Велесовы сыны

Глава 33 Средневековье. Решение принято

Глава 33. Средневековье. Решение принято

В основном именно потери

учат нас ценности вещей.

Артур Шопенгауэр

— Что-то я не совсем понимаю, что это за послание, Дитмар? И почему Леонид, который непонятно откуда тут появился, знает о тебе? А помимо того, что тебе известно, где находится его жена? Разве вы знакомы с этой таинственной Вероникой? — Настоятель, да и не только он, были удивлены запросами неизвестно откуда возникшего нового действующего персонажа. Как всегда, в рукаве у Агаты находился какой-то туз. А то, что Леонид был не весьма прост, видно было из рассказа аптекаря.

Мало того, что он присутствовал, по ночам, в спальне у Агаты. Так они ещё и посмели выдвигать ультиматумы.

Видимо оба понимали, что без её помощи, поиски эликсира зайдут в тупик. — А за что его жену посадили в тюрьму, Дитмар? Эта Вероника государственная преступница? Может быть она совершила что-нибудь страшное против Церкви и Святого Престола? Вся эта история дурно пахнет!

Глава монастыря был довольно флегматичен, если дело не касалось Агаты или не затрагивало его честь и достоинство.

Зато, за неё, он готов был порвать кого угодно, хотя и старался не показывать этого слишком явно. Дерзкое послание, полученное за ужином, вывело его из себя.

— Тьфу ты, черт побери, не к ночи будет помянут! — Настоятель набожно перекрестился, а за ним и все остальные сидящие за столом. — Но до чего же, наглые подлецы, прости Господи! Даже не знаю, чего у них больше, наглости или храбрости. Вы над этим не думали, дорогие мои соратники и сподвижники. С вашей стороны Джакомо, верхом беспечности было не проверить спальню Агаты, её кабинет и гостиную. Там, где она обычно принимает визитеров и гостей. Причём, многие, попадают туда через черный ход, минуя обычные коридоры и лестничные пролёты, которыми пользуются все остальные в монастыре.

— Ну, это совсем не моя проблема, Ваше Высокопреподобие! И вы понимаете, почему так, не хуже меня! Наша баронесса, всю дорогу находилась под вашим покровительством и защитой! — Джакомо обезоруживающе улыбнулся и возразить ему было нечего.

Все в монастыре знали, что так оно было и есть. Но спорить с настоятелем самоубийц не было.

Её апартаменты были заперты и без разрешения их никто не вскрывал, не собирался и не планировал делать этого. Зачем дразнить тигра, если через это дело, можно было пострадать самому?

А тем более люди думали, что она где-то прячется от возмездия, хотя чертовка, всё время, находилась у себя, не особо таясь и скрываясь. Умная, наглая, хладнокровная. Этого леди Агате было не занимать.

— А ещё, я никак не могу привыкнуть к этому её новому имени. Что это ещё за Моргауза? Может кто-то объяснит мне все эти перемены? — Старый библиотекарь выглядел озадаченным, что бывало нечасто, так как итальянец был очень замкнут и нелюдим. Пожалуй, кроме самого настоятеля, дружбы с ним не водил ни один человек, ни в монастыре, ни во Франции.

— Не сейчас, дорогой Джакомо, не сейчас! Думаю у нас найдется время, чтобы все это выяснить. Никто лучше Дитмара этого не объяснит. А откуда, все стало известно ему, я догадываюсь. Но сейчас, надо отвечать на послание. Как считаешь, Дитмар? — Настоятель всё никак не мог успокоиться. — Это же надо, до чего наглый пёс - этот Леонид! Хотя, если он испанец, то тогда, всё становится более или менее ясно. Все испанцы наглецы и гордецы. Но о какой тюрьме, в этом послании, идет речь? И где содержатся Вероника Гангрел и таинственный Виктор Сципион? Никогда не слышал ни о такой княгине, ни о том, чтобы кто-то её разыскивал? Может быть, вы о ней что-нибудь слышали? Кто-нибудь, вообще, знает, кто такие эти чертовы Гангрелы и какие трения у них с Папой!

— Высшие вампиры, господин Аббат! Страшные и серьезные противники. Это признают даже в Ватикане. Вот кто такой Леонид Гангрел и его дражайшая половина, леди Вероника, урождённая Монтгомери. — Дитмар отодвинул от себя тарелку с паштетом из каплунов. — Когда-то, она принадлежала к аристократическому шотландскому роду Монтгомери. Король, Филипп II Август приходился ей родным и любящим дядей. Но затем разругался с братом Вероники и конфисковал земли клана. Потому Вероника и убежала в Испанию, которая тоже находилась в конфликте с Французской короной. Там она встретила Леонида.

— А Агата?! Она тоже того? В смысле вампирша? — На Настоятеля было жалко смотреть, но никто жалости к нему не испытывал. Впервые, за то время, которое он управлял монахами, настоятель не знал что ему говорить и что делать.

Неаполитанец, Джакомо, расхохотался сначала тихо, а потом всё сильнее и сильнее. И наконец, он захохотал громогласно, во всю свою итальянскую глотку, словно помешанный. За ним начали смеяться даже Эмиль и Рене.

Конверсы смеялись долго и заразительно. И только Дитмар не участвовал во всеобщем веселье.

— Все не так уж печально, как кажется, Ваше Преподобие! Можете мне поверить. Вы остановились, как нельзя, вовремя. — Дитмар перевёл дух, выпалив сказанное на одном дыхании. Именно после таких его откровений, все присутствующие начинали с подозрением относиться ко всем и вся.

Не каждый вечер узнаешь такие подробности о своих близких и тех, кого знаешь несколько десятков лет.

— Ну и дураки мы с тобой, Франсуа, старые безмозглые дураки! Сколько лет, эта женщина водила нас обоих за нос? Я даже боюсь вслух произносить эту цифру! — Итальянец Джакомо, был из тех, кто пришел в монастырь вместе с настоятелем, а потому мог не церемониться если дело касалось чего-то важного. — Ладно, хорошо то, что хорошо кончается! Или всё-таки ещё не кончается?

— Это, вам, наверное, лучше узнать у Дитмара! Он единственный, кто действительно знает подноготную этого кошмара! — Франсуа де Готье развёл руками, как бы соглашаясь заранее, со всем тем, что преподнесет всезнающий иезуит.

Но, на удивление, тот свернул беседу и вернулся к теме написания ответа на письмо переданное Агатой. Сейчас это было самым важным для спокойствия Ватикана и дальнейших поисков эликсира.

— Тогда, в подвале, мы с вами так и не договорили, Ваше Высокопреподобие! А потому, многое аспекты остаются, для вас, тайною за семью печатями. Я уже рассказывал, тогда, как мы захватили Веронику. После расскажу, как ушёл от нас Леонид Гангрел, князь вампиров. — Дитмар на секунду замолчал, видимо вспоминая подробности, а затем произнёс. — В той тюрьме, где находится Вероника и содержат именно таких монстров, какими и являются высшие кровососы.

Виктор тоже, из их числа, но сейчас он перешел на сторону добра. От него-то нам стали известны детали и подробности этого загадочного происшествия.

Остальные внимали ему открыв рты и затаив дыхание, так как никогда ничего подобного они не слышали. И даже не подозревали, что такие чудовища существуют на самом деле.

Если ты не знаешь, на сто процентов, то никогда не отличишь вурдалака от обычного обывателя.

Закон Маскарада в действии и работает без осечек. Все высшие вампиры понимают — только так можно избежать гонений и преследований, так как люди на земле пребывают в господствующем качестве.

Менять положение вещей не реально и нарушит равновесие и гармонию. А ведь помимо вампиров есть куда более могучие сущности, отвечающие за порядок мироздание.

В Трансильвании из-за графа Дракулы пострадали многие и многие кровососы. Эта война не закончилась до сих пор и ведёт к истреблению всех вампиров на той земле.

Так что всё держится в строжайшей тайне, чтобы предотвратить панику.

— Все подробности этого дела засекречены, и не разглашаются под страхом ужасной смерти. Но теперь, вам, по моему, полагается знать, что случилось на испанской каравелле, бриге и двух пиратских галерах, которые испанцы все-таки захватили. От одной, не сталось ничего, даже маленького обрывка парусов, потому что корпус суденышка разнесло ужасным взрывом. Мы, помешать этому не смогли. — Лоб у говорившего вспотел, словно он опять переживал все случившееся. — На этом корабле, тогда, и погиб мой отец. Именно от него мы узнали место, где можно было поймать берберских корсаров. Жаль, что сына Хайреддина Барбароссы, с ними не было. В тот момент, он поехал в Константинополь, к своему отцу и султану Сулейману Великолепному, возглавлявшему Великую Порту. Хызыр Реис хотел представить наследника самому главе, а потому на галере руководил помощник капитана Мехмед-паша, раньше времени угодивший к Аллаху из взрыва в крюйт-камере.

— Всё это очень интересно и занимательно Дитмар, но у меня возникает один вопрос. Можно я задам его прямо сейчас, потому что он, как нельзя более существенный? — Сосредоточенный и серьезный взгляд настоятеля, говорил о мыслительном процессе, который шел в голове этого незаурядного человека.

— Конечно мессир! Спрашивайте! Расскажу всё что знаю, и объясню всё, что вас заинтересует, — последовал незамедлительный ответ, — Если, конечно, это не нарушает чьей-то тайны.

— Надеюсь не нарушает, хотя кто вас, иезуитов, разберёт? Вы великие мастера конспирации. И частенько, любите навести тень там, где её никогда, до этого, не было! У вас кругом сплошные тайны, секреты, мистификации. Никогда не поймёшь, где здесь правда, а где вы опять, что-нибудь, навыдумывали! Ну, а главное, для чего, вы навыдумывали это всё! Хотя, может быть, сейчас несколько другой случай! — Аббат нахмурился и помявшись, потихонечку спросил Дитмара. — Все принявшие монашеский сан, независимо от своего ранга, давали и дают обеты безбрачия - целибат? Так это или нет?!

— Да, конечно, это ведь обязательное условие! Ордена доминиканцев, францисканцев, иезуитов и ещё многие, основаны на послушании, целомудрии и нищенском существовании, — иезуит прямо-таки переменился в лице, — А что, в этом обете, такого? Все нищенствующие ордена приносят подобные клятвы! Этого требует монастырский устав.

— Однако, у вашего деда, ставшего доминиканцем появился сын, ваш отец! Как такое могло случиться, не понимаю? Более того, как это прошло мимо такого яростного ревнителя церковных устоев, как Торквемада?! — Настоятель замялся, но переборов себя продолжал. — Не сочтите за хамство, но я действительно не понимаю вот этого. Неужели суровый кардинал сделал исключение?! На него это не похоже!

— Ну вот мы и добрались до истины! А вы, наблюдательны, сеньор Аббат! И внимательно следили за моим речами. Это радует меня, весьма радует! — Монах засмеялся, но как-то не совсем весело. — То, что я сейчас расскажу и послужило главною причиной того, что пришлось подбирать подходящую родословную для меня. И хотя мои предки были достаточно древнего и знатного происхождения, но родные деда от него, просто-напросто, отказались.

Вздохи, которыми, все присутствующие, сопровождали рассказ Дитмара, выдавали внимание собравшихся. Ну, а тот, отхлебнув приличный глоток вина продолжал трагическое повествование.

— Да, это было именно так и не удивляйтесь. К сожалению, истории подобные нашей, происходили достаточно часто. Я знаю несколько подобных случаев, но фамилии называть, здесь, не стану. По линии деда, фамилия Родрик происходила от валлийского личного имени Риддерч, что означает «знаменитый правитель», хотя некоторые предпочитают читать ее как Родерик. — Иезуит замешкался размышляя говорить или не говорить все подробности. Но, махнув рукой на приличия, выдал всю нелицеприятную правду. — Когда мой дед был похищен и подарен эмиру, то все родственники о нём просто-напросто позабыли, вычеркнув его из фамильных списков, будто бы его никогда и не существовало. Он ведь находился в плену. А перестав быть свободным, человек может потерять репутацию. Мало ли что может выясниться потом и всё это, ляжет грязным несмываемым пятном. А кому это надо? Репутацией, мои предки дорожили гораздо более, нежели жизнью своего внука. Потому и вопросов об освобождении деда, у моей родни, больше не возникало. Торквемада, тогда, помог решить этот казус, подтвердив, что по материнской линии у меня в роду готские короли — Ульрик, Аларик и Атаульф, а его заверения было, более чем, достаточно. Маленькие издержки того, к чему нас обязывает наша генеалогия.

— Но это же просто-напросто бесчеловечно? Они могли заплатить пиратам выкуп и освободить твоего деда и своего внука! Он ведь был захвачен ещё ребёнком! — Настоятель посмотрел на этого римского шпиона уже несколько по другому. Его судьбу никак нельзя было назвать легкой и безоблачной, а скорее наоборот.

Перед ними был наглядный пример стойкости духа и тела. — Почему Господь всё-таки допускает такое неравенство? Объясните мне, вы ведь изучали богословие и должны это знать.

А ведь, у нас, такие вещи случаются сплошь и рядом?

Одни получают трюфели в сливочном соусе, лежащие на золотом блюдечке. А другим, приходится вырывать кусок чёрного хлеба изо рта у своих врагов.

Не обращая внимания, на сочувствие, Дитмар продолжал рассказ, словно ему надо было выговориться перед кем-то. Видимо, он носил, в себе эту боль, очень и очень давно, а теперь ему предоставился такой случай.

— Ничего. В плане знатности и родовитости бабушка не отставала, а в каких-то моментах могла бы дать форы, тому же деду. — Тишина в столовой была такая, что ни один звук не нарушал рассказ келаря. — Это удивительно, но до свадьбы, она носила точно такую же фамилию, как и дедушка.

Её генеалогическое древо восходило к королю вестготов Аларику I и его наследнику Атаульфу, предводителям племени тервингов.

По своей древности и родовитости обе фамилии могли бы поспорить между собою, но к счастью этого не произошло. В нашей семье всегда царили мир и согласие.

Однако, всё же, давайте пока возвратимся к моей любимой бабуле. Её история стоила того, чтобы, о ней, можно было написать целый отдельный роман.

Может быть, на старости, я займусь этим делом, когда ни на что другое буду уже не способен. — Дитмар видимо любил свою семью, это было заметно, потому, как он говорил о своих именитых предках.

Настоятель, пожалел, что его родители сгинули в огне пожара так рано. За все прожитые годы, прошлое почти совсем стерлось из его памяти.

— Но это же не конец истории, а скорее её начало! Так ведь?

Как я понимаю, всё самое интересное в этой истории, начинается только сейчас? — Рассказ Дитмара по настоящему заинтриговал Настоятеля, который, как и все с нетерпением ожидал продолжения. Иезуиту было не отвертеться от своих слушателей.

— Когда, мой родной дед, стал подарком эмиру, то ни в чем, не испытывал ни недостатка, ни нужды.

Более того, там его воспитывали и обучали наравне с детьми самого эмира Боабдиля. Это были не прямые наследники трона, а всего лишь дети многочисленных христианских наложниц.

Захваченные в набегах женщины, коротали свои дни и ночи в гареме.

А их сыновья, обучались при дворе, где они получали достойное воспитание, манеры, и знание языков. А ещё, они учились мастерски владеть самым разнообразным оружием.

Ятаган стал продолжением руки моего великого деда.

Вот тогда-то и произошло то, что произошло. Дед обрюхатил одну из наложниц самого Боабдиля.

— А вот это уже интересно! Ничего себе поворот!

Ну, и что же, произошло потом? — мессир Аббат уже приблизительно понимал, что можно было получить от такого союзника, каким мог стать этот прожженный авантюрист.

— Что случилось потом, говорите вы?

А потом, началась война. Приближался конец реконкисты и окончательное освобождение полуострова. Семисотлетнему владычеству мавров наступал конец.

Их Католические Величества, королева Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский, отбирали у султана город за городом.

Ну, а в самом конце они осадили Гранаду и эмират пал, сдавшись на милость своих победителей.

Его территория вошла в состав Кастильской короны, как и Королевство Гранада. Но, только, лишь после этой победы, нынешнюю Испанию и стали называть Испанией.

— Ну, а что же стало с твоим отцом? И какая удивительная судьба у всех вас, — он понемногу доливал вина в кубки, чтобы развязать язык бывшему келарю. Но по ходу, тот уже и сам решил выговориться, рассказав всю историю до конца.

— Да ничего особенного! Христианская наложница эмира, которая и была моей бабушкой, оставалась в Гранаде. В скором времени, она родила от моего отца.

Впрочем, идентичную судьбу разделило множество её товарок по несчастью, остававшихся без своего господина. — Дитмар достал крест и поцеловал его. — Бог наказал мусульманина за грехи. Эмир Боабдиль, бежал в Алжир, продав то, что у него еще оставалось испанской короне. Там он и умер, спустя какое-то время.

Эконом, не скрывая радости улыбнулся, завершая повествование про высокородного неудачника.

— А мой отец, родившись в Испании, вырос и стал капитаном корабля и пиратом. Везде, и абсолютно для всех, он был своим и нашим, чем и пользовался постоянно. Это, часто избавляло его, и от плена, и от участи гребца на галерах.

Для турков и арабов, он был сыном наложницы правоверного эмира, пострадавшего от католиков.

Для испанцев, отпрыском инквизитора. Пусть не совсем законным, но его трогать, было себе дороже.

Помимо контрабанды, отец не брезговал порой и откровенными грабежами. Когда это было выгодно, кровь брала свое. Северяне во все века промышляли разбоями и пиратством.

Став капитаном пиратского корабля, отец продолжал оказывать услуги и моему деду, и кардиналу Торквемаде. Так что, именно благодаря ему, и дед, и Его Высокопреосвященство, узнали эту историю с эликсиром и философским камнем.

— А когда ты вступил в ряды братьев-иезуитов? И почему оказался у нас в качестве отца-эконома? — Настоятель монастыря святого Бенедикта Нурсийского искренне недоумевал от всего произошедшего с семьёй Дитмара. — И наконец-то, самое главное, в этой запутанной истории про Испанию. — Почему Папа, все-таки, обратил внимание на Агату? Что же в ней такого необычайного, что ему надо было знать об Агате всё. И при этом, Папа постоянно держал руку на её пульсе.

Ты же можешь рассказать нам об этом? Но лишь только самую чистейшую правду!

— Ну конечно! А иначе, какой смысл, если мы не будем доверять друг другу? Но при одном условии! — Иезуит с облегчением вздохнул, понимая, что большая часть его миссии успешно завершена. Всё, что ему поручили выполнить в Ватикане, было исполнено. — Сначала мы даём ответ на письмо Леонида и леди Агаты, Мне привычнее называть её так, всё-таки привычка — это ведь вторая натура, как сказал кто-то из великих.

Ну, а все остальное решим потом. Надо будет встретиться и обговорить все детали предстоящего похода. С этим, торопиться никак нельзя, если мы хотим, чтобы наша вылазка увенчалась успехом.