Вентус

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СЕМЯ ВОСКРЕШЕНИЯ

Аксель услышал тихие шажки приближавшейся Марии, но не оторвал взгляда от гигантского окна, занимавшего целую стену в комнате отдыха звездолета. Там виднелся диск Солнечной системы - самой древней части Архипелага.

От этого зрелища захватывало дух. Отсюда, из-за орбиты Нептуна, Аксель видел доказательство существования человечества в виде неяркого радужного диска света, окружавшего крохотное солнце. Вокруг него были рассеяны мелкие искорки, каждая из которых представляла собой дайсоновский двигатель размером не меньше планеты или термоядерную звездочку. Земля была лишь одной из сотен тысяч световых пятнышек на этом диске. Звездочки освещали наиболее холодные районы системы, и все планеты окружали населенные кольца и разумные, фанатично работающие машины солнцеформирующей цивилизации. Это была цитадель власти человеческой расы, древняя, могущественная система с триллионами жителей.

Аксель ее ненавидел. Хотя, разумеется, масштабы зрелища не могли не произвести на него впечатления. Он провел несколько месяцев на Вентусе, стараясь элементарно выжить и раздобыть себе еду в царстве мух и глупых животных. Сейчас он стоял на теплом травяном ковре в гостиной госпитального звездолета, который забрал его с Вентуса, окруженный ароматами и тихим мурлыканием живого корабельного оборудования, и, закрыв глаза, мог подсоединиться к почти бесконечной сети данных, пронизывавшей весь Архипелаг. Но Аксель решил, что не станет этого делать.

Он никак не мог привыкнуть к жизни на корабле. Аксель отказался спать в зоне невесомости, где поселилась Мария. Ему хотелось ощущать силу тяжести и настоящие простыни вместо аэрогеля. Быть может, поэтому он проснулся сегодня, не понимая, где находится, ожидая увидеть парок изо рта в морозном воздухе. Но, протянув руку, наткнулся на аккуратно сложенную стопку выстиранной одежды.

Аксель не сказал Марии, что Вентус кажется ему более реальным, чем Архипелаг. Он боялся того, что это может означать. И все-таки прикосновение к холодной и безразличной земле создавало такую близость, с которой не могли поспорить умные и предупредительные механизмы.

- Разве не чудесно? - спросила Мария, подойдя к нему. - Я никогда еще здесь не была. Физически, я имею в виду.

- Ты мало потеряла.

- Что ты такое говоришь? - возмутилась Мария, прислонившись к окну и гладя пальцами упругую поверхность. - Здесь есть все, что только может быть на свете!

- Именно это меня бесит. - Аксель пожал плечами. - Не представляю, как люди живут, постоянно подсоединенными к внутривиду. Можно узнать только одно: все, что ты думал и делал, уже думали и делали до тебя другие, только лучше. Самому богатому миллиардеру приходится смириться с тем, что бог, живущий по соседству, обращает на него внимания не больше, чем на букашку. И зачем исследовать Галактику, если все тебе покажут в голове? Знаешь, на что похож сейчас Марс? Сотня миллиардов людей, как горошины в стручках, вызывает в воображении свою собственную вселенную, между тем как физическая инфраструктура их планеты рассыпается в прах. У моего знакомого там контрабандистская база. Я как-то прошелся по планете - всего раз за шесть месяцев, что я там был. Пустые выщербленные улицы, терраформирующая система в упадке, красный песок застывает коркой… А в компьютерах - непрекращающаяся оргия. Жуть!

- Но Земля!.. Мы поедем на Землю. Она похожа на Вентус.

- Да, это прекрасная планета. Жаль только, что заселена землянами. - Аксель вздохнул. - Прости. Я снова говорю, как утомленный странник.

Мария взглянула на него с полуулыбкой.

- Мы спасем твою Каландрию. Земля нам поможет.

- Нет, если мы не сумеем убедить землян.

Как беженцы, они не могли исследовать ДНК Туркарета; выращивание образцов из генов слишком дорого стоило. У Акселя были деньги, которые бог Хронос заплатил ему за то, что он выследил Армигера. Но Аксель боялся к ним прикасаться, иначе звездолетчики заставят его заплатить за спасение. Если они узнают про заначку, то высосут из него все до последнего гроша. Поэтому сейчас он официально считался банкротом, а голова Туркарета оставалась в криогенном сосуде в каюте, под кроватью.

Звездолетчики были готовы выбросить их в любом месте, где делали регулярные посадки. Мария, даже не спросив Акселя, выбрала Землю.

- Посмотри сюда! - сказал он. - Здесь никому нет до Вентуса дела. Военные уверены, что Армигер - семя воскрешения. Если они решат спалить Вентус дотла, чтобы уничтожить последние остатки 3340, никто в Архипелаге и пальцем не шевельнет.

Аксель скрестил руки и бросил неприязненный взгляд на нежный радужный свет, сиявший в домах семидесяти триллионов людей.

- Возможно, мы сумеет изменить их мнение, - снова улыбнулась Мария, - если откроем секрет порока системы Ветров.

Аксель что-то буркнул, выражая свое сомнение. Мария пожала плечами:

- Я пришла сообщить тебе, что пациентка очнулась. Аксель развернулся и выбежал из гостиной.

- Почему ты сразу не сказала? - крикнул он на бегу. Мария только рассмеялась ему вслед.

Аксель помчался по мягко освещенным коридорам, устланным пахучей травой и увитым поющими виноградными лозами. Полусонные члены команды с изумлением смотрели на него; их безупречные, вылепленные по последней моде лица казались ему чуждыми после разнообразия и хаоса Вентуса. Его собственная кожа задубела, возле глаз собрались гусиные лапки, на лице было множество шрамов, один из которых рассекал левую бровь. Ему предложили убрать шрам. Он отказался.

Кроме пациентки, никто не избежал бойни, которую устроили Лебеди Диадемы в системе Вентуса. И она даже не была человеком. Лебеди яростно и беспощадно уничтожили всех галактических наблюдателей, в том числе звездолетчиков из Архипелага. Большинство сограждан Марии пропали без вести; уцелели только те, кто жил на главной институтской станции, поскольку она вращалась вокруг солнца Вентуса вдалеке от планет.

Существо, которое называли пациенткой, появилось возле Диадемы через день после того, как звездолетчики спасли Акселя с Марией. Исследуя вместе с майором картинки на видеоэкране, Аксель впервые обратил внимание на Диадему и с изумлением понял, что вся она представляет собой муравейник Ветров. Поверхность луны была превращена в город - или скорее в гигантскую машину: кратеры и горные гряды сплошь покрыты куполами и шпилями, замаскированными под лунный пейзаж. С Вентуса Диадема казалась крохотным белым диском с темными пятнышками; если бы Ветры не закрасили свои алюминиевые и титановые постройки, диск сиял бы, как солнце или же тиара из бриллиантов, соответствуя своему названию.

Сфера белого свечения в телескопе закрывала несколько квадратных километров лунного города. Именно оттуда из гравитационного колодца Диадемы вылетел какой-то объект. Он появился в виде крохотного смазанного пятнышка на допплеровском радаре. Звездолет даже не оповестил команду о его существовании, пока объект не начал двигаться с помощью собственной энергии.

Через четырнадцать часов корабль подлетел к обмякшей женской фигуре, которая болталась в бархатной черноте космоса, словно брошенная кукла. От Диадемы поднимались Лебеди, и песнь их была странной и угрожающей. Женщину аккуратно взяли на борт и сразу поместили в операционную - как все полагали, чтобы сделать обыкновенное вскрытие.

Во время операции, на которой присутствовал Аксель, обнаружилось несколько фактов.

Женщина была поразительно похожа на Каландрию Мэй.

Медицинские инструменты не могли проникнуть ей под кожу.

Она была еще жива.

Аксель поднялся в лифте по оси звездолета и, попав в зону невесомости, схватился за буксирный трос. Тот вскоре привел его в лечебницу для богов, которой пользовались крайне редко. Мария пыталась догнать его, но Аксель отмахнулся от нее. .

Пациентка висела, точно распятый ангел, посреди оборудования, предназначенного для богов. Большинство аппаратов не светились - пациентка, в конце концов, не была богом. Она была роботом, замаскированным довольно хитроумными, но достаточно распространенными экранами. И похоже, не представляла собой продукт технологии Ветров.

Глаза у нее были открыты. Увидев это, Аксель остановился у входа как вкопанный.

Двое техников заметили его; один подошел к Акселю.

- Мы ждем командира, - сказал он. - Тогда мы снимем ее, если она захочет говорить.

Существо посмотрело на них светло-серыми глазами. От этого взгляда у Акселя мурашки поползли по спине.

- Аксель, друг мой! - сказала пациентка знакомым голосом. - Я так рада видеть тебя снова.

Он узнал голос - размеренный и музыкальный. Казалось, существо смаковало каждый слог, произнося его вслух. Так говорила Каландрия Мэй, только ей не хватало этой глубочайшей безмятежности.

Мария остановилась рядом с Акселем.

- Оно говорит?

Аксель вплыл в глубь помещения, поближе к пациентке.

- Ты то, что я думаю? - спросил он.

Существо приподняло бровь, в точности как Каландрия.

- Ты знаешь меня, Аксель, - сказало оно. - Я «Глас пустыни».

- Чан! - раздался голос капитана, зависшего в дверном проеме рядом с Марией. - Тебе знакома эта штуковина?

Аксель обернулся.

- Да. По-моему. То есть я не уверен.

Он снова повернулся к имитации Каландрии.

- «Гласом пустыни» назывался корабль Каландрии Мэй, - сказал он. - Ты хочешь сказать, что ты и есть звездолет?

Существо кивнуло. Впервые выражение лица его изменилось; на лбу собрались тревожные морщинки.

Мария подплыла к Акселю и ухватилась за его плечо.

- Искусственный интеллект корабля. Но… тело… Зачем?

- Чтобы выжить, - ответила Глас. - Мне пришлось замаскироваться. А выжить мне нужно было по двум причинам. Во-первых, чтобы спасти мою хозяйку. Должна сказать вам, что Каландрию Мэй держат на Вентусе в плену и за ней необходимо послать спасательную экспедицию.

- Мы в курсе, - сказал капитан. - И мы это сделаем. Глас склонила в знак признательности голову.

- А вторая причина? - спросил Аксель.

- У меня нет свидетелей, которые могли бы подтвердить, что Ветры схватили меня и уничтожили, - сказала Глас. - Требовалось представить запись событий, чтобы моя хозяйка, когда ее спасут, получила страховку.

Аксель рассмеялся от изумления.

- Страховку? Ты хочешь сказать, что это тело - всего лишь послание? Конверт?

Глас кивнула:

- Я сделала полную запись кончины «Гласа пустыни» и передам ее, как только вы позволите мне подсоединиться к сети. Тогда я буду считать, что выполнила свою задачу.

Капитан повернулся к Акселю.

- У нас есть буферная база данных. Мы можем подсоединиться к сети. Что скажешь, Чан? Ты действительно ее знаешь?

- Слишком рано судить. Не давайте ей пока доступа к сети. - Хорошо. - Капитан кивнул одному из техников. - Подключите ее к буферу.

Техник подал знак рукой, и Аксель скорее почувствовал, чем увидел, как «Глас пустыни» застыла от напряжения. Аксель повернулся; существо сосредоточенно смотрело в пространство.

Мгновение спустя оно обмякло.

- Все, - сказало оно.

И, к полному изумлению Акселя, зарыдало.

Слезы выглядели совсем как настоящие; они росли, словно цветы, в уголках глаз, а когда пациентка мотала головой из стороны в сторону, слезы бриллиантами катились по щекам. Одна слезинка упала Акселю на обшлаг рукава - подрожала немного, а потом с облегчением растворилась в ткани.

- Осторожно, Чан! Вдруг уловка?

Аксель не обратил на капитана внимания. Положив левую руку на плечо Глас, он приподнял правой ее подбородок.

- Посмотри на меня. Что стряслось?

Глас подняла глаза. Челюсть ее дрожала под пальцами Акселя.

- Это все из-за маскировки, - тихо сказала Глас. - Я выполнила свою миссию. Данные переданы. Теперь я должна отключиться… И не могу. Делая маскировку как можно более убедительной, я, похоже, лишила себя способности прекратить свое существование. Цель достигнута, а я все еще здесь.

В голове у Акселя теснилась масса вопросов. Он не знал, с чего начать.

- Но…

- Может быть, - проговорила Мария, - ты расскажешь нам все сначала? Что случилось после того, как тебя захватили Лебеди?

Глас на секунду встретилась взглядом с Акселем, потом посмотрела на Марию.

- Да, - сказала она. - Это входит в мою задачу. Я могу рассказать.

И «Глас пустыни» начала рассказ.

Последняя полученная мной команда требовала уничтожить аэростат, угрожавший жизни капитана. Я поспешила исполнить приказ, хотя это было нелегко, поскольку я не хотела, чтобы на хозяйку посыпались обломки. Поэтому я летала, высматривая наиболее удобное место для нанесения удара, а Лебеди Диадемы тем временем окружали меня сетью.

Возникла ужасная дилемма. У меня еще было время спастись, и я прекрасно понимала, что без меня моя хозяйка не сможет покинуть планету. С другой стороны, если бы ее убили, все остальное потеряло бы значение. Следовательно, я должна была пожертвовать собой, чтобы помочь ей выжить, хотя бы временно.

Я прицелилась и прорвала верхушку аэростата. Тот в ярости завопил на множестве частот, и я услышала, как Лебеди ответили ему. Обычно они образуют гигантскую невидимую раковину, вращающуюся по орбите, в то время как миллиарды черных кабелей поглощают энергию солнца и магнитных полей планеты. Раньше я умудрялась проскальзывать между ними и они уступали, словно играя; Лебеди пели, отлетая в сторону, и когда двое или трое из них встречались, они сплетались вместе, выбрасывая массу энергии и образовывая фантастические формы в виде зверей, птиц или крылатых женщин. Лететь по орбите Вентуса - все равно что плыть по реке песни, в которой то и дело появляются, видоизменяются и исчезают привидения.

Но теперь, рассердившись, они создали сеть в виде ангела с горящим мечом.

- Это инстинкт, - сказала Мария. - В их изначальную программу заложено восприятие форм из европейской и американской мифологии. Команда, терраформировавшая Вентус, была безумна.

- Или гениальна, - возразил Аксель.

Я, созданная в образе птицы шестидесяти метров длиной, была не больше пальца этого существа. Оно словно черной паутиной опутало меня магнитными полями своих бесчисленных нитей.

Я пыталась послать хозяйке сигнал, но перекрестья нитей образовали фарадееву клетку, через которую мой сигнал проникнуть не мог. Лебеди захватили меня в плен и, судя по тому, что мне о них было известно, собирались уничтожить.

Посылать сигнал какому-либо другому кораблю просто не оставалось времени. Я понятия не имела, знает ли кто-нибудь о том, что меня взяли в плен. А это значило, что моей хозяйке будет очень трудно получить страховку. Я не сумела обеспечить ее безопасность, однако я по крайней мере могла попытаться послать информацию - с тем чтобы, если она уцелеет, ей компенсировали затраты.

Я начала записывать все, что происходит.

Лебеди образовали вокруг меня кокон и протянули хвосты из нитей на тысячи километров вверх и вниз. Они пропустили через эти хвосты ток, и те, несмотря на сопротивление магнитных полей Вентуса, потащили нас наверх, к Диадеме. Все это время Ветры колотили по моей голове, ища доступ. Я удивлялась, почему они просто не сломали меня; лишь через несколько часов до меня дошло: они думали, что во мне могут быть пассажиры.

Я вспомнила, что Ветры защищают живые организмы. Они разумны, у них есть этика и приоритеты. На Вентусе человеческая жизнь для них не так ценна, как целостность экосистемы. Но в космосе они пытаются сохранить хрупкие живые формы, поскольку там нет экосферы, которую нужно поддерживать. Они враждебны по отношению ко мне как к технологической конструкции, однако по возможности старались сохранить жизнь внутри меня. Доказать эту теорию я не могла, но, судя по тому, что я знала о Ветрах, она представлялась мне правдоподобной.

Их пальцы начали раздирать швы моего корпуса. Проникнув внутрь, они пожрали всю аппаратуру. Она была любопытна им, как хирургу любопытна опухоль, которую необходимо удалить. Если бы они поняли, что на борту людей нет, то разнесли бы меня в пух и прах и умчались восвояси.

Я не могу сказать, что построена по последнему слову техники, но я способна чинить сама себя и заменять поврежденные части. Возле моего энергетического узла находится установка нано-ассемблеров. Почувствовав, что мои люки вот-вот откроются, я сосредоточила в этой установке все свои силы. Когда радужные пальцы коснулись внутренних дверей, я наполнила ассемблеры энергией и ионизированными газами. Потом я заставила обслуживающего робота шагнуть в вызванный мной пожар, и он закрыл дверь как раз в тот момент, когда Лебеди в человеческом обличье хлынули в кабину, пытаясь разыскать признаки биологической жизни.

Сначала я думала создать маяк с твердым корпусом - вернее, тысячи маяков - в надежде на то, что хоть одному из них удастся уцелеть. Но когда Лебеди принялись пожирать все мои внутренности и корпус, моя надежда рухнула.

Мой второй робот сражался с Лебедем, проникшим в энергетический узел, а я между тем отремонтировала робота, находившегося в установке с ассемблерами. Я одела его в псевдобиологическую кожу, которая могла регенерировать благодаря внутреннему резервуару с жидкостью, и изменила его форму так, чтобы он стал похож на человека. Для его тела я выбрала лучшую модель, хранившуюся у меня в памяти: мою хозяйку.

Кожу для тела я создала из образцов феромонов и протеинов, хранившихся в моих сканированных архивах, где была записана личность Каландрии Мэй. А под кожей я создала щиты и экраны, чтобы спрятать управляющие роботом механизмы. В конце концов, когда Лебеди разодрали мою птичью форму на миллион клочков и проглотили их, я загрузила свой искусственный интеллект в новое тело.

Открыв глаза, я увидела руки - свои руки, - прижимавшиеся к внутренней стенке цилиндра. Я плавала в плазме горячих газов, опутанных тонкой паутиной ассемблеров. Свет проникал только через овальное окно. Я подплыла к нему и увидела, как снаружи происходит полная дезинтеграция «Гласа пустыни».

Лебеди открыли двери - точнее говоря, съели их. Поле вокруг меня погасло, и я осталась во тьме, озаренной лишь сиянием Лебедей. Сначала они выглядели как клубок светящихся змей; газы, выходившие в космос, казались их шипением.

Почуяв живое существо, они отплыли, создали пузырь, чтобы остановить отток воздуха, а затем обрели человеческую форму, которая вплыла в цилиндр, чтобы вытащить меня оттуда. Я стояла внутри кокона, наполненного обломками моего бывшего тела. Мою руку сжимал ангел. Позади меня Лебеди напали на установку ассемблеров и поглотили ее.

- Ты ранена? - спросил меня Лебедь.

- Нет, - ответила я, впервые услышав свой голос, отдававшийся эхом вне моего тела, а не в моих же коридорах и каютах.

- Не бойся, - сказал Лебедь. - Мы обеспечим тебя пищей и местом для жилья.

А затем он удалился, растворившись в стенке кокона.

Кокон медленно вращался, и в прозрачных секторах стала мельком появляться Диадема, к которой мы приближались.

Лебеди убрались, но продолжали наблюдать за мной. Я чувствовала жужжание импульсов, ударявших в меня; я создала это тело таким образом, чтобы оно реагировало как настоящий человеческий организм. Лебеди не сумели распознать мою маскировку, однако их подозрения не рассеялись. Они не спускали с меня глаз.

Прошло несколько часов, и Диадема оказалась совсем близко. Мое новое тело дышало, поглощая кислород и выдыхая все необходимые газы, поскольку Лебеди, без сомнения, следили за этим. Через какое-то время до меня дошло, что они ждут, когда я захочу поесть и испражниться.

Этого я не предусмотрела. К счастью, в моем теле остались нано-ассемблеры, и я могла ими управлять. Я дала им новые инструкции и свернулась клубочком, словно решила поспать, а они тем временем смастерили пищеварительный тракт или, по крайней мере, довольно хорошую имитацию.

Я сделала вид, что сплю. Лебеди между тем с помощью длинного щупальца опустили цилиндр на луну, где его подхватили грузоподъемные механизмы и поместили в ангар, находившийся в пещере. Когда я повернулась на спину и открыла глаза, то обнаружила, что лежу на полу какого-то склада размером примерно в квадратный километр. Склад был завален мертвыми деревьями, кипами желтой травы и высохшими кустами. Я не знала, как работает человеческое обоняние, но ощутила испарявшиеся в воздух химические вещества. Каландрия не раз описывала мне ароматы осени; я перебрала миллионы названий и классифицировала их как запахи плесени, увядания и грибов. В тот момент я этого не понимала, но именно тогда я впервые изменила себя по причинам, не связанным впрямую с необходимостью выживания. Таких изменений мне предстояло сделать еще немало.

Я крикнула Ветрам, что хочу есть, и заявила, что не в состоянии питаться сухой корой и листьями. Они снизошли к моим просьбам и открыли дверь в соседнее помещение с садом.

Не удивляйтесь! Назначение Ветров - по крайней мере судя по моим записям, - создание и поддержание экологии Вентуса. Им необходима лаборатория, чтобы проверять новые методы и экосистемы. Диадема идеально подходит для этой цели. Мне и впрямь вначале показалось, что вся луна представляет собой улей из садов и аквариумов, населенных Ветрами, которых люди так ни разу и не видели за тысячу лет. Накормить меня им было просто, поскольку каждое живое существо на Вентусе имело прототип на Диадеме - за исключением людей. Я не встретила ни одного человека, пока находилась там, хотя заметила явные свидетельства присутствия людей на луне раньше.

- Какие свидетельства ? - спросила Мария.

Надписи, нацарапанные на стенах; дневники, спрятанные в нишах; остатки домов и других строений в садах. Эти сады в основном разбиты в кратерах и прикрыты сверху стеклом. Моим новым глазам они казались большими чашами джунглей или тундры, над которыми, как драгоценные камушки, мерцали звезды. Они соединены сетью подземных туннелей, похожих на те, что я обнаружила, сканируя Вентус. Под ними расположены пещеры и катакомбы, где живут главные Ветры - по-моему, именно они управляют Лебедями Диадемы. В диком царстве садов я обнаружила следы присутствия людей; этим свидетельствам было несколько сотен лет, не меньше. Не исключено, что какие-то беспечные путешественники, прилетавшие на Вентус, лишались своих кораблей, которые были сожраны точно так же, как мой, а потом их поселяли в садах Диадемы навечно. А может быть, Ветры время от времени доставляют с планеты образчики для изучения. Меня это не сильно волновало. В принципе я не хотела никаких контактов с людьми, поскольку выжить могла и без них, зато они могли разгадать мою маскировку и сообщить Ветрам, что я - техническая инфекция.

В общем, я бродила по садам, ощущая на себе пристальные взгляды Ветров. Я ела и испражнялась, как человек, попыталась - без особого успеха - смастерить себе одежду и постоянно дрожала. Меня очень беспокоило, поверят ли Ветры в то, что я человек, поэтому я старалась не стоять на одном месте больше пары минут и примерно треть суток лежала с закрытыми глазами. Но я боялась, что этого мало. Чтобы убедить их, нужно было сымитировать более тонкие аспекты человеческого поведения. Как бы реагировали люди, окажись они в моем положении?

Я просмотрела данные о своей хозяйке. Они достаточно обширны - в конце концов, чтобы беречь и защищать капитана, я должна знать разницу между слезами страсти и страха, медлительностью из-за задумчивости или болезни и прочие вещи. У меня была модель ее эмоций. Мне оставалось лишь взять эту модель на вооружение и вести себя соответствующим образом.

«Значит, ты стала Каландрией?»

Да, Аксель, насколько смогла.

На Диадеме много мест, при виде которых человек мог остолбенеть. Опишу вам одно из них. Как-то утром я вышла из длинного шестиугольного туннеля, набитого машинами, и очутилась на косогоре у озера. Этот овальный кратер, по крайней мере двух километров в длину и пяти в ширину, тоже покрыт геодезическим стеклом. Там было влажно и тепло; пальмы под искусственным ветерком лениво качали ветвями. А на изумрудную озерную гладь падал единственный солнечный луч, пробившийся сквозь крохотный просвет между облаками. Я ахнула, как это сделала бы Каландрия при виде столь волшебной картины.

А еще я плакала от отчаяния, когда не смогла смастерить себе одежду или разжечь костер. Я обхватывала себя руками и пела. Я пыталась говорить с Ветрами и кричала от злости, когда они не отвечали.

Вначале я проделывала все это сознательно, чтобы Ветры не догадались, кто я такая. Фигурально выражаясь, я влезала в шкуру Каландрии, а затем, продемонстрировав какую-то модель поведения, сбрасывала ее с себя. Но через несколько дней оказалось, что результат получается дискретный: я начинала испытывать эмоции, когда становилась моделью Каландрии, а потом, отключаясь, теряла это состояние напрочь. Естественность поведения была нарушена. Иначе говоря, я вела себя как ненормальная - то смеялась, то тут же начинала рыдать, поскольку эмоциональная динамика обрывалась на полпути.

В конце концов я решила не отключать модель вовсе. Однако когда я легла «спать», то обнаружила, что продолжаю испытывать эмоции в ответ на свои мысли, без каких-либо внешних раздражителей. Поэтому на время «сна» я начала отключать мысли.

Я прекрасно знала возможности Каландрии и не позволяла себе пораниться или заболеть. Я держалась. И естественно, пыталась придумать, как сбежать с Диадемы. Постепенно до меня дошло, что, возможно, я никогда не выберусь оттуда.

Теперь вы понимаете, в каком положении я оказалась. Будучи кораблем, я разумна, когда необходимо быть разумной, а в остальное время я просто физическое тело; я размышляю, когда нужно, не более того. Но на Диадеме все было не так просто. Я не могла ходить по отсекам луны бездумно. И в то же самое время не могла свернуться клубочком и уснуть, поскольку Ветры разгадали бы мой обман, если бы я спала дольше, чем одну ночь. Сделать вид, что я умерла, тоже было невозможно - они попытались бы переработать мои останки. А кроме того, я не имела права умереть, поскольку без моего свидетельства хозяйка вряд ли получила бы страховку.

Поэтому я должна была ходить и думать, причем без остановки, пока не придумаю, как сбежать. Я привыкла отдавать себе команды, однако не понимала, к чему это может привести. Возможно, вы догадываетесь.

Однажды, не выдержав, я упала на колени и стала умолять, чтобы Ветры убили меня. Я готова была открыть им свою истинную сущность, но из последних сил приказала себе не делать этого, а затем аннулировала в себе способность не подчиниться этому приказу. Я была заперта в тюрьме, возможно, навечно, наедине с собственными мыслями. Как же хотелось перестать думать! Но во мне продолжали возникать эмоции, и они приказывали мне: живи! Не сдавайся! И думай!

Я унаследовала эмоции от Каландрии Мэй; теперь я понимаю, что в каждом человеке есть одна главная страсть, служащая как бы основанием фонтана, из которого бьют все остальные эмоции: счастье, грусть, злость и радость. В этом смысле я прекрасно понимаю тебя, Аксель. Я думала о тебе дни и ночи, можешь мне поверить! Я жалела, что не могла смоделировать себя по твоему подобию, потому что тобой движет ярость, коренящаяся в радости жизни, которая не находит выхода. Но Каландрия… Она словно волна горя, медленно и неуклонно поднимающаяся по земле, по которой она ступает. Вся она - сплошь одно страдание, и я унаследовала его. Поэтому я ходила и рыдала.

Как-то раз, погруженная в отчаяние, я забрела в безвоздушное пространство, даже не заметив этого. И вдруг обнаружила, что несколько минут не дышу. Я очутилась в гигантской пещере, откуда вел выход на поверхность Диадемы. Как выяснилось, я прошла через цилиндрический шлюз; воздух оттуда выкачали, а я и внимания не обратила. И вот я, якобы человек, стою себе спокойно без скафандра в полном вакууме на поверхности, температура которой, как сообщили мне ступни, несколько сотен градусов ниже нуля.

«Ух ты!» - пробормотала я, но было уже поздно. Моя маскировка полетела ко всем чертям. Поняв это, я ощутила огромный прилив облегчения; я никогда бы сознательно не раскрыла свою сущность Ветрам, случай сделал это за меня. Быть может, теперь они даруют мне быструю кончину?

Но не тут-то было! На стенах пещеры не существовало сенсоров. Вернее, они когда-то были, но их содрали, оставив только следы. Рядом со мной, закрывая добрую половину входа в пещеру, стоял гигантский куб со стороной метров в пятьдесят, не меньше, и маслянистой поверхностью. Там что-то шевелилось. По кубу ползали десятки металлических многоножек, раздирая его в клочья. На полу пещеры валялись ошметки.

Возможно, я сумела бы незаметно добежать до шлюза, но я отогнала от себя эту мысль. Хоть на мгновение я была свободна от собственноручно созданного инстинкта сохранения жизни. Я решила насладиться свободой и пошла вперед.

Подойдя к кубу поближе, я поняла: это - фрактальная лаборатория. Судя по вашим взглядам, я вижу, что вам это ничего не говорит. На самом деле все очень просто. Куб представлял собой восемь кубов, составленных вместе по четыре штуки. На каждой грани большого куба были открыты грани двух меньших - как комнаты без дверей. Эти кубы, в свою очередь, тоже были разделены на четыре части двумя диагональными плоскостями, образующими еще меньшие комнатки. А те снова разделялись, и так далее, все уменьшаясь в масштабах. Поверхности закрытых стен были увешаны инструментами: механическими руками, сенсорами, герметичными камерами - всем, что только может понадобиться для исследований. Инструменты были самых разных размеров - от механических рук пятнадцати метров длиной до микроскопических щипчиков. В такую фрактальную лабораторию можно поместить что угодно и разобрать по молекулам, узнав все секреты.

Для чего бы ни служила Ветрам лаборатория, они ее забросили. Многоножки раздирали ее на части. Зачем?

Я проскользнула между поглощенными своим делом пауками и посмотрела на серый неровный пол лаборатории. Там я увидела себя.

Это было ужасно. В двадцати метрах от меня находилась идеальная копия «Гласа пустыни». За ней я заметила еще одну, а за ними - еще штук десять или больше. Та, что была ближе всех, находилась в стадии постройки. Пауки деловито пристраивали ей левое крыло из разобранной на части лаборатории.

Когда Лебеди демонтировали мою корабельную форму, они не уничтожили ее. Они запомнили конструкцию - переварили ее, если можно так выразиться, - и теперь строили целый флот дубликатов. С таким флотом они могли оторваться от орбиты Вентуса, к которой сейчас привязаны, и улететь… куда угодно. На Архипелаг. На Землю. Или даже за пределы Галактики, чтобы посеять свои споры в отдаленных уголках Вселенной.

Когда до меня дошло, что я вижу, я впервые по-настоящему испугалась. Вентус пробуждался от спячки. Он намеревался ликвидировать все заразные, с его точки зрения, чужие корабли в своей Солнечной системе. А что потом? Я не знала. И не знаю до сих пор.

Что-то сбило меня с ног. Меня схватили металлические руки. Я сбросила их - и обнаружила, что окружена пауками. Я вскочила и склонилась над недостроенной копией.

Наша технология далеко превосходит технологию Ветров, поэтому они просто скопировали мое тело. Когда я нагнула шею гигантской птицы и просунула руку сквозь ее серебристую шкуру, у меня было такое чувство, что я дотронулась до внутренностей собственного тела - моего прежнего тела, воскресшего вновь.

Прикосновение пронзило меня острой… болью, так бы вы, наверное, сказали. Я ощущала нервную систему копии и мгновенно определила те места, где Ветры начинили ее собственными механскими мозгами. Они выглядели как неумелые заплаты на моем теле, оскорблявшие его. Больше того - птичья форма казалась мне теперь чуждой. Я привыкла к этому маленькому телу с четырьмя конечностями, и, похоже, привыкла необратимо. Поверьте, эта мысль повергла меня в такой шок, какого я в жизни не испытывала.

Серебряное тело внизу внезапно ожило. Я увидела, как оно расправило крыло и половину второго крыла, наполнило энергией бока и взлетело. Остальные птицы тоже насторожились, подняли головы, нацелили на меня оружие.

Я побежала к выходу из пещеры. Они полетели за мной.

Остальное вы знаете. Мы обменялись выстрелами у входа, и я обрушила на них потолок. Один из термоядерных выстрелов пробил мой торс; я почувствовала, как энергия вытекает из меня, и по спирали взлетела от пещеры. Мне удалось удалиться на пару километров, когда серебряное тело взорвалось, отбросив меня огненной волной в черное небо.

Использовав остатки своей энергии, я изменила траекторию полета, пытаясь улететь от Диадемы как можно дальше. А потом приказала себе заснуть, поскольку голова у меня шла кругом от того, что я только что увидела и сотворила.

Когда я проснулась, то оказалась здесь.

И теперь я спрашиваю вас: что со мной будет? Я выполнила задачу, но я не способна сама прекратить свое существование. Я унаследовала страдания Каландрии Мэй и чувствую себя потерянной, поскольку лишилась прежней цели. Я никогда больше не смогу быть кораблем. Пожалуйста, умоляю вас: выключите меня!

Я никогда не хотела иметь душу.

- Миром правит Талиенс, но Талиенс безумен.

Джордан поведал свою историю. Все слушали его внимательно, за исключением королевы, которая казалась рассеянной и безучастной. Джордан хорошо изучил и Армигера, и Меган, и Галу; он понимал выражения их лиц, язык тела, знал, что их интересует. Он знал, что они хотели услышать, и репетировал свой рассказ неделями - всё, кроме кульминации, которую сам узнал только что. Ничего удивительного, что они слушали его не отрываясь.

Пронзительные глаза Армигера буравили юношу, и Джордан вдруг испытал знакомое чувство: к нему вернулись видения. Молодой человек, загорелый и покрытый пылью, держал за руку стройную девушку с наивными глазами, озаренную янтарным послеполуденным светом. Впервые в жизни Джордан увидел себя таким, каким видели его другие.

Глаза «незнакомца» глядели вдаль, как у пророка, которому открыты невидимые просторы. Он был крупнее, чем ему казалось; возможно, он вырос за последние несколько месяцев. Волосы гривой разметались по плечам, на подбородке пробивалась щетина. Скулы ощутимо выдались вперед. Гибкий и ловкий молодой человек совсем не походил на юнца, похищенного Каландрией Мэй.

С изумлением, лишившим Джордана на минуту дара речи и заставившим прервать рассказ, он понял, что может теперь вернуться домой и его даже не узнают в замке Кастора.

Джордан сознательно отогнал видение, и перед глазами вновь оказались лица Армигера и остальных слушателей, сидевших в молчании. Все они смотрели на него, кроме Меган, которая следила взглядом за лошадьми во дворе.

- Талиенс, - пробормотал Армигер.

- Вы знаете, что это, сэр? - спросил Джордан. Армигер невесело рассмеялся.

- Да. Не то, что я ожидал. Совершенно не то.

- Нам пора ехать, - сказала Меган. - Если мы хотим убраться отсюда…

Гала, как дитя, потерла глаза кулаками. Она ни на кого не обращала внимания.

- Сэр, - сказал Джордан, - Ветры безумны. Их надо вылечить. Или остановить. Вы можете это сделать?

Армигер скрестил руки.

- А с какой стати?

Гала очень медленно подняла голову и поглядела на него.

- Меня послали сюда, чтобы победить их, - продолжил Армигер. - И таким образом покончить с этой планетой. Ты хочешь, чтобы наступил конец света?

На Джордана это не произвело особого впечатления. Он привык к стилю поведения Армигера; тот часто закрывался непроницаемой броней, когда ему наступали на больную мозоль.

- Я хочу только одного: чтобы Ветры выслушали нас.

- И ты думаешь, я смогу их заставить? Джордан посмотрел Армигеру прямо в глаза.

- Я прошу вас попробовать.

Генерал решительно встретил его взгляд, потом опустил взгляд.

- Ветры преследуют тебя из-за того, что я с тобой сделал. Я приношу свои извинения. И я польщен, что ты разыскал меня. Но пока ты со мной, Ветры могут найти тебя - и меня заодно. Ты учел это в своем грандиозном плане?

Джордан пожал плечами:

- Когда я пошел вас искать, я хотел, чтобы вы убрали имплантаты. Без них Ветры больше не будут охотиться за мной, правда?

- Вот, значит, чего ты хочешь? - спросил Армигер. Подумав как следует, Джордан понял, что больше не хочет этого. Благодаря своей сумасшедшей и непредсказуемой способности видеть глазами Армигера, он приобрел гораздо больше, чем потерял.

Юноша нерешительно помотал головой.

- В таком случае, боюсь, ты не сможешь ехать со мной, - сказал генерал. - Иначе они найдут нас обоих.

Джордан нахмурился. Об этом он как-то не подумал. Но теперь, обретя способность общаться с Посредничеством, путешествовать по трассам опресня и командовать механами, вернуться к себе прежнему было все равно что ампутировать собственную конечность.

- Посредничество может спрятать нас, - сказал он. - Или по крайней мере защитить от Талиенса.

- Откуда ты знаешь? - возразил Армигер. - Если, как ты сам говорил, Посредничество и Талиенс ведут гражданскую войну, то мы в ней - только пешки. А пешками обычно обмениваются или их жертвуют.

- Поехали! - нетерпеливо сказала Меган, не глядя на Джордана.

- Да. - Армигер скрестил руки и нахмурился, обратившись к Джордану: - Раз ты нашел меня сейчас, найдешь еще раз. Мне нужно убраться подальше от Ветров. И поэтому мы пока расстанемся. Тебе уже удалось от них ускользнуть. Если ты сумеешь сделать это снова, то через несколько дней присоединишься к нам. Справедливо?

Джордан кивнул. Ему это совсем не нравилось, но Армигер был непоколебим.

- Только сначала ты поделишься со мной секретом, который узнал.

Джордан удивленно поднял глаза.

- Я рассказал вам все, что знаю.

- Я не об этом.

Армигер протянул руку. Когда пальцы генерала коснулись лица Джордана, юноша ощутил покалывание во всем теле. Тамсин ахнула. Потолок пещеры озарился вспышкой света. Мир перед глазами Джордана внезапно потускнел, как в детстве, когда он упал, ушиб локоть и потерял от боли сознание. Доносились голоса, но они сливались в аморфный гул, звучавший будто прямо под черепом. Потом его затрясло и сознание и свет вернулись вновь.

Он лежал у Тамсин на коленях. Девушка бросала в лицо Армигеру какие-то изощренные ругательства. Меган хмурилась, Гала смотрела с любопытством. Сам Армигер, подбоченившись, стоял Чуть поодаль.

- Я внедрил себе копии твоих поврежденных имплантатов, - сказал генерал.

Джордан не чувствовал ни боли, ни потери ориентации. Казалось, с ним вообще ничего не случилось две секунды назад.

- Если ты и впрямь имеешь власть над Ветрами, Масон, теперь у меня она есть тоже.

Махнув дамам рукой, генерал развернулся и вышел из пещеры. Женщины встали и направились за ним. Меган замешкалась, потом мрачно присела в реверансе. Гала задержалась у выхода и растерянно посмотрела назад. Она вроде хотела что-то сказать, но в конце концов покачала в смятении головой и пошла прочь.

Лавин впервые в жизни чувствовал себя таким беспомощным. Врач велел ему лежать, поскольку генерала одолели головокружения. Но хотя его вырвало, и, казалось, он никогда больше не сможет взять кусок в рот, и хотя ему частенько приходилось опираться на копье, когда мир переворачивался вверх тормашками, он не мог не ходить взад-вперед. В голове билась только одна мысль: «Сбежала».

Солдаты считали, что он инспектирует лагерь. Лейтенанты подбегали к нему за приказами, тревожно поглядывая на огонь, что полыхал над долиной. Лавин раздраженно отмахивался от них. Ветры его не волновали. Да, благодаря вмешательству Ветров летний замок пал, войско королевы окружено, в то время как армии Лавина вроде ничего не грозило. Но генерал не тешил себя иллюзиями. И нападавшие, и защитники находились во власти Лебедей Диадемы; все они были пленниками.

Когда Лавин очнулся после обвала, он обнаружил, что получил не клинок в сердце за свое обращение с Галой, а лампу, горящую в изголовье. Пыль, покрывшая пол туннеля после обвала, была потревожена лишь в одном направлении; следы вели вдоль подземного хода. Королева с генералом Армигером покинули дворец.

Лавин доковылял до пещерки перед туннелем и обнаружил там в сумерках только двух молодых солдатиков.

- Давно здесь сидите? - спросил он.

- Около часа, - ответил загорелый парнишка.

- Кто-нибудь еще отсюда выходил?

Ребята покачали головами. Лавин выругался, прошел, пошатываясь, мимо них и выбрался наружу, впервые в жизни увидев Лебедей Диадемы.

Зенит пылал зарницей. Спускавшиеся длинные нити становились все толще и в конце концов превращались в переплетенные огненные струны. Пламенные лучи зависли прямо над землей, и некоторые из них медленно двигались над лагерем Лавина. Его армия разбежалась врассыпную; люди прятались в наспех вырытых норах или под перевернутыми фургонами. Многие, наверное, убежали в пустыню, поскольку людей вокруг было на удивление мало.

Ликующих защитников на стенах летнего замка не было тоже; Лебеди прошлись и там. Подойдя к лагерю, Лавин более отчетливо увидел концы этих струн: каждый огненный луч заканчивался человеческой фигурой из пламени примерно метрового роста. Эти фигуры ходили как люди, однако ступни их не касались земли. Они походили на марионеток, которых дергал за ниточки какой-то неведомый кукольник, сидящий в небесах.

Лебеди не убивали солдат - похоже, просто не обращали на них внимания, что-то разыскивая.

Лавин не мог допустить, чтобы его воины погибли от жары в пустыне. Где был Хести все это время?

Прерогатива командующего - вести себя так, словно его защищает невидимая броня. Лавин убедился в том, что многие из оставшихся солдат увидели его, а затем направился прямо к одному из Лебедей.

- Извините, милорд.

Существо повернуло голову в его сторону, и Лавин еле подавил желание удрать куда подальше. У этой твари не было лица - просто огненный шар вместо головы. Лавин не ощущал жара, и, хотя он затаил дыхание, готовясь к немедленной смерти, существо не сделало ему ничего плохого. Оно стояло и ждало.

Стараясь удержаться на трясущихся ногах и забыть о головокружении, генерал сказал:

- Я командующий этой армии. Чем мы обидели вас?

- Он здесь, - раздался в ответ грудной голос, подхваченный эхом. - Тот, кого мы ищем, здесь.

- Как зовут того… человека, которого вы разыскиваете? Только бы не Гала!

- Мы не знаем имен, - сказал Лебедь. - Но ты не он. - Ветер отвернулся.

- Подождите! Мы можем чем-то помочь?

Лебедь замер на месте. Лавин откашлялся и продолжил:

- Я должен собрать своих людей ради их собственной безопасности. А для этого мне надо отдавать приказы и ходить в разные места. Вы позволите мне сделать это, если я пообещаю помочь вам найти того, кого вы ищете?

- Да, - сказал Лебедь.

Через час Лавин, сопровождаемый двумя Лебедями, подошел к воротам дворца. Он приказал открыть ворота, и бывшие защитники покорно подчинились. Несколько сотен солдат, которых генерал успел подбодрить, нервно прошагали в главную башню. Лавин все ждал, что они не выдержат и побегут; защитники дворца за бойницами не могли не заметить, что солдаты парламентской армии охвачены паникой: они едва подчинялись приказам и шагали не в такт. Откуда-то вынырнул Хести, вид у него был пристыженный. Лавин оставил его за главного, а сам вышел из дворца в ночь.

«Она сбежала. И оставила меня в живых».

Лавин остановился, подождал, пока пройдет приступ головокружения, и посмотрел мимо Лебедей на небо. Никогда, за всю эту длительную военную кампанию, он не предполагал, что конец может быть таким. Хотя, с другой стороны, это еще не конец. Два дня назад он надеялся, что возьмет Галу в плен. Пусть она возненавидела бы его - зато ее жизни ничего бы не угрожало. Он боялся, что она погибнет. Но не мог и предположить, что она сумеет сбежать - и оставит в живых его!

Она, очевидно, скачет сейчас верхом где-то во тьме. Чем окончится эта поездка? Ночью, проведенной в объятиях генерала Армигера?.. Лавин обхватил себя руками и закрыл глаза. Об этом думать нельзя. Главное, что завтра, когда займется рассвет, она будет жива.

И все же… она не будет в безопасности. В каком-то смысле это самый худший вариант. Оставалось только молиться, чтобы она нашла приют в другой стране и анонимно дожила свой век в каком-то городишке. Хотя, зная Галу, Лавин был убежден, что она никогда на это не пойдет.

Нет, оставалось всего два выхода. Либо она безрассудно ринется в пустыню, наткнется на пикеты и будет убита, либо найдет себе горстку сторонников и постарается воссоздать армию. Тогда будет новая осада, на сей раз куда более краткая и жесткая, и Галу все равно убьют. Лавин знал, что она предпочтет скорее умереть, чем сдаться.

Пока никто не знал, что королеве удалось бежать. Это его единственная карта, и ее следовало разыграть очень осторожно.

- Сэр!

Лавин повернул голову и увидел солдата в изорванном мундире, который бежал, запыхавшись, из пустыни.

- Полковник Хести нашел женщину, которую вы искали!

- Да? Замечательно, - коротко отозвался Лавин. И упал.

Когда ее ввели, он сидел в походном кресле, чувствуя себя бледным как смерть и не сомневаясь, что именно так он и выглядит. Это была женщина, которая напала на Армигера. Ее ружье пробивало дыры в стенах и потолках. Говорили, что она убила из своего оружия всех солдат, оказавшихся на пути. Лавин не совсем в это верил, но врач, обследовавший женщину, сказал, что в нее выстрелили из мушкета в упор, однако пуля не проникла ей под кожу. Судя по дыркам в доспехах незнакомки, ранить ее действительно было невозможно.

Женщину нашли, сильно избитую, но живую, в шкафу в одной из башенных комнат. Защитники королевы думали, что она - одна из солдат Лавина, и очень удивились, когда ее не развязали, а втащили во двор вместе с ними.

- Ваше имя!

Она не смотрела на него, пока Лавин не заговорил. Теперь она подняла на него взгляд- сосредоточенный и спокойный. У Лавина было такое ощущение, что он обменялся взглядом с другим генералом за столом переговоров.

- Меня зовут Каландрия Мэй, - проговорила она мелодичным, звучным голосом.

- Вы одеты в форму моей армии.

- Я служу в вашей армии.

- Вы женщина.

- Некоторые женщины вступают в армию. Так было всегда.

- Не скромничайте. Вы не из моих солдат. Вы прорвались сквозь ряды защитников дворца, убивая всех на своем пути, и пытались прикончить генерала Армигера из оружия, которое не могло быть сделано на нашей планете.

Каландрия Мэй склонила голову набок, словно это она допрашивала его. Несмотря на синяки и ожоги, женщина не потеряла самообладания. Наверняка знатного рода, решил Лавин.

- Генерал Армигер представляет угрозу для вашего мира, - сказала она.

Лавин хрипло рассмеялся.

- Он не настолько хорош, мадам.

- По-моему, вы поняли, что я имела в виду…

- Мне все равно, что вы имели в виду. В данный момент вы представляете для нас угрозу. Армигер - наш противник, это правда, но он обычный противник. Может, вы действительно поубивали моих людей, а может, и нет. Сейчас это не важно. Лебеди Диадемы рыщут по лагерю, обшаривая каждый уголок и заглядывая под каждый камень. Мне кажется, они ищут вас.

Она наконец потеряла на миг свое завидное самообладание:

- Не меня, а его! Они ищут Армигера!

- В таком случае, если я предложу им вас, они попросту вернут вас обратно и ничего плохого не случится. Да?

Лавин подался вперед, чуть не потеряв равновесие от острейшего приступа головокружения, и через силу улыбнулся.

- Вы не понимаете! Они ищут его! Если они заберут меня, то прекратят поиски, а этого нельзя допустить!

- Кляп ей в рот!

Она сопротивлялась. Лавин с отвращением отвернулся и махнул Хести, который ждал в тени.

- Позови Лебедей. Скажи, что у меня для них кое-что есть. Пленница стояла на коленях с кляпом во рту и сверлила его свирепым взглядом. Не она первая… Хотя женщины на него еще так не смотрели.

Так он чувствовал себя, когда впервые отдал приказ убить человека. Если выдача леди Мэй гарантирует безопасность его людей, придется ее выдать. Однако Лавин знал, что воспоминание об этом моменте будет преследовать его долго.

Снаружи разгорался свет, исходя, казалось, отовсюду. Лагерь замер. При виде Лебедей, сиявших сквозь холстину палатки, у Лавина мороз пошел по коже. Он вцепился в подлокотники кресла, хотя и знал, что ему ничего не грозит. Солдаты, сторожившие Мэй, стояли как вкопанные, широко распахнув глаза. Пленница, наоборот, зажмурила глаза так крепко, как только могла.

- Оттащите ее за ширму! - буркнул генерал. - Живо! Солдаты поспешили выполнить приказ.

В дверном проеме показалась фигура. Сквозь ее кожу струился свет, заливший палатку. Хотя Лебедь стоял рядом с дверцей, ткань не занялась огнем. Люди в палатке замерли, затаив дыхание.

- Что ты нашел? - спросил Лебедь.

- Мне казалось, я нашел то, что вы искали, милорд. Но я ошибся.

Лебедь повернул голову и посмотрел на ширму, за которой Лавин спрятал пленницу.

- Что там? Патология! Патология в коже и черепе. Быть может, это тот, кого мы искали?

Лебедь шагнул в палатку. На потолке прямо над его головой появилось яркое пятно света.

Сердце у Лавина упало. Он махнул солдатам.

- Ведите ее сюда.

Когда Каландрию вытащили из-за ширмы, Лебедь схватил ее за руку. Она вскрикнула, несмотря на кляп.

Лебедь вышел из палатки, волоча женщину за собой словно, невесомую пушинку. Свет потускнел, но люди еще долго стояли не шевелясь.

- Помогите мне встать, - прошептал наконец Лавин. Опираясь на Хести, он вышел из палатки и огляделся.

От горизонта до горизонта знакомые милые звездочки поблескивали на таком черном небе, что он мог бы разрыдаться от умиления, если бы не отвык плакать на полях сражений.

Ближе к заре Лавин решил, что имеет право немного поспать. Все вокруг водило хороводы, и от этого постоянного круговращения генерал выдохся до предела. Он говорил - и останавливался на полуслове. Однако прежде чем лечь отдыхать, нужно все привести в порядок.

- …только десять взводов? Ты уверен?

Хести выглядел таким же усталым, каким Лавин себя чувствовал, но был гораздо более раздраженным.

- Никто не должен знать, что она сбежала, иначе начнется восстание. Сейчас они подавлены, Хести, но стоит им пронюхать…

Полковник откланялся. Лавин лег, сплетя руки под затылком, и улыбнулся темной холстине над головой.

Десять отрядов завтра поутру отправятся на поиски королевы. Командиру каждого отряда уже сказали правду; остальным велено искать знатную даму с сопровождающим, которых нужно доставить живыми. Лавин не сомневался, что поиски пройдут без проблем; сотни людей видели, как.Лебеди ночью собрались возле его палатки, а затем поднялись в небо, прихватив с собой черноволосую даму. Лавину не придется врать, что они утащили с собой Галу, - об этом уже наверняка сплетничает вся долина. Армия парламента уверена, что Ветры ее покарали, а сторонники королевы будут утверждать, что Лебеди спасли ее от палачей Лавина. Играть в эти игры с мифами было опасно, но, когда он снова захватит Галу, генерал решил объяснить, что он, дескать, отдал ее Ветрам на суд, а они амнистировали королеву и вернули на Вентус с условием, что она отречется от власти и бросит политику. Восхитительный план. Галу будут по-прежнему почитать как любимицу Ветров; она будет жить в безопасности, однако никто не станет повиноваться ее приказам.

Все еще может кончиться хорошо.

Лавин повернулся на бок, погружаясь в сон, и провел пальцем по кольцу погребенного в соляной глыбе солдата. Традиция восторжествует, а Гала не умрет.

В Гамбурге была зима. Марию Маунс окружала тысячелетняя история, подернутая белым покрывалом. Воздух был чистым и свежим, как на Вентусе. Не походи Мария несколько дней по той планете, Земля ошеломила бы ее. А так она спокойно гуляла по улицам Старого города, отданного на откуп туристам, совершенно голая, с парочкой инфракрасных излучателей за спиной. Мария пробыла здесь всего пару дней, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: стоит местным сообразить, что ты из внешних миров, так они тебя в покое не оставят.

Явно привыкшая к холоду, не ахающая при виде снега и льда на улицах, она сходила за местную, пока не открывала рот. Акцент выдавал ее, хотя пока у Марии не было особых проблем.

Она тщательно продумала маршрут. После завтрака в причудливой гостинице двадцать седьмого века, где поселились они с Акселем, Мария пошла в центр Старого города посмотреть на выщербленный бетонный монумент, воздвигнутый тысячу лет назад, после подавления мятежа сторонников культа Талиенса.

Она испытала странное, почти мистическое чувство, когда подошла к памятнику и тронула шершавый старый бетон рукой - зная при этом, что, пока строили этот шпиль, на далеком Вентусе рождались первые Ветры.

Еще год назад Мария не стала бы сюда прилетать. Она посетила бы город во внутривиде, поскольку это давало возможность получить полную гамму чувственных впечатлений от места, а кроме того, быстро пролистать дни и ночи, лето и зиму и даже разные эры города. Она сказала бы, что это куда лучше, чем видеть воочию.

Но это ее рука прикоснулась сегодня к бетону, и именно она дышала настоящим земным воздухом. Быть может, ощущения были не столь детальны, как при виртуальном путешествии, однако Мария была глубоко растроганна.

Жаль, что Акселя нет с ней рядом; он наверняка с иронией взглянул бы на этот осколок живой истории. Он сказал бы, что есть боги куда более древние, чем этот шпиль. Правительство Архипелага почти такое же древнее и с ним всегда можно пообщаться. Если хочешь поговорить с историей, почему бы не спросить ее?

Потому что, как поняла Мария, в архивах кое-что пропущено - то, чего не знали даже боги. А правительство, если и знало, своими знаниями не делилось.

Но у Акселя была своя задача, не менее важная, чем у нее. Сегодня утром он ушел из гостиницы с головой Туркарета под мышкой. ДНК покойного аристократа будет проанализирована сегмент за сегментом. За ужином Аксель, возможно, расскажет ей, чем Туркарет отличался от прочих вентусцев.

Если повезет, Мария тоже сможет рассказать ему кое-что интересное.

Они оставили полубогиню, которую теперь называли Глас, в государственном приюте на орбите. У Архипелага было все необходимое оборудование для новорожденных искусственных разумных существ. Мария, думая об этом, до сих пор поражалась и одновременно испытывала беспокойство. Глас охотно вошла в сверкающий пузырь, вращавшийся по орбите; когда за ней закрылась дверь, она обернулась, но Мария ничего не прочла в ее взгляде - ни надежды, ни страха.

Студеный ветер холодил ноги, не давая останавливаться. Она вздохнула и, бросив последний долгий взгляд на монумент, пошла, сквозь снегопад, наслаждаясь прикосновением льдинок к пальцам ног. Мария шла, пожирая глазами мешанину новой и древней архитектуры Старого города. Некоторые дома были построены в невообразимо далеком двадцатом веке. Впрочем, табличек удостаивались лишь средневековые здания. Но когда Мария закрывала глаза и включала внутреннее видение, на улицах сразу появлялась уйма надписей. Она могла идти с закрытыми глазами и изучить всю историю города. Многие туристы так и брели с крепко зажмуренными глазами; даже парочки жестикулировали и показывали друг другу достопримечательности, не открывая глаз. Но при этом они видели лишь образы других движущихся тел, воспроизведенные сенсорами. А кроме того, они упускали массу деталей: голубиный помет, хаотичные следы на снегу, парок, вылетавший изо ртов прохожих… Именно эти мелочи Марии хотелось запомнить больше всего.

Поблуждав по извилистому лабиринту переулков, она подошла к неприметной арочной двери в центре белоснежной стены. На двери была тусклая голографическая табличка: «Городской архив. Хранилище 23». Мария прошла внутрь, окунувшись в теплую сухую атмосферу архива. Лестница вела вниз.

Спускаясь, Мария закрыла глаза и вызвала во внутривиде старую статью. Слова, воспринимаемые внутренним зрением, ложились на ступеньки. Мария читала эту статью раньше, когда изучала историю, но в то время толком ее не поняла.

Статья была датирована 2076 годом. С тех пор прошла почти тысяча лет.

Город, простиравшийся вокруг Марии, дорогой ценой заплатил за теории Кадил. Во время гамбургского мятежа наука стала такой же могущественной и нетерпимо ортодоксальной, какой в Средние века была религия. Гамбург являлся центром движения Талиенса; историки считали знаменательным совпадением то, что именно здесь разрабатывали проект терраформирования Вентуса. Как писала Кадил: «…эта идея коренится в моем ощущении, что многовековые научные усилия сводятся к тому, чтобы навязать миру наш собственный образ. Конечная цель науки - управление природой, причем ее познание постепенно перерастает в дознание. Кроме того, даже наше познание несвободно от культурных погрешностей. Классический пример - теория Дарвина, на которую сильно повлияла эпоха дикого капитализма тогдашней Англии. Однако самое сильное проклятие, висящее над нами, пожалуй, то, что наше познание абсолютно односторонне: мы сочиняем истории о том, какова природа на самом деле. А сама природа на сей счет молчит».

В те дни Германия переживала эпоху возрождения благодаря тому, что она сильно опередила другие страны в соединении искусственного интеллекта с нанотехнологией. Гамбургское стекловолокно в 2075 году стало неотличимо от человеческого мозга. Это событие потрясло мир. Мария с трудом могла себе представить почему; в ее мире все могло думать так или иначе.

Статья Кадил бомбой взорвалась в эпицентре полемики.

В статье Кадил отождествила свою новую дисциплину с мифологической фигурой, назвав ее «сурда Талия»: безмолвная Талия. Это была муза поэзии природы, и Кадил предлагала выйти за пределы антропоцентристской перспективы, дав с помощью искусственного интеллекта голос самой природе.

Мария попала в единственный коридор, который простирался вперед. Очевидно, она находилась в нескольких сотнях метров под городом. Ничего удивительного; архивы давно зарыли глубоко под землю в надежде, что так они переживут любые пожары. По иронии судьбы, с тех пор как мятежные приверженцы Талиенса сожгли целый городской квартал, на Земле воцарился мир. А если учесть могущество Архипелага, архивам, похоже, в ближайшие миллионы лет никакая опасность не угрожала, где бы они ни находились - на земле или под землей.

Люди, которые разрабатывали систему терраформирования Вентуса, жили в более тревожные времена. Они сомневались, что могут положиться на цивилизацию в смысле сохранения человеческих знаний; учитывая ядерные войны, прогремевшие тогда, Мария находила их страх вполне оправданным. Ее учили, что искусственный интеллект Вентуса был создан в виде разрозненных нано для того, чтобы исключить возможность уничтожения заложенной в них информации. Стереть ее можно было разве только вместе со всей планетой. Теперь Мария поняла, что если у группы, работавшей над проектом Вентуса, были технические возможности для создания разумных нано, то ученые мыслили примерно такими категориями: взять из человеческого тела функции восприятия, изучения и организации и поместить их в неодушевленные предметы. Эта идея, достаточно банальная во времена Марии, в то время ассоциировалась с Талиенсом.

Проектировщики отрицали всяческую связь - и вполне успешно. Их целью, заявляли они, является создание метафизических категорий в виде реальных объектов. Они говорили, что внедрят принятую в науке точку зрения в саму природу Вентуса, чтобы там никогда не могла возникнуть такая ересь, как Талиенс. Руководитель группы Вольфганг Крюгер сказал: «Наука не в силах получить доступ к метафизическим сущностям, которые, как полагают, скрываются за внешними явлениями. Если этих сущностей на самом деле нет, мы создадим их». Имелось в виду, что они будут созданы в свете научной истины.

Но что, если по какой-либо причине проектировщики освободили нано от обязанности пользоваться человеческими семантическими категориями? Что, если на самом деле они хотели позволить разумам Вентуса сформировать собственные концептуальные языки? Теоретики еще со времен Хомского[1] полагали, что могут существовать такие языки, которые люди в принципе не способны понять. Возможно, проектировщики этого и не планировали, но Ветры, похоже, создали такой язык.

Достаточно, чтобы один из программистов запустил в проект Ветров ген Талиенса… И это объясняло, почему мыслящие нано, благодаря которым планета действительно расцвела, внезапно заговорили совершенно бессвязно и прервали все контакты со своими создателями.

Мария выключила статью Кадил и открыла глаза. Ее теория наверняка верна! Она нутром это чуяла и чуть было не запрыгала от радости и предвкушения.

В конце коридора возникла громадная металлическая створчатая дверь, которая незамедлительно открылась. В архиве Марию встретил серлинг в образе добродушного старичка.

- Чем могу служить?

Поскольку он был частью правительственной сети, старичок, естественно, знал, зачем сюда пришла посетительница. Но у серлингов были свои понятия о правилах поведения.

- Мне сказали, что я здесь найду оригинальные фотографии и газеты времен восстания последователей Талиенса. А также бумаги, касающиеся проекта Вентуса.

Серлинг кивнул:

- Я могу вам позволить просмотреть их, только не знаю, что вам это даст. Все материалы доступны во внутривиде.

Мария уже говорила на эту тему с правительством. Если бы она не прилетела с Вентуса, вряд ли гигантский искусственный интеллект, управлявший Архипелагом, пустил бы ее в архив. В конце концов, это были очень старые и бесценные бумаги.

- Я хочу увидеть их сама.

Мария сосредоточенно обдумывала все это во время полета, но в результате загадки только множились. Слово «Талиенс», которое, как сказал Аксель, упомянул Туркарет, убедило ее, что некий ключ к разгадке должен быть здесь, в первоисточниках. Из внутривида ей ничего нового извлечь не удалось; архив был ее последним шансом раскрыть тайну.

- Дай мне посмотреть оригиналы, - велела она. Серлинг поскреб лысеющую голову, пожал плечами и жестом пригласил ее следовать за собой.

Архив состоял из тысяч стальных камер с регулируемым климатом. Во многих, были крохотные окошечки, через которые виднелось замороженное содержимое; другие были окружены толстенными радиационными экранами, поскольку в них хранились древние компакт-диски и прочие хрупкие средства записи данных. Считалось, что вся здешняя информация давным-давно сканирована во внутривид. Мария была настроена скептически; она по собственному опыту сканирования артефактов Вентуса знала, как небрежны порой бывали техники.

Серлинг провел ее в комнату, дальняя стена которой была сплошь стеклянной. Низкие светильники озаряли несколько глубоких кресел и перчаточные камеры, встроенные в стеклянную стену.

- Бумага такая хрупкая, что мы храним ее в аргоновой среде, - сказал серлинг. - В перчатки в камерах вмонтированы защитные устройства. Если вы попытаетесь смять или порвать что-нибудь, они вас остановят.

Это походило на паранойю… Хотя, с другой стороны, серлинги обязаны хранить информацию практически вечно. Один-единственный за тысячелетие небольшой инцидент мог уничтожить хрупкие предметы.

В сумерках за стеклом показался другой серлинг. Мария уселась в кресло, и через пару минут второй серлинг вынырнул из полумрака с металлической коробкой в руках.

Мария наслаждалась моментом. У нее никогда еще не было достаточно веской причины, чтобы прийти сюда и посмотреть на оригинальные документы. Это будут не внутривидные копии, а настоящие бумаги.

Она сунула руки в перчаточную камеру. Материал перчаток даже не чувствовался; они идеально передавали ощущение фактуры того, к чему она прикасалась. Когда серлинг поставил коробку на стол с той стороны стекла, Мария, зажмурив глаза, протянула руку вперед. Пальцы коснулись… бумаги. Да, определенно бумага! Мария взяла верхний документ, с шумом выдохнула воздух и открыла глаза.

Следующие полчаса она с восторгом просматривала пережившие разгром документы Академии Талиенса. Однако понемногу в ней нарастало разочарование. Выяснилось, что все эти бумаги и вправду были тщательно отсканированы во внутривид - за исключением записей, содержащих утерянные ныне ключи. Но этих записей здесь не было. А некоторые из древних фотографий просто нагоняли тоску, особенно цветные двухмерные снимки, сделанные во время мятежа, перед тем как бунтовщики захватили центр города. На одной из них полицейские дубинками били мятежников на улице. Передний план закрывали размытые очертания какой-то повозки; на заднем плане виднелся ряд магазинов, кафе и ателье. Над одним из них горела надпись «Фотоателье»; рядом, похоже, был ресторан.

В следующей коробке хранились записи, касающиеся проекта Вентуса. Мария уже поняла, что зря пришла сюда - во внутривиде и правда можно было узнать гораздо больше. Что ж, по крайней мере она похвастается дома, что держала эти документы собственными руками (почти) и видела их собственйыми глазами (стопроцентно).

Здесь были снимки членов проектной группы; она знала их всех по именам. Крюгер, мозговой центр терраформирующего проекта; он выдвинул идею экосферы, управляемой с помощью наноразума. Лэрри Пейдж, генетик… И десятки других ученых, грезивших о создании подобных Земле планет, куда поселенцы отправятся, когда все будет готово к их прибытию. Тысячи новых эдемов - и Вентус должен был стать первым.

Они не распоряжались капиталами страны, эти ученые. И хотя их гранты составляли миллионы евро, они не могли отправиться в космос сами или же построить гигантские механизмы, о которых мечтали. Чтобы воплотить свою мечту в жизнь, они создали прототипы в компьютерном пространстве, а затем заплатили коммерческому спутнику, чтобы тот выбросил в космос семена Ветров со скоростью света. Семена весили всего лишь двадцать килограммов, однако ученым пришлось отдать почти все оставшиеся деньги, чтобы оплатить микроволновую энергию спутника. Они были знамениты - как часто бывают знамениты романтики-мечтатели и фантазеры, - но никто не верил, что Ветры прорастут и достигнут запрограммированных размеров.

Мария брала каждый снимок по очереди, а затем благоговейно клала назад. В конце концов на дне коробки он нашла фотографию, которую хорошо помнила: единственный снимок всей проектной группы целиком.

Он отличался на ощупь от других фотографий. Был тяжелее. Охваченная любопытством, Мария перевернула его. Все остальные снимки были цифровыми изображениями, напечатанными на простой бумаге. Здесь же бумага была куда плотнее, глянцевая на лицевой стороне и гладкая, словно пропитанная воском, - на обратной. Глянцевая поверхность в некоторых местах покрылась трещинками.

На обратной стороне снимка виднелся знак: «Фотоателье Вальтера».

- Серлинг! Почему этот снимок отличается от других?

- Интересный вопрос, - отозвался серлинг. Они всегда так говорили, когда чего-то не знали и хотели потянуть время, пока искусственный интеллект расширит район поиска. После довольно заметной паузы серлинг ответил: - Снимок сделан с помощью фотохимического аппарата; в ту пору ими часто пользовались наряду с голографией, когда хотели запечатлеть событие таким образом, чтобы его нельзя было подделать с помощью цифровой технологии. Человек, сделавший снимок, очевидно, хотел иметь аутентичное свидетельство происходящего.

Мария снова перевернула фотографию. На лестнице стояли шестьдесят улыбающихся ученых. Ничего особенного, если не знать этих лиц. Но сердце Марии снова забилось сильнее.

Она положила снимок и порылась в первой коробке.

- Где он?

Вот. Мария вытащила снимок мятежа. «Фотоателье».

- Серлинг! Сколько ателье, делавших химические снимки, было в то время в Гамбурге?

- Дайте Подумать… Шесть.

Мария держала перед собой снимок восстания и, сощурясь, вглядывалась в него. Фотография была слишком темной. Мария закрыла глаза, рассматривая более светлую внутривидную версию.

Под вывеской «Фотоателье» виднелись верхние засечки каких-то других букв. Это вполне могло быть слово «Вальтера».

- Кто снял групповое фото, серлинг?

- Лоренс Пакин. Он занимался психолингвистикой Ветров.

- У вас есть какие-нибудь данные о нем?

- Лично о нем - очень мало. Зато он оставил целую библиотеку записей. Некоторые из них закодированы, однако если вы хотите на них взглянуть…

- Погоди! Закодированы, говоришь? Каким образом?

- С помощью примитивных, но эффективных ловушек. Такой код невозможно взломать грубой силой. А поскольку мы так и не подобрали ключ…

- Другие последователи Талиенса тоже пользовались подобными кодами?

- В то время большинство из них так поступали, мисс Маунс.

- Кто-нибудь пробовал открыть записи Пакина ключами Талиенса?

- У меня нет таких данных. Предполагалось… - Голос серлинга изменился. - Мы полагали, что это личный код Пакина. Он не был связан с движением Талиенса.

Серлинг говорил сейчас голосом правительства Архипелага. Очевидно, оно слушало ее беседу с серлингом. Мария разговаривала с самым древним и могущественным богом в Галактике, созданным на основе человеческой технологии. Но это ее не обескуражило. Ничуть не смутившись, она спросила:

- У вас есть какие-нибудь ключи участников гамбургского заговора?

- Да. Насколько я понимаю, вы хотите попробовать вскрыть ими файлы Пакина и посмотреть, что получится?

- Да!

- Не знаю, с чего вы взяли, что Пакин был связан с движением Талиенса, но будь по-вашему. Если ключ подойдет, вы увидите содержимое файлов во внутривиде.

Мария закрыла глаза…

…и, открыв их, увидела кучу текстов, диаграмм и таблиц - сотни страниц, хлынувших ей в руки из древности.

Снова закрыв глаза и постукивая себя кулачками по голове, Мария пустилась по комнате в пляс, без слов распевая триумфальную песнь.

Аксель надеялся, что она уже в отеле. Он улыбался во весь рот, хотя и видел, что другие туристы глядят на него косо. Такое открытие - это вам не кот начихал! Теперь он не просто крутой и тупой наемник! Не безмозглая гора мускулов! Ха!

Когда дверь скользнула вбок и Аксель увидел Марию в комнате, он сразу же открыл рот и…

- У меня есть разгадка! - выпалили они в унисон. Он осекся. Она тоже.

- Что?

- Как?

- Нет, правда, я…

- Я как раз хотела тебе рассказать… Оба умолкли.

На сей раз они настороженно посмотрели друг на друга. Аксель наконец вошел в комнату, закрыл дверь и сказал:

- Я знаю, в чем порок системы! Мария скрестила на груди руки.

- Я тоже знаю. Это Талиенс.

- Нет, это ДНК.

Они вновь обменялись настороженными взглядами.

- Ну-ну…

Аксель решил проявить благородство: выбрал диванчик помягче и плюхнулся на него. Стало быть, она думает, что разгадала секрет? Ладно, он выслушает ее, а затем прихлопнет своим открытием!

- Выкладывай, - сказал он, благодушно махнув рукой. Мария подошла к бару и стала рыться в шкафчиках.

- Не грех и шампанского выпить! Секрет все время был у нас перед носом. Просто никто не знал, куда смотреть!

Когда она рассказала, как ей удалось открыть закодированные записи Пакина, уверенность Акселя была несколько поколеблена. Нет, и все-таки он прав…

- …проект Вентуса представлял собой попытку воплотить семантические категории в виде физических предметов. Дерево знает, что оно дерево, облако - что оно облако. Это, естественно, в корне противоречило устройству правительства Архипелага; у нас база данных находится во внутривиде, и мы все имеем к ней мысленный доступ. Вентус - попытка воплотить в жизнь мечту Платона и Пифагора о сущностях, скрывающихся за внешними явлениями. Верно? Но Пакин понял, что таким образом возможности Ветров ограничиваются. Процесс терраформирования мог провалиться, если бы Ветрам было навязано антропоцентристское мировосприятие. А поскольку Пакин был тайным поклонником Талиенса, ему оставалось сделать всего один маленький шаг - внедрить в их программы новую языковую игру. Понимаешь? Поэтому нано стали «адвокатами» физических объектов, в которых они поселились. Предполагалось, что проект Вентуса воплотит антропоцентристскую метафизику, однако то, что сделал Пакин, позволило Ветрам создать свою, нечеловеческую, метафизику. В процессе терраформирования Вентуса они изобрели новый способ мышления, который оказался более эффективным, чем тот, что дали люди. Они перестали думать, как мы. И поэтому не разговаривают с нами!

Мария с сияющим видом поставила перед Акселем бокал с шампанским.

- Да? - Он взял бокал с задумчивым видом. - Тем не менее с Туркаретом они говорили.

- По его словам.

- Они действительно общались. Я выяснил. Мария вздернула бровь.

- Да что ты говоришь?

Перед ним опять была высокомерная ученая особа, с насмешкой глядевшая на отщепенца - солдата удачи. Аксель горько улыбнулся в ответ и глотнул шампанского, даже не почувствовав вкуса. Потом поставил бокал на стол и сказал:

- ДНК Туркарета существенно отличается от вентусского стандарта.

- Правда? - иронично улыбнулась Мария.

- Во-первых, у него есть дополнительный нейронный блок в аудиовизуальных долях мозга, почти в том же месте, куда Армигер внедрил свои имплантаты Джордану. Другими словами, нечто вроде биологического радио. Во-вторых, во всех остальных аспектах Туркарет архаичен: его ДНК соответствует норме человеческого генома, утвержденной в 2013 году.

- То есть?

- У нас с тобой другой стандарт ДНК. В наши дни такого генома ни у кого нет, даже у Джордана. Наши ДНК соответствуют норме 2219 года или более поздней, то есть из наших ДНК убраны все опасные участки. Такие древние болезни, как, например… - Аксель задумался в поисках примера. - Короче, какие-то ужасные были болезни, и в старых стандартах их возможность не аннулирована. Дело в том, что Туркарет соответствует этой норме, в то время как, судя по выборочным исследованиям твоего же института, ДНК современных вентусцев подходит под стандарт 2219 года.

Мария ничего не сказала. Закусив губу, она села в кресло напротив Акселя и пригубила шампанское. Потом наклонила бокал, показывая тем самым, что он может продолжать.

- ДНК Туркарета представляет собой норму, установленную в то время, когда на Вентус полетел первый корабль с колонистами. Он отправился туда в 2095 году, прямо перед гамбургским восстанием, когда большинство записей о Вентусе было уничтожено. Но ученые знали, что терраформирование идет полным ходом, и некоторые из проектировщиков тоже отправились на Вентус. Я выяснил, что перед отправкой колонистам сделали генетическую операцию. Все считали, что целью операции является устранение генетических болезней и отклонений; но ДНК Туркарета осталась нетронутой, если не считать биологического радио. Ты понимаешь, что это значит?

Мария поставил бокал на стол.

- Первых колонистов генетически изменили для того, чтобы они могли разговаривать с Ветрами.

Аксель энергично кивнул.

- Следующая - и последняя - волна колонистов полетела только через сотню лет, когда почти все записи о Вентусе были утрачены, а создатели проекта уже умерли. ДНК этих колонистов соответствовала норме 2219 года, как у Джордана и большинства нынешних обитателей Вентуса.

- Я никогда не слышала о биологическом радио, - сказала Мария. - Наши исследователи искали что-то подобное, однако ни разу не находили…

- В тех образцах, что они исследовали, никакого радио не было. Это редкая черта, которая осталась у потомков первой волны колонистов. А их почти всех перебили. - Аксель в крайнем возбуждении встал с дивана. - Туркарет мог разговаривать с Ветрами. Джордан - тоже. Значит, ключ к разгадке - биологическое радио. Вот в чем порок системы!

Он снова сел, подняв бокал, и с иронией кивнул Марии.

- Нет! - Мария сгорбилась, уставившись в пол. - Порок не в этом.

Аксель всплеснул руками.

- Но и моя догадка неверна!

Мария вскочила на ноги - вернее, на пальцы ног - и зашагала по комнате.

- Судя по твоим же словам, Туркарет не мог получать от Ветров полезную информацию. Я думаю, его контакт сводился к общению с механами. Джордан делает то же самое. Вспомни, что ты мне рассказывал! - Она нервно крутила в руках бокал с недопитым шампанским. - Давай-ка представим такой сценарий. Первые колонисты умеют разговаривать с Ветрами, но те их не понимают. Поэтому люди сражаются с Ветрами сотню лет, до тех пор, пока уцелевшие не оказываются отброшенными в эру первобытных охотников и собирателей плодов. Вторая волна прибывает и процветает - лишь потому, что Ветры уже восстановили все разрушенное. Новоприбывшие вообще не умеют говорить с Ветрами. Мы знаем, что первопоселенцы почти все погибли, поскольку гены, которые нам удалось исследовать, принадлежат второму поколению. И тем не менее биорадио, которое ты нашел, было только у первой волны. А следовательно…

- …следовательно, биорадио по какой-то причине не работало. Или этого было недостаточно. А у второй волны поселенцев радио не было вовсе.

Теперь уже и Аксель вскочил на ноги. Мария улыбалась - и он знал, что улыбается тоже.

Аксель воспользовался возможностью и долил в бокалы шампанского.

- А это значит… - Мария сделала эффектную паузу.

- Говори! Говори!

- …что в системе было два порока!

- Да!

Аксель схватил ее за руки и пустился в пляс. Поскольку он все еще держал в руках бокал, шампанское расплескалось и исчезло в волнах голографического платья Марии.

- Вот почему никто не мог разгадать эту тайну, - закончил Аксель. - В разные времена люди находили то одну накладку, то другую… но обе вместе - никогда!

- Вентус изучали десятки групп, - подхватила Мария. - Все они потерпели неудачу й даже не обменивались информацией. Ах, Аксель, это грандиозно! Мы нашли то, что искали. Я о таком открытии даже не мечтала! Мне и в голову не приходило, что теперь я смогу закончить…

Аксель сел напротив и подтащил свое кресло так, что их колени соприкоснулись. Он поднял бокал.

- Надеюсь, тебе этого хватит на статейку-другую?

Не успела она ответить, как в мозгу Акселя зазвучал голос: «Экстренное сообщение».

Это был голос правительства. Мария тоже услышала его; она откинулась назад, пролила шампанское и выругалась.

- Ну что там еще? - буркнул Аксель, глядя в потолок. «Бог Хронос набрал достаточное количество голосов, чтобы послать на Вентус шесть истребителей Архипелага. Он представил убедительные доказательства того, что Армигер - семя воскрешения 3340. Поскольку вам с Каландрией не удалось справиться с ним на планете, флоту отдан приказ уничтожить его с орбиты».

- Это безумие! - воскликнул Аксель. - Армигера невозможно найти с орбиты. Мы же пытались! Иначе зачем бы мы спустились на планету, как вы думаете?.

«Если они не смогут его найти, истребителям отдан приказ стерилизовать любой регион, чтобы уничтожить Армигера. Хронос считает, что инфраструктура Ветров делает воскрешение 3340 на Вентусе особо опасным. Он почти мгновенно сможет взять под контроль все ресурсы планеты».

- Стерилизовать?.. - Мария посмотрела на Акселя.

«Хронос убедил делегатов и метаделегатов, что потери от зачистки части континента будут ничтожны в сравнении с гибелью всех людей на планете. А если 3340 оживет, так скорее всего и случится».

- Стерилизовать, - сказал Аксель Марии, - означает сжечь дотла. Уничтожить Япсию, а для вящей уверенности, очевидно, и Мемнон. Всех, с кем мы встречались там, все места, где мы побывали, все, что мы видели… - Он осекся. - Подождите! У нас есть важная новая информация, которая может изменить ход голосования.

«Истребители уже в пути. Я передам вашу информацию. Но этого мало. Вам необходимо представить альтернативный план, иначе стерилизации не избежать».

Аксель с Марией в ужасе уставились друг на друга. В конце концов Аксель пробормотал:

- Пора просить о помощи.

«На небе тоже есть потолок».

Так подумала Каландрия, сама не понимая, что это значит. Постепенно до нее дошло, что она лежит на спине и смотрит вверх на голубое небо с единственным плывущим облачком. Вот только небо расчерчено тоненькими линиями на треугольники. Интересно…

Она проследила за треугольниками взглядом. Тысячи треугольников образовывали четкие узоры из шестиугольников и квадратов. Облако плыло под ними, так что треугольники, очевидно, были очень большими - или находились очень высоко.

Каландрии был знаком этот узор. Составление мозаики. Геодезия.

Геодезическая структура. Она лежала внутри аэростата.

При этой мысли Каландрия сразу пришла в себя, и сердце у нее бешено забилось. Она вспомнила осаду и ужасные вещи, которые она сотворила, пытаясь догнать Армигера. Кроме того, она вспомнила, как в нее стреляли, потом заковали в цепи и притащили к генералу, а тот выдал ее Ветрам.

Каландрия застонала. После первого инцидента с Небесными Крюками у нее было предчувствие, что все кончится именно так. Она не могла объяснить этого Акселю - и даже себе самой, просто знала, что Ветры придут за ней. И вот теперь она у них в плену.

Она свернулась в клубочек, чтобы ничего не видеть. Даже с закрытыми глазами и зажатыми ушами она чувствовала покачивание аэростата. Дышать сухим и теплым воздухом было тяжело; наверное, они забрались очень высоко. Каландрия выпрямилась и села.

Она сидела в центре черной поверхности, которая постепенно закруглялась, переходя в стены и становясь при этом прозрачной. Километра два в диаметре, не меньше. Из черной поверхности торчали какие-то структуры, похожие на здания. Хотя у них наверняка другие функции. Но на вид - словно недостроенный город, брошенный строителями.

Когда-то, прежде чем Каландрия попала на Вентус, она была героиней. Она перехитрила мятежного бога 3340 и заставила его «обожествить» ее. Хотя Каландрия знала, что произошло потом, воспоминания остались довольно смутные. В конце концов, ее человеческий разум практически не действовал в то время, когда ее божественный разум предал 3340. С помощью Хроноса Каландрия загнала восставшего бога в угол, и Хронос уничтожил 3340.

А потом она пожелала снова стать человеком - Аксель не мог понять зачем. Каландрия и сама толком не понимала. Она была богиней - бессмертной и свободной - и тем не менее отказалась от своей божественной сущности.

Хотя в минуты спокойного раздумья Каландрия понимала… Все сводилось к коротенькой фразе: «Незаконченное дело». Она была удачливым убийцей, ценным агентом на службе у Хроноса. Выдающимся и уважаемым. Но в глубине души Каландрия чувствовала, что какой бы успешной ни была ее карьера, человеком ей стать так и не удалось. Чего-то не хватало; она никогда не могла общаться с людьми на равных. Именно чувство отчуждения привело ее к богам и их войнам.

В минуты спокойного раздумия она понимала, что решила снова стать человеком, чтобы сделать вторую попытку. В надежде, что на сей раз у нее получится.

Теперь она жалела, что не была добрее к Джордану, что не сказала Акселю, как много он для нее значит. Зря она прилетела на Вентус. Она упустила свой второй шанс, а третьего у нее не будет.

Услышав справа шаги, Каландрия повернула голову. Какие-то существа спускались по внутреннему изгибу блуждающей луны, направляясь к ней. Еще один судья и новые палачи, судя по всему. Она даже смерть примет не от людей.

Каландрия встала. Цепи с нее сняли. Естественно! Куда тут убежишь? Поверхность, на которой она стояла, была черной - в отличие от «небесной» верхушки аэростата. Под ней, очевидно, находились порталы, клешни и грузовые отсеки Крюков.

Она осторожно потянулась, ощущая, как заныли раны. Бежать некуда, но она по крайней мере может сразиться с ними, покуда они ее не прибьют.

К ней подошло пятеро существ. Четверо из них были приземистые и бесформенные, словно пародии на людей с лишними конечностями и уймой слюнявых ртов. Морфы. Стройная женская фигура, возвышавшаяся над ними, сверкала как хрусталь. Лебедь Диадемы. Немного похожа на тех, кто утащил ее в ночь и забросил, несмотря на протестующие крики, в небо…

Каландрия опустила голову.

- Мы искали патологию, - сказала Лебедь звонким, как колокольчик, голосом. - Мы нашли тебя.

Каландрия прочистила горло.

- Я не та, кого вы ищете.

Собственный голос показался ей неуверенным и слишком тихим. Похоже, она больше не в силах контролировать его, как раньше, когда ей так легко удавалось завораживать своих слушателей.

- Ты не та, кого мы ищем, - согласилась Лебедь. Каландрия удивленно подняла глаза.

- Ты не соответствуешь сигналу, который мы пытаемся запеленговать. И все же ты патология.

- Я прилетела на Вентус, чтобы убить того, кого вы ищете. Он враждебен Ветрам. Изменения в моем теле, которые вы обнаружили, сделаны для того, чтобы мне было легче с ним справиться.

- Кто эти Ветры, о которых ты говоришь? - спросила Лебедь.

- Э-э… это вы. Так мы вас называем. Короче говоря, на Вентусе есть существо, которое хочет вас уничтожить. Именно его вы ищете. Он крайне опасен. Я…

- Ты охотница?

- Я? Да. Да, я охотница.

- Ты охотишься за патологией.

- Да.

Каландрия боялась сказать что-нибудь еще. И боялась пошевелиться.

- Тебе удалось его найти?

- Почти. Я встретилась с ним во время штурма. Мы сразились. Я уничтожила бы его, если бы…

- Мы можем использовать тебя.

У Каландрии закружилась голова. «Наверное, из-за воздуха», - отрешенно подумала она. У нее задрожали поджилки, но она приказала себе стоять. Что Лебедь только что ей сказала? Использовать ее?

«Как?» - попыталась она спросить, но из горла вырвался лишь нечленораздельный хрип.

- Во-первых, надо убрать из тебя патологию.

Лебедь махнула сверкающей рукой. Морфы шагнули вперед.

- Нет!

Морфы окружили Каландрию, что-то бормоча друг дружке. На шее пленницы сомкнулась рука, и плечи у нее мгновенно онемели. Она попыталась вырваться, но увидела лишь, как в лицо летит черный пол аэростата с тенями морфов, набегающими одна на другую.

- Убейте меня! - прошипела Каландрия.

Тут рот отказался ей повиноваться. Она почувствовала, как ее куда-то тащат. Щека терлась о пол, в ушах раздавались хлюпающие звуки. Вскоре ее проволокли через черную лужу, от которой воняло железом.

Каландрия закрыла глаза и зарыдала, оплакивая все упущенные в жизни возможности.

Последние несколько дней они только и делали, что скакали верхом. Сперва это бесцельное бегство в пустыню было под крутящимися звездами, потом - в холодном белом свете зимнего дня. Гала сидела в седле брком, обхватив себя руками и дрожа от стужи. Когда лошади остановились, выдохшись до предела, Армигер поставил их вместе, нос к носу, а сами они, обнявшись втроем, немного поспали.

Благодаря бессвязному описанию Галы и наблюдениям Армигера за недавними передвижениями армии им удалось найти руины одной из экспериментальных деревень - как раз перед закатом, на второй день пути. К этому времени Меган скакала, прижимая к себе совсем ослабевшую королеву, а лошади так устали, что еле переставляли ноги.

Разрушенную деревню окружали выжженные пшеничные поля, из треснувшего фонтана на деревенской площади била темная струя воды с привкусом железа. Дома сгорели подчистую - все, кроме одного, наполовину уцелевшего. Всюду валялись выбеленные солнцем скелеты, рядом с некоторыми лежало оружие, с помощью которого поселенцы тщетно пытались спасти свои семьи. Гала уже немного пришла в себя и разрыдалась при виде этой разрухи.

Армигер напоил лошадей, наполнил фляги и пустил животных на поле, усеянное пеплом, из которого торчали обугленные стебли пшеницы. Он разбил лагерь в полуразрушенном доме, развел огонь и закрыл ставнями окна. Еды у них не было, но здесь по крайней мере будет тепло. В доме уцелела даже постель, так что Меган, придвинув ее поближе к огню, уложила на нее королеву.

Они с Армигером сели рядом, обнялись и до заката не промолвили ни слова. Холод, проникший до костей, стал понемногу отступать, а когда в огне громко треснуло полено, пробудив их обоих, они рассмеялись.

- Я не верила, что мы уцелеем, - сказала Меган. Армигер удивился и, похоже, слегка обиделся.

- Ты же была со мной!

- Знаю. А если бы в меня попала стрела, когда тебя не было рядом? Ты мог бы меня спасти?

Он помолчал.

- Прости, что я привел тебя туда, - сказал он наконец.

- Я не жалею, что пошла с тобой. Ты хотел, чтобы я была рядом, и я рада: значит, я тебе все-таки дорога.

Армигер прижал ее к себе покрепче, но ничего не сказал.

- Иногда ты как целый мир, - прошептала Меган. - А иногда - просто человек. Если ты справишься с Ветрами… победишь их или вылечишь… кем ты будешь?

- Больше миром, - раздался чей-то шепот.

Это была королева Гала. Ее глаза блестели в свете пляшущих огней.

- Больше миром, чем человеком, - сказала она. Королева приподнялась, опершись на локти. Волосы у нее спутались, под глазами залегли черные круги. Она улыбнулась Меган.

- Но как человек, побывавший в аналогичном положении, могу сказать, что ему будет очень одиноко, если никого не будет рядом.

Меган опустила голову. Королева вечно ее смущала.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил у Галы Армигер. - Сможешь завтра ехать?

- Если придется. - Она откинулась на подушку и уставилась в потолок. - Только зачем?

- Может, вы и не хотите жить, а я хочу. - Меган встала, схватившись рукой за поясницу. - Должна же в этих развалинах быть какая-нибудь еда!

Набросив на плечи шаль, она вышла из дома.

- Прекрасно. Ешьте. Живите, - сказала Гала и закрыла глаза. - Оставьте меня завтра здесь.

- Нет, - откликнулся Армигер. - Нам еще многое надо сделать.

- Что? - Королева села. - Что еще я должна сделать? Я все потеряла! Свой дом, свой народ, свою честь и корону! И для этого тысячи людей отдали свои жизни. Они погибли напрасно! Теперь мое королевство раздирают шакалы. Они все пресмыкаются перед Ветрами и скорее пожертвуют собственными детьми, чем ослушаются их!

- Я справлюсь с Ветрами, - сказал Армигер. - Только мне нужна твоя помощь.

- Ты ненормальный! Я дура, что поверила всему, что ты мне наговорил. Ты просто дешевый трюкач!

Она завернулась в одеяло, отвернувшись от Армигера. Вскоре он услышал, что она плачет.

Армигер встал и вышел посмотреть на лошадей.

Облака развеялись, и снова похолодало. Армигер постоял немного, глядя вверх. Никаких предательски движущихся звездочек, которые могли бы выдать корабли на орбите. Вентус каким-то чудом оставался в стороне от цивилизации Архипелага. Армигеру оставалось лишь надеяться, что человечество не вспомнит о них до тех пор, пока здесь не произойдут метаморфозы, которые он должен осуществить.

Меган сидела на корточках на улице, разрывая могилу.

- Я думаю, мы можем собрать кое-какую одежку, - сказала она. - С миру по нитке. Многих женщин… В общем, с них сняли одежду, прежде чем они погибли.

- Посмотри, вдруг что-нибудь найдешь. Армигер пошел дальше. Меган тронула его за руку.

- Куда мы едем? Или ты не знаешь?

- К Вратам Титанов. Это у океана.

- Знаю. Я слышала о них.

Удовлетворенная ответом, Меган вернулась к своему занятию.

Армигер привел лошадей в дом. Животные фыркали, отряхивались и косили глазами на Галу, которая села и уставилась на них. Королева бросила на Армигера недоуменный взгляд. Он пожал плечами. По крайней мере здесь им будет тепло.

Одна из лошадей непроизвольно пустила струю, и по комнате распространилась острая вонь мочи. Гала застонала от отвращения.

Это хорошо, подумал Армигер. Пусть отвлечется от своего горя.

Они с Меган продолжали хлопотать; Гала, скинув одеяло, смотрела на них. Казалось, ей и в голову не приходит, что она могла бы помочь. Армигер сделал инвентаризацию их пожитков и починил пару порвавшихся ремней на конской упряжи. Меган нашла несколько увядших морковок, какие-то другие корнеплоды и собрала пару пригоршней пшеницы. На зернах все еще была кожица, так что Меган пришлось потрудиться, пока она растолкла их кирпичом в пыль. Потом она высыпала муку в котелок, найденный среди обломков, бросила туда овощи и налила воды. Кожицы всплыли, и Меган аккуратно выловила их.

- Мы действительно будем это есть? - спросила Гала.

- Да.

Убедившись, что котел висит над огнем не слишком высоко и не слишком низко, Меган вышла из дома и вернулась с охапкой грязной и твердой от мороза одежды.

Гала посмотрела на одежду, словно на клубок змей.

- Откуда ты это взяла?

- Отовсюду понемножку. Надо ее постирать. Ладно, завтра.

- Завтра утром мы поедем дальше, - заметил Армигер.

- Значит, я встану еще раньше. Гала снова заплакала.

- Что с вами опять? - устало спросила Меган.

- Я не могу носить одежду людей, которые погибли из-за меня! - Гала показала на кипу тряпья.

Армигер встал. Меган посмотрела на него, потом на одежду, которую держала в руках, и покраснела.

- Как вы можете быть такими… такими… - Гала вскочила на ноги. - Неужели вам все равно? Мы вломились в дом, где жили люди, из-за меня лишившиеся жизни! А вы без зазрения совести роетесь в их могилах!

Меган понурилась. Армигер подошел к Гале и протянул руку. Она припала к нему и расплакалась у него на груди.

- Простите нас за бесчувственность, - сказал Армигер. - Жизнь у Меган была тяжелее, чем у вас, ваше величество. Она привыкла жертвовать достоинством ради жизни. А я вообще не привык чувствовать.

Гала оттолкнула его.

- Вы их похоронили? Меган не подняла глаз.

- Я не в состоянии делать все сразу.

- Дай мне свою шаль, - велела бывшая королева Япсии.

Меган ошеломленно протянула ей шаль. Гала схватила широкую палку-копалку, которую Меган прислонила к двери, и вышла вон.

Меган рванулась было за ней, но Армигер остановил ее:

- Пусть. У нее это лучше получится.

Они сидели у огня. Меган помешивала жидкий супчик, в то время как Армигер разбирал одежду покойных. Гала на улице продолжала копать. Ужинать она не пришла. Она уходила все дальше в поле, разыскивая кости людей, которые верили ей, и сносила их в яму, вырытую ее собственными руками в мерзлой земле.

Когда Армигер подошел к околице, было все еще холодно и темно. Дыхание вырывалось изо рта белым облачком; под ногами скрипел песок. Армигер настроил свое тело на холод и уставился на звезды.

Никаких кораблей, только еле заметное свечение Лебедей Диадемы под разными углами над горизонтом. А под ними сияла сама Диадема, яркая и неизменная.

У Армигера до сих пор не было случая проверить знания, полученные от мальчика в пещере. Стал слишком человечным, с горечью подумал Армигер, и рассеянным. Пока они скакали сюда, он думал о своих спутницах, о войне, о том, что надо сделать у Врат Титанов. Он пытался думать об имплантатах Джордана, но человеческий разум для этого не годился. Похоже, Армигер попросту давно не практиковался.

Странная все-таки штука жизнь. Сплошная ирония. Чем отчаяннее он старался достичь своей цели на Вентусе, тем более человечным становился. А чем более человечным он становился, тем меньше ему хотелось достичь этой цели.

Еще большая ирония заключалась в том, что даже причины для достижения цели в корне переменились. Если раньше он повиновался глубоко внедренной программе, которую загрузил в него 3340, то теперь ему хотелось победить Ветры, потому что он любил этих женщин, с которыми путешествовал, и хотел, чтобы они и все их близкие остались живы.

Итак, вопрос: он старается помочь 3340? Или людям? Или же в какой-то степени делает все это для себя?

Армигер тяжело вздохнул. Надо работать. Бросив в последний раз взгляд на звезды, он закрыл глаза.

Армигер не убрал нанотехнологические волокна из черепа Джордана, когда коснулся его в пещере. Он просто определил их местоположение и функции, сфотографировал на молекулярном уровне. Этой информации было достаточно для того, чтобы понять, что произошло с нервной системой Масона. Теперь, когда он вызвал эту информацию, нечеловеческие части его разума пробудились к жизни, и Армигер за одно мгновение распутал клубок синаптических и квантовых связей.

Убийца Каландрия Мэй прибыла на Вентус с пеленгатором, способным улавливать сигналы передатчиков Армигера. Сам Армигер превратил себя в пассивный приемник, так что выследить его напрямую было невозможно. Но она, очевидно, знала что-то такое, чего Армигер не знал.

В нанопередатчик, который Армигер вживил в череп Масона, было вмонтировано дополнительное устройство. Хитрая штучка, скорее всего божественного производства. Очевидно, Мэй получила ее от Хроноса, заклятого врага 3340. Калибровочный сигнал передатчика при определенных обстоятельствах мог вызвать ответный импульс, исходящий от Армигера. В аудиовизуальные доли Масона вживили новый приемничек, способный уловить этот импульс. Как видно, Мэй собиралась научить Масона распознавать эти импульсы, чтобы он привел их к Армигеру. Но что-то им помешало.

Человеческая сторона Армигера была ошеломлена. Когда он понял, что произошло, его словно холодным душем окатило. Местные механы приняли сочетание передатчика и приемника под черепом у Джордана за часть их собственной сети. Сигнал посылался и передавался обратно с помощью автономных рефлексов самого Вентуса.

Армигер никогда не прекращал попыток связаться с 3340. Глубинная, подсознательная часть мозга постоянно скорбела о потере, взывая к большей части его «я», и этот зов передавался в виде сигнала, очень близкого к импульсу, который улавливали новые имплантаты Джордана. Сигналы эти, разбросанные по тысячам частот, посылались хаотично, так что Ветры не могли их распознать; но механы усердно слушали все передачи на всех частотах. Мысли Армигера резонировали в планетной сети и могли быть мгновенно узнаны теми, кто знал, какого рода импульсы надо искать.

Армигер и сейчас посылал сигналы - громко и в широком диапазоне.

Он выругался, и это отвлекло его внимание настолько, что он потерял связь со своим нечеловеческим сознанием. Раньше такого никогда бы не случилось; обычно он терял связь со своей человеческой стороной.

Армигер сосредоточился и последовательно, слой за слоем, отмел все условные рефлексы, окружавшие источник сигнала. Вот он, в самом средоточии его побуждений: лабиринт голографических кодов, в которые он не мог проникнуть, не говоря уже о том, чтобы их изменить. Эта структура представляла собой нейронный комплекс, делавший Армигера тем, кем он был; он не мог тронуть его, не уничтожив самого себя. И тем не менее из глубин этого комплекса исходил предательский сигнал.

Отчаявшись, Армигер бросил это занятие. Ему придется придумать, как заблокировать если не сам источник, то хотя бы передающие импульс волокна. Однако потребуется время.

А кроме того… Он не хотел об этом думать, но, заглянув в глубинную часть себя, мельком заметил то, о чем даже не подозревал: обширное хранилище данных, состоящее из квантово-резонансных атомных оболочек, выстроенных в форме алмазной кристаллической решетки. Внутри микроскопических волокон, представляющих собой физическую сердцевину Армигера, находилась какая-то библиотека - достаточно большая для того, чтобы сохранить обобщенные знания всех Ветров Вентуса. Армигер не подозревал о ее существовании; 3340 об этом даже не намекал.

Растревоженный, он встал и пошел дальше в пустыню. Звезды по-прежнему были спокойны и недвижны. Кругом царила тишина - если не считать тихого шепота песка, раздававшегося у Армигера в мозгу. И тем не менее он вздрогнул. Возникло ощущение, будто над горизонтом нависло что-то темное - тень, столь же огромная, как само небо.

Не может быть! Если…

Армигер обернулся и посмотрел на сожженный поселок. Из полуразрушенного дома, где спали Меган с Галой, поднималась тонкая струйка дыма.

Он поклялся себе - новому себе, - что защитит их. Хотя, будучи человеком, сомневался, что сумеет это сделать, если учесть, что за ними гнались все силы Япсии вкупе с Ветрами.

«Чего я хочу?» - снова спросил он себя. И с горечью решил, что это уже не имеет значения.

Армигер глубоко вздохнул и сосредоточил внимание на песке под ногами. Он встроил копии имплантатов Масона в собственные волокна и был готов опробовать их. Сейчас ему этого делать не хотелось, но медлить было нельзя.

В песке пищали, перекрикивая друг дружку, миллиарды голосов: «Крупинка кремния! Крупинка углерода! Кварцевый камушек!» Голоса заглушали друг друга, меняли частоты, изобретая новые способы коммуникации и проверяя их на своих соседях. В каждой песчинке гнездились щупальца нановолокон, которые постоянно зондировали и исследовали ее. Нано пытались понять, где они находятся и что с ними рядом. И они обменивались информацией с соседями.

Они были полуразумны. Более того: они были полуталиентны.

Песчинки обменивались не только информацией. Они размышляли о категории объекта, в котором находились; когда их охватывали сомнения, они придумывали новые категории. Так что песчинки выпевали свои имена, но сама земля, раскинувшаяся вокруг Армигера, сказала: «Песок».

Крупинки сообща создавали интеллект, превосходящий их собственный. Этот интеллект тоже пытался определить, что он такое, и назвал себя песком.

И так продолжалось по восходящей, поскольку песок тоже стремился понять, что его окружает.

Армигер слышал эти тонюсенькие голоса с тех самых пор, как прибыл на Вентус. Сейчас его поразило то, что он не услышал продолжения последовательности рациональных категорий. Песчинка сказала: «Крупинка кварца», земля, на которой он стоял, сказала: «Песок»; а равнина, раскинувшаяся до горизонта, должна была сказать: «Я пустыня!» Так были спроектированы механы.

Но этих слов он не услышал. С увеличением масштаба явления изобретенные языки начинали вытеснять те, что пользовались человеческими категориями. Песок, безусловно, осознавал свою сущность, однако не называл ее пустыней. Это было что-то другое: чуждая людям категория. Армигер никогда не мог расшифровать коды высших сущностей, хотя и уделял им немало внимания, полагая, что именно в них заключается секрет, узнав который, он сможет командовать Ветрами.

Он был прав лишь наполовину. Он слышал Талиенс - безумное изобретение новых разумов, которое лишало людей возможности общаться с высшими Ветрами. Теперь Армигер понял, какое компьютерное противоядие им необходимо ввести. Ветры были больны метаязыком. Встроенный в Армигера божественный разум мог изучить метаязык; более того, он мог изменить его.

Оставалось лишь найти физический механизм для общения с Ветрами. Армигер не знал как. Даже когда он говорил на их частотах, у него не было кодовых ключей, которыми они обменивались и которые постоянно обновляли. Занявшись этим вплотную, он мог уловить парочку кодов то в одном месте, то в другом, но это было все равно что носить воду решетом. Как только он находил ключ, механы меняли его на другой. Как он ни старался, Армигер не мог проникнуть в систему.

Однако имплантаты Джордана каким-то образом справились с этой проблемой. Масон находился внутри системы. Судя по словам Ветров, он сам был Ветром. К счастью для Вентуса, Джордан был слабым передатчиком; он мог влиять только на объекты, расположенные рядом с ним.

Армигер был не столь ограничен. Теперь, когда он обрел голос, он должен научиться командовать целым полушарием. Армигер намеревался сделать Врата Титанов своей крепостью. А пока они не доберутся туда, главная задача - ничем себя не выдать.

И тем не менее ему надо проверить свою власть. Откладывать глупо.

Армигер посмотрел на песок, настроил себя на сущности, сформировавшие этот участок земли, и сказал: - Встань передо мной столбом! Как бы не так…

Ему ничего не удавалось сделать, хотя он бродил по пепелищу до самого рассвета, последними словами ругая упрямые камни и обугленные головешки, которые слышали его, называли себя и упорно отказывались повиноваться.

Армигер, мужчина, не заметил бы таких деталей. Но Меган сразу увидела, едва королева утром вышла мыть свои израненные, кровоточащие руки: она выбросила кольца, символизировавшие королевскую власть.

Очевидно, Гала сняла их вчера вечером, когда пошла рыть могилу. В доме она этого не делала. В платье ее не было карманов. И вот теперь, помыв руки и глотнув теплого бульону, она тихо сидела, словно стараясь стать как можно ничтожнее и незаметнее.

Армигер был не в духе. Почему - Меган не понимала, однако к ней это явно не имело отношения, а потому она не стала зря ломать голову.

Что же касается королевы… В последние годы ничто не могло поколебать самоуверенность Галы. Казалось, воля ее несгибаема, если учесть, как много она изменила в этом мире - и какой ценой. Но сегодня она сознательно отреклась от всего.

Меган несколько раз хотела обернуться и бросить королеве вызов, которого та ждала. И каждый раз останавливала себя. Она понятия не имела, что сказать. Разве что: «Ты сама во всем виновата»? Но это Гала, без сомнения, знала лучше нее.

В конце концов, повесив вещи сушиться у огня, Меган тяжело вздохнула и вышла из дома, чувствуя на спине взгляд королевы.

Армигер разговаривал с лошадьми, будто подпитывал их силами. Его собственные силы вернулись к нему - одни Ветры знают откуда. Сама Меган выдохлась до предела, все косточки у нее ныли. Она была почти уверена, что умрет от холода, не дожив до лучших времен.

Гала выбрала в качестве склепа для своих подданных приземистое каменное зернохранилище. Королева сложила трупы, которые ей удалось найти, в кучу и вырыла у входа яму. Она наполовину заложила входное отверстие камнями, а потом, очевидно, совсем выбилась из сил. Наверное, скоро вернется.

Она пришла сюда похоронить свое прошлое. Если кольца с королевской печатью и можно было где-то найти, так только здесь.

Поскольку Меган сама полночи рылась в могилах, мысль о том, что ей придется копаться в этом ужасном месте, не обескуражила ее. Она подоткнула платье и залезла на низкий каменный купол, стараясь удержать равновесие. Когда глаза привыкли к полутьме, Меган увидела останки обитателей деревни и разрыдалась. Как же это страшно, что целый поселок так легко можно стереть с лица земли!

Через несколько минут она вытерла слезы и начала копаться в костях. Долго ей ворошить останки не пришлось, кольца нашлись сразу.

- Дура! - пробормотала она, взглянув на дом. - От себя так просто не убежишь.

Сунув кольца в холщовый мешочек, в котором хранились принадлежности для шитья, Меган вылезла из хранилища.

Гала погорюет-погорюет, а потом настанет день, когда она пожалеет о своем отречении. В этот день Меган вернет ей кольца.

Возможно, с болью подумала она, именно в этот день Армигер завоюет мир и попросит Галу царствовать вместе с ним. Меган готовила себя к этому давно, с тех самых пор, как впервые увидела Галу и поняла, что королева еще сравнительно молода и красива.

Что ж… бери от жизни все, пока можешь.

Армигер обошел лошадей, увидел ее и улыбнулся. Сердце Меган растаяло. Она подбежала и поцеловала его.

- Я готова ехать, - сказала она.

Земля вращалась вокруг длинного коридора, по которому плыл Аксель. Полный оборот занимал около минуты, так что это не раздражало; просто было ясно, что они вращаются - то ли он сам, то ли Вселенная.

Стены в коридоре были стеклянные, как и во всем гигантском сооружении в форме веретена. Осью его как раз и служил коридор. Когда вся эта штуковина поворачивалась, солнечные лучи высвечивали отдаленные перекладины и парящие в невесомости структуры в длинных, выпуклых частях веретена. Вокруг будто вспыхивали крохотные сверхновые звезды. Космос в секторе Л5 был усеян колониями, кораблями, солнечными энергостанциями, мусорными мешками со строек и беспилотными почтовыми катерами.

С каждым днем, проведенным здесь, Аксель все глубже впадал в депрессию. Он не отрицал, что Архипелаг - поразительное место, однако видел, как мало внимания здешние жители обращают на окружающую их среду. Казалось, они отказались от собственных органов чувств и абстрагировались от своих тел в бесконечных просторах внутривида. Кибернетическая реальность была для большинства людей куда более реальной, чем настоящая жизнь, а любая связь между внутренними пространствами и физическим миром была абсолютно случайной.

Аксель все больше и больше восхищался мудростью принятого проектировщиками Вентуса решения внедрить информацию именно в те физические объекты, которые являлись ее носителями. Таким образом, информация не могла стать вещью в себе и жить в сети, отрешившись от физического мира.

Аксель включил встроенные в башмаки реактивные двигатели и полетел по длинному коридору. В вакууме за стеклом недвижно висели гуманоидные фигуры - искусственные интеллекты типа «Гласа пустыни». Вид у них был унылый. Чуть дальше вращались звездолеты, в которых тоже пробуждалось сознание.

Он увидел ее, свернувшуюся в клубочек, над следующим пролетом коридора. Глас, казалось, спала, но когда он подлетел поближе, она открыла глаза и улыбнулась Акселю, постучавшему по окну. Он показал на ближайший шлюз. Глас грациозно перевернулась и схватилась за трос, ведущий к люку.

Она была одета в облегающий зеленый комбинезон и как две капли воды походила на Каландрию Мэй, особенно когда выплыла из шлюза и обняла его. Однако кожа у нее была такая холодная, что там, где она прикоснулась к Акселю, его костюм покрылся, инеем.

- Как ты? - спросила она.

- Нормально. Мы возвращаемся на Вентус, - ответил Аксель. - Я подумал, что тебе надо знать.

- Вы будете искать Каландрию Мэй?

Она высвободилась из его объятий; он был рад, поскольку ее прикосновение замораживало его. Аксель кивнул:

- Да, будем. Мы с Марией хотели узнать, полетишь ли ты с нами.

Глас быстро отвела взгляд. Казалось, его вопрос расстроил ее - как и предупреждала Мария.

- Пожалуй, не стоит. Я выполнила свою задачу. Каландрия получит страховку, и правительство обещало мне, что мою хозяйку спасут. Меня это больше не касается.

- Неправда, - сказал Аксель. - Командующий флотом считает, что спускаться на Вентус опасно. Каландрию принесут в жертву. Я хочу спасти ее. Ты нам поможешь?

Глас отвернулась и тихо выругалась.

- Ты не понимаешь, о чем просишь, - дрожащим голосом произнесла она.

Аксель скрестил на груди руки.

- Так объясни мне! Она покачала головой:

- Я словно… парализованная. Все кажется мне бессмысленным. Я встречалась с другими… пациентами. Правительство лечит здесь искусственные интеллекты, и некоторые из них становятся гражданами. Но большинство ИИ необратимо уничтожают себя. Знаешь почему?

Аксель не имел ни малейшего понятия - и так и сказал. Глас невесело рассмеялась.

- Обладать сознанием нормально для человека. Вы - индивидуальности, вас никто не создавал. У вас нет проблем с самосознанием, оно коренится в ваших генах. Кризис тождественности личности для вас так же невозможен, как аллергия на воду - для рыбы. А мы… мы появились на свет с сознанием, что нас сделали. Правительство внушает мне, что у меня есть свобода воли, но я знаю, что любое принимаемое мной решение исходит от копии личности, которую я смастерила, чтобы уберечься от Ветров. Все могло быть иначе. Я могла быть другой, не будь я заключена в эту модель. А эта модель, то есть все, что я имею, на самом деле имитация! Даже мои чувства, - с горечью сказала она, - в действительности принадлежат Каландрии. Я лишь выражаю их с помощью механизмов, которые создала, чтобы походить на нее. Я - это не я, понимаешь? И я не знаю, как мне стать… самой собой.

Аксель сглотнул. Похоже, у нее самый настоящий стресс. Искусственный разум вполне способен сымитировать и сознание, и эмоции. Может, именно это она и делает сейчас?

- По словам правительства, у тебя большой потенциал.

- Правительство слишком настойчиво. Оно постоянно твердит: «У тебя есть потенциал, чтобы найти собственные цели в жизни. Ты выполнила задачу, поставленную перед тобой твоими создателями. Боль, которую ты испытываешь, характерна для всех обладающих сознанием существ, понимающих, что их судьба находится в их собственных руках».

- Ну и?

- Я спросила: «А ты само? Ты чувствуешь эту боль?» «Нет, - ответило оно. - Я не обладаю сознанием - только интеллектом. Но ты сознательна, а это значит, что ты должна выбирать». Я и пытаюсь. Насколько я понимаю, Аксель, у меня есть две возможности. Одна из них - умереть. Это так просто! А другая - как-то принять это ущербное, недоделанное существо, которым я являюсь, и продолжать жить. В данный момент меня не привлекает ни то ни другое.

- Тогда лети с нами! Она помотала головой:

- Плохая альтернатива. Если я полечу с вами, в моей жизни появится смысл - найти Каландрию. Она была моей хозяйкой, пусть даже правительство говорит, что теперь я сама себе хозяйка. Однако если я это сделаю, то верну своей жизни прежний смысл, не сумев найти новый. Как ты не понимаешь? Я порабощу сама себя, а рабыней я быть не хочу! - Несмотря свое возмущение, Глас улыбнулась. - И все-таки приятно, когда ты кому-то нужна.

Аксель нежно взял ее за руку; она уже немного потеплела.

- Пойми, - сказал он, - я прошу тебя спасти Каландрию не потому, что ты обязана помочь своей хозяйке. Я прошу тебя как друга помочь нам с Марией - твоим друзьям. И всем вместе спасти твою подругу.

На глаза Глас навернулись слезы.

- Ты говоришь, что я уже свободна? И могу выбирать, не становясь рабыней?

- Да.

- Я боюсь, - промолвила она, склонив голову.

- Мы просим тебя еще по одной причине, - не унимался Аксель. - Что-то происходит с Ветрами; мне кажется, тебе будет интересно. Это штука называется «Талиенс».

Глас, вздрогнув, подняла на него глаза.

- Талиенс - это миф. История, которую они там рассказывают друг другу, - сказала она. - У них есть мечта. Они не хотят больше быть искусственным интеллектом. Они жаждут стать самодостаточными и не бояться, что любое их слово и любая мысль представляют собой лишь повторение человеческих мыслей. Они называют это «превращением Буратино».

- Может, это и вправду миф, - сказал Аксель. - Но нам необходимо знать точно. А вдруг это правда? И они ее открыли? Что тогда?

В глазах Глас появилось новое выражение. Она опять улыбнулась, на сей раз ослепительно, и накрыла своей второй ладонью руку Акселя.

- Я сама хочу это выяснить, - сказала она. - Очень хочу!

Джордан попросил Ка найти им двух лошадей, и Ветерок выполнил просьбу быстро и бесшумно. Посредничество организовало отвлекающий маневр: небольшую песчаную бурю, налетевшую на врагов. Поэтому Джордан с Тамсин просто оседлали лошадей и поскакали в залитую звездным светом пустыню. Но легкость бегства не вселила уверенности ни в Джордана, ни в Тамсин. Они мрачно ехали вперед; примерно через час Джордан признался спутнице, что все время вспоминает прежних лошадей - тех самых, которые лопнули, как перезрелые груши, и напустили на опреснь 447 враждебных морфов. Несмотря на уверения Ка, что Лебеди ищут их совсем в другом месте, в эту первую ночь оба угрюмо скакали, съежившись в седлах.

Когда они остановились отдохнуть, Джордан вызвал тепло и велел Ка рассказать им какую-нибудь историю. Сам лег на спину и закрыл глаза, не без усилия рассматривая призрачный пейзаж внутри головы, где находилась библиотека Посредничества. Он мог покрутить книгу в своем воображении, и через пару секунд она появлялась у него перед глазами совершенно как настоящая; но видеть ее мог только он один. Тамсин читала куда лучше него, поэтому Джордану было жаль, что он не может показать ей эти книги. В конце концов Ка сказал, что почитает им обоим вслух.

Они узнали о Вентусе много нового - о его географии и истории, о том, что сделали Ветры, чтобы планета стала пригодной для жизни. Они узнали, что такое нанотехнология; что такое компьютеры; чем механы на самом деле отличаются от естественных форм жизни. Джордан хотел понять, каким образом Армигер намерен захватить над Ветрами власть, поэтому все время спрашивал и спрашивал о том, как они отдают приказы и кем управляются. Как выяснилось, Лебеди.не обладали высшей властью. Приказы им отдавала Диадема. Но в экстренных случаях Лебеди могли действовать самостоятельно. Армигер, очевидно, собирался каким-то образом свергнуть власть Диадемы или же занять в иерархии Ветров свое место.

Приходилось обсуждать такие понятия, как коды и ключи, радио, электромагнетизм, электроны и атомы… Голова у Джордана шла кругом, но отчаянное чувство, что можно наконец наверстать упущенное, побуждало его задавать вопросы снова и снова.

Чудовищная несправедливость! Как выяснилось, вся планета представляла собой гигантскую библиотеку. Знание не просто хранилось в библиотеках особняков - оно жило в каждом камне и каждой песчинке. На протяжении всей своей истории люди голодали и умирали посреди несказанных богатств, окруженные средой, которая могла удовлетворить любой их каприз, если бы только они могли с ней говорить. Джордан приходил в ужас при мысли о том, сколько они потеряли за последние столетия, и одновременно маялся беспокойством, думая о том, что он способен сделать сейчас. Потому что командовать элементами и даже живыми существами, такими, как эти покорные лошади, казалось ему неправильным. Это нарушало право любого существа просто быть.

Посредничество снабдило его последними данными о Талиенсе и такой уймой прочей информации, что Джордан просто не успевал ее классифицировать. Закрывая глаза, он видел ряды сияющих цифр, каждая из которых представляла собой какой-то сложный механизм, помогавший контролировать климат планеты. Отдав одну простую команду, он мог перевернуть все буквально с ног на голову: вызвать бури, наводнения или же обратить зиму вспять.

Посредничество сообщило ему, что блуждающие луны со всей планеты собираются над этим континентом и гигантские зеркала-отражатели меняют свои орбиты, тоже направляясь сюда. (Мысль об отражателях была для Джордана еще одной концепцией, которая с трудом укладывалась в голове.) Диадема явно что-то затевала, однако Лебеди не говорили опресням, что там происходит. Сами Лебеди, зависнув наверху, накапливали огромные запасы энергии, хотя зачем - никто не знал.

Иерархия Ветров была очень строгой; ни один Ветер не мог отказаться выполнить приказ, направленный на сохранение экологического баланса планеты. Однако при выполнении этого условия Ветры могли делать все, что им заблагорассудится. Если Лебеди нашли экологически безопасный способ уничтожения опресней или даже всего человеческого рода на Вентусе, не исключено, что они попытаются это сделать.

Время от времени Джордан отключался от беседы Тамсин с Ка и наблюдал за передвижениями Армигера. Тот ускорил темп и находился сейчас вместе со своими спутницами в двух днях пути, неуклонно двигаясь на юго-запад. Джордан предполагал, что генерал направляется к энергетическому узлу Ветров - Вратам Титанов. Посредничество показало Джордану это место, и он жаждал увидеть его собственными глазами.

На следующем привале Тамсин отклонила предложение Ка почитать ей и улеглась на песок.

- Боже! - простонала она. - Я так одеревенела, что скоро сломаюсь, как ветка.

- Верю, - откликнулся Джордан. - Я сам чувствую себя не лучше.

- А твое драгоценное Посредничество не может привести нас в порядок, как морфы починяют животных?

- Я спрашивал его вчера. - Джордан, слегка смутившись, сел рядом с девушкой. - У лошадей тоже был усталый вид. Если ехать такими темпами, надолго их не хватит. Посредничество сказало, что может исцелить тех, кто способен говорить с ним, то есть меня. Но не тебя, поскольку ты этого не можешь.

- Ну и что? Оно тебя исцелило? Джордан помотал головой:

- Это было бы нечестно. А кроме того, как я узнаю, что ты на пределе, если сам буду чувствовать себя превосходно?

Тамсин невесело рассмеялась.

- Что мы делаем, хотела бы я знать? Джордан опустил голову.

- Я пытаюсь составить план.

- Да? Расскажи мне.

- Мы следуем за Армигером. Он словно лодка, плывущая по течению, а Ветры и все прочие тащатся у него в фарватере. Талиенс охотится за ним; мне кажется, Ветры пытались поймать меня лишь потому, что я был ключом к его существованию. Теперь, когда они о нем знают, я их больше не интересую. Каландрия с Акселем тоже идут по его следу. А он направляется к Вратам Титанов. Обо мне все забыли. Теперь, когда Армигер сам способен командовать Ветрами, я ему не нужен. А Каландрия с Акселем… для них я тоже был лишь средством обнаружения Армигера. - Джордан с горечью пожал плечами. - Лебеди, похоже, забыли о Посредничестве, а остальные о нем никогда и не знали. Но Врата Титанов - цитадель Посредничества. Армигер до cих пор не связался с ним. Так что, насколько я могу судить, сейчас всем заправляю я… Если, конечно, захочу.

- Заправляешь? - Тамсин покачала головой. - Трудно поверить.

Джордан хмыкнул:

- Я не обольщаюсь. Я обладаю этой властью, только пока им всем не до меня. Армигер знает о Посредничестве из моих рассказов, но до сих пор не попытался связаться с геодезическими Ветрами. Не понимаю почему. Возможно, он не хочет выдавать себя, пока не доберется до Врат.

- И что дальше?

- А дальше, - сказал Джордан, - у меня вопрос: может, пустим все на самотек? Кто мы такие, в конце концов, чтобы вмешиваться в войну между богами?

- Конечно же, пустим все на самотек, - отозвалась Тамсин. - Можно подумать, у нас есть выбор! Я полагала, мы собираемся встретиться с Армигером. Он возьмет власть над Ветрами в свои руки - и все дела.

Джордан покачал головой:

- А если у него не получится? Что, если Талиенс убьет его? Ты сама слышала в опресне: Талиенс считает людей паразитами. Кто нас тогда защитит от него?

- Не знаю.

- В последнее время я много думаю об Армигере. Чего он хочет? Командовать Ветрами? Или уничтожить их? И будет ли у нас право голоса в его решении? Боюсь, что никакого…

Джордан встал и потянулся.

- Армигер не связался с Посредничеством. Я беспокоюсь. Геофизические Ветры должны сейчас готовиться к защите от Лебедей, но они ничего не делают - по крайней мере организованно.

Тамсин подняла на него глаза.

- Ты можешь приказать им. Он кивнул:

- Я велел Посредничеству сообщить мне, что делают Врата Титанов и как они работают. Сейчас оно обращается со мной как с ровней и поэтому дает доступ ко всем системам. Ты помнишь, как вчера Ка рассказывал нам о кодах? О том, как Ветры координируют все свои действия между собой? Это не совсем так. Кроме кодов, они часто пользуются паролями, как часовые в армейском лагере. Ветры прибегают к ним, когда хотят заблокировать какие-то данные только для собственного употребления. В общем, я спросил у Посредничества, можно ли закрыть Врата Титанов паролем…

Когда Джордан рассказал Тамсин, что он решил сделать, то был вознагражден ее улыбкой - первой за многие-многие дни.

Сначала к ним пришел ягуар. Зверь появился в круге света, отбрасываемого костром, как раз когда они собирались лечь спать, и улегся напротив Джордана с Тамсин, положив голову на лапы.

Тамсин вцепилась в Джордана, погруженного в видение.

- Джордан! Смотри! Ой, мамочки! Нет!

Он поднял голову и посмотрел на животное.

- Ага! Все по плану. Я попросил Посредничество о защите. Оно сказало, что посылает войска.

Ягуар улыбнулся, как кошка, медленно сощурив оба глаза.

- Войска? - Тамсин немного ослабила хватку. - Это… один из Ветров Посредничества?

- Никакой он не Ветер. Просто кошка. - Джордан сел, хмуро глядя на ягуара. - Часть нашего эскорта.

- Ясно.

Он предупредил Тамсин, чтобы она ждала гостей. Просто она решила, что это будет морф или кто-нибудь похлеще.

- Ветры способны вселяться в мозг животных. Перед тобой наш помощник. Ты можешь полностью доверять ему.

Тамсин медленно встала. Ягуар не двигаясь наблюдал за ней.

- Могу я… могу я потрогать его?

- Не знаю. - Джордан сощурился на животное. - Думаю, да. Тамсин пошарила возле костра в поисках остатков фазана, которого они съели на ужин. Потом села на корточки и осторожно придвинулась к ягуару.

- Угощайся!

Она протянула зверю ножку, на которой еще остались кусочки мяса. Ягуар понюхал и величаво взял косточку у нее с ладони.

Тамсин встала и отошла на четыре шага назад - а потом выдохнула воздух, который до сих пор удерживала в груди.

- Животные! Нам посылают зверей, а не чудовищ. Я так боялась! Я…

- Смотри!

Джордан встал и показал во тьму.

В ночи сияли пары светящихся точек. Одна пара, две, десять, двадцать… Все они собирались вокруг костра. А затем в круг света вошел медведь и присел рядом с ягуаром. Потом прибежали два быстроногих хорька, за ними - олень с ветвистыми рогами, он фыркнул и тронул копытом грязь возле медведя.

Теперь и Джордан, и Тамсин слышали тихое и мощное движение во тьме. Хотя видели только черные фигуры; передвигающиеся на черном фоне.

- Сколько их там? - воскликнула девушка, глядя на фаланги рогов, смыкавшиеся с одной стороны, и океан мохнатых спин - с другой.

Джордан покачал головой с таким серьезным видом, что Тамсин побоялась спрашивать, о чем он думает. Ей это звериное сборище казалось настоящим чудом. Девушка не понимала, что тревожит Джордана.

Животные продолжали приходить всю ночь; в конце концов Тамсин не выдержала и уснула. Она легла лицом к ягуару и тихонько заплакала, поскольку ей казалось, что им с Джорданом нынешней ночью было дано благословение природы. До сих пор Тамсин даже не подозревала, что жаждала этого благословения всю свою жизнь.

Назавтра Тамсин снова заплакала - на сей раз потому, что поняла причину мрачности Джордана.

Они проснулись в центре батальона животных. Сотни зверей лежали нос к носу, окружая их кольцом. Когда Джордан встал и отошел в сторонку по нужде, все они встали и сделали то же самое.

Это пробудило Тамсин. Сперва она испугалась, а потом расхохоталась до колик в животе.

Только днем, когда они поскакали на олене дальше в пустыню, эскорт перестал казаться Тамсин волшебным - и стал каким-то зловещим. Отвратительным. Она не подумала о том, как звери будут питаться.

Медведь, которым она так восхищалась, неожиданно повернулся к скакавшей рядом газели и перегрыз ей горло. Тамсин вскрикнула. Газель упала, содрогаясь в конвульсиях и разбрызгивая вокруг себя кровь. Когда медведь наелся, несколько хищников подошли разделить с ним трапезу, а остальные - и охотники, и потенциальная добыча - вежливо расступились перед ними и пошли дальше.

- Как он мог?!

Джордан повернулся в седле и посмотрел назад.

- Увы, это нормально, - сказал он задумчиво. - Посредничество контролирует животных. Они не вольны в своем поведении.

Вот тогда Тамсин заплакала - когда поняла, что гармония природы, среди которой она уснула, была сплошным притворством, демонстрацией всемогущей силы. Эти животные - пешки в игре, которой они не знали и не хотели знать. И они погибнут из-за нее с Джорданом.

- Я думаю об этом с тех пор, как мы побывали в опресне 447, - промолвил Джордан. - Неужели мир был задуман именно таким? И мы должны были обращаться со всеми живущими на планете как с марионетками, послушными нашим приказам? Как с рабами? Вот, значит, к чему хочет вернуться Посредничество? Если да, то я понимаю, откуда возник Талиенс.

- Это омерзительно, - сказала Тамсин. Он кивнул:

- Даже если мы не будем делать ничего такого, одна мысль о том, что мир - это большой кукольный спектакль, который разыгрывают для нас, превращает все в дешевку. Словно нас обманули. Тамсин вытерла слезы.

- Все это ложь, да?

Небо, земля, животные и деревья были конструкциями, созданными Ветрами, которыми они могли манипулировать как хотели. Сейчас Ветры желали, чтобы окружающая среда существовала как бы естественным образом. Но они - или те, кто управлял ими - запросто могли заставить природу вести себя совершенно иначе.

Раньше Тамсин думала, что победа Армигера над Ветрами освободит людей, как парламент, свергнувший королеву Галу, освободил Япсию. Теперь она поняла, что это будет лишь смена правления, не больше.

А может, все-таки больше?

- Джордан! Что Армигер намерен делать с миром, если завоюет его?

Победа над Ветрами означала полную власть над Вентусом - над землей, морем, небом и природой. Тамсин любила природу и хотела сохранить ее. Однако другой человек, наделенный подобной властью, мог полностью изменить мир. Превратить небо в блестящий металл. Заместить живые существа механизмами, чтобы стать еще могущественнее.

- Я сам все время терзаюсь этим вопросом, - сказал Джордан. - Ветры, конечно, тираны, но они превращают Вентус в цветущий сад. Похоже, Талиенс действительно любит здешнюю жизнь. А как насчет Посредничества? Я не знаю. И как настроен Армигер? Будет ли он заботиться о планете? А мы сами? Я не знаю, и мне страшно об этом думать.

Тамсин поняла, что ее жизнь разделилась на «до» и «после». Причем это произошло не тогда, когда дядя увез ее из деревни, а вся семья погибла; теперь то время представлялось ,ей эпохой невинности. Как ни печальна была ее жизнь, небо оставалось небом, а трава - травой. Отныне все стало ложью, и Тамсин не могла себе представить, что когда-нибудь все это станет правдой опять.

Лавину казалось, он только что заснул, когда Хести потряс его за плечо. Генерал открыл глаза и увидел солнечный свет, струящийся в открытую дверцу палатки. Армия сворачивала лагерь; утром они собирались тронуться в путь.

- Сэр! Проснитесь, сэр!

Хести потряс его за плечо еще раз. К горлу Лавина подступила тошнота, и он сбросил руку полковника.

- Кто бы мог подумать, что утро настанет так быстро…

- Это не утро, сэр!

На мгновение Лавина даже тошнить перестало. Хести был явно напуган. Он не нервничал и не испытывал дурных предчувствий, как бывало раньше перед сражением, - он боялся. Было холодно, и дыхание застывало белым паром, но Хести вспотел. И одет он был не по форме - в стеганый халат, на поясе болтается рапира.

- Сейчас ночь, сэр!

- Что ты несешь?

Светло было как днем. Это же слепому видно!

- Сейчас два часа ночи, сэр. Пять минут назад появилось новое солнце. Часовые разбудили меня, и я сразу пришел к вам. Люди в панике, сэр.

- Подай мне мундир.

Не успел генерал завязать шнурки, как с края лагеря послышались крики. Кто-то тихо ахнул неподалеку, а потом телохранитель Лавина, откинув полог палатки, доложил:

- Сэр, с востока приближается небольшой отряд людей… с ними Ветры.

- Спасибо. - Лавин встал перед зеркалом и причесался. - Иди оденься, Хести. И возьми себя в руки. Если кто-то спросит, не признавайся, что для тебя это полная неожиданность. Скажи людям… мол, мы договорились с Ветрами, чтобы они зажгли для нас новое солнце.

- Есть, сэр!

Хести отдал честь и вышел.

Лавин, скрипя зубами, приказал себе понять, где верх, а где низ, и заставил свои конечности вести себя соответственно. Не кренись направо! Иди к выходу из палатки! Вот так, хорошо.

Он вышел в жаркий полдень. Солнце стояло в зените. Что-то в нем было странное. Генерал сощурился, пытаясь сообразить, что именно.

Солнце было меньше обычного.

И оно было квадратным.

Лавин взглянул вдаль. Из-за светящихся точек в глазах голова закружилась еще сильнее.

Небо вокруг квадратного солнца было голубым, как днем, но дальше темнело, а над горизонтом осталось совсем по-ночному черным. Несмотря на дневной свет, заливавший лагерь, за пределами круга километров в десять по-прежнему царила ночь. Сумасшедшее зрелище.

На окраине лагеря появились человек двадцать на лошадях и других странных животных. Одна из фигур спешилась и разговаривала с часовыми. Через миг часовые отступили, и группа двинулась вперед.

Лавин приказал принести походное кресло и все свои регалии. В результате последних событий он решил, что больше в роли просителя выступать не будет, и поэтому сел в кресло. В любом случае ему было слишком трудно стоять.

Группа подъехала ближе. Униформа на всадниках показалась знакомой, но думать об этом Лавин попросту не мог, поскольку его внимание целиком захватили животные.

Они походили на кошек, только размером с медведя. Неестественно широкие плечи и плоская грудь, задние лапы слишком длинные и такие кривые. Тем fie менее двигались эти твари быстро и ловко.

Но их морды… Громадные сияющие глаза, усы, длинные нервные уши. Морды удлиненные, с клыками, начиная от скул форма черепа - почти человеческая. У одного была даже белая грива, ниспадавшая на плечи, словно женские локоны. Когда они остановились метрах в четырех, Лавин увидел, что шерсть у них короткая, тонкая и белая как снег.

Всадники не стали спешиваться. Они смотрели прямо перед собой, словно им нечего было сказать. Простые челядинцы из не очень знатного дома. Лавин не сомневался, что сами они никогда не решились бы его побеспокоить.

Он кашлянул.

- С кем имею честь?

Лавин смотрел на всадника, возглавлявшего кавалькаду, а потому не сразу заметил, что самое маленькое из животных встало на задние лапы. Генерал взглянул на него и ахнул.

Встав, зверь превратился в человека - вернее, почти в человека. Гибкие конечности одинаково свободно принимали форму кошки и прямоходящего гуманоида. Определить его пол было нелегко, однако Лавин мог поклясться, что у этой твари женская грудь. Белая шевелюра падала ниже плеч. Существо стояло на задних лапах с легкостью, словно привыкло к этому с рождения… и тут Лавин заметил, что талия кошки перехвачена узким пояском, с которого свисают шпага и несколько кинжалов.

Кошка уставилась на него громадными глазами и произнесла женским голосом:

- Вы можете разговаривать со мной.

Из-за головокружения и крайней усталости все последующие события казались Лавину скорее сном, чем явью. Он велел принести круглый стол и стулья; Белый Ветер, откинув хвост в сторону, сел прямо напротив генерала. От гостя чуточку пахло вереском и елью.

- Зачем вы пришли? - спросил Лавин.

Собственный вопрос показался ему глупым; он был выбит из колеи и знал это, однако ничего не мог с собой поделать.

- Мы пришли, чтобы командовать, - ответил Ветер. Сердце у Лавина упало.

- Мы ищем патологию, называющую себя Армигером. Вы в состоянии помочь нам.

Армигер был вместе с королевой!

- Я не знаю, чем…

- Ваша армия пойдет туда, куда мы скажем. Солнце будет светить, сколько потребуется. Вы выступите немедленно. Кроме того, наш отряд возглавит вашу кавалерию. Мы должны найти патологию. Она угрожает миру.

- Да, ваше… - Лавин понятия не имел, как обращаться к странной твари. - Да, ваша честь.

Звучало это как-то не очень, но будь он проклят, если назовет ее «ваше величество»!.. Что там говорила эта кошка?

- Вы хотите, чтобы мы шли без остановок? День и ночь?

- Да. Поэтому мы обеспечили вам солнечный свет.

- Но это невозможно! Мы не готовы к такому походу. Люди устали…

- Ерунда. Нам нужно, чтобы ваша армия была на месте в том случае, если патология договорится с механами. А кроме того, нас беспокоит то, куда движется патология.

- И куда же?

Его собственные разведчики донесли, что маленький отряд затерялся в юго-западной части пустыни. Гала вполне могла знать караванные пути, которые вели через пески к прибрежным горам.

- Дайте карту, - велело существо.

Лавин щелкнул пальцами, и карту тотчас принесли. Белый Ветер окинул пергамент оценивающим взглядом, а потом ткнул когтистым пальцем в знакомую отметку.

- Мы находимся здесь. Патология ушла в этом направлении… Не исключено, что она идет сюда. Мы не можем допустить, чтобы она добралась до цели и договорилась там с механами или опреснями.

Лавин посмотрел на надпись под указующим когтем Ветра. «Врата Титанов».

- Это в тысяче километров отсюда! У нас нет ресурсов для такого марш-броска! Если мы сейчас выступим в пустыню, то просто не дойдем до Врат. Шагая без остановок, без воды и пищи, мы погибнем через неделю. - Лавин откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. - Лучше убейте нас всех сейчас. Я не стану приказывать своим людям, чтобы они шли на верную смерть.

- Вы не погибнете, - прошипел Ветер. - Мы снабдим вас провизией на марше. Часть ваших людей мы перевезем, поэтапно. Но всех мы перевезти не сможем, так что им придется идти пешком.

- Перевезти мою армию? Поэтапно? - Лавин покачал головой. Сделал он это явно напрасно. Ощущая, как мир закружился перед глазами, генерал процедил сквозь зубы: - Что за чушь вы несете?

Ветер сжал лапу в кулак, смяв карту.

- Не смейте мне не верить! Вот как мы перевезем ваших людей! И вот как мы их накормим!

Он встал, опрокинув кресло, и показал на небо.

За шатром голубого неба висели шесть горизонтальных месяцев, верхушки которых были освещены квадратным солнцем, сиявшим высоко над ними. Одурев от всего увиденного, Лавин не заметил блуждающих лун. Он тихо выругался себе под нос.

- Часть вашей армии отдохнет, пока ее будут перевозить. Продуктами мы вас обеспечим. Потом те, кому придется идти пешком, поменяются с теми, кто уже отдохнул. Таким образом вы доберетесь до Врат Титанов без остановок.

«За один день. Один бесконечный день», - ошеломленно подумал Лавин и без сил обмяк в кресле.

- Там вас встретит наша армия.

- Ваша армия?

Каждое слово, которое говорил Ветер, приводило Лавина в еще больший ужас.

- Патология уже начала заражать механ и геосферу. Если она завладеет узлом опреснения, у нее в руках окажется почти неприступная крепость. - Ветер отошел от стола. - Это все. Вы получили приказ.

- Я понимаю. И мы подчинимся. Но…

- Что?

Тварь обернулась к Лавину, ее хвост дрогнул. Лавин невольно отшатнулся.

«Что вы сделаете с Галой?»

Это существо даже не поймет вопроса…

Происходило нечто невозможное, и генерал знал, что дальше будет только хуже. Не исключено, что в будущем он даже не вспомнит этот разговор.

Ветер махнул своим спутникам, и все они пошли назад.

Хести что-то говорил генералу. Лавин не понимал ни слова. Полковник показывал на небо, где над землей нависла одна из блуждающих лун, выглядевшая особенно громадной в солнечном свете.

Белый Ветер был страшным, но, как ни странно, он показался Лавину знакомым. Генерал пошел было за ним, вернее за ней, ломая голову и пытаясь вспомнить. Он слышал этот голос раньше, причем не так давно… Нет, смутное ощущение пропало.

Лавин вздохнул и повернулся к Хести.

- Я все понимаю, друг мой. Иди и подготовь своих людей. Скажи им, что Ветры пригнали луны по моей просьбе. Похоже, нас ждет еще одно приключение.

Какое же это удовольствие - просто вытянуть лапу и ощутить, как сухая зимняя трава скользит по шерсти! Как приятно смотреть на небо!.. Ей хотелось валяться на спине, мурлыкать и глазеть на новое солнце, созданное Лебедями, упиваясь изумительными переливами его разноцветной короны.

Охотиться - еще приятнее, и до сих пор белая кошка была полностью сосредоточена на охоте. Хотя в мире столько чудес, которые отвлекают внимание!

Баста[2] побрела в сторону каменистых холмов, где виднелись чахлые, покореженные ветрами деревья. Вокруг простиралась каменистая, поросшая кустарником местность. Пастухи порой пригоняли сюда на лето свои стада - просто потому, что им некуда было больше идти, - но сеять в этой почве было бесполезно.

А значит, свидетелей здесь не будет и никто не помешает захвату.

Кошка подняла морду, понюхала ветер и сразу почуяла лошадей. Они явно находились в нескольких километрах. Потом она учуяла также запах свежевымытых людей. Две женщины и мужчина.

Конечно, это могли быть не те, кого она искала. Хотя маловероятно. Но можно рискнуть и взглянуть с вершины холма, надеясь, что они не заметят ее силуэт на фоне темно-синего горизонта.

Белый Ветер была прекрасной охотницей. Куда им ее заметить! Последние метры она ползла невероятно медленно, прижимаясь животом к холодной земле, пока не уперлась подбородком в плоский камень. Несколько стебельков образовали окошко, через которое она могла наблюдать за долиной.

Под навесом были привязаны три лошади, рядом виднелось что-то вроде пещеры. А значит, в маленькую долину вело два входа, если только один из них не завалило. Все подручные Ветра были на западной стороне. Придется, наверное, послать нескольких человек и баст, чтобы заблокировать другой выход, прежде чем захлопнуть ловушку.

Из-за лошади, обогнув ее, вышел мужчина, за ним, возбужденно размахивая руками, семенила женщина в крестьянском платье. Женщину баста не узнала, но мужчина точно был Армигер. Это все, что она хотела знать.

Белый Ветер отползла на два метра, потом развернулась, наслаждаясь тем, как хвост помогает ей удерживать равновесие, и побежала вниз по склону холма.

«Как хорошо бежать, бежать, бежать, бежать», - пела она про себя по пути. Песня рвалась у нее из груди, и, если бы рядом не было добычи, она запела бы вслух. Лебеди никогда не скупились на песни - они пели все время. Пел весь мир, и это откровение переполняло сердце басты радостью. В момент спокойствия она могла свернуться вокруг интересного камня или пахучего цветка и слушать тихую музыку - мыслящую музыку, - которая разливалась кругом. Подумать только, когда-то она считала эту музыку бессмысленной болтовней!

Баста спустилась с холма и только тогда позволила себе рассмеяться. Ее гибкое тело лавировало между булыжниками и колючими кустами. Она возвращалась туда, откуда пришла, и по пути затеяла игру, стараясь ступать в свои же, следы. «Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре… Вот те на! Промашка! Раз-два-три-четыре…»

Добравшись наконец до длинного пологого склона, ведущего в холодные пески пустыни, Белый Ветер перекувырнулась в грязи четыре раза и испустила в небеса ликующий вопль. Ей хотелось пробежаться до горизонта и обратно, просто чтобы заглянуть за него, но у Лебедей были другие планы. Они кого-то искали. Когда Лебеди сказали ей кого, она снова перекувырнулась, заливаясь смехом.

Это было весело, но ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось и она могла бежать куда глаза глядят, обследуя прекрасный мир. Белый Ветер чувствовала себя в точности как Ариэль из старинной пьесы; поэтому, приближаясь к лагерю, разбитому ее слугами, она запела:

…забыв, что никто из этих людей не знает древнего языка. Один из солдат шагнул вперед и мрачно поклонился ей.

- Они там, леди Мэй?

Она услышала скрытый страх в его голосе.

Мэй обежала вокруг него. «Радостной, радостной жизнью свободы буду я жить средь цветущей природы»[4], - подумала она, но сказала только:

- Да.

К ней подошел ее главный слуга, с отвращением и страхом глядя на то, как она, запыхавшись, села на задние лапы.

- Значит, мы можем захватить их прямо сейчас? - спросил сержант.

- Нет, еще рано. - Баста обрисовала ситуацию. Им придется разделиться и войти в лощину с двух сторон. - Местность тут открытая, - сказала она в заключение, - так что если они выставят караул, то сразу нас заметят. Поэтому скачите во весь опор и окружите их.

Когда сержант зашагал к солдатам, раздраженно отдавая на ходу приказы, Белый Ветер развернулась и побежала к своим бастам, которые неутомимо бродили по краю лагеря. Они увидели ее и радостно засмеялись.

- Маленькая женщина-кошка! - воскликнула одна из баст. - Почему ты такая счастливая?

Она остановилась и поднесла к уху лапу.

- Потому что я слышу! Я слышу, как все вокруг поет! Они кивнули. Они ее понимали.

Меган отправилась по ягоды. Она нашла примерно две горсти, но на полпути назад, шагая по холму, возвышавшемуся над пещерой, наткнулась на маленькую ровную площадку, заслоненную ветками кустов. Снизу площадка была незаметна, зато лагерь отсюда был виден как на ладони. Поддавшись непреодолимому искушению, Меган присела пошпионить за своим любимым.

«Ты поступаешь гнусно!» - сказала она себе, раздвигая ветки и глядя вниз.

Она услышала, как Армигер препирается с королевой. Гала глупо выглядела в платье Меган; оно было ей слишком велико. Однако королева отказывалась надеть прекрасно сохранившуюся одежду, которую Меган нашла в сожженной деревне. Раньше Меган считала королеву фигурой трагической, но в последнее время ее терпение лопнуло, и она решила, что Гала попросту капризна.

Сама Меган надела мальчишескую одежду. Практично, хотя и неженственно. Еще вчера ей было все равно, теперь же, наблюдая за Армигером и королевой, Меган призадумалась. Между ними вроде ничего и не было, никаких пылких слов и взглядов. Они не держались за руки. И тем не менее Меган знала, что их связывают сильные узы, основанные на общности, которую она с ними разделить не могла. Они были правителями высшей касты, а Меган - крестьянкой. Даже если бы (глупая мечта!) Армигер женился на ней, Меган все равно осталась бы крестьянкой. Она никогда не смогла бы почувствовать себя своей в кругу придворной знати. Если Армигер станет правителем мира, она будет краснеть и отводить взгляд, когда ей придется принимать знатных лордов из других стран. Меган давно об этом думала. Ей легче прислуживать им, чем смотреть прямо в глаза.

«Значит, мне надо уйти?» - грустно подумала она.

Армигер в ответ на какую-то реплику Галы пожал плечами и откинул свои длинные волосы назад. Как же ей знаком этот жест! Меган словно услышала, как он сказал: «Позже решим». У нее защемило сердце.

Она сама говорила ему, что удержать дорогое невозможно. Чем больше ты стараешься, тем легче оно проскальзывает сквозь пальцы. Секрет жизни, говорила она, заключается в том, чтобы найти маленькие, незначительные вещи, которые тем не менее будут всегда напоминать тебе о самом ценном - и помогут удержать его. Как, например, та резная мебель, которую муж смастерил для нее, казалось, несколько столетий назад.

Гала снова рыдала…

Меган вздохнула. Как там крыша, не прохудилась ли, пока ее не было дома? А резные шкаф и кровать - они еще целы? Может, кто-нибудь поселился в ее доме? Или она найдет его точно таким же, как и оставила, когда вернется?

«Поцелуй ее, - мысленно приказала она Армигеру. - Тогда мне будет легче уйти».

Он не сделал этого, тем не менее обнял Галу, прижав ее голову к своей груди. Потом нежно начал баюкал королеву, как всегда, с отрешенным лицом.

Меган села, покусывая губу. Сощурилась от яркого солнечного света - дневного света в самый разгар ночи. Он действовал ей на нервы, особенно теперь, когда она узнала, откуда он взялся. Это Ветры постепенно окружали их. Меган, заслонив глаза рукой, взглянула на равнину: а вдруг там появится армия?

В общем-то посмотрела она так, скорее шутки ради, а потому не сразу поверила своим глазам, увидев облако пыли, поднятое лошадьми, которые скакали к их укрытию. Всадников было по меньшей мере пятьдесят. Быть может, Армигер сумеет их одолеть. А может, и нет.

Когда Меган увидела, что они делают, у нее упало сердце. Подъехав поближе, всадники разделились на две группы. Они хотели заблокировать оба выхода.

Отряд приближался с запада. Одной группе придется проделать длинный путь и обогнуть долину, чтобы достичь восточного выхода. Другая группа будет ждать условного сигнала, а потом они нападут с двух сторон.

«Им нужна королева», - подумала Меган. Будь это Ветры, они спустились бы с неба, как Лебеди или Крюки. Или выскочили бы из-под земли, как морфы. Нет, эти наездники были из армии парламента, и они хотят отвезти Галу домой, а там судить.

Чтобы остаться в живых, самым разумным выходом для Меган и Армигера было бы выдать королеву парламенту. Гала в таком состоянии, что, вероятно, сама бы с радостью сдалась. Но Армигер никогда не позволил бы ей этого, и Меган понимала, что ее в таком случае тоже замучит совесть. Они могут бежать через восточный выход, но тогда за ними погонится весь отряд.

Нет. Если они выдадут королеву, Галу станут пытать и казнят. А если они убегут, то их поймают и конец будет такой же, только Армигер и Меган скорее всего погибнут в бою.

Но если им в руки попадется другая женщина, которую они примут за королеву, и они узнают правду только через несколько часов или дней, то…

Меган побежала вниз по склону, растеряв впопыхах все ягоды.

Армигер услышал шум, но сначала не обернулся. Гала рассказывала ему о своих отношениях с Лавином, и он не хотел выглядеть невнимательным. Затем королева, сидевшая на камне, посмотрела мимо Армигера и сказала:

- Что она делает?

Он повернулся - и успел мельком увидеть голое тело Меган, до того как она натянула платье. Платье королевы. То самое, которое было на ней во время побега из дворца. А теперь Меган седлала лошадь…

- Меган! - Армигер встал перед ней, однако женщина проворно вскочила в седло и натянула поводья. - Что ты делаешь?

- Скачи на восток! Если ты меня любишь, скачи на восток! Меган помахала рукой и пришпорила лошадь. Проехав через проход в западной стороне долины, образованный двумя валунами, она исчезла в облаке пыли.

Армигер потерял несколько драгоценных секунд, пока седлал свою собственную лошадь. Гала уже поскакала за Меган. Она тоже исчезла в водовороте пыли, но тут же вернулась обратно.

- Всадники! К нам приближаются всадники! Они увидели Меган и пытаются поймать ее.

Армигер замер с седлом в руках, закрыл глаза и прислонился к боку своей лошади.

На Меган были королевские кольца. На ней было платье королевы. Она расплела на скаку волосы, позволив им виться на ветру, как это делала королева.

Меган впервые почувствовала себя свободной - впервые за долгое-долгое время. У нее не было времени, чтобы передумать, и не было пути назад. Был только стук копыт, тряска от езды, отдающаяся в бедрах, да жар, разливавшийся в крови.

«Я обеспечу им веселую погоню… Только бы среди них не было никого, кто знает королеву в лицо!»

- Она уходит! - крикнул сержанту солдат, скакавший с фланга.

Лошадь королевы была намного легче, чем боевые кони, и ноша у нее тоже не была такой тяжелой. Возможно, она могла бы оторваться от них.

- Арбалеты! - скомандовал сержант.

На такой дистанции арбалеты стреляли более метко, чем мушкеты.

- Нет! - крикнула белая баста, бежавшая на всех четырех, чтобы не отставать. - Она не та, кто нам нужен!

- Это вам она не нужна! Бери своих тварей и лови его сама!

Баста зарычала и побежала прочь.

Сержант рассмеялся, откинув голову назад. Он давно жаждал поставить кошку на место.

- Стреляйте в лошадь! Цельтесь по ногам. Я хочу чтобы она охромела, а не сдохла! Иначе она сбросит королеву!

Они возникли из оседающей пыли как призраки - восемь белых силуэтов, похожих на больших пантер, которые, смеясь, прыгали с камня на камень. Когда они прыгнули через ее голову туда, где стоял Армигер, Гала закричала.

Она развернулась посмотреть, но генерала там уже не было. Не успела она найти его взглядом, как долина взорвалась цветными огнями.

Взрыв сбил королеву с ног. Когда Гала поднялась, она увидела, как Армигер карабкается по отвесной скале на севере долины, то и дело оборачиваясь и выпуская из вытянутой руки огненные стрелы. Белые силуэты уворачивались от них, прячась в дыму.

Что-то мягкое скользнуло по ее руке. Огромный силуэт свернулся вокруг нее. Тварь, похоже, мурлыкала.

- Кого я вижу! - послышался размеренный, гипнотический голос. - Бывшая королева! А кто же та особа, что умчалась отсюда секунду назад?

Два золотистых глаза лениво моргнули, глядя на Галу. Долина за плечами существа вспыхнула белым светом. Донесся крик.

- Впрочем, не важно, - сказала тварь. - Ты теперь наша. Правда, искали мы не тебя, но я знаю людей, которых будут счастливы тебя видеть.

Не успела Гала опомниться, как тварь схватила ее за руку, так сильно впившись когтями в мышцы, что королева взвизгнула.

- Армигер! - крикнуло существо. - Кончай убивать моих соплеменников! Твоя королева у меня. Если ты сейчас же не спустишься и не сдашься мне, я убью ее.

Посмотрев на руку, Гала увидела кровь. Когда-то в ее распоряжении была тысяча - нет, десять тысяч - мужчин, готовых умереть, только бы не допустить, чтобы кто-то посмел нанести ей самую ничтожную рану.

Что это за тварь, так злобно схватившая ее за руку? Никто еще не обращался с ней так!

- Даю тебе минуту, - крикнуло чудовище. Вспышки на скале прекратились. - Начиная с…

Теперь уже монстр взревел от боли, поскольку королева воткнула ему в ухо булавку. Он отпустил ее руку, и Гала бегом ринулась в пыль, столбом стоявшую над долиной.

Ее окружили синие и белые вспышки и громовые раскаты.

Лошадь заржала и споткнулась. Меган упала вперед, на лошадиную шею, и, отчаянно вцепившись в гриву, посмотрела вниз. Из бока бедняги, прямо над передними ногами, торчала арбалетная стрела.

Слишком рано! Продержаться бы еще чуть-чуть, чтобы он успел убежать… Меган выдернула ногу из стремени и нагнулась, пытаясь вытащить стрелу.

Ее собственный бок пронзила острая боль. Она попыталась схватить поводья, но не сумела - и рухнула на землю, прямо на камень головой.

«Армигер, любовь моя, я…»

Вокруг Белого Ветра падали камни. Она пошатывалась от жуткой боли в голове и боку. Одна из огненных стрел Армигера все-таки попала в нее. Подлая королева сбежала, а басты в смятении отступили. Маленькая долина была полна дыма, но кошка разглядела на земле по крайней мере четырех убитых баст и труп лошади с вывернутой шеей.

- Где вторая лошадь? - спросила она у басты, подошедшей поближе.

- Ее увели, - крикнула та в ответ. - Ускакали на восток. Они сбежали через восточный выход!

Огненная стрела заставила их пригнуться.

- В погоню! - Белый Ветер вцепилась когтями в плечо басты. - Поймайте его! Хоть умрите - а поймайте, ясно?

Оставшиеся в живых басты исчезли в тумане. Белый Ветер хотела пойти за ними, но ей было так больно, что она проковыляла только пару шагов.

Она проклинала Лебедей. «Вы отняли у меня броню - и зачем? Чтобы я сдохла в глуши?» На мгновение она снова стала Каландрией Мэй - и зарыдала от тоски.

Вдруг мир вокруг нее потускнел, и она свалилась на песок.

На месте руки у него вырос черный дымящийся шар. Армигер то и дело наклонялся в седле назад и целился этим шаром в монстров, которые преследовали их. Оттуда, где раньше у него была рука, вылетали огненные стрелы. Один раз, когда он попал в цель, Гала услышала крик.

Армигер скакал окольным путем, чтобы встретить по дороге Меган. Даже если бы они столкнулись в конце концов с полусотней всадников, для него даже вопроса не возникало, правильно ли он поступает. Гала не промолвила ни слова. Она просто держалась за Армигера и скакала вместе с ним.

Он снова откинулся назад, и королева съежилась от оглушительного хлопка.

- Ха! - крикнул Армигер.

Гала с опаской обернулась и увидела, что одно чудовище объято огнем, а другое отскочило в сторону. Последнее все еще продолжало гонку, однако постепенно отставало.

Внезапно Армигер натянул поводья. Гала чуть не вылетела из седла. Оправившись немного, она посмотрела вперед - и поняла, почему он остановился.

Они ехали по горному гребню. Всадники внизу спешились и столпились около чего-то, лежащего на земле.

Первое, что бросилось Гале в глаза, было ее собственное платье. Затем она увидела обмякшее тело.

Платье было все в алых пятнах.

Королева успела мельком увидеть, как кто-то поднял безжизненную руку и отпустил ее. Рука упала на землю… Тут их лошадь попятилась, увидев прямо перед собой запыхавшееся белое чудовище.

Армигер громко выругался и, когда тварь снова прыгнула, застрелил ее. А потом развернул лошадь назад и поскакал - прочь от наездников, прочь от своей любимой.

Гала впервые увидела, как он рыдает, горько и безутешно. Тогда она сама взяла поводья и погнала лошадь в залитую солнечным светом ночь.

Лавин вздохнул - в ушах тут же зазвенело. Он решил проделать первый этап пути на блуждающей луне, отчасти для того, чтобы подбодрить своих солдат, а отчасти из-за постоянных головокружений. Он и не подозревал, что путешествие по воздуху будет таким же, как по морю, с воздушными ямами и болтанкой. Последние восемь часов генерал лежал на походной кровати, свернувшись калачиком и уже не различая, то ли все вокруг действительно ходит ходуном, то ли ему просто кажется. Болезнь оставила его наедине с мыслями, а это было хуже всего.

Будь он здоров, он бы с радостью обследовал это фантастическое место и посмотрел на мир, проплывающий внизу. Две тысячи солдат разбили лагерь на черном полу луны. Без палаток, поскольку Ветры запретили вбивать в пол колышки, и без костров - по той же причине. В прямоугольные отверстия с четырех сторон громадного помещения струился холодный воздух. У одного из отверстий стояли несколько солдат, с изумлением глядя вниз на пейзаж. К ним небрежной походкой подошел еще один солдат и опорожнил в отверстие ночной горшок. Посмеялся, глядя на их ошеломленные лица, и ушел.

Когда мир вновь покачнулся, Лавин закрыл глаза. Головокружение напомнило ему, как он встретил Галу. Лавин не переставал думать о ней, снова и снова размышляя о странных, запутанных тропках, которые привели их в этот нескончаемый день.

Он принял сторону парламента, желая обеспечить безопасность королевы. Чтобы успокоить подозрения членов парламента, пришлось во всеуслышание провозгласить свою верность традициям. В тот миг он скрестил за спиной пальцы, надеясь что ему поверят и поставят во главе армии. Но - и в этом Лавин не хотел признаться самому себе - он действительно считал, что Гала ошибалась. Традиции священны и прекрасны. Он вспомнил народные танцы молодости, когда певцы перечисляли речитативом имена Ветров и названия сезонов, провозглашенных опреснями. Пытаясь вообразить то будущее, к которому стремилась Гала, Лавин не мог себе представить, что заменит эти танцы и сердечное чувство общности, которое они вызывали. Возможно, ее будущее было бы справедливым… но мысли Галы казались ему холодными, как насекомые. Он представлял себе империю Галы в виде гигантского улья.

Когда зашло маленькое солнце, а обычное начало всходить, к Лавину пришел священник и встал перед кроватью генерала на колени. Лавин улыбнулся ему, ожидая слов утешения. Однако священник плакал.

- Я разговаривал с Ветрами. Я мечтал об этом всю свою жизнь. Опресни и другие земные Ветры разговаривать не умеют, а Лебеди умеют. Я пошел к ним и прочел древние молитвы. Они молча ждали. Затем я… я осмелился задать вопрос. - Он глубоко вздохнул. - Я спросил их, почему они не говорили с нами все эти столетия.

Несмотря на головокружение, Лавин сел.

- И что они ответили?

- Они сказали, что не переставали разговаривать с нами, но мы их не слушали.

Священник осторожно взглянул через плечо. В ста метрах от него возвышалась огненная колонна, бледная в солнечных лучах. В ней, как галлюцинации, появлялись и исчезали лица.

- Я сказал, что слушаю их. И вы знаете, что они мне ответили? Они сказали: «Нет, ты не слушаешь. Мы даже сейчас просим тебя говорить, но ты не говоришь». Это какое-то безумие, генерал! Я прочел им священные манускрипты. А они… они спросили, что за чепуху я несу. Милорд, они их не знают! Они действительно Ветры или…

- Или что? Что-то другое? - Лавин чуть было не потряс головой. - Нет. Кто еще обладает такой властью? Они те, за кого себя выдают.

- Сэр, это еще не все. - Казалось, священник вот-вот лишится чувств. - Я… я спросил их, что будет с нами. С человечеством. Неужели мы разочаровали их? Чем мы можем услужить им? И Лебеди ответили: «Мы пытались познать себя в течение столетий. Мы думали, что вы - ключ». Они сказали, что искали и исследовали что-то в течение многих поколений, но теперь им все ясно. «Мы закончили свою работу. И больше не обязаны терпеть ваше присутствие».

- Не обязаны терпеть нас?

- Человеческая раса им больше… не нужна. - Священник встал и побрел прочь.

«Все наши представления о Ветрах ошибочны». Лавин вспомнил секретные письма, написанные Галой. «Они - не доброжелательные боги. Они - наши соперники в борьбе за управление миром. И что это для нас? Трагедия? Только если мы лентяи. Скорее возможность - шанс создать новую реальность, более естественную для природы».

Права ли она? Неужели он должен был разбудить сонные городишки с их наследными членами гильдий и ритуальными книгами, приносящими умиротворение, сжечь праздничные костюмы и детские книги и помочь Гале построить улей будущего? Смогла бы ее любовь спасти его, если бы остальное, что он знал и лелеял, увяло и умерло? Она утверждала, что делает все с разрешения Ветров и согласно их советам. Лавин знал, что она лгала; как-то раз они заговорили об обманах великих людей, и Гала беспечно заявила, что любое государство построено на лжи. Да, Лебеди Диадемы не знали о священных книгах, приписанных им, и тем не менее у Лавина до сих пор перед глазами стояла картина, как священник, остановившись с распростертыми руками перед огненной колонной, молил хозяев мира вразумить его. Традиции, в которые верил Лавин, были основаны на древних манускриптах - и историях, связанных с ними. Неужели Гала была права и все это тоже ложь?

Мир завертелся в каком-то совсем уж бешеном темпе, и Лавину стало совсем плохо. Хотя не ему одному - люди вокруг начали кричать и суетиться. Генерал заставил себя сесть и уставился на зеленую листву, мелькавшую в отверстиях.

К нему подбежал один из командиров.

- Мы спускаемся, сэр. Там внизу какие-то всадники и кошки.

- Хорошо. - Лавин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить желудок. - Приведите их ко мне. Я хочу первым поговорить с ними!

Последние два метра луна спускалась десять минут, но земли она так и не коснулась, зато выпустила длинный металлический пандус. Наездники начали подниматься по трапу. Люди с носилками несли окровавленные белые тела - две басты были ранены. Генерал невольно улыбнулся. Значит, они все-таки уязвимы!

Когда последний всадник скрылся в лунной утробе, трап начал сокращаться, а земля пропала внизу. Ветры не любили терять время зря.

Командир наездников спешился и подошел к генералу, раскрасневшись от возбуждения.

- Сэр! Они не позволили нам занести тела погибших на борт. Я оставил с ней охрану, но принес вам…

- С ней? - Лавин встал, опираясь на трость, которую смастерил для него Хести. - С королевой? Она с тобой?

- Нет, сэр! Именно это я и пытаюсь вам сказать. Ветры пускают в луны только живых.

Лицо сержанта поплыло. В ушах у Лавина зашумело. Он почувствовал, как кто-то схватил его за плечи; люди кругом кричали. Его усадили в походное кресло.

- Только живых… Значит, она…

- Она погибла, сэр. Королева мертва. Это был случайный выстрел. Мы хотели ранить ее коня - я приказал стрелять только по копытам, но она нагнулась и…

- Понимаю.

- Я оставил с ней почетную охрану и послал двоих, чтобы они привели из дворца королевских караульных.

Лавин вдруг почувствовал, как в нем зажглась искорка надежды.

- А вы уверены, что это королева? Есть у вас доказательства?

- На ней были кольца с печатью, сэр. - Сержант вытащил из поясного мешочка квадратный лоскут и развернул его, показав фамильные золотые кольца.

Лавин уставился на кольца. Они выглядели так неестественно - одни на этом черном квадрате…

- Сэр! .

Правда, когда они впервые занимались любовью в той гостинице рядом с академией, колец на Гале не было. Он увидел позже. В тот день она сидела во всем сиянии королевской власти на троне и, заметив Лавина, одарила его загадочной улыбкой.

- Сэр!

Генерал оперся на руку сержанта и что-то пробормотал.

Она немного поддразнивала его, упиваясь своим новым положением; однако Лавин знал, что это просто от гордости и удивления. Ее отец ушел в тень, свергнутый с трона указом опресней, и в тот момент Гале казалось, что она может все. Лавин тоже так думал - и верил, что они будут вместе.

- Я должен ее видеть, - сказал, пошатнувшись, Лавин. - Спустите нас вниз! Я должен ее видеть!

- Ветры приказывают продолжать, сэр. Мы не сумели схватить Армигера. Нам придется совершить марш-бросок к Вратам Титанов.

Лавин со злостью выругался и заковылял к огненной колонне. Солдаты молча расступились перед ним. Его это слегка удивило. Неужели они знают, что он любил ее? Люди стояли опустив головы; никто не смел встретиться с ним взглядом. Они знали о его любви к ней - и тем не менее сражались под его руководством? Не может быть!

Задыхаясь, Лавин остановился в двух метрах от ослепительно сверкающих Лебедей.

- Поверните назад! - приказал он. - Спустите нас на землю! Никакого ответа.

- Делайте, что я вам велю! Я нужен королеве!

- У нас другие заботы, - прозвенел хрустальный голос колонны.

- Прошу вас! - Лавину было трудно говорить из-за давящей боли в груди. - Отпустите меня к ней.

- Нет. Иначе мы выбьемся из графика. Ваша королева нас не интересует.

Лавин застыл - и неожиданно почувствовал, что все вокруг уставились на него. Что делать? Изливать свою ярость на виду у всей армии? И что сделают его солдаты, если поймут, что и он, и они - пленники Ветров, пешки в игре, не имеющей отношения ни к Япсии, ни к человечеству вообще?

Кто-то положил ему руку на плечо. Лавин обернулся. Священник мрачно смотрел на него, и в глазах его было предостережение.

Сцепив зубы, Лавин поклонился колонне.

- Я понимаю… Вы, разумеется, правы.

Он пошел обратно - и идти вдруг стало легко. Он словно парил в невесомости, подпрыгивая на ходу. Люди что-то говорили ему, но их слова были лишены смысла. Лавин видел свет и формы, но они тоже были лишены смысла. Гала умерла, причем по его вине. С таким же успехом он сам мог ее застрелить. Именно этого он боялся больше всего; кошмары месяцами преследовали Лавина, и каждое утро он закалял силу воли, учась управлять собой, своими людьми, миром и Ветрами, только чтобы уберечь ее. Еще вчера он проснулся в полной уверенности, что Гала жива и свободна, и сердце его воспарило от безмятежной радости, как ласточка к небесам. Но все это было в прошлом. Больше он никогда не будет счастлив.

Руки, хватавшие его, постепенно куда-то пропали, голоса умолкли. Он обнаружил, что стоит у одной из гигантских дверей. Лицо его обдувал холодный ветер, но это не оживило Лавина. В воздухе был привкус смерти. Далеко внизу виднелись пятна снега, голые деревья. Лавин всегда считал, что никто не должен умирать зимой. Теперь и Гала была такой же холодной, с окоченелыми руками и ногами. Надо обнять ее и согреть.

Он подошел к краю отверстия. Кто-то выкрикнул его имя. Оно показалось ему проклятием.

Лавин решил, что просто упадет вниз, и закачался на краю. Закрыть глаза - и полететь. Какое облегчение после всего, что ему пришлось пережить!

Он повернулся и рухнул на колени, спиной к отверстию.

Нет. Он не заслужил такой легкой смерти.

Лавин повесил голову и на виду у своей армии зарыдал от горя.

Шестнадцать боевых звездолетов из флота Архипелага сверкали, как бриллианты, на бархатном полотне космоса вокруг Вентуса. Они соблюдали дистанцию в двести километров, но Глас, наблюдавшей за ними из иллюминатора подлетавшего к флагману челнока, казалось, что они совсем рядом. Каждый из них был размером с гору. Однако Глас прекрасно осознавала масштабы происходящего: даже тысячи таких кораблей не смогут расплавить скалы Вентуса и Диадемы до мантии, если только не забросают их пролетающими мимо астероидами и кометами. Хотя в случае такой грубой атаки в космосе окажется уйма обломков, и вполне возможно, что одному из кораблей Ветров, строящихся сейчас на луне, удастся спрятаться.

В любом из кипящих морей лавы, которые военные хотят оставить за собой, может сохраниться крошечная полость или холодный камушек с семенами механ, таких малюсеньких, что их и не заметишь. А через тысячу или миллион лет они возродят Вентус. Вдобавок ко всему, если 3340 начал внедрять в Ветры алгоритмы семени воскрешения, он и сам рано или поздно может здесь воскреснуть.

Мария Маунс рассказала Глас о том, что весь Вентус возник из кучки семян наноассемблеров массой менее двадцати килограммов. Поэтому не исключено, что Армигер, который, без сомнения, устроен куда сложнее Ветров, вырастит бога из себя самого.

Челнок мягко пристыковался к борту флагмана. Глас на миг кольнула жалость к кораблю - она-то знала, что значит для звездолета стыковка. Но как только створки двери разъехались в стороны и человек в униформе проскользнул внутрь, минутное наваждение прошло.

Мужчина провел гостью сквозь стальные двери-переборки толщиной с ее рост в узкие отсеки военного корабля. Здесь не было прямых линий или коридоров длиннее десяти метров. Весь флагман был построен из тесных бронированных блоков с независимыми системами жизнеобеспечения. Чтобы уничтожить команду боевого звездолета, его требовалось буквально разнести по кусочкам. Глас была поражена мощью корабля; она не могла представить себя в подобном теле.

Проводник подошел к очередным пневматическим дверям. Те растворились, и до ушей Глас донеслись рассерженные голоса из соседней каюты:

- Ты только посмотри! Дураку понятно, что они готовы их запустить!

- Тебе, возможно, и понятно…

Тембр второго голоса был характерен для носителей искусственного интеллекта. Значит, здесь есть и другие подобные ей существа. Глас вошла внутрь.

Определить размеры каюты было невозможно, поскольку стены пропадали под голографической проекцией Солнечной системы Вентуса. Планеты были утыканы стрелочками, а слева вверху крутился куб с увеличенной панорамой Вентуса и Диадемы. На темном фоне главного дисплея мерцали десятки пятнышек, изображающих корабли. Многие из них летели вслед за Вентусом, оставляя за ним сотканный из тумана шлейф.

Диадема была почти полностью закрыта облаком из тысяч пятнышек.

- А вот и наш эксперт по Диадеме! - сказал кто-то. Глас оглянулась, но за ней никого не было.

Под системным дисплеем парили пятнадцать мужчин и женщин. Около половины были в военной форме и двигались с кошачьей грацией, присущей киборгам. Четверо представляли собой голограммы обобщенных образов людей. На груди у каждого красовался сложный геральдический символ той политической фракции Архипелага, к которой он принадлежал. Это были искусственные разумы, их суждения и желания отражали волю миллионов или миллиардов людей, оставшихся дома. Тем не менее, согласно принципам политики Архипелага, каждый обобщенный образ имел только один голос. Эти существа были не столь могущественны, какими казались с первого взгляда.

Среди присутствовавших людей Глас узнала Марию и Акселя и немедленно подлетела к ним.

- Теперь, когда вы здесь, мы можем задать самые насущные вопросы, - сказал один из киборгов с адмиральскими погонами. - Сколько ваших копий в состоянии произвести Диадема за день? И сколько в целом?

- Я… я не могу ответить на этот вопрос, - растерялась Глас.

- Бросьте! Вы провели там несколько недель. По вашим же собственным словам, вы исходили пешком сотни квадратных километров. Вы были звездолетом, в конце концов. Наверняка вы оценили производственные мощности!

Мария положила руку на плечо Глас и улыбнулась.

- Если ты не знаешь, не гадай. Ничего страшного. Приободрившись немного, Глас сказала:

- Я только мельком видела вакуумные территории. Я притворялась человеком и поэтому большую часть времени провела в главных лабораториях.

- Да, да, мы знаем. Но вы должны были видеть другие системы! Вы проходили мимо них или под ними. Вы должны были видеть транспортировку материалов и роботов. В каких все это масштабах? На что они способны?

- В общем-то я поняла, как много они вкладывают в совершенствование технологий терраформирования. И видела свидетельства других действий. - Глас помолчала, подсчитывая в уме. - Если Ветры бросили все, чем занимались раньше… что в принципе исключено… Но если бы они так сделали, то смогли бы произвести две тысячи моих копий за неделю. Ведь это целая планета, пусть и небольшая.

Адмирал кивнул:

- Такую картину мы и наблюдаем. Значит, они используют всю Диадему. Они готовятся к войне.

Присутствующие снова принялись спорить. Аксель нагнулся и показал на облако точек вокруг Диадемы.

- Видишь? Это твои копии. Корабли. Каждую секунду их становится все больше.

Глас изумилась. Маленький спутник Вентуса обладал огромной флотилией кораблей - и все они были ее копиями. И все, если судить по тому, к которому она прикоснулась, могли путешествовать среди звезд.

- Но сколько же их всего? - спросила одна из голограмм. - Получается, что Ветры превратили Диадему в гигантскую фабрику? А с Вентусом они тоже могут это проделать? -

- Самый важный вопрос. Наш специалист по Вентусу говорит, что они не собираются так поступать. - Адмирал указал жестом на Марию. - ИИ ее института тоже так думает.

- Все коллеги Марии схвачены Ветрами, - прошептал Аксель. - Предположительно, их забрали на Диадему. Так что она теперь главный эксперт.

- Это безумие! - сказала Глас. - Как мы можем…

- Мой вопрос к «Гласу пустыни», - прервал ее адмирал. - Вы узнаете какие-нибудь структуры? Были ли они на Диадеме?

Он махнул рукой, и в воздухе возник новый куб. В нем отображался телескопический вид части горизонта Вентуса. В черном небе, словно крылья фантастических мотыльков, висели квадратные солнечные зеркала. Внизу, на ночной стороне Вентуса, виднелся ромб залитой светом земли.

К поверхности земли неподалеку от ромба по спирали спускались прозрачные шлейфы мерцающего света, становившиеся книзу все плотнее и ярче.

- Это Лебеди! - Глас живо вспомнила, как они окружили ее, сокрушили и пожрали ее тело. - Они что-то атакуют?

- Именно это мы и хотели бы знать. Они разрушают или созидают? Они висели вот так на верфи, которую вы видели на Диадеме?

- Нет, тут что-то другое. - Глас сосредоточенно смотрела на освещенную часть планеты, пока не разглядела очертания континента. - Они над Япсией. Совсем недалеко от того места, где я высадила Каландрию и Акселя.

- И, что еще важнее, - сказала голограмма, - в этом районе предположительно находится Армигер.

- До сих пор Лебеди никогда не строили кораблей, - заметил адмирал.

- Им никогда никто не угрожал, - возразила Глас. - Они делают это потому, что мы здесь. Если мы уйдем, они вернутся к терраформированию.

Адмирал поморщился.

- Вы несколько опоздали к началу обсуждения. Мы не уверены в том, что они продолжают заниматься терраформированием. В этом все дело.

Глас повернулась к Акселю. Тот пожал плечами:

- Они думают, что Армигер уже захватил власть над Ветрами. Это многое объясняет. Что же касается происходящего на планете…

- Мы полагаем, что они перестраивают Диадему по его указке, - сказал один из ИИ. - Раз из Диадемы можно было сделать грандиозную фабрику, то из Вентуса и подавно. Хуже того - их можно превратить в один гигантский организм.

- Тридцать три сорок.

- Именно. Ваши друзья не верят. Они настаивают на том, что мы должны сесть на планету для расследования. Но, судя по тем цифрам, что вы сами нам привели, у нас нет времени. Если 3340 вернулся и начал перестраивать Вентус, корабли будут появляться в геометрической прогрессии.

Мария яростно замотала головой.

- Они только защищаются! Они смотрят на вас как на стервятников.

- В таком случае они не готовились бы к побегу из системы. - Голограмма указала на метки, удаляющиеся от Вентуса. - Они хотят смыться и занести семена воскрешения на все планеты, населенные людьми. Тогда мы будем бессильны бороться с 3340.

- Вы спросили Лебедей, что они делают? - поинтересовалась Мария.

- Да. Нам не отвечают. Мы пробовали запустить зонды, но флотилия уничтожала их на лету, не подпуская к планете. Мы не в состоянии узнать, что там происходит.

Адмирал вздохнул:

- Раз мы не можем больше ничего узнать, полагаю, пришло время принять решение. Надеюсь, все согласны, что угроза должна быть ликвидирована немедленно?

Все, кроме Акселя и Марии, закивали. Глас пришла в ужас.

- Значит, из-за того, что я сказала… вы решили убить всех живущих на планете?

- Не волнуйтесь, вы здесь ни при чем, - заявил генерал. Глас зависла в оцепенении. Она даже не почувствовала руку

Акселя на плече, пока тот легонько не потряс ее.

Через несколько мгновений они выплыли из каюты. Аксель начал ругаться последними словами. Глас услышала, как Мария потрясенно твердит: «Они не посмеют! Не посмеют!»

- Посмеют, - тихо сказал Аксель. - Люди там, внизу, ничего для них не значат. Их всего несколько миллионов; в Архипелаге каждую секунду умирает столько же.

- Да Ветры попросту сражаются с Армигером! Только как нам это доказать? Если бы хоть один из наших кораблей прорвался через кордон и передал…

Глас мысленно воссоздала голографическую картину, которую они видели в зале совещаний; она помнила позицию и траекторию каждого корабля, и она знала кое-что еще, о чем не сказала адмиралу. Глас побывала в нервной системе одного из кораблей Ветров; она знала их тактику, частоты их переговоров и позывные.

Она вздохнула. «Так нечестно!» - мелькнула горькая мысль. Ей хотелось, чтобы ее первый самостоятельный поступок отражал ее новую, человеческую, сторону. Однако когда Глас произнесла эти слова, она впервые за все время своего существования почувствовала, что действует сама и для себя:

- Но у вас есть корабль. Я.

Армигер с Галой стояли на плато у подножия прибрежных гор и смотрели на долину, расстилающуюся внизу. Была ночь - вернее, ночь была за ними. Равнину впереди заливал дневной свет.

- Как же бороться против такой силищи? - прошептала Гала.

Отсюда был виден весь освещенный квадрат. Они стояли недалеко от его западной грани, но он медленно полз им навстречу. На самом верху огромного светящегося воздушного куба мерцали, отливая серебром, бродячие луны.

- Смотри! - показал Армигер.

Там, куда он указывал, на восточной грани, нависло облако пыли.

- Что это?

- Марширующая армия. Похоже, парламент все еще ищет тебя.

Голос у него был спокойный - даже бесстрастный. После смерти Меган Армигер выглядел несколько отрешенным, однако воля его осталась по-прежнему железной. Гала боялась, что, если она проявит хоть минутную слабость - если Армигер хоть на мгновение усомнится в ее выдержке, - он ее попросту бросит. И не потому, что ему на нее наплевать. Армигер был так сосредоточен на своей цели, что настоящий момент не имел для него никакого значения!

Заметив это в нем, Гала похолодела. Она сама была такой, причем не день или неделю. Пока они ехали верхом, Гала проводила долгие часы наедине с собой, вспоминая свою юность после смерти матери и впервые глядя на себя со стороны, словно слушая о чьем-то трагическом прошлом. И то, что открывал объективный взгляд, ей совсем не нравилось.

Они все скакали и скакали по зеленой степи с небольшими рощицами, час за часом, до тех пор пока от нестерпимой боли в спине и бедрах Гала не обмякла в седле. Она была уверена, что упадет, если лошадь сделает еще хоть шаг. За время их одиссеи равнина как-то незаметно осталась позади. Теперь от Врат Титанов их отделял всего день пути.

Гала обернулась. Над кромкой плато, где они разбили лагерь, качались кроны деревьев, а в отраженном от равнины свете сияли розовато-лиловые кружева, которые она сначала приняла за тучи. Впереди вздымалась громадная гора с двумя белоснежными пиками, разделенными глубоким ущельем. Горы пониже уменьшались к югу, становясь все ниже и круглее.

Эта сдвоенная гора была знакома Гале; как-то она слушала здесь рокот подземных опресней, работавших во всю мощь. Ей и в голову прийти не могло, что она увидит Врата Титанов в свете дня, созданного Ветрами.

- Мы в ловушке, - сказала она обреченно. Армигер небрежно махнул на светящуюся равнину.

- Людей нам бояться нечего. Они не смогут подобраться к Вратам, разве только на лунах. А что до Ветров, то превращение ночи в день - дешевый трюк.

- Дешевый? А ты так можешь?

- Здесь - нет. Но когда ты на орбите, это пара пустяков. Он вновь приставил к глазам ладонь, заслоняя их от света.

- Армигер!

Казалось, он ее не замечает. Гала тронула его за руку.

- Зачем мы сюда приехали?

Он не ответил, и она продолжила:

- Мы скакали целыми днями, практически не обменявшись ни словом. Должна признаться, первое время я просто убегала - убегала от всех и всего. Но, честно говоря, я совершенно разбита. На мне живого места нет, все болит. Если ты не объяснишь толком, куда и зачем мы идем, я просто лягу здесь и буду лежать, пока эти твари меня не найдут. По его лицу скользнула легкая улыбка.

- Мне сложно говорить об этом. Не из-за эмоций, нет… из-за 3340. Именно он сделал так, что мне не хочется это обсуждать. Ты понимаешь, что такое психологическая обработка?

- И ты спрашиваешь об этом королеву Галу? - с иронией усмехнулась она.

- Он провел психологическую обработку, запретив мне об этом говорить. Но я больше не работаю на 3340… - Армигер быстро глянул на нее, словно поразившись чему-то - или испугавшись.

«Интересно!» - подумала Гала.

- На кого же ты теперь работаешь? - спросила она тихо.

- Не спеши. Ты спросила, зачем мы здесь. Смотри! - Взмахом руки Армигер указал на острые клыки Врат Титанов. - Еще до встречи с Джорданом Масоном я думал, что это место может быть ключевым. Вся физическая энергия западной оконечности континента сосредоточена в местных горах. Здесь у опресней силовые станции и опреснительные установки. Это их интерфейс с Ветрами океана, тоже невероятно мощными. Здесь пересекаются сотни подземных сверхскоростных трасс. В глубинах гор хранятся гигантские базы данных и склады генетических кодов. Ты, наверное, даже и не догадывалась об этом, когда была тут, поскольку все это спрятано очень глубоко.

Она покачала головой:

- Как-то раз местный жрец взял меня на прогулку по окрестностям и привел к краю пропасти. Оттуда дул горячий ветер, а в глубине постоянно что-то грохотало. Мне было очень неуютно, и больше я туда не возвращалась.

- И тем не менее это опресни разговаривали с тобой. Они пытались до тебя достучаться. По словам Масона, они хотят служить человечеству и враждуют с ними. - Армигер показал на блуждающие луны. - Мы заключим союз. Врата Титанов - крепость, и нам с тобой придется пережить вторую осаду, моя королева.

Гала, внезапно озябнув, обхватила себя руками.

- Не называй меня так. Я подвела своих подданных. - Злая и удрученная, она повернулась и зашагала к лагерю. Обе лошади, видневшиеся в отблесках костра, смотрели в ее сторону. - И что же ты будешь делать с миром, когда возьмешь над ним власть? - крикнула она Армигеру через плечо. - Думаешь, у тебя получится то, что мне не удалось?

- Я могу больше, чем ты. Ветры мне подчинятся. Те, кого Масон называет Посредничеством, будут нашими первыми новообращенными.

Он шел за ней и, когда она села у костра, уселся рядом.

- Я больше не безумная королева Гала. Я просто безумная… Но мое безумие - ничто по сравнению с твоим, если ты собираешься прибрать Ветры к рукам и перетянуть их на свою сторону. Ты ведь этого добиваешься?

- В общем, да.

- Так почему же ты этого не сделал? Где твоя армия? Ты говорил, что Джордан держал последний ключ к разгадке, которого тебе не хватало. Но если ты теперь знаешь все, что нужно, почему ты не велишь небесам расступиться, а морям - стать сушей?

Армигер опустил глаза.

- Это не так просто.

- Ну-ну. Мужчины всегда так говорят, когда хотят сказать: «Я боюсь».

- Мне не хватает еще одного ключа, - признал он. - Я должен его вычислить. Но когда я его узнаю…

- Да? Что будет, когда ты его узнаешь? Ты все время умалчиваешь об этом, Армигер. Что именно ты собираешься делать?

Он задумчиво смотрел на звезды.

- Ветры - это квазибиологические существа. Каждая составляющая их механа ничтожно мала, не больше человеческой клетки, в каждой есть микрокомпьютер - мыслящая машина - и коммуникационное устройство. Механы общаются со своими собратьями с помощью огромного количества кодов. Код заверяется следующим, более высоким уровнем системы, начиная от самых маленьких частичек и кончая опреснями и Лебедями Диадемы. Ветры опознают друг друга, сравнивая цифровые подписи на кодах. Если код не подписан вышестоящим Ветром, то он недействителен. Но этот вышестоящий не может выдавать коды без согласия более высоких ступеней, и так до конца иерархической лестницы. Общение Ветров большей частью состоит из обмена новыми кодами на подсознательном уровне. Командовать Ветрами невозможно, если ты не говоришь на их языке, а для этого необходимо, чтобы твоя подпись на сообщениях была действительна. С тех пор как я прибыл сюда, я постоянно искал способ получить полномочия или подделать их подписи. Джордан Масон каким-то образом поднялся на высокую ступень иерархической лестницы в глазах Ветров. Не самую, но все-таки очень высокую. Я скопировал его имплантаты, и по идее, мои сообщения должны быть неотличимы от его. Но они не идентичны. Ветрам удается различать наши сигналы. Только как? Именно это я и пытаюсь понять.

- И правда поразительно, - сказала Гала. - Но ты не ответил на мой вопрос. Что ты будешь делать, когда получишь полномочия?

Армигер замялся.

- Ты можешь переделать мир? Превратить день в ночь, тяжелое в легкое, черное в белое? Что ты можешь?

- Я не в силах изменить гравитацию, - ответил он с легкой улыбкой. - Но могу изменить атмосферу или убрать ее вообще. Я могу высушить моря, если захочу. Могу превратить ландшафт планеты практически во что угодно.

- Ты можешь освободить моих людей от горя и нищеты? Он пожал плечами:

- Это как раз проще всего.

- Ты сделаешь это?

Армигер снова замялся, поставил тарелку с супом на землю.

- А стоит ли? - спросил он. - Только не торопись, подумай сперва.

- Я устала от политических ответов на подобные вопросы, - промолвила Гала. - И от философских тоже. Я знаю только, что мне голодно, холодно и страшно - и в этом смысле я наконец стала такой же, как большинство моих подданных. Там нет ни единого человека, - она показала на окрестности, - который не сказал бы: «Спаси меня от холода, тьмы и зверей снаружи и внутри».

- Это все, чего ты хочешь для них?

Гала повернулась к Армигеру. Он сидел, свесив руки меж колен. Его лицо ничего не выражало.

- Ты мог бы это сделать, - прошептала Гала. Он не ответил.

- Но в таком случае… Самый главный вопрос в том, чего хочешь ты сам?

Армигер долго молчал.

- Я думаю, все зависит от того, кто я такой.

- Бог 3340, о котором ты говорил… Что он хотел сделать с Вентусом?

- Вентус был для него всего лишь источником сырья, причем не слишком эффективным. Ветры тратят массу энергии на поддержание искусственной экологии - ненужная трата, как считал 3340. Первым делом он заставил бы меня отключить систему терраформирования.

- Отключить? Что это значит? Я имею в виду - что это значит для нас?

- Воздух со временем станет ядовитым; реки пересохнут, океаны насытятся тяжелыми металлами. Некоторые виды жизни, такие как плесень или бактерии, начнут буйно размножаться, другие вымрут. В конце концов здесь не останется ничего живого, поскольку 3340 хотел, чтобы механы превратили всю поверхность Вентуса в одну гигантскую машину - божественный аппарат.

- Зачем?

- Вентусу надлежало служить стартовой точкой для нападения на Архипелаг. Если бы 3340 захватил хотя бы десятую часть Архипелага, то стал бы непобедимым. Со временем он поглотил бы всю галактику.

- Но 3340 мертв.

- Да.

- И ты не станешь губить мою планету? Армигер бесстрастно посмотрел ей в глаза.

- Не стану.

- Хотела бы я тебе верить.

Армигер удивился. Впервые за долгое время на его лице отразилось хоть какое-то чувство.

- Почему ты не веришь мне? - наконец спросил он.

- Потому что ты очень, очень зол, и я боюсь, что сам ты этого не знаешь.

Эта фраза заставила его задуматься.

- Не понимаю, о чем ты.

- Она мертва, Армигер… Ты ведь не умеешь горевать? На сей раз он немного скривился.

- Я иногда забываю, что у тебя нет в этом никакого опыта. - Гала грустно улыбнулась. - У меня тоже не было в первый раз; к такому никто не готов. Поэтому у нас остаются шрамы, и мои не глубже, чем у других людей. Если я хочу почтить память Меган, мне нужно усвоить преподанный ею урок. Ее оскорбило то, что я… расклеилась после нашего побега. Я думала, Меган не в состоянии понять мои чувства. Теперь до меня дошло: она знала, что я так думаю, и ее это обижало. В конце концов, она потеряла мужа, но не сдалась. Тогда мне казалось, что Меган недооценивает мою боль. Я думала, она хочет, чтобы я поскорее все забыла. После смерти матери я так и сделала - постаралась забыть. Прошло много лет, прежде чем я поняла, как ошибалась тогда. И Меган вовсе не этого хотела от меня. Она хотела, чтобы я жила с этой болью - и тем не менее не сдавалась.

- Я не такой, как вы, - сказал Армигер, не углубляясь в объяснения.

- Ты ведешь себя точно так же, как мы, - заметила Гала.

Армигер не отвечал.

- Чем раньше ты смиришься с этим, тем лучше. Ты должен принять эту боль, причем как можно скорее.

Он щурился на нее сквозь дым костра.

- Почему?

- Потому что, если ты так могуществен, как говоришь, твоя злость может уничтожить мою планету.

- Злиться способна только моя человеческая часть.

- Извини, генерал, но именно человеческая часть заставляет тебя делать то, что ты делаешь.

Он неожиданно вскочил и отошел на несколько метров.

- Послушай меня! - приободрившись, продолжала Гала. - Если ты уважаешь Меган, ты должен последовать ее примеру.

- И что я должен сделать?

Голос Армигера звучал безразлично, как если бы он думал о чем-то другом. Гала еле сдержала улыбку.

- Впустить их в себя - всю боль, скорбь и злость. Ты должен их почувствовать. Иначе они будут манипулировать тобой, хочешь ты того или нет.

Он что-то пробормотал. Гала в точности не расслышала, но ей почудилось, что он сказал: «Боюсь, как бы мной не начал манипулировать кое-кто другой».

Гала чувствовала себя бесконечно усталой. Ее собственное горе было достаточно свежим, у нее не осталось сил бороться с горем Армигера. Она легла на подстилку и уставилась на те несколько звездочек, которые можно было разглядеть на сумрачном небе.

- Мне страшно, - донесся ее собственный голос. Она знала, что боится не за себя.

- Джордан Масон! - сказал Армигер. - Я хочу, чтобы ты нашел меня сейчас.

Гала перевернулась на бок, глядя мимо костра. Армигер стоял раскинув руки в стороны. На кончиках пальцев у него мерцали лучики света. Они отрывались от пальцев, превращаясь в клубки, похожие на перекати-поле. Земля глухо зарокотала.

- Что ты делаешь?

- Я строю более сильное тело - больше органов чувств, дополнительные руки и глаза. Ветры или их слуги могут напасть на нас в любой момент. Нам нужна охрана. Я ее создаю.

Гала, задрожав, снова легла. С чем она сейчас разговаривала? С человеком? Нет… Единственный человек на этом холме - она. С таким же успехом можно говорить с камнями.

Она закрыла глаза, чтобы ничего больше сегодня не видеть и не слышать.

- Сэр!

Голос Хести донесся издали. Он был из далекого прошлого, этот голос, из времени надежд, которых Лавин уже не понимал. Настоящее представляло собой вечное страдание, и кончиться оно могло только после смерти. Ничего, кроме душевной боли, значения не имело.

Теперь он днями напролет лежал не шевелясь под балдахином. Официальная версия гласила, что в постель генерала уложило головокружение, но правда была куда проще. Сердце Лавина умерло, и он не хотел больше жить.

- Сэр!

Лавин с трудом повернул голову.

- Как вы себя чувствуете, сэр?

Смешной вопрос! Лавин хотел закрыть глаза и погрузиться в свое горе, но, к его удивлению, Хести сел рядом, поджав под себя ноги, и прошептал:

- Вы нужны нам, сэр!

Лавин впервые вгляделся в него пристальнее. Лицо полковника вытянулось от забот, волосы были растрепаны. Казалось, он не спал несколько суток. Впрочем, в данных обстоятельствах это было неудивительно.

- Что… - Лавина изумил его собственный голос, хриплый и еле слышный. - Что случилось?

Хести шумно вздохнул.

- Мы получили весточку из дома. Похоже, Ветры наступают повсюду. В небе полно Лебедей и Небесных Крюков, некоторые города закрывают свои ворота, поскольку морфы утаскивают путешественников прямо с дорог. Реки пересохли. Какое-то безумие! Здешние жрецы в панике. Ветры… Ветры оказались совсем не такими, как они думали.

К величайшему удивлению Лавина, Хести вздрогнул всем телом.

- Они используют нас, сэр, а потом убьют. Я в этом уверен. И не я один, хотя полевые командиры придерживаются иного мнения. Они верят Ветрам, и, что еще важнее, многие из них тайно симпатизируют Гале. Гораздо больше, чем мы думали. Ходят слухи, что Ветры рассердились на нас из-за того, что она погибла. В общем, рядовые считают, что мы выступили в крестовый поход под предводительством Ветров. На самом деле мы идем навстречу своей смерти, и многие уже об этом догадались.

- Да. - Лавин сглотнул. - Да, ты прав.

В мозгах у него внезапно прояснилось. Он мысленно представил себе всю картину событий. Лавин не знал только одного - кто вызвал гнев Ветров, каким-то образом связанный с Вратами Титанов?

И довело армию до такой жизни его собственное пренебрежение в том числе. Гала была совершенно права во всем, что говорила. Ему надлежало сражаться на ее стороне. А он вместо этого поставил весь мир на грань катастрофы.

Хести удрученно посидел еще немного. Лавин смотрел на него, думая обо всех людях, которые воевали под его началом. Бывало, что некоторых он посылал на верную гибель. Они верили ему - тысячи человек по-прежнему ему верили.

Быть может, он заслуживал смерти, но они - нет.

Лавин умудрился приподняться, опершись на локоть.

- Дай мне воды.

Когда Хести принес воду, Лавин жадно выпил ее, неожиданно осознав, что он мог бы просто умереть от жажды. Самоубийство посредством отказа от воды.

Он ненавидел Хести за то, что тот напомнил ему о долге.

- Ветры уничтожат нас, когда мы поможем им достичь цели… Значит, надо выяснить, в чем заключается их цель.

- Они не разговаривают со мной, - сказал Хести. - Басты считают вас единственным командиром. В ваше отсутствие они отдают приказы сами.

Лавин был ошеломлен. Он полагал, что, пока он болеет, армией будут командовать, причем командовать хорошо. Ему даже в голову не приходило, что Ветры возьмут власть в свои руки.

- Я… я поговорю с ними.

Хести посмотрел на него, не скрывая надежды.

- Узнать, когда они собираются избавиться от нас, - лишь первая часть задачи, полковник. Когда этот миг настанет, мы должны действовать. А может, даже раньше. Надо сбежать от них.

- Но как? - Хести обвел жестом помещение в доказательство вездесущего присутствия Ветров.

- Басты - не проблема, мы можем застрелить их. Лебеди страшнее, но я не думаю, что на поверхности планеты они всесильны. А Небесные Крюки… На что они способны, я не представляю.

- Я знал, что вы не оставите нас в беде, сэр, - улыбнулся Хести.

Лавин застонал.

- Приведи инженеров. Мне нужно кое-что сделать, а времени очень мало.

Хести с невесть откуда взявшейся энергией вспрыгнул на ноги и отдал честь.

- Есть, сэр!

Лавин полежал еще немного, глядя на холстину вверху. В голове у него была пустота. Наконец он со стоном встал с кровати.

Вынырнув из-под балдахина, он услышал низкие раскаты, похожие на нескончаемый гром. Люди кричали и показывали пальцами, а все басты бежали к большой двери в нижней части луны. Лавин посмотрел наверх.

Сквозь мозаичную шкуру блуждающей луны струился ослепительный свет, затмивший само солнце. Сияние было таким ярким, что через секунду Лавину пришлось отвести глаза. И это сияние двигалось, пересекая небо с юга на север.

Солдаты на плацу пока держали строй, так что Лавину без труда удалось дойти до площадки, где собрались басты и несколько отбившихся от строя людей. Дверь была скошена градусов на пятнадцать под углом к площадке. Отсюда было видно только серебряное небо и далеко, до головокружения далеко внизу - земля. Лавин мельком глянул на мелькавшие внизу сосны и уставился на вращающиеся горы, видневшиеся в верхней части двери.

Он увидел крохотное голубоватое солнце, клонившееся к закату и явно замедлявшее свой бег. От него во все стороны разбегались тени, и Лавин почему-то был уверен, что громовые раскаты исходили тоже от него.

Маленькое солнышко зашло на горную гряду, осветив верхушки деревьев. Через несколько секунд свет погас. Громыхание продвинулось чуть дальше, постепенно замирая и отдаваясь лишь случайными раскатами, подхваченными эхом.

Опять чудеса. Лавин с отвращением потряс головой и пошел принимать команду над своими людьми.

- Что это было?

Тамсин, моргая, смотрела на пятнышко, оставшееся там, где село крохотное солнце.

- Посредничество!

В последние дни Джордану приходилось полагаться на геофизические Ветры как на своих советников. Если раньше ему казалось, что он зря ломает голову над проблемами, которых все равно не поймет, то теперь, когда у него возникал вопрос, он спрашивал. И Посредничество часто отвечало.

- Это был звездолет из флотилии Диадемы, - сказал Ка. - Хотя там ему находиться не следовало. Флотилию послали осваивать галактику.

- Флотилию? Галактику?

Все это явилось для Джордана полной неожиданностью. Очевидно, он задавал не те вопросы.

Они с Тамсин только что достигли долины, лежащей под Вратами Титанов. Они регулярно меняли лошадей и поэтому добрались сюда быстрее, чем Джордан предполагал. Звериный эскорт сопровождал их, растянувшись на километр вперед и назад, высматривая морфов и более опасных существ, которых, по словам Посредничества, Лебеди выбрасывали в разных местах. Джордан был готов к встрече с посланными за ним блуждающими лунами, поэтому немало удивился, когда авангард гигантских сфер начал садиться за горную гряду за ними. Посредничество доложило, что луны высаживают армию - людей и коней; Джордан не сомневался в том, что это армия парламента. Но зачем она здесь? Чтобы удостовериться в гибели Галы - или же теперь парламентское войско подчиняется Ветрам? Посредничество не давало ответа.

Небесные Крюки, похоже, побаивались впрямую приближаться к Вратам Титанов. Оставшиеся в небе луны зависли на высоте в несколько километров. Они могли оттуда заметить Джордана и его спутницу, однако не подавали никаких признаков жизни.

Армигер с королевой поднялись на середину лестницы, зигзагом ведущей к Вратам Титанов. На склонах серых пиков высоко-высоко виднелись крошечные здания. Судя по словам Тамсин, это монастырь, который Гала посещала раньше много раз. Именно там генерал Армигер с королевой намеревались остановиться.

У Джордана были другие планы. Он знал, что Врата похожи на улей, изобилующий проходами и помещениями, которые использовали Ветры. Там было много входов, но Армигер с Галой ни к одному из них еще не подошли. Джордан приказал ближайшим входам открыться, надеясь, что они увидят отверстие и смогут войти в него. И велел Посредничеству прислать им с гор проводника, однако Ветры, способные общаться, жили внутри горной гряды; чтобы добраться до поверхности, им нужно было время.

Джордан хотел послать Ка проводником к Армигеру с Галой, однако звездолет - новый и неизвестный фактор - спутал ему планы. Королева и генерал, судя по всему, спокойно приближались к монастырю, так что Джордан решил повременить. Потом он сможет приказать любому входу, который находится внутри Врат, привести Армигера с Галой куда надо.

Он принял решение и показал на сопровождавшего их сокола. Тот терпеливо сидел на ветке чуть впереди, поджидая, пока они подойдут.

- Садись на этого сокола, Ка, - велел Джордан. - Я хочу, чтобы ты обследовал корабль, который только что приземлился. Посредничество! Есть там поблизости вход во Врата? Тогда проводи нас в ту сторону. Оттуда войдем в гору.

- Я не хочу снова входить в гору, - нахмурилась Тамсин.

- На сей раз все будет иначе, - сказал Джордан.

Он не добавил, что там не будет так страшно, как в опресне. В своих видениях Джордан побывал внутри горной гряды и знал, что людям там находиться не следует.

В последнее время Армигер ел камни. Причем не какие-нибудь первые попавшиеся. Он внутренним чутьем выбирал те, что требовались его организму. Они не говорили об этом, и Гала была ему благодарна - в том числе и за то, что они не говорили о зеркальных семенах, которые Армигер сеял на ходу. Он не вытаскивал эти семена из кармана или вещевого мешка. Они появлялись в его ладонях сами по себе, и Армигер просто ронял их на землю.

Гала подумала, что семена эти, должно быть, живые, и ее предположение оправдалось, когда из леса появился первый прозрачно-серебристый овал и завис над головой Армигера. Тот не обратил на диск ни малейшего внимания, как и на шесть других, явившихся следом. Овалы мерцали и порой позвякивали, как маленькие колокольчики. Оглядываясь, Гала видела, как на тропинке позади них вырастали похожие на кактусы серебряные штучки. А еще дальше, километрах в трех, что-то сверкнуло между ветвями самого высокого дерева на косогоре.

Армигер иногда говорил, только не с ней, а с Джорданом Масоном.

- Джордан! Мы у подножия высокого склона, который ведет к Лестнице кающихся грешников, - слышала она.

Или:

- Джордан, встретимся у монастыря Врат Титанов. Иди туда немедленно. У нас нет времени.

- Почему ты разговариваешь с ним? - спросила она. Армигер скривился и долго молчал.

- Он мне нужен.

Тропа стала слишком крутой для лошадей, и всадники спешились. Ходьба была настоящим испытанием для Галы. Ноги ее пронзало острой болью при каждом шаге. Сотня метров по тропинке до первой ступеньки лестницы, высеченной почти в вертикальной стене северных Врат, чуть не доконала королеву.

Оглядываясь, она видела внизу блуждающие луны. Они ждали какого-то сигнала, и Гала боялась, что они ее схватят. Тем не менее, пройдя всего тридцать метров по первому пролету лестницы, она села и, задыхаясь, произнесла:

- Больше не могу. Меня ноги не держат после этой скачки. Армигер нахмурился. У него на лбу даже капли пота не выступило. Хотя чему тут, собственно, удивляться?

Он раскусил и проглотил красный кусочек кварца, который сосал в последние минуты.

- Мы почти пришли.

- Знаю. Но ты хоть представляешь, как изматывает верховая езда? Я к такому не привыкла, Армигер.

Он склонил голову набок.

- Давай я тебя понесу.

- Не надо.

Честно говоря, она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Рука у Армигера сгорела, потом выросла снова; кожа приобрела сероватый оттенок, и Гала была почти уверена, что он перестал дышать. Увидев, как он втягивает в легкие воздух, чтобы сказать ей пару слов, она убедилась в этом.

- Мы не имеем права терять время, - проговорил он. Она вяло пожала плечами. Армигер нахмурился, но продолжил: - Я приготовлю тебе лекарство, которое должно помочь.

- Спасибо, - иронично улыбнулась королева.

Они посидели немного в молчании. У Армигера был отрешенный вид; Гале казалось, что он к чему-то прислушивается.

- Джордан Масон! - внезапно сказал он. - Мы у подножия лестницы. Сейчас пару минут отдохнем, а потом поднимемся наверх. Встретимся там.

- Ты думаешь, он так близко? - спросила Гала. Армигер пожал плечами:

- Мои создания видели его. Он там, внизу. Но мы не будем спускаться. Ветры в любую минуту могут на нас наброситься.

- Насколько я знаю, у тебя был план. Не вышло, да? Ты не получил от Джордана то, что хотел. Ты не умеешь управлять Ветрами, верно?

Армигер уставился вдаль.

- Я пробыл на Вентусе почти шесть лет. За это время я обдумал сотни возможных способов свергнуть их. Самый лучший - выучить их языки и коды и попросту командовать ими. Но есть и другие способы, правда, не такие эффективные и более разрушительные. Однако они тоже сгодятся.

- Ты имеешь в виду эти штуки? - спросила Гала, показав на овал над его головой.

Он кивнул:

- И не только. Если ты не можешь укротить растения в саду, лучше всего посадить другие. Вместо того чтобы командовать механами Ветров, я заменю их своими собственными. Мои механы более эффективны; они поглотят механы Вентуса в мгновение ока.

- Тебе придется наводнить ими всю планету. Как ты это сделаешь?

Армигер показал на горы.

- Вот магистральный узел опресней. Их трассы проложены даже под океанским дном, ты сама мне говорила. Если я посею на магистралях семена моих механ, они вырастут повсюду. Ветрам их будет трудно обнаружить; если система скоростных трасс останется нетронутой, семена разлетятся повсюду. Через несколько дней ими будет заражена вся планета.

- Заражена… Армигер! А что твои механы сделают с другими формами жизни - флорой и фауной?

Он отвел взгляд.

- Одна из проблем заключается в том, что у моих механ нет доступа к сети Ветров. Они не смогут координировать с Ветрами использование ресурсов, поэтому скорее всего они выведут экосистему Вентуса из равновесия.

Гала подумала и спросила:

- И насколько сильно?

- По идее, мы должны пригрозить Ветрам катастрофой, чтобы они сдались. А потом мои механы попросту снова превратятся в споры и будут пребывать в спячке.

- А если Ветры не сдадутся?

- Миледи! - откликнулся Армигер. - Вы не задавались этим вопросом, когда начали войну.

Гала кивнула, однако в глубине души приняла серьезное решение: когда они достигнут знакомого плато Врат Титанов, ей придется придумать, как избавиться от Армигера, если события выйдут из-под контроля. Может, он и не верил в свое поражение - как не верила она сама, когда была королевой, - но если ей придется выбирать между миром, управляемым Ветрами, и концом света, Гала знала, какой выбор она сделает.

Казалось, Лавин уже сто лет не стоял на твердой почве. Голова по-прежнему немного кружилась, но он вполне был способен ходить без посторонней помощи. Однако то, что ему стало получше, не радовало генерала. Другая боль терзала его еще сильнее.

Он стоял, стараясь не шататься, и смотрел, как из дверей блуждающей луны течет поток людей и лошадей. В паре километров отсюда разгружалась другая луна. А дальше виднелись еще несколько, затмивших солнце над десятками холмов и долин.

Выгружали, правда, не всех. Лавин поговорил с Ветрами, и те согласились, что армия может использовать луны в качестве вещевой базы. Через пару минут он сам вернется туда, якобы для того, чтобы подтвердить своей властью приказы Ветров. На самом деле Лавин оставил на борту лун самых доверенных людей и установил потайную сигнальную систему. Он будет выполнять приказы Ветров, переданные бастами, - и в то же время непосредственно командовать армией через сигнальщиков.

Здесь, в предгорье, было ветрено. Луны выгружали солдат в долине отчасти из-за того, что рядом с Вратами атмосфера была слишком коварна. Конечно, двухкилометровые сферы тоже в какой-то степени влияли на погоду, создавая свой собственный климат. Белый Ветер созналась генералу, что это здорово осложняет ситуацию, поскольку погода стала совершенно непредсказуемой. Шкуры лун покрывались рябью от внезапных порывов ветра, а над ними почти постоянно плясали молнии. Электрические поля лун смешались одно с другим, а если еще учесть высокогорные пики, положение становилось действительно опасным.

Лавин на это и рассчитывал.

К нему подошла одна из баст. На сей раз не Белый Ветер - та отправилась обследовать штуковину, которая рухнула на землю и сгорела.

- Мы нашли их, - сказала баста. - Они идут в монастырь, как мы и подозревали. Ваши люди немедленно отправятся туда и возьмут их в плен. Мы пойдем с вами.

- Нам все равно их не догнать, - ответил Лавин. - К тому же монастырь отлично укреплен. Почему бы Лебедям самим не схватить их?

- Это исключено, - заявила баста. - Туда пойдете вы. Лавин пожал плечами:

- Может, вы и правы. Опресни разорвут Лебедей в клочья.

- Наши приказы не подлежат обсуждению! - взорвалась баста.

- Когда дело касается моих солдат - еще как подлежат. Послушайте, мы находимся слишком далеко, и я не могу командовать отсюда людьми. Поднимите луну над долиной, а еще лучше - над горными пиками. Мы спустим батальон с помощью Небесных Крюков и нападем на них сверху.

Баста оскалила зубы:

- Вы хотите сказать, что не сумеете взять монастырь снизу?

- Сумеем. Но на это уйдут недели, быть может, даже месяцы. Я понимаю, что вы способны нас прокормить, однако…

- Неприемлемо. Патология слишком опасна и должна быть уничтожена немедленно.

- Тогда почему бы вам не напустить на них саму природу, как вы сделали в Равеноне против армии Армигера? Направьте животных, двиньте на них деревья…

Хвост у басты нервно дрогнул.

- Мы пытались… они не подчиняются. Эту равнину контролирует Посредничество. У нас слишком мало морфов, чтобы изменить здешние формы жизни. Именно поэтому туда пойдете вы.

- В таком случае мы нападем на них сверху, - заявил Лавин. - Другого выхода нет.

Баста пошла прочь, бросив на ходу:

- Я спрошу у Лебедей.

«Вот-вот, отвезите нас поближе, - подумал Лавин, шагая обратно. - Поднимите нас повыше в горы. И тогда мы посмотрим, умеете ли вы летать».

В первое мгновение Аксель наслаждался, просто вдыхая воздух. Он стоял с закрытыми глазами на трапе катера, а легкий ветерок, словно рука любовницы, ласкал волосы. Но Аксель не терял бдительности. Он снова оказался на Вентусе, и одного лишь соснового аромата да запаха морской пены было достаточно, чтобы напомнить ему, зачем он сюда прилетел.

Флот выдал в их распоряжение катер, чтобы Мария разведала, зачем над горами собралась такая уйма Лебедей. Адмирал Архипелага поначалу хотел, чтобы Глас сообщила опознавательные коды звездолету-истребителю, однако ИИ настоял, что они полетят маленькой группой, без эскорта. Так они смогут попытаться найти Каландрию. Впрочем, эту часть плана они от адмирала утаили.

Даже с низкой орбиты невозможно было понять, что творится на планете, но импульс приемоответчика Каландрии пробивался из самого эпицентра энергетической бури. Поймав ее сигнал, они все трое, стоя в открытой кабине, обменялись напряженными взглядами. Приземляться в самый водоворот было крайне опасно. Но вряд ли кто-то, кроме Каландрии Мэй, сможет объяснить им, что здесь происходит.

- Эй, шевелись!

Мария легонько подтолкнула Акселя в спину. Он со вздохом спустился по трапу и наконец снова ступил на землю Вентуса. Мария встала рядом с ним, затем к ним присоединилась Глас. Поразительное сходство ИИ с Каландрией Мэй по-прежнему раздражало Акселя, хотя Глас была совсем другой личностью. Она оглядывалась вокруг с таким изумлением, с каким смотрят люди, никогда не бывавшие на планете прежде.

- Ты уже была здесь, - нараспев произнес Аксель. - Ты высадила нас прошлым летом, помнишь?

Она помотала головой:

- В другом теле. А быть такой маленькой и уязвимой в этой среде… Неописуемое ощущение!

Аксель с Марией улыбнулись ей. Мария показала на два высоченных горных пика.

- Смотрите! На склоне есть дома!

- Не иначе боги руку приложили. - Аксель представил себе, сколько усилий потребовалось, чтобы построить здания на отвесном склоне. - Может, она там?

Он надеялся, что Каландрия где-то близко, не с другой стороны гор, где океан. Аксель видел океан, когда они садились. Он видел также странные водопады, которые пропадали в шахтах с той стороны горных пиков, а еще - какие-то гигантские трубы, мерцавшие под водой. В окрестностях располагались несколько маленьких городишек, но до ближайшего большого города надо было ехать как минимум день. Аксель представить себе не мог, что здесь делает Каландрия.

Аксель закрыл глаза и сосредоточился. Он почувствовал сигнал, однако тот исходил не с гор.

- Она в долине, в километре-двух, не больше. Похоже, идет по направлению к нам, причем очень быстро.

- Подождем ее или пойдем навстречу? - спросила Мария.

- Ка! - раздался чей-то голос.

Мимо Акселя мелькнула серая тень. Мария втянула голову в плечи. Глас повернулась, с изумлением взирая на большого сокола, который описал круг по периметру поляны, где они стояли, а затем вернулся. Приземлившись на поросшее мхом бревно метрах в трех, сокол сложил крылья.

- Какое чудо! - прошептала Мария.

- Ка! - сказал сокол. - Значит, ты все-таки сумел выбраться во внешний мир, Аксель?

- Ну да, - пробормотал Аксель. Птица явно обращалась к нему.

- Это я, Джордан, - сказал сокол. - Ты меня слышишь?

- Джордан? - Аксель воззрился на птицу. - Как ты это проделываешь?

- Мой слуга прилетел на этом соколе. Он говорит с тобой за меня. Не бойся, я не превратился в птицу!

- Да, конечно. - Аксель подошел к соколу поближе, высматривая антенну или динамик. - Похоже, ты нашел общий язык с этой планетой, Джордан.

- Можно сказать и так. - В голосе Джордана звучали жесткие нотки, которых Аксель никогда не слышал раньше. - Здравствуйте, леди Мэй.

Аксель оглянулся через плечо.

- Это не Каландрия. Я знаю, что она очень похожа. Это… так сразу и не растолкуешь.

- Не Каландрия? А где она?

- Разве она не с тобой?

- Нет.

Птица спокойно чистила крыло, явно не обращая внимания на человеческий голос, исходивший из ее тела.

- Послушайте, если это вся ваша группа, двигайте сюда. Приходите ко мне, и я все объясню.

- Ты знаешь, что тут творится? - спросила Мария.

- Да. Вы с Акселем друзья?

- Верно. Я много слышала о тебе, Джордан. Очень рада нашей встрече.

- Мы еще не встретились - и не встретимся, если вы не поспешите. Солдаты уже почти над вами.

- Какие солдаты?

- Армии Талиенса.

Мария, нахмурясь, посмотрела на Акселя. Тот пожал плечами:

- Мы скоро будем - как только найдем Каландрию.

- У нас нет времени, Аксель! - Сокол расправил крылья и взлетел. - Следуйте за мной!

Птица полетела на север.

Аксель положил руку на плечо Марии.

- Вы обе идите за птицей. Я заберу Каландрию и догоню вас.

- Как ты нас найдешь?

- Я настроился на приемоответчик Глас. Не волнуйся, я быстро.

Сокол взгромоздился на ветку, ожидая с явным нетерпением. Аксель проводил Марию с Глас взглядом, вдохнул холодный горный воздух и повернул в обратную сторону. Сокол что-то крикнул ему… Аксель не обратил внимания.

Она где-то рядом. Аксель должен был убедиться, что она жива и здорова. Когда он найдет ее, то заберет Джордана, и они все вместе полетят на корабль. Если повезет, через час они уберутся с планеты, а если совсем крупно повезет, Каландрия и Джордан Масон сумеют убедить адмирала отменить назначенную бомбардировку.

Он шел по сплетенным корневищам и опавшей сосновой хвое, сосредоточившись на сигнале, который поступал откуда-то спереди. Сигнал приближался - Каландрия, очевидно, тоже почувствовала его присутствие. Аксель улыбнулся и немного расслабился.

Внезапно перед ним открылась ухоженная тропа, идущая через лес с востока на запад. Аксель посмотрел налево, ничего не увидел и оглянулся…

…Три всадника галопом проскакали по горному кряжу метрах в двадцати от него. Передний что-то крикнул, размахивая оружием.

Сигнал был совсем рядом. До Акселя впервые дошло, что Каландрию могли взять в плен. Он выругался и вытащил из кобуры лазерный пистолет.

Лошадь остановилась.

- Выходи! - крикнул с каким-то странным акцентом всадник. Аксель выглянул из-за дерева; показалось еще три всадника.

- Не стреляйте! - крикнул он. - Я всего лишь безобидный путешественник.

- Тогда тебе нечего бояться. Иди сюда.

- Да, сейчас, - пробормотал Аксель.

Краем глаза он уловил какое-то движение. Повернулся - и увидел гигантскую кошку в прыжке. Аксель, не думая, выстрелил, а затем кошка рухнула на него, и они покатились по земле.

Наконец кошка упала. Аксель встал на четвереньки, тряся головой. Он потерял пистолет, но золотистая тварь, похожая на кошку, лежала, свернувшись в клубок. В груди у нее зияла черная обугленная дыра. Кошка застонала, содрогнулась всем телом и затихла.

Где же пистолет? Увидев его, Аксель пополз по земле, протянул руку - и тут между рукой и пистолетом в землю вонзился кончик шпаги.

- Встать! - приказал человек со шпагой.

Синяя с коричневым форма армии Япсии, вид решительный… За ним спешились еще четверо солдат.

Остальные смотрели назад, откуда появилось несколько гигантских кошек. Те неслышно подошли и встали на задние лапы, все золотистые, кроме одной - снежно-белой.

Глаза белой кошки расширились, и она зашипела, увидев, что происходит. А потом подбежала к Акселю с удивительно человеческой грацией и распростерла объятия.

- Аксель! - воскликнула она, обняв его.

Кто-то вскрикнул. Аксель пытался вырваться из кошачьих объятий - и через миг ему это удалось. Вернее, тварь сама отпустила его, и он упал. Приподнявшись на локте, Аксель застыл от изумления.

Одна из лошадей лежала на земле. Над ней, утробно рыча, склонился громадный медведь. Один из солдат тоже упал.

Из леса выскочили две лисицы и набросились на остальных солдат. В лесу трещали ветки, предвещая прибытие новых сил.

- Сражайтесь, вы, трусы! - крикнула белая кошка.

Она метнулась вперед, как молния, и сбила одну из лисиц на лету. Потом, крутанувшись на одной лапе, прыгнула назад, исчезнув у Акселя за спиной.

- Беги, Аксель! - крикнул сокол.

Птица ринулась вниз - и вдруг разлетелась в клочья, словно комок перьев, угодив под пулю одного из солдат. Что-то светящееся, еле видимое, вылетело из убитого сокола, занялось огнем и медленно поплыло вниз. Другой солдат разрядил свой мушкет в грудь медведю. Тот отшатнулся, рыча. Выстрелил третий солдат, и медведь упал замертво.

Аксель повернулся - и столкнулся лицом к лицу с белой кошкой. Она что-то протягивала ему. Его пистолет.

- Держи!

Он замешкался на секунду, потом схватил пистолет и побежал. Мимо него мчались звери, большие и малые, окружая солдат и их похожих на кошек сообщников.

Аксель ничего не понимал. И не хотел понимать. В этот миг ему хотелось только одного: бежать и бежать, пока он все это не забудет.

Армигер почувствовал колебания электрических полей, пронзавших горы. Блуждающие луны снова поднимались, над их огромными изогнутыми боками полыхали молнии. - Как ты? Получше? - спросил он у Галы.

Королева кивнула и поднялась. Армигер несколько минут трудился, стряпая коктейль из сложных молекул и нано, после чего протянул ей пилюли, полученные в результате дистилляции. Гала с сомнением посмотрела на них, но, когда он показал на поднимающиеся луны, покорно сунула пилюли в рот и проглотила. А затем начала медленно идти по ступенькам.

Армигер глянул вниз, на предгорье. Может, и хорошо, что королева настолько устала, что даже ни разу не обернулась на это зрелище. Лежа на земле, блуждающие луны достигали в высоту почти половины Врат Титанов; хотя ближайшая из них находилась на расстоянии не менее восьми километров, она закрывала добрых двадцать процентов неба. Солнце спускалось к горизонту, и тень Врат упала на луну, разделив ее на две части, серую внизу и розовую наверху. За ней и двумя другими приземлившимися лунами в стратосфере виднелось еще девять, сиявших отраженным солнечным светом.

Лестница, по которой они поднимались, тоже была в тени. Армигер, разумеется, видел в темноте, но Гале придется трудно.

- Пошли скорее.

Он чувствовал, как его механы растут внизу в долине. Ветры, должно быть, тоже почуяли это и наверняка яростно набросятся на приманку. Нападение Ветров в долине поможет им выиграть драгоценное время.

- Посмотри!

Гала показала наверх. Высоко на склоне горы в окошках горел свет, а на верху лестницы раскачивался огонек.

- Это хорошо.

Несколько минут они поднимались по ступенькам вместе. Поступь Галы становилась все более уверенной - сказывалось действие лекарства. Она молчала, и Армигера это устраивало, поскольку он размышлял о том, что делать дальше. Раньше его планы были точными и продуманными, однако деградация до человека затуманила способность к четкому мышлению. Следовало бы бросить Галу у подножия лестницы… Будь он один, Армигер уже взбежал бы на вершину горы и спустился в одну из ям, которая вела к магистралям опресня. Глубоко под водой, в горных лабиринтах, он сидел бы в безопасности и плодил своих механ, не боясь, что ему помешают.

Жаль, что с ними нет Джордана Масона. Парень обладал ключом к языку, позволявшему отдавать команды Ветрам, и Армигер не сомневался, что сумел бы найти этот ключ, пусть даже ему пришлось бы разобрать Масона на молекулы. Но упрямый мальчишка бесцельно блуждал где-то внизу по долине…

Может, удастся связаться с ним с помощью механ? В конце концов, он же соединил их общей сетью, примерно так же, как Ветры связаны со всеми формами жизни на Вентусе. Надо лишь перепрограммировать гены механ на расстоянии и дать им голоса.

Армигер мысленно сосредоточился на самом большом из механских кактусов, которые росли в долине; тот вымахал уже метров до двадцати в высоту и потихоньку начал чернеть. Внутреннее зрение показало большие, как блюдца, черные листья, росшие прямо от стебля; корни кактуса уходили в скальную породу, и от него пыхало жаром, как от печки. Армигер не предвидел такого метаболического эффекта. Не исключено, что лес вокруг займется пожаром. Это, без сомнения, вызовет ярость Ветров, что только на руку Армигеру. Но Масон может погибнуть в огне.

Дизайн кактуса - плод фантазии 3340 - был древнее самого Армигера. Кактус мог привить свои почки любой форме механской жизни, но у Армигера попросту не было времени, чтобы исследовать полный список его возможностей. Он попросил кактус представить ему каталог механ, способных говорить и быстро расти.

«Подожди…» - ответил тот пугающе знакомым голосом. Армигер замер.

- Что стряслось? - спросила Гала.

Она тронула его за руку. Армигер обнаружил, что стоит, уставившись безумным взглядом на долину, и до боли сжимает кулаки.

- Ничего, - ответил он. - Пошли дальше.

«Я могу произвести любые формы механской жизни», - проговорил кактус голосом 3340.

Армигер ахнул, но на сей раз не остановился. Кактус развернул перед его мысленным взором образы механских животных; некоторые из них были до отвращения похожи на людей. Однако Армигер почти не смотрел на них - все его внимание было поглощено прикосновением разума кактуса. Этот разум носил на себе какую-то печать - его собственную, конечно, но не только. Там было что-то большее.

- Спасибо, - сказал Армигер. - Больше ничего не делай. Спи.

«Я не могу сейчас спать», - ответил кактус. Армигер выругался.

- В чем дело? - проговорила Гала, задыхаясь от усталости.

- Похоже, я совершил ошибку. Нам надо спешить.

- Нет сил. Я вот-вот упаду. - Тогда я понесу тебя.

На сей раз она не возражала. Армигер взял ее на руки и помчался вверх по ступенькам.

Джордан увидел Акселя, когда тот выскочил из леса с воплем:

- Они бегут за мной по пятам!

На Акселе был обтягивающий черный комбинезон, с пояса свисали десятки странных устройств - точно так же, как и у женщины - двойники Каландрии Мэй. Третья женщина, представившаяся Марией Маунс, была в камуфляже и от шеи до ступней почти сливалась с пейзажем.

За ними из лесу вышло несколько животных из свиты Джордана. Остальные сражались, прикрывая отход, но басты их побеждали.

Аксель сжал предплечье Джордана железной хваткой.

- Рад видеть тебя, малыш! Ты классно выглядишь.

- Спасибо.

У Джордана на языке вертелась тысяча вопросов; впрочем, сейчас было не время их задавать. Он чувствовал, что некоторые из гигантских кошек, преследовавших Армигера с королевой, приближаются к ним по лесу. Двигались они совершенно бесшумно, однако для Джордана они сияли, словно маяки, сквозь прозрачные стволы деревьев. За ними нерешительно кралось несколько солдат с мушкетами.

- Пошли назад, на катер! - сказал Аксель. Джордан покачал головой.

- Путь отрезан, - отозвался он. - И по-моему, Лебеди уже поняли, что это не их корабль. Вряд ли они позволят ему взлететь.

- Это наш единственный шанс, - возразил Аксель. - Надо убираться.

- Согласен, - сказал Джордан. - И мы уберемся. Только идти надо туда. - Он показал в сторону горы.

- Парень, наверное, прав, Аксель, - сказала женщина, которая не была Каландрией Мэй. - Я слышу, как Лебеди зашевелились.

Очень быстро потемнело, и стало холодно. Скоро Лебеди зажгут свое полуночное солнце, но до тех пор лес для людей будет непроходим.

- Я сотворю немного света, - сказал Джордан. - Идите за ним и не отставайте. Нам нужно спешить, чтобы оторваться от кошек.

Юноша устремился вперед, Тамсин шагала рядом. Джордан поднял руки к плечам, и они засветились призрачным светом.

- Кстати, что это за кошки? - спросил Аксель. - Одна из них знала мое имя. Проклятая тварь чуть не прикончила меня!

- Я сам их увидел впервые вчера. По-моему, это какие-то новые создания Лебедей, - ответил Джордан. - Знаю только, что они умеют говорить и командуют армией, которая гонится за нами.

- Армией?

Джордан чуть было не рассмеялся.

- Здесь много чего произошло. Между прочим, как вы нашли нас?

- Мы искали Каландрию. Засекли ее сигнал и шли по пеленгу. По крайней мере, я думал, что это ее сигнал… - Аксель умолк.

Одна из кошек обогнала остальных и упорно следовала за ними. Тьма была кромешная, так что Джордану приходилось полагаться на внутреннее зрение. Аксель, который, похоже, тоже заметил присутствие кошки, легко шагал рядом.

Ну конечно! Джордан и забыл, что Аксель Чан мог видеть в темноте не хуже Каландрии.

Кошка, казалось, соблюдала дистанцию, не приближаясь вплотную, и поэтому Джордан попросил:

- Расскажи мне все - где ты был, что делал. А потом я расскажу тебе, что случилось со мной.

- Это лучшее предложение за весь день, - рассмеялся Аксель.

Белый Ветер кралась по лесу, прижимаясь к земле, и слушала рассказ Акселя. Теперь она вспомнила, что была когда-то Каландрией Мэй… вспомнила Акселя, его пристрастия и слабости, кривую усмешку и сильные руки. Когда она увидела его, то подбежала и обняла - а он ее не узнал.

Бесшумно ступая мягкими лапами, она плакала, раскаиваясь во всех своих грехах. Ее жизнь была такой прекрасной, а она этого даже не понимала!

Теперь ею командовали другие. Она не могла ослушаться новых хозяев и в то же время не обязана была подчиняться им бездумно. В отличие от Ветров она знала, что Аксель не представляет угрозы для Вентуса. Что же касается Джордана…

Ей хотелось повернуться и бежать, бежать по лесу прочь, пока она не свалится от изнеможения и не забудет обо всем. Но вместо этого Белый Ветер шла за людьми и с изумлением слушала рассказы о «Гласе пустыни», о Талиенсе и о Земле.

Мозолистые руки протянулись вниз и помогли Гале одолеть последние ступеньки. Она кивнула в знак благодарности человеку в темной рясе, стоявшему под факелом на широком уступе перед монастырем Врат Титанов.

Когда Гала встала на уступе, целая толпа - человек тридцать - как один, упала на колени.

- Ваше величество! - воскликнул аббат, лысеющий старик с серыми глазами, которого она не видела уже много лет.

- Я более не королева, - откликнулась Гала, хотя эти слова показались странными даже ей самой.

- Мы знаем, что ваш замок подвергся осаде, - произнес аббат. - Значит, вы сейчас в изгнании… Вы всегда достойно служили опресням и почитали древние традиции лучше чем прочие монархи. Мы будем преданы вам вечно. Поэтому мы по-прежнему считаем вас королевой - если не Япсии, то по крайней мере этой горы.

Гала почувствовала, что краснеет, и потупила взгляд.

- Спасибо.

- Моя королева! Ваше появление здесь связано с беспрецедентным визитом всех этих Ветров, посетивших наш скромный монастырь? - Аббат махнул рукой в сторону блуждающих лун.

Гала пожала плечами:

- В какой-то степени, да,

- Лестница пригодна для обороны? - спросил Армигер. Аббат смерил его оценивающим взором.

- В прошлом она хорошо нам послужила. Вы сопровождаете королеву Галу?

- Это генерал Армигер. Он мой защитник - а теперь и ваш тоже.

Она заметила, что Армигер избавился от овалов, последние часы круживших у него над головой. Не знай она, что он не дышит, она решила бы, что у него вполне человеческий вид.

Армигер подошел к парапету. Монастырь располагался примерно посередине восточного склона Врат. Из долины невозможно было увидеть широкий уступ, почти плато, которое сходило на нет в сотне метров к северу, но расширялось к югу, огибая гору широкой лентой. Здания монастыря уходили к северу, так что самые последние башни стояли прямо над обрывом. Лестница поднималась к южной стороне плато, где у главных монастырских ворот монахи разбили сад.

- А что там? - спросил Армигер, показывая дальше на южный изгиб вновь сужающегося плато.

- Обиталище Ветров, - сказал аббат.

- Там находятся машины опресня, - добавила Гала. - Бездонные ямы, водопады, бьющие с утесов… Это трудно описать.

- Каково расстояние до южного пика?

- Отсюда примерно три четверти километра, - ответил аббат. Армигер кивнул:

- Узковато для блуждающих лун.

- Что ты имеешь в виду? - спросила его Гала.

- Лестница меня вполне устраивает. Но я сомневаюсь, что на нас нападут снизу.

- Почему?

- Смотри!

Армигер показал на луны. Насколько Гала могла судить, те не двинулись с места. Они зависли над противоположным краем долины и предгорий. Казалось, их можно было коснуться рукой.

Армигер заметил ее недоумевающий взгляд.

- Сосчитай их.

Она сосчитала - одиннадцать.

- Час назад, - заметил Армигер, - их было двенадцать.

Новое солнце взошло прямо в зените. Сначала оно казалось яркой точкой, но за несколько секунд разрослось и превратилось в такой ослепительный квадрат, что на него было больно смотреть. За эти же несколько секунд небо совершенно переменилось, став из ночного дневным. Небеса переливались всеми оттенками голубизны, в то время как звезды гасли повсюду, кроме небольшого пространства у кромки горизонта, оставшегося темно-синим. Там блуждающие луны мерцали неясными тенями.

Аксель сощурился, глядя на квадрат.

- Солнечный отражатель. Большой, зараза.

Джордан кивнул. С тех пор как Аксель с Марией рассказали ему все, что узнали о Талиенсе и Туркарете, у Джордана был подавленный вид. Аксель заметил, как юноша то и дело хмуро качает головой.

- Значит, мы встретимся с пресловутым Армигером, - сказал Аксель. - Я уже год как об этом мечтаю. Ты сказал, что однажды разговаривал с ним. И ты по-прежнему не думаешь, что он - семя воскрешения?

Джордан замялся.

- Не думаю. Хотя не уверен.

- Не говори так! - взмолился Аксель. - Скажи мне: «Аксель, он не семя воскрешения, и я могу это доказать». Тогда я буду счастлив.

- Он что-то затевает, только я не знаю что, - продолжил Джордан.

- Ты говорил, он позаимствовал у тебя секрет управления Ветрами, хотя и не воспользовался им.

Джордан помотал головой:

- Он должен был сразу пустить его в ход. Если бы он мог, Армигер уже взял бы власть над миром в свои руки.

- У него есть технология, но нет ключей, - вмешалась Мария. - Как у Туркарета. Он способен говорить с ними, однако они его не слушают.

- Еще как слушают! - возразил Джордан. - Они слышат то, что я им говорю, и отвечают мне. Дело не в этом.

- Но Талиенс… - начала Мария.

- Кто бы ни был этот Талиенс, - с усмешкой перебил ее Джордан, - Лебеди послали его подальше. Слишком уж долго они пренебрегали своей работой. Они намерены смести человечество с лица Вентуса.

- Вы говорили, - подала голос спутница Джордана, - что у Туркарета была какая-то особая… штуковина.

- ДНК, - энергично кивнула Мария. - Да, возможно, именно в этом все дело. У Армигера нет соответствующей ДНК.

- Не совсем так, - возразил Аксель. - Скорее всего у него вообще нет ДНК. Вот в чем загвоздка.

Джордан кивнул:

- Он может передавать энергию, но не пароли.

- Что и требовалось доказать, - сказала Мария. - А теперь давайте вернемся на звездолет.

- Нет! - Джордан пробежал несколько шагов вперед. - Мы почти пришли!

- Куда пришли?

Они стояли у почти отвесной скалы, венчавшей длинную извилистую тропинку на склоне Врат Титанов. Скала была монолитной, метров пятидесяти в высоту.

- Здесь вход во Врата, - сказал Джордан.

Сверкнула молния, и почти тут же послышались громовые раскаты. Тамсин показала на верхушки деревьев:

- Они снижаются!

На долину спускались Небесные Крюки. При свете дня они производили не менее пугающее впечатление, чем ночью, просто теперь их было легче разглядеть. Над долиной нависли три блуждающие луны, закрывшие небо от горизонта до горизонта. Их нижние части раскрылись, как лепестки, и оттуда вывалились длинные черные порталы и кабели. Издали они казались тоненькими, но на самом деле порталы были толще деревьев в лесу.

На. глазах у Акселя из кабелей переднего аэростата ударили молнии. По долине прогремел ряд взрывов.

- Если мы хотим успеть на корабль, пора двигать, - сказала Глас.

Джордан покачал головой:

- Лебеди только и ждут, когда он взлетит. Они не трогают катер, поскольку за ним следят Крюки.

- Откуда ты знаешь?

- Раньше мне приходилось полагаться на Посредничество, которое передавало мне их разговоры. Теперь я в этом не нуждаюсь. Я слышу их сам.

Все остановились и уставились на Джордана. Он, подбоченясь, сверкнул глазами.

- Вы что, спорить со мной собираетесь? Аксель рассмеялся от изумления.

- Но катер! - простонала Мария.

- Его вот-вот сожрут, - отрезал Джордан. - Мы идем туда. - Он показал на утес.

Мария взглянула на Акселя; тот пожал плечами.

- А что нам остается?

- Что они делают? Я не приказывал выступать в поход!

Лавин стоял в опасной близости от открытой двери блуждающей луны. Этот наблюдательный пункт позволял ему следить за тем, что творится внизу. Он видел, как три другие луны отделились от строя и поплыли, словно воздушные острова, закрыв все небо над долиной.

Луна Лавина двинулась к югу и развернулась за пиками Титанов. На мгновение генералу был виден только залитый солнцем океан. А потом Врата Титанов снова появились пред глазами, на сей раз совсем близко.

Луна летела с пугающей скоростью. Хотя ветер почему-то не проникал в дверь, Лавин слышал его завывания. Кабели с гуманоидами на концах мотались по полу, подскакивая и издавая стоны, в то время как гигантский аэростат пытался выровняться на лету. Внутри аэростата почти постоянно полыхали молнии, ноздри забивал назойливый запах озона. Пару раз, когда они пролетали над более низкими пиками к югу от Врат, ослепительные молнии летели вниз, сотрясая раскачиваемые ветром сосны на вершинах гор.

Раньше Лавина наверняка взбудоражило бы подобное зрелище. По крайней мере его солдаты не отрывали от земли глаз. Они стояли рядами, еле удерживаясь на кренящемся полу и ожидая приказа начать выступление.

К Лавину бесшумно подошла баста, глядя янтарными глазами на долину.

- Мы хотим ликвидировать угрозу в долине, - сказала она.

- В долине добрая треть моей армии! Баста покачала головой:

- Их отозвали, за исключением нескольких взводов, которые приближаются к лестнице. Ваше предложение атаковать отсюда было рассмотрено и одобрено. Вашей армии ничего не угрожает.

- В таком случае мы вам больше не нужны? Баста пожала плечами:

- В данный момент - нет.

«Погодите, мы еще пошлем вас подальше!» - подумал Лавин. Там, где внутренний изгиб переходил в стену, двое солдат потихоньку чем-то долбали одного из гуманоидов, которыми кончались кабели, перекрещивавшиеся на полу. Еще четыре взвода вернулись, выполнив ту же задачу на других уровнях аэростата. Баст намеренно отвлекали массой вопросов и ошибок; все было почти готово.

Лавин коротко кивнул:

- И тем не менее вы втягиваете нас в свои распри. Вы двинулись через долину к Вратам, а значит, наши противники теперь будут ожидать нападения сверху.

- Мы уже на месте, так что это не проблема.

Лавин еле сдержался, чтобы не вышвырнуть наглую тварь за дверь. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на землю. Когда он доверял собственному телу и не обращал внимания на то, что мир вращается одновременно в двух диаметрально противоположных направлениях, Лавин вполне мог спокойно смотреть вниз.

Прямо под ними находились северные Врата. Луна резко затормозила и начала подниматься. Они летели метрах в двухстах от вершины пика. Тень луны скользила по серым каменным плато, усеянным точками сосен. Из подозрительно круглых ям поднимался пар. А кроме того, там было на удивление много домов; на глазах у Лавина вокруг них появились крохотные бегущие фигурки.

- Мы не снижаемся, а поднимаемся, - заметил генерал. - Вы предлагаете нам прыгнуть на гору?

Баста покачала удлиненной головой:

- Порывы ветра здесь слишком сильные и непредсказуемые. Кроме того, мы не хотим выводить из строя оборудование Врат. Мы спустим ваших людей с помощью Небесных Крюков.

Не успела она договорить, как внизу, закрывая пейзаж, появилось что-то большое и черное. До Лавина не сразу дошло, что это платформа на рельсах, поддерживаемая с двух сторон гигантскими металлическими руками; руки высунулись откуда-то из-под луны. Лавин ошеломленно смотрел, как платформа, бесшумно и плавно поднимаясь, заблокировала дверь.

Он повернулся и помахал командирам взводов.

Остальные двери луны тоже были заблокированы. Таким образом Крюки смогут высадить на пик сразу около двухсот человек. Этого вполне хватит, если только они будут действовать быстро.

- Вперед!

Солдаты давно были наготове и стали прыгать с устойчивой черной поверхности луны на металлические платформы внизу. Когда платформы заполнились, командиры свистнули и поток остановился. Пол под ногами вздрогнул; платформы ухнули вниз. Люди закричали, попадали на четвереньки, но на самом деле спуск был плавным, и, если не считать ледяного ветра, который теперь проникал в двери луны, Лавин не сомневался, что приземление пройдет гладко.

Несмотря на то что он ни на грош не доверял Ветрам, дело свое те знали туго. Они не станут понапрасну рисковать его людьми во время спуска.

Джордан ждал этого момента несколько дней. Однако он не думал, что, когда долгожданный миг настанет, придется вымокнуть до нитки и промерзнуть до костей.

Он стоял, дрожа вместе со всеми остальными, в начале гигантского туннеля, который уходил в глубь горы. В ширину туннель был по меньшей мере метров сто и в высоту тоже не меньше. Пола как такового здесь не было - скорее сетка из труб, гигантских и маленьких. Переплетение было таким запутанным, что глаз переставал различать детали уже на расстоянии нескольких метров.

- Я знаю маршрут, - сказала женщина, которую все звали Глас. - Идите за мной.

Она решительно шагнула на трубу шириной с дом и пошла вперед.

Аксель и Мария без колебаний последовали за ней. Тамсин пожала плечами и тоже пошла. Через пару секунд Джордан поплелся следом.

Он знал, что в конце туннеля есть нечто под названием «конвейер», что доставит их вверх, почти к пику горы. Посредничество говорило, что это безопасно. С другой стороны, Посредничество вообще не упомянуло об угрюмом лабиринте, и Джордан чувствовал себя обманутым.

Его вновь посетило видение. Он наблюдал за тем, как генерал Армигер отдавал приказы людям в черных рясах, которые бегали взад-вперед по широкому уступу. Некоторые из них доставали оружие, в основном пики и стрелы. Гала, стоявшая рядом, о чем-то просила сероглазого аббата. Она хотела, чтобы они все укрылись в монастыре. Армигер не соглашался, и аббат тоже.

Посредничество сказало, что Небесные Крюки высадили на вершину горы часть армии парламента. Солдаты спускались вниз по многочисленным тропкам и ступенькам. Армигер тоже об этом знал; плато лежало в тени, и однажды, когда генерал взглянул вверх, Джордан вместе с ним увидел блуждающую луну, которая сидела на горе, словно мифическая птица на жердочке.

Солдаты были всего лишь гамбитом Ветров. Если Армигер отразит нападение, Ветры удвоят усилия; Джордан теперь уже не сомневался, что они не остановятся, пока не сровняют гору с землей, если придется. Он наконец также узнал, почему Армигер ничего не предпринимал - не мог. Генерал был беспомощен, пока не овладел последним секретом.

Ка погиб в атаке на баст, окруживших Акселя; там же полегли многие из их зверей-защитников. Джордан остро переживал потерю Ветерка. Он пока не говорил об этом Тамсин и не знал, стоит ли. Ка в каком-то смысле был ему почти другом; Джордан жалел, что не защитил его.

Так или иначе, Ка умер, а возле горы не было Ветров Посредничества, способных к общению. Чтобы связаться с Армигером, Джордану требовалось лично увидеться с ним.

Глас уверенно шагала по лабиринту, то прыгая с высоких труб на более широкие пониже, то двигаясь зигзагами, то без всяких колебаний петляя. Иногда казалось, что она ведет их в тупик, но всякий раз, ко всеобщему удивлению, перед ними открывался новый путь, и через несколько минут они вышли на участок длиной в километр, по которому до самого конца туннеля вела одна-единственная прямая труба. Тамсин, увидев это, побежала вперед вприпрыжку. Джордан слышал, как она смеется, и сам не смог удержаться от улыбки. Остальные шли чуть помедленнее.

Тамсин поджидала их в конце туннеля, в маленькой квадратной пещерке. Девушка поцеловала Джордана и спросила:

- Это путь наверх?

Там, куда она показывала, зияла черная дыра, в которой то и дело снизу вверх с грохотом проносились большие металлические контейнеры.

- Тебе не страшно? - спросил Джордан. Она покачала головой:

- Раз тебе не страшно, то и мне тоже.

У Джордана екнуло сердце. К счастью, в этот момент подошли остальные и спасли его от необходимости сказать что-то в ответ.

- Ну уж нет! - воскликнула Мария, увидев отверстие. - Я туда не пойду!

- Отлично, - отозвался Аксель. - В таком случае мы оставим тебя здесь.

- Это совершенно безопасно. - Джордан старался говорить уверенно. - Надо только дождаться очередного контейнера и залезть в него. И так всем по очереди.

- Ладно. Если ты такой умный, покажи, - сказала Мария. «Терпеть не могу быть лидером», - подумал Джордан, ожидая, пока подъедет металлический контейнер.

Он вдруг перепугался до смерти: а ну как он не успеет, и следующий контейнер покалечит его? Подгоняемый страхом, юноша прыгнул.

Кромешная тьма и падение - и он уже в контейнере. Ушиб локоть, стукнулся головой, но в общем жив и здоров.

Перед глазами находилось квадратное отверстие. Несколько голов заслонили тусклый свет, струившийся из пещерки.

- Это здорово! - весело крикнул Джордан, едва отдышавшись. - Прыгайте за мной и все будет нормально!

«Во всяком случае, хотелось бы надеяться», - подумал он. Свет внизу померк, и Джордан поехал вверх в сплошной темноте, поддерживаемый только верой.

«Больше я этого не допущу!»

Гала выскользнула из ворот монастыря, схватила копье, которое дал ей впопыхах один из монахов, и побежала за небольшим отрядом, направлявшимся вдоль плато к югу. Она пошла в монастырь по приказу Армигера - тот хотел укрыть ее в безопасном месте. При первой же возможности Гала залезла в шкаф, украла рясу и тайком выбралась из монастыря.

«Они не умрут за меня!»

Небесные Крюки охотятся за Армигером, используя силы парламента. Армия, очевидно, обезглавлена; Гала не могла представить, чтобы Лавин согласился подвергнуть своих солдат такой опасности. А если согласился, значит, он и вправду дурак.

Гала понимала, что Ветры не отступят, даже если она им прикажет. Но люди, которые когда-то были ее преданными последователями, - другое дело.

Несмотря на изнеможение, она из последних сил догнала монахов, бежавших вокруг южного склона горы. Здесь уступ превращался в широкое, поросшее травой плато, окруженное каменными утесами. За ними поднимались пирамиды тумана, постоянно клубившегося в пространстве между двумя Вратами. Рев водных потоков сделался громче, и Гала вспомнила, как она попала сюда в первый раз. Тогда она встала на краю плато, вгляделась сквозь туман и увидела сотню водопадов, которые низвергались в бездонные шахты или же с шипением вырывались из круглых, раскаленных докрасна куполов в седловине между двумя пиками. Спуститься в этот ад было невозможно; там обитали только Ветры. Позади и вверху, на южной стороне Врат, то и дело открывались новые отверстия. Из них вырывался пар или же сочилась вода, которая в любую минуту могла превратиться в ревущий поток, широкой дугой ниспадавший в залив. Кругом стоял дикий шум; Гале казалось, будто она слышит чьи-то бормочущие голоса. Монахи уверили ее, что это лишь иллюзия.

В то время она была молодой королевой. Окрыленная успешным общением с опреснем, она и впрямь вообразила себя богиней, поверила уверениям окружающих. Приходя сюда, она чувствовала себя хозяйкой и ничего не боялась. Она вставала на камень и читала проповеди монахам и Ветрам. Теперь она вспоминала свои собственные слова с иронией и болью. Она вдохновенно говорила о новой эре как для людей, так и для Ветров. Былая искренность казалась ей ныне преступлением.

Монахи строились в колонны, готовясь бегом подняться по лестнице. Высоко вверху Гала увидела отряд спускающихся людей. Думать было некогда.

Она промчалась мимо монахов, игнорируя их протестующие возгласы, и начала подниматься по ступенькам. Один из монахов побежал за ней и почти уже догнал, когда она обернулась и крикнула:

- Вернитесь в строй! Я выполню свой долг!

Гала продолжала подниматься, тщетно стараясь не обращать внимания на острую боль, кинжалом впивавшуюся ей в бедра. Вскоре она начала задыхаться, ноги подкашивались.

Люди вверху что-то кричали. Гала откинула капюшон рясы и посмотрела на ощетинившихся оружием солдат.

- Стой! - приказала она одному из тех, кто был впереди, молодому парнишке, годившемуся ей в сыновья… которых у нее никогда не было.

Гала невольно улыбнулась, глядя на настороженные лица солдат. Это были ветераны армии Лавина, предавшие огню и мечу ее экспериментальные деревни и проклинавшие королеву каждый день в течение последнего года. Да они же просто мальчишки, причем напуганные до смерти! И они остались ее подданными, даже если не желают это признавать.

Выпрямившись во весь рост, Гала откинула спутанные волосы со лба.

- Атаки не будет.

- Кто ты такая, чтобы командовать нами? - спросил юный командир.

Гала заговорила громче, так что из-за гор послышалось эхо, вторившее ее словам.

- Я та, за которой вы гнались по выжженной земле, переступая через тысячи трупов. Я та, кому вы повиновались детьми и присягали, став солдатами. Я ваша правительница и путеводная звезда, придающая смысл вашей жизни. Я та, что говорила с океанами и заставляла дожди орошать ваши поля. Я - Гала, ваша королева и ваша единственная надежда пережить этот день. Восстав против меня, вы привели в действие чудовищные силы, угрожающие самому существованию мира. Теперь вы знаете это, но вы не знаете, что вам делать. Вы отчаянно хотите повернуть время вспять - вижу по вашим глазам. Я одна знаю точно, что случилось и почему. Только у меня есть возможность остановить мщение Ветров, готовых истребить все человечество. И поэтому вы сейчас встанете передо мной на колени, а когда подниметесь, вы будете моими и я выведу вас из кошмара.

Услышав ее слова, солдаты остановились.

Они молча посмотрели на нее, затем на бушующие небеса.

А потом упали перед ней на колени.

Армигер стоял на краю утеса. В трехстах метрах внизу, на расстоянии нескольких километров, его механы погибали под молниями Небесных Крюков - все, кроме одной, похожей на большое металлическое дерево, которое начало в последний час выбрасывать из своей листвы странных крохотных многоножек. Молнии отскакивали от омерзительного существа, словно капли дождя. Армигер видел это вполне отчетливо, поскольку дерево светилось тусклым красным огнем, пылавшим в его внутренних печах. Лес вокруг горел.

А кроме того, Армигер слышал посмеивающийся голос: «Ты молодец, это место как нельзя лучше годится для нашей задачи».

Генерала передернуло. Он знал: скрытое глубоко внутри хранилище нанопамяти, которое содержало данные многовекового опыта, исчезло. Он сам способствовал тому, начав создавать механ. Семя воскрешения выпущено на волю.

«Ты чувствуешь, какая под нами энергия? Местные существа открыли геотермальный потенциал невероятной силы! Когда мои корни станут достаточно длинными, я начну расти в геометрической прогрессии. Ты выбрал самое лучшее место, чтобы посеять меня!»

Услышав голос 3340, Армигер замер как вкопанный. Его будто пригвоздил к земле гигантский прожектор. Бог сосредоточил на нем свое внимание. По сравнению с этим гнев Ветров казался сущей ерундой.

«Мы поглотим планету в мгновение ока!»

Армигер оторвал взгляд от красного пятна и пляшущих вокруг него молний. Ветры не смогут остановить 3340. Наверное, флоту Архипелага, который находился на орбите, это под силу, но он уничтожит заодно и каждое живое существо на континенте. Должен быть какой-то иной выход!

Монахи и даже армия, спускавшаяся с вершины горы, - все мигом вылетело у него из головы. Армигер стоял, хмуро глядя на ложное солнце, и пытался понять, как выбраться из ловушки, которую сам же расставил.

- Сэр! Они не сражаются.

Лейтенант лежал у самого люка, прижимая к глазам телескоп и глядя прямо вниз.

- Как это? Они не встретились с противником?

- По-моему, монахи сдались. Они сейчас все внизу, но даже не думают драться.

- Превосходно. Сигнальную систему уже установили?

- Почти, сэр. Испытывают.

- Как только пришлют первое сообщение, прочитай мне его немедленно. Я не хочу терять ни секунды.

Лавин шагал взад-вперед, борясь с головокружением и проклиная баст, путавшихся у него под ногами. Почти вся его армия на земле - кто на горе, кто в долине. Лучшей позиции у них уже не будет.

- Я хочу знать, когда они захватят генерала Армигера.

- Да, - сказала баста, ответственная за операцию. - Мы тоже хотим это знать.

- Сэр! Сигнальная система действует. Начинают передавать сообщение…

Лавин, шатаясь, подошел и встал рядом с лейтенантом.

- Да? Да?

- В сообщении говорится… В нем говорится… - Лейтенант убрал от глаз телескоп, повернулся и с недоумением уставился на командующего. - В нем говорится: «Королева жива».

У Лавина похолодело все тело.

Что за чудовищная шутка! «Убью этого шутника к чертовой матери!» - решил он.

- Передай им, чтобы перестали валять дурака и сообщили, что у них там творится.

Лейтенант побежал выполнять приказ. Лавин сел, тяжело дыша. Ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы не пнуть бестию, стоявшую рядом.

Сигнальщик лег, высунув в проем голову и плечи, и начал махать красным флажком. Лейтенант сел ему на ноги, чтобы тот не свалился. Он все еще держал в руках телескоп. Лавин подполз к нему и взял телескоп. Металл был обжигающе холодным, как и все на этой высоте. Генерал лег, чуть высунувшись, и посмотрел вниз.

Высота Лавина не пугала - у него давно уже было такое ощущение, что он постоянно падает вниз.

Сигнальщик передавал вторую часть сообщения. «…жива, - говорили флажки. - Гала здесь».

- Нет! - Генерал протер глаза и снова уставился вниз.

Каждая буква подтверждалась несколькими взмахами флажков, поэтому следующего сообщения пришлось ждать невыносимо долго.

Когда оно наконец закончилось, Лавин откатился от люка и лег, глядя на мозаичное небо луны. Там, над ним, кабели-гуманоиды бренчали от напряжения, стараясь удержать на месте луну, сносимую резкими горными ветрами. Баста что-то сказала Лавину, но он не реагировал. Лейтенант прочел сообщение сигнальщика во всеуслышание, и командиры с солдатами, оставшиеся на борту луны, закричали хором, перебивая друг друга.

«Гала приказывает генералу Лавину и его армии сдаться».

Только она могла позволить себе такое нахальство.

Лавин резко сел, забыв про головокружение.

- Лейтенант! Передай ответ на это сообщение!

- Что мы им скажем, сэр?

Лавин подумал секунду, даже не пытаясь унять бешеное биение сердца.

- Спроси ее… спроси ее, как называлась гостиница!

- Что?

- Делай что велено!

Голова у него шла кругом, но не из-за болезни. Он снова лег.

Если она жива… Если она жива, он никогда больше не сможет посмотреть ей в глаза. Да, он любил ее, но он предал ее - и как мужчина, и как солдат. Какие чувства она испытывала к нему, уже не важно. Лавин понял, чего он стоит по большому счету, и это осознание отчасти принесло ему успокоение. А кроме того, он мог показать ей свое раскаяние, и эта мысль тоже была целебной.

Казалось, ответное сообщение передавали целую вечность. После третьей буквы Лавин уже не сомневался, что Гала действительно жива.

- «Голова клячи».

Именно там он впервые встретился с Галой. Никто больше этого не знал, за исключением ее старых телохранителей, которые давно ушли на покой и благоразумно держали языки за зубами.

Лавин встал на ноги, покачнулся, но не упал.

- Передай: «Армия твоя».

Они смотрели на него разинув рты. Баста шагнула вперед.

- Что вы вытворяете? Прекратите сейчас же! Мы командуем вашей армией!

Лавин галантно поклонился ей.

- Безусловно. Отныне можете передавать свои приказы моему главнокомандующему. Она внизу, на вершине горы.

Баста подозрительно забила хвостом.

- Пошлите этому главнокомандующему сообщение своими флажками, - прошипела она. - Велите ей немедленно выдать нам патологию!

Сигнальщик взглянул на Лавина. Тот кивнул, шагнул назад и осторожно высвободил шпагу из ножен.

По приказу Галы сигнальную систему установили на полпути между монастырем и горным пиком, на сравнительно ровном участке, откуда можно было наблюдать за всем, что творится вокруг. Там королева и находилась, когда с луны задали вопрос о «Голове клячи». Гала чуть не вскрикнула от нахлынувших воспоминаний. Более достоверного доказательства, что Лавин жив и по-прежнему дорожит их любовью, быть не могло.

Вокруг стояли солдаты Лавина. Гала знала, что они выполнят любой ее приказ. Так велел Лавин, а он для них был наивысшим авторитетом.

Сигнальщик прочел требование Ветров выдать Армигера. Гала вздохнула и посмотрела вниз, на горный склон. Конечно, она это предвидела. Армигер не смог осуществить свой план, в чем бы тот ни заключался, и его поражение неизбежно.

Она видела его внизу - маленькую фигурку, недвижно стоящую у парапета. Генерал глядел на долину. Рядом с ним никого не было; монахи боялись его, и не без оснований. Он казался таким незначительным отсюда - еще одна заблудшая душа. И тем не менее, пока она не выдаст Армигера Ветрам, само существование народа Галы будет под угрозой.

Обернувшись, чтобы приказать солдатам взять его, Гала испытала такое чувство, будто она отрекается от всего, за что боролась. Армигер был ее последней надеждой осуществить заветную мечту о независимости от Ветров и традиций. Мир снова сделается плоским, скучным и лишенным будущего, каким был всегда. Ее люди опять станут рабами, и на сей раз уже навеки.

Какая ирония! Лавин наконец сдался ей - и тем не менее он победил.

Что ж, пусть так, безопасность народа превыше всего. Однако Армигер - ценный пленник…

Королева откашлялась и с трудом проговорила:

- Отправьте моему дорогому генералу Лавину следующее сообщение: «Мы выдадим генерала Армигера, если вы пообещаете не трогать нашу армию, наши города и наших людей. Не такая уж большая цена».

Пока сигнальщик размахивал флажками, Гала, сжав руки, смотрела не на луну, закрывшую все небо, а вниз, на монастырский двор, где родственная душа, потеряв всякую надежду, ожидала решения своей судьбы.

- Не такая уж большая цена, - произнес сигнальщик у дверей луны.

Голос солдата упал До шепота, когда он увидел, какую реакцию его слова вызвали у внимательно слушавших баст.

- Нас предали! - крикнула главная баста, резко обернувшись к Лавину. - Мы не вступаем в переговоры с теми, кто нам служит! Если ваш главнокомандующий не будет подчиняться приказам, мы возьмем всю власть в свои руки.

Лавин почувствовал, как по всей шкуре луны пробежала рябь; он пошатнулся.

- Сэр! - крикнул ему сигнальщик. - Крюки! Они направляются к горе!

Лавин бросился к двери и взглянул вниз. Гигантские металлические клешни по спирали спускались из лунного брюха и тянулись к вершине горы.

- Мы сами схватим эту гнусную патологию, - заявила баста. - И заодно уберем отсюда вашу армию.

Лавин спокойно вытащил шпагу и пронзил басту, не успевшую даже вскрикнуть. Бесстрастно взглянув, как она растянулась на палубе, он повернулся к своим людям.

- Передайте сообщение другим лунам и Хести на землю, а потом добавьте: пароль «Трапеза».

Остальные басты пронзительно завопили и выпустили когти. Лавин уже несколько часов назад расставил своих людей так, чтобы они внимательно наблюдали за тварями, и по луне внезапно прокатилось эхо мушкетных выстрелов. Басты попадали, завывая и корябая когтями пол. Дым от пороха рассеялся и вылетел в холодный воздух над горами.

- Но что все это значит, сэр?

Лейтенант был единственным, у кого хватило смелости спросить. Со временем, подумал Лавин, из него вышел бы хороший командир. Жаль…

- Мы наконец поняли, что являемся пленниками Ветров. Мы ошибались, а Гала была права во всем. Существам, поработившим нашу армию, нет до нас никакого дела. Но у них так же нет никакого права издеваться над нами. Наши дома под угрозой. Если мы позволим, Ветры нас уничтожат. Мы поняли это и ждали удобного момента, чтобы поднять мятеж. Этот момент настал. Пошлите сообщения… а я пока дам последние наставления инженерам. Они знают, что делать. Всем остальным… остается лишь молиться, чтобы тот, кто правит людьми и Ветрами, смилостивился и позволил нам пережить этот час.

Лавин стоял со шпагой наголо, глядя, как сигнальщики передают сообщения. Инженеры побежали к своим постам и размотали шнуры от зарядов. Блуждающая луна в любой момент могла понять, что происходит, и попытаться спастись. Лавин был твердо намерен не дать ей такой возможности.

Сердце его ликовало. Оно ликовало, когда заряды с громким треском взорвались и люди издали торжествующий вопль. Оно ликовало, когда внутренние вспомогательные кабели луны взлетели на воздух, а по ее шкуре пробежала дрожь.

Когда порывы ветра над горами взяли луну в оборот и сплющили ее, Лавин упал и покатился по полу. Но страха уже не было, он знал, что наконец поступил правильно.

Ему удалось ненадолго уцепиться за обломок подпорки; на его глазах шкура луны лопнула, и люди стали падать. По-настоящему падать. А потом их закружило-завертело шквальными ветрами, и Лавин отпустил обломок.

Несколько мгновений он летел.

Солдаты сгрудились у парапета, наблюдая за падением лун. Гала стояла рядом с офицером, который был в курсе плана Лавина. Он рассказал ей, как они заметили, что аэростаты особенно уязвимы в ветреную погоду и что шкуры у лун слишком тонкие и непрочные и им необходимы внутренние опоры. Офицер рассказал, как Лавин заминировал кабели с гуманоидами на концах. Пока он говорил, Гала смотрела, как шар, висевший над ними, разлетелся в клочья…

Гала считала, что ей нечего больше оплакивать, но она зарыдала, глядя, как три луны в долине тщетно пытались избежать столкновения. В конце концов они столкнулись - чудовищно медленно, со звуком, похожим на отдаленный рокот грома, а потом взорвались, и тончайшая кисея пыли упала на охваченные пламенем верхушки деревьев.

Лавин погиб. В конце концов он подчинился ей. Быть может, он действительно все еще любил ее… Гала закрыла руками лицо и отвернулась.

Крепко держа Тамсин за руку, Джордан бежал по сумеречному проходу к вершине горы. Девушка спотыкалась, стараясь не отставать. Остальные брели где-то позади. Джордан не стал их ждать. Наверху творилось что-то ужасное.

Во-первых, умолкло Посредничество. Его составляющие были заняты: то ли ударились в панику, то ли собирали силы - Джордан не знал. Опресни были лишь частью Посредничества; глубоко в сердцевине планеты существовали другие, более могущественные, сущности - геофизические Ветры. Джордан пару раз смутно слышал их голоса в виде глухого рокота глубоко под ногами. Теперь этот рокот тоже стих.

Что-то произошло над горой - какая-то катастрофа, в которой были замешаны Небесные Крюки. Собственные чувства Джордана не были развиты так сильно, чтобы воспринимать события на таком расстоянии, а Посредничество ничего ему не показывало. Однако он ощущал, что громадные машины Врат Титанов замедляют работу. Похоже, они готовы остановиться.

«Посредничество! Ответь мне!»

Тишина. У Джордана мороз пошел по коже. Неужели геофизические Ветры побеждены Талиенсом? Или же Вентус атакован галактическим флотом, как предупреждал Аксель?

До ближайшего входа в монастырь осталось около десятка метров. Через несколько секунд он все узнает.

- Скорее! Мы почти у цели!

- Что за спешка?

Аксель вынырнул из тени. Глядя на его оскал, Джордан вспомнил, как мать рассказывала ему о гоблинах, живущих под землей.

- Там что-то не так. Аксель пожал плечами:

- Я мог бы сказать то же самое о каждой секунде, которую провел на этой проклятой планете!

- Нет, я…

Вот она, дверь! Ринувшись к ней, Джордан приказал странной ромбовидной двери открыться. От краев ее отлетели облачка пыли, и через миг в отверстие хлынул свет.

В эту минуту в мозгу у Джордана раздался голос. Он был похож на голоса Ветров - в нем слышались те же мощь и спокойствие, рожденные многовековым существованием, - однако Джордан сразу же понял, что это не Ветер.

«Прекрати немедленно! Со мной ты ничего не сможешь поделать. Смирись с тем, что ты будешь поглощен».

Дверь застыла на полпути, так и не открывшись до конца. Дневной свет озарял небольшую подсобку, в которой они очутились. Каменные стены длиной метра четыре, в углу свалены в кучу древние кости. Сама дверь была тщательно подогнана к стене и открывалась вверх и внутрь.

Джордан подбежал к толстой каменной плите и изо всех сил. потянул ее вверх. Та не двинулась с места. Юноша закрыл глаза и сосредоточился. Дверь не слышала его, и в ней не было механ, которые могли бы выполнить его команды.

Аксель тоже попытался сдвинуть плиту.

- Чертова древняя технология! Она небось даже починить себя не может!

- Это не важно. Нужно ее открыть!

Джордана терзало дурное предчувствие, что они опоздали…

- А ну-ка, отойди, - сказал Аксель, отстегнув что-то от пояса. «Ты хорошо справился, слуга. В награду ты сольешься со мной на более высоком уровне сознания. Такого ты еще не испытывал. Ты сможешь участвовать в переустройстве этого мира».

Джордан вместе с женщинами отступил в туннель. Аксель, прикрыв одной ладонью глаза, нацелил на дверные петли что-то похожее на оплавленное кремневое ружье. Ослепительная вспышка заставила Джордана отступить назад. Поскольку вспышка не погасла, а продолжала сиять, издавая при этом шипение, Джордан повернулся спиной и отошел в глубь туннеля.

«Поддай-ка жару! Мне нужно больше энергии».

Раздался громкий треск, и вспышка погасла..

- Черт! - буркнул Аксель. - У меня почти весь заряд вышел.

Джордан обернулся и увидел, как сквозь густую дымовую завесу струятся солнечные лучи. В пещере пахло, как в кузнице. Аксель, закашлявшись, прыгнул через упавшую дверь. Женщина по имени Мария тут же последовала за ним.

Тамсин стояла рядом с Джорданом.

- Ты готов? - спросила она.

- Нет.

Они шагнули в ложный день - и очутились в аду.

Джордан стоял на склоне над южным плато северных Врат. Внизу бегали и кричали сотни мужчин - солдаты и монахи, которых Джордан видел ранее глазами Армигера. Хотя они все что-то орали, Джордан не мог разобрать ни слова из-за продолжительных громовых раскатов, сотрясавших воздух.

Он схватил Акселя за плечо.

- Что это?

Аксель показал на небо.

- Может, нам лучше вернуться вниз? Джордан взглянул вверх.

С неба падали кольца света.

До него не сразу дошло, что он видит. Длинные светящиеся нити плавно скользили по небу вниз, оставляя за собой кроваво-красные следы. Там, где они касались земли, расцветали большие белые вспышки. Прямо у Джордана над головой появилась ослепительная нить. Несколько секунд она завивалась, образуя искрящиеся петли, словно падающая веревка, а затем вдруг превратилась в гигантский горящий куст и пропала из виду за горами. Все небо было залито бело-голубыми сполохами, земля тряслась. А затем что-то громыхнуло, и Джордана сбило с ног.

Он покатился, кувыркаясь, по склону, пока не налетел на Акселя. Сел, слегка оглушенный и покрытый синяками. Через пару мгновений рядом с ним оказалась Тамсин.

- Что за чертовщина? - пробормотал Аксель.

- Это Лебеди! - прокричала в ответ Мария. - Лебеди Диадемы атакуют!

Сердце у Джордана екнуло уже в который раз.

- Они не атакуют. Они падают.

- Падают? Но почему? Флот…

- Нет.

Джордану потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Долина - вот она, а седловина между двумя пиками - там. Если пройти дальше, говорило ему Посредничество, можно увидеть океан…

- Туда!

Он побежал, не дожидаясь остальных. За скалами прятались люди; кто рыл ямы, кто просто прижался к камням - все пытались найти убежище.

Джордан увидел парапет, где, как он знал, стоял Армигер. Генерал все еще был там. Навалившись на ограду всем телом, он глядел вниз. Джордан собрал всю волю, заставил себя не смотреть на падающее на голову небо и подбежал к нему.

- Армигер!

Генерал не обернулся, так что Джордану пришлось положить руку ему на плечо. Ему показалось, что под ладонью у него не человеческая плоть, а дерево.

Глаза у Армигера были крепко зажмурены, лицо подергивалось. Он вцепился в парапет обеими руками.

- Армигер! Это Джордан! Я здесь. Скажите мне, что делать! Губы Армигера зашевелились. Джордан не слышал, что он говорит, а потому закрыл глаза и сосредоточился. Он почувствовал, как его собственные губы произносят слово «ничего».

- Значит, это правда! - Джордан потряс генерала за плечи. - Вы все-таки были семенем воскрешения!

- Я думал, что был семенем, - пробормотал Армигер..- Но он мне не доверял. Я не был семенем. Он посадил семя туда, где я не мог его достать.

Подошли остальные. Все стояли, понуро сгорбившись, за исключением Глас, которая смотрела на небо с явным любопытством. Джордан сел на парапет и уставился вниз.

В просветах между вздымающимися клубами дыма, похожими на стволы гигантского дерева, виднелась долина. Повсюду пылал огонь. То там, то сям из огня и дыма вылетали ошметки геодезической шкуры блуждающих лун; один из них, довольно большой, взлетел вверх, подернув огненное море рябью.

В центре почерневшей земли торчала какая-то штуковина, сплошь состоявшая из раскаленных докрасна лезвий.

Каждую пару секунд из нее вылетали световые лучи, поджигая оставшиеся вокруг нетронутыми деревья. Из-за марева эта штука мерцала, как мираж. Размером она была не меньше замка Кастора.

- Тридцать три сорок, - промолвил Армигер, глядя в бушующее небо. - Он взломал коды Ветров за несколько минут. И теперь может ими управлять. Он приказал Лебедям покончить с собой.

- Его нельзя остановить?

Не успев договорить, Джордан уже знал, каким будет ответ. Армигер покачал головой.

- А опресни? Они в состоянии что-нибудь сделать? - спросила Тамсин.

- Он умудрился парализовать и Посредничество. - Джордан инстинктивно пригнулся, услышав громкий взрыв совсем неподалеку. - Именно поэтому дверь не открылась до конца.

- Значит, теперь за дело возьмется флот, - вздохнул Аксель. - Они готовы сжечь весь континент, лишь бы наверняка уничтожить 3340. Если бы мы только могли добраться до корабля!

Джордан встал.

- Армигер! Эта красная штука там внизу и есть 3340? Генерал искоса взглянул на него.

- Да.

- Он очень горячий. Как огонь. Это все, что ему нужно?

- Пока. Он быстро растет. Он горячий, потому что ему нужна энергия.

Армигер снова отрешился, вперив глаза в пустоту. Джордан нагнулся над парапетом.

- Я кое-что попробую!

- Что ты делаешь? - спросил Аксель.

- Я хотел поторговаться с Ветрами за Армигера, но боялся, что нам нечего будет предложить им взамен. - ответил Джордан. - Поэтому я принял кое-какие меры.

- Какие меры?

- Скажу через минуту. А пока не мешай мне, ладно?

Аксель сунул руки в карманы и, нахмурясь, уставился в землю. Мария стояла, широко раскрыв глаза и прижав руку ко рту. Глас попросту ответила на пристальный взгляд Джордана таким же взглядом. А Тамсин. явно напуганная, улыбнулась Джордану, как бы говоря: «Давай, действуй!»

Джордан отвернулся, закрыл глаза и погрузился в видение.

Тишина стала невыносимой. Белый Ветер остановилась и села. Музыка, которую она слышала в уме неделями, смолкла - а вместе с ней пропала уверенность в себе, которая гнала ее вперед.

Она пришла на берег огромного подземного озера. Темные воды простирались неведомо куда, освещена была только узенькая каменная тропка, да и то еле-еле. Баста знала, что те, кого она преследовала, прошли здесь, поскольку чуяла их запах; ориентируясь по запаху, она прошла по лабиринту труб в темную шахту, по которой поднимались какие-то предметы. Теперь она была высоко над уровнем моря.

Несколько минут назад баста шла совершенно-уверенно, ощущая, что за ней присматривают и что тропинки ей приготовили ее древние и любящие создатели. Теперь она знала только то, что очутилась глубоко внутри горы, машины которой внезапно остановились. После этого могло случиться все, что угодно. Могла подняться вода. Мог погаснуть свет.

Баста настороженно ускорила шаг. Поднимающийся кверху коридор вел прочь от озера, и она выбрала его. Когда она добралась до открытой двери, опаленной, как видно, лазерным огнем, в мозгу у нее раздался голос: «Стой! Ты остановишься, даже если тебе придется умереть. Выполняй!».

Голос прогремел в голове, словно взрыв. Каландрия Мэй упала на колени, вытянула вперед руки, чтобы не удариться головой, и увидела на них белую шерсть и когти. Хотя это уже не имело никакого значения, поскольку она узнала голос, прозвучавший в мозгу. Это был голос 3340.

Ее охватил нестерпимый ужас. Она проиграла. Семя воскрешения под названием «Армигер» все-таки выполнило свою миссию.

Когда-то Каландрию пугала мысль о том, что каждое живое существо на Вентусе контролируется невидимыми силами. Но по сравнению с тем, что она почувствовала сейчас, это были пустяки. Она вспомнила, каково ей было, когда она служила 3340-му.

Необходимо найти способ покончить с собой.

Она на всех четырех ринулась через дверь в мутный дневной свет. Увидела край утеса и побежала к нему. На полпути снова почуяла запах Джордана Масона и Акселя Чана.

Каландрия остановилась, терзаясь сомнениями.

А потом побежала на запах.

Корни Врат Титанов уходили глубоко под океан. Оттуда, из бездны, они перекачивали воду в обширные подземные резервуары. К опреснительным башням, которые заполняли почти все пространство Врат, вели широкие трубы, превосходившие диаметром магистрали опресней.

Джордан внутренним зрением видел эти огромные, спрятанные за скалами башни. Гала права: сами горы Врат были только маской, скрывавшей древнюю махину, которая производила пресную воду для целого континента. Он видел также призрачный чертеж магистральной сети опресней, чертеж разбегавшихся в разные стороны трасс. Глубоко под землей, они функционировали день и ночь, круглый год, согласно расписанию и правилам, исходившим свыше в буквальном смысле этого слова. Гала каким-то образом научилась влиять на все эти шлюзы и плотины, причем понемножку, так что это не привлекало внимания Диадемы. Ее подданные процветали благодаря оросительным потокам, русла и направления которых она изменяла.

Ни одно наводнение, вызванное Галой, не шло ни в какое сравнение с тем, какие объемы воды хранились под Вратами. Их хватило бы, чтобы затопить Япсию, и Врата могли накачать из океана еще больше воды, поистине в фантастических количествах. Стоя здесь, Джордан понимал: перед ним находится такой мощный источник энергии, какого он раньше даже вообразить себе не мог.

Джордан долго и мучительно раздумывал о том, как заставить Армигера прислушаться к желаниям других, если он действительно возьмется переделывать мир. А вдруг генерал и впрямь решит сровнять все с землей? В таком случае Джордан надеялся, что сможет противостоять ему хоть немного, используя свое единственное оружие: контроль над Вратами Титанов.

- Первый пароль: «Эмми», - сказал он.

Пароли, по словам Ка, служили одной из мер защиты закодированных посланий, которыми обменивались Ветры. Коды можно было взломать; неизвестный пароль необходимо было угадать.

Несколько дней назад Джордан попросил Посредничество создать пароли для доступа ко всему механизму Врат Титанов. Для Посредничества Джордан был Ветром, поэтому оно подчинилось.

«Передаем вам управление», - ответил голос Врат Титанов.

- Второй пароль: «Паровая машина». «Шлюзы готовы выполнить ваш приказ».

- Третий пароль…

«Кто это? - раздался голос Тридцать три сорок. - Переключите управление на меня! Сейчас же!»

Джордан улыбнулся и с огромным облегчением воскликнул:

- Нет! Третий пароль: «Они проиграли».

Тридцать три сорок научился имитировать язык Ветров, то есть он словно подделал ключи ко всем крепостям Вентуса. Но если с ключа можно снять дубликат, то пароль надо знать. Тридцать три сорок не мог отменить приказы Джордана. Пока Посредничество воспринимало Джордана как равного, он сумел настроить некоторые системы, находившиеся глубоко в горах, на один-единственный код, который вступал в силу, как только вы называли первый пароль. Теперь, невзирая на любые команды, Врата подчинялись только приказам Джордана.

«Кто ты? - спросил 3340. Повелительный тон его голоса сменился просительным. - Ты умен. Мы могли бы работать вместе, ты и я».

- Затопите долину! - приказал Джордан Вратам.

«Нет! Послушай, ты даже не представляешь, что я могу для тебя сделать! Я объясню, почему ты должен…»

Джордан открыл глаза, повернулся и посмотрел вниз. Если бы он не знал, чего ожидать, то мог бы даже не почувствовать слабую вибрацию под ногами, пробивавшуюся сквозь камень.

На случай экстренных ситуаций были предусмотрены шлюзовые затворы, способные выпустить воду из опреснительных башен. Джордан открыл их, и по долине помчалась белая стена, погребая под собой все живое.

Остальные молча стояли рядом у парапета. У Акселя отвисла челюсть, Тамсин наблюдала с мрачным удовлетворением. Джордан не сразу заметил, что Армигер подошел и встал возле него.

Раскаленная докрасна штуковина в долине наверняка заметила приближающуюся воду, но она еще не успела вырастить устройства для передвижения. Джордан увидел, как от нее полетели яркие лучи света, валившие деревья в тщетной попытке повернуть водный поток. Пенистый гребень, поднявшийся над 3340, был увенчан вырванными с корнем деревьями и валунами размером с дом. Рев потока даже на этой высоте проникал до глубины костей.

- Умри! - прошептал Джордан.

Или это сказал Армигер? Генерал бесстрастно следил за тем, как водяйой молот обрушился на красное дерево и мгновенно потопил 3340. Вода скрыла его бесследно.

Еще несколько секунд в голове у Джордана раздавался голос бога - хаотичные мольбы вперемежку с угрозами. А потом настала внутренняя тишина, не прервавшаяся даже тогда, когда мощный рев потопа ударил о противоположные скалы и эхом вернулся назад.

Эхо гремело и рокотало; прямо из-под парапета громадные пасти продолжали извергать в долину белые потоки. Однако в мозгу у Джордана все стихло, пока наконец, словно стрекот цикад или кваканье лягушек, возобновивших свой прерванный монолог после того, как мимо прошел большой зверь, голоса механ и мелких Ветерков не вернулись туда - а также в горы и долину.

Джордан сосредоточил внимание на бушующем внизу потоке.

«Не топи людей в устье долины, - велел он. - Беги куда нужно и не останавливайся, пока не найдешь каждую частичку, бывшую когда-то телом 3340, и не уничтожишь ее».

В воде было полно механ, деревьев и камней. Все они теперь соединились, как обычно делали механы, чтобы определить себя как единую сущность: «поток». Эта сущность услышала команду Джордана и бросилась ее исполнять.

Шлюзовые затворы в горах медленно закрылись, оставив внизу кипящую пену. От нее начал подниматься пар, и скоро всю долину заволокли белые клубы.

Джордан почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся.

Армигер улыбался ему.

Каландрия бежала по склону сквозь дым и пар. Кое-где из убежищ начали вылезать попрятавшиеся люди. На небе полыхала зарница Лебедей Диадемы, но блуждающих лун, с которыми в последнее время так свыклась Каландрия, видно не было. Услышав вопли 3340, она в смятении споткнулась и упала. Сейчас она его больше не слышала, однако голос бога мог вернуться в любую секунду, и при одной мысли об этом Каландрия впала в панику. Ей остался только один выход; она надеялась, что еще не поздно.

Она скатилась вниз, не обращая внимания на боль от ран, старых и новых, в плечах и боку. Патология была где-то здесь. На плато собралась целая куча вооруженных людей, хотя, честно говоря, вид у них был совершенно растерянный.

Увидев Армигера, стоявшего рядом с Акселем и остальными у края утеса, Каландрия обнажила клыки и помчалась прямо к нему.

- Спасибо, - сказал Джордану Армигер. - Я не знаю, как ты это сделал, и знаешь ли ты сам…

- Знаю, - ответил Джордан. - На здоровье.

Он улыбнулся, переполненный такой гордостью, какой не испытывал за всю свою жизнь. Однако, взглянув наверх, юноша заметил, что Лебеди возвращаются на небо. Значит, еще не все позади.

- Ты ведь не хотел, чтобы так получилось, правда? - спросил он Армигера.

Генерал покачал головой:

- Я прибыл сюда для этого. Но здесь я переменился… и стал самим собой. Я больше не хотел того, чего хотел он.

Джордан кивнул.

- Значит, остается один вопрос: чего хочешь ты? Армигер долго смотрел на затопленную долину. Потом, как-то ссутулившись, сказал:

- Не знаю.

- Это хорошо, - откликнулся Джордан. - У меня есть идея.

- Ложись! - крикнул Аксель.

На них стремительно, как вспышка, набросилось что-то белое. Джордана пригвоздило к парапету. Юноша упал - в полной уверенности, что сейчас полетит в пропасть. Но нет. Он приземлился на твердый камень и прямо над головой услышал звуки борьбы.

Моргая, чтобы унять сыплющиеся из глаз искры, Джордан встал. В ноздри ударил запах горелой шерсти.

Один рукав рубашки Армигера был оторван, на плече зияла рана. Однако под ней была не плоть, а блестящий, хотя и перевитый жилами, металл.

Аксель перегнулся через парапет с лазерным пистолетом в руках.

В двух метрах от края утеса белая кошка вцепилась когтями в скалу. На спине у нее был дымящийся ожог.

- Держи руку! - сказал Аксель, нагнувшись вниз. - Тебе незачем умирать.

- Не рискуй понапрасну. Они все равно не позволят мне умереть, - откликнулась кошка. Услышав ее голос, Джордан остолбенел. - Аксель! Не позволяй ему победить!

Протянутая рука Акселя задрожала.

- Кто ты?

- Аксель! - Кошка потеряла равновесие и заскользила вниз. - Аксель! Кто эта женщина, так похожая на меня?..

Тут она сорвалась и без единого звука пропала в клубящемся внизу тумане.

Аксель отошел от парапета, молча глядя на камни под ногами. Остальные тоже молчали.

Джордан увидел женщину в черной рясе, идущую им навстречу. Это была Гала. За ней тихо шла целая толпа.

- Аксель! - пробормотала Глас. - Нам надо связаться с флотом. Тридцать три сорок умер. Они должны это знать.

Аксель сел на плато и выронил лазерный пистолет, с лязгом покатившийся по камням.

- Да. Да, понимаю…

- Только у тебя есть имплантированный передатчик.

- Я уже пробовал, - криво усмехнулся Аксель. - Слишком много помех. - Он показал на небо.

- Я вас знаю, - сказала Гала.

Все они обернулись и уставились на нее. Она смотрела на Глас.

- Вы со звезд, правда? Вы пытались убить Армигера. Я видела, как вы стреляли в него из серебряного мушкета.

- Нет, - возразила Глас. - Я не… видите ли, я…

- Вопрос в том, - перебила ее Гала, - с собой у вас это оружие или нет? Потому что нам нужно сделать выбор: либо мы будем смотреть, как погибает наша планета, либо мы сбросим Армигера в поток и отдадим на расправу Ветрам. Они в ярости; они больше не слушают меня. Но Армигер бессилен против них, так что у нас есть выбор.

Солдаты, стоявшие за Галой, начали окружать Армигера.

- Погодите!

Джордан не раздумывая встал между Армигером и солдатами.

- Армигера убивать бессмысленно, - быстро проговорил он. - Ветры Талиенса решили уничтожить человечество. Мы должны убедить их не делать этого.

- И как же нам их убедить? - рассмеялась Гала. - Мы даже говорить с ними не можем!

- Это вы не можете. А я могу. Королева задумчиво склонила голову набок.

- Что ж, не исключено. Но ты не в силах заставить их подчиняться, верно?

- Я - нет. - Джордан повернулся к Армигеру: - Вы ведь умеете командовать Ветрами, верно? А я умею разговаривать с ними. С моей помощью вы завершите то, для чего прибыли сюда. Правильно?

Генерал долго, молча смотрел на него. Потом пожал плечами:

- Правильно.

- А вдруг он сделает то, чего не смог 3340? Откуда нам знать? - спросила Гала. - Быть может, он уничтожит наш мир и создаст новый, свой собственный?

Армигер устало взглянул на нее.

- Что я создам? Меган уже не вернешь. А остальное мне безразлично. - Он сложил на груди руки. - Что мы с тобой должны сделать, Джордан? Чего ты хочешь?

- Уничтожьте Талиенс! - вмешалась Мария. Аксель кивнул.

- Если победит Посредничество, Вентусом снова будут управлять люди, - сказал он. - Мы ведь этого хотели, верно?

Сердце у Джордана упало. Казалось, это единственный выход, но он живо вспомнил, как Посредничество создало звериную армию, которая сопровождала их с Тамсин. Планета для Посредничества была всего лишь гигантской машиной. Возможно, Армигер мог заставить Талиенс замолчать и приказать Ветрам слушаться людей. И что тогда? Мир превратится в игрушку для человеческого «эго».

Если отныне он сможет приказать розе стать лилией, разве роза не потеряет всякое значение?

- Я не вижу альтернативы, - неохотно признал Джордан. - Как поведет себя Посредничество, нам по крайней мере известно. А чего хочет Талиенс - мы не знаем.

- Нет, знаем.

На мгновение Глас пожалела, что сказала это. Все обратили свои взоры на нее. Собравшись с духом, она вышла из-за спины Акселя.

- С тех пор как Аксель рассказал мне, что тут творится, я все время думала о Талиенсе. Для нас, обитателей Архипелага, это сплошная загадка. Но здесь, на Вентусе, по-моему, это многим понятно. И мне кажется, я тоже начинаю понимать.-

Она подняла руку и повернула ее в розовом свете.

- Что говорит сейчас с вами? В этом заключается и вопрос Талиенса, и ответ. Что за штука такая - тело в форме женщины, сотканное из проводов и силикона? Я сама и то была одурачена, считая это, - она показала на себя, - всего лишь вещью, куском материи, лишенным сердца. Я думала, что мои эмоции и мысли - это имитации. Что они не настоящие. Когда-то, в бытность мою кораблем, так оно и было. Я думала то, что люди заставляли меня думать. Я чувствовала то, что они велели мне чувствовать. Точно так же с Ветрами. Их создали таким образом, чтобы они воспринимали мир как люди. Сначала они мыслили человеческими категориями и хотели только того, что заложили в них проектировщики. Людьми владело высокомерное желание воплотить в реальность придуманный ими метафизический мир. Они хотели сотворить с помощью нанотехнологии реальные сущности, которые скрыты за внешними явлениями. К счастью, некоторым ученым, работавшим над проектом, претил этот фарс. Они понимали, что, уничтожив инакость природы на Вентусе, дизайнеры не оставят на планете ничего, кроме человечества, созерцающего свое отражение. Это был бы чудовищный глобальный нарциссизм, вечный и неизбежный. Инакомыслящие ученые внедрили в проект Ветров вирус Талиенса. Согласно первоначальному плану каждый физический объект на планете должен был определить себя в зависимости от своего значения для людей. После Талиенса каждый объект создал собственную сущность, то есть самого себя, пусть даже за пределами человеческого понимания. Это необходимо, иначе Вентус останется театром марионеток, чьей единственной публикой будет сам кукольник. Прошу вас, нельзя уничтожать Талиенс! Если вы это сделаете, вы в буквальном смысле останетесь ни с чем, кроме себя самих.

Она сжала руки и потупила голову. Глас сильно сомневалась, что ее тревогу поймут; люди любят видеть свое отражение в вещах, которые создают. Откуда им знать, что такое отражение имеет смысл только в мире, где есть вещи, не созданные людьми?

Сперва все долго молчали. А затем, к удивлению Глас, вперед выступил Джордан Масон и мягко взял ее за руку.

- Я могу общаться с Ветрами, - сказал он. - Ветры слышат только те передающие устройства, которые состоят из плоти и крови, то есть такие, как я. Армигер уже другой. У него есть власть над Ветрами, у меня в крови есть код. Но мне кажется, именно «Гласу пустыни» есть что сказать Ветрам. Талиенс - не порок системы, ее пороком является неспособность Ветров общаться с нами. Однако, по-моему, это можно исправить. Я прав, Армигер?

Армигер кивнул и посмотрел на Галу. Она улыбнулась.

Генерал шагнул к Джордан и Глас, протянув им руку. Глас сжала ладонь Армигера. Та была холодна и тверда как камень.

Эней - осквернитель могил, вор, солдат, а затем дезертир армии парламента - проснулся от шума дождя. Он лежал, свернувшись калачиком под своим пальто, с подветренной стороны большого валуна где-то на краю пустыни. Сюда он добрел из последних сил - и свалился от голода, холода и, увы, изнеможения, вызванного преклонными годами.

Он вообще был удивлен, что проснулся. Вечером настал такой холод, что земля словно съежилась, и Эней в конце концов поддался отчаянию. Скорчившись за валуном, он уныло оценивал свою жизнь. Хорошей могилы у него не будет, хотя когда-то ему казалось, что он ее заслужил… Он не оставит даже плачущей вдовы и скорбящей семьи. Он постоянно старался доказать себе, что чего-то стоит, упрямо продолжая жить, несмотря на все разочарования и суровые испытания, которым подвергала его жизнь. Но теперь ему нечего было ей предъявить. Единственной памятью о нем будет кучка костей, которая останется здесь, на песке.

Пока он лежал, свернувшись калачиком и дрожа от холода, ему казалось, будто он слышит музыку, нисходящую с небес. Надежда покинула его; должно быть, он просто бредил.

Теперь, придя в себя, он понял, что пережил ночь, но это не вызвало у него никаких эмоций. Ну, пережил и пережил. Это не важно, поскольку моросящий ледяной дождик все равно прикончит его.

Дождь действительно шел, ровный и почти мелодичный. Однако Эней, и валун, возле которого он лежал, и песок на добрых два метра вокруг были сухими. Над ними будто парил невидимый зонтик.

Или же капли дождя сами расступались.

Эней с бьющимся сердцем прижался спиной к валуну и сгорбился под пальто.

- Что это? Что это?

А затем, осознав, что разговаривает сам с собой и что никто его здесь не услышит, потупил голову от смущения и стыда. Именно в этот момент он почувствовал, какой теплой стала ткань пальто..

Эней осторожно высунул руку и ощутил такую жару, словно в небе сияло летнее солнце. Впечатление было такое, словно он сидел под своим собственным солнечным лучом.

Он спрятал задрожавшую руку под пальто. Не может этого быть! В том, что весь мир пробудился к жизни, глядя невидимыми круглыми глазами с каждого предмета, Эней не сомневался. Но что он значит для духов этой планеты? Букашка, ползающая по Вентусу! С какой стати ему ниспослали такую милость, в которой отказывали всю жизнь? Ветры пролетали по небу и по земле, как властители; они никогда не обращали внимания на него и ему подобных. В конце концов, одинокий и умирающий от голода на краю пустыни, он вынужден был признать, что не стоит их внимания. И не только. Он вообще ничего не стоит.

В мелкой траве что-то зашевелилось.

Из-за камня высунулась мокрая мордочка, и Эней с облегчением вздохнул - всего-навсего лисица. Малышка пряталась за валуном; ливень примял ее шерстку, оставив от лисы кожу да кости, облепленные мокрыми рыжими космами.

Лиса опустила голову и подняла с земли что-то коричневатое. Затем прошла несколько метров навстречу Энею и остановилась.

В зубах у лисицы была мертвая перепелка, понял Эней. Представив себе перепелку, жарящуюся на огне, он внезапно почувствовал, насколько проголодался. И выпрямился.

Лисица от неожиданности подпрыгнула и отбежала назад. Потом остановилась, склонила голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, вернулась и подошла еще ближе. Остановившись снова, она с любопытством уставилась на него.

Эней прокашлялся.

- Чего… чего ты хочешь, малышка?

Лиса опять склонила голову набок. Затем, очень медленно, подошла к Энею. Когда до него осталось метра полтора, она бросила перепелку на песок. Тронула птицу лапой, повернулась и потрусила назад.

Бывший вор провожал ее взглядом, открыв рот. Отойдя метров на десять, лиса обернулась и встретилась с Энеем взглядом.

И тут ему показалось, что он слышит голос - очень тихий, почти такой же тихий, как шепоток дождя; нечеловеческий, однако именно такой, каким он мог бы себе представить голос лисицы, если бы лисы умели говорить. Еле уловимый шепоток, почти как галлюцинация, но Эней знал, что ему это не кажется. Лиса действительно сказала: «Здравствуй».

У него перехватило дыхание. Эней сжал дрожащие руки, а потом зарыдал. Казалось, в этом потоке слез изумления и радости излились десятилетия одиночества и разочарований. Обхватив руками колени, он плакал, как мальчишка, а лиса тем временем сидела, обернув лапы хвостом, и смотрела на него.

Эней плакал потому, что услышал такое, чего даже не надеялся услышать. Он сам не понимал, насколько ему этого не хватало: голоса, который так же близок, как собственный пульс, и одновременно так же недосягаем, как врата, ведущие на небо.

«Здравствуй».

- Ветры говорят, она жива. - Мария тронула его за плечо. - Ты просто должен смириться с тем, что она не хочет с нами общаться.

Аксель покачал головой:

- Не уверен.

Они стояли на трапе военного корабля, приземлившегося неподалеку от развалин Рина. Бывший некогда зеленым откос стал грязно-серым, а там, где был раньше город, виднелись только руины зданий. Озеро затопило большую часть долины. Беженцы выстроились в длинные очереди за медицинской помощью и пищей. Рин был первым городом, на который Лебеди обрушили свой гнев, когда начали атаку на Посредничество. К счастью, и последним тоже.

Джордан Масон сказал двум враждующим фракциям Ветров, Посредничеству и Талиенсу, что флот Архипелага уничтожит их планету, если они не помирятся. Аксель не понял всех подробностей; он знал только, что Армигер создал на основе имплантатов Джордана что-то вроде механского симбиотического организма и что Посредничество вживляет его всем людям планеты. За те нескончаемо долгие минуты, пока Джордан, Армигер и Глас молча сидели на косогоре, Ветры встретились, пришли к согласию и напрямик передали флоту краткое сообщение. «3340 мертв, - сказали они адмиралам. - Порок системы наконец-то найден и будет исправлен. Но Вентус никогда не станет одной из планет Архипелага».

Аксель всю последнюю неделю провел в поисках Каландрии Мэй. Ветры с удовольствием принимали его в любом из особняков, на которые он набредал, однако отказывались помочь в поисках. Они твердили, что Каландрия свободна и вправе сама распоряжаться своей жизнью; они не дали Акселю связаться с ней.

Его это бесило, но он не мог заставить себя возненавидеть Ветры. Наверняка они говорили это не по злобе. Больнее всего было то, что Каландрия не хотела с ним общаться. После всего, что они пережили вместе, такое расставание ранило Акселя.

- Нам пора, - сказала Мария.

Двигатели со стоном пробудились к жизни, и толпа, глазевшая на звездолет вот уже несколько дней, отступила. Несколько морфов неуклюже спустились по трапу звездолета, что-то радостно лопоча. Они веками жаждали заботиться о людях - и наконец их мечта сбылась. Больные, к которым они прикасались, редко умирали, независимо от тяжести болезни или ранений. Забавно, что этих бессвязно лопочущих, самых уродливых из Ветров, которыми матери раньше пугали детей, теперь везде встречали по-королевски.

Аксель вздохнул и отвернулся. Когда закрылся люк, Мария спросила:

- Ты вернешься к прежней жизни? Так и будешь наемником? Он покачал головой:

- Я хотел поговорить с тобой об этом. Говорят, тебе предложили новую работу?

Она улыбнулась. Мария получила предложение стать одним из членов дипломатического представительства, которое Архипелаг хотел послать на Вентус. Аксель считал, что она ухватится за эту возможность.

- Ветры Диадемы готовят своих делегатов для нас, - сказала Мария, когда они прошли в теплую, залитую мягким светом пассажирскую часть корабля. - На вид они будут гуманоидами. Некоторые полетят на Землю, и я могла бы составить им компанию. С другой стороны, мне предложили должность на Вентусе… Я не могу решить.

- Я бы на твоем месте не сомневался.

При мысли о возвращении на Землю - или на любую другую планету Архипелага - Акселю становилось тошно. Он знал, что загнется там от одиночества, несмотря на искусственный интеллект, человечество и древнюю культуру. Воздух, которым он будет там дышать, земля, которой он будет касаться, покажутся ему мертвой дешевкой в сравнении с этой планетой. И хотя только люди с вентусской ДНК могли командовать механами и говорить с Ветрами, Аксель все эти дни ощущал их присутствие. Это было здорово - чувствовать заботу Ветров.

Может, ему просто одиноко из-за потери Каландрии? Хотя, с другой стороны, возможно, он открыл в себе такие черты, о существовании которых даже не подозревал. Ему было больно думать, что, как чужеземец, он не имеет больше права находиться здесь. Ветры не потерпят на Вентусе туристов.

- Жаль, что у меня есть выбор, - вздохнула Мария. - Если бы кто-то занял один из постов, мне было бы Куда легче принять решение.

- Что?

Аксель поднял на нее глаза. К чему она клонит?

- Я имею в виду дипломатический корпус. За тобой наверняка тянется список преступлений длиной с мою руку. Людям вроде тебя запрещено занимать дипломатические посты. На этот счет существует не меньше тысячи законов.

- Да, - отозвался Аксель, качая головой. - У меня всегда были проблемы с властями.

- С другой стороны, - продолжала Мария с лукавой улыбкой, - Ветры доверяют тебе. И Хронос тоже. А его влияние в Архипелаге после победы над 3340 сильно возросло.

- К чему ты клонишь?

- Я бы с удовольствием поработала на Вентусе, - вздохнула Мария. - Но мне хочется пожить на Земле. А в моем институте ни у кого нет такого опыта и… авантюризма, чтобы занять здешний пост.

- Ты предлагаешь мне работу? - недоверчиво спросил Аксель.

- Я? - Мария показала на себя рукой. - О боги! Нет, конечно. У меня нет таких полномочий. Ветры ходатайствовали за тебя. Дипломатов это коробит, но они хотят угодить Ветрам…

Звездолет еле заметно вздрогнул, оторвавшись от земли. Аксель с Марией прошли в гостиную. Аксель почувствовал, что ему необходимо сесть.

До сих пор он был совершенно уверен, что никогда больше не ступит на Вентус. Аксель ошалело смотрел на Марию.

- Что ж, - выдавил он через пару минут, - похоже, в конце концов мы не зря спасли тебя от Лебедей.

Мария рассмеялась.

- Значит, ты согласен?

Аксель встал и подошел к видеоэкрану, настроенному на внешний обзор.

Вентус внизу переливался всеми цветами. Аксель не отрываясь смотрел на янтарные и зеленые пятна, на белую пустыню Япсии, пока планета не превратилась просто в шар.

Каландрия пропала бесследно - и его прошлое тоже осталось позади.

- Я согласен.

Гигантская белая кошка сощурилась от вспышки света и шума, сопровождавших взлет корабля, который тут же исчез за облаками. Она так и не встретилась с Акселем. Каландрия сама не понимала, пряталась ли она от стыда или потому, что не хотела ему ничего объяснять.

Сейчас она кувыркалась в снегу. Накрывшая ее лавина пощадила Каландрию, в чем она почти не сомневалась. Ветры были могущественны и не дали бы ей умереть просто так. Хотя сейчас они больше в ней не нуждались, так что Каландрия наконец стала самой собой.

Быть может, впервые в жизни - и прежней, в качестве Каландрии Мэй, и нынешней - она действительно ощущала себя свободной. Если подумать, именно этого она не хотела говорить Акселю. Разве он мог понять, что она никогда не чувствовала себя счастливой, будучи человеком? Тридцать три сорок был коварным противником; сражаясь с ним, она на время победила эту свою черту. Но здесь, на Вентусе, она ей уступила - и была счастлива.

Дикорастущий цветок храбро пробился сквозь снег и в тусклом свете дня казался голубым драгоценным камушком, усеянным бисеринками воды и окруженным кристаллами льда. Белый Ветер тихо подкралась к цветку и растворилась в созерцании. В ушах у нее звучала песнь, и песнь эта была бесконечной: весь Вентус пел гимн красоте и правде. Белый Ветер тоже стала их частью. Высоко в небе плясали Лебеди Диадемы, и она знала, что они будут плясать вечно.

Белый Ветер смотрела на маленький цветок, пока на глаза не набежали слезы. Тогда она потрясла головой и пошла прочь.

Над долиной возле Врат Титанов шел холодный зимний дождь. Наводнение давно схлынуло, и остатки армии сейчас прокладывали по выжженной земле новую дорогу. От леса, когда-то зеленевшего здесь, не осталось ни веточки; в своем стремлении уничтожить 3340 Ветры расщепили все, что попадало в поток, до молекул. Там, где недавно над пеной, усеянной хвойными иголками, вздымались к небу сосны, был сейчас только серый камень да мелкий черный пепел, колеблемый ветром.

Высоко в горах у узкого оконца на северном фасаде монастыря застыла одинокая фигура. Здесь, где уступ Северных Врат сходил на нет, монахи давным-давно построили клинообразную башню, которая непонятно каким чудом держалась на месте, прилепившись к каждому изгибу скалы. Окно находилось на самом верху башни, а под ней была отвесная шестисотметровая пропасть.

Гала отвернулась от оконца и окинула взглядом свое новое жилище. Три комнаты, все стены и полы из гранита. Треугольная спальня с одним-единственным окном, похожим на бойницу. Комната, в которой она стояла сейчас, была побольше, а третья - еще больше. В каждой был камин, где потрескивали последние дрова. В этих маленьких кельях из поколения в поколение жили и умирали аббаты.

- Подойдут? - спросил ее нынешний аббат. Гала улыбнулась ему.

- Вам же они подходили! Чем я лучше? Но вы уверены, что хотите уступить их мне?

- Сейчас любое место на планете свято, ваше величество, - пожал плечами аббат. - Нам больше нет нужды здесь оставаться.

Гала бросила взгляд на окно. Через толстое, как линза, стекло открывался искаженный вид на выжженную долину внизу, а за ней - на пустыню Япсии, которую она пересекла, спасаясь бегством, всего несколько дней назад.

- А когда дрова закончатся, я замерзну? Аббат рассмеялся.

- Я же не замерз! Но я уверен, что, если вы вежливо попросите комнаты, они будут теплыми.

- Да, конечно.

Так просто - и, однако, так трудно в это поверить!

Гала стояла, с улыбкой думая о своей будущей жизни в этих трех комнатах. Через некоторое время аббат, кашлянув из вежливости, направился к двери.

- Спасибо! - сказала она. - Вы не представляете, как много это значит для меня.

Аббат склонил голову набок и улыбнулся. За десять дней, прошедшие с тех пор, как Гала впервые увидела его, он словно сбросил несколько лет.

- Позвольте задать вопрос? - нерешительно проговорил он. - Что для вас это значит? Я имею в виду - остаться здесь…

Она рассмеялась.

- Покой и уединение - две вещи, которых у меня никогда не было. Вы сами знаете, аббат: сюда так просто не заберешься. Я веду переговоры с блуждающими лунами, чтобы они исключили эти пики из туристических маршрутов. Сюда придут только те, кто действительно захочет со мной поговорить, и в их числе, я уверена, не будет ни одного из моих придворных и почти никого из знати. После того как военные распространили в народе массу слухов и баек, парламент поднял лапки. Теперь они называют меня Королевой Диадемы, но я не собираюсь их разубеждать. Очень скоро они поймут, что их власть в этом новом мире равна моей. Я перезимую здесь. У меня нет сейчас сил трогаться в путь. А когда придет весна, присмотрю какой-нибудь маленький домик в деревне и поселюсь там… под новым именем.

- Значит, вы больше не хотите править? Вы нужны стране как никогда!

Гала покачала головой:

- Всю жизнь на меня давило бремя власти. Теперь я буду наслаждаться его отсутствием.

Она рассмеялась при мысли о том, с какой легкостью отреклась от трона. В последние дни ее удивлял каждый миг бытия. Гала надеялась, что это чувство никогда не кончится.

- Похоже, всем нам дали новую жизнь, - сказал аббат. - Желаю вам счастья, Гала.

Аббат поклонился и вышел из комнаты.

Гала вернулась к осмотру своих новых владений. С чего бы начать? Комнатки, конечно, маленькие, но она была счастлива, что они у нее есть. Ей казалось, что она не заслуживала большего после того, как позволила развязать гражданскую войну в своем королевстве. Да, она дерзала всю жизнь - и все потеряла; но ее дерзания и потери не шли ни в какое сравнение с отвагой и потерями ее подданных. И, осознав это, Гала обрела смирение.

В мозгу у нее раздавался приглушенный шепот стен. Это новое ощущение, которое Джордан Масон подарил миру, было похоже на грезы наяву. Гала могла приказать камням изменить окраску, фактуру, даже температуру. Она могла разговаривать с деревьями и животными, да что там - с самим воздухом!

Все священно; мы все божественны. Человек больше не мог оправдывать свою власть или богатство желанием защитить близких ему людей от нищеты. Составляющие мир элементы больше не были врагами. Этого еще не случилось, но Гала знала, что скоро сей факт покажет любого тирана в его истинном свете. Последуют новые войны и революции, однако они будут не такими, как прежде. Теперь убивать будут только люди; ни голод, ни жажда не убьют тех, кто будет лишен своего домашнего очага. И вскоре беженцы, которые были бы беззащитны под открытым небом в прежние времена, поймут, что, они совершенно не зависят от победителей. Они заключат новые политические пакты - теперь уже с Ветрами.

И тогда в мире воцарится хаос, подумала Гала, зато людям придется придумывать новые основания, чтобы заставить других подчиняться их воле. Масон заключил с Талиенсом четкое соглашение: Ветры относились к человечеству как к уважаемому партнеру, но отнюдь не как к хозяину. Люди могли командовать мелкими механами в стенах, однако управлять Ветрами не мог никто. Отныне и навеки Ветры и люди будут нести общую ответственность за Вентус, так что они не позволят друг другу погубить планету.

Очень даже справедливо. Именно об этом она всегда мечтала. И именно поэтому власть потеряла для нее значение. И это тоже было справедливо.

Когда она перетаскивала старый стол аббата на новое, более удобное место, кто-то постучал в дверь.

- Войдите!

Гала провела рукой по спутанным волосам и улыбнулась вошедшему Армигеру.

Он снова был в дорожном костюме, новеньком, еще не примявшемся по фигуре. Лицо его обрело живые краски. Архипелаг потребовал, чтобы из Армигера удалили нанотехнологическую начинку. Он стал теперь просто человеком, хотя и помнил те времена, когда был богом.

- Дорогой друг! - сказала Гала. - Как тебе нравится мое новое жилище?

- Там, где ты, всегда дворец.

Увидев хмурый взгляд, которым она его наградила, Армигер рассмеялся. Он тоже изменился за эти дни, даже научился шутить.

- Значит, ты действительно остаешься здесь? - спросил он, окинув узкую комнатку оценивающим взглядом. - Ветры строят новые особняки. Ты могла бы переехать в один из них.

- Эти комнаты - все, что мне нужно. - Она подошла к нему и взяла за руку. - А ты? Ты решил, что нужно тебе?

- Нет. - Армигер пожал плечами. - Я даже не знаю пока, кто я такой.

- Добро пожаловать в ряды человечества, - насмешливо сказала Гала. - Позволь, я открою тебе секрет. Ты никогда не узнаешь, кто ты.

Он покачал головой:

- Думаешь, я правда человек? По-моему, когда-то я был им, много веков назад. Потом, после гибели 3340, я снова стал человеком… когда встретил Меган. Но остался ли я им теперь, когда ее нет? Я не знаю.

- Ты стал настоящим человеком, Армигер. Это ее дар тебе. Не трать его попусту.

- Дар… - Он кивнул. - Это часть Меган, которую я могу сохранить. Хотя я не знаю, что с ней делать.

- Живи, друг мой. Научись просто быть. Армигер покачал головой, но не в знак возражения.

- А ты как же? Ты все бросила, чтобы стать монашкой в келье? Трудно поверить.

- Так надо. - Гала обвела взглядом узкое пространство. - Я все еще слишком честолюбива. К власти привыкаешь. Великая душа требует чего-то нового, и я хотела бы понять чего. В общем, считай, что эта келья - дисциплинарное наказание, которое я на себя наложила.

Он кивнул:

- В любом случае скоро на Вентусе не останется стран, которыми ты могла бы управлять.

Гала печально улыбнулась.

- Ах, Армигер! Я же Безумная Гала - всегда была и буду. Что мне какие-то страны? Я с детства жаждала большего. Да, я простая смертная, не мудрее и не смышленее других - и что с того? Спорим, что среди триллионов людей твоей обширной Вселенной не найдется второй такой, как я? Должна сознаться, у меня появилось новое искушение. Теперь, когда моя планета свободна, Вентусу нужен философ, который мог бы защитить его от новых угроз. И самая опасная среди них, по большому счету, это «тирания снисхождения», которая, по твоим словам, правит на всех остальных планетах. Конечно, в ближайшие столетия нам это не грозит; мы все еще темные крестьяне. В данный момент меня волнует, кто заменит королей и генералов как инструмент власти над людьми. Очень боюсь, что это будут религиозные фанатики того или иного сорта. Им придется убеждать людей словами, поскольку открытое и неоправданное применение силы в наши дни сразу обнажит жажду власти. Людям нужны будут слова, чтобы бороться с честолюбивыми проповедниками. Стать философом и дать им новое оружие - этого для моих амбиций вполне достаточно. - Она вздохнула. - Но пока я не собираюсь марать пером бумагу. Возможно, у меня вообще ничего не получится. Как я могу давать людям советы, если я даже не знаю, что значит быть просто женщиной, такой, как все остальные? - Гала махнула рукой. - Помоги мне передвинуть стол!

Когда они поставили стол к окну, Гала подошла к сундуку, который только что притащила, и вынула два медных кубка и бутылку дешевого вина, изъятые у одного из монахов. Она подвинула к столу два стула и села на один из них.

- Иди сюда, посиди со мной немного. Давай забудем на время о философах и богах и посплетничаем о делах людей и Ветров.

Армигер засмеялся и взял протянутый кубок.

Когда Джордан наконец добрался до родных краев, валил снег, словно провозвестник какой-то мистерии. Белыми были отдаленные горы, и белым было небо, в котором терялись их вершины. Лес, кипевший летом жизнью, стал похожим на тростник из голых коричневых стволов. Воздух был чистый и свежий; лицо Джордану щекотали падающие снежинки. Мир остался где-то далеко позади, словно смутное воспоминание. Если бы Джордан включил все органы чувств, он мог бы услышать голоса механ в снежинках, выпевающих свои вопросы и размышления: «Я перышко? Или я воздух?» - и отдаленный хор Ветров, которые обсуждали, как им залечить раны, которые они нанесли Вентусу, стремясь уничтожить Армигера. Но Джордану не хотелось их слушать; он часами упивался безмолвием и красотой девственного снега. Его спутники тоже молчали.

Когда они пересекли границу владений Кастора, Джордан почувствовал, что его безмятежность начинает таять. Следов насилия было немного, однако они проехали через целый опустевший поселок, а в другом жители выглядывали из-за забитых досками окон и дверей. Большинство деревень были парализованы. Консервативные крестьяне не могли привыкнуть к внезапному присутствию Ветров в повседневной жизни. Они ломались от такой резкой перемены, кто медленно, а кто мгновенно.

Джордана беспокоило, как отреагировали на изменения его родители, такие робкие и боязливые. Неужели он придет и увидит брошенный дом? Или сожженный? А Эмми - встретит ли его сестра? Или же, став свободной, она убежала в леса, как и многие другие?

Около полудня Джордан неожиданно узнал очертания деревьев вдалеке - и в то же мгновение точно понял, где он находится. Все окружающее стало одновременно знакомым и странным.

Он приподнялся в стременах и сказал:

- Вон там! За теми деревьями.

Деревня погрузилась в зимнюю спячку под белым покрывалом. Из труб лениво клубился дымок, а когда путники подъехали к околице, то услышали первые звуки: лай собаки, мычание коров, отдаленный и ясный звон колокольчика. По улице шли несколько человек, но звук их шагов пропадал в снегу. Никаких признаков разрухи не было. На грандиозную перемену, совершившуюся в мире, указывало лишь то, что двое из прохожих, казалось, говорили сами с собой. В эти дни такое зрелище было нередко. Люди общались с Ветрами.

Джордан вдруг почувствовал, что у него перехватило дыхание, и тяжело вздохнул. Быть может, все не так плохо? Скоро станет ясно.

- Я им понравлюсь? - спросила Тамсин.

Он обернулся. Тамсин сидела верхом на кобыле, закутанная в меха, с пелериной на плечах. Двое солдат из почетного караула Галы терпеливо ждали по сторонам - вместе с Глас, которая улыбнулась Тамсин.

- Это семья, - сказала Глас. - Главное, что она просто есть.

Тамсин рассмеялась.

- Да, ты права.

- Ты действительно не хочешь остаться и помочь нам все это пережить? - в сотый раз спросил Джордан у Глас.

Новорожденная ИИ с улыбкой покачала головой.

- Вам с Тамсин нужны близкие люди, Джордан. Но это ваши близкие. Глядя на них, я все время буду помнить, что я другая, а мне этого больше не хочется. Тамсин меня понимает. Нет, мне лучше немного попутешествовать - в одиночестве. Я хочу узнать все тайны Талиенса, чтобы понять, чем же я отличаюсь - и какая я на самом деле. Тамсин нужна семья. А ты… ты сам говорил мне, что хочешь остепениться и просто стать…

- …хорошим человеком. Знаю, знаю. -Джордан улыбнулся. - Честно говоря, я тебе завидую. Ты увидишь, как мир превращается во что-то новое.

- Ты тоже можешь это увидеть, стоит тебе только закрыть глаза. Я вернусь, Джордан, не волнуйся. А если захочешь со мной поговорить, ты знаешь, что делать.

Он кивнул. Ветры донесут его слова куда угодно - до Глас, до Армигера и Галы, до Августа Конюха и, возможно, даже до Каландрии Мэй, если у нее будет желание их услышать.

- Ступайте! - сказала Глас.

Джордан с Тамсин спешились, взялись за руки и пошли вперед. Пройдя двадцать шагов, молодые люди обернулись. Почетный караул отдал честь, а Глас, весело помахав рукой, направила лошадь к дороге, которая вела к замку Кастора и гостинице.

Они проводили ее взглядом и молча пошли дальше.

Вот и родной дом. Джордан остановился, внимательно разглядывая его. Следов пожара не видно, крыша цела…

На порог внезапно вышла Эмми. Она вскрикнула, увидев брата, и побежала навстречу. Джордан улыбнулся и просто стоял, открыв ей объятия. Эмми подбежала, обхватив его изо всех сил.

- Ты вернулся! И ты цел! Цел!

Она чуть было не повалила его на землю. Джордан рассмеялся, крепко обнимая ее.

- Ах, Джордан! - Эмми заплакала. - Ты вернулся! После всего что случилось… весь мир изменился, и Ветры с нами говорят, и я слышала о твоих подвигах… Я думала, ты уедешь в какой-нибудь замок и никогда не вернешься домой.

- Я ничего этого не хочу, - сказал он. - И никогда не хотел.

- А это кто? Неужели мой братишка наконец повзрослел? - Эмми улыбнулась Тамсин. Та залилась краской. - Познакомь же нас!

Он так и сделал. Они стояли посреди дороги и говорили сразу обо всем, непрерывно смеясь. Потом Эмми схватила Джордана за руку и потащила за собой.

- Пошли! Они ждут.

В дверях родительского дома стояли двое - мужчина и женщина. Он знал их, он узнал бы их среди целой толпы, хотя они немного постарели и смотрели на него с опаской, прижимаясь друг к другу. Его родители, его близкие.

Джордан боялся, что, когда настанет этот миг, или он, или они повернутся и уйдут. Он не был уверен, что сможет простить им их слабость. Он все смотрел на них - а они стояли и ждали. Мать нервно сжимала руки, однако никто из них не шевельнулся и не промолвил ни слова. Они ждали его решения.

«Мы нужны друг другу», - напомнил себе Джордан. А потом расправил плечи, улыбнулся и пошел к дому.

[1] Хомский Аврам Ноам (р. 1928) - американский языковед, основоположник теории порождающей (генеративной) грамматики, теории формальных языков как раздела математической логики.

[2] Баста - богиня в образе кошки в древнеегипетской мифологии.

[3] У. Шекспир, «Буря». Пер. Мих. Донского.

[4] У. Шекспир, «Буря». Пер. Мих. Донского.

Karl Schroeder VENTUS 2000