Веремя странствий [СИ]

Глава двадцать четвёртая. Змей Цмок

Осе ужо который денёк шли путники по бескрайним просторам земель змея Цмока. Тока ни самого змея, ни мамунов коими вон, по сказу Лепея, питалси доселе не зрели. Вид местности почитай, шо не менялси… усё также стлалось окрестъ шедших странников безлесье.

Земли были покрыты мхами, невысокими травами да вуродливо-искривлёнными деревцами вжесь редко раскиданными по ейной поверхности. Зато у достатке водилось у евонтих краях усякой разной живности: зверья, птиц, рыбы. Позвизд, старшой из сынов СтриБога, кажись ни на морг не вутихал у энтих местах, егось рьяные порывы ветра порой валили путников с ног.

Обаче хуже усего, по причине малого росточку, бывало Гуше, усяк раз он, от тех пронзительных рывков, валилси на землюшку, да горестно причитаючи, подвывал… жалуясь, шо приходитси у таки мучения перьносить… токась не вуточняючи из-за когось. Чем дальче продвигалися углубь тех земель путники тем становилось усё прохладней, частенечко от оземи, покрытой толстым слоем мха, увысь подымалси совершенно густой, серый туман. И коль странникам приходилось шествовать скрезь него, то на одёжу, кожу и волосья оседали льдяны, колючи капли. Подолгу шли у землях ентих ситухи— мальчайшие дожди, вроде як сеяные чрез тончайшее сито. Кады сыпались таки додолы, то небушко вукрывали низкие, пузырчатые, тёмно-серые тучи. Они окутывали собой весь небосвод, скрывая в утех всклоченных далях Асура Ра и его златый сверкающий воз. И тадысь из эвонтих вихрастых туч казалось лико Позвизда такое ж серое, сёрдитое с кудластыми бровями и долгими, раскосмаченными да растрёпанными волосьями, бородой и вусами. Позвизд сурово морщил свой большой, высокий лоб и взирал тёмно-серыми вочами на настырных людей, оные несмотря на неприглядность и дурну погоду продолжали настойчиво иттить. Бывало гневливый Позвизд набрав полный роть воздуха, да выпялив уперёдь свои и без того большие, пухлы губы выпускал сильный порыв ветра на странников. И тавды слухалси идущим путникам дикий свист, перьмешанный с воем собак, аль пронзительный вопль множества людских голосов. У лицо вударялась крошечна махоня воды, словно тя обдавала брызгами, проказничая, развесёлая реченька. Токмо странники, не вубращая внимание на таки трудности аки стынь земель, частые додолы, густы хмари и порывы ветра, продолжали свою стёжку. Бог Ра выглядывающий на небосвод у своей повозке, и лучами, исходящими от неё да от златых волов, не раз изгонял оттедась хмурого Позвизда, принося у Бел Свет летнее тепло, обсушивая тем жаром и саму оземь, и мхи, и деревца, и людей. На шестой день ходу путники увидали стадо чудных зверей… у то праву молвить были не мамуны, а схожие с турами животины. Довольно крупные те звери, усё-таки намного казались ниже ярых туров, но в могутности костей не сильно им уступали. Сами вони были покрыты до зела густой, длинной шерстью, достающей до землице-матушке, цвет кыей колебалси от бурого до почитай, шо чёрногу, и ано морда уся сплошь поросла той кудлатой шерстью. Местами, одначе, шерсть на зверье выглядела воблезлой, да казалась кусками, по-видимому, у так вона линяла. У сех тех животин имелись рога, словно баранье, гладкие и загнутые. Звери паслись, поедаючи мох, но стоило им узреть шествующих путников, як они ураз забеспокоились, и на какой-то миг, обозреваючи людей, замерли, опосля усё ж решили вбежать, при евонтом встревоженно вуглядываясь назадь, верно следя очами за движением пришлых. Их було не больче семи, и Борилка, як самый глазастый, увидел середь них и вовсе маненьких, судя по всему теляток. Таких вудивительных животин никто из странников николи не наблюдал, а посему востановившись усе долгохонько смотрели им у след. Обдумывая, шо коль добыть одного тако зверя, то ентово мяса, каковой на нём ималси, хватило б надолзе. К концу дня путникам встретилось ищё несколько таких же стад.

Обаче звери близонько к собе людей не подпускали, и вубегали задолго до того, як Крас и Орёл вуспевали натянуть тетиву лука. На эвонтов раз расположились на ночлег посторонь речки… такой не широкой, но вроде як и не вузкой. Наловив рыбины, Щеко и Сом принялись варить из неё похлёбку, кадысь Борила созерцающий просторы земель нежданно указал рукой удаль, на движущееся у их направление како-то тёмно пятно, и подымаясь с оземи, на которой сидывал, вобращаясь к старшим вопросил:

— Чаво энто тако? Крас, Орёл и Былята, возлежащие подле мальца на землюшке, ураз подскочили с неё и также принялись зекать на то зверьё. Прошло, верно, много времечка кады, наконец-то, Борюша смог рассмотреть ентих медленно шагающих огромадных животин. Звери были многопудовыми да дюжими, ужесь достигая не меньче полторы косовой сажени увысь. У них имелась долгая, грубая шерсть, почитай волочащаяся по оземи. На животе и по бокам вона и сувсем гляделась какими-то обвислыми клоками, цвет каковой был тёмно-гнядым, у водних при том по— темней, у других по— светлей.

Высокий горб на спине, заканчивалси круто спадающей задней частью тела. На морде у зверей красовались два здоровенных, загнутых рога, як у быка, а меж них висела длинная, толстая кишка, обильно поросшая шерстью, токась мнее густой чем усё тело. Энтой кишкой, аль аки пояснял Лепей, хоботом, мамуны (а то были несомненно вони самые) сбирали с землицы мхи, приблизившись же к деревам, обрывали листоньки вкупе с ветками. Мамунов было пятеро, усё то казались крупные, ражие животины, а овый средь них выглядел малым, ноли уполовину взрослых, будучи, по-видимому, детёнышем. Звери медленно шли навстречу странникам, ужесь будто б не замечая людей да дыма от костров. Их разделяло большое междупутье, кады унезапно до евонтого у голубо-сероватом небе, покрытом мохнатыми белыми воблаками, которы весь день прятали от людей красно солнышко, штой-то ярко блеснуло… сице, точно то выпустил долгу молнию Бог Перун. Эвонто мерцание заметили не токась люди, но и мамуны. Они мгновенно остановили свой ход, и вутак… усе разом, подняли вверх свои кудлатые, топорщившиеся огромными шишаками головы да вгляделися у небо. Ещё чуток они стояли недвижно, застывши и тревожно лицезрели небесну твердь, вглядываясь у белые лохматы воблака, а кадыличи наново там полыхнула, будто угловата стрела молнии, водин мамун, самый вогромный вскинул увыспрь хобот, издал какой-то зычный, призывный окрик, и абие звери тронулися с места. А вмале вони и вовсе перьшли с шага на довольно быстрый бег, взяв направления движения прямёхонько на стоящих странников. У небушке сызнова ярко сверкнула молния, а засим она удруг резко вопустилась ниже. И тадысь люди углядели не воружие Бога Перуна, а здоровущего, длинного змея, который правил свой полёть из-под воблаков прямо к оземи, смекнув, шо мамуны егось распознали и принялись вулепётывать.

— Цмок! Цмок! К оружию! — закричал Былята и первым кинулси к оружию, кое воины поклали в одно место. Борилка воткрывши роть наблюдал, як мигом снизившись и сровняв свой полёть, Цмок завис над вубегающими мамунами. И тяперича мальчик смог рассмотреть энтого сказочного змея, о котором кады-тось балякал Лепей. Цмок был оченно боляхным, не можно даже казать каковой вобладал он длиной, вутак был громаден. Тело его вытянутое, було покрыто зелёной чешуёй оная ярко сверкала под инде пробивающимися лучами солнышка. Конец хвоста венчалси здоровенными, распушенными, у разны стороны, витиеватыми перьями, цвет которых был несравненным.

По поверхности оперенья, мгновенно вспыхивая, перьмещались сразу кажись усе цвета радуги зачинаясь от жёлтого, и завершаясь фиолетовым. У Цмока имелись крупны, вжесь будто кожна перепонка отходящи от боковых сторон тела, крылья. Мощны лапы располагались у серёдке туловища и чем-то напоминали лапы орла, имея такие же острые, загнутые, словно лезвие ножа, серебристы когти. Узка глава змея со двумя раскосыми жёлто-черными оками и широкой пастью плавно соединялась с телом и у эвонтом месте, поросла короткими перьями жёлтого цвету. Цмок медленно взмахивая крылами, скользил над мамунами, когды нежданно вон раскрыл свову здоровенну пасть и явил два ряда ровных, крепких, белых зубов и широкий лоптастый язык. Ошарашенный увиденным, Борила обмер на месте, утак будто ноги евойны вросли у землюшку, не в силах не то, абы шевельнутси, но ано и закричать. Он зрел як Цмок выбрав своей жертвой маненького мамуна опустилси ищё чуток понижее и попыталси вухватить того когтями.

Обаче ктой-то из взрослых мамунов подал громкий, пронзительный окрик и резво взмахнул хоботом, да и рогами, можеть намереваясь поразить змея и защитить ребетёнка. Змей немедля, явно разглядев нападение взрослого, порывисто махнул крылами и подалси увысь, зараз оказавшись высоко у небушке. На чуток вон блеснул у там своим восхитительным хвостом и точно погас. Но вэнто длилось лишь како-то незначительно времечко… сувсем немножечко, а вопосля змей наново показалси, резко снизилси и вдругорядь полетел над мамунами. Вон широкось раззявил свову пасть и унезапно со страшным рокотанием изверг из собе поток жёлто-рдяного пламя. Послав огонь сице, шоб отрезать бегущего маханького мамуна от защитника. Одначе змей явно просчиталси и вырвавшееся жёлто-рдяное пламя заместо тогось, абы отрезать мамуна от старчих, впало прям на негось. И на маленьком мамуне без задержу вспыхнула густа шерсть. Он зычно и дико загудел… а може заверещал, старши ж мамуны увидав полымя тады ж ринулись от него у разны стороны.

— Борила, чавось стоишь стоямя, — услыхал подле собя не мнее громкий голос Краса малец, и в руки егось тады ж свалилися котомка, лук и туло. Крас схватил отрока за плечо и хорошенько встряхнул, потянув кудый-то у сторону. И тадыличи Борила словно пробудилси… испуганно оглянулси и тока чичас понял, шо разделившееся стадо находитси совсем недалече от их месту ночлега, а маленький мамун, точнёхонько большущий клуб, продолжая гореть, зычно вопя, катитьси прямо на них. Однакось то чаво случилось у следующий морг никтось из старших воинов не вожидал. Цмок правящий полёть к горящему малому мамуну, и следя за ним глазьми, резво перьвёл очи, да узрев людей, ащё ширше раскрыл свову пасть и громко, свистяще чавой-то прошипел, а таче выдохнул, не просто столб, целу стену огня направив егось на стоящих людей.

— В водицу! Усе разом! — у те слова прокричал Сеслав, и вони словно огромный бубен отдались звоном у главе мальчика. Борила ощутил, при том крепко обхватив и прижав ко груди котомку, як Крас повлёк евось следом за собой. Усё ищё толком не скумекав, чё тако происходить, Боренька почувствовал холодну водицу, хлынувшу у сапоги и наполнившу одежонку, почитай до стана. Ащё миг и чья-то тяжёла ладонь легла сверху на егось главу прижав сначала волосья, а опосля надовив удолу так, шо отрок не мешкая вушёл под водицу. У самое последне мгновение вон успел, узрев пред собой, зеленовато-хладную гладь реченьки, набрать у грудь воздуха. Засим над мальчуганом сомкнулись звеняще воды и послухалси далёкий крик, грай, аль звенящий, душераздирающий вопль. Ужесь под водой Борюша воткрыл очи и посотрел увыспрь, да на колеблящейся поверхности реченьки приметил пляшущий оранжевый лепесток пламени, каковой точно растёкси у разны стороны. И тады ж вода из холодной превратилась у тёплу, можно даже молвить горячу. Да таку горячу, шо на евойном полотне вод у разных местах начали лопаться больши пузыри. Мальчик ащё морг взирал на у те пузыри, кыи из боляхных стали исподволь вобращатьси у махонькие, а засим и вконец пропали также як и пляшущее пламя. И у скорости вуслыхал какой-то гул, будто у реку вошло стадо мамунов. Не в силах больче находитси под водицей, Борилка выскочил из ейных недр, вощутив кожей лица у тот жар, шо находилси на её поверхности.

Стараясь хоть как-то вотдышатьси мальчишечка завертал главой и высоко у небе усмотрел Цмока, который выпустив вогонь, днесь пролётал над рекой, по-видимому, делая круг да разворачиваясь втак, шоб сызнова напасть на людей.

— Борил! Борил! — почитай у само ухо прокричал Крас, тока чичас вынырнувшей с под водицы. — Когды змей вогонь пустить… нанова ныряй под воду.

— А тысь? — испуганно откликнулси мальчик. Токмо парень его не слыхал, он ужотко выскочил на бережину, да мгновенно разувшись, схватив оброненный на оземь меч торопливо побёг, вкупе со другими воинами, навстречу змею. У то времечко Орёл, Щеко и Гордыня, оные у реку не ныряли, пристроившись на водно колено, вуперев его для крепости у землю, натягивая тетиву лука, пускали у Цмока востры стрелы. Многие из тех, пущенных, стрел достигали парящего змея да впивались ему у тело, токась покудова не причиняючи дюжей хвори, або боли. Меж тем промежуток разделяющий Краса, Былята, Сома, Сеслава с одной стороны и Цмока с иной, шибко быстро вуменьшалси. Позадь мальчонки усё ащё слышалси дюжий грохот, всяк сиг точно нарастающий. Резко повернув главу, вон узрел вупавшего, у тот миг на брег, маненького мамуна, которому судя по всему вотказали от боли ноги. И нонче он лежал на мху, не добежав до водицы совсем чуток, вубъятый рдяным пламенем. Тело евось и шерсть, почти сгорело, и огнь перькинувшись на внутренности да кости начал жевать их. Мамун обаче продолжал вздрагивать своим выкинутым уперёдь и растянувшимся хоботом, малешенька не дотянувшимся до водицы… да громко стенал… Ах! Неть! то гамил не мамун, а Гуша. Борюша енто распознал не сразу, а внегда уразумел, повертал главу у направлении шишуги. Тот стоял як и мальчик у воде, каковая достигала евойных плеч и махонисто раскрыв роть жалобно визжал.

— Замолчи! — сёрдито прикрикнул на шишугу Борилка, ужось не выдержав тако неприятного гика, да сызнова вуставилси на воинов. И тадыка увидал як Щеко выпустил стрелу, коя лягохонько засвистев, полётела у надвигающегося да широко раскрывшего пасть змея, желающего выдохнуть вогонь. Вострым своим наконечником стрела вонзилася змею у правый глаз, откедова, немедля тягучей струйкой, потекла зелёна юшка. Цмок почувствовав у то попадание, и, по-видимому, боль, замотал из стороны у сторону главой, да оттогось выпустил из пасти лишь небольшой поток пламени. Он, верно, хотел избавитьси от стрелы у глазе поелику продолжал крутить главой, да немногось накренилси на бок сице, шо евойно лево крыло унезапно задело землю. Полёт змея тутась же сбилси, Цмок зычно зашипел, а егось кожисто крыло срываючи мхи и лишайники начало чертить по оземи обширну торенку. Огромны лапы вустремилися уперёдь и немедля впились у землюшку, однакось змей не смог вудержатьси на них да повалилси на левый бок, слегка подмяв под собе крыло. Сувсем чуток вон лёжал утак на левом боку, разевая роть, пуская чрез округлые ноздри серые потоки мары, а засим со трудом поднялси на ноги и вдругорядь затряс главой. И тады ж нанова раздалси душераздирающий вопль Гуши, Борила усё то времечко следящий за падением змея, стремительно повертал главу и вуставилси у расширенно-выпучившиеся очи шишуги, наполненные слезьми. Эвонти большуще слёзы, почитай с ноготок, выскакивая из зелёных его очей приземлялись на щёки, и, скатываясь по бледно-буроватой коже, вутрываяся с подбородка улетали к долу, звонко ныряючи у реченьку, да раскидывая окрестъ собя брызги поменьче. Лицезрев тако перекошенно лико Гуши, малец вощутил у душеньке кавкой-то дикий вужас. Он не мешкая проследил очами за взглядом шишуги и враз открывши роть, громко закричал… Занеже увидал объятого пламенем Щеко, на каковом полыхала не токась одёжа, волосы, но и широкое, округлое лико. Воин ищё продолжал стоять на водном колене, беспомощно вуронив униз руки, а таче нежданно надрывно покачнулси да резко впав, уткнулси лицом у оземь.

Подскочивший к Щеко Орёл накинув на негось охабень, принялси тушить соратника, торопливо стуча ладонями о прикрыто тело. Цмок же поджав право крыло к телу и растопырив лево, у котором тяперича появилась здоровенна рвана полоса, обильно кровоточащая, порывисто поверталси к подбегавшим ко нему Сому и Сеславу и вдругорядь дохнул на воинов вогнём. Тока ожидавше у то пламя Сом и Сеслав подались у разны стороны. Полымя, выпорхнув из пасти змея, впало на мхи которые мгновенно зачались, полыхнув ярким светом, и немедля выбросили увыспрь густой, тёмный дым. Наблюдающий за побоищем мальчик, прикрыл правой ладошкой свои уста, сдерживая так безудержны рыдания, желающие вырватьси из них.

Он видал аки Крас и Былята попыталися зайти на змея сзади. Обаче ту уловку почуял и Цмок, потому вон резво поверталси и выпустил нонече большенький столб огня у Былята, задев энтим пламенем егось праву руку. Воин рванулси у бочину, на ходу перькидывая меч у леву руку и сбиваючи пламя на рубахе. Унезапно Борила вспомнил про дар дедки Лугового… словно углядел мальчоночка пожни подымающегося ковыля, побеги коих соприкасались тонкими стебельками, да кланялись кудреватыми волосками у той стелющейся серебристой полстине. Недолзе думая, малец кинулси вон из речки, стараясь аки можно скорей попасть на бережину. Тяжело перьставляя ноги обутые у сапоги, иде громко булькала водица, вон выскочил на брег и без промедления вусевшись там, торопливо развязал снурки. Тута вже отрок бросил туло и лук на землюшку, скинул с ног сапоги, развертал намокши суконки, а опосля открыл котомку, снурки на каковой подались не сразу, запутавшись у узлах. Пальцы мальчика, развязывающие распухше от водицы снурки, суетливо тряслись, а губы подбадривающе лягохонько шептали: «Жавей, жавей!» Вмале концы связанного узла распуталися и котомка раскрылась.

Мальчоночка засунул тудысь руку и достал с под дна, на вудивление, сухенький веночек Лугового, свитый из ковыля, полыни и солянки кудый были вплетены цветы васильков, лютиков, белоцвета и материнки.

Рубаха, киндяк с ежом вывались из нутрей котомки и вупали на мхи, тока мальчишечка того кажись и не заметил. Он бросил котомку подле остальных вещей и вскочив на ноги, прижимая зачурованный венок ко груди, побёг уперёдь, к тому месту идеже бились со змеем воины. Цмок тока, тока выпустивший очередной столб огня у прыткого Краса днесь нанова разворачивалси, оно аки с правого боку, прямо по евойному прижатому к телу крылу Сеслав наносил мощный удар мечом.

Борила, не снижая ретивости бега, двигалси у направлении Цмока, и чётко видел як клинок меча, скользнув униз по коже змея прочертал на нём здоровенну расщелину, из которой враз потекла юшка. А у тем времечком с левогу бока на Цмока нападал Сом, он подскочил к раскрытому, рассечённому крылу и высоко вскинув меч, шо есть мочи рубанул по евойну краю, отрубив часть от негось. Змей протяжно цмокнул, и резво повертавшись, вударил Сома главой у грудь. Оттогось вудара воина отбросило удаль и бок, да втак шибко, шо вон раскинув у разны стороны руки и ноги вупал у нескольких шагах от Борюши. Продолжаючи бежать к змею, малец, с лёгкостью перьпрыгнул чрез, рухнувшего к егось ногам, Сома, на миг возрившись на него. И тогды углядел, як на искажённом от боли лике воина прям на его полных, алых устах, набухли крупны капли багровой, с еле заметной просинью, крови. Вжесь приземлившись на оземь, позадь лежащего Сома, Борилкины стопы коснулись мягких мхов и, без промедления, от них оттолкнувшись, последовали дальче…. Тудыкась к разворачивающемуся Цмоку, который своим перьеватым концом хвоста болезненно толконул у бок Сеслава, и тот точно снежный ком покатилси у сторону. Ащё морг, и морда змея ужотко повернулась в сторону отрока, здоровый, правый, жёлто-чёрный глаз вперилси в негось… Ащё шаг…. можеть два и пасть Цмока стала медленно раскрыватьси… От то ищё два… три шажка и лоптастый, як воказалось кумачового цвету язык вжалси у нижню челюсть, а прямо из чёрной внутренности, нарастаючи, будто вырывающийся с под землицы росток растения, показалси жёлто-рдяный лоскуток пламени. И як токмо Борилка узекал ентов огонь вон оттолкнулси обеими ногами от землюшки и полетел ввысь и уперёдь. Немедля евойна права рука вскинулась увыспрь, оторвав от груди венок Лугового, да поддавшись уназадь резко мятнула дар дедки во раскрывшуюся пасть Цмока, целясь попасть прямо у выскакивающий огонь. А кады босые стопы отрока коснулись поверхности землицы, он порывчато повернулси управо и побёг вон от змея. Обаче, при том, успев заметить, шо веночек Лугового влетев у пасть Цмока притулилси прямо на жёлто-рдяный лепесток пламени, и из него тот же сиг у разны стороны брызнула водица. Змей сызнова зычно цмокнул, изогнул шею и стал точнёхонько захлёбыватьси от попавшей у глотку воды. Мальчик же, свершив несколько большуших прыжков, перьшел на шаг, да вертанувшись, громко крикнул вобращаясь к Красу, подбегающему к змею:

— Руби…руби ему главу Крас, доколе вон водицей захлёбываитси! Парень у тот крик явно вуслыхал, а можеть он усё видал, да уразумел, чаво произошло меж мальцом и змеем… И покуда Цмок выгибаючи тело и шею, открывал обширно пасть да старалси аль сглотнуть… аль выплюнуть венок и ужось то чё из нягось вылялось, Крас подбёг к няму. Вон оказалси у том месте, идеже глава змея переходила в тело да топорщились у разны стороны жёлтые перья, и, мгновенно взмахнув вверх мячом, усей своей дюжей мощью, вопустил голубоватый клинок прямо у ту перьевую густоту. Меч, так почудилось Борилке, попал не в крепку кожу да кость, а словно проехалси почемуй-то мягкому и податливому, да резво пройдя скрезь оперенья (при ентом послухалси тихий скрёжет да хруст) шибко быстро выскочил с под шеи, отделив одно от другого… главу от туловища. И тутась вже тело Цмока выгнулось дугой… и лихорадочно сотряслось. Цельный глаз вздрогнул на миг, досерёдки прикрылси слегка прозрачным веком, а погодя наново открывшись сице и замер, безжизненно вуставившись у небосвод. Из разинутой пасти выпал большой кумачовый язык. Глава Цмока оторвавшись от шеи, подскочила увысь, раставшись на век с туловищем, да сделав у полёте водин чудной перьворот, притулилась к оземи. Она впала на леву сторону так, шо воткнутая у левый глаз стрела, зычно треснув сломалася, а воставшаяся часть влезла у глубину почитай вытекшего зрачка. Тело змея ищё немножечко сохраняло чудной выгнутый вид, а таче напряжённо содрогнувшись, закачалось и восело на землю, при ентом вытянув у бок кровоточащее лево крыло да чуть було не накрыв им Краса… благо парень вуто усмотрел и резво отскочил у сторонку. Борила ужесь востановил свой ход и тяперича стоял да сотрел на повалившееся тело змея, кые усё ищё еле зримо вздрагивало, кады сзади к няму подошёл дядька Сом. Воин крепко схватил за плечи мальчугана, и слегка приподняв увысь, повернул к собе, да заглянув у евойно лико, срывающимся гласом поспрашал:

— Борюшка, ты чавось сувсем ополоумил… Чё бёг к ентому змею… нешто не слыхал мово зову, — губы Сома были покрыты у мелку кроваву трещинку, из носа обильно текла юшка, а на правой щеке и вовсе зиял большой, рдяный ожог.

— Я вспомнил про венок дедки Лугового, — принялси пояснять мальчик, увидав дюже взволнованное лико воина. — И киданул ему явось… змею знать у саму пасть эвонтов веночек.

— Благодаря чяму, — продолжил за мальца зычным голосом Крас, острием мяча приглаживая униз оперенье на теле змея. — Я и смог вотрубить ентому Цмоку главу… Молодца Борюша! А смелый какой, аж! вуто удивительно.

— Смелый…, — протянул отрок, вже не считая себя таковым, да тудыличь припомнив про Щеко, порывисто молвил, — вон… Цмок эвонтов дядьку Щеку подпалил…

— Як… сице…, — чичас же откликнулися усе воины… не токмо Сом и Крас, но и подошедшие Былята и Сеслав. Евонти оба воина также як и Сом пострадали от змея. У первогу полностью сгорел рукав рубахи, а явившиеся рука вельми сильно обожённая, казала покраснения от кончиков пальцев уплоть до плеча, Сеслав же тяжелёхонько прихрамывал на леву ногу, судя по сему от неудачногу падения на оземь. Одначе стоило мальчонке забалабонить про Щеко, аки усе разом забыли про свои падения и раны да мгновенно повертавшись поспешили тудысь, идеже лежмя лежал дядька Щеко.

Осторонь Щеко, горестно повизгивая, находилси, ужось вылезший из реченьки, Гуша, оный вопустившись на сраку, вздымал уверх свову понёву, обмотанну округ бёдер, почитай болотно-бурогу цвету и отжимал с неё воду, сдавливая у ладонях. С другой стороны от обгоревшего соратника восседали понурые Орёл и Гордыня. Кадысь воины подбежали к Щеко то враз муторно вздохнув замерли обок. Борила страшившийся сознатьси собе у очередной утрате подошёл последним, и увидал, як присевший на корточки Былята на миг вубрал охабень, казав усем востанки почерневшего тела собрата. И тадысь мальчик горько заплакал, подумав о том, шо следом за дядькой Любином у Вырай отправилси дядько Щеко. Вон закрыл лико ладонями и, абы никто не зрел егось слёз прижалси к Сому. Тот ласковенько обнял мальчишечку и погладив по взлахмоченным волосьям, тихонько пробалякал:

— Воин… Щеко и погиб як воин… У бою… не горюй Борюша… Мы воины идём защищать нашу землицу… оттогось и смёртушка нас не пужаить… У ночи встретить нонече Велес душу Щеко и по молоку небесному вотведёть к вратам Вырая… И там егось напоить водой живой Дива-Додола, а Бог Перун, аки падшему у сече, даруеть ново тело и проводив до благих своих чертогов поселит там. И будять жить у тех чертогах Щеко… будять радыватьси и вспоминаючи нас, вухранять да помогать.

— Дэ-к… сице и будеть… с тем кто пал на поле брани, — негромко поддержал соотчича Былята и вукрыв тело Щеко охабнем, прошептал и вовсе едва слышно, — рюмить не стоить… Стоить нам сбирать сушняк да мох и…, — старшина воинов смолк, не договорив, одначе и сице усе всё поняли. А посему кады Былята поднялси с присядок и направилси к недалече сиротливо наклоненной у бочину изогнутой берёзке, Сом нанова огладил по главе мальчика и пошёл следом сбирать то, чё положено для погребального костра. Загоревшийся от выдохнутого змеем вогня мох, стелющийся по землюшке, мало-помалу стал тухнуть, приплясывающие лоскутки пламени, добежав до бережины, вуперлись у водицу и осели, чрез како-то времечко совершенно вуснув. Огонь ащё малёхо разошедшийся у стороны, слегка ярилси и хотел напужать людей, воднакось мох был обок реченьки влажным, а потому пламя постепенно иссякло, точно замерев, на очередной подухе растительности. Воины, собрав стволы деревов, ветви и мох, возложили сверху почитай сгоревшее тело Щеко, и подожгли костёр. Кады Щеко воздали положенное огнём, восвободив евойну душеньку, и, направив её навстречу к Богам, останки воина присыпали землицей, благо подле реченьки её можно було всковырнуть.

— Чавось, — вобратилси морщавшийся от боли Былята к соратникам. — Можеть покинем эвонто место, покуда ащё не стемнело… а то ентот маненький мамун до зела не приятно воняеть… да и Цмок тоже… тянеть от негось какой-то гнилью. Старшина воинов присел осторонь реченьки, на самом краюшке брега, и, черпая левой ладонью водицу обмывал своё лико, да кивнув у сторону обгоревшей туши мамуна, глянул на стоявших подле Сома и Сеслава. Борила ужотко собравший усе свои пожитки и дары у котомку, обматывал у мокры суконки плюсны, да вылив воду с сапогов, натягивал их на собе. Вощущая полну мокроту усём теле и мелку дрожь, верно от холода и перьжитого, отрок подалси увыспрь и встав выправилси. Уся водёжа мальца была такой сырой, шо требовала восновательной просушки у костерка, а здеся собирались сызнова иттийть. Вон обернулси и посотрел на Краса, Орла, Гордыню и Гушу каковые подойдя к вотсечённой главе Цмока, созерцали оную. Опустившийся на присядки обок лежащей головёшки шишуга, протянувши руку уперёдь обмакнул у зелёной юшке змея палец, можеть решив чавой-то не дюже ладненькое.

Токмо стоило ему тудыка ентов палец сунуть, а опосля вынув егось оттедась, обнюхать, аки вон громко завизжал и кинулси уприпрыжку к реке. Быстренько подскочив к бережине Гуша торопливо сунул у воду испачканный палец, и чуть слышно захлипал носом.

— Чавось тако? — взволнованно выдохнул Сом и шагнул ближее к Гуше.

— Жжётси…жжётси, — захлёбываясь слезьми и хлюпаньем, откликнулси шишуга и подняв уверх главу воззрилси на Сома разнесчастно-опухшими глазьми.

— От… и выдумывать ты горазд, — сёрдито отметил Сом, и, повернувшись к соотчичам, подушечками пальцев провёл по краю ожога на щеке да молвил, — братцы давайте вотсюда вуходить… Пройдем чуток уперёдь и встаним на ночлег сторонь иного источника… А то Былята прав… вельми тут смярдить.

— А як же шамать? — в тот же миг, перьстав усяки хлюпанья, вопросил обиженно Гуша и оттопырив кдолу нижню губу, осуждающе посотрел на Сома.

— А шамать… шамать будём завтры, — вответствовал за Сома Былята и немедля поднялси с присядок.