Ведьмы и враг

В течение нескольких дней леди Хелена, и Карлотта проявляли повышенную активность. Карлотту представили нескольким подходящим аристократам, и она ожидала скорого письменного предложения.

Перед самым ужином пришел посыльный с двумя письмами.

В тот вечер Рошель была прекрасна в белом атласном платье. Даже Мэддокс выглядел пораженным, когда она вошла в столовую.

Алексис Квиллетт встал, приветствуя дочь:

— Проходи, присаживайся, моя дорогая. Возможно, у нас есть хорошие новости для твоей сестры.

Все остальные члены семьи уже сидели за столом. Отцу всегда нравилась театральность, вот и сейчас он немного выждал, прежде чем вскрыть письма. Карлотта выжидающе наблюдала за ним.

Ей было всего двадцать с небольшим, но в волосах уже появились седые пряди, а у рта — мелкие морщинки. Хит часто пытался пожалеть ее, но у нее никогда ни для кого не находилось доброго слова, и, казалось, Карлотта не могла смотреть на другого человека, чтобы не найти в нем недостатков.

Отец вскрыл первое письмо и начал читать.

— Да, — улыбнулся он. — Это предложение… — улыбка померкла, — для Рошель.

Карлотта застыла в кресле.

Во втором письме также содержалось предложение для Рошель.

Хелена выглядела потрясенной.

— Мне очень жаль, моя дорогая, — обратилась она к Карлотте. — Следующее предложение будет для тебя. Я уверена в этом.

Хит почувствовал себя дурно, сам не зная почему.

— А что с этими двумя предложениями?

Все, сидящие за столом, с удивлением обернулись к нему: парень редко разговаривал за столом.

— Ну, — начал Алексис Квиллетт, — я напишу ответ и откажу им. Рошель всего шестнадцать лет. На мой взгляд, она еще слишком молода для замужества.

Хита затопило волной облегчения. В этот момент он любил своего отца больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Но начало было положено, и в течение зимы и весны каждый мужчина, с которым отец начинал перегово-ры о Карлотте, либо исчезал после встречи с ней… либо делал предложение Рошель, если ему разрешали встретиться с ней. Отец и мать старались не относиться к этому серьезно. Карлотта наоборот, воспринимала все очень серьезно. В этот период о Лизбет все часто забывали, даже Хит, поскольку их игры без Рошель не получались.

Иногда Хит не мог удержаться и умолял свою близняшку пойти с ним в лес или на чердак. Она всегда была милой с ним, но у нее постоянно находились другие занятия. У Хита начались проблемы со сном. По ночам он придумывал истории и в уме разыгрывал их вместе с Рошель.

Наступило лето, и вернулся Джейс. Немного помогли занятия по владению кинжалом. Никто не упоминал, чтобы он снова учился владеть мечом. Мать была слишком занята поисками мужа для Карлотты.

Хит добился от отца разрешения пропускать ужин один или два раза в неделю. Эти вечера он проводил в лагере Мондьялитко. Тамошних людей мало интересовал «взрослый» мир, и они жили так, как им хотелось. Хит знал, что они зарабатывали деньги, посещая соседние города и деревни, устраивая музыкальные представления и предсказывая судьбу. Но в остальном их время принадлежало только им, а по ночам они развлекали друг друга песнями и историями. Часть раннего образования Хита была связана с музыкой, и иногда он брал с собой лютню, чтобы принять участие в исполнении песен, но больше всего ему нравилось слушать мрачные истории с магией, проклятиями и местью.

Однажды ночью Хит заметил, что цыгане пьют из маленького, знакомого на вид бочонка… из внешних складских помещений его собственной семьи.

— Это наш? — спросил он.

Вздрогнув, Джейс взглянул на бочонок, а затем с досадой ответил:

— Боюсь, что да. Их было так много, что я не думал, что кто-нибудь заметит, если я вынесу один.

Хит улыбнулся. Он не пожалел бы для них бочонка вина, как и его отец.

Но в конце лета Хит заметил перемену в отце. Алексис побледнел, потом у него пропал аппетит. Вызвали врача, который произнес слово «чахотка». Хиту никогда не приходило в голову, что отец может не поправиться. Но в середине той осени его отец умер.

Через неделю к ним переехал жить дядя Хэмиш, брат матери. Мир снова изменился. Хит получил титул барона Квиллетт. Поскольку он ничего не смыслил в винном деле, дядя Хэмиш взял его в свои руки и стал хозяином дома.

Вся любовь и доброта исчезли из жизни Хита, за исключением Рошель. Лизбет любила его, но не могла выразить этого. Только Рошель дарила ему любовь в виде добрых слов. Она стала позволять ему приходить к ней в комнату по ночам, расчесать ее длинные волосы перед сном. Никто больше не знал, что они это делали, но он наслаждался временем, которое она ему уделяла.

Вдвоем они отпраздновали свой семнадцатый день рождения.

Карлотта еще не была замужем.

Неделю спустя, за ужином, дядя Хэмиш объявил, что Рошель достигла возраста, когда можно рассматривать предложения о замужестве. Хит вежливо извинился и вышел из-за стола. Не успел он выйти на улицу, как его вырвало.

После этого у Рошель оставалось еще меньше свободного времени.

Знатные семьи с неженатыми сыновьями приезжали в поместье с короткими «визитами», и каждый мужчина, который входил в дверь, женатый или нет, провожал Рошель взглядом. Предложения поступали, но Рошель каким-то образом всегда находила способ заставить дядю Хэмиша их отклонить.

Иногда она улыбалась и подтрунивала:

— Давайте подождем предложения от принца.

Казалось, это произвело желаемый эффект, и всем были отправлены вежливые отказы.

Однако череда отказов Рошель расстроила леди Хелену. Но хуже того, с каждым новым предложением уголки губ Карлотты опускались все ниже и ниже.

Несмотря на все это Хит жил в страхе, что Рошель выдадут замуж и увезут от него. Однажды днем он умолял ее покататься с ним верхом, всего пару часов, но она коснулась его лица и сказала, что у нее есть другие дела.

Разозлившись, Хит вышел из дома и быстрым шагом отправился на конюшню, забрался на сеновал и рухнул в сено. Если он не мог провести время с Рошель, то хотел побыть один.

В это время дня в конюшне было тихо и умиротворенно, и Хит почти задремал, когда услышал приглушенные голоса внизу.

— Сэмюэль, остановись. Мы не можем. Не здесь.

— Никто не увидит. Ну же. Вот хорошая девочка.

Хит перевернулся на бок и посмотрел вниз. Там он увидел одного из стражников дома, Сэмюэля, и хорошенькую кухарку. Хит не знал, как ее зовут. Сэмюэль опустился на колени, потянув девушку за собой и повалил ее на пол. Она отталкивала его, но не сопротивлялась и не кричала.

— Дай мне подняться. Нас поймают, и меня уволят.

— Никто нас не поймает. Я быстро.

Сэмюэль расстегнул верх белой блузки девушки и стянул ее, бросив на пол. Потом провел руками по обнаженной девичьей груди. Наконец, наклонив голову, Сэмюэль начал проделывать то же самое своим ртом.

Хит застыл, потрясенный таким унижением, но не мог отвести взгляд.

— Сэмюэль, остановись.

Девушка не сопротивлялась и не кричала, и хотя Хит не собирался раскрывать свое присутствие, он хотел, чтобы стражник прекратил делать то, что он делал. Это было так грязно и грубо… и это, должно быть, было ужасно для девочки.

Потом стало еще хуже. Сэмюэль задрал юбки девушки, обнажая остальную часть ее тела, и вошел в нее, тяжело дыша. Смятение Хита росло, пока он молча лежал и просто наблюдал. Это продолжалось какое-то время.

Хит знал принцип таких вещей… они происходили между мужчинами и женщинами. Умом он понимал, что его отец и мать совершали нечто подобное, чтобы зачать своих детей, но он никогда не представлял, что приходится переживать женщине. Явная животная природа этого наполняла юношу ужасом.

Внизу Сэмюэль судорожно вздохнул, а мгновение спустя скатился с девушки, оставив ее лежать с задранной на животе юбкой.

— Нам лучше убраться отсюда прямо сейчас, — сказал он.

Девушка оправила юбки, надела блузку и они ушли.

Хит сделал несколько неглубоких вдохов. Он до сих пор боялся… его ужасом был факт, что Рошель выдадут замуж и заберут из семьи. Но этот страх мерк по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас. Если дядя Хэмиш выдаст ее замуж за одного из тех мужчин, которые провожали ее взглядами, ей придется пережить то, что только что пережила служанка.

Но Рошель не была служанкой. Она была хрупкой и невинной, и не смогла бы вынести такого обращения. Каким-то образом он должен был спасти ее.

***

Семнадцатый год жизни Хита и Рошель подошел к концу, а ей все еще удавалось избегать того, чтобы ее дядя принимал какие-либо предложения. Это принесло Хиту большое облегчение, но его беспокоило то, что несколько стражников поместья не переставали следить за Рошель глазами.

Один из них вызывал особое беспокойство. Это был новый человек, которого нанял Мэддокс, и звали его Кинан. Высокий, мускулистый, с красивым обветренным лицом. Рошель стала чаще ездить верхом и очень часто просила его оседлать для нее лошадь.

Хит сопровождал сестру, когда она позволяла, но ему не нравилось, как Кинан наблюдал за каждым движением Рошель. Прошло несколько недель, и она перестала ездить верхом. После этого, очень часто, даже в середине дня, Хит не мог ее разыскать.

Однажды ему стало так одиноко без сестры, что он отправился на ее поиски в заднюю часть поместья. Добравшись до угла здания, Хит услышал голос Кинана, доносившийся прямо из дома.

— Ты должна позволить мне поговорить с твоей матерью или дядей, — горячо говорил Кинан. — Я не могу больше ждать. Я люблю тебя, но это неправильно.

— Нет, еще нет. Отпусти меня.

Хит остановился. Второй голос принадлежал Рошель. Он рванулся с места, завернув за угол, и тут же резко остановился.

Кинан прижимал Рошель к стене. Ее волосы были растрепаны, а верхняя часть платья частично расшнурована.

Весь мир вокруг стал белым. Хит взревел и бросился на Кинана, оттолкнув его от сестры обеими руками с такой силой, что тот кувыркнулся назад. А Хит выдернул кинжал из ножен на запястье и инстинктивно выставил руку перед грудью, готовый нанести удар.

Глаза Кинана расширились.

— Хит, нет! — закричала Рошель, хватая его за руку. — Не надо. Капитан Мэддокс! — в отчаянии позвала она.

Хит посмотрел на ее руку, обхватившую его запястье и чуть не сбросил ее с себя. Он хотел перерезать Кинану горло.

— Капитан Мэддокс! — снова закричала Рошель.

Послышались шаги обутых в сапоги ног, и из-за угла почти бегом выскочил Мэддокс. При виде открывшейся перед ним картины он замер.

— Что за?..

— Этот новый охранник, которого ты нанял, наложил лапу на Рошель! — прошипел Хит, все еще желая наброситься на стражника. — Посмотри на нее!

Когда Мэддокс взглянул на волосы и платье Рошель, на его лице застыло изумление:

— О… миледи.

Что-то в этом слегка успокоило Хита. Стражник дома, поднявший руку на одну из дворянок — серьезное дело.

Мэддокс в ярости повернулся к Кинану:

— Ты уволен без рекомендации. Я хочу, чтобы ты покинул казарму в течение часа.

— Сэр… — запинаясь, произнес Кинан. — Вы не понимаете. Она…

— Она что? — прорычал Мэддокс. — И тебе лучше быть осторожным. Если ты оклевещешь эту леди, тебе придется иметь дело не только с увольнением.

Кинан долго смотрел на Рошель, но так ничего и не сказал.

Мэддокс повернулся к Хиту:

— Я займусь этим делом. Отведи свою сестру в ее комнату, а потом позови мать. Рошель понадобится утешение других женщин.

Хит кивнул и почувствовал волну благодарности к Мэддоксу. Капитан вмешался и удержал Хита от убийства, что, вероятно, было хорошо. Теперь у парня было время подумать. Затем Мэддокс уволил провинившегося Кинана со службы, а теперь передал Рошель на попечение Хита.

Хит осторожно протянул руку сестре и повел ее по коридору. Бедняжка Рошель. Она понятия не имела, насколько близка была к настоящему шоку и страданию. Но она была спасена.

***

В дни, последовавшие за восемнадцатилетием Хита и Рошель, многое в поместье оставалось прежним, только более выраженным.

Леди Хелена все сильнее давила на лорда Хэмиша, чтобы он быстрее принимал предложение на руку Рошель. Карлотта становилась все более и более раздражительной, пока слуги не начали избегать ее. Лорд Хэмиш стал больше пить, пользуясь винными запасами, и несколько служанок обратились с жалобами на него. Лизбет становилась все более одинокой, но Хит был слишком поглощен собственными заботами, чтобы что-то с этим поделать.

Незаметно пролетели зима и весна.

Наконец летом вернулся Джейс и Мондьялитко. Но после первого же занятия Джейс сказал Хиту:

— Ты так хорошо обращаешься с кинжалом, что я мало чему могу тебя научить.

Но для Хита посещение табора было своеобразным утешением.

А… когда лето подошло к концу, Хит заметил дома странность, которая начала беспокоить его все больше и больше. Мэддокс вел себя не как обычно.

С момента своего прибытия в поместье он был единственным человеком, на которого Хит мог рассчитывать, что он будет относиться к Рошель с уважением, которого она заслуживала. Он никогда не смотрел, как она идет через двор к конюшням, следя глазами за каждым ее шагом, как один из стражников дома. Он защищал ее и относился к ней как к одной из своих священных подопечных.

За последние несколько недель все изменилось. Теперь… всякий раз, когда Рошель входила в комнату, он тоже провожал ее взглядом. Он стал рассеянным и был на взводе, а в нескольких случаях, когда он был нужен, его нельзя было найти.

Все это разочаровало Хита и заставило его почувствовать себя еще более одиноким.

Однажды вечером Мэддокс опоздал на ужин, и к его приходу все уже сели за стол. Капитан сел на свое место и Хит заметил, что он чем-то встревожен.

— Налей вина капитану Мэддоксу, — приказал лорд Хэмиш слуге.

А в следующий миг Хита застигли врасплох.

Его дядя встал и поднял свой кубок, обращаясь к Рошель:

— Моя дорогая племянница. У нас с твоей матерью есть для тебя новости… новости для всей семьи. Мы ведем активные переговоры с домом Пален. Твоя сестра Карлотта получила сегодня утром письмо из замка Кимовеск, и теперь мы вступили в официальные переговоры о браке между тобой и принцем Дамеком… который, как мы все знаем, станет следующим великим принцем Древинки. Моя дорогая девочка… ты станешь великой принцессой нашего народа.

Хит неподвижно сидел в своем кресле. Принц Дамек из Кимовеска? Возможно, он неправильно расслышал.

Рошель уставилась на дядю, а затем опустила глаза в свою тарелку.

— Разве ты не счастлива, моя милая? — спросила леди Хелена. — Разве это не лучшая новость?

— Да, мама, — ответила Рошель. — Я счастлива.

— Ты говоришь это серьезно? — спросил Хит, поднимаясь на ноги и глядя на мать. — Дамек? Принц Дамек? Ты знаешь его репутацию.

Леди Хелена была так ошеломлена выступлением сына, что потеряла дар речи.

— Сядь, — приказала она, обретя, наконец, дар речи, — и веди себя за столом так, как подобает. У нас отличный повод для празднования, и ты выпьешь за предстоящее замужество сестры.

Хит сел и сделал большой глоток вина, но его уже до такой степени охватила паника, что он задумался, как долго сможет оставаться за столом.

Как Рошель сможет найти выход из этого положения?

***

После ужина Рошель отправилась в конюшню с капитаном Мэддоксом, чтобы он осмотрел ее кобылу, которая захромала. Хиту это не понравилось, он больше не доверял Мэддоксу. Хит отправился в комнату Карлотты. Постучал в дверь.

— Да, — отозвались изнутри.

Хит открыл дверь. Карлотта сидела за письменным столом. Она даже не потрудилась скрыть свое удивление. За восемнадцать лет жизни Хит ни разу не заходил в комнату старшей сестры. Когда она посмотрела на него, он попытался подавить отвращение. Блеклые волосы девушки выбились из тугого пучка, а все ее тело, казалось, источало запах злобы. Хит знал, что она считала, что мужчины отвергают ее из-за недостатка красоты, но он знал другую причину. Они отвергали ее, потому что ей не хватало способности смеяться и любить.

— Что? — спросила Карлотта.

Хит вошел и закрыл дверь:

— Ты должна найти способ прекратить переговоры о браке.

Карлотта опустила взгляд на письмо, которое писала, и сказала:

— Я ничего подобного не буду делать. Рошель выйдет замуж за принца Дамека.

— Но, несомненно, даже до тебя доходили слухи о нем, о том, как он жестоко обращается со своим народом. Я знаю, ты чувствуешь, что Рошель причинила тебе боль, но ты не можешь связать ее с таким человеком, как Дамек. Она слишком нежная. Представь, каким унижениям она подвергнется.

Карлотта подняла глаза. Разговор казался странным, потому что они никогда не говорили друг другу больше нескольких слов.

— Унижения? — повторила Карлотта и коротко рассмеялась. Судя по всему, она умела смеяться, но звук был отвратительным. — Почему бы тебе не попробовать проскользнуть в гостевые покои ранним вечером и не подслушать у нескольких дверей? Ты услышишь кое-какие звуки, которые покажут, насколько она нежна. Поверь мне, Рошель вполне сойдет для этого извращенного принца. А теперь убирайся. Мне нужно поработать. Я веду переговоры о ее приданом.

Когда Карлотта произнесла имя Рошель, в ее голосе ясно прозвучала ненависть. Хит знал, что Карлотта была озлоблена, но до сих пор не осознавал всей глубины ее ненависти к сестре.

Наклонившись, он положил руки на стол:

— Если хочешь тратить время на подслушивание у замочных скважин и придумывать ядовитые фантазии, это твое дело. Но я остановлю этот брак.

— Ты не сможешь. Ты здесь никто. У тебя даже нет права заказать на ужин рыбу вместо говядины. Отец направил тебя на этот путь, и ты ему позволил. Ты еще ребенок, Хит. А теперь, серьезно — убирайся.

Задетый ее словами, Хит повернулся и вышел из комнаты. Карлотта была неправа. Он остановит этот брак.

***

Однако шли дни, а Хит так и не смог придумать ничего, что могло бы помешать переговорам. Рошель проводила большую часть времени на примерках платьев, и он почти не видел ее.

Потом он случайно услышал, как мать упомянула о предстоящем семейном путешествии, и перебил ее:

— Прости, мама, что ты сказала? Мы отправляемся в путешествие?

Леди Хелена была взволнована:

— Да, все мы едем в Кимовеск. У Карлотты дела идут не так хорошо, как мы с твоим дядей надеялись, и мы подумали, что было бы неплохо для всех… встретиться и провести с принцем немного времени.

Хит выдохнул:

— Ты хочешь, чтобы Дамек увидел Рошель.

Впервые в жизни ему захотелось ударить собственную мать.

— Не говори со мной таким тоном! И не волнуйся насчет вещей. Я распоряжусь, чтобы их собрали за тебя.

Леди Хелена пронеслась прочь от него по коридору. Хит стоял на месте, пытаясь собраться с мыслями. Что, если все было не так уж плохо? Что, если мать, дядя и Карлотта увидят Дамека и поймут, что не смогут принести Рошель ему в жертву, как ненужную вещь? Но… что, если каким бы дикарем ни был принц, их это не остановит?

В этом случае Хиту нужно было оружие. Ему нужно было что-то, что он мог бы использовать против них.

Позже… может быть той же ночью, он не был уверен, когда именно, к нему пришел ответ… но это точно было ночью.

Мондьялитко.

***

На следующее утро Хит собрался, оседлал коня и поскакал на юг, к табору.

Джейс сидел у костра на корточках и издалека заметил приближающегося парня.

— Все в порядке? — спросил он, когда Хит спешился. Парень никогда не приезжал в лагерь в это время дня.

— Нет, — ответил Хит. — Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Джейс поднялся. Вдвоем они направились к ручью. Едва оказавшись вне пределов слышимости, Хит сказал:

— Мне нужна помощь.

— В чем?

— Мне нужно защитить Рошель.

Джейс покачал головой:

— Твою хорошенькую сестренку? Иди к Мэддоксу.

— Нет, он не может помочь. — Хит помолчал, раздумывая, как сказать о своей просьбе Джейсу. В течение довольно долгого времени он подозревал, что некоторые истории о заговорах и проклятиях, которые люди Джейса рассказывали у костра, могли быть правдой. — Мне нужно заклинание. Что-то, что убьет и что нельзя будет отследить… но что будет выглядеть именно как убийство. Мне нужно, чтобы это выглядело как убийство.

Джейс остановился как вкопанный:

— Нет.

— Нет- у тебя нет такого заклинания или нет- ты не поможешь мне?

— Просто — нет.

Хит собрался с духом. Он не хотел делать то, что собирался сейчас сделать, но его ничто уже не могло остановить.

— Моего отца нет почти два года, и я не думаю, что дядя Хэмиш знает о твоем существовании. Если ты мне не поможешь, я привлеку к тебе его внимание и скажу, что ты воровал вино с наших складов.

Хит содрогнулся как от боли, увидев в глазах Джейса обвинение в предательстве.

— Ты этого не сделаешь.

— Я не хочу этого делать! Но у меня нет выбора. — Во время своих последних посещений табора Хит заметил, что запасы продовольствия у цыган, похоже, были на исходе, а их лошади в последнее время сильно исхудали. Он подумал, что, скорее всего, зима и весна выдались для них трудными, но не стал спрашивал. Вместо этого Хит сунул руку в карман брюк и достал большую, украшенную драгоценными камнями булавку для плаща: — Джейс, посмотри на это. Она принадлежала моему отцу и перешла ко мне по наследству. Видишь, какие крупные камни? Их можно снять и продать отдельно. Если ты поможешь мне, я заплачу тебе этим.

Глаза Джейса заблестели, когда он взглянул на булавку. Семейная реликвия была усыпана рубинами и изумрудами. Она могла кормить его народ в течение долгих лет.

— А если я тебе не помогу, ты выдашь нас своему дяде и прикажешь изгнать отсюда?

Хит закрыл глаза:

— Я не хочу этого делать. Пожалуйста, не заставляй меня.

— Кого ты хочешь убить?

— Пока никого, но мы скоро уезжаем в Кимовеск, и мне нужно оружие.

Джейс снова взглянул на булавку для плаща, а затем отвернулся, окончательно сдавшись:

— Приходи вечером в мой фургон.

***

Когда той же ночью Хит вернулся в табор, он готов был увидеть какую-нибудь старую каргу, ожидающую внутри фургона Джейса. Вместо этого Джейс был один.

Сбитый с толку, даже немного обеспокоенный, Хит поинтересовался:

— Кто покажет мне, как использовать заклинание?

— Я, — голос Джейса звучал напряженно, даже серди-то, однако, он жестом пригласил Хита войти и закрыл дверь. — Тебе понадобится огонь, когда ты будешь колдовать. Мы обязаны сохранять все это в тайне, поэтому я просто расскажу тебе, что делать.

Внутри фургона было довольно опрятно. В одной стене была встроенная кровать. Джейс расчистил место на полу и собрал небольшой набор предметов: железный крюк, маленький котелок, бутылку, острый на вид кинжал и кусок черного мела.

— Компоненты не сложны, но один из них получить может быть непросто.

Хит почувствовал, как в нем нарастает возбуждение. Когда он впервые задумался об этом, все происходящее показалось ему одной из историй, которые он придумывал и разыгрывал в уме каждую ночь. Но Джейс был серьезен. Ему нужна была драгоценная булавка для плаща, а еще он хотел сохранить место для своего народа на этой земле.

— Что мне делать? — спросил Хит.

— Сначала ты разведешь костер и дашь ему разгореться. Затем нарисуешь треугольник черным мелом, достаточно большой, чтобы в нем можно было сидеть, скрестив ноги.

Без лишних вопросов Хит нарисовал треугольник и сел внутри него.

— Ты должен поместить крюк над огнем, а на крюк повесить котел, — продолжал инструктировать Джейс, передавая Хиту бутылку. — Сначала налей вот это. Это очищенная вода. Нужно совсем немного, чтобы связать остальные компоненты друг с другом.

Хит играл роль. Он подтянул крюк поближе, над воображаемым огнем подвесил котел и налил в него немного воды:

— Этого достаточно?

— Да, — Джейс помедлил, но потом продолжил: — Следующий компонент — это твоя собственная кровь. Но не порежься сейчас, — предупредил он, передав парню кинжал. — Лучше всего для этой цели использовать предплечье. Потом его можно перевязать и носить рубашку с длинными рукавами, пока не заживет.

Завороженный, Хит смотрел на кинжал, представляя, как вонзает его в собственную руку.

Джейс присел на корточки рядом. На полу как раз хватало места для них обоих.

— Слова тоже простые, и ты должен произнести их прежде чем добавишь последний компонент.

— Какой именно?

— Волосы с головы твоей жертвы… а их не всегда легко достать.

Хита это обстоятельство не сильно волновало:

— Что за слова?

Что-то в происходящем все еще напоминало ему игры, в которые он играл с Рошель и Лизбет. Хиту казалось, что они с Джейсом разыгрывали пьесу.

Джейс снова помолчал:

— Прежде чем произносить заклинание, тебе нужно выбрать время… скажем, один час вперед, чтобы заклинание вступило в силу. Но слова ничего не значат без намерения… А намерение-это все. Произнося заклинание, тебе нужно сосредоточить всю свою волю на облике твоей цели и на значении слов настолько глубоко, насколько сможешь. Понимаешь?

— Да.

Повернувшись к котлу, Джейс сел, скрестив ноги, и закрыл глаза. Хит ждал, что произойдет дальше.

Джейс начал шептать:

— Дыхание сиречь дыхание, больше не будет. Один час времени-это все, что у тебя есть. Дыхания жизни, сиречь дыхания жизни, больше не будет. Через час дыхание исчезнет.

Хит тихо повторил про себя эти слова.

— Затем добавляешь пряди волос, — закончил Джейс. — Но, Хит… как только ты это сделаешь, если твое намерение было сильным и целенаправленным, остановить это будет невозможно. Пути назад нет.

Хит кивнул и взял бутылку с очищенной водой:

— Могу я взять это? Все остальное я могу собрать сам.

Отведя взгляд, Джейс кивнул. Хит достал украшенную драгоценными камнями булавку и положил ее на пол. Потом встал и направился к двери.

— Хит, — сказал у него за спиной Джейс, — не возвращайся сюда больше.

***

Во время путешествия в Кимовеск Хит начал носить под туникой черную шерстяную рубашку с длинными рукавами. Его матери это не понравилось, но он пожаловался, что ему холодно. Он хотел, чтобы все привыкли видеть его в рубашке.

После двухдневного путешествия они въехали во внутренний двор замка Кимовеск. Хозяин замка даже не вышел поприветствовать их. Вместо него гостей встретили отталкивающего вида капитан с длинными усами и странный коротышка с родимым пятном, представившийся мастером Лионелем. Сам замок был темным, унылым и неприступным, и Хит не мог представить, чтобы Рошель провела здесь хоть одну ночь, не говоря уже о том, чтобы ее продали в рабство в качестве хозяйки замка.

Их отвели в комнаты для гостей. У Хита, его дяди, матери и Карлотты были свои комнаты. Рошель и Лизбет должны были делить одну комнату на двоих, но это была обычная практика для молодых незамужних женщин. Возможно, то, что Карлотта была не замужем не имело никакого значения.

Прозвучал гонг к ужину. Входя в большой зал, Хит приготовился к худшему, но ничто не могло подготовить его к встрече с Дамеком… жестоким, порочным, эгоистичным человеком, от бледной кожи которого прямо таки исходил запах насилия.

Дамек не скрывал своего презрения к Карлотте, как не скрывал своего вожделения к Рошель. Манеры у него были не лучше, чем у крестьянина. Хит взглянул на длинные темные волосы Дамека, на резкие черты его лица и почувствовал большое облегчение. Мать никогда не отдаст Рошель такому существу.

Но вот начался ужин, и все, за исключением Лизбет, вели себя так, словно это был приятный ужин знати, разговаривающей о налогах и погоде. К тому времени, когда все закончилось, все ощущение облегчения у Хита испарилось, а страх удвоился. Неужели его мать и дядя все еще обдумывали эту пародию на брак?

В тот вечер, когда Карлотта отправилась в личные покои Дамека, чтобы провести переговоры о приданом, Хит осознал всю истину происходящего. Ему захотелось выть от безысходности. Схватив свой плащ, Хит вышел во двор прогуляться в одиночестве, приготовиться к тому, что он должен был сделать.

Пока Карлотта все еще была занята с Дамеком, Хит поднялся в восточную башню и проскользнул в ее комнату. Щетка для волос лежала на маленьком туалетном столике. Он вытащил целую пригоршню жестких, темных с проседью волос и положил их в карман плаща. После этого Хит отправился в свою комнату.

На следующий день Дамек так и не появился на обеде и, казалось, вообще забыл о своих гостях, никак не позаботившись о том, чтобы им было чем заняться. Рошель старалась все делать как можно правильнее. Занимаясь вышивкой, она вела беседу с мамой, дядей Хэмишем, Карлоттой и Лизбет.

Хит объявил, что отправляется на прогулку, и никто не усомнился в его словах. Это было именно то, что он мог сделать. Лизбет попросила разрешения пойти с ним, но он любезно велел ей остаться. Хит начал поиски. Ему потребовалось два часа, чтобы найти дверь, ведущую вниз, прямо в караульное помещение старой тюрьмы, где был очаг.

Чуть больше чем за час до ужина Хит тихо принес туда коробку, которую сам же и упаковал. В ней был железный крюк, маленький котелок, бутылка очищенной воды и мел. Еще Хит принес бинты.

Разведя костер, он поставил котел и нарисовал на полу черный треугольник. Потом, чтобы не испачкать одежду кровью, снял тунику и рубашку. Налил немного воды в котел, и не дрогнув, порезал кинжалом собственное предплечье, позволив крови стекать прямо в котел. Достав из кармана волосы Карлотты Хит положил их рядом с собой. Закрыв глаза, он полностью сосредоточился на образе Карлотты и прошептал:

— Дыхание сиречь дыхание, больше не будет. Один час времени-это все, что у тебя есть. Дыхания жизни, сиречь дыхания жизни, больше не будет. Через час дыхание исчезнет.

Открыв глаза, Хит бросил волосы Карлотты в котел. Они зашипели, смешавшись с кровью и водой. После этого он туго перевязал руку и надел черную шерстяную рубашку на тот случай, если через нее просочится кровь. Поверх рубашки Хит натянул тунику, стер треугольник и спрятал бутылку, крючок и котелок за старым письменным столом.

Еще раз осмотрев все вокруг, парень поднялся наверх ужинать и наблюдать, как умирает Карлотта. Все выглядело так, как будто ее отравили. Чтобы подбросить эту идею всем остальным, Хит даже обвинил Дамека в том, что тот отравил его сестру.

После такого он ожидал, что мать скажет, что они уезжают, что не останутся в этом замке убийств. Но мать так ничего и не сказала. К его удивлению, следующий день прошел точно так же, как и предыдущий. Несколько ночей спустя он увидел, как дядя Хэмиш поднялся в одну из западных башен, чтобы возобновить переговоры с Дамеком.

Хит похолодел. Похоже, его мать нуждалась в дополнительных стимулах. Тогда это безумие прекратится, и они заберут Рошель домой.

Поздно ночью, после того, как Хэмиш вернулся в свою комнату, Хит тихо подошел к комнате дяди и проскользнул внутрь. Хэмиш спал… или, скорее, отключился, а рядом с ним на полу стоял полупустой кувшин с вином.

Вытащив кинжал, Хит наклонился и срезал прядь волос дяди.

Туман сгустился…

Глава 15

Когда Амели вынырнула из воспоминаний, она поняла, что смотрит прямо в лицо Хита, но его взгляд был отстраненным. Она не заметила к какой момент он убрал свою левую руку с ее плеча и теперь упирался ею в стену рядом с ее головой. В правой он по-прежнему сжимал кинжал.

Амели не колебалась. Изо всех сил уперевшись обеими руками в грудь Хита, она столкнула парня вниз по лестнице обратно в караульное помещение, надеясь, что он настолько дезориентирован, что упадет. Когда Хит попятился назад, она выхватила из ножен на правой руке острый как бритва кинжал и приготовилась защищаться.

Амели понимала, что не сможет по этой лестнице убежать от Хита.

Едва коснувшись ногами пола караульного помещения Хит пошатнулся, но ему удалось удержаться и не упасть. Взгляд парня прояснился, и он поднял голову.

— Ты… ты все это видела? — спросил он.

Она знала, что должна действовать быстро, что выживет только в том случае, если будет полагаться на элемент неожиданности, но в его истории все еще не хватало некоторых фрагментов.

— А как же Мэддокс? — чуть не плача спросила она. — Ты убил его?

Хит стоял неподвижно:

— Да.

— Почему?

— Я должен был, — светло-карие глаза парня потускнели. — Я застал капитана обыскивающим мою комнату, и понял, что он начал что-то подозревать… обо мне или, возможно, о Рошель, именно поэтому он не сбежал, а поднялся в наши комнаты, чтобы обыскать их. Мэддокс начал с моей, но ничего не нашел. Я храню вещи, которые мне… нужны здесь, внизу. Но я видел, что он начал сомневаться. Когда я застал его в своей комнате, я был любезен с ним, я сказал ему, что понимаю, почему он забрал Рошель. Я сказал ему, что, если он пойдет со мной, я спрячу его в комнате матери, а потом схожу за ней и попрошу выслушать его версию похищения.

— И он согласился?

— Он казался благодарным… безмерно благодарным. К этому моменту он выглядел растерянным, потому что больше ничего не мог сделать. Я указал ему на дверь и когда он повернулся ко мне спиной, вытащил кинжал, а как только мы вместе вышли в коридор, я нанес удар… точно так, как учил меня Джейс, прямо в горло Мэддокса. Не думаю, что он что-то почувствовал, — тень сожаления промелькнула на лице Хита. — Я спустился вниз, не зная, что Лизбет спит в своей комнате. Я не хотел, чтобы она нашла его таким.

Со своего места на лестнице Амели смотрела на котел и длинные волосы рыжевато-золотистого цвета рядом с ним:

— Но почему ты не убил Дамека в самом начале? Это остановило бы брак.

— А где бы я взял волосы Дамека? — спросил уже более смело, более уверенно Хит, тоже посмотрев на ко-тел. — Я не хотел его убивать. Я хотел, чтобы он страдал из-за того, что наша семья разорвала помолвку. Я хотел, чтобы все узнали, что он настолько недостойный и порочный, чтобы даже самая захудалая семья не позволила бы своей дочери выйти за него замуж.

Амели указала на рыжевато-золотистые волосы:

— Ты бы убил Рошель?

— Я спасаю Рошель! После всего, что ты видела, ты все еще не понимаешь? Даже если я расторгну этот брак, мать только устроит другой. Теперь я в этом уверен. За последние дни я все больше и больше убеждаюсь в этом. Я должен спасти Рошель. Я не могу позволить ей страдать в постели такого мужчины, как Дамек. — Хит подошел на шаг ближе. — Мне жаль, Амели, но я должен спасти ее.

Он был безумен. Она не видела этого, читая его прошлое, и, возможно, он даже и не пытался скрыть свое безумие… возможно, оно проявлялось только в определенные моменты.

Амели покрепче сжала в руке кинжал:

— Пожалуйста, Хит, отпусти меня, и я никому не скажу, — на этот раз в голосе девушки слышались нотки страха.

Хит немного расслабился и покачал головой:

— Мне очень жаль. Но тебе не следовало спускаться сюда.

Он видел, что ее жизнь или смерть — это только его решение.

Амели бросилась прямо на него.

***

Селин шагнула к Саорис, сжимая в руке копье. Саорис стояла перед котлом, закрыв глаза и погрузившись в транс. Ее губы шевелились. Она подняла руку над котлом.

— Поверженный ниц… эроадо… Антон.

В последний момент Селин увидела, что Саорис держала в руке три каштановых волос. Волосы Антона. Должно быть, она вырвала их, когда дотрагивалась до его лица.

Саорис разжала руку и волосы начали медленно падать прямо в котел. Селин понимала, что не успеет их поймать. С того места, где стояла, ударом ноги, она сбила котел вместе с железным крюком. Три волоса, безо всякого вреда, упали в пламя и мгновенно сгорели.

Саорис открыла глаза. Схватившись обеими руками за наконечник копья, Селин взмахнула им и ударила женщину древком по лицу. От удара Саорис отлетела назад, ударившись об пол и выронив кинжал. Все еще находясь в сознании, она схватилась за лицо, дико озираясь по сторонам. Селин переместила копье так, чтобы его острие оказалось внизу.

— Это была ты! — выдвинула она обвинение. — Ты убила Карлотту и Хэмиша. Почему?

Какая-то часть Селин не хотела верить в это, хотя доказательства были перед ней. А что насчет Мэддокса? Кто убил его?

— Нет… — попыталась сказать Саорис, держась за лицо, багровеющее под ее пальцами.

— Я слышала тебя! Ты собиралась сделать то же самое с Антоном!

Саорис попыталась сесть. С трудом, но у нее это получилось:

— Я не убивала ни Карлотту, ни лорда Хэмиша, — сейчас ее речь звучала более отчетливо.

— Тогда что это было? — Селин ткнула древком копья в сторону упавшего котла. — Ты расскажешь мне прямо сейчас, или, клянусь, я подойду к подножию этой лестницы и буду кричать до тех пор, пока не прибегут кухонные служанки. Я пошлю их за Дамеком, Антоном и леди Хеленой, и посмотрим, что они скажут, когда увидят, что ты делала.

Саорис на мгновение закрыла глаза, а затем снова открыла их:

— Если я скажу тебе, ты все равно выдашь меня.

Селин крепче сжала копье:

— Не выдам, если ты еще никого не убила. Но мне нужна правда. Ты наложила на Антона заклятие, не так ли? Что-то, чтобы остановить его дыхание?

Саорис посмотрела на нее снизу вверх:

— Да, — сказала она наконец. — Я не знаю, кто убил остальных, и не знаю, что было использовано. Я просто использовала заклинание, которое бы по-своему действию было достаточно похоже на то, что случилось с Карлоттой и лордом Хэмишем, чтобы Антона считали третьей жертвой.

— Почему? Почему именно Антон?

— Как ты думаешь, почему? Ты видела его отношения с отцом. Ты видела отношение Ливена к Дамеку. Я знала, что Ливен в какой-то степени благоволит Антону… Но я понятия не имела, что до такой степени. — На лице Саорис снова отразился страх, тот же самый страх, который она выказала в большом зале. — Ливен… любит Антона, и едва заставляет себя заговорить с Дамеком. Я этого не знала.

Неожиданно Селин все поняла:

— Приход Дамека к власти — это и твой приход к власти.

Саорис ничего не ответила.

Селин лихорадочно соображала, что же ей делать. Разоблачение произошедшего здесь, внизу только усугубило бы ситуацию. Хотя она верила Саорис, но были и другие, кто не поверит. Если бы советника Дамека обвинили в убийстве нескольких членов семьи его невесты, свадьба, которая состоится завтра после полудня, показалась бы другим аристократам странной. Принц Ливен не захотел бы этого.

Присутствие Антона в замке Кимовеск заключалось в том, чтобы помочь браку Дамека и Рошель состояться. Но если Селин не привлечет Саорис к ответственности и не остановит ее, Антон окажется в опасности.

Сделав шаг ближе к сидящей на полу женщине, Селин понизила голос:

— Я не выдам тебя до тех пор, пока с Антоном все будет в порядке. Но если ты попробуешь сделать такое еще раз, — она указала на котел, — и он умрет, я пойду к принцу Ливену и расскажу ему все, что я здесь видела. Меня накажут за то, что я не рассказала раньше, но мне будет все равно. Тебе повезет, если Ливен только прикажет повесить тебя. Он может приговорить тебя к смерти как приговаривает предателей, и приказать вырезать тебе внутренности.

Саорисе молча смотрела на нее снизу вверх.

Селин повернулась, собираясь уйти, но остановилась:

— Более того, обо всем, что я здесь видела, я расскажу еще нескольким людям из своего окружения, чтобы я не была единственной, кто об этом знает, на случай, если ты решишь, что я твоя главная угроза. Если Антон умрет каким-либо подозрительным образом, я, или кто-то другой, кто знает о твоей попытке здесь, отправимся к принцу Ливену, и ты будешь приговорена к смертной казни. Так или иначе, я позабочусь об этом. — Селин замолчала, вспомнив о том, что Антон сказал Дамеку той ночью, когда прижимал своего брата к стене: — Ты мне веришь?

С невозмутимым видом Саорис кивнула.

***

Амели застала Хита врасплох. Она надеялась добраться до него и вонзить ему кинжал между ребер.

В последнюю секунду ему удалось развернуться, и она, чуть споткнувшись, пронеслась мимо него, крутанулась и нанесла колющий удар, чтобы не дать ему схватить ее. Хит увернулся, избегая удара. Воспользовавшись эти, Амели проскочила мимо него и укрылась за задней стенкой стола. Парень развернулся к ней лицом.

Амели считала себя искусной в обращении с кинжалом, но по тому, как он двигался, как держал свой клинок, и по всем воспоминаниям, которые она видела о нем, она поняла, что не сможет одолеть его в бою на ножах.

— Хит, подожди, — Амели опустила руку с кинжалом за стол так, чтобы он не мог видеть.

Парень замешкался. Амели осторожно, не спуская глаз с парня, опустила кинжал на стул, стоявший рядом и осторожно вытащила отравленный стилет.

— Хватит убегать, — сказал он. — Перестань бороться со мной, и я обещаю сделать это быстро.

Амели ничего не ответила, оставаясь там, где стояла. Хит начал медленно двигаться, обходя стороной стол

— Я обещаю, — повторил он.

Когда он оказался в пределах досягаемости, она нанесла удар, рассекая его обнаженную грудь. Хит задохнулся и отскочил назад, его лицо превратилось в маску ярости. Амели выскочила из-за стола и бросилась к двери в задней части караульного помещения. Она слышала, как он идет следом, но ей удалось добралась до выхода. Амели выбежала наружу, захлопнув за собой дверь и для надежности продолжала удерживать ее, держась одной рукой за ручку. В другой она все еще сжимала стилет.

— Амели! — крикнул Хит по другую сторону двери, и она почувствовала, как та дернулась в ее руках, но она держала изо всех сил, не выпуская ручку.

Он прорычал что-то неразборчивое и снова дернул дверь… но на этот раз Амели было гораздо легче удержать ее. В третий раз дверь почти не дернулась.

— Амели? — голос Хита звучал так, словно он находился далеко от двери.

Через пару мгновений Амели приоткрыла дверь, осторожно заглянув внутрь. Хит стоял в центре караульного помещения, пошатываясь, и, казалось, ему было трудно дышать.

Когда он рухнул на колени, она вошла, все еще сжимая в руке стилет. Хит попытался вдохнуть, но безуспешно. А потом завалился навзничь на пол. Какой бы яд ни использовал на стилете Яромир, тот действовал быстро.

Амели подошла к Хиту, и он показался ей таким юным, как мальчик, играющий со своими сестрами в воображаемого героя. Он изумленно посмотрел на нее и его дыхание остановилось.

***

В большом зале, после довольно продолжительного обсуждения урожаев и налогов, Антон извинился и прервал разговор с отцом, когда понял, что не видит ни Селин, ни Амели.

В зале было много народа, и он отправился на поиски сестер. Он нигде не видел отдыхающей Селин, как она ему говорила. Или она сказала, что идет к столу? Возможно, она собиралась отдохнуть наверху, в своей комнате. Но это было маловероятно, не сейчас, когда на них свалилось решение его отца перенести свадьбу на завтра. Тем не менее… она могла подняться наверх за чем-нибудь.

Повернувшись, Антон уже собирался направиться к восточной арке, когда увидел, как в зал входит Селин.

Девушка осмотрелась по сторонам и подошла к Антону.

— Все в порядке? — спросил он.

Она улыбнулась:

— Да, мне нужно было ненадолго отлучиться. — Селин осмотрела зал. — Где Амели?

— Я не знаю. В последний раз, когда я видел ее, она все еще сидела с Хитом, но это было некоторое время назад. Я был занят разговором с отцом.

На лице Селин появилась тревога. Она еще раз осмотрела зал:

— Я и Хита не вижу.

— Может, они пошли прогуляться во двор?

Не успел он закончить говорить, как, через восточную арку вошла Амели. Антон сразу увидел, что что-то было не так. Волосы девушки выбились из-под заколок, платье было растрепано, подол порван.

Антон подошел к ней, и наткнулся на мрачный взгляд.

— Тебе лучше пойти со мной, — тихо сказала она. — Возьми с собой Дамека, леди Хелену и Рошель, больше никого. Пусть Селин поднимется в комнату Лизбет и побудет с ней.

***

Очень скоро Антон оказался под землей, в старой тюрьме Кимовеска. Он не бывал здесь с тех пор, как был мальчиком.

Сейчас Антон смотрел на полуобнаженное, мертвое тело Хита и слушал, как Амели все рассказывала и рассказывала о том, что видела в прошлом парня.

Леди Хелена стояла потрясенная. Дамек осматривал содержимое котла. Рошель, опустившись на пол на колени рядом со своим братом, сжимала его мертвую руку. Никто не пытался остановить ее.

Едва они впятером вошли в караульное помещение, и Рошель, и Хелена назвали Амели лгуньей. Но потом та начала говорить.

Она не была прирожденной рассказчицей, не такой как Селин, что в каком-то смысле делало такие события, как это, более понятными. Амели не приукрашивала, не добавляла красок, не изменяла голос. Она начала рассказывать с того момента, когда Хиту было пятнадцать лет. Когда она описала несколько игр, в которые он играл на чердаке или в лесу с Рошель и Лизбет, Антон увидел, как обвиняющее выражение лица Рошель начало меняться.

К тому времени, как Амели добралась до Мэддокса, который пытался дать Хиту уроки владения мечом, леди Хелена побледнела. Обе женщины знали, что Амели говорила правду. Она знала детали, важные подробности, которые никто не мог знать, если не видел их собственными глазами в прошлом Хита.

Тем не менее, рассказ продолжался. Когда Амели рассказала о том, что Хит обратился к Джейсу за заклинанием, которое убивало на расстоянии и выглядело как заказное убийство, Дамек отвернулся от котла.

Амели закончила рассказ о смерти Мэддокса и показала на рыжевато-золотистые волосы, все еще лежащие на полу.

— Он собирался убить Рошель сегодня вечером. Он думал, что спасает ее.

Рошель закрыла лицо руками. Теперь никто не ругал Амели и ни в чем ее не обвинял.

Антон видел, что все ей поверили, но взгляд ее глаз по-прежнему был безутешным. Он не мог представить, через что ей пришлось пройти этой ночью. Сначала она увидела извращенную природу прошлого Хита, а затем ей пришлось убить его.

Неожиданно мысли Антона вернулись к истории, которую Селин рассказала небольшой толпе в гостинице. Он подумал обо всех проявлениях ревности и трагедиях, которые могут последовать в результате. Селин была права в том, что сказала той ночью. Между братьями и сестрами ревность была самой опасной эмоцией из всех, больше, чем ненависть, больше, чем страх.

Подойдя ближе, Дамек посмотрел на тело, потом поднял глаза на Антона:

— Значит, все кончено?

Антон оцепенел от потрясения:

— Да. Иди и скажи отцу.

Глава 16

На следующее утро, после почти бессонной ночи, Селин тихонько вылезла из постели. Амели еще спала.

Хельга подняла голову со своей подстилки на полу, но Селин приложила палец к ее губам. В шкафу висел шелковый халат со шнуровкой. У нее еще не было повода надеть его, но сейчас он показался ей наиболее подходящим предметом одежды. Селин накинула халат поверх сорочки и туго стянула шнуром на поясе. Потом взяла коробку с медицинскими принадлежностями.

Не говоря ни слова, Хельга встала, подошла к двери и открыла ее. Селин вышла из комнаты, поднялась на третий этаж башни и нашла дверь в комнату леди Хелены. Поставив коробку на пол, она постучала. Почти сразу же дверь открылась, и на пороге появилась Лизбет.

— О, Лизбет, — прошептала Селин. — Я пришла проведать твою мать.

Накануне вечером Селин дала леди Хелене еще одну ложку макового сиропа, чтобы помочь ей уснуть.

Лизбет отступила назад:

— Она все еще спит, но ты можешь ее проведать.

Потеряв горячо любимого брата, девушка казалась на удивление спокойной, но, возможно, она все еще находилась в шоке.

Селин проверила дыхание леди Хелены, но решила не будить ее. Она повернулась к Лизбет, раздумывая, как озвучить трудное предложение. Наконец Селин решилась:

— Лизбет… если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты ведь знаешь, что можешь обратиться к Антону, не так ли? Тебе нужно только послать весточку или приехать в Сеон самой.

Лизбет присела на край кровати:

— Спасибо. Хорошо, что ты это предложила, — она говорила так по-взрослому. — Но думаю, что сейчас я нужна маме. Вчера вечером, до того, как ты пришла дать ей маковый сироп, она пыталась поговорить с Рошель. Она спросила Рошель, не могли бы мы вдвоем переехать жить сюда, в Кимовеск. — Лизбет поморщилась. — Мне была ненавистна эта идея, но я не ожидала, что Рошель окажется такой холодной. Она отказала маме, а потом сказала, что она должна будет уехать в Квиллетт на следующий день после свадьбы. Это было ужасно. Думаю, Рошель винит маму в смерти Хита, но еще я думаю, что мама не хочет возвращаться домой теперь, когда там будем только она и я.

Селин понятия не имела, что сказать. За очень короткое время эта семья потеряла троих членов из-за смерти, а теперь они теряли четвертого члена из-за брака. Они потеряли надежного капитана, который жил с ними последние три года. И теперь Хелена и Лизбет останутся одни в большом поместье.

— Я позабочусь о ней, — Лизбет дотронулась до руки матери.

— Ты всегда была лучшей из них, — сказала Селин, — лучше брата и сестер. Я надеюсь, ты это знаешь.

Лицо Лизбет было таким серьезным.

— Рошель все еще должна выйти замуж за Дамека? Я имею в виду… если бы она сказала «нет», после всего, что случилось, смогла бы она вернуться домой вместе с нами?

— Я думаю, это не в нашей власти, — ответила Селин, но вопрос заставил ее задуматься. Она встала и коснулась плеча Лизбет: — Я вернусь через некоторое время.

Выскользнув из комнаты, девушка несколько мгновений постояла в коридоре, а затем подошла к двери комнаты Рошель и постучала.

— Войдите.

Она открыла дверь. Рошель сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы.

Взгляды девушек встретились в зеркале, и Рошель обернулась:

— Да?

Селин вошла. Она не знала, что сказать, но, несмотря на цель их приезда в Кимовеск, несмотря на их долг помочь скрепить этот брак, она не могла молчать.

— После всего, что произошло, — начала она, — если ты хочешь избежать сегодняшней свадьбы, никто не станет винить тебя за то, что ты ее отменишь. Ты могла бы сослаться на горе из-за смерти брата, и могла бы уехать с леди Хеленой и Лизбет, а потом, позже, спокойно покончить со всем. Твоя мать не стала бы возражать.

Рошель задумчиво посмотрела на Селин:

— Мисс Селин, пожалуйста, позвольте мне прояснить две вещи. Во-первых, сегодня днем я выхожу замуж за принца Дамека, и ничто меня не остановит. Во-вторых, я любила брата. Я люблю Лизбет, но Хит был единственным существом в этом мире, которое я действительно любила.

Я собираюсь стать великой принцессой Древинки, и я бы удержала его рядом с собой и дала ему власть. — Глаза Рошель сузились:-Что бы ни говорила твоя сестра, он никогда бы не причинил мне никакого вреда, а она убила его. Я никогда этого не забуду. Никогда. — Она снова повернулась к зеркалу. — А теперь покиньте мою комнату.

Не сказав больше ни слова, Селин вышла.

***

В то утро, после короткого разговора с отцом, Антон поднялся в комнату сестер и постучал в дверь.

Ему открыла Хельга.

Антон с облегчением увидел в комнате Амели и Селин. Обе были одеты в простые шерстяные платья и еще даже не начали готовиться к свадьбе.

Он застыл в дверях, а все три женщины с любопытством наблюдали за ним.

— В чем дело? — спросила Хельга, и запоздало добавила: — Милорд.

Антон глубоко вздохнул:

— Я только что разговаривал со своим отцом, и он сказал мне, что в награду за наш успех здесь нам разрешат пропустить церемонию, и мы сможем уехать, как только соберем вещи. Отец сказал, что он выступит в качестве свидетеля Дамека, а я могу быть свободен, если захочу.

— Что? — спросила Амели. — Тебе это не кажется… странным? Твой брат женится сегодня днем. Как это будет выглядеть, если мы не останемся даже на несколько часов?

— Думаю, что мы с Дамеком уже давно перестали демонстрировать ложные проявления братской поддержки.

— Что ты собираешься делать? — спросила Селин.

— Я подумал, что должен спросить тебя.

— Правда? Ты действительно не будешь возражать, если мы уедем прямо сейчас? — спросила она.

— Я сделаю все, что ты пожелаешь.

Селин опустилась на кровать:

— Ох, Антон, отвези нас домой.

Глава 17

Полтора дня спустя небольшой отряд пересек открытое поле, и Селин увидела вдали замок Сеон.

Сидя на скамейке фургона, Хельга большую часть пути критиковала вождение сержанта Базина. Амели пустила своего маленького черного мерина рысью рядом с фургоном, привлекая к себе внимание Хельги и пытаясь хоть как-то облегчить положение бедного Базина.

Перед отъездом из Кимовеска Антон раздобыл Джоанне лошадь, и теперь она ехала рядом с Рюриком. Антон даже не стал расспрашивать Селин, когда она сказала ему, что молодой женщине нужен новый дом и работа.

Погода была прохладной, но дождя не было, и даже через прореху в облаках над головой проникал поток солнечного света.

По дороге домой у Селин было много времени для размышлений, и ей не давало покоя растущее беспокойство, что она не настолько контролирует свою способность видеть будущее, как считала раньше. Во время этого расследования туман показал ей фрагменты будущего Лизбет и Мэддокса, но этого было недостаточно, чтобы она могла изменить ход событий.

Хуже того, когда она читала «Леди Саорис», туман показал ей сцены из двухлетнего будущего и не показал сцену, в которой Саорис пытается убить Антона. Поразмыслив, Селин решила, что теперь понимает почему. Во время чтения она сосредоточила всю свою энергию на том, чтобы узнать о возможной причастности Саорис к смерти Карлотты и лорда Хэмиша. Туман показал ей сцены, которые должны были ответить на этот вопрос… сцены, которые показывали, что Саорис вложила деньги в брак и, таким образом, получалось маловероятным, что она была убийцей.

Селин задала конкретный вопрос, и на этот вопрос был дан конкретный ответ. Как ей научиться заставлять туман показывать то, что ей больше всего хотелось увидеть? В ближайшие дни она должна будет изучить этот вопрос.

К счастью, они почти уже были дома.

Лошадь Антона остановилась рядом с лошадью Селин. Антон молча смотрел на нее сверху вниз, и она сразу поняла, что что-то не так.

— Селин, — начал принц, — мы почти добрались до Сеона. В этом путешествии мы все позволили себе некоторые вольности по отношению друг к другу… промахи. Я был худшим виновником из всех нас, но вернувшись домой, нам нужно будет вернуться к прежним отношениям.

— Ты имеешь в виду, что мне придется называть тебя «милорд» каждый раз, когда я обращаюсь к тебе в присутствии кого-то другого? — Селин старалась говорить беззаботно, но понимала, что это ей не совсем удалось. За последнюю неделю они через многое прошли вместе.

Часть затаенного одиночества вернулась в глаза Антона:

— Да, — он смотрел прямо перед собой. — Я ценю все, что ты для меня делаешь, и мне бы не хотелось так много от тебя требовать. Я бы хотел… Я бы хотел… — он не смог закончить фразу.

— У меня тоже есть желание, — сказала Селин. — Ты думал о том, как мы могли бы их осуществить?

— Я еще не придумал ответа, — он сделал паузу. — А ты?

— Нет, но, возможно, мы что-нибудь придумаем.

Снова взглянув на нее сверху вниз, Антон кивнул:

— Возможно, придумаем.

***

Когда Амели и Селин наконец вошли в дверь своего дома, «Бетони и Бук», до наступления вечера оставалось около часа. Амели окинула взглядом привычную обстановку. Оливер поприветствовал их широким зевком и начал тереться о ноги Селин. У входной двери стояла миска со свежим молоком.

— Мне нужно будет послать Эрин подарок за то, что она присматривала за ним, — сказала Селин.

— Да, — рассеянно кивнула Амели.

Хотя по большей части ей удавалось вести себя как обычно, она не могла забыть о Кимовеске, как ни старалась. Девушка все еще ощущала запах затхлого воздуха замка Дамека. Всякий раз, когда Амели закрывала глаза, ей чудился Хит, лежащий мертвым на полу, или она вспоминала то, что видела в его прошлом. Амели надеялась, что как только переступит порог своего дома — то сможет все забыть, но этого не произошло, по крайней мере, пока.

Селин наблюдала за ней.

— Почему бы тебе не прогуляться по деревне? — спросила она. — Тебе пойдет на пользу снова оказаться на улице, среди рыночных прилавков Сеона.

Хотя Амели не была уверена, что это поможет, но на данный момент это звучало лучше, чем оставаться здесь. Ей даже не хотелось переодеваться, менять шерстяное платье на брюки, а это уже о чем-то говорило.

— Ты точно не против?

— Нет, конечно, нет. Иди, прогуляйся.

Повернувшись, Амели вышла за дверь. Для осени погода была просто прекрасная. Амели повернула в сторону рынка. Но внезапно остановилась. Навстречу ей по дороге шел высокий мужчина с козлиной бородкой, одетый в коричневый табард. Он остановился в нескольких шагах от девушки.

— Яромир.

— Я знаю, ты только что вернулась домой, но это была самая длинная неделя в моей жизни. Я убедился, что принц в безопасности, и пришел повидаться с тобой.

Амели ничего не ответила. Он был таким открытым. Таким честным. Она скучала по нему.

— У меня есть приглашение, — продолжил Яромир. — Прибыла группа менестрелей, и этим вечером они выступают на рынке. Вся деревня в предвкушении. Мастер Эрншоу из кондитерской весь день готовил засахаренные яблоки.

— Засахаренные яблоки?

Яромир подбросил монетку в воздух и одарил Амели ухмылкой:

— Я угощу тебя двумя.

Что-то внутри нее растаяло. Девушка знала, что должна быть осторожна рядом с ним. У нее не было намерения становиться еще одной в длинной череде его любовниц, но в этот момент не было ничего в мире, что она хотела бы сделать охотнее, чем пойти с ним на рынок Сеона, послушать музыку и съесть засахаренные яблоки.

Он протянул руку.

Она приняла ее.

Продолжение следует…