Вернуться из Готана

Глава 7 Подставные лица

Я проснулся под пение птиц: несколько представителей Emberiza, чижи, и, разумеется, наш вестник весны Sturnus. Еще обязательно должны быть попугаи, но их криков, к счастью, пока не слышно. Воздух прохладен и свеж, пахнет горьковатой травой наподобие тысячелистника и хвоей. В самом лесу наверняка ощущается запах гниения, но в лагере он не чувствуется. Какая удача, что паранормальные явления выбрали для своего обитания здешние места, ибо что может быть лучше горного леса в субтропиках?

Конечно, кто-то скажет, что горный лес в Альпах значительно лучше, но я с ним не соглашусь. Умеренно густой подлесок, обилие трав, толщина подстилки не менее пяти сантиметров, муравейники, осиные гнезда, пчелиные семьи, огромное количество малознакомых и вовсе мне не знакомых видов насекомых и птиц… Широколиственный листопадный лес, чем-то близкий к европейскому, но во многом — и это важно — от него отличающийся. Работать интересно везде, но работать в новых местах гораздо интереснее. А среди сосновых и тисовых стволов еще и приятнее — это вам не гелея, в просторечии именуемая джунглями.

Я это все к чему? Да к тому, что сегодня я запланировал первый выход на полигон. Пока никаких исследований, сбора образцов — чисто ознакомительный визит. Сделать кружок километров на пять-шесть для начала вполне достаточно. Посмотреть, насколько район проходим, много ли хищников. Тут вполне могут водиться пантеры и даже тигры. А уж волки — наверняка. Надо выяснить, насколько они агрессивны, насколько привыкли бояться людей. Это будет важно для дальнейшей работы.

Волки — это ладно, с ними я знаю, как себя вести. А если встречусь со здешними партизанами? Или, того хуже, с тремя демонами, о которых вчера читал? В первом случае меня возьмут в заложники, и придется ЮНЕСКО платить за меня выкуп. А во втором дело хуже: низвергнут меня в ад, где стон и скрежет зубовный, и заставят терпеть вечные муки за каждую халтурно прочитанную лекцию (было такое дело, ой было!), за романы с аспирантками, за… да найдется за что. Или превратят меня в здешнего вампира, и буду по ночам красться к лагерю и пить кровь из милой секретарши Джейн или из своего соседа Барта Персона. Хотя нет, соседа лучше не трогать, у него наверняка найдется в рюкзаке антивампирная рогатка и пара осиновых кольев, острия которых смочены монастырским елеем. Да и в целом человек симпатичный. С его образом мыслей он мог быть гораздо более назойливым и замучить меня до смерти всякими тайнами инь и ян. А он нет, ничего. Заметил вчера, что меня раздражают его рассуждения — и сразу свернул разговор. Таких соседей надо ценить, будь они хоть культурологами, хоть уфологами. Конечно, может оказаться, что вчера Барт Персон просто сдерживался, чтобы произвести на меня хорошее впечатление, а впоследствии проявит свою занудливую сущность. Глядишь, еще заставит меня переставлять кровать и тумбочку под тем предлогом, что в районе моего пупка сошлись линии темных полей, за завтраком будет учить меня левитировать, а перед обедом очищать карму. Ладно, поживем — увидим.

В конце концов, Видович прав: если мы имеем дело с явлениями, не укладывающимися в рамки классических научных объяснений, присутствие специалистов по паранормальным явлениям вполне уместно. И хотя кое-кто из коллег фыркает по поводу приглашения в экспедицию уфолога, психолога и культуролога (доктор Прунцль, например, вчера во время экскурсии фыркал вполне откровенно), я в данном вопросе на стороне нашего руководителя.

Ну так что, встаем и собираемся в путь? Ах, я деревянная голова, полено я липовое! Видович ведь вчера говорил, что утром намечает первое рабочее совещание. У него ведь тоже свой «ознакомительный визит»: надо пообщаться с группой, провести первое, предварительное обсуждение ситуации, составить план работы. Наверняка и информацию какую-то дадут. Так что надо идти. Но во сколько это наше ученое свидание назначено и который, кстати, сейчас час?

Спустя несколько минут, с помощью телефона выяснив у деловитой Джейн, что совещание назначено на десять, а заодно самостоятельно установив, что сейчас уже половина десятого, я направился в закуток, условно обозначавший в нашем домике кухню. На завтрак в столовую я, разумеется, опоздал, а без чашки утреннего кофе я не могу не то что мыслить, но даже более или менее устойчиво существовать.

Первый же глоток божественного быстрорастворимого напитка активизировал мои ленивые мозговые клетки, и я сообразил, что мой свежеобретенный сосед о предстоящем совещании ничего не знает. Конечно, можно положиться на его экстрасенсорные способности и космическую интуицию, закаленную в походах по пустыне Наска, но долг вежливости требует все-таки коллегу предупредить.

Не выпуская из рук чашку с кофе, я постучал в комнату соседа. Тишина. Постучал громче. Эффект тот же. Когда я забарабанил в третий раз, неплотно прикрытая дверь открылась, и моим глазам предстала пустая комната с аккуратно застеленной кроватью. Барт Персон исчез. Может, улетел на огненном драконе? А может, его вообще не было и весь вчерашний эпизод с появлением неутомимого уфолога мне просто приснился?

Я еще раз, уже более внимательно, оглядел комнату—и замер с чашкой в руке. Боюсь, в тот момент вид у меня был как у управдома, попавшего в сказочный дворец. Дело в том, что теперь стены комнаты отнюдь не были пустыми образцами мастерства здешних маляров и штукатуров. Две из них были увешаны картинами — и что это были за картины! Я прошел вдоль стен, разглядывая их. Там были летающие люди, лабиринты пещер, в глубине которых мерцали звезды; города, парящие над морем; яркие сказочные сюжеты с рыцарями, драконами и какими-то маленькими человечками; портреты суровых то ли воинов, то ли мудрецов в тогах… Сюжеты, конечно, вполне предсказуемые для искателя руд и вод, однако… Я, конечно, совсем не специалист, но мне показалось, что исполнено все это было очень умело. Да нет, чего там, замечательно было нарисовано, так что хотелось рассматривать каждое изображение подробно. Жаль, времени не было. Что ж, надо будет признаться в неумышленном вторжении и напроситься на экскурсию. Да, но откуда все это великолепие взялось? Если это и правда картины, то привезти их с собой мой сосед никак не мог! Однако, приглядевшись чуть внимательнее, я понял, что передо мной всего лишь листы ватмана. Такие можно скатать и перевозить в чертежной тубе. Что, впрочем, не уменьшало их художественных достоинств.

Изучение соседской выставки заставило меня даже забыть о чашке в руке. А уж о неумолимом времени тем более. Однако, выйдя из художественного оцепенения, я сообразил, что до совещания остается совсем ничего и я опаздываю. Пришлось добираться до штабного домика ускоренным шагом, временами переходящим в бег.

Тем не менее, когда я приблизился, все уже были в сборе. У входа в домик был установлен большой экран. По бокам, словно почетный караул, сидели Видович и Уокер, а перед ними на расставленных веером складных стульях разместились участники экспедиции. Я с достоинством произнес «доброе утро» и занял свободный стул на галерке.

— Коллеги, мы начинаем, прошу внимания, — произнес Видович. Руководитель экспедиции говорил сидя, глядя куда-то на угол стола и лишь иногда поднимая глаза на слушателей. Как я впоследствии убедился, это была его обычная манера; она не всем нравилась, некоторым казалось, что от них что-то хотят скрыть. — К сожалению, наша экспедиция все еще не в полном составе: вчера вертолет должен был доставить остальных участников, но рейс был отменен из-за грозы. Так что пока к нам никто не присоединился. Тем не менее мы приступаем к работе.

— Прошу прощения, — подал я голос, — но один человек вчера все же прибыл. Это мой сосед Персон. Он добрался самостоятельно, на машине. Сейчас он, наверное, на прогулке.

— Ваш сосед прибыл вчера? — удивился Уокер.

— Да, капитан, уже после вашего визита.

— Вот как? Любопытно… — пробормотал капитан. Видович помолчал, ожидая, не захочет ли еще кто-нибудь так же вежливо прервать его речь, затем продолжил:

— Так вот, ситуация вам известна, поэтому я позволю себе лишь кратко изложить свое видение обстановки и стоящих перед нами задач. В Готане наблюдаются явления, до сих пор не нашедшие признанного всеми объяснения. Я имею в виду прежде всего разного рода происшествия с самолетами, а также феномены, наблюдавшиеся группами туристов. Я бы отнес к этим явлениям также зафиксированные на МКС колебания магнитного поля и атмосферные аномалии. Менее достоверную группу явлений составляют многократно описанные в печати сновидения, выздоровления и, наконец, приступы агрессии и исчезновения; главным событием в этом ряду, безусловно, является гибель группы Рошбаха. Здесь мы переходим в сферу компетенции капитана Уокера и его коллег, и я этот вопрос не затрагиваю. Нам необходимо четко сформулировать задачи, стоящие, собственно, перед учеными — участниками экспедиции. Каковы они?

Видович сделал небольшую паузу.

— Нам предстоит всесторонне исследовать район, в центре которого находится наш лагерь. Взгляните сюда.

Монитор ожил, на нем возникла схема, по очертаниям напоминавшая амебу.

— На севере район исследований ограничен склонами горы Гиздр — здесь они становятся труднопреодолимыми, — продолжил наш руководитель. — На западе, вот здесь, в пяти километрах отсюда, находится деревня Аруба, из нее в наш лагерь доставляется продовольствие, через нее в экстренных случаях — когда не работает передатчик — осуществляется связь с внешним миром. На востоке протекает река Хумаш, на юге четкой границы нет, склоны здесь постепенно понижаются в сторону деревни Фортал. С севера на юг район простирается на двенадцать километров, с запада на восток — на восемь. Этот район избран потому, что в здешних местах было зафиксировано наибольшее количество феноменов и здесь погибла группа Рошбаха. Предполагается, что нам удастся сформулировать единое непротиворечивое объяснение упомянутых выше явлений, а также, совместно с капитаном Уокером, выяснить обстоятельства и причины гибели людей. Некоторые из вас уже представили мне планы своей работы. Я попросил бы остальных коллег сделать то же самое: составить планы своей деятельности на ближайшие несколько дней с перечнем необходимого оборудования и снаряжения, а если требуется, и охраны. Каждый вечер мы будем собираться здесь, в штабе, чтобы сообщить о полученных результатах и обменяться мнениями. Первое такое собрание состоится завтра. Теперь же я передаю слово господину Уокеру.

В отличие от Видовича, капитан предпочел говорить стоя.

— Господа! — Голос у него был глухой и невыразительный. — В трехстах метрах отсюда, вон в той стороне, — он слегка повернулся и поднял руку, показывая на юг, — в прошлом году располагался лагерь Рошбаха. Сейчас там ничего нет, только разметка, ее сделали во время следствия: где стояли палатки, где была столовая, где нашли убитых. Кто хочет, может сходить посмотреть. О гибели группы все вы, конечно, слышали и читали. Но в прессе публиковалось столько чепухи, что может возникнуть совершенно искаженное представление. Например, мне попалась статья, где утверждалось, что Кетлиус, единственный оставшийся в живых член группы, видел убегавшее из лагеря неизвестное существо. А в другой статье сообщалось, что лично я обнаружил в районе лагеря огромные следы шестипалых людей, снял с этих следов отпечатки, но их у меня выкрали фанатики секты «комантрон», чтобы продать султану Брунея. А по ТВ всерьез говорили о том, что агенты SSA нашли-таки пропавших членов группы, но они находились под гипнозом и говорили на неведомых языках; чтобы привести их в чувство и допросить, их поместили в секретный лагерь в пустыне Негев, где крутят на центрифуге и облучают…

Видович слегка кашлянул и заерзал на своем шатком сиденье. Капитан обернулся к нему, запнулся, затем сказал:

— Да, я, наверное, увлекся. Много чего придумали. Я, знаете, даже собирать стал… Так вот, я хотел сказать, что вы, как участники экспедиции, согласившиеся работать в этом опасном районе, имеете право знать все. В том числе и информацию, до сих пор недоступную прессе. Дело в том, что в ходе расследования у нас сложилось определенное представление о личности человека, застрелившего троих членов группы. Следователи пришли к убеждению, что это был профессионал. Для того чтобы это установить, не нужно быть семи пядей во лбу: профессионал, даже находясь в состоянии крайнего возбуждения, стреляет не так, как человек, редко пользующийся оружием. Мы проанализировали характер ранений у троих погибших. Коталик был убит выстрелом в голову, Мосс — в сердце, и даже Пропп, находившийся примерно в двухстах метрах от убийцы и убегавший от него, получил столь тяжелые ранения, что не дожил до прибытия врачей. В общем, у нас нет сомнений в том, что убийца хорошо владел оружием. Между тем в составе группы не было ни бывших военных, ни стрелков-спортсменов, ни завзятых охотников…

Но так дело обстояло лишь на первый взгляд. Когда мы стали изучать прошлое всех членов группы более внимательно, то обнаружили удивительную вещь. Мы установили, что двое членов группы Рошбаха выдавали себя за других людей. И по крайней мере один из них умел стрелять, причем очень хорошо. В списках группы он значился как Михаэль Коглунд, ясновидец и уфолог. На самом деле имя этого человека — Мартин Вовель. Он голландец, специалист в области финансов, несколько лет являлся сотрудником одного крупного банка. Кроме того, он известен как археолог-любитель, занимавшийся доколумбовой Америкой; он даже опубликовал несколько статей в специальных журналах. Но для нас интересней другое: мы выяснили, что Вовель дважды становился чемпионом Голландии по стендовой стрельбе, а кроме того, был членом охотничьего союза. Следствие убеждено, что именно он убил всех троих. Тем более что нам удалось выяснить судьбу подлинного Михаэля Коглунда: он умер три года назад. Сейчас наши коллеги в Германии проверяют обстоятельства его смерти.

— Вы сказали, что было двое… подставных… — напомнил Прунцль.

— Да, — кивнул Уокер. — Вторым самозванцем был человек, выдававший себя за Шакса, геолога. Но его личность нам пока установить не удалось.

Я думаю, вы понимаете, что означает это открытие. Кто-то внимательно следил за готовящейся экспедицией Рошбаха. Этот кто-то внимательно изучил участников, спланировал и осуществил операцию по внедрению своих людей в состав группы. Такая акция не по силам одиночкам, тут действовала организация. Что это за организация, каковы ее цели — мы не знаем, но одно можно сказать наверняка: они жили в джунглях под чужими именами не для того, чтобы изучать здешние чудеса. Что означал расстрел троих членов группы — что эта парочка выполнила свою задачу и убирала свидетелей или это был какой-то срыв, неудача? Опять полная неизвестность. Хотя лично мне кажется, что это была скорее неудача. Что-то им помешало. Профессионалы так не делают, они не оставляют следов. Если бы у них все шло штатно, группа бы исчезла в полном составе и нам бы оставалось только гадать, что случилось. Наверняка нашлись бы энтузиасты, которые бы заявили, что всех ученых забрал местный черт на помеле — или на ладье — неважно. Важно для нас следующее: если они не добились своего, то попытаются еще раз — в нашей экспедиции. А значит, есть вероятность, что в составе нашей группы тоже могут быть самозванцы.

И здесь я перехожу к основной части своего выступления. По нашим данным, несколько организаций, связанных с международным терроризмом, проявляют интерес к нашей экспедиции; есть сведения, что они намерены заслать к нам своего человека. В связи с этим мы тщательно проверяем весь обслуживающий персонал и охрану. Учитывая эти обстоятельства, я, как начальник службы безопасности экспедиции, разработал следующие меры, которые необходимо неукоснительно соблюдать. Вся территория лагеря будет находиться под круглосуточным наблюдением, для этого мы используем установленные в нескольких местах телекамеры. Дежурный в домике охраны будет видеть все, что происходит в лагере и вблизи него. Уходя для исследований в лес, вы должны брать с собой телефоны и датчики «сигнал». Обычная сотовая связь в этом районе не действует — знаменитые готанские атмосферные аномалии создают сильные помехи. Но мы уже завтра установим мачту и будем иметь собственную связь в радиусе пяти километров. Кроме того, я настоятельно просил бы всех членов экспедиции немедленно сообщать обо всем подозрительном, о неизвестных людях, появившихся в окрестностях лагеря. Есть мощные силы, заинтересованные в том, чтобы наша экспедиция не выполнила свои задачи. У меня все.

Капитан сел, и сразу раздалось несколько голосов.

— Круглосуточное наблюдение! — воскликнул кто-то. — Послушайте, мы станем героями шоу!

— Скажите, доктор, — произнес Прунцль, обращаясь к Видовичу, — так мы должны больше думать о работе или о разоблачении агентов?

Руководитель экспедиции собрался ответить, но его опередили: еще не все успели высказаться.

— Я знаю, что здесь происходит! Новая теория! Объясняет абсолютно все! — бодро воскликнул Прелог. — Террористы решили овладеть тайнами Готана, чтобы погрузить все человечество в вечный сон! А еще они будут направлять сюда все самолеты, и тут половина из них будет взрываться без всякой взрывчатки! Гениальный план!

— Не половина, а лишь каждый двенадцатый, по статистике, — пробормотал себе под нос Латинк.

— Скажите, капитан, а если я, ложась спать, покажу вашему дежурному фигу или сделаю другой неприличный жест, это будет рассматриваться как пособничество подозрительным людям? — спросил Прунцль.

Наконец Видович нашел паузу, чтобы ответить.

— Коллеги, я понимаю, что повышенные меры безопасности вызывают у вас естественный протест, — сказал он. — Поверьте, мы постарались свести эти меры к минимуму, к тому необходимому уровню, который давал бы гарантию безопасности и не мешал работе. Как вы, конечно, понимаете, внутри домиков никаких камер нет и наблюдение не ведется, в этом я могу вас заверить. Что касается вмешательства посторонних в нашу работу, то оно существует, и я могу это доказать.

Стало тихо, все разговоры смолкли. Видович поднял над головой небольшой предмет. Несколько человек встали, чтобы получше его разглядеть. Это был обыкновенный лазерный диск.

— Этот диск я обнаружил в своем чемодане перед самым вылетом. Здесь записаны сцены из нескольких фильмов о катастрофах: третья мировая, падение астероида и все такое — и все это сопровождается пояснением, что нечто подобное произойдет, если мы будем проводить наши исследования. И это не первая попытка отговорить меня от руководства экспедицией. До этого со мной дважды связывались по телефону: вначале в Цюрихе, а потом здесь. Собеседники были разные, а текст примерно один — тот, о котором я только что говорил. Так что силы, заинтересованные в срыве экспедиции, — не выдумка.