Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год

Гораций Голд (1914–1996). Трудности с водой ^{Перевод Марии Териной Unknown, март}

Гринберг заслуживал лучшего. В этом рыболовном сезоне он первым пришел к озеру с удочкой и потому, конечно, рассчитывал на хороший улов. В отличной целенькой лодке он отплыл подальше от берега. Вода была спокойна, и только легкая рябь изредка подергивала рыболовную мушку. Солнце припекало, но в воздухе витала прохлада. Гринберг уютно устроился на мягкой подстилке. С собой он прихватил сытный перекус и две бутылки пива, которые охлаждались в воде за бортом.

Любой другой на его месте был бы счастлив рыбачить в такой восхитительный день. Обычно Гринберг и сам любил посидеть с удочкой, но сегодня груз насущных проблем не давал ему расслабиться.

Этот невысокий, полноватый, совершенно лысый очень деловой человек постоянно кочевал туда-сюда. Летом он жил в гостинице с кухней в Рокавее, зимы же проводил в гостинице с кухней во Флориде. И там и там он управлял пляжными магазинчиками с едой и напитками. Вот уже несколько лет подряд каждые выходные шел дождь, а в День памяти, День труда и День независимости случались бури и целые потопы. Гринбергу не слишком нравилось то, чем он занимается, но так он зарабатывал на жизнь.

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Ах, если бы вместо Рози у него родился сын! Все сложилось бы совсем по-другому. Сын мог бы делать хот-доги и гамбургеры, Эстер разливала бы пиво, а сам он готовил бы прохладительные напитки. Да, разница в выручке получилась бы небольшая, рассуждал Гринберг, зато ее можно было бы откладывать на безбедную старость, а не на приданое для их страшненькой коротконогой Рози.

– Ну, не выйдет она замуж, и что с того? – спрашивал он жену в тысячный раз. – Я буду ей помогать. Другие пристраивают мальчиков в магазины с двумя жалкими кранами содовой. Почему же я должен дарить неизвестному парню целое казино?

– Чтоб у тебя язык отсох, скупердяй несчастный! – кричала жена. – Ты хочешь, чтоб она до старости в девках ходила?! Я выдам нашу бедную Рози замуж, даже если нам самим придется помирать в какой-нибудь богадельне. Каждый непотраченный пенни пойдет на ее приданое!

Гринберг любил дочь и не винил ее во всех своих несчастьях. Но это из-за нее он сейчас ловил рыбу сломанной удочкой, склеенной на скорую руку.

Открыв глаза этим утром, его жена увидела, что он складывает снасти. Сон как рукой сняло.

– Давай! – завопила она (умение спокойно вести беседу не входило в список ее достоинств). – Проваливай на рыбалку, бездельник! Брось меня тут одну. Я и сама могу подсоединить трубки к пивным бочкам и подключить газ для содовой. Могу закупить сосиски, мороженое, булочки и сироп, присматривая в это время за электриком и газовщиком. А ты иди! Развлекайся!

– Я все уже заказал, – пытаясь ее успокоить, пробормотал он. – Электрика и газовщика сегодня не будет. Это мой последний шанс порыбачить. Мы открываемся уже завтра. Давай начистоту, Эстер, после открытия рыбачить я не смогу.

– Мне все равно! И вообще, жена я тебе или кто? Почему ты договариваешься о поставках, не спросив меня?

Он начал оправдываться. Это была тактическая ошибка. Ему стоило потихоньку улизнуть, пока она еще была в постели. Но когда спор дошел до приданого Рози, жена уже стояла к нему вплотную.

– Ладно, я! – кричала она. – Дочку бы пожалел! Сердца у тебя нет! Как ты можешь идти рыбачить, когда она места себе не находит? Сегодня такой день! Нет бы приготовить ужин и купить платье для нашей девочки. Тебя совсем не волнует, что вечером к нам придет славный мальчик и, может, даже позовет Рози на свидание. Никудышный ты отец!

Затем последовали возмущенные вопли и парочка гневных проклятий, а когда Гринберг обнаружил, что в руках у него только одна половина удочки, вторая летела ему прямо в лоб.

Теперь он сидел в своей замечательной сухой лодке посреди озера на Лонг-Айленде, прекрасно понимая, что первая же приличная рыбина легко сломает его перемотанную удочку.

Какая еще напасть свалится на его голову? Он пропустил поезд, владелец лодочной станции опоздал, любимая приманка куда-то исчезла, и с самого утра он не поймал ни одной рыбины. Ни одной!

Время шло. Терпеть больше не было сил. Гринберг сорвал крышку с бутылки пива и осушил ее. Набравшись смелости, он наконец решил поменять мушку на безыскусного мотыля. Совесть протестовала, но желание поймать рыбу было сильнее.

Крючок вместе с извивающимся червяком медленно уходил под воду. И, прежде чем удочка замерла, что-то клюнуло. Гринберг облегченно выдохнул и, дернув удилище, вогнал крючок поглубже. «Иногда клевать на искусственную приманку выше рыбьего достоинства», – подумал он и продолжил мотать леску.

– Господи, – взмолился он, – я отдам доллар на благотворительность, только пусть эта удочка выдержит.

Удилище тем временем опасно изогнулось в месте перелома. Глядя на это печальное зрелище, Гринберг поднял ставку до пяти долларов, но даже такое щедрое предложение вряд ли могло что-то изменить. Он попытался уменьшить натяжение и почти опустил удочку в воду. Слава богу, никто его не видел. Леска между тем шла слишком легко.

– Господи, я что, угря поймал или еще что-то некошерное? – пробурчал он. – Почему ты не сопротивляешься, черт возьми?

По большому счету, ему было все равно, кого именно он поймал – пусть даже угря. Да хоть что-нибудь! И тут он выудил из воды остроконечную зеленую шляпу без полей. Пару мгновений Гринберг просто таращился на нее с каменным лицом. Затем он яростно сдернул шляпу с крючка, бросил под ноги и растоптал, а потом возвел руки к небу в полнейшем отчаянии.

– Я рыбачу весь день, – завыл он. – Два доллара за поезд, доллар за лодку, четвертак за наживку, пять на благотворительность, еще и на новую удочку придется потратиться. И ради чего? Ради шляпы?!

– Извините, могу я получить назад свою шляпу? – раздался из воды на редкость вежливый голос.

Гринберг нахмурился. Он увидел маленького человечка, энергично плывущего прямо к нему. Его короткие ручки были гордо сложены на груди. Плыл он с помощью гигантских ушей, которые на удивление хорошо справлялись со своей задачей. Человечек решительно приближался к лодке. Оказавшись у правого борта, он остановился и с серьезным видом посмотрел на Гринберга.

– Вы растоптали мою шляпу, – сказал он самым учтивым тоном.

Гринберг не обратил на это никакого внимания и лишь презрительно усмехнулся.

– Да ты ведь гребешь ушами. Вот умора!

– Чем же еще я должен грести? – вежливо спросил человечек.

– Руками и ногами, конечно, как все нормальные люди.

– К людям я не имею ни малейшего отношения. Я водяной гном, родственник более известного горного гнома, что трудится в рудниках. Грести руками я никак не могу, они должны быть с достоинством сложены на груди, как и подобает водяному гному. Ноги мне нужны, чтобы держать перо и другие предметы. А вот уши идеально приспособлены для передвижения по воде. Именно так я их и использую. А теперь, пожалуйста, верните мою шляпу. Немало срочных дел требуют моего немедленного вмешательства. Мне нельзя терять ни секунды.

Грубость Гринберга по отношению к удивительно вежливому гному была вполне понятна: он наконец встретил того, над кем почувствовал превосходство. Насмехаясь над этим маленьким человечком, он тешил свое подавленное самолюбие, а гном в два фута ростом выглядел достаточно безобидно.

– Чем это таким важным ты занимаешься, Ушастый? – ехидно спросил он.

Гринберг надеялся задеть гнома. Но тот и не думал обижаться, ведь среди водяных гномов его уши считались совершенно нормальными. Вы бы тоже вряд ли оскорбились, если бы существо с атрофированными мышцами назвало вас «здоровяком». А может, и приняли бы это за комплимент.

– Я и правда очень тороплюсь, – с легкой тревогой в голосе сказал гном. – Но, если вернуть шляпу я смогу, только ответив на ваши вопросы, пусть будет так. Мы занимаемся увеличением численности рыб в восточных водах. В прошлом году их количество сильно сократилось. В некоторой степени мы сотрудничаем с Рыболовным бюро, но полностью полагаться на него не можем. Пока популяция не достигнет нормальной численности, всем рыбам настоятельно рекомендовано не клевать.

Гринберг скептически улыбнулся.

– Моя основная работа, – невозмутимо продолжал гном, – контроль осадков на Восточном побережье. Наш комитет по сбору данных, расположенный в метеорологическом центре континента, устанавливает необходимый уровень осадков на всем материке. Если где-то на востоке осадков выпало слишком мало, я вызываю там дождь ровно в том количестве, в котором нужно. А теперь могу я получить назад свою шляпу?

Гринберг грубо рассмеялся.

– С меня хватило и первой небылицы о просьбе к рыбам не бросаться на крючок. Из тебя такой же повелитель дождя, как из меня президент Соединенных Штатов. – Он наклонился к гному и хитро прищурился. – Как насчет доказательств?

– Конечно, если вы настаиваете. – Гном терпеливо поднял свое треугольное лицо и повернул его к совершенно безоблачному месту на небе прямо над Гринбергом. – Следите за этим участком.

Гринберг с усмешкой задрал голову. Даже когда на том ясном клочке неба появилось маленькое темное облачко, ухмылка не сошла с его лица. Совпадение, да и только. Но когда на двадцатифутовую тень прямо под тучей стали падать крупные капли самого настоящего дождя, улыбка погасла и Гринберг помрачнел.

Убедившись во всем окончательно, он с ненавистью взглянул на гнома.

– Так это ты, мелкий гаденыш, устраиваешь дождь по выходным!

– Летом, как правило, по выходным, – подтвердил гном. – Девяносто два процента потребления воды приходится на будние дни. Наша задача – восполнить потери. И выходные – самое подходящее время.

– Вор! – истерично завопил Гринберг. – Душегуб! Знаешь, что твой дождь творит с моим бизнесом? Дела и без него идут неважно, а ты устраиваешь целые потопы!

– Мне жаль, – ответил гном, ничуть не тронутый речью Гринберга, – но мы не работаем на благо людей. Мы защищаем рыбу. А теперь, пожалуйста, верните шляпу. Я и так потерял достаточно времени. Мне еще нужно подготовиться к проливному дождю, назначенному на эти выходные.

Гринберг вскочил на ноги, и лодка под ним закачалась.

– Ливень в эти выходные, когда я мог хоть что-то заработать для разнообразия?! Тебя вообще не волнует, что ты рушишь мой бизнес. Надеюсь, ты и твоя рыба сдохнете в страшных муках!

Он в ярости разорвал зеленую шляпу на куски и швырнул ее остатки прямо в гнома.

– Очень жаль, что вы так поступили, – сказал человечек, продолжая спокойно грести ушами на месте. Он старательно скрывал подступающее раздражение. – Мы, маленький народец, не теряем самообладания. Но иногда бывает не лишним проучить некоторых из вас, чтобы защитить нашу гномью честь. Я не зловредный гном, но, раз уж вы так не любите воду и ее обитателей, пусть вода и все, кто в ней живет, с этого момента держатся от вас подальше.

Не расцепляя гордо сложенных рук, маленький водяной гном взмахнул огромными ушами и нырнул под воду.

Гринберг сердито смотрел на расходящиеся рядом с лодкой круги. Он не осознал смысл гномьего запрета, да и не пытался как-то его понять. Вместо этого он недовольно косился на странную серую тучу, из которой лил дождь. Через мгновение гном, видимо, вспомнил о ней, потому что дождь резко прекратился. «Как будто кран перекрыли», – невольно подумал Гринберг.

– Прощай выходная выручка, – проворчал он. – Если Эстер узнает, что я поругался с коротышкой, который управляет дождем…

Он забросил удочку в надежде хоть что-то поймать. Крючок взмыл вверх и остановился в нескольких дюймах от поверхности озера, просто застыв в воздухе.

– А ну лезь в воду, черт возьми! – прорычал Гринберг и замотал удочкой взад-вперед, пытаясь вывести крючок из нелепого положения. Тот не поддался.

Бормоча нечто несвязное о том, что он скорее повесится, чем сдастся, Гринберг швырнул бесполезную удочку в воду. В этот раз он не удивился, когда она зависла в воздухе. Лишь посмотрел на нее красными глазами и выбросил за борт остатки гномьей шляпы, а затем схватился за весла.

Когда он попытался сделать гребок, они, конечно, даже не коснулись воды. Вместо этого весла легко проскользили по воздуху, и Гринберг чуть не уткнулся в нос лодки.

– Ага, приплыли, – простонал он, перегнувшись через борт.

Как он и предполагал, лодка парила над поверхностью озера на значительной высоте.

Загребая веслами воздух, Гринберг двигался к берегу раздражающе медленно, точно средневековый летательный аппарат. Его главной заботой было не попасться никому на глаза в этом унизительном положении.

Вернувшись в гостиницу, он хотел незаметно прошмыгнуть в ванную, минуя кухню. Эстер наверняка поджидала его там, чтобы закатить скандал из-за рыбалки накануне открытия магазина, да еще в тот самый день, когда к Рози придет такой «славный мальчик». Если быстро переодеться, может, она будет не так…

– Вот ты где, бездельник!

Он замер на месте.

– Посмотри на себя! – завопила она. – Ты весь пропах рыбой!

– Но я ничего не поймал, дорогая, – робко возразил он.

– От тебя все равно несет. Иди прими ванну, а лучше утопись в ней! У тебя есть пара минут, чтобы привести себя в приличный вид. Развлеки мальчика, когда он придет. Живее!

Он заперся в ванной, открыл кран, чтобы не слышать крики жены, и разделся. Гринберг надеялся, что горячая ванна поднимет ему настроение. Никакой рыбы! Да еще и дожди по выходным! Ох, и достанется же ему, если Эстер узнает. Но он, конечно, ничего ей не скажет.

– Обречь себя на вечные муки! Ни за что! – усмехнулся он.

Гринберг вставил в бритву новое лезвие, открыл тюбик с кремом и посмотрел на свое отражение. Сильнее всего на округлом лице выделялась безобразная черная щетина. Он гордо задрал подбородок и нахмурился. Вид у него был решительный и свирепый, что было совсем ему не свойственно. Жаль, Эстер никогда не видела его таким, иначе была бы с ним помягче.

– Герман Гринберг никогда не сдается! – отважно прошептал он. – Дождь по выходным и никакой рыбы – да пожалуйста! Меня так просто не возьмешь! Он приползет ко мне раньше, чем я к нему, уже поверьте.

Постепенно Гринберг стал понимать, что помазок все никак не намокает. Опустив глаза, он увидел, что струя воды разделилась на два отдельных потока, которые старательно обходят кисть для бритья стороной. Вся его решимость разом улетучилась – он попросту испугался. Гринберг судорожно ловил воду сложенными ладонями, пытался подлезть к ней сзади, как к пугливому зверьку, и сунуть в нее кисточку, но она каждый раз убегала, увиливая от любого прикосновения. Тогда он зажал кран ладонью, но, услышав булькающий шум в трубе, понял, что потерпел поражение. Вода текла в обратную сторону и, вероятно, уже добралась до городского водопровода.

– Что же теперь делать? – простонал он. – Эстер мне голову оторвет, если я не побреюсь. Но как? Как бриться без воды?

С убитым видом Гринберг закрыл кран и залез в ванну. Он лег в надежде наконец отмыться. Ужас парализовал его с головы до ног, когда он осознал, что лежит в пустой ванне – совершенно сухой. Вся вода в едином порыве отвращения выплеснулась на пол.

– Герман, прекрати плескаться! – прогремела жена. – Я только что вымыла пол. Если я увижу там хоть одну каплю, я тебя убью!

Гринберг посмотрел на пол, где образовался небольшой бассейн.

– Да, любимая, – печально прохрипел он.

Вооружившись импровизированной тряпкой в виде полотенца, он снова стал преследовать неуловимую воду. Он надеялся поймать ее до того, как она успеет просочиться на этаж ниже, но тряпка оставалась сухой. Он знал, что с потолка внизу уже капает. Вода все так же была на полу.

В отчаянии Гринберг присел на край ванны. Какое-то время он просто молчал. Вдруг в дверь забарабанила жена, очевидно, напоминая, что пора выходить. Он вздрогнул и начал одеваться.

Гринберг выскочил из ванной и плотно закрыл дверь, чтобы потоп не вырвался наружу. Внешний вид его оставлял желать лучшего: грязный, небритый, с царапинами на лице от экспериментов с бритвой.

– Рози! – позвал он хриплым шепотом. – Ш-ш-ш! Где мама?

Дочь сидела на диване и красила ногти на коротеньких пальцах.

– Выглядишь ужасно, – спокойно сказала она. – Может, тебе побриться?

Он отшатнулся. Ее голос прозвучал как вой сирены.

– Тише, Рози! Ш-ш-ш!

Для большей убедительности он прижал палец к губам. Он слышал, как жена расхаживает по кухне.

– Рози, – проворковал он, – там в ванной вода на полу, если вытрешь ее, дам доллар.

– Не могу, папа, – отрезала она. – Я уже оделась к ужину.

– Два доллара, Рози. Ну ладно, два с половиной, шантажистка ты эдакая.

Гринберг вздрогнул, когда из ванной раздался ее изумленный вскрик. Но, когда Рози вышла оттуда в мокрых туфлях, он уже бежал вниз по лестнице. Выскочив из гостиницы, он бесцельно побрел в сторону города.

Он был в западне: крики Эстер, слезы Рози, а теперь еще новая пара туфель и два с половиной доллара, которые он пообещал дочери. Хуже будет, только если он не сможет побриться.

Потирая саднящие порезы на лице, Гринберг принялся разглядывать аптечную витрину. Ничего подходящего он там не увидел, но все же вошел внутрь и с надеждой остановился у прилавка. За стеклом показалось лицо, и к Гринбергу вышел аптекарь, на вид опрятный толковый парень.

– Есть у вас что-нибудь для сухого бритья? – спросил Гринберг.

– Раздражение, да? – сказал фармацевт. – Есть у меня отличное средство.

– Да нет, просто… Просто я не люблю бриться с водой.

Аптекарь явно расстроился.

– Что ж, тогда могу предложить вам крем, который не нужно наносить кистью… – Тут его осенило. – А еще у нас есть электробритва – это намного лучше.

– И сколько она?.. – настороженно спросил Гринберг.

– Всего пятнадцать долларов. Зато она прослужит вам всю жизнь.

– Давайте крем, – сказал Гринберг.

С видом разведчика он бродил по окрестностям, дожидаясь наступления сумерек. Только после этого он направился к гостинице, чтобы еще немного подождать снаружи. Было около семи, и он уже порядком проголодался.

Всех, кто заходил в гостиницу, он знал: это были летние постояльцы, которые останавливались здесь каждый год. Вдруг мимо него пробежал незнакомец и стал подниматься по лестнице. На мгновение Гринберг засомневался. Незнакомец едва ли походил на «славного мальчика», как его описывала Эстер. Но, вспомнив ее вечную манеру выдавать желаемое за действительное, он поспешил за ним.

Остановившись у входа, Гринберг подождал пару минут, чтобы посетитель успел представиться, а Эстер и Рози приняли любезный вид. Затем он смело вошел в комнату, зная, что жена не устроит скандал при госте. Стараясь не замечать напряженной обстановки, он вежливо пожал руку гостю, врачу Сэмми Кацу. «Наверняка ищет способ открыть собственный кабинет», – подумал Гринберг и попросил его извинить.

В ванной Гринберг внимательно прочитал инструкцию на тюбике нового крема для бритья. Он почувствовал себя куда менее уверенно, когда узнал, что после процедуры крем рекомендуется смыть при помощи воды и мыла. Ни тем, ни другим он воспользоваться не мог, но все равно нанес крем на щетину и стал ждать, когда она смягчится. Уже во время бритья он понял, что этого так и не произошло. Гринберг обтер лицо полотенцем, которое превратилось в липкую, грязную тряпку с остатками крема и щетины. Он понимал, что это только начало. В конце концов ему придется выложить пятнадцать долларов за электробритву. Эта глупость будет стоить ему целое состояние!

Гринберг понимал, что ужин не начинали без него только ради приличия. Продолжая ослепительно улыбаться, Эстер прошипела:

– Погоди, я еще доберусь до тебя!

Он улыбнулся в ответ, что весьма болезненно отразилось на его многострадальном лице. Все еще можно было исправить. Нужно только быть крайне любезным с молодым человеком Рози. А если он сунет Сэмми пару долларов на прогулку с дочерью (опять расходы!), Эстер ему все простит.

Гринберг был так занят всяческим обхаживанием Сэмми, что не успел подумать, как будет справляться с блюдами после бутербродов с икрой. В других обстоятельствах его бы оттолкнули остроконечные вощеные усики гостя и его корыстные мотивы в отношении бедной Рози, но сейчас для Гринберга он был потенциальным спасителем.

– Вы еще не открыли приемный кабинет, доктор Кац?

– Пока нет. Вы же знаете, как тут все делается. И пожалуйста, зовите меня Сэмми.

Гринберг оценил этот стратегический ход, ведь он, кажется, пришелся по душе Эстер. Одним махом Сэмми снискал расположение хозяев и начал торговаться. Не говоря ни слова, Гринберг взял ложку, чтобы приступить к супу. Осадить этого настырного доктора он еще успеет. Доктор! Неудивительно, что Эстер и Рози в таком восторге. Гринберг опустил ложку в тарелку согласно всем правилам этикета. Часть супа тут же оказалась на скатерти.

– Аккуратнее, идиот, – прошипела Эстер.

Гринберг поднес ложку ко рту. Непослушный суп спрыгнул с нее и полетел прямо на штаны, но в последний момент передумал и плюхнулся на пол. Гринберг сглотнул и отодвинул тарелку. Остатки бульона перемахнули через край и огромной лужей разлились по столу.

– Я все равно больше не хочу. – Гринберг пытался держаться как можно непринужденнее.

«Повезло, что здесь Сэмми», – подумал он. Этот доктор не давал Эстер выйти из себя, отвлекая ее милой беседой. Несмотря на усы, этот Сэмми все-таки неплохой парень. И сейчас его присутствие было как нельзя кстати.

Страх все сильнее охватывал Гринберга. Икра была солонее любой селедки – неудивительно, что после нее ему ужасно хотелось пить. А мысль о том, что вода от него убегает, только усилила жажду. И он решил пойти на хитрость.

Пока остальные громко и оживленно болтали, Гринберг ждал, когда жажда пересилит страх. Затем он протянул над столом руку с пустым бокалом.

– Сэмми, если не трудно, плесните мне воды.

Под пристальным взглядом Эстер Сэмми стал наливать воду из графина. Гринберг знал, что сейчас произойдет, и все равно был поражен, когда вода выплеснулась из стакана прямо на единственный костюм молодого доктора.

– Что ж, извините, – сердито сказал Сэмми, – но я отказываюсь ужинать с психами.

Эстер плакала и умоляла его остаться, но он ушел. Рози так и застыла на месте. Хлопнула дверь, и Гринберг в полнейшем отчаянии посмотрел на жену. Она угрожающе приближалась с явным намерением его прикончить.

Гринберг стоял на деревянном настиле рядом со своим магазинчиком и отрешенно смотрел на мирный и ужасно противный синий океан. Он задумался, что будет, если шагнуть в воду и пойти вперед. Наверное, он дойдет до Европы, даже не намочив ноги.

Было рано, слишком рано для торговли, и он уже порядком устал. Этой ночью ни Гринберг, ни Эстер не спали, и их соседям, вероятно, тоже было не до сна. Но главное – его мучила невыносимая жажда.

Эксперимента ради он сделал себе содовую. Но вся жидкость, разумеется, растеклась по полу. На завтрак он попытал счастье с соком и кофе – тоже безуспешно.

Гринберг сидел на лавочке у своего магазина, сил почти не осталось, в горле совсем пересохло. Было утро пятницы, день обещал быть ясным и жарким. Будь это суббота, непременно пошел бы дождь.

– В этом году я окончательно разорюсь, – простонал он. – Если даже содовая меня не слушается, то и пиву не удержаться в моем стакане. Я ведь собирался нанять мальчика за десять долларов в неделю, чтобы он жарил хот-доги. Я бы делал содовую, Эстер разливала бы пиво. Но теперь придется платить двадцать, а то и двадцать пять долларов в неделю, чтобы кто-то мешал содовую вместо меня. Я даже не покрою расходы! Да я разорюсь!

Положение было самое отчаянное. Торговля в ларьке зависела от слишком большого количества факторов, а прибыль своим постоянством походила на капризного ребенка.

Во рту было сухо, и темные глаза Гринберга горели огнем. К этому времени в магазине уже подключили газ и электричество, к бочкам подсоединили пивные трубки, настроили сифон и включили холодильник.

Постепенно пляж стал заполняться людьми. Гринберг, скорчившись, сидел на скамейке и завидовал им. Они могли плавать, могли пить, жидкость не убегала от них в страхе и отвращении. Их не мучала жажда…

Он заметил первых покупателей. Многолетний опыт подсказывал Гринбергу, что утром люди берут только напитки. Он спешно закрыл магазинчик и помчался в гостиницу.

– Эстер! Я должен поговорить с тобой! Я больше не могу! – кричал он.

Жена держала в руках метлу, словно бейсбольную биту.

– Возвращайся к прилавку, полоумный! Ты уже достаточно поиздевался над нами.

Ему и так было хуже некуда, и слова Эстер не могли его задеть.

– Мне нужна твоя помощь, дорогая.

– Почему ты не побрился, скотина? Чего ты…

– Об этом я и хотел поговорить. Вчера я поссорился с водяным гномом…

– С кем? – Эстер подозрительно посмотрела на него.

– С водяным гномом, – торопливо сказал Гринберг. – Такой маленький человечек с большими ушами, он ими плавает, а еще он вызывает дождь…

– Герман! – закричала она. – Хватит нести чушь! Ты спятил!

Гринберг ударил себя по лбу.

– Я не спятил. Погоди, Эстер. Пойдем на кухню.

Она послушно направилась за ним, но ее настроение заставляло Гринберга чувствовать себя еще более беспомощным и одиноким. Уперев кулаки в широкие бедра, она настороженно наблюдала за его попытками налить воду в стакан.

– Видишь? – простонал он. – Не наливается. Не попадает в стакан. Вода от меня убегает.

Она не верила своим глазам.

– Что с тобой случилось?

Гринберг, запинаясь, рассказал жене о встрече с водяным гномом. Он постарался не упустить ни одной унизительной детали.

– Теперь я не могу даже прикоснуться к воде, – заключил он. – Не могу пить, не могу делать содовую. А еще эта жажда! Она меня доконает.

Эстер отреагировала мгновенно. Она тут же обняла его, прижала голову к своему плечу и стала успокаивать, как маленького ребенка.

– Герман! Бедный мой Герман! – нежно шептала она. – За что нам такое наказание?

– Что же мне делать, Эстер? – захныкал Гринберг.

Она отстранилась.

– Тебе нужно к врачу, – решительно сказала Эстер. – Как долго ты протянешь без воды? Ты ведь умрешь. Может, иногда я бываю строга с тобой, но ты же знаешь, как я тебя люблю.

– Знаю, мамочка, – сказал он. – Но чем мне поможет врач?

– Я же не врач! Откуда мне знать? Все равно сходи. Хуже не будет.

Он замялся.

– Мне нужно пятнадцать долларов на электробритву, – пролепетал он.

– Надо так надо, – ответила она. – Иди, дорогой. Я постою за прилавком.

Гринберг больше не чувствовал себя покинутым и одиноким. Уверенным шагом он отправился к врачу. Там он мужественно стал описывать симптомы своего недуга. Врач слушал и сочувственно кивал до тех пор, пока в рассказе не появился водяной гном. Тут он недоверчиво прищурился.

– Я знаю, что вам нужно, мистер Гринберг, – перебил он. – Ждите здесь, я сейчас вернусь.

Гринберг тихо ждал. На мгновение он даже понадеялся, что все вот-вот закончится. Но через секунду он услышал вой сирены. Тут же появились врач и два санитара, они набросились на Гринберга и попытались запихнуть его в какой-то мешок. Он, конечно, сопротивлялся и от испуга даже ударил одного из них по физиономии.

– Что вы делаете? – вопил он. – Не надевайте на меня эту штуку!

– Тише, тише, – успокаивал его врач, – все будет хорошо.

В этот момент в дверях показался полицейский, сопровождавший машину скорой помощи.

– Что тут у вас? – спросил он.

– Не стойте как истукан! – крикнул санитар. – У нас тут сумасшедший. Помогите надеть смирительную рубашку!

Полицейский нерешительно подошел.

– Спокойно, мистер Гринберг. Пока я рядом, они не причинят вам вреда. Что происходит?

– Майк! – воскликнул Гринберг и вцепился в рукав своего защитника. – Они думают, я сошел с ума.

– Конечно, сошел, – начал доктор. – Он заявился сюда и стал плести небылицы о проклятии водяного гнома.

– Что за проклятие, мистер Гринберг? – осторожно спросил Майк.

– Я нагрубил гному, который вызывает дождь и заботится о рыбе, – выпалил Гринберг. – Я порвал его шляпу. Теперь он не подпускает ко мне воду. Я не могу пить и все такое…

– Ну вот, – кивнул врач, – говорю же, натуральный псих.

– Помолчите!

Майк долго разглядывал Гринберга и наконец сказал:

– Кто-нибудь из вас, ученых врачей, проверял его слова? Сюда, мистер Гринберг.

Полицейский налил воды в бумажный стаканчик и протянул ему.

Гринберг наклонился за стаканом. Вода тут же отпрянула к дальней стенке, а когда он взял его в руки, жидкость катапультировалась в воздух.

– Сумасшедший, говорите? – ехидно спросил Майк. – Вижу, вы ничего не знаете о гномах и эльфах. Пойдемте со мной, мистер Гринберг.

Они вышли и направились к пляжу. Гринберг рассказал Майку обо всем, что с ним случилось, объяснил, сколько неприятностей это доставляет ему самому и как плохо сказывается на торговле.

– Да уж, врачи вам не помогут, – протянул Майк, – что они могут знать про маленький народец? За оскорбление гнома я вас не осуждаю. Вы ведь не ирландец, иначе бы знали, что с гномом нужно обращаться уважительно. Как бы то ни было, сперва нужно утолить жажду. Вы совсем ничего не можете пить?

– Ничего, – упавшим голосом ответил Гринберг.

Они подошли к магазинчику. Одного взгляда хватило, чтобы понять: дела идут неважно. Но Гринберг был так подавлен, что расстроиться сильнее уже не мог.

Эстер тут же подлетела к мужу.

– Ну что? – взволнованно спросила она.

– Ничего, – пожал плечами отчаявшийся Гринберг. – Они решили, что я сумасшедший.

Майк уставился на стойку с кранами и задумался. Казалось, было слышно, как в его голове скрипят шестеренки.

– Ну конечно! – после долгого молчания воскликнул он. – А пиво вы пробовали? В детстве мама рассказывала мне про эльфов, гномов и всех этих волшебных существ. Она была с ними знакома. Они ведь не прикасаются к алкоголю. Попробуйте выпить стаканчик пива.

Гринберг послушно подошел к стойке, поставил стакан и открыл кран. Вдруг его мрачное лицо просветлело. Пиво налилось в стакан и не думало выливаться! Майк и Эстер улыбнулись друг другу, а Гринберг, запрокинув голову, стал жадно пить.

– Я спасен, Майк! – радостно закричал он. – Вы должны выпить со мной!

– Ну… – вяло запротестовал Майк.

Вечером Эстер все-таки закрыла магазин и потащила мужа вместе с Майком в гостиницу.

На следующий день пошел ливень – наступила суббота. Гринберг страдал жутким похмельем, которое усугублялось после каждого стакана пива, хоть как-то утоляющего периодические приступы жажды. Он с вожделением думал о недоступных ему пакетиках со льдом и безалкогольных напитках.

– Я больше не могу! – простонал он. – Пиво на завтрак – фу!

– Лучше, чем ничего, – сказала Эстер, уже смирившаяся с новым положением вещей.

– Ох, даже не знаю. Дорогая, ты ведь не злишься на меня за Сэмми?

Она мягко улыбнулась.

– Пустяки! Как только речь пойдет о приданом, он тут же прибежит обратно.

– Так я и думал. Но что мне делать с этим проклятием?

Майк сложил зонтик и бодро вошел под руку со старушкой, которую представил как свою мать. Гринберг с завистью отметил живительную силу льда и безалкогольных напитков. А ведь вчера Майк был так же пьян, как и он.

– Майк рассказал мне о вашей ссоре с гномом, – начала старушка. – Я хорошо знаю маленький народец и не стану осуждать вас за оскорбление гнома. Вижу, вы никогда раньше с таким не сталкивались. Но вы ведь хотите снять с себя проклятие? Вы раскаиваетесь в том, что сделали?

– Пиво на завтрак! – Гринберг поежился. – Вы еще спрашиваете?

– Тогда идите к озеру и докажите это гному.

– Но как? – нетерпеливо спросил Гринберг.

– Принесите ему сахар. Маленький народец любит сладости, но…

– Эстер, ты слышала? – обрадовался Гринберг. – Я принесу целый мешок…

– Они любят сахар, но не могут его есть, – перебила старушка. – Он растворяется в воде. Вы должны придумать, как этого избежать. Тогда маленький джентльмен поймет, что вы и вправду раскаиваетесь.

Пока возбужденный ум Гринберга боролся с этой задачкой, в комнате царила сочувственная тишина.

– Когда я к вам пришла, то сразу поняла, что Майк не соврал, – прошептала старушка. – На улице льет как из ведра, а земля рядом с вами совершенно сухая. Я в жизни не видела ничего подобного!

Гринберг ее почти не слушал, Майк изредка кивал, а вот Эстер очень заинтересовалась. Так ничего и не придумав, Гринберг признал свое поражение и вдруг обнаружил, что остался в магазине совсем один. Что там говорила Эстер? Кажется, она сказала, что вернется через пару часов.

– Что же делать? – бормотал он. – Сахар, который не растворяется в воде… – Он налил себе стакан пива и задумчиво выпил. – Они, наверное, те еще привереды. Может, сойдет сахарный сироп? Он ведь тоже сладкий.

Гринберг расхаживал по магазинчику взад-вперед, ища себе занятие. Протереть краны на стойке он не мог. Народу из-за дождя не было, так что несколько сосисок, которые он пожарил, пропадали зря. Пол уже подмели. Поэтому Гринберг сел и снова стал думать.

– Пойду на озеро в понедельник, – решил он. – Завтра идти нет смысла, только простуду подхвачу из-за этого дождя.

Наконец вернулась Эстер. Она странно улыбалась и была с Гринбергом на удивление нежной и внимательной. Он был очень тронут. Но уже к вечеру понял причину ее чудесного преображения.

Его жена распустила слух, что, пока весь город заливает дождем, вокруг их магазинчика волшебным образом сухо. Поэтому, несмотря на головную боль, бьющую по вискам в такт учащенному пульсу, Гринберг все воскресенье работал как лошадь, развлекая народ, который пришел поглазеть на чудо и спрятаться от непогоды.

Никто так и не узнал, сколько они заработали. Гринберг взял за правило не обсуждать такие личные вопросы. Но всем было ясно, что даже в 1929 году он не получал столько за одни выходные.

В понедельник рано утром Гринберг стал тихонько одеваться, стараясь не разбудить жену, но Эстер все равно проснулась. Лежа в постели, она приподнялась на локте и с сомнением посмотрела на мужа.

– Герман, – тихо сказала она, – тебе точно нужно туда идти?

Гринберг в недоумении уставился на нее.

– Что значит «точно»?

– Ну… – запнулась она, – Герман, дорогой, может, ты подождешь до конца сезона?

Он в ужасе отшатнулся.

– Как эта страшная мысль могла прийти в голову моей собственной жене? – прохрипел он. – Вместо воды мне приходится пить пиво. Сил моих больше нет! Думаешь, я люблю пиво? Я даже помыться не могу. Люди уже от меня шарахаются. А что будет к концу сезона? С этой отросшей бородой я выгляжу как бродяга. Даже электробритва ее не берет. Я вечно пьяный. А в нашем роду никогда не было пьяниц. Я ведь хочу, чтоб меня уважали…

– Герман, дорогой, я понимаю, – Эстер вздохнула, – но я все думаю о нашей Рози. Такой выручки, как в эти выходные, у нас не было никогда. Если по субботам и воскресеньям наш магазин будет единственным сухим островком во всей округе, мы разбогатеем!

– Эстер! – закричал Герман. – А мое здоровье тебя совсем не волнует?

– Конечно, волнует, дорогой. Я только подумала, вдруг ты сможешь немножко потерпеть…

Схватив куртку, шляпу и галстук, Гринберг выбежал из комнаты, хлопнул дверью и в нерешительности остановился. Было слышно, как жена кричит ему вслед. Тут он понял, что, сняв с себя гномье проклятье, упустит отличную возможность заработать.

Он неторопливо оделся. Эстер была отчасти права. Если бы он выдержал эту пивную диету…

– Нет! – одернул себя Гринберг. – Меня теперь даже друзья сторонятся. Нехорошо такому уважаемому человеку, как я, пьянствовать и не мыться. Пусть мы заработаем меньше. Не в деньгах счастье… – И, преисполненный решимости, он направился к озеру.

Тем же вечером Майк по пути домой решил заглянуть в магазинчик Гринбергов. Там он увидел Германа. Тот сидел, обхватив голову руками, и медленно покачивался на стуле из стороны в сторону.

– Что такое, мистер Гринберг? – вежливо спросил он.

Гринберг поднял глаза. Вид у него был растерянный.

– А, это ты, Майк, – безучастно сказал он.

Через мгновение взгляд его прояснился, стал более осмысленным. Гринберг встал и повел Майка к барной стойке. Они молча сели пить пиво.

– Сегодня я был на озере, – отрешенно сказал Гринберг. – Ходил, звал гнома, кричал как сумасшедший. А он и мизинца из воды не высунул.

– Понимаю, – печально кивнул Майк. – Они всегда так заняты.

Гринберг развел руками.

– Что же мне делать? Я ведь не могу написать ему или отправить телеграмму! У него нет двери, в которую можно постучать, и нет звонка, в который можно позвонить. Как же мне выманить его наружу? – Он сгорбился. – Держи сигару, Майк. Ты стал мне хорошим другом. И кажется, мы уже напились.

Наступило неловкое молчание. Наконец Майк сказал:

– Жарко сегодня. Настоящее пекло.

– Да. Эстер говорит, если так будет продолжаться, дела у нашего магазинчика пойдут в гору.

Майк вертел в руках целлофановую обертку от сигары.

– Ладно, представим, что я найду гнома, – сказал Гринберг. – Но как быть с сахаром?

Снова повисла напряженная тишина. Майк явно чувствовал себя не в своей тарелке. Будучи человеком энергичным и деятельным, он совсем не знал, как поддерживать отчаявшихся друзей. Он сосредоточенно крутил сигару в руках, прислушиваясь к шуршанию обертки.

– Такие жаркие дни – настоящий ад для сигар, – пробормотал он, чтобы заполнить паузу. – Они ужасно сохнут. Хотя вот эта в порядке.

– Да-а, – отвлеченно сказал Гринберг. – Целлофан не дает им…

Они переглянулись.

– Святые папиросы! – воскликнул Майк.

– Сахар в целлофане! – только и смог сказать Гринберг.

– Точно! – восторженно отозвался Майк. – Я попрошу Джо меня подменить. Завтра пойдем на озеро вместе. Зайду за вами рано утром.

Гринберг в порыве чувств крепко пожал руку Майку, так и не найдя подходящих слов.

Наконец появилась Эстер и сменила его за прилавком. Оставив ей в помощь неумелого парня, отвечающего за хот-доги, Герман Гринберг помчался по городу на поиски кубиков сахара в целлофановых обертках.

Майк подошел к гостинице, едва встало солнце. Гринберг, полностью одетый, уже давно ждал его на крыльце. Майк искренне переживал за друга. Всю дорогу до станции Гринберга шатало, а глаза почти сбились в кучку от жуткого похмелья.

Они остановились у кафетерия, чтобы позавтракать. Майк заказал апельсиновый сок, яичницу с беконом и кофе с молоком. Гринберг тяжело сглотнул.

– Что будете брать? – спросил продавец.

Гринберг покраснел.

– Пиво, – сказал он хриплым голосом.

– Шутите, что ли?

Не в силах говорить, Гринберг замотал головой.

– Может, еще что-нибудь? Овсянку, тост, кусок пирога…

– Только пиво. – Он заставил себя сделать пару глотков, а затем повернулся к Майку. – Помоги мне. Еще одно пиво на завтрак меня убьет!

– Понимаю, – промычал Майк с набитым ртом.

В поезде они попытались придумать план. Но опыта в таких делах у них не было, поэтому они так ни к чему и не пришли. К озеру Майк и Гринберг шли молча и угрюмо. Они прекрасно понимали, что сегодня им придется действовать методом проб и ошибок и никакая теория здесь не поможет.

– Как насчет лодки? – предложил Майк.

– Если я сяду в лодку, она не поплывет. Ты не сможешь грести.

– И что же тогда делать?

Гринберг закусил губу и всмотрелся в прекрасное голубое озеро. Здесь живет гном, он совсем близко.

– Ты иди вдоль берега через лес и зови его что есть мочи. А я пойду в другую сторону. Мы сделаем круг и вернемся к лодочному сараю. Если увидишь гнома, крикни меня.

– Хорошо… – неуверенно сказал Майк.

Озеро оказалось довольно большим. Они шли медленно, то и дело останавливаясь, чтобы позвать гнома. Спустя два часа они оказались на противоположных берегах, ровно напротив друг друга. Гринберг слышал хриплый голос Майка:

– Эй, гном!

– Эй, гном! – вторил Гринберг. – Выходи!

Через час они наконец встретились. Оба ужасно устали и отчаялись, обоих мучала жажда. Из озера так никто и не появился, лишь рыбаки иногда тревожили воду своими удочками.

– К черту! – выругался Майк. – Все без толку. Надо возвращаться к станции.

– Что будем делать? – прохрипел Гринберг. – Я не могу сдаться!

Они поплелись дальше, продолжая вяло звать гнома. Сделав полный круг, Гринберг приготовился принять поражение. Вдруг они заметили хозяина лодочной станции. Он грозно приближался к ним.

– Эй вы, психи, убирайтесь отсюда! – рявкнул он. – Нечего своими криками распугивать рыбу! Парни жалуются…

– Кричать мы больше не будем, – сказал Гринберг. – Все равно бесполезно.

Как только они купили пиво, а Майк зачем-то арендовал лодку, хозяин сразу остыл и пошел доставать наживку.

– Зачем ты взял лодку? – спросил Гринберг. – Как я на ней поплыву?

– А вам и не нужно. Вы пойдете пешком.

– Снова вокруг озера? – воскликнул Гринберг.

– Нет-нет. Сейчас объясню, мистер Гринберг. Возможно, гном не слышит нас сквозь эту толщу воды. Гномы – существа не бессердечные. Если бы он услышал, что вы раскаиваетесь, то уже давно бы снял проклятие.

– Возможно, – с сомнением сказал Гринберг. – Так куда мне идти?

– Как я понял, вы каким-то образом отталкиваете воду, а значит, и вода отталкивает вас. По крайней мере, я на это надеюсь. Если я прав, вы можете спокойно идти по озеру. – Говоря это, Майк подбирал камни и укладывал их на дно лодки. – Помогите-ка мне.

«Даже бесполезное занятие лучше безделья», – рассудил Гринберг и принялся за работу. Они укладывали камни до тех пор, пока лодка не погрузилась в воду по самую кромку борта. Затем Майк залез внутрь и оттолкнулся от берега.

– Ну-ка, – сказал Майк, – попробуйте пройтись по воде.

– Думаешь, получится? – колебался Гринберг.

– Ничего с вами не случится. Вы не можете намокнуть, а значит, не можете утонуть.

Разумность доводов Майка несколько убедила Гринберга, и он отважно шагнул вперед. Когда вода под ногами спешно отпрянула, а невидимая сила удержала его над поверхностью озера, он облегченно выдохнул. Хотя воздушная опора не внушала особого доверия, при должной осторожности Гринберг мог двигаться вполне быстро.

– А теперь что? – спросил он почти радостно.

Майк поравнялся с Гринбергом, сложил весла и протянул ему камень.

– Будем бросать их в озеро. Наведем шуму и перебудим всех под водой. Это заставит гнома выплыть к нам.

Теперь все казалось не так безнадежно.

– Вот этот точно его поднимет! А этот прилетит прямо по тыкве! – подбадривали они друг друга, бросая камни.

Истратив примерно половину боеприпасов, Гринберг вдруг замер с булыжником в руке. Внутри все сжалось, и он разинул рот.

Майк проследил за его восторженным взглядом и увидел гнома, бойко загребающего воду ушами. Руки маленького человечка были гордо сложены на груди. Выглядело все это и правда забавно.

– Зачем, позвольте узнать, вы бросаете камни и отвлекаете нас от работы? – спросил гном.

Гринберг сглотнул.

– Простите, мистер Гном, – взволнованно сказал он. – Я не смог до вас докричаться.

Гном окинул его взглядом.

– А, вы тот самый смертный, которого я проучил. Зачем пожаловали?

– Чтобы извиниться. Я больше никогда не стану вам грубить, мистер Гном!

– Чем докажете вашу искренность? – сдержанно спросил человечек.

Нервно порывшись в кармане, Гринберг вытащил целую горсть кубиков сахара, завернутых в целлофан, и дрожащей рукой протянул их гному.

– Очень, очень умно, – сказал маленький джентльмен, разворачивая сахарный кубик и кидая его прямо в рот. – Давно сахар не бывал в моем животе.

Через секунду Гринберг плюхнулся в воду. Майк едва успел поймать его за край куртки и затащить в лодку, но Гринбергу было почти все равно. Сама мысль о том, что он может утонуть, приводила его в восторг.