Верю, судьба!

Пролог

Синее-синее небо, ставшее почти белым у горизонта, над морем. Лоскутки разноцветных парусов, веселые голоса у воды. А тут, рядом с домом - благодать и тишина. Как же долго не было времени отдохнуть! Изматывающая учеба, первые самостоятельные шаги в качестве полноценных официалов, выбор своего сектора, и работа, работа, работа.

Официальная служба - связывающая воедино мириады миров организация, где с некоторых пор работали Нарелин и Клео, занималась практически всем: от унификации технологий обитаемых планет, до решения социальных вопросов по связкам мировых систем.

После обучения друзья попали в подразделение, работавшее с Сэфес, Контролирующими. Так уж сложилось - первые шаги в качестве официалов они делали именно на этом поприще, и первыми их учителями стали официалы Орина - планеты, служившей для Сэфес одной из баз.

Очень трудно состыковывать между собой физическую и ментальную составляющую жизни, но Клео и Нарелин в этом преуспели. В данный момент они считались одними из лучших в своем подразделении, и отпуск, когда можно ничего не делать, а просто валяться на траве, и чтобы море, и… "Нарелин, да! Вот это нам, пожалуй, подойдет!", - они не могли себе выбить целых пять лет. В этот раз им повезло просто феерически - в работе неожиданно образовалось "окно", и одновременно с этим в отпуск вышли их давние друзья, двое Сэфес. Благодать!

Первые дни оба просто не знали, куда себя девать, и чем заняться - настолько непривычным стало ощущение, что делать ничего не нужно. Нарелин несколько дней кряду просыпался с мыслью, что опаздывает, что вот сейчас он, наспех умывшись и проглотив завтрак, снова войдет в Официальную Сеть, и начнется работа с потоками, но за окном вместо привычного леса шумело море, и комната была совсем другая, и никуда не нужно было бежать, и ничего не нужно делать.

Работа - это, бесспорно, хорошо. Даже здорово. Но отдыхать от нее - хорошо вдвойне. Валяться на пляже, купаться в чистой прозрачной воде, и при этом точно знать - то, что должно быть сделано, сделают за тебя так же хорошо, как это сделал бы ты сам.

Теперь оставалось только дождаться Сэфес, а их, как назло, всё еще не было. Нарелин и Клео бездельничали третью неделю, и уже начали потихоньку скучать.

По золотистым волосам Клео ползла какая-то местная букашка. Нарелин приподнялся и сбил ее легким щелчком. Блонди валялся в траве и безмятежно смотрел в зеленоватое небо. На живность, исследующую его волосы, он внимания не обращал.

- Я их прибью, когда вернутся, - сказал Нарелин раздраженно. - Сколько можно?

- Ничего, - лениво ответил Клео, - ждали пять лет, пока они были в рейсе, подождем и еще недельку.

- В прошлый отпуск они явились, как обещали. Хоть бы предупреждали, в самом деле! Ну почему у них все не как у людей?

- Потому что они не люди, - усмехнулся Клео и приподнялся на локте. - Расслабься, ничего с ними не случится.

Нарелин хмыкнул. Про "ничего не случится" он слышал много раз, но вот события, благодаря которым они познакомились с Сэфес, и в результате которых стали Официалами, давали понять - когда надо, "нечто" порой случается. Впрочем, сделать они всё равно ничего не могли - искать загулявший во время отпуска экипаж было бесполезно. Это не пресловутая иголка в стогу сена, это гораздо хуже. Сэфес, что с них взять. Контроль.

Нарелин встал, стряхнув со штанов песок. Впрочем, штаны (цвета хаки, из чистого льна, простые широкие штаны с накладными карманами) были настолько изгвазданы в засохшей глине, что песок им был уже не страшен. Здесь можно было позволить себе неаккуратность. Индъера - хороший курорт, тут всем плевать на то, как ты выглядишь.

- Пошли в дом, лентяй, - сказал он. - Выпьем чего-нибудь. Я как раз рецепт классного коктейля вспомнил.

Попробовать новый коктейль не удалось. В гостиной, как у себя дома, хозяйничали долгожданные Сэфес.

Лин бодро расставлял на столе мутноватые пластиковые стаканчики самого отвратного вида. Пятый, приветливо помахав рукой, выудил откуда-то из-под стола непомерную сумку, и явил на свет божий столь же мерзкую пластиковую бутылку.

- Привет! - улыбнулся Лин. - Мы это, немножко задержались. Клео, ногами драться не будешь?

- Еще как буду, все кости переломаю, дабы неповадно было, - впрочем, блонди тут же расплылся в улыбке. - Ладно, ладно, шучу.

- Где вас черти носили? - перебил его Нарелин. - Совесть нужно иметь! Мы вас пять лет не видели, между прочим! Что за дрянь вы приволокли?

- Где носило? - переспросил Лин. - Уууу, это долгая история. Ну, словом, навещали кое-кого. Потому и задержались. Пятый, давай, открывай. Только сразу говорю - я это пить не буду.

- Почему? - поинтересовался Пятый, откручивая пробку.

- Потому что я не самоубийца!

По комнате поплыл запах, от которого у Клео навернулись слезы на глаза. Невообразимая смесь ароматов сивухи, ванили и низкокачественного пластика.

- И вот ЭТО, - Лин поднял вверх палец, - он в нас хочет влить. Вы представляете последствия?

- Убиться, - прокомментировал Нарелин, передернувшись. - Ребята, а это обязательно надо пить? Может, лучше не стоит? А то ведь нас придется откачивать…

Клео аккуратно присел на краешек дивана.

- И где же такое диво употребляют? - поинтересовался он.

- Ты лучше спроси, где его производят, - ухмыльнулся Лин, наблюдая, как Пятый разливает пойло по стаканчикам.

Нарелин отобрал у Пятого бутылку, и посмотрел на этикетку. "Завод сладких крепленых вин, г. Услада, проезд им. Генерала Хаида восьмого младшего. Водка "Русская славная" с ароматом ванили". На этикетке в одну краску был напечатан городской пейзаж, причем качество печати оставляло желать лучшего. Нарелин с трудом рассмотрел нечто, похожее на древний кремль, окруженный высокими башнями, каждую из которых венчал одинаковый символ - черная полураскрытая ладонь с плотно сведенными пальцами, а на ней - белая капля.

- Что, уже интересно? - спросил Лин.

- Интересно, - согласился Нарелин. - Кажется, одна из реальностей Терры? Судя по качеству водки, хреново у них там дела обстоят. Рехнуться можно! Чем ее закусывают, конфетами, что ли?

- Всякой дрянью, и конфетами в том числе, - Пятый выудил из сумки картонную коробку унылого серо-желтого цвета. - Это марципаны. Только вам лучше их не пробовать.

- Ага, - подтвердил Лин. - Можно заработать заворот кишок и отравление. Как минимум. А как максимум - отчалить на тот свет.

- Да ладно тебе, - отмахнулся Пятый. - Вполне съедобно. Но вы всё равно лучше не ешьте.

- Тогда ему больше достанется, - подсказал Лин.

- О-бал-деть, - с чувством резюмировал Клео. - Я, конечно, знал, что Сэфес - существа неуязвимые, но не до такой же степени. Извините, кажется, я это проглотить не сумею.

- И не надо, - ответил Пятый. Выудил из коробки марципан, понюхал, вздохнул, и положил обратно. - Так вот, о том, где мы были эту неделю… Понимаешь, Лин очень любит всякие пари. Ну очень. И мы с ним когда-то совершенно случайно выиграли один мир. В общем, надо было там какое-то время провести, и мы слегка задержались. Ну, со всеми бывает.

- Водку он пил, - тут же начал ябедничать Лин. - Почти всю неделю. Говорю ему - хватит, нас ждут! А он мне говорит, чтобы я отвязался!

- Хватит врать, - Пятый взял со стола свой стаканчик. - Ладно, давайте выпьем.

- Ох, - сказал Нарелин и с сомнением поглядел на водку. - Ну ладно. Я попробую, только заранее воды в нормальный стакан налью. За что пить будем? За выигранный мир, или как?

- Скорее уж за судьбу, - ответил Лин. - Сейчас выпьем, и мы, пожалуй, расскажем вам забавную сказку.

Пятый поднял свой стакан, задумчиво посмотрел на притихших собеседников, и произнес:

- Почему-то иногда мне кажется, что я верю в судьбу. Вернее, не совсем так. Я лучше скажу - "верю, судьба", а вы сами выберете, какое слово станет для вас главным. Ага?

Лин кивнул, улыбнулся. Они залпом осушили стаканчики и, не сговариваясь, потянулись к коробке с марципанами - такую пакость следовало немедленно чем-нибудь заесть.

- Итак, давно, лет сорок с лишним назад, в одном временном векторе произошла такая история, - начал Лин. - Дело заключалось в том, что у Атиса Сигна по ночам просыпалась душа…

1 Атис Сигна Сладкая жизнь

Дело было в том, что у Атиса просыпалась по ночам душа. Днем он был как все, или почти как все. Ночью же душа ни с того, ни с сего поднимала голову, и Атис осознавал себя кем-то совершенно другим. Нет, он не смотрел подолгу в ночное небо и не сочинял стихов, обычно он просто брал на руки Абсорбента и, сидя перед выключенным телевизором, думал. О чем? Он сам не мог ответить на этот вопрос.

В мире, где родился и вырос Атис, думать было не о чем. Мир был не то чтобы скудным, он, собственно, был совсем никакой. Серый, невыносимо скучный, лишенный привлекательности.

Город, в котором жил Атис, назывался Нижний Кремов. В Кремов Атис попал после того, как в возрасте одиннадцати лет родители продали его корпорации Ойлл-о за восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара. Цена была не ах, но в то время за детей в возрасте одиннадцати лет больше и не давали. Первое время Атис сильно горевал, но потом решил, что грош цена родителям, которые с такой легкостью могут продать собственное чадо, и утешился.

В Ойлл-о довольно быстро поняли, что восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара пропали даром. Атис оказался абсолютно непригодным для какого бы то ни было использования. Считал он отвратительно, нескладная фигура не позволяла сделать из него классического офисного служащего, да и манера речи… это была особая тема. Он не ругался непристойными словами. Он просто говорил со всеми, как с равными - и с уборщицами, и с другими служащими, и с директором регионального представительства корпорации. Ему совершенно не хотелось стелиться ковриком перед другими людьми, он словно бы не ощущал разницы между ними, не чувствовал статусы, и, конечно, не понимал последствий.

В общем, в возрасте восемнадцати лет Атиса продали на кондитерскую фабрику Кремова. Там он быстро покатился по наклонной - из кондитеров его вежливо, но твердо попросили после того, как он попытался увеличить вес торта с девятисот грамм до килограмма посредством шлепка крема на дно коробки, из подавальщиков - после прецедента со сгибанием на спор металлического листа для выпечки пирожных, из кухонных мужиков - после драки на бадьях с меланжем. В результате к двадцати годам Атис сделался грузчиком, и уже двенадцать лет работал на складе. Целыми днями он таскал мешки с сахаром, мукой, короба с маслом, бидоны со сливками, меланж, деревянные ящички со специями, и, конечно же, большие пластиковые канистры с разнообразными спиртосодержащими жидкостями, применяющимися в кондитерском ремесле. Иногда эти емкости при непосредственном участии Атиса совершали вояжи более длительные и незапланированные, чем их обычная короткая дорога от машин до склада, но… что говорить! Пёрли все, поэтому Атис мало задумывался над моральными аспектами этого процесса.

В Кремове имелись только два варианта существования. Один - работать в Ойлл-о, второй - работать на кондитерской фабрике. Был, правда, и третий вариант - вдруг каким-то невероятным образом получить свободу и уехать, но… это была фантастика, и любой житель Кремова, не задумываясь, плюнул бы в глаза тому, кто сказал бы, что это вообще возможно. Работа - это сытость, тепло, относительный достаток, это бесплатный телевизор и квартирка. Это возможность есть три раза в день, а если ты работаешь на кондитерской фабрике, то можешь еще и притащить вечерком домой несколько пирожных, пару булочек, а под праздник - целый торт. Если у тебя есть дети, можно потом будет выгодно их продать, не боясь, что продешевил или отдал не тому. Работа - это просто все! Весь мир - работа. Как можно жить и не работать, ни один из жителей Кремова даже не задумывался.

Итак, все началось с того, что Атис в очередной раз вспомнил, что у него есть душа, взял на руки Абсорбента и сел на диван перед выключенным телевизором. Абсорбент вскоре мерно заурчал, с удобством разлегся у хозяина на коленях и сделал вид, что уснул. Впрочем, пытаться обмануть Атиса было бесполезно - он-то знал, что Абсорбент притворяется, поэтому не делал излишне резких движений руками.

Абсорбент вообще был особенным. Атис подобрал его совсем крошкой возле мусорных баков, притащил к себе домой и в тот же вечер с горя напился до зеленых чертей и синих сотрудников регионального офиса Ойлл-о. С горя - потому что не знал, что делать с приобретением. Кошек он никогда раньше не держал. "Вы разводите котят? Да. И как? Два котенка на ведро воды". Пьяный Атис уснул, звереныш влез ему на грудь и просидел там, как часовой, всю ночь. Утром у Атиса впервые за десять лет не было похмелья. Поначалу он не связал это с котенком, решив, что в этот раз ему попался настоящий коньяк, но после еще пары прецедентов понял, что животное действует на него гораздо лучше всех медицинских средств, вместе взятых. Котенок получил имя Абсорбент и остался у Атиса. Через год крошечный серый комочек превратился в массивное, довольно тяжелое полосатое создание, еще через год это создание покрылось боевыми шрамами, а еще через пару лет Атис вдруг понял, что его коту даже соседские собаки уважительно уступают дорогу. Удивительное свойство Абсорбента лечить похмелье не распространялось, к счастью, на других людей, иначе чудо-кота давным-давно бы украли, а так… Атис и Абсорбент мирно сосуществовали в однокомнатной квартире, никто им не докучал и не трогал их.

Атис осторожно ссадил кота на кушетку и подошел к окну. Все то же самое, все так же, как было десять лет назад. Скудно освещенная улица окраины, тропинки в глубоком снегу, редкие фонари… Иногда мимо безликих четырехэтажных домов тихо проплывали машины сотрудников Ойлл-о. На месте водителя в каждой сидел унылый медитирующий лама, левитирующий и машину, и своего хозяина, который с удобством располагался на заднем сидении. На поясе у владельца всегда висел кожаный мешочек, в котором содержалась душа ламы-левитатора. Атис знал, что стоит такой лама в десять раз больше, чем сам Атис стоил в возрасте одиннадцати лет, и ему становилось очень обидно каждый раз, когда он видел такие машины. Он ощущал себя полнейшим ничтожеством, существом, непригодным ни для чего, пустым местом. Конечно, куда ему!… У такого вот Атиса не могло быть не то, что ламы, у него не хватило бы денег даже на простую колесную машину, которая стоила копейки.

Неясное, размытое отражение взглянуло на Атиса из прозрачного пластика, закрывавшего окно, и он посмотрел сквозь себя на вечернюю улицу. Глянул себе в глаза и не выдержал собственного укоризненного взгляда. Потом он поглядел на отражение, словно пытаясь оценить себя со стороны. Не красавец, но и не урод какой-нибудь. Нормального роста, худощавый (ну не любил Атис сладкого, и не воровал он пирожных со своей кондитерской фабрики) немного нескладный. Волосы черные, вьющиеся, густые - волосами Атис по праву гордился. Да и глаза голубые - редкое сочетание. В остальном лицо как лицо. Нос с горбинкой, брови вечно удивленными домиками, бородка, усы. Атис был не лишен внутреннего благородства и чувства собственного достоинства. К примеру, та же драка на канистрах с меланжем была спровоцирована тем, что оппонент посмел нелицеприятно высказаться относительно формы носа Атиса. За что и был наказан канистрой по различным частям тела. Отражение снова несмело глянуло на своего хозяина, но в этот раз Атис не опустил глаза.

- Воспарим, окрыленные, к небесам бесчисленным, - пробормотал Атис. - Хватит дома сидеть. Надо пойти куда-нибудь. Кто со мной?

- Меня-а-а-а… - провозгласил Абсорбент, живо соскакивая с кушетки. Он любил погулять, и превосходно знал, что Атис обязательно возьмет его.

- Я не тебя имел в виду, - отрезал Атис. - Прежде всего, мы возьмем вот этот милый предмет, - жестом фокусника Атис вытащил из-за кровати литровую канистру с бренди. - И еще вот этот, - на свет показалась коробка марципанов. - Остальное, я думаю, найдется на месте. Ага?

Абсорбент не ответил. Он подошел к двери и принялся точить когти о косяк. У него был свой этикет и свои правила, поэтому он спешно приводил себя в порядок, сообразуясь с принципом - надо всегда прибывать в повышенной боеготовности. Мало ли что? А вдруг там, в гостях, окажется другой кот?! А когти будут слишком тупыми для того, чтобы задать этому другому коту взбучку?

Атис сложил вещи в брезентовую сумку, сунул в карман свой неизменный талисман - тяжелый ружейный патрон из желтого металла, натянул на себя коричневую косуху (писк моды позапрошлогоднего сезона, куртку эту отдал Атису начальник склада), кликнул Абсорбента и открыл дверь. Свет скудной лампочки выхватил из мрака кусочек коридора - облезлые стены, крашеные когда-то синей, а теперь потемневшей от времени краской, обколотая местами керамическая плитка на полу, вечно слепой пластмассовый плафон светильника на сером от грязи потолке. В него выходили двери еще трех квартир, точно таких же, как дверь Атиса - коричневых, унылых, скучных. И жизнь за этими дверьми была такой же, как его жизнь.

Абсорбент первым выскочил в коридор и принялся обнюхивать дверь соседней квартиры. В ней жила кошечка, которая давно являлась предметом его несбыточной мечты, и Абсорбент никогда не упускал случая засвидетельствовать ей свое почтение хотя бы через дверь. Атис ухватил кота, привычно засунул его за косуху и плотно застегнул молнию. К слову сказать, выходить с кошками на улицу было не принято, поэтому Абсорбента приходилось по мере сил прятать. В застегнутой косухе Атис теперь выглядел вполне респектабельно. Так, слегка беременный мужчина в полном расцвете сил, ну, может, пузичко необычное, но, в общем и целом все нормально. Атис защелкнул замок, подхватил сумку и покинул дом.

Он тогда еще не знал, что покидает его навсегда.

Когда он пришел, пьянка уже шла полным ходом. Квартира, где она происходила, была на первом этаже и пребывала в состоянии еще более бедном и запущенном, чем жилище Атиса - в ней отсутствовал даже телевизор. Коридор, узкий и короткий, оказался завален обувью, вешалка снова висела на одном гвозде, не выдержав веса одежды, дверь в кухню отсутствовала. Тараканы вольготно разгуливали по стене возле входа в ванну - обожравшиеся насекомые спешили на водопой. Атис усмехнулся, подумав, что Абсорбента сегодня ждет излюбленное развлечение - сбивание тараканов. В общем, у Леонида все было, как всегда.

На кухне уже висел коромыслом густой дым. Курили почти все. Авдей, забившись в уголок, потихонечку наигрывал на гитаре, Паша спорил с Герой, и в пьяном раже, пытаясь доказать свою правоту, колотил по столу кулаком. Ваган переместился в комнату и безуспешно пытался починить приемник, который благополучно сломали еще во время позапрошлого загула. Леонид тут же оказался возле Атиса и протянул ему мятую алюминиевую кружку.

- Штраф гони, - обиженно сказал он. - Подзадержался ты, однако.

Был Леонид худ, высок и чем-то неуловимо напоминал вешалку. У него было длинное лошажье лицо, куцая бородка и какие-то серые, словно выцветшие, волосы. Да и весь он был какой-то серый и невзрачный. Одевался во что попало, часто притаскивая вещи с ближайшей свалки, дома у него царил дикий бардак и вечно ошивались какие-то странные личности, жена от него сбежала лет десять назад, но Леонид о ней не горевал. Некоторые считали, что Леня форменный псих, другие были убеждены, что он специально старается выглядеть странновато, потому что на самом деле он о-го-го! чуть ли не святой, вон ведь как живет, аскет… только пьет, но кто сейчас не пьет.

На самом деле все было гораздо проще. Леонид был самым обыкновенным пофигистом, ему было глубоко наплевать, что о нем думают. Он просто тихо работал грузчиком, так же, как все, тихо воровал, так же тихо и незаметно спивался. Худощавость его объяснялась лишь тем, что он, как и Атис, не любил сладкого, а соленое на халяву не давали. Если бы Леониду вдруг досталась квартира директора корпорации, то можно было бы со стопроцентной вероятностью сказать, что через месяц она стала бы копией его нынешнего жилища.

- Держи, ставь на стол, - Атис вытащил из сумки коньяк и марципаны, отдал их хозяину, а затем разом осушил чашку. - А ничего коньяк, живенький такой!

- Бренди, - поправил его Леня. - Коньяк у нас только ты тыришь. Любит он тебя, что ли? Как ты его находишь-то?

- Шут его знает, - Атис зевнул и покосился на окно.

На подоконнике, застеленном прошлогодней пожелтевшей газетой, примостились две подружки - Жанеточка и Анечка. Две толстушки-веселушки из кондитерского цеха. Жанета стояла на слоеных тортах, Аня - на пирожных эклер. Подружек Атис знал давным-давно, девки они были вполне ничего, Жанеточка более сговорчивая, да еще и большая любительница того, что она емко называла "покувыркаться". Анечка очень симпатичная, но поговаривали, что она собирается замуж.

Атис улыбнулся дамам. Жанеточка кивнула, ласково глянула на Атиса и снова вернулась к прерванному разговору с подругой.

- Бедные, без души… Нет, Ань, пусть они хоть сколько стоят, все равно! Вот ты представь себе, что ты стала как они. А? Молчишь?

- Да мы и есть как они, - возразила Анечка. - Вон, чтобы замуж выйти, еще разрешение получать надо. Чем мы лучше-то?

- Ну… мы с работы домой приходим, квартиры есть, дети…

- И чего? Ладно, брось, жалельщица, давай лучше хряпнем. Вон Атис коньяк принес и конфетки…

Атис присел к честной компании, галантно предложил дамочкам марципаны (пока что он был относительно трезв, поэтому помнил правила хорошего тона), снова выпил, теперь уже с Авдеем.

- За встречу! - торжественно провозгласил Авдей, чокаясь с Атисом. Тот кивнул. Повод был достойным, потому что не виделись они чертову уйму времени - аж целых два часа. Авдей и Атис работали на одном складе. Авдей был крепким, кряжистым, темноволосым. Он, как и Атис, был куплен корпорацией, правда в более позднем возрасте (ему тогда было шестнадцать), и куплен, как это ни странно, на должность пресс-секретаря самого генерального. Пресс-секретарем Авдей пробыл ровно неделю, после чего очутился на кондитерской фабрике. У него была абсолютная память, а язык - совершенно без костей. Именно это и не понравилось тогда генеральному.

Авдей порой страдал излишней подозрительностью, но это не делало его плохим человеком. Подозревал он только тех, кто был старше по званию, со своими же был открыт и очень доброжелателен.

- Ребята, слушай сюда, - позвал Атис. Он, по своему обыкновению, катал в пальцах патрон. - Есть идея.

Леонид и Авдей подсели к нему поближе, Жанеточка и Анечка демонстративно повернулись к окну. Они отлично понимали, что Атисовы идеи, скорее всего, не предназначены для нежных женских ушей.

- Вот, ребята. Я тут подумал, - Атис выдержал театральную паузу, все замерли. Только из прихожей раздавались какие-то шумы, иногда слышался скрежет когтей по обоям: Абсорбент охотился.

- Я подумал, что нам не хватит коньяка!

Авдей плюнул на пол.

- А я-то думал, что ты что-то важное хочешь сказать, - протянул Леонид. - Ну и что? Спать пораньше ляжем…

- Ну, как хотите, - пожал плечами Атис.

- А я вот слышал, - сказал Авдей, - что из-под Тобольска коньяк привозили, а налит он был в стеклянные бутылки.

- Да гонишь ты, это дорого слишком, - отрицательно покачал головой Леонид. - Кто же его в стекло-то нальет? И потом, откуда под Тобольском коньяку взяться? Да еще в стекле?

- Ну, лампочки же как-то делают, - возразил Авдей. - И у телевизоров экраны.

- Нет, из стекла, по-моему, только панели для окон сейчас делают. А бутылки… невыгодно это. Вдруг разобьется? В канистре проще возить, - вслух подумал Леонид.

- Панели для окон из стекла есть только у генералов Ойлл-о, да в центральных офисах, - тихо сказал Атис. - У нас этот, как его… черт, забыл, - пожаловался он. - Пластик, одним словом. Слушай, а что это за Тобольск такой? На севере, что ли?

- Ну да, город на севере, старый, - ответил Гера. - Там, говорят, кроме коньяка в бутылках, много всего есть.

- Что есть? - спросил Атис с интересом.

- Лучше спроси, чего там нет, - загадочно сказал Гера.

- И чего там нет?

- Корпорации там нет, - шепотом ответил Гера. - Тобольск - свободная зона, понимаешь?

- Не очень, - признался Атис. - А это как?

- Да я и сам не знаю, - признался Гера. - Интересно, да. Только как туда попадешь?

- А ты бы хотел? - спросил Атис.

- Нет, наверное, - подумав, признался Гера. - Что я там увижу? Коньяк в бутылках? А оно мне надо?

- Но там точно в стекло наливают? - уточнил Атис. Казалось, он хочет спросить еще о чем-то, но не может побороть внезапной робости. Гера этого не заметил.

- Наливают, не боись, - подтвердил он.

…Из комнаты, наконец, раздались какие-то звуки - это Ваган починил приемник. Ваган был грузин. И тоже грузчик. Только корпорация купила его как будущего техника. Ваган как-то починил компьютер одного из менеджеров, и нашел там такое, что на следующий день уже перетаскивал ящики с мукой.

- Девчонки, пошли на танцы! - провозгласил Авдей, резво стаскивая с табуретки Анечку. Жанета встала, одернула юбку и, поманив Атиса, вышла из кухни.

Свет в комнате Ваган погасил. Для танцев вполне хватало, по его мнению, рассеянного света уличных фонарей, да еще по стене комнаты иногда пробегал луч - фары проезжающей машины чертили след на обоях. Приемник работал тихо, музыку передавали преимущественно безликую, вязкую и медленную. Атис когда-то случайно услышал фантастическую музыку, и запомнил ее название - рок-н-ролл, но слышал он ее несколько лет назад, и по радио такую не передавали.

Анечка танцевала с Авдеем, Жанета с Атисом, Шурена - конечно же, с Ваганом, ей, как мужней жене, всяческие вольности были заказаны. Леонид примостился на кресле, рассеяно поглядывая на танцующих.

Паша и Гера ушли - им на следующий день нужно было выходить в смену, а не выспавшийся грузчик рискует рано или поздно уронить на себя что-нибудь тяжелое. Что происходило потом с теми, кто серьезно заболевал или калечился, не знал никто. Они просто исчезали - и все. Как не было.

Атис осторожно обнимал Жанету за талию, а она положила ему руки на плечи.

- Придешь сегодня? - спросила она.

- Если разрешишь, - ответил Атис. - Я с радостью.

- Приходи, у меня выходной завтра, - Жанета на секунду прижалась к нему. - Ты славный. Но… я тебе никогда не говорила, что ты другой?

- Нет, - с удивлением ответил Атис.

- А вот теперь говорю, - усмехнулась она. - Ты - другой, понял? Не такой, как все.

- А какие все? - Атиса стала забавлять эта игра. - И чем я другой?

- Особенный, наверное. Вот про что ты сейчас думаешь?

По потолку снова прошелся свет фар, бесшумно, нереально. На секунду выплыли из тьмы лица, словно проявилось изображение на фотографии - и тут же пропало. Атису почудилось, что происходящее почему-то неправильно, но он отогнал от себя эту мысль. Про что он думал?… Да ни про что. Хотя…

- Ну, хорошо гуляем, - принялся перечислять Атис. - Ваган приемник починил. На работу завтра не идти, выходной.

- Вот! - Жанета даже на секунду остановилась. - А другой бы думал - хорошо бы ее… того. А?

Атис, который в этот момент подумал именно про то, о чем только что сказала Жанета, предпочел тактично промолчать.

- А еще, ты меня понимаешь, - сказала Жанета. - Я же не гулящая, верно? Многие любят… покувыркаться… но это не делает их…

- Да. Это так, - согласился Атис.

Он вспомнил, как исчез из их компании Некрас. Молодой парень, двадцати четырех лет от роду, вдруг возомнил себя элитным Дон Жуаном, и стал стричь купоны с престарелых богатых сотрудниц корпорации. После того, как он с гордостью рассказал о своих победах дома у Леонида, его выперли. Причем по дороге еще и начистили рожу - чтобы больше не ходил.

А еще он вспомнил, как один товарищ пришел как-то к Жанете и предложил ей… того… за деньги. И как Жанета била этого хмыря сковородкой по башке, и как он бежал в одних подштанниках по улице. Да, Жанета была такая. Настоящая. Сильная. И независимая. Личность, одним словом.

- Жанеточка, я тебя люблю, - пробормотал Атис.

- Я тебя тоже. Но - как брата, что ли… не так, как любят мужчину.

Интим был нарушен Леонидом, которому вздумалось пойти в туалет. В коридоре он тут же подвергся нападению Абсорбента.

- Атис, черт поганый, уйми своего кота! - заорал на всю квартиру Леонид.

- А что он сделал? - отступая от Жанеты, спросил Атис.

- Он меня за тапок укусил, - пожаловался Леонид. - И он мне не дает выйти в коридор.

- Кисонька охотится, - пояснил Атис. - Кисонька таракана выследила. А ты спугнул, бестолочь. Теперь не жалуйся.

- Мне что теперь - и в туалет не зайти? - вопросил Леонид жалобно.

- Ладно, я подержу, - сжалился Атис. - Иди, страдалец.

Абсорбент отнесся к временному лишению свободы философски. Он спокойно сидел на руках у Атиса, с достоинством поглядывая на людей.

- Сойдешь с ума тут с вами, - пробормотал Атис, ни к кому не обращаясь. - Налейте, кто-нибудь. Я хочу сегодня расстаться с умом. Хочу уйти куда-нибудь… серое все… и все тоже какие-то серые, что ли…

- Это кот твой серый, - отмахнулся Ваган. - А сам ты зеленый.

- А я был прав, - констатировал Атис, заглянув в канистру. - Коньяк кончился!

- И чего? - спросил Авдей.

- А вот чего, - Атис заговорщицки подмигнул. - Слушайте сюда…

Мороз отрезвлял. Они пробирались, переходя из тени в тень, прячась под козырьками подъездов, замирая, если мимо них проезжала машина. Их охватил какой-то детский азарт. Атис подумал, что он уже лет десять не ощущал такой вот бьющей через край буйной, ничем не сдерживаемой радости.

Почему-то ему вдруг вспомнилось, что раньше их город назывался отнюдь не Нижний Кремов. Имя города было иным, оно казалось Атису правильным и логичным. Оно было красивым, возвышенным, оно словно возвращало город в настоящий, правильный мир. Раньше, до безраздельного владычества корпорации, город назывался Александров.

Кондитерская фабрика размещалась на территории бывшего мужского монастыря. Еще сохранились приземистые кирпичные стены, местами они стояли полуразрушенными, но их никто не ремонтировал. Для чего? Если что-то надо стащить, никто, находясь в своем уме, не полезет через стену, просто вынесет под одеждой через проходную. Даже если поймают, ничего страшного не произойдет - ну, отберут, отругают, пальцем погрозят и отпустят.

То, что задумали Атис со товарищи, прецедентов ранее не имело. Никто никогда не совершал столь дерзких поступков, поэтому никто не мог сказать, какое за этим может последовать наказание. Впрочем, о наказании в тот момент они не думали. Все были в подпитии, поэтому смелы и бесшабашны.

Перелезть через забор было минутным делом - лазить по ветхой от времени кирпичной кладке оказалось очень удобно. Атис финишировал первым, приземлившись ровнехонько в глубокий сугроб, следом за ним с забора свалился Авдей, потом - Леонид. Атис вылез из сугроба на дорожку, протоптанную в снегу, отряхнулся, поправил косуху (Абсорбент завозился, устраиваясь поудобнее) и произнес:

- А что дальше?

- Ты че, дурной? - спросил Авдей. - Сказал же, что знаешь!

- Ну, перепутал, - признался Атис. - Ошибся я. На каком складе у нас спиртное лежало?

- На седьмом, - сообщил Леонид, вытряхивая снег из рукавов. - Пошли, я задубел уже.

- Ничего, сейчас погреемся, - пообещал Атис. - А красиво-то как!

- Не вижу ничего особенного, - проворчал Авдей. - Вот когда нас возили в Усладу, это было да! Там действительно красиво. А тут что? Развалины одни, гнилое все, старое. Поскорее бы новое здание достроили, что ли. И потом, чего тут смотреть? Ты днем не нагляделся?

- Днем не то, - подумав, сказал Атис. - Днем это склады. А ночью наружу вылезает монастырь. Вот ты сам подумай - сколько лет этому всему?

- Да хоть сколько, - отмахнулся Леонид. - Мужики, мы что сюда - на экскурсию пришли, что ли? Хватит трепаться, пойдемте.

Авдей и Леонид бодрым шагом двинулись по тропинке к седьмому корпусу (бывшая малая церковь), а Атис еще с минуту стоял, озираясь. Он видел - старые стены, полуразрушенный купол большого храма, утонувший в темноте, наглухо заколоченный вход. Открыта только колокольня, а вместо креста на ней (Атис много читал, поэтому знал, что должен быть крест) эмблема Ойлл-о - маслянисто черная капля нефти в ослепительно белой ладони. Эмблему подсвечивали с разных сторон четыре прожектора, широкий монастырский двор занесло снегом, только колеи в тех местах, где подъезжали грузовики, свидетельствовали о том, что тут идет какая-то жизнь. Освещения почти не было, лишь над входами горели дежурные слабенькие лампочки. На секунду картина показалась Атису неправильной, а затем он вдруг понял, что настоящий здесь - лишь монастырь. Монастырь и небо. Атис мысленно погасил все лампочки, убрал с колокольни эмблему, стер со снега следы грузовиков и картина встала перед ним такой, какой она должна была быть на самом деле - просторный монастырский двор, и сам монастырь, погруженный в леса, заметенный снегом.

Абсорбент высунул голову из-за пазухи, фыркнул. Мороз он не любил, предпочитал тепло. Атис аккуратно запихнул кота поглубже, и поспешил за приятелями.

Дверь склада была деревянной, обшарпанной. За ней находился предбанник, в котором хранились телогрейки и сапоги - нехитрая униформа грузчиков. Телогрейки висели на вбитых прямо в стену кривых гвоздях, сапоги валялись грудой в углу. Авдей зажег свет, потом подошел к следующей двери.

- Ключи у кого? - спросил он.

- Давай моими, - предложил Леонид.

Атис присел на корточки у стены. Почему-то никак не проходило ощущение нереальности происходящего, все это было словно и не с ним, все это было совершеннейшей глупостью, неправильно, нечетко, словно не в фокусе… Мультфильм. Дешевка. Зачем он затеял этот глупый поход? Для кого?

- Ты чего, уснул там, что ли? - позвали из коридора. - Идем, давай.

Он поднялся на ноги и последовал за Леонидом.

На складе было гулко и темно. Они не решились включить весь свет, ограничились аварийными лампочками, которые еле-еле рассеивали мрак. Монастырь был и здесь, и в этом приглушенном свете он словно бы становился ближе и понятней. Изнутри склад когда-то побелили, но теперь побелка местами слезла, словно старая змеиная кожа, и под ней обнаружились едва различимые фрагменты фресок. Пока Леонид и Авдей спорили перед пирамидой канистр, Атис с немым восхищением вглядывался в прекрасные неземные лики, на которые смотреть днем просто не было времени.

- Куда коньяк клали, не помнишь? - спросил Авдей. От неожиданности Атис вздрогнул и едва не выронил из-за пазухи Абсорбента.

- Сверху, - ответил он. - Сами стащите или помочь?

- Сами, сами, поищи на закусь что-нибудь, - попросил Авдей.

Атис пошел вдоль стены, заставленной кулями с мукой. Он помнил, что не так давно на склад завезли орехи, и счел, что орехи - это вариант. Марципан он брать не хотел, изюм не любил, яблочный джем тоже. Мешки с арахисом обнаружились именно там, где их сложили неделю назад - в неприметной нише у противоположной стены. Атис зажег спичку, полез в нишу…

И вдруг увидел ангела.

От неожиданности Атис отпрянул, оступился и сел на пол. Через секунду, приглядевшись, он понял, что перед ним очередная фреска, и удивился - почему он никогда не видел ее тут раньше? Впрочем, это скоро прояснилось - когда Атис, опомнившись, решил все же вытащить мешок с орехами из ниши, он обнаружил, что мешок весь обсыпан побелкой.

Атис присмотрелся. Фигура ангела была прорисована настолько реалистично, что казалось - сейчас он выйдет из темного простенка. Ангел был высок и строен, волосы его, вопреки канону, оказались не светлыми, а темными, крылья за спиной напоминали лебединые. Одежда его словно струилась по телу, ниспадая свободными широкими складками. "Как же она называется, хламида эта? - подумал Атис. - Тога, что ли? Или хитон?" В руках ангела находился меч, но меч этот не был сделан из железа - ангел сжимал в руке язык живого пламени. Создавалось ощущение, что ангел только что приземлился, да и то на секунду, посмотреть на нечто, замеченное с высоты, и что он вот-вот снова взлетит в вечернее небо. На заднем плане фрески Атис различил горы, а над горами… Атис прищурился. Да, над горами явно что-то летело. Что - он так и не понял. Было слишком темно, да и фреска сохранилась местами хорошо, а местами - неважно.

- Атис! Алкаш старый, чего с тобой сегодня? - заорал Авдей с другого конца зала. - Ты идешь, или где?!

- Иду, - отозвался Атис. Он снова посмотрел на фреску. Ангел глядел на него словно бы с пониманием и с интересом. "Что ты будешь делать? - спрашивал ангел. - Вот так и проживешь? Спирт и дружки, которых назвать друзьями не повернется язык? Опомнись, оглянись. Что ты забыл в мире, где единственное любящее тебя существо - кот со странной кличкой, а единственный советчик - я? Сколько раз ты вопрошал - что мне делать? Сотни, тысячи? Так делай, не стой как столб!"

"Но как? - так же немо вопросил Атис. - У меня ничего нет…"

"Нет?! А что у тебя в кармане?"

"Коробок спичек, - подумал Атис. - Я даже ключ от квартиры у Леонида оставил".

"И тебе этого мало, - проникновенно сказал ангел. - Будь у меня сейчас хоть одна спичка…"

Атис подхватил мешочек с орехами и пошел к обществу. Общество уже вскрыло канистру и успело к ней хорошенько приложиться, поэтому Атиса второй раз за сегодняшний вечер заставили пить штрафную. Он залпом осушил полкружки. Очень хотелось напиться, забыться, и… Атис автоматически говорил с Авдеем, произносил какие-то дежурные фразы, а сам в это время думал, - померещилось или нет? И что это вообще такое было? С кем он разговаривал? С картиной на стене? С самим собой?

Почему-то вместо опьянения к нему пришло совсем другое состояние - отрешенности, и, как это не странно, осознания. Мир словно распался на две неравные части. В одной из них, искаженной, Атис сейчас сидел на складе, пил паленый ворованный коньяк и рассуждал о том, что летом они все поедут в лес за галлюциногенными грибами, поскольку грибы эти зашибись, как действуют, никакая водка не сравнится, только надо их не есть, а курить. Во второй - потерянный и беспомощный Атис стоял на перекрестке и оглядывался в полном недоумении. Позади него было какое-то бессмысленное трепыхание: вся его прошлая жизнь по событийности укладывалась в несколько строк - вот маленького Атиса увозят от родителей, из деревни, и он плачет в первую ночь "не дома", плачет тихо, укрывшись серым казенным одеялом с вышитой в уголке эмблемой - черная капля на белой ладони. Громко плакать нельзя, потому что соседи по комнате, если их разбудить, вломят по первое число, да и не умеет Атис плакать громко - в свое время отец его драл нещадно и за меньшие прегрешения. Сейчас он попал в это мерзкое место, в детское отделение корпорации, тут все уныло, серо, и очень правильно. От правильности хочется выть. Вот он, молодой сотрудник, с огромным трудом загнавший себя в общие рамки, срывается, и говорит генеральному, что нехорошо оставлять за собой в кабинете такой бардак - уборщица тоже человек, ее жалеть надо, она пожилая. Вот кондитерская фабрика, и там такая же история - принципиальность Атиса и полное неприятие ее окружающими. Только Атису, по сути дела, было совершенно все равно. Внешние перипетии не вызывали у него ровным счетом никаких эмоций. Он больше ничему не расстраивался до слез - ни в детстве, ни в молодости. Смеяться мог, а расстраиваться не получалось. Все-таки расстройство и глухая тоска - две разные вещи. Тоска не мешает шутить и даже иногда радоваться.

А потом появился Абсорбент. И было, впрочем, одно-единственное воспоминание из взрослой жизни, в котором Атис плакал. Когда котенок неосмотрительно слишком далеко высунулся в форточку и выпал. Была весна, под окнами резвились дети, с ними вместе бегала здоровенная дворовая псина по кличке Таха, на счету которой был не один безвременно погибший кот. Услышав за окном лай и детский визг, Атис пулей рванул на улицу. Картина его встретила следующая - на чахлом молодом деревце, меньше чем в двух метрах над землей, на тоненькой веточке качался котенок, а под деревцем прыгала Таха, прыгала высоко и очень целеустремленно. Дети вокруг визжали от восторга в предвкушении забавы, и опоздай тогда Атис на секунду - все кончилось бы трагедией. Но Атис успел. Пинком отбросил в сторону дворнягу, влепил смачный подзатыльник самому отчаянному крикуну, осторожно снял с веточки Абсорбента, и побрел домой. Дома-то его и пробрало. До самого вечера просидел он на кухне со своим ненаглядным Бентиком на руках, и проплакал, именно проплакал, беззвучно, обречено. Впервые в своей жизни он испытал страх не за себя, а за живое существо, которое для него хоть что-то, да значило, и для которого он тоже что-то значил. А на следующий день Атис забил гвоздями обе форточки - в комнате и на кухне.

Вся жизнь… Атис задумчиво посмотрел на своих приятелей - призраки лиц, ухмылочки, бородки, полнейший пофигизм… развлекаются, думать разучились, а ведь могли же, был потенциал - где он теперь? Потом Атис снова глянул в сторону ниши, нащупал в кармане коробок и улыбнулся. Он понял, что для него является единственной реалией в настоящий момент.

- Пошли, ребят, - позвал он. - И давайте-ка прихватим каждый по канистре. Ага?

Оказывается, было уже почти два часа ночи. Авдей посетовал на быстро летящее время, Леонид возразил, что, мол, это не время, а мозги, которые затормозились спиртным, Атис сказал - а кому какая разница? На том и порешили.

- Ну что, по домам? - спросил Авдей, когда они покинули территорию кондитерской фабрики. - Или к тебе, Лень, пойдем?

- Давайте ко мне, - согласился Леонид.

- Ребят, дело есть, - неожиданно для себя вдруг сказал Атис. - Помогите мне.

- Чего сделать надо? - спросил Авдей. Ему явно не хотелось стоять тут, на морозе, да еще и в непосредственной близости от только что посещенной фабрики. - Ты у нас сегодня, конечно, главный тормоз, но может, объяснишь?

- Да ничего не надо. Просто постоять и посмотреть.

- На что посмотреть? Что ты хочешь сделать? - осведомился Леонид.

- Сжечь Ойлл-о.

Воцарилась тишина, которую нарушал только тихий шум ночного зимнего ветра.

- Чего? - потерянно спросил Авдей.

- Вы просто постойте и посмотрите, - попросил Атис. - Я все сделаю сам, честное слово. Это быстро. Я уже понял, как можно.

- Ты перепил! У тебя мозги съехали от этого коньяка, придурок! - заорал Авдей. Он подскочил к Атису, схватил его за грудки - и тут же отдернул руку. Абсорбент не любил бесцеремонного обращения.

- Нет, я не съехал, - тихо сказал Атис. - Если хотите, можете уйти. Я же не держу никого. Просто я понял.

- Что ты понял? - спросил Леонид.

- Понял, что я должен это сделать.

- Зачем? - спросил Авдей. - Чем тебе мешает Ойлл-о?

Атис не нашел, что ответить. Он просто молча развернулся и побрел по ночной улице - не к дому Леонида, нет. Он пошел в сторону центра, сначала неспешно, но постепенно все ускоряя шаг. Авдей с Леонидом переглянулись и тоже пошли за ним следом, но держась на некотором расстоянии и не выходя из тени домов.

Атис шел прямо по середине улицы, благо машин к тому времени уже не было. Ни одной.

Город в центре, несмотря на зиму, цвел. От обилия красок рябило в глазах. Здания пестрили яркими цветами - светло-зеленые, голубые, розовые, нарядные, как пряничные домики. Непременным их атрибутом была, во-первых, геометрическая правильность, во-вторых, обилие декоративных деталей - крылечки с золотистыми или бронзовыми перильцами, фигурные решетки на окнах первых и вторых этажей, эркеры. На каждом доме в обязательном порядке стояла светящаяся реклама. Чего там только не было! И реклама самого Ойлл-о, и яркие стенды социальных служб: "Твои дети - твое будущее!", "Лагуна-сервис - серебряный декор вашей машины", "Современные дома - это залог успеха!", "Новый город - уютный город!". Атис подумал, что почему-то не видит в "новом городе" никакого уюта.

Возле домов стояли ряды машин. Все эти "Лагуны", "Жемчужницы", "Розовые раковины" и "Морские ветры" бесили Атиса несказанно. Они и раньше его бесили, только он боялся признаться себе в этом, боялся до того момента, как увидел на стене монастыря ангела. Он понимал, что эти машины, декорированные серебром и двигавшиеся на живой тяге - неправильно, что, по идее, все должно быть как-то иначе. А вот как - не понимал. И это бесило его еще больше.

Головной офис корпорации стоял на главной площади. Высокое здание, одетое зеркальными стеклами, облицованное отполированным до блеска гранитом темно-бордового цвета, подсвеченное снизу несколькими десятками галогеновых прожекторов, было завораживающе строгим. Острые углы, свет, дробящийся в зеркальных металлических плоскостях, высокий чугунный забор, и бензоколонка, стоявшая чуть не под самыми стенами. Стерильно-белая, такая чистенькая и такая идеальная, словно ее построили только вчера, она показалась Атису самой удобной и выгодной мишенью.

- Вы просто постойте, - попросил он Авдея и Леонида. - Постойте и посмотрите. Если… если у вас будут когда-нибудь дети, вам будет что им рассказать.

Он вытащил из сумки канистру с коньяком и решительно направился в сторону бензоколонки. Его некому было остановить - Авдей и Леонид оторопели от его наглости, а бензоколонка… что бензоколонка, она была автоматической, там не было ни одного живого человека.

Вернее, он теперь к ней шел. Но какое дело бензоколонке до того, что решил сделать этот человек? Все правильно. Он тут, в его руках есть емкость, значит, ему просто нужен бензин. Колонка приветливо выдвинула из ниши в стене терминал. Атис улыбнулся, и стал откручивать пробку канистры.

…Атис позвонил в ее дверь и отступил. Она открыла не сразу, Атис уже было решил, что она спит, но тут тихонько щелкнул замок, и она открыла.

- Жанета, понимаешь, так получилось, - виновато улыбнулся Атис. - Задержался, понимаешь…

- Пришел, значит, - сказала Жанета. Выражения ее лица было не разобрать. Далеко, за ее спиной, в оконном проеме, полыхал пожар. На этот пожар (Жанета в этом была уверенна) смотрело сейчас полгорода. - За коньяком пошел, значит.

- Жанета, прости, я так… решил, что ты поймешь, вот и…

- Зайди, - приказала она. - Не стой. Еще увидит кто.

Атис покорно зашел. От него пахло дымом. Абсорбент высунулся из-за пазухи и чихнул. Жанета не стала зажигать свет в прихожей, они стояли друг напротив друга, и тьму рассеивали только отсветы далекого огня.

- Я понял, что так станет лучше.

- Кому? - горько спросила Жанета. - Тебе?

- Ну, всем. Жанета, пойми…

- Я не пойму, - отрезала она. - Я за тебя выйти хотела когда-то. А потом поняла, что этим, рано или поздно, все кончится. Вот и кончилось.

- Но ты же говорила, что не любишь меня.

- А я и не говорила, что люблю. Я хотела замуж выйти. Для этого любить не надо. Что уж теперь. Атис, тебя убьют, наверное.

- Убьют, - снова согласился он. - Если ты не поможешь - обязательно. Помоги.

- Чем? - Жанета подошла к нему ближе. - Чем можно помочь человеку, нарушившему все законы?

- Какие законы?

- Законы Божеские и человеческие! Атис, ты слепец!… Есть порядок, понимаешь? Порядок, в котором пребывает мир, а ты!…

- Все правильно. Есть порядок, но он мне не нравится. Я знаю, что он должен быть другим. Не спрашивай меня, откуда я это узнал, но это так. Ты потом поймешь, что я был прав, но теперь…

- Беги. Я не скажу, что ты был тут. И ты, если тебя поймают, тоже не говори. Хорошо?

- Хорошо, - пообещал Атис. - Но у меня мало времени.

- У тебя его нет вовсе, - серьезно ответила Жанета. - Тебе надо как-то измениться. Тебя - такого - тут все знают.

Вот так и получилось, что через два часа Атис оказался в кабине тепловоза, на всех парах уходящего от города Кремова. Он (впервые в жизни) был чисто выбрит, волосы его, обычно забранные в хвостик, вольно рассыпались по плечам, кожаная косуха сменилась шерстяным пальто темно-серого цвета, а Абсорбент сидел не за пазухой, а в большой хозяйственной сумке, принадлежавшей ранее Жанете. В этой же сумке лежала Атисова куртка, небольшая сумма денег (все, что осталось после того, как он заплатил машинисту) и патрон из желтого металла. Собственно, у Атиса больше ничего никогда и не было.

- Жизнь - это дорога, - убежденно сказал машинист. Его звали Счастлав, и он был старый. То есть Атису показалось, что он стар. А на самом деле Счастлава состарила та самая дорога, ему было не больше сорока.

Поезд шел по заснеженной равнине, над ним в ночном зимнем небе плыли россыпью серебряные иглы звезд. Стук колес стал для Атиса за двое суток почти родным.

- Мне кажется, что я с этой дороги свернул, - осторожно заметил Атис.

- Не-е-е-е, это только кажется. Не ты свернул, а дорога кульбит выкинула, - серьезно ответил машинист. - Дорога, она знает. Никто с нее не сходит, парень. Уж поверь, это только так может быть.

- А мне почему-то кажется, что я все-таки свернул.

- С рельсов свернул? Тогда это катастрофа у тебя получается. Парень, ты умный, наверно, ты учился где-то, да?

Атис кивнул. В кабине было тесно, пахло мазутом, отовсюду торчали какие-то рычаги, которые Атису было строжайше запрещено трогать. Через узкие окошечки в кабину врывался ветер, но в ней все равно было жарко. Только жара эта была не такой, как, к примеру, в кондитерском цехе. Там ровное, сухое тепло смешивалось с пряным запахом свежего теста, крема и ванили. А тут жар был какой-то непокойный, это был жар движения, он был пропитан скоростью и ночью.

- Учился, да, - неохотно ответил он. - Давно, правда. А потом…

- Продали? - спросил проницательный Счастлав.

- Продали, - снова согласился Атис. - А теперь вот опять продали.

- Чего ж ты тогда, прыткий такой, в кабину ко мне запросился за тройную цену? - ехидно спросил машинист. - Ты ври, да не завирайся, парень.

- Продали, - упрямо сказал Атис. - Я вот опоздал на новое место. Получилось так, случай вышел.

- Опять врешь, - вздохнул Счастлав. - Только не надо мне плести, что ты из-за девки этой задержался. Ты ведь это хотел сказать, да?

Атис кивнул.

- Врешь ты все, - отрезал машинист. Он улыбался. - Я тебя в первый же день расколол. Что я - связь со всеми станциями не имею, что ли? Про пожар ничего не слыхал? Ты меня за дурачка не держи!

- А я-то тут при чем? - спросил Атис храбро.

- А кто, как не ты? - вопросом на вопрос ответил машинист. - Я не слепой, вижу. Сложная у тебя дорога, парень. Да не бойся ты, не бойся, и за лопату не хватайся. Не продам я на тебя, зачем мне это? Ты сам посуди - меня тоже в свое время продали, чтоб на следователя учить. А потом… - он махнул рукой. - Случай такой вышел, судьба, видать. Банда одна была, богатых они грабили, из корпорации. И убивали. Брызнет на тебя реагентом - и ку-ку!

- Каким реагентом? - спросил Атис.

- Химия. Ядовитая - ужас! - машиниста передернуло. - Ну, я молодой, ретивый, ребята мои тоже все только что из училища. Год мы следили, да нашли их, вроде. Шестеро нас было, в группе. Только что получилось!… Мы, как их брать-то решили, все сделали честь по чести. Брали на живца, там один помощник генерального местного свою хату предоставил, да и сам поучаствовать решил. Типа он приманка. Все бы им, богатым, развлекаться.

- И что? - спросил Атис.

- А ничего, - агрессивно ответил бывший следователь. - Их не двое оказалось, как мы рассчитывали, а восемь. Они хозяина завалили, троих из моей группы тоже, цацки взяли и ушли. Это же какая химия-то! Ни одна одежда не спасает. По составу она вроде как кислота с ядом. Только скажи ты мне, какой яд кислоту выдержит и сам не растворится? Ведь одежду он только в путь прожигает, любую! Металл, пластики…

- Так что получилось-то? - спросил Атис с любопытством.

- Да все просто получилось. На меня только несколько капель попало, я-то за пару недель оклемался. А помощник и трое моих ребят - тю-тю. Вот и перевели меня - сначала в кочегары, а потом в машинисты, повысили.

- А бандиты?

- Ушли. Наверное, и сейчас где-то ходят. Я слышал, что и теперь так грабят иногда, с ядом. Хитрая штука - от пули след остается, от ножа - тоже. А тут кислота. Пойди, разбери.

Они немного помолчали. Атис сидел, прижимая к себе сумку с котом, машинист угрюмо глядел в пол.

- А знаешь, какие они интересные, - вдруг тихо сказал машинист. - У них костюмы такие… - от недостатка слов он прищелкнул пальцами, улыбнулся, словно воспоминания о банде были самыми приятными в его жизни. - Такие красивые, сверкающие… а банда знаешь как называлась? "Алмазная чешуя".

- Почему? - спросил Атис.

- Костюмы стеклянные. Чтоб от своей же кислоты не пострадать.

"Глупость какая, - подумал Атис. - Сказки. Нельзя из стекла сделать костюм, он же разобьется".

- Думаешь, я вру? - горько спросил машинист. - Правда это. Такая же, как то, что твои дружки тебя, друг Сигна, в ту же ночь заложили. Пришли в корпорацию, и всё, как есть, рассказали. И теперь все знают, что Атис Сигна, тридцати двух лет от роду, особых примет нет, рост - метр восемьдесят пять, вес семьдесят семь, волосы черные, глаза светло-серые, обвиняется в поджоге офиса и бензоколонки Ойлл-о, убийстве троих служащих корпорации, порчи имущества на астрономическую сумму, и прочая, и прочая. Приговорен к смертной казни, через публичное повешение в назидание, но сбежал из города Кремова позавчера ночью.

- Я не знал, что я кого-то убил, - пробормотал Атис.

- Да никого ты не убил. Это они для красоты, для острастки. Я вот тебе соврал, а ты поверил, - машинист, передвинул какой-то рычаг, сверху зашипело, раздался длинный тоскливый свисток. Ночи было все равно, никто не ответил тепловозу. Машинист помолчал и продолжил:

- Я соврал, что их восемь было. Это для начальства их восемь стало, а так… двое их всего было, парень. Мужик да баба. Только прошли они через нас, как нож сквозь масло. Минута - и все уже лежали, а они барахлишко высматривали, какое им по нраву будет. Ну, золото там, деликатесы. А ходят они… знаешь, действительно словно рыбы плавают. Неспешно так, мягко.

Атису уже надоел этот рассказ, но перебивать машиниста он не решился. Рассеянно кивал, но думал о своем. Вот значит как. Дружки, называется. Сволочи… интересно, а Жанета?…

- Счастлав, а кто меня заложил? - спросил он.

- Эти… Леонид и Авдей. Они теперь тоже в дерьме по уши, на вышку их отправят, наверное, нефть они будут добывать, - неохотно ответил машинист. - Атис, скажи, а зачем ты это сделал?

- Просто так… из уваженья к огню, - ответил Атис. Его лицо на секунду осветилось каким-то внутренним знанием, эта фраза явно принадлежала вовсе не ему… впрочем, так оно и было.

Дорога летела им навстречу, черная, как ночь, перерезанная рельсами, неотвратимая, как судьба. Кто свернул, а кто остался на ней - было ведомо одному лишь Всевышнему, и, наверное, тому ангелу с мечом, которого Атис случайно встретил на стене монастыря.

2 Касси-с-Песков Снег

Поезда сменяли поезда, дни сменяли ночи. Атис бежал, и этот бег захватил его, вобрал в себя и все никак не хотел отпускать. Абсорбент переносил все невзгоды и тяготы пути стоически… да что взять с кота? Ели они что попало, спали, где придется, и Атису такая жизнь стала даже чем-то нравиться. Но зима давала о себе знать, зима и холода. Через полторы недели блужданий Атис понял, что все-таки надо где-то жить. В тот день очередной поезд, в котором он ехал, остановился в городе под названием Пески. Название Атису чем-то понравилось. Он понимал, что Пески имеются в виду, скорее всего, сахарные, но, по крайней мере, это было нормальное имя для города. Оно хотя бы допускало двойное толкование.

Атис стал задумываться, что делать дальше. В Пески он приехал поздно вечером, ночь рискнул провести на вокзале, а утром пошел искать жилье.

В городе царила зима. Правда, Пески оказались все же более интересными, нежели Кремов - в них был, к примеру, так называемый "частный сектор для престарелых". Оказывается, тут некоторым пожилым (если они еще могли работать, конечно) предоставляли небольшие домики с участками под огороды, и люди жили дольше, не как в том же Кремове - по пятьдесят пять лет, а по семьдесят или даже по восемьдесят. Главное, чтобы на огородике хоть что-то да росло. Часть овощей старики сдавали, часть шла им же на пропитание. У одной такой женщины Атис и нашел себе временное пристанище.

- Ты это, вот что, - предостерегла она, когда Атис постучался к ней. - Не местный ты?

- Нет.

- Это славно. Кашлять умеешь?

- Кашлять? - растерялся Атис. - А зачем?

- Тебе дом нужен, так? - спросила бабка. - А мне помощник. Если проверка явится, я скажу, что ты ко мне по-родственному приехал. Внук там, или еще кто, соврем что-нибудь.

- А как это я приехал, если вы тут живете одна, а я на фабрике, к примеру, работаю? - с интересом спросил Атис.

- Вот для этого-то и надо кашлять, - наставительно сказала старуха. - Скажем, что ты заболел, и тебя начальство отправило лечиться ко мне. А документы ты еще в поезде потерял. Комиссия, если ты кашляешь, к тебе и не сунется - боятся, мало ли что. Тут все известно, процедура отработанная. Сколько у нас таких "внучков" перебывало, - она махнула рукой.

- Ясно, - констатировал Атис. - Только я не один.

- С девкой не возьму, - тут же отрезала бабка. - Она в подоле принесет, я вас потом не выгоню. Иди подобру-поздорову, может, кто другой…

- Я не с девкой, - Атис расстегнул косуху и Абсорбент высунулся у него из-за пазухи.

- Благодетель! - всплеснула руками бабка. - Так это ж кот! Спаситель, меня же мыши одолели! Давай, входи, раздевайся. Как звать-то тебя?

Бабку звали Анефой. Анефа (или в просторечии - баба Фана) - была уже в немалых годах, разменяла восьмой десяток. Она ходила все время в одной и той же одежде - юбка в пол из грубой темно-синей материи, две кофты, одетые друг на друга, войлочные башмаки с резиновой подметкой, и неизменный темный платок. С хозяйством она пока справлялась на диво сноровисто, но вот таскать воду или рубить дрова ей уже стало тяжеловато. Атис пришелся как нельзя кстати, для него такая работа была легкой. Поначалу он просыпался каждый день так же, как во время работы на фабрике - ни свет, ни заря. Сказывались годы жизни, проведенные в монотонном ритме. Утром Атис занимался хозяйством - что-то чинил, рубил дрова, таскал воду, топил печь. Потом баба Фана ставила на стол их немудрящий завтрак - и день словно бы замирал, разломленный на две половинки. Для Атиса наступало самое тяжкое время - безделье.

Через некоторое время, испросив у хозяйки разрешение, он принялся осматривать дом. Света, к слову сказать, в этом доме не было. Баба Фана жгла кустарные свечи, и топила печку. На печке она готовила еду и спала. Атису досталась "теплая комната", его кровать стояла у стены, к которой прилегала стена печи. Именно из-за отсутствия света все изыскания приходилось производить днем. Свечи баба Фана экономила по вполне понятным причинам.

В комнате, которую она называла "холодной" или "летней" Атис обнаружил, к своему изумлению, стопку древних рассыпающихся книг, связанных тонкой бечевкой. Книги были страшно ветхими, странички пожелтели, стали хрупкими, ломкими, поэтому листать их приходилось очень осторожно. И еще Атис нашел картины. Картины поразили его - нигде до этого он не видел ничего подобного.

На картинах было лето. Но какое лето! Он не представлял себе, что может на свете существовать столько красок. Мир на этих рисунках словно расцветал изнутри, он становился ближе, понятней, к нему хотелось тянуться, окунаться в него. Океан, травяные поляны в отрогах неведомых гор, невозможно прекрасные города, наполненные светом. И ни одной строгой линии, ни намека на то внутреннее давление, которое Атис постоянно испытывал в Кремове. Акварель, которой они были написаны, предавала пейзажам прозрачность и воздушность. Все было странно мирным, словно автор картин в своей жизни успел повидать нечто больше вечной зимы и безвременья, царившего вокруг.

- Откуда это у вас? - спросил как-то Атис у хозяйки. - Здорово.

- Да, жил тут когда-то один, - неохотно баба Фана, поправляя платок. - Давно. Он и рисовал. Только прожил всего ничего, одно лето. А осенью помер.

- Художник?

- Кондитер. Это давно было, я только с чужих слов знаю. После него в этом доме Зинка жила, а уж после нее меня поселили. Так что картинки старые. Хочешь, себе возьми. Мне без надобности.

- Спасибо, - искренне сказа тогда Атис. - А можно книги почитать?

- Давай пополам, - предложила хозяйка. - Мне тоже скучно, тут же нет телевизоров. А так хоть книжечкой побаловаться.

Впрочем, книги вскоре вернулись к Атису. Хозяйке они показались слишком заумными и скучными. Ее больше интересовали сплетни с соседями, какие-то свои, одной ей понятные, стариковские разборки.

Книги оказались в полном распоряжении Атиса. Поначалу читать ему было трудно и непривычно, язык несколько отличался от современного, но затем Атисом овладел интерес, и трудности сами собой отошли на второй план.

Издания эти были по большей части историческими. В них описывались победы и поражения армий, неведомых Атису государств, очень интересно было читать про обычаи, всяческие политические интриги и заговоры. А уж когда дело дошло до истории его собственной страны, Атиса от книг можно было оторвать разве что за уши.

Оказывается, раньше все было не так. Атис вспомнил, как его учили истории, и поразился, насколько скудным и однобоким на поверку выходило его образование. Учебники по истории обычно начинались со слов: "Первым директором Корпорации, в силу экономических и социальных причин, стал Ахир Кировиц-четвертый…", а потом шло подробное перечисление, кто, когда, где и какую должность занимал. И почему это происходило. И что было сделано в период правления того или иного директора, какие контракты заключены, какие начинания претворены в жизнь. К примеру, в период правления Армана Баесова-третьего был понижен срок официальной жизни для неработающих с пятидесяти девяти лет до пятидесяти пяти. Это оказалось очень выгодно - сразу же освободилось большое количество жилой площади, снизилось потребление продукции и, как это ни странно, поднялась производительность.

В этих же книгах все было не так.

До Ойлл-о на территории, принадлежащей теперь корпорации, существовало довольно интересное государство. Название его разные книги давали по-разному, однако в одном они все сходились безапелляционно - истоком признавали некую формацию, под названием Рус. Современный метод правления, оказывается, был известен с незапамятных времен, назывался олигархией и ничего хорошего в себе не нес. В период "до Ойлл-о" на территории Руси существовали несколько государств, объединенных экономически и политически в "Союз Независимых Стран", СНС. А потом что-то произошло, и СНС подмял под себя непонятно откуда возникший и стремительно набравший обороты Ойлл-о. Территория, подвластная корпорации, поражала своими размерами - она пролегала между четырьмя морями, и граничила с шестью корпорациями поменьше. Впрочем, отношения с соседями Ойлл-о поддерживал дружеские. Две основные отрасли экспорта в Звездном конгломерате - нефть во всех видах и сахар - делали Ойлл-о выгодным партнером для соседей, а территория, им занимаемая, внушала невольное уважение и нежелание ссориться. Все было бы ничего, но все книги сходились в одном - они признавали правление Ойлл-о временным, полумерой, промежуточным этапом, который должен предшествовать следующей форме правления.

Старые ветхие книги ошибались. Ойлл-о пребывал у власти уже шестое столетие. Директора основывали династии, неспешно шел передел власти в регионах, основывались новые отделения, появлялись новые столицы, погибали старые. Конгломерат, к которому принадлежал этот мир, поддерживал олигархию, как самый выгодный для него метод внутреннего управления. Старые книги трактовали этот процесс по-разному. Некоторые утверждали, что передел должен неминуемо затронуть верхние эшелоны правления, некоторые - наоборот, что любое движение сверху должно отозваться резонансом внизу, третьи предрекали неминуемые бунты, четвертые - осуждали отсутствие духовности и, в связи с этим, обещали переход власти к иным правителям. Но все эти возражения не содержали главного ответа, который Атис с недавних пор стал искать в книгах. Что же послужило причиной столь радикальных изменений? Откуда появился конгломерат, частью которого стал их мир? Что послужило причиной распада предыдущего государства? Почему корпорация вдруг получила доступ к власти? Ведь нефть добывали и раньше, да и полей свекольных у Руси было полно. Однако жизнь была совсем другой. "Меня бесит корпорация, - думал Атис. - Что в ней такого? Ну, дирекция живет богато, это да. Ну и что? Мне же никогда не хотелось вещей, в чем же дело? Такое ощущение, что чего-то в этих книгах не хватает. Должен быть какой-то фактор, которого тут просто нет". Книг было всего шестнадцать, и Атис за десять дней с ними управился. Самым интересным были маленькие печати, которые стояли на титульных листах в каждой книге. "Уничтожить в 24 часа, запрещено к чтению и распространению". Значит, даже такие, на первый взгляд невинные издания были корпорации неугодны. В них все-таки было что-то, что корпорации помешало.

Дочитав последнюю книгу, Атис упаковал их в бумажный пакет, снова связал бечевкой и отнес в "летнюю" комнату. После он несколько дней пребывал в глубокой задумчивости, почти не разговаривал с бабой Фаной и даже забыл пару раз покормить Абсорбента. Кот отнесся к этому равнодушно - мышей в доме действительно было полно, и голодная смерть коту не грозила.

Атис думал. Баба Фана его не трогала, только иногда украдкой вздыхала и смотрела на него недоуменно, недоверчиво.

- Что-то ты загрустил, - заметила она вечером четвертого дня после того, как Атис случайно разбил тарелку. - Тебе, может, проветриться сходить куда, а?

- Чего? - Атис с трудом отвлекся от своих мыслей. - Куда?

- Да хоть куда, - ответил баба Фана. - Я по молодым годам куда только не шастала! Клубы любила, страсть! Иной раз после работы завалишься туда, да с друзьями, да еще под грибы…

- Какие грибы? - Атис все еще пребывал в мыслях, и не торопился возвращаться в бренный мир.

- А вот те самые, - заговорщицки подмигнула баба Фана. - Я, что греха таить, до сих пор иногда курну грибочков. Здоровье уже не то, но ведь хочется.

- Вы курите грибы? - не поверил своим ушам Атис.

- А что тут такого? - изумилась бабка. - У нас все курят. А некоторые даже растят. Вот тебе картинки понравились, да?

- Да, - осторожно ответил Атис.

- Кондитер тот их, кстати, и выращивал. И под грибами картинки свои рисовал. У меня до картинок, конечно, не доходило, я их только… ну, натурально смотрела. Не рисовала, конечно, не умею я. Да и нельзя много курить. Тот кондитер каждый день гриба по четыре скуривал, вот и помер так скоро. А я живу, восьмой десяток уже.

- А в какие клубы у вас ходят? - спросил Атис.

- Ну, - баба Фана задумалась. - Можно в "Карусель", можно к "Дому розовой Лагуны", а можно и в "Веселые пески". Самый хороший клуб, только он платный.

- А мне в бесплатном делать нечего, - ответил Атис. - Карточки учетной у меня нет, обменных талонов тоже. А деньги… совсем мало осталось.

- Я тебе подскажу, как быть. И с деньгами ты мне поможешь, а я тебе. У меня грибов целый кулек с лета насущен. Возьмешь с собой десяток, продашь, а деньги пополам. Идет?

- Круто, - протянул Атис. - А сами-то вы… ведь невыгодно.

- Я не такая дура, парень, - засмеялась баба Фана. - Продавай осторожно, понял? Иначе там окажешься, где деньги тебе больше не потребуются. Это же незаконно, грибы. Сам знаешь, что за это бывает.

- Не знаю, - признался Атис. - Я раньше о грибах только слышал. Хотел попробовать, но до лета-то еще о-го-го сколько ждать. Да и выходные летом почти не дают.

- И не пробовал никогда? - несказанно удивилась бабка. Атис отрицательно покачал головой. - Ладно, исправим. Тащи бумагу, научу сейчас.

- Ошизеть можно, - признался Атис вечером, когда они с бабой Фаной пили чай. - Вы такая стали, прямо не узнать!

- Ты бы на себя поглядел! - рассмеялась баба Фана

- А у вас…- начал Атис, но она прервала его:

- Да ладно! - глаза у бабы Фаны все еще блестели. - Тут главное - вовремя остановиться. Кто много курит, быстро помирает, кто мало - дольше живет. Усек?

- Усек, - заверил ее Атис. - Я, может, потом как-нибудь попробую еще раз. Впечатления, конечно… какой там телевизор!… И от водки такого не бывает.

- От водки только печень да желудок больные бывают, - ответила баба Фана, резко посуровев. - Гадость это. Химия. А грибы - это природа, чистая она, вот и дарит, что у нее есть. Природа ведь как - может порадовать, может убить. Меру надо знать, думать надо. Раньше люди понимали, как это делать. И все в меру было - и природного, и искусственного. Гармония была.

- Откуда вы знаете? - спросил Атис. Он даже пододвинул свой стул поближе к столу. - Последние дни я все пытаюсь понять - что было раньше?

- Молод еще. Гармония была, понял? А потом пропала. И все, - отрезала баба Фана решительно. - Много чего было. Только все забыли, наверное, - добавила она уже менее уверенно.

- Я читал, - осторожно начал Атис, - что раньше была Рус.

- Может, оно и так. Что теперь-то про это вспоминать. Была, и нет ее. Мы и без нее хорошо живем. Корпорация-то совсем неплоха. Что, скажешь, не так?

- Да так, наверное, - отозвался Атис. Он отхлебнул остывшего чая, подпер голову рукой. - Вы, скорее всего, правы. Вот я, к примеру. Корпорация меня вырастила? Вырастила. Выучила? Выучила. Работой обеспечила? Обеспечила. Родителям моим опять же заплатили хорошо, не поскупились.

- За меня тоже отдали порядочно, - ответила баба Фана. - У меня самой детей не было, жалко, а то бы не сидела я тут, жила бы в старом доме, со светом, с телевизором. Я, конечно, согласна, что это правильно - за старость платить, работать-то мы не можем. Но все же обидно порой, скучаю я по дому. Десять лет прошло, а вот ты не поверишь, скучаю.

- А вы бы сходили туда, - предложил Атис. - Проведали бы.

- Запрещено, - ответила баба Фана. - Может, и к лучшему. Ты вот что!… Как в город пойдешь, прогуляйся и к моему дому, а? Расскажешь мне потом, как там. У меня квартира была приметная - на окне палочка прибита. Птиц я кормила, а кормушку вешала на палочку. Скажешь мне потом, сняли нынешние жильцы или нет. Хорошо?

- Скажу, если найду, - пообещал Атис.

- Вот если найдешь, можешь мне даже деньги за грибы не отдавать. Только ты учти, я сразу угадаю, был ты там или нет.

- Как это?

- А вот так. Я старая, многое понимаю, - баба Фана поднялась, с трудом распрямила спину, зевнула. - Я тебе сейчас грибков отсыплю, да и спать пойду. А ты давай, прогуляйся.

- Поздно уже, - Атис тоже поднялся. - Лучше завтра.

- Ну, завтра так завтра, - согласилась старуха.

Назавтра Атис освободился только к вечеру. Целый день его постоянно занимали какие-то мелкие дела. Потом, уже во второй половине дня, он догадался, что дела эти он выдумывает себе сам. Ему было страшно выходить. Он совершенно тривиально боялся. Боялся незнакомого города, боялся, что кто-то узнает его, что его поймают, боялся наказания. "Нельзя просидеть сиднем всю жизнь на одном и том же месте, - уговаривал он сам себя. - Это неестественно. И потом, чего бояться-то? Кремов далеко, я тут никому не нужен". Все же беспокойство не оставляло. Еще пару часов Атис боролся с собой, и, в конце концов любопытство взяло верх над осторожностью.

- Иди, иди, - подстрекала его баба Фана. - Вот денежку принесешь, мы с тобой капусты соленой купим, огурцов, сало… деликатесы! С ними и водки выпить не грех. А то вы, молодежь, дошли уже - водку джемом яблочным заедаете. Мне бы соли купить - я бы и сама посолила огурцов, а то теперь соли выдают мало, только-только на еду.

Сумерки наступили рано, еще не было пяти вечера. Атис надел свою старую косуху, шапкой пренебрег, волосы распустил, на шею повязал длинный пушистый шарф - баба Фана одолжила. На пояс косухи он повесил мешочек из-под души ламы-левитатора (нашел в комнате умершего кондитера), в который со всеми предосторожностями был уложен десяток сигарет с грибами. Мешочек выглядел - зашибись. Атис сразу же почувствовал себя значимым и богатым. И пусть мешочек был не самым красивым, пусть несколько устаревшего дизайна, пусть местами потертый, но Атис был уверен, что стражи порядка постесняются спрашивать у него учетную карточку.

Впервые за три недели вынужденного сидения в доме Атис вышел за калитку, и мимо покосившегося штакетника, мимо колодца, мимо старых яблонь, пошел по узкой улице в сторону города.

Возле общего забора он замедлил шаг, оглянулся - и захохотал. По узенькой тропинке, не спеша, подняв трубой длинный полосатый хвост, шествовал Абсорбент. Весь его вид выражал гордое презрение. "Как ты посмел, хозяин, куда-то свалить без меня? - говорил весь его вид. - Это тебе не Кремов, тут ты форточки не забивал".

Атис подхватил кота, привычным движением сунул его за пазуху. Как это не странно, с Абсорбентом он почувствовал себя гораздо увереннее.

Пески его разочаровали - он ожидал чего-то нового, а на поверку все было, как и в Кремове. Запущенные окраины и геометрически правильный центр. Те же "Лагуны" и "Раковины", те же фонари на вычурных столбах, те же призывы и плакаты. "Если везде то же самое - удавлюсь, - решил для себя Атис. - Как будто и не уезжал".

Прохожих на улице было, правда, побольше, да и одеты они были побогаче. Темно-синие формы сотрудников корпорации, меховые накидки с атласной вишневой подстежкой на богатых женщинах, и разноцветные пальто на женщинах победнее. Светло-синяя форма Стражей (от них Атис поначалу шарахался, но потом понял, что зря)… Дети, естественно, в зеленом, причем, в отличие от Кремова, дети были одеты все-таки по-разному - куртки и штаны отличались фасонами, расцветкой. А в остальном, тоска. Старых зданий в городе не сохранилось, центр успешно застроили новыми домами, окраины не изобиловали архитектурными излишествами. Там все тоже было аккуратно, но - по-другому. Это была аккуратность нищеты.

Бывший дом бабы Фаны Атис отыскал быстро. Палочка была на месте, на ней даже висела новенькая кормушка. Атис счел свой долг выполненным, и снова отправился в центр. Около часа он протолкался возле магазинов, потихонечку продал восемь из десяти сигарет с грибами, а потом решил, что пора погреться. Мороз к ночи стал сильнее, и Атис стал мерзнуть. Да и Абсорбенту уже надоело сидеть за пазухой, он все чаще высовывался - хотел в тепло.

По промерзшей и быстро пустеющей главной улице Атис двинулся в сторону "желтого района" - указатель он заприметил уже давно. Клубов в районе было что-то около десятка, вывески на них были яркими, рекламы, сделанные из прозрачного пластика и подсвеченные разноцветными лампочками, казалось, соперничали одна с другой, но… Первый же клуб, в который сунулся Атис, обслуживал только по рабочим карточкам, в кредит, второй оказался корпоративным, в третьем не продавали спиртные напитки - клуб был предназначен для стражей (Атис усмехнулся понимающе, как же, не продают они… правильно, они же вместо водочки травку всякую разную), четвертый клуб был вообще женским. Атис приуныл. Мороз становился все сильнее. И тут Атис сообразил, что Фана называла ему какой-то клуб, в который пускали вроде бы всех. "Как же он назывался, - подумал Атис. - Что-то там такое веселое, что ли".

Искать клуб пришлось долго, и Атис совсем продрог. "Веселые пески", оказывается, находились на самой окраине "желтого района". Сразу за зданием клуба располагались мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники - Атис углядел в темноте гротескные силуэты тракторов и низкие длинные ангары. А дальше лежала степь, только сейчас она тонула в ночной зимней мгле, темное небо сливалось со снежной равниной и растворялось, превращаясь в огромное синее ничто.

У входа в клуб Атис понял, что попал по адресу - на парковке стояли преимущественно дешевые машины с двигателями внутреннего сгорания. Впрочем, у входа притулилась очаровательная жемчужно-белая "Лагуна", это насторожило Атиса, но не особенно - мало ли, какие причуды у богатых? В клуб его пропустили беспрепятственно. Оказывается, на входе надо было только показать, что у тебя есть сумма денег, которой хватит хотя бы на пиво. На тот момент у Атиса в кармане лежало гораздо больше, поэтому вскоре он уже сидел за столиком и попивал горячий чай с водкой. И то, и другое было налито в изящные металлические стаканчики, побольше - для чая, поменьше и с затейливой резьбой по краю - для водки. Впрочем, и чай, и водка оказались не самого лучшего качества, но для промерзшего Атиса они пришлись весьма кстати. Столики были забавными - деревянные грубые ножки, столешница из прозрачной пластмассы, а в самом центре вделана железная чашечка с песком. В песок был воткнут огарок свечи. Выпив водку, Атис подозвал официантку, повторил заказ, прибавив к нему еще "яблочные полоски" и чашку молока.

- Скажите, а можно я кота… того, - нерешительно спросил он. - У меня кот с собой, я понимаю, что нельзя, но…

- Только потихонечку, - шепнула девушка. - На колени посадите, и сойдет. Главное, чтобы он по залу не бегал.

- Он не будет, - пообещал Атис.

Девушка кивнула и удалилась. Атис блаженно откинулся на спинку стула, вытащил из мешочка две последние сигареты, выбрал одну и закурил. Хорошо!… И клуб симпатичный - деревянные стены, неяркие медные бра, низкий потолок с массивными балками, эстрада в уголке. Не иначе, как для собраний ее там поставили, для чего она еще может сгодиться? На стенах висели картины, потускневшие и потемневшие от времени, и Атис принялся их с интересом рассматривать. Картины были странные - вроде бы знакомые сюжеты, но совершенно незнакомые детали. Например, "Разговор". Девушка говорит по телефону, видно, что она прижимает плечиком трубку к уху, она весела, очень юна, она смеется, отвечая собеседнику… но где провод от трубки? Или "Прощание". Легко узнается вокзал самих Песков, еле различимые из-за дождя фигуры возле вагона, мутное небо, крыши… и - опять! Почему дождь блестит на окнах поезда?! Почему блестят сами окна?! Почему они такие огромные?! Атис знал, что стеклянные окна бывают в домах только у очень богатых людей, но делать с такими окнами поезд? Непостижимо. Ведь могут бросить камень, оно же разобьется, стекло. А это очень дорого. Во время движения все окна (кстати, очень маленькие и пластиковые) в любом поезде закрывают ставнями, само собой разумеется.

Абсорбент не спеша лакал молоко из своей чашки. Он уже понял, что хозяин завис тут надолго, поэтому растягивал удовольствие. Атис угостил его кусочком вяленого мяса (такого мяса - оно называлось "для ваших питомцев" - у него всегда был запас), а потом вновь придвинул кружку с молоком.

Первая сигарета пошла как-то не так, и Атис догадался, что все дело в водке, одно перебивало другое. "Водка, так водка, - решил он. - В принципе, какая разница?"

Народу в клубе между тем прибывало. Пришедшие рассаживались, забегали официантки, и Атису пришлось посадить Абсорбента за шиворот. К его столику снова подошла давешняя девушка.

- Если вы хотите продолжать сидеть, вам придется взять еще что-то, - вежливо сказала она. - У нас сегодня клубный день, будет концерт, и поэтому…

- Я как раз хотел попросить еще водочки, - улыбнулся Атис. - И холодного чая. Кислого холодного чая, ну там шиповник, или брусника.

- Конечно, - официантка расцвела. - Сейчас.

"У меня внутри атомная бомба, - подумал вдруг Атис. - И мне кажется, что она сейчас взорвется, что-то сейчас будет". Принесенную девушкой водку он, однако, сразу пить не стал, ограничился чаем. Концерт. Интересно. В Кремове таких вольностей заведено не было - только радио. Даже в клубах. Только в клубах оно погромче, а дома приемник маломощный, поэтому тихо. И все одно и то же: "Гимн руке помощи", "Золото разного цвета - белое, черное, сладкое", "Дети, пойте эту песню", "Мне семнадцать, я на фабрику иду, и на фабрике я милого найду"… Все до боли одинаково, и поэтому особенно скучно.

Атис любил танцевать. Умел он это делать не то, чтобы очень, его никто никогда не учил танцам, но он столько эмоций и души вкладывал в этот процесс, что знакомые считали его специалистом. Даже под такие народные хиты, как "Мне семнадцать", он умудрялся что-то изобретать.

В общем, Атис ждал концерта. Вторую сигарету и водку он решил поберечь на потом - кто знает, сколько еще придется тут сидеть?… Вообще, он был рад, что все так интересно сложилось.

Атис отлично понимал, что впереди его ничего не ждет. Впервые за все время (после памятного поджога и своего поспешного бегства из Кремова) он задумался - а что же дальше? Ясно, что прожить у бабы Фаны всю жизнь он, конечно, не сможет. Старуха жалостлива, но все же корыстна - а деньги у него закончатся месяца через два, и это с учетом сегодняшней продажи грибных папирос… и что дальше? Документов у него нет, рабочей карточки нет… значит, работы не найти. Можно, конечно, пойти сдаться стражам. Вот только последствия (особенно в свете прочитанных недавно книг) представлялись Атису печальными. Вероятно, его казнят. А если даже не казнят… о том, что еще может с ним произойти, Атис не имел ни малейшего представления.

Люди в зале вдруг оживились. Несколько человек, привстав, начали хлопать, кто-то залихватски засвистел, некоторые начали аплодировать. Раздались выкрики:

- Касси, врежь, давай!

Атис перевел взгляд на сцену. Кто-то невидимый осветил ее несколькими довольно мощными прожекторами, свет в зале стал приглушенным. На сцену вышла женщина. Атис сразу понял, что это не девушка, а именно женщина примерно его возраста. Небольшого роста, довольно стройная, с очень коротко постриженными светлыми волосами. Она уверенно встала в круг света, поправила микрофон на стойке, помахала рукой залу.

- Здорово, народ! - крикнула она в зал. В зале захлопали. - Сегодня Касси с Песков проживет этот вечер вместе с вами.

- Можно и ночь! - крикнул кто-то.

- Ты еще про утро не забудь! - парировала она.

А потом она запела. Как-то внезапно, не готовясь. Секунду назад в зале было множество голосов, и внезапно остался один. Её. Нет, он не был каким-то особенно красивым, просто… Атис вдруг понял, что впервые видит человека, поющего правду. Дело было не в том, что песня была хороша, а лишь в том…

…и тут Атис понял, что его догнала сигарета. Пришла пора немного поразмяться. Он сунул Абсорбента за шиворот, решительно застегнул молнию на куртке и пошел к сцене. Его слегка шатало, рядом кто-то заулюлюкал. Сначала он просто постоял у края сцены, наблюдая. Песня была медленная, красивая, но для танцев она явно не годилась. А потом…

Сначала грянули барабаны. Именно грянули, взорвались звуком, заполнили собою зал. Потом певица крикнула в микрофон:

- Вперед!

И врезал бас. Да так, что у Атиса, стоящего неподалеку от колонки, на секунду заложило уши. Как-то незаметно в ритм вошли другие инструменты - и сама певица.

И тут Атиса пробило. Он вылетел на середину пустого зала, упал на колени, раскинул руки, потом вскочил - и понеслась!

При всем желании Атис не сказал бы, о чем была эта песня. Не сумел бы. Даже не потому, что не мог в грохоте инструментов разобрать слов, а лишь потому, что в этот момент к нему пришел танец - сродни самой песне. Эта была какая-то дикая, бешеная пляска, уже не Атис танцевал, а танец владел им, повелевал, крутил и вертел, бросал по залу вверх, вниз… Что-то, что оказалось больше самого Атиса, овладело им - и он растворился в танце без остатка.

И вдруг все кончилось. Смолк звук, тишина ватой заткнула уши, и Атис снова упал на колени - от изнеможения. Потом он встал, и, нетвердо ступая, пошел обратно к своему столику.

Концерт потек дальше. Танцевать сил уже не было, и теперь Атис просто слушал, потягивая свою водку. И думал, что, наверное, не стоило курить вторую сигарету. Она была в том виновна, или водка, или то и другое вместе, но тело совсем уже расслабилось, и совершенно не хотелось выходить куда-то, наружу, в темноту и зимний холод. Абсорбент, похоже, разделял это мнение - он пригрелся за пазухой и теперь старательно мурлыкал, изображая вечный двигатель. Атис перестал воспринимать смысл песен, ему было тепло, хорошо и спокойно, рядом горел огонек свечи, на него можно было глядеть, и когда музыка стихла - он осознал это не сразу.

Зал постепенно заполнили человеческие голоса, музыканты на сцене собирали инструменты, певица сняла со стойки микрофон и ушла куда-то за сцену, кинув прощальный взгляд в зал. Кто-то свистнул ей вслед, откуда-то раздался недовольный женский голос "маньяк, при живой-то жене".

Атис вздохнул. Не будет у него жены. Никогда. Как-то странно резко на него вдруг накатило отчаяние. Ничего не будет. Он вне закона, чужак везде и всюду, и нет ему спасения, осталось доживать свой век в бабкином доме, потому что от корпорации не убегают, не было прецедентов.

Он вздрогнул, почувствовав на себе чей-то взгляд. Осмотрелся. У входа в подсобные помещения, там, куда недавно ушла певица, стояли двое охранников в светло-синей форме. Один другому что-то говорил - далеко, не разобрать, что именно - глядя прямо на него, на Атиса. Осматривая с головы до ног. Второй охранник деловито кивнул, и направился прямо к столику.

У Атиса внутри всё похолодело. Абсорбент прекратил мурлыкать и завозился, почувствовав что-то неладное. Атис нарочито неспешно встал, одернул куртку и пошел к выходу. Всё. Хана. Надо бежать, может, удастся уйти как-то. Дворами, полем. Ночь, темнота - вот спасение.

- Эй! - окликнули из-за спины. - Погоди, парень!

Атис прибавил шагу и выскочил за дверь, мороз ожег его, заставив невольно вздрогнуть. Он прижал к себе кота и, что было сил, рванул по дорожке, прочь от клуба.

- Да стой же ты, чего несешься!…

Мелькнули перед глазами фонари у клуба, яркие пятна в окружении темноты, снежная пыль вилась мотыльками в их свете. Атис оглянулся - охранник бежал следом за ним - и тут же проклял все на свете: секунды бега вслепую хватило, чтобы влететь ногой прямо в какую-то колдобину. Он не успел ни опомниться, ни что-то понять, как кувырком покатился на землю, а следом на него всем весом навалился охранник.

- Да что ж ты… бегаешь-то… - пропыхтел он, перехватывая Атиса так, что тот не мог шевельнуться. - Вот дурной!

- Я ничего не делал, - ответил тот, продолжая вырываться. Впрочем, получалось плоховато.

- А кто говорит, что делал? - удивился охранник. - Встать сможешь? Или совсем пьяный?

Атис с трудом поднялся на ноги, отряхнулся. Мрачно посмотрел на охранника.

- Пошли, - приказал тот. - Давай, давай. Ждут тебя там, бегуна.

Обратно они проследовали в молчании.

Справа от входа обнаружилась неприметная дверь - в подсобные помещения. Охранник провел Атиса по маленькому коридорчику, освещенному ярким светом, мимо кухни, мимо каких-то складов, дальше, дальше, поворот… и распахнул одну из дверей.

Такого Атис никак не ожидал.

Перед ним была комнатка, в глубине которой помещалось обширное металлическое зеркало, освещенное по бокам вертикальными длинными лампами. Перед зеркалом, за столом, заполненным непонятными принадлежностями, сидела давешняя певица, Касси. Она уже успела переодеться - теперь на ней была блестящая серая блузка и темные брюки. Касси смотрела на Атиса в зеркало, сидя спиной к входу. Смотрела оценивающим взглядом.

- Почему он в таком виде? Впрочем, ладно, благодарю, - она махнула охраннику рукой, и Атис увидел в зеркале, как тот исчез за дверью. А Касси крутанулась в кресле.

Атис оторопело уставился на нее.

- П-простите, - выдавил он из себя. - Я чего-то не того. Не понял.

- Так что случилось? - ласково произнесла Касси. - У тебя вся куртка в снегу, и даже волосы. Я видела, как ты танцевал, и попросила тебя позвать, но ты, кажется, собирался уйти…

Она обворожительно улыбнулась.

Атис растерялся окончательно.

- Ну, я это… он за мной побежал, я от него. Ну и… а что вы от меня хотите? - спросил он. Девушка была, мягко говоря, непривычная. Атис всё никак не мог сообразить, в чем же это заключается. И вдруг словно разом прозрел.

Она была свободна. Совершенно свободна. И если он случайно обретенной свободой тяготился, и боялся ее, что эта певица в ней жила, как рыба в воде. Это чувствовалось в каждом ее движении.

- Кто ты? - спросила она.

- Меня зовут Атис Сигна, я не местный, - представился он. - Из Кремова, проездом.

- А я - Касси Чудова. Это ты сжег офис Ойлл-о, не так ли?

Атису только и оставалось, что оторопело кивнуть.

- Ты садись, - предложила Касси. - Вон туда, на диванчик в углу.

- Спасибо, - ответил Атис.

- У меня есть небольшой вопрос, - сказала Касси, прикурив длинную сигарету. - Что ты собираешься делать дальше, Атис Сигна из Кремова?

Атис осторожно сел на самый краешек дивана.

- Не знаю, - признался он после секундного молчания. - А надо что-то делать?

Попался. Глупо как, просто слов нет. Сейчас сюда войдет охрана, и завтра ты, Атис Сигна из Кремова, будешь болтаться на лобном месте Песков. На хорошей такой веревке.

- Конечно, можно ничего не делать, - согласилась Касси. Атис готов был поклясться, что в ее голосе прозвучали издевательские нотки. - Можно вечно бегать по свету, как заяц, верно?

- Зачем бегать-то? - глупо переспросил Атис. Он окончательно перестал понимать, что происходит.

- Чтобы спасти свою жизнь, разумеется, - Касси нахмурилась с досадой. - Между прочим, за тебя назначена награда, не бог весть какая, конечно, но все-таки. Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если тебя обнаружат?

- А вы меня разве не обнаружили? - спросил Атис. Что за бред такой? Или она дура, или притворяется. - Вы же меня поймали. Уже, - невесть зачем добавил он.

Касси расхохоталась, чем привела Атиса в окончательное смущение.

Абсорбент высунул голову из воротника Атисовой куртки. В комнатке было жарко, и кот не собирался сидеть за пазухой. Тепло он, конечно, любил, но не настолько. Атис осторожно запихал сопротивляющегося кота обратно.

- Простите, - подавленно сказал он.

- Я что, похожа на тех, кто гоняется за беглыми преступниками? - отсмеявшись, спросила Касси. - Делать мне больше нечего. Не выдам я тебя, расслабься.

Атис понятия не имел, как выглядят люди, гоняющиеся за беглыми преступниками, поэтому женщине не поверил. "Не выдам" тоже вызывало у него большие сомнения. Никак не оставляло ощущение, что женщина забавляется с ним, как Абсорбент - с пойманным тараканом.

- Спасибо, конечно, - неуверенно ответил он. - А зачем тогда вы меня приказали ловить?

- Ты мне понравился, - без тени стеснения ответила певица. - Захотелось познакомиться. Не каждый день встретишь в нашем городе людей, способных на такие подвиги. К тому же, ты хорошо танцуешь. Впрочем, я смотрю, ты мне не веришь.

Атис кивнул, соглашаясь.

- Простите, Касси, а почему я должен верить? - резонно спросил он. - Даже если я вам понравился, это ничего не значит.

Касси докурила сигарету и затушила окурок в пепельнице.

- Потому что у тебя нет другого выхода, - ответила она. - Нет, если хочешь, уходи. Продолжай прятаться, как ты - верно? - делал раньше. Протянешь еще месяц, другой. Только вот что ты будешь делать потом? Всю жизнь просидишь по заброшенным дворам и подвалам?

- Я не прятался, - Атис покосился на пачку сигарет, валявшуюся на столике. - Я тут жил, комнату снимал.

- Если не прятался - совсем идиот. Рано или поздно нарвался бы. Кстати, кури, если хочешь.

Она протянула ему пачку.

- Я не прятался. Просто не показывался, - Атис прикурил. - Сегодня только вышел. Простите, Касси, а к чему все эти вопросы?

Она его не выпустит, точно. Бедная баба Фана, плакали денежки, которые он обещал ей принести. Атис обреченно вздохнул. Хорошая бабка, жалко, что он ее так подвел.

- К чему вопросы? - задумчиво переспросила она. - Жаль мне тебя, Атис Сигна. Жить ты, похоже, совсем не умеешь, пропадешь ни за грош. Я могу тебе помочь, если, конечно, ты согласишься принять мою помощь. Нет - не держу, дверь открыта.

- Какую помощь? - спросил Атис. Как же он, оказывается, отвык за время сидения взаперти от чьего-либо общества! Раньше в присутствии дам Атис распускал хвост, шутил шутки, а порой и вел себя вызывающе, но теперь всё изменилось кардинально. И Атису это совсем не понравилось. Что же такое?! Почему он так заробел в присутствии этой певички?!

- Я не намерена сидеть здесь до утра, мне нужно возвращаться домой. Если хочешь, едем со мной. Там тебя точно никто искать не будет, можешь быть спокоен, - и Касси усмехнулась чему-то своему, непонятному. - А дальше что-нибудь придумаем.

- Хорошо, - согласился Атис. - А можно будет по дороге в одно место заехать? Мне отдать надо кое-что.

- Куда? - тут же спросила певица.

- Ну, я тут жил, у старухи, - принялся объяснять Атис. - И мне надо отдать ей деньги.

- Это лишнее, - отрезала Касси. - Не сейчас. Если тебе так важно - потом передашь через кого-нибудь. Ладно, пойдем. Уже поздно.

Она поднялась и поправила блузку, кинула в сумку несколько коробочек со стола, подошла к двери, оглянулась. Атис покорно последовал за ней, да и как было не последовать, если за тобой выжидательно наблюдают двое охранников? Странно, что они ничего не говорят, а ведь, наверное, прекрасно слышали весь разговор. Вполне могли бы уже сообщить кому надо, что в городе находится "разыскиваемый Атис Сигна".

Касси шла по коридору, Атис, ссутулившись, нога за ногу, тащился следом. Идиот! Нет, ну каким надо быть идиотом! Вместо того, чтобы спокойно сидеть за столом в клубе, устроить дебош с танцами, а теперь тащиться неизвестно куда неизвестно в чьей компании. "Ну уж, неизвестно, - спокойный голос в голове мог бы принадлежать ангелу, тому, со стены монастыря. - Непонятно только, что помешало тебе спросить, кто она такая, эта Касси".

На улице Атиса ожидал очередной сюрприз. Касси направилась к той самой жемчужно-белой "Лагуне", которую Атис заприметил еще на подходах к клубу. "Ничего себе, - подумал он. - Похоже, я влип серьезней, чем сначала показалось".

- Не стой столбом, садись на заднее сиденье, - скомандовала Касси, открывая дверцу "Лагуны". Сама она обошла машину и села с другой стороны, тоже сзади.

- Ом-мани, поехали. Домой.

Тут Атис заметил, что на переднем сиденье, представляющим собой шитую золотыми нитями потертую бархатную подушку, сидит в позе лотоса лама. Атис невольно подался вперед. До этого момента он видел лам-левитаторов только издали. Совсем молодой парнишка, лет восемнадцати, наголо обритый и замотанный в какие-то бесформенные оранжевые тряпки, сидел неподвижно. В зеркало заднего вида Атис углядел, что глаза ламы плотно закрыты. Когда Касси заговорила, лама немного приоткрыл левый глаз, недовольно зыркнул на хозяйку, и тут же, судя по всему, снова вошел в транс.

"Лагуна" приподнялась над дорогой, несколько секунд провисела неподвижно, а затем рухнула вниз, подняв тучу снежной пыли.

- Ом-мани, я тебя убью когда-нибудь! - заорала Касси. - Опять "я не успел сосредоточиться"? Весь вечер ты тут бездельничаешь! Минуту даю, иначе я не знаю, что с тобой сделаю!

Она откинулась на спинку сиденья.

- За что только эти халтурщики таких денег стоят, - сообщила она Атису, как будто он был ее давним другом. - Устала, как собака, а тут еще этот… Но я сегодня неплохо спела, как ты считаешь?

- Мне очень понравилось, - вежливо ответил Атис. "Лагуна" снова поднялась над дорогой, но на этот раз не свалилась, а тихонько двинулась вперед. - Необычные песни.

Лама повернулся к ним и спросил, не открывая глаз:

- Хозяйка, вы всю дорогу говорить хотите?

- Не твое дело, - раздраженно бросила Касси.

Она посмотрела мимо Атиса, туда, где за окном падал снег и сказала в пространство:

- Как же мне надоела эта вечная зима и ночь.

"Лагуна" слегка накренилась, лама быстро-быстро забормотал какую-то мантру.

- Мы не упадем? - с испугом спросил Атис.

- Не упадем, не бойся, - успокоила Касси. - Вечно он так. Даже не поговоришь в дороге - сразу вилять начинает.

Атис подумал, что жизнь элиты перестает ему казаться безопасной и беззаботной. Перспектива навернуться с высоты трех метров (а то и четырех, лама постоянно дергал машину то вверх, то вниз) совершенно его не прельщала. Однако вслух он спросил:

- Нам далеко?

Касси не ответила.

До центра они ехали в молчании. Дорога, однако, оказалась не такой уж долгой - когда они замолчали, машина полетела плавно и быстро, и вскоре остановилась на пустынной улице, вдоль которой стояли невысокие, в три-четыре этажа, дома. Копия Кремова, с той только разницей, что здешние дома были немного пониже. Все то же прилизанное разноцветье.

- Приехали, - сказала Касси и открыла дверцу. - Вылезай. Ом-мани, останешься здесь.

Лама кивнул. Атис вылез из машины, поежился от холода. Абсорбент сидел за шиворотом тише мыши, видать, сообразил, что происходит что-то необычное, и решил до поры не высовываться.

Дом, к которому они подъехали, чем-то неуловимо напоминал то ли торт, то ли розовое огромное пирожное. Ярко освещенный подъезд встретил их теплом и едва заметным незнакомым приятным запахом. До сих пор Атис был убежден, что подъездам так пахнуть не положено. В воздухе витал еле уловимый аромат хвои, свежести и чего-то неизвестного.

- Раздевайся, - велела Касси, заходя в квартиру. - И позаботься, чтобы твой кот не мешался под ногами.

Она скинула белую шубку, сменила обувь на домашние туфли, и прошла в гостиную. Атис выпутался из куртки, едва не упустив при этом Абсорбента, кое-как снял ботинки, и тоже пошел в комнату, крепко прижимая к себе кота, чтобы тот ненароком не удрал.

Комната поражала воображение. Нет, конечно, Атис работал в головном отделение корпорации, и там тоже было роскошно, но там была всё-таки роскошь казенная, неживая, а тут… Атис с удивлением осматривался. Стены оказались не покрашенными, как чаще всего бывало, а оклеенными обоями, причем не грубыми, а тонкими, с красивым рисунком. Золотистые розы на бледно-сером фоне, сложный узор из листьев, цветов и веточек. Посреди комнаты расположилась огромная кровать, покрытая серым же покрывалом, в тон обоям. Вдоль стен стояли длинные деревянные комоды, общим числом четыре штуки, и у Атиса мелькнула мысль, что столько одежды человеку, наверное, не нужно, за всю жизнь не сносишь. От обилия предметов разбегались глаза. Лампа в красивом абажуре, маленький столик рядом с кроватью, мягкое кресло в углу, ковер, неразборчивая картина в тяжелой раме.

- Проходи, не стой в дверях, как потерянный, - позвала Касси. - Хочешь выпить?

- Спасибо, - Атис шагнул в комнату. Он оглянулся, куда бы сесть, Касси кивком указала на кресло. - Можно и выпить, почему нет?

- Подожди минутку, принесу.

Вскоре она вернулась с парой широких металлических рюмок, и маленьким деревянным бочонком.

Из такой посуды Атис тоже доселе не пил: рюмки были полированными, блестящими, с резьбой по верху. Касси поставила все это на один из комодов, и спросила:

- Ты когда-нибудь пробовал хороший коньяк?

Атис задумался.

- Пробовал, - ответил он. - Давно.

Уточнять, что тогда пился коньяк, сведенный у генерального, он не счел нужным. Это и в самом деле было очень давно, еще в бытность Атиса секретарем. Коньяк тогда ему, кстати, понравился. Гораздо лучше, чем всё то, что он пил позже.

- Сейчас попробуешь снова, - пообещала Касси.

Она разлила коньяк по рюмкам, протянула одну Атису, и сказала, улыбнувшись:

- За знакомство?

Да, это был коньяк. Атис задумался. Нет, скорее даже Коньяк. С благородным шоколадным вкусом, мягкий и терпкий. И, что приятно, придающий какую-то смелость.

- Кассии, скажите, для чего вы меня сюда привезли? - спросил внезапно осмелевший Атис. - Не для того же, чтобы просто так напоить коньяком?

- Лучше называй меня на "ты", - почему-то помедлив, сказала Касси. - Мы ведь, похоже, ровесники.

Она взглянула на него по-особенному - из-под полуопущенных ресниц, со смущением и вызовом одновременно, и Атис вдруг понял, что перед ним вовсе не капризная нагловатая певичка, а просто женщина, уставшая от одиночества так же, как и он сам.

- Похоже, - осторожно согласился Атис. - А вообще, шут его знает. Вот вам… тебе, то есть, сколько лет?

И тут же понял, что сморозил глупость. Неприлично такое спрашивать. По крайней мере, у подобных дамочек. В том, что Касси принадлежит к руководству Ойлл-о, он уже перестал сомневаться. Странно только, что она в клубе пела.

- Тридцать два, - ответила Касси. - А тебе?

- И мне тридцать два, - ответил Атис.

За это следовало незамедлительно выпить, что они и сделали.

Атис повнимательнее присмотрелся к своей собеседнице. В жизни она выглядела иначе, нежели чем на сцене, старше, и в то же время беззащитнее, сильнее и слабее одновременно. Но недурна, ой как недурна! Гораздо изящнее, чем его прежние подружки по той же фабрике. Атис вспомнил Жанету, и ему немного взгрустнулось.

Касси глотнула коньяк еще раз, уже без всякого тоста, и забралась на кровать с ногами, скинув домашние туфли.

- Богатая капризная стерва, которая бесится с жиру - так ты обо мне думаешь, - горько сказала она. - Я ведь чувствую.

- Да? - удивился Атис, который подумал именно об этом. - Ну что ты, нет, конечно.

- И врать ты совсем не умеешь, - заключила Касси. - И как ты умудрился сжечь целый офис? Ты совсем не похож на бандита.

- Бренди, - объяснил Атис. - Там бензоколонка стояла, автомат. Разлил да поджег. Не думал, что так хорошо займется.

Касси засмеялась - совсем не так, как смеялась недавно, в клубе, а легко и искренне.

- Иди сюда, - просто сказала она. - В кресле будет слишком тесно. Герой…

Раздумывать было нечего. Атис спустил с рук кота и пересел на кровать, поближе к Касси. Герой, говоришь? А что? Вполне себе даже герой. Жанета не жаловалась. Думается, и Касси не будет разочарована.

У Атиса уже не осталось сомнений относительно того, зачем Касси его сюда привезла. Все происходило, как в романтическом кино: вот пальцы Касси нежно касаются его волос, вот она доверчиво улыбается, и Атис ощущает, что именно он - самый лучший, самый главный мужчина в ее жизни; вот Касси приподнимается, обняв его за шею, расстегивает блузку, и становится видна обнаженная грудь, и необычный кулон на цепочке - патрон, похожий на талисман самого Атиса; но сейчас это было неважно. Атис привлек Касси к себе, чтобы поцеловать в полураскрытые губы…

- Ой! - вдруг воскликнула Касси, и оттолкнула Атиса от себя. - Что ты делаешь?

- А что я сделал? - удивленно спросил Атис.

- Больно же, так пальцем по груди!

- Я не тро… - начал было Атис, и тут почувствовал, что в кармане его рубашки что-то шевельнулось, словно туда каким-то невероятным образом сумела залезть мышь. - Это что еще за…?!

Кулон на груди Касси вздрогнул, и тут Атис с изумлением осознал, что тот не просто похож на его собственный талисман - это его точная копия. Касси дернула цепочку, кулон сорвался и покатился по полу. Атис судорожно шарил в кармане, всё явственнее ощущая под пальцами движение. Нащупав патрон, он вытащил его из кармана и тоже швырнул на пол. Патрон покатился и замер в нескольких сантиметрах от первого.

- Откуда это у тебя? - спросил Атис певицу.

- С детства, - ответила Касси. Она сидела на кровати, напрягшись, в глазах стояла тень испуга, и очарование роковой обольстительницы разом исчезло. - Что это было?

Она перевела взгляд на патроны, валяющиеся на полу. Сейчас они лежали неподвижно, словно ничего не произошло.

- Не знаю, - отозвался Атис. - Слушай, а тебе не кажется, что они стали больше?

Вместо ответа Касси села и, склонившись, осторожно дотронулась пальцем до своего патрона. И тут же отдернула палец.

- Горячий! И стал больше, верно. Что за чертовщина?

Атис тоже дотронулся до своего патрона. Точно, горячий.

- Знаешь, мой до сих пор таких штук не проделывал, - заметил он. - Давай попробуем их сдвинуть поближе? По-моему, они зашевелились, когда мы… ну, когда…

Касси кивнула.

- Лучше ты сам свой пододвинь, - с опаской сказала она.

- Хорошо. - Атис подкатил один патрон к другому и поспешно отдернул руку.

Патроны шевельнулись одновременно, их потянуло друг к другу, словно магнитом. Касси и Атис встревожено смотрели, как патроны, которые они всегда считали простыми кусками металла, плавятся, превращаясь в неведомую конструкцию, слоятся, вытягиваются. Через полминуты перед ошарашенными людьми на полу стояла маленькая золотистая пирамидка, излучающая ровное сияние.

- Вот это да! - воскликнула Касси, первой придя в себя. - Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Атис посмотрел на нее, как на полоумную.

- Нет, конечно, - ответил он. - И по радио про такое тоже не рассказывают.

Касси перебралась на пол и, пару секунд помедлив, прикоснулась к вершине пирамидки. Раздался тихий звон, и пирамидка вдруг раскрылась, словно цветок с четырьмя лепестками. Касси от неожиданности отшатнулась, но любопытство взяло свое. Внутри пирамидки, на золотистом металле, лежали два черных зернышка, похожих на семена подсолнуха, только вдвое крупнее.

- Не нравится мне все это, - произнесла Касси.

Атис подумал, что ему это тоже не очень по вкусу. До сего дня он не подозревал свой талисман в таких необычных свойствах. Он присмотрелся. На раскрывшихся лепестках было что-то мелко написано, настолько мелко, что разобрать слова было совершенно невозможно.

- Смотри, там какие-то надписи, - позвал он.

И тут над пирамидкой вспыхнуло сияние, а затем сформировалась огненная рамка, внутри которой возник текст.

Касси поднялась с пола, вытащила из ящика стола сигареты и закурила, усевшись на кровати, нога на ногу.

- Не люблю, когда мне дают задания, - проговорила она. - Очень не люблю. "Пеняйте на себя", подумать только.

- Кто ж любит, - проворчал Атис.

Они замолчали. Надпись неподвижно висела перед ними, окруженная живыми огненными всполохами.

- Что делать будем? - спросил Атис.

- На гранях пирамиды какая-то инструкция, сказано, - ответила Касси. - Непонятно, где там можно что-то записать. Ну-ка…

Она ткнула пальцем в одну из граней пирамидки. Надпись растаяла, а на ее месте появилась схема, снабженная какими-то пояснениями.

- Интересно, - Атис подался вперед. - А что за семена-то? Вообще, это семена - чего?

- Понятия не имею, - откликнулась Касси. - Посадим - узнаем. Наверное. Хотя, конечно, можно просто выбросить эту штуку и обо всем забыть. Как полагаешь?

Она посмотрела на Атиса.

- Посадим? - переспросил тот. - Ты видишь, что тут написано? Высота растения в среднем два с половиной метра, а для поддержания жизни растения и его роста нужен металл!…

- Вообще-то у меня есть одно место, где вполне можно…

Она не договорила. Атис услышал, как хлопнула входная дверь.

Через скважину было плохо видно, но Атис, прижавшись к ней глазом, кое-как, но всё-таки видел высокого пожилого мужчину, расхаживающего туда-сюда по комнате, и Касси, сидящую с ногами на кровати.

- Шлюха, - процедил мужчина. - Позор. Что ты делаешь?

- Вообще-то я уже собиралась спать, - ответила Касси виноватым тоном. - О чем ты?

- Кому ты врешь? - с неприязнью спросил мужчина. - Не прикидывайся дурой! Где он?!

У мужчины были волосы средней длины, почти до плеч, глаза прятались за темными очками (Атис не мог разобрать, из стекла они, как ему показалось, или из пластика), костюм же на нем был такого качества, что сомнений не оставалось - он явно из самых верхов. Как минимум, региональное представительство Ойлл-о.

- Кто? - Касси удивилась так искренне, что Атис на месте мужчины непременно бы ей поверил. - Кого из них ты имеешь в виду, папа? Я их не стерегу!

- Не прикидывайся! Все отлично видели, что ты вышла из клуба с этим Сигна, а он в розыске, на его совести несколько жизней! Это когда-нибудь кончится?!

- Ах, этот, - Касси с облегчением рассмеялась. - Так я его уже выгнала. Не так давно, часа еще не прошло… кошек не терплю, ты же знаешь.

- При чем тут кошки?! Что за чушь ты несешь?! В общем, никаких клубов, - мужчина перешел на более спокойный тон. - Сейчас собираешь свои вещи, и чтобы месяц я тебя в городе не видел. А лучше - два. Ты довела и меня, и мать своим безобразным поведением! Убирайся из города, и чтобы духу твоего тут не было.

- Но папа! - взмолилась Касси. - А как же…

Но мужчина ее перебил:

- И слышать не хочу. Чтобы утром тебя здесь не было!

Атис прижимал к себе Абсорбента, молясь про себя только об одном - чтобы кот, не дай Бог, не начал вырываться и не заорал. "Куда уезжать? - думал он. - Кто он такой, этот очкастый? Отец Касси?"

- Давай-давай! - с нажимом повторил мужчина. - Проститутка.

Касси молча поднялась, достала из комода сумку и принялась перекладывать туда какие-то вещи из ящиков.

- И учти, - продолжал мужчина. - Если я за это время увижу тебя в городе хоть раз, не рассчитывай, что получишь хоть копейку. Продукты тебе отвезет мой лама, на днях. А на первое время хватит того, что у тебя там и так уже есть.

- Это ссылка? - с вызовом просила Касси.

- Называй, как тебе удобно, - ухмыльнулся тот в ответ. - Но лучше будет звучать, пожалуй - добровольное изгнание.

3 Класс двудольные Между огнем и землей

В доме было отчаянно холодно. Он стоял в стороне от дороги, на опушке тихого зимнего леса, и в темноте Атис с трудом различил очертания массивной постройки. Лама, обруганный Касси, в этот раз левитировал машину отлично, и на место они прибыли меньше чем через час после выезда. На вопрос "кто это был?" Касси сквозь зубы бросила - "отец", и больше к теме не возвращалась.

Дверь в холл открылась легко, видимо, замок часто смазывали, а дом содержался в порядке. Касси щелкнула выключателем, и холл озарился светом.

- Я так и знала, что снова нетоплено. Поубивала бы сторожей, - раздраженно проговорила она, бросив сумку на пол. - Ну что ты стоишь, Атис. Проходи, располагайся.

Здесь, похоже, вообще не жили. Массивная широкая лестница вела наверх, на второй этаж. Справа помещался огромный кожаный диван с не менее внушительными креслами, стол. Касси прошла к камину, и за решеткой вскоре загорелись сполохи огня.

Атис огляделся. Да уж, кто бы ни был у Касси отец, он явно из самых верхов. Огромная гостиная, большое панорамное окно, причем в рамах пластик хорошего качества, практически прозрачный, тяжелая мебель, обтянутая темной тканью, стены обшиты деревом, на окнах - тяжелые шторы. "Ну и место, - подумал Атис. - Интересно, куда я вообще попал?" Что-то странное происходило и с ним самим, и в мире. Атис украдкой разглядывал Касси, которая присела на корточки и протянула озябшие руки огню.

- Касси, чей это дом? - спросил он.

- Моей семьи, - ответила она. - Только здесь редко кто-то живет. Сейчас прогреется, станет потеплее. Не смущайся. Я обычно сплю на втором этаже, там еще пять комнат, можешь выбрать любую.

- Что ж это за семья такая? - поинтересовался осмелевший Атис. - Слушай, а ты вообще кто? Я таких домов никогда даже издали не видел.

Комната быстро согревалась. Когда они вошли, Касси послала ламу в подвал, чтобы он включил отопление, и сейчас в доме стремительно теплело. Атис расстегнул куртку.

Касси, наконец, поднялась от камина и скинула свою шубку, бросила ее на диван.

- Мой отец - региональный директор Ойлл-о, - произнесла она с неохотой. - Ты его видел. Есть еще вопросы?

Атис хотел было ответить, но слова почему-то разом куда-то подевались. Он сглотнул и жалобно посмотрел на Касси.

- Ничего себе, - сказал он наконец. - Ну и дела.

- Есть хочешь? - спросила та, как ни в чем не бывало. - Можно сделать ужин.

- Хочу, наверное, - согласился Атис. - А лама? Он вообще ест, или нет?

Касси не ответила, она уже шла на кухню.

Кухня, такая же обширная, как все здесь, обнаружилась в левом крыле дома. Касси включила плиту, вытащила сковородку самого банального вида и разбила на нее несколько яиц.

- Деликатесов не обещаю, но с голоду не умрем, - сказала она. - Кстати, а пирамидку сейчас смотреть будем или подождем до утра?

Атис пожал плечами. За этот вечер с ним произошло столько событий, сколько не происходило за последний месяц, да еще и грибы, и коньяк, и водка. Глаза слипались. Абсорбент, пригревшись, мерно урчал у него на руках.

- Давай завтра, - попросил он.

Касси кивнула.

Утро началось для Атиса с гневного голоса Касси, распекающего ламу. Атис с трудом продрал глаза и сел на постели.

Было тепло. Накануне уставший Атис, конечно, не задернул шторы, и сейчас мягкий утренний свет лился в комнату. Атис поднялся и подошел к окну.

За деревьями, под пасмурным небом, расстилалось белое поле. Дом стоял на опушке хвойного леса, к нему вела неширокая дорога. Высокий забор, украшенный диковинным снежным наростом, пушистые ветви сосен… Крошечная птичка, перескочив с ветки на ветку, взметнула движением крыльев снежное облачко и канула куда-то. Красиво, очень красиво. Умеют жить эти богатые, ничего не скажешь.

Атис провел рукой по портьере, ощущая под пальцами незнакомую роскошную ткань. Да, умеют. Странно, но он не ощущал ни зависти, ни раздражения, лишь легкое любопытство - что же будет дальше?

Касси замолчала, и в зимнем доме воцарилась ватная теплая тишина. Разом исчезли все звуки. Неподвижность и сонное безмолвие стали заполнять дом, и тогда Атис оделся, спустился вниз.

Касси, одетая на этот раз в джинсы и безрукавку поверх облегающей майки, сидела на диване, и даже не повернула голову в сторону Атиса. Золотая пирамидка, чьи грани теперь снова были сведены, стояла на журнальном столике. Выглядела пирамидка невинной безделушкой.

- Иди, - бросила она Ом-мани, торчащему у дверей с понурым видом. - Позову, если понадобишься.

- Доброе утро, - поздоровался Атис. - А сколько времени?

- Одиннадцать, - ответила Касси. - Хорошо ты спишь, ничего не скажешь. Голова не болит?

- Есть немного, - признался Атис. - Грибы, что ли, плохо пошли. Не знаю.

- Садись пока, - Касси похлопала по дивану рядом с собой. - Сейчас принесу кофе. Помогает, я знаю.

Вернувшись с двумя чашками, Касси поставила одну перед Атисом. Потом, уже без опаски, ткнула пальцем в ребро пирамидки, и та с прежним звоном раскрылась. Огненная запись, повисшая в воздухе, Касси не удивила.

- Пока ты спал, я прочитала все, что можно, - сказала она. - Этим растениям для роста нужно железо. Что же это вырастет? Какой-то монстр?

- Понятия не имею, - ответил Атис. Кофе оказался слишком горячим, и он отставил чашку. - А что там еще написано? Ну-ка, ну-ка…

Текст на гранях пирамидки содержал подробно расписанные указания о том, что нужно делать с семенами. Емкости как минимум по 200 литров, обогащенная земля, металл. Бред какой-то! Идиотизм. И, что интересно, особое указание - в заключительный период роста растения не пугать. Атис подумал, что, наверное, ему все это мерещится. Вчерашний коньяк был явно лишним. "Здравствуй, дерево".

- Ты видишь то же, что и я? - спросил он Касси. - Тут написано, что пугать растения запрещено. Хотел бы я посмотреть, как это делается. Хочешь на соснах потренироваться?

- Читать пока не разучилась. Мне интересно другое. Ты собираешься все это осуществлять?

Атис с сомнением посмотрел на пирамидку, потом - на лежащие рядом семена.

- Не знаю, - после секундного молчания признался он. - Наверное, да. Просто чувствую, что надо это сделать.

- Надо? - переспросила Касси. - А вот я не так радужно настроена. Нечто металлическое, которое нельзя пугать. В то, что оно вырастет, мне вполне верится, потому что про такие штуки, - она постучала пальцем по столу рядом с пирамидкой, - я в жизни своей не слышала. Встает вопрос - нам все это нужно? Ты можешь поручиться, что это безопасно?

- Понятия не имею. Но, понимаешь ли, есть у меня одна мысль…

И Атис рассказал Касси всё, что с ним произошло за последнее время. И про ангела с мечом на стене. И про спички. И про бренди. И про бабу Фану. И про свое временное помешательство, когда непонятная сила вытолкнула его танцевать в зал, где пела Касси.

- У меня странное ощущение, что всё как-то складывается, один к одному, - Атис сам не заметил, как начал оправдываться. - Словно меня ведет сама судьба, понимаешь? И дает мне подсказки с разных сторон, там, где и подсказок быть не может. Я ж пять лет ходил мимо той ниши, с ангелом. А патрон с собой таскаю вообще, сколько себя помню. Откуда они взялись у нас с тобой, патроны эти? Получается, что у нас есть что-то общее, да?

Касси отвернулась, и некоторое время безмолвно глядела в широкое окно, за которым медленно падали снежные хлопья.

- Я не верю в судьбу, - сказала она наконец. - Тебе не кажется, что все это специально подстроено? Одинаковые патроны, да. Как будто мы брат и сестра. Тебя эта "судьба" толкнула сжечь Ойлл-о. А что она потребует от нас двоих?

- Я тоже не верил в судьбу, - согласился Атис, покивав в такт ее словам. - До того момента, пока не понял, что был неправ. Давай хотя бы попробуем. Тебе же отец всё равно запретил появляться в городе, а мне так и так деваться некуда. И нам тут придется сидеть еще черти сколько.

Он понимал, что не имеет представления - о чем просит. Ему чудились насмешливые и одновременно печальные глаза ангела. Эх, если б можно было взять Касси за руку и отвести туда, на склад! Может быть, она бы тоже это почувствовала.

Касси вздохнула. Видно было, что она настроена отнюдь не так радужно.

- Атис, милый, - печально сказала она. - Я все понимаю. И даже чувствую, наверное. Но ты имеешь представление, чем это может обернуться? Это риск. Ты и так беглый преступник, и я совершаю преступление тем, что тебя укрываю. А если мы устроим что-то противозаконное - преступниками станем мы оба.

- А если это что-то правильное и очень нужное? - возразил Атис. - И потом, ни ты, ни я не знаем, риск это или нет.

- Только вот ошибка, боюсь, будет непоправимой. Кстати, это правда, что ты убил несколько человек?

Атис поперхнулся кофе.

- Опять, - простонал он. - Сначала Счастлав, а теперь и ты туда же, сколько можно!… Да не убивал я никого! Что я, сумасшедший, что ли?

Он осекся. По глазам Касси было понятно, что да, именно сумасшедший. Атис тяжело вздохнул и отвернулся.

- Да нет, конечно, - через силу сказала она. - Я боялась, что ты недоговариваешь. На убийцу ты и правда не похож. Слишком наивен ты для убийцы.

Атис вдруг понял, что все ее отговорки - потому, что ей страшно. Она просто боится, что авантюра зашла слишком далеко. Потом он вспомнил последнюю драку на бадьях с меланжем и пригорюнился. "Почему она решила, что я рохля? - огорченно подумал он. - Нет, так дело не пойдет".

- Вот что, - решительно сказал Атис. - Убийца я там, или нет, а давай всё-таки попробуем посадить эти семена. И дай мне эту штуковину, пожалуйста. Я на всякий случай хочу еще раз перечитать.

- Да пожалуйста, - пожала плечами Касси и пододвинула к нему пирамидку. - Читай. Может, тебе что-то новое найдешь?

Однако ничего нового Атис на гранях не обнаружил.

- Ну что? - спросил он. - Чего делать будем?

Оранжерея, большая пристройка, идущая вдоль всей задней стены дома, пустовала. Здесь, видимо, давно собирались сажать какие-то растения - но почему-то не посадили, большие кадки так и остались пустыми. Касси остановилась.

- Вот, - она обвела рукой вокруг себя. - Емкости есть, только земли нет. Не знаю, как ее раздобыть, сейчас ведь везде снег, земля промерзла.

Атис огляделся. В оранжерее было пронизывающе-холодно, и огромные стеклянные окна, конечно, не покрывала изморозь - тут некому было дышать. За окнами лежало всё то же белое поле. Атис прошелся туда-сюда по выбеленным доскам пола. Несмотря на мороз, в оранжерее словно остался невидимый, но осязаемый кусочек лета. Над полом, в углу, притаилась легкая прозрачная паутинка, в которой запутался невесть как там оказавшийся крошечный сухой листик.

- Стекло, - задумчиво произнес Атис. - Вот это да. Сколько же это всё стоит?

- Какая разница? - искренне удивилась Касси. - Никогда не интересовалась. Так что ты думаешь насчет земли? Наверное, нужны будут лопаты и мешки, чтобы ее довезти?

- Это я у тебя хотел спросить, - ответил Атис. - Что нужно, там написано, но я понятия не имею, где это брать.

- Ну где… - Касси замялась. - В лесу, наверное. Или в поле. Я не знаю, где проще будет? Только вот мешки и лопаты…

- Брать землю в лесу? - ехидно спросил Атис. - Касси, прости, конечно, но земля промерзла, как камень. Я с родителями жил, в поселке, и скажу тебе, зимой копать - удовольствие ниже среднего.

- Но вы же как-то копали? - растерялась Касси. - Где же тогда еще?

- Само собой, что в поле брать будем. Только лом нужен. Есть тут лом?

Касси задумалась, оглядела оранжерею еще раз и прошла к маленькой дверце, спрятанной в глубине помещения.

- Иди сюда, - позвала она, открывая подсобку, - посмотри.

Атис залез в подсобку и принялся там шуровать. Лом обнаружился в дальнем углу, нашлась и пара брезентовых мешков. Касси в этих поисках участия не принимала - лишь смотрела, скрестив руки на груди.

- В доме больше мешков нет, я точно знаю, - заметила она. - А этого, наверное, будет мало. Может, еще несколько кадок с собой взять?

- Не, не надо, - отмахнулся Атис. - Тяжело будет. Лучше сделаем пару ездок. Касси, а тут есть еда какая-то, а? Я со вчерашнего нежравши, мешки-то ворочать.

- Да-да! - спохватилась Касси. - Я как-то не подумала, прости. Пойдем, позавтракаем.

Лама, как понял Атис, был существом своевольным и капризным до неприличия. Для начала он минут десять ломался, делая вид, что ни за что не сможет левитировать "Лагуну" над целиной. На вопрос Атиса, за каким шутом для этого нужна дорога, Ом-мани с важностью ответил, что в стороне от дороги летать неприлично. Вначале Касси пыталась его убедить, что их так и так никто не увидит, и, наконец, вытащила из ящика стола мешочек с душой Ом-мани и острую длинную иглу.

- Парень, ты нарвался, - подытожил Атис, глядя, как Касси заносит иголку над мешочком.

- Хозяйка, не надо! - тревожно попросил лама. - Хорошо, хорошо, я сделаю!

- Тогда иди в машину и готовься, - приказала Касси. - И пеняй на себя, если нам опять придется ждать!

Когда лама скрылся за дверью, она пожаловалась Атису:

- Словно издевается. Пять лет уже с ним мучаюсь. Лучше бы машина простая была, честное слово.

- Простая - не престижно, - со знанием дела заметил Атис. - Откуда он вообще такой взялся? Что, все ламы так себя ведут? Я бы его пристукнул, наверно.

- Давно хочется, да жалко, живой все-таки, - грустно ответила Касси. - Я иногда думаю, что мне его в наказание сплавили. С таким далеко не разъездишься.

- Кто сплавил? - удивился Атис. Он всё никак не мог привыкнуть к новым реалиям, и продолжал мыслить старыми и потому привычными категориями. В понимании Атиса "сплавить" кому-то ламу-левитатора было равно, как минимум, подарку в виде квартиры поближе к центру, причем личной, не от корпорации.

- Мама, - нехотя ответила Касси. - Прости, я пойду, переоденусь во что-нибудь потеплее. Сейчас вернусь.

Вскоре она снова появилась, одетая уже в серые брюки, такой же джемпер и сапожки. Последние, Атис обратил внимание, были на довольно высоких каблуках. Вчера он как-то не заметил эту деталь. "Она же маленького роста, - дошло, наконец, до Атиса. - Гораздо ниже Жанеты. Ишь, какие каблучищи".

Какая-то мысль не давала ему покоя, что-то было не так, неправильно. Атис снова вспомнил про обещание, данное бабе Фане, и попросил:

- Слушай, ну давай заедем в город, а? Ждет же старуха, совсем без денег сидит.

- А она далеко от центра живет? - озабоченно спросила Касси. - Не хочу, чтобы нас там заметили. Вряд ли, конечно, но все же…

- Далеко, - заверил Атис. - На окраине, в секторе для престарелых. Заедем? А на обратном пути землю наберем. И еще надо посмотреть, где взять железо.

- Вот уж совсем не представляю. Ну, хорошо, идем.

Насупившийся лама ждал их в машине. Как только они уселись, Ом-мани забормотал мантру, и "Лагуна" медленно поплыла над заснеженной дорогой в сторону города. Через несколько минут Атис, смотревший в окно на однообразный пейзаж, вдруг дернул Касси за рукав и спросил:

- Смотри, что это там такое, а?

В заснеженной степи торчали какие-то металлические остовы. Вчера они летели сюда в темноте, поэтому Атис, конечно, ничего не разглядел, но сегодня черные предметы на белом снегу были видны отлично. Трактора! Ну конечно же!

- Ом-мани, подведи машину поближе, - попросил он. Лама тяжело вздохнул, "Лагуна" качнулась и нехотя потащилась в нужном направлении.

- Какие-то развалюхи, - заметила Касси. - Кажется, действительно, тракторы. Ты думаешь, сгодятся? Может, и землю тогда взять рядом с ними?

- Можно, - согласился Атис. - А что развалюхи, так это даже хорошо. Если мы тут поживимся железом, никто и не заметит.

…В городе они провели почти два часа. Сначала Атис зашел к обрадованной бабе Фане, занес ей деньги за грибы, получил в подарок одну из понравившихся ему книг и напутствие, звучавшее - "сынок, будь поосторожней с этой девицей, она та еще оторва". Известие о том, что палочка на окне цела, привело старуху в восторг, и Атис вдобавок получил кулек грибов, которые баба Фана впихнула ему чуть не насильно. Касси, увидев "добычу" Атиса, лишь фыркнула, но ничего не сказала.

Из снега торчали серые метелки прошлогодней травы, редкие, жалкие - воспоминание о давно ушедшем коротком лете. Блеклое небо легло на это поле, почти слилось с ним. Выйдя из машины, Касси сделала пару шагов, оставляя в снегу глубокие следы, вдруг потеряла равновесие и ухватилась за Атиса.

- Я не знаю, как мы тут будем копать, - произнесла она. Посреди поля, рядом с грудами старого железа, она казалась беспомощным ребенком. - Атис, ты справишься?

Атис призадумался. Не факт. Снег глубокий, под ним фиг знает что.

- Попробую, - грустно сказал он.

Спотыкаясь, Касси обошла машину и вытащила из багажника лопату.

- Я бы и рада, только я не умею совсем, - объяснила она. - А лама не станет, хоть убей. Ты покажи, может, у меня получится. Вдвоем быстрее.

- Давай разгребать снег, - предложил Атис. - Бери вторую лопату, и начали.

Минут через двадцать из-под снега показался пятачок черной смерзшейся как камень почвы. Атис присвистнул. Касси, к этому моменту уже успевшая натереть себе руки лопатой, скептически посмотрела на него.

- А я чего? - принялся снова оправдываться Атис. - Говорил же, что земля промерзла. Ломом надо. Ом-мани, достань, пожалуйста.

- Я не предназначен для физического труда, - с достоинством ответил лама, стоявший рядом с Касси и наблюдавший за процессом разгребания снега. - Мое дело - левитировать.

Атис крякнул с досады, вытащил из багажника лом самостоятельно и принялся с хеканьем долбить землю. Минут через десять рядом с ним лежала кучка мерзлых земляных осколков, способных заполнить горшочек разве что для самой завалящей фиалки.

- Проклятье, - выругалась Касси. Она открыла дверцу машины, и устало опустилась на сиденье. - Ну что же делать?! Так можно сутки подряд долбить, ничего не получится. Пустая затея, зря мы это начали.

- Хозяйка, можно я скажу? - осторожно начал Ом-мани. - Так у вас и в самом деле ничего не получится. Но если развести на земле большой костер, он ее прогреет, и можно будет накопать, сколько нужно.

- Чего ж ты раньше молчал, скотина ты оранжевая!… - Возмутился Атис. - Почти час тут мучаемся!

- Ну, не знаю, - лама замялся. - Я не обязан вмешиваться. Я всего лишь левитатор.

- А где найти столько дров? - спросила Касси. - Можно наломать в лесу, но они тоже промерзшие. А как они разгорятся? Бензина нет, чтобы полить.

Лама посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

- Хозяйка, в кладовке полно дров для камина, а в подвале стоит бензиновый двигатель, и рядом с ним - генератор, - укоризненно сказал он. - В лесу очень холодно, тут - тоже. Проще взять дрова из кладовки.

Касси устало вздохнула и забралась в машину.

- Ну, тогда левитируй за дровами, раз ты такой умный, - сказала она оттуда. - Атис, садись.

До дома они добирались в молчании. Атис с горечью думал, что он, вероятно, совсем идиот. Лама невозмутимо вел машину над дорогой, а Касси печально рассматривала свои руки. В двух местах появились волдыри, и затея с посадкой странных семян ей совсем разонравилась. Единственным, что останавливало Касси, было ее собственное непробиваемое упрямство.

…Кроме них, золотой столб огня над полем некому было видеть. Золото плясало по сугробам, раскрашивало старые остовы тракторов причудливым узором, неподвижно стоял совсем рядом с огненными всполохами невозмутимый лама, а Касси, взобравшись на какой-то трактор, смотрела в огонь. Таял снег, и надо было следить, чтобы место костровища не залили юркие ручейки талой мутной воды.

Атис думал, что везде, где бы он ни появлялся, начинаются пожары. Он вспомнил, что человек, одержимый огнем, называется пироманом, и с раскаянием подумал, что пироманить его, видимо, заставляет сама судьба, а против нее не пойдешь. Глядя на огонь, он ощущал какой-то детский восторг, и даже запах копоти и дыма, бензина и масла не вызывал неприятных ощущений, наоборот, Атис с удовольствием вдыхал горячий и холодный одновременно воздух.

Зато у Касси от резкого света костра на фоне сгущающейся темноты почти сразу заболели глаза. Вдобавок болели промокшие ноги, потому что красивые, с вышивкой, замшевые сапожки не были рассчитаны на то, что в них станут разгребать снег, таскать дрова и прыгать по талой грязи. Это стоило Касси стертых ног. "Завтра же нужно поехать в Пески и купить сапоги без каблуков, - думала она. - И никогда больше не соглашаться на авантюры".

Вокруг совсем уже стемнело. Касси зажгла в машине фары, и смотрела, закрыв дверцу, как в их призрачном свете возится с лопатой Атис, набивая мешки мокрой землей. Вымыться бы, согреться, доползти до кровати! И никто больше не вытащит ее в это грязное поле.

Домой они вернулись продрогшие, уставшие и злые, как собаки.

- Могла бы и помочь, - огрызнулся Атис, вытаскивая из багажника мешок с землей, отчаянно воняющий гарью. - Чего я, один должен возиться?

- Я его при всем желании не подниму, - возразила Касси. Она не вылезла из машины, зато стащила с себя сапоги, ступила ногами в носках на пол машины и не выдержала, застонала. - И потом, я ноги стерла. Слушай, давай завтра всем займемся! Я устала. Не убегут эти семена!

- Нет, сегодня, - Атис взвалил себе на плечи мешок и потащил к кадкам. - Почему тут так холодно, там же написано, что должно быть тепло! - возмутился он, ставя мешок рядом с деревянным коробом.

- Ом-мани, - обреченно сказала Касси, - иди, включи отопление.

Она вылезла из машины, как была, в одних носках, на цыпочках прошла вслед за Атисом.

- Давай быстрее, хорошо? - Жалобно попросила Касси. - Посадим и пойдем. Я не железная!

- Помещение должно прогреться до двадцати пяти градусов, - наставительно сказал Атис. - Иначе ничего не получится. И потом, почему это я должен делать всё один?

- Я не могу, я руки стерла, - объяснила Касси и в доказательство протянула ладони - действительно, на них красовались волдыри. - Это ты привык мешки ворочать и землю копать, а я так не умею! Ну что изменится, если мы завтра посадим?

- Изменится. Поэтому сегодня, - отрезал Атис.

Они стояли на пороге оранжереи, несколько сильных ламп рисовали на полу резкие гротескные тени, ломанные световые пятна лежали на сугробах за огромными окнами.

- Как же тут холодно,- тихо добавил Атис. - Вообще холодно. Почему-то мне кажется, что должно быть тепло, Касси, тепло, и лето, и мы сажаем цветы.

Касси переступила с ноги на ногу и опустилась на деревянный пол. Ей было не до абстрактных видений.

- Не знаю, - сказала она сонным голосом. - Мне ничего не кажется, у меня руки болят. И ноги тоже. Я есть хочу и спать. И вымыться. И не хочу никаких цветов. Не надо было тебя слушать.

- Надо, - Атис, похоже, был уверен в том, что делает. - Ты переобуйся, а потом подходи сюда. Я тут пока всё подготовлю.

Касси отсутствовала почти час. Она, не особенно спеша, приняла душ, переоделась, смазала руки мазью и выпила чашку горячего сладкого чая. Всё это время Касси периодически задумывалась - во что же такое она в очередной раз влезла? Выходило что-то совсем уж несуразное. Нет, она и раньше не чуралась приключений, даже специально искала их, но все они укладывались в стандартную схему. Подхваченный после концерта незнакомый парень, романтический вечер в его обществе, секс, утреннее расставание. И всё.

Атис в схемы не укладывался. Романтического вечера не получилось, секса тоже пока не было, зато началась какая-то идиотская эпопея с непонятно чем. Про патроны, которые повели себя вообще не так, как положено вести себя приличным вещам, Касси старалась думать поменьше. Потому что это, уж точно, не лезло ни в какие рамки.

В оранжерее стало тепло. Атис возился около одной из кадок, разравнивая землю, его кот, нахальный Абсорбент (надо же было так назвать кота!), уселся на край кадки, наблюдая за хозяином. Атис что-то тихонько мурлыкал себе под нос, и Касси с удивлением поняла, что поет он одну из песен, что были в ее концерте. Грязен ее новый знакомый оказался по самые уши, но, казалось, он этого не замечал, полностью поглощенный процессом приведения земли в надлежащий вид.

- Хорошая у тебя память, - заметила Касси, подойдя ближе. - И с землей ты как будто всю жизнь возился.

Она присела рядом на корточки, достала из кармана безрукавки пирамидку и коснулась пальцем ее верхушки. Пирамидка послушно раскрылась. Семена, как и прежде, аккуратно лежали на своем месте.

- Никогда ничего не сажал, - признался Атис. - Как-то само получается.

Касси достала зернышко.

- Сделай ямку… да, вот так, поглубже, как было написано, - она удовлетворенно кивнула, глядя, как Атис лопаткой сделал углубление в земле, и аккуратно положила туда зерно. - Все, заравнивай.

Спустя минуту оба зернышка покоились в кадках. Мокрая земля испачкала пальцы, Касси брезгливо их отряхнула и пожалела, что забыла прихватить салфетку.

- Как-то мне не по себе, - проговорила она.

- А мы их не перепутали? - не менее тревожно спросил Атис. - Мне почему-то кажется, что ты посадила моё, а я - твоё. Давай разроем?

- Да? - с сомнением переспросила Касси. Она прислушалась к своим ощущениям - и действительно, было нечто почти неосознанное, неправильное, что нужно было немедленно переделать, хотя Атис говорил явную чепуху. - Ну, давай попробуем.

Они спешно разрыли только что закопанные ямки.

Семена изменились. Пробыв в земле ничтожно короткое время, они успели покрыться белым тончайшим пушком. Ни одна, даже самая малая, соринка к ним не пристала.

И размер семян тоже увеличился.

- Быстрее! - нервно попросил Атис. - Меняемся, и закапываем!

В его голосе звучал неподдельный страх.

Касси схватила зерно, которое держал Атис, и сунула его в свою лунку. Зерно стало горячим, оно почти обжигало пальцы. Касси дождалась, пока Атис засыплет ямки, и против воли усмехнулась, чувствуя, как на нее накатывает странное чувство - восторг пополам со смятением.

- Бывают такие цветы - хищники, - произнесла она. - Пожирают насекомых, выпивают из них соки. А если эти вырастут железными, и?… - она многозначительно приподняла брови.

- И сожрут нас самих? - спросил Атис. - Почему бы и нет. Слушай, а кто из нас первый сказал, что это - цветы?

Абсорбент вспрыгнул на край кадки и осторожно понюхал, а затем потрогал лапой землю.

- В пирамидке было написано, - вспомнила Касси. - Жуть какая-то. Наверное, им в кадки нужно металл положить, но мне страшновато.

- Нет, я имею в виду, кто сказал первым, а не то, что написано, - возразил Атис. Он сходил к подсобке, выбрал пару металлических обломков и сунул в кадки. Пока в поле горел костер, Атис сделал рейд с ломом, и набил багажник железяками почти доверху, к большому неудовольствию ламы, которому потом предстояло отмывать машину.

- По-моему, я, - через минуту с удивлением призналась Касси. - Странно.

- А, по-моему, я, - ответил Атис.

Они переглянулись.

Абсорбент в это время снова потянулся лапой к земле, но, дотронувшись до нее, с мявом соскочил с кадки и опрометью бросился к выходу из оранжереи.

- Шугается кисонька, - ласково сказал Атис. - Пойдем-ка и мы, от греха.

- А если оно за ночь вырастет и пробьет крышу?

Касси встала и с опаской поглядела на кадки.

- Хотя тогда мы ничего сделать не сможем, - закончила она, - и правда, пойдем. Будь что будет.

- Может, и прорастет, а может, и нет, - протянул Атис. - Пирамидку эту явно не дураки делали. Так что, думаю, всё будет в порядке.

Ей и раньше снились яркие сны, но этот был настолько реальным, что Касси сделалось не по себе. Она и не представляла, что можно вот так видеть, слышать, ощущать - не глазами, не кожей, не слухом, а чем-то непонятным, неведомым, нематериальным.

И теперь Касси лежала в постели с закрытыми глазами, а сон, вместо того, чтобы утекать, как бывает обычно, возвращался к ней снова.

…Она летела над летней землей. Ветер бил ей в лицо, и раздувал распущенные длинные волосы… хотя нет, тут же поняла Касси, это были не совсем волосы, или, вернее, эти волосы были неправильными - они словно чуяли ветер. Это был живой полет, стремительный и свободный, как будто она стала птицей, только вместо крыльев у нее были руки. Ветер был послушен малейшему движению ее пальцев и живых волос, это было удивительно, но там, во сне, она не задумывалась, как это происходит - достаточно было пожелать, и все исполнялось.

Вверху, но совсем рядом, стояли облака - огромные белые башни, пронизанные солнцем, и Касси знала, что если подлететь под их днище, то теплый воздух подхватит ее, и поднимет вверх, легко, как пылинку в потоке.

Она видела, как на земле разбегались вдаль линии дорог, как над полями вихрились тонкие, еле заметные смерчики - это, подхваченные теплым воздухом, поднимались вверх обрывки сухой травы. Она знала множество мелочей, о каких и не подозревала в обычной жизни: что над темными пашнями всегда стоит теплый воздух, а если лететь над большим озером, то будет кидать вверх и вниз, но не страшно, а только лишь весело, как будто прыгать по кочкам; и что если ты хочешь, не тратя ни капли усилий, подняться наверх, туда, откуда земля выглядит заштопанной холстиной, и где теплый воздух начинает сменяться холодным воздухом атмосферных высот - нужно следить за орлами, они всегда знают, где можно поймать восходящий поток, и парят в них.

Этот мир был наполнен покоем и смыслом, все в нем было надежным и правильным, словно она вернулась домой после долгого путешествия. Впрочем, нет, это чувство пришло лишь сейчас, а тогда она даже не знала, что может быть по-другому. Этот полет был ее жизнью, этот теплый летний мир был ее домом, и не могло быть иначе.

Касси приподнялась на локте и потрясла головой. Сознание прояснялось с каждой минутой. Цветы. Они посадили цветы. И Атис спит в соседней комнате. Надо ему рассказать.

Атис тоже видел во сне что-то знакомое и незнакомое одновременно. Уплывающий горизонт, теплый, ласковый ветер, небо и легкие перистые облака у горизонта. Почему-то он находился высоко, очень высоко, и это было в тот момент совершенно правильно.

Сложнее всего в этом сне оказались звуки. Они почему-то находились внизу, но Атис без труда различал голоса земли, словно они, несмотря на расстояние, возникали совсем рядом с ним.

"Что со мной? - подумал он растерянно. - Почему?"

Лето. Бесконечное лето, насколько хватает взора. Зелень, лазурь, охра, синь, золото. Теплые потоки воздуха, неспешное движение, нега, лень и одновременно почему-то собранность и готовность.

И радость.

Атис с удивлением понял, что никогда до этого момента не испытывал такой вот ни с чем не сравнимой спокойной уверенной радости. Словно во сне он стал кем-то, кем ему всегда положено быть. Под руками чувствовалось что-то незнакомое и до боли знакомое одновременно, он провел ладонью по шероховатой поверхности - и вдруг его ладонь к этой поверхности намертво прилипла! Атис дернул рукой, но она и не подумала отцепляться. Рука и поверхность схватились так, что не оторвать. Атис испуганно дернулся еще раз и… проснулся.

На пороге его комнаты, кутаясь в теплый халат, стояла Касси.

- Ты чего пришла? - удивленно спросил Атис.

Она прошла в комнату и села в кресло.

- Мне сон приснился, - проговорила Касси хрипловатым со сна голосом. - Мне такого никогда не снилось. Как будто я летаю.

Атис посмотрел на нее недоверчиво, в глазах его явственно читался скепсис. Про свой сон он решил пока что промолчать.

- Сон, - повторила она. - Очень реальный, там были лето и полет. Тебе никогда такого не снилось?

- Снилось, - неохотно ответил Атис. Признаться, сейчас он думал об одном - как бы не заснуть снова. Спать было страшновато, только что отпустивший сон слегка напугал его своей реалистичностью, но в то же время завораживал и притягивал. - И что с того?

- Не знаю, - проговорила Касси. - Что-то происходит. Нужно посмотреть цветы. Ты выспался? Пойдем?

- А сколько времени? - спросил Атис. За окном стояла темнота, да и спать ему всё-таки хотелось.

Касси кинула взгляд на часы, стоявшие на прикроватном столике. Было еще совсем рано, всего семь утра. Обычно, чтобы выспаться, ей нужно было спать как минимум до двенадцати, а часто она вставала и вовсе за полдень. Особенно после такой нагрузки. Очередная странность.

- Семь, - сказала она. - Я почему-то не хочу больше спать.

- А я хочу, - проворчал Атис, выпутываясь из одеяла. Ему, в отличие от Касси, совершенно не хотелось вылезать из уютной норки и тащиться через весь дом в оранжерею, за вчерашний день он устал, да и руки, отвыкшие за время безделья от физической работы, ныли.

- Надо посмотреть, - повторила Касси. - Сейчас. Потом доспишь.

За прошедшие часы загадочные семена не превратились в плотоядных монстров и не проломили крышу. Из кадок выглядывали два ростка, довольно высоких, но и только. Серые пушистые стебли, две пары серебристых листиков, вот и все. Хотя, конечно, никакие известные растения не могли взойти настолько быстро.

Однако ржавые обломки, которые Атис положил в кадки, исчезли.

Касси разочаровано вздохнула.

- Ну вот, а ты боялся, - сказала она. - Я ожидала большего.

- Я не боялся, я спать хочу, - проворчал Атис. Он подошел к кадке, в которую вчера посадил свое семечко, и стебелек вдруг вполне заметно качнулся к нему навстречу. - Это еще что? Это как?

- Ой, - удивленно сказала Касси. - Ты это тоже видишь?

Она протянула руку над своим цветком, и росток вытянулся листиками вверх, как будто хотел дотронуться до ее пальцев. Касси отвела руку в сторону - росток дернулся следом. У нее широко открылись глаза от изумления.

- Ничего себе!

Атис тоже поводил над своим ростком рукой, зачарованно наблюдая, как тот движется следом.

- Класс двудольные, - тихо сказал Атис. - Семейство сложноцветные. Так вот к чему прилипла моя рука. Как же я не догадался.

- Рука? - встрепенулась Касси. - Ты о чем?

- Не ты одна видишь сны, - ответил Атис. - Ощущение. Понимаешь? Сейчас я стою рядом вот с этим, - он кивком указал на растение, - и чувствую то же самое, что во сне. В моем сне со мной рядом было что-то… - он запнулся, подыскивая слова. - В общем, что-то подобное.

- Что-то подобное, - повторила Касси и задумалась, присев рядом с кадкой. Росток наклонился к ней, чуть заметно шевеля серебристыми листиками. Да, она тоже знала, что ее сон, тот полет и небо были как-то связаны с происходящим, и с еще не выросшими цветами.

- И что ты об этом думаешь? - Спросила Касси наконец. - Как это может быть связано со снами? С полетом?

- Мне думать не положено, я грузчик, - ответил Атис. Однако шутка прозвучала как-то не особенно хорошо, и он это, конечно, понял. - А если серьезно, то не знаю.

- А я певица, - возразила Касси, - мне думать не положено тем более. Но, похоже, придется. А ты что, правда, грузчик?

- Ну да, уже десять лет, - вздохнул Атис. - Правда, учился я не на грузчика, конечно.

Он вкратце пересказал Касси свою историю. Почему-то ему, раньше волновавшемуся за свою жизнь, сейчас стало совершенно всё равно. Детство, юность… карьера, которая с самого начала не задалась. Какое-то ненастоящее тоскливое существование, пустые люди вокруг, и лишь совсем недавно - ангел на стене, и коробок спичек в кармане.

Касси кивала, устроившись на полу поудобнее, и лицо у нее было понимающим и почему-то грустным.

- Может, так и должно быть? - Предположила она. - Неспроста ведь все это случилось.

Она замолчала и посмотрела на серебристый росток.

- Нужно подложить им металла. Странно, они совсем не выглядят железными. - Касси улыбнулась, и осторожно погладила свой росток пальцем. - Мягкий.

- Ага, - согласился Атис. - А ты, Касси? Расскажи про себя, хоть немного. Нет, я понял, что ты "генеральская дочь", что твоя семья богата, и что ты поешь в клубах, так? Но кроме этого я о тебе ничего толком так и не узнал. Мы всё время куда-то торопимся.

Она пожала плечами.

- Живу. Пою. Что еще? - усмехнулась. - Еще… ты же слышал, что говорил отец. Шлюха, бездельница, позор семьи.

- Как с трудом мне в это верится, - с сомнением сказал Атис. - По-моему, ты не такая.

- Да-да, на самом деле я сама святость, - на лице Касси нарисовалось подобие издевки. - Всю жизнь ждала того, кто это оценит. Вот и ты подвернулся - грузчик в бегах, но с чистой душой. Самая подходящая партия. Замуж возьмешь?

Атис крякнул.

- Ну, чего ты так сразу, - обиженно сказал он. - Я же просто спросил.

- А я просто ответила. Честно.

Похоже, она действительно издевалась не столько над ним, сколько сама над собой. Касси не смотрела на него, все сидела и гладила пальцем росток, и казалось, что она не договаривает нечто очень важное… очень важное, но такое, что раскрыть она не решается даже Атису. Или - тем более Атису, случайному встречному, с которым свела судьба.

И Атис это понял. Он присел рядом с ней и осторожно обнял за плечи.

- Что же с тобой случилось, девочка? - тихо спросил он. - Только не говори, что ничего. Я не слепой, и всё вижу. Зачем ты сейчас делаешь себе так больно?

Она отвернулась, и Атис не видел ее лица, но почему-то он был уверен - вот сейчас, именно сейчас она почти до крови прикусила губу, чтобы случайно не заплакать, но глаза ее помимо воли уже наполняются слезами, потому что ей самой осточертела эта игра, где всё наносное и чужое. Только слишком тщательно она прячет то, что внутри.

Но Касси высвободилась, встала и отвернулась от Атиса.

- Не надо, - проговорила она сдавленным голосом. - Не стоит. Добавь цветам еще металла, и пойдем. Скоро начинается день.

Атис не стал возражать. Он молча поднялся, сунул в кадки еще одну порцию металлического лома, и вдруг, мельком глянув в окно, замер.

- Касси, это кто?! - Ошарашено спросил он. Касси тоже глянула в окно и от удивления открыла рот.

Через полянку перед домом, задрав хвост, бежала поджарая собака, белая, с рыжими и черными пятнами. За ней, придерживая рукой шляпу с залихватским перышком, спешил охотник при полном параде. Ружье, патронташ, сумка для дичи, зеленый костюм и высокие рыжие сапоги составляли его одеяние. В другой руке он держал поводок, который при каждом его шаге норовил зацепиться то за сумку, то за карабин.

- Стой! Да стой же ты, окаянный! - донесся возмущенный голос охотника до Касси и Атиса, которые в ступоре наблюдали за этой сценой. - У тебя четыре лапы, а у меня две, не могу я так быстро! Да стой же!!!

Парочка добралась до деревьев и в мгновение ока пропала между стволов.

- Касси, а ты заметила, что у него летняя одежда? - Ошалело спросил Атис. - А на улице двадцать пять мороза.

Касси вышла из ступора первой. Она метнулась к выходу из оранжереи, распахнула дверь, отчего на Атиса дохнуло ледяным воздухом, и кинулась следом за странной парочкой.

- Эй! - закричала она. - Погодите! Постойте!

Она пробежала пару десятков шагов по дорожке и остановилась, дрожа от холода. Там, где охотник с собакой пересекли засыпанную снегом полянку, не было никаких следов. Вообще. Девственно чистый, свежевыпавший снег. Атис догнал ее, по инерции проскочил вперед несколько шагов и тоже в растерянности остановился.

- Нет ничего, - удивленно сказал он. - А где…

Касси пробежала вперед, к деревьям, по щиколотку утопая в снегу своими легкими домашними туфлями. Конечно же, ничего.

- Он не мог сюда пройти! - воскликнула Касси. - Там ведь ограда! Войти можно, только если позвонить специально, и я открою!

- Никто не звонил, - сообщил подошедший к ним Ом-мани. Атис оглянулся и обнаружил, что лама держит на руках Абсорбента, да еще и почесывает его за ухом, а кот блаженно жмурится. - И ворота со вчерашнего дня тоже никто не открывал. Я проверил.

- Не может такого быть, - решительно заявила Касси. - Я в привидений не верю, это, наверное, какой-то хитрый обман. Атис, пойдем, переоденемся и поищем как следует.

В последующий час они обшарили по периметру всю ограду. Ничего. Никаких следов загадочных визитеров, никаких следов проникновения. Как будто охотник с собакой и впрямь были призраками.

Окончательно замерзнув, они вернулись в дом. Лама приготовил для всех какого-то особенного чаю с травами, кот забрался на колени Атису, словно извиняясь за то, что пошел на руки к ламе, а Касси устроилась, по своему обыкновению, с ногами на диване.

- Не знаю, что и думать, - прервал Атис затянувшееся молчание.

- Чем дальше, тем интереснее - прокомментировала Касси. - Одним чудом больше, одним меньше - не находишь? Как будто мы стронули с места лавину… Ом-мани! - она вдруг посмотрела на ламу, которого доселе словно бы вовсе не замечала. - А ты обо всем этом что думаешь?

Лама улыбнулся.

- Я думаю, что это духи с шестой стороны, - ответил он. - Или даже с отраженной. Они просто прошли мимо.

- С шестой и отраженной стороны - это как? - удивилась Касси. - Никогда такого не слыхала.

- У света - шесть сторон, - ответил лама. - Каждый из нас приходит с какой-то из них. Они пришли с шестой. Вот и всё.

- А почему именно с шестой? - спросила Касси. - Почему не с третьей, четвертой, пятой? Чем шестая от прочих отличается? И кстати, откуда ты все это знаешь?

- Я учился в монастыре, - напомнил лама. - Пятнадцать лет. Эти духи живут на внутреннем небе. Правда, я до сего дня таких ни разу не видел, - самокритично добавил он.

- Час от часу не легче, - пробормотала Касси. Она и не подозревала, что привычный молчаливый лама обладает такими познаниями.

- Ом-мани, а духи вообще часто так делают? - спросил Атис. - Я имею в виду, показываются?

- Показываются они очень редко, - ответил лама. - И, скорее всего, им ничего не было нужно, они просто прошли мимо.

- Это как-то связано с цветами, - сделала вывод Касси. - Господи, во что же мы ввязались? Ом-мани, а ты не знаешь, когда снятся сны, в которых летаешь… по-настоящему, не в машине - что это может значить?

- Маленький ребенок, когда летает во сне, растет, - ответил лама. - А взрослый - обретает новый путь. Кстати, хозяйка, посмотрите, что с пирамидкой!

Касси и Атис разом обернулись, и увидели, как грани стоящей на каминной полке пирамидки меняются, слоятся, а сама она раскрывается, и начинает превращаться в какую-то диковинную форму.

- Там, кажется, написано что-то новое, - Атис побежал к камину и взял пирамидку в руки. - Точно, новый текст. А старый куда-то делся.

Пирамидка сейчас сложилась и превратилась в квадрат золотистого теплого цвета. Атис поискал глазами начало текста, и, найдя, прочел: "Хорошее начало, Летатели. А теперь слушайте, что нужно делать дальше…"

4 Летатели, Травники и Алмазная Чешуя Будь что будет

Атис хмыкнул, откашлялся.

- Н-да, - констатировал он. - Полнейший дурдом. Ну чего, Касси? Полетаем? Предлагаю потренироваться. Можно для разминки попрыгать с крыши в сугроб.

Касси, уже стоявшая рядом, недоверчиво повела плечами.

- А это - про нас? - переспросила она. - Летать верхом на цветах, как ездят верхом на конях… Красиво, конечно, но как цветы могут летать? Как они могут быть полуразумными? Атис, прости, наверное, я просто недоверчивая дура, но мне все же не верится, что это правда.

- А то мне верится, - сварливо сказал Атис. - Лучше на ламе, блин, верхом езди, если ты ему хозяйка. Интересно, те люди, которые это всё писали - они были вообще нормальные?

Касси прикусила губу и посмотрела вначале на Атиса, а после на ламу, который сидел в сторонке с таким видом, словно происходящее его ничуть не удивляло. Хотя, конечно, если левитируют ламы, то почему бы этого не делать цветам? Те, кто вложили семена в патроны, явно не считались со странностями. Но главная странность была не в том. Получалось, что кто-то неведомый, извне, постоянно следит за происходящим. Видимо, это были хозяева семян и пирамидки, точнее, уже плоского золотого квадрата (а во что еще способна превратиться эта вещь?). В первом послании говорилось о каких-то заданиях. И кому нужно, чтобы мы их выполнили? Может быть, тем самым "призракам из внутреннего неба"?

- Ом-мани, - позвала она. - Как ты думаешь, кто автор всех этих посланий? Кто с нами через них говорит?

Лама пожал плечами.

- Понятия не имею, - ответил он. - Но, думаю, это не духи. Кто-то еще.

- Но кто? Кто может уметь такие вещи? Посмотри: были патроны, потом стала пирамидка, теперь квадрат. Надписи эти огненные в воздухе. Такого никто в мире не умеет.

- Ну почему же? Кто-то же сумел, - резонно заметил Ом-мани. - Значит, умеет. Хозяйка, а очень важно знать, кто это сделал?

- Неужели тебе не интересно?

Касси помолчала и добавила:

- Только вот отцу это совсем не понравится, если он узнает. Совсем не понравится. Мало ему было певицы в семье, теперь еще и летающие цветы. Да меня за такое со свету сживут. Нужно постараться, чтобы он ни о чем не догадался.

- Касси, - медленно начал Атис. - А ты представляешь, какого размера должен быть цветочек, чтобы человек на нем поместился? Они же не влезут в оранжерею!

- Влезут, наверное, - возразил лама. - Оранжерея большая, места в ней много.

- Если они следят за нами, - резонно заметила Касси, - то должны знать, какая у нас оранжерея. Значит, скорее всего, места хватит. А вот как человек вообще может летать на цветке? Верхом? Сидя? Стоя?

Касси раскинула руки, пытаясь прикинуть возможное положение в таком полете, и призналась:

- Ума не приложу. Во сне мне казалось, что я лечу сама по себе. Только что у меня длинные волосы, и они какие-то живые.

Атис посмотрел на нее с нескрываемым скепсисом.

- Касси, прости, но у тебя и волос-то почти нет, если помнишь, - заметил он.

Лама вдруг встал, подошел к окну и вгляделся куда-то в заснеженное поле.

- За нами не следят, - сообщил он негромко. - Вернее, следят, но не те. Если бы у меня была душа, я бы, наверное, почувствовал это душой.

Мешочек с душой ламы сейчас помещался у Касси на поясе, и при этих словах она почувствовала болезненный укол совести. Все-таки это было неправильно - лишать человека души, и на какой-то миг ей захотелось вернуть ее ламе. Но тут же она подумала, что тогда Ом-мани, наверное, сбежит, и что они будут делать с роскошной, но мертвой "Лагуной", которая станет бесполезным куском железа?

- Кто за нами следит? - спросила она.

- Я не могу сказать, кто за нами следит, но могу точно сказать, кто за нами не следит, - ответил Ом-мани. - Те люди, которые снабдили вас семенами и инструкцией, за вами точно не следят. А следят ли за нами люди, которые не давали патронов и инструкций, я не знаю.

Атис потряс головой. Похоже, если ламе давали малейшее послабление, он превращался в жутчайшего демагога и трепача. При всем желании Атис не мог найти хоть какое-то зерно здравого смысла в словесных конструкциях Ом-мани. "Интересно, Касси скоро полезет за своей иголкой для мешочка? - подумал он. - И почему-то мне продолжает казаться, что за нами всё-таки кто-то следит".

- Стоп, - прервал он разглагольствования ламы. - Я понял, что за нами не следят те, кто дал нам эти семена. Так? А кто тогда за нами следит?

- Вероятно, кто-то другой, - невозмутимо ответил лама.

- Но кто? - спросил Атис.

- Понятия не имею, - признался Ом-мани. Абсорбент, важно распушив хвост, вошел в гостиную и сел у ног ламы. Тот поднял кота на руки и отошел к окну.

- Одно могу сказать точно, - вставила Касси, - за тобой, Атис, если и не следят, то лишь потому, что потеряли твой след. Отец узнал, что ты был со мной, и этого так не оставит хотя бы из принципа: будет копать, пока не найдет. А мы как-то быстро забыли, что Атис - беглый преступник, и если его обнаружат…

Она не договорила.

- Боишься за репутацию? - ехидно спросил Атис. - Не волнуйся. Если подопрет, убегу. Я много где засветился. И на железной дороге, и у бабы Фаны, и в клубе. Ведь не поймали же.

- Кому ты тогда был нужен, ловить тебя! - отмахнулась Касси. - Сейчас совсем другой оборот. Сейчас ты, можно сказать, задел честь семьи. Я, конечно, тоже виновата, но разгулы по клубам и связи с мужчинами - не преступление, неприятностей будет не избежать, но не смертельно. А тебя, если найдут - повесят, без вариантов.

- Тебя или меня? - уточнил Атис.

- Я же ясно говорю - тебя, - возмутилась Касси, - кто станет вешать дочку регионального директора, даже если она шалава?

- Опять меня, - Атис явно расстроился. - Ужас какой-то. Ладно. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Пошли, перекусим и польем цветочки. Слушай, а ты грибы раньше курила?

- Я еще и не то курила, - усмехнулась Касси.

- Ну, значит, пригодятся, - Атис кинул взгляд на каминную полку. На полке спокойно почивал кулек, подаренный бабой Фаной.

Цветы росли со сказочной быстротой.

На второй день после очередного превращения пирамидки их стебли были уже по пояс Атису. От привезенной кучи ржавого металла почти ничего не осталось, и Касси сказала, что если так пойдет дальше - проще будет пригнать к дому целый трактор. Серо-серебристые стебли будущих летающих цветов, однако, отнюдь не казались стальными, они были шершавыми и мягкими на ощупь, и странно было видеть, как растения доверчиво ластятся к рукам, и поникают, когда хозяев нет слишком долго. Вот только Абсорбент с цветами не ладил - ревновал и побаивался. Предпочитал сидеть в отдалении, презрительно щурясь и топорща усы. Иногда он даже пытался с цветами подраться, и выглядело это презабавно. Абсорбент устраивал засаду за рядом пустых кадок, медленно-медленно подбирался к цветам и внезапно выпрыгивал, метя лапой по листьям.

Атису его развлечение не особенно понравилось, но бороться с котом было бесполезно. Если кто-то повышал на него голос, Абсорбент обижался, и тогда по коридорам и комнатам следовало ходить с большой осторожностью. Существовал риск, что кот устроит охоту уже не за цветами, а за ногами.

- Ревнует кисонька, - говорил Атис, в очередной раз вынося кота из оранжереи. - Кисонька у нас умная не по годам. Пойдем, пойдем, угощу тебя.

К слову сказать, Абсорбенту проживание в доме пришлось по душе. Во-первых, в подвале жили мыши, которых умный кот повадился ловить, и приносил по утрам свою добычу хозяину. Во-вторых, в кладовке обнаружился большой мешок с первосортным кошачьим кормом. Касси сказала, что у ее матери тоже есть кошка, но сюда ни мать, ни отец не приезжают уже пару лет, поэтому "можно пользоваться". Абсорбенту корм пришелся по вкусу, до этого кот питался тем, что Атису выдавали на работе (там были в курсе, что он держит кота и, хотя это не поощрялось, на довольствие Абсорбента всё-таки поставили). Прежний корм в сравнение не шел с этим. Через неделю кот прибавил в весе, шерсть его залоснилась.

А вот с Ом-мани кот подружился. На руках у него Абсорбент мог лежать, кажется, бесконечно, словно чуял родственную душу. Правда, по этой логике кот должен был обращать гораздо большее внимание на мешочек с душой, однако к этой вещице зверь проявлял полное равнодушие.

- Скоро кот сам научится левитировать, - заметила Касси, прогоняя Абсорбента от ламы в очередной раз. - Ом-мани, отпусти его! И ступай лучше проверь генератор, что-то слишком холодно стало в доме. Сейчас же!

Не нравилась ей эта дружба. Сойдясь с котом, лама сделался совсем уже своенравным, и обязанности, возлагаемые на него хозяйкой, исполнял с большой неохотой. Делать, однако, было нечего, Ом-мани исподлобья зыркнул на Касси, и поплелся выполнять приказ.

- Обнаглели совсем, - сказала Касси, падая на диван в гостиной. - Скоро меня из собственного дома выживут.

- Это мы запросто, - лениво ответил обнаглевший Атис. - Чем ругаться, лучше бы чаю заварила. Эх, чай черный, да под соленый огурец!… Знал бы, что в жизни попаду в такую роскошь, на судьбу бы не жаловался. Ждал бы себе, и ждал. И вообще, древний там род или не древний, не знаю, а пока всё складывается исключительно удачно.

Касси посмотрела в сторону кухни. Вставать и идти заваривать чай не хотелось. Если бы лама не ушел в подвал, можно было бы послать за чаем его, но…

- Тогда уж идем на кухню, - вздохнув, предложила она. - Иначе придется потом посуду убирать. Этого лоботряса-левитатора пока заставишь - пять раз сама сделаешь. Кстати, а ты помнишь своих родителей? Они и вправду из древнего рода?

- Какой древний род! - захохотал Атис. - Я тебя умоляю! У нас самая обычная семья была, как у всех. Четыре брата у меня было, сестренка, папа и мама. Ну, братьев я только двоих застал, двоих старших продали еще до меня, а сестренка младше была на два года. Работали на свекле, отец механик. Так что туфта это всё, про древний род.

Касси, не торопясь, налила воду в заварочный чайник и поставила его на стол. Сняла с полки чашки.

- Да, - проговорила она, - действительно, странно. Но, может быть, твои родители просто сами не знали? Вернее, не знают, они ведь, наверное, живы?

- Живы, куда они денутся, - отмахнулся Атис. - Там знать нечего, потому что там древний род не ночевал. А вот твой род, может статься, и древний. По крайней мере, он старый. Сколько поколений уже Чудовы у власти?

- Двести восемь лет, - сказала Касси, - Сейчас работает пятое поколение, последнее. Наверное. Я сама для такой работы оказалась непригодна, и наследника подарить тоже не могу. Не спрашивай, почему. Но это другое. Род, может, и старый, но никак не древний. И про летающие цветы никто у нас ни сном, ни духом. Так, - она приоткрыла крышечку у чайника, - заварился. Тебе что к чаю - маринованные грибы или сельдь в соусе?

- Грибы, - без колебания ответил Атис. - И сельдь. И еще можно соленый огурец, даже два огурца.

- Ты забыл попросить сало, - напомнил Ом-мани от двери. - И черного хлеба.

- Да, точно! - Атис сел на стул и улыбнулся Касси. - Ага?

- Может, вас еще черной икрой кормить? - осведомилась Касси. - Ом-мани, генератор проверил? А теперь брысь отсюда! Пока не позову.

Она достала из холодильника грибы, сало и сельдь, поставила на стол и сказала наставительным тоном:

- Ты плохо влияешь на Ом-мани, Атис. Он стал полагать, что ему все дозволено. Еще немного - и он вообще перестанет добровольно выполнять то, что ему велят. Он всего лишь левитатор, и не должен об этом забывать.

- Да ладно тебе, - возразил Атис. - Ты совсем загнобила парня! Он же молодой мальчишка, неужели тебе его не жаль?

Он пододвинул к себе банку с грибами и принялся вываливать их в блюдце. Деликатес! До этого ему лишь однажды посчастливилось набрать опят, и вкус их вызывал у Атиса умиление. Грибочки!… Какая прелесть.

К сожалению, благородных грибов, типа опят или белых, в лесах практически не осталось. По большей части в них давно росли мухоморы и галюциногеники. Впрочем, и те, и другие шли у народа в дело. Не всем же так везло с работой, как Атису. Если ты механизатор, то спирт только зимой уворуешь. А летом вся надежда - только на грибы.

- Мне не нужен мальчишка, - отрезала Касси, - мне нужен лама-левитатор, который может водить мою машину и выполнять мои поручения, а вместо этого я имею разгильдяя, которому ничего нельзя доверить. Между прочим, он живет за мой счет и всем мне обязан. Я его кормлю, даю ему кров, одеваю, и вместо благодарности должна выслушивать занудные нотации о смысле жизни? Мне и отца хватает, благодарю покорно.

Атис вздохнул и подцепил на вилку гриб. Спорить с Касси было бесполезно. Если уж она вбила себе что-то в голову, то спор в самом скором времени превратится в банальное препирательство, а ругаться Атис не любил.

- Хорошо, я попробую поменьше на него влиять, - ответил он. - Просто жалко парня. Ладно. Так вот, о роде. Я думаю, если родов никаких нет, то, может, и всё остальное, что там написано - бредятина? Тогда возникает вопрос - а что мы, собственно, такое сейчас выращиваем?

- Цветы и вправду живые, и нас узнают, - возразила Касси. - Кстати, нужно будет съездить за металлом, потому что на сегодня его еще хватит, а завтра их кормить будет уже нечем.

Она вдруг замолчала, взгляд ее на мгновение ушел в глубину, а потом глаза широко распахнулись.

- Послушай-ка, Атис, - проговорила она, словно сама себе не веря. - Мне одна мысль пришла в голову. Что там было написано про второй род? Про воинов?

Атис сходил в гостиную за пирамидкой.

- Смотри. "Второе семя, когда взошло, оказалось Охраняющим, и давало силы и устойчивость к ранам и ядам. И пошел по миру Второй Род - Алмазная Чешуя. Это был род светлых воинов, и если где-то случалось беззаконие, и нарушался порядок, Род приходил в то место, и восстанавливал его". Знаешь, а ведь именно про Чешую мне рассказывал Счастлав, ну тогда, в поезде, - задумчиво сказал он. - Интересно.

- Не стоит говорить о них, - донесся до них голос Ом-мани. Видимо, изгнанный лама всё это время подслушивал в коридоре. - Накликаете.

- А ты откуда знаешь? - прищурилась Касси в сторону коридора, ведущего в подсобные помещения - больше ламе прятаться было негде. - У нас что, беззаконие творится? Заходи и говори.

- Не буду, хозяйка, - испуганно ответил лама. - Простите. Но я не буду.

- Это еще почему? - возмутилась Касси. - Я приказываю! Что за тайны такие?

- Не буду, хозяйка, - упрямо повторил Ом-мани. - Не заставляйте меня. Вы хорошая хозяйка, добрая, и я не хочу, чтобы вы пострадали.

- Ну вот, видишь, как он себя ведет? - Касси обернулась к Атису. - Я предупреждала! Между прочим, если мы Летатели, то эти Алмазные нам не могут причинить вреда, - добавила она со знанием дела. - Написано же: "Оружие Чешуи не подействует на Летателя или на Травника, как на обычного человека". Атис, похоже, я знаю эту банду. Благородные воины! Обычные грабители и убийцы. А ты, Ом-мани, рассказывай все, что тебе известно о них, иначе сам пострадаешь раньше меня!

Она демонстративно вытащила длинную иглу и показала ламе.

- Ну и колите, - обижено ответил лама. - Не буду я про Второй Род говорить. Потому что, может, раньше они и были Воины, а теперь - обычные воры. Если, конечно, они вообще еще существуют, - добавил он. - Вы, хозяйка, по-моему, вообще не про то думаете. Ай! Больно же!

Но Касси уже отдернула иголку от мешочка.

- Я не злодейка, чтобы тебя мучить, - проникновенно сказала она. - Мне это тоже не приносит удовольствия. Но пойми, нам нужно узнать о них все, что можно, потому что ты сам видишь - написано, что мы с ними в родстве. Кто знает, может, и у этих была такая же пирамидка? А если от нас тоже потребуют чего-нибудь вроде убийств и грабежей?

- Не знаю я! - проскулил лама. - Ну что вы пристали ко мне? А знал бы, так не сказал.

- По-моему, ты врешь, - заметил Атис. - Всё ты знаешь. Просто почему-то говорить не хочешь.

- Ну и не хочу, - ощерился лама.

Атис поймал его за край оранжевой тоги и силой усадил за стол рядом с собой.

- Пойми, парень, мы же не со зла, - доверительно начал он. - Мы просто хотим понять, что происходит, и каким боком мы причастны к этой самой Чешуе. То, что Счастлав рассказывал, мне не понравилось. Совсем.

- А то, что я расскажу, вам не понравится еще больше, - ответил Ом-мани. - Я их вчера видел. В окно. Вечером.

Касси ахнула и даже привстала:

- Как?!

- А вот так, - проворчал лама. - Как есть. Поэтому я и говорю - накликаете. Не надо про них.

- Вы как хотите, а я пошел налаживать защиту, - жестко сказал Атис. - Ты придурок, Ом-мани! О таких вещах нормальные люди не молчат!…

- Подожди, - остановила его Касси. - Ом-мани, а с чего ты взял, что это были именно они? На них что, написано было? Мало ли кто рядом с домом может пройти!

- Как рыбы, - тихо сказал лама. - Блестящие рыбы. И они не боятся холода. Я не перепутал, хозяйка.

- Касси, тут есть веревки и доски? - Атис перешел на деловой тон. - Мы в свое время такую штуку делали, я помню, как. У нас какие-то козлы повадились на склад бренди тырить, ну мы с мужиками и сварганили ловушку. Там просто все - щит, веревки и противовесы. Шибанет так, что мало не покажется.

- А где ты это хочешь сделать? - спросил лама.

- В оранжерее, конечно, - Атис с удивлением поглядел на Ом-мани. - Насколько я понимаю, цветы сейчас самое ценное, что у нас есть. Пусть только попробуют сунуться, - он взял вилку, и подцепил с блюдечка очередной гриб.

Касси решительно встала.

- Господи, а если бы я была здесь одна, - проговорила она, - меня ведь могли бы убить! Что же это творится! Атис, веревки есть, кажется, в подсобке лежали. Доски, по-моему, тоже были, в подвале. Ом-мани, ты ведь знаешь лучше, что где в подвале лежит, пойдем, покажешь.

- Тебя бы не убили, хозяйка, - возразил лама. Он встал, поправил тогу. - Я могу немножко защищать того, кому служу. Но поскольку я служу только вам…

Не успевшую толком начаться речь ламы прервал звонок, резкий, пронзительный. Он пронесся по дому, спугивая тишину, отскакивая от стен. Где-то вдали тренькнуло стекло. Дзань! Дзань! - надрывался звонок. Видимо, тот, кто стоял у двери, отличался редкой настойчивостью.

Все замерли. Лама - с открытым ртом и поднятой рукой, Касси - опирающаяся на стол, и Атис, так и не донесший до рта гриб на вилке.

- Это еще кто? - севшим голосом прошептал Атис. - Эти, что ли? "Чешуя"?

- "Чешуя" звонить не станет, - тоже шепотом возразил лама. - Это кто-то еще.

Касси вышла из ступора первой.

- Атис, - скомандовала она, - бегом в подвал. Ом-мани, спрячь его там где-нибудь и возвращайся. Впрочем, нет, стой! - остановила она дернувшегося было ламу. - Атис, в подвал, Ом-мани со мной, вдруг у соседей что-то случилось.

Признаваться, что ей было просто страшно отпирать дверь одной, не хотелось.

- Если что - летишь в подвал и прячешь Атиса! Ну, пошли, - стараясь придать своему голосу максимум решимости, сказала она.

Атиса как ветром сдуло, он, стараясь не шуметь, рванул в сторону двери, ведущей вниз, не забыв, однако, подхватить на руки кота, до этого дремавшего на свободном стуле. Касси и Ом-мани направились к входу в дом.

- Хозяйка, не нравится мне это всё, - горестно прошептал лама. - Совсем не нравится.

Касси промолчала. Ей это тоже, конечно, не нравилось. Можно было сделать вид, что в доме никого нет, но вечно прятаться от людей не станешь.

- Кто там? - спросила Касси, подойдя к двери.

- Откройте, пожалуйста, - прогудел с другой стороны двери мужской голос. - Милиция, с проверкой мы. Уж извините.

Касси и Ом-мани переглянулись.

- Быстро! - шепотом скомандовала Касси. - Спрячь его где-нибудь, тебе виднее… Давай!

Ламу как ветром сдуло.

- А что такое? - спросила Касси недовольным тоном, приоткрывая дверь на цепочку. - Случилось что-нибудь?

- Да всё спокойно, - заверил мужской голос. - Проверяем просто.

Касси открыла дверь и посторонилась, пропуская нежданных гостей.

- Что у меня в доме можно проверять, если все спокойно? - раздраженно спросила она.

Четверо мужчин, одетых в форму милиции корпорации, гуськом вошли в прихожую. Сразу стало тесно. Касси прикрыла за ними дверь, из которой тянуло холодом, и осведомилась:

- Так что вам нужно?

Вид у нее был - вздорная дамочка, с которой связываться без крайней необходимости - себе дороже. Касси слегка расслабилась, она уже поняла, что парни в форме боятся разговаривать с дочкой директора отделения. Еще нажалуется папочке.

- Тут посторонних замечали несколько раз, - пояснил один из пришедших. - В окрестностях. Проверяем, всё ли спокойно. Вы никого не видели?

- Никого, - иронически ответила Касси. - Я ведь не шатаюсь по окрестностям, как некоторые. Впрочем, могу спросить своего ламу, может, он что-то заметил? Ом-мани! - позвала она, подойдя к коридору, ведущему вниз. - Подойди сюда.

- Слушаюсь, хозяйка, иду-иду, - на людях Ом-мани всегда вел себя образцово, препираться с Касси и упорствовать он себе позволял, лишь когда никого рядом не было.

- Ты не встречал в последние дни поблизости никого постороннего, странного? - спросила Касси с невинным видом и, повернувшись так, чтобы милиционеры не видели ее лица, многозначительно подмигнула.

- Встречал, хозяйка, - охотно ответил лама.

Касси замерла.

- Кого ты встречал? - живо спросил милиционер.

- О… - лама поднял глаза к потолку и улыбнулся. - Вчера вечером на ветви около окна в кухню сели две птички с красными грудками. А сегодня утром я встретил белку, она скакала по снегу, а потом взобралась на дерево. Мир полон жизни, торжествующей жизни, и я…

- Довольно, - отрезал милиционер. Он насупился, помолчал. - Людей ты не видел?

- Здесь не было людей, - ответил лама. - Очень глубокий снег, никакие люди по нему не пройдут. А машина есть только у хозяйки.

- Спасибо, Ом-мани, иди, - разрешила Касси и повернулась к милиционерам. - Вас интересует что-нибудь еще?

- Да нет, мы поедем, - старший решил, видимо, не раздражать Касси, и поэтому поспешил откланяться.

Атиса они нашли в самой дальней части подвала, он забрался за мешки с углем. Зрелище было комичное - Атис укрылся дерюжкой, присев на корточки, кота он прижал к животу и не отпускал. У Абсорбента было свое мнение на счет пряток, поэтому руки Атиса оказались изодранны в кровь.

- Ты очень плохо спрятался, - сказал Атису лама. - Если бы тебя искали, то тут же нашли бы.

- Не умничай, - огрызнулся Атис в ответ. - Больше негде.

- Как это негде? - удивился Ом-мани. - Хозяйка, он совсем дурак. Смотри сюда, Атис.

Оказывается, в полу подвала, у самой двери имелся неприметный люк, ведущий в еще одно помещение. Когда они спустились вниз, Атис аж присвистнул. Такого он не ожидал. В этом помещении, при желании, можно было продержаться дней десять. Там имелась вода, кровать, а полки, стоящие вдоль стены, были забиты разнообразными консервами.

На вопрос Атиса "для чего это всё нужно", Касси ответила, что "на всякий случай". Позже, вечером того же дня, лама потихоньку рассказал, что комната, которую он видел - это убежище на случай бунта, и что подобные захоронки имеются в домах у всего руководящего состава Ойлл-о.

- Они боятся, - спокойно пояснил лама. - Хотя бояться некого, они всё равно боятся. Как верно сказала моя хозяйка - на всякий случай. Вдруг персоналу взбредет в голову подняться и попробовать отстаивать свои права? Дом могут поджечь, а убежища сделаны так, что, даже если дом сгорит, в нем можно выжить. Там еще есть дверца, а за ней - тоннель, который ведет в лес.

Атис ничего не ответил, и не сказал Касси ни слова о разговоре с ламой, справедливо полагая, что та может наказать Ом-мани. Но задумался он глубоко.

Боятся… Раньше ему это только чудилось, а теперь он понял, что был прав. Именно из-за этого страха они упустили его во время бегства из Кремова. Именно поэтому так плохо ищут сейчас. Да, если найдут, ему, конечно, несдобровать, но ищут его из рук вон плохо. Почему? Всё просто. Вероятно, они надеются, что он расслабится, потеряет бдительность, и сам себя выдаст. И ведь они практически угадали! Он вышел в город, поперся сдуру в клуб, и, не вмешайся Касси, обязательно бы попался. Или напился бы пьяным и кому-нибудь рассказал про поджог. Или нарвался на добровольный или милицейский патруль. Или упустил бы кота на улице, и его бы тут же опознали. Или произошло бы еще что-то, что скрыть невозможно. И даже если бы тебя не повесили сразу, то сидеть тебе после этого, Атис Сигна, на буровой, до самой смерти, а смерть на буровой - дело частое. Даже слишком частое. Скорее всего, через месяц Атиса Сигна на свете больше бы не было.

Атис сидел у окна, вглядываясь в темноту. Как ни крути, а жить хочется, потому что жизнь оказалась настолько огромной и интересной, что расставаться с ней расхотелось совершенно. Это в тот, самый первый момент, когда тусклый огонь побежал по спиртовой дорожке к заправке, он решил: "гори оно всё, синим пламенем, и будь что будет", а сейчас, когда в жизни появился новый неведомый смысл, "будь что будет" стало чем-то совсем иным.

Атис спустился в оранжерею, постоял рядом с цветами, которые выросли за эти дни уже чуть не с него самого ростом. Потрогал бархатные на ощупь листья.

- Будь что будет, - тихонько сказал он. - А что-то будет, чувствую.

Прошло несколько дней. Ни милиция, ни таинственный охотник с собакой больше не появлялись, лишь снегири чирикали под окнами, да где-то далеко в лесу стрекотали в ветвях заснеженных деревьев бестолковые белки, на которых даже Абсорбент не обращал ни малейшего внимания. Когда лама, движимый "любовью ко всему живому", прикармливал возле дома мелкую лесную живность, кот смотрел на него, как на тронутого, поворачивался к белкам пушистым хвостом и уходил в дом, в тепло и уют. Касси и Атис бездельничали. Никаких дел, кроме ухода за цветами, не было и не предвиделось. Атис нашел в библиотеке несколько интересных книжек, а вот Касси откровенно скучала. Читать ей не хотелось, телевизор, работавший только вечером, и показывавший всего две программы, не развлекал, и в один прекрасный день Касси решила, что нужно прокатиться в город. Развеять скуку, во-первых, а во-вторых - не мешало бы узнать, что там происходит. Могли появиться самые разные новости. К тому же (об этом Касси предпочла Атису не говорить), было бы неплохо раздобыть удобные сапоги, ибо кто знает, что ждет впереди.

Касси с ламой покинули дом с утра, лишь только солнце белым пятном поднялось над пеленой пасмурного неба. Погода была мрачноватой, но тихой, сыпал снег, и Атис подумал, что обычной машине никогда бы не проехать через снежные заносы, а вот "Лагуне" они не страшны - плывет над ними легко, словно скользит по белому морю. Касси пообещала не задерживаться.

Атис остался один в огромном пустом доме. Тусклый дневной свет за окнами не рассеивал полумрак в комнатах, а включать освещение было нельзя, потому что это было бы видно с улицы, издалека. Нельзя показывать, что в доме кто-то есть.

В наступившей тишине сразу выделилась масса незамеченных ранее звуков, обозначились какие-то стуки, шелест, дуновения сквозняка, словно по комнатам бродили осмелевшие призраки. Атис поймал себя на том, что ему жутковато. Он с опаской выглянул из комнаты, прошелся по холлу, заглянул в подсобку. Нет, конечно же, никого. К тому же, как известно, кошки чуют все неладное, а Абсорбент спокоен. Да что это такое! Кот и в ус не дует, а он, взрослый мужик, боится шорохов, словно мальчишка. Стыдоба. Нет, так дело не пойдет. Ситуацией надо наслаждаться, а не трястись от страха.

Атис задумчиво взглянул в сторону кухни. А ведь там стоит открытая бутылка водки, чистой, как слеза, без всякого запаха, не то, что обычное сивушно-сладкое пойло. И соленые огурчики. И сельдь в горчичном соусе. К тому же, после хорошей выпивки страх исчезает, проверено.

Абсорбент снизу вверх посмотрел на хозяина, распушил хвост, и первым потопал на кухню. Похоже, ход его мыслей был таким же. Хозяйка уехала, почему бы не воспользоваться случаем? Когда еще доведется стащить кусок маринованной сельди?

Спустя полчаса план был развернут на всю катушку. Атис перетащил в подсобку (в ней не было окон, и можно было без опаски зажигать свет) поднос с водкой и лакомствами, уселся прямо на полу, и пил за здоровье Касси и за скорый успешный полет, куда бы ни пришлось лететь. Абсорбент, урча, доедал третий кусок селедки. Жизнь стала прекрасна и удивительна, хотелось закрыть глаза и мысленно взлететь над крышей дома, и Атис уже представил картину - как он, красивый и сильный, парит вместе с Касси над соснами, как вдруг откуда-то из прихожей донесся звук, вроде бы похожий на звон бьющегося стекла, и затем - ставший уже привычным звук открывающейся двери. Что-то Касси рановато, подумал он, поднимаясь. И что это она там разбила? Надо быстрее селедку обратно на кухню спрятать, пока она сюда не пришла! Она же меня убьет, если узнает, что я кота селедкой кормил.

Кухня, по счастью, была за углом. Атис сунул в холодильник селедку и водку, и побрел в сторону холла. Его ощутимо пошатывало.

- Касси! - позвал он, выходя в холл. Странно, никого нет. Дверь нараспашку, холодно, окно… окно оказалось высажено, а на полу валялись осколки разбитого бра.

И тут он увидел их.

Они действительно напоминали диковинных рыб. И костюмы их отсвечивали тем самым дивным блеском, о котором говорил Счастлав. Старый машинист не солгал - все так и было. Они вошли в холл не спеша, грациозно, потом женщина отработанно, неуловимо прекрасным движением вскинула свою трубку, и Атиса в плечо удалила стеклянная капсула. Последнее, что Атис услышал, было:

- Закрой его чем-нибудь, мне не нравится смотреть, как с ними это происходит.

Мужчина выволок из шкафа одежду, и набросил ее на Атиса, надежно скрывая его от глаз свой подруги. Они обходили дом, как сотни раз прежде, не спеша, высматривая то, что могло их заинтересовать. Через несколько минут они нашли вход в оранжерею.

В тот момент, когда для Атиса все исчезло, сработала ловушка, которую он установил. "Алмазных" выкинуло из дома то самое нехитрое устройство, сработанное Атисом из двух досок, четырех блоков и противовеса. Они ничего не успели понять, ощутили лишь сильнейший удар, потом их швырнуло в воздух, а приземлились они метрах в десяти от дома. Он не узнал, что от его ловушки пострадала женщина, та самая, что выстрелила в него капсулой, ее сильно посекло осколками оконного стекла. И что мужчина, унося ее прочь, улыбался.

- Это ерунда, Свери, милая, - говорил он. - Все пройдет, теперь все будет проходить очень быстро, ты же видела!

- Пойдем, пойдем, - торопила она, вцепившись в него обеими руками. - Мы вернемся сюда… после… никто не должен узнать, понимаешь?! Никто! Ты видел? Главное, придти первыми! Стебли и листья будут наши, а этот, он, может, и встанет, если он Летатель, а не просто сторож… ты же знаешь, наши средства не срабатывают только в одном случае. Как знать, может, снова настает наше время.

Касси и Ом-мани возвратились под вечер. Еще на подъезде к дому Касси поняла, что произошло нечто, из ряда вон выходящее. Снег возле дома был усыпан битым стеклом, выломаны рамы в окне первого этажа. Касси, едва выйдя из машины, бегом бросилась к входу.

- Хозяйка, постой, это может быть небезопасно! - предостерег Ом-мани, но Касси его не слышала.

В гостиной царил разгром. Переступив через груду вещей, валявшуюся на полу, Касси зажгла свет и в полной растерянности остановилась в центре комнаты. Их ограбили! Но где же Атис?

- Хозяйка, - Ом-мани, вошедший следом за ней, указал на что-то возле нее.

Касси перевела взгляд вниз, и тут же, взвизгнув, отскочила в сторону. Из-под груды вещей виднелась кисть руки. Вдвоем с ламой они раскидали вещи, и Касси с ужасом уставилась на Атиса. Он лежал неподвижно, лицо его было белым, как мел.

- Мертвый, - прошептала она. - Ом-мани, что нам делать? Что теперь будет?

- Что с ним случилось? - практичный лама присел на корточки рядом с Атисом и потряс его за плечо. - Смотрите, хозяйка, тут что-то вроде ожога, даже рубашку прожгло.

- Кислота, - потрясенно проговорила Касси. - "Алмазная чешуя"! Выходит, что это правда.

Она тихонечко заплакала.

- Все пропало… цветы… сны… Как же так? Что теперь делать? Ом-мани, помоги мне перенести его в подвал, а потом мы сожжем его, наверно, или еще как-то, не знаю. Или зарыть? Господи… Мы уйдем, убежим… я… Ом-мани, я отдам тебе душу, хоть ты получишь свою свободу. Помоги мне отнести его вниз, бери его за плечи, а я - за ноги.

Они приподняли Атиса - и тут он вздрогнул и с усилием вздохнул. Тело его на секунду свело судорогой, но оно мгновенно безвольно обмякло.

- Живой, - потрясенно проговорила Касси. - Ом-мани, да не стой, как столб, помоги мне!

- В подвал? - вяло поинтересовался лама.

- Кретин! - взорвалась Касси. - На кровать! Разбери постель! Иначе я тебе не только душу не отдам, а еще и тело отберу! И наведи тут порядок!

Атиса перенесли на диван в гостиной, лама сложил большую часть вещей в угол комнаты и кое-как расставил мебель по своим местам. Касси села рядом с Атисом, пристроила ему под голову подушку. Живой-то живой, но Касси видела, что дышит он еле-еле. В медицине она не смыслила ничего, поэтому первое, что ей пришло в голову - вызвать врача. К сожалению, этот вариант отпадал. Никто не стал бы даже подходить к пациенту, который находится вне закона. "Приговор жизни" - сказал бы их семейный врач. А потом добавил бы про судьбу и ее неотвратимость. В мире был только один человек, которого Касси решилась бы позвать. Впрочем, она уже решилась. Взяв со стола телефонную трубку, она набрала номер, и сказал:

- Привет, Серафима.

- О-о-о, - с издевкой ответили ей на другом конце провода. - И что понадобилось звезде Песков от скромной травницы? Неужто влетела опять? Давненько ты…

- Влетела, - обреченно вздохнула Касси. - Приезжай в резиденцию, срочно. Плачу вдвое. Или вчетверо, как хочешь. Только скорее.

- Ладно, мы не гордые, мы для этого слишком бедные, - засмеялась Серафима. - Сейчас буду, - она бросила трубку.

Травница за тот год, что Касси ее не видела, не изменилась совершенно. Высокого роста, сухая, как палка, Серафима в свои тридцать пять выглядела на сорок пять, но не потому, что была морщинистой или седой, а из-за вечного строго выражения на лице. Если не знать, кто она такая на самом деле, можно было принять Симу за офисную служащую высшего разряда, этакую сушеную моль. Впечатление, впрочем, несколько смягчала одежда - Серафима Солод носила длинные юбки в пол и бесформенные самовязанные кофты. С собой травница захватила большой рюкзак, наполненный, естественно, травами и нехитрым инструментом.

По идее, Сима не имела никакого права практиковать, но, тем не менее, лечила своими травами свободно. Она числилась уборщицей в каком-то мелком отделении корпорации, на работу не ходила, занималась только лечением, получая за это чаще всего не деньги, а продукты или одежду. Все отлично знали, кого она пользует своими травами, и предпочитали помалкивать. К чести Серафимы, чужие тайны она никогда не выдавала, и поэтому ценили ее клиенты, как дар свыше.

- Ну, что на этот раз стряслось, рыба моя? - спросила Сима. Она стояла перед большим зеркалом в прихожей, поправляя выбившуюся из косы прядку. - Что-то ты медитируешь, словно собственный лама. Язык проглотила?

- Серафима, - попросила Касси, - ты сначала посмотри, ладно?

Вид Атиса поверг Серафиму в шок.

- Соду, быстро! - приказала она. - Неси сюда соду! Дура, это же кислота, ее только щелочью можно остановить!

- Это ему поможет? - спросила Касси.

- Нет, конечно, - отмахнулась Серафима. - Но это поможет мне разобраться, хотя, что тут разбираться. Этот человек встретился с Чешуей, так?

Касси кивнула.

- Он отравлен, - Серафима уже промывала рану на плече Атиса. - Чешуя, они умеют делать такие вещи, знают растения, знают яды. Открой окно, ему будет немножко легче. А почему ты не вызвала врача?

- Нельзя, он вне закона, - Касси решила, что лучше сказать правду. Ей никогда не удавалось соврать Серафиме, можно было и не пробовать.

- Вот как, - улыбнулась Серафима. - И ты считаешь, что я его спасу?

- Надеюсь.

- Ты ошибаешься, - покачала головой Серафима. - От этих ядов не спасает никто. Сейчас этот человек теряет способность дышать, у него наступает паралич, понимаешь?

Касси кивнула, хотя пока ничего не поняла.

- В один прекрасный момент он сможет вздохнуть, но не сможет выдохнуть. Он ничего не почувствует. Этот яд милосерден, он усыпляет разум.

- И что? - спросила Касси. - Ты не поможешь ему? Бесполезно?

- Я помогу, чем сумею. Чудеса случаются иногда. Но я начну помогать не раньше, чем ты объяснишь мне, что тебя с ним связывает. Я в жизни не поверю, что Касси с Песков, генеральская дочка, влюбилась в кого-то. Ты умеешь любить только себя. Вспомни, зачем ты пришла ко мне, когда тебе было всего лишь четырнадцать? А?… К двадцати годам ты пользовала их, чтобы с ними спать, а к двадцати пяти тебе и это надоело.

- Пойдем, - попросила Касси. - Я покажу.

Цветы повергли Серафиму в новый ступор. Едва глянув на их отливающие металлом лепестки, вздрогнувшие при их с Касси приближении, она попятилась. Цветы быстро успокоились, только цветок Касси продолжал потихонечку тянуться к ней - он был уже достаточно большим, чтобы узнавать. В оранжерее горели лампы дневного света, тени были резки, очертания казались угловатыми, неправильными.

В гостиную они вернулись молча.

- Вот значит как, - протянула Серафима. - Чего-то такого я и ждала, хотя сама не верила в это. Ладно. Касси, помогай, пока я готовлю лекарства. Ты должна разбудить его. Растирай ему виски и шею, говори с ним, поняла? Пока он не спит - он дышит. Ом-мани, перенеси диван поближе к окну, ему нужен воздух. Потом сходишь за водой.

Лама повиновался, ему было не привыкать левитировать что-то по приказу хозяйки. Касси распахнула окно, в комнату ворвался ночной ветер, холодный, острый, как сталь.

- Атис, - позвала Касси, - проснись, пожалуйста. Дыши, милый, дыши…

Атис ее не слышал. Касси, как сумела, растерла ему виски. Подложила еще одну подушку ему под спину, расстегнула рубашку.

- Молодец, - одобрила ее действия Серафима. - Продолжай.

- Что ты делаешь? - спросила ее Касси.

- Мазь. Еще понадобятся лекарства, но мне их не продадут.

- И что же делать? - спросил Касси.

- В Пески поедешь ты. Я дам список, ты все привезешь. Сними с него рубашку, мне надо натереть ему плечо.

Мазь помогла, но иначе, чем рассчитывала Серафима. Атис дышал все так же - трудно, с хрипом, но рана на его плече стала прямо на глазах подсыхать и затягиваться. Серафима с Касси попробовали его напоить, но пить он не мог, и больше давать ему воду Серафима не решилась.

- Если дать воду, он может захлебнуться. Надо что-то придумать. Касси, езжай в город, вези то, что я скажу.

- Ом-мани, быстро! - велела Касси. - Машину к подъезду. И чтобы когда я вышла, все было готово, а не "прости, хозяйка, я не успел сосредоточиться"! Бегом!

Ом-мани умчался. Серафима улыбнулась.

- Ты стала такой сильной, Касси, - сказала она. - Езжай.

- Он доживет? - спросила Касси.

- Удивительно, что он столько прожил, - пробормотала Серафима. - Не знаю. Но все равно, тебе стоит вернуться поскорее. Мы ждем.

Касси возвращалась в резиденцию уже в темноте. Ом-мани левитировал быстро, как мог, но Касси всё равно нет-нет, да покрикивала на него. Неизвестность давила гораздо сильнее, чем страх. Выскочив из машины, она подхватила объемный пакет с лекарствами, и опрометью бросилась в дом.

На пороге её встретила Серафима.

- Ну что? - с ужасом в голосе спросила Касси.

- Всё хорошо, - спокойно сказала Серафима. - Пойдем. Ты должна всё увидеть сама.

В комнате было тепло - Серафима закрыла окно и опустила тяжелые шторы. Возле кровати Атиса стояло кресло, на подлокотнике которого покойно лежала старая потрепанная книга. Сколько Касси знала Серафиму, та всегда что-то читала. Когда они вошли, Атис сел на постели, удерживая одеяло, и спросил:

- Касси, ты чего?

- А что такое? - с испугом спросила Касси.

- У тебя такое лицо, как будто что-то случилось. Всё в порядке?

- Идиот, - емко сказала Касси. Пакет с лекарствами выпал у нее из рук, звякнуло что-то металлическое. - Случилось, знаешь ли. Угадай, что. На кого-то из присутствующих напала Чешуя.

- А, так ты про это, - дошло до Атиса. - Понимаешь, тут такое дело…

- Нет, не понимаю! - взорвалась Касси. - По законам жанра ты сейчас должен отбрасывать коньки, а мы с Симой - рыдать подле твоего смертного одра! Я вообще ничего не понимаю!

- Касси, послушай, - тихонечко сказала Серафима, - мы с тобой просто не разобрались. То есть я не разобралась. Просто не смогла поверить.

- Во что?

- Понимаешь, Первый Род, Летатели, были неуязвимы для кислоты. Я читала об этом. Но последние Летатели исчезли пятьсот лет назад. Мне показалось, что это невозможно, откуда бы им через пятьсот лет вдруг появиться снова, но когда ты уехала, буквально через полчаса, Атис…

- Что - Атис? - спросила Касси.

- Атис сел, спросил у меня, кто я такая, где ты, и почему у него так жжет плечо и кружится голова.

Касси стояла неподвижно, прислонившись к дверному косяку.

- Конечно, ему надо будет пару дней полежать, да и лекарства ты не зря привезла, но факт остается фактом. Он действительно Летатель.

- А я? - спросила Касси.

- Скорее всего, ты тоже. Только что-то не хочется мне проверять это ещё раз с помощью Алмазной Чешуи, - завершила Серафима.

- Знаешь, Касси, я такие сны видел удивительные, когда они в меня попали, - рассказывал потом Атис. - Гроза, огромное небо, очень высоко, с одной стороны надвигается ночь, с другой - осколки заката, он такой красный, не передать! Красный, светящийся. И ветер…

- А что еще видел?

- Словно это я - и не я. Я знаю, что это - я, только вижу себя со стороны, издали.

- И что?

- Касси, нас убили в этом сне. Тебя и меня.

- Да ну!…

- Ей Богу! Я никогда и нигде не видел таких больших летающих машин. Нет, понятно, ламы левитируют, но они же настолько высоко не могут, и сами машины маленькие. А там не ламы. Там механика, причем какая-то она злая, эта механика, понимаешь? В нас стреляли, и мы не смогли от них уйти. А у этих… они…

- Не рассказывай мне про это, - попросила Касси.

- Почему?

- Я видела этот сон. И я не хочу это слышать.

- Сима, ты поживешь с нами? - спросила пару дней Касси. Атис к тому моменту уже полностью оправился, и присутствие Серафимы сделалось необязательным.

- Я сама хотела тебя попросить об этом, - улыбнулась Серафима. - К тому же, вам понадобится человек, который может ездить в город, и кормить ламу и кота.

Серафима явно напрашивалась. Через день Касси и Атис обратили внимание, что в ее поведении что-то неуловимо изменилось, и Касси с удивлением поняла: Серафима, хамоватая травница, по отношению к ним двоим стала почтительной. Нет, она не потеряла ни капли достоинства, могла ввернуть и резкое словечко, но изменение это было видно невооруженным глазом.

- Сима, скажи мне, что это всё значит? - спросил как-то за ужином Атис. - Почему ты так ведешь себя? Первый день орала, а сейчас стала ласковая, и не ругаешься почти.

- Прости, Атис, но Третий Род обязан так себя вести по отношению к Первому, - Серафима нахмурилась. - И потом, иначе просто не может быть.

- Ты в это веришь? - недоуменно спросил Атис.

- А почему нет? - безмятежно спросила травница. - Я не знаю, что происходит сейчас, и откуда взялись Цветы, но я знаю, как и что должно происходить с вами. То, что вы Летатели, неоспоримо. Второй Род доказал это. Я знаю, как можно помочь вам, потому что Третий Род не был уничтожен, как Первый и Второй.

- Почему? - удивилась Касси.

- Потому что должен кто-то лечить то, что не может вылечить простой врач, - ответила Серафима. - Мы оказались нужны.

- Нужны - кому? - Атис подался вперед.

- Всем, - травница пожала плечами. - Все хотят жить.

Атис вертел в руках маленькую серебряную вилку, неподвижно глядя на снег за окном. Смутное отражение смотрело куда-то в бесконечность за его спиной, черты лица словно размылись, в человеке по ту сторону стекла Атис узнавал и не узнавал себя.

Летатели.

Первый Род.

Он вздохнул, положил вилку обратно. Провел рукой столу, и вдруг замер.

- Ой. Сима, прости, ты не посмотришь, что… - он не договорил, осекся. Повернул руку и уставился, пораженный, на ладонь.

Из центра которой выступало что-то, напоминающее кошачий коготь.

- Всё в порядке, - сказала травница. - Всё так и должно быть.

5 Звезды, карты и сны Лето, которого не было

…Запах травы и, странное дело, терпкий запах тины, зелень, пыльная тропинка и солнечный свет. Далекая лента воды разрезала голубоватое пространство степи надвое, горизонт тонул в охре, сливались воедино земля и небо. Цветок шел низко, задевая лепестками верхушки трав, и Атис развлекался тем, что на лету старался сорвать травинку. В тот момент он превосходно сознавал, что этого полета в его жизни никогда не было, что сейчас - глубокая зима, что скоро им придется гнать свои цветы над бесконечной снежной степью, и он никогда в жизни не поднимет цветка в небо летом - тот полет, что ему предстоит, будет совсем не таким. Но, проснувшись утром, он с бесконечным удивлением обнаружил на ладони длинный тонкий порез. Он помнил, как во сне порезал руку. Острой травинкой.

За окном сияла зима…

Они менялись.

- У меня отрастают волосы, - сказала как-то за завтраком Касси.

- Они у всех отрастают, - заметил Атис.

- Не с такой же дикой скоростью! - Касси тряхнула волосами, и Атис понял, что она права. Вчера волосы были до плеч, а сегодня опустились гораздо ниже. - Я так не привыкла… или уже привыкла… сама не пойму.

- М-да, - задумчиво протянул Атис. - Твоя правда. Ты знаешь, это даже красиво. Серафима же носит длинные волосы.

- То Серафима, а то я, - наставительно сказала Касси. - Волос мне только не хватало. Это неудобно! Сегодня же отрежу.

Приехавшая Серафима подравняла ей волосы, а на следующее утро они оказались длиной до середины спины. Атис, уже внутренне смирившийся с тем, что бороды у него, вероятно, никогда больше не будет, только посмеивался потихонечку, глядя, как Звезда Песков отхватывает ножницами длинные золотистые пряди. Впрочем, как выяснилось, волосы обрели нужную длину и дальше расти не собирались. Но и позиций не сдавали - те прядки, которые Касси в порыве гнева отхватывала, за час-два восстанавливались.

- Черт знает, что такое! - возмущалась Касси. - Серафима, ну почему, а?

- Да что ты переживаешь, - отмахивалась та. - Так и должно быть. Ты сейчас не человек уже, пойми! Первый Род, символ. Тебе положено так - с волосами.

- И долго это будет продолжаться?

- Пока летаете. Потом не знаю. Касси, я вообще ничего не знаю. Только то, что мама рассказала. Летатели имели длинные волосы. Все. И мужчины, и женщины. Чешуя - короткие. Мы, травники - длинные у женщин, короткие - у мужчин.

- А у людей? - ехидно спросила Касси.

- Кто во что горазд, - отрезала Серафима. - Иди, занимайся.

Серафима притащила из города кучу книг, и последнюю неделю они только тем и занимались, что зубрили карты. Все, что Сима сумела правдами и неправдами достать. Атис только присвистнул, когда впервые увидел содержимое объемного мешка, но за дело взялся охотно. Карты звездные, географические, экономические.

С географией у Касси продвигалось неважно. Зато с ней не было проблем у Атиса. А вот с картой звездного неба и ориентацией почему-то лучше получалось у Касси, Атис же тут пасовал.

- Они же просто все одинаковые, эти звезды, - жаловался он. - Ну не понимаю!

- Что там понимать, - отмахивалась Касси. - Все элементарно, примитив.

- Это география - примитив, - парировал Атис. - А вот звезды…

- Зря вы ссоритесь, - заметила как-то Серафима. - Так и должно быть. Надо делать то, что у тебя получается. Доступно тебе что-то - делай. Это разделение.

- Не понял, - ответил Атис.

Они сидели в оранжерее, был светлый искрящийся день. Касси поглаживала свой цветок по тонким лепесткам, он наклонился к ней, прижался к плечу. Нестерпимо яркое солнце рисовало картину, удивительную для этого мира. Деревянный скобленый пол, огромные, в половину стены, стекла, снежная степь за ними - и тоненькая женщина, положившая руку на металлически блестящий огромный цветок.

- Они совсем большие, - тихо сказала Серафима. - Уже скоро.

- Наверное, - беспечно сказал Атис. - Так что ты сказала о разделении? Ты имеешь в виду, если Касси будет знать всё про небо, то про землю должен знать я? Так?

- Примерно.

- А вдруг, - Атис замялся, подыскивая безобидные слова. - Ну, скажем, я долбанусь со своего цветка, или Касси. Как ориентироваться тогда?

- Тоже сможете. Но в половину хуже. В вашем тандеме Касси - это ночь, а ты - день. Понимаешь? Ночью ориентироваться надо как? По звездам. Днем - по рельефам.

- А если туман или облачность? - озорно спросила Касси.

- А у тебя есть цветок, - жестко ответила Серафима. - Он подскажет.

- Правда? - спросил Атис. - Что-то я в это не верю, по крайней мере, пока. Впрочем, я не удивлюсь, если ты окажешься права. До сих пор ты не ошибалась.

- Ну почему же, - усмехнулась травница, аккуратно расправляя складки на своей тяжелой юбке. - Я была уверена, что ты помрешь от кислоты. Однако ошиблась.

- Ну, это ошибка со знаком плюс, - заметила Касси. - Тут тебе нечего сокрушаться. Все бы такие ошибки были.

- Это верно, - согласился Атис. Он тоже подошел к своему цветку, но тот повел себя иначе, чем цветок Касси. Он игриво боднул Атиса краем чашечки в бок, тот не остался в долгу и толкнул чашечку обеими руками.

- Кажется, что они разумные, - сказала Касси, продолжая поглаживать свой цветок, который льнул к ней, как кошка к хозяйке.

- Полуразумные, - поправила Серафима. - Да еще и жесткий инбридинг на хозяина.

- Полоумные, - в свою очередь поправил Атис, снова получивший чашечкой в бок. - Не цветы, а звери какие-то!

- Разыгрался, - покачала головой Серафима. - Ты поосторожней, Атис, а то еще оторвется до срока.

- Я аккуратно, - заверил ее Атис и снова толкнул цветок. - Что ему сделается, железному.

- Он не железный, - с обидой сказала Касси. - Он теплый и мягкий.

- А чего они тогда весь металлолом съели? - возразил Атис. - Очень даже железные. Крепкие, блин! Лепестки оторву! Чего дерешься!…

- У него характер твой, - заметила Серафима. - Хулиганы вы оба.

Касси встала со скамейки, потянулась, зевнула.

- Спать хочется, - пожаловалась она. - Что-то я последние дни сонная, как муха.

- Значит, точно скоро полетите. Перед полетом так должно быть - в полете же спать некогда, - со знанием дела сказала Серафима.

- Умная какая, - вздохнул Атис. - И откуда ты всё знаешь?

- Оттуда, - ощерилась Серафима. - Читать надо больше, и думать, по возможности. Полет - это концентрация, понимаешь? Концентрация всего, что у тебя есть - сил, эмоций, знаний. Какое там спать!… Это твоя работа. И организм Летателя к ней за тысячи лет приспособился. Он чередует периоды релаксации с периодами сверхнагрузок. Полет - сверхнагрузка. Перед ней и после нее должны быть периоды релаксации. Так что спите, сколько влезет.

- Вместе можно? - невинно спросил Атис.

- Пошляк, - сказала Касси.

- Ах, какие тонкости, - заметил Атис.

- О деле думай, - парировала Касси.

- А я о нем и думаю, - возразил Атис. - Продолжение рода, и всё такое прочее.

- Ща я тебе продолжу род!

- Ребята, - попросила Серафима. - Давайте вы будете делать это всё после того, как вернетесь, хорошо?

- Хорошо, - согласился Атис.

…Летатели.

Наверное, Серафима сумела приучить их к мысли о том, что они не такие, как все, что изменения, с ними происходящие - норма. Серафима многое помнила, Третий Род ничего не записывал, но информация выжила, переходя из поколения в поколение.

- Мать рассказывала. А ей дед, - объясняла она. - Летатели уже перед Закатом стали в большей степени символом, ну, как логотип Ойлл-о, что ли. Раньше-то они на самом деле работали - летали, следили. Потом появилась техника, ну и стали они такими, какими стали. А люди их всё равно любили, если кто Летателя видел, можно было желание загадать, на счастье. Самая хорошая примета - увидеть, как на закат летят. Говорили, что всё сбывается.

Лама беззвучной тенью скользил по дому, исполняя поручения, которые чаще всего давала ему всё та же Серафима. В разговоры Ом-мани старался не вмешиваться. Цветов он, судя по всему, побаивался.

А Касси и Атис учили карты, ели приготовленную им еду и помногу спали.

И опять, и опять видели сны.

Одинаковые сны.

Этот сон был - о смерти. О гибели. Все было, как в одном из спокойных снов - и все иначе. Мир был разделен надвое: грозовая стена с лиловыми вспышками молний, и алый огонь заката. Этот мир, знакомый по прежнему сну, уже не был напоен тишиной и теплым покоем. Касси летела между стенами тьмы и огня, и все вокруг ревело, звенело, грохотало, и раскаленный воздух рвался от напряжения. Касси-нынешняя не сразу поняла, откуда исходят эти звуки, обернулась - и застыла от ужаса, увидев огромные машины, хищные, стремительные, похожие на гигантских уродливых насекомых. Но Касси-Летателю было не до удивления, она знала, что жуткие машины здесь для того, чтобы ее убить. И вот уже воздух рассекают огненные струи, пытаясь ее достать, сжечь, сбросить на землю; уже не полет - сумасшедшая пляска в воздухе, по всем осям движения. Воздух взрывался вихревыми потоками, небо с землей кружились в бешеном танце, и Касси знала, что это не бой - это бойня, они, Летатели, ничего не могут сделать против этих машин, единственная надежда - машины не такие маневренные, нужно заманить их в ущелье, в скалы, чтобы разбились в узком проходе. Но Касси-нынешняя понимала, что сбыться этому не суждено, потому что в следующий момент мир разлетелся в огненной вспышке, и глазами себя-извне она увидела, как падает вниз ее цветок, объятый пламенем, и летит к земле, отдельно от цветка, маленькая человеческая фигурка…

- Я тоже видел это, - едва слышно ответил Атис, когда Касси рассказала ему про то, что ей приснилось ночью. - Я не успел. Еще пара секунд, и успел бы, но мне не дали этой пары. Восходящий поток, понимаешь. Не сумел опуститься.

- Восходящий поток, а потом твой цветок загорелся, и, кажется, ты горел вместе с ним, я видела. Это была наша смерть, - Касси говорила, глядя в сторону, в занавешенное тяжелой портьерой окно. - Мне страшно, Атис. А если все повторится снова?

- И мне страшно, - тихо ответил Атис. - Только изменить мы уже ничего не можем.

Касси подняла руку, ладонью к Атису, демонстративно. Из центра ладони медленно выдвинулись два больших когтя, напоминающих кошачьи, но гораздо больше размером. Острых. И черных.

- Это появилось сегодня утром, - сказала она. - Вначале чесались ладони. А потом - как будто это было всегда. Сима говорит, что это нормально, но для чего это может быть нужно Летателю? Мы же не кошки, - Касси хмыкнула чуть смущенно.

- Ну, у меня это появилось раньше, если помнишь, - сказал Атис. Тоже поднял было руку, но раздумал. - Что ты этим хочешь сказать? И почему спрашиваешь меня? Пойдем, спросим у Симы.

- Потому что там был ты, - ответила Касси. - А не Серафима.

- Ну и что, что был? - возразил Атис. - Не помню я, для чего. Пошли, поинтересуемся.

Серафиму они обнаружили в кухне, где она пила какой-то травяной отвар в обществе ламы и Абсорбента. В кухне стало последнее время очень уютно, и поселились какие-то чудесные, не знакомые ни Касси, ни Атису домашние запахи. На окна Серафима пристроила новые белые занавески, на стол постелила дорогущую скатерть из натурального льна, а на стену, в уголок, пристроила маленькую иконку, которую, оказывается, постоянно возила с собой. На иконе Атис с удивлением разглядел знакомого ангела, правда, без меча. Сима объяснила, что это - Егорий, Победоносец и Защитник. Молитв травница знала немного, но читала их каждый вечер, особо не скрываясь. Атис отлично знал, что и иконы, и молитвы запрещены. Однако на травницу запрет, судя по всему, не распространялся.

Касси присела за стол. Чайник был все тот же, каким они пользовались обычно, но аромат выдавал - на этот раз Сима заварила что-то совершенно незнакомое.

- Что это вы здесь пьете? - осведомилась Касси, в присутствии ламы мигом впадая в свой обычный недовольно-снобистский тон. - Особый напиток для травниц и левитаторов?

- Ромашку с мятой и смородиной, - ответила Серафима. - Ну и малины там немножко, для запаха. Налить?

- Налей, - чуть помедлив, согласилась Касси и достала пару кружек. - Всем налей. Сима, мы к тебе с серьезным вопросом, - она продемонстрировала травнице свои "когти". - Для чего это может быть нужно? Для драки? Ведь такой штукой можно и убить. Ты только посмотри!

Она прислонила ладонь к стене, покрытой кафельной плиткой, и чуть надавила. Послышался мерзкий скрежет, плитка покрылась трещинами. Касси отдернула руку, и стало видно, что коготь одолел не только плитку, но и стену под ней.

- Вот так, - сказала она. - Бетон пробивает, как масло, я уже проверяла. Что это за кошмар, Сима?

- Летатели не дерутся, - ответила травница, разливая настой по чашкам. - Это чтобы держаться, когда цветок летит быстро. Они уже почти доросли, скоро поймешь, что надо делать. Вернее, просто почувствуешь.

- Цветку же больно будет, - возразил Атис.

- Не будет, - успокоила Сима. - Ободок не чувствует.

Атис хотел сказать, что чувствует весь цветок, но вдруг понял, что Сима права, и промолчал.

Касси отпила глоток. "Кошачьи когти" легко убирались в ладонь, оставляя на ее поверхности лишь две почти не заметные складки кожи, и в обычной жизни совершенно не мешали. Но откуда Серафима берет эти травы? Восемь месяцев на полях сплошной снег, оранжереи у нее нет. Однако умудряется где-то собирать, доставать.

- Сима, - сказала она. - Ну, хорошо. Пусть так. Пусть полет. Но куда лететь и зачем? Как мы это должны узнать?

- Понятия не имею, - пожала плечами травница. - Поймете, наверное.

- Хорошенькое дело, - Атис тряхнул отросшими волосами. - Земля и небо, звезды и карты, ладно. Это я понимаю. Сим, а что вообще делали Летатели, когда летали, а?

Вместо травницы ответил лама.

- У каждой группы Летателей был свой участок. Они за срок полета пролетали его весь, несколько раз, находясь от каждого места на расстоянии полного взгляда. Если они видели, что где-то непорядок, они связывались или со Вторым, или с Третьим Родом, по обстоятельствам, и звали на помощь.

- Ом-мани, может быть, это ты на самом деле - подлинный Летатель? - спросила Касси. - Все-то ты знаешь. Я бы с удовольствием отдала тебе эту великую честь, тебе не привыкать.

- Я левитатор, - спокойно ответил лама. - Не более чем скромный левитатор, хозяйка. Я не Летатель.

- Значит, летали по какому-то маршруту, - задумчиво сказал Атис. - Интересно, что придется делать нам.

- Ты уж рассказал бы все, что знаешь, - попросила Касси ламу. Голос ее почему-то прозвучал устало, и Атису показалось, что вот-вот, и Касси сбросит маску хозяйки, приказывающей слуге, заговорит, как равная с равным. - Сам посуди, ну у кого нам еще спрашивать?

- Я немного знаю, - лама отпил глоток настоя. - Совсем немного. Понимаете ли, Летающие Монастыри, в которых мы учимся, хранят старые знания. Схема была простой - Летатели летают, собирают информацию, передают ее. Дальше приходят те, кто должен придти. Но это очень старая схема, она не работала уже семьсот лет назад. Все три рода к концу Золотого века стали не больше, чем символами, игрушками. Они не несли тех функций, для которых предназначались.

- Но зачем тогда все это начинается сейчас?

Вопрос повис в воздухе. Ответа на него, конечно же, дать никто не мог. В тишине стукнула о стол кружка Атиса. А Касси вздохнула и нервно откинула на спину пряди волос.

- Серафима, как мне быть с волосами? Мешают жутко, в чай лезут, в еду. И жесткие, ничто их не держит! Может, в узел как-нибудь пристроить?

Серафима засмеялась.

- Да просто лентой или еще чем завяжи, - посоветовала она. - Кстати, надо бы вам попробовать управлять волосами. По-моему, уже должно начать получаться.

- Управлять? - недоуменно спросил Атис. - Это как?

- Да просто. Только лучше на улицу выйти. Вот попьем, поедим - и сходим, - предложила Серафима.

"Совсем рехнулись, - подумала Касси. Управлять волосами! Чем еще можно управлять?"

- А ушами мы… не того? - осторожно осведомилась она. - Управлять не сумеем? Не сглазить бы, а то отрастут высотой до потолка, а потом окажется, что это такие рули.

- Вот как раз волосы и есть рули, - засмеялась травница. - А с ушами ничего не будет, ну, разве что слышать начнешь лучше.

- Сим, ты лучше организуй нам что-нибудь поесть, - попросила Касси. - Ты ведь, кажется, борщ варила? Есть почему-то очень хочется. Наверное, силы копим для полета.

- Атис уже столько накопил, что куда хочешь долетит, - наябедничал лама. - По две тарелки за раз.

- Тебе-то что, - окрысился Атис. - И не корми кота со стола, сколько можно говорить!…

Выйдя на улицу, Атис вдруг обнаружил, что там, несмотря на снег, стало тепло. Не как летом, а как-то иначе. Но - обжигающего мороза почему-то не было. Он расстегнул куртку. Ом-мани стоял рядом, зябко кутаясь в пуховый платок, накинутый на оранжевую тогу, Серафима поспешно натягивала варежки.

- Вы чего? - удивленно спросил Атис. - Тепло же совсем.

- Тепло - из носа потекло! - парировала травница. - Кому тепло, а кому - восемнадцать мороза.

- Очень холодно, - трагически сообщил лама. - Можно мне уйти в дом?

На порог вышла Касси. Она накинула привезенную из города куртку, но застегивать ее не торопилась.

- Так что там ты говорила насчет управления, Сим? - Касси вытащила волосы из-под куртки, зажала в кулак и покрутила получившимся хвостом. - Как ими управлять-то? Я же их не чувствую совсем.

- А что тепло стало, чувствуешь? - спросил ее Атис.

Касси замерла и прислушалась к своему состоянию.

- Кажется, да, - согласилась она. - А разве обещали потепление? Я вчера пропустила прогноз, не слышала.

- Какое потепление?! - возопил лама. - Холод собачий на улице, даже белки попрятались, неразумные создания!

- Скажи проще - глупые, - уточнил Атис. - При чем тут белки?

- Не при чем! Просто вы холода не чувствуете, а мы-то с Симой - чувствуем! - Ом-мани приплясывал на снегу. - Пробуйте, и пойдемте в дом, пожалуйста!…

Касси помедлила немного, сняла куртку и протянула ламе.

- Надень, - посоветовала она. - Твоя правда, Атис, не холодно. Странное ощущение, честно говоря. Не то, чтобы тепло, а как будто я сама стала железной, и холод мне безразличен.

Атис кивнул, соглашаясь.

- Так что делать-то? - спросил он травницу.

- Ну… - та задумалась. - Представь, что тебе нужно резко повернуть. Только отойди подальше, - предупредила она, поспешно отступая к крыльцу. - Не задень.

Атис зажмурился. Повернуть, повернуть. Он открыл глаза, отошел от крыльца не несколько шагов. Сосредоточиться. И повернуть.

Внезапно он ощутил, как из ладоней стремительно выдвигаются когти, а волосы словно сжала невидимая рука. Голова помимо воли опустилась вниз, дернулась вправо, и…

- Ого! - морозный воздух разрезал, как брошенный нож, звонкий голос Серафимы. - Ничего себе!

Атис осторожно поднял руку и завел ее за спину. Волосы сложились во что-то типа гребня, на ощупь он не мог понять, как это что-то выглядит, но, вероятно, выглядело сильно, потому что травница, чуть не подпрыгивая от восторга, побежала к нему. За ней спешил лама.

- Здорово! - в голосе Ом-мани звучал совершенно детский восторг. - Лихо!

Касси стояла совсем рядом, и держалась за голову. Глаза у нее были, как у ребенка - испуганные и восторженные одновременно. Пару секунд - как в ступоре, потом Касси встряхнулась и вытащила из кармана жилетки зеркало.

- Ты только посмотри на себя! - произнесла она в шоке.

Над головой Атиса возвышался гребень. Сейчас он стоял наклонным крылом, поднимаясь над макушкой на добрых двадцать сантиметров.

- А обратно как? - беспомощно спросил Атис.

- Так же, как туда, наверное, - подсказала Серафима. - Просто подумай, и всё.

Волосы упали на плечи.

- Ну и дела, - протянул Атис. - Вот, значит, как. Теперь главное - Бентика не напугать случайно. А то как поверну - у кота от страха понос начнется.

- Ой, - сказала Касси, представив эту картину, и засмеялась, но вдруг осеклась. - Блин! Что это?!

Ее волосы стремительно собирались в точно такой же гребень.

Серафима рассмеялась.

- Эх, Касси, не поняла ты. Он же только что повернул, вот ты и спешишь следом за ним. Куда один, туда и второй - иначе какая вы пара?

- Хозяйка, очень красиво, - присовокупил от крыльца Ом-мани. - Вам очень идет такая прическа.

Волосы Касси упали на плечи.

- И никаких лент не понадобится, - заметила она, проводя рукой по голове. - Постойте-ка!

Она поймала прядку своих волос и внимательно в нее всмотрелась.

- Я так и знала, - обреченно сказала она. - Атис, присмотрись. Птичьи перья когда-нибудь видел?

- Видел, - ответил Атис, подходя. - В школе, всем же показывали. А что?

- Теперь можешь изучать на своих волосах, как устроены перья, - сказала Касси и откинула прядку за спину. - Господи, хоть бы это было не навсегда!

Серафима покивала.

- Что-то я такое слышала, - задумчиво произнесла она. - Да, верно. Перья и есть. Подумайте, насколько удивительно устроено перо!… Даже маховые, на ощупь они тонкие и мягкие, но какой силы ветер они могут выдержать! Конечно, ваши волосы не совсем перья, но по строению похоже, да. Про "навсегда или нет" - не знаю. Может, потом и станут прежними.

- Если у нас есть "потом", - вдруг добавил Атис.

- Наверное, есть, - с сомнением в голосе ответила травница. - Вы - люди неба, люди-птицы, Око Бога на земле, свободные, несущие добро и справедливость. Я ничего не знаю, Сигна. Чем больше я живу, тем чаще понимаю, что все мои годы, все знания - ничто в сравнении с этим миром. И сама я ничто.

Касси хмыкнула. Было видно, с каким скепсисом она относится к рассуждениям о добре и справедливости. Тем более - о том, что нести оные должна будет именно она.

- С последним, конечно, поспорить трудно, ввиду происходящего, - согласилась она. - Ладно, идемте в дом, а то, я вижу, вы совсем замерзли. Топорщить перышки можно и в тепле.

- Дура, - беззлобно сказал Атис, - додумалась, тоже. "Топорщить перышки", - передразнил он. - Ладно, пошли. Ой, только ты не говори, что я сам дурак. Дурак, точно. И горжусь этим.

На следующий день Атис поймал себя на том, что бродит по дому и ищет, куда же подевалась его старая верховка. Проходив по комнатам не меньше получаса, он вдруг ни с того, ни с сего задался вопросом - что, собственно, такое "верховка", и для чего он эту "верховку" ищет. Травница с самого утра подалась в город, Ом-мани, конечно же, отправился с ней, так что в жарко натопленном доме они сейчас были вдвоем.

Атис вышел на крыльцо, подышать свежим воздухом.

Пасмурное зимнее небо неподвижно висело над бескрайним белым полем, дул несильный ветер, явный предвестник скорой оттепели, но сейчас Атис не ощущал ни слабеющего мороза, ни порывов ветра. Он постоял немного, послушал, как ветер шелестит в сосновых ветвях, как еле слышно печально разговаривает сам с собой снег в степи, как где-то далеко-далеко переговариваются белки и клесты. На грани слышимости он внезапно различил чей-то шепот. "Он не видит, не видит, слишком далеко". Атис потряс головой. Чудится всякая дрянь последнее время. Сны, лето, голоса. Муть какая-то.

Он вернулся в дом.

Касси он застал на кухне. Та шуровала в холодильнике. На стол было выложена добрая половина его содержимого. Касси повернулась к вошедшему Атису и спросила жалобно:

- Это ты весь борщ съел, что Сима вчера сварила? Ведь полная кастрюля была, я помню. Есть очень хочется.

- Ну, я, - ответил Атис. - И марципаны тоже я. Слушай, а ты не знаешь случайно, что такое "верховка"? Я ее всё утро искал. А потом понял, что не помню, как она выглядит.

Он подошел к столу, взял с тарелки кусок сладкого пирога и откусил порядочного размера кусок.

- Эй, это мой пирог, я себе достала, - Касси отняла у него тарелку. - Верховка, говоришь? Первый раз слышу. Может, это такая специальная куртка? Бывают же куртки-ветровки.

- Похоже, ты права, это какая-то одежда, - задумчиво сказал Атис. - Может, вместе поищем? Потому что лететь без верховки никак нельзя.

Он покосился на тарелку с пирогом, залез в холодильник и принялся шуровать на полках. Вытащил кастрюлю со вчерашней кашей, водрузил на стол и принялся орудовать ложкой. Каша, пусть и холодная, показалась ему очень вкусной. Жаль, что быстро кончилась.

Касси села напротив и принялась задумчиво жевать пирог, отламывая от него большие куски. С волосами она, похоже, разобралась без всяких лент - сейчас они лежали у нее на спине ровной пластиной, и на плечи больше не падали.

- Откуда здесь взяться этой "верховке"? - резонно заметила она. - Ты хотя бы знаешь, как она выглядит?

- Говорю же - не знаю! - раздраженно ответил Атис и поставил опустевшую кастрюлю в железную раковину. - Но ее надо найти. Кстати, я сегодня опять голоса слышал. Говорили, что я далеко и не вижу. Ладно, если верховки нет, пошли к цветам. Сами поели, а их не кормили еще.

- Голоса? - насторожилась Касси. - Час от часу не легче. Где ты их слышал? Давно?

- Да только что, пока на крыльце стоял, - ответил Атис и снова полез в холодильник. - Пошли, пошли, только хлеба с собой прихвачу.

В оранжерее было тепло почти так же, как в доме. Выбитые стекла, конечно, заменить было нечем - во-первых, стекло стоило безумных денег, во-вторых, заказывать его нужно было заранее, а потом несколько месяцев ждать, когда привезут. Поэтому Атис и Ом-мани забили прорехи чем попало из того, что нашли в подвале. В ход пошли доски, куски мешковины, обрезки фанеры. Впрочем, цветы от этого не пострадали совершенно. Вошедшие хозяева тут же были встречены движением и шелестом листьев. Атис подумал, что цветам становится тесновато, несмотря на то, что оранжерея довольно большая. Чашечки, принявшие овальную форму, выросли за последнюю неделю почти двухметровыми, лепестки стали как минимум по полметра длиной.

Атис подошел к своему цветку, получил в бок ставший уже привычным тычок краем чашечки.

- Дерешься, - ласково сказал он, отпихивая чашечку. - Ах ты лошадь этакая!… Знал бы ты еще, что такое верховка, цены бы тебе не было.

Касси привычно прошла в угол, где лежал сваленный в кучу металлолом, и выбрала несколько кусков покрупнее. Ее цветок задергался, пытаясь уследить за хозяйкой.

- Наверное, скоро уже все, - сказала она, присев на корточки, чтобы уложить куски железа вокруг стебля. - Ну, ну, не надо так ластиться, ты же меня задавишь, - она выпрямилась и погладила лепестки. - Им дальше некуда расти. Посмотри - на этом "коне" можно и сидеть, и лежать. Я уже, кажется, знаю, как. А верховка - это, наверное, специальная куртка для полета. Только в Песках таких не шьют.

- По-моему, это не совсем куртка, - возразил Атис. Он тоже положил в кадку своего цветка железные обломки, и смотрел, как они, словно по волшебству, погружаются в землю. - Что-то другое. Может, Сима знает. Касси, мне отчего-то не по себе, - вдруг добавил он. - Знаешь, я один раз наорал на генерального, ну, когда еще был секретарем, так вот ощущение похожее. Словно ты голый стоишь перед толпой. Странно, да? Какое-то безрассудство, отчаянность. Не знаю.

- Отчего-то не по себе! - Касси иронически всплеснула руками, и ее волосы на миг взметнулись и упали снова. - Я бы очень удивилась, если б ты чувствовал себя, как раньше. Но лучше давай ты покажешь, где именно слышал голоса? А если это Чешуя? Если они следят за цветами? И так уже половину дома разнесли, нам только второго раза не хватает!

- Пошли, - вздохнул Атис. - Только там, наверное, уже никого нет. Будут они нас ждать, как же.

Они вышли на крыльцо. Воздух стал совсем уже теплым, небо опустилось еще ниже, сосны шумели тревожно, вторя вздохам ветра.

- Вон там, - Атис указал рукой в поле. - Действительно далеко, я услышал, но разглядеть не смог.

- Лучше вообще не выходи сюда, - посоветовала Касси. - А если тебя кто-нибудь увидит? Вряд ли, конечно, но лучше не рисковать.

Она окинула степь взглядом. Эту картину она видела много раз, и долгой зимой, и под легким весенним небом, и во время осенних дождей. И поэтому сразу заметила, что нечто неуловимо изменилось. Конечно, сам пейзаж остался прежним, но видела она его теперь иначе. Стоило Касси всмотреться - и смутная картина там, вдали, на расстоянии нескольких километров, прояснялась. Полузанесенный снегом куст, пара чудом уцелевших бурых листьев, гроздь скукожившихся черных ягод - далеко-далеко, почти у самого горизонта, и все же она отчетливо это различала. Касси перевела взгляд в другую сторону - и вдруг с удивлением обнаружила, что там, в поле, видит две человеческие фигуры. Что за чепуха? Откуда там быть людям? Поэтому полю сейчас не проехать иначе, чем с левитатором, только туда вообще никто никогда не ездит, и никак не пройти - снега по пояс. Да и незачем.

- Смотри! - вскрикнула она, хватая Атиса за рукав. - Вон там, справа, у леса… видишь?! Там кто-то стоит.

- Не вижу, - Атис напряженно всматривался вдаль. - Точки только вижу. Это люди?

- Люди, - подтвердила Касси. - Слушай, не нравится мне это. Не верю я, что тебе показалось. У меня зрение обострилось, а у тебя, очевидно, слух. Наверняка за домом следили. Надо что-то придумать, чтобы защититься.

- Слух-то у меня обострился, но они сейчас молчат, - вздохнул Атис. - И, по-моему, не дышат даже. Странно. Про "защититься" я не знаю. Могу ловушку восстановить. Только завтра, сегодня не успею, Ом-мани нету, а один я не справлюсь.

- Они уже ученые, второй раз на твою ловушку не попадутся, - возразила Касси. - Что же нам придумать…

- Для начала давай в дом вернемся, - предложил Атис. Он всё еще смотрел в поле, и, как ему показалось, начал что-то различать. Картина прояснялась, словно его взгляд пробивал невидимый тоннель, и место, в которое он смотрел, приближалось к его глазам. - Да, ты права. Два человека. Теперь вижу.

- Пошли, - скомандовала Касси. Они зашли обратно в холл, и Касси тщательно заперла дверь.

- Думаешь, это они? - спросил Атис. - Чешуя? Блин, надо как-то защитить дом. Если они второй раз вломятся, нам их нечем встретить.

- В том-то и дело, - кивнула Касси. - И чем мы будем защищаться? Ты драться умеешь? Лично я - нет. Пусть мы для кислоты неуязвимы, но вообще-то есть и другие способы отправить человека на тот свет. Заявятся они, и что делать? Бить их сковородкой или кухонным ножом?

- Кстати, это мысль, - оживился Атис. - Пойдем, посмотрим. На кухне что-то должно быть!

Через полчаса процесс вооружения был завершен. Касси достался маленький молоток для отбивания мяса, Атису - здоровенный, правда, не очень острый, нож. Тяжелые чугунные сковороды они вытащили из тумбы, в которой те хранились, и расставили тут и там по дому.

- Если такой отоварить, мало не покажется, - удовлетворенно сказал Атис. - Хорошо, что их много. А то с собой таскать замучаешься.

- Раздадим сковородке Симе и ламе, и Чешуе точно придет конец, - заключила Касси. - Если они увидят это воинство, то скончаются от смеха. На самом деле, Атис, не смешно. Если б не ты, я бы в этом доме вообще не оставалась более ни дня. Бог с ним, что отец обвешал денег лишить, жизнь дороже.

- Ом-мани не сможет сковородку таскать, он слишком для этого хлипкий, - ответил Атис. - А Сима не захочет, пошлет нас, и вся недолга. Касси, а что нам делать? - спросил он жалобно. - Сама же видишь, деваться некуда.

- В город нельзя, - согласилась Касси, - да и как цветы без нас? Милицию тоже нельзя - лучше им про цветы не знать, проблем не оберешься. Не знаю я, что делать. Сидеть и ждать в засаде. Или бежать прятаться в подвал. Страшно.

Она стукнула молотком в стену, как раз по той выбоине, где она испытывала свои "когти".

- Страшно, - согласился Атис. - И еще ко всему больно. Только стенку-то зачем ломать?

Атис сидел за столом, положив перед собой нож, и смотрел на Касси. Та стояла неподвижно, безвольно опустив руку с молотком, и смотрела куда-то мимо, в окно, в поле.

- Кто мог знать, что мы станем такими? - на пределе слышимости прошептал Атис. - Я не успеваю понимать, что со мной происходит, всё словно в тумане, всё слишком быстро. И не говори, что прошел месяц, мне кажется, что прошла минута, долгая минута, за которую изменился весь мир.

- Ты же видишь, мы не можем ни на что повлиять, - отозвалась Касси. Она прислонилась лбом к холодному стеклу, и поняла вдруг, что боится не столько Чешуи сколько того, что скоро и этот холод исчезнет, превратится в бесчувственную прохладу, а она, Касси, тоже превратится… В кого? - Подхватило волной и понесло. Ты веришь, что все это правда? Мне до сих пор не верится. Цветы, древний род, Чешуя, пирамидка эта загадочная.

- Я не успеваю, - Атис подошел к ней, встал рядом. - Сначала нужно хотя бы понять, а уж потом верить или не верить. О, смотри, наши возвращаются!

Касси уже полминуты видела "Лагуну", летящую над дорогой, но Атису об этом сказать не захотела. Ей стало интересно, насколько позже он увидит машину. Оказалось, что ненамного.

- Ну что ж, - завершила она, - приготовься вручать сковородки.

От предложенного оружия и Серафима, и Ом-мани, конечно, отказались. Сима, ругаясь, искала по дому большую сковородку, на которой решила разогреть привезенные из города пирожки с повидлом. Ом-мани, лишившийся своей маленькой сковородочки для благовоний, горестно вздыхая, тоже отправился на поиски, прихватив с собой для компании кота.

Наконец посуда оказалась собрана, продукты уложены в холодильник и кладовку, и Сима принялась рассказывать, что произошло за время их отсутствия в городе.

- Ну, Атис, тебя-то уже поймали, оказывается, - со смехом рассказывала травница. - И успели повесить. Не у нас поймали, а еще где-то, подальше. У тебя, Касси, с папашей, как всегда, не срослось?

- Как всегда, - ответила Касси. Она старательно улыбалась, но было видно, что сообщение о поимке Атиса ее отнюдь не веселит. - Что-нибудь новое от него слышно?

- Слышно, слышно, - покивала травница. - Велено тебе передать, чтоб ты сидела тише воды, ниже травы. Потому что тебя видели с Атисом. А это, как знаешь, дело такое… ну, Касси, если это всё откроется, сама понимаешь, чем это кончится.

Касси отвела взгляд.

- Что уж тут не понимать, - пробормотала она. - Лишением денег, наверное, тут не отделаться. Но отец, конечно, знает, что Атис на самом деле жив?

- Мне он про это не сказал, но думаю, что знает, - мрачно ответила травница. - Деньгами ты не отделаешься. Вам надо бежать, Касси, и чем скорее, тем лучше.

- Куда? - риторически усмехнулась Касси. - Улететь на цветах в страну вечного лета? Да, они вот-вот будут готовы для полета… наверное. Но мы даже не знаем, что нам делать с ними дальше! Куда лететь? Что искать? И куда бы ни залетели - как не попасться на глаза Ойлл-о? Ты можешь мне ответить, Сима? Вот именно, не можешь. И мы сами этого не знаем.

- Да, вам надо улетать, - согласилась травница. - На днях. Как только сменятся грани. На пирамидке пока ничего нового нет, я смотрела. Идите-ка спать, вечером поедите, и снова ляжете. Цветы только проведайте. Что-то они без вас слишком волнуются.

Касси нервно вздохнула и побарабанила пальцами по столу. Было очевидно, что деваться, собственно, некуда. Они в ловушке, куда сами себя загоняли с самого начала. С момента, когда пошли на поводу у пирамидки. Кто-то очень тщательно обрезал им все пути к отступлению, и выстилал мягкой травкой одну-единственную дорожку, ведущую… куда? Этого никто сказать не мог.

А больше всего на свете Касси не любила чувствовать себя пешкой.

Вечером вся компания снова собралась в кухне. Касси и Атис наперегонки уничтожали всё те же пирожки с повидлом, Ом-мани, нашедший свою сковородку, разжег благовония, за что едва не схлопотал от Касси по шее - запах сандала она органически не переносила. Спасло ламу лишь то, что хозяйке было не до мелочей. Даже сидя за столом, даже уплетая пирожки - сидела она не как обычно, а чтобы быть подальше от окна. Конечно, если бы Атис спросил напрямую, Касси бы лишь отшутилась, потому что не хотелось признаться даже себе самой, что ночная темнота ее начала пугать. Шторы были плотно задернуты, но все равно казалось, что из-за этого полога внезапно может броситься нечто жуткое, мрачное, опасное… Чешуя? Да, вроде бы формально все из-за них, но в глубине души Касси понимала, что беспокойство гораздо глубже, чем заслуживали двое бандитов, в какую бы чешую они ни одевались, и какой бы кислотой не стреляли. Откуда пришло это ощущение сгущающегося мрака, надвигающейся безвыходности, Касси никак не могла понять, и это пугало больше всего. Когда страх назван - он уже не так страшен. Самое худшее, когда не знаешь, чего именно бояться.

И поэтому, когда из холла донесся стук, Касси застыла с пирожком в руке, и почувствовала, что ее живые волосы встают дыбом в совершенно буквальном смысле.

- Атис, - прошептала Касси и медленно положила пирожок на тарелку. - Где твой нож?! И мой молоток?

Атис начал лихорадочно озираться вокруг, чувствуя, как душу наполняет страх, а сердце начинает отчаянно колотиться.

- Черт, куда ж его дел?! - нервно спросил он. - Сима, где…

Травница хихикнула.

- Вы с ума сошли? - поинтересовалась она. - Где это видано, чтобы воры стучали в дверь?

- Слушай, ты! - Видно было, что страх у Атиса сменился на раздражение. - Знаешь, как больно, когда капсулой попадают?! Может, это они специально, обманывают!

- Пошли лучше посмотрим, - предложил практичный лама. - В конце концов, нам ничего не мешает проверить, кто там.

Все одновременно посмотрели на ламу. Атис крякнул.

- Вообще, да, - согласился он. - Но сковородку я на всякий случай захвачу.

- Атис, ты сбоку от двери встанешь, - вполголоса проговорила Касси, - пока я буду спрашивать, кто там. Если что - бей сразу, не задумывайся. Сима, Ом-мани, возьмите тоже что-нибудь на всякий случай. И Атис, у тебя слух острее… понял, да? Если что услышишь - дай знать.

Напряжение Касси все-таки передалось остальным. Из кухни компания вышла буквально на цыпочках. Атис замер сбоку от входной двери, держа массивную сковороду наготове, Касси остановилась на почтительном отдалении от входа и многозначительно кивнула ему - мол, приготовься. За дверью была тишина.

- Кто там? - спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

- Два человека, - прошептал едва слышно Атис. - Мужчина и женщина.

Стук повторился.

- Кто? - переспросила травница, подходя к Касси и становясь рядом.

- Откройте, - попросили из-за двери. - Это мы.

- С какой это радости? - нагло спросила травница. - Кто это "мы"?

- Свери и Соул, - женский голос за дверью дрогнул. - Мы пришли принести извинения. Впустите нас, пока никто не увидел.

- Боитесь? - с издевкой поинтересовалась Сима.

- Нет, - тоже с издевкой ответил женский голос. - Бояться нужно не нам, а вам.

- Что за имена такие? - удивленно проговорила Касси вполголоса, и громко сказала: - Мы не знаем никаких Свери и Соула и никого не ждем. Кто вы, зачем пришли?

- Знаете, знаете, - заверил женский голос. - Да впустите же нас! Мы ничего плохого больше не сделаем.

- Так это были вы в тот раз! - взорвался Атис. - Чего вам надо?! Вот сейчас я выйду…

- И что? - спросили из-за двери.

- У меня сковорода, чугунная, - предупредил Атис. - Я за себя не отвечаю.

Травница посмотрела на него и сползла по стене в тихой истерике. Волосы у Атиса сложились в гребень, из левой ладони высунулись когти, а в правой Атис сжимал самую большую сковороду, которая нашлась на кухне.

- Погоди, Атис, - остановила его Касси. - Раз уж они говорят, что на этот раз с миром… Эй, вы там! Я впущу, только без фокусов!

Однако, когда на двери щелкнул последний замок - сердце у Касси екнуло, и она невольно сжалась, все еще ожидая подвоха.

Травница схватила Касси за руку и оттащила от двери.

Атис на всякий случай тоже отступил на шаг.

Дверь открылась.

Самые что ни на есть обычные люди, ничего особенного, отметил про себя Атис. На Свери и Соуле была простая одежда - стандартные серые пальто из толстой шерстяной ткани, какие выдавали низовому составу корпоративным служащих, грубые кондовые сапоги. Женщина, выглядевшая ровесницей Касси, стащила с головы пушистый платок, и принялась отряхивать с него налипший мокрый снег. Мужчина расстегнул пуговицу у ворота, оглянулся, словно что-то искал, а затем спросил:

- Раздеться можно?

- Не догола, - предупредила травница.

"Все верно, - подумала Касси, - не могут же они постоянно ходить в своих алмазных костюмах. Где-то ведь они должны жить, а чтобы не привлекать внимания, возможно, и работать…"

- Одежду не бросайте, для нее есть вешалки, - сказала Касси. - Чем докажете, что вы - это вы?

Женщина неуловимым движением вскинула руку, Касси непроизвольно дернулась в сторону, и увидела, как в стену рядом с ее виском воткнулась крошечная стеклянная звездочка.

- Ого, - с уважением сказала женщина. - До этого я обычно попадала.

- Ща я тебе попаду, - предупредил Атис, подходя к Касси и перекрывая возможную линию, по которой могла бы полететь вторая звездочка. - Вы ж меня едва не убили, гады!

- Откуда же мы знали, что ты - из Первого Рода? - резонно спросил мужчина.

- Нас, значит, нельзя, а других, значит, можно? - зло спросил Атис.

Мужчина отвернулся.

- Так вы, говорите, пришли извиняться? - спросила Касси. - Ладно. Мы слушаем, начинайте. Можете даже сесть, слава богу, в прошлый раз распотрошить мебель вы не успели.

Она уселась в кресло, закинула ногу на ногу и стала похожей на ту Касси, которой Атис увидел ее впервые - нагловатую избалованную певицу.

- Мы пришли попросить прощения у Первого Рода, - женщина опустилась на одно колено, мужчина последовал ее примеру. - Мы не думали, что Первый Род еще существует.

- Мы не знали, - поддержал мужчина. - Мы…

- Третий Род существует тоже, - травница вышла вперед и встала перед опешившим мужчиной. - Соул, ты обычный вор! А ты, Свери, паршивая шлюха! Что вы делаете! Кто вам дал право грабить и убивать пусть даже и не чистых на руку людей?!

Свери, а за ней и Соул виновато опустили головы. Атис подошел к травнице и встал рядом с ней.

- Прекратите вы это представление, - вмешалась Касси. - Сядьте, наконец. Что за церемонии вы устроили?! По-человечески вы объяснить можете? При чем тут, кто из какого рода? Я как была директорская дочка, так и осталась, Атис вон вообще грузчик. Вам что, денег хотелось, вещей дорогих? Нападаете на чужой дом, убиваете человека, который случайно попался на пути… ну хорошо, не убили в этот раз, по чистой случайности. Но вы ведь даже не задумались, кто он такой! И это у вас постоянный метод, я же о вашей банде узнавала. Сим, как там было в пирамидке? Защитники добра и справедливости? Хороши защитнички, ничего не скажешь! Сколько у вас жизней на совести?

- Много, - ответил Соул, не поднимая головы. - Очень много.

Атис украдкой рассматривал "Чешую". Люди как люди. Увидев их в утренней толпе служащих, спешащих на работу, он бы ни за что не подумал, что они - убийцы. Мужчина был светловолос и высок, чуть не полголовы выше самого Атиса. Крепкого сложения, с большими руками, широкий в плечах, он стоял перед Атисом на коленях неподвижно и лишь иногда шумно виновато вздыхал. Женщина обладала классической внешностью корпоративной служащей - короткая стрижка, каштановые, зачесанные назад волосы, немного прищуренные глаза… еще пара лет, и спишут по зрению, точно спишут, если, конечно, прищур не имитация.

- Кто вы на самом деле? - спросил Атис, словно прозревая. - Вы же работаете, я вижу!

- Мы курьеры, - ответила женщина. - Меня на самом деле зовут Татьяна Сверидова, а его, - кивок в сторону мужчины, - Павел Солов, мы работаем в корпорации, во втором региональном отделении Услады, и ездим по…

- Ах, вот в чем дело! - Серафима хлопнула себя по бедру. - То-то я и думала, откуда они всё знают, да еще и перемещаются, где им хочется! Курьеры!

- Сядьте, - попросила Касси еще раз. Она поняла, что опасность миновала, от Чешуи им, по крайней мере, сейчас ничего не грозит, можно было вздохнуть с облегчением. Как бы ни возмущалась она, но в глубине души было гораздо приятнее сознавать в безопасности именно себя. К ней вернулась ее обычная уверенность, привычки "хозяйки жизни". - Вот сюда, на диван. Атис, Сима, и вы тоже сядьте, не мельтешите в глазах, ради Бога. Свери, то есть Татьяна, раз уж вы пришли, может, расскажете, откуда у вас все это? Ну, я имею в виду - костюмы эти алмазные, яд, оружие.

- Лучше называйте меня Свери, - попросила женщина. Она встала, села на диван. - Соул, иди сюда. Раз уж разрешили.

- Костюмы от родителей, - Соул тоже встал, отряхнул колени. - Они и сейчас на нас. Там всё так подогнано, что их прятать проще простого.

- Ну-ка покажи, - приказала Серафима.

Мужчина покорно стянул свитер, а затем расстегнул рубашку. Атис пораженно ахнул - под рубашкой была та самая сверкающая чешуя, плотно подогнанные друг к другу стеклянные пластинки, нашитые на какую-то ткань, едва видную под ними.

- Ни фига себе, - сказал он. - Не охренеешь так ходить?

- Нет, костюм хорошо "дышит", - ответил Соул. - Мы настолько привыкли, что не замечаем их. Как вторая кожа.

- А яды мы делаем сами, - сказала женщина. - Надо только знать, что рвать, как обрабатывать и с чем смешивать.

- Какая гадость, - с отвращением произнесла Касси. - Не костюмы, а яды эти ваши. Я чуть не умерла, когда увидела, что с Атисом. А если бы он не был Летатель? Я бы вас своими руками удавила, честное слово. Вы как дом выбирали? Просто богатый, или уже тогда про цветы разнюхали?

- Мы приезжаем на место, осматриваемся, узнаем у местных, где дома побогаче, - принялась перечислять Свери. - Кто живет, кто не живет. Берем только то, что легко можно увезти с собой - стекло, золото, камни. Нас постоянно пытаются поймать, - она недобро усмехнулась, - только ничего у них не выйдет. Родителей не поймали, и нас не поймают.

- Мы понятия не имели, что тут Цветы, - мужчина осторожно уселся поудобнее. - Да разве бы мы могли о таком даже подумать, если бы знали! Это же святое!

- Да что вы говорите? - иронически прищурилась Касси. - А убивать, значит, не святое! И много вы награбили за все эти годы?

- Много, - спокойно ответила женщина. - Мы хотим уйти в свободную зону, а там всё-таки нужны какие-никакие деньги. Понимаешь?

Касси решительно стукнула ребром ладони по столу.

- Вот что, - твердо сказала она. - Вы поклянетесь, что никогда больше не будете убивать. Никогда и никого. И грабить не будете тоже. Вы уже столько должны были награбить, что хватит десять раз доехать куда угодно.

- Конечно, если вас самих будут убивать, сопротивляться можно, - добавил Атис. - А то мало ли что.

Он недоговорил, осекся. С какой радости Касси приказывает что-то этим людям, а они мало того, что кивают и слушают наивнимательнейшим образом, так еще явно решили этому приказу следовать, по глазам видно! "Ну и дела, - растерянно подумал он. - Не понимаю". Он вглядывался в лица Свери и Соула, и не видел там сейчас ровным счетом ничего, разве что какую-то радостную покорность.

- Можно спросить? - неожиданно для себя сказал он.

Женщина кивнула.

- Почему вы собираетесь делать то, что вам приказала Касси?

- Вы из Первого Рода, - объяснила женщина. - Имеете право.

- Откуда это известно?! - с раздражением спросил Атис.

Свери посмотрела на него с ласковой укоризной.

- Летатель, не шути так, - попросила она. - От таких шуток больно.

- Как интересно, - медленно проговорила Касси. - Свери, вообще-то он не шутит. По-моему, вы знаете о нас больше, чем мы сами. Атис, как полагаешь, расскажем? Ну, обо всем?

Атис с сомнением посмотрел на Касси.

- Не уверен, что надо, - ответил он. - Хотя не знаю.

- Надо рассказать, - поддержала Касси Серафима. - Может, они что-нибудь умное подскажут.

- У нас мало времени, - предупредила женщина. - Гостиница закрывается в десять, нам надо успеть обратно в город.

- Хорошо, - Атис решительно поднялся. - Пошли на кухню, там поговорим.

Услада, столичный мегаполис Ойлл-о, была окружена зонами городов, в которых жили и работали почти восемьдесят миллионов людей. В удалении от столицы плотность населения падала, и региональные отделения корпорации образовывали своего рода небольшие княжества, в которых безраздельно правили династии местных мелких царьков, ходивших под рукой Центрального руководства. У себя на местах они делали практически всё, что им хотелось, но, кроме местных правил, существовал еще и общий корпоративный свод законов.

И, конечно же, княжества, подобные Кремову, обменивались с собратьями самой разной информацией. От дел семейных (у кого на выданье дочка, или сколько стоит заказать зеркальные стекла для гостиной), до дел корпоративных - новые технологии "общей радости", сводки, бухгалтерии, песни и гимны, даже покрой костюмов служащих.

Для передачи такой информации и служили курьеры типа Свери и Соула. Они практически никогда не знали, что везут, знали только - кому, и во сколько надо доставить заказ. Гоняли их постоянно, поэтому тридцатилетние Алмазные могли с уверенностью сказать, что полжизни они точно провели в дороге.

- Среди ночи могут сорвать, это у нас нормально, - спокойно рассказывала Свери. - Мороз, дождь - неважно. Оделся, заказ взял, да и поехал. Я один раз везла заказ, там регионщик хамом оказался, побил меня за то, что поезд опоздал. А я потом к нему в гости наведалась. И статуэтку стеклянную забрала, которую ему отвозила, и еще кое-чего.

От этого рассказа Касси стало не по себе. Она-то лишь издали знала ту жизнь, о которой говорила Свери. Сама Касси и представить не могла, чтобы кто-то мог ее вот так заставить ехать куда-то, в ночь и темень, когда хочется сидеть у камина или лежать под теплым пледом. Или петь на сцене клуба. Сейчас приказы пирамидки хотят сорвать их с места. А если так - всю жизнь?

- Убила? - спросила Касси. - Где это было? Я, кажется, припоминаю, о чем ты говоришь, у нас рассказывали.

- Под Усладой, бывшее Тариново, сейчас Джемово, да? - спросил Атис. Свери кивнула. - Про это даже у нас рассказывали. Ловко ты его, ничего не скажешь.

В кухню вошел Абсорбент, нервно подергивая хвостом.

- Ой, какой, - восхищенно сказала Свери, садясь на корточки. - Это чей? Местный?

- Это мой, - гордо сказал Атис. - Совсем секилявкой подобрал, и вон что выросло. Только не гладь, - поспешно сказал он, увидев, что Свери протягивает к коту руку. - Видишь, злится. Народу слишком много.

- Ко мне уже привык, а вы для него новые, к тому же, он наверняка чужой запах чует, - поддержала Касси. - Раздерет.

Она подождала немного, пока Свери убедится, что на кота лучше не покушаться даже Алмазным, и продолжила:

- Словом, вижу я, веселая у вас жизнь. У Атиса тоже на счету пара подвигов, в Кремове он в одиночку весь центральный офис сжег. А вот мне похвастаться нечем. Обычная директорская дочка, и если бы не пирамидка с семенами - наверное, убили бы вы меня и даже не заметили.

- Наверно, - просто ответила Свери. - Хотя женщин мы убивали мало. Раз шесть было.

Атис смотрел на нее с ужасом.

- И ты так спокойно про это говоришь? - пробормотал он.

- Ты тоже, вроде, людей каких-то сжег, - возразила Свери. - И чего?

- Да не жег я никого! Вранье это, надоело уже, - отмахнулся Атис. - Бензоколонку я сжег. Горючку. Ну и здание запалил, случайно. Огонь перекинулся, наверное. Никого там не было. Умом тронуться можно с вами!

- Ладно, ладно, - примирительно сказала Касси. - Слушайте, неужели вам никого никогда даже не было жалко? Атис, помнишь, ты рассказывал, как у машиниста, бывшего следователя, всю группу перебили? Он говорил, там все молодые были, только что из училища. И почти все погибли. Свери, там еще засада была, на живца вас ловить пытались - помнишь?

- Помню, - Свери враз посерьезнела, в глазах ее появилась жесткость, не сказать - жестокость. - Там было очень просто. Или они нас, или мы их. Знаешь, Касси, мне их немного жаль, но что я могла поделать?

- Мы бы не сбежали, - добавил доселе молчавший Соул. - Вот и пришлось. Мы после почти полгода не выходили, всё думали - а ну как нас опять ловят? Засада была знатная, готовились они. Живец, правда, быстро в мертвеца превратился.

- Так ему и надо! - зло сказала Свери. - Сам кретин, так хоть других не подставляй!

- Живец, мертвец…

Касси не договорила. Замолчав, она встала и подошла к окну. Слегка отодвинула портьеру.

Свет фонаря за окном словно отделял маленький уютный мирок от внешнего мира, темного, огромного, враждебного. Не было даже привычного снегопада. Ни одна белая мошка не оживляла застывший желтый свет.

Касси напрягла новый обостренный слух. Дыхание Атиса и Алмазных, стук собственного сердца и тихий шум течения крови по венам, шорох мыши глубоко в подвале (Касси передернулась - не любила подобную живность). Но тишина снаружи была такой, словно весь мир затих в ожидании, только ветер гулял далеко в поле, и голос ветра теперь стал живым - он жаловался на вечное, бесприютное одиночество.

Вот-вот все сорвется с места и закружится бешеной каруселью, как в том сне, где земля и небо менялись местами. Не хочу, думала Касси. Не хочу, как они - в ночь, в бесконечную дорогу, в ненадежность и холод, а может быть, за нами тоже будут охотиться, и мы будем прятаться ото всех. Я не привыкла к такому, я не сумею. Ну какой из меня Летатель?

- Нам скоро придется лететь, - сказала она. - Только мы еще не знаем, куда и зачем.

Атис молчал. Что тут знать? Что вообще можно знать, когда твою судьбу пишет чья-то неведомая рука на гранях пирамидки? Что это за судьба, и во что можно верить? Бесконечная ночь и холод. И воспоминания о лете. Скоро, совсем скоро им придется гнать свои цветы через бескрайнее снежное поле неведомо куда, и непонятно зачем. Впервые за всё это время Атис ощутил, как в его душу тонкой змейкой вползает отчаяние. Отчаяние и страх. Он прикрыл глаза, вслушиваясь во что-то неведомое, в самой серединке своего естества, и не находя в нем того огня и строгого взгляда с каменной стены. Страх вытравливал всё и вся, и сейчас Атис не имел сил этому страху воспротивиться.

- А про какую пирамидку вы говорили? - спросил Соул.

Атис стряхнул с себя оцепенение.

- Ну, всё началось с того, что мы с друзьями решили выпить, - начал он. - И нам не хватило…

По мере того, как Атис, а затем и Касси рассказывали Алмазным события последнего месяца, лица Свери и Соула вытягивались всё больше и больше. Травница и лама давно уже покинули кухню - лама вообще ложился рано, а Серафима решила, видимо, что можно найти занятие поинтереснее, нежели чем слушать рассказ о событиях, участницей которых она сама являлась.

- Вот так, - сказала Касси, когда Атис закончил. - Вы об этом наверняка знаете больше нас самих. А пирамидка… Пирамидка - вот она, - Касси подошла к камину и приподняла "пирамидку", которая после прошлого преображения так и осталась в виде пластины, и выглядела, как обычная безделушка-сувенир. - Вы хотя бы выбирали, грабить или не грабить. А нас даже не спрашивают. Вперед, как говорится, с песнями.

- Первый раз в жизни такую штуку вижу, - Соул взял у Касси из рук пластину. - Надо же, совсем легкая. Касси, Атис, мы через несколько дней возвращаемся домой. Вам оставим адрес, будете в наших краях - заходите. И еще мы хотели попросить…

- Листья, конечно, - в кухню вошла сердитая Серафима. - Вымогатели. Мои листья, понятно?! Я уже договорилась!

- Стебли, - тихо произнесла Свери. - Хотя бы стебли. Тебе они без надобности, а нам необходимы. Сама понимаешь.

- Хорошо, - со вздохом ответила травница. - Давай адрес гостиницы. Как только будет можно, я за тобой заеду. И вот что еще, девочка. Имей в виду - в Песках чтобы о вас не было ни слуху, ни духу. Вас тут усиленно ловят, даже сюда милиция приходила.

- Хорошо, - пообещала Свери. - Спасибо, Серафима.

После того, как за Алмазными захлопнулась дверь, Касси минуту сидела неподвижно, потом резко встала и хлопнула ладонью по столу.

- Ты чего? - недоуменно спросил Атис.

- А ты не догадываешься? - недобро прищурившись, спросила она. - Подумай. Сделай предположения.

- Ты из-за этих, что ли? Да ну, ерунда. Они же нас не тронули, - Атис тоже встал, подошел к окну и задернул шторы. - По-моему, ничего страшного.

- Да при чем тут, что не тронули! - чуть не крикнула Касси. - У меня вся жизнь псу под хвост идет, как ты не понимаешь! Тебе все равно, тебе нечего терять, ты и так изгой, вне закона. А мне каково, подумай?

Атис нахмурился.

- Да, я вне закона, - согласился он. - Но я почему-то думал, что для тебя имеет значение то, что с нами происходит. Выходит, что нет. И что ты собираешься делать?

Он стоял у окна, всё еще придерживая рукой штору. Мир рушился. Атису казалось, что он видит, как именно это происходит - пространство распадается на куски, стирается, слой за слоем. Из углов наползала темнота.

Касси молчала.

- Так что ты предлагаешь? - снова спросил Атис.

- Я никаких ангелов не видала, - наконец сказала она. - Никакая судьба меня не звала и не вела. И я не собираюсь ломать себе жизнь из-за древних бредней, пусть даже очень красивых. Я не полечу никуда. Мне плевать, какого я там рода, у меня есть своя жизнь, и лучше синица в руке, чем журавль в небе. Лучше я вернусь к отцу, он меня прибьет, конечно, но это лучше, чем из-за дурацких цветов всего лишиться, положения, имени, денег… А ты беги вместе с Алмазными, беги в свободную зону. Они возьмут тебя, я тебе отдам свои драгоценности, скажу, что нас ограбили, мне поверят. Атис, прости, ну что мне еще делать? Да, я боюсь, боюсь! Я же просто женщина!

Атис молча смотрел на нее, понимая - шутки кончились. Касси до какого-то момента играла в игру, которая казалась ей забавной и замечательной. Беглый преступник, волшебная пирамидка, огромные цветы, тайны и загадки. Но когда игра стала превращаться во что-то большее, она решила, что хватит.

- Хорошо, Касси, - кивнул он. - Я понял. Прости, что я втянул тебя в это всё. Я бы мог тебе сказать, что это подло, но не скажу. И про то, что одно из семян было твоим, не скажу тоже. Ты сама всё и так знаешь. Только, понимаешь ли, я не знаю, как ты сумеешь быть прежней после того, что с нами случилось. Ну, сама решишь. Не маленькая.

- Пусть подло, - с ожесточением сказала Касси. - Но я не хочу ломать себе жизнь. А ты лети, Атис. Тебе одному будет легче добраться до свободной зоны. Ты лети, а я завтра утром возвращаюсь в город. Все и так зашло слишком далеко.

- Посмотрим, - пожал плечами Атис. - Я полечу, что мне остается. Вот только почему-то мне кажется, ты потом будешь жалеть, что…

Он не договорил. Просто не знал, о чем тут можно сказать. Переубеждать Касси ему не хотелось, он видел - это бесполезно. Иной раз человек словно бы говорит - "переубеди меня, докажи мне, что я не прав", но к этому случаю это не относилось.

- Ладно, пошли спать, - Атис подошел к двери, остановился. - Эх, Касси. Такое огромное небо, и всё достанется только мне. Наверное, это неправильно.

Он вышел, тихо притворив за собой дверь. Касси осталась одна в пустой кухне. Атис уже не увидел, как Касси, едва дождавшись, когда стихнут его шаги, всхлипнула раз, другой, тут же вскочила, щелкнула замком кухонной двери, и только тогда позволила себе откровенно расплакаться.

Атис не спал. Он лежал в своей постели, прислушиваясь к звукам ночного дома. Едва слышный зимний ветер за окном, шорох мышей в подвале, на кухне капает вода из крана. Абсолютной тишины не бывает, дом живет какой-то своей тайной жизнью, и жизнь эта дает о себе знать - шорохами, вздохами, скрипом дерева, ветром. Как жаль!… Черт возьми, как же всё-таки жаль, что она отказалась. Ну почему?

Атис перевернулся на бок, натянул повыше одеяло.

Обидно. Снова один. Судьба, наверное, такая - остаться одному. Ну, что поделаешь. Надо будет попросить Касси позаботиться о коте. Если он улетит, то надо же на кого-то оставить Абсорбента. А забрать можно будет потом, когда придет время возвращаться.

"Куда возвращаться? - вкрадчиво спросил его внутренний голос. - Опомнись! Неизвестно, что вообще с тобой будет после этого полета. Может быть, ты умрешь. Может быть, ты не сумеешь добраться обратно. Не так уж Касси и не права, верно? Может быть, стоит подумать головой о том, что с тобой будет дальше?"

Атис тяжело вздохнул. Да уж, внутренний голос, не так ты и не прав. Дальше будет вообще неизвестно что. Если оно вообще будет, это дальше. Надо решать, надо решать.

Он и сам не заметил, как стал задремывать, невеселые мысли отступили куда-то на второй план, глаза закрылись сами собой. Ладно. Как-нибудь переживем, думалось ему. Я родился под счастливой звездой, и всё у меня будет в порядке…

Неожиданно внизу, где-то на улице, раздался дикий грохот и вопль:

- А вот я вас!!!

Атис вскочил, как подброшенный. Что такое?!

- Ааааааааа!!!

Бабах!…

- А ну пошли вон! - Надрывался кто-то. - Вот ща палкой как дам!!! Кыш!!! Кыш!!!

Шандарах!… Человеческому голосу вторил звонкий собачий лай, внизу что-то билось, рушилось, и внезапно стены дома потряс тяжкий удар, от которого дрогнули стекла.

Атис, поспешно натянув на себя штаны и рубаху, выскочил в коридор. Навстречу ему выбежали Касси, Серафима и лама, держащий на руках кота.

Волосы Касси торчали дыбом, сама она была босиком, но тоже успела второпях нацепить блузку и штаны.

- Что это? - вскрикнула она. - Атис, где это? Внизу? Оранжерея!

Она первая бросилась вниз по лестнице, за ней следом - остальные.

Внизу царил мрак, Атис щелкнул выключателем - и вовремя. Мимо него в каких-то десяти сантиметрах со свистом пронеслось нечто огромное, и исчезло в широком дверном проеме, ведущем в холл.

На улице, судя по шуму, продолжалась вакханалия. Кто-то изо всех сил молотил палкой по стеклам и рамам оранжереи, выкрикивая угрозы и ругательства, лаяла собака. В холле послышался шум, что-то с грохотом упало, покатилось по полу.

- Мамая родная, - Серафима вжалась в стену. - Что это всё зна…

Она не договорила - в оранжерее раздался звук бьющегося стекла, а затем - торжествующий вопль:

- Ага!!! А ну давай отсюда!!! Кыш! Кыш!

Атис кинулся в оранжерею, Касси и Серафима не отставали.

В оранжерее горели все лампы, и было светло, как днем. Весь пол покрывали осколки стекла, а за окнами, потрясая палкой, бегал… тот самый охотник, которого они не так давно видели в лесу. Рядом с ним скакала очень довольная собака, продолжавшая оглушительно лаять.

Цветов не было.

- Ты что делаешь! - заорал Атис, бросаясь к ближайшему окну. - Ах ты сволочь!!!

- Пошли вон! - ликующе кричал охотник. - Прочь, прочь отсюда!!! Ща как дам палкой! Кыш!!!

Собака с лаем метнулась к окну, Атис отпрянул.

- Да что ты делаешь, скотина! - закричала Касси. - Где цветы? Цветы где?!

Она кинулась к охотнику, тут же затормозила, сообразив, что не совладает с мужчиной, и побежала в холл, откуда доносился непрекращающийся грохот.

- Аааааай, господи! - донесся отчаянный вопль Касси. - Стойте! Да стойте же, глупые! Перестаньте! Ну куда, куда ты в окно!!!

Картина, которая открылась ее глазам, была жуткой. Разгром, царивший в холле, не шел ни в какое сравнение с учиненным недавно Алмазными, и это было вполне естественно - потому что сейчас по холлу носились, как перепуганные птицы, гигантские серебристые цветы, сшибающие все на своем пути. Валялась изломанная мебель, еще три окна были уже выбиты вместе с рамами, моталась под потолком драгоценная люстра, пол усыпали осколки стекла и разбитых ваз…

Касси бросилась на свой цветок, колотившийся в оконный проем, и вцепилась в его лепестки - остановить его, удержать, заставить опуститься! Как же, заставишь его, такая махина! - и сама не поняла, что произошло, как ей удалось подтянуться. Вот уже Касси оказалась на цветке, вот уже она лежит на нем плашмя, вжимаясь в серебристую плоть, и под ее руками вздрагивают бархатистые лепестки, как могли бы вздрагивать чьи-то плечи, и бешено колотится в глубине цветка словно бы сердце, хотя, конечно, у цветка не может быть никакого сердца.

- Тихо, тихо, мой хороший, - быстро-быстро проговорила она, гладя лепестки, - успокойся, все в порядке, я с тобой…

Атис поймал свой цветок на выходе из холла, и умудрился тоже на него запрыгнуть, едва не сломав шею - чудом успел увернуться от припотолки. Цветок словно ополоумел - он совершал какое-то дикие рывки по горизонтали, то ли стремясь сбросить своего наездника, то ли скрыться от шума и грохота.

- Стой! Да стой, блин!… - заорал Атис, чувствуя, что вот-вот упадет. Внезапно из ладоней выдвинулись когти, тут же намертво впившиеся в чашечку цветка, и держаться тут же стало легче. - Да что же ты, дурень!…

Цветок снова рванулся в сторону, и тут вдруг Атиса захлестнул такой страх и такое отчаяние, смешанное с диким желанием вырваться на волю, что он перепугался. Бежать!… О, Боже, скорее бежать!!!

- Сима! - закричал он. - Открой дверь! Сима, дверь на улицу! Быстрей!…

Травница подхватила что-то с каминной полки, и стремглав рванула к двери. Створки распахнулись, в лицо ей ударил холодный ветер. Цветок Атиса, словно почуяв свободу, набирая скорость, полетел к выходу.

- Лови! - крикнула травница и бросила что-то Атису. Тот едва успел подхватить тонкую золотую пластину. - Удачи!…

- Сима, кота забери! - Атис пригнулся, цветок нырнул в открытую дверь, в ночь. - Кота!…

- Эге-гей! - орали рядом с оранжереей. - А ну, наддай! Давай, давай! Выше! Дальше!…

Цветок Касси, начавший было успокаиваться, встрепенулся, и Касси не успела ничего понять, как мимо промелькнули стены холла, и она оказалась на улице, среди ветра и ночной темноты, а земля стремительно уменьшалась в размерах, потому что ее цветок несся вслед за цветком Атиса. Хлестнуло страхом, что она сейчас упадет, разобьется, но тут же Касси поняла, что лепестки гигантской "хризантемы" надежно ее поддерживают, и что она лежит на цветке совершенно неправильно.

Оказавшись на воле, цветок успокаивался, его полет переходил в горизонталь, и напор ветра, казалось, стал слабее. Во всяком случае, вполне можно было устроиться поудобнее. Цветок летел, слегка опустив "нос", так что его плоская чаша образовывала подобие ложа, в котором можно было сидеть, видя все, что происходит впереди и по сторонам.

Касси осторожно отпустила руки, и села так, как было правильно - почти полулежа.

Лепестки послушно поддержали ее спину. Касси положила руки на ободок цветка, и обнаружила, что эта поза очень удобна, не хуже, чем в настоящем кресле. Даже, пожалуй, лучше.

Земля скрывалась в непроницаемой темноте. Цветок Атиса маячил впереди, и было видно, что за "хризантемой" летят какие-то тонкие, длинные… листья, что ли? - подумала Касси. Пока цветок пребывал в оранжерее, ничего подобного видно не было. Однако выглядело это очень красиво - гигантский серебристый цветок среди ночной темноты.

- Атис!!! - закричала она. - Атис, погоди!

Цветок Атиса замедлили полет, а затем и вовсе остановился.

- Господи, а ты тут откуда? - спросил Атис, поворачиваясь. - Ты же остаться хотела.

- Он сам полетел! - сердито крикнула в ответ Касси. - Я не хотела, я даже обуться не успела! Что дальше-то?

Ее цветок подлетел к цветку Атиса, и оба зависли в воздухе, рядом, едва заметно покачиваясь.

- Хорошенькое дело, "что дальше", - передразнил ее Атис. - Откуда я знаю? Слушай, кто этот урод с палкой был?! Вот бы вернуться и накостылять гаду!

- Я откуда знаю! Это тот самый, которого мы видели, помнишь? Мимо дома пробегал! Лама еще сказал, что это призраки с шестой стороны! Ничего себе призраки, весь дом изуродовали, сволочи! А там ведь еще Сима и лама остались, а если они с ними не справятся? А если он их вообще убьет? Атис, надо вернуться, хотя бы проверить!

- Убьет, - проворчал Атис. - Он, небось, давно уже смылся. Ты хоть поняла, что он сделал? Я вот понял. Он же специально цветы спугнул!… Призрак, тоже мне. Хамская морда! Никакой это не призрак, просто наглый псих!

Их окружала ночь, темное небо над белесо отсвечивающим снежным полем. Холодные колючие звезды равнодушно смотрели с высоты на два диковинных цветка, висящих неподвижно на стометровой высоте, и на двух напуганных, растерявшихся людей, которым было не до красоты окружающего мира. Хорошо, что хотя бы мороза они не ощущали - казалось, что вокруг не более чем прохладно.

- Так что будем делать? - еще раз спросила Касси. - Все равно надо вернуться. Я босиком! Что же нам, лететь, куда глаза глядят?!

- Надо, - согласился Атис. - Ну что? Поехали?

Касси не успела ответить. Золотая пластина, бывшая пирамидка, которую Атис успел сунуть в нагрудный карман рубашки, начала светиться. Атис поспешно вытащил ее наружу и положил на цветок. Воздух над пирамидкой сгустился в уже знакомый прямоугольник, на котором начали проступать яркие огненные буквы.

- Они издеваются? - обреченно спросила Касси. - Какого еще лялямбы? Они хоть соображают, что такое Услада? Это же огромный мегаполис! Бред какой-то, господи, куда они нас тянут… Ну, хорошо, мы прилетим туда, а если придется сойти на землю? Мы что, босиком пойдем, я буду вот так, в майке? Ни денег, ни одежды, а они еще говорят, что мы не должны привлекать внимания! Атис, летим назад, это же совсем немного времени займет, всего лишь час! Заодно скажем Ом-мани и Серафиме, где нас искать, если что.

- Летим, конечно, - согласился Атис. - Кажется, я разобрался, как управлять этой штуковиной.

- Он все чувствует, по-моему, - подтвердила Касси. - Мысли читает, что ли? Эй, конь летучий, - воскликнула она, - а ну поворачивай! Летим домой за ботинками.

Ее цветок мягко качнулся, описав в воздухе изящный пируэт, и устремился обратно к дому. Атис подвел свой цветок вплотную к цветку Касси.

- Ты передумала оставаться? - прямо спросил он. - Полетишь?

Касси притормозила. Да, ситуация была, мягко говоря, неоднозначной. Лететь было страшно. Не лететь - еще страшнее. Жутко представить, что может учинить отец, увидев произошедшее в доме разорение. Пока они будут в полете - он может поуспокоиться, а вот так, на горячую голову… Чудовищно. С другой стороны - Атис прав. Сейчас, глядя на мир сверху, Касси словно очнулась, увидев землю и небо во всем просторе и красоте. Вдалеке небо теплилось золотистыми красками восхода, в другой стороне на куполе неба горели звезды, летели рваные пятна облаков, чьи края были подсвечены призрачным светом луны. Кто знает, что ждет впереди, но отказаться от этой шири, даже не успев ее толком увидеть! Чертовски обидно.

- Ладно, - сказала она, чуть помедлив. - Попробуем. До Услады не так уж далеко.

Атис улыбнулся.

- Ну и правильно, - сказал он. - Смотри-ка, что это там?

Он указал рукой в сторону чернеющего на горизонте леса. Тоннельное зрение сработало мгновенно, и Атис с Касси увидели, как в сторону дома, который они только-только покинули, едут по дороге несколько машин. Одна - роскошная черная "Жемчужница", и несколько простых, с двигателями внутреннего сгорания, сине-зеленых, с косой полоской на бортах и пластиковыми маленькими окнами… с решетками.

- Это еще что такое, - медленно сказал Атис. - Это же…

Оба цветка мигом остановились, почуяв мысленный приказ хозяев.

- Ой, мамочки, - прошептала Касси. - Это машина отца, черная, а остальные?! Господи, это же милиция!

Объяснений не требовалось. Если уже сейчас к дому едет милиция, значит, всего час назад, когда они мирно спали в своих постелях, в Песках уже готовили операцию. Но о чем могло быть известно властям? О цветах не знал никто, это точно. Об Атисе? И что было бы, если б не вспугнутые цветы? Их застали бы врасплох. А сейчас в доме застанут Серафиму и ламу.

- Атис, они о цветах не могли знать, - тихонько проговорила Касси. - Скорее всего, это за тобой. Ой, что будет!… Давай чуток поближе. Может, удастся подглядеть или подслушать.

- Поглядеть и послушать мы отсюда сможем, - возразил Атис. - Касси, они убегут. Убегут, через тот проход в лес, точно. Мы не можем так рисковать! Сейчас мы не на расстоянии выстрела, и нас не видно, а если ближе - станет опасно.

Касси немного помолчала, раздумывая.

- Да, похоже, - согласилась она, наконец. - Про оружие я как-то не подумала, это ты прав. Будем надеяться, что они успели смыться. Потому что если нет…

- Мы им не сможем ничем помочь, - печально сказал Атис. - Слушай, давай всё-таки рискнем. Сейчас темно, нас, скорее всего, не заметят. И поднимемся повыше, на всякий случай.

- Черт, - пробормотала Касси. - Ну ладно. Будь по-твоему.

Через пятнадцать минут оба цветка неподвижно висели над домом в темном небе. Атис и Касси отлично слышали, что происходило внизу, но видеть, понятное дело, ничего не могли.

По дому деловито ходили чужие люди, скрипело под сапогами битое стекло, кто-то, надсаживаясь, орал на Серафиму, лама спокойно отвечал кому-то "не знаю", а из всех окон дома бил свет, ложась на снег обрубленными желтыми квадратами.

- Трынцец, - хрипло прошептал Атис. - Не сбежали. Их застукали.

- Ну и как же мы полетим, когда они здесь? - тихонько спросила Касси. Она свесилась с цветка и смотрела вниз, на крышу дома, пытаясь хоть как-то разобраться в происходящем. Высота ее уже не пугала. - Ты представляешь, как сейчас на них насядут?

- Представляю, - мрачно ответил Атис, тоже заглядывая через край цветка, чтобы лучше видеть то, что происходит внизу. - У них хоть какой-то шанс выбраться есть?

- А как? - спросила в ответ Касси. - Что они могут, сам подумай? Ом-мани - мальчишка, Сима - сам понимаешь…

Она снова прислушалась, стараясь в гуле голосов различить те, что имели отношение к Серафиме и Ом-мани.

- …нет, тут так и было, а куда они делись, я не знаю, - спокойно отвечала Серафима. - А скажи мне, любезный, ты нас с ламой арестуешь?

- Арестую, - низкий мужской голос. Да это же отец! - Тебя, Сима, давно надо под замок сунуть, да всё недосуг было. Теперь есть за что.

- Ох, любезный, а жена твоя что тебе скажет, если сунешь? - ехидно спросила Серафима. - Она ж тебе не простит это, сам знаешь. И потом, куда мне деваться? Из города я и так не ногой.

- Объясняй немедленно, сука, что тут было! - взревел мужчина. - И где эта проститутка с поджигателем! Иначе я не посмотрю, что жена, я ж тебе башку оторву!

- Отрывай, - покладисто согласилась Серафима. - Я всё равно не знаю. Приехала - а тут разгром.

- Тогда кто знает?! Этот малохольный?! - раздался шум, как будто на пол что-то швырнули. - Эй, ты, Ом-мани, или как там тебя, где хозяйка?

- Не знаю, - откликнулся лама. - Мы приехали, а тут разгром. И никого нет.

- Кто мы?!

- Ну, мы. Госпожа Серафима, и я, - голос у ламы был подозрительно спокойным. - Ничего не знаю.

- Сволочи, немедленно отвечайте, кто разнес полдома!!! - Чудов заорал так, что задребезжали случайно уцелевшие в окнах стекла. - Кончайте врать!… Прижать бы вас так, как положено, скотов!…

- Ну не знаем мы, - упорно стояла на своем травница. - Приехали, а тут такое. Ну, думаем, дела.

- Значит, так, - жестко сказал Чудов. - Ом-мани, поскольку ты принадлежишь моей… гм… дочери, то сейчас переходишь ко мне в собственность. Собирай свои оранжевые тряпки, и бегом - в мою машину. Дома я с тобой еще поговорю, гаденыш!… Сима, тоже едешь со мной, в городе - под домашний арест. И учти, сука, если ты кому хоть слово вякнешь о том, что тут было, я тебе оторву голову. Лично!

Касси тихо застонала и повернулась к Атису.

- Отец его убьет, - проговорила она. - Ты не представляешь, на что он способен. То есть убить не убьет, пока о нас нет сведений, но бедный Ом-мани. Там же душа его осталась, понимаешь? Какая же я дура, надо было сразу мешочек на пояс повесить, а он прямо на столе лежал, наверное, уже нашли давно.

- Может, Сима спрячет? - спросил Атис, и угадал.

- Твою мать, где душа этого урода?! - Чудов снова начал орать, видать, был сильно на взводе. - Сима!

- А я тут при чем, это ж не мой лама, - ответила травница. - Может, она с собой ее взяла.

- Ом-мани!!!

- Да, хозяин?

- Где мешок с душой, гадюка?!

- У хозяйки.

- А хозяйка где?!

- Я же говорил, что не знаю, - печально ответил лама. - Хозяин, вы забыли, наверное.

- Я тебя удушу сейчас! - грохот, шум падения, треск рвущейся материи. - А ну, обыскать его!

Несколько минут тишины, затем чей-то еще незнакомый голос:

- Нету, не врет. Бабу обыскивать?

- Сима!

- Да?

- Признайся честно!

- Могу раздеться, - в голосе Серафимы появились презрительные нотки. - Но с женой потом объясняться придется не мне.

- Ах ты, сука!… Ладно. Но смотри у меня, мразь. Если ты ее спрятала…

- Ничего я не прятала, и потом, зачем мне лама? У меня и машины-то нет.

Касси обрадовано прошептала:

- Точно, куда-то спрятала. И то хорошо. Так что делать будем, Атис? Так и полетим? Или будем следить? Утром придется прятаться, в воздухе цветы могут увидеть.

- Полетели, - твердо сказал Атис. - Они выкрутятся. Лама же дорого стоит, да? Не будет твой папаша свои же вещи портить. А Сима ушлая, всё с ней будет в порядке. Слушай, а что она твоей матери делала такое?

- Подумай сам, какие услуги травница может оказывать женщине, заботящейся о своей репутации? - усмехнулась Касси. - А что до ламы… У отца и на нового денег хватит, не беспокойся. Хотя, конечно, хлопот не оберешься, может, это остановит.

Она вздохнула и впервые за последний час перевела взгляд на горизонт. Небо там медленно, но верно светлело. Скоро должно было взойти солнце.

- Должно быть, это красиво - рассвет в воздухе, - сказала она. - Скоро будем любоваться. Атис, ты знаешь, в какой стороне находится Услада?

- Юго-восток, - ответил Атис. - Светает, нам надо торопиться.