Великое шевоше

Глава 1

Аркадий Петрович зажмурился от яркой вспышки, разорвавшей мозг на маленькие частицы, и на волне этой адской боли стремительно взлетел на вершину блаженства. Не передаваемые чувства давно забытого оргазма высокими могучими волнами накатывали на него, поднимая все выше и выше. И на самом пике наслаждения, он остановился, замерев от счастья, отбросив назад вихрастую голову.

— Ррррр-аааааа, — победным кличем первобытного самца совершенно дикие звуки непроизвольно вырвались из его глотки.

Аркадий, продолжая крепко сжимать сильными руками чью-то мягкую плоть, склонил голову, скользнув быстрым взглядом по обнаженной спине, а затем плотоядно уставился на крепкую женскую задницу.

Яркая вспышка вновь повторилась. Он стал заваливаться на бок и падая на пол спиной на ковер, устилавший пол у подножия высокой кровати под балдахином и с высокими резными спинками. Когда Аркаша пришел в себя, он потерял дар речи от удивления. Его огромных размеров член продолжал победно возвышаться в зарослях курчавых, темно-рыжих волос. Он совсем не походил на тот маленький и коротенький отросток, который Аркаша привык видеть в зеркале, так как обильное возлияние слабоалкогольного напитка, а проще говоря, пива, совсем испортило его фигуру, украсив ее огромным далеко выпирающим животом. Собственно, Аркаша давно уже использовал свой агрегат только для оправления малой нужды. В остальном же, он довольствовался просмотром порнофильмов, и редким посещением элитного борделя, примерно раз в три-четыре месяца.

— Ты кончил? — хриплый голос девушки, продолжавшей стоять на коленях, заставил его неожиданно вздрогнуть.

— Да! — радостно завопил Аркадий, усердно кивая головой.

— Тогда плати! — жрица любви, пятясь задом, сползла с кровати, повернувшись лицом к клиенту. — С тебя два шиллинга.

— Что так много-то? — заворчал Арканя и осекся. — Какие нафиг шиллинги?

Он резко вскочил на ноги и исторг истошный вопль:

— А-аааааааааа! Мама родная! А-ааааа!

— Больной какой-то, — спокойно прокомментировала его выходку девица и требовательно повторила. — Два шиллинга.

— Получилось! Получилось! Получилось! — Аркаша приплясывая от восторга, не обращал внимания на проститутку, то разглядывая свои сильные, крепкие руки, то ударяя себя в живот кулаком, восторгаясь накаченным прессом.

Девушка осторожно обошла беснующегося клиента и скрылась за невысокой и узкой дверью. Через несколько минут после ее ухода, в комнату вошли двое вышибал. В крепких и сильных руках эти милые люди держали серьезные аргументы — большие дубинки, на концах окованные железом.

— Ну? — прорычал тот, что был слева.

— Сейчас, сейчас, — заторопился Арканя, оглядываясь по сторонам.

Его одежда в беспорядке разбросана по комнате, но пояс с кошелем, аккуратно сложен на лавке. Аркаша замешкался, с удивлением разглядывая маленькие монетки, отливающие серебром. В кошеле их было много, но, сколько их требовалось отсчитать, Арканя просто не знал.

Вдруг, словно открылась потайная дверца в стене и в мозг хлынула нужная информация о денежной системе, возвращая Аркадию Петровичу былую уверенность в себе, и он, не спеша, с достоинством, отсчитал требуемую сумму.

— Еще столько же гони, — неожиданно потребовал второй громила.

— Помилуй бог, за что? — возмутился Аркаша наглым наездом.

— Плати, — судя по его виду, вымогатель не обладал большим словарным запасом, но дубинка, которой он непринужденно поигрывал, играла роль некоего коммуникатора, позволяющего понять, что хочет этот туповатый, но очень сильный человек. Видно было, что ему не терпелось поскорей пустить ее в дело.

— Хорошо, хорошо. Я заплачу, — Аркадий Петрович предпочел не связываться с вымогателями, справедливо полагая, что близкое знакомство с дубинкой не принесет пользы его драгоценному здоровью. Чего, чего, но портить столь прекрасное тело, обладателем которого он стал, пусть на время, Аркадий совсем не желал.

Окончательно рассчитавшись, Аркадий Петрович, оделся в присутствии вышибал, даже не подумавших отвернуться, ради приличия. Эта парочка проводила клиента до самых дверей заведения, на прощание вежливо пожелав ему хорошего вечера.

Покинув бордель, Аркаша бесцельно бродил по удивительному городу, полному контрастов: бросающихся в глаза ярких красок одежд горожан и огромного количества грязи на улицах. Время от времени, с окон вторых этажей, абсолютно без предупреждения, добропорядочная матрона в ярко синем чепце на голове, выплескивала прямо на улицу помои скопившиеся у нее дома. Прохожие, как могли уворачивались от летевших во все стороны брызг, и нужно сказать, у них это почти всегда получалось. После того, как Аркадия пару раз окатили нечистотами, он быстро научился уворачиваться.

Судя по добротной одежде на нем, и присутствию серебра в кошеле, прежний хозяин тела обязан быть вполне обеспеченным человеком. А главное, он должен где-то жить. Аркадий Петрович перестал глазеть по сторонам, спрятавшись в полутемной нише дома, и попытался сосредоточиться, и у него это получилось. Память прежнего владельца тела хранила всю информацию, только доступ к ней открывался волевым усилием. Ноги сами привели на улицу пекарей, где располагался средних размеров двухэтажный каменный дом — его дом.

На его поясе болтался большой железный ключ, и Аркаша воспользовался им, попытавшись открыть дверь. Пару минут возни, и дверь отворилась абсолютно без скрипа. Аркадий вошел внутрь, прихватив с собой ходули на которых он передвигался по городу. Полезная штука — эти ходули, вообще-то, центральные улицы городка оснащены мостовыми, но в большинстве своем улицы просто утопали в грязи, местами доходившей до колена. В дождливую, сырую погоду, ходули оказались полезными, иначе башмаки не выдержали бы испытания сыростью, развалившись через несколько дней.

На первом этаже дома располагалась пекарня, с кладовками. Аркадий, не задерживаясь на осмотр, поднялся по лестнице на второй этаж, в свою спальню. Не снимая башмаков, сняв только шерстяной плащ, он бросился на кровать, с наслаждением широко раскинув руки и ноги. И стал лениво размышлять над тем, как ему быть дальше. Но на ум ничего путнего не шло, кроме вопроса, куда делось сознание прежнего хозяина? Тогда он, постарался воспользоваться его памятью, что бы определить, куда его занесла нелегкая и, главное, в какое время?

Куда — были смутные догадки, он сейчас говорил на языке очень похожем на английский и французский одновременно, еще в его лексиконе имелся богатый запас слов явно из латинского языка.

Створки памяти вновь отворились, и Аркадий Петрович погрузился в чужие воспоминания. Звали его — Робин Джодерел. Профессиональную деятельность он начал очень рано, в 10 лет был отдан отцом в ученичество к мастеру булочнику. Пять долгих лет маленький Робин исполнял роль слуги и мальчика на побегушках. Мастер Джон, его хозяин, не торопился учить мальчишку ремеслу, так как отец Робина скоропостижно скончался, неосторожно промокнув под проливным дождем, а мать мальчика умерла родами через месяц после смерти отца. Новорожденный выжил, но судьба брата мало интересовала Робина. Знал он, что мальчишку отнесли в приют при церкви, но в какой именно из трех действующих приютов, Робин даже не пытался узнать, и вообще воспоминания о родителях почти стерлась из его памяти. Аркадий, как не пытался вспомнить, но так и не смог вспомнить лиц матери и отца Робина.

С четырнадцати лет началось обучение. Серебро, оставленное отцом и вырученное от продажи дома и имущества, позволило оплатить всю сумму за обучение Робина. К тому времени мастер Джон перестал бегать по дешевым борделям, решив обзавестись женой. Ему тогда исполнилось тридцать пять лет. Нормальный возраст для обзаведения семьёй — тридцать пять — сорок лет. Причина столь позднего брака — в меркантильности. Жена в молодости — это дополнительная налоговая нагрузка на семейный бюджет. С появлением жены в доме появляются женские вещи, одежда, посуда и т. д. Некоторые виды налогов платятся, как раз с имущества, списки которого ежегодно уточняются и на их основании выводится налогооблагаемая база. Вот и бегают добропорядочные горожане по борделям. Все прочие довольствуются нищенками или дешевыми девками, на которых смотреть страшно, а не что иное с ними делать. Ляжки у них синюшного вида, тощая задница, лица как у старух, да к тому же почти все они беззубые. Отдаются за медяшку, прямо на улице. Память живо нарисовала нескончаемую вереницу таких женщин, услугами которых пришлось пользоваться самому Робину.

Сразу после свадьбы хозяина, в город пришла Смерть. Торговцы из Кале завезли чуму — черную смерть. Слухи о ней достигли городка еще раньше. Городские власти, как могли, приготовились к эпидемии — город нанял лекарей за очень большую сумму.

Чума пришла неожиданно, ждали ее, ждали, а когда несколько горожан свалились с лихорадкой, в городе началась паника. Звонили колокола, весь народ собрался в главном храме города, где шла служба. Народ истово молился, а потом все разошелся по домам, плотно затворив ставни и запечатав двери.

Так прошло лето. Каждый прожитый день приносил всё новые смерти. Могильщики самоотверженно вывозили тела умерших за городские стены, беспорядочно скидывая трупы в глубокую общую могилу. Но к середине осени, некому стало убирать трупы. Город оказался завален разлагающимися мертвецами.

Робину и его хозяевам сказочно везло — смерть обходила их стороной. Хозяин предусмотрительно запас провиант: хлеба, вина, масла и орехов хватало в избытке. Но однажды утром, Робин почувствовал легкое недомогание, а к полудню, мальчишка прямо-таки весь горел от сильного жара.

Хозяин, не долго думая, вышвырнул больного на улицу — умирать. Робин с большим трудом смог заползти в дом, стоявший по соседству. Хозяева не возражали: мертвые, вообще, очень покладистые люди. Забившись в какую-то каморку, парень потерял сознание. Очнулся он от ужасного холода. Слабая попытка подняться на ноги не увенчалась успехом, Робин испытывал страшную слабость, но упрямо пытался встать на ноги. Он не помнил, как долго он мучился, но инстинкт гнал его на кухню. Добравшись до очага, ему кое-как удалось разжечь огонь. Бросив в котел с кипящей водой нечищеную луковицу и горсть крупы, Робин вновь приложился к кувшину с вином, оставленным на столе покойным хозяином. Вино придало ему силы.

Сварив похлебку, он грыз найденную в корзине краюху заплесневелого пшеничного хлеба, запивая ее горячим бульоном. Насытившись, Робин тут же улегся спать, завернувшись в поднятую с пола шкуру.

На следующий день, подкрепившись остатками вчерашнего супа, он к вечеру чувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы вынести на улицу тела мертвых хозяев дома. Еще два дня, и он смог погрузить тела на тачку и, отвез их до соседней улицы. Дальше увозить их не было смысла, обглоданные крысами мертвецы валялись повсюду. Вонь от них стояла непереносимая. Робин обмотал голову куском льняной ткани, закрыв лицо до самых глаз, но это все равно не спасало от терпкого тошнотворного запаха.

Еще через день, парень вновь сделал вылазку на улицу. Почти на ощупь, он пробирался в густом смоге, заменявшим в этом городке воздух. В церкви, на удивление, шла месса. Вот только прихожан в ней — всего с дюжину человек. Живых. Зато мертвые у церкви лежали аккуратными штабелями. Все вперемешку, богатые и бедные, старики и дети.

Робин исступленно молился, после мессы побрел назад. В одном из домов двери стояли настежь открытыми, и, парень решил заглянуть внутрь, в надежде обнаружить съестные припасы. Хозяева дома оказались на месте, худой и длинный Пит Хопкинс, мастер оружейник, лежал на пороге комнаты с разрубленной головой. Повсюду валялись разбросанные вещи. Молодая жена Пита, обнаженная, лежала на кровати с распоротым животом. В доме явно побывали мародеры.

Робина вытошнило. Поднявшись с колен, он предпочел покинуть страшный дом, зачем-то прихватив с собой серебряную ложку, оброненную грабителями.

К вечеру Робину вновь стало плохо, его лихорадило, и ни разведенный огонь в очаге, ни теплые одежды бывших хозяев дома, ни толстое шерстяное одеяло, в которое он закутался с головой, не могли согреть его. Робин приготовился умирать. Шепча слова молитвы, он заснул.

Утром, от лихорадки не осталось и следа, осталась только вялость и сонливость. Робин заставил себя подняться, приготовил горячий луковый суп и поел, обжигаясь, горячим варевом. Потом вволю напился вина, благо его запасы позволяли не экономить и тихо заснул.

Так прошло несколько дней. Лихорадка к вечеру возвращалась. Но с каждым днем, ее приступы становились короче, пока вовсе не прекратились. А за окном уже начиналась зима.

В один из дней, Робин крутил меж пальцев серебряную ложку, подобранную в доме оружейника, и ему вдруг подумалось, что это его шанс разбогатеть. Почти все дома стоят бесхозные, и там, наверняка, сыщется то, чем можно поживиться. Робин страшно боялся, но жадность пересилила страх.

Удача сопутствовала начинающему мародеру. В первом же доме он обнаружил серебро. Не много — фунта полтора, но лиха беда начало. Парень забирал подсвечники, отрезы ткани, шкуры, золотые и серебряные украшения. Постепенно он расширял круг поисков, перестав обращать внимание на вещи, и забирая только золото, серебро, продукты и оружие. В каменном доме рыцаря он разжился железным нагрудником, превосходной кольчугой и кинжалом. Еще он забрал железную каску, и совершенно новый кольчужный авентайл.

Однажды, в своих поисках он добрался до порта. Там, на приколе у пирса, стояли корабли с мертвой командой на борту. Робин тщательно обследовал трюм одного их кораблей, но из всего груза, он взял только несколько тюков дорогих тканей и мешок перца. Разумеется, он тщательно собрал все монеты из единственной на судне каюты, и, не брезгуя, обобрал мертвецов. Робин стал очень богат, одного серебра у него теперь хранилось на пятьдесят фунтов! А еще было золото! Про шелка и другие ткани и говорить нечего, их он собрал столько, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

Одно плохо, приходилось прятаться от стражи. Не все жители умерли, и не все прятались по домам. Несколько раз Робин нарывался на патруль, и тогда он прятался, бросив добычу. На площади, каждый день, появлялись новые повешенные. Это говорило о том, что власть в городе не исчезла, а грабежи и мародерство, по мере сил и возможностей пресекались.

В своих поисках, парень всегда обходил стороной дом своего хозяина, но однажды, одурманенный вином, он решил наведаться и туда. Дверь долго не открывали, но Робин, стуча колотушкой по закрытой двери, громко выкрикивал свое имя, в надежде, что его впустят. Так продолжалось почти час, Робин собрался было уйти, но вдруг засов заскрипел и дверь приоткрылась. Робин, чувствуя силу, ногой отворил дверь, смело вошел внутрь. Дверь ему открыла жена хозяина. Молодая женщина оказалась больна, у нее был сильный жар, пожиравший ее силы. Слабым голосам она поведала, что после бегства Робина (выкинуть умирать на улицу называется бегством!), ее муж, хозяин Робина, почувствовал легкое недомогание. Утром, он не встал с постели, как обычно, а в полдень, попытавшись встать с кровати, почувствовал такое сильное головокружение, что был вынужден вернуться в кровать. И тут его начала бить дрожь. Молодая женщина сильно испугалась, различив все признаки страшной болезни, но мужественно оставалась все это время рядом с мужем. Оставаясь в сознании, он потребовал священника.

Жена, сотрясаясь от ужаса, вышла на улицу. Повсюду валялись мертвецы. Одна очень красивая женщина брела ей навстречу, еле переставляя ноги. Чума не щадила никого, ни старого, ни малого.

Оставшиеся в живых священники и монахи соседнего монастыря самоотверженно исполняли свой долг. Ни один из них не покинул город, спасая свою жизнь бегством. После исповеди, ее муж попытался сесть, но сразу же зашелся в сильном кашле. Через час он стал задыхаться, испарина покрыла его горячий лоб. Теперь он кашлял кровью, и ее сгустки становились все больше и больше. Потом его вырвало, и он испустил дух.

Еще вчера он был полон сил, а сегодня, к вечеру, скоропостижно скончался. Бубоны в паху и под мышками даже не спели набухнуть. Муж ее умер от чумы, самой быстрой её разновидности.

С тех пор женщина жила одна, боясь даже выходить на улицу.

И тут с Робином что-то случилось. То ли вино тому виной, то ли злость на бессердечного хозяина, выбросившего своего подмастерье умирать на улицу, или же виной тому проснувшаяся жажда мести, но парень неожиданно набросился на беззащитную женщину с кулаками. Она не сопротивлялась, позволив себя изнасиловать. И тут Робин совершил такое, что заставило Аркадия покрыться холодным потом. Парень совершил убийство!

В его воспаленном мозгу возникла картинка изнасилованной жены оружейника, и парень, схватив нож, вонзил холодное железо в горячую плоть, вспарывая живот. Он иступлено наносил удар за ударом… Дикий хохот безумца, зловеще раздавался в пустом доме покойного булочника.

Аркадий очнулся весь в холодном поту. Яйцеголовые, заявившиеся к нему в кабинет, обещали незабываемую экскурсию в прошлое. Да разве такое забудешь? Ему теперь никогда не забыть посмертный взгляд женщины, и ее страдальческую улыбку. Аркадий знал точно, что ему не избавится от страшных, леденящих душу, чужих воспоминаний, и они всю жизнь станут преследовать его. Так с ума можно сойти!

Аркаша потянулся рукой к оловянному стакану, заранее наполненному до самых краев красным вином из Бордо. Расплескивая рубиновые капли на покрывало, он осушил бокал двумя большими жадными глотками. Откинувшись на подушку, он вновь прикрыл глаза, впадая в полузабытье, пустой бокал выскочил из руки, с глухим звуком закатившись под кровать.

С наступлением зимы — чума отступила. Жизнь постепенно возвращалась в город, где погибли более две трети его граждан. Карантин продлился еще месяц и 24 декабря ворота города, наконец, отворились, а черное полотнище на высокой башне спустили.

Робин, в виду отсутствия наследников у хозяина, вступил в наследство его имуществом и стал мастером. Он за бесценок выкупил у города соседний дом с мастерской, и так же взял себе ученика. Отец ребенка заплатил хорошую сумму за учение, а ел мальчишка, столь мало, что большая часть этой суммы досталась Робину практически даром. Через два года, пустующий дом стал приносить прибыль, так как численность населения в городе восстановилась за счет приезжих. И Робин пустил в дом жильцов, получая с них арендную плату. Более того, он за десть фунтов купил большой рыбацкий баркас и за половину улова сдал его в аренду рыбакам. Рыбу Робин поставлял напрямую в замок, так как не желал брать лицензию на торговлю рыбой на рынке, а продавать ее оптовикам по справедливой цене не хотел.

За семь лет он так и не женился. Будучи подмастерьем, он не мог взять жену, так как тогда навсегда бы лишился возможности стать мастером и завести собственное дело. А теперь, он как его бывший хозяин, старался экономить во всем, и жена пока в его планы не входила. Шлюхи обходились в несколько раз дешевле жены.

Ежегодно он принимал участие в смотре вооружения и вместе с другими горожанами маршировал в колонне, с длинным копьем на плече. По закону, каждый мастер обязан иметь железную каску, кирасу и иное вооружение. Отсутствие такового или не надлежащий уход за вооружением строго карался большим штрафом. Помимо этого, Робин практиковался в стрельбе из лука и даже в один год выиграл соревнования. Стрельба из арбалета давалась ему не в пример легче, Робин часто стрелял из него, радуясь, что догадался тогда, во время чумы, прихватить парочку арбалетов на корабле с мертвой командой.

Аркаша открыл глаза, тряхнув головой, отгоняя от себя чужие воспоминания. Он уверенно спустился на первый этаж, сходил за лопатой и стал разрывать землю в очаге. Вскоре на свет божий был извлечен большой железный ящик, отцепив ключ от пояса, Аркаша открыл его. Внутри оказался ящик поменьше, деревянный, с костяными накладками. Он также оказался заперт на замок. Когда крышка откинулась, Аркаша присвистнул. Этот Робин большой жмот. Иметь целое состояние и прятать его, не воспользовавшись — верх глупости. Аркаша твердо решил спустить все золото и серебро на удовольствия.

Неделя прошла в пьяном угаре. Аркадий Петрович посещал самый дорогой бордель, где были собраны самые красивые девки. Многих он знал, вернее, знал их Робин. Некогда — это добропорядочные женщины, рано лишившиеся мужа. Часто мужья не оставляли молодым женам ни гроша, и у женщин оставалась только одна дорога — путь падшей женщины. Аркаша пил дорогое вино, ел изысканные кушанья, щедро сыпал золотом, наслаждаясь жизнью. Его пряма таки распирала мужская гордость — сейчас он мог ублажить сразу дюжину женщин. Подряд! Будучи молодым и в своем теле, Арканя, максимум, чего мог добиться на любовном фронте — десятиминутного секса. Обычно, ему хватало и вдвое меньшего времени, а тут… Просто прелесть! Аркадий Петрович успевал наверстывать упущенное.

Пока хозяин отдыхал, его подмастерье работал за двоих. Аркадий Петрович лишь изредка интересовался делами, и однажды заставил парня уменьшить вес выпечки.

— Учись, пока я добрый, — с пьяной ухмылкой на лице, Робин-Арканя назидательно поучал молодого Томаса. — Четверть! Экономия ровно четверть!

— Но, господин… — попытался возразить подмастерье.

— Цыц! Спорить со мной вздумал? Сегодня ты без обеда остаешься! Делай, что велю! — Аркадий Петрович твердо решил на практике применить знания цивилизованного бизнесмена. Даром, что ли он закончил экономический факультет университета и факультет государственного и муниципального управления академии при президенте России? Он всех тут научит, как надо вести бизнес.

За Робином пришли в тот же день. Оказалось, что невинная афера Аркаши подлежит строгому наказанию. В городе работала постоянная комиссия по качеству товара, о которой Аркаша по пьяни забыл. Руки ноги отрубать не станут, но ушей он лишиться запросто, вместе со всем имуществом. Еще ждет его изгнание из цеха, и что хуже, из города. Судить Робина станут через три дня. Плевать! Послезавтра он вернется в свое тело, а сможет ли выпутаться из передряги прежний хозяин, Аркаше дела нет. Сидеть в темнице Аркадий не желал, потому внес большой залог и был отпущен домой до суда.

Аркаша отправился прямиком домой, сложил кольчугу и бацинет в мешок и потопал к ростовщику. Евреев в городке не осталось. Сразу после чумы, их обвинили в распространении заразы, и всех до единого умертвили. Сейчас их место заняли ломбардцы. Меняла дал Аркадию ровно треть от стоимости доспехов.

Аркаша отправился прямиком в бордель, сняв сразу всех женщин. Содержанка борделя закрыла заведение на спецобслуживание. Мастер Робин платил щедро.

Аркаши пыхтел над молодой женщиной, положив ее спиной на стол. Абсолютно белый плоский живот и среднего размера торчащие упругие груди сильно возбуждали Арканю, заставляя его резко врываться в лоно женщины. Так продолжалось довольно долго. Женщина уже не стонала от наслаждения, а морщилась от боли. Раньше Аркаше нравилось причинять боль партнерше — это его возбуждало. Но вдруг, Аркаша выхватил кинжал из ножен, висевших на поясе, на спинке стула, и вонзил его лезвие в живот. Женщина резко завизжала от боли. Следом за ней подняли жуткий визг другие женщины.

Аркаша смотрел на окровавленное лезвие и ничего не мог понять. Зачем он убил ее? Вдруг, в мозгу упала шторка и на Аркадия Петровича хлынули воспоминания Робина. Находясь в возбужденном состоянии он, не отдавая себе отчета, ударил ворвавшихся в комнату охранников. Первого он поразил ударом в шею, второго заколол ударом в глаз. Откинув с прохода визжащих женщин, Аркаша побежал. Его никто не преследовал. Но Робин знал, что стражники его поймают, где бы он ни был. Из города его не выпустят, так как он находится под залогом. Стража на воротах на счет него предупреждена. Дома его будут ждать.

Аркаша обливался холодным потом от ужаса. Он знал, что за убийства судят быстро. Не пройдет и часа, как его повесят, как только поймают. Чертов маньяк! Этот Робин — самый настоящий маньяк. После убийства жены хозяина, он как с цепи сорвался. На его счету смерть уже пяти женщин. Никто Аркаше не поверит, что это не он убил женщину, а Робин! Робин! О-ооо! Что делать? Что делать? Куда бежать?

Удивительно, но ответ подсказала память Робина. Нужно не мешкая бежать к вербовщику! Черный принц собирает войско для вторжения во Францию. Об этом судачат все нищие города. На время службы в войске принца, он останется недосягаем для правосудия, и возможно заработает прощение всех грехов. Хотя, о чем это он? Ему всего-то нужно перекантоваться до завтра. Только бы успеть забежать домой, забрать каску, кирасу и лук со стрелами. Без оружия он для вербовщика бесполезен.

Так быстро Аркадий еще никогда не бегал. Вот и дом. Ворвавшись внутрь, Аркадий бегом взбежал по ступенькам лестницы, не мало не заботясь об оставленными распахнутыми дверях.

Робин собрался быстро. Ничего не объясняя вялому спросонья подмастерью, он сунул ему пару пенсов, и приказал нести мешок с вооружением следом за ним. Прежде всего, он сложил в мешок железную каску — бацинет с наносником, нагрудную пластину и перчатку, с медным щитком, нашитым на кожу для защиты запястья, от удара тетивы. Все та же жадность заставила Аркашу прихватить с собой длинную, до колен и без рукавов, толстую простеганную в виде ромба толстую, из нескольких слоев ткани куртку, набитую паклей, и оба своих арбалета.

Вербовщика он нашел в таверне, вдрызг пьяного. Сильное опьянение не помешало старому вояке составить контракт, и через полчаса Робин стал лучником на службе принца. Ему даже выплатили аванс. По три пенса за день службы.

Выходя из таверны, он столкнулся с городской стражей. Аркадий Петрович издевательски помахал своей половинкой контракта перед самым носом стражника, не удержавшись от колкости.

— Накоси — выкуси!

Стражник так ничего и не понял, так как сказано это было по-русски, но на арест он не решился, позволив новобранцу удалиться. Аркадий Петрович весело шлепал по лужам грязи и дерьма, так как помои горожане выплескивали прямо на улицу, радуясь, что назавтра этот кошмар закончится (в том числе и невыносимая вонь на улицах), и он вновь вернется в свое тело.

Свою последнюю ночь в средневековье, он решил провести дома, справедливо опасаясь появиться в тавернах. Двери домов с девочками для него отныне закрыты, ну и хрен с ними. Дома есть вино, а больше ему ничего сейчас не нужно.

Открыв ключом входную дверь, Аркадий не дожидаясь отставшего подмастерья, поднялся к себе, открыл бочонок с вином и нажрался, как скотина, уснув прямо на полу, завернувшись в шкуру, положив под голову вместо подушки ковш для вина. Аркадий был счастлив — завтра он будет дома.

Давно уже наступил полдень, а мастер все не просыпался. Томас делал за хозяина всю работу, и очень надеялся, что со временем ему удастся занять место хозяина. Последние события в жизни хозяина, вселяли в парня надежду, и потому он старался, как мог, зная, что в цехе его знания и умения смогут оценить по достоинству. Вечно пьяный хозяин, щедро разбрасывался серебром. Томасу перепало достаточно монет, чтобы угостить мастеров и внести вступительный взнос, а вынужденная отлучка хозяина освободит ему место в цехе.

— Воды. Пить, — отличный слух позволил Томасу услышать стоны хозяина наверху, парень спешно бросился на лестницу, ведущую на второй этаж в хозяйскую спальню, с кувшином воды в руках.

— Ты??? — мастер Робин, узрев Томаса, не просто разозлился, он, можно сказать, взъярился, запустив поданным кувшином в голову подмастерья.

— О, нет! — мучительно застонал Аркадий, осознав, что он все еще находится в теле Робина.

Аркадий Петровича мучило похмелье, но это не мешало ему понять в какую дьявольскую передрягу он попал. Пробелами с памятью Аркадий не страдал, и отлично помнил все "свои" преступления. Если, за невинную шалость с весом выпекаемого хлеба, пострадают только его уши, да придется выплатить большой штраф вместо изгнания и конфискации, то за убийство его неминуемо ждет петля. Аркадия передернуло, когда он представил себя мертвым, на ветру раскачивающимся на веревке виселицы. Ужасное зрелище!

Оставалась надежда, что его вернут домой, может быть, он не совсем верно рассчитал время и ошибся в дате предполагаемого возвращения, или же там, у яйцеголовых произошли накладки. Отключили электричество, например, или еще чего-нибудь.

Дни шли своим чередом. Аркадий полностью уладил дела с правосудием, выплатив большой штраф, но дело об убийстве выплатой штрафом не решить и взятки тут не помогут. Остается одно — служба в войсках принца, а там видно будет.

Мастер Робин развил кипучую деятельность, и все оставшиеся дни посвятил работе. Правда, вечерами, он до беспамятства накачивался вином, предпочитая его пиву, но рано утром он уже был на ногах, абсолютно трезвый.

С каждым прожитым днем, надежда на возвращение таяла, и Аркадий заставлял себя смириться с мыслью, что отныне ему предстоит остаться жить в прошлом. Суровая действительность средневекового города отличалась от привычного уклада жизни, и бизнес сильно отличался, от того привычного ему ведения дел. Первое правило, которое тут усвоил Аркадий Петрович, гласило — покупателя нельзя обманывать. Второе правило не нравилось Аркаше больше всего — нельзя поднимать цену на выпечку. В этом был свой плюс, но были и минусы. Прежде всего, слишком дорогая рабочая сила. К счастью, король был на их стороне, своими указами установив максимальный потолок зарплат для наемников. Но на местах указы короля соблюдались плохо. Сокращение населения привело к вздорожанию оплаты работникам.

Оставить пекарню на подмастерье Аркадий Петрович не решился. Поставщик зерна Роджер Палмер, очень уважаемый человек в городе, уже успевший выкупить долг одного из пекарей города за сорок пять марок, изъявил желание взять в аренду пекарню Робина, вместе с домом. Сговорившись в цене, ударили по рукам, заключив договор в присутствии городских властей, скрепив его своими подписями.

Наконец, настал тот день, которого так страшился Аркадий — день отплытия. Пятидесяти весельный балингер с женским именем "Анна" завтра отплывал в Плимут, где собиралось войско принца. Робину надлежало прибыть на корабль, имея при себе оружие и запас провизии на несколько дней.

Отказаться от службы означало дезертировать и наказание такому поступку одно — веревка на шею. Робин-Аркадий тяжело вздохнул и стал собираться в дорогу. Прежде всего, он взял с собой пару брэ — нижнего белья, помимо тех, что были на нем. На голое тело он надел льняную рубашку. Вместо привычных штанов он надел шоссы, к которым уже успел привыкнуть и кожаные башмаки. Темно синие шоссы крепились завязками к дублету. Аркадий все еще не мог привыкнуть к отсутствию привычного ремня. Ремень имелся, но функциональность этого предмета гардероба в корне отличалась от привычной. Завершали наряд зеленая шерстяная куртка и матерчатый капюшон на голову, крепившийся к куртке все теми же матерчатыми завязками, заменявшими пуговицы.

Гамбенезон он тщательно упаковал в заплечный мешок, вспомнив армейские навыки. Связки длинных стрел и короткие арбалетные болты, тщательно уложил в ручную тачку, сверху на нее взгромоздил оба арбалета, тщательно упакованные в отрезы непромокаемой ткани.

Аркадий присел на посошок, глядя на опустевшую комнату — все имущество он продал, оставил только мебель, без которой нельзя было сдать дом в аренду. Вырученное серебро закопал во дворе, до лучших времен, оставив себе малую толику на еду и питье.

Тяжело вздохнув, он поднялся, осознав, что Аркадия Петровича больше не существует, а есть Робин Джодерел, бывший пекарь, а ныне обыкновенный наемник, ловец удачи.