почесал голову здоровой рукой, осмотрелся. Наступила полная темнота. Где-то на востоке Беталикс, верный солдат Беталикс, отец расы фагоров, уже пробивался в мир. Ямм-Бхрмар пошел в хижину без крыши и лег, закрыв глаза. Он спал без снов и движения.

На восточном краю неба появились проблески, предвещающие восход Беталикса. Беталикс взойдет еще много раз до того, как спадет вода. Ведь это наводнение было вызвано интенсивным таянием гигантских ледников Никтрихка. Пройдет много времени, пока реки вернутся в свои естественные русла. А еще через много времени, когда Фреир достигнет вершины своего величия, вода рек испарится и эти районы планеты превратятся в гигантские пустыни — Пустыни Мадура… Но это будет еще не скоро.

Сейчас, когда человек и фагор спали, они оба не понимали, что пройдет очень много времени, пока спадет вода. Это было временное явление — но оно будет длиться почти две сотни годов Беталикса.

13. ВИД С ПОЛ РУНА

На Земной Станции Наблюдения прекрасно поняли, что такое «костная лихорадка». Это была часть сложного комплекса воздействий, вызываемых вирусом, который земные ученые назвали гелико-вирус, и воздействие этого вируса люди на Станции Наблюдения поняли лучше, чем те, кто страдал от этого вируса.

Исследования геликонианской микробиологии показали, что этот вирус активизируется дважды в большой геликонианский год. Это происходило во время двадцати затмений, происходящих в пору весны, и позже, во время шести или семи осенних затмений. Климатические изменения просто совпали по времени со вспышками активности, и, казалось, что они являются их первопричиной.

Для жителей Геликонии эти два явления были совершенно разными. Стремительное распространение вируса и болезни влияло на историю тех стран, где он распространился. Сам же вирус был пренебрежительно мал. Чтобы глаз человека мог увидеть вирус, его нужно было увеличить в десять тысяч раз, ведь он был размером всего девяносто семь миллимикрон.

Ученые Авернуса поняли функцию этого вируса. Подобно древнему богу индусов Шиве, он осуществлял функции разрушения и сохранения. Он убивал, но за этим следовало возрождение. Без этого вируса на планете не могла бы существовать ни человеческая жизнь, ни фагорианская.

Именно потому, что он был на планете, ни один землянин не мог ступить на планету и остаться живым. На Геликонии правил вирус Геллико. Он установил санитарный кордон вокруг планеты.

А пока костная лихорадка еще не вошла в Эмбруддок. Она приближалась к нему так же неуклонно, как приближалась армия великого кзана Хрл-Брахл Ипрта. Сейчас ученые Авернуса гадали, кто же ударит первым…

Умы жителей Эмбруддока были заняты совсем другими мыслями. Главный вопрос, волновавший тех, кто был близок к власти, заключался в том, как эту власть захватить, а потом, как удержать ее.

К счастью для человечества, ответа на этот вопрос не существует. Но Тант Эйн и Фаралин Ферд, жизнерадостные и обеспеченные люди, не особенно интересовались абстрактными проблемами. Уже прошло более полугода со дня исчезновения Аоз Руна и два лейтенанта вели прежнюю жизнь.

Это им вполне подходило. Но мало удовлетворяло Райнила Лайана. Он уже приобрел большой авторитет в Совете и хотел ввести совершенно новую систему жизни в Олдорандо. Она позволяла ему бескровным способом сосредоточить в своих руках власть.

Он решил ввести денежную систему и отменить древний обычай натурального обмена.

С этого времени в Олдорандо ничего нельзя было взять просто так. За все, даже за хлеб, нужно было платить деньги.

Довольные тем, что они получат свою долю, Тант Эйн и Фаралин Ферд согласились с планом Райнил Лайана. Город расширялся ежедневно. Торговцев уже нельзя было держать в предместьях. Торговля стала центром жизни. И теперь торговля должна была приносить доходы по замыслу Райнил Лайана.

— Покупать хлеб неправильно. Пища должна быть свободна, как воздух.

— Но мы же будем давать деньги, чтобы люди могли покупать пищу.

— Мне это не нравится. Райнил Лайан хочет стать слишком жирным, — сказал Датка.

Он и лорд Западного Вельдта направились к башне Ойры. Везде они видели новые лица. Ученые члены совета каким-то образом подсчитали, что всего лишь четверть нынешнего населения родилась здесь. Остальные были чужаки, из других земель. Многие были тут лишь проездом. Олдорандо стал центром большого торгового пути.

То, что некогда было полем, стало площадкой для установки шатров, палаточных поселков. Появились и более глубокие перемены. Например, обычай ходить на охоту постепенно исчезал. Зверей стало совсем мало, стунжебаги пропали полностью. А купцы пригоняли целые стада животных, что делало охотничий промысел по меньшей мере ненужным. Жизнь стала более оседлой.

Базарная торговля изменила психологию людей, уничтожило само понятие содружества охотников, товарищей по трудному ремеслу. Те, кто некогда славился силой броска копья, меткостью, лихостью в скачке на хоксни, теперь находили удовольствие в том, что лениво слонялись по улицам, торговали в палатках, служили сторожами при складах.

Лорды Западного Вельдта теперь отвечали за порядок в тех кварталах города, которые находились за рекой Вораль. У них были и помощники. Рабы с юга, искусные в строительстве, возводили башни — жилые помещения. Они имитировали систему старых башен и были высотой в три этажа.

Оценив результаты дневной работы и перекинувшись шутками с надсмотрщиками, Лэйнтал Эй и Датка направились к своей башне, протискиваясь сквозь толпу пилигримов. Невдалеке стояли шатры, готовые принять этих временных постояльцев. Каждый из этих шатров имел свой номер, который можно было прочесть на круге, закрепленном на шатре.

Внезапно толпа пилигримов рванулась вперед. Лэйнтал Эй отошел в сторону, чтобы уступить им дорогу, но оступился и оперся спиной об один из шатров. Но тут же он упал в какую-то яму. Он выхватил меч. Три бледных молодых человека в ужасе смотрели на него, когда он внезапно появился перед ними.

Яма была глубиной до пояса и размером с маленькую комнату.

У людей, которые стояли перед ним, на лбу был третий глаз, правда нарисованный.

В яму заглянул Датка, ухмыляясь при виде замешательства своего приятеля.

— Что вы здесь делаете? — спросил Лэйнтал Эй эту троицу.

Оправившись от неожиданности, эти трое выпрямились. Один из них сказал:

— Здесь будет святилище в честь великого Акха Нааба, и значит здесь святая земля. Мы требуем, чтобы ты немедленно удалился отсюда.

— Эта земля принадлежит мне. Покажите мне свою лицензию на аренду этой земли.

Пока молодые люди удивленно переглядывались, вокруг собралась толпа пилигримов. Они заглядывали в яму и перешептывались. Все они были в черно-белых одеждах.

— У нас нет лицензии. Мы не собираемся ничего продавать.

— Откуда вы?

Огромный человек с головой, обмотанной черной тканью, встал на краю ямы. Возле него стояли две старухи, держащие в руках какой-то предмет. Человек напыщенно произнес:

— Мы последователи великого Акхи Нааба, и мы идем на юг, распространяя его учение. Мы хотим здесь воздвигнуть часовню и требуем, чтобы ты, недостойный, удалился отсюда.

— Это моя земля, каждая пядь ее. Почему вы копаете землю, делаете яму, если хотите воздвигнуть часовню? Вы не можете отличить землю от воздуха?

Один из землекопов сказал:

— Акха — бог земли и ее глубин. Мы живем в его жилах. Мы будем распространять его учение по всему миру. Мы — Тэйкеры из Панновала.

— Здесь вы ничего копать не будете без моего разрешения. Прочь отсюда!

Все возмущенно закричали, но Датка выхватил меч. Он резко ударил и поддел острием меча ткань, которой был закрыт предмет, находящийся в руках у женщин.

Ткань упала на землю и взорам открылась уродливая скрюченная фигура, в которой не было ничего человеческого. Слепые глаза лягушки выделялись на сморщенном лице. Фигурка была высечена из черного камня.

— Ну и красотка! — рассмеялся Датка. — Такую уродину действительно нужно прятать под землю.

Пилигримы рассвирепели. Акху оскорбили. Его коснулся свет солнца, хотя это было строго запрещено. Несколько человек бросились на Датку, и Лэйнтал Эй выскочил из ямы и стал раздавать удары мечом плашмя. На шум прибежали помощники Лэйнтала Эй. Прошло немного времени, и пилигримов хорошенько проучили, преподав им основы хорошего поведения.

Лэйнтал Эй и Датка продолжили свой путь в комнату Ойры, которая находилась в башне Ври. Ойра переселилась туда потому, что большая площадь возле ее башни стала слишком шумной, там было поставлено много палаток и торговых ларьков. Вместе с Ойрой переехали Дол и ее малолетний сын Растил Рун Ден, а также ее старуха мать Рол Сакиль.

Возле входа в башню Шей Тал, как ее все еще называли, Лэйнтал Эй распорядился поставить часовых — четырех дюжих рабов-борлиенцев. Они отсалютовали, когда два лорда прошли в двери башни.

— Как Ойра? — спросил на ходу Лэйнтал Эй.

— Выздоравливает.

Он нашел свою возлюбленную в постели. Рядом с нею находились Ври, Дол и Рол Сакиль. Лэйнтал Эй подошел к Ойре и девушка обняла его.

— О, Лэйнтал Эй, это было так жутко. Я так боялась. — Она глядела прямо ему в глаза. Лэйнтал Эй тоже смотрел на нее и видел в ее лице страшную усталость. Глубокие тени залегли у нее под глазами. Все, кто уходил в мир призраков, чтобы повидаться с ними, старел сразу же на несколько лет.

— Я думала, что мне уже не вернуться к тебе, моя любовь, — сказала Ойра. — Мир призраков становится все ужаснее и ужаснее.

Годы согнули Рол Сакиль пополам. Ее длинные седые волосы спадали на сморщенное лицо и поэтому можно было видеть только ее нос. Она сидела над колыбелью внука, качая ее.

— Только старики не возвращаются оттуда, — заметила она.

Ойра села в постели и крепче обхватила Лэйнтала Эй. Он чувствовал, как дрожит все ее тело.

— Это было так жутко… Мир без солнца. Мир призраков подобен нашему, только вместо солнца у них первородный камень, к которому они все стремятся. Этот камень черный, и там вместо света чернота. Там нет воздуха — там один камень… Все понемногу всасывается в черную дыру первородного камня. Они такие злобные… они ненавидят все живое.

— Да, это так, — сказала Дол. — Они ненавидят нас и пожрали бы все живое, если бы могли.

— Они ругаются…

— Глаза их полны дьявольской злобы…

— Их челюсти…

— Но твой отец? — прервал ее Лэйнтал Эй, возвращая ее к цели путешествия в нижний мир.

— Я встретила там свою мать… — Ойра замолчала, будучи не в силах продолжать. Хотя она прижималась к Лэйнталу Эй, она все еще не могла поверить в реальность этого мира, все еще была там, внизу, дрожа от ужаса. Она все еще физически ощущала ту ненависть, которая обрушилась на нее там, внизу.

— Она сказала, что я обесчестила ее имя, заставила сгорать от стыда, что я убила ее, я ответственна за ее смерть. Она сказала, что возненавидела меня с того момента, как я шевельнулась в ее утробе… Она наговорила мне еще много такого, что…

Она снова задрожала, всхлипывая.

Ври подошла к Лэйнталу Эй и подхватила девушку.

— Все это ложь, Ойра. Это только игра воображения. — Однако всхлипывающая девушка оттолкнула свою подругу.

Все в то или иное время совершили путешествие к призракам. И теперь все смотрели на девушку с сочувствием. Каждый вспоминал те тяжкие чувства, которые испытывал сам.

— Но твой отец, — наконец сказал Лэйнтал Эй. — Ты встретилась с ним?

Она выпрямилась, отстранилась, глядя на него в упор своими воспаленными, покрасневшими от слез глазами. Лицо ее блестело от влаги.

— Его там не было, благодарение Вутре. Его не было там. Еще не пришло время, чтобы он смог погрузиться в нижний мир.

Все с изумлением переглянулись, услышав это. И чтобы никто не подумал, что Аоз Рун ушел с Шей Тал, Ойра быстро продолжала:

— Да, он конечно же не стал одним из этих злобных призраков. Он жил слишком полной жизнью, чтобы после своего ухода превратиться в это исчадие зла. Несомненно, он жив и сейчас. Но где он находится все эти долгие недели?

Дол тоже расплакалась, взяла своего сына от матери и стала приговаривать над ним:

— Жив ли он еще? Где он? Он был таким хорошим отцом и мужем… Ты уверена, что его там внизу нет?

— Я же сказала, что нет. Лэйнтал Эй, Датка, он все еще где-то здесь, в этом мире. Только Вутра знает, где он сейчас.

Рол Сакиль снова начала всхлипывать, раскачиваясь с ребенком на руках.

— Мы все будем там рано или поздно. Дол, следующей туда пойдет твоя мать, бедная старая мать. Обещай, что ты придешь навестить меня. А я обещаю, что ничем тебя не буду укорять. Я не буду ругать тебя за то, что ты связала жизнь с этим ужасным человеком, который стал проклятием для всех нас.

Пока Дол успокаивала мать, Лэйнтал Эй пытался успокоить Ойру, но та неожиданно оттолкнула его, вскочила с постели, вытирая слезы и тяжело дыша.

— Не касайся меня. От меня все еще пахнет нижним миром. Мне нужно вымыться.

Все это время Датка стоял возле двери. Лицо его было каменным и не выражало ничего. Теперь он шагнул вперед.

— Успокойтесь, замолчите и попытайтесь подумать. Мы в опасности и теперь должны обратить эти сведения в нашу пользу. Если Аоз Рун жив, мы должны составить план действий до тех пор, пока он вернется, если он вернется. Может, фагоры захватили его. Предупреждаю вас, что Фаралин Ферд и Тант Эйн замышляют заговор, чтобы захватить власть в Олдорандо. Во-первых, они вошли в союз с этим слизняком Райнил Лайаном. — Глаза его скользнули по лицу Ври, затем он отвел взгляд. — Райнил Лайан уже заставил кузнецов печатать монеты. Когда эти трое будут владеть всеми деньгами и платить своим людям, они будут всемогущи. Они, конечно же, убьют Аоз Руна, когда он вернется.

— Откуда тебе это известно? — спросила Ври. — Ведь Фаралин Ферд и Тант Эйн долго были его друзьями.

Датка рассмеялся:

— Лед твердый, пока не начнет таять.

Он стоял, переводя взгляд с одного лица на другое, пока не остановился на лице Лэйнтала Эй.

— Теперь нам нужно сделать вот что. Мы никому не скажем, что Аоз Рун еще жив. Никому. Пусть они лучше пребывают в неуверенности. Если они узнают, что Аоз Рун еще жив, они постараются опередить его, будут действовать немедленно. Они сразу же узурпируют власть.

— Я не думаю… — начал Лэйнтал Эй, но Датка оборвал его жестом.

— Кто будет лучшим правителем, если Аоз Рун погиб? Ты, Лэйнтал Эй. И ты, Ойра. Сын Лойланнун и дочь Аоз Руна. Этот ребенок Дол — серьезный контраргумент, который совет может выставить. Лэйнтал Эй и Ойра, вы должны немедленно объединиться. Хватит болтать. Мы вызовем десять жрецов из Борлиена для церемонии. И вы объявите, что старый лорд умер и вы будете править вместо него. Вас примут люди.

— А Фаралин Ферд и Тант Эйн?

— Мы можем присмотреть за ними, — угрюмо сказал Датка. — И за Райнил Лайаном. У них нет такой поддержки, как у вас.

Все переглянулись. Затем заговорил Лэйнтал Эй.

— Я не хочу брать власть, пока жив Аоз Рун. Я согласен, что надо хитрить, но не хочу участвовать в твоем плане.

Датка упер руки в бедра и усмехнулся:

— Ясно. Значит тебе все равно, что лейтенанты хотят стать во главе Олдорандо? Они ведь сразу убьют тебя. И меня.

— Я не верю этому.

— Верь, не верь, а они убьют тебя. И Ойру. И Дол. И ее ребенка. Может, и Ври. Проснись. Они жестокие люди, и будут действовать без промедления. Они будут действовать, пока ты будешь сидеть и ждать неизвестно чего.

— Лучше было бы, если бы вернулся мой отец, — сказала Ойра. — Времена смутные, и нам нужен сильный правитель.

Датка усмехнулся ее замечанию и только посмотрел, как на это отреагировал Лэйнтал Эй.

Тяжелая тишина легла в комнате. Наконец ее нарушил Лэйнтал Эй:

— Что бы не предпринимали лейтенанты, я не буду бороться за власть. Борьба приведет к разделению народа.

— Разделение? — спросил Датка. — Оно уже произошло. Вокруг хаос из-за этих чужеземцев. Ты идиот, если веришь этой болтовне Аоз Руна относительно единства.

Во все время спора Ври стояла возле стены, облокотившись о нее. Теперь и она вышла вперед.

— Вы совершаете ошибку, думая только о земных делах.

Указав на ребенка, она сказала:

— Когда родился Растил Рун, его отец исчез. Это было не так давно. Время двойного заката позади. И время последнего затмения тоже позади. Я должна предупредить вас, что близится новое затмение. Мы с Ойрой сделали расчеты…

Мать Дол испустила вой.

— Раньше с нами никогда такого не было. Что сделали мы, чтобы заслужить такое наказание? Ведь скоро все мы погибнем.

— Я не могу объяснить причину. Я только знаю механизм, как все это происходит, — сказала Ври, с участием посмотрев на старуху. — И если мы не ошиблись, будущее затмение будет самым длинным — Фреир скроется на пять с половиной часов, почти на весь день. Представьте, какая возникнет паника.

Рол и Дол завыли, но Датка прикрикнул на них.

— Тихо. Почему ты так считаешь, Ври?

Она взглянула на него оценивающе и затем ответила в выражениях, которых он, как Ври знала, не воспримет:

— Потому, что Вселенная — не случайность. Это строгая машина. Следовательно, любой может увидеть и понять ее движение.

Такого революционного заявления в Олдорандо не слышали уже целые столетия. Но Датка воспринял это по-своему.

— Если ты так уверена, мы можем защититься жертвами.

Не желая спорить, Ври повернулась к остальным и сказала:

— Затмения не будут продолжаться вечно. Они будут длиться двадцать лет, через одиннадцати лет с каждым годом становясь короче. И после двадцатого затмения они не вернутся.

Хотя слова ее должны были вселить уверенность, они возымели обратное действие.

— Двадцать лет! Кто из нас будет еще жив?

— Откуда ты знаешь о будущем, Ври? Даже Шей Тал не знала этого, — тяжело сказал Лэйнтал Эй.

Она хотела прикоснуться к нему, но это выглядело бы нелепо:

— Все дело в наблюдении, собирании фактов и их взаимосвязи, чтобы возникла цельная картина. Главное понять, что видишь. Фреир и Беталикс далеки от нас, хотя кажутся совсем близкими. И они далеки друг от друга. Каждый из них ходит по краю большого блюда. Блюда наклонены друг относительно друга. Когда наш мир, Беталикс и Фреир окажутся на одной линии — мы видим затмение. Понятно?

Датка зашагал по комнате. Он сказал:

— Послушай, Ври, я запрещаю тебе говорить такие вещи на людях. Народ убьет тебя. Вот к чему ведет твоя академия. Я не хочу больше слушать тебя.

Он угрюмо взглянул на нее. Ври была поражена его внезапной вспышкой. Датка, не сказав ни слова, вышел из комнаты, оставив после себя тишину. Гнетущую, угрюмую.

Прошло совсем немного времени и с улицы послышался шум. Лэйнтал Эй сразу бросился вниз, чтобы узнать, что случилось. Он решил, что это затеял его друг, но Датки не было видно. На земле валялся человек — по одежде чужеземец, — и просил помощи. Вокруг него собралась толпа, но никто не пытался помочь бедняге.

— Это болезнь, — сказал стоявший рядом с Лэйнталом Эй. — Каждый, кто поможет ему, заболеет сам.

Вскоре появились два раба и унесли больного.

Это было первое проявление костной лихорадки в Олдорандо.

Когда Лэйнтал Эй вернулся в комнату Ойры, она уже мылась за занавеской. Дол протянула ребенка своей матери и сказала Лэйнталу Эй:

— Послушай. Ты должен действовать. Собери людей и объясни все. Поговори с ними. Не слушай Датку.

— Да, ты должен сделать это, — крикнула Ойра. — Напомни всем, как Аоз Рун создал Олдорандо и каким верным лейтенантом ты был. Не делай то, что предлагает Датка. Убеди всех, что Аоз Рун жив и скоро вернется.

— Правильно, — сказала Дол. — Напомни всем, как они боялись отца и как он построил мост. Они будут слушать тебя.

— Вы хотите все наши тревоги вынести на люди, — сказал Лэйнтал Эй. — Но вы не правы. Аоз Руна нет слишком долго. Половина людей даже не знает его имени. Они чужеземцы, торговцы. Выйди на улицу и спроси первого встречного, кто такой Аоз Рун. Вряд ли кто ответит тебе. Вот почему вопрос о власти открыт. — Он твердо стоял перед ними.

Дол замахнулась на него.

— И ты осмеливаешься говорить это! Это ложь. Когда он вернется, он будет править как прежде. И пинками выгонит и Фаралина Ферда и Тант Эйна. И эту змею Райнил Лайана тоже не забудет.

— Может да, а может и нет. Но дело в том, что Аоз Руна нет. Вспомни Шей Тал. Она ушла, и кто говорит о ней сейчас? Может, ты помнишь ее, Ври, но больше никто.

Ври покачала головой. Она спокойно сказала:

— Если ты хочешь правду, то я помню и Шей Тал и Аоз Руна. Я думаю, они делали нашу жизнь богаче, светлее. Я во многом обязана Шей Тал. Ведь я была всего лишь дочерью рабыни. И я последовала за Шей Тал как рабыня.

— Это правда, — проговорила старая Рол Сакиль, укачивая младенца. — Она была для тебя плохим примером. Сама она осталась старой девой, и ты идешь по ее пути. Тебе уже пятнадцать лет. Средний возраст. И еще ни один мужчина не познал тебя. Опомнись, пока не поздно.

— Мать права, — сказала Дол. — Ты видела, как Датка ушел отсюда. Он очень рассердился на тебя. Он очень любит тебя. Будь более покорной, как подобает женщине. Обними его, и он даст тебе все, что ты хочешь. Я думаю, что он жаждет тебя.

— Обхвати его своими ногами, а не руками, — засмеялась Рол Сакиль, — вот мой совет. Сейчас в Олдорандо очень много привлекательных женщин, не то, что раньше. А что продается на базаре?! Не удивительно, что все они хотят денег. Я знаю, что они с удовольствием продадут себя мужчине, лишь бы…

— Ну хватит! — вспыхнула Ври. — Я сама разберусь в своей жизни без ваших дурацких советов. Я уважаю Датку, но не могу сказать, что без ума от него. Переменим тему.

Лэйнтал Эй ласково взял Ври за руку, а из-за занавески вышла Ойра. Волосы ее были заколоты пучком на голове. Она накинула на себя шкуру хоксни, которая теперь уже казалась старой и вышедшей из моды. Затем она сбросила ее и одела длинное платье из зеленой шерсти.

— Мы советуем Ври поскорее взять себе мужчину, — сказал Лэйнтал Эй.

— Наконец-то Датка сможет стать настоящим мужчиной.

Лэйнтал Эй поморщился при этих словах. Повернувшись к Ври, он сказал:

— Объясни мне подробнее об этих затмениях. Я ничего не понял. Разве действительно Вселенная — машина?

Ври нахмурилась.

— Ты все это слышал не раз, но не слушал. Ты должен понять, что мир гораздо более сложен, чем ты думаешь. Я попытаюсь объяснить.

Представь себе, что октавы распространяются как вверх, так и под землю. Представь, что наш мир, который фагоры называют Хрл-Ихор, облетает вокруг Беталикса каждый год — четыреста восемьдесят дней. Беталикс не движется. Это наш мир движется.

— Но куда же Беталикс исчезает каждый вечер?

— Беталикс неподвижен. Двигаемся мы.

Лэйнтал Эй рассмеялся.

— А праздник Двойного Заката? Что же тогда движется?

— Мы. Беталикс и Фреир неподвижны. Если ты этого не понимаешь, дальше говорить бессмысленно.

— Мы все видим, как движутся наши светила, Ври. Каждый день мы это видим. Ну хорошо, пусть ты права. Что дальше?

Ври поколебалась, затем сказала:

— На самом деле Беталикс и Фреир тоже двигаются…

— Ну вот, сначала ты уверяла, что они неподвижны, теперь говоришь обратное. Хватит, Ври. Я поверю в твои затмения не раньше, чем они произойдут на самом деле.

Ври вскинула руки над головой в отчаянии:

— О, идиоты! Пусть падет Эмбруддок! Какая разница?! Вы не можете понять самых простых вещей.

И она вышла из комнаты еще более разъяренная, чем Датка.

— Она и сама не может понять простых вещей, — проговорила старуха, укачивая внука.

В старой комнате Ври ощущались изменения, происшедшие в Олдорандо. Старые вещи, которые Ври унаследовала от Шей Тал и, следовательно, от Лойланнун, исчезли. Она продала их на базаре. Возле окна висела звездная карта, которую Ври нарисовала сама. На карте были изображены пути двух солнц.

На одной из стен висела огромная карта, подаренная ей новым поклонником. Это была древняя карта, нарисованная цветными красками на холсте. Карта изображала весь мир, и Ври не переставала восхищаться ею. На карте были изображены материки, омываемые океанами. Мир покоился на первородном камне, который когда-то извергнул из себя этот мир. На карте можно было видеть Сиборнал, под ним Кампанилат и Хеспагорат. Кое-где виднелись острова. В центре мира был изображен единственный город — Оттасол.

Ври подумала, с какого расстояния нужно смотреть на мир, чтобы увидеть его таким. Она понимала, что и Беталикс и Фреир такие же круглые, как и этот мир, но они не имеют поддержки со стороны первородного камня. Они отделены от него. Почему же ее мир нуждается в такой опоре?

В стенной нише стояла маленькая статуэтка, которую принес ей Датка. Ври рассеянно взяла ее в руки и положила на ладонь. Статуэтка была вырезана из камня и изображала мужчину и женщину в акте совокупления. Их поза была довольно необычной. Статуэтка была очень древней и она представляла собой не просто физический акт, а полное слияние двух людей.

— Вот это единство, — пробормотала Ври, держа статуэтку перед глазами.

Ври отчаянно хотела того, что изображала статуэтка. Но она также знала из опыта Шей Тал, что путь познания — это путь одиночки.

Интересно, статуэтка изображает реальных людей, которые жили в далеком прошлом? Сейчас это невозможно узнать.

В прошлом лежали ответы на многие вопросы, встающие перед будущим. Ври безнадежно посмотрела на астрономические часы, которые она пыталась сделать из дерева и которые сейчас лежали на ее столе. У нее ничего не получается не потому, что дерево неподходящий материал. Просто она еще не постигла принцип, царящий в мире, связывающий воедино три небесных тела.

И вдруг она почувствовала, что ухватила главное. Единство во Вселенной обусловлено тем, что все небесные тела созданы из одного материала, как эти любовники из камня. И таинственная сила, такая же мощная, как сексуальная страсть, связывает их воедино, диктует им движение по небу.

Она села за стол и начала перемещать по-новому стержни и кольца часов.

Она так увлеклась, что не слышала стука в дверь и опомнилась только тогда, когда в комнату проскользнул Райнил Лайан. Он бросил взгляд вокруг, чтобы убедиться, что в комнате больше никого нет.

Он увидел лицо Ври на фоне бледно-голубого прямоугольника окна. В руке она держала деревянный шар. Увидев его, Ври удивилась. Райнил Лайан прекрасно знал людей и сразу заметил, что она ненадолго потеряла свою обычную уверенность в себе. Она нервно улыбнулась и натянула шкуру хоксни на округлости своей груди. Райнил Лайан плотно притворил дверь за собой.

В последние дни он приобрел большой авторитет, даже величие. Его борода была подвязана лентой, как делали чужеземцы, и он был одет в шелковые брюки. С недавних пор он стал оказывать внимание Ври и даже подарил ей древнюю карту мира. Он внимательно и подолгу выслушивал ее теории. Все это льстило ей. И хотя она не доверяла Райнил Лайану, ей нравилось, что он проявляет интерес ко всем ее делам.

— Ты слишком много работаешь, Ври, — сказал он, поднимая палец. — Прогулки по воздуху вернут румянец на твое лицо.

— Ты знаешь, что с тех пор, как Амин Лим ушла с Шей Тал, у меня много работы в академии. И мне еще нужно делать свою работу.

Академия процветала как никогда раньше. У нее теперь было свое здание и несколько служащих. В академию для проведения занятий приглашались многие, кто посещал Олдорандо. И многие идеи, родившиеся в академии, были претворены в жизнь. Сам Райнил Лайан внимательно следил за деятельностью академии.

Его глаз не пропускал ничего. И сейчас, заметив каменную скульптуру на столе, он внимательно посмотрел на нее. Ври вспыхнула и отвернулась.

— Она очень старая.

— И все еще пользуется вниманием.

Она хихикнула.

— Тема популярная.

Он сел к столу, устроившись так, чтобы ноги их соприкоснулись.

Ври прикусила губу и опустила глаза. У нее нередко возникали эротические фантазии относительно этого человека, хотя она его не любила — и сейчас они все нахлынули на нее.

Но Райнил Лайан, как это было присуще ему, изменил тактику. Он откашлялся после минутного молчания, убрал ногу и заговорил серьезно.

— Ври, среди тех пилигримов, которые прибыли из Панновала, есть один не так ослепленный религией, как остальные. Он делает очень точные часы из металла. Дерево не подходит для твоей цели. Позволь мне привести этого человека и ты расскажешь ему, что тебе нужно сделать.

— Это не просто часы, Райнил Лайан, — сказала она, глядя на него и думая, могли бы они оказаться в таком же положении, как те двое на скульптуре.

— Я понимаю. Но ты все расскажешь этому мастеру. Я заплачу ему за работу. Скоро я займу высокий пост и буду обладать большой властью.

Она поднялась. Так внушительнее будет ее ответ.

— Я слышала, что ты собираешься править Олдорандо.

Его глаза сузились. Он смотрел на нее наполовину сердясь, наполовину улыбаясь.

— Кто сказал тебе это?

— Ты же знаешь, как разносятся новости.

— Вероятно опять Фаралин Ферд проболтался.

— Ты невысокого мнения о нем и о Тант Эйне.

Он пренебрежительно махнул рукой. Затем взял ее за руки.

— Я думаю только о тебе. У меня будет власть, и я, в отличие от этих идиотов и от Аоз Руна, буду укреплять ее с помощью знаний. Будь моей женщиной — и у тебя будет все, что ты пожелаешь. Ты будешь хорошо жить. Мы будем развивать науку. Мы откроем пирамиду, которую мой предшественник, Датнил Скар, никогда бы не решился открыть.

Она спрятала лицо в ладони, удивляясь тому, что ее хрупкое тело, тонкие руки могли привлечь внимание мужчины, возбудить в нем желание.

Вырвавшись от него, Ври отошла в сторону. Руки, как две легкие птицы, пытались закрыть лицо, спрятать возбуждение, которое владело ею.

— Не искушай меня, не играй со мною.

— Тебя не нужно искушать, моя любовь.

Он открыл свой кошелек и вынул оттуда несколько монет. Он положил их на ладонь и протянул ей — человек, пытающийся пищей приручить дикое животное. Ври осторожно приблизилась, чтобы рассмотреть монеты.

— Это новые монеты, Ври, возьми их. Они преобразуют Олдорандо.

Три монеты представляли собой неровные круги. Печать была грубой и нечеткой. На маленькой бронзовой монете было написано: «Пол-Руна». На большой медной — «Один Рун» и на маленькой золотой — «Пять Рунов». В центре каждой монеты было выбито:

ОЛДОРАНДО

Ври возбужденно рассмеялась, рассматривая монеты. Они олицетворяли для нее новую жизнь, власть, знания.

— Руны! — воскликнула она. — Это богатство!

— Ключи к богатству.

Она положила монеты на стол.

— Сейчас я проверю твой ум, Райнил Лайан, — сказала она.

Он рассмеялся, но по лицу Ври понял, что она серьезна.

— Пусть Пол-Руна будет наш мир, Хрл-Ихор. Большой Один Рун — Беталикс, а маленькая золотая монета — Фреир… — Двигая монеты по столу, Ври рассказала ему свою теорию движения небесных тел и затмений. Райнил Лайан внимательно слушал ее, изредка делая замечания или задавая вопросы, из которых Ври поняла, что Райнил Лайан прекрасно во всем разобрался. — «Он умен, — подумала она. — Умнее, чем Датка или Лэйнтал Эй. А мне нравятся умные люди, пусть даже они не всегда честны и щепетильны в вопросах совести».

— Я скоро до конца разработаю свою модель и расскажу тебе все, — сказала она.

Он улыбнулся и снова взял ее тонкую руку. Ври задрожала также, как тогда, внутри брассимпса.

— Мастер будет у тебя прямо завтра, будет делать из золота все, что ты скажешь, если ты согласишься быть моей и позволишь мне всем сообщить это. Я хочу, чтобы ты была в моей постели…

— О, давай подождем… пожалуйста… пожалуйста… — Она, дрожа, упала в его объятия и Райнил Лайан крепко обнял ее. Руки его жадно шарили по ее щуплому телу. Он хочет меня, подумала она. Голова ее кружилась. Он хочет меня так, как никогда бы не осмелился Датка. Он более зрелый, более умный. Он совсем не такой плохой, как говорят о нем. Шей Тал ошибалась относительно его. Она во многом ошибалась. А кроме того, он сейчас имеет власть в Олдорандо, и он будет иметь меня, если захочет…

— Постель, — выдохнула она, срывая с него одежду, — быстрее, пока я не передумала. Я в смятении… Быстрее… Я уже готова…

— О, мои брюки… осторожнее, — однако он был доволен ее нетерпеливости, с которой она разорвала его прекрасные шелковые брюки и, опустившись на кровать, руками ввела его член в себя. Она застонала от наслаждения, а он рассмеялся от радости. Ври видела себя и Райнил Лайана, слившихся воедино и кружащих среди звезд в объятиях могучей силы Вселенной…

Больница была новой и еще не совсем достроенной. Она находилась на окраине города вблизи башни Праста. Сюда приносили чужеземцев, которые больными прибыли в город. Рядом располагалась лечебница для больных животных.

И больница и лечебница пользовались дурной репутацией, но здесь уже работала молодая женщина-аптекарь и пожилая женщина, известная под именем Ма Скантиом.

Раб провел Лэйнтала Эй к ней. Это была высокая крупная женщина с большой грудью и ласковым лицом. Одна из ее родственниц была женой Нахкри. И она и Лэйнтал Эй всегда были в хороших отношениях.

— У меня в изоляторе двое больных, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.

Она выбрала нужный ключ из связки, накинула на себя длинный белый халат.

Они прошли в изолятор, который находился на верхнем этаже башни.

Откуда-то снизу доносился шум реки Вораль, которая непрерывно несла свои воды… Куда?.. Зачем?.. Совсем не ради любви или жизни.

Верхний этаж башни был разделен перегородками на маленькие комнаты с зарешеченными дверями. Молча Ма Скантиом сняла заслонку с одной решетки и позволила Лэйнталу Эй заглянуть туда.

В комнате было две кровати и на каждой из них лежал человек. Оба были почти голые. Человек на кровати, ближней к двери, с густой гривой черных волос, лежал, выгнувшись и сцепив руки за головой. Пальцы его были ободраны о каменную стену и были покрыты кровью. Голова его была повернута под неестественным углом. Он заметил лицо Лэйнтала Эй в окне и попытался зафиксировать на нем взгляд, но это ему не удалось. Голова его еще больше вывернулась в сторону. На шее вздулись жилы.

Второй пациент лежал возле окна. Руки его судорожно прижимались к груди. Он то скручивался в комочек, то выпрямлялся, выгибаясь так, что кости его трещали. Лэйнтал Эй узнал в нем человека, подобранного на улице. Оба человека были смертельно бледны, лица их блестели от пота. Они как будто сражались с невидимыми врагами, наседавшими на них. Лэйнтал Эй опустил заслонку.

— Костная лихорадка, — сказал он. Он пытался в полутьме угадать выражение ее лица.

Она просто кивнула и стала спускаться. Лэйнтал Эй проследовал за нею.

Ма Скантиом сказала через плечо:

— Первый из них прибыл два дня назад. Я должна была сообщить тебе раньше. Оба голодают. Их не удается уговорить даже выпить воды. Эта болезнь похожа на длительные мышечные спазмы. Это подействовало на их разум.

— Они умрут?

— Выздоравливает только половина заболевших. Они теряют до трети своего веса, но восстанавливают его после выздоровления. Другие сходят с ума и умирают. Вероятно, болезнь затронула их мозги.

У Лэйнтала Эй пересохло в горле. Вернувшись в комнату Ма Скантиом, он тщательно прополоскал горло дезинфицирующим раствором и высунулся в окно, чтобы прочистить легкие. Комната была выкрашена в белый цвет.

— Кто они? Торговцы?

— Оба пришли с востока. Путешествовали с различными группами мадис. Один торговец, другой бард. У обоих были рабы фагоры, которые сейчас в лечебнице. Ты знаешь, что костная лихорадка распространяется быстро и может стать настоящей эпидемией. Я хочу, чтобы этих пациентов убрали из больницы. Нужно найти для таких больных изолированное место за городом. Ведь это не последние больные.

— Ты говорила Фаралину Ферду об этом?

Она нахмурилась.

— Бесполезно. И он и Тант Эйн заявили, что больные должны быть тут. Затем они предложили убить их и бросить тела в реку.

— Посмотрим, что я смогу сделать. В пяти милях отсюда есть старая разрушенная башня. Может, она подойдет.

— Я знала, что ты поможешь. — Она положила ему руку на плечо. — Откуда-то проникает зараза. При хороших условиях она распространится, как пожар. Половина народа вымрет. Мы не умеем лечить эту болезнь. Я уверена, что переносчики фагоры. Сегодня ночью я убью двух фагоров и сожгу их тела. Я хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь из обладающих властью. Поэтому я говорю тебе. Я знаю, что ты будешь на моей стороне.

— Ты думаешь, что они будут распространять костную лихорадку?

— Не знаю. Я только не хочу рисковать. Может быть, Вутра шлет нам болезнь.

Она поджала губы. На лице ее ясно читалось беспокойство.

— Закопайте их поглубже, чтобы собаки не смогли выкопать. Я посмотрю, на что пригодна разрушенная башня. Ты считаешь, что скоро будут и другие больные?

Не изменив выражения лица, она ответила:

— Конечно.

Когда он уходил, поток все еще выводил свою мирную песню, струясь где-то в глубинах под башней.

Лэйнтал Эй не забывал о просьбе Ма Скантиом, хотя у него были другие планы на эти два часа после захода Фреира.

Слова Датки, которые он произнес утром, когда Ойра вернулась из своего путешествия в мир мертвых, очень тревожили его. Он понимал, что и он и Ойра были главными кандидатами на правление в Олдорандо. Он понимал, что это его неотъемлемое право. Но хочет ли он править Олдорандо?

Но слова Датки слегка изменили его мнение. Похоже на то, что он может завоевать Ойру только взяв власть в свои руки.

Именно об этом размышлял он, когда шел по делу Ма Скантиом, хотя это было общее дело. Костная лихорадка теперь стала реальностью, и эта реальность оказалась более страшной, чем легенды об этой болезни. Люди умирали. Остальных охватывал ужас.

Поэтому он работал без жалоб, помогая Гойя Хину. Они привели рабов в изолятор, и те завернули своих больных хозяев в циновки и понесли из больницы. Невинные циновки не могли вызвать любопытство и послужить причиной паники.

Маленькая группа вышла из города и направилась к разрушенной башне. С ними вместе шел и старый раб Мик. Он должен был подменять фагоров, которые несли рабов. Это должно было увеличить скорость передвижения, однако Мик был настолько стар, что процессия пошла еще медленнее.

Гойя Хин, тоже очень старый, сгорбленный, с седыми волосами, спадающими на плечи, яростно хлестал Мика. Но ни кнут, ни ругань не могли заставить его идти быстрее. Он шел вперед, спотыкаясь, еле волоча ноги, но без стонов и жалоб.

— Я никогда не хотел ни бить кнутом, ни быть битым, — подумал Лэйнтал Эй. Другие мысли всплыли в его мозгу, как туман тихим утром. Он ощущал, что ему кое-что недостает, чтобы быть правителем. Но он и не хотел иметь эти качества. Он был доволен тем, что есть.

Не слишком ли доволен? Ему было достаточно знать, что Ойра любит его. Ему было достаточно того, что Аоз Рун когда-то заменил ему отца. Ему было достаточно, что изменился климат, что Вутра приказал светилам оставаться на небе.

А теперь светила стали скрываться. Аоз Рун исчез. А Ойра вдруг сказала, что Датка стал мужчиной, намекая, что он так и не стал?

В нем было слишком много от деда, Литл Юлия. И слишком мало от Юлия-Жреца. И впервые он вспомнил о том, как его дед был околдован Лойл Бри и как хорошо им было вместе в маленькой комнате. Тогда было другое время. Все тогда было проще. Тогда все они довольствовались малым.

Он не хотел умирать сейчас. Он не хотел, чтобы его убили лейтенанты, если бы они заподозрили его в том, что он вошел в заговор с Даткой. Он не хотел умирать от костной лихорадки, заразившись от этих двоих, которых они сейчас несли из города. Оставалось еще три мили до старой башни.

Он остановился. Фагоры и Гойя Хин тоже остановились. Хватит! Хватит делать то, что просят от него другие. Хватит глупой покорности!

Он прикрикнул на фагоров. Те стояли там, где остановились, не двигаясь. Завернутые в циновки люди ворочались.

Все они стояли на узкой тропе среди густых кустов. Несколько дней назад здесь на ребенка напал сабр-тонг. Хищники теперь, когда хоксни стало совсем мало, приблизились к поселениям людей. Поэтому жители города редко показывались в этих местах. Лэйнтал Эй приказал фагорам тащить больных в кусты и там положить их на землю. Монстры сделали это без излишней осторожности, почти бросив их на землю.

Губы у больных стали совсем синими. Их скручивала невидимая сила так, что кости у них трещали. Они не могли сопротивляться этой безжалостной силе и только глаза их бешено вращались в глазницах.

— Вы знаете, что с ними? — спросил Лэйнтал Эй.

Гойя Хин кивнул и дьявольски ухмыльнулся, демонстрируя свое пренебрежение к этим людям.

— Они больны, — сказал он.

Лэйнтал Эй помнил ту болезнь, которой когда-то заразился от фагоров.

— Убей их. Пусть фагоры побыстрее выкопают могилу.

— Понял, — надсмотрщик тяжелыми шагами пошел вперед.

Лэйнтал Эй прислонился спиной к толстому стволу и смотрел, как происходит то, что должно произойти. Он чувствовал, что не может не смотреть. Гойя Хин вытащил меч и вонзил его по очереди в сердца двух больных. Фагоры быстро выкопали яму. Мик помогал им, хотя работал очень медленно.

У всех фагоров на ногах были цепи. Они столкнули мертвых людей в яму и присыпали их тела землей. Затем они встали, ожидая дальнейших указаний. Лэйнтал Эй приказал им выкопать еще одну яму. Они немедленно принялись за работу. После Гойя Хин вонзил меч под ребра двух фагоров и вытер меч о их шкуру, чтобы очистить его от желтоватой слизи.

Мик столкнул их в яму и засыпал землей.

Затем он встал, выпрямился и посмотрел на Лэйнтала Эй.

— Не убивай Мика, хозяин. Сними с меня оковы и отпусти на волю умирать.

— Что? Отпустить тебя, старый пес? — закричал Гойя Хин, подняв меч.

Лэйнтал Эй остановил его. Он не сводил глаз со старого раба. Фагор возил его когда-то на себе. И сейчас он даже не напоминал об этом Лэйнталу Эй. Он не просил о милости, снисхождения. Он стоял молча, неподвижно, ожидая удара судьбы.

— Сколько тебе лет, Мик? — спросил он. Опять сантименты. Неужели ты не можешь отдать приказ убить его? Ведь это необходимо.

— Я пленник и не считал лет, — ответил фагор. — Когда-то мы правили Эмбруддоком, и вы, Сыны Фреира, были нашими рабами. Спроси Шей Тал, она знает.

— Она говорила мне. И вы убивали нас, как мы убиваем вас.

Красные глаза моргнули.

— Мы поступили глупо, оставив вас живыми. Но теперь, Сыны Фреира, вы все умрете. Отпустите меня.

Лэйнтал Эй махнул рукой, показав на вырытую яму.

— Убей его, — приказал он Гойя Хину.

Мик не сопротивлялся. Гойя Хин столкнул тело в яму и ногой спихнул туда комья земли. Затем он посмотрел с беспокойством на Лэйнтала Эй, нервно облизывая губы.

— Я знал тебя, когда ты был еще ребенком. Я всегда хорошо относился к тебе и всегда говорил, что ты должен быть лордом Эмбруддока. Спроси кого хочешь.

Он даже не делал попыток к защите. Напротив, он выронил меч и упал на колени, опустив голову и всхлипывая.

— Возможно, Мик прав, — сказал Лэйнтал Эй. — На нас обрушилась страшная болезнь. Возможно, мы уже опоздали. — Отвернувшись от Гойя Хина, он пошел обратно в город, ругая себя за то, что не нанес смертельного удара.

Было уже поздно, когда он вошел в свою комнату. Он угрюмо осмотрел комнату. Косые лучи Фреира освещали все углы, и вещи отбрасывали длинные тени.

Он вымыл лицо и руки над тазом, поеживаясь от холодной воды, текущей по его лбу, щекам и капающей с подбородка. Лэйнтал Эй еще раз ополоснул лицо, чувствуя, как тепло покидает его, но гнев на самого себя остается. Вытирая руки, он с удовлетворением заметил, что они перестали дрожать.

Лэйнтал Эй прошелся по комнате, собирая вещи, которые ему могут понадобиться. Причем он не отдавал себе отчет, что собирается делать.

Послышался стук в дверь. Заглянула Ойра. Как будто ощутив напряжение в комнате, она задержалась на пороге.

— Лэйнтал Эй, где ты был? Я ждала тебя.

— Мне нужно было кое-что сделать.

Она все еще стояла возле двери, держась за дверную ручку. Лэйнтал Эй стоял спиной к окну и девушка не могла видеть выражения его лица, но почувствовала холод в его словах.

— Что-нибудь случилось?

Он сунул в мешок старое одеяло.

— Я ухожу из Олдорандо.

— Уходишь? Но куда?

— О… я иду искать Аоз Руна, — голос его звучал горько. — Меня все здесь перестало интересовать.

— Не будь глупцом, — она сделала к нему шаг, думая, какой он большой в этой комнате с низким потолком. — Где ты будешь искать его?

Он повернулся к ней, закинув мешок за спину.

— Неужели искать его в реальном мире более глупо, чем искать его в мире призраков, как это сделала ты? Ты всегда говорила мне, что я должен сделать нечто великое. Ничто не удовлетворило тебя… Ну что же, теперь я ухожу, чтобы сделать это или умереть.

Она слабо улыбнулась.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу…

— Я знаю, что ты хочешь. Ты думаешь, что Датка мужчина, а я нет. Черт с ним. С меня хватит. Я ухожу. Попытай свое счастье с Даткой.

— Я люблю тебя, Лэйнтал Эй. Ты сейчас поступаешь, как Аоз Рун.

Он резко повернулся.

— Не нужно сравнивать меня с кем-то. Может я и не такой умный, но ты всегда знаешь, куда ударить, чтобы сделать больно. Я тоже люблю тебя, но ухожу…

Она вскрикнула:

— Но почему ты такой жестокий!

— Я долго жил среди жестоких. Не задавай глупых вопросов.

Он обнял ее, притянул к себе и впился губами в ее губы так, что зубы их встретились. По телу Ойры прошла сладострастная дрожь.

— Может, я и вернусь, — сказал Лэйнтал Эй. Он рассмеялся, сам поняв глупость сказанного. Бросив на нее прощальный взгляд, он вышел, оставив ее в пустой комнате. Золотой свет Фреира превратился в пепел. В комнате становилось темно.

— О, идиот, — простонала она. — Будь ты проклят… и будь проклята я.

Вскоре она пришла в себя, подбежала к двери, распахнула ее и стала звать Лэйнтала Эй. Лэйнтал Эй был уже внизу и не отозвался. Она побежала за ним, догнала, схватила за рукав.

— Ты, идиот, куда ты идешь?

— Я иду седлать Голда.

Он сказал это с такой злостью, что она осталась на месте. И затем ей пришло в голову, что обо всем нужно немедленно сказать Датке. Датка должен знать, как обуздать своего сумасшедшего друга.

С недавних пор Датка стал неуловим. Иногда он ночевал в недостроенной башне, иногда у друзей, иногда в одном из вновь выстроенных домов. Ойра сделала единственное, что смогла — побежала в башню Шей Тал, где жила Ври. К счастью, Датка оказался там. Он ссорился с Ври. Щека Ври горела, как будто она только что получила пощечину. Датка был бледен от гнева. Однако Ойра бросилась к ним и рассказала все. Датка сразу же забыл о своих неприятностях.

— Мы не можем позволить ему уйти именно сейчас. В противном случае все рухнет.

Бросив злой взгляд на Ври, он выбежал из комнаты.

У конюшни он встретился с Лэйнталом Эй, который выводил Голда. Они стояли друг против друга.

— Ты сошел с ума, друг. Приди в себя. Вспомни о своих интересах.

— Мне надоело делать то, что хотят от меня другие. Ты хочешь, чтобы я остался только потому, что я играю определенную роль в твоем плане.

— Ты нужен нам, чтобы Тант Эйн, Фаралин Ферд и этот слизняк Райнил Лайан не захватили власть. — Лицо Датки было угрюмым.

— Не уговаривай меня. Я еду искать Аоз Руна.

Датка фыркнул.

— Ты сумасшедший. Кто знает, где он?

— Я уверен, что он уехал в Сиборнал с Шей Тал.

— Идиот! Забудь Аоз Руна. Его звезда закатилась. Он стар. Теперь наше время. Ты покидаешь Олдорандо, потому что боишься? Ну что же, у меня еще остались друзья, которые не предали меня. Правда один из них в больнице.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю все. Ты уезжаешь, потому что боишься болезни.

Впоследствии Лэйнтал Эй много раз повторял те обидные слова, которыми обменялись они с Даткой. Но тогда он действовал, повинуясь рефлексам.

Он ударил Датку — своего друга — изо всех сил. Кулак правой руки угодил прямо в переносицу и Лэйнтал Эй услышал, как хрустнула кость.

Датка упал, закрыв лицо руками. Между пальцами текла кровь, расплываясь алым пятном по земле.

Лэйнтал Эй вскочил в седло, пришпорил Голда и поехал прямо сквозь толпу. Возбужденные люди собрались вокруг лежащего Датки, который отчаянно ругался, сплевывая кровь.

Гнев все еще кипел в Лэйнтале Эй, когда он выехал из города. При нем было очень мало вещей. В нынешнем состоянии духа он был рад, что взял с собою только меч и одеяло.

В кармане он нащупал что-то и вытащил странную вещь. В полумраке он вгляделся в нее и узнал игрушку своего детства — это была вырезанная из кости собака, которая открывала пасть, когда хвост ее двигался вверх и вниз. Он не брал в руки эту собаку с того дня, как умер его дед.

Лэйнтал Эй забросил игрушку в кусты.

14. СКВОЗЬ ИГОЛЬНОЕ УШКО

Люди боялись укуса фагора, но укус вши фагора был более ужасным.

Укус вши совершенно не доставляет беспокойства фагору, да и человеку. Она прокусывает кожу совершенно безболезненно и высасывает кровь незаметно, так как это необходимо для продления рода.

У вши сложные половые органы и совершенно отсутствует голова. Она при укусе прокалывает кожу и впрыскивает в кровь сильное обезболивающее вещество. При этом насекомое впивается в кожу, комфортабельно устраиваясь на жертве.

В теле вши нашел надежное убежище вирус геллико. Отсюда он начал свое триумфально-смертельное шествие по планете, дождавшись благоприятных условий. Такие условия для вируса возникают только дважды в большой геликонианский год.

Целая цепь событий должна была решить судьбу человечества. Вутра, социальные реформы и геллико-вирус.

Повинуясь внешнему сигналу, вирус устремляется из тела вши в кровь человека, которого кусает вошь. Как бы следуя своим октавам, вирус находит путь в человеческий мозг, в гипоталамус, и там он вызывает мучительное жжение и нередко смерть.

В гипоталамусе, этом центре ярости и похоти, вирус воспроизводит себя во многочисленных копиях, которые бурей обрушиваются на человечество.

Жуткие мучения, которые испытывают жертвы, в большинстве своем остаются неописанными, так как и жертвы и свидетели в большинстве случаев погибают.

Все эти факты были установлены в результате терпеливого наблюдения и осторожной дедукции. Ученые Авернуса были хорошими наблюдателями, имеющими прекрасную аппаратуру. Чтобы получить испытывающие данные, им даже было необязательно спускаться на поверхность планеты.

Однако их вынужденное заключение на Авернусе давило на них не только чисто психологически. Они понимали, что не имеют возможности непосредственно проверить свои гипотезы.

Их понимание природы так называемой костной лихорадки с некоторых пор стало предметом горячих споров. Новые знания и наблюдения породили новые гипотезы. Некоторые ученые показали, что во времена затмений и нашествия происходит изменение состава пищи людей. Ратель выходит из моды. Брассимпсы, богатые витаминами и целые столетия выручавшие людей от смерти, вышли из рациона. Не послужило ли такое изменение диеты причиной ослабления сопротивляемости людей вирусу? Дебаты разгорались все жарче и некоторые горячие головы уже высказывались за то, чтобы совершить незаконную экспедицию на планету, несмотря на опасность.

Не все заболевшие костной лихорадкой погибали. Выживала примерно одна треть. Но из умерших только немногие получали свою могилу. Остальных убивали сами соплеменники, соседи, оставляя трупы стервятникам, целые тучи которых парили над селениями, ожидая следующей жертвы. Некоторые люди, боясь смерти, покидали селения, но лихорадка настигала их и в дороге.

Выжившие от болезни теряли треть своего веса и даже впоследствии они не восстанавливали его, так как изменялась генетическая структура клеток. Эта структура передавалась в следующее поколение. Такое положение сохранялось до последнего лета Великого Года. А затем приходила Жирная Смерть.

Как бы в качестве компенсации за эти экстремальные сезонные диморфические изменения, оба пола на Геликонии были примерно одинаковы по росту и весу. Их вес составлял приблизительно 12 стейнов в старых Олдорандских мерах веса. Выжившие от костной лихорадки снижали свой вес до 8 стейнов. Следующие поколения приспосабливали свой скелет к новому весу — и так было до тех пор, пока жуткая Жирная Смерть не приносила другие драматические изменения.

Аоз Рун был одним из тех, кто пережил первый цикл этой трагедии. После него многие тысячи были обречены на страдания и смерть. Некоторые, жившие в отдаленных уголках планеты, не испытали этого удара, но их потомкам было суждено жить в изменившемся мире и у них было мало шансов продолжить свой род. Две страшные болезни, возбуждаемые вирусом, на самом деле были одной болезнью, и эта болезнь, эта царица смерти, была в своем роде и спасителем. Она несла на своем окровавленном мече средство для выживания человечества в необычных условиях жизни на планете.

Дважды в две с половиной тысячи земных лет геликонианцам приходилось пролезать в игольное ушко, куда загоняла их вошь фагоров. Это была цена их выживания, их дальнейшего развития. Из смерти, из явной дисгармонии, из предсмертных хрипов и воплей рождалась чистая нота уверенности в том, что все происходит так, как надо, что все происходящее — к лучшему.

Но только те, кто смог сохранить веру, слышали эту ноту и верили ей.

Когда замер скрип костей, погрузившись в мягкую глубину странной музыки, жгучие пустыни боли оросились блаженной влагой. Это было первое, что ощутил Аоз Рун. Все, что предстало его глазам, когда к нему вернулась способность видеть, это скопление странных округлых предметов с размытыми очертаниями и неопределенными цветами. Для него они не имели смысла, да он и не искал смысла. Он просто лежал там же, где и был, с открытым ртом, неестественно прогнувшейся спиной, закатившимися глазами. Он ждал, пока сможет сфокусировать свой взгляд.

Живительная влага помогла ему обрести сознание. Хотя он еще не мог управлять своим телом, он ощутил, что руки ему еще не повинуются. Редкие мысли посещали его. Он видел бегущих оленей, себя, бегущего за ними, смеющихся женщин, солнце, виднеющееся сквозь кроны высоких деревьев. Мышцы его сжимало судорогами, как у старого пса, лежащего возле костра и видящего сны.

Округлые предметы постепенно превратились в валуны. Он лежал между ними, как будто сам являлся частью неорганического мира. Он лежал с руками, закинутыми за голову.

Преодолевая боль, он двинул своими конечностями. Вскоре он смог сесть, упершись руками в колени, и посмотрел на реку. Странное удовольствие ощутил он, слушая звуки жизни. Он пополз на животе к берегу реки. Со странным удовлетворением он смотрел на безмятежно несущуюся воду. Пришла ночь. Он лежал, уткнувшись лицом в гальку.

Пришло утро. Свет двух солнц согрел его. Он встал, держась за жиденький ствол ближайшего дерева.

Затем он повернул голову, удивляясь тому, что ему удалось совершить это несложное движение. В нескольких ярдах от него, отделенный узким потоком, стоял фагор и смотрел на него.

— Значит, ты все еще жив, — сказал он.

Через долгие годы, теперь затерянные в древности, во многих странах Геликонии сохранился обычай убивать вождя племени, когда у него появляются первые признаки дряхлости. Способ убийства был разным для разных племен. Хотя короли и вожди были посланы на землю Акхой, жизнь их была ограничена. Как только у правителя появлялись седые волосы, или он лишался сил и не мог отрубить голову человека одним ударом, или не мог удовлетворить сексуальные желания своих жен, его душили, подавали чашу с отравленным вином или убивали каким-нибудь другим способом, принятым в этом племени.

Аналогично этому убивали и тех членов племени, которые заболевали смертельной болезнью. В те давние времена милосердие было неизвестно людям. В основном болезни подвергались целительной силе огня. Причем в костер вместе с больным шла и вся его семья. Однако даже такое свирепое лечение не спасало от эпидемий, и все чаще разгорались костры, все громче звучали предсмертные крики несчастных.

И несмотря на все это, человечество медленно, но неуклонно продвигалось к цивилизации, без которой люди не смогли бы жить вместе и на земле царила бы разрушительная анархия. Теперь уже появились больницы, доктора, жрецы. И все они должны были облегчать страдания больных, но не излечивать болезни полностью.

Аоз Рун выздоровел без этой помощи. Возможно его сильный организм преодолел болезнь. Не обращая внимания на фагора, он подошел к воде, вошел в нее по колени, наклонился, зачерпнул воды в пригоршню и стал пить.

Струйка воды, пробежавшая между его пальцев, потекла по бороде и с легким звоном снова вернулась в бегущий поток. С Авернуса заметили даже эти маленькие капли. Наблюдательные мониторы Станции Наблюдения замечали каждый жест лорда Эмбруддока, задыхающегося от изнеможения на маленьком острове. Авернус передавал все сигналы, поступающие с планеты Геликония в Геликонианский Институт.

Приемная станция Геликонианского Института располагалась на Хароне, луне Плутона, на самой окраине солнечной системы. Все события на Геликонии затем обрабатывались и передавались в виде продолжительной саги всем людям Земли и на другие планеты солнечной системы.

Огромные экраны стояли на больших площадях, способных вместить громадное количество зрителей. Временами эти аудитории были пусты, но когда в жизни планеты намечались большие события, в аудиторию стекались люди, как пилигримы. Геликония была самым любимым зрелищем на Земле. Никто на Земле, от ее правителей до самых низших сословий, не был не знаком со всеми аспектами жизни на отдаленной планете. Имена Аоз Руна, Шей Тал, Ври, Лэйнтала Эй были у всех на губах. С тех пор, как умерли земные боги, другие фигуры заняли их места.

Люди принимали Аоз Руна как своего современника, пусть и живущего в другом мире. Люди заполняли аудитории, шаркая обутыми в сандалии ногами. Слухи о страшной болезни, о затмениях распространялись вокруг земли, как они расползались вокруг Олдорандо.

Люди, наблюдавшие за Геликонией на экранах больших телевизоров, забывали о том, что эта планета находится от них страшно далеко. И даже те ученые на Авернусе были отрезаны от планеты, которую они изучали. Они были отрезаны и от родной Земли. Ведь они передавали сигналы на Землю в то время, когда эти аудитории еще даже не были построены, а нынешние зрители еще не родились. Сигналы долетали до Земли только через тысячу лет, а за это время менялась не только Геликония.

И те, кто сейчас, затаив дыхание, смотрел на огромного Аоз Руна, пьющего воду, смотрел, как с его бороды стекают капли и падают в реку, даже не задумывался о том, что смотрит на человека, находящегося от него в тысяче лет времени и в тысячу световых лет расстояния.

Все, что они сейчас наблюдали, это было технологическое чудо, физическая конструкция. И только метафизики могли сказать, что существует в данный момент: Аоз Рун или те, кто смотрит на него. И все же не требовалось большого ума, чтобы сделать вывод о том, что макрокосмос и микрокосмос взаимосвязаны, объединены такими например явлениями, как геллико-вирус. Такие явления объединяют макрокосмос и микрокосмос в одно целое, заставляя их проникать сквозь игольное ушко выживаемости. Понимание шкалы малого и большого может помочь разумным существам ощутить бесконечный порядок в бесконечной Вселенной.

Люди смотрели, и их воображение функционировало, а геллико-вирус, несущий смерть людям на далекой планете был только плодом их воображения.

Два йелка неслись вперед, вытянув шеи почти горизонтально. Ноздри их раздувались, бока были покрыты пеной.

Их всадники были в высоких сапогах с завернутыми голенищами и длинных плащах из серой материи. Лица их были суровыми и серыми, окаймленные небольшими бородками. Каждый признал бы в них сиборнальцев.

Каменистая тропа, по которой они ехали, находилась в тени горного хребта. Стук копыт йелков гулко разносился по пустынной равнине.

Это были разведчики войска воина-жреца Фестибариатида. Они наслаждались скачкой, вдыхая свежий воздух, изредка обмениваясь замечаниями и зорко следя, нет ли поблизости врагов.

А за ними шли пешие сиборнальцы, ведя с собой группу пленных протогностиков.

Толпа привела их к реке, на другом берегу которой виднелась горная страна. Остроконечные утесы громоздились тут и там, на их склонах виднелись скрюченные низкорослые деревья. Это была граница страны, которой правил Фестибариатид.

Разведчики нашли брод и переправились через реку. Йелки здесь пошли осторожно, выбирая путь среди острых камней. Это были животные северных долин, и им не нравились горы. Это были предки тех животных, которых привели с собой переселенцы с севера. Именно поэтому северные животные находились так далеко на юге.

В арьергарде пешего отряда сиборнальцев шли пленные мадис, среди которых находились и Катхаарнит-он и Катхаарнит-она. Оба они все еще чесались, хотя находились в плену несколько недель.

Подбадриваемые уколом копий, они перебрели через реку и пошли по каменной тропе среди гор в селение, которое называлось Новый Акиштон, основанное Фестибариатидом.

Именно сюда, в это опасное место через несколько недель пришел и Лэйнтал Эй. Но это был уже Лэйнтал Эй, которого с трудом могли бы узнать даже его ближайшие друзья. Он потерял треть своего веса, кожа его посерела, в глазах было странное выражение. Он походил на ходячий скелет. Из-за изменения веса он и двигался теперь по-другому. Лэйнтал Эй пережил костную лихорадку.

Покинув Олдорандо, он пошел на северо-восток, в направлении, куда ушла Шей Тал со своим кортежем. Он заблудился и потерял тропу. Страна, которую он знал с детских лет как снежную страну, белое безмолвие, теперь утопала в зелени.

То, что когда-то было пустыней, теперь было полно опасности. Он двигался вперед, скрываясь от всех и опасаясь всех — людей, полулюдей, фагоров, зверей. За каждым поворотом его мог ожидать враг, отовсюду за ним следили глаза врага, уши врага прислушивались к каждому его шагу.

Голд очень нервничал в лесу. Хоксни были животными открытых равнин. Он стал упрямым, и Лэйнталу Эй пришлось спешиться и с ворчанием вести его за собою.

Наконец он выбрался к каменной башне, стоящей среди непроходимого леса. Он привязал Голда к дереву. Вокруг все было спокойно. Лэйнтал Эй вошел в башню. Он чувствовал себя бесконечно усталым. Наконец собравшись с силами, он поднялся на вершину башни и тут он узнал окрестности. Он уже бывал здесь в своих одиноких скитаниях.

Он спустился с башни, вышел на улицу. Чувствуя утомление, он опустился на землю, потянулся и тут же понял, что не может опустить руки. Костная лихорадка нанесла свой удар внезапно и Лэйнтал Эй изогнулся так, как будто он хотел сломать себе спину.

Из кустов вышли маленькие темные мужчины и женщины. Они смотрели на него, понемногу приближаясь. Это были протогностики племени Нондаг, волосатые существа, ростом до пояса Лэйнтала Эй. На руках у них было по восемь пальцев, их было почти не видно из-за густой шерсти, покрывающей руки. Лица их напоминали морды ассокинов. Видимо они находились в каком-то родстве с мадис.

Их язык был смесью фырканья, свиста, прищелкивания и совершенно не был похож на олонецкий, хотя несомненно в нем ощущалось его влияние. Они посовещались между собою и наконец решили взять с собой Сына Фреира, так как его личные октавы были хорошими.

За башней возвышалась линия райбаралов. Их толстые стволы были укрыты густыми зарослями. Возле основания одного из деревьев Нондаги спустились под землю, волоча с собою Лэйнтала Эй. Они фыркали, выражая свое недовольство тем, что человек был так тяжел. Голд тоже фыркал, видя, что его хозяин исчезает под землей.

Среди корней огромного дерева было жилище Нондагов. Спали они в гамаках, сплетенных из длинных нитей. Эти сетки предохранили их от родентов, которые тоже жили под землей.

Жизнь их была полностью лимитирована старыми обычаями. По обычаю с самого рождения выбирались короли, которым было суждено править, и воины, призванные защищать королей. Воины воспитывались в жестокости, и под землей нередко разыгрывались битвы и погибали слабейшие. Но короли служили символом любви и дружбы для остального племени. Они как бы сглаживали, смягчали жестокость. Они были хранителями жизни и, следовательно, должны были попытаться сохранить жизнь Лэйнталу Эй. Поэтому его и притащили сюда, хотя он уже был при последнем издыхании.

Одна из женщин стала для Лэйнтала Эй снуктруиксом. Она лежала рядом с ним, ласкала его, гладила, отгоняла от него болезнь. Теперь Лэйнтала Эй терзали видения, маленькие, как мыши, большие, как горы. И когда он пришел в себя, то в темноте обнаружил рядом с собой чужое существо, близкое, как жизнь. Это существо делало все, чтобы спасти его, вернуть ему жизнь. Чувствуя себя призраком, он стал привыкать к новому образу жизни, в которой и ад и рай слились для него в одно целое.

Насколько он смог понять, снуктруикс означало и целитель, и врачеватель души, и тот, кто отгоняет злых духов.

Он лежал в темноте, скрюченный в объятиях болезни, и его существо покидало его тело с потом. Вирус сражался изо всех сил, стараясь протолкнуть юношу сквозь ужасный глаз Шивы. Лэйнтал Эй превратился в долину переплетенных нервов, на которой сражались полчища боли. И все же таинственная снуктруикс была здесь, рядом, и Лэйнтал Эй не чувствовал себя одиноким. Она дарила ему исцеление.

Со временем армии боли отступили. Он уже стал слышать голоса в темноте и понимать, что произошло с ним. В странном языке Нондагов не было слов, означающих пищу, воду, любовь, голод, холод, тепло, ненависть, надежду, отчаяние, боль. Члены племени, не занятые битвами, проводили долгие часы в беседах о Бесконечном. Обыденная жизнь их не была описана словами, потому что она была обыденная. Имело смысл говорить только о том, что важно — о Бесконечном.

Лэйнтал Эй, несмотря на все усилия, так и не смог постичь их язык до такой степени, чтобы понять суть их бесед о Бесконечном. Но все же главную мысль он ухватил: многие поколения спорили о том, должен ли каждый растворить свое существо внутри великого бога темноты Витрама, или же нужно перейти в какое-либо другое состояние.

Диспуты о том, каким должно быть другое состояние, были бесконечными, они не прекращались даже за едой. О том, что они съели Голда, Лэйнтал Эй никогда не узнал. У него аппетит пропал. Рассуждения о другом состоянии протекали сквозь него как вода.

Это другое состояние приравнивалось ко многим, часто неприятным, понятиям, например, свет, битва и тому подобное. Это было проявлением индивидуальности. Индивидуальность противостояла воле Витрама. Но каким-то образом в результате этих споров, переплетающихся между собою как переплетаются корни райбаралов в земле, оказывалось, что даже противостояние воле Витрама означает покорность его воле.

Все это было для Лэйнтала Эй смутным и непонятным, особенно когда в его объятиях лежала маленькая волосатая снуктруикс.

Она умерла не первой. Нондаги умирали спокойно, без жалоб уходя в вечную тьму, растворяясь в ней. Лэйнтал Эй даже не сразу заметил их уход. Он только обратил внимание, что все меньше голосов участвовали в спорах. А затем и снуктруикс застыла в неподвижности. Лэйнтал Эй стиснул ее в объятиях, сам удивляясь тому, что способен испытывать к ней такую привязанность. Нахкри-нондаги по обычаю не сопротивлялись болезни, которую Лэйнтал Эй принес с собой под землю. Болезни и выздоровления не были в обычаях у них.

Снуктруикс умерла. Лэйнтал Эй долго сидел и плакал. Он так никогда и не увидел ее лица. Лишь руки его знали ее тело, подарившее ему свою жизнь.

Споры о Бесконечном подошли к своему концу. Последние фырканья, прищелкивания, свист затихли во мраке. Ничто так и не было решено. Даже смерть показала свою нерешительность. Обращаясь к каждому индивидуально, она поразила всех. Только Витрам мог сказать, доволен он, или нет. Но Витрам, как присуще всем богам, хранил молчание.

Пораженный ужасом, Лэйнтал Эй собрал все силы, чтобы придти в себя. На четвереньках он пополз через трупы своих спасителей, чтобы найти путь наружу. Жуткая величественная тьма подземелья давила на него.

Он говорил себе, как бы стараясь поддержать угаснувшие споры:

— У меня есть своя индивидуальность, что бы там ни говорили мои друзья Нондаги. Я знаю, что я — это я, и я не смогу выбраться отсюда, если не буду самим собой. Значит, мне нужно быть в мире с самим собой. Я не собираюсь вмешиваться в их бесплодный спор, но по крайней мере узнаю, что произойдет со мной. Я принадлежу только себе, и останусь ли я жив, или умру, я буду вести себя в соответствии со своими принципами и желаниями. Мне не стоит искать Аоз Руна. Он мне не хозяин. Я сам себе господин. И вовсе не из-за Ойры я ушел из города, стал изгнанником. Такие решения не могут принимать рабские натуры…

Так он говорил себе, убеждая себя, пока эти слова не потеряли для него всяческий смысл. Путаясь в лабиринте корней, он не находил выхода. Много раз он бросался вперед в надежде увидеть свет, но каждый раз натыкался на новое, еще более плотное сплетение корней, на все новые и новые трупы Нондагов, возле которых уже копошились роденты, пожирая их внутренности.

Пробираясь через одну из широких пещер, Лэйнтал Эй наткнулся на одного из королей. В темноте различие их размеров не играло никакой роли. Король бросился на Лэйнтала Эй, растопырив когти и рыча. Юноша покатился по земле, отбрыкиваясь ногами. Он пытался достать свой кинжал, но это существо рвалось вперед, стараясь добраться до горла. Лэйнтал Эй навалился на него всей тяжестью, но безрезультатно. Удар локтем прямо в лицо слегка умерил ярость короля, но через мгновение тот снова бросился на Лэйнтала Эй. Две фигуры, сплетясь в одну, катались по земле в кромешной тьме в смертельной схватке.

Только что оправившийся после смертельной болезни, Лэйнтал Эй понемногу стал слабеть. Когти царапали его, конец приближался. И вдруг что-то вторглось в это сражение. Дикий крик и щелканье заполнили пещеру. Сознание Лэйнтала Эй уже мутилось и он не сразу понял, что в битву вмешался третий. Один из воинов Нондагов. Воин вонзил ядовитые клыки в короля.

Лэйнтал Эй, отчаянно брыкаясь, откатился в сторону и, выхватив кинжал, прижался к стене в темном углу. Выставив вперед ноги, чтобы защититься от фронтальной атаки, он стал ощупывать землю вокруг себя и к счастью обнаружил узкую дыру. Лэйнтал Эй буквально ввинтил свое тело в щель. До болезни он ни за что не смог бы пробраться туда. Через некоторое время он очутился в небольшой впадине. Разгребая руками сухие листья, он растянулся на земле, тяжело дыша. Со страхом он прислушивался к звукам битвы, продолжающейся позади.

— Свет, ради Вутры? — выдохнул он. Впереди что-то смутно серело. Кажется он был на самой окраине царства тьмы.

Страх погнал его вперед, к свету. Извиваясь, как червяк, он выбрался на воздух и, дрожа всем телом, встал возле толстого ствола райбарала. Свет струями обливал его, низвергаясь из неба-озера.

Еще долго он стоял, стирая кровь и грязь со своего тела. Взглянув на землю, он увидел свирепое мохнатое лицо, выглянувшее из коры, и мгновенно скрывшееся из вида. Да, он только что выбрался из государства Нондагов, и его визит не принес им счастья.

Он вспомнил о снуктруикс. Жалость и благодарность ощутил он.

По небу плыло одно из светил. Беталикс висел над самым горизонтом. Его лучи были направлены почти параллельно земле. Они пронизывали молчаливый лес, создавая зловеще красивую картину из океана листьев.

Кожа Лэйнтала Эй висела лохмотьями. Из многочисленных царапин и ссадин сочилась кровь. Кошмарная схватка в темноте не прошла для него даром.

Лэйнтал Эй осмотрелся, позвал Голда, но без особой надежды. Он не ждал, что снова увидит своего хоксни.

Охотничий инстинкт подсказал ему, что не следует оставаться здесь. Он может оказаться жертвой нападения, а он был слишком слаб, чтобы выдержать новую схватку.

Он прислушался к райбаралу. Внутри что-то копошилось и шелестело. Витрам приказал своим подданным жить внутри дерева и изредка выплескивать свою ярость на внешний мир, столь несправедливый к протогностикам. Что же будет делать Витрам, подумал Лэйнтал Эй, когда умрут все Нондаги? Ведь ему придется тогда поменять свою индивидуальность.

— Проснись! — приказал он себе, чувствуя, что его мысли разбегаются в стороны. Сейчас он не видел той старой разрушенной башни, с помощью которой он смог бы ориентироваться. Поэтому, повернувшись спиной к Беталиксу, он побрел по лесу, совершенно не чувствуя ног.

Шли дни. Он прятался от отрядов фагоров и других врагов. Голода он не ощущал. Болезнь лишила его аппетита, и мозг его был не затуманен ничем. Он размышлял о том, что говорили ему Ври, Шей Тал, его мать и бабка. Скольким же он обязан женщинам? А снуктруикс? Он чувствовал, что мир, в котором он живет, добр к нему, что ему все время будет везти и воздух благословенным потоком наполнял его легкие.

И так, в легком полусне, он шел вперед, туда, где было расположено селение сиборнальцев, известное под названием Новый Акиштон.

Новый Акиштон жил в постоянном состоянии возбуждения. Колонисты любили его за это.

Селение занимало большую площадь. Вдоль периметра располагались хижины и забор с редкими сторожевыми башнями. Фермы и поля находились внутри огороженного пространства, а в центре находилось скопление домов, магазинов, складов, помещений, где содержались пленные. А венцом всего являлась круглая башня — Храм Всеобщего Мира.

Везде деловито сновали мужчины и женщины. Бездельничать не приходилось никому. Везде могли быть враги — Сиборнал всегда имел врагов, — и снаружи, и внутри.

Внешними врагами были все не-сиборнальцы. И это не потому, что сиборнальцы были враждебны всем, просто их религия учила их быть осторожными. И, в частности, по отношению к людям из Панновала и к фагорам.

Вокруг селения постоянно патрулировали разведчики верхом на йелках. Они приносили в селение вести об отрядах фагоров, спускающихся с гор.

Это были тревожные вести. Все были настороже. Но паники не было. Хотя сиборнальские колонисты были враждебны к фагорам, как и фагоры к ним, между ними возник некоторого рода альянс, чтобы свести конфликт к минимуму. В отличие от жителей Эмбруддока, сиборнальцы неохотно воевали с фагорами.

Вместо этого они торговали. Колонисты понимали шаткость своего положения: их возвращение в Сиборнал было невозможно — ведь они были повстанцы, еретики. Предметом их торговли были жизни людей и полулюдей.

Колонисты существовали на грани голода даже в лучшие годы. Они были вегетарианцами и прекрасными фермерами. Однако большую часть урожая им приходилось скармливать тем животным, которые помогали им обрабатывать землю и существовать. У них были большие стада йелков, хоксни, лошадей, кайдавов.

Разведчики объезжали все окрестности чтобы знать обо всем и захватывали все, что попадало им под руку. Тюрьмы были полны пленников.

Их отдавали фагорам как выкуп. Взамен фагоры не трогали селение. А почему нет? — Хитрый воин-жрец Фестибариатид основал селение на фальшивой октаве и у фагоров не было мотива для нападения на Ашкитон.

Но оставались враги внутри изгороди. Внутренние враги. Двое пленных протогностиков, которых звали Катхаарнит-он и Катхаарнит-она, заболели и умерли в тюрьме. Надсмотрщик вызвал врача, который идентифицировал костную лихорадку. Болезнь быстро распространялась. Этим утром уже нашли несколько человек, которые неестественно выгнулись, закатив глаза и истекая потом.

К несчастью, это случилось в то время, когда колонистам было нужно собрать много пленников, чтобы откупиться от приближающейся армии фагоров. Они уже знали имя вождя. Это был ни кто иной, как сам кзан Хрл-Брахл Ипрт. Выкуп должен быть грандиозным. Иначе всех ждет жуткая судьба. Жрец Фестибариатид приказал всем усиленно молиться.

Лэйнтал Эй слышал эти молитвы когда вступил в поселение, и ему было приятно их слышать. Он с интересом осматривал все вокруг, не обращая внимания на двух воинов, сопровождавших его в центральную казарму, возле которой пленники убирали грязь.

Капитан был удивлен тем, что видит человека не-сиборнальца, который сам пришел в лагерь. Поговорив с ним немного, он послал воина за жрецом.

К этому времени Лэйнтал Эй уже привык к тому, что для его глаз все те, кто не болел лихорадкой, выглядят толстяками. Жрец тоже казался ему на удивление толстым. Он с вызовом посмотрел на Лэйнтала Эй и задал, как ему казалось, очень хитрые вопросы.

— Мне пришлось довольно трудно, — ответил Лэйнтал Эй. — Я пришел сюда искать убежища. Мне нужна одежда. Леса слишком густы для меня. Мне нужна верховая лошадь, лучше хоксни. Я готов отработать за нее. А потом я уеду.

— Откуда ты? Из Хеспагората? Почему ты такой худой?

— Я болел костной лихорадкой.

Жрец поджал губы.

— Ты воин?

— Недавно я убил целое племя Нондагов.

— Значит, ты не боишься протогностиков?

— Нисколько.

Ему было поручено присматривать за тюрьмой и пленниками. За это его снабдили серой шерстяной одеждой. Мысли жреца были просты: человек, переболевший костной лихорадкой, будет без боязни ухаживать за пленными и болезнь не будет распространяться.

И все же все больше и больше колонистов становились жертвами жуткой болезни. Лэйнтал Эй заметил, что моления в Храме Всеобщего Мира стали криками отчаявшихся людей. Люди полностью ушли в себя. Лэйнтал Эй мог ходить где угодно, и никто не останавливал его. Он чувствовал, что жизнь стала для него приятной. Каждый день он воспринимал как подарок.

Однажды Лэйнтал Эй отправился с рабами заготавливать сено для животных поселения. Это была животрепещущая проблема для Ашкитона, вся жизнь которого зависела от здоровья животных. Пусть голодают люди, лишь бы животные были накормлены. Лэйнтал Эй не кричал и не подгонял пленников. Они и так работали достаточно хорошо, если принять во внимание обстоятельства их жизни. Охранники оставались в некотором отдалении от работающих. Шел дождь и все они укутались в плащи. Лэйнтал Эй подошел к лошадям и хоксни, которые стояли небольшим табуном, тревожно нюхая воздух, как бы ожидая опасности. Приближалось время, когда Лэйнтал Эй сможет украсть хоксни и бежать отсюда. Все шло к тому, что дисциплина среди воинов будет падать. Паника коснулась и их.

Он взглянул на одну из самок хоксни. С куском хлеба в руке он приблизился к ней. Желто-оранжевые полосы тянулись по всему телу от головы до хвоста, перемежаясь с темно-голубыми.

— Преданность!

Хоксни подошла к нему, взяла хлеб и сунула нос в его руку. Он почесал ее за ушами.

— А где же Шей Тал? — спросил он.

Но ответ был ясен и так. Сиборнальцы схватили ее и продали фагорам. Она уже никогда не попадет в Сиборнал. Она уже превратилась в призрак. Она и все ее сопровождающие.

Капитана охранников звали Скитошерил. Между ним и Лэйнталом Эй завязалась осторожная дружба. Лэйнтал Эй видел, что доблестный капитан страшно боится — боится заболеть. Поэтому он не дотрагивался ни до чего и постоянно прятал длинный нос в ворота плаща.

— Вы в Олдорандо поклоняетесь богу? — спросил он.

— Нет. Мы сами заботимся о себе. Мы уважаем Вутру, но выгнали из города всех его жрецов. Вы здесь должны сделать то же самое, и тогда жить вам будет легче.

— Вы варвары. Именно поэтому чума и напала на вас.

— Сегодня умерло девять пленников и шесть ваших. Хотя вы много молитесь, это не помогает вам.

Скитошерил разозлился. Они стояли на открытом месте. Легкий ветер играл их плащами. Песнопения из церкви доносились до них.

— Разве тебе не нравится наша церковь? Мы простые фермеры, и тем не менее у нас такая красивая церковь. Думаю, у вас нет такой в Олдорандо.

— Это тюрьма.

Он говорил и слышал торжественные звуки, воплощающие тайну. К звучанию инструментов присоединились голоса людей.

— Не говори так, если не хочешь быть битым. Жизнь — в Церкви. Великое Колесо Карнабхара — ядро нашей веры. Если бы не Великое Колесо, мы до сих пор были бы в снежных тисках, в объятиях льда. — Он описал пальцем круг возле лба.

— Как это

— Это колесо вращалось и приблизило нас к Фреиру. Разве ты не знаешь этого? В детстве я совершил паломничество в Горы Шивенинк. Тот не настоящий сиборналец, кто не совершил паломничество.

На следующий день умерло еще семеро. Скитошерил сопровождал похоронную команду, состоявшую из мадис, которые были искусны в копании могил.

Лэйнтал Эй сказал:

— У меня был хороший друг, которого вы захватили в плен. Она хотела совершить паломничество в Сиборнал, чтобы поговорить с жрецами о вашем Великом Колесе. Она думала найти источник мудрости. А вместо этого ваши люди схватили ее и продали вонючим фагорам. Вот так вы обращаетесь с людьми.

Скитошерил пожал плечами.

— Причем тут я? Может, ее приняли за панновальского шпиона.

— Как это могло быть? Она ехала на хоксни. Разве панновальцы ездят верхом? Я никогда не слышал такого. А ваши бандиты схватили эту чудесную женщину и продали ее.

— Мы не бандиты. Мы просто хотим жить в мире и работать на земле.

— Да, прекрасный обычай — покупать свою безопасность за жизнь женщин.

Сиборналец неспокойно улыбнулся и сказал:

— Вы, варвары, не цените своих женщин.

— Мы высоко ценим их.

— Они правят вами?

— Женщины не правят.

— А в некоторых областях Сиборнала правят женщины. А мы очень заботимся о них. У нас есть женщины-жрицы.

— Я не видел ни одной.

— Потому что мы прячем их. — Он наклонился вперед. — Послушай, Лэйнтал Эй, я знаю, ты неплохой парень. Я хочу довериться тебе. Ты знаешь состояние дел здесь. Я знаю, как много разведчиков уехало и не вернулось. Они умерли где-нибудь в лесу, и никто их даже не похоронил. Может, их тела давно сожрали птицы и звери. И пока мы сидим, здесь все будет хуже и хуже. Я религиозный человек и верю в молитвы, но болезнь так сильна, что даже молитва не может совладать с нею. У меня есть жена, которую я очень люблю, и поэтому я хочу договориться с тобой.

Лэйнтал Эй слушал Скитошерила, стоя на низком холме и наблюдая за тропинкой, спускающейся вниз к потоку. Рядом копошились рабы, копая могилы среди камней. Рядом лежало семь трупов, завернутых по обычаю сиборнальцев в простыни. Он подумал: я могу понять, почему этот толстяк хочет бежать отсюда, но что он для меня? Он для меня не больше, чем Шей Тал, Амин Лим и другие для него.

— Что же ты предлагаешь?

— Четыре йелка и хорошую еду. Я, моя жена, ее служанка и ты. Мы уйдем вместе. Со мной это будет просто. Мы поедем с тобой в Олдорандо. Я знаю дорогу, я буду защищать тебя и дам тебе хорошего йелка. Одному тебе ни за что не выбраться отсюда. Ты слишком ценен для нас. Ты согласен со мною?

— Когда ты думаешь бежать?

Скитошерил нахмурился и искоса взглянул на Лэйнтала Эй.

— Если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, я убью тебя. Послушай, по сведениям наших разведчиков, кзан Хрл-Брахл Ипрт двинет сюда свою армию перед закатом Фреира. Мы четверо выйдем в тыл армии — фагоры не нападают на тех, кто сзади, — и сможем идти в Олдорандо.

— Неужели ты хочешь жить в таком варварском городе? — спросил Лэйнтал Эй.

— Я должен сначала увидеть город, прежде чем ответить тебе. Не пытайся быть саркастичным. Ты согласен идти?

— Вместо йелка я лучше возьму хоксни и выберу его сам. Я никогда не ездил на йелках. И кроме того, мне нужен меч. Не из бронзы, а из белого металла.

— Отлично. Значит, ты согласен?

— Тогда пожмем друг другу руки.

— Я не прикасаюсь к рукам других людей. Достаточно слова. Я человек богобоязненный и не предам тебя. Проследи, чтобы эти трупы захоронили, а я пойду скажу жене, чтобы готовилась к отъезду.

Как только сиборналец скрылся из виду, Лэйнтал Эй приказал пленным прекратить работу.

— Я не ваш хозяин. Я пленник, как и вы. Я ненавижу сиборнальцев. Бросьте трупы в воду, а яму присыпьте камнями. А затем вымойте руки.

Они хмуро и с подозрением смотрели на него. Ведь он был одет как сиборнальцы и только что как равный разговаривал с охранником. Он почувствовал их ненависть, но эта ненависть не тронула его. Наконец рабы двинулись с места, подняли одно тело и швырнули его в воду. Затем полетели и все остальные. Вода кровожадно принимала их.

Река эта омывала Ашкитон. На другом берегу ее простиралась безлюдная равнина.

Закончив свое дело, мадис стали обсуждать перспективу бегства через реку. Некоторые из них были за такой план действий. Они стояли на самом берегу и убеждали остальных. Более осторожные указывали на неизвестные опасности, которые могут встретиться им. И все они тревожно оглядывались на Лэйнтала Эй, который оставался на месте, стоя со сложенными на груди руками. Мадис ожесточенно спорили, но так и не могли придти ни к какому решению: то ли им броситься в воду и переправиться на другой берег, то ли остаться тут и вернуться в тюрьму.

Их сомнения имели все основания. Равнина на другом берегу кишела движущимися фигурами, которые шли на запад. Птицы взмывали в небо при их приближении, тревожно крича.

Вдали виднелись толстые стволы райбаралов, над которыми клубился пар. И в просветах между клубами пара были видны высокие холмы, зловещие в туманном свете. По равнине тут и там стояли причудливо вырезанные каменные мегалиты, обозначающие земные и воздушные октавы.

Беженцы стремились на запад, отворачивая взгляды от Нового Ашкитона: всем была известна его репутация. Некоторые шли по-одиночке, но большинство группами. Некоторые гнали перед собой животных. Кое-где виднелись фагоры.

Одна большая группа остановилась на отдых на склоне пологого холма. Острые глаза Лэйнтала Эй заметили скрюченных болезнью людей. Значит, болезнь путешествовала с этими беженцами.

Он посмотрел туда, куда шли все эти несчастные. Ему показалось, что между двумя высокими холмами он видит белый пик, окраска которого постоянно менялась. Суеверные страхи охватили его, пока он не понял, что видит не далекую гору, а стаю белых птиц фагоров.

Наконец он пришел в себя, отвернулся от протогностиков, которые все еще ссорились, и пошел обратно, к дому охранников.

Ему было ясно, что все эти беженцы направляются в Олдорандо. Он должен вернуться туда побыстрее, чтобы предупредить Датку и остальных. Иначе Олдорандо погибнет под нашествием такого количества больных людей и нелюдей. Тревога за Ойру охватила его. Он так мало думал о ней с того времени, как жизнь его свела с волосатой снуктруикс.

Солнца грели его спину. Он чувствовал себя одиноким, но сейчас ему никто не мог помочь в этом.

Он толкнул дверь дома охранников, стараясь услышать пение их церкви, но там царила тишина. Он не знал, где живут Скитошерил с женой, поэтому ему оставалось только ждать, пока они придут сами. Ожидание только усилило его тревогу.

В селение вошли три пеших разведчика, ведя с собой двух пленников. Один из пленников тут же рухнул на землю. Разведчики были вымотаны и истощены до предела. Они шатаясь вошли в дом, даже не взглянув на Лэйнтала Эй. Тот безразлично посмотрел на пленника, который стоял на ногах. Пленники больше не заботили его. Но затем он снова посмотрел на него, более внимательно.

Тот твердо стоял на ногах, хотя голова его была опущена, так как он очень устал. Он был высок и тощ. Несомненно, он тоже перенес болезнь. На нем была черная медвежья шкура, свободно свисающая с плеч.

Лэйнтал Эй заглянул в дом, где возле стола сидели только что прибывшие разведчики и пили пиво.

— Я возьму пленника на работу. Мне нужно кое-что сделать.

Он ушел, так и не дождавшись ответа.

Кивком приказав пленнику следовать за собой, Лэйнтал Эй повел его к Храму. Жрецы были возле главного алтаря, но Лэйнтал Эй провел пленника в темный угол и усадил его. Тот с благодарностью опустился на скамью, как живой мешок костей.

Это был Аоз Рун. Лицо его было изборождено морщинами, борода поседела, кожа висела складками на шее. Но все же это был он, лорд Эмбруддока. Сначала он не узнал Лэйнтала Эй, худого, в одежде сиборнальцев, а когда узнал, то обнял его, трясясь всем телом.

Немного погодя, он рассказал все, что случилось с ним, о том, как он оказался на маленьком острове, как справился с болезнью, как перебрался на остров к фагору, которого звали Ямм-Бхрмар и который не был воином. И эти два извечных врага заключили союз.

Иногда они видели на противоположном берегу людей или фагоров, кричали им, но никто не осмелился перебраться через бурный поток, чтобы помочь им.

Вместе они построили лодку, что потребовало несколько недель.

Первые попытки их были неудачны. Но наконец они сплели из корней лодку, которая могла плавать. Ямм-Бхрмар влез в нее, но затем со страхом выскочил. После долгих уговоров, Аоз Рун оставил его. Посреди реки глина растворилась и лодка затонула. Аоз Рун выбрался на берег ниже по течению.

Он пытался найти веревку, чтобы освободить фагора, но все те, кто ему встречался, были либо враждебны ему, либо просто убегали от него. После долгих скитаний его схватили разведчики Ашкитона и притащили сюда.

— Мы вместе вернемся в Эмбруддок, — сказал Лэйнтал Эй. — Ойра будет рада.

Аоз Рун сначала ничего не ответил.

— Я не могу вернуться… Не могу… Я не могу оставить Ямм-Бхрмара… Тебе не понять… — Он сжал пальцы.

— Ты же лорд Эмбруддока.

Аоз Рун опустил голову, вздохнул. Он потерпел поражение, проиграл. Все, что ему сейчас хотелось, это удалиться с миром. Снова руки на коленях неуверенно шевельнулись.

— Теперь это уже невозможно, — сказал Лэйнтал Эй. — Все изменилось. Мы вместе вернемся в Эмбруддок. И как можно скорее.

Раз воля Аоз Руна покинула его, Лэйнтал Эй должен сам принимать решения за него. Нужно из дома охранников взять одежду сиборнальцев и переодеть Аоз Руна, чтобы тот мог присоединиться к отряду беглецов Скитошерила. Разочарованный, он оставил Аоз Руна. Это было совсем не то, что он ожидал.

На улице его ждал другой сюрприз. Тут собрались жители селения. Все одинаковые в своих серых одеждах, они смотрели в одну сторону.

Армия юного кзана была совсем близко.

Фагоры шли вперед, казалось, беспорядочными группами, но на самом деле они шли, строго подчиняясь направлению воздушных октав. Они шли неторопливо и неотвратимо как судьба. Шаг их был тверд и неестественен. Спешка не была свойственна им.

Их путь от горных долин, лежащих почти на высоте стратосферы в долины Олдорандо, составлял три с половиной тысячи миль. Так как большинство из них были пешими, фагоры преодолевали в среднем одиннадцать миль в день.

Много времени отнимали у них и обычные заботы больших армий: добывание пищи и отдых.

Фагоры по пути захватили и разграбили несколько маленьких городков, уничтожили несколько кочевых племен, уже находящихся на грани оседлости, так как они уже научились возделывать злаки. Они страдали от болезней, несчастных случаев, нападений племен, через земли которых они проходили.

Уже был год 446 по новому календарю. А по календарю фагоров это был год 367 после Малого Апофеоза Великого Года 5634000 После Катастрофы. Тринадцать лет прошло с тех пор, как рог стунжебага впервые протрубил среди ледяных утесов родных гор. Беталикс и Фреир совсем сблизились на небе, когда близился конец великого похода.

Эта земля была мягкой как грудь женщины по сравнению с каменными равнинами гор, на ней росло множество деревьев, но никакая растительность еще не могла залечить раны, нанесенные столетиями морозов. Это была еще одна глава из ненаписанной книги Вутры, согласно которой армия фагоров должна была врезаться в эти цветущие долины и уничтожить здесь жизнь, как нож анатома уничтожает болезнь.

Одетые в серое жители селения стояли как призрачные тени, глядя на могучую армию.

Лэйнтал Эй пошел по городу, стараясь подыскать одежду для Аоз Руна. Он думал, почему жители селения собрались посмотреть на проходящую армию. Может, они боятся, что выкуп слишком мал, чтобы обеспечить их безопасность?

Молчаливые белые чудовища обтекали селение с двух сторон. Они шли только вперед, даже не поворачивая головы. Они были тощие, со свалявшимися шкурами. Головы их казались огромными. Над отрядами парили белые птицы. Изредка они пикировали на землю за добычей.

Когда Лэйнтал Эй вышел из церкви, он услышал пение фагоров. Это был не олонецкий язык. Это была грубая, но вместе с тем лирическая мелодия, полная зловещей мощи. Она вынуждала преклоняться и подчиняться. Голоса женщин взмывали над рокочущими басами мужчин и все вместе это составляло медленный неудержимый марш.

И среди всей этой армии чудовищ, обносившихся, потрепанных, измученных дальним походом, и тем не менее внушающей ужас, во главе фаланги самых старых фагоров верхом на Рукк-Ггрле ехал молодой кзан. За ним ехали его генералы, а затем его личные филлоки, из которых выжили только две, так что теперь они стали гиллотами и были очень горды своим высоким положением. В центре строя шла толпа людей-пленников, которые несли грузы. Хрл-Брахл Ипрт нес высоко свою голову. Рога сверкали в болезненном свете. Эзхрк парил над ним, как знамя. Кзан не удостоил даже взглядом селение людей, которое заплатило выкуп. И, несмотря на это, людей, жителей селения охватил страх, когда они увидели, как Хрл-Брахл Ипрт, поравнявшись с Храмом, выхватил меч, взмахнул им и что-то прокричал. Было ли это угроза, либо предупреждение, либо приветствие, никто не мог сказать с уверенностью. Не задержавшись ни на мгновение, кзан продолжил путь дальше.

Увидев рядом с собой Аоз Руна, Лэйнтал Эй повел его к дому охранников. Там они ждали прибытие Скитошерила, который пришел с женой и ее служанкой, которая несла пожитки.

— Кто это? — спросил Скитошерил, указывая на Аоз Руна. — Ты уже нарушил нашу договоренность, варвар?

— Это мой друг. Пусть он останется. Куда направляются твои друзья-фагоры?

Скитошерил презрительно пожал плечами.

— Останови их и спроси, если тебе так любопытно.

— Они идут в Олдорандо. Ты не знаешь этого? Вы — разбойники, которые так дружны с чудовищами-фагорами?

— Если бы я знал, где находится хотя бы один варварский город, вряд ли я попросил бы у тебя помощи, чтобы ты отвел меня туда.

Они стояли друг против друга и сверлили друг друга злобными взглядами. Жена Скитошерила вышла вперед.

— Почему вы спорите? Давайте следовать разработанному плану. Если этот человек может отвести нас в Олдорандо, пусть ведет.

— Конечно, дорогая, — Скитошерил улыбнулся ей. Покосившись на Лэйнтала Эй, он ушел куда-то и скоро вернулся, ведя в поводу нескольких йелков. Жена его в это время развлекалась тем, что с холодным презрением рассматривала Лэйнтала Эй и Аоз Руна.

Это была крепко сбитая женщина, почти такая же высокая, как и ее муж. Фигура ее была скрыта бесформенной серой одеждой. Лэйнталу Эй показались красивыми ее светлые волосы и голубые глаза. Несмотря на выражение презрения на ее лице, оно было довольно красивым. Лэйнтал Эй сердечно сказал ей:

— Я отведу вас в Олдорандо. Там безопасно. Наш город очень красив и заменит своими гейзерами и горячими ключами. Свистун произведет на тебя впечатление. Ты будешь восхищена всем, что увидишь.

— Я не собираюсь ничем восхищаться, — грубо ответила она и тут же, как бы сожалея о своей грубости, она примирительным тоном спросила, как его зовут.

— Пошли быстрее, скоро закат, — поторопил их Скитошерил. — Вы оба поедете на йелках. Хоксни я не достал. А этот разведчик поедет с нами. Он получил приказ быть безжалостным в случае чего.

— Да, в случае чего, — заметил разведчик из-под капюшона.

Когда Фреир опустился за горизонт, они тронулись в путь. Их было шестеро и семь йелков — один вез груз. Они проехали мимо часовых через западные ворота без неприятностей. Часовые просто не обратили на них внимания.

Отряд поехал по следам армии кзана, по земле, истоптанной тысячами ног и копыт.

Лэйнтал Эй ехал впереди. Он не обращал внимания на неудобное седло. Тяжесть лежала на его сердце. Он все время думал о том, что дикая армия фагоров едет впереди, и несомненно чудовища направляются в Эмбруддок. Хотя неизвестно, какова их цель. Ему хотелось скакать вперед как можно быстрее, обогнать армию фагоров, предупредить город. Он машинально пришпоривал своего йелка.

Ойра и ее блестящие глаза символизировали для него самое дорогое в этом городе. Теперь он уже не сожалел о своем долгом отсутствии, так как именно оно помогло ему понять себя, понять ее. Он понял теперь, что она правильно говорила о его незрелости, о его зависимости от других людей. Она хотела сделать его лучше, сильнее, мужественнее. Когда он вернется, Ойра увидит, что он сумел стать мужчиной. Если, конечно, он прибудет не поздно.

Они въехали в сумрачный лес, погруженный в золотистый туман. Деревья в лесу были еще совсем молодыми. Их кроны были не выше голов всадников. Тени двигались рядом. Узкая тропа протогностиков вела на восток, повинуясь каким-то своим таинственным октавам.

Лэйнтал Эй выпрямился в седле и оглянулся назад на спутников. Разведчик и Аоз Рун ехали сразу следом за ним. Они были едва различимы в полумраке. Голова Аоз Руна была наклонена на грудь. Он казался сломленным и безжизненным. За ними ехала служанка и йелк с грузом. Замыкали Скитошерил и его жена. Лица их были в тени серых капюшонов. Взгляд Лэйнтала Эй скользнул по бледному лицу женщины. Глаза ее блестели, но были какими-то застывшими, и это испугало Лэйнтала Эй. Может, смерть заглянула в ее глаза?

Снова он пришпорил своего ленивого йелка, заставляя его быстрее двигаться вперед, навстречу опасности.

15. ЗАПАХ ГОРЕЛОГО

Тишина царила в Олдорандо. На улицах было совсем немного народа. А те, кто находился на улице, были в масках. Для этой цели лучше всего подходили маски из трав. Они отгоняли болезнь, мух, дыхание зараженных.

Высоко в небе висели два светила, почти касаясь друг друга. Они смотрели вниз как два горящих глаза. Люди города ждали. Все, что можно было сделать, было сделано. Теперь оставалось только ждать.

Вирус перемещался от одного городского квартала к другому. Когда он косил людей в одном квартале, люди остальных кварталов могли вздохнуть спокойно. Однако никто не мог гарантировать, что если в следующее мгновение болезнь не поразит его самого, то не может поразить его близких, соседей, знакомых.

Тант Эйн, Фаралин Ферд — лейтенанты Эмбруддока, Райнил Лайан, мастер гильдии, Датка — лорд Западного Вельдта, сформировали Чрезвычайный Комитет, который управлял совместно с наиболее уважаемыми гражданами, такими, как Ма Скантиом. С помощью дополнительного отряда, сформированного из пилигримов, оставшихся в городе, тэйкеров, проповедующих твердые моральные устои, были выработаны законы борьбы с болезнью и защиты от ее распространения. Эти законы неуклонно проводились в жизнь с помощью специального контингента полиции.

На каждой улице были вывешены объявления, предупреждающие о строгих мерах наказания за укрытие трупов, за грабежи в домах умерших. Приговор был один — укус фагора — самое строгое и страшное наказание, какое мог придумать примитивный ум человека той эпохи. За городом тоже были вывешены объявления для вновь прибывающих, что в городе болезнь. Однако те немногие, которые прибывали сюда, были настолько вымотаны и истощены, что не обращали внимания на это и входили в город. К тому же было весьма сомнительно, что эти объявления могли остановить тех, кто приходил в город с враждебными намерениями.

В Олдорандо появились первые телеги — грубые сооружения, в которые была запряжена пара хоксни. Они регулярно ездили по улицам, перевозя скорбный груз — многочисленные трупы. Их забирали из домов, находили на улицах. Некоторых выбрасывали из верхних этажей башен. Даже те, кого при жизни любили, обожали, после смерти внушали страх и омерзение. Поэтому отношение к трупам было самое непочтительное.

Хотя причина лихорадки так и не была понятна, существовало множество теорий на этот счет. Однако все знали, что болезнь заразна, а некоторые полагали, что даже взгляд на труп может вызвать болезнь у здорового.

Но все сходились в одном: единственная очистительная сила — это огонь. Трупы надо сжигать. Их на телегах вывозили за город и бросали в костер, который не угасал ни днем, ни ночью. Запах горелого, черный дым струившийся по улицам постоянно напоминали жителям города о бренности их существования. Люди были в постоянном напряжении, и некоторые не выдерживали, кончали жизнь самоубийством.

Однако многие уже верили, что пик болезни прошел, худшее позади. И это была надежда. Ведь на улицах появилось много людей, неестественно тощих, слабых, которые пережили болезнь. Среди них была и Ойра.

Она упала на улице. Рол Сакиль подобрала ее и стала заботиться о ней. Ойра корчилась от боли. Болезнь выгибала все ее тело. Дол со слезами смотрела на это, боясь, что заболеет сама. Но несмотря на все прогнозы, она не заболела. Она осталась жива и своими глазами видела, как мучительно пробирается Ойра сквозь игольное ушко, становясь тощей, похожей на скелет. Единственная предосторожность со стороны Дол Сакиль была в том, что она отослала своего сына Растил Руна к мужу Амин Лим. Сейчас мальчик уже вернулся.

Обе женщины и ребенок проводили время дома. Ощущение ожидания — ожидания конца — было неприятным. Однако скуку и однообразие жизни всегда можно обмануть. Они играли с мальчиком в игры своего детства. Иногда и Ври присоединялась к ним, но она была слишком задумчива в эти дни. Она рассказывала женщинам о своей работе и что она хочет сделать. А однажды она разразилась страстной речью, в которой сообщила о своей связи с Райнил Лайаном, о котором никто до сих пор не мог сказать ничего хорошего. Эта связь была мучительной для нее. Когда Райнил Лайан отсутствовал, Ври ненавидела его, но когда он появлялся, Ври неотвратимо тянуло к нему.

— Мы все прошли через это, Ври, — сказала Дол. — Только ты занялась этим слишком поздно, поэтому ощущения у тебя сильнее.

— А у меня больше нет желаний, — спокойно сказала Ойра. — Они ушли от меня. Я очень хочу, чтобы они вернулись. Может они вернутся, когда вернется Лэйнтал Эй. — Она посмотрела в окно на голубое небо.

— Но я так подавлена, — сказала Ври, не желая отклоняться от своей печальной цели. — Я не могу быть спокойной, как раньше. Я больше не знаю себя.

Ври ничего не сказала о Датке, и остальные женщины не стали ее спрашивать. Может, ее любовь проистекала бы более спокойно, если бы не чувство вины перед Даткой. Он ведь не только мучил ее совесть, он постоянно следил за нею. Она боялась, что это может плохо кончиться, и легко убедила нервничающего Райнил Лайана, что им нужно иметь тайную комнату для свиданий. Там она и ее любовник предавались любви, когда весь город пребывал в ужасе, и в открытые окна доносился только скрип колес погребальной телеги.

Райнил Лайан хотел закрыть окно, но Ври не позволила.

— Пусть, — умоляла она. — Пусть открыты. Забудь обо всем, забудь о городе, о болезни, обо всем, что тревожит тебя.

— Но как я могу — ведь это же наш город. Наша судьба зависит от него.

Он неспокойно улыбнулся ей.

— А если мы заразим друг друга?

Ври выгнулась в постели. Розовые груди с темно-коричневыми сосками бесстыдно торчали вверх.

— Тогда мы умрем вместе, в тесных объятиях, во время соития! Наберись мужества, Райнил Лайан, займи его у меня! Приди ко мне! — Она обхватила ладонью его волосатый напряженный член и закинула ногу ему на спину.

— Ах ты распутница, — с восхищением сказал он и, будучи не в силах сопротивляться ей, отдался страсти.

Датка сидел на краю постели, обхватив голову руками. Так как он ничего не говорил, девушка в его постели тоже молчала. Она отвернулась от него и подтянула колени к груди.

И только когда он внезапно встал и начал одеваться, как человек, принявший решение, она сказала сдавленным голосом:

— Ты же знаешь, я не заразная.

Он бросил на нее горький взгляд, но ничего не ответил и продолжал одеваться.

Тогда она повернулась к нему, отбросив волосы с лица.

— В чем дело, Датка?

— Ни в чем.

— Ты плохой мужчина.

Он сунул ноги в сапоги, больше заботясь о них, чем о девушке.

— Заткнись, ты не та, которую я хочу. Вбей это себе в голову и убирайся отсюда.

Из стенного шкафа он достал кривой кинжал, прекрасно изготовленный. Его блестящее лезвие контрастировало с серым цветом стены. Датка сунул кинжал за пояс. Девушка спросила, куда он идет. Датка не обратил на нее внимания, захлопнул за собой дверь, и вскоре послышался стук его сапог по лестнице.

Он не терял зря времени в те горькие недели с того момента, как ушел Лэйнтал Эй и как он узнал о предательстве Ври. Ибо ее поступок он расценивал только как предательство. Большую часть времени он сколачивал себе поддержку среди молодежи Олдорандо, упрочивал свое положение, заключая союзы с теми чужестранцами, которые прибыли и обосновались в городе. Мастер гильдии Райнил Лайан был основным предметом его критики.

Когда он вышел на улицу, все было спокойно и на улице не было никого, кроме человека, которого он нанял охранять его дом. На рынок люди ходили теперь только в случае острой необходимости. Маленькая аптека в эти дни делала хороший бизнес. Кое-где виднелись люди с пожитками за спиной. Некоторые хотели покинуть город пока дела не стали совсем плохи.

Датка ничего не видел вокруг. Он шел как автомат, глядя пустыми глазами только вперед. Напряжение, царившее в городе, было его личным напряжением. Он уже достиг точки, когда нельзя терпеть это напряжение. Он должен убить Райнил Лайана… И Ври, если потребуется. Губы его поджались, когда он еще и еще раз проигрывал в уме смертельные удары кинжалом. Люди шарахались от него, видя его застывший взгляд и думая, что он заболел.

Он знал, где находится секретная комната, шпионы донесли ему это. Если бы я был правителем, подумал он, я бы закрыл академию. Ни у кого не хватает мужества принять такое решение. Сейчас самое время нанести удар под предлогом того, что занятия в классах способствуют распространению болезни. Это было бы для нее тяжким ударом.

— Подумай, брат, подумай, брат! Молись вместе с Тэйкерами, слушай слово великого Акхи Нааба…

Датка оттолкнул уличного проповедника. Если бы он был правителем, он изгнал бы с улиц города этих идиотов.

Возле стойл хоксни к нему приблизился человек, его наемник.

— Ну?

— Он сейчас здесь, господин.

Человек показал кивком на одно из окон деревянного дома. Это был район гостиниц, таверн, сомнительных заведений, которые скрывались под респектабельными вывесками.

Датка кивнул.

Он толкнул дверь таверны и вошел в нее. Здесь было полно народа. На стенах, скалясь, висели черепа животных. За стойкой стоял владелец, сложив руки на груди и глядя в пространство. Завидев Датку, он просто слегка опустил голову в приветствии, так что его несколько подбородков легли на грудь. Это был сигнал Датке, что он может делать, что хочет. Датка прошел мимо него и стал подниматься по ступеням.

Спертые запахи ударили ему в нос. Он пробирался вдоль стены, но доски все равно скрипели. Он прислушался возле двери. Были слышны голоса. Райнил Лайан довольно труслив, и он наверняка запер дверь на засов. Датка постучал в дверь.

— Послание для вас, сэр, — сказал он, изменив голос. — Срочно. Из гильдии.

Сардонически улыбаясь, он придвинулся к двери, слыша, как скрипит отодвигаемый засов. Как только дверь приоткрылась, он ударом ноги распахнул ее, опрокинув Райнил Лайана. Тот заверещал от ужаса и бросился к окну, крича о помощи. Датка схватил его за шею и швырнул на постель, захлопнув дверь ударом ноги.

— Датка! — Ври села в постели, прикрывая наготу простыней. — Пошел вон отсюда, крысиное отродье.

Вместо ответа он наклонился над Райнил Лайаном, который барахтался, отчаянно крича.

— Я знаю, что ты хочешь убить меня, — наконец дрожащим голосом сказал Райнил Лайан, подняв руку. — Пощади, я не враг тебе. Я могу оказать тебе помощь.

— Я убью тебя с такой же радостью, с какой ты убил старого мастера Датнила.

Райнил Лайан осторожно поднялся, пряча свою наготу и тревожно глядя на Датку.

— Я этого не делал. Аоз Рун приказал убить. Это было по закону. Датнил нарушил закон. А убивать меня противозаконно. Скажи ему, Ври. Послушай, старый мастер нарушил закон, он показал книгу гильдии Шей Тал. Ты должен знать об этом.

Датка приостановился.

— Тот мир мертв, как и все эти гильдии. Ты знаешь, что я думаю о гильдиях. К черту прошлое. Оно умерло, как умрешь ты.

Ври заметила его колебания. Она взяла себя в руки.

— Послушай, Датка. Позволь мне объяснить ситуацию. Мы можем тебе помочь. В этой книге есть нечто, что Датнил не раскрыл даже Шей Тал. Это случилось много лет назад, но прошлое всегда с нами, хотим мы этого или нет.

— Если бы это было так, ты была бы со мной. Я так долго хочу обладать тобой.

Райнил Лайан уже оделся и сел, стараясь взять себя в руки.

— Твой гнев обращен на меня, а не на Ври. В разных книгах гильдий мы храним прошлое Эмбруддока. Из этих записей ясно, что когда-то этот город принадлежал фагорам. Может, они и построили его, это неизвестно. Но они владели городом — и всеми людьми в нем. Люди были их рабами.

Датка стоял, сумрачно глядя на него. Все, что он мог думать, понимать, это то, что люди были рабами.

— Если они владели Эмбруддоком, то кто прогнал их? Король Деннис?

— Это случилось позже. В книгах об этом говорится мало. Записи велись от случая к случаю. Мы только знаем, что фагоры решили покинуть город.

— Значит, их не прогнали?

— Ты знаешь, как плохо мы понимаем поведение фагоров. Может, изменились их воздушные октавы и они ушли прочь. Но теперь они могут вернуться снова. Если бы ты изучал изображение Вутры в старом храме, ты и сам понял бы это. Вутра — это бог фагоров.

Датка провел рукой по лбу.

— Вутра — фагор? Не может быть. Ты зашла слишком далеко. Эта проклятая наука — она делает черное белым и наоборот. Вся эта чепуха исходит из академии. Я уничтожу ее. Как только получу власть.

— Если ты хочешь власти, я буду на твоей стороне, — сказал Райнил Лайан.

— Ты не нужен мне.

— Да… конечно, — он безнадежно махнул рукой, провел пальцами по бороде. — Видишь ли, скоро загадка разрешится. Потому что фагоры возвращаются. Возможно, они хотят захватить свой старый город. Так я думаю.

— Что ты имеешь в виду?

— Все очень просто. Ты знаешь последние слухи? Ведь Олдорандо живет слухами. Приближается армия фагоров. Сходи и поговори с людьми, которые были за городом. Самое плохое в том, что Тант Эйн и Фаралин Ферд заняты своими личными делами и им некогда думать о городе, о его защите. Они твои враги, а не я. Если сильный человек убьет лейтенантов и захватит власть, он спасет город. Таково мое мнение.

Он пристально смотрел на Датку, замечая смену выражений на его лице, скрытую игру чувств. Он довольно улыбнулся, понимая, что выиграл, спасся от смерти.

— Я помогу тебе, — повторил он, — я буду на твоей стороне.

— Я тоже буду за тебя, — сказала Ври.

Он бросил на них пристальный взгляд.

— Вы никогда не будете на моей стороне. Если только я не завоюю Эмбруддок для вас.

Фаралин Ферд и Тант Эйн пили вместе в таверне. Женщины и друзья были с ними, наслаждаясь вечером.

Эта таверна была одним из немногих мест, где сейчас можно было услышать смех и песни. Эта таверна была расположена в новом здании, где находилось правление гильдии и где снимали лавки самые богатые торговцы. Некоторые из них со своими женами и сейчас были здесь. В таверне была мебель, о которой раньше в Олдорандо никто и не слышал: овальные столы, диваны, богатые ковры на стенах.

Привозные вина лились рекой, а четыре чужеземца-музыканта играли на лютнях.

На окнах висели тяжелые шторы, чтобы в комнату не проникал холодный воздух и запах дыма и горящего человеческого мяса. На центральном столе горела лампа. На столах лежала пища, к которой никто не притрагивался. Один из торговцев рассказывал длинную историю о своем путешествии. Его повествование изобиловало предательствами, убийствами, кровью.

На Фаралине Ферде был шерстяной жакет с незастегнутым воротом, так что была видна нижняя рубашка. Он облокотился на стол, слушая рассказ в пол-уха, а его взгляд бродил по комнате.

Жена Тант Эйна следила за тем, чтобы слуги делали все, как положено в культурных домах и у культурных народов. Фараил Муск находилась в дальнем родстве как с Тант Эйном, так и с Фаралином Фердом, так как она происходила из рода Уолл Эйн Дена. Хотя она и не была красива, ее ум и природная хитрость позволяла ей пользоваться расположением многих людей. Она прошла по комнате, прикрывая свечу, которую несла в руке, от движения воздуха.

Свет, падавший на ее лицо, изменчивый, постоянно меняющий выражение ее лица, наполнял ее очарованием тайны. Она почувствовала на себе взгляд Фаралина Ферда, но не посмотрела на него, понимая, насколько сильнее действует четко рассчитанное безразличие.

Он почувствовал, как это чувствовал уже не раз, что Фараил Муск привлекает его гораздо сильнее, чем его собственная жена, которая ему давно наскучила. Несмотря на опасность, связанную с этим, он уже не раз занимался с нею любовью. Сейчас времени у них оставалось совсем мало. Скоро они все умрут. Выпитое вино не утопило в себе понимание этого. Он снова жаждал эту женщину.

Поднявшись, он вышел из комнаты, бросив в ее сторону многозначительный взгляд. Длинная история продолжалась, и теперь рассказчик излагал один смешной эпизод так, что все в комнате покатывались со смеху. Тем не менее внимательные глаза отметили уход лейтенанта и то, что жена другого лейтенанта вышла вслед за ним через некоторое время.

— Я думал, что ты не осмелишься выйти за мной.

— Любопытство сильнее, чем трусость. У нас совсем мало времени.

— Давай здесь, под лестницей. Вон там темный угол.

— У тебя уже стоит, Фаралин Ферд?

— Пощупай его, женщина, стоит он или нет.

Вздохнув, женщина приникла к нему и обхватила обеими ладонями то, что он предложил ей.

— Восхитительное орудие, — прошептала она, сладострастно лаская его. Он вспомнил, какое сладкое дыхание у этой женщины.

— Идем быстрее туда.

Она поставила свечу на пол, расстегнула платье и обнажила перед ним свою божественную грудь. Обеими руками он сжал эти упругие груди и, целуя их, он поволок ее в угол.

Там их и захватил отряд в двенадцать человек, с Даткой во главе, которые явились сюда с факелами и обнаженными мечами.

Несмотря на протесты, Фаралина Ферда и Фараил Муск вытащили на свет. Затем их поволокли в комнату и там они предстали перед всеми, даже не успев привести в порядок одежду.

— Таковы ваши законы, — сказал Датка, глядя на лейтенантов горящими глазами, какими волк смотрит на козленка. — Я беру власть в Эмбруддоке в свои руки, пока не вернется настоящий лорд, Аоз Рун. Я один из самых первых его лейтенантов и буду защищать город от нашествия.

За ним стоял Райнил Лайан с мечом в ножнах. Он громко сказал:

— Я поддерживаю Датку Дена. Да здравствует лорд Датка Ден.

Датка нашел глазами Тант Эйна, укрытого в тени. Лейтенант не поднялся со всеми. Он сидел, положив руки на стол.

— Ты осмеливаешься не подчиняться мне? — рявкнул Датка, приближаясь к нему с обнаженным мечом. — Встань, вонючка!

Тант Эйн не двинулся с места. Но вдруг все его тело выгнулось, голова запрокинулась назад. Гримаса боли исказила его лицо. Глаза закатились. Когда Датка пнул ногой кресло, Тант Эйн упал на пол, даже не делая попытки удержаться от падения.

— Это костная лихорадка! — крикнул кто-то. — Болезнь среди нас!

Фараил Муск пронзительно закричала.

К утру умерло еще двое, и запах смерти наполнил воздух Олдорандо. Тант Эйн лежал в больнице под присмотром доброй Ма Скантиом.

Несмотря на страх, много людей собралось на площади, чтобы услышать заявление Датки. Когда-то такие собрания проводились в большой башне, но с тех пор народу в Олдорандо прибавилось и пришлось на площади выстроить специальную трибуну для выступления.

На платформе стоял Райнил Лайан, переминаясь с ноги на ногу. Рядом стоял Фаралин Ферд, заложив руки за спину. Шестеро молодых воинов из охраны Датки стояли тут же с обнаженными мечами и копьями наготове.

В толпе шныряли торговцы, предлагая людям повязки на лицо. Здесь же бродили и проповедники Тэйкеры в своих бесформенных черно-белых мантиях. Неподалеку играли дети, издеваясь над странными взрослыми.

Прозвучал Свистун, и тут же на платформу поднялся Датка и начал речь.

— Я взял на себя бремя власти, чтобы помочь городу. — Вся его молчаливость пропала куда-то, слова лились легко и складно. Они звучали убедительно, хотя Датка не делал никаких жестов и все его тело было неподвижно. — Я не собираюсь занимать место истинного правителя Аоз Руна. Когда он вернется, он по праву займет свое место. Я просто его временный заместитель. Те, кого он оставил вместо себя, забыли о том, что они в первую очередь должны заботиться о людях, о городе. Они погрязли в пороках. Я не мог оставаться в стороне и смотреть на это. В эти трудные времена мы все должны быть честными.

— Тогда почему же Райнил Лайан за тебя? — раздался чей-то голос. Тут же в толпе послышались крики и Датка попытался перекричать их.

— Я знаю все ваши жалобы. Я выслушаю вас. Послушайте сначала вы меня. Судите лейтенантов Аоз Руна. Элин Тал пропал в пустыне вместе со своим лордом. Эти двое остались дома. Тант Эйн в наказание заболел костной лихорадкой. Так что остался только один, самый худший из них. Фаралин Ферд. Посмотрите, как он дрожит. Когда-нибудь он говорил с вами? Он был слишком занят своими грязными делишками.

Я охотник, как вы знаете. Вместе с Лэйнталом Эй я приручил Западный Вельдт. Фаралин Ферд умрет от болезни, как и его сообщник Тант Эйн. Вы хотите, чтобы вами правили трупы? Я не заражусь болезнью. Она меня обойдет.

— Первое, что я хочу, — выставить посты вокруг Эмбруддока и собрать армию. Мы можем подвергнуться нападению и должны быть готовы отразить любого врага, человека или фагора. Лучше умереть в бою, чем в постели.

Это последнее замечание вызвало шум недовольства. Датка помолчал, глядя на толпу. Ойра и Дол с ребенком в руках стояли в толпе. Ойра крикнула:

— Ты сам узурпатор власти. Чем ты лучше этих, Тант Эйна и Райнил Лайана?

Датка подошел к краю платформы.

— Я ничего не украл. Я только подобрал то, что упало. — Он показал на Ойру. — Ты, Ойра, лучше остальных должна знать, что я верну власть твоему отцу, когда он вернется.

— Ты не можешь говорить за него, пока его нет.

— Я могу и буду.

— Значит, ты говоришь неправду.

Остальные, для которых этот разговор ничего не значил и которые уже забыли Аоз Руна, тоже закричали. Кто-то бросил тухлый помидор. Охранники попытались оттеснить толпу, но безрезультатно.

Датка побледнел. Он сжал кулаки.

— Хорошо! Тогда я скажу вам публично то, о чем вы всегда молчали. Я не боюсь. Все вы превозносите Аоз Руна, восхищаетесь им. А я скажу, что он за человек. Он убийца. Более того, двойной убийца.

Все замолчали. Бледные лица были обращены к Датке. Датка вздрогнул, внезапно осознав, что он сказал.

— Как Аоз Рун завоевал власть? Благодаря убийству, двойному убийству ночью. Среди вас есть те, кто помнит Нахкри и Клилса, которые правили Эмбруддоком в те давние времена, когда Эмбруддок был маленькой деревней. Однажды ночью, Аоз Рун, тогда еще совсем молодой, сбросил двух братьев с башни, когда те были пьяны. Грязное убийство. А кто свидетели? Кто видел это? Я был там. И она, дочь. — Он указал на Ойру, которая в ужасе приникла к Дол.

— Он сошел с ума, — крикнул кто-то. — Датка сумасшедший! — В толпе возникла сумятица. Все беспорядочно задвигались, закричали.

Райнил Лайан закричал, пытаясь успокоить толпу:

— Поддержите нас, и мы будем защищать вас. Мы будем защищать Олдорандо.

Все это время Фаралин Ферд молча стоял сзади и теперь он увидел момент.

— Гоните Датку! — закричал он. — Он никогда не пользовался благосклонностью Аоз Руна.

Датка резко повернулся и выхватил кривой кинжал. Он медленно двинулся к лейтенанту. Послышался пронзительный крик из толпы. Это кричала Фараил Муск, к которой присоединились и другие.

— Гоните Датку!

И вдруг все стихло, как будто резкое движение Датки заткнуло им рты. Датка стоял спиной к толпе. Фаралин Ферд некоторое время тоже стоял, но затем рухнул на землю, издав вопль. Кровь хлынула из перерезанного горла.

И тут началась буря. Кровь воспламенила толпу.

Когда толпа двинулась вперед, охранники разбежались, не слушая команд Датки. Фараил Муск требовала ареста убийцы.

— Они убьют нас! — закричал Райнил Лайан. Он спрыгнул с платформы и побежал. Прежде чем кто-либо успел задержать его, он скрылся в боковой улице.

Датка видел, что все потеряно, что ему уже не овладеть толпой, которая была настроена к нему более чем враждебно. Он видел, что его ждет смерть. Значит, ему ничего не остается, кроме постыдного бегства, если он хочет сохранить свою жизнь. И он побежал по пустынным улицам, задыхаясь, слыша крики преследователей. Все в голове у него перепуталось. Он пытался понять, почему же он потерпел поражение?

Мимо него прошли странники. Старик, державший на руках ребенка, сказал:

— Идут фагоры.

Снова послышались крики преследователей. Толпа жаждала крови, мести. Оставалось только одно место, где он мог спрятаться, один человек, который мог помочь ему. Выругавшись, он побежал к Ври.

Она уже вернулась в свою башню. Она сидела, задумавшись. Все происшедшее напугало ее. Она видела, что Эмбруддок движется к кризису. Когда Датка постучал в ее дверь, она впустила его почти с радостью. Она смотрела на него без симпатии, но и без отвращения, когда Датка со стоном опустился на ее постель.

— Это чудовищно, — сказала она. — Где Райнил Лайан? — Он продолжал стонать, ударяя кулаком по постели в бессильном бешенстве.

— Прекрати, — сказала она. Она прошла по комнате, глядя на потрескавшийся потолок. — Мы живем в жуткое время. Как мне бы хотелось освободиться от эмоций. Люди такие грязные существа. Мы были лучше, когда жили в снегу, в холоде, без всякой надежды. Как мне хотелось бы, чтобы осталась только наука, чистая наука, лишенная всяких эмоций.

Он выпрямился.

— Ври…

— Не говори со мной. Ты для меня ничто. И всегда был таким. Я не хочу слышать, что ты скажешь. Я не хочу знать, что ты делаешь.

Он широко зевнул.

— Ты женщина только наполовину. Ты холодная. Я всегда знал это, и все же не мог не любить тебя…

— Холодная?.. Я такая, что об меня можно обжечься.

Шум на улице стал сильнее. Уже были слышны даже отдельные выкрики. Датка подошел к окну.

Где же его люди сейчас? Люди, которые бежали по улице, были ему незнакомы. Он не видел ни одного знакомого лица, ни одного человека, которого бы мог назвать по имени. А когда-то он знал каждого. Чужие люди хотят его крови! И тут настоящий страх проник в его сердце. Теперь он хотел только одного — погибнуть от руки друга. Быть ненавидимым чужеземцами — это невыносимо. Он отошел от окна и прижал ладони к лицу, ругаясь в бессильной злобе.

Шум на улице становился все сильнее. Датка прижался к стене и стал рассматривать руки, на которых были следы крови.

И только когда он услышал внизу голос Ври, он понял, что она вышла из комнаты. Теперь она стояла в дверях башни и говорила с людьми. Толпа медленно надвигалась вперед, так как задние давили на передних. Кто-то крикнул что-то неприличное, но остальные заставили хулигана замолчать. Голос Ври, чистый и резкий, прозвучал над толпой.

— Остановитесь и подумайте, что вы делаете. Вы не животные. Попытайтесь стать людьми. Если нам суждено умереть, так умрем с достоинством, но не стискивая руки на горле друг друга.

Все вы страдаете. Но ощущение страдания свойственно только людям. Гордитесь тем, что вы люди, и умирая, не забывайте, что вы люди. Помните, что внизу вас ждет мир призраков, где нет ничего, кроме слепой ненависти ко всему живому. Разве это не ужасно? Разве не ужасно и то, что вы, живые, испытываете ненависть к другим людям, живым? Не обращайте внимания на внешние факторы жизни, на тепло, холод, дождь, снег — перестраивайте себя внутри, сотворите покой в своих душах. Думайте. Неужели Датка, совершив убийство, смог превратить вас в зверей, заставить забыть свое предназначение?

— Вы думаете, что все сейчас плохо. Я должна предупредить, что худшее только приближается. Я говорю это со всей ответственностью. Завтра в полдень наступит самое худшее из затмений. Ничто не сможет остановить его. Люди не имеют власти над небесами. Что же вы будете делать? Обезумеете и побежите по улице, громя все на своем пути, убивая, поджигая дома, как будто вы фагоры? Решайте сейчас, до какой степени низости вы опуститесь завтра.

Все переглядывались и перешептывались. Никто не кричал. Ври выжидала момент, когда ей лучше снова начать говорить.

— Много лет назад колдунья Шей Тал обратилась к жителям Олдорандо, и я до сих пор ясно помню ее слова, так как всегда обожала ее. Она предложила нам сокровище знаний. Оно может быть вашим, если только вы не поленитесь и осмелитесь протянуть руки к нему.

Поймите, что я говорю вам. Завтрашнее затмение — это не сверхъестественное явление. Что же это? Просто одно светило заходит за другое. Это те два светила, которые вы знаете с детства. Наш мир круглый и они тоже круглые. Посмотрите, как велик наш мир, но светила еще больше. Они кажутся маленькими только потому, что далеки от нас.

Шей Тал говорила, что такое встречалось и в прошлом. С тех пор мы узнали многое. Вутра устроил мир так, что наш дом движется по кругу вокруг Беталикса. И вместе с ним в небе вращаются другие миры. И в тоже время Беталикс по большому кругу движется вокруг Фреира. Вы должны понять, что наш маленький мир вовсе не центр Вселенной.

Гул протеста становился все громче. Ври повысила голос.

— Вы понимаете это? Понять труднее, чем драть глотки. Чтобы понять меня, вам придется заставить потрудиться ваши мозги, напрячь воображение. Ваш страх длится 480 дней. Это вы знаете. Это как раз то время, за которое наш мир делает оборот вокруг Беталикса. Но есть еще один круг, это когда Беталикс делает оборот вокруг Фреира. Этот оборот длится 1825 малых лет. Представьте себе, какой длинный год!

Все, разинув рты, стояли молча и глядели на новую колдунью.

— До сих пор лишь немногие могли представить это. Ведь каждый из нас живет не более сорока лет. Большой год занимает целых сорок пять поколений людей. Вот почему это трудно осознать людям, хотя они могут предсказать все, что ждет их.

Теперь она чувствовала, что захватила власть над этими людьми и голос ее звучал свободно и страстно.

— Теперь мы знаем, почему столько лет мы жили в холоде, почему вся земля была под снегом. Потому что Фреир был далеко от нас и давал мало тепла и света. А завтра мы будем свидетелями затмения, когда Фреир скользнет за Беталикс. А это значит, что он приближается, что начинается весна нового большого года. Очнитесь люди! Станьте друзьями друг другу. Для нас наступают лучшие времена!

Густой кустарник преграждал им дорогу, цеплялся за одежду, препятствовал продвижению. Армия фагоров прошла другим путем, а им приходилось пробираться извилистыми звериными тропами. Йелкам не нравилось идти по густой траве. Их раздражал ее запах. Ветви кустов зацеплялись за рога, колючки вонзались в ноги. Поэтому люди спешились и повели животных на поводу.

— Еще далеко идти, варвар? — спросил Скитошерил.

— Недалеко, — ответил Лэйнтал Эй. Каков вопрос, таков ответ.

Они переночевали в лесу, и когда утром поднялись, то еле отодрали примерзшую одежду. Лэйнтал Эй чувствовал себя отдохнувшим, легким, но он видел, как устали остальные. Аоз Рун превратился в настоящую тень. Ночью он бредил на каком-то чужом языке.

Вскоре, к их облегчению, кустарник стал менее густым. Убедившись, что все вокруг спокойно, они пошли дальше. Из-под ног выпархивали стайки птиц. Впереди показалась узкая долина, зажатая между двумя длинными холмами. Они пошли в долину, из-за усталости не решившись подниматься на холм.

Как только они спустились в долину, на них обрушился холодный ветер, пронизывающий до самых костей. Идти стало очень трудно, так как ветер дул в лицо. Он принес с собой густой туман, который обволакивал их тела. Только головы людей виднелись над облаками тумана. Лэйнтал Эй понял, что чем быстрее они минуют это жуткое место, тем лучше.

Жена Скитошерила вскрикнула и остановилась, закрывая лицо рукой. Скитошерил вернулся к ней и обнял ее, пытаясь согреть. Ледяной ветер облепил плащом его ноги.

Скитошерил тревожно посмотрел на Лэйнтала Эй.

— Она не может идти.

— Если мы останемся здесь, то погибнем.

Лэйнтал Эй стряхнул слезы с глаз и посмотрел вперед. Через несколько часов, подумал он, в долине будет тепло. А сейчас это смертельная ловушка. Они были в тени. Склоны холмов заслонили свет солнц, которые висели низко над горизонтом. Кое-где в долине виднелись толстые стволы райбаралов, от которых вверх поднимались столбы пара.

Он узнал эту долину. Он бывал здесь еще тогда, когда все было покрыто снегом. Это была самая обычная долина на краю Олдорандо. Лэйнтал Эй так замерз, что не мог даже дрожать. Остальные тоже были не в лучшем состоянии. Нет, так идти они не смогут.

— Пойдем к райбаралам! — крикнул Лэйнтал Эй в ухо Скитошерилу. Тот, все еще занятый женой, кивнул. Он пытался усадить жену в седло.

— Садитесь в седла! — крикнул Лэйнтал Эй.

И тут он заметил, как над склоном холма взмыли вверх белые точки — птицы фагоров. А затем появились и фагоры. Воины с копьями наготове. Они встали на краю обрыва неподвижные, как камни. Они смотрели вниз на людей, стоящих в клубах тумана и дрожащих от пронизывающего ветра.

— Быстрее, быстрее, пока они не напали на нас! — Лэйнтал Эй увидел Аоз Руна, который стоял не двигаясь и смотрел на фагоров.

Лэйнтал Эй подбежал к нему, потащил за собою.

— Идем. Нам нужно убраться отсюда.

Аоз Рун что-то прохрипел.

— Ты околдован. Ты выучил несколько слов на их проклятом языке и это лишило тебя силы.

Он силой затащил Аоз Руна в седло. Скитошерил усадил в седло женщин, всхлипывающих и дрожащих.

— Быстрее к райбаралам! — прокричал Лэйнтал Эй. Он ударил йелка Аоз Руна и сам вскочил на своего йелка. Животные неохотно двинулись вперед. Они совсем не реагировали на понукание. Хоксни все же были послушнее, быстрее и легче.

— Они не нападут на нас, — сказал сиборналец. — В случае чего откупимся от них служанкой.

— Им нужны наши йелки. Они убьют нас из-за йелков. Им нужны йелки для еды или для езды. Ты можешь остаться и поговорить с ними, если хочешь.

Скитошерил покачал головой и тоже сел в седло.

Он поехал первым, ведя за собой йелка, на котором ехала его жена. Разведчик и служанка замыкали шествие. Аоз Рун часто отклонялся в сторону, хотя Лэйнтал Эй кричал, чтобы все держались вместе. Он часто оглядывался.

Фагоры не двигались. Разумеется, не холодный ветер тревожил их. Они ведь были жителями севера. Их неподвижность пугала. Невозможно было понять, что думают эти чудовища.

Путники продолжали подниматься по склону. Вскоре они вышли из зоны действия холодного ветра. Это воодушевило их и они стали подгонять йелков.

Когда они поднялись на вершину холма, солнца ударили им в глаза. Оба солнца светили им, хорошо видимые между стволами деревьев. Люди со вздохом облегчения припали к толстым стволам райбаралов. Здесь было тепло и уютно, как в Храме Бога. Из этой рощи райбаралов открывался прямой путь в Олдорандо.

Отряд фагоров двинулся. От полной неподвижности фагоры перешли в состояние движения. Этот переход был мгновенным. Чудовища один за другим скатывались с вершины холма, где они стояли только что, неподвижные, как изваяния. Только один из их отряда был на кайдаве. Он и был впереди, белые птицы с клекотом кружили над ними.

Лэйнтал Эй в отчаянии искал путь к спасению. Спасения не было. Кроме того пути, что предлагали райбаралы. Он выхватил меч и поскакал туда, где остановились сиборналец с женой.

— Мы останемся и будем драться. Ты готов к этому? Фагоры будут здесь через пару минут.

Скитошерил посмотрел на него. На его лице были отчаяние и боль.

— Она заболела костной лихорадкой и умрет, — сказал он.

Глаза его остекленели. тело выгнулось назад.

Махнув рукой, Лэйнтал Эй подозвал разведчика.

— Тогда останемся мы с тобой. Быстрее, они идут.

Вместо ответа разведчик ухмыльнулся и показал на райбаралы. Лэйнтал Эй бросился к толстым стволам, ища нору, через которую подземные жители могли спуститься в свой мир. Он надеялся найти там внизу убежище… убежище и снуктруикс. Только той снуктруикс он уже не встретит никогда.

Но хода под землю нигде не было. Значит оставалось только драться. Без сомнения, им придется умереть. Но он будет драться до тех пор, пока жизнь не покинет его.

Вместе с разведчиком Лэйнтал Эй подошел к краю обрыва и посмотрел вниз.

Шум внутри райбаралов стал громче. Огромные деревья внезапно перестали испускать пар и раздался грохот, подобный грому. Первые косые лучи солнца, проникшие в долину, высветили отряд фагоров, бредущих через густой туман навстречу холодному порывистому ветру. Они смотрели наверх и издали торжествующий вопль, от которого кровь застыла в жилах, когда они увидели двоих врагов. Передняя шеренга уже начала взбираться по склону холма.

С Земной Станции Наблюдения увидели этот инцидент. И вместе с ними это увидели и те, кто много тысячелетий спустя, шаркая сандалиями, собрался перед большими экранами на Земле. Аудитория впервые за много лет собрала столько зрителей. Люди от всей души сочувствовали далеким собратьям, которые для них были только творения электронной аппаратуры. Они желали жителям далекой планеты выжить. Это свойственно людям —сочувствовать тем, кому грозит опасность гибели, пусть даже эти события произошли в невообразимо далеком прошлом.

На своих экранах люди видели все, происходящее в той самой долине, где некогда Рыбье Озеро превратило в ледяные статуи фагоров.

Сейчас все окрестности Олдорандо были захвачены фагорами. Юный кзан готовился к тому, чтобы отомстить презренным Сынам Фреира за смерть своего великого родственника. Он ждал только сигнала. Хотя его армия не придерживалась воинских порядков, а скорее напоминала многочисленные стада, раскинутые по долине, одно только количество воинов делало ее устрашающей. Эта лавина должна была перекатиться через древний Эмбруддок и покатиться дальше по континенту вплоть до утесов Океана Клишента. А там за океаном находилась родина фагоров — Паговин.

Из-за неоднородной структуры армии фагоров многие путники могли просачиваться сквозь ее ряды и поспешно уходить туда, откуда пришла армия. Этих беженцев вели мадис, чувствительные к воздушным октавам фагоров, что помогало им избежать встречи с воинами Хрл-Брахл Ипрта. Один из отрядов беженцев, который прошел почти рядом с отрядом кзана, вел тощий маленький мадис. В этом отряде беженцев шел и Райнил Лайан.

Юный кзан не обратил ни малейшего внимания на проходящих. Он стоял рядом с отощавшим Рукк-Грлом и общался с предками. Он слышал голос своего отца и деда, дающих ему советы и инструкции. За ним стояли его генералы и две выживших из гиллот. Теперь он редко обслуживал своих гиллот, но скоро настанут лучшие времена и эти прелестные самки не будут иметь причин обижаться на его невнимание. Сначала ему нужно выбрать по какой из октав двинуться. Одна из них — победа, а другая — смерть. И если он пойдет по октаве победы, тогда у него будет достаточно времени, чтобы удовлетворить обеих гиллот полностью.

Он ждал молча, не двигаясь. Только изредка шевелились его усы. Знак придет с небес. Октавы переплетутся в тугой узел, и тогда он со своей армией бросится вперед, чтобы сжечь, стереть с лица земли этот проклятый город, который когда-то назывался Хрл-Бхрд Идохк.

И на этом древнем поле битвы, где люди и фагоры встречались более часто, чем знали об этом нынешние противоборствующие стороны, с мечами в руках стояли Лэйнтал Эй и разведчик-сиборналец, готовые вступить в последний бой с лезущими наверх фагорами. За ними райбаралы испускали звуки подобные грому. Аоз Рун и служанка прислонились к одному из толстых стволов, покорно ожидая решения судьбы. Скитошерил ласково и осторожно уложил на землю тело больной жены, прикрыл ей глаза, чтобы их не слепили свет двух солнц, уже приближающихся к зениту. А затем он, выхватив меч, побежал к своим товарищам, чтобы присоединиться к ним.

Подъем расстроил ряды фагоров и как только над обрывом показался первый из них, Лэйнтал Эй бросился вперед. Убивать их по одному, по мере их появления — вот их единственная надежда. Он насчитал примерно тридцать пять чудовищ, и не хотел сознавать, что их битва обречена на поражение.

Рука фагора с копьем взметнулась вверх. Лэйнтал Эй уклонился от удара и нанес укол мечом. Меч тупо ударился о ребра. Желтая кровь хлынула из раны, и Лэйнтал Эй вспомнил, что старые охотники говорили — жизненные органы фагоров находятся в верхней части грудной клетки. Он понял, что это правда, так как фагор рухнул с кайдава.

Фагор откинул назад костистую голову, поджавшиеся в гримасе боли губы обнажили желтые зубы. Он рухнул вниз и покатился по склону прямо в клубы тумана.

Но наверх поднялись уже и другие фагоры. Сиборнальский разведчик дрался умело, то и дело выкрикивая ругательства на своем языке. Лэйнтал Эй бросился ему на помощь.

И тут мир взорвался.

Звук взрыва был таким резким, таким близким, что сражение прекратилось. Раздался второй взрыв. Черные камни летели над головами. Многие из них падали на другой стороне долины. Началось что-то невообразимое.

Каждой сражающейся стороной управляли их инстинкты. Фагоры застыли в неподвижности, люди распластались на земле.

Это произошло вовремя. Взрывы продолжались. Черные камни летели, как снаряды. Некоторые из них поражали тела фагоров. В воздух летели клочья тел, желтые брызги. Фагоры повернулись и бросились бежать вниз по склону. Они падали, спотыкались, катились вниз в спасительный туман, где тоже спасение было сомнительным. Белые птицы кружили в небе.

Лэйнтал Эй, лежа на земле и закрывая уши в ужасе смотрел вверх. Райбаралы растрескивались со страшным грохотом и выбрасывали вверх черные массы вещества, как будто страшные орудия. Они действовали как паровые пушки. Это вырывалось наверх накопившееся под землей тепло. Изменившиеся условия на поверхности нарушили веками сложившийся баланс.

Дерево возле Лэйнтала Эй взорвалось с оглушительным грохотом. Черные камни оказались семенами, разбрасываемыми с такой силой, что они казались настоящими снарядами, летящими с громадной скоростью и на большое расстояния — почти на полмили. Везде клубился горячий пар.

Когда стало тихо, оказалось, что взорвалось одиннадцать деревьев. И из развороченных стволов уже поднималась молодая поросль, увенчанная зеленой кроной.

Эта новая крона была предназначена чтобы защищать корни деревьев от свирепого излучения Фреира. Ведь пройдут годы, и Геликония приблизится к Фреиру настолько близко, что жизнь станет мучительной для всех — и для людей, и для растений. Райбаралы разработали свою собственную систему защиты.

Эти райбаралы были новым видом растительности, который будет царить на Геликонии, когда в ее небе будет величественно плыть Фреир. Вместе с новыми видами животных они создадут экологическую среду, отличающуюся от той среды, которая была на Геликонии, когда она согревалась одним Беталиксом. Двойная звездная система создала двойную биологическую среду.

Семена, черные, как камни, были размерами с человеческую голову. В течение следующих 600 000 лет некоторые из них превратятся во взрослые растения.

Лэйнтал Эй поднялся и пошел к разведчику, посмотреть, что с ним случилось. Тот был ранен копьем фагора. Скитошерил и Лэйнтал Эй отвели его туда, где оставались Аоз Рун и служанка. Разведчик был в плохом состоянии. Он истекал кровью. Его усадили возле дерева, и жизнь медленно покидала его.

Скитошерил занялся каким-то религиозным ритуалом, но Лэйнтал Эй сердито сказал:

— Нам нужно идти в Эмбруддок как можно быстрее. Неужели ты не понимаешь? Оставь тело здесь, а служанку с женой и поехали. Время не терпит.

Скитошерил показал на тело.

— Это займет немного времени. А я должен совершить ритуал.

— Фагоры могут вернуться. Их не так просто испугать, и нам уже трудно надеяться на следующий подарок судьбы. Я уезжаю с Аоз Руном.

— Ты правильно поступаешь, варвар. Надеюсь еще встретиться с тобой.

Лэйнтал Эй пошел к Аоз Руну, затем повернулся и сказал:

— Мне очень жаль, что твоя жена заболела.

Аоз Рун сохранил присутствие духа, когда взрывались деревья, и сумел удержать двух йелков. Остальные разбежались.

— Ты можешь ехать?

— Да. Помоги мне, Лэйнтал Эй. Я еще поправлюсь. Тот, кто выучил язык фагоров, видит мир совсем по другому.

— Садись в седло и поехали. Я боюсь, что мы и так опаздываем предупредить Эмбруддок об опасности.

Они быстро понеслись по равнине, оставив позади себя рощу райбаралов, где сиборналец молился, стоя на коленях.

Два йелка шли вперед, низко опустив головы. Глаза смотрели только перед собой. Когда они роняли на землю свои испражнения, мухи и другие насекомые густым роем облепляли неожиданное сокровище.

Обзор был плохим, так как долина была пересечена рядами холмов. Кое-где виднелись древние каменные монументы. Их кольцевой орнамент пострадал от долгой эрозии. Лэйнтал Эй ехал впереди, готовый встретить опасность. Он изредка оглядывался, чтобы не потерять из вида Аоз Руна.

В долине виднелись отдельные разрозненные группы беженцев. Лэйнтал Эй старался объезжать их как можно дальше. Кое-где валялись трупы, изъеденные хищниками и стервятниками. В одном месте они спугнули сабр-тонга.

Холодный фронт возникал, как занавес, позади них на востоке и севере. Там, где небо оставалось ясным, были видны Фреир и Беталикс, почти сомкнувшиеся между собой. Они проехали мимо Рыбьего Озера, где некогда Шей Тал сотворила чудо. И тут поднялся ветер. На землю опустилась тьма.

Лэйнтал Эй спешился и ласково погладил морду йелка. Аоз Рун оставался в седле.

Началось затмение. Снова, как и предсказывала Ври, Беталикс откусил кусок Фреира. Процесс заглатывания был медленным и неотвратимым. И Фреир должен был исчезнуть на целых пять с половиной часов. В нескольких милях отсюда кзан ждал сигнала.

Оба солнца слились в одно. Жуткий страх охватил Лэйнтала Эй. На небе засияли звезды. Лэйнтал Эй закрыл глаза и зарылся лицом в шерсть йелка. Снова наступило затмение, и Лэйнтал Эй молил Вутру, чтобы тот выиграл свою битву в небесах.

А Аоз Рун с благоговейным трепетом смотрел на небо. Он воскликнул:

— Теперь Хрл-Бххрд Идохк умрет!

Время, казалось, прекратило свой бег. Бледный свет Беталикса полностью поглотил яркий свет своего соперника и мир окутала серая мертвенная мгла.

Лэйнтал Эй с усилием взял себя в руки и обратился к Аоз Руну, тряся его худые костлявые плечи:

— Что ты сказал мне?

Аоз Рун ответил:

— Я буду здоровым. Я снова стану самим собой.

— Я спросил, что ты сказал мне?

— Видишь ли, ты знаешь запах фагоров. Он такой едкий, привязчивый. И язык такой же. Он делает все совсем иным, заставляет взглянуть на мир по другому. Я был с Ямм-Бхрмаром полгода. Мы много говорили с ним обо всем. Даже о таких вещах, которые для нашего разума, разума людей, кажутся не имеющими смысла.

— Я не об этом. Что ты сказал об Эмбруддоке?

— Я сказал то, что для Ямм-Бхрмара было очевидностью, как будто это случилось в прошлом, а не предполагается быть в будущем. Фагоры должны уничтожить Эмбруддок…

— Я должен идти. Иди за мной, если хочешь. Я должен вернуться и предупредить всех — Датку, Ойру…

Аоз Рун неожиданно сильно схватил его руки.

— Подожди, Лэйнтал Эй. Еще немного и я буду самим собой. Я перенес костную лихорадку. Холод стиснул мое сердце.

— Никогда не оправдывайся перед другими. Оправдывайся только перед самим собой.

На Лэйнтала Эй смотрел уже почти прежний Аоз Рун.

— Ты один из лучших людей. Я был твоим лордом. Слушай. Я сказал то, о чем никогда не думал, пока не провел полгода на острове. Люди рождаются живут в этом мире, затем уходят в мир призраков. От этого не уйти никому. Каждый ушедший заслуживает доброго слова.

— Я скажу доброе слово о тебе, когда ты уйдешь. Но ты еще жив.

— Фагоры знают, что их время ушло. Наступило время людей. Солнца, цветов. И так будет до тех пор, пока мы все не забудем.

Лэйнтал Эй выругался, не понимая, о чем говорит Аоз Рун.

— Зачем думать о завтрашнем дне? Нас должны волновать сегодняшние заботы и дела. Я еду в Эмбруддок.

Он вскочил на йелка и пришпорил его. Как человек, только что очнувшийся от летаргии, Аоз Рун последовал за ним.

Серая мгла все сгущалась, становилась плотнее, непроницаемее. Лэйнтал Эй и Аоз Рун проезжали мимо групп беженцев, застывших в смертельном страхе.

Позже они увидели человека, который шел пешком. Он шел медленно, но упорно, хотя эти движения доставляли ему большие мучения, как физические, так и нравственные.

Он остановился на вершине холма и посмотрел на них, готовый в любую минуту пуститься в бегство. Лэйнтал Эй положил руку на рукоять меча.

Даже в этом сером свете он не мог ошибиться, не мог не узнать этого человека с бородой, в которой уже виднелась седина. Лэйнтал Эй окликнул его по имени и поехал к нему.

Райнил Лайану потребовалось время, чтобы узнать Лэйнтала Эй, и еще больше времени, чтобы узнать в этом скелете могучего Аоз Руна. Он осторожно приблизился к Лэйнталу Эй и схватил его руку свой влажной ладонью.

— Я уйду к праотцам, если сделаю еще хоть один шаг. Оба вы пережили костную лихорадку и остались живыми. Может, я не буду столь счастлив. Говорят, что половая жизнь делает человека менее устойчивым к болезни. — Он прижал руку к груди и вздохнул.

— Олдорандо умирает от болезни. Я не успел бежать вовремя, идиот. Я грешник, хотя ничем не хуже тебя, Аоз Рун. Эти пилигримы говорят правду. Призраки ждут меня.

Он тяжело опустился на землю, обхватив голову, и опершись локтем на мешок.

— Скажи мне, что в городе, — нетерпеливо произнес Лэйнтал Эй.

— Не спрашивай меня ни о чем. Дай мне умереть.

Лэйнтал Эй спрыгнул на землю и пнул ногой мастера в задницу.

— Что в городе… кроме болезни?

Райнил Лайан повернулся к нему.

— Враги внутри… Как будто недостаточно одной болезни… твой лучший друг, Лорд Западного Вельдта, пытался захватить власть. Человеческая натура приводит меня в отчаяние.

Он сунул руку в кошелек, висевший на поясе, и достал горсть золотых монет, только что отчеканенных в городе.

— Продай мне йелка, Лэйнтал Эй. Тебе всего час пути до дому. Ты обойдешься и без йелка. Но мне он нужен…

— Расскажи мне все, черт бы тебя побрал. Что с Даткой? Он убит?

— Кто знает? Возможно. Я бежал прошлой ночью.

— А отряды фагоров? Как ты прошел среди них? Откупился?

Райнил Лайан махнул рукой.

— Их очень много между нами и городом. Но мадис провели меня. Интересно, как это они делают, грязные твари. — И внезапно, как будто вспомнив, он добавил. — Пойми, я бежал не ради своего спасения, а ради спасения тех, о ком должен заботиться. Остальные еще сзади. У нас украли хоксни, поэтому движемся мы медленно.

Зарычав, как зверь, Лэйнтал Эй схватил его за шиворот и рывком поднял на ноги.

— Другие? Другие? Кто с тобой? Кого ты бросил, мочевой пузырь? Ври здесь?

Ехидная улыбка.

— Прости меня. Она предпочла астрономию. Она все еще в городе. Послушай, Аоз Рун, я спас друзей, твоих и Аоз Руна. Отдай мне йелка.

— Поговорим потом, — он оттолкнул Райнил Лайана и вспрыгнул в седло. Ожесточенно пришпоривая йелка, он помчался вперед, что-то выкрикивая.

И вскоре он нашел троих людей и маленького мальчика. Мадис лежал, зарывшись лицом в землю, насмерть перепуганный теми зловещими явлениями, которые происходили на небе. Рядом с ним были Дол с мальчиком и Ойра. Мальчик плакал. Две женщины в ужасе смотрели, как Лэйнтал Эй спрыгнул с седла и направился к ним. И только когда он окликнул их, женщины узнали его.

Ойра тоже прошла сквозь игольное ушко болезни. И теперь они стояли и улыбались, рассматривая новые скелетообразные тела друг друга. Затем она рассмеялась и заплакала одновременно, бросилась к нему в объятия. Они стояли, крепко обняв друг друга, прижавшись лицами друг к другу. Аоз Рун подошел сзади, взял руку сына, обнял Дол. Слезы текли по его лицу.

Женщины рассказали о неудавшейся попытке Датки захватить власть в городе. Датка все еще в городе вместе со многими другими. Когда Райнил Лайан пришел к Ойре и Дол и предложил им уйти из города в более безопасное место, они согласились. Они согласились только потому, что боялись за жизнь маленького Ратила Руна, прекрасно понимая, что Райнил Лайан стремится бежать в основном чтобы спасти свою жизнь. Как только они выехали из города, все их пожитки и хоксни были украдены разбойниками из Борлиена.

— А фагоры? Они собираются напасть на город?

Но женщины могли сказать только то, что город стоит, несмотря на хаос в нем. И город окружен громадным количеством фагоров.

— Я должен идти в город.

— Тогда я пойду с тобой — я не покину тебя больше, любимый, — сказала Ойра. — Райнил Лайан может делать, что хочет. Дол и мальчик останутся с отцом.

Пока они разговаривали, с запада потянуло дымом, который окутал всю долину. Однако они были слишком увлечены, слишком счастливы, чтобы заметить это.

— Вид моего сына вернул мне жизнь, — сказал Аоз Рун, прижимая к себе ребенка и вытирая рукавом слезы. — Дол, если ты забудешь прошлое, я буду для тебя хорошим мужем.

— Ты сожалеешь, отец, — сказала Ойра, — но я первая должна покаяться. Я знаю, как плохо относилась к Лэйнталу Эй и чуть не потеряла его.

Увидев слезы в ее глазах, Лэйнтал Эй невольно подумал о волосатой снуктруикс, вспомнил, что только благодаря ей он и Ойра смогли встретиться вновь. Лэйнтал Эй обнял девушку, которая говорила сквозь слезы:

— Прости меня, я всегда буду твоей, я клянусь!

Он легонько шлепнул ее:

— Не теряй мужества. Оно тебе понадобится. Мы должны многому научиться. Время меняется, должны и мы измениться. Я благодарен тебе за то, что ты дал мне шанс понять это.

Они снова прижались друг к другу, целуя тонкие губы.

Мадис стал приходить в чувство. Он поднялся, позвал Райнил Лайана, но мастер гильдии уже сбежал. Дым стал совсем густым, с неба сыпались лохмотья пепла.

Аоз Рун начал рассказывать Дол о своих мытарствах на острове, но его прервал Лэйнтал Эй.

— Теперь мы все снова вместе, и это настоящее чудо. Но мы с Ойрой должны как можно быстрее вернуться в Эмбруддок. Мы там нужны.

Два солнца потерялись в дыму. Поднялся ветер. Это был ветер, дующий со стороны Эмбруддока. Он принес собой вести о пожаре. Дым стал еще гуще. Он превратился в облако, где скрылось все — и друзья и враги. Все было покрыто дымом. Ветер принес и запах гари. Над головами летела на восток стая гусей.

Человеческие фигуры сгрудились вокруг двух йелков, олицетворяя собою три поколения. Они двинулись по долине. Они должны выжить, хотя все остальные погибли, хотя юный кзан торжествовал победу, выполнение своего предназначения.

И даже в пламени, охватившем Эмбруддок, рождались новые конфигурации. Из-за маски бога фагоров Вутры явился Шива — бог разрушения и возрождения. Он начал яростную работу на Геликонии.

Затмение уже стало полным.