Великан

Глава один Наперегонки со временем

Полковник Роберт Дедмон был совершенно уверен — Мэн наверняка скоро потонет. Здесь скопилось столько тяжёлых бомбардировщиков, что он вот-вот перевернётся и булькнет в воды Атлантики. Обширная программа строительства авиабаз всего за три года возродила благополучие штата, но теперь он грозил стать сплошной бетонной плитой, от края до края. Возвращаясь из долгого испытательно-тренировочного полёта над океаном, полковник только в зоне видимости насчитал не менее шести аэродромов. Большинство из них рассчитывались на одну авиагруппу из семидесяти пяти машин, но некоторые были намного больше.

На базе «Козловский», одной из самых крупных, обитало три эскадрильи. Вдоль взлётно-посадочных полос выстроились двести двадцать пять гигантских бомбардировщиков. Это был типичный аэродром нового образца, прочный, надёжно выстроенный. Генерал ЛеМэй, глава САК[3], добивался для своих экипажей лучшего, и неизменно получал. Примером тому стал тоннель, по которому шёл Дедмон. Лаймхаус располагался на севере Мэна и зимой его заметало снегом. Поэтому все основные здания связывались подземными переходами. Всего лишь один образец внимания к мелочам, благодаря которому стратегическая авиация стала такой, какая она есть. О ЛеМэе знать не знали, пока он не принял руководство. Сейчас никто не сомневался, что человек находится на своём месте.

Тем не менее, это была не самая большая авиабаза из новых. Данная честь принадлежала канадскому Черчиллю. На поле в Новой Шотландии расположились четыре группы, всего три сотни самолётов. Две состояли из бомбардировщиков, а две других из стратегических разведчиков. Те, кто постарше, всё ещё называли город его старым именем, Галифакс, но на самом деле они глумились и всегда плевались в таком случае. Англоговорящие люди не хотели пачкать язык этим словом, и Дедмон обоснованно сомневался, войдёт ли вновь фамилия в обиход.

Тем не менее лорд Галифакс, вероятно, оказал английскому миру услугу. Одним из результатов июньского переворота 1940 года стало пробуждение США. Они бросили вялые детские заварушки и встали на военные рельсы. Это было образцом мобилизации. В 1940 8-я авиадивизия армейского Воздушного корпуса едва существовала, насчитывая несколько устаревших B-17. Сначала она стала 8-й воздушной армией, а три года спустя — стратегическим авиационным командованием ВВС США, отдельным родом войск. И на вооружении у них состояли B-36.

Фирма «Конвэр» пекла гигантские бомбардировщики как пирожки. Июнь 1940-го открыл глаза. Соединенные Штаты поняли, что нельзя зависеть от иностранных союзников и удалённых баз. Если они собираются вести войну, всё должно быть готово для работы прямо с собственной территории. Это подразумевало бомбардировщики трансокеанской дальности. В результате производство B-17 сократили до минимума. B-24 и B-32, предложенные «Консолидэйтед», даже не сошли с чертёжных досок. Большая надежда «Боинга», B-29, с трудом сгодился на роль блефа и приманки. Построили всего несколько сотен. После ряда катастрофических налётов они играли в основном роль пугала, скорее демонстрируя мощь, чем являясь ею. Сейчас «Боинг» строил C-99, транспортную версию B-36, которые базировались на Западном побережье и поддерживали воздушный мост в Россию. Остальные заводы выпускали B-36 в разных модификациях. Разведывательные RB-36, базирующиеся в Черчилле, заправщики KB-36 в гренландском Туле и Лахесе на Азорах, а также GB-36, о котором толком ничего не было известно.

До того как перейти в САК, Дедмон собаку съел на управлении транспортником воздушного моста. Сейчас в России сражались две американские группы армий, под командованием Джорджа Паттона. Ещё один случай человека на своём месте. Он был в хороших отношениях с президентом России, Жуковым. Ходили слухи, что далеко не одно стратегическое разногласие было улажено ими с помощью борьбы на руках. Не факт, но вполне им подходит.

Благодаря военной-политической репутации, заслуженной тем, как он сплотил Россию в 41-м и после смерти Сталина через год, был здесь популярной фигурой. Полковник однажды спросил сам себя — а что произошло бы, переживи он осаду Москвы и возможное падение города? Сталин был монстром ничуть не лучше Гитлера, но ушёл красиво. По крайней мере, так гласила молва. Когда обороноспособность столицы посыпалась настолько, что командовать стало просто некем, он обрился наголо, включая знаменитые усы, и пошёл в пехотную часть рядовым. И погиб в бою, как рядовой, войдя тем самым в число русских народных героев. Не исключено, что старый лис заведомо готовился к такому исходу. Само собой, если рассказы правдивы. Ходили и другие версии, намного более мрачные. О последнем поезде, убийстве и военном перевороте.

Но Жуков, как бы он ни получил власть, был иным. Когда он встал во главе страны, СССР потихоньку превратился в Россию. Коммунизм отвергли; у военной власти, сменившей его, не было иной философии кроме «Сохрани Родину», и этого хватило. Немцы встали, так и не дойдя до Урала. Война на востоке превратилась в гигантскую язву, начисто обескровившую Европу. Перед САК стояла задача эту язву иссечь. Поэтому официальным названием B-36 стало «Миротворец». Немногие за пределами ВВС могли оценить злую шутку этого названия. B-36 установит в нацистской Германии крепкий, надёжный мир. Кладбищенский. Имелась причина, по которой полуофициальным коктейлем экипажей САК был «Манхэттен»[4].

— Стойте, сэр!

Дедмона остановил сержант полиции ВВС. Карабин M-1 висел стволом вниз через плечо, готовый к применению, если понадобится. В САК полиция не шутила, при слове «стой» следовало замереть. В самом начале становления службы сержант узнал ЛеМэя и просто махнул ему «проходите», не остановив. Ровно через сутки этот сержант обнаружил себя рядовым пехотинцем на передовой в России. Требование не охраны, но безопасности. Тоннель пролегал в трёх метрах под ВПП. Никто не думал, что B-36 провалится, но на время взлёта путь перекрывался, просто на всякий случай. Дедмон слышал ритмичный пульс шести поршневых двигателей и вой четырёх реактивных — бомбардировщик выходил на полную мощность. Потом тоннель задрожал. Самолёт пошёл на разгон.

— Пятый испытательный вылет за последний час, сэр. Кажется, «Великан» на подходе. Проходите.

— Думаю да, сержант. Пора.

Действительно пора, подумал Дедмон. Вторая мировая война четыре года шла в позиционном тупике, с тех пор, как немецкое вторжение в Россию остановили на землях восточнее Москвы. Галифакс исключил Британию из войны и превратил страну в сателлита нацистов, но в конечном итоге это означало, что Британия теперь просто не входит в империю. Между премьер-министром Лококом из Австралии и премьер-министром Бойдом из Канады шла дружеская конкуренция, чья же это теперь империя. Знающие люди ставили на Австралию.

К тому же японская угроза как-то сама собой отпала. Американский промышленный рывок, случившийся после переворота Галифакса, позволил выпустить достаточно техники, чтобы всерьёз укрепить Филиппины. Затем, в январе 1941, Таиланд вступил в войну с вишистскими властями Индокитая. К тому времени любой, кого подозревали в сотрудничестве с нацистской Германией, считался плохим парнем. США поддержали Таиланд. Даже морская победа французов при Ко-Чанге не помогла им, и к концу месяца индокитайская армия Виши была разбита. Тайская граница прошла по Меконгу, и армия легко принимала многочисленные поставки американцев. Совокупно с усилением Филиппин, эти события перекрыли Японии путь на юг.

Маршрут на север заблокировали ещё раньше, после сражения у Халхин-Гола в 1939. К середине 1942 японцы попали в такой стратегический тупик, что ввязаться в новую драку было бы глупостью. В итоге сложился неудобный мир: неприязнь и подозрение со стороны американцев, озлобленные и пышущие ненавистью японцы. Но они, глядя на растущую военную мощь США, понимали, что удобный момент упущен, и придётся им как-то жить дальше.

Как и немцам. Мало того, что Америка раскрутила маховик военной промышленности, так ещё и сама подключалась. Немцы утверждали, что капитуляция Британии сделала их правителями империи. Канада, Австралия и остальная часть Содружества не согласились. Германия объявила, что будет отстаивать свои права силой. Америка утвердила доктрину Монро. Германия потребовала возвращения Королевского флота. Ответом американского правительства стали слова «Молон лабэ»[5]. На перевод и осознание немцам потребовалось несколько недель. После чего они сами объявили войну и выпустили в океан подводные лодки.

Первые несколько месяцев было очень тяжело. Даже сейчас Дедмон помнил, как каждую ночь, вдалеке от берега, можно было заметить пять или шесть горящих судов. С помощью канадского Королевского флота от этой угрозы удалось избавиться, и тогда ВМС США перешли в наступление. Немецкий флот долго не протянул, как и союзные силы их союзников. Те из кораблей, которые ещё не отправились на дно, были высмотрены в портах и добиты авиагруппами скоростных авианосцев. Атлантика стала американским озером. После ввода в строй новейшей немецкой субмарины возникло недолгое замешательство. Справились и с этими лодками, а контрмеры против их особенностей распространили на весь флот. Германия столкнулась и с ещё одной проблемой. В России их армия обессилела. Наступление повсюду застопорилось. Винить они могли только самих себя, несмотря на то, что у нацистов определённо был талант наживать врагов. Например, в южнорусских областях, где мусульманское население поначалу приветствовало немцев как освободителей.

Немцы пришли, создали собственную администрацию… и принялись устранять влияние ислама. Меньше чем через полтора месяца слуга-мусульманин вошёл в кабинет офицера — и взорвался. Он одел пояс с динамитом, начинённым ржавыми гвоздями. Новости доходили с трудом, но скорее всего это был первый из многочисленных подрывов смертников. Полковник содрогнулся. Если бы подобное безумие распространилось, никто не сможет сказать, где оно остановится. Конечно же, пришла пора «Великана». Самое время.

Адмирал Карл Ньюман разложил приказы на столе и уставился на карту. Он понимал, что видит только небольшую часть операции. Оперативная группа состояла из пяти авианосцев — его флагман и четыре поменьше, класса «Эссекс»; двух тяжёлых крейсеров класса «Аляска»[6], шести прочих крейсеров и восемнадцати эсминцев. Больше чем пятьсот самолетов, по крайней мере половина из которых — реактивные. «Шайло» нёс новые F2H «Баньши»[7]. Они заменили старые «Корсары» в качестве истребителей-бомбардировщиков. Ударным звеном служили «Скарейдеры» AD-2. «Эссексы» — «Орискани», «Краун-Пойнт», «Репризал» и «Принстон» — помимо них несли ещё и «Корсаров». Некоторые в виде морских F4U-7, но самым везучим достались F2G-4, переданные морпехами. Эти машины по скорости не уступали реактивным. Они были легки на подъём, но их сверхмощные двигатели могли загнать самолёт в мёртвый штопор, если пилот зазевается. Перехватчиками на всех пяти авианосцах служили «Локхиды» FV-1. Известные под непочтительным прозвищем «Колымага», они были переделкой армейских P-80 и с 1944 года противостояли немецким ВВС. Теперь, два года спустя, сказывался их возраст, и на смену шёл новый реактивный истребитель фирмы «Грумман», «Пантера» F9F[8].

Пять авианосцев, пять сотен самолётов, мощная группа поддержки, и это всего лишь часть. Ньюман знал, что к северу от него есть ещё одна оперативная группа, и две южнее. Позади них флот снабжения: транспорты с авиатехникой на замену, танкеры, суда с боеприпасами. А также штабная группа Спрюэнса из шести быстроходных линкоров. Ещё была служба спасения, которая вытаскивает из воды сбитых лётчиков; противолодочные силы, чтобы прикрывать фланги; но сердце флота — авианосцы. Где бы они сейчас ни находились, к тому моменту, когда «Шайло» со свитой будет готов к выпуску, все четыре группы выстроятся на линии протяжённостью 50 миль. Такой построение на флоте называли «убийственная череда». Авианосцы могли растянуть атаку, чтобы подольше держать цели под ударом. А могли устроить единственный сосредоточенный налёт, способный прорвать любую оборону, которую могли противопоставить немцы. Люфтваффе назвали такую волну «Синяя стена смерти». Вал из двух тысяч самолётов сносил ПВО и мог несколько дней свирепствовать над беззащитной областью, уничтожая всё что движется. К тому времени, когда немцы наконец подтягивали силы, достаточные для спора за воздух, авианосцы уже принимали самолёты и уходили в море, где были в безопасности. Немцы пытались охотиться за ними, но безуспешно. Они не могли даже найти их. Попытки построить дальние бомбардировщики потерпели неудачу. Переделанные транспортники легко сбивались. Они пробовали и другие идеи, некоторые оказывались вполне неплохими. На самолёты поставили радары, расширяющие обзор. Авианосцы успешно засекались, но бомбардировщики всё равно уничтожали задолго до рубежа атаки. Другой попыткой стали «Фау-1» с оборудованием для радарного наведения. Вот это получилось впечатляюще. Немцы проектировали «Фау-1» для использования в России, чтобы дотянуться до заводов за пределами дальности самолётов. А потом обнаружили, что у русских уже есть почти точно такая же ракета, Х-10 Челомея. Каждый из крейсеров Ньюмана нес четыре таких, полученных по обратному ленд-лизу. Но идея поставить радар на крылатую ракету выглядела годной. Адмирал смутно чувствовал в этом зачатки чего-то стоящего. Хотя, какая разница? Немцы могут найти авианосцы, только если те сами захотят. Ньюман знал, что если выглянуть в иллюминатор, ничего не увидишь. В эфире тоже стояла тишина. Американские корабли были затемнены и сохраняли радиомолчание. Ни огонька, ни передачи. Оперативные группы превратились в морских призраков. Немцы так и не усвоили этого урока. Когда их флот — если то стадо можно было назвать флотом — в 1945 вышел из баз, они вовсю трепались по КВ-связи и отправляли домой напыщенные доклады. Американцы следили за ними как собственными глазами. Получилась бойня. Два устаревших авианосца, пять линкоров, три тяжёлых крейсера и двенадцать эсминцев против шестнадцати быстроходных авианосцев ВМС США при поддержке восьми лёгких.

Спрюэнс в тот день проявил себя во всю широту души. Ньюман тогда служил на «Кирсардже», выпускающим[9]. «Колымаги» обстреливали палубы вражеских кораблей, «Корсары» бомбили с пикирования и заливали всё напалмом, «Скайрейдеры» принесли торпеды. Когда Карл только пришёл на флот, стандартным бомбардировщиком-торпедоносцем был старый «Девастатор» с одной 450-мм торпедой. В сражении у Оркнейских островов его «Скайрейдеры» и «Мэймы» взлетали с 570-мм торпедой под брюхом и ещё по одной под каждым крылом. Опасная перегрузка не оставляла место ошибкам. Но надёжность этих машин стала легендарной. Атаки «убийственной череды» держали немецкий отряд (Ньюман решил, что «флот» слишком громко) под постоянными ударами. Сначала были уничтожены линкоры, а следом отыскали и потопили их эскорт.

Гитлер устроил эпичную истерику. То немногое, что осталось от немецкого флота, поставили на прикол, а военно-морское строительство фактически прекратилось. Скорее всего, у него просто не оставалось выбора. Для выхода в море с подводных лодок забрали последних обученных моряков, комплектовать корабли больше было некем. Потери у Оркнеев оказались огромными. Те, кто выжил, протянули в ледяной воде не дольше считанных минут, а американские корабли не проявляли совершенно никакого интереса к организации их поиска. «Каталины» подобрали несколько экипажей своей морской авиации и улетели.

Ньюман усмехнулся, на мгновение погрузившись в воспоминания. Один из самолётов возвращался с простреленными баками, и молодой лейтенант решил сесть на воду, чтобы не перегородить палубу обломками. Надувные мешки сработали, с «Кирсарджа» выслали катер. Они нашли лётчика сидящим в кабине, за написанием отчёта о боевом вылете. Теперь он командовал одним из ударных подразделений в другой группе. Этот парень далеко пойдёт, подумал Ньюман. Буш, вот как его зовут. Джордж Буш.

Адмирал снова пересмотрел приказы. Хотя в них ничего не говорилось о других оперативных группах, из указаний по маневрированию всегда можно понять, кто ещё в деле. На этот раз всё говорило о прибытии пятого отряда авианосцев. А значит, скорее всего, какая-то другая группа скоро отправится домой. Вероятно, это будет «Геттисберг» со свитой. Он уже долго находился в море, а его эскорт состоял из «коротких» «Эссексов». На некоторых даже стояли 40-мм счетверённые зенитки, вместо новых спаренных 76-мм автоматов. Может быть, на смену им придёт «Чанселорсвилль» или «Фредериксберг». Оба готовы войти в состав флота, оба несут прославленные имена[10]. Кроме этих двух, в течение ближайшей пары лет в строй должны войти ещё десять кораблей. С ними флот вырастет до восьми оперативных групп, из двух тяжёлых авианосцев и трёх «Эссексов» каждая. При этом более старые корабли даже не упоминались. «Лексингтон», «Хорнет», «Йорктаун» и «Саратога» находились на Тихом океане, вместе с шестью из девяти лёгких авианосцев. «Рейнджер» и «Уосп» служили там же, обучая новых морских лётчиков. «Энтерпрайз» затонул от удара подводной лодки, во время бойни на восточном побережье. «Индепенденс» занимался испытательными работами — какой-то новый способ компоновки палубы. Но в этот рейд вышли все пять наличных групп. Что-то назревало.

Ещё один взгляд на карту. И то, что смутно беспокоило Ньюмана, наконец-то стало очевидным. Все перечисленные цели располагались намного дальше на территории Франции, чем раньше. Куда дальше. Почти у предела возможности его самолётов. Ну ладно. Значит, самые отдалённые объекты достанутся «Корсарам», и только после того, как будут уничтожены вражеские истребители. Адмирал скривился, глядя на приказы. Те никуда не делись. Предписывалось не подниматься выше трёх тысяч метров. Это имело смысл раньше, когда все самолёты оснащались поршневыми двигателями. Если у них не было нагнетателей, на высоте они попадали в невыгодное положение. Но сменившие их реактивные не имели таких ограничений.

Немцы сразу придумали, как использовать это ограничение. Они укоротили крылья своим истребителям, увеличив их скорость и манёвренность на малых высотах. Ta-152C и F4U-7 примерно сравнялись, хотя немецкий самолёт не мог нести бомбы. F2G мог соперничать с He-162, тем более что «Хейнкели» управлялись едва ли не детьми, только-только вошедшими в подростковый возраст. «Колымаги» шли голова к голове с последней моделью 262-х, хотя быстро отставали. Но скоро должны прибыть новые «Пантеры». Адмирал слышал, что они действительно хороши. Но палубные самолёты до сих пор отставали, даже при том, что настоящих высотных истребителей в Люфтваффе было немного. В воздушном бою решающее значение играли скорость и запас высоты, а военно-морской флот отдавал их немцам без борьбы. И морские пилоты платили кровью.

Кроме того, задача расписывалась на куда более долгое время, чем обычно. Как правило, авианосцы наносили массированный удар и потом дня три охотились над целевой областью. Теперь второй этап операции длился пять дней. Противодействие не волновало Ньюмана. Он был уверен, что его корабли справятся с чем угодно из доступного немцам. Это его и беспокоило. Флот выстрадал рабочую схему по нанесению наибольшего урона за приемлемую цену. Зачем её менять? Если только есть второй слой… Адмирал ещё раз изучил карты. Выглядело всё примерно так, будто его истребители должны взломать немецкую оборону, а потом прикрывать чьё-то отступление. Значит, этот рейд — часть «Великана»? Давно пора.

После полёта на Go-229[12] майор Лотар Шуман всегда хотел упасть на колени и расцеловать асфальт полосы. Он помнил своего первого «скакуна», Bf.109G, который был доберман-пинчером. Поджарым стремительным убийцей, способным разворачиваться на месте и ловким в драке. Ta-152 можно сравнить с ротвейлером, крупным и сильным, который просто проламывает любые преграды. Шуман затруднялся, с кем сравнить «Готу», но бешенство в характере присутствовало точно. Норовистый, ненадёжный, неустойчивый в воздухе истребитель был плохой оружейной платформой, а если случалась авария, бился так быстро, что лётчик не успевал спастись. Иногда «Летучая мышь» делала это на ровном месте, безо всяких видимых причин. Гестаповцы перетряхнули завод, подозревая вредительство, ибо многие 229-е просто разваливались в воздухе. Несколько человек арестовали и расстреляли в назидание остальным. Но истина заключалась в том, что «Летучей мыши» саботаж не требовался. Она прекрасно гробилась самостоятельно. Это был также самый быстрый и самый высотный истребитель Люфтваффе, хотя теперь высота не имела особого значения. Главной угрозой на западе стали авианосцы амеров с их синими ордами. Они приходили, устраивали погром и убегали раньше, чем их можно было проучить. Кто-то в их экипажах хорошо знал своё дело. Самолёты проносились буквально на уровне палубы, над долинами и городами. Это вынудило немецких пилотов спуститься за ними. Шуману сказали, что американцы, прежде чем попасть на флот, нарабатывают тысячу часов в воздухе. А у его новых лётчиков хорошо если набиралось десять-двадцать. Молодые, слишком молоды, чтобы осознавать, насколько они уступают противнику. В свои двадцать один Шуман был одним из старейших пилотов в группе и ветераном с пятью годами службы. На Ta-152 и He-162 летали сопляки моложе, чем он, когда пришёл в JG.26.

В скоротечных схватках на малой высоте погибало столько же пацанов, сколько в авариях. Уровень потерь среди «Хейнкелей» был крайне высок. Запас топлива всего на полчаса, и не самое лёгкое управление. Но важные шишки в Берлине решили оснастить ими Гитлерюгенд. Мальчишек обучали за несколько часов на планерах, а потом сажали в «Саламандру», чтобы полететь или умереть — по обстоятельствам. Многие из них не успевали даже толком отдалиться от периметра аэродрома, теряя управление и падая в штопор. То есть даже не встречались с амерами. А когда те появлялись, их было сотни. Неважно, насколько хорош пилот, всегда есть ещё четверо или пятеро амеров, готовых убить его. Количество, помноженное на качество, дабы наверняка. На качестве они не экономили, Шуман это твёрдо знал. И на топливе, в котором так отчаянно нуждалась Германия. Его не хватало ни для обучения, ни для полётов. Приходилось держать в строю самолёты с поршневыми двигателями, так как НПЗ не могли выдать достаточно керосина для полного перехода на реактивные. Несмотря на это, всё-таки имелись некоторые запасы. Объёмы расхода горючего в России заставили озаботиться созданием резерва. Теперь выбора всё равно не оставалось. Фронт растянут, и чтобы удерживать его, армия должна сохранять подвижность. А тем временем у русских и американцев, кажется, никогда не заканчивались ни танки, ни оружие, ни топливо. Хорошо, что заводы в Германии могли восполнять потери в России. Шпеер был гением. Он принял промышленность в виде маленьких бестолковых мастерских, и превратил её в империю массового производства. Без этого страна пала бы значительно раньше. Но пока линии фронта держатся вдалеке, немецкие заводы могли работать спокойно.

Майор вспомнил добрым словом фельдмаршала Геринга. Старый Толстяк предвидел, что стратегические бомбардировщики будут бесполезны, и отказался впустую тратить на них ресурсы. Он придерживался своей точки зрения даже когда другие просто горлом требовали авиацию дальнего действия, чтобы поразить русские заводы за Уралом. Ни килограмма алюминия, ни единой рейхсмарки не было потрачено зря. Вместо этого он направил всё на производство истребителей и штурмовиков. Истребители прикрывали небеса Рейха, штурмовики помогли предотвратить прорыв русских и американских войск на Восточном Фронте. Амеры сначала не поняли, в чём дело, и отправили на Германию грохочущие B-29 — и увидели, как они падают. После того рейда бомбардировщики появлялись редко, и с мощным прикрытием. Шуман не знал, что амеры сделали с тысячами построенных B-29. Наверное, сидят теперь на тихоокеанских островах. На случай, если японцы вырвутся из окружения и решат повоевать. Он даже слышал, что амеры экспериментировал с шести- и десятимоторными бомбардировщиками. Ну, если это правда, то пусть тратят деньги, к чему им мешать? Нет, истребители, только истребители.

Но и их не хватало. Промышленность едва справлялась с заменой уничтоженных и подбитых. В России были части, до сих пор оснащённые дряхлыми Bf.109K или ещё более старыми FW.190A с коротким носом. Большую часть тяжёлых поршневых истребителей наконец-то списали. Штурмовые эскадрильи летали на Me-262 и причудливых «Дорнье» с двигателями на обоих концах. На подобные эксперименты, между прочим, расходовалось много мощностей. Проектировщики как будто не могли заставить себя одуматься и заняться обслуживанием серийных самолётов. He-162 до сих пор плохо управлялся; существовали двухмоторные прототипы, стреловидные, дельтовидные — всё в виде прототипов, но только не пригодных к боевой работе образцов. Герру доктору Хейнкелю явно пора постучать сапогом по голове. И большинству авиаконструкторов Германии. Они как будто не знают, что идёт война.

Но были и хорошие новости. Люди Хеншеля создали изящный реактивный пикировщик, способный нести 500 кг бомб и оснащённый четырьмя пушками. Он немного был похож на истребитель «Хейнкель», но на «Хеншеле» объединили силы, отловили ошибочные решения, прекратили экспериментировать и начали массовый выпуск. Новинка заменила большинство старых штурмовиков, а сейчас заменит и все остальные, сэкономив керосин. И в качестве истребителя он был неплох. После сброса бомб вполне мог потягаться на равных с «Тандерболтами», которые до сих пор использовались американцами по наземным целям. Судя по докладам из России, там появился новый штурмовик, «Тандерджет»[13]. Но волноваться об этом имеет смысл, только если он вновь окажется на Восточном фронте. Как знать, может, к тому времени, у него снова появится истребитель, на который можно положиться. Возможно, один из новых «Мессершмиттов» со стреловидными крыльями. «Летучая мышь» перевалила за 900 км/ч, глядишь, на новой машине он преодолеет тысячный рубеж. Ничего невозможного. Но истребители застряли на заводе, без подходящих двигателей и подверженные постоянным переделкам, пока их ждали в Люфтваффе. Вилли Мессершмитту тоже надо мозги прочистить.

Хорошо, что эта база была старой, отобранной у французов в бурные дни 1940-го. Здания прочные и основательные. Конечно, с того времени база разрослась, ВПП удлинили для реактивных машин, но бар оставался таким же старым и удобным. Когда он вошёл в дверь, Хильда за стойкой начала наливать для него пиво. Любая хорошая буфетчица знала запросы постоянных посетителей. Над стойкой висел портрет Гитлера, изображавший его ещё в добром здравии. Никто не осмеливался задать себе вопрос — кто унаследует ему после смерти? Шепотками передавалась тайна, что Гитлер одной ногой в могиле. Несколько инсультов, какие-то непонятные болезни и, по слухам, последствия наркомании. Когда-то наследником считался Геринг, но он, как предполагалось, тоже был плох. С ним ранее соперничал Дёниц, однако он вместе с флотом ушёл с позором. Кто-то из генералов? Роммель сделал имя себе в России. Или Гиммлер, возможно. У него есть политическую власть и собственная армия.

Шуман осёкся. Даже задумываться о таких вещах опасно. В баре было почти безлюдно, если не считать политического офицера, сидящего в углу. Очень опасная деталь интерьера. Их скопировали от коммунистов, хотя озвучивать подобное никто не смел. Этот был типичным для своей породы, удивительно бесполезным. Заподозрить в нём человечность никто бы и не решился. Он просто сидел, слушал разговоры, и строчил доносы партийным начальникам. И уныло выступал перед боевыми вылетами, а потом прятался где-нибудь в укрытии. Вот кого точно пора приласкать сапогом по голове. Давно пора.

Музыку Рональда Бинга сменила выраженный английский акцент диктора.

— Мы завершаем сегодняшнюю трансляцию BBC в изгнании из Квебека. Но прежде чем мы расстанемся, передаём сообщение для наших друзей на оккупированных территориях.

Дэвид Ньютон качнулся на стуле, на мгновение застыв на двух ножках. Его радист принимал все сообщения, касающиеся его ячейки или её следующего звена. Британское Сопротивление основывалось на системе треугольников. В каждой ячейке есть ведущий и три участника, каждый из которых был ведущим для своей собственной. Ньютон понятия не имел, кто состоит в группах его подчинённых, а его соратники не знали, кто руководит самим Дэвидом. Вся операция управлялась радиосообщениями. Ньютон гордился тем, что британское Сопротивление стало наиболее устрашающим и эффективным в Европе. Так было не всегда. Несколькими годами ранее Ньютон учился в университете и досыта натерпелся от немцев. Неуклюжее, дилетантское американское бюро спецопераций помогало мало. Но когда власть в России принял президент Жуков, он отправил несколько русских специалистов, чтобы помочь американцам собраться с умом. Сочетание навыков русской политической конспирации, американских способностей в управлении и британской жестокости оказалось настолько результативным, что превосходило самые смелые планы.

Теперь всё поменялось. В прошлом году ячейка Ньютона участвовала в устройстве засады. Передачу расшифровали с помощью кодовой книги и получили указание на тайник с оружием. Ещё один пример сотрудничества. В тайнике лежали части нового РПГ-2. Немцы разработали полезное, но сверхсложное и дорогое противотанковое средство — «Панцерфауст». Его мог легко унести и использовать один человек, и при удаче уничтожить танк. Русские захватили несколько образцов, и изобрели заново, заменив множество мелких деталей несколькими крупными. Так получился РПГ-1. Американцам он очень понравился, они довели его до настоящего массового производства под маркой РПГ-2. В Британии их сейчас было тысячи, гранатомёт стал символом Сопротивления наряду с американским автоматом.

В общем, группа Ньютона вооружилась и прибыла в указанное место к назначенному времени. Вскоре появился конвой. Два небольших грузовичка, чёрный комфортный автомобиль, броневик и ещё один грузовик. Целью Дэвида был автомобиль. Он до сих пор помнил остроту узнавания — в лимузине сидел Р. А. Батлер. Было видно, как ракета ударила прямо возле головы предателя. В засаде участвовало пять разных ячеек, и Ньютон по сей день не ведал, чьих. Они пришли и ушли разными маршрутами. Остался только уничтоженный конвой и казнённый предатель.

Эх, если бы там сидел Галифакс, подумал Дэвид. Переворот 18 июня 1940 года навсегда отложился в его памяти. Накануне, Батлер посетил Бьорна Принца, посла Швеции в Лондоне, и передал ему сообщение для доставки в Германию. Там обещалось, что будут приняты любые разумные условия, и консерваторам не удастся засунуть палки в колёса. Ответ с «разумными условиями» пришёл к полуночи. На 18 число назначили собрание кабинета министров, для решения множества текущих вопросов. Черчилль терпеть не мог подобных заседаний и остался в Виндзоре. Он готовил речь и не собирался возвращаться, пока собрание не закончится. Галифакс и Батлер представили кабинету условия немцев, а так как у них вместе со сторонниками был перевес, голосование прошло в пользу перемирия. Черчилля постановили поместить в «предохранительное заключение». К счастью для премьер-министра, глава МИДа Александр Кэдоган успел его вовремя предупредить, и Черчилль убежал. Сначала в Портсмут, потом на маленьком самолете в Ирландию. Там его забрала американская подводная лодка и увезла в Канаду. Первого из долгой череды беглецов, последовавших этим путём.

Условия, выставленные Германией, были неплохими. Прекращение огня, перемирие, мирное сосуществование и неучастие в войне. Королевский флот не выходит из баз, армия демобилизуется до численности мирного времени, а Королевские ВВС ограничиваются истребителями. Вся прочая империя тоже должна принять эти требования.

Когда соглашение, подписанное Галифаксом, спустя несколько дней добралось до Австралии, премьер-министр Локок зачитал его вслух перед парламентом, а потом на глазах у всех порвал пополам. Его необычный взгляд на международные отношения вызвал некоторое замешательство среди дипломатов. Примеру последовали все остальные часть империи, но Британии это не помогло. Её исключили. А с потерей размещённых за границей войск колониальных сил, британское правительство потеряло те немногие карты, на которые ещё можно было поставить. Неучастие в войне превратилось в союзничество, а сосуществование стало военной оккупацией. Оккупация породила партизанскую войну. В конечном итоге флот полыхнул и пробился в Канаду. Сопротивление начало свою работу с того, что помогло ученым сбежать в США. Первым задание Ньютона было обеспечение ухода человека по фамилии Уиттл[14].

— Дженнифер хочет индейку. Дженнифер хочет индейку.

Ньютон наклонился, вслушиваясь. «Дженнифер» — это обращение к его группе. Тревожный сигнал, по которому они должны быть готовы помочь экипажам сбитых самолётов, чтобы те не попали в лапы нацистов. Цыплята означали пилотов транспортников, утки — иногда появлявшиеся команды спецопераций. Но индейки указывали на тяжёлые бомбардировщики. Раньше Дэвид ни разу не слышал этого кодового слова. Немцы утверждали, будто американские B-29 изгнаны с небес. Может быть и так. Ньютон не слышал о подобных рейдах на Европу. А кроме того, он знал, что B-29 не хватит дальности. А значит… Ну ладно.

— Итак, двигаем. Расходитесь по своим ячейкам, сообщите, что могут появиться подопечные. Салли, держи ушки на макушке.

Салли была единственной женщиной в его звене. Проституткой. Её занятие позволяло получать сведения непосредственно от солдат немецких гарнизонов. Всё, о чём они пробалтывались, немедленно становилось известно Сопротивлению. Это была предельно опасная работа, не в последнюю очередь из-за того, что большая часть населения воспринимала её как немецкую подстилку, годную только для издевательств. Некоторые рискнули, попытавшись прервать её карьеру с помощью «розочки». К счастью, она шла на встречу с другим членом ячейки, и он спугнул их, притворившись сутенёром. Салли рассказала о нападении, и пришлось обеспечить ей прикрытие. Нападавших поймали, немцы повесили их на улице. Прямо на фонарях, на рояльной струне. Их могли предупредить или помочь сбежать, но работа Салли была намного важнее. Почти сразу после задержания населению довели, что агенты Сопротивления неприкосновенны. Если бы Ньютон мог как-то посодействовать, он написал бы представление на Георгиевский крест для неё. Сейчас своевременное предупреждение о прочёсывании могло стать решающим между успехом и провалом операции.

— На подходе тяжёлые машины. А значит, у нас может быть несколько клиентов разом. Подготовьте все доступные убежища, и сами будьте начеку. Надо сразу вывозить парней. Прикиньте, куда — на запад к морю или на север в Шотландию, но ни слова о том, куда именно.

Шотландию так и не получилось замирить, хотя в некоторых крупных городах стояли немецкие гарнизоны. Но даже там не было понятно, кто на самом деле пленник. Опасная бритва в руках уроженцев Глазго уже приобрела ту же легендарную славу, что и клейморы[15] горных кланов несколькими веками ранее. Правда, горцы не наводили такого ужаса.

— Шевелитесь, ребята. Похоже, затевается кое-что по-настоящему крупное. Давно пора.