Вещь. Империя Терон

Невидимость разрушилась, кто-то из воинов показал на него пальцем, закричал.

Фарсим поспешно восстановил невидимость и, быстро поднявшись, продолжил бег.

— По следам! Мокрые следы! — неслось вдогонку.

Фарсим мчался так, будто спасал свою жизнь. Мчался, прижимая к груди драгоценный диск, причину всех своих горестей. Судя по звукам, преследователи отстали.

Влетев в какую-то арку, забившись в тень, вжимаясь в холодный камень, маг позволил себе обернуться. Следов он больше не оставлял, погони не было, а ноги унесли его очень далеко от сада и от проклятой звезды. Насилу отдышавшись, держась за саднящий правый бок, Фарсим понял, что находится рядом с замковой тюрьмой. Это открытие его порадовало.

Озираясь по сторонам, он скользнул за тяжелую дверь в коридор. С удовольствием и даже наслаждением задвинул засов. Прислонившись спиной к двери, с облегчением снял невидимость. Только тогда Фарсим поверил, что ему удался этот сумасшедший трюк с похищением артефакта. Правда, что делать с ним дальше, эльф не представлял. Поэтому решил пока просто осмотреться, оценить обстановку.

Правая дверь вела в просторную комнату охранников. Ни воинов, ни следов борьбы, только недоеденный ужин на столе. Только увидев оставленную еду, Фарсим понял, что давно ничего не ел. Вцепившись зубами в ломоть хлеба, потянулся за куском сыра, заглянул в кувшин, принюхался. Сквашенное молоко, простая еда, от которой он за годы отвык, показалась сказочно вкусной.

Утолив голод, Фарсим поискал еще еду и сумку. В сундуке в прохладе нашлась целая коврига хлеба, большой кусок копченого мяса, пол-головки сыра и маленький бочонок пива. В печи стоял горшок с давно остывшей кашей. Она так чудесно пахла разными специями, что Фарсим не удержался и попробовал.

С каждой ложкой, с чувством сытости к нему возвращалась способность мыслить. Болезненное перевозбуждение уходило, сознание прояснялось, и Фарсим, наконец, смог поверить в то, что сделал.

Ему удалось! Удалось украсть неимоверно важный для нападающих артефакт и уйти живым!

Робкие мечты о прощении императора разбились о все тот же золотой диск, хищно поблескивающий камнями. В нем чувствовалась сила. Фарсим верил, что по этому излучению его могут отследить пришлые маги. Как лишить артефакт способностей, обезвредить, эльф не представлял. Зато прекрасно понимал, что за диском, где бы он ни был, придут все чужаки. Они нуждались в нем и не уступили бы без боя. Думать о будущих сражениях, о смертях Фарсим не мог. Совесть и без того поедом его ела, не давала дышать. Поэтому маг решил пока заняться решением простых задач. А именно: найти ключи от камеры и от кандалов, освободить Нальяса.

В другой комнате нашлось и искомое, и большая лампа, и запас масла. Повинуясь неясному порыву, Фарсим отрезал от ковриги хороший кусок, настрогал копченого мяса и, завернул с собой, сунул в пока еще пустую наплечную сумку. Пояс тяжело оттягивала полная фляга с водой, и это успокаивало эльфа, примиряло с тем, что ненавистный диск спрятан на груди под одеждой.

Черепа встретили мага злобным шипением и полными ненависти взглядами сияющих глазниц. Фарсим старался на них не смотреть, делать вид, что не слышит проклятий и оскорблений. Не отрывал взгляда от пола, от пятна света, который давала масляная лампа в руке. Пронизывающий холод подобрался к самому сердцу, сквернословящие черепа укрепили и без того сильный страх быть пойманным, заключенным в тюрьму или казненным. Черепа пророчили именно это, желая магу мучительной смерти. Встречи с Нальясом Фарсим ждал, как избавления!

В коридоре было очень темно. За забранным решеткой окошком едва теплился свет противного оттенка, напоминающего гнилушки ядовитого аргы. От этого сравнения Фарсиму стало настолько не по себе, что он не выдержал и робко окликнул:

— Эй! Господин Нальяс?

— Да, я здесь! — в голосе молодого эльфа отчетливо слышалось облегчение. — Кто тут?

— Это я, Фарсим, — подбежав к двери, маг прильнул к решетке. — Я сейчас, сейчас!

В дрожащих взмокших руках неприятно звенели ключи. Резкие и отвратительно громкие голоса черепов резали слух, и в замочные скважины Фарсим попал не сразу. Умудрившись прищемить палец засовом, эльф дернул на себе дверь.

Нальяс стоял рядом с постелью так близко к выходу, как только позволяли цепи.

— Что случилось? — его голос звенел от напряжения.

— Вы были правы, — только и смог ответить Фарсим.

Долгая тишина. Даже вечно не к месту вякающие черепа молчали. Нальяс сильно побледнел, вообще лицо у него было такое, словно ему сообщили о внезапной смерти горячо любимого родственника. Молодой эльф прикрыл нижнюю часть лица ладонью, медленно, будто нетвердо стоял на ногах, отошел к измятой несвежей постели и рухнул на нее.

— Кто пришел в наш мир через артефакт? — чуть слышно просипел он.

Фарсим, бесконечно благодарный за такую формулировку вопроса, за отсутствие упрека, честно признался:

— До конца не знаю.

— Какие они? — Нальяс не поднял головы.

— Разные… Но жестокие. Сильные. Маги и воины, — медленно отвечал Фарсим, надеясь, что хоть на какое-то слово собеседник отреагирует. Видеть перед собой олицетворение безысходности было страшно. — Они уверены в победе. Совершенно.

Молодой эльф вздохнул, устало провел руками по лицу, надавил пальцами на виски, будто у него болела голова. Цепи горестно звякнули, оживший череп злорадно пообещал:

— Сдохнешь. В муках сдохнешь, предатель.

Фарсим шарахнулся от него, уже не в первый раз подумал, что зачарованные черепа говорят с ним, а не с Нальясом. Вспомнив про ключи, суетливо подошел к юноше, встал перед ним на колени, потянулся к браслетам на щиколотках.

— Я ведь за вами пришел, — смущенно сказал Фарсим, словно просил прощения.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Нальяс. — Кажется, вы единственный, кто обо мне вспомнил.

Маг почувствовал, что краснеет от стыда. Он неожиданно осознал, что спас юноше жизнь. Тот, конечно, был в относительной безопасности вдали от звезды и ящеров, но без воды и еды эта безопасность недорого стоила.

— У вас, случайно, воды нет?

— Есть, — Фарсим снял с пояса флягу, сбросил с плеча сумку. — И еда есть. Вы же голодны наверняка!

Он суетился, говорил очевидные вещи, рассказывал о пустой комнате охранников. Обреченно отметил, что для самобичевания нашелся новый повод. Нальяс, против которого Фарсим так старательно настраивал императора, алхимиков, гильдию магов. Нальяс, чуть не погибший в тюремном могильнике.

— Мне очень жаль, — стараясь не смотреть, с какой жадностью юноша осушал флягу, покаялся Фарсим. — Я делал все возможное, чтобы вас очернить. Чтобы испортить вам жизнь… Я радовался, когда вас арестовали… И чуть было не стал причиной вашей гибели….

— Не вы, а Вещь, — поразительно спокойно возразил Нальяс.

— Слабое утешение. «Это не он погубил империю, а Вещь» — прекрасная надпись на могильном камне! — съязвил Фарсим.

— Я буду рад, если у нас с вами будут могилы и камни, — блекло ответил юноша. — Если нас будет кому похоронить.

От его мрачного тона Фарсима пробрало холодом до костей, он вздрогнул, зябко повел плечами.

— Давайте выбираться отсюда. Наверху думается иначе, — нервно улыбнулся эльф и с неожиданной даже для себя самого решимостью продолжил: — Может, у нас еще будет шанс. Не отчаивайтесь, господин Нальяс. Не вам отчаиваться! Вы ведь единственный не поддались Вещи!

Юноша не ответил, только молча протянул собеседнику вначале одну руку, потом, перехватив кусок хлеба, другую. Браслеты упали, Нальяс покрутил головой, разминая шею, поднял и опустил плечи, потер ладони.

— Как приятно вновь чувствовать в себе магию, — с облегчением выдохнул он и твердо добавил: — Вы правы, господин Фарсим. Рано я сдался.

Фарсим улыбнулся веселей — ему нравился изменившийся настрой юноши, и никакие говорливые черепа не могли это изменить.

В тепле комнаты охранников в самом деле думалось проще, и мысли были более жизнеутверждающими. Нальяс с удовольствием ел холодную кашу, запивал травяным отваром и слушал внимательно не перебивал. Фарсим рассказывал о пришлых все, что знал, и очень старался при этом не давать своей оценки, позволить собеседнику сделать выводы самостоятельно.

— Этот лорд Старенс… Как узнать его и его воинов? — задумчиво спросил Нальяс.

— На груди на доспехах у него венок барвинка. Эмблема не броская, но заметная.

— Символ бессмертия и мудрости, — хмуро усмехнулся молодой эльф. — Посмотрим, так ли он мудр, можно ли с ним как-нибудь договориться.

— Вы думаете, с ними нужно договариваться? — опешил Фарсим.

— Вы же сами сказали, их воинам практически не страшна наша магия. Мы же против их волшебства беззащитны. Они потеряли одного и оставили на площадке два десятка наших воинов и магов! Причем двое из них были в совете гильдии! С ними необходимо договориться! — Нальяс ожесточенно рубил фразы. — Иначе они утопят в крови Аррос. А потом и империю!

Повисла пауза, долгая и напряженная. Фарсим в красках и лицах представлял себе лорда Талааса, рубящегося на улицах с имперскими воинами, полу-ящеров, вонзающих когти в людей, лорда Старенса, убивающего сразу десяток противников одним заклинанием. Вспомнил сгусток энергии, которым черноволосый чужак хотел убить императора Ардира, запах горелой кости, стоны раненых… Фарсим знал, что в ближайшем будущем эта ситуация повторится. Слишком сильны пришлые.

— Как вы оказались здесь? — голос Нальяса расколол тишину, выдернул Фарсима из кошмара наяву.

— Сбежал, — тихо выдохнул эльф в ответ. Тряхнул головой, посмотрел на собеседника: — Подгадал момент и сбежал. А еще прихватил с собой кое-что.

Фарсим достал из-за пазухи диск.

— Как? — Нальяс пораженно глядел на сияющий камнями артефакт.

— Иногда и трусы способны на отчаянные поступки, — хмыкнул Фарсим. — Я был очень зол.

Молодой эльф покачал головой:

— Думаю, если вы еще пару раз так разозлитесь, то перестанете считать себя трусом.

— Все может быть, — усмехнулся Фарсим и серьезно продолжил. — Только прошу, держите Вещь от меня подальше. Она на меня очень сильно влияет. Уже заставляет вернуть на площадку и положить ее на место. А ведь она еще не набрала энергию, истощилась.

Нальяс взял диск, взвесил его в руках и, прислушавшись к ощущениям, хмыкнул:

— А я ей не нравлюсь. Почему бы это, интересно?

Фарсим с неизъяснимой тоской смотрел, как артефакт скрывается под одеждой юноши. Решение отдать Нальясу Вещь казалось ошибкой, серьезным просчетом. Хотелось отнять артефакт, сказать, что сам будет хранить его, но Фарсим сдерживался. К этому времени у него набралось достаточно горького опыта, чтобы отличать свои мысли от навязанных.

— Вы сказали, восточное крыло еще за нами? — деловито уточнил юноша.

Фарсим кивнул:

— Ночью было так.

— Тогда пойдемте. Не будем терять времени.

Молодой эльф ступал быстро и бесшумно, Фарсим целиком и полностью положился на него. Самостоятельно выбирать дорогу, вовремя останавливаться, чтобы спрятаться от полу-ящеров, разыскивавших беглеца, Фарсим уже не мог. Вещь полностью занимала его мысли, подговаривала сдаться, вернуться к лорду Старенсу и вымаливать у него прощение. Если бы ни четкое и уверенное руководство Нальяса, Фарсим поддался бы на увещевания артефакта. Даже зная, что умрет на площадке за свою сумасшедшую выходку.

Это уточнение приводило его в ужас.

К восточному хозяйственному крылу эльфы пробрались мимо теплиц и грядок. Под самой стеной, отгораживавшей замок от города. Ведущая в большую кладовку дверь бесшумно раскрылась, но на этом везение закончилось. Другая дверь в кладовку была выломана, в помещение занесло шальной магический разряд. В коридоре шел бой.

Фарсим ругнулся, озираясь по сторонам в поисках какого-нибудь крюка или ножа. Он полностью вычерпал резерв, когда забирал диск и прятался под невидимостью. Теперь эльф чувствовал себя беззащитным, как младенец.

Нальяс долго не раздумывал. Набросив магический щит, быстро сплел атакующие заклинания. Уже мгновение спустя молодой эльф вступил в бой.

Оказалось, имперских воинов отрезали в этом коридоре, загнали в тупик. А Нальяс ударил отряду чужаков в тыл. Череда коротких заклинаний, пущенных по ногам нападавших. Крики боли, отвратительный запах паленой плоти. Боевой клич имперских воинов — они воспрянули духом, когда им на помощь неожиданно пришел сильный маг.

Воздух трещал от заклинаний, полнился звоном оружия. Эльфы сражались остервенело, насмерть, и скоро из восьми полу-ящеров в живых осталось только двое. Маг нападавших без устали атаковал Нальяса, оберегавшего соотечественников, и ухитрился пробить дыру в защите молодого эльфа. А тот в запале боя не заметил. В пальцах злорадно усмехавшегося аристократа появилась серебристая змея, такая же, как у него на доспехах.

Фарсим, до этого нерешительно стоявший на пороге, не вытерпел, сорвался с места, отчаянно размахивая найденным тесаком. В голове билась только одна мысль: заклинание могло повредить Вещи!

Светловолосый красавец-аристократ увернулся. Змея в его руках рассыпалась. Накопленной энергией маг ударил Фарсима. Эльфа отшвырнуло, стукнуло об стену. Фарсим упал безвольно, словно мешок с мукой, чудом не напоролся на свой же тесак. Аристократ навис над ним, протянув ладонь с растопыренными пальцами к голове Фарсима. Тот сквозь туман и головокружение почувствовал, как из него тянут силы. Будто зачарованный смотрел на сияющие нити, уходящие к ладони мага, а его черные глаза казались провалами в вечность. Пошевелиться Фарсим не мог и не хотел, думая о том, как чудесно и правильно происходящее. Нечеловеческая красота светловолосого мага, восхитительное единение магии и жизни, общее сердцебиение.

Что-то холодное и острое пронеслось между эльфом и аристократом. Смертельная связь прервалась. Фарсим моргнул, с ужасом увидел ледяное копье в груди мага. Тот держался за него обеими руками, беспомощно ловил ртом воздух, на лице отражались страдание и страх. Этого не могло быть! Кто посмел ранить такое прекрасное существо? Какое святотатство!

Фарсим протянул к нему руки, чтобы поддержать, едва не плакал от горя. Аристократ упал на колени, завалился на бок и замер, не сводя глаз с эльфа.

— Помоги мне, — едва слышный шепот чужака заглушил для Фарсима все остальные звуки.

Он видел слезы в глазах мага, муку на его лице и взялся за тесак. Взвешивая в руке оружие, подумал, что никогда не убивал. Так пусть же единственное убийство будет из сострадания.

Огненное заклинание выбило у него занесенный тесак. Растеряно проводив взглядом покореженное оружие, Фарсим зло обернулся к Нальясу.

— Ты жестокое чудовище! Он мучается! Пусть хоть умрет быстро!

— Он не умирает, — возмутительно спокойно возразил Нальяс. — Я взял его в плен. Это неплохая участь.

В этот момент у него за спиной окровавленный эльф вонзил меч в горло последнему полу-ящеру из отряда. Фарсима передернуло, он поспешно отвернулся, прижимая руку ко рту, стараясь подавить тошноту.

— Позволю себе напомнить, что этот человек вас едва не убил, — голос Нальяса прозвучал отрезвляюще холодно. — Поразительно. Из-за влияния Вещи вы готовы простить ему даже это.

Фарсим отшатнулся от него, не ответил. Собственное поведение его пугало, а ведь Нальяс был прав. Этому нечеловеку Фарсим был готов простить все, даже собственную смерть.

— Помогите мне его поднять, — жестко скомандовал Нальяс. — Нужно выбираться отсюда и поскорей.

С этими словами он наклонился к зачарованному чужаку.

— Спасибо за помощь! — старший из имперских воинов решил прояснить ситуацию, когда Фарсим и Нальяс общими усилиями поставили обездвиженного пленного на колени. — Вы вообще откуда взялись? Не знал, что из стражей тут кто-то мог быть. Говорят, все полегли.

— Жаль это слышать, — нахмурился юноша. — А император… Он еще жив?

— Да, — коротко ответил воин, глянул на чужака. — Первый пленный. Император обрадуется.

— Нам нужно скорей к нему. И нам нужна защита, — Нальяс обвел взглядом пятерых уцелевших воинов. — Иначе не дойдем.

— Тогда пошли, — решил старший за всех.

— Куда? — приподняв пленного над землей, уточнил Нальяс.

— В сад специй, — воин махнул рукой в сторону хозяйственной части парка. — Там в стене калитка есть за плющем. Через нее выйдем. Будет быстрей и безопасней всего. Город горит, но больше с запада.

Фарсим нервно сглотнул и, цепляясь за пояс пленного, потащил вместе с Нальясом чужака.

— Вы так и не сказали, как тут очутились, — напомнил воин, придерживая магам дверь в сад.

— Не при нем, — Нальяс красноречиво указал на пленного. — Он, конечно, обездвижен и занят своей болью, но не оглушен.

— Тоже верно, — согласился воин и, понизив голос, велел эльфам из своего отряда: — Осторожно. Вдоль стены.

Фарсим до боли сжал пальцы на поясе чужака. Холод чешуи его доспеха давно стал неприятным, но маг терпел, не жаловался и старался просто считать шаги. Не смотреть вокруг, не представлять встречу с императором и выжившими друзьями, если такие будут. Не вспоминать о том, как едва не стал энергетической подпиткой для чужака.

Но и только считать шаги оказалось очень сложно. Ведь каждый шаг приближал его к казни за измену. Каждый шаг отдалял его от чарующей синей звезды, от лорда Старенса. Когда воин нашел в толще плюща узкую дверку, Фарсим болезненно ощутил, что совершает чудовищную ошибку! Ему нужно забрать у Нальяса диск и вернуться к лорду Старенсу. Он великодушен, мудр, а благодарность за возвращение Вещи перевесит злость из-за проступка эльфа. Фарсим будет спасен!

Ему ведь удалось украсть артефакт из-под носа воинов Талааса! На виду у всех! Здесь помех еще меньше! Только молодой выскочка, возомнивший себя спасителем империи. Расчетливый, вон как подсуетился! Пленного себе раздобыл в качестве пропуска к императору. Чтобы с шумом и почестями появиться!

Пока он после боя ослаблен, отнять артефакт будет просто. А потом невидимость и быстрые ноги… Он ведь и воинов всех вперед себя пропустил…

— Не вздумайте! — сухо предупредил Нальяс.

Фарсим вздрогнул, встретился с молодым эльфом взглядом.

— Не понимаю, о чем вы, — с вызовом бросил он, горделиво выпятив грудь.

— Понимаете, — в темных, как грозовое небо, глазах блестел металл. — Я вернул вам долг жизни. Больше ничем вам не обязан. Силы на смертельные заклятия у меня есть. Не вынуждайте меня.

Фарсим захолодел. Он знал, чувствовал, что Нальяс не разбрасывается пустыми угрозами.

— Эй, господа маги! — окликнул их с той стороны стены старший воин. — Чисто. Проходите.

Нальяс, не сводя глаз с Фарсима, спокойным жестом пригласил его пройти через калитку первым.

Город действительно горел. Едкий дым стелился по земле и с высоты замкового холма казался серым туманом.

— Посмотрите на источники! — Нальяс кивком указал направление.

Фарсим оглянулся и обомлел. Горячие целебные ключи, достопримечательность и гордость Арроса, тоже дымили. Пар и дым клубились над лечебными банями так густо, что не видно было гор.

— Что это? Что там происходит? — ошеломленно пролепетал Фарсим.

— Силы природы тоже решили поучаствовать, я полагаю, — многозначительно ответил Нальяс.

Фарсим со стыдом вспомнил, как хвастался арестованному тем, что почувствовал природную магию звезды.

— Чего вы добиваетесь? — прошипел он так, чтобы слышал только Нальяс. — Думаете, меня не мучает совесть?

— Я знаю, что Вещь на вас влияет, — так же тихо ответил молодой эльф. — Знаю, на что толкает. Я не всегда буду рядом, чтобы вас остановить. Учитесь бороться с Вещью сами. Учитесь, пока не поздно. Стыд, угрызения совести и мысли об убитых помогут.

Фарсим не нашелся с ответом и радовался тому, что сопровождающие их воины вне замка начали переговариваться громче. Отправляясь в бой, они не думали, что выберутся живыми. В том коридоре успели проститься с жизнью, а теперь наслаждались тусклым солнечным светом и горчащим из-за дыма ветром. Радовались той особой радостью вернувшихся с того света, которую Фарсим отчетливо помнил еще со времен своей юности. Тогда империя воевала с восточным соседом, и маг знал много воинов. Больше всего его поражало, что, едва-едва выбравшись из смертельно опасной заварушки, те были готовы подвергать жизнь опасности снова и снова. Пока империя будет нуждаться в таких жертвах. Схожую решимость Фарсим чувствовал и в своих случайных сопровождающих. Это одновременно и пугало, и восхищало его.

Император, военные и боевые маги — все те, кто был способен дать отпор пришлым, — расположились в ратуше. Рядом в здании купеческой гильдии устроили большую больницу. На площади толпились люди и эльфы. Кто-то привозил еду и воду, кто-то нес в больницу лекарства из домашней аптеки, бинты. Тут же, нисколько не таясь, могильщики складывали в крытую телегу тела. В ратушу и из нее бегали посыльные с донесениями, изможденный городской лекарь в заляпанной кровью форме спал прямо на ступенях временной больницы. Трубка в его руках еще тлела. Резко пахло конским потом, разнообразными целебными травами и страхом. Арросцы были в ужасе от происходящего, но бодрились, изображали веру в своих воинов и императора.

Фарсим невольно задумался о том, что император оказался прав. Он ведь хотел, чтобы артефакт вызвал непобедимую армию… Вот и последствия желания.

Пленный застонал.

— Быстрей! — поторопил Нальяс.

— Заклинание слабеет? — не скрывая страха, Фарсим старался поспевать за молодым эльфом.

— Нет, — бросил тот и кивком указал на замок.

С площади замок на холме был хорошо виден, как и языки пламени, мелькающие между башнями. Ощущения, что замок горит, не возникало. Скорей там шла битва.

— Это не к добру, — сказал один из сопровождавших эльфов.

— Может, они между собой цапаются? — предположил другой.

— Оно, конечно, хорошо бы, но вряд ли, — сухо подытожил старший. Он взбежал по трем ступеням ратуши, раскрыл и придержал двери, чтобы эльфы могли пронести пленного. — Господа маги, вы хоть имена свои скажите.

— Нальяс, — представился юноша.

Фарсим ему позавидовал. Тот мог свободно, не боясь услышать проклятия, называться своим именем. Роскошь, теперь и до конца жизни недоступная Фарсиму.

— Спасибо за помощь, — так и не представившись, улыбнулся эльф воину. — Без вас мы бы не справились!

И протиснулся в двери первым, увлекая за собой Нальяса.

В длинном коридоре стояла охрана, ближайший воин немедленно подошел к нежданным посетителям.

— Страж? — искренне удивился он, скептически окинув взглядом одежду Нальяса. — Откуда?

— Из города, — хмуро ответил тот. — Нам нужно к императору!

— Сейчас собрание, — возразил охранник.

— Это срочно, — отрезал Нальяс. — У нас пленный. И важные новости. Вызовите его сюда. Немедленно!

— Хорошо-хорошо, — сдался воин и торопливо пошел к украшенной металлическими листьями дубовой двери.

Нальяс, велев Фарсиму быстрей тащить пленного, последовал за охранником.

Двери распахнулись, в коридор хлынули голоса. Фарсим замер на пороге рядом с Нальясом, вцепившись в пояс тяжелого, будто камень, чужака. В большом зале собралось не меньше пяти десятков людей и эльфов. Некоторые сидели за длинным столом, на котором лежали скрученные и расправленные карты. Другие стояли за спинами своих начальников и так же активно участвовали в обсуждении.

— Когда будет подкрепление из… — требовательный Ардир осекся на полуслове, когда раскрылась дверь.

Другие голоса стихли, Фарсим с нарастающим ужасом видел, как на обращенных на него лицах удивление сменяется злостью и ненавистью. Невыносимо долгое молчание прервал император.

— Господин Нальяс, не ожидал увидеть вас здесь! — не удостоив Фарсима ни взглядом, ни приветствием, Ардир указал на поставленного на пол чужака. — Кто это?

— Пленный маг, Ваше Величество, — склонив голову, ответил Нальяс. — И это не все новости. Я прошу вас уделить мне три минуты наедине. Это действительно очень важно.

— Хорошо, — после недолгих раздумий решил император и поднялся со своего места в торце стола.

— Разрешите пойти с вами, Повелитель, — раздались одновременно два голоса. Старший маг гильдии, Левьис, и незнакомый Фарсиму военный не хотели отпускать Ардира одного.

— Не думаю, что господин Нальяс станет возражать, — безразлично разрешил император.

Фарсим, опустив глаза, не смея смотреть ни на правителя, ни на его спутников, был уверен, что шорох одежды, звуки отодвигающихся стульев и шагов — последнее, что он слышит в жизни. Сомнений в том, что воинственный и злой император немедленно и пренебрежительно походя убьет предателя, Фарсим не имел.

Тем большей неожиданностью стал спокойный голос Нальяса:

— Господин Фарсим, без вашего участия беседа не будет полноценной.

Эльф ошарашено посмотрел на молодого стража, кивнул и так и не нашел в себе силы что-либо ответить. Он все равно не подобрал бы слова, чтобы выразить свою признательность Нальясу. Единственному соотечественнику, не отвернувшемуся от раба артефакта.

— У нас мало времени. Постарайтесь распорядиться выделенными вам минутами правильно, — хмуро бросил император, когда заходивший последним военный закрыл дверь комнаты.

Фарсим жался к стене, так и не решился подойти ближе к столу, на который уселся Ардир. Он сожалел о том, что не остался в коридоре рядом с пленным. Тогда не пришлось бы выдерживать взгляд Левьиса. Тот явно сожалел об истощенном магическом резерве и неспособности убивать одним лишь усилием воли.

— С помощью артефакта чужаки призвали многочисленное подкрепление, — Нальяс говорил сухо, как того и требовала ситуация. — Не меньше трех сотен воинов и десятка три магов. Также они вызвали из своего мира трех огромных ящериц, которым служат, как королевам. Для них разбили шатры в парке. Сегодняшняя ночь последняя, когда чужаки могли бы призвать еще подкрепление. Судя по очень сильно возросшей энергии звезды, напавшим удалось бы призвать еще не меньше пяти сотен воинов.

— Откуда эти сведения? — облаченный в легкий доспех император сложил руки на груди и мрачно взирал на докладывающего обстановку стража.

— Господин Фарсим очень наблюдателен, — не обращая внимание на то, как поморщился при упоминании имени Ардир, ответил Нальяс. — Он провел на площадке достаточно времени. Видел прибытие воинов и ящериц, оценил исключительные способности чужих магов к целительству.

Император хотел сказать что-то резкое, злобное, но Нальяс успел закончить мысль:

— И украл вот это.

Молодой эльф достал из-под одежды артефакт и положил его на стол.

Ардир отшатнулся, как и военный. Левьис подался вперед и даже протянул руку к Вещи, но быстро спохватился и отдернул ее. Только тогда Фарсим сообразил, что сам сделал несколько шагов в артефакту. Собственная слабость его смущала и раздражала.

— Как вам это удалось? — император впервые обратился к Фарсиму.

— Когда портал закрылся, Вещь и звезда были ослаблены. Я воспользовался моментом, — тихо, словно боясь собственного голоса, ответил эльф.

— Что ж… Благодарю, — хмуро бросил император и отвел взгляд.

— Они не смогут призвать подкрепление, — обрадовался военный. — Это же замечательно! Армия справится с четырьмя сотнями воинов и даже с ящерицами! Скоро подтянется подкрепление, мы отвоюем город!

— «Скоро» — это когда? — уточнил Нальяс.

— Завтра-послезавтра, — уже не так радостно признал воин.

— У Вещи сильное излучение. Ее найдут. Нужно быть готовыми к нападению в ближайшие часы, — слова юноши звучали жестко и казались Фарсиму, растревоженному видом артефакта, наглой попыткой приказывать.

— Я не чувствую никакого излучения, — с толикой пренебрежения возразил Левьис.

— Я тоже, — прислушавшись к ощущениям, согласился с ним Ардир.

— Поверьте мне, оно есть, — так же убежденно ответил Нальяс. — Вещь хочет, чтобы ее нашли и использовали этой ночью. Хочет, чтобы вы думали, что находитесь в безопасности.

— Ваши слова похожи на бред сумасшедшего, — зло отрезал император. — Вещи не могут ничего хотеть!

— Эта может! — не сдавался Нальяс. — Ее нужно уничтожить! Если не хотите стать последним императором Терона!

Ардир влепил ему пощечину, оттолкнул от артефакта, схватился за клинок. Нальяс набросил на себя щит.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась:

— Милый муж, — императрица Мадаис появилась на пороге и в ужасе замерла, глядя на начинающуюся драку.

Фарсима, считавшего, что за артефакт стоит и следует драться, куда больше поразило обращение, которое употребила правительница. Оно будто всему миру сообщало, что Ардир и Мадаис живут в гармонии искренне любящих друг друга супругов. Разительные перемены в отношениях этой пары мага удивили безмерно.

Ардир посмотрел на жену, снова на противника. Тряхнул головой, отгоняя наваждение, вложил наполовину обнаженный клинок обратно в ножны.

— Вы правы, — встретившись взглядом с Нальясом, признал император. — Заберите Вещь и держите от меня подальше. Она странно влияет на разум.

— В этом ее суть, — спокойно, будто не готовился несколько мгновений назад к бою, ответил юноша, рассеивая щит.

Ардир обернулся к Мадаис:

— Что случилось?

— Терсен… Он умирает и зовет вас, — тихо ответила императрица, и только тогда Фарсим заметил, что ее лицо мокрое от слез.

Правитель поспешно вышел вслед за женой из комнаты. Если до этого момента и существовала вероятность, что Ардир может пойти на уступки и попробовать договориться с чужаками, то после новостей Мадаис подобная возможность больше не существовала. Смерть близкого друга императора делала все переговоры бессмысленными.

— Что делать с этим? — Левьис указал на диск, которые Нальяс снова прятал под одеждой.

— Нужно подумать, как ее уничтожить, — голос неотрывно следящего за золотым артефактом военного звучал глухо и сипло. — Подумать только, такая прекрасная вещь…

— Вы лучше меня знаете, сколько из-за нее трупов, — жестко ответил Нальяс.

Воин смутился, нехотя согласился с эльфом.

— Как ее уничтожить?

— Разбить, распилить, расплавить… Мы пока не попробовали ни одного способа, — пожал плечами молодой страж.

— Тогда не будем терять времени, попробуем хоть что-нибудь, — хмыкнул Левьис. — Пойдемте в подвал. Там есть камера для вашего пленного и наковальня. Небольшая, чтобы кандалы подгонять, но диск на ней поместится.

— Отлично, — хмуро согласился Нальяс и, жестом поманив за собой Фарсима, вышел из кабинета вслед за старшим магом гильдии.

В коридоре тот с научным интересом осмотрел ледяное копье, за которое все еще хватался обездвиженный чужак. Красивое лицо незнакомца поблескивало от слез, в глазах явственно читался ужас, но Левьиса это нисколько не трогало.

— Заклятия хватит еще часа на два? — почти касаясь пальцами копья, уточнил он.

— Может, чуть больше, — подтвердил Нальяс. — Хватит времени, чтобы найти блокирующие магию браслеты. Они совершенно точно понадобятся.

Безразличный тон юноши пугал Фарсима до дрожи. Никакого сострадания к пленному не было и в помине. Только холодный трезвый расчет. Сколько Фарсим ни повторял себе, что и пришлые не жалели никого, легче не становилось. То, что Нальяс сотворил с аристократом, Фарсим считал зверством и ненавидел себя за причастность. Правда, судя по реакции окружающих на пленника, Фарсим оказался единственным, кого заботили муки чужака. Это он тоже считал болезненным отклонением.

В подвале ратуши действительно нашлись и камера, и наковальня. После недолгих поисков военный достал из сундука блокирующие магию кандалы и затянул ремни браслетов на лодыжках и запястьях пленника.

— Раз кандалы на нем, может, уберете копье? — с трудом сдерживая злые высказывания, предложил Фарсим.

Нальяс покачал головой:

— Не могу.

— Ему это пойдет на пользу, — хмыкнул Левьис. — Сэкономим потом время на пытках. Что-то мне подсказывает, так просто делиться с нами сведениями он не захочет. Пусть знает, что наложить такое заклятие не стоит труда.

Нальяс удивленно приподнял брови, но промолчал. Фарсим тоже предпочел не высказываться по поводу хвастливого заявления Левьиса. Он не собирался ссориться с, возможно, единственным выжившим приятелем, а уж тем более подчеркивать, что такое заклинание доступно только магам с даром выше среднего, к которым Левьис не относился.

Дверь в камеру заперли, ключи военный отнес в другую комнату и повесил на крюк недалеко от наковальни. Взял кувалду, примерился и велел Нальясу положить Вещь на наковальню и отойти подальше.

Артефакт мягко сиял внутренним светом, в отблесках ламп казалось, что руны на его поверхности живые. Фарсим мог поклясться, что, если бы все помолчали, он смог бы услышать шепот рун. Отчего-то ему думалось, артефакт говорил бы с ним голосом леди Диалы. Образ черноволосой красавицы, яркий и четкий, дрогнул, когда кувалда ударила прямо по драгоценному черному бриллианту.

— Нет, нет! — с ужасом и болью в голосе завопил Фарсим, бросился к артефакту. Нальяс поймал его, удержал за плечи. Военный вновь занес кувалду и со всего размаха ударил по диску.

Фарсим разрыдался. Его трясло крупной дрожью, колени подгибались от накатившей слабости. Каждый удар по камням, по диску отдавался болью в сердце, в костях. Он рухнул на пол и, вцепившись в ноги Нальясу, сквозь слезы умолял его прекратить.

Но страх за чудесную Вещь оказался напрасным — ни диск, ни камни и после десятка ударов никак не пострадали.

— Этого я и боялся, — хмурый Нальяс держал в руках артефакт и искал повреждения. — Кто бы знал, как я не люблю оказываться в таких случаях правым.

— Вы так говорите, будто часто бываете правы, — тон Левьис выбрал уничижительный. — Слишком молоды вы еще для ответственных заданий и правильных выводов.

Фарсим вдруг понял, что маг, протягивающий руку к диску, ищет ссоры с юношей, повода отнять артефакт. Нальяс, будто не замечая движений старшего мага гильдии, ответил с присущим ему хладнокровием:

— Последний раз я за свою правоту в тюрьме больше недели просидел. Меня всегда поражало, как быстро подобное забывается…

Левьис с ответом не нашелся, но руки убрал, даже отошел для верности подальше. Фарсима, считавшего приятеля соперником, это радовало. Ему в голову приходили весьма интересные мысли. Одна красочней другой, но суть их оставалась неизменной. Убить выскочку, отнять артефакт, освободить пленного и сбежать. Не обязательно в этом порядке, но, главное, сбежать к тем, кому Вещь действительно нужна и дорога. К тем, кто по достоинству оценит ее красоту и свойства. К тем, кто оценит и поступок Фарсима, и жертвы, на которые он пошел.

— Мне применить против вас какое-нибудь болезненное волшебство, чтобы вы перестали? — чуть повернув голову к Фарсиму, прошептал Нальяс.

— Что? — ошеломленно выдохнул тот.

— Я настроился на вас. Знаю, о чем вы думаете, — заявил юноша. — Держите себя в руках. Не вынуждайте меня. Я, в отличие от вас, умею убивать.

Фарсим насупился и не ответил. Сложив руки на груди, прислушался к разговору Левьиса и военного. Те обсуждали, где можно раздобыть алхимическое оборудование.

— Если мы решили его уничтожить, нельзя забывать о том, что это просто металл и просто камни! — рассерженный из-за напоминания о своей роли в судьбе Вещи и Нальяса маг говорил резко и требовательно. — Можно просто расплавить золото и так решить нашу проблему!

— Тогда подойдет и кузница, — пожал плечами военный. — Тут недалеко есть одна.

— Хорошая мысль, — согласился Нальяс. — Нужно попробовать! Ведите!

Воин кивнул, жестом пригласил следовать за ним. Когда он и Левьис вышли, юноша встретился взглядом с Фарсимом и жестко сказал:

— Я предупредил вас последний раз. Не обижайтесь потом.

В его голосе и глазах было столько угрозы, что Фарсима бросило в дрожь. Становиться на пути этого молодого эльфа явно не следовало.

— Как успехи? — император встретил их в коридоре, на верхней ступени лестницы в подземелье. Подавленный Ардир, несколько минут назад закрывший глаза близкому другу, не ждал услышать, что Вещь уничтожена, но надеялся на хорошие новости.

— Ни магия, ни молот ее не берут, — честно ответил Нальяс. — Мы идем в кузницу. Попробуем расплавить металл.

— Пробуйте, — кивнул Ардир. — Где пленный?

— В камере. В кандалах. Копье не даст ему говорить еще пару часов, — сухо описал ситуацию молодой страж.

— Жаль, — бросил император, и Фарсим с удивлением понял, что и здесь Ардир рассчитывал на другой ответ. Ему хотелось причинить кому-нибудь боль. Пленный подходил для этого идеально, если бы мог отвечать.

На улице стало значительно светлей. Фарсим даже верил часам, показывавшим девять утра. Тяжелые тучи наползали на город со стороны источников, придавливали к земле горький дым пожарищ. К западу от замка шел бой, в котором участвовали маги. Даже слабый и истощенный дар Фарсима чувствовал колебания магического поля. К счастью, кузница, по традиции защищенная от волшебного воздействия извне, спасла эльфа от дополнительного раздражителя. Фарсиму вполне хватало близости Вещи, зовущей его на помощь.

Огонь, меха, большой металлический тигель, чувство кошмара наяву, не покидавшее эльфа ни на минуту с тех пор, как он вошел в кузницу. Жар был достаточным, чтобы в тигле начали плавиться золотые монеты. Нальяс, хладнокровный безумец, положил туда же диск!

Фарсим был готов голыми руками разгребать угли под тиглем! Лишь бы остановить святотатство, спасти чудесный артефакт! Вещь плакала, молила о спасении, с каждым мгновением ее крик становился громче. Фарсим видел, что Левьис с трудом сдерживается, тоже хочет прийти на помощь артефакту. Подобные же чувства он видел и в военном. Он взволнованно переминался с ноги на ногу и поглядывал на магов. Только Нальяс смотрел на тигель спокойно.

Левьис не выдержал первым. Он бросился к тиглю, на ходу зачаровав себя от ожогов, собрался сунуть руку внутрь. Его отшвырнуло магией, пригвоздило заклинанием к полу.

— Нет. Этого не будет, — удерживая выкручивающегося мага на полу, Нальяс жестко пригрозил воину. Тот схватил клещи, чтобы ими снять тигель с огня.

— Там кто-то плачет! — возмутился военный.

— Да, артефакт, который мы хотим уничтожить, — сухо ответил юноша и магией добавил огню жара.

Вопли Вещи стали невыносимыми. Фарсим упал на колени, зажимая ладонями уши. Он видел решимость Нальяса, помнил его угрозы и не пытался спасти диск, в кои веки чувство самосохранения пересилило долг перед артефактом. Эльф качался из стороны в сторону и выл, лишь бы заглушить крики из тигля. Воин ругался так грязно и громко, что его слова стали бы оружием, если бы у эльфа был магический дар. Но заклинание Нальяса удерживало и его от сумасшедшей идеи помочь диску. Левьис бесновался на полу, тигель раскалился так, что едва сам не лопался от жара.

И в этот момент крыша начала рушиться. Будто кто-то раздирал ее когтями. Нальяс рассеял чары, схватил ведро холодной воды и опрокинул его на раскаленный тигель. Горячий пар клубами пошел наверх, к тому, кто ломал крышу. Быстро схватив зачарованными руками тигель, юноша вытащил из него диск и выпавшие из него камни.

— Уходим! Немедленно! — крикнул он, плеснув на трещащий от жара металл еще воды.

Фарсим не помнил, как оказался на улице. Не соображал, куда бежал, расталкивая мечущихся по площади людей и эльфов. Прямо на него неслась лошадь, казавшаяся порождением бездны. Отскочить Фарсим не успел.

Лошадь зацепила его боком. Эльф упал, кто-то через него перепрыгнул. Фарсим попробовал встать, но его ударили в живот. Согнувшись от боли, он повернулся на другой бок и увидел крышу кузницы.

На ней сидел огромный ящер, такой же по размеру, как и Госпожи. Он был черен, великолепно красив и крылат. Фарсим мог поклясться, что раздиравший лапами крышу кузницы монстр встретился с ним взглядом. Откуда еще эльф мог знать, что глаза у него изумрудные? Кто-то ударил Фарсима по голове.

Свет померк.

* * * * *

Пришлось постараться, чтобы удержать одновременно и одного из старших магов, и воина подальше от раскаленного тигля. Хорошо хоть Фарсим, этот безвольный раб артефакта, не вмешивался. Визг Вещи едва не разрывал Нальясу барабанные перепонки, а жалоба и боль в этом звуке причиняли настоящие страдания всем окружающим. Артефакт, идеальное творение, мучился в тигле, а Нальясу оставалось надеяться, что не зря. Что Вещь будет уничтожена и больше не сможет призвать ни ящеров, ни магов из другого мира.

Вдруг крыша начала рушиться. Слышно было, как кто-то разрывает кровлю, отбрасывает в стороны черепицу. Сомнений в том, что настоящие создатели Вещи пришли ей на помощь, не возникало. Через щели в потолке сверху просочился дым. Нальяс отпустил заклинания, плеснул воды на раскаленный металл, чтобы поднявшийся пар обжег нападавших. Но ни криков боли, ни проклятий не последовало.

Молодой эльф сунул зачарованную руку в тигель и не сдержал стона разочарования — проклятая вещь не расплавилась! Только потеряла почти все камни!

— На улицу! Сейчас все рухнет! — истошно завопил военный, распахивая дверь.

Нальяс рывком поднял Фарсима с пола, подтолкнул к выходу. Засовывая под одежду диск и камни, тоже побежал на улицу. После жара и чада кузницы летний воздух опалил легкие холодом. Сверху с грохотом летела черепица. Народ на площади сошел с ума. И было отчего!

На крыше кузницы сидело огромное чудовище! Иссиня-черный крылатый ящер, разрывавший когтями дом!

Рухнула робкая надежда, что разобранный артефакт поможет выиграть время, что с нападающими действительно сможет справиться спешащая на помощь армия. Появление ящера обратило эти мечты в пепел.

Монстр пыхал дымом, Нальяс мог поклясться, что видел в пасти чудовища языки огня. Отбежав от кузницы, он спрятался от толпы на крыльце дома и для верности набросил невидимость. Поэтому видел больше Левьиса, расчищавшего себе путь к ратуше отталкивающими заклятиями, и больше военного, подхваченного толпой.

Нальяс заметил лежащего на земле Фарсима, телегу, которую тащила к нему взбесившаяся от страха лошадь. Огромный ящер слетел на площадь. Нальяс успел бросить щитовые чары на эльфа, наспех сплетенное волшебство смягчило удар копытом и сломалось. Ящер как раз в этот миг подоспел к обмякшему Фарсиму и ударил лошадь лапой. Походя, как-будто отгонял назойливую муху. Лошадь отшвырнуло в сторону вместе с телегой.

Истошное ржание, звук удара, хруст, предсмертные хрипы лошади — все слилось в один кошмар. И на фоне этого монстр превратился в черноволосого мужчину. Его лица, как и знаков на доспехах, Нальяс со своего места не видел, но золотистое лечебное сияние заметил. С этого момента он был уверен, что ящер и есть лорд Старенс.

Наблюдая за тем, как мужчина, вновь обратившись в ящера, подбирает и уносит бесчувственного мага, Нальяс пришел к двум весьма неутешительным выводам. Он решил, что все маги-аристократы могли обращаться в ящеров. А еще задумался над тем, достанет ли силы блокирующим магию кандалам, чтобы помешать пленнику в подземелье ратуши превратиться в крылатого огнедышащего змея. Отчего-то Нальяс верил, кандалы не станут пленному помехой.

К счастью, юноша успел вернуться в ратушу до того, как обездвиживающее заклинание перестало действовать. Своего резерва на поддержание волшебства ему уже не хватало, и пришлось воспользоваться силой единственного мага в округе, сохранившего хоть немного энергии. Императрица Мадаис боялась незнакомого ей заклинания, связанного с причинением боли. Сказывалось незнание даже принципов атакующей магии. Но она позволила Нальясу сотворить заклинание через себя и очень испугалась того, что увидела во время короткого ритуала. Правительница со слезам на глазах называла пленника "не человеком", говорила, что видела его истинный облик.

Слова Мадаис о светло-зеленом и чрезвычайно злом крылатом ящере неосведомленный император поначалу не принял всерьез. Он обнимал и утешал жену, предполагая, что она переволновалась из-за заклинания. Нальясу бесконечно странно было видеть такую перемену отношения Ардира к супруге.

От безразличия и пренебрежения до любовной опеки и нежности путь оказался коротким, но болезненным. Через смертельную опасность. Осторожно подбирая слова, щадя чувства женщины, молодой страж рассказывал о преображении черного ящера и надеялся, что ему самому хватит мудрости вовремя осознать любовь к кому-то. Раньше, чем жизни окажутся под угрозой, и, самое главное, до того, как станет совсем поздно.

Император слушал молча, хмурился, крепче обнимал льнущую к нему жену. Он бросал короткие тревожные взгляды наверх, а Нальяс не сразу понял, что так проявлялось беспокойство о дочери, оставленной с няньками в одной из комнат третьего этажа. Подумать только, еще неделю назад принцесса Амаэль была для отца сущим разочарованием, а для матери — причиной многолетней немилости!

Общаясь с правящей четой, Нальяс с трудом подавлял желание дать непрошеный совет. Ему хотелось, чтобы Ардир и Мадаис поднялись к дочери и сказали ей, что любят ее. В голову лезли мрачные мысли о том, что другой возможности у правителей может и не быть, и девочка навсегда запомнит их нелюбовь. Эти идеи оказались навязчивыми до болезненности, и Нальяс не сдержался, мягко намекнул Мадаис на то, что маленькая принцесса наверняка напугана и нуждается в родительском внимании. Впечатлительной императрице этого оказалось достаточно, и величественная эльфийка ушла побыть с дочерью. К немалому удивлению и удовольствию Нальяса, Ардир последовал за женой.

Немного поесть и поспать, чтобы восстановить резерв, — о большем мечтать не приходилось. В городе шли бои, внизу ссорились два истощенных мага. Лежа с закрытыми глазами на сундуке, в который запрятал диск, Нальяс прислушивался к вспышкам тусклых даров и отголоскам разговора. Речь шла об артефакте и способности молодого стража защитить его. Маги гильдии решали, кто станет достойным опекуном Вещи. Но юношу это мало трогало. Созданную из последних сил защиту иссушенные битвами дары пробить не могли даже сообща. Значит, было время на восстановление. С этими мыслями Нальяс заснул.

* * * * * *

— Ни в одном языке мира нет слов, чтобы описать мое разочарование! — голос говорившего, красивый насыщенный баритон, дрожал от напряжения.

— Простите, лорд Старенс, — сказал Фарсим, еще не до конца очнувшись и толком не понимая, где оказался.

Моргнув несколько раз, тряхнув гудящей головой, эльф смог сконцентрироваться и осознать, что видит.

В центре синей звезды лежали друг на друге Госпожи, сам-андруны прислужницы и несколько крылатых ящеров. Один из них, иссиня-черный зеленоглазый ящер, говорил с эльфом голосом командира.

— Это бред! Этого не может быть! — воскликнул Фарсим, отшатываясь. Он упал, отполз к стене, выставив вперед руки в нелепой попытке защититься.

— Я тоже так ответил, когда мне сказали, что ты натворил! — рявкнул ящер. Из ноздрей пошел дым, и Фарсим отчего-то был совершенно уверен в том, что монстр способен изрыгать пламя.

— Где он? — рыкнул Старенс.

— Кто? — промямлил эльф, трясясь всем телом от ужаса.

— Артефакт! Я его не чувствую! Он нам нужен! Где он? — огромный ящер поднялся и сделал два шага к Фарсиму.

— Дорогой, — рядом раздался голос леди Диалы.

Эльф шарахнулся в сторону, оглянулся на нее, боясь увидеть вместо волшебницы ящерицу. Но, к счастью, женщина так и осталась неестественно прекрасным человеком.

— Ты запугаешь его до икоты и мокрых штанов, но ничего не добьешься. Этот …, - она как-то странно назвала эльфа на своем языке. Фарсим понял только, что слово означало пренебрежительное ругательство. — Он просто не понимает, что натворил. Будь добр, перекинься и объясни ему, чем обернулось его желание поиграть в благородство.

Увещевания леди Диалы произвели обратный эффект — крылатый ящер зарычал какие-то ругательства, дыма стало больше.

— Не рычи на меня. Рычи на него и членораздельно, — строго ответила женщина.

— Может, лучше вы мне объясните? — пролепетал Фарсим. — Прошу вас, леди Диала… пожалуйста.

Красавица окинула эльфа жалостливым взглядом, повернулась к ящеру.

— Милый?

— Прошу, объясни ему сама, — с явным трудом сдерживаясь, разрешил Старенс. — Чувствую, если я буду рассказывать, разнесу замок…

Леди Диала подошла к ящеру, ласково погладила огромную чешуйчатую морду, заглянула в изумрудные глаза.

— Все обойдется, — пообещала она. — У нас все будет хорошо, чем бы история здесь ни закончилась. Постарайся отдохнуть.

Фарсиму бесконечно странно было видеть нежность к ящеру. Но еще больше его поразило, что и это опасное чужеродное существо отвечало лаской на слова и прикосновения.

Эльф, будто завороженный, наблюдал за тем, как лорд Старенс в своем ужасном обличьи ложится на кучу переплетенных чешуйчатых тел. Его лапы и хвост сонно обхватили другие ящеры, сложенные кожистые крылья матово поблескивали в солнечном свете. Веки устроившегося удобно лорда дрогнули, но не закрылись — глаза подернулись пеленой. Словно это был не сон, а дремота, пробудиться из которой было делом мгновения.

— Пойдем, горе, — раздался над головой Фарсима мелодичный голос леди Диалы. — Побеседуем о том, что мой муж не может обсуждать с тобой без пламени.

— Муж? — осторожно уточнил Фарсим, чтобы только заполнить тишину, чтобы отвлечь женщину от себя. Он стыдился своей слабости, дрожащих рук и негнущихся ног.

— Я говорю о лорде Старенсе, разумеется, — спокойно пояснила леди Диала. — В драконьем облике ты узнал его по голосу и по глазам.

— В каком облике? — переспросил эльф.

— У вас в мире сейчас нет драконов. Неужели и не было? — удивленно уточнила женщина, жестом приглашая Фарсима следовать за ней.

— Нет, — он покачал головой.

В этом он был совершенно уверен. Эльф много читал о верованиях на разных континентах, о мифах и легендах. Существа, напоминавшие лорда Старенса или сам-андрун, в сказаниях народов мира отсутствовали.

— О, понятно, — ответила леди Диала и взяла с походного столика стакан с водой. — Что ж, теперь есть. Ты голоден?

Она указала на расставленную на столе еду.

— Угощайся, если хочешь, — с этими словами она положила на тарелку крупную ягоду медовой колючки и, прихватив нож, устроилась на скамейке.

Расслабленная поза, грациозность движений и красота женщины покоряли. Не носи она чешуйчатый доспех с венком барвинка на груди, эльф, возможно, даже забыл бы о том, что за стенами замка идут бои.

Фарсим ничего есть не стал. Его сильно мутило от пережитого страха и головной боли, но эльф покорно сел напротив волшебницы, устроившись в тени раскидистого дерева.

— Если лорд Старенс ваш муж, то вы… — Фарсим замялся, не зная, как лучше оформить мысль.

Леди Диала ему не помогала, только вопросительно посматривала исподлобья, разрезая кожистый плод. Фарсим совсем смутился, потупился:

— Вы тоже…

— Дракон? — подсказала женщина правильное слово.

Десятка два оранжевых ягодок высыпались из кожицы плода в глубокую тарелку. Эльф робко кивнул, предпочитая смотреть на яркие ягоды, а не на собеседницу. Он не знал, позволено ли ему спрашивать, и боялся гнева женщины.

— Да, я тоже дракон. Чистокровный, как и лорд Старенс, — судя по голосу, леди Диала находила любопытство эльфа понятным, но забавным.

— А другие аристократы? — робко уточнил Фарсим.

— Тоже чистокровные драконы, — с улыбкой ответила женщина. — Но вернемся к нашим делам. Прежде всего я объясню тебе то, до чего ты сам не додумался. Откровенно говоря, не предполагала, что такие простые вещи нуждаются в пояснениях.

— Я незнаком с вашей магией, — буркнул задетый эльф.

Тон женщины казался ему незаслуженно уничижительным. Это злило, как и уверенность чужачки в успехе вторжения в империю.

— К сожалению, из-за слабости дара ты не знаком даже с магическими законами собственного мира, — пренебрежительно повела плечами леди Диала. — Иначе тебе не пришла бы в голову идея украсть артефакт.

— Я не хотел, чтобы вы могли призвать еще воинов! — Фарсима обидели слова драконицы, и он ответил с неожиданным даже для себя вызовом.

Она вопросительно подняла красивые брови, посмотрела на собеседника с легким недоумением.

— У вас слова о реальной силе дара считаются оскорбительными? Чувства слабых магов принято как-то особенно щадить? — поинтересовалась леди Диала.

— Нет, — опешил Фарсим.

— Тогда не бесись и постарайся рассуждать здраво. Поверь, при некоторой тренировке это не только легко, но и доставляет удовольствие, — холодно ответила она.

Эльф ошеломленно смотрел на драконицу и не находил слов в свою защиту.

— Твой порыв спасти империю был в значительно большей степени безумным, чем благородным, — жестко продолжила леди Диала.

Фарсим, которому драконица очень нравилась спокойной и уравновешенной, сожалел о своей внезапной ершистости. Дразнить и раздражать леди Диалу, единственную, вполне искренне интересующуюся эльфом, его переживаниями и судьбой, явно не следовало.

— Леди Диала, — растратив все запасы храбрости на обращение, Фарсим нехотя признался: — Я хотел помочь своей стране, но, судя по вашим словам, сделал что-то ей во вред.

— «Во вред»… Какое очаровательное определение, — как-то горько хмыкнула женщина. — Поясняю суть, чтобы у тебя не было глупых мыслей. Если артефакт не вернуть на место самое позднее через восемь часов, часть империи Терон превратится в выжженную пустыню.

— Пустые угрозы, — хмуро бросил Фарсим.

Драконица окинула его пораженным взглядом, словно имела дело с сумасшедшим. Идеальные дуги бровей, искренне удивление во взгляде и слегка приоткрытые губы убедили эльфа в том, что он заблуждался, быстрей резковатой отповеди.

— Никто никому не угрожает! Я просто сказала тебе, какой станет действительность к закату солнца! Это факты! Простой математический расчет!

Она замолчала, посмотрела в глаза эльфу, ее брови недоверчиво и скептически сошлись на переносице.

— Кто же мог знать, что сильная часть плана станет его слабостью… — едва слышно выдохнула она и продолжила громче, уверенней. — Ты ведь и в самом деле не понимаешь, что наделал!.. Поразительно!

Фарсим счел за благо промолчать. Просто прикусить язык, вцепиться руками в скамью и молчать, ждать разъяснений. Леди Диала пронизывала его взглядом, будто искала подвох. Эльфу казалось, синие глаза драконицы проникают ему в самое сердце, считывают сведения, просматривают воспоминания. В мыслях звучал мелодичный голос женщины, которому хотелось ответить на все вопросы. Заданные и незаданные.

— Я постараюсь говорить так, чтобы даже ты меня понял, — вздохнула леди Диала. — Лорд Старенс нащупал брешь в защите связанных миров. Через нее он руководил тобой, подсказывал, как должен выглядеть артефакт, какие там должны быть письмена. Когда ты создал диск и нанес древние руны, связь между мирами усилилась многократно. Это позволило лорду Старенсу, мне, Госпожам и некоторым лордам влиять на всех тех, кто помогал тебе. Чтобы камни, делающие артефакт таким бесценным, были найдены.

— О судьбе игрушки вы ни разу не думали? — не сдержался Фарсим, хоть и давал себе зарок молчать.

— Ты говоришь о своей судьбе? О судьбе проводника? — мягкость ее ответа сбивала с толку.

Император на месте леди Диалы злился бы безмерно, не обошлось бы без молний. Лорд Старенс, насколько эльф мог судить, в лучшем случае прикрикнул бы или применил бы болезненное волшебство в наказание. А драконица сохраняла хладнокровие, чем невольно напомнила Фарсиму императрицу Мадаис. Из-за этого воспоминания ему стало стыдно, ужасно совестно, что не мог просто выслушать пояснения единственной, кто хотел бы попытаться решить дело мирно. По крайней мере Фарсим надеялся, что эта удивительно красивая женщина не жаждет смертей.

Он осторожно кивнул и принес извинения за то, что перебил. Шепотом, на большее не хватило смелости. Леди Диала снисходительно улыбнулась:

— Если бы все пошло так, как мы задумывали, твоя жизнь была бы долгой и безбедной. А твои соотечественники не вспомнили бы даже, что мы пришли из другого мира. Госпожи своей магией смогли бы изменить воспоминания людей и эльфов, внушить им, что драконы всегда были важной и ценной частью общества.

Фарсим отвернулся, чтобы скепсис не стал очевиден леди Диале.

— Зря сомневаешься, — без тени раздражения добавила она. — Никогда не стоит недооценивать противника. Не повторяй наших ошибок. Мы ведь недооценили степень твоей неосведомленности.

Эльф в последний момент прикусил язык и смолчал. Леди Диала сделал вид, что этого и не заметила.

— Вначале все шло так, как и предполагалось. Звезда накопила силу, артефакт впитал ее и открыл портал, — женщина поясняла очевидные вещи немного снисходительным тоном, но Фарсим твердо решил держать себя в руках хоть в этот раз.

— Большая часть тех, кто мог бы противостоять заклинанию сам-андрун, собралась на площадке в ночь ритуала. Их убийство было залогом выживания других людей и эльфов империи. Жертва, на которую пришлось пойти, — безразлично, без сожаления констатировала драконица.

Фарсим поморщился, отчетливо вспомнил взгляд мертвого эльфа, проклятия умирающих…

— Ты впечатлительный. Иногда это плохо, — вздохнула женщина. — Учись держать эмоции в узде. Важное умение.

Но и это поучение осталось без ответа.

— В первую ночь артефакт, как и источник, был слаб. Несмотря на то, что ты с моей помощью смог за несколько часов до ритуала уберечь энергию звезды от рассеивания. Магия этого мира еще не научилась концентрироваться в одном месте, — в голосе леди Диалы слышалось огорчение. — Но у этого мира все еще впереди, он научится. Ведь ко второй ночи магические потоки, устремленные к звезде стали так сильны, что мы смогли призвать сам-андрун. Три Госпожи — это благословение для драконов. Но Госпожи всего лишь втроем не могут зачаровать империю.

— Я не думаю, что это вообще возможно, — покачал головой Фарсим. Сама мысль о том, что несколько ящериц способны покорить умы тысяч, казалась настолько глупой и кощунственной одновременно, что никакого самообладания не хватило на молчание.

— Если у нас всего три Госпожи, подобное действительно невероятно, — покладисто согласилась женщина. — Для успеха сам-андрун должно быть семь. Если мы сумеем отрыть портал вовремя и призвать их, в империи будут тишь, благодать и спокойствие. Подумай над этим, Фарсим.

Ее голос звучал чарующе вкрадчиво, улыбка на идеальных губах казалась змеиной и искушающей. Эльф мог поклясться, леди Диала не врет, не придумывает, а говорит правду. Но от этой правды ему становилось так жутко, что леденело сердце. Тишь, благодать и спокойствие в империи послушных драконам рабов! Рабов без цепей, плетей и восстаний, без освободительных войн и сопротивления захватчикам. Кошмарная участь…

— Не морщи нос, — небрежно повела плечом драконица. — Ничего страшного и противоестественного. Обыкновенное правительство. Если дашь себе труд и пять минут подумать, то поймешь, что империя Терон работает точно так же.

Фарсим хотел возразить. Гневно, резко, с сердцем. А потом вспомнил, как всю жизнь работали его родители, родители его друзей, как многие едва сводили концы с концами.

Особенно после войны, когда налогов было больше всего. Вдруг подумал, что жалких грошей, которые за двадцать лет накопили его родители, не хватило бы даже на год обучения магии. Фарсим смог получить образование только потому, что во время войны погибло много магов, и страна нуждалась в новых. Хоть каких-нибудь. Поэтому одаренных содержало государство.

И эльф не стал спорить с чужачкой.

Она улыбнулась одними губами и продолжила:

— Сила звезды, накопленная за день, позволила артефакту открыть стабильный портал. За счет природной энергии и, запомни эту мысль, за счет связи миров. Всю силу этого потока вобрал в себя диск. Теперь же поток есть, выход в центре звезды — тоже. Но, — леди Диала сделала паузу и встретилась взглядом с эльфом, — нет диска. Энергию нечему впитывать.

Фарсим не мог не смотреть в синие, будто сапфиры, глаза прекрасной женщины. Чувствовал себя неловко, странно и так, словно совершил жутчайшую ошибку с начала времени мира. Сердце заколотилось, по спине пробежал холодок, ладони противно взмокли. Эльф судорожно сглотнул, прокашлялся, но так и не решился заговорить.

— Это простые магические законы, — не прерывая зрительную связь, сказала драконица. — Если есть поток энергии, должно быть что-то, что ее вбирает. Иначе вокруг места выхода энергии начнут мелькать неконтролируемые разряды магии. И это меньшая из бед.

Эльф зябко повел плечами. Уверенности в том, что хочет услышать о серьезных неприятностях, у него не было. Как и сил остановить леди Диалу, если она решит рассказать.

— Поток не может быть вечным! — пролепетал Фарсим, поражаясь тому, что вообще смог что-то сказать.

Она неопределенно повела плечами:

— Мы собирались запечатать его завтра утром. Во время наиболее низкой активности звезды. Запечатать поток сейчас нельзя. Это смертельно опасно. Так же, как и оставить источник без накопителя энергии.

Леди Диала бросила короткий взгляд в сторону площадки, снова повернулась к эльфу.

— До твоего сумасбродного поступка задачу накопителя выполнял артефакт. Теперь энергию забирают на себя драконы.

— О, вы можете и такое? — удивился и обрадовался Фарсим. — Так пусть делают это до завтрашнего утра…

Он осекся на полуслове, напоровшись на взгляд чужачки. Казалось, ее глаза обрели способность пронзать холодом до самых костей, при этом привязывать к себе, чтобы мука была долгой и полноценной.

Когда она заговорила, в подчеркнуто спокойном голосе драконицы послышалось шипение и металлические нотки. Это пугало даже больше дыма, вырывающегося из ноздрей лорда Старенса.

— Скажи мне, Фарсим, что ты чувствовал вчера, когда шагнул на синюю плитку?

Дыхание перехватило, горло саднило, и выдавить из себя хоть звук стало почти невозможно.

— Я… Я, — просипел Фарсим, — едва дышал. Из-за энергии кружилась голова… Я думал, умру там.

— Ты очень верно думал! Источник может убить. Особенно такой сильный источник! — отрезала леди Диала. — Сейчас драконы рискуют своими жизнями, чтобы энергия потока не разнесла город. Но их силы не бесконечны. Нам нужен артефакт! — припечатала красавица и с угрозой добавила: — А тебе лучше поднапрячь мозги и за оставшийся час придумать, с кем из людей и эльфов стоит пойти на переговоры. Кто выслушает и услышит наши доводы.

— Вы же сказали, в запасе есть восемь часов! — в голосе эльфа послышались панические нотки.

— У нас — да. У тебя — нет, — хмуро ответила женщина. — Через час лорд Старенс больше не сможет вбирать магию. Через час лорд Старенс, из-за энергии звезды увеличивший свою силу пятикратно, придет сюда и спросит, какой выход ты придумал. На твоем месте любое разумное существо молилось бы всем богам, чтобы выход найти. Потому что переполненный магией дракон очень, очень плохо контролирует эмоции.

Фарсим отчетливо вспомнил едва не извергающего огонь иссиня-черного крылатого ящера. От ужаса эльфа передернуло. Слова все выветрились, мысли тоже, руки дрожали. Сомнений в том, что лорд Старенс может случайно испепелить того, кто вызовет его неудовольствие, не возникало.

— Я тебе немного помогу, — снисходительно сказала леди Диала. — Направлю мысли в нужное русло.

Фарсим кивнул и промолчал.

— Что произошло в кузнице? У кого сейчас может быть артефакт? В каком он состоянии? — она роняла вопросы медленно, чтобы смысл каждого доходил до затуманенного страхом сознания Фарсима. — Сейчас зов артефакта не чувствуется. Почему? Как вообще получилось, что воли артефакта не хватило на самозащиту?

— Артефакт, скорей всего, у Нальяса. Он хранит его с тех пор, как получил от меня, — Фарсим ухватился за вопросы, как утопающий за протянутую руку, и подробно рассказал о произошедшем.

— Как выглядит пленный, — леди Диала чуть подалась вперед, ожидая ответа. Только напряженность позы выдавала ее волнение.

Фарсим описал и мага, и его волшебство, и попытку забрать энергии. Женщина нахмурилась еще больше и досадливо бросила:

— Возмутительно. Мужу это не понравится.

— Император обменяет пленного, не сомневайтесь, — заверил эльф. — Он упрям, бывает неуступчив, но к голосу разума всегда прислушивается.

— Я злюсь не из-за пленного лорда, — чуть удивленно ответила чужачка. — На тебе магическая метка нашего рода. Драконы и даже самые слабые дракониды чувствуют ее и знают, что тебя нельзя убивать.

Фарсим молчал и только пораженно хлопал глазами. Вспомнилось, что леди Диала назвала его "Проводник". Серьезно, спокойно, даже с толикой благосклонности. Но лишь теперь, услышав о метке, он поверил в то, что драконица тогда не издевалась. Возможно, его судьба и в самом деле не была бы плохой.

— Поэтому лорду Старенсу эти новости совершенно точно не понравятся, — мрачно заключила леди Диала. — Ты сказал, Ардир бывает упрям. Кто может на него влиять?

Фарсим неопределенно пожал плечами. Он искренне сомневался, что после смерти близкого друга Ардир пойдет на переговоры с чужаками. Может, был бы шанс его уговорить, если бы императору упали в ноги главы всех гильдий, военные, жена и любовницы. Другого пути Фарсим не видел, но определенно не собирался в этом признаваться. Драконы могли решить, что проще избавиться от неудобного Ардира, чем пытаться с ним договориться.

— А если поговорить вначале с его женой? — предложила волшебница. — Он защищал ее в бою, она ему наверняка дорога.

Фарсим вздохнул:

— На такой разговор следует идти с большой осторожностью. У них сложные отношения, хотя у меня возникло впечатление, что сейчас у них улучшение.

— Да, в трудные времена по-настоящему оценивается очень многое, — задумчиво заметила женщина. — Думай. С кем можно вести беседу. Воины, гильдии, маги… Думай, час скоро закончится.

С этими словами она встала и вернулась на площадку. Фарсим смотрел вслед удивительно красивой женщине и всем сердцем надеялся, она будет присутствовать при его разговоре с лордом Старенсом. В другом случае итог разговора с пресыщенным магией вспыльчивым командиром Фарсим видел в кучке пепла. Своего пепла.

— Я внимательно тебя слушаю, — странно вибрирующий голос черноволосого лорда раздался над головой эльфа.

Фарсим опасливо обернулся, но худшие опасения не оправдались. Лорд Старенс принял свой человеческий облик.

— Нальяс, молодой эльф, который не поддался артефакту, сейчас, думаю, лучше всех сможет убедить императора, — он сыпал словами, лишь бы не прогневить лорда, лишь бы не создалось впечатление, что Фарсим безответственно отнесся к заданию. — Ардир ему доверяет. Теперь. Когда стало ясно, что Нальяс единственный правильно оценивал артефакт. Нальяс — мудрый эльф. Хоть и молодой. Он согласится встретиться. А если ему не удастся уговорить императора, всегда можно вернуть диск и камни силой.

Лорд медленно выдохнул, чуть прикрыв глаза.

— Нет. Силой вернуть камни нельзя. Их могут только добровольно передать. Иначе они исказят действие диска. Только добровольная передача.

— Но я ведь забрал диск, — эльф заговорил раньше, чем успел прикусить язык. Заметив вопросительно приподнятую бровь командира, уточнил: — Утром сегодня. Это определенно не была добровольная передача.

— На тот момент он был еще твоим, — коротко ответил дракон.

Он замолчал, казался напряженным и рассерженным. Фарсим, опасаясь, что лорд Старенс сердится на него, поспешил сгладить ситуацию.

— Нальяс — лучший шанс, — стараясь говорить твердо, заверил эльф. — Учитывая, что диск буквально порабощает разум, нужно иметь дело с тем, кто устойчив к такому внушению. Нет смысла связываться с военными или другими магами. Они не смогут мыслить здраво.

— Ты прав, — кивнул собеседник, сложив руки на груди. — Где его найти?

Эльф боязливо отметил, что лорд впился пальцами себе в плечи и старается выдыхать медленно через неплотно сомкнутые губы.

— Он наверняка рядом с императором, — голос сел от волнения, и Фарсим добавил: — Я знаю, где это может быть… Лорд Старенс, пожалуйста, я… я сделаю все, чтобы вернуть диск.

— Надеюсь, твоих стараний будет достаточно.

Сухой и, по мнению Фарсима, полный угрозы ответ привел эльфа в такой ужас, что даже лицо занемело.

— Умоляю, не злитесь на меня, — пролепетал он, чувствуя, как слезятся глаза.

Лорд Старен окинул собеседника бесконечно долгим взглядом.

— Здесь есть какое-нибудь зелье или артефакт, способные значительно увеличить магический резерв?

Фарсим кивнул:

— Эликсир. Это дорогая редкость. Но есть.

— Представь, что ты выпил два десятка пузырьков. Тебя переполняет магия. Любое слово может обрести силу заклятия. Ты чувствуешь себя сильнейшим магом в мире. Тебе подвластно все. Это восторг, опьянение, чистое счастье и совершенная безнаказанность, — мрачный тон дракона настолько не вязался с произносимыми словами, что Фарсим дрожал, как в лихорадке. — Нужно сдерживать себя каждое мгновение. Иначе последствия сложно вообразить. Так что не трясись зря. Я пока не собираюсь тебя убивать.

Несмотря на заверения, эльф не чувствовал себя в безопасности, хотя, заметив, что дополнительно раздражает лорда, старался волнение не показывать.

— С этим Нальясом нужно связаться, — хмуро и сухо продолжал дракон. — В город тебе нельзя. В драконидах и некоторых магах я после твоей истории с лордом Тефертом не уверен. Сопровождать тебя некому. Большинство моих сторонников и я сам сейчас либо переполнены силой, либо вбирают ее. Близкое знакомство с такими драконами может закончиться только разрушением города и многими, слишком многими смертями.

— Что же делать? — прошептал Фарсим.

— Ты под моим руководством и с надлежащей подпиткой напишешь Нальясу письмо. О способе доставки я позабочусь сам, — заявил лорд Старенс, жестом приказывая эльфу следовать за ним в замок. — Письменные принадлежности в кабинете.

Следуя за драконом по коридорам замка, Фарсим ощущал защитные и сторожевые чары. Поэтому не удивлялся отсутствию охраны. Драконид — насколько эльф понял, именно так называлось большинство пришлых воинов — отправили на защиту внешних рубежей, где они были нужней.

То, как свободно и легко чужак распоряжался замком, тоже казалось совершенно естественным и никак не отвращало. Даже тот факт, что лорд Старенс расположился в императорских покоях, выглядел исключительно разумно, логично и оправдано. В конце концов, именно его Фарсим надеялся потом увидеть на троне, а не глупого, самонадеянного Талааса.

Эта пришедшая из ниоткуда идея надолго заняла Фарсима. Сомнений в том, что лорд Старенс был бы хорошим правителем, не возникало. Как и мыслей о том, что дракон правил бы куда лучше и мудрей Ардира. Учитывая, что всего час назад эльф считал господство драконов воплощением кошмара, такое изменение мировоззрения настораживало.

— Леди Диала меня никак не зачаровывала? — не сдержался Фарсим, сев на указанное ему кресло с высокой вычурной спинкой.

— Головную боль вылечила. И ушибы, — усаживаясь за стол, ответил командир. — Тебя чуть не затоптали насмерть. Больше ничего. Почему ты спросил?

— Так, из любопытства, — смутился эльф.

Дракон улыбнулся одними губами, протянул собеседнику лист бумаги и указал на чернильницу.

— Садись, пиши.

— Что писать? — с готовностью обмакнув перо в чернила, уточнил Фарсим.

Лорд Старенс не ответил, но сознание эльфа захлестнуло образами. Руны, высеченные на камне, вырезанные на деревянных пластинках… Плети плюща и незнакомых цветов на скалах, узоры на оперении крупных птиц… Журчание ручья, запах лаванды и можжевельника, жужжание пчел, шелк дорогой бумаги под пальцами…

Когда Фарсим очнулся, увидел перед собой исписанный лист. Он начинался рунами, похожими на символы на диске, заканчивался ими же, а в центре листа красовалось само письмо. Всего три строчки, несколько коротких предложений. Но в них чувствовалась сила, магическая энергия.

— Он не поддастся на магическое внушение, — выдохнул Фарсим, так и не сумев распознать, каким именно волшебством наделил бумагу лорд Старенс.

— Но здесь его нет, — удивленно вскинул брови красавец.

Эльф потупился, не ответил.

— Бумага зачарована так, чтобы прочесть послание мог только Нальяс, — лорд снизошел до объяснения. — Обычная практика. Не люблю, когда суют нос в личную переписку.

— Как же доставить ему письмо? — Фарсим глядел на выведенные буквы и от вдруг накатившей усталости не мог осознать ни слова.

— Вот так, — дракон протянул руку к листку. Бумага затрепетала, вырвалась из пальцев эльфа, сложилась вчетверо и, обратившись белой птицей, вылетела в окно.

Фарсим проводил ее ошеломленным взглядом и не нашел слов, чтобы выразить удивление.

— Твоего резерва едва хватило на письмо. Твои комнаты пусты. Иди спать, — велел лорд Старенс. В его голосе эльфу чудилась толика сочувствия.

Он помнил, как встал и вышел в коридор, как положил ладонь на дверь в свои комнаты. Заметил, что косяк обуглен заклинанием, а рядом на полу пятно засохшей крови. Больше Фарсим не помнил ничего.

* * * * *

Сон, тяжелый и вязкий, затянул сознание в мрачную мешанину образов. Нальясу снилось, что он снова оказался в тюрьме, чувствовал себя совершенно беспомощным и подавленным, вновь слышал голоса черепов. Один из них, сияя синими глазницами, шипел, словно змея, а из носа клубами шел дым. «Глупец!» — сетовал череп. — «Ты не знаешь, во что впутался. Не знаешь магических законов своего мира. Не знаешь, как работают потоки энергии и источники!»

Нальяс рывком подскочил на сундуке, тряхнул головой, отгоняя слишком правдоподобный сон. С ужасом понял, что череп был прав. Ни о каких энергетических потоках и источниках юноша прежде не слышал.

Встав, размяв пальцами затекшую шею, Нальяс хотел достать из сундука диск, когда заметил на подоконнике белую птицу. Она внимательно рассматривала эльфа, сильно склонив голову набок, и выглядела разумной. Юноша осторожно подошел к окну и чуть приотворил его.

— Господин Нальяс, — произнесла птица голосом Фарсима. — Не пугайтесь. Когда вы возьмете птицу в руки, она станет обыкновенным письмом.

Эльф хмыкнул:

— Обыкновенным оно не является и явно не станет.

— Заверяю, на нем нет никаких чар, кроме заклинания посланника.

Тон птицы был для Фарсима, каким его знал Нальяс, очень странным — настойчивость, уверенность, спокойствие. Из-за этого сочетания юноша предположил, что Фарсима использовали, как инструмент, а само послание писал другой маг.

Это настораживало, но больше будило любопытство, чем беспокоило. Нальяс отчего-то считал, что с ним связался именно лорд Старенс. Почему командир чужаков, желающий стать правителем, не искал общения с императором, юноша не понимал. По его мнению, такой разговор имел бы смысл и последствия, в отличие от беседы с молодым эльфом, не оказывающим никакого особенного влияния на Ардира или магов гильдии.

— Я понимаю ваши колебания и уважаю их, — голос птицы казался глубоким и насыщенным, властным. — Но переговоры невозможны без взаимного доверия. Оно должно с чего-то начинаться, господин Нальяс.

Логика в этих словах была. Упоминание переговоров давало надежду на то, что удастся избежать большого числа жертв. Досадливо подумав, что ему, представителю атакованной стороны, приходится первому проявлять доверие, Нальяс открыл окно. Птица сдержанно поклонилась и перепорхнула с наружного подоконника на внутренний.

— Коснитесь птицы, господин Нальяс, — прежним спокойным тоном велел голос. — Она превратится в письмо. Первые и последние строки — заклинание посланника. Уточняю, чтобы у вас не сложилось неверное впечатление, когда увидите незнакомые руны.

Предупредительность странного собеседника, как и его в целом доброжелательный настрой, приободряла. Но все же юноша с опаской протянул руку к голове птицы. Та забила крыльями, взлетела и, ударившись о подоконник грудью, превратилась в листок. Нальяс взял его, прочел выведенные аккуратным почерком строки. Тяжело опустившись на сундук, юноша пытался осознать смысл написанного и объем грядущих неприятностей.

Ни сам рассказ о письме, ни слова о том, что атефакт нужен для того, чтобы впитывать энергию разбушевавшегося нового источника, Ардиру закономерно не понравились.

— Это сумасшествие чистой воды! — разозленный император метался по кабинету на втором этаже ратуши. — Я запрещаю! Никаких переговоров с чужаками не будет!

Нальяс, скрестив руки на груди, хмуро наблюдал за хождениями правителя. Ему Ардир напоминал дикого зверя. Но ни силы, ни уверенности в некогда опасном хищнике не осталось — император не спал больше суток, полностью исчерпал магический резерв, болезненно переживал смерть друга и очень боялся за семью. Ни в одной из этих объяснимых слабостей Ардир признаваться не собирался.

— Возмутительная наглость! — бушевал император. — Почему они вообще решили, что с ними кто-то захочет разговаривать?

Молодой эльф помалкивал и не мешал Ардиру сбрасывать напряжение. На то, чтобы к правителю вернулись способности размышлять и говорить спокойно, понадобилось не меньше десяти минут. В это время Нальяс не отвечал даже на обращенные к нему лично вопросы, — знал, что Ардира не интересуют ответы. Наконец, император сел, откинулся на спинку стула, устало потер затылок:

— О каких источниках речь?

— Лорд Старенс не объяснил в письме, — юноша отрицательно покачал головой и в который раз пересказал своими словами короткое послание. — Только сказал, что на месте звезды открылся исключительно сильный источник энергии. И что у них скоро закончатся возможности вбирать магию, а ситуация выйдет из-под контроля. Тогда возможно даже полное уничтожение Арроса.

— Похоже не пустые запугивания и угрозы, — зло бросил император. — Лишь бы получить обратно артефакт!

— Я уверен, что это не ложь, — твердо ответил Нальяс. — Трудно объяснить. Я просто знаю.

— Может, вы еще знаете, что нужно делать? — скривился Ардир.

— Думаю, нужно встретиться. Без артефакта, разумеется. И поговорить.

Спокойный тон собеседника правителю нравился не больше предложения начать переговоры. Ардир уже подчеркивал, что считает подобное проявлением слабости. И Нальяс искренне сожалел о трусости императорских командиров — никто из них не назвал бойню настоящим именем.

— Если можно сохранить этими переговорами хоть одну жизнь, на них стоит пойти, — твердо продолжал Нальяс. — Но я думаю, спасенных жизней будет не одна сотня.

Ардир молчал и хмурился, а молодой страж упрямо гнул свою линию:

— Если все их маги могут превращаться в огнедышащих ящеров, то мы потеряем не только город. Даже если предположить, что с источником удастся совладать.

Император снова вскочил и несколько раз прошелся по комнате. Нальяса радовало, что правитель молчал и двигался медленней, чем до того. Явный признак раздумий и, возможно, изменения решения.

— Переговоры с напавшими мне претят. Но вы тоже правы. Наши воины погибают, маги истощены, подмога придет нескоро, — между светлыми бровями императора залегла глубокая морщина. Из-за поджаты губ рот казался неестественно маленьким, а лицо красивого эльфа потеряло всю привлекательность и стало почти отталкивающим.

— Идите отдыхать, — приказал Ардир. — Если я решусь на переговоры, мне нужно, чтобы ваш резерв был так полон, насколько возможно.

Нальяс коротко поклонился и вышел. Он знал, что такой ответ правителя был на текущий момент самым положительным из возможных. Думать о том, что пришлось бы тайком пробираться в одиночку на назначенную через два часа встречу, юноше не хотелось. Совершенно не ясно, была бы от такой беседы польза, а вот предателем Нальяс стал бы в любом случае.

Снова устроившись на сундуке, юноша уже через дрему слышал, как в комнате над ним разговаривали Ардир и Мадаис. Судя по тону, деловая беседа быстро перешла на другой уровень. Оставалось поражаться силе страсти, вспыхнувшей вдруг между супругами, прожившими в браке полтора десятка лет. Тусклые дары трепетали от наслаждения, подпитывали друг друга и восстанавливались. В сон Нальяса они проникли двумя переплетенными лентами, сияющими всеми цветами радуги. Но завораживающее красотой зрелище быстро сменилось кошмаром об артефакте. Эльфу казалось, диск победно светился, поблескивал вставшими на места камнями. И был при этом в когтистых лапах чешуйчатого монстра.

Вскочив, Нальяс откинул крышку сундука, чтобы увидеть диск на месте. Вещь будто смотрела на эльфа с укором и жалобой, словно просила окончить ее мучения и вставить, наконец, камни. Эльф вздохнул, нащупал во внутреннем кармане мешочек с пятью самоцветами, которые, учитывая разговоры магов гильдии, решил всегда держать при себе. После того, как Нальясу удалось самостоятельно пробраться в здание гильдии магов, он убедился в том, что невзламываемых защит нет. А потому не до конца доверял даже лучшим охранным плетениям.

В дверь постучали.

— Господин Нальяс, — раздался в коридоре немного раздраженный голос магистра Левьиса. — Император ждет вас! До встречи с лордом Старенсом осталось всего полчаса.

Конечно, старейшине гильдии не нравилось, что правитель послал его за стражем, как мальчика на побегушках. Этим объяснялись и тон, и резковатые высказывания мага. Хотя предложение помочь укрепить защитные заклинания на комнате явно были обусловлены стремлением получить диск. В этом не оставалось никаких сомнений, и юноша от помощи отказался.

Когда Нальяс в сопровождении старшего мага вошел в кабинет этажом выше, Ардир прощался с женой. Скрип отворившейся двери прервал поцелуй, разрушил объятия. Императрица зарделась от смущения, но выглядела счастливой. Ардир, не отпуская руку жены, говорил требовательно и сурово. Спрашивал Левьиса и явившихся чуть позже военных о подготовке к встрече. Нальяс, искоса поглядывая на сияющую Мадаис, удивлялся тому, что император вполне серьезно считал, что можно обезопасить и защитить имперцев во время встречи с огнедышащими ящерами.

Выбранная для беседы площадь располагалась недалеко от замка в части города, за которую еще два часа назад шли бои. Но когда Нальяс прочитал письмо, лорд Старенс выполнил свое обещание и остановил схватки. Имперцы, воспользовавшись этим, возводили заграждения, перекрывали улицы, размещали в домах лучников, увозили раненых. Чужаки укрепляться не собирались. Им хватало магических барьеров. Эти щиты были настолько сильны, что из-за них дрожало сердце и покалывало губы.

На противоположной стороне площади императора Ардира и его сопровождающих ждали трое. Двое мужчин и женщина. Черноволосые, облаченные в чешуйчатые доспехи чужаки двигались с грацией опасных хищников. Когда они подошли ближе, Нальяс разглядел на доспехах идущего посередине мужчины венок барвинка. Такой же знак был на груди женщины. Судя по рассказам Фарсима, эти двое могли быть только лордом Старенсом и леди Диалой. Третий, с изображением лотоса на доспехе, скорей всего звался Санборном, о чем Нальяс прошептал императору.

Глядя на троих аристократов, пришедших на встречу, юноша пытался не показывать ни своего волнения, ни неудобства из-за близости щитов. Рассматривая приближающихся чужаков, он удивлялся исключительной внешней красоте магов, отсутствию охраны и постепенно понимал, что им не нужно превращаться в ящеров, чтобы уничтожить город. Чем ближе они подходили, тем больше чувствовалась в них даже не сила даров, а магическая мощь. Нальяс, обладатель очень сильного дара, осознавал, что каждый из чужаков обладает силой, превосходящей его собственную раз в пятнадцать.

От этого сердце леденело, сама идея отказать пришлым в чем-то казалась глупой до умопомрачения. Верилось и в источник, и в способность чужих магов временно вбирать его энергию. Даже у Ардира, судя по взгляду, исчезли последние сомнения в том, что лорд Старенс сыпал пустыми угрозами, чтобы заполучить артефакт. Император не мог не осознавать, что таких противников победить нельзя. И все же Нальяс мог поклясться чем угодно, что подобное понимание вряд ли повлияет на линию поведения правителя.

Гордецы и упрямцы так быстро не меняются.

— Приветствую и благодарю, что решились прийти, Ваше Императорское Величество, — едва заметным движением головы черноволосый красавец засвидетельствовал Ардиру свое почтение. — Насколько я понимаю, рядом с вами господин Левьин, старейшина гильдии магов, господин Темиор, один из командующих, и господин Нальяс.

Взгляд неестественно ярких изумрудных глаз скользил с одного лица на другое. Ошибок в определении сопровождающих императора чужак не допустил. Его голос был спокойным, глубоким, властным, как у хозяина положения. Ардира, которому буквально продиктовали время ответа на приветствие, это раздражало, но заговорил он хладнокровно и бесстрастно.

— Рад, что вы так хорошо осведомлены, — Нальяс, не видевший лица правителя, был уверен, что тот легко улыбался. Как всегда во время неприятных бесед. — Думаю, не ошибусь, предполагая, что вас, лорд Старенс, сопровождают леди Диала и лорд Санборн.

— Приятно начинать переговоры, когда собеседники хотя бы заочно знакомы друг с другом, не находите? — лорд Старенс вопросительно изогнул бровь, не сводя глаз с императора.

Тот не ответил.

— Не сочтите меня торопливым, но я вынужден в самом начале нашего разговора напомнить, что времени у нас мало, — прежним вполне доброжелательным тоном продолжил лорд.

— Боюсь, даже это не повод ограничить наше знакомство одним лишь упоминанием имен, — возразил Ардир. — Благодаря одному предателю, вы достаточно хорошо представляете, с кем имеете дело. Мне тоже интересно знать, кого и откуда привела магия на мою землю.

— Название нашего мира вам ни о чем не скажет, — вступила в беседу леди Диала. Красивый певучий голос ласкал слух и отвлекал от того факта, что лорд Старенс явно собирался ответить резче. — Сейчас вы разговариваете с чистокровными драконами, главами некоторых из появившихся здесь родов. Лорд Старенс — командир и уполномочен принимать решения даже единолично. Думаю, этих сведений будет пока достаточно для предметной беседы.

— Благодарю, — изображая вежливость, ответил Ардир. — Вы правы. Пока этого довольно. Не хотелось бы тратить время на разговоры с тем, кто ничего не решает.

— Раз мы разобрались с тем, что считаем друг друга достойными беседы, перейдем к делу? — предложил Старенс.

В его голосе слышалось совсем немного нетерпения, улыбка казалась чуть напряженной, хоть и осталась благожелательной. Но Нальяс отчетливо чувствовал, что спорить с этим мужчиной опасно. Смертельно опасно. Отчего-то не покидало ощущение, что все трое чужаков с трудом сдерживаются, а магическая энергия бурлит в них, искрит и в любой момент готова вырваться бесконтрольным заклинанием.

Ардир это тоже чувствовал. Иначе объяснить подчеркнуто миролюбивый тон обычно несговорчивого императора молодой страж не мог. Господин Левьис тоже с опаской косился на чужаков. Только лишенный магического дара военный явно злился из-за того, что с его правителем разговаривали недостаточно почтительно. К счастью, ему хватило ума и выдержки не показывать свое раздражение, когда император создавал видимость спокойной беседы.

— Артефакт нужно вернуть на место и открыть портал. Это единственный способ вобрать и созидательно растратить энергию потока, созданного из источников двух миров. Без артефакта и правильного расхода магии поток очень скоро станет нестабильным, — встретившись взглядом с императором, заявил лорд Старенс.

— Вы ведь не ждете, что я отдам вам оружие против своего народа? — с легким укором предположил Ардир.

— Я жду, что облеченный властью эльф проявит благоразумие, — в жестком ответе красавца-дракона звенел металл. — Артефакт нужен, чтобы шальные магические разряды не разнесли город!

Нальяс неотрывно смотрел на командира чужаков, но видел отчего-то сразу троих. Старенс, Диала и Санборн стояли спина к спине, ветер, будто бьющий из-под земли, трепал, перевивал их волосы. А над магами поблескивал защитный кокон. Молодой эльф винил в наваждении голос чужака и убежденность других аристократов в правоте командира. Она была буквально осязаемой, плотной, черной, как волосы драконов, как уголь. Нальясу мнилось, что он держал в руках кусок такого угля, а на его сколах блестели картины, трепетали отблески пламени и молний. Фрагменты быстро собрались воедино, и Нальяс увидел Аррос, пылающий замок на холме, молнии, бьющие в небо. Послышались крики и треск — рядом с эльфом обрушился дом, загорелся, из окон пошел дым.

— Боюсь, Аррос уже не спасти, — задумчивый и слегка пренебрежительный голос императора выдернул Нальяса из видения. — Если я дам вам возможность призвать войска, город разрушите вы. Если не отдам диск — город разрушит магия, — Ардир повел плечами. — Я пока не вижу причин, по которым не должен предпочесть магию.

Лорд Старенс нахмурился, и Нальяс был уверен, что одновременно с этим небо потемнело.

— Вы всерьез предпочитаете бесконтрольную энергию потока? — в голосе дракона неверие смешивалось со злостью.

Ардира такой тон раздражал. Усталость и сильные колебания наполнения магического резерва могли сыграть с и без того порывистым императором злую шутку, за которую пришлось бы платить всей империи. Поэтому Нальяс поспешил вмешаться.

— Лорд Старенс, наши маги не знают о потоках и источниках. То, что кажется вам очевидным, — для нас лишь размытый образ, неясная опасность.

Глядя в изумрудные глаза чужака, Нальяс прикусил язык и затаил дыхание. Собственные слова казались ему теперь вызывающе наглыми, а лорд Старенс явно не относился к тем, кто тихо сносил бы подобное поведение. Императора Ардира заявление юноши задело не меньше. Самоуверенный выскочка посмел признать слабость магов-соотечественников!

Пауза, долгая и неприятная, длилась бесконечность. Нальяс кожей ощущал недовольство правителя, а медальон стража на груди горел — верный признак того, что Ардир злился. Пузырек с янтарным зельем — сердце медальона стража — работал хуже артефактов, с которыми Нальясу довелось познакомиться. Он не просто оповещал о состоянии императора, но и немного изменял чувства самого стража, заражая его чужими эмоциями. Артефакторы Лиельса забраковали бы такой предмет, а имперские маги считали медальоны научным прорывом.

Нальяс вспомнил, с какой торжественностью ему вручали этот медальон при поступлении на служу, с каким презрением отбирали на время тюремного заключения. Император вновь пожаловал ему этот знак отличия, но теперь Нальяс сожалел о том, что носил пузырек. Ардир постоянно пребывал в скверном расположении духа, а происходящее его, по понятным причинам, бесило. И все же эмоции правителя сильно били по единственному оставшемуся в живых стражу. Даже казалось, у пузырька неплотно прилегает крышка, а едкая янтарная жидкость cочится на кожу.

Стараясь не обращать внимания на чужую злость, Нальяс твердо смотрел в глаза лорду Старенсу. Тот хмурился, а тишину нарушил голос молчавшего до сих пор лорда Санборна. Из-за странного акцента слова дракона напоминали научную справку. Будто усиливая это впечатление, лорд говорил сухо и медленно.

— Судя по вашим вопросам и колебаниям, источники этого мира еще не изучены. Но на самом деле все довольно просто, — заверил лорд Санборн. — У природной магии, как у ручья, есть начало. Ключ, бьющая из земли энергия, жилка магии, подошедшая близко к поверхности. Можно черпать силу, подпитывая резерв, можно использовать источник как мага-партнера во время различных ритуалов. Также можно соединить силы нескольких источников в один поток. Как ручьи сливаются в реку. Потоки, как и реки, подчиняются определенным законам. Так реки впадают в моря, а потоки отдают энергию ритуалу. В нашем случае речь идет об устойчивом портале.

Ардир нетерпеливо сложил руки на груди, но промолчал. Санборн усмехнулся, но продолжил прежним тоном в том же темпе.

— Обычно силу потоков концентрируют на артефактах. Потому что ни в одном из миров нет мага, способного выдержать подобное напряжение и выжить. Пока в ритуал не вмешиваются, поток опасен, но стабилен и послушен. Если ход ритуала нарушается, поток напоминает взбесившуюся лошадь. Для нее нет законов и правил.

— Опытный наездник может совладать и с такой лошадью! — отрезал Ардир.

— Конечно, — согласился дракон. — А если с ума сошел целый табун?

Император промолчал.

— Этот поток исключительно сильный. Подпитывается источниками из разных миров, древней магией наших родов, воплощенной вашими мастерами. Если в ближайшие часы не сконцентрировать энергию на артефакте, боюсь, Арросом этот табун не ограничится. Разрушений и смертей будет значительно больше.

— Кажется, наши переговоры зашли в тупик, — хмуро бросил Ардир. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Либо вы разрушаете город с моего благословения, либо магия разрушает и город, и вас. Она же бесконтрольная, а вы к источнику ближе.

Теперь впечатление, что небо потемнело, совершенно точно не было обманчивым. Нальясу казалось, каждый дракон излучает темноту, и видел свечение на их пальцах.

— Уверен, есть выход, который устроит всех, — выпалил страж.

— Например? — леди Диала вопросительно приподняла брови.

— Например, ради безопасности и спасения города, мы отдаем артефакт. А вы уходите обратно через портал, — выдохнул Нальяс, глядя в синие глаза женщины. Медальон так жег яростью императора, что у юноши слезы навернулись.

Леди Диала улыбнулась, чуть снисходительно, с толикой сочувствия.

— Это была хорошая попытка, — заверила она, и Нальяс почувствовал, как ее тон и слова успокаивают других драконов. — Мы не уйдем. Но можем договориться, что не станем вызывать войска.

— Вы слишком просто и легко это предложили, чтобы в этом не виделся подвох, — Ардир не скрывал подозрительности.

— В отличие от вас, я осознаю, с чем имею дело, и предвижу масштаб разрушений, — леди Диала, казалось, нисколько не обиделась. — Ни вам, ни нам не нужны лишние смерти. Поэтому следует договариваться и идти на уступки. Ради своего народа.

— Простите мою откровенность, — голос Левьиса дрожал от напряжения, — но никто не поверит в ваше обещание не вызывать войска. Ваше коварное нападение, беспримерная жестокость…

— Поберегите слова, — жестко приказал лорд Старенс. — Мы перенасыщены магией. Любая слишком эмоционально сказанная фраза может случайно стать смертельным заклятием. Это не поможет переговорам.

Левьис побледнел, отступил на шаг.

— Вас устраивает предложение леди Диалы? — повернувшись к Ардиру, спросил командир чужаков.

— Мне больше нравится предложение господина Нальяса, — буркнул император. — Но я понимаю, что это пустые мечты.

Он помолчал немного, постукивая пальцами по плечу, и решительно заявил:

— Я согласен.

— Хорошо, — кивнул лорд Старенс. — В нашем мире есть нерушимые клятвы. У вас есть подобное?

— Есть обет. Это ритуал. К нему нужно подготовиться.

— Надеюсь, недолго. В запасе очень немного времени, — подчеркнул лорд Старенс. — Часа вам хватит?

— Да, вполне. Встретимся здесь же, — твердо ответил Ардир.

— Тогда до встречи через час, — простился дракон.

Глядя вслед удаляющимся чужакам, Нальяс верил, что они не обманули бы и без клятв и обетов. Но быстро выяснилось, что это мнение никто не разделял. Военный видел подвох в согласии драконов не вызывать войска, Ардир сомневался в правильности сделанного решения и сожалел, что не может проверить клятву Старенса. Но дальше всех пошел Левьис. Часть пути в ратушу он предлагал заменить обет на отравляющее заклятие, воспользовавшись тем, что драконы не знакомы с магией эльфов.

— Вы просто хотите обладать диском! — Нальяс возмущенно вклинился в рассуждения о том, каким заклинанием лучше воспользоваться. — Но из-за этого погибнут сотни!

— Вы поверили в бредни про потоки? — с издевательской ухмылкой предположил старейшина гильдии. — Они всего лишь хотят получить желаемое. Вам опыта не хватает, чтобы ложь от правды отличить. Уж не обижайтесь, юноша.

— Если вы не знаете о каком-то волшебстве, не значит, что это выдумка, — жестко осадил Левьиса император. — Ваше предложение было интересным, но думаю, господин Нальяс прав. Вы хотите получить диск. Как господин Фарсим до того. Видим, что из этого получилось.

— Меня вот что интересует, — открыв правителю дверь в ратушу, хмуро сказал воин. — Они знают о пленнике, но не упомянули его. Почему?

— Не знаю. И не скажу, что мне интересно, — бросил Ардир. — Главное, чтобы обездвиживающее заклинание не ослабело. Господин Левьис, займитесь.

Старейшина гильдии явно посчитал и тон, и приказ оскорбительными, но спорить не стал. Как и пытаться перепоручить задание Нальясу.

— Хвала Великой, вы вернулись! — по лестнице торопливо спустилась императрица.

— Что-то случилось? — насторожился Ардир, протягивая жене руку.

— Нет, — Мадаис обняла супруга и так тихо, что стоящий в шаге от правителя Нальяс едва расслышал, прошептала: — Я очень боюсь тебя потерять.

— Все обойдется, — заверил Ардир. — Думаю, нам удастся прекратить эту войну. С лордом Старенсом можно договориться.

— Это хорошие новости, — улыбнулась Мадаис и последовала за мужем наверх.

— Для обета мне понадобится ваша энергия, — уже на ступенях император обернулся к Нальясу. — Вам нужно будет очень крепко его привязать. Отдыхайте, поешьте. Восстановитесь как можно больше.

С этими словами правитель жестом отпустил стража. Нальяс поклонился и ушел в выделенную ему комнатушку. Как и ожидалось, защиту пытались взломать, но безрезультатно. Диск и остававшиеся в комнате камни были на месте.

* * * * *

— Это совершенно возмутительно! Что вы себе позволили, лорд Старенс? — гневный голос молодого мужчины ворвался в тревожное сновидение Фарсима.

— Я позволил себе позаботиться о выживании! — отрезал командир.

Фарсим открыл глаза и долго рассматривал потолок своей комнаты, прежде чем сообразил, где находится, и понял, что лорды разговаривали под окнами.

— Диск нужно вернуть на любых условиях! Иначе основной удар потока придется по нам! — продолжал Старенс. — Вот цена нерадивости ваших воинов!

В ответ его противник зарычал.

— Немедленно примите человеческий облик! — вмешался властный женский голос. — Немедленно, лорд Талаас!

Фарсим подошел к окну и, прячась за портьерой, посмотрел вниз. Первыми в глаза бросались драконы. Рядом со строгой госпожой Зариттой высился дракон с бронзовой чешуей. Из его ноздрей клубами валил дым, когтистые лапы зло и нетерпеливо царапали дорожку, хвост ходил из стороны в сторону, чуть оттопыренные кожистые крылья подрагивали. Он буквально дышал желанием напасть и терзать.

Сам-андруна, бескрылая ящерица, казалось, состояла из расплавленного огня. Госпожа Заритта сердилась и, даже уступая в размерах лорду Талаасу, выглядела куда более опасной и грозной. Фарсим, заледеневший от страха за портьерой, даже не сразу заметил лорда Старенса. Он был в человеческом облике, а всю его фигуру окутывало странное темное сияние, которое Фарсим отчего-то считал сконцентрированной яростью. Хоть на руках лорда и поблескивала магия, он владел собой значительно лучше противника. Эльф снова подумал, что главы родов и Госпожи зря хотели сделать правителем Талааса. Вспыльчивый и норовистый дракон вряд ли был способен мудро руководить.

— Лорд Талаас! — снова потребовала госпожа Заритта.

Бронзовый дракон резко поднял голову и выпустил в небо струю пламени. Потом, зло передернув плечами, превратился в человека.

— Непростительное поведение! — прошипел лорд Талаас, глядя в глаза черноволосому лорду. — Вы воспользовались тем, что я вбирал магию потока! И тогда провернули этот бред с переговорами!

— Организовывая переговоры, я меньше всего думал о том, чем вы заняты, — исключительно спокойно возразил командир.

Безразличный тон, разумеется, разозлил молодого лорда еще больше. В его облике появились драконьи черты, но Талаас сумел вовремя остановить превращение.

— Я считаю, в сложившихся обстоятельствах переговоры и уступки — мудрое решение, — высказалась госпожа Заритта. — Нам нужно обезопасить себя.

— Безопасность напрямую зависит от войска! — выпалил Талаас. — А лорд Старенс поклянется его не призывать!

— Зато Госпожи смогут здесь появиться. Госпожи и прислужницы, — будто прописную истину пояснил командир. — Это не войско, но залог нашего выживания.

— Если портал выдержит, нам с сестрами даже удастся воплотить первоначальный план, — сам-андруна пыталась успокоить взбешенного молодого лорда. — Тогда мы будем в безопасности.

Талааса эти слова не примирили с ситуацией, но спорить с госпожой Зариттой он не хотел так же, как и признавать правоту Старенса.

— Исключительно спорное решение, которое лорд Старенс не имел права принимать самостоятельно! — сложив руки на груди, Талаас силился хотя бы изображать спокойствие.

— Мои сестры и я поддерживаем это решение, — подчеркнула госпожа Заритта.

Слова сам-андруны, казалось, только больше раздразнили лорда.

— Пусть так, — процедил он. — У меня остался только один вопрос. Почему вы не убили эльфа? Ни сразу, ни потом? От него совершенно никакого толку. Один вред!

С замирающим сердцем ожидая ответа лорда Старенса, Фарсим вцепился в портьеру. Боялся услышать заверения, что его участь уже решена, а часы сочтены.

— Благодарность, — холодно сказал командир.

Фарсим тихо выдохнул и оперся на подоконник, колени предательски дрожали.

— Не будь его, все это было бы невозможно. Если бы вы имели хоть малейшее представление о том, как трудно было найти подходящего мага и влиять на него, вы не задавали бы таких вопросов. А ваш друг, лорд Теферт, не пытался бы эльфа убить. Несмотря на метку.

— Кстати, я давно его не видел. Что вы с ним сделали? — с вызовом спросил Талаас.

— Я? — искренне удивился лорд Станерс. — Ничего. Он всего лишь попал в плен. Это случается на войне.

Очевидное безразличие старшего к судьбе пленного Талааса явно взбесило. Он с трудом сдержал превращение, несколько раз мотнул головой, чтобы оставаться в человеческом облике.

— И что вы на своих переговорах решили? — прошипел он, наконец.

— Это не последние переговоры. О нем еще обязательно зайдет речь, — подчеркнуто спокойно ответил командир. — Пока его судьба не обсуждалась.

Юноша рыкнул, выругался и все же сменил облик.

— Лорд Талаас! — госпожа Заритта встала между лордами, будто боялась, что бронзовый дракон попытается напасть на Старенса. — Немедленно прекратите!

— Еще одно «спорное» решение! Конечно, оно далось вам тяжело! — не обращая на сам-андруну внимания, ярился Талаас. — Как мелочно! Вы не поинтересовались его судьбой! Потому что он мой друг! Мой, не ваш!

— Я не говорил о нем в этот раз, чтобы цена за его жизнь и возвращение не стала оружием императора при обсуждении артефакта, — лорд Старенс говорил исключительно спокойно, и только сгущающаяся вокруг него темнота показывала, насколько дракон зол. — Странно, что нужно объяснять основы дипломатии тому, кто видит себя правителем.

Талаас полыхнул в противника огнем, но пламя не задело лорда. Старенс успел закрыться щитом, а сам-андруна хлестнула бронзового дракона магией так, что ящера отшвырнуло в сторону. Он ударился о старый бук, тот захрустел, затрещал, но выдержал, не сломался.

— Лорд Талаас! — голос грозной госпожи Заритты, подошедшей к с трудом поднимающемуся дракону, не сулил ничего хорошего. — Немедленно смените облик! Вы же знаете, что в этом обличье трудней контролировать эмоции. Хватит того, что перенасыщенность магией мешает разумно мыслить.

Молодой дракон беспрекословно выполнил требование госпожи.

— Лорд Старенс действовал правильно. Даже если вам что-то не нравится, — строго продолжала сам-андруна. — Вам следует попросить прощения.

— Простите, — смиренно потупился Талаас.

— У лорда Старенса, — с нажимом уточнила госпожа Заритта. — И вспомнить клятвы нашего военного союза. Вспомнить, что вы в числе прочих клялись уважать решения лорда Старенса и выполнять его приказы. Никто не освобождал вас от клятвы!

— Вы правы, госпожа Заритта, — не поднимая глаз, признал Талаас. — Мне жаль, что переполненный магический резерв так на меня повлиял. Впредь я буду держать себя в руках.

— Уж постарайтесь, — хмуро ответила сам-андруна.

Фарсим с опаской наблюдал за молодым лордом, приносящим извинения командиру. Все боялся, юноша швырнет в противника заклинанием. Как и лорд Старенс, эльф не верил ни единому слову Талааса. Хотя черноволосый дракон благосклонно кивал и признавался, что и ему трудно контролировать себя из-за магического перенасыщения.

Глядя на госпожу Заритту, отмечая ее скепсис, Фарсим склонялся к мысли, что сам-андруна вряд ли когда-либо хотела видеть Талааса правителем. Поэтому так активно поддерживала Старенса сама и от лица своих сестер. Судя по характеру ее вмешательства, леди Диала оказалась права. Всего суток хватило, чтобы трон стал для Талааса далекой мечтой. Юноша это, разумеется, понимал. Иначе не бесился бы столь явно и не посмел бы нападать на Старенса при сам-андруне.

Фарсим боялся, что Талаас снова попытается избавиться от соперника. Судя по тому, как напутствовала лорда Старенса госпожа Заритта, она думала о том же.

— Будьте с ним осторожны, — попросила сам-андруна, провожая уходящего юношу взглядом. — Он неопытен, зол и разочарован. Прекрасное сочетание, чтобы решиться на какую-нибудь глупость.

— Признаться, я удивлен, что он не попросил разрешения участвовать в переговорах, — заметил лорд Старенс. — Учитывая его эмоциональную реакцию на новости о лорде Теферте, отсутствие просьбы меня беспокоит.

— К сожалению, у нас много поводов для волнений, — вздохнула она. — Радует, что час уже на исходе, а император не так упрям, как мы боялись.

— Нужно признать, что Фарсим дал правильный совет связаться вначале с господином Нальясом. Он очень разумный и рассудительный молодой эльф, — задумчиво ответил командир. — Нужно будет расспросить о нем Фарсима подробней. Он сказал, на Нальяса артефакт не действует. Любопытно, почему.

Фарсиму, наблюдавшему, как лорд прощается с сам-андруной, тоже было интересно узнать причину устойчивости Нальяса к магии Вещи. Единственным возможным объяснением он считал происхождение юноши.

* * * * *

До встречи оставалось чуть больше четверти часа — достаточное время, чтобы дойти до площади. Нальяс одной рукой прижимал к себе диск, другой нервно перебирал пальцами камни. В мешочке их было всего шесть, остальные молодой маг раздал. Магистр Левьис не верил в то, что чужаки будут соблюдать договор, и потребовал, чтобы до принесения клятвы драконами часть камней хранилась у переговорщиков. Пытаясь избежать скандала, Нальяс не спорил и отдал камни. Императору, военному, Левьису. Малахит, приглянувшийся Нальясу больше прочих, эльф спрятал на груди, привязал к медальону стража.

Военный считал предложение магистра мудрым, Левьис видел в этом небольшую, но знаковую победу над выскочкой, а правителю было безразлично. Он небрежно сунул небесно-голубой топаз в карман и посвятил себя семье.

Императрица Мадаис вышла в большой зал ратуши проститься с мужем, за ней увязалась принцесса. Из-за поведения девочки казалось, император уходит не на час, а навсегда. Малолетняя Амаэль плакала, прижимаясь к отцу, сквозь всхлипывания бормотала, что боится его отпускать. Ардир с удивительной нежностью гладил дочь по голове и заверял, что все обойдется. Постепенно девочка успокоилась, поддалась на уговоры матери и попрощалась с императором так, как подобает принцессе.

Нальяс искренне считал подчеркнутое внимание к соблюдению этикета излишним в подобной ситуации. Но, судя по улыбкам и словам правящей четы, церемонность была у них в крови.

На улице было неожиданно сумрачно, воздух пах серой и грозой, горячие источники, гордость Арроса, дымили, осыпая город невесомыми хлопьями пепла.

— Надеюсь, они не ошиблись в расчетах, — хмуро бросил Ардир, обеспокоенно поглядывая в сторону источников.

— Лорд Старенс произвел впечатление мага, знающего, что делает. Думаю, он просчитал время, — ответил Нальяс, стараясь успокоить императора.

Страх правителя, его неуверенность царапали кожу под медальоном стража, и молодому эльфу с каждой минутой становилось трудней ограничивать влияние чужих эмоций на себя.

— Да, вы правы, — нехотя согласился Ардир. — Хочется думать, что и клятвопреступником он не станет. Их там много. Он может перепоручить проведение ритуала еще до клятвы. Или обойти ее каким-нибудь другим способом.

— Пока он выполнял свои обещания. Нет причин полагать, что он изменит поведение, — Нальяс ускорил шаг, чтобы поспевать за императором. Тот волновался и, не отдавая себе в том отчета, торопился. Так сильно, что Левьис немного отстал.

Драконы ждали на площади. Те же трое, по-прежнему без сопровождения. Все та же плавная грациозность их уверенных движений отрезвила Ардира. Он сбавил темп, походка стала величественной. Холодность приветствия так резко контрастировала с тревогой и раздражением, которые Нальяс чувствовал через медальон, что это различие причиняло стражу боль.

— Сколько времени займет ритуал клятвы? — в глубоком баритоне лорда Старенса слышалось напряжение.

— Немного. Несколько минут, — коротко ответил император. — Почему вы спрашиваете?

— У нас меньше времени, чем предполагалось, — дракон жестом указал на дымящие источники. — Но несколько минут на клятвы есть.