Ведьмины косы (СИ)

Глава 37

Тёмный в капюшоне зловеще рассмеялся.

— Это не можешь быть ты, — сам же ответил на свой вопрос Ричард. — Я лично видел, как твоё тело закопали в землю! Ты умер!

— О, малыш Ричи, ты многого не знаешь о своей семье… — театрально вздохнул маг.

Голос говорившего был прежде не знаком Арете. Кто же это? Если она правильно поняла, то это его родственник. Голос Тристана, который погиб совсем недавно, она бы узнала сразу. Значит, не он.

Тогда кто? Отец? Бывший король? Или чей-нибудь бастард?

Как бы в подтверждение догадок ведьмы Ричард ответил:

— Я абсолютно точно уверен, что мой отец мёртв. Ты не можешь быть им.

Снова низкий, будто бы потусторонний, смех.

— Разумеется, этот мерзавец гниёт в земле, где ему и место. Я сам пустил в него стрелу на охоте.

— Тогда кто ты?

— Я урождённый Вильгельм Ригерский, единственный законный наследник престола, в отличие от твоего отца, — огорошил тот и развёл руками, мол, вот так вот.

Ричард чуть повернул голову к Арете и беззвучно, одними губами спросил:

— Браслет? — ведьма едва заметно кивнула, что да, она надела артефакт, и теперь король обратился к тёмному: — Что за чушь ты несёшь? Мой отец был единственным наследником!

— Я же говорю: как мало ты знаешь! У твоего подлого и малодушного папаши был брат-близнец.

— Я тебе не верю! Не будь трусом, покажи лицо!

— Лицо… — с горькой усмешкой произнёс тот, кто назвался Вильгельмом. — После того как твой отец столкнул меня с обрыва, моё лицо стало таким… — он развеял тьму, но капюшон снимать не стал, потому что и так было видно: то, что когда-то называлось лицом, теперь выглядело грубо сшитой из мелких кусочков кожей. Кривая челюсть, нос, изогнутый дугой и одновременно расплющенный, один глаз белёсый, слепой, и абсолютно везде — бордовые выпуклые шрамы.

А вот Ричард, похоже, признал в тёмном родственника.

— Я никогда не знал о том, что у отца был брат.

— Старше его на десять минут! — обозначил тёмный, и лёгким взмахом руки вновь скрыл уродливую физиономию дымкой. — Имя твоего настоящего отца — Магнус, и он родился вторым, а трон должен был достаться мне. Я законный наследник, а не ты! Из нас двоих отец всегда больше любил меня и ставил в пример брату, потому что я был сильнее и талантливее. А после того как подло избавился от меня, Магнус выдал себя за меня, воспользовавшись нашим абсолютным сходством.

— Ты же сам сказал, что был сильнее. Как дед мог перепутать вас?

— Много ли у короля свободного времени? Он с трудом различал нас, когда мы стояли рядом, а после моей якобы смерти Магнус сообщил отцу, что с моей гибелью часть души и силы покинула его. Братец умело притворился, что убит горем, нелепой случайностью, приключившейся со мной на обрыве.

— Стало быть, ты всю жизнь потратил на месть брату?

— Не только ему, но и всей его семье! — с гордостью заявил тёмный. — И мне это удалось! Я славно развлёкся. Остался только ты… на десерт.

— Зачем тебе трон? Чего ты хочешь? — логичный вопрос.

— Господства. С моей мощью я играючи завоюю весь мир! Тебе никогда не узнать, что такое абсолютная власть! А-ха-ха!

Верно написано в книге: ритуал призыва магии хаоса делает человека безумным. Вильгельм — наглядный тому пример. Осталось лишь выяснить, как давно он впустил в себя тьму.

— В каком возрасте мой отец столкнул тебя с обрыва? — Ричард снова увёл разговор к теме прошлого. Тянул время и выуживал из мага информацию.

— В семнадцать лет. В день нашего рождения.

— Что с тобой было после?

— Меня выловили рыбаки и отвезли к знахарю. Но это уже неважно. Главное, что теперь я здесь.

— И ты, не умеющий управлять ни государством, ни даже вотчиной, мечтаешь завоевать мир?

— Нет, не мечтаю. Он уже в моих руках, а вы лишь мелкие назойливые мошки, которых я прихлопну одним махом.

— Допустим, ты завоюешь мир. Что дальше?

— Разберусь! — тут Вильгельм не пожелал разглагольствовать. Или, может, не задумывался о столь дальних перспективах.

— Меня, в отличие от тебя, всю жизнь готовили к грамотному управлению страной, — Ричард спешился и сделал несколько крадущихся шагов к своему дяде. — А ты лишь состарившийся ополоумевший мальчишка, до сих пор не смирившийся с несправедливостью и мечтающий о мести!

— Всего за два месяца я до руин разрушил твою мощь! Ты, жалкий сопляк, — лишь мусор под ногами! Такое же ничтожество, как и твой отец! Ещё и притащил с собой эту маленькую ведьму, прикрываешься женской спиной… — и сплюнул под ноги, на обветшалые ступеньки храма.

Ричард и бровью не повёл. Главное, что маг сам выдал информацию о себе: ритуал он провёл два месяца назад. Да уж, всего-то… Это значит, что, во-первых, Вильгельм не так уж силён, каким может показаться, и безумие уже пустило корни в его разум; во-вторых, если его не остановить сейчас, то дальше будет только хуже.

Арета слезла с коня и встала плечо к плечу с королём.

— Даже так? — ухмыльнулся тёмный, глядя на отважную ведьму. — Такая прекрасная носительница магии жизни, и торопится умереть, спасая ничтожное отребье… — показательно тяжкий вздох. — Печально…

И ударил.

Его мгновенного движения не уловила даже Арета, хотя не спускала с безумца глаз.

В неё и Ричарда полетел громадный тёмный пульсар и, раздвоившись в полёте, попал точнёхонько в обе цели.

Браслеты спасли и в этот раз, откушав от и без того истощённого магического резерва носителей богатырскую порцию сил.

Пульсары полетели в своего отправителя, но тот уже выставил щит и выдержал удар.

— О, как вы предсказуемы, детки… — довольно промурчал Вильгельм и рассмеялся.

И тут Арета поняла: раз Вильгельм — кукловод, то уже догадался, что у короля и ведьмы есть зеркалящие артефакты. А может, он и раньше знал о браслетах? Будучи кронпринцем, он вполне мог иметь доступ к сокровищнице.

Пульсары снова слились воедино, а затем повторили предыдущий маршрут, заставляя браслеты вытягивать оставшиеся крохи магии из своих носителей.

— Я могу бесконечно гонять пульсары туда-сюда. С подпиткой хаоса я всесилен и не устаю. А вот сколько продержитесь вы?

Арета с опаской покосилась на Ричарда. Того шатало.

Дело плохо.

— Нам придётся снять их, — тихо сказала она.

— Тогда он нас убьёт, — он не отрываясь смотрел на противника.

Убьёт. И получит своё. А этого ни в коем случае нельзя допустить.

Ситуация патовая: снимешь браслеты — умрёшь от тёмного пульсара, не снимешь — артефакты высосут магию подчистую.

А времени на раздумья нет.

Выросшие из-под земли лианы опали на ступеньки храма пеплом, так и не дотянувшись до тёмного мага. У Ареты не вышло его связать. Силён, гад.

Ведьму и саму шатало. Сказывались безмерная усталость и голод. Каждая отдача магии — как пилой по живому.

На что они с Ричардом надеялись, когда спешили сюда? А, впрочем, других вариантов не было.

— Я сниму браслет и отвлеку его, — снова обратилась она к Ричарду. — Из-за оттока магии моих сил не хватает, чтобы подобраться к нему.

Он не кивнул, лишь досадливо поджал губы в знак того, что лучшего варианта предложить не может.

Всё. Дольше оттягивать время нельзя. Да и, к чему лукавить, подмога тут не спасёт. Адепт хаоса слишком силён и беспринципен.

Браслет скрылся в кармане брюк, а Арета, не теряя времени даром, побежала, на ходу формируя одновременно щит и силовые воздушные потоки.

— Молодец, девочка, — веселился Вильгельм. — Этот день поистине станет самым счастливым в моей жизни! Маленькая игра с вами, детишками, сделает его ещё ярче!

Ведьма в последний миг увернулась от пущенного в неё пульсара, и тот, угодив в стену храма, снёс преграду. Половина купола с глухим грохотом обрушилась внутрь строения, а дерущихся обдало густой волной заплесневелой пыли.

Зато небо неожиданно перестало заливать всё вокруг дождём и теперь светило сквозь проредившиеся облака, словно намекая на светлое завершение неравного боя. Только вот перевес сил пока был на стороне хаоса.

От силовых потоков ведьмы тёмный отмахнулся, как от лёгкого летнего ветерка, зато к Арете потянулись тёмные щупы.

Внезапно в бедро Вильгельма врезался кортик, прошил плащ и вошёл в плоть до рукояти.

Совсем недавно Арета видела, как Ричард прятал это оружие в голенище сапога, и вот, оно пригодилось в битве.

Похоже, тёмный, позаботившись о магичесих щитах, забыл про физическую защиту.

— Анна, беги! — закричал Ричард.

Но Арета встала на месте, отбиваясь от щупов и глядя на отвлёкшегося на мгновение противника.

Физическое тело уязвимо даже у тёмного мага. По жилам бежит кровь. И из ран тоже…

Силовые нити ведьмы ювелирно осторожно, пока их не заметили, подхватили несколько капель крови Вильгельма, заключили в воздушный кокон и спрятали под полу плаща Ареты.

— Ричард, ты помнишь заклинание по изгнанию тьмы из тела заражённого? — торопливо, скороговоркой спросила она.

— Оно такое же, как избавление от яда, только вместо начального «тартре» идёт «арре». Но… — он осёкся, не договорил.

Ведьма немедленно начала:

— Арре диенте фере… — слова чеканились на автомате, параллельно с этим Арета успевала отбиваться от тёмных щупов и уворачиваться от пульсаров. Мозг и тело работали на пределе возможностей: чётко, быстро, надрывно. А где-то на краю сознания занозой впилась мысль, что точка невозврата пройдена, и откат за перерасход магии будет жестоким.

— Эй, Ричи, твоя ведьма сейчас самоубьётся! — одновременно смеялся и корчился от покидающей тело тёмной магии Вильгельм. — Который по счёту ритуал за сегодня? А-кха-кха! — смех перешёл в кашель, и безумец опустился на четвереньки, в нескольких шагах от ведьмы.

А Ричард стоял и готов был броситься на Анну, чтобы закрыть ей рот ладонью и оборвать губительный ритуал. Но её ясный, говорящий красноречивее слов взгляд запретил ему приближаться. Она понимала, что делает. Это необходимо сейчас. Так, может, божественная сила поможет ей справиться?

— …терион дэй! — после заключительных слов ведьмы Вильгельм, из которого изгнали тьму, кулем свалился на всё те же грязные ветхие ступеньки и закашлялся, тяжело дыша.

Следом тряпичной куклой осела на руки Ричарда и Арета.

— Анна! Пожалуйста-пожалуйста, открой глаза… Ты смогла! Пожалуйста, не уходи! Теперь всё будет хорошо… — приговаривал он, гладя её по растрепавшимся волосам и спине.

Зелёные глаза распахнулись и посмотрели ему будто бы в душу.

— Свяжи… его… — вдруг она напряглась, дёрнулась, опрокинув Ричарда на ступеньки и оказавшись сверху, и в спину между лопаток ей вонзился всё тот же роковой кортик.