Барб Хенди

Ведьмы и враг

Ведьмы-провидицы — 3




Переводчики: Андрей Рыбаков, Риша Каулитц, Angel

Переведено для группы https://vk.com/club68806729






Пролог

Замок Кимовеск: Западная Дроевинка


Я был в столовой, когда умерла Карлотта.


Хотя я сделал все возможное, чтобы привести ее к смерти, мой успех все еще удивлял меня. До этого момента я не был полностью уверен, что мои усилия сработают.


За длинным массивным дубовым столом сидело семь человек, включая принца Дамека, который сидел во главе с почти цивилизованным выражением на своем обычно диком лице. Трапеза была празднованием его собственной предстоящей свадьбы… в присутствии всей семьи невесты.


Его будущая невеста, милашка Рошель, сидела, опустив глаза, и для всех практических целей выглядела как жертвенный агнец.


Ее мать, леди Хелена, и ее дядя, лорд Хэмиш, сидели по обе стороны от нее, а ее старшая сестра, Карлотта, сидела как можно дальше от Дамека. Это не было неожиданностью, так как Карлотте не хватало ни красоты, ни обаяния. Ее жесткие волосы были собраны в пучок на затылке, а плотно сжатые, сердитые губы всегда казались поджатыми, как будто она существовала в состоянии вечного осуждения всех остальных.


Я не испытывал к ней жалости. Она была главным организатором этой предстоящей свадьбы, и она должна была умереть.


До сих пор никакой еды не подавали, только темно-красное вино.


Словно по сигналу, Карлотта сделала глоток из своего бокала. Я надеялся, что она это сделает. Затем она попыталась сглотнуть.


Мои глаза остановились на ней в каком-то зачарованном состоянии.


«Вино вам по вкусу?» — спросил принц Дамек у Рошель, как будто ему были небезразличны ее чувства.


Я не обратил внимания на вежливо пробормотанный ответ Рошель и сосредоточил свое внимание на лице Карлотты… в ожидании.


Она снова попыталась сглотнуть, и ее глаза начали расширяться, когда она попыталась вдохнуть. Триумф захлестнул меня.


«Ты в порядке, моя дорогая?» — спросила леди Хелена, выглядя скорее смущенной, чем обеспокоенной.


Затем Карлотта покраснела и привстала, одной большой жилистой рукой схватившись за горло, а другой вцепившись в стол. За всю свою жизнь я никогда не испытывал такого удовлетворения, такой силы. Я надеялся, что она не умрет слишком быстро. Я хотел, чтобы она почувствовала страх, почувствовала боль.


Ее глаза выпучились, и лишь тогда несколько человек за столом, наконец, поняли, что она по-настоящему задыхается, и они вскочили на ноги, чтобы помочь ей.


Но это не помогло.


«Она задыхается?» — спросил лорд Хэмиш.


«Нет!» — воскликнула Рошель. «Никто из нас ничего не ел. Она сделала только глоток вина.» Ее рука потянулась к сестре. «Карлотта!»


Карлотта издала отвратительные звуки, ее лицо исказилось, и она упала навзничь. Лорд Хэмиш поймал ее, и леди Хелена ахнула.


Принц Дамек шагнул к ним, и вид его тревоги вызвал во мне волны удовольствия. Ему было плевать на жизнь Карлотты, но, конечно, было бы нехорошо, если бы сестра его будущей невесты умерла за обеденным столом.


Карлотта сделала последнюю попытку вздохнуть, а затем застыла в объятиях дяди— все еще с выпученными глазами.


«Она мертва», — ошеломленно произнес лорд Хэмиш, не веря своим ушам. Он поднял взгляд на Дамека, а затем опустил его на кубок Карлотты с вином.


Я изо всех сил стараясь не улыбнуться.




Глава 1

Деревня, Окружающая Замок Сеоне, Юго-Западная Дроевинка


Три дня спустя


Селин Фэйв почти не могла в это поверить, когда старый мастер Колби, прихрамывая, вошел в парадную дверь ее аптеки «Бетони и Бук»… снова.


Последние три недели он приходил сюда каждый день.


«Мастер Колби», — сказала она, пытаясь скрыть свое легкое раздражение, — «Я думала, что говорила вам дать эликсиру можжевельника больше времени для работы».


Он огляделся и, казалось, был доволен. «Твоей сестры здесь нет?»


Это было очевидно, но мастеру Колби не нравилась младшая сестра Селин, Эмили.


«Нет, она на рынке, покупает хлеб. Она должна была уже вернуться. Чем я могу вам помочь?»


«Боль ужасна», — ответил он, а затем понизил голос. «И она… сдвинулась». Он положил руку на левый бок.


На самом деле он был безобидным стареющим человеком со слишком большими деньгами и без семьи. Он был невысокого роста и шел с ярко выраженной сутулостью, из-за которой казался еще ниже. Его волосы были густыми и седыми, а нос покраснел от чрезмерного употребления крепких спиртных напитков. Больше всего ему было одиноко без компании, кроме своей собственной.


Однако в данный момент Селин стояла за своим рабочим столом и по запястья была в гусином жире — работала над мазью от ожогов, приготовленной из фиолетовых цветов опина. Ее большой оранжевый кот Оливер сидел на прилавке, время от времени воруя лапой, полную гусиного жира, когда думал, что она не смотрит.


Селин была занята.


Она хорошо знала, что передняя комната магазина была гостеприимным и веселым местом, и что людям действительно нравилось ее посещать. Там была прочная стойка, занимавшая половину длины комнаты, а вдоль стен тянулись полки с глиняными горшками и кувшинами. Деревянный стол был покрыт разнообразными принадлежностями, такими как пестик и ступка, медные весы, маленькие деревянные чаши и открытая коробка с трутом и кремнем. Большой очаг находился в центре южной стены. Несколько распашных дверей в восточной стене вели в кладовую и спальню.


Мастер Колби посмотрел через переднюю комнату и поверх стойки с какой-то жалкой надеждой.


«Позвольте мне вытереть руки. Я приду и посмотрю» — сказала Селин, взывая к некоторой жалости.


Благодарность отразилась на его лице. Его взгляд остановился на ее волосах, и она подавила вздох. Она знала, что большинство мужчин находили ее хорошенькой, но в дополнение к работе аптекарем она также зарабатывала себе на жизнь как «провидица», и было необходимо выглядеть соответственно.


Она была маленькой и стройной. Большую часть времени она носила красное бархатное платье, которое плотно облегало ее тело. Ее чрезмерно пышная копна темно-русых волос волнами спускалась до поясницы, и она, и ее сестра Эмили унаследовали лавандовые глаза своей матери.


До прошлой весны Селин и Эмили жили в грязной маленькой деревушке, управляли магазином гораздо меньшего размера, часто брали в качестве оплаты тощих цыплят и репу. Но судьба и внезапная удача привели их в процветающую деревню Сеоне, где они жили в этом прекрасном магазине, под защитой и покровительством принца Антона из дома Пален.


В целом, их жизнь значительно улучшилась.


И все же… Было несколько сюрпризов, таких как покровители, такие как мастер Колби. Селин не могла не выразить соболезнования тем, кто пострадал, и у многих людей в Сеоне были свободные деньги.


К сожалению, у некоторых из них не было абсолютно ничего лучшего, чем навещать ее несколько раз в неделю, чтобы рассказать ей о своих болях, болячках и проблемах с различной пищей и трудностях со сном. Ее всегда можно было найти здесь, и она стала чем-то вроде мишени.


Эти клиенты хорошо платили ей, но в некоторых случаях ей начинало казаться, что ей платят за ее компанию, а не за ее навыки аптекаря, и она не совсем понимала, что с этим делать.


Возможно, ей нужно было быть немного менее отзывчивой и немного более деловой? Перспектива казалась недоброй.


Мастер Колби придвинулся ближе. «И у меня кишечник болит», — прошептал он заговорщицким тоном.


Селин собралась с духом. Так больше продолжаться не могло.


Хотя теперь она была достаточно близко, чтобы коснуться его, она этого не сделала.


«Ты ел сыр и пил спиртное за ужином вчера вечером?» — спросила она.


Он удивленно моргнул. Хотя она советовала ему по разным вопросам не есть и не пить, она никогда раньше не подходила к этой теме так прямолинейно.


«Ну…», - пробормотал он, сбитый с толку отсутствием у нее жалости.


Внутри она чувствовала себя ужасно из-за того, что сделала это, но это было необходимо, если что-то должно было измениться. Лето закончилось, наступила осень, и Селин придется потратить много времени на сбор трав и лепестков роз, чтобы подготовить медикаменты для деревни на предстоящую зиму. Скоро она будет ухаживать за людьми с кашлем и лихорадкой.


Прежде чем мастер Колби смог продолжить, она сказала: «Ваш кишечник уже не может нормально переваривать сыр, жирное масло и крепкие спиртные напитки. Если вы будете придерживаться овощей, хлеба и запеченного мяса или рыбы, я обещаю, что скоро вы почувствуете себя лучше. Если вам нужно выпить что-то помимо воды или чая, выпейте немного вина во время еды… возможно, всего полбокала. Продолжайте с несколькими ложками можжевелового масла, которое я отправила вам домой, чтобы защитить ваш желудок.»


Он снова моргнул. «Но боль сильная, прямо здесь». Он приподнял левую сторону рубашки.


«Мастер Колби», — сказала она, не глядя на его обнаженный бок. «Я дал вам лучший из возможных советов. Это зависит от вас, чтобы следовать моим советам. Попробуйте мои предложения, по крайней мере, в течение четырех дней, и если вам не станет лучше, приходите ко мне». Она отошла. «А теперь, если вы меня извините, мне действительно нужно закончить приготовление этой мази».


Ее тон был решительным, и теперь он смотрел на нее так, словно она каким-то образом предала его. «Я не плачу за советы о том, что мне следует питаться», — огрызнулся он.


«Конечно, нет. Всего хорошего.» Она подошла к двери и открыла ее.


Рассерженный — и, возможно, обиженный — он повернулся и, шаркая ногами, вышел из магазина.


Селин вздохнула, все еще сожалея о том, что обошлась с ним так холодно, но без колебаний закрыла дверь и вернулась к работе над мазью. Люди, как правило, сжигали себя гораздо чаще зимой, чем летом — из — за того, что разводили больше костров, — и ей нужно было быть готовой.


* *

Эмили Фэйв возвращалась с рынка, неся свежий хлеб и мешок осенних груш. Она почти добралась до своего дома, аптеки «Бетони и Бук», когда увидела, кто входит в парадную дверь — старый мастер Колби, — и замерла.


«Только не снова», - пробормотала она, оглядываясь в поисках места, где можно было бы спрятаться.


Она не войдет туда, пока он не уйдет. Почему Селин мирилась с некоторыми из этих людей, оставалось загадкой. Ну… Некоторые из них хорошо платили, но не то чтобы сестры так сильно нуждались в деньгах.


Вместо того, чтобы прятаться, Эмили решила продолжить путь по улице, прогуливаясь, как будто она никогда не останавливалась. Она немного походила вокруг, а потом возвращалась. По правде говоря, ей нравилось бывать на свежем воздухе на красочных улицах Сеоне.


Но она действительно хотела, чтобы Селин научилась быть немного более жесткой с некоторыми людьми, которые пользовались ее добротой. Казалось, что, несмотря ни на что, Селин всегда могла, по крайней мере, притвориться сочувствующей.


Как она это делает?


Эмили и Селин почти полностью зависели друг от друга с тех пор, как осиротели, когда Селин было пятнадцать, а Эмили двенадцать. Но они не были похожи ни по темпераменту, ни по внешности.


У них обоих были лавандовые глаза матери, и только.


Недавно отпраздновав свое восемнадцатилетие, Эмили была еще ниже ростом, чем Селин. Но там, где Селин была хрупкой, в телосложении Эмили чувствовался намек на силу и мускулатуру. Она презирала платья и всегда носила бриджи, мужскую рубашку, парусиновую куртку и ботинки. Она унаследовала прямые черные волосы их отца, которые она подстригла в прическу, которая свисала почти до плеч. На левом бедре у нее был кинжал в ножнах, которым она умела пользоваться, и она держала короткий меч в магазине, но обычно она не носила его в деревне, так как в этом не было необходимости.


Большинство людей находили ее немного странной, но ей было все равно.


Прошлой весной она и Селин переехали сюда жить, когда доказали свою полезность принцу Антону, который правил замком Сеоне и шестью окружающими его файфами. Обе сестры обладали уникальным «даром». Селин могла читать будущее человека — просто прикоснувшись к нему — а Эмили могла читать прошлое человека.


Не раз принц Антон полагался на эти способности, чтобы найти убийц или любого, кто мог представлять угрозу для его народа.


Однако… конец лета и начало осени были довольно тихими, предлагая сестрам отсрочку, и после их последнего приключения с принцем Антоном Эмили была рада, что Селин немного успокоилась. Большинство вещей, которые их просили решить, касались крови, смерти и безумия.


Селин часто требовалось время, чтобы прийти в себя после этого.


Размахивая пакетом с грушами, Эмили вернулась за угол и посмотрела вниз по улице в сторону магазина.


К ее облегчению, Селин открыла входную дверь и придержала ее, когда мастер Колби, шаркая, вышел.


Он не выглядел счастливым.


Тем не менее, Эмили подождала, пока он скроется из виду, прежде чем отправиться в магазин и самой пройти через парадную дверь. Внутри Селин снова сидела за своим рабочим столом, ее руки были в гусином жире и фиолетовом опине. Оливер с большим интересом наблюдал за ведром с гусиным жиром. Лучше бы он пошел ловить мышей. Разве это не для этого он здесь?


«Купила немного груш», сказала Эмили, поднимая мешок.


«Ммм?» Селин рассеянно ответила: Она казалась встревоженной.


«Что случилось?»


«Ничего… Я… Мастер Колби только что был здесь снова, и мне пришлось…» Она замолчала и покачала головой. «Ничего».


Эмили слегка нахмурилась, задаваясь вопросом, что произошло. Может быть, Селин все-таки взяла старика в более твердую хватку? Это было бы как раз вовремя.


«Я приготовлю чай. У нас еще есть масло?» — спросила Эмили. «Я забыла проверить перед отъездом».


Она не любила хлеб без масла.


Селин оторвалась от своей работы, но прежде чем она успела ответить, входная дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену.


«А я тебе говорю! " — проревел женский голос. «Я никогда не прикасался к твоему молотку!»


" Тогда кто это сделал? " — проревел в ответ глубокий голос. «Он не просто ушел сам по себе!»


Эмили развернулась, ее рот приоткрылся при виде Бернарда, массивного кузнеца Сеона, и его миниатюрной жены Эбигейл, которые вошли в магазин. Эмили никогда не видела ни одного из них такими сердитыми, и оба были хорошо известны своим темпераментом.


Что еще хуже, их дочь, Эрин, была хорошей подругой Селин — и даже подарила ей Оливера в качестве подарка, — поэтому Эмили чувствовала, что не может комментировать то, что она считала очень плохими манерами Бернарда и Эбигейл.


Селин, однако, вышла из-за прилавка, вытирая руки о ткань. «Что, черт возьми, не так?» — спросила она. «Эбигейл, если эта дверь повредила стену, ты платишь за ее ремонт».


Эмили была удивлена ее тоном. Селин действительно была сегодня в странном настроении.


«Что?» Эбигейл чуть не накричала на Селин, а потом, казалось, пришла в себя и посмотрела на все еще открытую дверь. " О, прости, моя дорогая», — извинилась она, — «но я в таком состоянии». Она махнула рукой в сторону Бернарда. «Этот… этот безумец обвиняет меня в том, что я взяла его лучший молот и спрятала его! Как будто мне больше нечего делать, кроме как пробраться в его кузницу и прятать его инструменты, просто чтобы досадить ему.»


«Это она сделала это!» Вмешался Бернард. Его длинные темные волосы и борода качнулись, когда он повернулся к Селин. «Вчера вечером я играл в карты и проиграл немного… Совсем немного, заметьте, монет, и она с самого начала не хотела, чтобы я шел. Она спрятала мой лучший молот, чтобы я был вынужден использовать свой старый и тратить вдвое больше времени на ту же самую работу. Она наказывает меня».


Эбигейл вскинула обе руки в воздух. «Только послушайте его! Как будто я была бы такой мелочной.»


На самом деле… из того, что Эмили видела в Эбигейл, казалось более чем возможным, что она могла быть такой мелочной, но Эмили этого не сказала.


Селин подошла ближе. «Почему вы пришли именно к нам?»


«Потому что ты можешь сказать ему, что я его не брала», — сказала Эбигейл, скрестив руки на груди. «Прочтите и скажите ему, где он».


Селин покачала головой. «Эбигейл… мой дар так не работает. Я не могу увидеть молот Бернарда, заглядывая в его будущее и…»


«Нет, не ты,» перебил Бернард. «Эмили. Она может прочитать прошлое этой дьяволицы и сказать мне, где был спрятан мой молот!»


Выражение лица Селин с каждым мгновением становилось все более растерянным — и Эмили, конечно, могла понять почему. Действительно, в магазине никогда не было такой сцены.


«Два серебряных пенни», - сказала Эмили, стоя у очага.


В комнате воцарилась тишина, и все трое других обитателей повернулись, чтобы посмотреть на нее.


«О, Эмили», - сказала Селин в некотором замешательстве. «Я не думаю, что мы должны взимать плату с Эбигейл и Бернарда за наши услуги»,


Это была еще одна слабость Селин: нерешительность при получении денег от тех, кого она считала друзьями. Но Эмили не читала бесплатно — или, по крайней мере, не для кого-либо, кроме принца Антона, который подарил им этот магазин.


" Конечно мы заплатим», — сказала Эбигейл, залезая в карман своего фартука. «Я бы заплатил вдвое больше, чтобы увидеть, как этот великий болван окажется неправ».


«И я бы заплатил втрое больше, чтобы увидеть, как эта гарпия признает свою вину!» — крикнул Бернард.


«Пожалуйста», — сказала Селин, выражение ее лица сменилось с растерянного на взволнованное. «Понизьте ваши голоса. Люди могут услышать вас на улице».


Эмили не возражала против хорошего спора и была известна тем, что иногда повышала свой голос, поэтому она стояла, вытянув левую руку, когда Эбигейл опустила два серебряных пенни в ее ладонь.


«Кого я должна прочитать?» — спросила Эмили.


— Ее, — мгновенно ответил Бернард, — и скажи мне, где мой молот.


Эбигейл покраснела лицом. «Хорошо».


Эмили потянулась и схватила маленькую, огрубевшую руку Эбигейл и закрыла глаза. Сначала она сосредоточила свои мысли на искре духа Эбигейл, а затем представила молот Бернарда — который она не раз видела в кузнице — в своем воображении, твердо удерживая образ. Если бы Эбигейл могла что-то показать ей, Эмили скоро погрузилась бы в туман и увидела бы ясный образ прошлого.


Ничего не произошло.


Через мгновение она сказала: «Бернард, я ничего не вижу».


" Тогда ты недостаточно внимательно смотришь», — ответил кузнец.


«Прочти его», — бросила вызов Эбигейл. «Посмотри, есть ли у него что-нибудь, что он может тебе показать».


Пожав плечами, Эмили подошла к Бернарду и схватила один из его огромных пальцев. Он не возражал, но нахмурился. Эмили закрыла глаза и сосредоточилась на искре его духа, а затем на образе молота.


Первый толчок поразил ее почти мгновенно, и она собралась с духом.


Когда последовал второй толчок, она испытала уже знакомое ощущение, как будто ее тело несло по туннелю тумана. На мгновение она забыла обо всем, кроме как мчаться назад сквозь туман вокруг нее, когда он закружилась в серых и белых тонах.


Туман рассеялся, и перед ней вспыхнуло изображение. Она обнаружила, что стоит внутри маленького домика. Бернард был там вместе с молодым Хью, одним из тэтчеров Сеона. Эмили немного знала его. Внутри воспоминаний они ее не увидят. Она была всего лишь наблюдателем. Ее тело все еще было в магазине.


«О, Бернард, это просто замечательно», - сказал Хью. «Спасибо».


За окном с приближением вечера садилось солнце.


«Позвольте мне просто убедиться, что они нужного размера», — ответил Бернард. Он стоял перед открытым дверным проемом, в котором не было настоящей двери, и держал новую железную скобу на петлях, на которой должна была висеть задняя часть двери. В его левой руке… был его лучший молот. «Да, прекрасно подойдет. Вы хотите, чтобы я прикрепил их для вас?»


«Нет, я могу сделать это сам. Но пойдем выпьем эля за твои хлопоты.»


С довольным видом Бернард прислонил молоток к стене и подошел к столу, чтобы присоединиться к Хью. Мгновение спустя оба мужчины болтали и наслаждались большими чашками эля.


Комната исчезла, и Эмили снова плыла сквозь туман, на этот раз двигаясь вперед.


Открыв глаза, она обнаружила, что снова находится в аптеке и смотрит на Бернарда. «Эм… Ты вчера навещал Хью Тэтчера, прежде чем пошел играть в карты?»


Бернард несколько мгновений пристально смотрел на нее, а потом побледнел.


«Я думаю, ты обнаружишь, что твой молот все еще у Хью», — закончила Эмили.


«Ха!» — спросила Эбигейл. «Я же тебе говорила, что не брала его. Никогда больше не обвиняй меня в том, что я пробралась в твою кузницу и спрятала твои инструменты.» Ее руки были твердо уперты в бока. «И ты должен передо мной извиниться».


Лицо Бернарда все еще было бледным, но он сумел выпрямиться во весь рост и придать себе некое подобие достоинства. «Ну… На этот раз я ошибся».


«Действительно, ошибся». Эбигейл пронеслась мимо него к входной двери, оглянувшись через плечо на Эмили. «Спасибо, моя дорогая. Деньги потрачены не зря.»


Бернард открыл рот, чтобы что-то сказать, снова закрыл его и последовал за женой на улицу.


Как только сестры остались одни, Селин прислонилась спиной к стойке. «Это было неловко».


«Правда?» Эмили подбросила две монеты в воздух. «Мне это даже понравилось».


* *

Лейтенант Кирелл Яромир сидел за столом в своем личном кабинете в казармах для стражи замка Сеоне. Капрал Лука Павел сидел прямо напротив него, и двое мужчин были заняты обсуждением возможных изменений в смене вахты. Они оба были одеты в шерстяные рубашки, кольчуги и коричневые плащи принца Антона из дома Пален.


«У тебя слишком долго был гвардеец Рюрик на ночном дежурстве,» сказал Павел. «Я бы поменял его на Вултера».


Яромир кивнул, радуясь, что они с Павлом снова достигли стадии легкого товарищества. За лето между ними произошли некоторые… неприятности, но им удалось оставить это в прошлом. В то время как Яромир верил в непоколебимую дисциплину, он не заботился о напряжении на личном уровне и предпочитал то, что он считал «плавным ходом». Это было в его характере.


Большую часть своей жизни что-то в нем успокаивало других людей.


В свои тридцать с небольшим он знал, что не совсем красив, но носил небольшую козлиную бородку вокруг рта и держал свои светло — каштановые волосы завязанными на затылке. От обветренной кожи до шрамов на руках, большинство элементов его внешности выдавали в нем закаленного солдата, но он мог с этим смириться. В конце концов, он был закаленным солдатом. Ему нравилось считать себя жестким, но справедливым, и он чувствовал себя комфортно в собственной шкуре.


Он также обладал почти абсолютной властью над законом в Сеоне, уступая только самому принцу Антону.


«Хорошо», — ответил он Павлу. «Поверни Воултера вместе с Рюриком. И нам, вероятно, следует отозвать сержанта Базина от главных ворот и дать ему другое задание. Он тоже пробыл там слишком долго.»


В правой руке у Павла была длинная палка угля, а на столе перед ним лежал лист бумаги. Он сделал пометку. «Кто-нибудь еще?»


«Нет, я думаю, что это все», - Яромир коротко изучил молодого капрала.


Павел был моложе, с коротко остриженными темными волосами и длинным, долговязым телосложением. Он был хорош в бою, мог справиться с двумя или тремя мужчинами одновременно, и он был устойчивым и надежным… за одним исключением.


Его поведение по отношению к Селин Фау.


По причинам, которые Яромир до конца не понимал, капрал Павел стал одержим Селин до такой степени, что использовал физическую силу, чтобы не дать ей уйти от него, и однажды он прижал ее к дереву, чтобы попытаться заставить ее заговорить с ним.


Яромир положил этому конец.


Он не только любил Селин как друга; он очень уважал ее способности целительницы и провидицы, и его работа заключалась в том, чтобы защищать ее. Прошлым летом Павел возмущался его вмешательством, но, похоже, смирился с этим и держался подальше от Селин.


Надеюсь, проблема исчезла.


Яромир встал. Его длинный меч в ножнах был прислонен к столу. Он поднял его и пристегнул. Затем он потянулся за набором костылей, также прислоненных к столу, и передал их Павлу.


Это был еще один неудачный случай за лето. Лошадь Павла упала, когда он переходил реку. Когда лошадь вскочила на ноги, нога Павла была в стремени, и его голень сломалась. К счастью, Селин смогла быстро вправить кость и наложить шину на ногу. Теперь она почти зажила. Шины были сняты, но ему все еще нужны были костыли.


Селин заверила Яромира, что примерно через месяц Павел снова будет бегать.


Яромир был благодарен за это, хотя Павел довольно хорошо справлялся со своими обязанностями в замке и деревне на костылях.


— Я пойду в главный зал и посмотрю, накрыт ли уже ужин,» сказал Павел. «Я умираю с голоду».


Яромир спрятал улыбку. «Я пойду с тобой».


Павел всегда был голоден. Куда он положил всю еду, которую съел?


Как раз в тот момент, когда Павел держал под мышками оба костыля, из коридора снаружи донесся звук торопливых шагов, за которым последовал быстрый стук в дверь.


«Сэр?» — позвал кто-то.


" Пойдем», — позвал Яромир в ответ.


Дверь открылась, и гвардеец Риму заглянул внутрь, тяжело дыша и выглядя несколько встревоженным.


«Что случилось?» — спросил Яромир.


После короткого колебания Риму ответил: «Сэр, у внешних ворот есть посыльный».


Озадаченный, возможно, раздраженный, Яромир нахмурился. «Ну что ж, впусти его и приведи наверх».


Риму перенес свой вес между ног. «Я… на нем черная накидка».


Яромир напрягся.


В этой части Дроевинки сплошные черные плащи носили только солдаты, служившие принцу Дамеку, который был старшим братом принца Антона… и его врагом.


* *

Вскоре после наступления сумерек Селин и Эмили обнаружили, что спешат по улицам деревни, направляясь к замку.


Их вызвали — через доставленное сообщение в магазине.


«Антон никогда раньше не вызывал нас так поздно», - сказала Эмили обеспокоенно. «Может быть, кто-то болен, и ему нужны твои навыки?»


«Тогда почему он не сказал об этом в своем сообщении? Если бы это было так, он бы попросил меня принести мою коробку с лекарствами».


Эмили не ответила ей.


У Селин было плохое предчувствие, что их мирная передышка подошла к концу и что Антон собирается попросить о еще одной… услуге.


Две сестры продвигались вперед и вверх сквозь толпу людей, магазины и жилища деревни, в то время как замок возвышался над ними. Наконец они добрались до короткого моста, ведущего через пропасть к огромному дверному проему в передней части замка. Селин взглянула на систему шкивов на другой стороне, которая позволила бы поднять мост, тем самым отрезав доступ к замку — если это когда-нибудь понадобится.


Они пересекли мост и вошли в большой обнесенный стеной внутренний двор. Внутри показались солдаты и лошади, и несколько мужчин приветственно кивнули сестрам, которых здесь хорошо знали, когда они проходили мимо.


Пройдя через внутренний двор, Селин и Эмили прошли через большой вход в сам замок. Они прошли по каменному коридору и вышли в большой общий зал. Огромный пылающий очаг был встроен в стену прямо напротив арочного входа. Слуги и еще больше солдат в коричневых плащах слонялись вокруг. Зал, казалось, тоже кишел собаками: спаниелями, ищейками и волкодавами.


Селин огляделась в поисках Яромира или принца Антона, но не увидела ни того, ни другого.


Когда она осматривала зал, ее взгляд остановился, и у нее сжался живот, когда она заметила капрала Павла, стоящего возле стола, опираясь на костыли, и смотрящего на нее.


Она тут же отвела взгляд.


«Здесь я в безопасности», — сказала она себе.


Справа от нее была закрытая дверь, которая вела в небольшую боковую комнату. Селин была знакома с интерьером этой комнаты, так как Антон часто использовал ее для частных бесед, поэтому она не удивилась, когда дверь открылась и вышел лейтенант Яромир.


Он остановился как вкопанный при виде Селин и Эмили, а затем махнул рукой. Они подошли к нему.


«Хорошо, что ты здесь», — сказал он, констатируя очевидное. Выражение его лица было напряженным, и тревога Селин начала нарастать.


Поскольку доставленное сообщение звучало срочно, просто говоря: «Приезжайте немедленно», ни одна из сестер не потрудилась переодеться или даже проверить свою внешность, прежде чем покинуть магазин и поспешить в замок. Волосы Эмили были растрепаны, ее брюки были в пыли, а лицо было перепачкано гусиным жиром, так как она помогала наполнять маленькие баночки мазью от ожогов. Обычно, появись она на аудиенции в замке в таком состоянии, Яромир безжалостно дразнил бы ее.


Селин знала, что отношения между Яромиром и Эмили были… сложными, и он часто компенсировал это шутками за ее счет, пока она не разозлилась и не отпустила реплику. Это, казалось, немного сняло напряжение для них обоих.


Но теперь он даже не заметил пятен гусиного жира.


«Войдите», — сказал он, отступая в комнату. Возможно, он вышел только для того, чтобы посмотреть, прибыли ли они.


И снова Селин не удивилась, увидев принца Антона, ожидающего внутри. Его карие глаза скользнули по ее лицу, и, как всегда, она почувствовала себя неуютно, но не неловко в его присутствии.


Приближаясь к двадцати пяти годам, Антон был среднего роста и стройного телосложения. Когда она впервые приехала в Сеоне, он был болен, но теперь полностью выздоровел, и его тело наполнилось напряженными мышцами, которые проступали сквозь рукава рубашки. Его лицо было бледным, с узкими, ровными чертами, а прямые каштановые волосы он заправлял за уши.


Сзади Селин услышала, как Яромир закрыл дверь.


Комната была маленькой, с одним столом, двумя стульями и без окон. На столе горело несколько свечей. Никто не сел.


«Что-то случилось?» — спросила она Антона.


Его взгляд переместился с нее на Эмили и снова вернулся к ней, задержавшись на ее красном бархатном платье. Она поняла, что он не видел этого довольно давно, так как она всегда тщательно одевалась, прежде чем подняться в замок, обычно в шелк или крашеную шерсть.


Антона было трудно — почти невозможно — узнать, но всякий раз, когда он смотрел на нее, выражение его лица колебалось между чрезмерно настороженным и одиноким.


«Я отвлек тебя от работы», — сказал он.


Слава богу. Она и Эмили должны выглядеть потрясающе, чтобы Антон сделал такое замечание.


«Да, мы прибыли, как только от Вас пришло сообщение».


«Что случилось?» — спросила его Эмили, в ее голосе звучали беспокойство и нетерпение.


Яромир подошел к Антону, но ни один из мужчин не произнес ни слова, и тревога Селин сменилась тревогой.


— Милорд, — сказала она, глядя на Антона, — пожалуйста, скажите что-нибудь, или я представлю худшее. Неужели ваш отец умер, не назвав наследника? Деревня каким-то образом находится в опасности?»


Ее слова поразили его, и вспышка вины промелькнула на его лице. «Нет… Прости меня. Ничего подобного». На столе лежал лист бумаги, и он взял его. «Я получил письмо… от моего брата».


«Дамек?» — в тревоге спросила Эмили. «С чего бы ему писать тебе?»


Яромир бросил на нее предостерегающий взгляд — он часто чувствовал, что она не проявляет к Антону должного уважения.


Однако Антон, казалось, не заметил отсутствия хороших манер у Эмили, и он подошел ближе, протягивая письмо. «Похоже, наш отец договорился о браке Дамека с молодой дворянкой из рода Квиллетт со стороны ее отца, но чья мать приходится сестрой матери принца Родека».


Селин замерла от этой новости.


У Дроевинки не было наследственного короля. Вместо этого это была земля многих принцев, каждый из которых возглавлял свой собственный благородный дом и контролировал множество вотчин. Но… все они служили одному великому князю, и новый великий князь избирался каждые девять лет собравшимися главами благородных домов. В настоящее время правит принц Родек из дома Этесов.


«Брак для Деймека?» — повторила Селин. «Двоюродному брату принца Родека».


Ее разум лихорадочно обдумывал последствия этого. В течение двух лет будет избран новый великий князь.


Антон и Дамек были сыновьями дома Палена. Их отец, принц Ливен, контролировал большую провинцию в западном регионе. Он дал Дамеку, который был старшим братом, замок и семь больших поместий для надзора. Он подарил Антону замок получше, но шесть поместий поменьше. Эти задания были шансом для каждого молодого человека проявить себя. Но принц Ливен в последние дни быстро старел, и ходили слухи, что он скоро назовет преемника на посту главы дома Пален. Это было его право выбирать между своими сыновьями, и если в течение следующих двух лет будет выбран победитель, то он будет иметь право внести свое имя в список для голосования на должность великого князя.


Оба брата хотели этой чести.


Ужасным результатом было то, что это натравило их друг на друга — и Дамек доказал, что не гнушается покушениями на убийство.


«Что это значит?» Вмешалась Эмили. «Что твой отец предпочитает Дамека тебе?»


«Я не знаю», — ответил Антон. «Я думаю, что более вероятно, что мой отец пытается укрепить средства и связи нашей семьи. Хотя мать принца Родека происходит из знатной семьи, это не королевская семья… но они очень богаты. Благодаря своему браку она уже много лет является частью королевской семьи, и поэтому эта новая невеста, ее племянница, приносит как королевские связи, так и деньги».


«И ты беспокоишься?» — спросила Эмили, теперь менее встревоженная, но явно озадаченная.


«Нет, меня не интересует, на ком женится Деймек». Он протянул письмо. «Но случилось что-то… прискорбное, и Дамек попросил меня о помощи».


«Твоей помощи?» — недоверчиво спросила Эмили.


Действительно, Селин с трудом могла поверить, что сама правильно расслышала, и выражение лица Яромира потемнело, пока ее беспокойство снова не начало расти.


«Да», — продолжил Антон, теперь его глаза были сосредоточены на стене. «Невесту зовут Рошель Квиллетт. Дамек пригласил ее и всю ее семью в замок Кимовеск для продолжительного визита… Я все еще не уверен, почему. Возможно, они просили об этом до того, как одобрили брак. Несколько ночей назад на небольшом банкете в обеденном зале старшая сестра Рошель, Карлотта, сделала глоток вина за столом, а затем умерла, очевидно, убитая чем-то в своем кубке.»


«Убита?» Селин ахнула.


«Конечно, семья Рошель сразу же начала собирать вещи, чтобы уехать», - продолжил он. «Дамек остановил их, пообещав, что он устранит того, кто был ответственен за это, и проследит, чтобы убийца был казнен. На данный момент он убедил их остаться, но помолвка под угрозой.» Антон помолчал. «Дамек кое-что знает о тебе и Эмили, или, по крайней мере, о том, что при моем дворе есть два провидца, которые решали для меня такие вопросы. Он просит вашей помощи».


«Мы… пойдем в замок Кимовеск?» Селин попыталась переварить это. «Милорд, вы не можете иметь это в виду».


Она и Эмили выросли в деревне Шетана под властью Дамека. Они оба знали степень его жестокости.


Взгляд Антона метнулся к ее лицу. «Я бы никогда не попросил тебя отправиться в это место в одиночку. Я сам отвезу тебя».


«Это ловушка», — заявила Эмили. «Он просто пытается выманить тебя отсюда».


— Возможно, — согласился Антон, — но я не могу отказаться.


Придвинувшись еще ближе к Селин, он показал ей письмо и указал на последнюю строчку.


Наш отец очень хочет, чтобы этот брак состоялся.


Селин с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться, когда прочла эти слова. И снова желание отца Антона определило бы исход дилеммы. Антон не мог отказаться помочь во всем, о чем просил его отец, даже если это означало отдать себя во власть брата.


Она посмотрела на Эмили. «Мы должны ехать».


Эмили выдохнула через нос и прошлась по комнате. " По крайней мере, мы знаем, что это может быть ловушка», — она взглянула на Яромира. «И нет никого лучше в вопросах безопасности, чем ты. Я полагаю, вы уже начали набирать команду из своих людей?»


Открытый комплимент удивил Селин. Эмили могла хорошо думать о Яромире — очень хорошо — но она никогда этого не говорила.


Лейтенант кивнул. «Да, конечно, и я подумал, что мог бы взять… "


«Яромир?» — сказал Антон, качая головой. «Нет, ты не пойдешь с нами. Ты остаешься охранять замок и деревню.»


Повернувшись на одной ноге, Яромир уставился на Антона.


* *

Эмили застыла на лице Яромира, пытаясь понять, что говорит Антон.


«Милорд!» Яромир взорвался. «Ты не можешь войти в замок Кимовеск один!»


Селин опустила взгляд. Яромир никогда открыто не спорил с Антоном. Никогда.


Эмили, однако, не опустила взгляд, а вместо этого наблюдала, как лицо Антона напряглось от гнева. Он был хорошим принцем, справедливым, но он правил здесь и привык, чтобы ему подчинялись.


Яромир вдруг опомнился и в волнении приложил руку ко лбу. «Прости меня», — выдохнул он. «Но ты же знаешь, что я прав. Мое место рядом с тобой».


Лицо Антона смягчилось. «Поскольку мы все согласились, что это может быть ловушкой, расставленной для меня, это так же легко может быть уловкой, чтобы заманить нас обоих подальше от Сеона. Я бы ничего не поставил выше своего брата». Он указал на меч, пристегнутый к боку Яромира. «И ты часто забываешь, что я почти так же искусен в обращении с клинком, как и ты. Я могу защитить Селин и Эмили.»


«И кто защитит тебя?» — спросила Селин. «Если Яромир не поедет, то кто возглавит ваш отряд и будет действовать в качестве телохранителя?»


Все на мгновение замолчали, как будто это был трудный вопрос — что это было. У большинства принцев благородных домов были свободные капитаны и лейтенанты. Из-за странной истории создания нынешних сил замка Сеоне Яромир, будучи лейтенантом, был офицером высшего ранга, и по причинам, которые он не объяснил Эмили, он отказался позволить Антону повысить его до капитана. Это не означало, что его считали слабым. Князья других домов уважали — даже боялись — Яромира, но это делало положение дел необычным.


«Кто твой самый доверенный помощник?» — спросил Антон у Яромира.


«Капрал Павел». Яромир взглянул на Селин, которая замерла, и поспешил добавить: «Но он восстанавливается после перелома ноги и пока не может ездить верхом».


Эмили почувствовала прилив благодарности к Яромиру. Раненая нога или нет, Павла нельзя было выбрать во главе их отряда.


«А как насчет гвардейца Рюрика?» — предложила Селин. «Я нахожу его самым надежным в нашем последнем путешествии».


«Гвардеец?» — эхом отозвался Яромир. «Гвардеец Рюрик?»


«Вы возражаете против низкого звания этого человека?» — спросил Антон.


«Конечно, я знаю», - пробормотал Яромир.


«Он одновременно уравновешенный и храбрый»,-продолжала Селин. «В Рязани, когда мы столкнулись с этими зверями-волками, он бросился на одного из них с одним только копьем и пронзил его


«Правда?» — сказал Антон, а затем повернулся к Яромиру. «Повысьте его в должности, а затем подберите остальную часть нашего контингента. Это семейный визит, так что я не хочу большой демонстрации силы. Выбери двадцать человек. Он снова повернулся к Селин. «Мы уезжаем завтра. Я хочу, чтобы вы с Эмили сегодня переночевали в комнате здесь, в замке. Нам нужно подготовиться. Если тебе что-нибудь понадобится из дома, дай Яромиру список, и он принесет его».


Он не потрудился обратиться к Эмили, но ей было все равно. Она бросила быстрый взгляд на Яромира, которому, казалось, было почти больно. Он встретился с ней взглядом, и она никогда не видела его таким беззащитным, таким беспомощным. Он ненавидел это.


И все же принц Антон заговорил.


Яромир останется позади, в то время как Селин, Эмили и принц отправятся в Кимовеск… чтобы раскрыть еще одно убийство.




Глава 2


Вскоре после этого Селин и Амели пошли по знакомому маршруту к лестнице северной башни замка. На третьей площадке они сошли и направились по коридору в комнату, которую они всегда делили, когда останавливались здесь — что случалось нечасто.


Открыв дверь, Селин заглянула внутрь и увидела, что комната готова и чиста, как будто их ждали.


Кровать красного дерева с балдахином была застелена и покрыта стеганым одеялом цвета подсолнуха. Внутренние ставни на длинном окне были открыты, пропуская внутрь туманный свет.


В одном углу стояло зеркало в полный рост в оловянной раме, в другом-шкаф красного дерева. Изящные стулья, обтянутые дамасской тканью, стояли перед туалетным столиком, на котором красовался фарфоровый умывальник. Трехъярусная ширма для переодевания обеспечивала уединение. Лучше всего было то, что в комнате был собственный маленький очаг.


Селин подошла к окну и посмотрела вниз. Они находились на внутренней стороне башни и имели вид на внутренний двор внизу.


Она повернулась, чтобы посмотреть, как Амели вошла и закрыла дверь. Сестры остались одни.


Лицо Амели было таким же напряженным, как и Селин внутри, но Селин понятия не имела, что сказать.


— Я знаю…, - медленно начала Амели. — Я знаю, что мы обязаны Антону жизнью и средствами к существованию. Я знаю, что мы договорились использовать наши способности всякий раз, когда он позвонит нам, но это другое.


Селин не могла спорить.


Прошлой весной Антон спас им жизнь. Проблема заключалась в том, что он спас их от принца Дамека. Сестры никогда не встречались с Дамеком, но он правил деревней Шетана, и однажды они пошли против его воли, и он приказал сжечь их магазин и предать их смерти.


Антон дал им убежище.


— Я не вижу, как мы можем отказаться, — сказала Селин.


— Значит, независимо от того, что он попросит, мы обязаны это сделать? Я благодарна ему за все, что он сделал, но разве не должно быть предела благодарности? Я думаю, что то, что он просит нас войти в замок принца Дамека, пересекает черту. — Амели отвела взгляд. — Цена за безопасность и комфорт здесь, возможно, слишком высока.


Отчасти Селин была согласна, но Антон не виноват в такой ситуации. Кимовеск был последним местом, куда он хотел бы отправиться. И более… Селин нравилась ее жизнь здесь. У нее не было никакого желания жить где-либо еще. Для нее цена за то, чтобы остаться в Сеоне, никогда не будет слишком высокой.


Она не сказала этого вслух.


Вместо этого она села за туалетный столик и открыла ящик, в котором, как она знала, лежали бумага, чернила и перо. Она написала две записки, и как только закончила вторую, дверь спальни распахнулась, и в комнату вошло еще одно знакомое лицо, принадлежавшее старой Хельге. Она несла охапку шерстяных платьев, белых хлопчатобумажных сорочек и прекрасных плащей.


— Боже милостивый, — воскликнула она, перекладывая ношу на руках. — Его величество лейтенант в настроении! Он чуть не отгрыз мне ухо.


Селин встала. — О, мне очень жаль. Я бы предупредила тебя, если бы могла.


— Не могу винить его, не могу, — пробормотала Хельга, как будто Селин ничего не говорила. — Не знаю, что этот глупый принц думает, что он делает, вытаскивая вас, девочек, в одиночку.


Даже Амели, казалось, была шокирована тем, что старая женщина использовала слово «дурак» по отношению к Антону, но Хельга была шокирована… необычно.


Хотя она быстро передвигалась, ей было, по крайней мере, за семьдесят, с густыми седыми волосами, собранными в пучок, который был частично прикрыт оранжевым платком — почти всегда косо. Ее морщинистое лицо приобрело смуглый оттенок, и на ней было выцветшее домотканое платье, которое когда-то, возможно, было фиолетовым.


Хотя официально она была служанкой здесь, в замке, Селин давно подозревала, что она была чем-то большим. Во — первых, все остальные относились к Яромиру с почтением и уважением — иногда даже со страхом, — но Хельга часто саркастически называла его «Его Величество лейтенант» и имела склонность командовать им… и по какой-то причине он позволил ей.


Более того, Хельга была ответственна за то, чтобы помочь Селин и Амели понять, по крайней мере, корни того, кем они были и откуда взялась их мать: Мондиалитко или «маленькие дети мира», странствующие цыгане.


До прибытия в Сеон Селин и Амели мало знали о своем происхождении.


Их отец был деревенским охотником в Шетане, и однажды он отправился на дальнюю охоту, путешествуя в течение нескольких дней. Он вернулся с их матерью и женился на ней. Затем супруги построили аптеку в Шетане и завели небольшую семью. Как только Селин и Амели стали достаточно взрослыми, их мать научила их читать. Она учила Селин травам и способам исцеления, ничего не говоря о своем прошлом.


Ни одна из сестер никогда не слышала термина «Разорванный Туман», пока Хельга не объяснила им, что они не только родились от матери-Мандьялитко, но и принадлежали к особой линии, называемой Разорванный Туман, и каждая из них обладала природной силой. Как сестры, Селин и Амели были двумя сторонами одной медали, одна из которых могла читать будущее, а другая-прошлое.


Полное понимание этого знания изменило их жизнь.


В данный момент, однако, Амели настороженно смотрела на платья в руках Хельги.


— Для чего это? — спросила она.


— Для тебя, девочка, — проворчала Хельга, бросая всю свою охапку на кровать. — Приказ принца… через Его Величество лейтенанта. Если вы собираетесь в замок принца Дамека, чтобы встретиться с какой-нибудь высокомерной знатной семьей, вам придется снова играть в придворных женщин. У меня здесь есть шерстяные платья для путешествия и, по крайней мере, восемь вечерних платьев.


Селин на мгновение закрыла глаза, снова открыла их и постаралась не застонать от того, что должно было произойти. На их последней миссии для Антона, для их собственной безопасности, им пришлось притвориться высокородными дамами… что означало, что Амели должна была отказаться от своих брюк и носить платья все время.


Перед этим она устроила настоящую драку.


— О, это не так! — Амели расправилась с Хельгой. — Только не снова.


Селин прекрасно понимала, что Амели быстро приближается к своей критической точке, сначала ее попросили приблизиться к Дамеку, а теперь ей сказали, что ей снова придется носить юбки.


— Амели, — начала Селин, — как и прежде, я уверена, что Антон делает это только для нашей безопасности. Солдаты Дамека никогда не стали бы оскорблять женщин двора Антона, и… если мы хотим расследовать семью Рошель, нас должны рассматривать как почти равных.


— Мне все равно! — Амели взорвалась. — И я могу защитить нас лучше, как себя. Если бы я была одета как я, я могла бы открыто носить свой меч и кинжал. Разве я не всегда защищала нас в Шетане? — Она сделала паузу и глубоко вздохнула. — Все равно это не сработает. Капитан Коче слишком хорошо нас знает. Он узнает нас с первого взгляда и выдаст.


Эта мысль приходила в голову и Селин, но она не упоминала об этом. Капитан Коче был главным задирой принца Дамека и сборщиком налогов — и именно он сжег их старую лавку. Он знал, что они оба выросли крестьянами, зарабатывающими на жизнь травяными лекарствами Селин и ее уловкой, чтобы играть в «провидицу», прежде чем проявятся ее истинные силы.


— Не важно, — сказала Хельга, поправляя на кровати синее шерстяное платье. — Приказ Антона. Может, он и дурак, что бросил Яромира, но у него всегда есть план или два в заднем кармане. Если он хочет, чтобы вы были одеты как придворные дамы, то именно так вы и поступите. — Она подняла глаза и улыбнулась. — О, и я тоже ухожу. Я буду твоей горничной.


Амели замерла. — Что?


— Ага. Нельзя, чтобы две дамы переодевались к обеду за столом Дамека без горничной.


— О, это просто… — Амели провела рукой по лицу. Она посмотрела на дверь. — Селин, мне нужно подышать свежим воздухом.


Не дожидаясь ответа, она вышла, оставив Селин смотреть ей вслед.


Затем Селин сделала несколько шагов, чтобы последовать за ней.


— Оставь ее в покое, — сказала Хельга, и когда Селин обернулась, она увидела искреннюю жалость на лице старухи. — Бедная крошка. Это будет нелегко для любого из вас. Дай ей несколько минут сегодня вечером.


Селин вздохнула. Возможно, так было лучше всего. — Я рада, что ты идешь с нами, — сказала она, и это было правдой.


Хельга кивнула. — Яромир сказал, что тебе могут понадобиться кое-какие вещи из дома?


Селин подошла к туалетному столику, взяла обе записки и протянула одну Хельге, чтобы та прочитала. — Главное-это первый предмет, моя коробка с лекарствами. Убедитесь, что все упаковано. Я также хотела бы, чтобы сегодня вечером принесли мое собственное шерстяное платье лавандового цвета, если это возможно. — Вторая записка была сложена пополам. — Тогда передай это сообщение Эрин, дочери кузнеца. Она всегда достаточно добра, чтобы присматривать за Оливером, когда меня вызывают, и она знает, как заботиться о нем.


По большей части Оливер мог сам о себе позаботиться. Селин всегда оставляла открытым одно окно в задней части магазина, чтобы он мог выходить на охоту, когда ему заблагорассудится. Но для нее было важно, чтобы он знал, что его не бросили, и Эрин была рада ходить в магазин каждый день, чтобы оставлять ему миски с свежей водой и молоком — и гладить его, если он хотел внимания.


— Достаточно просто, — сказала Хельга и посмотрела на дверь. — Ты справляешься с этим намного лучше, чем твоя сестра, перспектива войти на территорию Дамека, я имею в виду.


Справлялась ли она с этим лучше? Возможно, так оно и было, но ей не хотелось признаваться, почему. В глубине души она не могла перестать думать об этом на этот раз… на этот раз Антон отправлял их не для того, чтобы оказать ему услугу.


На этот раз он будет ехать рядом с ними.


* * *


Выйдя из спальни, Амели постояла в коридоре, пытаясь несколько мгновений дышать ровно, задаваясь вопросом, куда ей вообще идти. Ей нужно было побыть одной.


Все остальные, включая Селин, казалось, просто принимали все, что Антон здесь заказывал. Амели чувствовала себя так, как будто ее бросили в реку, и теперь ее несло течением, с которым она не могла бороться.


Конечно, она не могла отказаться от поездки в Кимовеск. Это не помешало бы Селин уйти, и Амели не собиралась отпускать Селин ни с кем, кроме Антона, Рюрика и нескольких охранников для защиты. И все же перспектива отдать себя и сестру в руки Дамека казалась слишком большой.


Слишком.


Она посмотрела вниз по коридору, на лестницу, и подумала, не прогуляться ли ей по двору. Но это означало бы поприветствовать некоторых солдат Сеон и, вероятно, быть приглашенным присоединиться к карточным играм. Сегодня вечером ей не хотелось компании.


Вместо этого она повернулась, прошла в другой конец коридора и оказалась на лестнице, ведущей наверх.


Лестница вилась несколькими кругами, и было темнее, чем она помнила, так как она никогда не поднималась сюда ночью. Но довольно скоро она увидела тусклый свет наверху и вышла в гораздо более широкий коридор, почти зал. Слева от нее были высокие узкие окна — возможно, щели для лучников, — и сквозь них проникал свет от больших жаровен во дворе.


Амели теперь занимала почти забытый портретный зал. Они с Селин узнали о его существовании во время своего первого пребывания в замке.


Стена справа от нее была увешана огромными портретами, некоторые больше ее самой, в витиеватых рамах, шире ее ладони.


Даже в тусклом свете она могла видеть, что пыльная паутина покрывала потолок и некоторые картины. В нескольких углах рам виднелись следы зубов, как будто их грызли крысы.


Никто из слуг никогда не посещал этот зал.


Медленно шагая, она посмотрела на первый портрет. Фон был темным, но на нем был изображен гордый мужчина средних лет с коротко подстриженной серебристой бородой. На бедре у него висел меч, а рядом с ним стояла собака кремового цвета.


Амели не стала продолжать рассматривать картины. Сегодня она была не в настроении. Это место предлагало ей столь необходимое уединение, и это было все. Пройдя немного, она села и прислонилась к стене, подтянув колени к груди.


Завтра ей придется надеть платье, забраться в дамское седло и оставить Сеон на другое опасное для Антона задание.


— Амели, — произнес глубокий голос.


Слегка подпрыгнув, она повернула голову назад к лестнице, чтобы увидеть высокий, знакомый силуэт: Яромир. Он вышел на всеобщее обозрение. Хотя она хотела побыть одна, его компания, вероятно, была единственной, которую она могла вынести прямо сейчас. Он выглядел таким же несчастным, как и она.


— Как вы узнали, что я буду здесь? — спросила она.


Подойдя, он присел на корточки. В руках он держал небольшой сверток. — Селин сказала, что вы вышли подышать свежим воздухом. Сначала я пошел во двор, и это было единственное другое место, которое я мог придумать, чтобы посмотреть. — Он огляделся. — Вы и я… мы оба приходили сюда раньше.


Да, так оно и было.


— Антон ошибается, — прямо сказала она. — Оставляю вас здесь.


— Это его решение.


Больше он на эту тему ничего не сказал.


Амели должна была знать, что это было самое близкое, что он когда-либо критиковал Антона. Яромир был яростно предан своему князю. Он убьет за Антона… убил ради Антона. Амели однажды видела тело, лежащее у ее собственных ног.


Эта ситуация, должно быть, была для него пыткой.


Но когда она встретилась с ним взглядом, то увидела совсем другой страх. Он смотрел на нее с нескрываемым беспокойством. Он боялся за нее.


Она перестала отрицать связь, огонь между собой и ним, но все, что выходило за рамки их нынешней дружбы, было невозможно. Яромир не позволил бы себе полюбить ни одну женщину. Он был женат на своей работе.


У него также была длинная череда женщин в его прошлом, и он был хорошо известен тем, что у него был «тип». Этот тип определенно не был Амели.


Его последней любовницей была очаровательная, надменная, богатая молодая женщина по имени Бриджит. Амели узнала от других солдат, что Бриджит никогда не разрешалось посещать апартаменты Яромира, пока за ней не послали — что всегда было договоренностью с любовницами Яромира. Около шести месяцев Бриджит спала в его постели, когда он посылал за ней, а когда она ему надоедала, он отбрасывал ее, как багаж, и ни разу не оглянулся.


Амели не собиралась становиться еще одной из его послушных любовниц, пока она ему не наскучит.


И все же сейчас он казался почти больным от беспокойства.


— Мне невыносима мысль о том, что вы будете в замке Дамека без меня, — сказал он, опуская сверток с тканью на пол и открывая его. — Все, что я могу сделать, это попытаться защитить вас на расстоянии.


Внутри ткани лежали две ножны с торчащими рукоятями. Оба были маленькими, с кожаными галстуками. Одна ножна была немного шире другой.


— Даже в платье я держу свой собственный кинжал в сапоге, — сказала она.


— Я знаю, что это так, но их можно спрятать в рукавах платья и вытащить гораздо быстрее. — Он взял чуть более широкие ножны и вытащил клинок. Серебристый металл поблескивал в свете жаровен, проникающем через окна. — Этот острый, как бритва. Пристегните его к левому запястью, чтобы вы могли потянуть его правой рукой.


Не говоря ни слова, она взяла его у него, и он взял другие ножны, но не вытащил клинок.


— Пристегните это к другому запястью, но не дергайте, если не собираетесь убивать, — сказал он, — и никому не говорите, что оно у вас, даже Селин. Это стилет… и лезвие отравлено, так что, что бы вы ни делали, не царапайтесь. Если вы даже порежете кого-нибудь этим, он будет мертв в считанные минуты.


— Отравлен?


Это было не похоже на Яромира.


Словно прочитав ее мысли, он сказал: — Никто в замке Кимовеск не заботится о чести или о чем-либо, кроме себя. Вы должны думать, как они. Теперь пристегните их и не стесняйтесь использовать ни то, ни другое.


Она подняла глаза на его лицо. В их последнем путешествии она ощетинилась против его высокомерия и склонности отдавать приказы, но сейчас… и ее осенило, что завтра он не поедет с ними.


— О, Яромир, — прошептала она.


Он отвел взгляд. — Я знаю.


* * *


На следующее утро Антон стоял во дворе. Он был одет просто, в темные брюки, шерстяную рубашку и сапоги для верховой езды, но на плечах у него был тяжелый плащ, а на бедре висел меч. Серое небо над ним моросило медленным дождем, как обычно осенью, но он оставил капюшон опущенным и позволил каплям впитаться в волосы.


Вокруг него кипела деятельность.


Двадцать четыре лошади были оседланы, еще две запряжены в повозку с багажом и припасами. Двадцать охранников вместе с недавно получившим повышение капралом Рюриком были почти готовы к отъезду. Яромир ходил вокруг, отдавая приказы и проверяя, чтобы ложе фургона было должным образом покрыто.


Капрал Рюрик все еще казался несколько ошеломленным тем, что ему дали такое задание, но он был занят проверкой седел и разговором с мужчинами. Антон некоторое время наблюдал за ним. У Рюрика было жилистое телосложение и вьющиеся светло-каштановые волосы, которые он носил до плеч. Он был известен как самый быстрый наездник в Сеоне и до недавнего времени служил посыльным между Антоном и его отцом.


Прошлым летом выяснилось, что он снабжал принца Ливена большей информацией, чем просто депешами, и при обычных обстоятельствах это привело бы к его увольнению из гвардии или еще хуже. Но, очевидно, Рюрик пытался поддержать мнение принца Ливена об Антоне, делясь новостями о его успехах в качестве лидера, которыми Антон не уполномочил его делиться. Еще… Яромир был убежден в невиновности Рюрика ни в чем, кроме чрезмерной преданности. Яромир назначил нового гонца, но Рюрика оставил в страже.


Для Антона этого было достаточно. Яромир был самым подозрительным человеком, которого он знал, и если он доверял Рюрику, то и Антон тоже. Кроме того, Селин предложила Рюрику возглавить охрану в этом путешествии, и Антон привык полагаться на ее суждения, когда дело касалось людей.


Как только фургон был привязан, Яромир шагнул к Антону, но не смотрел ему в глаза.


— Все готово, милорд, — сказал он, его лицо вытянулось. — Селин и Амели должны спуститься прямо сейчас.


— Хорошо, — ответил Антон.


Ему очень хотелось сказать Яромиру, что он тоже ненавидит это соглашение, и что часть его знала, что глупо ехать в Кимовеск без своего лейтенанта. Яромир был гораздо больше, чем телохранитель и предводитель солдат Сеоны. Он был лучшим другом Антона… на самом деле его единственный друг.


Каким бы сообразительным ни был Яромир, он не понимал Дамека. Как он мог? Только тот, кто вырос с Дамеком, мог понять, как работает его извращенный разум. Письмо, которое он отправил, было почти братским, с намеком на теплоту, умоляющим о помощи Антона.


Когда Дамек выказывал намек на теплоту, он был самым опасным.


Одно из самых ярких воспоминаний Антона было связано с опытом детства, когда их отец купил каждому брату прекрасного щенка спаниеля, чтобы они могли обучать собак охотиться на птиц. Будучи одиноким ребенком, Антон очень любил свою собаку и назвал ее Стрела, потому что она бегала так прямо. Он спал со Стрелой и провел много часов, тренируя его. В результате его собака стала гораздо лучшим охотником, чем собака, подаренная Дамеку, и однажды их отец прокомментировал это.


В тот вечер Дамек пришел в комнату Антона, чтобы похвалить Стрелу и угостить собаку сырыми кусками говядины. Редкое проявление братской теплоты Дамека сделало Антона счастливым. Через несколько часов Стрела начал скулить от боли. Он умер до утра, отравленный.


Это был не первый и не последний раз, когда Дамеку удалось оставить Антона раскачиваться в печали, но это было одно из самых болезненных переживаний в памяти Антона.


Яромир должен был остаться здесь, чтобы защитить Сеон.


Прямо сейчас Деймек мог замышлять что угодно. Он мог устроить ловушку для Антона. Он мог попытаться выманить и Антона, и Яромира одновременно. Ему действительно может понадобиться помощь в поимке убийцы. Он мог замышлять что-то совершенно другое. Узнать это было невозможно.


Но отец Антона хотел, чтобы этот предстоящий брак состоялся, и даже Дамек не стал бы лгать об этом — из страха, что такая уловка может вернуться к принцу Ливену. Так что Антон не мог отказаться помочь. Это означало, что он должен был предвидеть как можно больше результатов и планировать соответственно.


Тем не менее, князь Дроевинки не объяснял своих решений даже такому близкому человеку, как Яромир. Ему нужно было постоянно поддерживать абсолютную власть. Отец Антона научил его этому, и в глубине души он знал, что это правильно.


— А вот и сестры с Хельгой, — сказал Яромир, глядя на двери замка.


Антон обернулся. Селин шла к нему через двор. С поднятым капюшоном он не мог видеть ее волос, только красивое лицо. Даже в толстом плаще она казалась ему такой маленькой, такой хрупкой. И все же она была одной из самых храбрых женщин, которых он когда-либо знал. Она казалась ему храброй, потому что всегда сталкивалась с тем, чего боялась. Он восхищался этим.


Он восхищался ею.


Амели и Хельга последовали за ней, обе тоже были закутаны в плащи. Эти двое заставили его чувствовать себя еще более неловко. Амели показалась ему скорее свирепой, чем храброй, и она не понимала, как ее грубое поведение влияет на других людей. В этой поездке за ней нужно будет внимательно следить.


Хельга… ну, Антон понятия не имел, почему Яромир так ценил старуху. Она показалась Антону полубезумной, но Яромир почти настоял, чтобы она сопровождала сестер, и это было, по крайней мере, то, с чем Антон мог согласиться.


Селин подошла к нему и посмотрела на готовую повозку и лошадей. — Мы опоздали, милорд? — Когда она обернулась, ее взгляд скользнул по его мокрым волосам, но она не предложила ему надвинуть капюшон.


— Вовсе нет, — ответил он.


Яромир мгновение изучал Амели, а затем подошел к капралу Рюрику, наклонился и заговорил так тихо, что его не было слышно. Рюрик вздрогнул, и его глаза расширились.


— Бедный Рюрик, — сказала Амели. — Яромир, должно быть, угрожает всем, от обезглавливания до сожжения заживо, если с нами что-нибудь случится.


Вероятно, она была права.


Антон переключил свое внимание на другие вопросы. — Я договорился о тех же лошадях, на которых вы ездили в свое последнее путешествие, — сказал он Селин и Амели. — Надеюсь, они оказались удовлетворительными?


Он уже выбирал обеих лошадей, быстроногого черного мерина для Амели и нежную серую кобылу по кличке Соболь для Селин.


— О да, — быстро ответила Селин. — Я полюбила Соболя.


— А на чем я буду ездить, милорд? — спросила Хельга, уперев руки в бока.


— Я подумал, что вы, возможно, предпочтете сесть на скамейку в фургоне вместе с сержантом Базином, — сухо ответил он. Было неловко так разговаривать со стареющим слугой. — Если это приемлемо.


Хельга фыркнула и направилась к фургону. — Конечно, это приемлемо, — бросила она через плечо. — И не смей говорить со мной таким тоном. Я достаточно взрослая, чтобы быть твоей бабушкой.


Наблюдая, как она уходит, Антон задавался вопросом, есть ли еще время изменить свое мнение о ее включении.


Яромир вернулся, ведя за собой маленького черного мерина. — Запрыгивайте, — сказал он Амели. — Я подержу его, — голос его звучал несчастно.


В кои-то веки Амели не стала возражать на приказ, и она забралась в боковое седло. Антон потянулся к Соболю, который стоял рядом, и помог Селин тоже сесть в седло.


Вокруг них люди садились на лошадей, а сержант Базин сидел на скамье повозки с поводьями в руке, рядом с ним была Хельга.


Чувствуя себя еще более неловко, Антон повернулся к Яромиру. — Надеюсь, я не задержусь надолго. Возможно, сестры быстро решат эту проблему. — Он замолчал, не зная, что еще сказать. — Я буду посылать сообщения и держать вас в курсе.


Яромир кивнул, но ничего не сказал.


Не имея больше ничего, что можно было бы сказать или сделать, Антон схватил поводья своего собственного коня — высокого гнедого жеребца по кличке Шепот из-за его низкого, почти неслышного ржания. Антон вскочил. — Веди нас, капрал Рюрик.


Кивнув, молодой капрал направил своего коня к выходу со двора. Весь контингент последовал за ним. Антон ехал прямо за Селин и Амели, и он чувствовал, что Яромир наблюдает за ним.


Но даже так он не оглянулся.




Глава 3


Дроевинка была страной густых, влажных лесов. С деревьев свисал мох, на их стволах росли грибы, и влажный воздух часто был наполнен запахом суглинка. Грунтовые дороги становились грязными, когда шел дождь.


Селин не поднимала головы большую часть утра, когда ехала рядом с Амели, направляясь на север по дороге, едва достаточной для двух лошадей. Фургон с припасами катился впереди них, а Антон ехал прямо позади. Но эта небольшая группа была довольно плотно окружена солдатами, так как Рюрик возглавлял контингент с десятью мужчинами впереди, а остальным десятерым он приказал замыкать тыл.


Дом Палена контролировал значительную часть юго-западных провинций. Камень находился в самом южном секторе их рук. Кимовск находился к северу и немного западнее, почти на границе между Дроевинкой и Беласки.


Утро прошло спокойно, так как никто, казалось, не был склонен много говорить… за возможным исключением Хельги, которая иногда критиковала бедного сержанта Базина за ее мнение о его навыках вождения. Он принял это с крепко сжатыми челюстями и довольно хорошим изяществом.


Ближе к полудню моросящий дождь прекратился, и Селин откинула голову назад, глядя на серое небо над головой. Ей было холодно и сыро, а спина болела от того, что она ехала уже несколько часов подряд, но она знала, что это произойдет, и не жаловалась.


Узкая дорога, по которой они ехали, превратилась в гораздо более широкую, и Рюрик повернул на запад. Казалось, он знал, куда идет, поэтому Селин не задавала никаких вопросов. Хотя она выросла в этой стране, она никогда не путешествовала до прошлой весны и была смущена своим незнанием географии Дроевинкана.


Позади нее послышался слегка ускорившийся стук копыт, и она оглянулась, чтобы увидеть, как Антон ставит свою лошадь между ней и Амели. Селин отодвинулась влево, чтобы освободить для него место, и его конь, Шепот, рысцой проскакал между ними, прежде чем снова перейти на шаг. По этой более широкой дороге трое всадников могли легко ехать бок о бок. Вода капала с волос Антона, стекая по его плащу. Он, казалось, ничего не заметил.


— Сколько времени до Кимовеска? — спросила Селин.


— Полтора дня, — ответил Антон.


Амели повернулась и посмотрела на него. — Яромир доставил нас из Шетаны в Сеон за одну ночь.


Антон кивнул. — Да, но Шетана ближе… и, насколько я понимаю, Яромир той ночью срезал путь через лес. Мы будем держаться дорог и проведем ночь в городе под названием Рекаузи. Мы должны добраться до Кимовеска завтра к полудню.


Селин не могла не задаться вопросом, что значит «провести сегодняшний вечер в городе». Может быть, кто-нибудь из местных поселит их здесь? В своем последнем путешествии с Яромиром они каждую ночь разбивали лагерь и спали на открытом воздухе среди деревьев.


Однако выражение лица Антона было обеспокоенным, как будто он хотел поговорить о чем-то другом, поэтому она больше не задавала ему вопросов и просто ждала.


— Вы чувствуете себя в состоянии говорить о предстоящей нам задаче? — наконец спросил он.


Это была вежливая формальность, так как ему, вероятно, никогда бы не пришло в голову, что они могут отказаться, но даже усталая и промокшая Селин не хотела отказываться. Ей было интересно, что он собирался сказать.


Он долго молчал.


— На этот раз я не смогу выдать вас за дворян, — наконец начал он. — Леди Хелена, которая является матерью будущей невесты, знает каждую знатную семью в Дроевинке, по крайней мере, по репутации. Итак, я собираюсь сказать, что вы дочери богатого торговца шерстью, мисс Селин и мисс Амели. Хелена будет уважать это. Она вышла замуж за барона, который тоже был торговцем.


Селин сочла титул «Мисс» мудро двусмысленным. Жен богатых торговцев часто называли «Госпожами», а дочерей — «Мисс». Это отличало их от простых крестьян и в то же время от знати.


Амели громко выдохнула через нос. — Я вообще не вижу необходимости в этой уловке. Почему вы не можете просто сказать им, что мы ваши провидцы, мы здесь для того, чтобы выполнить для вас работу, и они должны позволить нам начать их читать?


Он покачал головой, — Это не сработает. Вы не знаете, каково большинство дворян. Им нужно договориться… почти поверить, что ваше прочтение их было их собственной идеей.


— Ну, некоторые из солдат Дамека, те, кто работал в Шетане, выдадут нас с первого взгляда, — настаивала Амели.


— Вы позволите мне разобраться с этим, — ответил он почти пренебрежительно, как будто этот вопрос не стоил обсуждения. — Но вам нужно больше знать о семье, с которой вы будете иметь дело.


Селин повернула голову. — Вы с ними встречались?


— Некоторые из них. — Он снова сделал паузу, как будто раздумывая, с чего начать следующую часть разговора. — Отец принца Родека влюбился в женщину, несколько ниже его по положению, леди Клариссу, и женился на ней. Ее семья была титулованной, но не королевской. Но тогда дом Эн не пользовался такой властью, как сейчас, поэтому брак не привлек особого внимания, как и рождение Родека. Именно Родек позже усилил влияние Эн, и когда его отец умер, его назначили главой дома, а затем избрали великим князем. Таким образом, статус его матери и, следовательно, семьи его матери существенно возрос. Вы меня понимаете?


Селин моргнула. — Конечно.


— Задолго до того, как Родек был избран великим князем, сестра его матери, леди Хелена, вышла замуж за мелкого барона Алексиса Квиллета, который также был богатым виноторговцем. У них было четверо детей. Первой появилась Шарлотта, затем близнецы Хит и Рошель, а затем младшая дочь Лизбет. Хит-единственный сын. Два года назад барон умер, и Хит унаследовал его титул и взял на себя бизнес, но брат Хелены, лорд Хэмиш, переехал жить к ним, и, насколько я слышал, он взял на себя ответственность за семью. Их состояние только продолжало увеличиваться.


— Откуда вы так много о них знаете?


— Это часть моего долга как принца Палена-знать как можно больше о других домах… особенно тех, кто связан с домом Эн. — Он снова заколебался. — И я познакомился с леди Хеленой и Шарлоттой. Они присутствовали на собрании королевских домов в Кеонске, когда я был юношей и…


— Вы встречались с жертвой убийства? — Вмешалась Амели.


Антон слегка нахмурился, услышав, что его прервали. — Да, но я плохо ее помню. Я говорю вам это, чтобы вы лучше представляли, чего ожидать. Эти люди не были рождены с королевскими связями. Они были возвышены благодаря браку. Это означает, что они будут постоянно защищать свой статус, вплоть до оскорбления. Просто будьте готовы. Кроме того, вы понимаете, почему предстоящий брак Дамека так важен для моего отца?


Селин кивнула. — В дополнение к объединению вашего дома с домом Эн, приданое Рошель должно быть большим.


— Да, должно быть, — в голосе Антона звучала почти горечь.


— Итак…, - сказала Амели. — Мы помогаем поднять как сундук с сокровищами, так и политический статус Дамека?


Селин бросила на нее предупреждающий взгляд. Не было необходимости констатировать очевидное. Антон прекрасно понимал, о чем их просили.


— Есть еще кое-что, — сказал Антон, неловко ерзая в седле. — Пока вы находитесь в Кимовеске, вы должны помнить о своих манерах при дворе Дамека. Вам нужно будет всегда проявлять к нему должное уважение.


Он смотрел вперед, но Селин знала, что эта короткая речь предназначалась для Амели, а не для нее. Лицо Амели потемнело, и она, казалось, была на грани того, чтобы выплюнуть что-то неприятное, когда Антон бросился дальше.


— Я говорю это для вашей безопасности. Дамек не потерпит ничего, кроме почтения, граничащего с подхалимством, со стороны любого, кого он считает ниже себя — а это почти все. Я видел, как он убивал слуг, которых считал наглыми.


Гнев исчез с лица Амели. Селин задумалась, знает ли ее сестра слово «льстивый», но это не имело значения. Смысл слов Антона был ясен.


Все трое замолчали, прислушиваясь к стуку копыт своих лошадей.


Пока Селин обдумывала все, что рассказал им Антон, она надеялась, что Амели примет его слова близко к сердцу.


В полдень они ненадолго остановились, чтобы немного отдохнуть, но к тому времени, хотя Селин отчаянно хотела слезть с лошади, она чувствовала себя почти слишком больной, чтобы слезть — и она знала, что Амели не намного лучше. Сестры никогда не ездили верхом до приезда в Сеон прошлой весной и с тех пор совершили только одно долгое путешествие… несколько месяцев назад. Их тела не были приучены к многочасовой езде верхом.


Уже на земле, Антон посмотрел на нее снизу вверх. — С вами все в порядке?


— Конечно.


Не спрашивая, он протянул руку и поднял ее. Ее ноги задрожали, когда она коснулась земли, но ей удалось удержаться на ногах. При виде этого Амели удалось слезть со своего черного мерина и прижать обе руки к спине. Все съели по яблоку и печенью и выпили по общей чашке воды.


У Антона была своя чашка.


Неподалеку был ручей, и Рюрик напоил всех лошадей. Затем, несколько неохотно, Селин снова взобралась на Соболя.


К счастью, день пролетел быстро, и, когда солнце опустилось в небо, Рюрик повернулся и крикнул через плечо, — Рекаузи впереди.


— Мы все еще на вашей территории? — спросила Амели у Антона.


— Да, — ответил он, — прямо на краю. Я подумал, что так будет лучше. Утром мы первым делом переправимся на земли Дамека.


Когда показался город, Селин прищурилась, разглядывая то, что казалось морем движения на улицах. — Что это такое?


Почти рассеянно Антон ответил: — Наше приветствие.


Конь Рюрика въехал в город… когда контингент пришел после. Сотни людей выстроились вдоль улиц, некоторые держали в руках цветы поздней осени или ранние ягоды остролиста, и они начали радоваться при виде Антона, который все еще ехал между сестрами.


Он поднял одну руку и помахал людям, когда они приветствовали его, а некоторые начали бросать цветы и ветви остролиста на его пути.


Селин понятия не имела, что с этим делать. Она повернула голову и посмотрела мимо него на Амели, которая казалась столь же ошеломленной.


— Улыбнитесь и помашите, — тихо сказал Антон. — Люди ожидают этого.


Пытаясь прийти в себя, Селин улыбнулась и приветственно подняла руку.


— Принц Антон! — закричали люди.


Хотя он очень редко покидал Сеон, его любили даже здесь, на краю его земель.


— Как они узнали, что вы придете? — спросила она сквозь тщательно подобранную улыбку.


— Я послал гонца прошлой ночью. Мне нужно было приготовить для нас гостиницу. Должно быть, хозяин гостиницы разнес эту весть.


Селин попыталась собраться с мыслями. Он послал всадника приготовить гостиницу? Антон почти ничего не оставлял на волю случая.


Люди оставались на почтительном расстоянии, пропуская контингент. И снова Рюрик, казалось, точно знал, куда идет, и повел своего коня через город, остановив его перед побеленным трехэтажным зданием с множеством окон.


Некоторые солдаты начали спешиваться, а другие лошади прижались сзади. Соболь немного растерялась, и Селин оказалась отделенной от Амели и Антона.


— Селин, — сказал кто-то.


Посмотрев вниз, она увидела Рюрика, стоящего на земле рядом с ней.


Он вытянул вверх обе руки. — Положи руки мне на плечи.


Безмолвно, измученная, она сделала, как он сказал, и он опустил ее вниз. Когда ее ноги коснулись твердой земли, она ожидала, что он отпустит ее, но он крепко держал ее. Тем не менее, его хватка была легкой, как будто он хотел, чтобы она знала, что может отстраниться, если захочет.


— Я хотел сказать спасибо вам, — прошептал он.


— Спасибо мне?


— Да… не так давно, я думал… я думал, что со мной может быть покончено как с охранником Сеон, но вы компенсируете мне это. А вчера Яромир сказал мне, что вы назначили меня начальником охраны принца в этом путешествии. — Он оглядел цветы и остролист на улице. — Это был лучший день в моей жизни, и я должен поблагодарить вас.


— О, Рюрик, нет. Я только сказала правду о вашем мужестве в Рязани. Вы выиграли это по своей собственной заслуге.


Он покачал головой. — Не совсем. — Его пристальный взгляд был напряженным, но она видела только благодарность и дружбу в его зеленых глазах. — Я бы умер за вас… или Амели. Вы это знаете?


— Капрал? — произнес низкий голос.


Селин повернула голову и увидела, что Антон наблюдает за ними. Выражение его лица было непроницаемым.


Рюрик отступил назад. — Мой принц?


— Пусть кто — нибудь посмотрит лошадей в конюшне, а затем сам поговори с хозяином гостиницы о наших комнатах. Нам нужно будет доставить сегодняшний багаж.


— Да, милорд.


Рюрик рявкнул сержанту Базину несколько приказов насчет лошадей и поспешил внутрь.


Взгляд Антона все еще был прикован к Селин, но он указал на входную дверь. — Так мы пойдем?


* * *


Амели последовала за Селин и Антоном внутрь, чувствуя себя несколько не в своей тарелке. Она никогда бы в этом не призналась, но именно Антон заставил ее почувствовать себя неуютно.


Он всегда так делал.


Он был просто таким… огражденным. Даже прожив под его защитой почти полгода, она ничего о нем не знала и никогда не могла сказать, о чем он думает. И все же она была здесь, доверяя его суждению и свою жизнь, и жизнь Селин. Яромир мог быть властным, но, по крайней мере, она его понимала. Она могла бы поговорить с ним или сыграть с ним в карты — или даже время от времени подраться с ним. Антон был непостижим. Неприкасаемый.


Войдя внутрь, она огляделась.


Общий зал гостиницы был отполирован до блеска, пока каждый стол и стул не засияли. В воздухе витал аромат жареного мяса и свежего хлеба. В очаге горел теплый огонь. Полный мужчина в фартуке шагнул к ним с нетерпеливым выражением лица, но Рюрик перехватил его, прежде чем он приблизился к Антону.


— Мы будем спать здесь? — спросила Селин у Антона.


— Для вас обеих приготовлена комната, — ответил он. — С палитрой на полу для Хельги. Я приношу извинения за стесненные условия, но у нас тоже есть все охранники, которых нужно разместить.


— Нет, это будет прекрасно. Мне нравится идея, что Хельга останется с нами.


Амелия тоже так думала. В количестве была безопасность.


Словно по сигналу в пьесе, Хельга вошла в парадную дверь и понюхала воздух. Несколько прядей седых волос выбились из-под ее скрученного оранжевого шарфа. — Когда мы будем есть? Я умираю с голоду. Тот так называемый обед, который мы съели, не оставил бы в живых и крысу.


У Антона дернулась челюсть. — Ужин будет подан прямо сейчас.


Амели подумала, что, возможно, сначала они устроятся в своих комнатах, но это было не так. Все солдаты в коричневых плащах и кольчугах начали входить в дверь и занимать места за одним из столов. Она не возражала против перспективы поесть прямо сейчас. Она выпила чай на завтрак и только яблоко с печеньем на обед. Ее желудок был близок к урчанию.


Внутри было тепло, и она сняла плащ, обнажив под ним светло-голубое платье. Хотя она ненавидела, когда ее снова заставляли надевать платье, у нее был свой собственный кинжал, спрятанный в ножнах в правом ботинке, и оружие Яромира, пристегнутое к ее запястьям, прикрытое длинными рукавами.


Селин тоже сняла плащ, демонстрируя платье из лавандовой шерсти, которое было на ней. Оно хорошо сидело на ее стройной фигуре и подходило к ее глазам.


Сеонский солдат, которого Амели не узнала, вошел в дверь, неся несколько сумок на плечах, и Хельга шагнула ему навстречу. — Вы знаете, в какой комнате находятся мисс Амели и мисс Селин?


— Да, мэм. Мне только что сообщили.


— Хорошо. Тогда возьми их и смотри, будь осторожен!


— Да, мэм, — добродушно сказал он и направился к лестнице в задней части комнаты.


Амели подняла бровь, глядя на Селин. — Похоже, у нас есть служба носильщиков.


Хельга плюхнулась на скамейку за столом. — Вы, девочки, присаживайтесь.


Зад Амели все еще болел, но она была достаточно голодна, чтобы рискнуть сесть на деревянную скамейку, и она заняла место рядом с Хельгой. Как и Селин.


Однако Антон стоял неловко, все еще сжимая челюсти, глядя на Хельгу сверху вниз, как будто не зная, что делать.


— Здесь, мой господин, — позвал Рюрик.


Молодой капрал, казалось, готовил маленький единственный столик — с одним стулом — у окна. С видимым облегчением Антон сказал, — Пожалуйста, извините меня, — и подошел, чтобы сесть в одиночестве. Как только он сел, Рюрик присоединился к другому столу, за которым сидели несколько его людей.


— Антон слишком хорош, чтобы есть с Хельгой? — Амелия прошептала Селин на ухо.


— Я не думаю, что у него есть выбор. Мы на неопределенном… социальная основа здесь.


И это было еще одной вещью, которая беспокоила Амели. Что бы ни делал Антон, Селин всегда защищала его. Амели сменила тему. Молодые женщины в белых фартуках начали входить в дверь за стойкой бара, неся подносы, полные кружек эля и тарелок с ростбифом.


После этого на некоторое время Амели забыла обо всем, кроме еды.


В дополнение к нежной говядине им подали картофель, теплый хлеб и яблочный компот. Разделавшись один раз, она съела все, что было у нее на тарелке, и огляделась в поисках еще.


Селин улыбнулась. — В конце концов, не так уж плохо путешествовать с принцем? Ты помнишь наши лагерные пайки с Яромиром?


Хотя Селин явно имела в виду это как шутку, это только вызвало у Амели новый приступ беспокойства. Честно говоря, она предпочла бы, чтобы они ели лагерные пайки и пили воду из ведра с Яромиром, чем доверяли свои жизни Антону.


Во время ужина стемнело, и зажгли свечи. Несколько их охранников закурили трубки, и им подали еще эля. Амели взглянула на принца Антона. Как только тарелки с ужином были убраны, он встал и сделал шаг в сторону лестницы.


Как раз в этот момент Рюрик крикнул: — Селин, вы будете развлекать нас, как раньше?


На темной дороге в Рязань Селин значительно подняла настроение ночью у костра. Амели была измотана, и она знала, что Селин, вероятно, была измотана еще больше. Но ее сестра встала.


— Что бы вы предпочли, — спросила она, — гадание? История? Песня?


Четверо мужчин — все они были в предыдущей поездке — дружно воскликнули: — История!


Это не удивило Амели. Мужчины любили истории, а Селин была одарена искусством «рассказывать».


Селин подошла к очагу. — Приключение? Роман? Комедия?


— А как насчет чего-нибудь более темного? — спросил Рюрик, одарив ее улыбкой с другого конца комнаты. — Мы сейчас не в северных лесах. Скажите что-нибудь такое, от чего нас бросит в дрожь.


— История о привидениях? — Селин улыбнулась в ответ, и ее лицо просияло.


Затем Амели заметила, что Антон застыл на месте у своего стола, наблюдая за этим обменом репликами.


Хозяин гостиницы и служанки собрались у бара, выжидающе глядя на Селин. Ее лицо светилось в свете свечей, падавших со стола, и отблески огня отражались от ее светлых волос.


— Мы с моей родной сестрой близки, и мы дорожим друг другом, — начала она, — но не всем сестрам так повезло, а некоторых разделяет ревность. — Она подняла руки по бокам, ладонями вверх. — И между братьями и сестрами ревность-самая опасная эмоция из всех, больше, чем ненависть, больше, чем страх.


С этими словами она на мгновение опустила голову, а когда снова подняла ее, все следы ее прежней улыбки исчезли.


— Много лет назад на севере жил мужчина с двумя дочерьми, обе красивые. У старшей были густые каштановые волосы, а у младшей — волосы цвета медного золота. Но в то время как натура старшей сестры была холодной и сдержанной, младшая была более открытой в своей любви и привязанности, и людей тянуло к ней.


Селин отошла от камина, легко проскользнув между столами и стульями, пока говорила. Все смотрели на нее.


— Неподалеку от них жил красивый и преуспевающий молодой фермер. Они не очень хорошо его знали, но однажды он пришел в гости, и после этого он приходил чаще. В этой провинции с его стороны считалось бы дурным тоном обращать внимание на младшую сестру, если бы старшая еще не была замужем. Так что молодой человек сделал свое дело, поговорив в основном с отцом и старшей сестрой.


Селин понизила голос.


— Но… при каждом удобном случае его взгляд останавливался на младшей сестре.


Она остановилась в другом конце комнаты и медленно пошла обратно к очагу. — Отец организовал конные прогулки и танцы для развлечения, и вскоре молодого человека можно было увидеть верхом рядом с младшей сестрой и танцующим с ней в деревенском общем зале, смеющимся и наслаждающимся ее обществом. Старшая сестра наблюдала за всем этим, не говоря ни слова, выжидая и выжидая своего часа.


Антон все еще застыл на месте, уставившись на Селин.


— Затем однажды днем сестры пошли гулять по великой реке, которая протекала по земле их отца, и старшая сестра позвала младшую ближе к краю. Когда младшая сестра охотно пришла, возможно, думая увидеть что-то в воде, старшая сестра столкнула ее в глубокую реку. Бедная молодая женщина боролась в холодной воде, крича: «Помогите! Помоги мне, сестра. Хватай меня за руки!» Но старшая сестра отступила назад и наблюдала. Голова младшей сестры погрузилась под воду, вынырнула и снова опустилась, когда вода потекла ей в рот и нос… а потом она больше не появлялась. Течение унесло ее мертвое тело вниз по течению.


Служанка у стойки ахнула.


— Старшая сестра побежала домой, рассказывая историю о том, как младшая упала в реку и ее нельзя было спасти. Их отец и красивый фермер оба плакали. Молодой фермер был опустошен, и каким-то образом старшей сестре удалось преодолеть свою холодную натуру и утешить его. Вскоре эти двое были помолвлены, и он не знал, что скоро женится на убийце.


Она сделала паузу. В общей комнате было тихо, если не считать мягкого потрескивания в камине.


— Тогда…,- снова начала Селин, — группа странствующих менестрелей шла вдоль реки, и один из них увидел что-то на берегу. Они отправились на разведку и обнаружили тело младшей сестры. Даже после смерти ее красота тронула их. Их певица, которая была женщиной, опустилась на колени рядом с младшей сестрой, коснулась ее мертвого лица и сказала: «Я всем сердцем хотела бы рассказать твоим родственникам, что с тобой случилось и где ты была похоронена». Но поскольку они понятия не имели, кем была погибшая девушка или кто могла быть ее семья, лучшее, что они могли сделать, — это похоронить ее.


Амели невольно посмотрела в сторону Антона. Он стоял как вкопанный, не сводя глаз с Селин.


— Несколько ночей спустя отец, молодой фермер и старшая дочь отправились в город в большой общий зал, чтобы послушать игру менестрелей. Развлечения такого рода были редкостью в их части страны, и отец подумал, что, возможно, какая-нибудь прекрасная музыка могла бы облегчить их печаль. Они заняли свое место в небольшой толпе, когда менестрели приготовились. Певица вышла, чтобы начать свою первую песню, и, к всеобщему удивлению, ее лицо начало меняться, становясь круглее и красивее, а волосы стали густыми и медно-золотыми… пока она не приняла облик младшей сестры и не начала петь печальными мелодиями. «Я плачу. Я оплакиваю своего потерянного отца. Я оплакиваю свою потерянную любовь, и я оплакиваю свою сестру, которая столкнула меня в реку и смотрела, как я тону».


Несколько солдат резко втянули воздух.


— Тогда певица выглядела точно так же, как и раньше. Но красивый фермер обернулся и в ужасе посмотрел на старшую сестру, на лице которой было написано чувство вины. — Селин теперь говорила почти шепотом, но ее голос разнесся по комнате. — Она скоро будет наказана за свое преступление из ревности… разоблаченное поющим призраком.


Селин опустила голову. История была закончена.


В зале долгое время царила тишина, а затем раздались аплодисменты, заполнившие все большое пространство.


Амели бросила последний взгляд на переднее окно.


Антон исчез.


* * *


На следующее утро они выехали с опозданием. Несмотря на некоторое разочарование, Антон понял, что этого следовало ожидать. Это был первый раз, когда капралу Рюрику было поручено собрать двадцать пять человек, их лошадей, их фургон, а затем отправить всех обратно в дорогу.


Наконец, однако, большая группа выехала из Рекаузи и пересекла территорию Дамека. Дорога, по которой они ехали, снова была обсажена густыми темными деревьями, а с неба лил мелкий дождь. Антон кодирует за Селин и Амели, стараясь держаться как можно изолированнее.


По большей части его мысли были так заняты, что он едва заметил задержку.


Каждый шаг ближе к Кимовеск наполнял его все большим страхом.


Хуже того, он не мог перестать представлять себе вид Селин прошлой ночью… и звук ее голоса, когда она рассказывала эту историю. Он хотел выбросить этот образ из своих мыслей, но не смог.


За всю свою жизнь он влюбился только в одну женщину. После одиноких, наполненных болью лет его детства и юности, в возрасте восемнадцати лет, он встретил Джослин Шевриер. Она была милой, защищенной и застенчивой, с даром проявлять малую доброту. С ней он впервые не чувствовал себя одиноким.


Хотя она происходила из знатной семьи, она не была королевской и не была богатой. Принц Ливен запретил жениться. Это был единственный раз, когда Антон бросил вызов своему отцу, и его не волновали последствия. Поскольку Антон уже правил Сеон, его отец не мог позволить себе лишить его наследства. Антон справился с первоначальным гневом, не дрогнув, хотя это беспокоило его больше, чем он хотел признать, поскольку у него не было желания причинять боль отцу. Но почти сразу после свадьбы Джослин забеременела, и тогда все было прощено.


Принц Ливен хотел внука.


Джослин умерла при родах вместе с ребенком, и Антон хотел умереть вместе с ними. Ему потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, а он даже ни разу не взглянул на другую женщину… до сих пор.


Во многих отношениях Селин была совсем не похожа на Джослин. Она определенно не была ни защищенной, ни застенчивой. Она перенесла больше, чем ее доля трудностей, и проявляла плохо скрытую осторожность большинства мужчин. Она была непревзойденной лгуньей и не выказывала никаких угрызений совести против использования этого таланта, когда это было необходимо.


Но… она также была теплой, отзывчивой и щедрой на маленькие проявления доброты. Она была красивой и умной и гордилась тем, что поддерживала себя и Амели своими выдающимися навыками аптекаря.


Он и не думал, что когда-нибудь снова почувствует такое влечение к женщине, и все же он не мог действовать в соответствии со своими чувствами или даже сказать ей об этом.


О браке не могло быть и речи. Все, кто имел значение, считали бы ее цыганской крестьянкой, и, учитывая нынешнюю политическую ситуацию, даже Антон не стал бы так далеко выходить за рамки общественных условностей. Да и Селин не пожелала бы ему этого. Она заботилась о своей стране и хотела, чтобы его назвали великим принцем. Это оставляло ему перспективу сделать ее своей любовницей, а он никогда не допустил бы такого для такой прекрасной женщины, как Селин. Несколько раз он так сильно хотел, чтобы она прикоснулась к нему, что почти забывался, но один или оба они в последний момент отступали.


Благодарно.


Нет, это была его судьба-оставаться в изоляции, и он это понимал. В отличие от Дамека, он не женился бы из-за денег или связей, и любовь была для него редкостью. И все же самосознание было сильной стороной-по крайней мере, так всегда говорил его отец.


Его высокий жеребец легко шел по грязной дороге, и он снова попытался выкинуть из головы образ Селин прошлой ночью, стоящей перед очагом и рассказывающей эту историю.


Он был так сосредоточен на своих мыслях, что его лошадь чуть не столкнулась с ее задом, прежде чем он понял, что весь отряд остановился.


— В чем дело? — он позвонил.


Прежде чем кто-либо ответил, он посмотрел вперед, мимо капрала Рюрика, и увидел большой, но потрепанный фургон, преграждающий дорогу. С задней левой стороны оторвалось колесо, и этот угол провалился в тонкий верхний слой грязи на земле. Перед домом был запряжен полуголодный мул. Возможно, двенадцать крестьян — мужчины, женщины и дети, все худые до костей-собрались вокруг задней части фургона, как будто оценивая ущерб.


Некоторые из них обернулись, чтобы посмотреть на контингент примерно в то же время, когда их увидел Антон, и ужас залил их лица.


— Беги! — крикнул один из них.


Мгновенно небольшая толпа бросилась бежать к деревьям.


К удивлению Антона, Селин направила свою лошадь в обход охранников, стоявших перед ней.


— Пожалуйста, остановись! — крикнула она. — Мы не причиним тебе вреда. Пожалуйста!


Прежде чем он успел пошевелиться, она пустила свою серую кобылу галопом по краю дороги, все еще окликая крестьян. Некоторые из них начали притормаживать и оглядываться на нее.


Внезапно осознав, что она может быть в опасности, он пнул Шепота в бок, подталкивая его вперед. Он услышал, как Амели идет за ним.


К тому времени, когда он добрался до передней части отряда, лошадь Селин была рядом с лошадью Рюрика, и она, наклонившись с седла, разговаривала с одной из крестьянских женщин.


— Я обещаю, что никто не причинит тебе вреда. Это люди принца Антона, — сказала она.


Женщина была грязной, в изодранной одежде, и ее глаза были испуганными, когда они повернулись к нему. Он понятия не имел, что делать, и действительно был несколько смущен поведением Селин. Он бы просто приказал своим людям объехать разбитую повозку и оставить этих людей, чтобы они вернулись из укрытия, как только все солдаты пройдут мимо.


— Что случилось? — спросила Селин у женщины… а потом она слезла с лошади!


— Селин! — позвал он более резко, чем намеревался.


Она снова посмотрела на него. — Милорд, эти люди нуждаются в нашей помощи. Колесо от их фургона оторвалось.


Прикусив внутреннюю сторону щеки, он спрыгнул вниз и быстро подошел к ней. В некоторой тревоге Рюрик тоже спрыгнул со своего коня. Не раздумывая, Антон схватил Селин за запястье и оттащил на несколько шагов.


Внезапно Амели оказалась на земле рядом с ними, глядя на его руку. Он отпустил ее.


— Это люди Дамека, — спокойно объяснил он, — и мы ничего не можем для них сделать. Самое доброе, что мы можем сделать, — это отправиться в путь.


Глаза Селин затуманились в замешательстве. — Нет, им нужна помощь, и… что вы подразумеваете под ‘людьми Дамека’? Если вас изберут великим князем, весь народ будет вашим народом.


Он уставился на нее. Ее капюшон упал, и моросящий дождь потемнел на ее волосах.


— Неужели вы не можете показать им, каким великим принцем вы были бы? — спросила она.


Антон взглянул на упавшее колесо и покосившуюся повозку. Затем он повернулся к сержанту Базину, который все еще сидел на скамейке их собственного фургона. — Это можно починить?


— Да, милорд, с несколькими сильными людьми, чтобы поднять его.


Хотя Антону и не приходило в голову остановиться, чтобы помочь страдающим крестьянам Дамека, перспектива больше не казалась такой странной. — Проследи за этим, — сказал он Рюрику.


Селин повернулась к испуганной женщине. — Соберите своих женщин и детей в задней части нашего фургона. У нас есть лишние яблоки и печенье, и я слышу, как кашляют некоторые дети. У меня есть сироп, который поможет.


И с этими словами Антон стоял под дождем на грязной дороге провинции своего брата и наблюдал за происходящим вокруг. Оборванные крестьяне начали таять с деревьев, возвращаясь, чтобы присоединиться к ним. Рюрик и Базин позвали нескольких своих людей, чтобы помочь с упавшим колесом. Амели и Хельга были в задней части фургона, раздавая оставшиеся припасы, в то время как Селин пыталась что-то раскопать среди багажа. Она посмотрела на него.


— Милорд, мне нужна моя коробка с лекарствами, и я не могу вытащить ее из-под этого багажа. Вы можете помочь?


К его удивлению, он хотел помочь. Он мог бы заказать охрану, но не сделал этого.


Он забрался в заднюю часть фургона, вытащил большую деревянную коробку и передал ее ей. Он наблюдал, как она открыла его и начала давать детям сироп от кашля, отдавая большую бутылку одной из женщин, чтобы та отнесла ее домой.


Когда она прикладывала какое-то вяжущее средство к руке мальчика с гноящимся укусом насекомого, она подняла голову и оглянулась на охранников, ремонтирующих фургон. — Милорд, вы видите, что старик хромает? Я думаю, что он страдает от боли в коленных суставах. Вы можете привести его сюда? У меня есть мазь.


Это действительно было одно из самых необычных переживаний на памяти Антона, но он подошел и помог старику добраться до Селин. Мгновение спустя она заставила старика подтянуть штанины и начала втирать ему в колени темную мазь.


— Я пошлю тебе кое-что из этого, — сказала она ему, — но ты должен быть осторожен, чтобы смыть каждую каплю с рук после использования. Это очень полезно при болях в суставах, но опасно при проглатывании.


Антон продолжал наблюдать за ее работой.


Вскоре повозку починили, позаботились о больных и раздали еду.


— Дайте им немного зерна для этого мула, — приказал Антон сержанту Базину.


— Сколько, милорд?


— По крайней мере, полмешка. Мы почти в Кимовеске, и мы можем пополнить запасы.


Положив руки на спину, Селин выпрямилась. — Их фургон готов, — спросила она.


— Я так думаю, — ответил Антон, а затем снова растерялся. Он был рад, что они остановились. Он был рад, что они сделали все возможное, чтобы помочь некоторым людям Демека. Но он не мог этого сказать.


Селин улыбнулась ему и подняла капюшон, чтобы прикрыть голову. — Тогда, может быть, мы вернемся в дорогу?


Все это казалось ей таким банальным, как будто их действия здесь были обычным делом. Они не были для него обычным делом.


— Да, — сказал он.


Все сели в седла, и снова Антон занял свое место позади сестер, едущих в одиночку. В его сознании образ Селин, рассказывающей свою историю прошлой ночью, теперь сменился изображением того, как она подгоняет свою лошадь вокруг его солдат, чтобы остановить банду бегущих крестьян.


Прошло несколько часов, а он все еще был погружен в свои мысли, когда Рюрик крикнул: — Впереди деревня Кимовеск.


Им нужно будет проехать через деревню и проехать лигу за ее пределами, прежде чем добраться до замка. Антон проезжал здесь всего несколько раз, но, когда его воспоминания об этом месте внезапно обострились, он подъехал к Селин.


— Приготовьтесь, — сказал он. — Люди здесь могут быть такими… хуже, чем то, что мы видели раньше.


Она повернула к нему голову. — Я точно знаю, что мы найдем. Вы забываете, что я выросла в Шетане.


Да, она выросла в Шетане, и иногда он действительно забывал об этом.




Несмотря на спокойный ответ Селин Антону, когда он снова позволил своей лошади отстать от нее, она боялась перспективы проехать прямо через одну из деревень Дамека. Большую часть дневного пути они ехали по дорогам, ведущим в деревни, но им не довелось увидеть многих трагических зрелищ, связанных с перенапряженными и угнетенными людьми, жившими в этой части страны. В отличие от солдат в провинции Антона, которые были наняты и обучены защищать людей, солдаты Дамека имели полную свободу действий, чтобы оскорблять почти любого, кого они хотели.


Селин боялась, что ее заставят вспомнить слишком многое из того, что ей удалось успешно задвинуть на задворки сознания. Хотя они с Амели прожили в Сеоне меньше года, их предыдущая жизнь иногда казалась далекой.


Теперь она была провидицей принца Антона и аптекарем его народа.


Ей нравилась эта новая жизнь, это новое «я», и хотя она не чувствовала стыда за свое прежнее «я», ей также не хотелось, чтобы ей напоминали о тех годах, когда она едва сводила концы с концами, живя в страхе перед солдатами Дамека.


— С тобой все в порядке? — спросила Амели, ехавшая рядом с ней.


Край деревни был всего в нескольких шагах от них.


— Да, я просто… слишком много воспоминаний.


— Я знаю. Я тоже.


Селин хотела протянуть руку и схватить Амели за руку. Она хотела оглянуться на Антона, но не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она схватила поводья и последовала за стражниками впереди нее в деревню Кимовеск.


Он был таким же убогим, грязным и унылым, как она и ожидала, и состоял в основном из плетеных и глинобитных хижин с соломенными крышами. Как только Рюрик миновал первое жилище, люди начали убегать из поля зрения. Селин не видела ясно ничьего лица. Она видела только худых деревенских жителей в изодранной одежде, убегающих в дверные проемы.


Контингент ехал дальше, и прохождение оказалось не таким трудным, как она ожидала. Через несколько мгновений главная улица опустела, и она не увидела ничего, кроме ветхих домов и нескольких магазинов — с закрытыми дверями. Не успела она опомниться, как они оказались на другой стороне. Ей хотелось бы почувствовать хоть какое-то облегчение, но их следующей остановкой был замок.


Они продвигались вперед, пока она не поняла, что дорога начала сужаться и подниматься вверх. Вскоре они были вынуждены ехать гуськом, и Селин обнаружила, что следует за Амели.


Дорога продолжала сужаться до тех пор, пока ветви деревьев не оказались достаточно близко, чтобы соприкасаться, и сержанту Базину стало трудно протащить фургон так, чтобы ни он, ни Хельга не попали под ветку. Хельга была невежлива по этому поводу.


Деревья над головой закрывали почти весь свет с неба, и мир вокруг них потускнел.


— Мы почти у ворот, — сказал Антон сзади. — Вы и Амели держите свои капюшоны хорошо над головами и вокруг ваших лиц. Вас пока нельзя видеть. Вы понимаете?


— Да. — Но она не понимала срочности этого, так как их обоих собирались увидеть достаточно скоро. — Ты слышала его, Амели? — спросила она, наклоняясь вперед.


— Я слышала его.


Селин ожидала, что деревья прорвутся, но этого не произошло. Вместо этого она посмотрела вперед, сквозь ветви, поверх вершины Рюрика и передних стражников, и увидела темную башню, уходящую в небо.


— Стой, — крикнул Антон.


Рюрик остановился.


Антон низко пригнулся, направил свою лошадь в обход Селины и рысью направился к передней части контингента. Даже проходя под низкими ветвями на обочине узкой дороги, ему удалось сделать это изящно, и он взял инициативу на себя, когда они направились дальше.


Почти сразу Селин увидела сторожку и часть высокой каменной стены.


Мгновение спустя они достигли решетки с толстыми перекрещенными прутьями. Несколько сурового вида мужчин в черных плащах выглянули наружу. Селин посмотрела налево и направо, чтобы увидеть каменную стену, простиравшуюся в обоих направлениях, насколько она могла видеть. Солдаты в черных плащах шли по верху стены. Разрыв между густым лесом и стеной составлял всего около двадцати шагов — достаточно далеко, чтобы стену не мог пробить никто, взобравшийся на дерево, и в то же время достаточно близко, чтобы собрать здесь какие-либо силы было почти невозможно.


Антон поехал прямо к решетке, убедившись, что охранники внутри могут его хорошо видеть.


— Поднимите ворота, — приказал он.


Не споря, один из мужчин за решеткой посмотрел вверх и крикнул: — Поднимите его!


Раздался скрип и скрежет, за которым последовала открывающаяся решетка. Антон шел впереди, и когда Селин прошла через него, она обнаружила, что идет по закрытому туннелю у ворот. В дальнем конце была вторая решетка, но она уже была поднята. Хотя оборона здесь была не такой сложной, как в Сеоне, она, безусловно, была достаточной. Замок будет трудно взломать.


Однако… двойные стены вокруг Сеона защищали всех жителей главной деревни. Здесь Дамек оставил жителей деревни-тезки своего замка на произвол судьбы.


Выехав из туннеля у ворот, отряд въехал во внутренний двор, где его увидели еще десятки мужчин в черных плащах, и Селин впервые полностью осмотрела замок. Он был построен из темного камня и был одновременно старше и меньше, чем дом Антона.


Он также был необычного дизайна. В ист-энде возвышалась единственная высокая башня высотой по меньшей мере в пять этажей. Центральная часть замка представляла собой длинный двухэтажный прямоугольный блок. На западном конце стояла более короткая четырехэтажная башня, соединенная с чем-то вроде башни шириной в половину ширины, которая соединялась с другой четырехэтажной башней. В башне шириной в половину ширины также находились главные двери в замок.


Планировка создавала довольно однобокий эффект. Еще… однобокий или нет, он был отталкивающим — что, вероятно, радовало Дамека.


Антон поехал прямо к главным дверям, и кто-то стоял там, ожидая.


Когда Селин увидела, кто это был, у нее внутри все сжалось: капитан Коче. Он выглядел точно таким, каким она его помнила. Коче был высоким, но с выступающим животом и длинными усами, спускавшимися ниже подбородка.


Антон подъехал прямо к нему и посмотрел вниз. — Пусть кто-нибудь присмотрит за конюшней наших лошадей и приготовит подходящие койки для моих людей. — Его тон был высокомерным, как будто ему было неприятно даже разговаривать с одним из подчиненных Дамека. — Я хочу частной аудиенции с моим братом сейчас.


Коче уставился на него в ответ с нескрываемым презрением.


До сих пор никто даже не взглянул на Селин и Амели в тяжелых плащах, но Селин натянула капюшон ближе к лицу.


Коче пролаял несколько неохотных приказов своим людям, и люди Антона начали спешиваться. Рюрик уже был на земле, и он поспешил, чтобы сначала поднять Селин, а затем Амели. К счастью, Амели не подняла шума, и она позволила ему.


Антон повернулся к ним. — Вы трое, со мной.


Капитан Коче открыл двери, и с этими словами Селин последовала за Антоном, оставив суету во дворе позади. Она надеялась, что за их охраной и лошадьми будут хорошо присматривать, но это было не в ее власти.


Темп, заданный Коче, был быстрым. Войдя в замок, он повернул направо и направился к лестнице, которая вела вверх через одну из башен вест-энда. Почему Антон настоял на немедленной личной аудиенции с Дамеком? Их маленькая группа была мокрой и забрызганной грязью с дороги. Разве он не предпочел бы встретиться лицом к лицу со своим братом после купания и одевания? Она чувствовала себя так, словно ее затягивало во что-то, чего она не понимала и не могла остановить.


Будучи так сосредоточена на том, чтобы не отставать, она даже не была уверена, как далеко они продвинулись, когда Коче вышел в коридор, прошла весь путь до конца и постучала в дверь.


— Милорд, ваш брат требует встречи с вами.


Сначала последовала тишина, а затем дверь открылась.


Очень маленький мужчина, ниже Амели, стоял с другой стороны, глядя мимо Коче на Антона. Мужчина был одет в прекрасные черные брюки и стеганую тунику. Красное родимое пятно покрывало почти половину его лица. Он оглянулся на комнату и кивнул.


— Хорошо. Убирайся, — сказал голос изнутри.


Опустив голову, маленький человечек поспешил мимо всех, кто ждал в проходе. Селин подумала, что он, должно быть, один из слуг Дамека. Антону не очень нравилось, когда вокруг него суетились личные слуги, но большинству принцев это нравилось.


Первым вошел Коче, за ним Антон, Селин, Амели, а затем Рюрик.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник