Вернуться назад

Глава 18

Словно купаясь в этой нежности, прижалась к Джону, что было сил, зарывшись лицом в теплой груди. Здесь было так хорошо и безопасно, что все страхи уходили прочь, я даже не вспоминала о том, что случилось со мной на похоронах Питера, и боль от его утраты прожигала дыру во мне не так сильно как прежде.

– Хочешь, есть? – спросил муж, перебирая мои волосы.

– Да, очень, – констатировала, скорее себе, чем ему.

– Тогда потерпи немного, сейчас будет ужин.

Супруг пристально посмотрел в стену напротив, кажется, даже перестав дышать, в эту же секунду в дверь постучали.

– Да, – властно произнес он, – входи Милгрет.

– Ваш ужин сер, – произнесла девушка, легко и изящно вплывшая в нашу спальню с подносом, грациозно поставив его на стол, вышла вон, одарив напоследок моего мужа милейшей улыбкой. Она еще утром мне жутко не понравилась, но сейчас ревность усилила это чувство вдвое.

На подносе оказались необычные блюда, которых я никогда не видела прежде.

– Что это? – искренне удивившись, поинтересовалась у мужа.

– Попробуй, – тихо произнес он, подводя меня к столу и помогая присесть на стул, – в прошлых твоих воплощениях ты это очень любила.

– Это овощи, фрукты, выращенные на наших планетах.

– Боже, как вкусно, – сообщила, взяв в руку ярко розовое что-то, квадратной формы и положив это в рот.

Все, что оказалось на столе, было необычайно вкусным, сочным, бесподобным и таким новым.

– Только овощи и фрукты? – жуя, поинтересовалась я.

– Да, мы не едим мясо, как люди на Земле и многие другие существа во вселенной, – произнес Джон, пока я наслаждалась этой вкуснятиной, – все продукты мы потребляем в натуральном виде, как они созданы природой. Мясо убитых существ, вредно для нас, мы так устроены, оно разрушает таких как мы физически и духовно. Наши души начинает болеть. Больная душа, не может жить в здоровом теле и служить своей цели. Она способна только разрушать либо поглощать все, что есть рядом. Потребители – многие планеты живут, потребляя, высасывают все из своих миров, а потом покидают их в поисках новых. Я видел это неоднократно. Все, что производят их миры, делают легко и не надежно, чтоб послужив недолго, их продукт разрушился, и потребитель пошел за новым. Никто не считает, сколько ресурсов планета должна отдать, чтобы например, создать простую чашку кофе, не говоря уже о космических кораблях и вычислительных машинах, подобных тем, что есть на Земле. Но не это самое страшное, ресурсы, затраченные на это, могут восполниться со временем, но жители вселенной не терпеливы в жажде выгоды, поэтому они сознательно стараются производить недолговечные вещи, беря у планеты больше, чем им на самом деле нужно для счастливой жизни. Половина галактики ищет счастья вокруг себя, не понимая, что самое большое счастье живет внутри каждого из нас и кроме нас самих никто не сможет сделать их счастливыми, ни вещи, ни еда, тем более измученные животные.

Я не знала, что ответить на этот долгий монолог, ведь никогда не задумывалась над тем, что услышала, хотя если обратиться к моему прошлому, то нельзя было не согласиться с этим. Было в его словах немного истины.

– Джон, ты сказал, это ужин? – переспросила я, перестав, есть и, пытаясь перевести разговор в другое русло, ведь моей целью было, как можно больше узнать об этом месте, вся вселенная пока меня мало интересовала.

– Да, – улыбнувшись, ответил он, – ты поднялась с постели вечером, сейчас все в доме уже готовятся ложиться спать.

– Не может быть, вокруг так светло, а я только что видела как солнце село, – заключила, глядя на улицу.

Да, это Оем, вторая звезда, она меньше Мео, и дальше, но ее света достаточно, чтобы освещать нашу планету не хуже Мео, только с ней чуть холоднее. Каждый раз, когда Мео заходит, из-за горизонта с противоположной стороны восходит Оем. Если ты находишься на море или в бескрайнем поле, то можешь наблюдать закат и восход одновременно, это восхитительное зрелище, я обязательно покажу тебе его.

Мне так хотелось спросить, что-нибудь еще, узнать обо всем, что есть в этом чудесном мире, но после ужина, очень захотелось спать, и сил на расспросы совсем не осталось.

Джон, словно видел меня насквозь, – ты, должна поспать, завтра я расскажу тебе что-нибудь еще о твоем доме, а пока надо отдыхать.

– Да, – согласилась я, – а где ванная комната?

– Твоя в гардеробной, – ответил Джон, указывая на дверь в мой «маленький» шкаф, – моя в моей гардеробной, – добавил и указал на дверь в противоположной стороне комнаты, которую я даже не заметила.

– Джон, – тихо поинтересовалась я, – ты будешь спать здесь?

– Да, а где же мне еще спать, если это моя спальня?

– Да… – задумчиво ответила я.

– Не волнуйся, милая, я все понимаю, – произнес он и, поцеловав в лоб, скрылся за дверьми своей гардеробной.

Наступило новое, волшебное утро, хотя утро, ночь, день или вечер здесь довольно трудно определить, не выйдя на улицу и не взглянув на то, какое же сейчас солнце в небе.

В большой и уютной постели я оказалась одна, что отозвалось легкой радость и незнакомой прежде печалью.

Новое для тела чувство нежности согревало душу, воодушевляло открыть глаза и смотреть с радостью на незнакомый мир. Впервые за несколько дней сумасшествия на душе спокойно и тепло. Только одна мысль по-прежнему не давала мне покоя, – как же там мама? Она всю ночь снилась мне. Наверняка в панике обзвонила известные ей больницы, морги, подняла на уши все службы в поисках меня. Надо как то связаться с ней, сообщить, что со мной все в порядке, если это можно так назвать, – констатировала, в очередной раз глядя на кольцо, одетое на мою замужнюю руку.

Понежившись еще минут десять, поднялась и направилась в ванную комнату, находившуюся в шкафу. Приняв душ, найдя прекрасное платье нежно голубого цвета, оделась и к моему удивлению, сегодня это получилось гораздо быстрее, чем вчера, хотя, как, оказалось, снимать их гораздо проще. После платья, привела в порядок длинные волосы. Это наказание какое-то, за ночь, они так свалялись, что я сломала две расчески, прежде чем расчесала, с прежней длиной было гораздо проще. На все про все ушло не меньше часа, но справилась и с облегчением вздохнула.

Я готова, но к чему, что делать теперь? Кроме Джона я здесь больше никого и ничего не знаю, найти его? Все внутри расцвело от одной только мысли об этом. Решив больше не тратить время на пустые мечты, отправиться бродить по замечательному дому в поисках занятия для себя.

Не успела выйти из гардеробной в спальню, как передо мной, словно гриб из-под земли, возникла успевшая мне изрядно досадить, Милгрет. По одному только ее взгляду, поняла, что это взаимно и, она не настроена, быть добродушной. Не хотелось играть в эту игру и, как бы она мне не нравилась, решила, во что бы то ни стало, не показывать ей этого. Не хочу быть похожей на нее и позволять себе черстветь.

– Я принесла Вам завтрак, Миссис Блек. Но как вижу, вы еще и вчерашний не съели. Боитесь, что я вас отравлю?

– А вы можете? – достаточно вежливо спросила и улыбнулась ей в ответ, самой приветливой улыбкой, на которую только была способна.

– Нет, миссис, я не могу, но знаю тех, кто может, – заботливо ответила она, расставляя тарелки на столе и собирая вчерашнюю посуду.

Восприняв ее слова как угрозу, твердо решила не есть ничего из того, что она мне приносит, по крайней мере, без Джона.

– Вы можете унести завтрак, и вчерашний тоже, я не хочу, есть, – решительно отказалась от еды, лучше умереть с голода, чем от неизвестного яда в неизвестном месте.

– Как скажете, – довольная собой, заулыбалась она, и ловко собрала расставленные только что тарелки на столе около кровати.

Не дожидаясь ее ухода из спальни, я направилась к двери, но решила попытаться узнать у Милгрет, где может находиться мой супруг, хоть и понимала, что, скорее всего это пустая трата времени.

– Где, Дж…, то есть, мистер Блек? – достаточно сдержанно спросила я, и сама поразилась своей вежливости.

Мой вопрос не принес ей радости, только сбил улыбку с ее надменных губ и заставил лицо принять серьезный вид. Подав грудь вперед, и подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки, она пристально посмотрела мне в глаза своим кошачьим взглядом и с легкой улыбкой произнесла низким голосом, – у него дела, врятли он сейчас захочет вас видеть. Я полагаю, Вам не стоит его беспокоить.

– Спасибо, конечно за Вашу заботу, но, наверное, я сама могу решить, беспокоить мне собственного мужа или нет. Ты свободна! – так и хотелось бросить ей прямо в лицо, но мое воспитание и сдержанность заставили поблагодарить это дерзкое создание и попросить оставить меня одну.

Ничего не ответив, она отвернулась, окутав меня холодным взглядом, брошенным через плечо, и вульгарно качая бедрами, скрылась за дверью, так же внезапно, как и появилась. Мне иногда казалось, что она не настоящая, призрак, который является только мне.

Мой разум поглотил гнев, я чувствовала себя вазой до краев наполненной вязкой, тягучей, темной жидкостью, поражающей мои внутренние органы один за другим, своей темнотой, но никак не могла от этого избавится.

– Неужели она может мне указывать, как я должна общаться с собственным мужем? – все внутри кипело, разрываясь от гнева.

– Что это? – остановила себя, поймав на грубой мысли. Это чувство, захлестнувшее целиком, было совершенно незнакомым.

– Неужели я ревную, но почему? Чтобы ревновать нужно любить или желать, что-то принадлежащее тебе, а разве это относится ко мне? Надо, что то делать, пока я не поверила в то, что на самом деле такая и умею не только ревновать, но и ненавидеть!

Не дав мыслям зайти в тупик, прогнав их прочь, вышла из комнаты и быстрыми шагами, направилась в сторону зала, в котором вчера нашла Джона. В просторном и светлом помещении никого не оказалось.

– Хорошо, здесь никого, что теперь, дальше искать мужа или остаться в этом зале?

Здесь, конечно можно, но чем заняться? У меня столько вопросов, которых некому адресовать, поэтому сидеть здесь – бессмысленно тратить время. Эта комната не ответит ни на один из миллиона в данную минуту.

Больше всего сейчас беспокоило размытое будущее. И куда делось то дивное настроение, с которым я встала с утра, как бы вернуться в эту легкость и спокойствие?

Нужно поговорить с ним, наверное, никто другой на этой планете не сможет помочь мне.

Мое настроение быстро менялось, гнев сменился непонятной и неоправданной печалью, и разрывающей меня тревогой. Огромная часть меня надеялась вернуться домой на Землю и как можно скорее, хотя, кто-то внутри протестовал против этого, как только мог, наслаждаясь миром в котором оказался. Не известная до сегодняшнего дня мне «Я» хотела изучить этот новый мир, понять его, узнать и возможно остаться в нем навсегда, быть рядом с этим «человеком», который называет себя моим мужем. Но это была не я, кто то другой, совершенно незнакомый мне.

– Нет! – гнала от себя волнующие мысли и чарующие фантазии, рисующие мне сказочную жизнь.

– Ты не та, за которую он принимает тебя. Ты просто девушка с Земли, он ошибся, увидев в тебе потерянную когда-то любовь, надо объяснить ему это и он вернет меня домой, если это конечно возможно. По крайней мере, я не стану отбирать его драгоценное время, он должен найти ту, что потерял, я не должна лишать его этой возможности!

Выпив бокал воды, стала ходить по просторному залу, с высоким потолком, наполненным светом и теплом, чтобы хоть как-то унять поток бессознательных мыслей.

– Нужно мыслить логично, и тогда сумею его найти и все объяснить, вместе мы сможем решить эту задачу и найти выход из нелепой ситуации. Хотя как найти его в таком огромном здании? Он может быть где угодно, к тому же если взять в расчет его крылья, то он наверняка умеет летать. Я его точно не найду! – сдавшись мешком упала на диван, уронив голову в руки. Сильно сжав кулаками волосы у самых корней, до боли, немного пришла в себя.

– Отлично! – заявила сама себе, поднявшись на ноги и снова заходив по комнате, – раз Джона, все равно найти не сумею, по крайней мере, специально, значит нужно, чем-нибудь себя занять до его прихода.

– Хорошо, что можно сделать? Что, можно…, – переспросила снова, перебирая вещи находящиеся здесь жадным взглядом заключенного.

– Да…делать, в общем, и нечего,– добавила я глядя на скучно стоящую мебель вдоль стен. Пару минут снова смотрела по сторонам, пытаясь придумать себе занятие, но ничего не приходило в голову. В конечном счете, моя длинная головоломка привела к тому, что нужно просто пойти и обследовать здание.

– Хорошо, – прошептала вслух, тут же решив, что больше не стоит этого делать, вдруг, кто услышит и вместо дома, отправят к доктору Грегоровичу на постоянное пребывание. – Маму этим не обрадуешь, – снова сказала вслух, направляясь в центр комнаты, к большому белому роялю, одиноко стоящему в самом центре зала.

– Начну прямо отсюда, – решила, и провела ладонью по холодному инструменту, царственно стоящему рядом со мной. Присев на банкету, и открыв крышку, переливающуюся на свету, замерла, не зная, что делать дальше. Играть я не умела, но зов этого инструмента был так велик, что руки невольно легли на клавиши, и слегка надавив на них, растревожили тишину, дисгармонией созданной мной.

– Как жаль, – прошептала, – ты одно из прекраснейших творений любого из миров, а я кроме ужаса от моей игры, ничего не смогу тебе дать. Прости, – добавила, с нежностью закрыв крышку, отвернулась от инструмента. Только сейчас, находясь в самом центре зала, около старинного рояля, я попыталась разглядеть его более детально. Оказалось, он был неправильной, восьмиугольной формы, вытянутый по длине. Правая стена, вытянулась больше левой, и слегка закруглилась. Из зала выходило три двери, две из них были открыты. Первая вела в коридор, где находилась спальня. Вторая, слегка приоткрытая, находилась с противоположной стороны. Чуть правее от нее, еще одна дверь, из красного дерева. Объемный рисунок, людей с крыльями вокруг книг, охватывал обе створки двери. Стены зала украшал белый камень с золотыми прожилками, переплетающимися в огромную лозу по всему периметру. На лозе располагались картины с изображёнными на них крылатыми людьми, от маленьких детей, до древних стариков. Обе вытянутые стены дополняли большие окна, как в спальне, и венчались легким тюлем на сборке. Под окнами и вдоль стен грустили диваны из золотого и красного шелка.

Комната была наполнена светом, посмотрев наверх, в поисках его источника и потолка, обнаружила над головой просторный, высокий свод, выполненный из стекла, за которым виднелось бескрайнее зеленое небо, и огромная планета как раз мирно проплывающая в вышине. Яркое солнце, так же заглянуло сюда, с таким теплом освещая просторную комнату, и наполняя ее жизнью.

Каждый уголок оказался наполнен этой яркостью, теплом, и я как будто наполнилась им, до краев светясь изнутри, прогнав прочь злобу, родившуюся во мне утром. Комната оживала в лучах горячей звезды, и я почти слышала мелодию, которую Джон играл здесь вчера. От мысли о муже, тепло разлилось по телу, заставив щеки налиться краской.

Обследовав комнату вдоль и поперек, решила идти дальше по коридору передо мной. Оставив инструмент в одиночестве, к которому думаю, он уже привык, направилась в светлый коридор, еще не изведанный. Он был очень похож на тот, в котором находилась спальня, если честно, я не нашла ни одного отличия и начала немного волноваться, о том, что заблудившись навряд ли смогу найти выход из этих коридоров. В своем я не увидела ни единого осветительного прибора, хотя, в них и не было надобности, ведь вместо потолка над головой возвышался легкий стеклянный свод, подобный тому, что остался в большом зале. Удобно, не надо тратить деньги на электричество, а в таком большом здании платить пришлось бы не мало, – подумала, вспомнив наши с мамой счета, и ее постоянное недовольство мной по этому поводу.

– Маме бы это понравилось, – улыбнулась про себя, вспоминая о ней.

Яркий солнечный свет постепенно растворялся в холоде красно – золотых стен, белых колон, бесконечного числа картин, дверей, по каждой стене. Из этого коридора вышла в еще один большой зал, очень похожей на тот, из которого ушла минут, пять назад. Его отличало от предыдущего, только отсутствие рояля, но вместо него у стены стояло небольшое пианино, а по правой стене от меня вместо трех окон, большая четырех створчатая дверь, выполненная из того же красного материала, что и все остальные двери и мебель здесь.

Из этого зала в путь меня звал еще один коридор впереди, в который я и направилась в поисках чего то интересного. Пройдя еще один марафон бесконечных дверей и картин, мне стало скучно, и я решила присесть в открывшемся зале, по центру которого полукругом расположился большой диван, закрывающий собой стол, с возвышающимся на нем глобусом. – Интересно, это Рена? – спросила саму себя и пошла к нему ближе, хотелось увидеть эту планету, и понять насколько она отличается от Земли.

Уменьшившееся расстояния между мной и глобусом увеличило мое удивление, это была Земля.

– Интересно, зачем он здесь? – подумала и вспомнила, что точно такой же был когда-то у Питера, ему его подарили родители, на двенадцатый день рождения. Тогда он мечтал объехать весь мир и оставить на его миниатюрной копии отметки обо всех местах, где побывал.

Но его мечта так и не осуществилась и единственной отметкой на этом маленьком мире, был наш дом. Я обошла вокруг дивана и, подойдя к круглому столу, дотронулась до шара, который легко закрутился под моей рукой. Посмотрев на вращение Земли, я остановила ее и нашла место, где жила.

–– Что это? – прошептала я, и наклонилась ближе, чтобы убедиться в том, что мои глаза и правда это видят.

– Не может быть, – отстранившись от крутящегося шара, я села на диван, пытаясь осознать происходящее. На глобусе была отметка, в виде большой буквы «П», поставленная Питем.

– Не может быть, – снова прошептала, подтягивая стол к себе, и проводя рукой по отметке друга, чтобы воскресить в памяти день, когда это произошло.

– Вот, – сказал Пит, – мы находимся здесь, – и нарисовал заглавную букву «П», с кучей завитков.

– Вот увидишь, не пройдет и двадцати лет, как на этом глобусе все будет в таких отметках! – торжественно пообещал друг.